‘За два года’. Сборникъ статей изъ ‘Искры’. Часть первая.
Къ началу академическаго года.
Къ началу академическаго года.
(29-го іюля 1906 г. No 107).
Ф. Данъ.
К началу академического года, Дан Федор Ильич, Год: 1906
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Приближается начало академическаго года, и, вмст съ тмъ, на очередь становится вопросъ о той позиціи, какую займутъ студенты. Будутъ ли они попрежнему ‘бойкотировать’ университетъ и другія учебныя заведенія, или поищутъ новыхъ, боле революціонныхъ, путей не только для выраженія своего протеста противъ самодержавно-бюрократическаго режима, но и для усиленія своей революціонной борьбы съ нимъ.
Незачмъ, конечно, говорить о томъ, что какъ ни мала, относительно, соціальная сила, представляемая студенчествомъ въ ряду тхъ основныхъ массовыхъ силъ, которыя выступили на поверхность и которымъ предстоитъ ршитъ судьбы русской революціи, она все же иметъ большое значеніе. Помимо лишняго элемента дезорганиціи правительственной власти, вносимаго ‘волненіями’ учащейся молодежи, студенчество въ революціонныя времена можетъ сыграть и боле крупную роль. Тутъ важно, прежде всего то, особо повышенное настроеніе, которое вносится студентами въ ихъ семьи. Но еще боле важны т услуги, которыя могутъ оказать студенты революціонной толп въ качеств интеллигентныхъ агитаторовъ съ одной стороны, въ качеств лицъ, обладающихъ спеціальными техническими знаніями, съ другой. Организованные уже въ силу группировки своей по учебнымъ заведеніямъ, эти тысячи легко возбуждающей молодежи являются отличнымъ проводникомъ революціоннаго тока и, при начал великихъ массовыхъ выступленій, и, въ частности, при начал активной борьбы, могутъ оказаться незамнимымъ орудіемъ въ рукахъ революціонныхъ партій. Роль, которую студенты играли во всхъ революціяхъ, при всякихъ ‘военныхъ’ дйствіяхъ народныхъ массъ, достаточно извстна, чтобы не останавливаться на ней. Отсюда ясно, что въ интересахъ революціи въ высшей степени важна концентрація студентовъ въ крупныхъ центрахъ политической жизни, какими являются университетскіе города, и поддержаніе той организованности студенчества, какая дается регулярнымъ общеніемъ между ними въ стнахъ высшихъ учебныхъ заведеній. Подъ этимъ угломъ зрнія и долженъ быть пересмотрнъ вопросъ о тактик студенчества теперь, когда, наряду съ дальнйшимъ ‘подготовленіемъ’ революціи, на очередь дня все больше и больше выдвигаются непосредственныя дйствія народныхъ массъ.
Въ иностранныхъ газетахъ появилось сообщеніе, будто профессора московскаго университета постановили не читать лекцій до тхъ поръ, пока правительствомъ не будетъ гарантирована академическая свобода. Мы не знаемъ, насколько достоврно это сообщеніе, но звучитъ оно, во всякомъ случа, вполн правдоподобно. Теперь, въ сентябр, предстоитъ, какъ извстно, въ силу ршеній студенчества при начал академической забастовки, пересмотръ вопроса о тактик самимъ студенчествомъ. Ршатъ ли и они, подобно профессорамъ, сохранить старую тактику? Эта тактика, въ свое время, имла несомннно полное право на существованіе и большой смыслъ. Въ ряду другихъ, боле крупныхъ по своему общественному значенію, проявленій протеста широкихъ народныхъ массъ и общества противъ самодержавнаго режима, и она внесла свою долю въ дло его расшатки. Поскольку дло сводилось лишь въ такой расшатк, лишь къ дезорганизаціи правительства,— а къ этому, почти цликомъ, дло сводилось годъ тому назадъ,— тактика пассивнаго сопротивленія, бойкота, борьбы со сложенными руками несомннно соотвтствовала поставленной задач. Она вполн удовлетворяла и другому запросу времени — расширенію и усиленію политической агитаціи. Она наглядно демонстрировала передъ всмъ населеніемъ всю невозможность ‘жить такъ дальше’: невозможность работы для рабочихъ, отправленія адвокатскихъ обязанностей для адвокатовъ, врачебной дятельности — для врачей, невозможность научной и учебной дятельности для профессоровъ, учителей, студентовъ. Она показала самодержавно-бюрократическій режимъ во весь его ростъ, какъ страшный тормазъ не только для всякаго прогрессивнаго развитія, но и для простого продолженія всхъ общественныхъ функцій. Тактика пассивнаго сопротивленія — а такова и была по общему своему смыслу тактика забастовокъ и бойкота — дискредитировала этотъ режимъ, вносила во всю страну элементы политическаго возбужденія и политическаго сознанія и подготовляла политическую мысль къ наступательнымъ дйствіямъ ‘Разселеніе’ студентовъ по всей стран, явившееся естественнымъ результатомъ закрытія учебныхъ наведеній, не мало способствовало занесенію ‘заразы’ въ самые глухіе провинціальные углы. Недаромъ, ‘студентъ’, наряду съ ‘жидомъ’, сталъ предметомъ самой яростной ненависти организаторовъ ‘черныхъ сотенъ’.
Такимъ образомъ, повторяемъ, для своего времени тактика ‘неученія’ вполн оправдывалась обстоятельствами и вполн соотвтствовала поставленнымъ задачамъ. Но иныя времена — иныя псни, и то, что вчера было прогрессивнымъ и революціоннымъ, сегодня легко становится отсталымъ и реакціоннымъ. Въ стать ‘Оборона или наступленіе?’ (стр. 381) мы старались показать, какой недостаточной я нереволюціонной явилась бы въ переживаемый моментъ тактика неосложненнаго никакими наступательными дйствіями бойкота, проектированнаго ‘Союзомъ союзовъ’ по отношенію къ Булыгинской дум.
Тотъ же принципъ примнимъ цликомъ и въ студенческой тактик забастовокъ.
Мы должны готовиться къ активнымъ дйствіямъ массъ. Разумется, и раздробленные, разбросанные по всей стран, лишенные взаимной связи, создающейся ежедневнымъ общеніемъ въ стнахъ учебныхъ заведеній, студенты могутъ, каждый въ одиночку, принимать участіе въ массовыхъ выступленіяхъ, играть въ нихъ извстную полезную роль. Но именно только въ одиночку. Вся же сила, которая создается коллективною организованностью студенчества, идетъ при этомъ на смарку. А между тмъ, какъ мы уже упоминали, именно эта коллективная организованность и составляетъ одну изъ тхъ особенностей студенчества, которыя его длаютъ драгоцннымъ элементомъ въ эпоху революціонныхъ бурь и наступательныхъ революціонныхъ дйствій. Революціонныхъ единицъ — много, революціонныхъ организмовъ — мало. Надо дорожить тми немногими, которые имются въ наличности.
Значитъ, мы зовемъ студентовъ ‘приступить въ занятіямъ’, подчинившись введенному правительствомъ режиму и спокойно ожидая, пока революціонный Апполонъ призоветъ ихъ къ ‘священной жертв’? Конечно нтъ. Такая диллема — или продолженіе забастовки, или подчиненіе правительственному террору — встаетъ только передъ тмъ, кто не можетъ перескочить мыслью черезъ рамки пассивной тактики, пассивнаго сопротивленія.
Студенчество должно въ этомъ случа пойти дальше профессоровъ и показать своимъ ‘учителямъ’ примръ активной тактики и въ области академическихъ отношеній. Студенчество вернется въ университетъ не затмъ, чтобы мирно вкушать плоды подцензурной науки, а затмъ, чтобы своими наступательными дйствіями освободить науку отъ той цензуры, которую налагаетъ на нее полицейское самодержавіе. ‘Захватное право’ должно воцариться и въ академическихъ залахъ. Систематическое и открытое нарушеніе всхъ правилъ полицейско-университетскаго ‘распорядка’, изгнаніе педелей, инспекторовъ, надсмотрщиковъ и шпіоновъ всякаго рода, открытіе дверей аудиторій всмъ гражданамъ, желающимъ войти въ нихъ, превращеніе университетовъ и высшихъ учебныхъ заведеній въ мсто народныхъ собраній и политическихъ митинговъ — вотъ цль, которую должно поставить себ и выполнить студенчество при возвращеніи въ покинутыя имъ залы. Превращеніе университетовъ и академій въ достояніе революціоннаго народа,— такъ можно кратко формулировать задачу студенчества, поскольку она не выходитъ изъ академическихъ рамокъ. Такое превращеніе, конечно, сдлаетъ университетъ однимъ изъ пунктовъ концентрація и организаціи народныхъ массъ.
Само собой разумется, что на этомъ пути революціонное студенчество встртитъ противодйствіе не только со стороны правительства. Многіе изъ тхъ ‘радикальныхъ’ профессоровъ, которые упиваются своей собственной гражданской доблестью, выражающеюся въ пассивномъ отказ читать лекціи, поднимутъ страшный вопль по случаю покушенія революціи на ‘свободу’ науки. Но смущаться этими воплями не слдуетъ, не только потому, что ‘свобода’ профессорской ‘науки’, всегда косящей глазами въ сторону правящихъ классовъ,— вещь довольно сомнительной цнности, но и потому, что т недолгіе дни до водворенія либеральнаго ‘порядка’, когда университетъ будетъ достояніемъ революціоннаго народа, будетъ трибуной, съ которой въ свободномъ состязаніи будетъ раздаваться всякій голосъ, всякое мнніе,— эти недолгіе дни и будутъ днями истинной свободы науки, свободы мысли, свободы изслдованія. И можно заране поручиться, что т студенты, которымъ выпадетъ на долю счастье пережить эти дни, не такъ то легко и скоро дадутъ снова запречь себя въ оглобли размренно-аккуратной ‘научной мысли’ г.г. профессоровъ.
Конечно, правительство не будетъ спокойно смотрть на такого рода ‘возвращеніе’ студентовъ къ ‘занятіямъ’. Если забастовка была для него ‘бичемъ’, то прекращеніе ея окажется ‘скорпіономъ’. О необходимо считаться съ такой перспективой, что правительство очень скоро само будетъ стараться закрыть т университетскія двери, въ которыя оно такъ долго и такъ безуспшно старалось насильно втащить студенчество. Но не говоря о морально-политической выгод такой позиціи, при которой не студенты, а правительство является иниціаторомъ ‘прекращенія науки’, обстановка революціоннаго времени, поскольку удастся развить наступательную тактику во всхъ сферахъ общественно-политической жизни, даетъ основаніе разсчитывать и на непосредственные успхи въ намченномъ направленіи. Быть можетъ, даже размры этихъ успховъ будутъ такъ велики, что правительству не удастся вернуть ту эру ‘неученія’, о которой оно будетъ вздыхать, ибо будетъ слишкомъ поздно.
Но, разумется, предлами академической жизни задачи студенчества не ограничиваются. Оно должно воспользоваться своимъ общеніемъ между собой и съ тмъ революціоннымъ народомъ, который устремится въ открытыя двери университета, для того, чтобы организоваться политически, чтобы примкнуть къ опредленнымъ политическимъ партіямъ, завязать тсныя сношенія съ партійными организаціями, согласовать свою дятельность (хотя бы въ предстоящей ‘избирательной’ агитаціи) съ ихъ дятельностью и т. д., и т. д. Въ этой области, разумется, неизбжно партійное разслоеніе студенчества, партійная группировка его. Но и этой группировк собраніе разсыпанной студенческой храмины воедино можетъ только способствовать.
Итакъ, вотъ два пути — продолженіе отжившей свое время и, въ значительной степени, утратившей свое значеніе тактики пассивнаго сопротивленія, или широкая перспектива наступательныхъ боевыхъ дйствій съ возможностью играть огромную роль въ активномъ выступленіи передовыхъ массъ на штурмъ стараго порядка. Первый путь, несомннно, гораздо боле легкій, второй — чреватъ тяжелой борьбой я тяжелыми жертвами, частичными неудачами, неувренностью въ тхъ предлахъ, до которыхъ удастся достигнуть успха. Студенчеству предстоитъ выбирать, и мы хотли бы, чтобы революціонный смыслъ подсказалъ ему именно этотъ, второй путь.