СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
БРЕТЪ-ГАРТА
СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
БРЕТЪ-ГАРТА
Томъ второй
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типогр. Высочайше утвержд. Товар. ‘Общественная Польза’ Большая Подъяческая, No 39
1895
Таинственный призывъ.
Таинственный призывъ.
Таинственный призыв, Брет-Гарт Фрэнсис, Год: 1895
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Были святки. Докторъ пододвинулъ свое кресло къ камину и бросилъ добрый, но строгій взглядъ на окружавшія его русыя дтскія головки.
— Я не желаю,— началъ онъ.— чтобы кто-нибудь прерывалъ меня глупыми вопросами. При первомъ вопрос я замолчу, а при второмъ… задамъ всмъ по доброй порціи касторки. Если же кто-нибудь изъ васъ пошевелитъ ногой или рукой, я сейчасъ ее отржу: у меня съ собою вс инструменты. Дайте-же общаніе слушать смирно.
— Да, да! отвчало шесть юныхъ голосовъ, но вслдъ затмъ посыпались вопросы отъ маленькихъ слушателей.
— Тише, тише! Кто громко перегрызетъ миндалинку или засопитъ, набивая ротъ сладостями, тотчасъ будетъ удаленъ изъ комнаты.
…. Четыре года тому назадъ,— началъ докторъ,— я слушалъ лекціи въ одномъ изъ большихъ городовъ. Мои профессоръ, добрый, хотя немного упрямый человкъ, пригласилъ меня провести въ его семейств сочельникъ. Я съ удовольствіемъ согласился, такъ какъ мн давно уже хотлось увидть одного изъ его сыновей, мальчика лтъ двнадцати, замчательно умнаго. Вечеръ у профессора былъ очень веселый. Онъ пригласилъ дтей со всего околодка и среди нихъ необыкновенный сынъ хозяина казался какимъ-то уродомъ. Мальчикъ былъ очень слабаго здоровья и рдко бгалъ или игралъ съ товарищами, а охотне читалъ книгу или писалъ стихи. Хозяиномъ была приготовлена великолпная елка и вс смялись, шутили и старались отгадать.— кому какой приготовленъ подарокъ. Дти, казалось, были очень счастливы и выкликали имена другъ друга, обозначенныя на игрушкахъ. Вдругъ кто-то произнесъ съ удивленіемъ:
— Вотъ подарокъ и Руперту — отгадайте, что?
— Письменный столъ?
— Золотое перо?
— Полное собраніе сочиненій Мильтона?
— Словарь рифмъ?
— Да скажите-же, что такое?
Эти вопросы сыпались со всхъ сторонъ.
— Барабанъ!
— Что? спросили мы вс въ одинъ голосъ.
— Да, барабанъ!
Дйствительно, мы увидали большой, новый, блестящій барабанъ съ мднымъ обручемъ и съ надписью: для Руперта. Конечно, мы вс расхохотались, находя очень веселой эту шутку,— подарить взрослому серьезному мальчику такую дтскую игрушку.
— Ты сдлаешь много шума въ свт, Рупертъ, говорилъ одинъ изъ гостей.
— Это пергаментъ для поэта, шутилъ другой.
— Это послднее сочиненіе Руперта въ кожаномъ переплет, прибавлялъ третій.
— Сыграй намъ классическій мотивъ, Рупертъ! восклицалъ четвертый.
Но Рупертъ былъ такъ оскорбленъ, что не могъ произнести ни слова. Онъ поблднлъ, прикусилъ губу и, наконецъ, горько заплакавъ, выбжалъ изъ комнаты. Смявшимся раньше надъ нимъ стало стыдно и вс спрашивали, кто повсилъ на елку барабанъ. Никто не зналъ. (А, вы хотите знать мое мнніе? Я вамъ его не скажу и вы не смете задавать вопросовъ. Помните уговоръ!) Какъ бы то ни было, Рупертъ не возвратился въ гостинную и мы вскор разошлись.
Докторъ прокашлялся и продолжалъ:
— На слдующую весну началась война между Сверомъ и Югомъ и я былъ назначенъ врачемъ въ одинъ изъ вновь сформировавшихся полковъ. По дорог въ армію, я прозжалъ мимо города, гд жилъ профессоръ, и, конечно, зашелъ къ нему. Мой первый вопросъ былъ о Руперт. Отецъ грустно покачалъ головой.
— Онъ нездоровъ, сказалъ онъ, — онъ чахнетъ съ прошлаго Рождества. Это странный, очень странный случай. Взгляните на него сами, ваше посщеніе, быть можетъ, его развлечетъ.
Я нашелъ Руперта на диван, обложеннаго подушками. Вокругъ него валялись книги, а надъ головой вислъ на гвоздик знакомый барабанъ. Лицо мальчика было исхудалое. изнуренное, на обихъ щекахъ виднлись красныя пятна, и широко открытые глаза ярко блестли. Онъ обрадовался мн и, узнавъ куда я ду, разспрашивалъ подробно о войн. Я думалъ, что мн удалось отвлечь его мысли отъ болзненныхъ страданій, но онъ вдругъ схватилъ меня за руку, привлекъ къ себ и сказалъ шепотомъ:
— Докторъ, вы не будете смяться надо мною, если что нибудь вамъ скажу?
— Нтъ, отвчалъ я.
— Вы помните этотъ барабанъ? Нсколько недль, посл Рождества я однажды лежалъ въ постели, какъ вдругъ барабанъ, висвшій на этомъ самомъ мст, сталъ издавать сначала тихіе, а потомъ все боле и боле громкіе звуки, такъ что, наконецъ, по всему дому загремлъ барабанный бой. Посл полуночи онъ снова повторился. На другой день я никому не сказалъ ни слова о случившемся, но съ тхъ поръ каждую ночь барабанъ бьетъ надъ моей головой.
Я пристально взглянулъ на него и пощупалъ пульсъ. Глаза его горли, пульсъ былъ частый. Возвратясь въ кабинетъ профессора, я высказалъ ему мое мнніе. (Вамъ, дтки, до него нтъ никакого дла).
— Ему просто нужны воздухъ, движеніе и трудъ, отвчалъ профессоръ, который былъ не дурной человкъ и очень умный, но, какъ я уже вамъ сказалъ, упрямый.
Въ тотъ же день я отправился дале и совершенно забылъ о маленькомъ Руперт. Но однажды, встртивъ стараго товарища, онъ сообщилъ мн, что бдный мальчикъ, совершено сойдя съ ума, бжалъ изъ дома во время одного изъ припадковъ.
Вскор посл моего разговора съ старымъ товарищемъ случилось одно изъ сильныхъ кровопролитныхъ сраженій всей войны. Часть нашей арміи была истреблена и меня послали на поле сраженія для того, чтобы раздлить труды врачей погибшей дивизіи, которые не въ состояніи были одни справиться съ грудами раненыхъ. Прибывъ въ временный лазаретъ, я хотлъ перевязать рану одному солдату изъ Вермонта, у котораго были оторваны два пальца, но онъ просилъ меня прежде помочь другимъ, боле нуждавшимся въ моей помощи.
— Ради Бога, докторъ, оставьте меня и пойдите къ барабанщику нашего полка. Онъ совсмъ еще ребенокъ и умираетъ, если уже не умеръ. Вотъ онъ тамъ лежитъ.
Я тотчасъ пошелъ къ барабанщику, который лежалъ нсколько поодаль вмст съ своимъ барабаномъ. Съ перваго взгляда я узналъ въ немъ бднаго Руперта. И безъ словъ раненаго солдата, и безъ креста, сдланнаго мломъ другимъ докторомъ на скамейк и доказывавшаго, какъ необходима была помощь больному, можно было сразу сказать, что минуты его сочтены. Холодный потъ, выступившій на его блдномъ лбу, совершенно склеилъ его каштановыя кудри. Я позвалъ его по имени. Онъ открылъ глаза и узналъ меня.
— Я радъ, что вы пришли, но едва-ли можете мн. помочь, промолвилъ онъ шопотомъ.
Я не хотлъ солгать, потому молча пожалъ ему руку.— Вы увидите отца,— продолжалъ онъ,— попросите у него прощенія за меня. Я одинъ во всемъ виноватъ. Долго я не понималъ, зачмъ на елк явился барабанъ и къ чему онъ постоянно билъ. Теперь я понимаю. Я сдлалъ свое дло и счастливъ. Скажите отцу, что все къ лучшему. Еслибы я остался въ живыхъ, то я только безпокоилъ-бы и сердилъ его, а теперь что-то говоритъ мн: ‘ты поступилъ хорошо’.
Бдный мальчикъ умолкъ и нсколько минутъ лежалъ тихо. Потомъ онъ схватилъ меня за руку и воскликнулъ: — Слышите?
Я слышалъ только стонъ раненыхъ.
— Барабанъ, промолвилъ Рупертъ едва слышнымъ голосомъ,— барабанъ зоветъ меня. Слышите, продолжалъ онъ, протягивая руку, чтобы схватить свой барабанъ.— Это заря. Войско все въ сбор. Смотрите, какъ блеститъ солнце на штыкахъ. На-караулъ! Идетъ полководецъ… но что это… Я не могу смотрть на его лицо, оно сіяетъ лучезарнымъ блескомъ… Онъ видитъ меня, улыбается мн… это…
Онъ умолкъ, тихо вытянулся во весь ростъ на деревянной койк — и все было кончено.
Ну, дти, довольно. Ни одного вопроса!. Ничего не спрашивать, что сталось съ барабаномъ. Кто хнычетъ? Сейчасъ дамъ касторки…