‘За два года’. Сборникъ статей изъ ‘Искры’. Часть первая.
Правительственное попеченіе о крестьянахъ.
(23-го апрля 1905 г., No 98.)
Правительственное попеченіе о крестьянахъ.
(23-го апрля 1905 г., No 98.)
Л. Мартовъ.
Правительственное попечение о крестьянах, Мартов Юлий Осипович, Год: 1905
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Русское правительство недовольно недостаточно быстрымъ и недостаточно бурнымъ развитіемъ русской революціи. Этотъ выводъ напрашивается самъ собой при сопоставленіи различныхъ проявленій его государственной мудрости.
Въ отвтъ на волненіе рабочаго класса и городской буржуазіи, требующихъ политической свободы, указъ 12 декабря провозглашаетъ реформу, имющую цлью поднять положеніе крестьянства. Правительство надется противопоставить непримиримо-враждебному отношенію къ нему городского пролетаріата и буржуазіи благожелательно-выжидающее отношеніе крестьянства. Не безъ содйствія земскихъ начальниковъ, изъ крестьянства выбиваются десятки благодарственныхъ адресовъ. Но наступаютъ январьскіе дни. Городская революція подняла свои волны на недосягаемую еще высоту. Теперь мало уже ‘нейтрализовать* деревню, ее надо мобилизовать противъ города. Аппаратъ полицейской провокаціи пущенъ въ ходъ. Средства ея ограничены, методы воздйствія — первобытны. Поднять мужика въ защиту голаго принципа православія и самодержавія — выше ея скудныхъ силъ. Убогой идеями, ей приходится идти по линіи наименьшаго сопротивленія, то есть, въ конц концовъ, по той линіи, на которой реакціонные предразсудки мужика соприкасаются съ его примитивно-революціонными инстинктами. Свой лозунгъ: ‘бей интеллигента, соціалиста, земца, либерала’, она вынуждена перевести на понятный боле отсталымъ слоямъ крестьянства языкъ: ‘бей барина!’ Задаваясь цлью натравливать деревенскую сермягу на городской пиджакъ, она вынуждена въ свою демагогическую агитацію вплести мотивы соціальной борьбы между мелкимъ и крупнымъ землевладніемъ. Спекулируя на политическую темноту и реакціонность крестьянства, она разжигаетъ его* соціальное недовольство — вчный источникъ политическаго просвщенія и революціонизированія. Начавъ съ попытки помшать проникнуть революціонной зараз въ деревню, правительство само заноситъ ее туда. Зловщее ‘слишкомъ поздно!’ раздается, по обыкновенію, въ отвть на новыя политическія авантюры разлагающагося режима.
Слишкомъ поздно! Прежде, чмъ полицейскіе демагоги уопла сорганизовать ‘безпорядки’ въ полдюжин уздовъ, самостоятельно начались ‘безпорядки’ въ десяткахъ мстностей. Одна уже это обстоятельство разрушаетъ дьявольскій умыселъ. Кишиневъ и Баку въ вид ‘примрныхъ сраженій’ могутъ, по замыслу правительства, пригодиться въ его ‘внутренней политик’, но ‘всероссійскій Кишиневъ’, но повсемстная гражданская война, даже подъ реакціоннымъ знаменемъ, прежде всего дезорганизуетъ его собственныя силы, уничтожаетъ кредитъ, разливаетъ панику въ окружающихъ его общественныхъ слояхъ, деморализуетъ его собственный бюрократическій механизмъ и, въ конц концовъ, лишаетъ всякой возможности направлять имъ же разнузданную стихію. Централизованный бюрократическій аппаратъ еще можетъ, по указанію свыше, разлить по стран анархію, онъ уже давно неспособенъ служить цла организаціи какого бы то ни было общественнаго движенія. И если локализованные общественные ‘бунты’ могли пригодиться для цли устрашенія буржуазной оппозиціи, то всеобщее крестьянское возстаніе, каждый часъ грозящее освободиться отъ налипшей на немъ реакціонной политической программы, иметъ ближайшимъ послдствіемъ такое напряженіе репрессивной энергіи, которое одно можетъ обезсилить абсолютизмъ до полнаго истощенія.
Слишкомъ поздно! Въ атмосфер начала революціи ‘вандейское’ движеніе быстро идетъ къ превращенію въ движеніе противъ всхъ Бастилій. Тмъ боле ясна эта опасность, чмъ ршительне на окраинахъ, облегающихъ громадное тло черноземной Руси, формируется организованное и сознательное революціонное движеніе крестьянской бдноты. Разгорается руководимое соціалдемократами крестьянское движеніе въ Гуріи и распространяется за весь Кавказъ. Организованная и политически сознательная борьба польскихъ и латышскихъ батраковъ и арендаторовъ указываетъ сельскому населенію сосднихъ областей тотъ путь, на которомъ оно ршительно разойдется съ абсолютизмомъ. Уже въ юго-западныхъ губерніяхъ начинаются массовыя стачки и бойкоты. Если русскій черноземъ пока еще не идетъ дальше разгрома усадебъ, передла полей и сожженія, сахарныхъ заводовъ — этихъ символовъ капитализаціи аграрныхъ отношеній,— то кто можетъ поручиться реакціонерамъ за завтрашній день? Кто можетъ дать имъ какую-нибудь гарантію, когда они видятъ, что въ крестьянств зретъ политическое недовольство, когда они чувствуютъ, что оппозиціонное и революціонное вліяніе города пробиваютъ бреши въ толщ крестьянскаго индиферентязма, когда они замчаютъ, что и съ буржуазнаго и съ пролетарскаго конца городского движенія въ деревню идутъ какія-то нити, по которымъ хоть отчасти переливается въ нее пониманіе ‘городскихъ’ программъ, сочувствіе городскимъ лозунгамъ? Правда, въ данный моментъ крестьянское стихійное возстаніе идетъ еще въ сторон, повидимому, отъ этихъ слабо пробивающихся струй демократическаго и соціалистическаго броженія деревни, но долго ли еще продлится такое движеніе?
Подъ напоромъ крестьянскихъ ‘бунтовъ’, подстегиваемые полицейской провокаціей, крайніе элементы буржуазной демократіи спшатъ формулировать аграрную программу, которая бы могла сдлать ихъ борьбу популярной въ глазахъ подымающагося крестьянства.
Хотя и очень плохо и очень нершительно, демократическая оппозиція пытается, такимъ образомъ, повернуть противъ правительства, приставленное имъ къ ея груди оружіе. Въ то же время наиболе умренные изъ оппозиціонныхъ элементовъ, связанные съ землевладніемъ, спшатъ построить абсолютизму золотой мостъ для отступленія. За прекращеніе полицейской демагогіи они сулятъ отказъ отъ конституціоналистскихъ требованій. Покинутый всмъ міромъ, абсолютизмъ вновь пріобртаетъ, хотя и небезкорыстныхъ, союзниковъ. Повернувшееся къ нему въ дни недавней ‘весны’ своей либеральной стороной, всероссійское дворянство начинаетъ оборачиваться къ нему теперь стороной реакціонной. Надо ловить моментъ и спшить закрпить скоре начинающееся сближеніе. Надо бить отбой и, посуливъ крестьянину праздничнаго ‘благодтеля’, надляющаго его барской землей, вновь показать ему исконное правительство срыхъ будней, охраняющее ‘неприкосновенность частной собственности’.
Указъ, учреждающій мстныя комиссіи для опредленія убытковъ, понесенныхъ помщиками отъ крестьянскихъ безпорядковъ и взысканія этихъ убытковъ съ крестьянъ, заканчиваетъ короткій періодъ новомодной игры въ ‘народную политику’. Еще разъ правительство подписало себ свидтельство безнадежнаго банкротства. Выступая ршительно противъ поощрявшагося имъ же подъ сурдинку крестьянскаго движенія, оно одновременно разрушаетъ иллюзію ‘мужицкаго правительства’ въ головахъ крестьянъ и — иллюзію ‘правового абсолютизма’ въ головахъ тхъ самыхъ ‘націоналъ-прогрессистовъ’, ради которыхъ оно разрываетъ съ крестьянствомъ.
Въ самомъ дл: нужна ли еще лучшая иллюстрація реакціонности всякихъ фантазій о совмстимости европейской политической свободы съ сохраненіемъ азіатской деспотіи, чмъ этотъ новый актъ ‘правосудія’?
Вн всякаго суда крестьянство цлой мстности подвергается взысканію военной контрибуціи въ пользу ‘благороднаго сословія’. Убытки опредляются комиссіей изъ чиновниковъ и мстныхъ помщиковъ. Упраздненная круговая порука возстановляется. Общаніе объ уравненіи крестьянскаго сословія въ гражданскихъ правахъ грубо нарушается отдачей крестьянскаго имущества въ зависимость ршеній чиновно-помщичьихъ комиссій. Провозвщенное ‘охраненіе полной силы закона’ звучитъ насмшкой. Только что — въ рескрипт Горемыкину — оказанныя слова о необходимости помочь пошатнувшемуся крестьянскому хозяйству реализуются въ указ, предписывающемъ добивать это убогое хозяйство. И ‘зрлыя общественныя силы’, взывающія къ монархіи о союз съ ними для охраны ‘порядка’, должны (даже устами ‘Новаго Времени’) констатировать, что все, что можетъ имъ предложить правительство, исчерпывается грубымъ насиліемъ и полнымъ произволомъ.
Въ тотъ самый моментъ, когда на правительство явился спросъ, какъ на регулятора разнуздавшейся гражданской войны, оно оказалось способно выступить только въ роли башибузука, открыто отдающаго свою грубую силу на служеніе одной сторон и тмъ самымъ еще пуще разжигающаго эту войну. Для другой роли у него нтъ уже никакихъ средствъ. И обернувшійся лицомъ къ бюрократическому идолу дворянинъ-помщикъ видитъ въ его полированной поверхности свои собственныя черты, искаженныя бшенствомъ ущемленнаго собственника, столь далекія отъ того европейскаго облика ‘перваго сословія’ въ облагороженномъ ‘реформами’ государств, который рисовался при созданіи либерально-монархическихъ программъ.
Захочетъ ли помстное дворянство признать себя въ этомъ портрет? Приметъ ли оно участіе въ ‘комиссіи по дламъ крестьянскаго разоренія’, куда правительство не безъ хитраго разсчета приглашаетъ мстныхъ земскихъ дятелей? Промолчитъ ли оно на своихъ създахъ о новомъ вопіющемъ насиліи надъ крестьянской массой, о новой гнусной насмшк надъ элементарнымъ понятіемъ права и законности? Станетъ ли оно соучастникомъ правительства въ его по ход на крестьянство?
Какъ бы ни отвтила дйствительность на этотъ вопросъ, теперь уже ясно, что время двусмысленныхъ политическихъ позицій миновало для умренно-либеральныхъ элементовъ оппозиціи. Стихійное крестьянское движеніе продолжаетъ то, что начало сознательное движете пролетаріата — вырываетъ все боле глубокую пропасть между консервативными и ‘разрушительными’ силами русской дйствительности. Или современный режимъ во всей его азіатской крас, или революція,— другого выхода нтъ. Но революція, низвергающая старый политическій порядокъ, немыслима при сохраненіи соціальнаго statu quo.
Незыблемость аграрныхъ отношеній, завщанныхъ крпостнымъ правомъ, является чистой утопіей для того, кто не желаетъ укрплять падающій режимъ. Близорукіе фанатики кастовыхъ интересовъ могутъ не замчать этого. Буржуазное общество въ цломъ должно понять это, если не хочетъ проиграть свое собственное дло.
Чмъ ршительне и послдовательне поведетъ рабочая партія свою революціонную работу въ деревн, тмъ скоре буржуазное общество пойметъ положеніе длъ, тмъ радикальне будетъ та аграрная революція, которую оно должно будетъ поддержать.