СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
БРЕТЪ-ГАРТА
СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
БРЕТЪ-ГАРТА
Томъ пятый.
Редъ-Догская наслдница.
Редъ-Догская наслдница.
Ред-Догская наследница, Брет-Гарт Фрэнсис, Год: 1879
Время на прочтение: 19 минут(ы)
О чудачеств завщателя первые слухи начали ходить, кажется, весной 1854 года. Въ то время онъ былъ владльцемъ значительныхъ земель, заложенныхъ одному пріятелю за большіе проценты, и обладателемъ довольно привлекательной жены, сердце которой всецло принадлежало другому пріятелю. Въ одинъ прекрасный день оказалось, что онъ вырылъ, или приказалъ вырыть глубокую яму передъ парадной дверью своего дома, и въ теченіе вечера въ эту яму провалилось нсколько пріятелей, случайно зашедшихъ къ нему въ гости ‘запросто’. Это, само по себ незначительное обстоятельство, показало, что чудакъ не лишенъ юмора и могъ бы съ успхомъ подвизаться на литературномъ поприщ, однако любовникъ его жены, очень смышленый парень, сломавшій себ ногу при этомъ случа, посмотрлъ на дло съ другой точки зрнія. Нсколько недль спустя нашъ чудакъ сидлъ у себя дома за обдомъ, въ обществ нсколькихъ другихъ пріятелей своей жены, среди трапезы онъ извинился, ушелъ изъ-за стола, но вслдъ за тмъ появился въ окн съ рукавомъ отъ пожарной трубы и преспокойно началъ окачивать водой всю компанію. Попробовали пожаловаться на такое обращеніе мстному городскому совту. Но большинство гражданъ РедъДога (дло происходило въ этомъ поселк), не бывшихъ на обд, ршило, что всякій иметъ право забавлять своихъ гостей, какъ ему заблагоразсудится. Тмъ не мене, начали поговаривать, что онъ не въ своемъ ум, жена припомнила другіе случаи, служившіе явными доказательствами умопомшательства, искалченный любовникъ собственнымъ опытомъ доказывалъ ей необходимость уйти отъ мужа, пока у ней цлы ноги, а кредиторъ, которому и домъ былъ заложенъ, опасаясь дальнйшей порчи своего имущества, наложилъ на него запрещеніе. Но тутъ безпокойный человкъ сразу всмъ развязалъ руки: онъ исчезъ изъ поселка.
Въ слдующій разъ, когда мы прослышали о его существованіи, у него ужъ не было ни жены, ни состоянія, онъ жилъ одинъ въ Роквил, за пятьдесятъ миль отъ Редъ-Дога, и издавалъ газету. Но та оригинальность, которую онъ выказалъ при ршеніи трудныхъ задачъ своей частной жизни, оказалась крайне неудачной въ приложеніи къ газетной политик ‘Роквильскаго Встника’. Такъ, уморительная карикатура, подъ видомъ ‘точнйшихъ подробностей’, описавшая, какъ одинъ изъ кандидатовъ оппозиціи умертвилъ китайца, стиравшаго на него блье, къ сожалнію, повела только къ тому, что редакторъ подвергся личному оскорбленію и побоямъ. Потомъ онъ сочинилъ описаніе ‘религіознаго торжества’, будто бы состоявшагося въ графств Калаверасъ, и представилъ мстнаго шерифа, извстнаго сквернослова и атеиста, въ роли главнаго проповдника, дло кончилось тмъ, что его газета лишилась права печатать казенныя объявленія. Въ самомъ разгар всей этой путаницы онъ внезапно умеръ, и тогда, какъ бы въ подтвержденіе его чудачества, оказалось, что онъ оставилъ завщаніе, въ силу котораго отказалъ все свое состояніе одной блобрысой и весноватой служанк Роквильской гостиницы.
Но это чудачество стало нешуточнымъ дломъ, когда выяснилось, что въ числ его имущества была цлая тысяча паевъ золотопромышленной компаніи Восходящаго Солнца, а дня черезъ два посл его кончины, пока еще публика не успла вдоволь нахохотаться надъ нелпостью благотворителя, эта самая компанія вдругъ прогремла своимъ богатствомъ и неслыханными удачами. По приблизительному подсчету, общая цнность имущества завщателя простиралась до трехъ милліоновъ долларовъ, и кому же они достались!..
Надо отдать справедливость энергіи и предпріимчивости обитателей этого, совсмъ еще юнаго и цвтущаго поселка, и заявить, что едва ли хоть одинт изъ согражданъ не считалъ себя способнымъ гораздо лучше распорядиться имуществомъ покойнаго юмориста. Изъ нихъ одни находили, что имъ не подъ силу содержать семейство, другіе тяготились серьезной отвтственностью, лежащей на присяжныхъ засдателяхъ въ суд, и, можетъ-быть, отъ излишней добросовстности, всячески отлынивали отъ этой общественной повинности, были и такіе, что отказывались отъ мста, скудно оплаченнаго, но ни одинъ не отказался бы отъ возможности собственной особой замнить Пегги Моффетъ, наслдницу чудака.
Поднялись споры по поводу завщанія. Прежде всхъ заявила претензію жена, которая, какъ оказалось по наведеннымъ справкамъ, никогда не получала законнаго развода съ мужемъ. Потомъ какъ изъ земли выросли четыре родственника, впервые, и,— увы!— слишкомъ поздно пришедшіе къ сознанію того, что съ покойникомъ стоплоЧвести знакомство. Но смиренная наслдница, двушка чрезвычайно некрасивая, необразованная и простая, выказала большую твердость въ отстаиваніи своихъ правъ. Она не соглашалась ни на какія уступки. Община сомнвалась въ ея способности управлять такимъ состояніемъ цликомъ, но находила справедливымъ удлить ей часть его и поршила предложить ей удовольствоваться суммою въ триста тысячъ долларовъ.
— Само собой разумется, что она и этотъ капиталъ отдастъ какому-нибудь мерзавцу, — говорилъ одинъ изъ согражданъ,— но согласитесь, что просадить три милліона на одного молодца за то, что онъ сдлаетъ ее несчастной, больно ужъ жирно будетъ. Это значитъ объявить призъ за негодяйство.
Единственное возраженіе на этотъ аргументъ сорвалось съ насмшливыхъ устъ мистера Джека Гэмлина.
— Слушайте-ка,— сказалъ этотъ джентльменъ, внезапно обратившись къ оратору,— вотъ вы въ прошлую пятницу выиграли у меня двадцать тысячъ долларовъ, представьте себ, что я, вмсто того, чтобы немедленно вручить вамъ эту сумму, какъ я сдлалъ, вдругъ сталъ бы на заднія лапыи объявилъ вамъ: ‘Послушайте, Билль Уэтерсби, вдь вы дуракъ, если я отдамъ вамъ эти двадцать тысячъ, вы ихъ все равно проиграете въ Санъ-Франциско, спустите первому встрчному шулеру. Вотъ вамъ одна тысяча, будетъ съ васъ, берите и отстаньте!’.. Положимъ, что все это чистйшая правда, что даже вы сами это отлично знаете, но разв такой поступокъ былъ бы правиленъ съ моей стороны?
Но Уэтерсби поспшилъ поставить ему на видъ, что это совсмъ иное дло, что тутъ не можетъ быть никакого сравненія, что онъ вдь честно выигралъ съ него эти деньги, потому что самъ поставилъ большую ставку.
— А почемъ вы знаете,— подхватилъ Гэмлинъ, свирпо уставивъ на удивленнаго собесдника свои черные глаза,— почемъ вы знаете, можетъ-быть, эта двушка также поставила большую ставку?
Противникъ что-то промямлилъ сквозь зубы. Игрокъ положилъ ему на плечо свою блую руку и сказалъ:
— Помните, почтеннйшій, что всякая двушка ставитъ на карту все свое имущество, въ какую бы игру она ни играла. Если бы она играла въ карты, а не въ чувства, если бы, вмсто своего тла и души, пустила въ ходъ очки да козыри, она бы сорвала вс банки, отсюда вплоть до Санъ-Франциско. Поняли?
Нкоторый намекъ на эту мысль, но только далеко не въ такой чувствительной форм, былъ высказанъ и самой Пегги Моффетъ. Вдова и родственники покойнаго достали себ изъ Санъ-Франциско наимудрйшаго законовда, и этотъ знаменитый юристъ, бесдуя наедин съ Пегги, долгомъ счелъ поставить ей на видъ, что можно притянуть ее къ суду за преступленіе, предусмотрнное закономъ и состоящее въ томъ, что она непристойными способами старалась привязать къ себ полуумнаго старика, съ цлью овладть его имуществомъ, юристъ прибавилъ, что если она будетъ упорствовать въ своемъ желаніи получить наслдство, то посл того, что будетъ выяснено на суд, репутація ея навки будетъ потеряна. Разсказывали, будто Пегги, выслушавъ это объясненіе, на минуту перестала перетирать тарелки и, вертя между пальцевъ посудное полотенце, устремила свои маленькіе блдно-голубые глаза на законовда.
— Такъ вотъ что он выдумали, эти твари!— сказала она.
— Къ прискорбію долженъ сознаться, дорогая моя лэди,— отвчалъ юристъ,— что свтъ весьма склоненъ къ осужденію. Отъ себя прибавлю,— продолжалъ онъ, съ милой откровенностью,— что мы, юристы, сообразуемся обыкновенно съ мнніемъ свта, и что съ нашей стороны будетъ построена такая именно теорія.
— Что жъ,— твердо сказалъ Пегги,— коли мн придется итти въ судъ для защиты своей репутаціи, то я ужъ заодно и три милліона прихвачу.
Если врить слухамъ, то Пегги при этомъ случа выразила желаніе хорошенько ‘вздуть’ своихъ противниковъ, сказала, что она еще покажетъ, какъ уметъ за себя постоять, и въ заключеніе такъ неловко разбила тарелку, что слдъ отъ этого несчастнаго случая надолго оставилъ шрамъ на лбу ея собесдника. Но хотя этотъ анекдотъ былъ многократно повторяемъ въ трактирныхъ буфетахъ и на пріисковыхъ работахъ, ему не слишкомъ довряли въ высшихъ кругахъ. Гораздо боле достоврно преданіе о томъ, какъ Пегги объяснялась съ своимъ собственнымъ адвокатомъ. Этотъ джентльменъ старался внушить ей, что для ея дла было бы выгодне, если бы она могла сослаться на какую-либо разумную причину того, почему покойникъ составилъ завщаніе въ ея пользу.
— Хотя законъ не отказывается утвердить завщанія изъ-за тхъ или другихъ выставленныхъ въ немъ статей,— говорилъ этотъ законовдъ,— но для судьи и присяжныхъ было бы весьма важно, въ особенности въ томъ случа, если будетъ пущено въ ходъ предположеніе о сумасшествіи покойника, доказать, что поступокъ завщателя былъ не противенъ здравому смыслу и логик. Вамъ, конечно, извстно… Это между нами, миссъ Моффетъ… вы, разумется, составили себ понятіе о томъ, по какой именно причин покойный мистеръ Байуэйсъ проявилъ къ вамъ такую щедрость.
— Нтъ, не составила,— ршительно молвила Пегги.
— Подумайте, припомните. Не говорилъ ли онъ вамъ… вы помните, что это останется между нами, хотя клянусь вамъ, дорогая моя лэди, я ршительно не вижу причины, почему бы не говорить объ этомъ во всеуслышаніе!.. Не выражалъ ли онъ вамъ такихъ чувствъ, которыя могли бы служить указаніемъ на его намреніе впослдствіи сочетаться съ вами бракомъ?..
Но тутъ Пегги, крупный ротъ которой начиналъ медленно распускаться въ улыбку, обнаруживая ея неровные зубы, остановила его, сказавъ:
— Вы, можетъ-быть, думаете, что онъ хотлъ на мн жениться? Нтъ.
— Понимаю. Но все-таки, не было ли поставлено какое-нибудь условіе… хотя вы, конечно, знаете, что законъ разсматриваетъ только т условія, которыя обозначены въ завщаніи. Но было бы все-таки весьма пріятно, въ видахъ оправданія воли завщателя, узнать, на какихъ условіяхъ онъ вамъ передалъ все свое состояніе.
— То-есть, вы хотите знать, не потребовалъ ли онъ за это чего-нибудь отъ меня?
— Вотъ именно, дорогая моя лэди.
Лицо Пегги покрылось съ одной стороны густымъ румянцемъ сольфериноваго оттнка, съ другой — вишневаго, посвтле, носъ побагровлъ, а лобъ подернулся кирпичнымъ цвтомъ. Въ дополненіе къ такому неловкому и конфузному проявленію смущенія, она начала вытирать руки о свое платье и сидла, не говоря ни слова.
— Понимаю,— поспшно сказалъ адвокатъ — это ничего… значитъ, условія были выполнены!..
— Нтъ,— сказала Пегги съ изумленнымъ видомъ, — какъ же они могли быть выполнены, коли онъ тогда былъ еще живъ?
Законовдъ въ свою очередь растерялся и покраснлъ.— Правда, онъ сказалъ одну вещь, поставилъ такія условія,— продолжала Пегги съ твердостью, невзирая на свое смущеніе,— но это мое дло и его. Оно не касается ни васъ ни ихъ.
— Но… дорогая миссъ Моффетъ, если эти условія таковы, что могутъ доказать нахожденіе его въ здравомъ ум и твердой памяти, почему же вы не желаете заявить ихъ во всеуслыпіаніе, хотя бы для того, чтобы получить право и возможность выполнить ихъ?
— А что,— молвила Пегги съ хитрымъ видомъ — что, если и вы и судъ не признаете ихъ удовлетворительными? Что, если они вдругъ покажутся вамъ странными, а?
Такъ, въ этомъ неоконченномъ вид, дло и дошло до суда. У насъ всмъ памятно, какъ оно происходило. Цлыхъ шесть недль кряду въ графств Калаверасъ только и разговора было, что о немъ. Шесть недль кряду судъ обсуждалъ умственную, нравственную и душевную правоспособность мистера Джемса Байуэйса располагать своею собственностью, окутывая этотъ предметъ формальнымъ туманомъ ученой юриспруденціи, между тмъ, какъ неученая и независимая публика съ большимъ пристрастіемъ обсуждала его вокругъ костровъ въ чистомъ пол и у прилавковъ трактирныхъ заведеній. Къ концу шестой недли логически выяснилось, что по крайней мр, девять десятыхъ всего населенія въ графств Калаверасъ одержимы тихою формою умопомшательства, а остальные только еще начинаютъ сходить съ ума, въ такомъ положеніи были дла, когда истомленные присяжные окончательно были сражены появленіемъ на суд самой Пегги.
Она была непривлекательна ни въ какихъ случаяхъ жизни, по на этотъ разъ чрезвычайное волненіе и неудачная попытка принарядиться выставили вс недостатки ея наружности въ самомъ яркомъ, почти сверхъестественномъ свт. Каждая веснушка на ея лиц выступила съ особой рельефностью, а блдноголубые глаза, нисколько не изобличавшіе силы ея характера, безпомощно мигали или тупо таращились на судью. Слишкомъ большая голова, расширенная книзу, заканчивалась жиденькой блднорусой косичкой, пущенной по спин между узкихъ плечъ. Словомъ, эта голова была ничмъ не интересне тхъ деревянныхъ шариковъ, которыми заканчивалась ршетка за ея спиной. Присяжные, которымъ въ теченіе шести недль истцы описывали Пегги въ вид коварной обольстительницы, псподволь сводившей съ ума и безъ того слабоумнаго Джемса Байуэйса, возмутились вс поголовно. Въ ея поразительной некрасивости было что-то до то кой степени жалкое и ничтожное, что всмъ показалось не такъ ужъ дорого вознаградить ее за это тремя милліонами.
— Разъ онъ ей назначилъ столько денегъ, вря э она ихъ заслужила, братцы, непохоже, чтобы покойникъ разнжился на ея счетъ,— говорилъ старшина присяжныхъ.
Когда присяжные удалялись для совщанія, вс почувствовали, что Пегги очистила свою репутацію, а когда они воротились и объявили свое ршеніе, вс поняли, что за взведенный на нее поклепъ она получила три милліона вознагражденія.
Она вступила во владніе своимъ капиталомъ. Но какое разочарованіе постигло тхъ, кто былъ увренъ, что она тотчасъ начнетъ его транжирить. Напротивъ того, вскор прошелъ слухъ, что она ужасная скупердяйка. Особенно возмущалась добрйшая миссисъ Стайверъ, одна изъ первыхъ дамъ въ Редъ-Догскомъ поселк. Эта почтеннйшая женщина нарочно похала въ Санъ-Франциско помогать Пегги длать покупки.
— Можете себ представить,— говорила она впослдствіи своимъ друзьямъ,— что она изъ-за двадцати пяти центовъ задумывается больше, чмъ я надъ пятью долларами! Такъ ничего и не купила въ магазин ‘Городъ Парижъ’, потому что ей показалось тамъ все слишкомъ дорого, и, вконц-концовъ, сдлала изъ себя страшилище, накупивъ готоваго платья въ какой-то лавчонк на Рыночной улиц. И посл всхъ нашихъ стараній и хлопотъ, съ тмъ, что мы съ Дженъ потратили ради нея массу времени, она не порадовала бдную Дженъ ни однимъ подаркомъ!
Общественное мнніе, считавшее участіе миссисъ Стайверъ въ этомъ дл вполн безкорыстнымъ, не возмутилось безполезностью результатовъ ея поздки, но когда Пегги отказалась выкупить изъ золога зданіе новой пресвитеріанской церкви и даже не захотла брать паевъ Союзной Компаніи Рудокоповъ, что въ глазахъ многихъ было не мене благочестивымъ и врнымъ помщеніемъ капитала, популярность ея сильно пошатнулась. Однако она такъ же мало заботилась теперь о мнніи свта, какъ и до суда. Купила себ маленькій домикъ, пригласила для услугъ старуху, прежнюю свою товарку по служб въ гостиниц, зажила съ ней на основаніяхъ полнаго равенства и занялась помщеніемъ своихъ денегъ въ разныя предпріятія.
Я бы очень желалъ сказать, что она это длала съ полнымъ разумніемъ, но дло въ томъ, что она нердко попадала впросакъ Во всемъ, что она предпринимала, проявлялась та же упорная настойчивость, какую она проявила, когда отстаивала свои права. О за просадила двсти тысячъ долларовъ на разработку истощеннаго пріиска, первоначально намченнаго покойнымъ завщателемъ, продолжила жалкое существованіе ‘Роквильскаго Встника’, хотя онъ давнымъ-давно пересталъ интересовать даже своихъ недоброжелателей, содержала Роквильскую гостиницу, въ которую никто больше не заглядывалъ, потеряла содйствіе и расположеніе одного крупнаго капиталиста изъ-за пустячнаго недоразумнія, въ которомъ сама была виновата, но не повинилась, и накачала себ на шею цлыхъ три тяжбы, тогда какъ каждую изъ нихъ можно было устранить, поступившись бездлицей. Я съ тмъ и упоминаю объ этихъ промахахъ, чтобы доказать, что она была далеко не героиня. А случай съ Джекомъ Фолинсби показываетъ, что она едва ли была даже обыкновенной женщиной.
Этотъ красивый и отчаянный бродяга, въ вихр безпросыпныхъ кутежей, попалъ на окраины поселка Редъ-Догъ и очутился въ вид пропащей, но все еще интересной развалины, въ дрянной лачуг, неподалеку отъ двственнаго жилища Пегги Моффетъ. Блдный, искалченный излишествами всякаго рода, съ голосомъ, дрожавшимъ отъ нервности, развившейся въ немъ подъ вліяніемъ спиртныхъ напитковъ, онъ велъ лнивую жизнь, имя слишкомъ много досуговъ и очень мало сосдей. Въ этомъ очаровательномъ неглижэ по части нравственности, костюмовъ и чувствъ предсталъ онъ впервые передъ Пегги Моффетъ. И не только предсталъ, но иногда ковылялъ рядомъ съ ней по улицамъ поселка. Обитатели Редъ-Дога критическимъ окомъ подмтили эту парочку, увидли Джека — страждущаго, словоохотливаго, на видъ мучимаго раскаяніемъ, угрызеніями совсти, самообличеніями и недугами, увидли Пегги — раскраснвшуюся, неуклюжую, съ разинутымъ ртомъ и восхищеннымъ взоромъ, и видя все это, критическое око Редъ-Дога значительно подмигнуло на нихъ въ сторону Роквиля.
Что именно происходило между ними — того никто не зналъ. Но въ одинъ прекрасный лтній день вс видли, какъ Джекъ промчался въ открытомъ кабріолет по главной улиц Редъ Дога, имя рядомъ съ собою наслдницу мистера Байуэйса. Джекъ все еще былъ не совсмъ твердъ на ногахъ, однакожъ, правилъ лошадью съ оттнкомъ своей прежней удали, а миссисъ Пегги, въ громадной шляпк съ бантами перловаго цвта, немного темне ея собственныхъ волосъ, въ розовыхъ перчаткахъ, натянутыхъ на короткіе пальцы, и съ букетомъ розъ въ рукахъ, такъ и рдла отъ пріятнаго смущенія за кожанымъ фартукомъ. И прохавшись черезъ весь поселокъ, эта чета направилась въ лсъ, рисуясь на аломъ фон вечерющаго неба. Очень возможно, что это было некрасивое зрлище, тмъ не мене, когда передъ ними открылись полутемныя аллеи величавыхъ деревьевъ и кабріолетъ скрылся въ тни густыхъ елей, рудокопы пріостановились, опершись на свои заступы, и рабочіе въ пол на минуту прекратили свой трудъ и долго смотрли имъ вслдъ. Критическое око Редъ-Дога, оттого ли, что заходящее солнце било въ глаза, или потому, что оно тоже когда-то было молодо и легкомысленно,— на этотъ разъ подернулось сочувственной слезой.
Луна высоко стояла на неб, когда они воротились въ поселокъ. Т, кто ожидалъ ихъ возвращенія, съ цлью поздравить Джека съ вроятіемъ счастливой перемны въ его судьб, съ огорченіемъ увидли, что Джекъ только проводилъ свою даму до дому, а самъ немедленно ухалъ изъ Редъ-Дога. Отъ Пегги, конечно, ничего нельзя было вывдать: она на другой день и во вс послдующіе дни продолжала вести свой обычный образъ жизни, просадила еще тысячи дв на какую-то неудачную спекуляцію, а въ самомъ обиход продолжала скупердяйничать. Нсколько недль прошли безъ всякихъ видимыхъ послдствій этой романтической идиліи, и никто ничего не зналъ, пока Джекъ Фолинсби не появился въ Сакраменто черезъ мсяцъ посл происшествія. Появился онъ съ билліарднымъ кіемъ въ рук и съ сердцемъ, полнымъ негодованія и горечи.
— Такъ и быть, господа, я вамъ разкажу,— сказалъ Джекъ, обращаясь къ окружавшей его компаніи сотоварищей-игроковъ.— Касательно этой исторіи откровенно вамъ признаюсь, что я такъ ухаживалъ, такъ нжничалъ съ этой веснушчатой, красноглазой и блобрысой двицей, точно она… м-м-м… актриса, что ли! Я долженъ сознаться также, что, насколько я понимаю женщинъ, она была ко мн расположена самымъ серьезнымъ образомъ. Можете смяться сколько угодно, но это такъ. Вотъ одинъ разъ повезъ я ее прокатиться, притомъ въ самомъ роскошномъ стил, конечно, и дорогой взялъ да и предложилъ ей руку и сердце, такъ прямо и сказалъ, что, молъ, желаю сочетаться законнымъ бракомъ… какъ будто она настоящая барышня!.. И какъ вы думаете, что она мн на это отвтила?— продолжалъ Джекъ, съ истерической усмшкой.— Просто вспомнить совстно… Предложила мн двадцать пять долларовъ еженедльнаго жалованья съ тмъ, что она будетъ прекращать платежи, какъ только я отлучусь изъ дома!
Взрывъ хохота, послдовавшій за этимъ откровеннымъ признаніемъ, былъ прерванъ спокойнымъ голосомъ, который спросилъ:
— А что же вы на это сказали?
— Я?— вскрикнулъ Джекъ.— Я ей сказалъ, чтобы она убиралась къ чорту со своими деньгами!
— А я слышалъ, что вы попросили у ней взаймы двсти пятьдесятъ фунтовъ на поздку въ Сакраменто, и получили ихъ,— продолжалъ тотъ же спокойный голосъ.
— Кто это говоритъ?— заревлъ Джекъ.— Подавайте его сюда, этого клеветника и враля!
Вс притихли кругомъ. Тогда обладатель спокойнаго голоса, а именно, мистеръ Джекъ Гэмлинъ, томно просунулъ руку подъ столъ, взялъ тамъ кусокъ мла и, натирая имъ конецъ билліарднаго кія, произнесъ кротко и серьезно:
— Это говорилъ мн одинъ мой старый пріятель, постоянный житель Сакраменто, у него деревянная нога, онъ кривъ на одинъ глазъ, на рук не достаетъ трехъ пальцевъ, притомъ наклонность къ чахотк, сильно кашляетъ. При такомъ слабомъ здоровь онъ, натурально, самъ за себя постоять не можетъ и полагается на меня. Такъ, если желаете,— заключилъ Гэмлинъ, вдругъ отложивъ кій и впившись въ собесдника своими черными глазами,— я за него!
Не могу ручаться за полную достоврность этого анекдота, но знаю только, что онъ нисколько не увеличилъ популярности Пегги Моффетъ среди населенія, въ которомъ беззаботная отвага и щедрость цнились выше всего, при отсутствіи другихъ наличныхъ добродтелей. Быть-можетъ, граждане Редъ-Дога были не чужды общечеловческой страсти устраивать браки и просто обидлись тмъ, что это не удалось.
Въ теченіе слдующаго года Пегги перепробовала еще нсколько финансовыхъ предпріятій, еще боле глупыхъ и неудачныхъ, и потерпла большіе убытки. Ею овладло какое-то лихорадочное стремленіе къ нажив во что бы то ни стало. Наконецъ стало извстно, что она вновь открываетъ злополучную Роквильскую гостиницу и намрена сама управлять ею.
Какъ ни страненъ казался этотъ проектъ въ теоріи, но на практик онъ общалъ довольно хорошій успхъ. Съ одной стороны, за успхъ ручались практическія свднія хозяйки по части содержанія подобнаго заведенія, съ другой, и еще въ сильнйшей степени, ея строгая экономія и неутомимое трудолюбіе. Обладая милліонами, она безъ церемоніи принялась собственноручно стряпать, мыть и чистить, прислуживать у стола и оправлять постели, какъ самая простая работница. Такое зрлище показалось интереснымъ, и многіе стали посщать гостинцду. По мр того, какъ публика относилась къ хозяйк все съ меньшимъ уваженіемъ, доходы ея стали расти. Какія бы небылицы ни разсказывали о ея скаредности, добрые люди всему врили. Увряли даже, что она своими руками таскаетъ багажъ въ нумера, чтобы воспользоваться подачкой, какая полагается обыкновенно носильщику. Себ лично она отказывала въ предметахъ первйшей необходимости: одвалась бдно, питалась скудно, зато гостиница приносила барыши.
Иные начинали намекать, что она не въ своемъ ум, другіе покачивали головами, находя, что какое-то проклятіе тяготетъ надъ полученнымъ ею наслдствомъ. Судя по ея изнуренному виду, многіе полагали, что она не долго проживетъ, наваливая на себя непосильный трудъ, возникали уже споры о томъ, кому она, въ конц концовъ, оставитъ свое состояніе.
По особой благосклонности судьбы одинъ мистеръ Джекъ Гэмлинъ былъ въ состояніи просвтить публику на этотъ счетъ, а равно и по другимъ вопросамъ, касавшимся Пегги Моффетъ.
Въ одинъ ненастный вечеръ, въ декабр мсяц, онъ случайно остановился въ Роквильской гостиниц. Въ теченіе всей предыдущей недли онъ исполнялъ обязанности своей благородной профессіи въ поселк Редъ-Догъ, гд. по выраженію одного изъ своихъ собратій, ‘обчистилъ весь городъ, оставивъ только плату за свой проздъ въ карман кучера почтоваго дилижанса’. Мстная газета, ‘Знамя Реда-Дога’, оплакала его отъздъ въ игривомъ некрологическомъ стихотвореніи, начинавшемся такъ: ‘Милый Джонни насъ покинулъ, въ лютую печаль повергъ, и т. д., а посл строчки, кончавшейся словами: ‘Токи горькихъ слезъ’, былъ уже намекъ на то, что онъ ‘доллары съ собой увезъ’. Посл этого неудивительно, что онъ былъ преисполненъ тихаго удовлетворенія и еще боле обыкновеннаго блисталъ томностью лица и медлительной плавностью рчи. Въ полночь онъ собирался ложиться спать и былъ нсколько удивленъ тмъ, что сначала постучались къ нему въ дверь, а потомъ передъ нимъ предстала сама миссисъ Пегги Моффетъ, богатая наслдница и хозяйка Роквильской гостиницы.
Мистеръ Гэмлинъ былъ не охотникъ до Пегги, даромъ что выступалъ ея защитникомъ. Его изящный вкусъ возмущался ея безобразіемъ, а его образъ мыслей и житейскія привычки шли въ разрзъ со всмъ, что онъ слышалъ насчетъ ея скаредности и сребролюбія. А когда она явилась передъ нимъ въ замасленномъ холстинномъ капот, пропитанномъ всми кухонными запахами, вся красная отъ смущенія и отъ пребыванія у плиты, то нельзя сказать, чтобы она была привлекательна. Въ такой поздній часъ, въ ея одинокомъ положеніи, наедин съ человкомъ столь прискорбной репутаціи, она рисковала бы очень многимъ, если бы ея наружность не устраняла всякую мысль объ опасности. Очень вроятно, что она сама это понимала, и едва ли такое обстоятельство помогало ей побороть свое смущеніе.
— Мн нужно переговорить съ вами наедин, мистеръ Гэмлинъ,— начала она, безъ приглашенія усаживаясь на кончикъ его чемодана,— иначе я бы не стала васъ безпокоить. Но въ другое время мн бы не удалось васъ поймать, да, пожалуй, и вы меня не поймаете, такъ какъ я съ ранняго утра до поздней ночи не выхожу изъ кухни.
Она неловко замолчала, какъ бы прислушиваясь къ втру, который мелкой дробью потрясалъ окна, обдавая стекла тусклой завсой дождя въ темнот непроглядной ночи. Она разгладила на колнкахъ складки своего капота и замтила, въ вид вступленія въ безсвязный разговоръ:
— Ужъ какой же нынче дождикъ сильный.
Вмсто отвта, мистеръ Гэмлинъ звнулъ и передернулъ плечами, собираясь снимать сюртукъ.
— Я думала, что вы, наврное, не затруднитесь сдлать мн одно великое одолженіе,— продолжала Пегги съ короткимъ и жесткимъ смхомъ,— особенно потому, что слышала отъ людей, будто вы относитесь ко мн дружелюбно и даже заступались за меня въ такую пору, когда никто, кром васъ, этого не длалъ.
Она помолчала, глядя себ на колни и водя пальцами по шву своей юбки, потомъ сказала, понижая голосъ:
— Не такъ ужъ много у меня друзей, чтобы я могла позабыть человка, замолвившаго за меня хоть одно доброе слово.
Ея нижняя губа задрожала, она поспшно стала искать на себ носового платка, не нашла его, и кончила тмъ, что, поднявъ подолъ своего капота, утерла имъ свой неказистый носъ, а слезы такъ и остались на ея глазахъ, поднятыхъ на собесдника.
Мистеръ Гэмлинъ, тмъ временемъ успвшій снять сюртукъ и уже взявшійся было за пуговицы своего жилета, пересталъ разстегиваться и посмотрлъ на нее.
— Если этотъ дождикъ еще будетъ лить, того и гляди опять будетъ разливъ Сверной Вилы,— проговорила Пегги какъ бы въ свое извиненіе, и оглянулась на окно.
Видя, что другой дождь прошелъ, мистеръ Гэмлинъ опять принялся разстегивать жилетъ.
— Я хотла просить васъ объ одной милости насчетъ мистера… насчетъ… Джека Фолписби,— продолжала Пегги скороговоркой.— Онъ опять захворалъ, ему совсмъ скверно стало. И онъ проигрываетъ кучу денегъ, и все больше вамъ. Вчера вечеромъ вы у него выиграли дв тысячи долларовъ, а у него только всего и было.
— Ну?— хладнокровно промолвилъ игрокъ.
— Ну, такъ я и думала, если вы мн другъ, я васъ попрошу не такъ ужъ его обирать,— сказала Пегги съ натянутой усмшкой.— Вамъ это не трудно. Вы только не допускайте его играть противъ васъ.
— Миссисъ Маргарита Моффетъ,— сказалъ Джекъ, съ лнивой медлительностью, вынимая изъ кармана свои часы и привычною рукой начиная заводить ихъ,— если вы до такой степени интересуетесь Джекомъ Фолинсби, вамъ еще легче уберечь его отъ меня, нежели мн самому. Вы женщина богатая! Дайте ему столько денегъ, чтобы онъ сорвалъ мои банкъ, или разомъ сломилъ себ шею, только пускай онъ не вертится вокругъ меня, въ надежд на поживу, потому что отъ меня никакой ему поживы не будетъ. Такъ и знайте, миссисъ Моффетъ, напрасно онъ старается!
Если бы на мст Пегги была другая женщина, боле утонченная отъ природы, она бы не поняла условныхъ выраженіи игрока или разсердилась бы на заключавшіяся въ нихъ жалкія истины. Но она поняла сразу и сидла въ безнадежномъ отчаяніи.
— Если вы желаете послушаться моего совта,— продолжалъ Джекъ, засовывая свои часы и цпочку подъ подушку и спокойно начиная развязывать на себ галстукъ,— бросьте вы вс эти глупости, выходите за него замужъ, отдайте ему свои деньги и предоставьте вс дла, иначе вы себя уморите. Онъ-то распорядится этими капиталами довольно быстро. Я это не съ тмъ говорю, чтобы отъ него поживиться, потому что, если ему попадутся въ руки такія деньги, онъ тотчасъ удеретъ въ Санъ-Франциско и тамъ протретъ имъ глаза. Не стану спорить съ тмъ, что, быть-можетъ, вы еще ухитритесь его исправить. А еще можетъ случиться — и это для васъ было бы величайшимъ счастьемъ — что онъ умретъ, прежде чмъ успетъ довести васъ до окончательнаго разоренія. Но я увренъ, что теперь вы можете составить его счастье, а такъ какъ вы въ этого парня такъ втюрились, какъ только женщина можетъ втюриться, то и для васъ это не будетъ противно.
Въ лиц Пегги не осталось ни кровинки, когда она взглянула на Гэмлина.
— Вотъ потому-то я и не могу давать ему денегъ, а безъ того онъ на мн не женится,— сказала она.
Рука мистера Гэмлина скользнула съ послдней пуговицы жилета.
— Не — можете — давать — ему — денегъ?— повторилъ онъ раздльно.
— Не могу.
— Отчего?
— Оттого, что я его полюбила.
Мистеръ Гэмлинъ снова застегнулъ жилетъ и съ терпливымъ видомъ прислъ на краю постели. Пегги встала и неуклюже подтащила чемоданъ поближе къ кровати.
— Когда Джимъ Байуэйсъ задумалъ оставить мн наслдство,— сказала она, опасливо оглянувшись по сторонамъ,— онъ поставилъ мн условія. Не такія условія, какія ставятся въ писанныхъ завщаніяхъ, а такъ, на словахъ сказалъ. И я дала ему общаніе, мистеръ Гэмлинъ, въ этой самой комнат, и даже на этой самой постели, гд вы теперь сидите. На ней онъ и умеръ.
Мистеръ Гэмлинъ былъ суевренъ, подобно большинству игроковъ. Онъ поспшно всталъ съ постели и слъ на стулъ у окна. Втеръ стремительно задребезжалъ въ окн, какъ-будто духъ самого мистера Байуэйса налетлъ со двора подтвердить еще разъ свою послднюю волю.
— Я не знаю, помните ли вы его,— продолжала Пегги въ волненіи.—Этотъ человкъ много пострадалъ на своемъ вку. Вс, кого онъ любилъ, жена, родные, пріятели, вс были противъ него! Онъ всегда старался на людяхъ такъ себя вести, какъ будто ему это все равно, а я — что жъ, я простая, бдная двушка, онъ передо мной и отводилъ свою душу. Я этого никогда никому не говорила… И не знаю, съ чего онъ мн сказалъ такую вещь… не знаю,— продолжала Пегги, всхлипнувъ,— зачмъ ему понадобилось и меня сдлать несчастной. Только онъ взялъ съ меня слово, что если онъ откажетъ мн свое состояніе, то чтобы я ни за что, никогда, вотъ какъ передъ Богомъ,— не подлилась своимъ богатствомъ ни съ однимъ человкомъ, котораго полюблю, все равно, будь то мужчина или женщина. Въ ту пору, мистеръ Гэмлинъ, я не думала, что мн когда-нибудь будетъ трудно выполнить это условіе, потому что я была очень бдна и у меня на всемъ свт не было никого… Только онъ одинъ и былъ ко мн добръ.
— Но вдь вы и теперь ужъ не держите своего слова,— сказалъ Гэмлинъ.— Мн извстно, что вы давали денегъ Джеку, и не разъ.
— Только то, что сама зарабатываю, мистеръ Гэмлинъ, только это! Послушайте. Когда Джекъ сдлалъ мн предложеніе, я съ своей стороны общала ему такую сумму, какую думала, что всегда могу сама заработать. Онъ ухалъ, опять захворалъ, заскучалъ… Ну, тогда я перехала сюда и стала содержать гостиницу. Я знала, что если приложить къ ней руки какъ слдуетъ, то она будетъ давать барыши. Вы, пожалуйста, не смйтесь надо мной. Я стала работать изо всхъ силъ и начала получать порядочный доходъ… а изъ того капитала ни одного цента не трогала. Трудилась день и ночь, рукъ не покладывала и все, что получала, отдавала ему. Ей-Богу, мистеръ Гэмлинъ, все ему отдавала. Я къ нему вовсе не такъ скупа, какъ вы думаете… хотя, конечно, могла бы обходиться съ нимъ поласкове.
Мистеръ Гэмлинъ всталъ, аккуратно облекся снова въ сюртукъ, сунулъ въ карманъ часы, взялъ шляпу, накинулпальто. Одвшись какъ слдуетъ, онъ обратился къ Пегги съ такими словами:
— Стало-быть, вы говорите, что вс деньги, заработанныя здсь, вы отдавали этому несравненному красавчику?
— Отдавала, только онъ не зналъ, откуда он берутся. О, мистеръ Гэмлинъ, этого онъ не зналъ!
— Такъ что, насколько я понимаю, онъ тамъ проигрывалъ за карточнымъ столомъ т самыя деньги, которыя вы получали за стряпню, а стряпали вы собственными руками?
— Такъ вдь онъ же ничего про это не зналъ… а если бы зналъ то, пожалуй, не взялъ бы.
— Еще бы! Онъ бы скоре умеръ,— пресерьезно промолвилъ мистеръ Гэмлинъ.— При его необыкновенной чувствительности, Джекъ Фолинсби и съ меня-то выигрываетъ такъ ужъ… скрпя сердце. Ну, а гд же проживаетъ этотъ ангелъ во плоти, когда не ржется въ карты? Гд его можно видть, такъ сказать, простымъ глазомъ?
— Онъ… онъ… здсь стоитъ,— сказала Пегги съ запинкой и закраснвшись.
— Понимаю. Нельзя ли узнать номеръ его комнаты, или… можетъ-быть, не слдуетъ прерывать его… размышленій?— продолжалъ Джекъ Гэмлинъ серьезно и вжливо.
— О, такъ вы согласны? И хотите переговорить съ нимъ, и съ него возьмете общаніе.
— Конечно,— отвтилъ Гэмлинъ.
— Только вы не забывайте, что онъ хвораетъ… шибко хвораетъ. Его комната номеръ 44, въ конц коридора, по ту сторону сней. Лучше ужъ я сама васъ провожу.
— Нтъ, не безпокойтесь, я найду самъ.
— И вы съ нимъ не будете слишкомъ суровы?
— Я буду ему все равно что родной отецъ,— степенно отвчалъ Гэмлинъ, растворяя дверь въ коридоръ, потомъ постоялъ немного, воротился и чинно протянулъ ей руку. Пегги робко протянула ему свою и заглянула ему въ глаза, не зная, шутитъ онъ, или серьезно… Но въ этихъ черныхъ глазахъ она ничего не могла прочесть. Онъ горячо пожалъ ея руку и ушелъ.
Комнату онъ нашелъ безъ всякихъ затрудненій. Въ отвтъ на свой стукъ въ дверь онъ услышалъ изнутри слабый кашель и недовольную воркотню. Безъ дальнйшихъ церемоній мистеръ Гэмлинъ вошелъ въ померъ.
Его обдало противнымъ запахомъ лкарствъ въ застоявшемся воздух, какими-то прлыми испареніями, и онъ увидалъ исхудалую фигуру Фолинсби, въ полураздтомъ вид распростертую на кровати. Въ первую минуту Гэмлинъ былъ пораженъ его наружностью/вокругъ впалыхъ глазъ кутилы обрисовались темные круги, трясущіеся члены не повиновались ему, учащенное дыханіе изобличало полное разложеніе организма.
— Кто тамъ?— спросилъ онъ хрипло и тревожно.
— Это я, и мн бы хотлось, чтобы вы сейчасъ встали.
— Не могу, Джекъ. Я вконецъ измотался.
Онъ протянулъ дрожащую руку къ стакану, до половины наполненному какою-то подозрительной жидкостью съ острымъ запахомъ, но мистеръ Гэмлинъ отставилъ стаканъ подальше и сказалъ:
— Хотите получить обратно т дв тысячи долларовъ, которые вы мн проиграли?
— Хочу.
— Ну, такъ вставайте, сойдите внизъ и сейчасъ женитесь на хозяйк дома.
Фолинсби засмялся не то сардоническимъ, не то-истеричнымъ смхомъ.
— Она не дастъ!— молвилъ онъ.
— Она не дастъ, но я дамъ.
— Вы?
— Ну, да.
Фолинсби попробовалъ безпечно усмхнуться и, весь дрожа, съ большимъ трудомъ всталъ на свои опухшія ноги. Гэмлинъ внимательно всмотрлся въ его лицо и веллъ ему опять ложиться.
— Ничего, можно подождать до завтра,— сказалъ онъ,— но завтра…
— А если я не…
— А если вы несогласны,— перебилъ его Гэмлинъ,— то я приду и прикончу васъ собственными руками.
Но на утро мистеру Гэмлину не пришлось совершать этого преступленія, потому что въ теченіе ночи давно расшатанный, духъ Джека Фолинсби окончательно покинулъ его гршное тло и улетлъ на крыльяхъ юго-восточнаго буйнаго втра. Какъ именно и когда это случилось, неизвстно. То ли ускорило его конецъ, что онъ слишкомъ разволновался мыслью о предстоящей женитьб, или хватилъ лишній пріемъ успокоительнаго питья, такъ и осталось невыясненнымъ. Знаю только, что когда на другое утро пришли его будить, то лучшее изъ всего, что отъ него осталось, т.-е. все еще очень красивое молодое лицо, холодно взглянуло на плачущую Пегги Моффетъ.
— И подломъ мн, это меня Богъ наказалъ,— тихимъ шопотомъ сообщила она Джеку Гэмлину,— потому что Богъ-то знаетъ, что я нарушила свое слово и все мое состояніе зав, щала ему.
Она пережила его недолго. Неизвстно, осуществилъ ли мистеръ Гэмлинъ свое намреніе возвратить выигранныя деньги, какъ говорилъ въ тотъ вечеръ покойнику Джеку Фолинсби. Но онъ навсегда остался другомъ Пегги, а посл ея кончины былъ ея душеприказчикомъ. Однако большую часть своего состоянія она завщала дальнему родственнику красиваго Джека Фолинсби и такимъ образомъ ея богатство навсегда ушло изъ Редъ-Дога.