‘За два года’. Сборникъ статей изъ ‘Искры’. Часть первая.
Историческій день.
(15 іюня 1905 г., No 102).
Историческій день.
(15 іюня 1905 г., No 102).
* * *
Л. Мартовъ.
Исторический день, Мартов Юлий Осипович, Год: 1905
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Это былъ, дйствительно, историческій день со всми присвоенными таковому по штату необходимыми аксессуарами — начиная съ кучи закулисныхъ интригъ, торговъ и переторжекъ между лицедями-участниками ‘событія’, продолжая милыми недоразумніями, врод непредусмотрнныхъ г. Ив. Петрункевичемъ, при появленіи его во дворц, блыхъ перчатокъ, безъ которыхъ невозможно было чисто выполнить намченную программу, кончая разными остроумными анекдотами, прилипшими къ изложенію подробностей совершившагося, наконецъ, событія.
Конечно, историческій день въ дух современной буржуазіи: но было пролито крови, никакихъ не произошло потрясеній, было сказано много, много словъ.
Либеральный лидеръ, князь С. Трубецкой, говорилъ краснорчиво. Онъ сказалъ, что желаніе делегаціи и тхъ, кого она представляетъ, возстановить единеніе царя съ народомъ и тмъ укрпить престолъ. Онъ перечислилъ преступленія бюрократіи, протестовалъ противъ сословнаго представительства, настаивалъ на скорйшемъ выполненіи правительствомъ общанія, даннаго имъ 18 февраля, сказалъ, что народъ обвиняетъ чиновниковъ въ ‘измн’. Онъ заявилъ, что выбору представителей должно предшествовать введеніе свободы слова, собраній и т. д….
А дальше? А дальше… все пошло по старому. Газетамъ не дали дйствительнаго текста рчи императора, ‘Русь’ закрыли за напечатаніе текста земской петиціи, бывшихъ делегатовъ, посл посщенія ими Петергофскаго дворца, подвергли полицейскому надзору. Это не помшало либеральной и ‘демократической’ пресс со слдующаго же дня начать славословить о ‘великомъ’ событіи. ‘Верховной властью’, говоритъ ‘Сынъ Отечества’, ‘въ качеств представителей общества, приняты люди, которые въ недалекомъ прошломъ считались колебателями основъ и чуть ли не крамольниками’.
Демократическая газета забываетъ, что ‘представители общества’ гг. Петрункевичъ, Шаховской и др. были признаны съ того именно момента, когда они впервые стали дйствовать, какъ ‘потрясатели основъ и чуть ли не крамольники’, когда они явились депутатами отъ ‘незаконнаго’ създа, когда они отказались ‘просять’ составъ своей депутаціи, чего требовали отъ нихъ министры, когда они заговорили объ ‘обращеніи къ народу’, о ‘стачк земствъ и городовъ’ — на случай отказа въ ихъ пріем. Забывать объ этомъ, значитъ, затушевывать дйствительный смыслъ одержанной было земцами побды.
Но это затушевываніе не случайно, ибо по мр того, какъ земскіе депутаты преодолвали препятствія, поставленныя имъ правительствомъ, они сами затушевывали ‘крамольный’ характеръ своей миссіи.
Ультимативному тону петиціи, выработанной земскимъ създомъ, совершенно не соотвтствуетъ характеръ заявленія кн. Трубецкого. По дорог во дворецъ земскіе ‘представители общества’ утратили значительную дозу воодушевлявшаго ихъ на създ настроенія. И если при составленіи самой петиціи обычный мелкій оппортунизмъ земскихъ вождей отразился въ умолчаніи о всеобщемъ избирательномъ прав и въ двусмысленныхъ фразахъ о ‘національной войн’, которую смогутъ санкціонировать народные представители,— то въ рчи лидера депутаціи вы напрасно стали бы искать слдовъ негодованія, вызываемаго во всемъ населеніи двуличіемъ правительственной политики, диктатурой Трепова, новйшими убійствами на Кавказ, въ Иваново-Вознесенск и Польш.
Земскимъ дятелямъ представлялся случай явиться выразителями настроенія массы населенія, на представительство интересовъ котораго они предъявляютъ притязаніе. Только глубокое революціонное возмущеніе населенія, проявившееся съ особенной силой посл Цусимскаго краха, дало имъ возможность сдлать тотъ шагъ, который привелъ ихъ во дворецъ черезъ вс преграды ‘бюрократіи’. Простой политическій разсчетъ требовалъ отъ либераловъ, чтобы они, въ качеств выборныхъ части населенія, явились передатчиками революціоннаго протеста всего населенія. Вдь, не могли они забыть, что то, что имъ дозволили 6 іюня, было запрещено 9 января петербургскому пролетаріату.
Памятуя это, земцы, казалось бы, могли говорить, какъ люди, чувствующіе, что выставляемыя ими требованія будутъ поддержаны грозными народными массами. Но для этого, конечно, они должны были соотвтственно формулировать эти требованія. А это значило бы передать правительству объявленіе о войн, предоставивъ ему самому предлагать либераламъ условія мировой сдлки. Это былъ бы путь революціонный, конечно, но онъ одинъ сдлалъ бы земское выступленіе началомъ конца абсолютизма.
Взамнъ этого, земцы начали съ указанія своихъ условій мира, они общали укрпить режимъ при условіи, что двусмысленное, и ничтожное по своему содержанію, общаніе рескрипта 18 февраля будетъ выполнено. Они общали, слдовательно, отказаться отъ дальнйшаго ‘потрясенія основъ’, если правительство пойдетъ на какую нибудь сдлку съ тснымъ кругомъ представленныхъ ими слоевъ общества.
Если на экстренномъ земскомъ създ ‘демократы’ пожертвовали всеобщимъ, равнымъ, прямымъ и тайнымъ избирательнымъ правомъ, чтобы побудить ‘шиповцевъ’ подписать конституціоналистское заявленіе, то 6 іюня они уже самыя свои требованія формулировали въ терцинахъ шиповской программы. ‘Единеніе даря съ народомъ’ — подъ этимъ знакомъ земскіе делегаты одержали свою Пиррову ‘побду’ надъ бюрократіей.
‘Вотъ ужъ годъ’,— пишетъ французскій журналистъ Люсьенъ Эрръ (L’Humanite, 22 іюня), ‘какъ вс общественные классы, какъ вс естественно создавшіяся идя искуственно созданныя группы русскаго народа, какъ вс създы, союзы, собранія, свободомыслящія газеты соглашаются на одинаковой формулировк трехъ главныхъ требованій: 1) немедленное прекращеніе войны, 2) немедленный созывъ учредительнаго собранія на основ всеобщей, равной, прямой и тайной подачи голосовъ, съ полномочіемъ установить новый режимъ на мсто самодержавно-бюрократическаго, 3) немедленное провозглашеніе элементарныхъ правъ гражданина — свободы слова и печати, собраній и союзовъ, неприкосновенности личности и т. д. Изъ этихъ трехъ основныхъ требованій кн. Трубецкой только неполно выразилъ одно лишь послднее,- онъ ничего не сказалъ о первыхъ двухъ. Выразить ихъ, заявить ихъ значило бы, очевидно, ускорить развязку кризиса, значило бы стремительно бросить абсолютизмъ и націю въ ршительное столкновеніе, въ которомъ одинъ изъ двухъ долженъ быть побжденъ, значило бы открыть революцію. Делегація не осмлилась или не захотла поврить въ такой исходъ. Будущее, конечно, покажетъ, что она ошиблась’.
‘Умренность и осторожность всегда являются слабостью, когда они не составляютъ — какъ въ данномъ случа — безумія и преступленія противъ націи (курсивъ нашъ). Эти люди знаютъ лучше насъ, что ихъ умренность и ‘терпимость’ являются единственной опорой правительства и что оно погибло бы, еслибъ гни осмлились обратиться съ воззваніемъ въ націи противъ него. Лучше насъ они знаютъ, что слова этого правительства лживы, что его общанія лицемрны, что сердце его полно злобы, желчи, уязвленной гордости, неумолимой ненависти, и что только его трусость сдерживаетъ проявленіе яростнаго, упрямаго гнва. Кто знаетъ! Быть можетъ, отъ нихъ зависло вызвать революціонное движеніе, которое унесло бы существующій режимъ: склонясь съ довріемъ и признательностью передъ завдомо для нихъ лживыми и фальшивыми заявленіями правительства, они, быть можетъ, на время задержали освободительный порывъ націи’.
‘Надо, чтобы революція исправила ошибки либерализма’.
Такъ разсуждаетъ ‘знакомый съ бурями французъ’, безъ сомннія, недостаточно знакомый съ предыдущей исторіей земскаго либерализма. Надо полагать, что его разсужденія весьма и весьма не понравятся нашимъ ‘демократамъ’. Это не мшаетъ имъ быть, какъ нельзя боле, логичными, съ точки зрнія человка, проникнутаго стремленіемъ увидть Россію свободной.
Земская делегація сдлала все возможное, чтобы отодвинуть моментъ ршительнаго разрыва между имущими классами и правительствомъ. Тмъ самымъ, она лишній разъ показала всю вздорность и реакціонность стремленій либерально-конституціоналистской партіи руководить общенароднымъ движеніемъ, направленнымъ на завоеваніе свободы.
Иронія судьбы захотла подчеркнуть этотъ отрицательный итогъ земской ‘побды’. Какъ сообщаютъ иностранные корреспонденты, монархъ посл обмна рчей сказалъ нсколько ласковыхъ словъ каждому делегату и, между прочимъ, спросилъ И. И. Петрункевича, не состоитъ ли онъ предводителемъ дворянства? Получивъ отрицательный отвть, императоръ выразилъ надежду, что лидеръ демократовъ-конституціоналистовъ еще будетъ занимать этотъ почетный постъ.
Посл того, какъ кн. Трубецкой заявилъ въ своей рчи протестъ противъ сословнаго представительства, проектируемаго правительствомъ, эти слова монарха пріобртаютъ, конечно, особый смыслъ. Русская буржуазная демократія формулируетъ свои требованія, ей отвчаютъ выраженіемъ увренности, что все останется по старому, вплоть до сословныхъ учрежденій. На томъ пути, по которому Петрункевичи плетутся за традиціонныхъ земскимъ ‘либерализмомъ’, нельзя перескочить черезъ должность ‘предводителя дворянства’!
Посл визита либераловъ, реакція подняла голову и, объявивъ военное положеніе въ Лодзи, покрывъ этотъ ‘польскій Манчестеръ’ тысячью труповъ, объявила еще разъ, что представительное учрежденіе, которое будетъ дано земцамъ, будетъ носить чисто совщательный характеръ. Опубликованныя въ ‘Нов. Врем.’ свднія о вырабатываемомъ совтомъ министровъ закон о государственной дум не оставляютъ никакого сомннія въ этомъ. ‘Участіе народныхъ представителей въ законодательств’ будетъ организовано такъ ‘правильно’, какъ могъ того пожелать самъ Плеве. Мудрые законодатели совта министровъ все предусмотрли — и прежде всего парламентскую обструкцію. Законопроектъ, неразсмотрнный государственной думой въ опредленный срокъ, получаетъ силу закона, помимо голосованія думы. Предсдатель — по назначенію — получаетъ тираническую власть надъ думой и закрываетъ ея засданія посл предостереженій ‘депутатамъ’ о томъ, что они выходятъ за извстные ‘предлы’, Наконецъ, дума двумя третями голосовъ исключаетъ неугодныхъ большинству депутатовъ, а съ другой стороны, только одобренные двумя третями голосовъ думы законопроекты разсматриваются государственнымъ совтомъ. Если ко всему этому прибавить, что, кром законовъ, Россія будетъ продолжать управляться указами, то картина получится совершенно ясная.
Визитъ либераловъ могъ имть, съ ихъ точки зрнія, одинъ только смыслъ: помшать рожденію на свтъ такой ‘конституціи’. Они проиграли сраженіе.
‘То, что испортилъ либерализмъ, должна исправить революція’.