Очерки социальной истории Малороссии, Мякотин Венедикт Александрович, Год: 1912 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 31 минут(ы)

Очерки соціальной исторіи Малороссіи.

1. Возстаніе Богдана Хмельницкаго и его послдствія.

(Продолженіе).

VI.

Начиная свое возстаніе, Богданъ Хмельницкій едва-ли имлъ въ виду коренной соціальный переворотъ и, во всякомъ случа, не выдвигалъ опредленныхъ плановъ полной и радикальной перестройки существовавшаго въ Малороссіи общественнаго уклада. Не выдвигалъ такихъ плановъ Хмельницкій, какъ мы видли, и позже, когда посл первыхъ одержанныхъ побдъ велъ переговоры съ польскимъ правительствомъ, и даже тогда, когда присоединялъ Малороссію къ Московскому государству. Расширить численность и права казачества, нсколько улучшить положеніе крестьянства и въ остальномъ сохранить въ неприкосновенности прежній сословный строй — такъ можно было бы формулировать соціальную задачу возстанія въ томъ вид, въ какомъ она представлялась Хмельницкому и окружавшей его казацкой старшин. Но въ такой постановк задачи возстанія скрывалось внутреннее противорчіе, длавшее ее неразршимой. И въ дйствительности она была разршена иначе. Стихійная сила народнаго возстанія увлекла его вождей неизмримо дальше, чмъ они того хотли, и соціальный строй, водворившійся въ Малороссіи посл возстанія, оказался совершенно непохожимъ на тотъ, какой существовалъ въ ней въ моментъ, когда Богданъ Хмельницкій выступалъ изъ Запорожской Счи въ первый свой походъ противъ поляковъ.

Прежде всего, высшій классъ стараго общества — шляхта — былъ, какъ мы уже видли, совершенно сломленъ бурей возстанія. Часть шляхтичей погибла отъ руки крестьянъ въ возставшихъ селахъ и деревняхъ Малороссіи, часть бжала въ Польшу, а немногочисленные уцлвшіе шляхтичи не смогли уже удержать за собою положенія особой сословной группы, и остатки шляхты растворились въ рядахъ казацкаго войска, къ которому они примкнули. Правда, нкоторые изъ уцлвшихъ родовъ старой шляхты въ житейскомъ обиход довольно долго и упорно сохраняли за собою свое прежнее имя. Еще въ первой и даже въ начал второй четверти XVIII вка встрчались отдльныя семьи, продолжавшія именовать себя ‘шляхтичами’ и ‘земянами’ {Въ 1714 г. Лук. и Ив. Пищики, ‘земляне любецкіе’, продаютъ свой Пищиковскій грунтъ, на которомъ сами живутъ, полковнику черниговскому Павлу Полуботку.— Рум. Опись въ библіотек Академіи Наукъ, т. 6. Въ 1726 г. ‘Тимохъ Стефановъ Величко, земянинъ любецкій, житель Блоуса Евтуховаго’, продаетъ свою землю въ с. Старыхъ Величкахъ — тамъ же, т. 7 и документы монастырей, переданные изъ архива Черниг. Каз. Палаты въ библіотеку кіевскаго университета, NoNo 1616—2748 и 1616—1356.}. Но не только въ эту боле позднюю эпоху, а и непосредственно посл возстанія это имя было уже однимъ только голымъ именемъ, за которымъ не стояло никакихъ реальныхъ правъ, являлось просто бытовымъ терминомъ, не связаннымъ ни съ какими юридическими понятіями. Тотъ же самый человкъ, который въ одномъ акт называлъ себя ‘шляхтичемъ’, въ другихъ назывался по должности, какую онъ занималъ въ козацкомъ войск, или, если не имлъ въ данное время никакой должности, именовался, смотря по степени того вліянія, которымъ онъ пользовался въ своей мстности, ‘значнымъ товарищемъ войсковымъ’, или просто ‘войсковымъ товарищемъ’. И эта послдняя терминологія вполн отвчала существу дла. Дйствительно, такой ‘шляхтичъ’, или ‘земянинъ’ по своимъ правамъ нисколько не отличался отъ всякаго другого козака, и шляхетскія семьи въ этомъ смысл вполн уравнивались со всмъ остальнымъ ‘товариствомъ’. Даже больше того,— потомки нкоторыхъ изъ старыхъ шляхетскихъ родовъ съ теченіемъ времени, опускаясь подъ давленіемъ неблагопріятно сложившихся обстоятельствъ все ниже и ниже, перешли въ ряды крестьянъ, или ‘посполитыхъ’, и въ свою очередь попали въ положеніе ‘подданныхъ’.

Такова была, между прочимъ, судьба довольно многихъ семей изъ числа той мелкой любецкой шляхты, которая во время возстанія присоединилась къ Хмельницкому и получила отъ него подтвержденіе своихъ земель. Въ 1723 г. Жители с. Семаковъ въ жалоб, поданной ими замнявшему гетмана ‘администратору’, разсказывали, что предки ихъ при польскихъ короляхъ ‘обще вс шляхта суща служили Въ войску’, а потомъ, ‘по испраздненіи пановъ польскихъ’, служили въ сотн любецкой, въ курен Зубашиномъ, ‘на своихъ вкуистыхъ ддизныхъ добрахъ сидли и изъ тыхъ добръ войсковую службу отбывали’. Когда же въ послдней четверти XVII вка черниговскимъ полковникомъ сталъ Яковъ Лизогубъ. Онъ вкупился въ ихъ земли и ‘едного времени, призвавши до себе всхъ Семаковцовъ, заказалъ онымъ, абы его тилко двора смотрли, а подъ сотнею не служили, и оттол, по малу-малу подбивши подъ власть свою, якъ хотлъ, уже въ ними и поступовалъ, Семаковцами. Перве поборы бралъ по шостаку въ нихъ, а потомъ и по другомъ, а далй рокъ отъ року (годъ отъ году) и по гривн. Змершу же Іякову Ллзогубу, насталъ сынъ его Евфимъ Лизогубъ полковникомъ черниговскимъ и сталъ такъ драти Семаковцовъ, же (что) перше бралъ по золотому, далй по другому, а на остатокъ по полтин, кром панщиною немрной тяготы бду отъ него терпли, а когда и Евфимъ померъ Лизогубъ, насталъ сынъ его, Семенъ Лизогубъ, надъ Семаковцами паномъ’ {Румянцевскій Музей, Архивъ Маркевича, No 866, см. также No 965..}. Въ 1749 г. четверо жителей д. Скугаровъ жаловались въ генеральный войсковой судъ: ‘въ начала де вступленія Малороссіи въ польского владнія за гетмана Богдана Хмельницкаго подъ высокославную всероссійскаго престола державу вся любецкаго узду шляхта при прежнихъ своихъ вольностяхъ, свободахъ и военской служб оставлена… во время же гетмана Мазепы какъ прочую любецкую шляхту, такъ де и ихъ Скугаровъ онъ, Мазепа, подвернулъ себ въ подданство, посля жъ того прочіимъ владлцамъ роздалъ въ подданство, въ томъ числ и ихъ, Скугаровъ, умершему полковнику черниговскому Полуботку отдалъ, а Полуботокъ Антоніевскому монастырю Любецкому’ {Протоколы войскового генеральнаго суда. Московскій Архивъ Министерства Юстиціи, дла бывшей Черниговской Палаты Угол. и Гражд. Суда, опись 17, связка 12, кн. 48, дло 275, л. 206.}. Подобные же случаи происходили и въ другихъ мстахъ. Въ 1742 г. Павелъ и Иванъ Доброди, жители д. Добродевки стародубовскаго полка, жаловались войсковому генеральному суду, что предки ихъ во время принадлежности Малороссіи Польш были шляхтичами, а посл отдленія отъ Польши ‘стародубовскимъ полковникамъ наслуговали дворянско’, самихъ же ихъ ‘въ свое подданство повернулъ’, завладвъ предварительно ихъ землями, войсковой канцеляристъ Романъ Коншицъ. Произведенное слдствіе выяснило, что Доброди дйствительно шляхетскаго происхожденія, но ддъ ихъ убилъ дда Романа Коншица и за это убійство уступилъ сыну убитаго половину своихъ земель, а поздне Коншицы завладли остальными землями, и самими Добродями {Тамъ же, св. 7, кн. 37, д. 114, лл. 603 об.— 606,}.

Такимъ образомъ, въ новой эпох жизни Малороссіи сохранялось еще въ теченіе нкотораго времени прежнее имя шляхты, но этимъ именемъ обозначалось теперь лишь происхожденіе отдльныхъ семей и лицъ, не обладавшихъ никакими особыми правами и не смыкавшихся въ обособленную сословную группу. Шляхта же, какъ особое привилегированное сословіе, какъ высшій классъ общества, посл возстанія Хмельницкаго исчезла изъ малорусской жизни.

Параллельно съ этимъ крупнымъ измненіемъ на верхней ступени общественной лстницы не мене существенныя перемны произошли и на нижнихъ ея ступеняхъ. И эти перемны не ограничивались тмъ, что главная масса малорусскаго крестьянства совершенно освободилась отъ панской власти и тмъ самымъ пріобрла себ личную свободу и гражданскія права. Одновременно съ этимъ исчезли и вообще рзкія грани, установленныя раньше закономъ между отдльными классами общества. При первыхъ же своихъ шагахъ возстаніе стерло такія грани и создало возможность свободнаго перехода изъ одной группы населенія въ другую. И эта возможность не была пріурочена только къ первому моменту возстанія, явившемуся вмст съ тмъ моментомъ окозаченія значительныхъ массъ населенія, но сохранилась и позже. ‘А во всхъ полкхъ — сообщалъ о войск Богдана Хмельницкаго присланный къ нему въ 1650 г. Унковскій — письменныхъ казаковъ 40.000. А ко времени и мщане и уздные люди козаки’ {Акты Ю. и 3. P., VIII, Прибавленія, No 33. VIII, сс. 351—2.}. Мщане и крестьяне за все время возстанія свободно переходили въ ряды козаковъ, и одни только монастырскіе крестьяне встрчали затрудненія при такомъ переход со стороны гетманской власти, во всхъ же остальныхъ случаяхъ онъ происходилъ совершенно безпрепятственно, тмъ боле, что такое окозаченіе населенія увеличивало военную силу возстанія. И это окозаченіе достигало такихъ размровъ, что не только во многихъ селахъ и деревняхъ, но и въ нкоторыхъ крупныхъ городахъ все населеніе поголовно оказалось перешедшимъ въ козачество. Въ Стародуб, напримръ, московскіе люди, приводившіе въ 1654 г. населеніе Малороссіи къ присяг на врность московскому государю, не нашли ни одного мщанина: вс дшніе мщане переписались въ козаки. Но, если такъ свободно совершалось вступленіе въ козачество, то не мене свободнымъ являлся и выходъ изъ него. Въ декабр 1653 года московскіе гонцы посланные къ Хмельницкому, сообщали государю, что въ нкоторыхъ мстностяхъ Малороссіи имъ трудно было достать себ провожатыхъ изъ козаковъ, несмотря на помощь пристава: ‘онъ по козаковъ посылалъ, и козаки, государь, изъ городовъ не сбираются, его не слушаютъ, а иные, государь, за скудостью въ козакахъ быть не похотли и почали быть въ мщанехъ’ {Акты Ю. и З. P., X, No 3. XIX, с. 81.}. И явленіе, отмченное московскими гонцами, не было ни мстнымъ, ни случайнымъ. Обднвшіе почему-либо козаки, не имвшіе боле возможности нести воинскую службу и отправлять походы съ ‘товариствомъ’ ни сами, ни черезъ наймита, отказывались отъ дальнйшаго участія въ войск, переходя въ ряды ‘поспольства’ — мщанъ или крестьянъ, и такой переходъ въ свою очередь совершался безпрепятственно и представлялъ собою въ эпоху возстанія широко распространенное явленіе.

Съ окончаніемъ возстанія населеніе постепенно и распредлилось между этими двумя группами — ‘товариства’, или козаковъ, и ‘поспольства’, въ которомъ объединялись мщане и крестьяне, причемъ часть стараго мщанства и крестьянства, вышедшаго въ бурные годы возстанія въ ряды козачества, вновь вернулась въ прежнія свои группы. Такое распредленіе совершалось, однако, вн прямыхъ мръ воздйствія со стороны власти, и въ основу этого распредленія легли по преимуществу соображенія экономическаго характера. ‘Якъ осли люде,— разсказывали въ 1729 г. старожилы одной изъ мстностей Стародубовскаго полка исторію своего села — тогда можнйшіе (боле зажиточные) пописалися въ козаки, а подлйшіе (боле бдные) осталися въ мужикахъ’ {Генеральное слдствіе о маетностяхъ Стародубскаго полка. Рукопись библіотеки А. М. Лазаревскаго (теперь въ библіотек Кіевскаго университета): л. 794, сказка жителей с. Горчаковъ.}. То же самое происходило и въ другихъ мстахъ. Боле состоятельные въ экономическомъ отношеніи элементы населенія брали на себя требовавшую большихъ расходовъ, но зато освобождавшую отъ большинства другихъ повинностей по отношенію къ государству военную службу, мене состоятельные — оставались въ поспольств или переписывались въ него и несли на себ бремя повинностей, отъ которыхъ было избавлено козачество. Установившіяся такимъ путемъ группы населенія и въ дальнйшей своей жизни не замыкались и не обособлялись одна отъ другой. Между ними поддерживалось непрерывное общеніе, и шелъ постоянный обмнъ людьми. Живя въ однихъ и тхъ же поселеніяхъ бокъ-о-бокъ съ мщанами и крестьянами, козаки вступали съ ними въ самыя разнообразныя отношенія, создававшія почву для такого обмна. Случалось, что козакъ, женясь на дочери мщанина или крестьянина, переходилъ во дворъ тестя и вмст съ тмъ входилъ въ его группу, выходя изъ Козаковъ. Случалось также, что крестьянинъ или мщанинъ, женясь на козачк и поселяясь во двор ея отца, становился козакомъ. Но бывало также, что крестьянскій дворъ со вступленіемъ въ него зятя-козака переходилъ въ число козацкихъ, а козацкій при подобныхъ же условіяхъ становился крестьянскимъ. Не мене часто бывало, что козаки переходили въ крестьяне или ‘посполитые’ и обратно вн всякой зависимости отъ родственныхъ связей, исключительно по соображеніямъ экономическаго характера. И случалось, что изъ двухъ отдльно жившихъ братьевъ одинъ былъ козакомъ, а другой посполитымъ {‘Братъ мой былъ въ мужичьемъ тягл, а я издавна всегда былъ въ услугахъ войсковыхъ, какъ и нын’,— писалъ въ 1678 г. гетману одинъ изъ жителей с. Розлетъ. Акты Ю. 3. P., XIII, No 159. с. 699.}.

Такой переходъ изъ одной группы населенія въ другую совершался тмъ легче, что по размру своихъ правъ он оказались посл возстанія стоящими очень близко одна отъ другой. Не говоря уже о мщанахъ, и крестьяне пріобрли теперь всю полноту гражданскихъ правъ и, въ частности, сдлались полными собственниками своихъ земельныхъ участковъ. И это пріобртеніе крестьянствомъ правъ земельной собственности было до такой степени под нымъ и всеобщимъ, что распространилось даже на тхъ крестьянъ которые остались въ зависимости отъ уцлвшихъ въ стран помщиковъ-шляхтичей и монастырей. Въ тхъ самыхъ имніяхъ, которыя по традиціямъ стараго порядка, унаслдованнымъ новой эпохой, переходили по наслдству, завщались, дарились и продавались ‘со всми принадлежностями, съ подданными и съ ихъ землями’, эти ‘подданные’ являлись теперь собственниками земель, на которыхъ они сидли, и въ свою очередь обладали по отношенію къ нимъ неограниченнымъ правомъ отчужденія. Вслдствіе скудности источниковъ, сохранившихся отъ той эпохи, о которой у насъ идетъ сейчасъ рчь, мы не имемъ, правда, современныхъ этой эпох свидтельствъ, достаточно ясно обрисовывающихъ только что указанныя отношенія. Но въ источникахъ немного боле поздняго времени встрчается немало эпизодовъ, бросающихъ яркій ретроспективный свтъ на эти отношенія.

Въ 1705 г. въ генеральномъ суд разбиралось дло по жалоб Новгородсверскаго монастыря на козаковъ с. Мзина, скупившихъ часть земель у монастырскихъ посполитыхъ вопреки гетманскому универсалу, ‘грозно забороняючому’ имъ такую покупку. Призванные къ отвту ‘Остапъ Ветохъ, атаманъ Мзинскій, съ товариствомъ’, какъ записано въ ршеніи суда, ‘твердили тое, же (что) якъ намъ, мовитъ, козакамъ въ подданыхъ монастырскихъ, такъ взаемне и подданымъ монастырскимъ у насъ козаковъ, вольно бывало всякіе грунта куповати и онымъ владти’. Въ данномъ случа судъ въ виду наличности спеціальнаго гетманскаго универсала, ‘грозно заказуючого, жебы они козаки въ тяглыхъ людей, подданыхъ монастырскихъ, а тяглые люде у ихъ козаковъ, жадныхъ (никакихъ) грунтовъ куповати не важилися’, не призналъ правомрными дйствія козаковъ и отсудилъ отъ нихъ спорныя земли. {Документы монастырей, переданные изъ архива Черy. Каз. Палаты въ библіотеку кіевскаго университета, No 1616—2536.} Но еще въ начал XVIII вка бывали случаи, когда тотъ же генеральный судъ признавалъ за владльческими посполитыми право продажи ихъ земель на сторону. Въ 1702 г. генеральный судъ разбиралъ земельный споръ между Новгородсверскимъ Спасскимъ монастыремъ и ‘обывателькой новгородской’ вдовой нкоего Гануса Стягадла. Въ этомъ спор рчь, между прочимъ, шла о земляхъ, купленныхъ Ганусомъ Стягадломъ подъ монастырскимъ селомъ Ксендзовкой, и по отношенію къ этимъ землямъ судъ вынесъ такое ршеніе: такъ какъ вызванные свидтели ‘очне предъ судомъ сознали, же суть (эти земли) чрезъ него, Гануса, купленныя, то, яко право научаетъ, же купленные грунта даромъ ни у кого отнимованы быти не маютъ, такъ грунта тіи Ганусовы у вольномъ владнію и спокойномъ заживанню пани Стягадловой и сыновъ оной маютъ быти безъ перешкоды вчными часы’. Между тмъ продавали Ганусу и обмнивали съ нимъ земли некто иной, какъ подданные Новгородсверскаго монастыря и притомъ ‘безъ благословенія его милости господина отца архимандриты Новгородскою’. {Тамъ же, No 1616—2542, лл. 19 и 24.} Судъ, однако, не усмотрлъ въ этомъ послднемъ обстоятельств ничего, что могло бы разрушить силу заключенной гражданской сдлки.

Продавая свои земли на сторону, владльческіе посполитые порой продавали ихъ и собственнымъ владльцамъ. Въ 1733 г. нсколько жителей с. Грабова, подданныхъ Троицкаго Черниговскаго монастыря, засвидтельствовали передъ черниговскимъ магистратомъ, что ‘въ прошлыхъ старыхъ годахъ, чему будетъ лтъ больше пятидесяти’, предки ихъ, подданные того же монастыря, продали ему часть своихъ земель за 200 р., засвидтельствованіе это сдлавшіе его посполитые просили занести въ магистратскія книги, ‘чтобъ въ потомніе времена тая предковъ ихъ продажа обители была крпка и вроятна’. {Рум. Опись, въ библіотек Академіи наукъ, т. 6.} Въ 1690 г. ‘войтъ съ громадой’ селъ Соболевки и Малыхъ Лтковъ въ Кіевскомъ полку продали ‘пану Сергію Солонин, хоружому нашему полковому и панови’, свой собственный ‘ставокъ’ подъ с. Малыми Лтками за двадцать золотыхъ (4 р.) и позволили занять здсь греблю и построить млинъ, на что и выдали свое ‘громадское писаніе’. Въ послднемъ они при этомъ оговаривали, чтобы къ ихъ полямъ и сножатямъ, прилегающихъ къ проданному ставку, ‘панъ хоружій жадною мрою не належалъ и до нихъ не вручался и къ себ не привлащалъ, бо самую только рку продаемо, а грунтовъ нтъ’ {Рум. Опись, въ библіотек кіевскаго университета. Кіевскій полкъ, Документы Остерской сотни, т. III, No 310. Въ данномъ случа дло происходило въ новомъ владніи: с. Соболевка дано было Солонин гетм. Мазепой въ 1689 г. Ген. слдствіе о мстностяхъ Кіев. полка (Кіевъ, 1892), с. 7.}.

Сами владльческіе посполитые еще въ начал второй четверти XVIII вка считали, что они имютъ неоспоримое право собственности на предковскія земли, на которыхъ сидятъ, въ частности — могутъ сохранять эти земли за собою, выходя изъ-подъ власти владльца имнія, равно какъ могутъ продавать ихъ на сторону. И, встрчая препятствія въ такихъ дйствіяхъ, они, случалось, еще и въ это время обращались въ судъ или къ высшей власти страны, ища у нихъ возстановленія своего нарушеннаго права. Въ 1725 г. посполитый Тимохъ Нетягь съ братьями, жившій передъ тмъ въ с. Хмелевк подъ Стародубомъ, а оттуда перешедшій въ слободу Костобобръ, жаловался въ генеральную войсковую канцелярію на прежняго своего владльца, бывшаго стародубовскаго городничаго Паливоду, который, вытснивши своими притсненіями его и его братьевъ изъ Хмелевки, ‘не допустивши намъ никому нашихъ грунтовъ продавать, не только самъ завладлъ оными нолями, сножатми, гаями и огородами, лечъ и будувлю (строенія) въ дворовъ нашихъ себ позабиралъ, а иную въ Винниц у себя попалилъ, жадной (никакой) намъ за тое не чинячи нагороди и платы’. Нетягъ просилъ произвести розыскъ объ обидахъ, причиненныхъ ему Паливодой, ‘и грунта наши, неслушне (несправедливо) имъ завладйте, намъ воспять возвратить, любъ оныхъ продать кому-нибудь не боронить’. {Харьковскій Историческій Архивъ Малор. Колоніи, Черниг. отд., No 1070.} Подобную же претензію заявили въ 1731 г. нсколько посполитыхъ Жаровскаго хутора, принадлежавшіе гетману Апостолу. Въ поданной гетману челобитной они сообщали, что одни изъ нихъ еще въ 1715 г., другіе въ 1726 г. перешли въ ‘державу’ Апостола изъ с. Жаровки, находившагося во владніи Полуботковъ, и все время посл этого перехода ‘владли грунтомъ своимъ Жаровскимъ и поля засвали’. ‘А нын — продолжали жалобщики — теперешнего времени въ нашихъ грунтовъ на ихъ милостей пановъ Полуботковъ панщиною наше жито пожали и копы съ поля поперевожували въ с. Жаровку’. Усматривая въ этомъ явное нарушеніе своихъ правъ, челобитчики просили гетмана вернуть имъ какъ хлбъ, снятый съ ихъ земли, такъ и самую землю {Тамъ же, No 12.540.}.

Въ тхъ случаяхъ, когда владльческіе цосполитые осуществляли свое право собственности на земельные участки, на которыхъ они сидли, путемъ продажи этихъ участковъ другимъ посполитымъ того же владльца или ему самому, земля, по крайней мр, не выходила изъ службы послднему. Иначе складывалось дло, когда посполитый уходилъ изъ ‘маетности’, сохраняя за собою земельный участокъ, или же продавалъ этотъ послдній посполитому, не подчиненному данному владльцу, либо козаку. Въ этихъ случаяхъ интересы владльца имнія терпли прямой и существенный ущербъ и, тмъ не мене, еще въ начал XVIII столтія владльцы, даже жалуясь на убыточность для нихъ такого рода сдлокъ, не всегда ршались оспаривать ихъ правомрность. Въ 1712 г. архимандритъ Нжинскаго Благовщенскаго монастыря вмст съ братіей послдняго обратился къ гетману Скоропадскому съ горькой жалобой на разнаго рода бдствія, испытываемыя монастыремъ. ‘Село Талалаевка — писали, между прочимъ, въ этой жалоб монахи — именемъ точію монастырское называется, а вещію многіе инніе владютъ господа, подъ которыхъ поподдававшися наши подданные онымъ повинность отбуваютъ, а наши грунта монастырскіе пашутъ. Другіе наши же подданные позаводили то заставою (закладомъ), то продажою на сторону пахатные грунта, а сами то повходили, то знищали, откуду умалилось людей, то не на чомъ интому ссти. Прикажи, ваша папская милость, тимъ вступити (уступить), а мы монастырскими срогими оплатимъ, а тіе, то подъ иншихъ власть повдавались, дабы знову монастыру послушные были’ {Румянцевскій Музей, Архивъ Маркевича. No 349.}. Указывая на убытокъ, какой принесла монастырю продажа посполитыми ‘монастырскихъ грунтовъ’, монахи все же такимъ образомъ ходатайствовали только о разршеніи выкупитъ проданныя земли, а не о безденежномъ ихъ возвращеніи, и лишь посполитыхъ, ушедшихъ въ другія владнія и продолжавшихъ пользоваться прежними своими землями, прямо просили вернуть въ послушенство монастырю.

Приведенные эпизоды конца XVII и начала XVIII вковъ, сохранившіе въ себ явственные отголоски правовыхъ воззрній предшествовавшей эпохи, позволяютъ составить достаточно ясное представленіе о тхъ порядкахъ, какіе водворились въ Малороссіи въ сфер правъ на землю даже въ уцлвшихъ владльческихъ имніяхъ непосредственно вслдъ за возстаніемъ Богдана Хмельницкаго. Крестьяне, населявшіе эти имнія, являлись теперь собственниками своихъ земельныхъ участковъ и могли не только передавать ихъ по наслдству, но и закладывать, продавать и вообще отчуждать всякими способами на сторону. Вмст съ тмъ, будучи лично свободными людьми, они могли въ любой моментъ уйти изъ имнія и порой, уйдя дйствительно изъ него, продолжали пользоваться прежними своими землями, а если не пользовались сами, то продавали ихъ, и притомъ продавали не только посполитымъ, но и козакамъ. Не трудно представить себ, какія серьезныя ограниченія вносилъ этотъ порядокъ въ право владльцевъ имній, и какъ сокращалъ онъ въ практик жизни эти послднія права. Въ практик,— потому что въ теоріи существовало нчто другое. Въ самомъ дл, вновь пріобртенныя крестьянствомъ права не были закрплены за нимъ никакимъ общимъ законодательнымъ опредленіемъ, и суды, и администрація въ тхъ случаяхъ, когда признавали ихъ, не могли въ сущности сослаться ни на какія иныя положенія закона. Эти права опирались лишь на обыча, создававшемся изъ всего хода вещей, изъ слабости уцлвшихъ въ стран владльцевъ имній и силы только что одержавшаго грандіозную побду крестьянства. Законы же страны — т законы, которые были торжественно подтверждены ей въ результат переговоровъ Богдана Хмельницкаго съ московскимъ правительствомъ.— говорили о другомъ порядк, и именно о такомъ, въ составъ котораго входили широкая власть помщика надъ личностью зависимаго отъ него крестьянина и право собственности перваго на земли, находящіяся въ пользованіи второго. Соотвтствующія статьи Литовскаго Статута оставались не отмненными и не замненными никакимъ другимъ закономъ, какъ бы сохраняя г ю свою силу. На практик, однако, въ годы, непосредственно слдовавшіе за возстаніемъ, оторвавшимъ Малороссію отъ Польши, примнять эти статьи не было возможности, и не находилось даже охотниковъ ссылаться на нихъ. Он оставались въ бездйствіи, и между не отмненнымъ, но и не примняемымъ закономъ и дйствительнымъ теченіемъ жизни существовалъ глубокій разладъ.

Этотъ разладъ былъ лишь однимъ изъ частныхъ проявленій того общаго несоотвтствія, какое водворилось въ Малоросіи посл возстанія Богдана Хмельницкаго, между закономъ, взятымъ въ наслдство отъ старой эпохи, и дйствительною жизнью страны. Законъ стараго времени зналъ общество, раздленное на рзко разграниченныя сословныя группы. На дл посл возстанія, какъ мы уже видли, общественныя группы частью слились, частью сблизились одна съ другой и между ‘товариствомъ’ и ‘поспольствомъ’, на которыя распалось теперь населеніе, между козачествомъ, мщанствомъ и крестьянствомъ не было никакой рзкой, неперехожимой грани. Въ каждую изъ этихъ группъ открытъ былъ доступъ для членовъ другой, и вмст съ тмъ он были близки одна къ другой по размрамъ тхъ правъ, какими обладали члены каждой изъ нихъ. Мщане и крестьяне, объединявшіеся подъ именемъ ‘поспольства’, наравн съ козаками пользовались въ новомъ стро не только гражданскими, но и политическими правами. Складывавшійся такимъ образомъ общественный строй былъ много проще, самое общество — несравненно однородне, чмъ это допускалось включенными въ число ‘правъ и вольностей’ Малороссіи законами польскаго времени, и соотвтствующія части этихъ законовъ оставались опять-таки безъ примненія къ жизни. Различіе дйствительно существовавшихъ въ послдней общественныхъ группъ заключалось не столько въ объем принадлежавшихъ ихъ членамъ правъ, сколько въ характер лежавшихъ на нихъ обязанностей по отношенію къ государству. Военной служб козаковъ, дававшей имъ большую самостоятельность и нкоторыя хозяйственныя льготы, соотвтствовала финансовая служба посольства, выражавшаяся въ разнаго рода платежахъ и повинностяхъ. Несеніе же того или иного вида службы, а вмст съ тмъ и принадлежность къ той или иной общественной групп опредлялись, благодаря возможности перехода изъ одной группы въ другую, свободнымъ выборомъ каждаго лица,— выборомъ, въ основу котораго всего чаще ложились экономическія причины. Разорявшіеся по чему-либо козаки, для которыхъ становилась черезчуръ тяжелой военная служба, спускались въ ряды посполитыхъ, а разбогатвшіе посполиты и мщане нердко, наоборотъ, стремились перейти и дйствительно переходили въ ряды козачества.

Т же самыя экономическія причины создавали, конечно, извстное разслоеніе и внутри указанныхъ группъ. Въ частности, среди козачества на первыхъ же порахъ явственно обозначился особый разрядъ ‘значнаго товариства’. Въ него вошли, прежде всего, старыя козацкія семьи, выдлявшіяся и раньше своею экономическою состоятельностью, и своимъ вліяніемъ въ войск. Въ дальнйшемъ къ нимъ примкнулъ рядъ семей и лицъ, которыя такъ или иначе выдвинулись за время долгихъ войнъ, сопровождавшихъ отдленіе Малороссіи отъ Польши, пріобртя ли себ въ этихъ войнахъ значительныя имущественныя средства или успвъ оказать боле или мене серьезныя услуги ‘войску запорожскому’. Сюдаже вошли въ своемъ большинств уцлвшіе въ стран остатки владльческой шляхты и нкоторые изъ прежнихъ ‘земянъ’. Вс эти элементы, близкіе одинъ къ другому по своему хозяйственному положенію, образовали собою какъ бы особый, высшій разрядъ козачества. Но этотъ разрядъ въ свою очередь мене всего былъ замкнутой группой. По самымъ условіямъ своего образованія онъ обладалъ измнчивымъ и текучимъ составомъ, постоянно отдавая своихъ членовъ другимъ общественнымъ группамъ и воспринимая изъ нихъ въ себя новые элементы. Никакія правовыя опредленія не отграничивали его отъ остальной козацкой массы, и выдлялся онъ изъ послдней лишь бытовыми условіями. Правда, память о прежнихъ правахъ польской шляхты и наличность въ состав самого этого разряда бывшихъ шляхтичей не прошли совершенно безслдно для психологіи входившихъ въ него лицъ и уже довольно рано вызвали въ ихъ сред попытки прочне закрпить свое положеніе путемъ пріобртенія грамотъ на шляхетское или дворянское достоинство. Переходъ Выговскаго на сторону Польши сопровождался нобилизаціей части козацкихъ семей и общаніемъ періодическаго повторенія такой нобилизаціи въ будущемъ. Въ свою очередь поздка Бруховецкаго въ 1665 г. въ Москву принесла самому гетману санъ боярина, а лицамъ, занимавшимъ въ тотъ моментъ должности генеральной старшины и полковниковъ,— грамоты на дворянское достоинство. Наряду съ этимъ удачныя попытки полученія грамотъ на дворянство предпринимались и отдльными лицами. Такъ, напримръ, Заблы выхлопотали себ нобилизацію въ Польш {Акты Ю. и З. P., VI, No 61, стр. 177.}. Въ Польш же былъ нобилизованъ въ 1661 г. уманскій полковникъ Иванъ Лизогубъ, а братъ его, каневскій полковникъ Яковъ Лизогубъ, получилъ въ 1667 г. Жалованную грамоту на дворянство отъ московскаго государя {Лазаревскій ‘Люди старой Малороссіи’, К. 1882, с. 1, Акты Ю. и З. P., VI, No 58, стр. 163, самая грамота Як. Лизогубу напечатана въ ‘Лтописномъ повствованіи о Малой Россіи’ Ригельмана, М. 1847, ч. II, стр. 101—102, примчаніе.}. Въ 1673 г. польскій сеймъ и король возвели въ шляхетское званіе переяславскаго полковника Род. Гр. Дмитрашка {Акты Ю. и З. P., XI, No.106, стр. 331—333.}. Въ сущности, однако, вс эти попытки не давали и не могли дать сколько-нибудь серьезныхъ результатовъ. И, когда переяславскія полковникъ Данило Ермоленко, вмст съ другими полковниками времени Бруховецкаго получившій изъ Москвы дворянское званіе, вслдъ за тмъ, будируя противъ москоdвскаго правительства, заявлялъ: ‘мн дворянство не надобно, я по старому козакъ’ {Акты Ю. и З. P., VI, No 41, стр. 101—102.}, онъ въ этихъ словахъ лишь давалъ совершенно правильное опредленіе своего общественнаго положенія, опредленіе, которое могло быть повторено и по отношенію ко всмъ другимъ лицамъ той эпохи, получившимъ грамоты на шляхетство изъ Варшавы или на дворянство изъ Москвы. Вс они въ конц концовъ оставались по старому козаками, такъ какъ ни королевскія, ни царскія грамоты на дворянство, въ виду отсутствія въ Малороссіи особаго дворянскаго сословія, не сообщали своимъ обладателямъ Никакихъ реальныхъ правъ. На этомъ пути, по которому и пошли лишь очень немногія лица, не могли такимъ образомъ создаться условія для сколько-нибудь прочнаго обособленія ‘значнаго товариства’ отъ остальной массы козачества. Но скоро возможность такого обособленія намтилась на другомъ пути, опредлившемся тмъ развитіемъ, какое получили установившіеся въ стран порядки управленія,— развитіемъ, подготовившимъ условія для преобразованія расплывчатой группы ‘значнаго товариства’ въ сравнительно сплоченный массъ старшины.

VII.

Оторвавшись отъ Польши, ‘Войско Запорожское’, какъ офиціально именовало себя образовавшееся подъ властью Богдана Хмельницкаго государство, порвало и съ порядками управленія польской эпохи. Старыя власти или, по крайней мр, высшія изъ нихъ, какъ и старый общественный строй, были уничтожены вихремъ возстанія, а на мсто ихъ за время того же возстанія возникли новыя власти и новый порядокъ управленія, создавшіеся, съ одной стороны, подъ прямымъ воздйствіемъ порядковъ козацкаго войска, съ другой — подъ вліяніемъ ожившихъ въ народной масс старыхъ общинныхъ традицій.

Основной ячейкой новаго государственнаго строя, сложившагося за время возстанія, являлось свободное село, представлявшее собою самоуправляющуюся общину. Если — какъ это и бывало въ большинств случаевъ — въ одномъ сел жили и крестьяне, и козаки, то въ немъ складывались дв общины — посполитская ‘громада’ и козацкое ‘товариство’. Во глав первой стоялъ выбираемый ею войтъ, вдавшій вс ея административныя дла и разбиравшій вмст съ нсколькими ‘мужами’, обычно въ присутствіи всей громады, судебныя тяжбы посполитыхъ. Козаки въ свою очередь въ каждомъ сел выбирали себ атамана, который въ поход былъ ихъ предводителемъ, а въ остальное время исправлялъ по отношенію къ нимъ т же обязанности, что войтъ по отношенію къ посполитымъ, соединяя въ своемъ лиц административную и судебную власть, при этомъ свой судъ онъ также вершилъ въ присутствіи сельскаго ‘товариства’ и съ участіемъ нсколькихъ наиболе авторитетныхъ ‘товарищей войсковыхъ’. Нердко и вся община принимала дятельное участіе въ суд какъ атамана, такъ и войта, беря на себя производство слдствія и розыскъ обвиняемаго, а подчасъ оказывая и прямое воздйствіе на постановку приговора. Если то или иное судебное дло, возникавшее въ предлахъ села, касалось и Козаковъ, и посполитыхъ, оно разбиралось ‘зупольнымъ’ или ‘зобопольнымъ (общимъ, совмстнымъ) урядомъ’ — атаманомъ и войтомъ съ ‘товарищами’ и ‘мужами’ — въ присутствіи товариства и громады. Оба ‘уряда’, казацкій и посполитскій, выступали и дйствовали совмстно и въ разнаго рода административныхъ длахъ, касавшихся цлаго села, и въ длахъ судебныхъ, въ которыхъ все село являлось истцомъ или отвтчикомъ. Наконецъ, передъ сельской общиной и съ выборными лицами заключались ея членами всякаго рода гражданскія сдлки, тмъ самымъ пріобртавшія прочную санкцію {Д. П. Миллеръ, посвятившій въ своей цнной работ о статутовыхъ судахъ въ гетманской Малороссіи нсколько интересныхъ, хотя и не свободныхъ отъ кое-какихъ частныхъ ошибокъ, страницъ судамъ времени, непосредственно слдовавшаго за возстаніемъ Хмельницкаго, между прочимъ, утверждаетъ, что ‘сельскимъ судамъ принадлежало право актованія всякихъ договоровъ и сдлокъ, записыванія въ свои книги протестовъ, совершенія купчихъ и духовницъ на малыя суммы’ (‘Очерки изъ исторіи и юридическаго быта старой Малороссіи. Суды земскіе, городскіе и подкоморскіе въ XVIII в.’. Сборникъ Харьк. Истор.-филолог. Общества, т. 8, стр. 70). А. М. Лазаревскій (‘Замчанія на историческія монографіи Д. П. Миллера’, X, 1898, стр. 31) возражалъ на это, что, хотя сельскій урядъ и присутствовалъ при совершеніи разнаго рода юридическихъ актовъ, ‘но актикаціи при этомъ не совершалось, потому что некому и негд (книгъ не было) было производить записку актовъ’. Съ своей стороны, и мн не доводилось встрчать въ источникахъ никакихъ указаній, которыя позволяли бы сдлать заключеніе о веденіи актовыхъ книгъ сельскими урядами.}.

Нсколько селъ объединялись въ боле крупный административный и судебный округъ — сотню. Такія сотни частью прямо замнили собою прежнія ‘волости’, унаслдовавъ ихъ территорію, частью были образованы вновь. Въ сотенномъ мстечк, являвшемся центромъ сотни, мщане, согласно старому порядку, практиковавшемуся въ мстечкахъ еще въ польское время, выбирали для завдыванія своими административными и судебными длами ратушу съ войтомъ во глав ея. Но теперь эта ратуша во многомъ измнила свое значеніе. Съ одной стороны, она вдала теперь администрацію и судъ не только по отношенію къ мщанамъ своего мстечка, но и по отношенію къ посполитымъ всей сотни. Съ другой, сама ратуша подчинилась сотенному козацкому уряду, точне говоря — сотнику, который принималъ участіе и въ административныхъ ея распоряженіяхъ, и въ судебныхъ засданіяхъ, занимая въ томъ и другомъ случа положеніе прямого ея начальника. Сообразно этому, и въ выбор сотника, являвшагося предводителемъ Козаковъ своей сотни въ поход и вмст съ тмъ бывшаго администраторомъ и судьей для всего населенія сотни, принимали участіе не только козаки, но также и мщане и свободные посполитые. Помимо сотника, сотенный козацкій урядъ составляли еще сотенный городовой атаманъ, сотенный асаулъ, писарь и хоружій. Вся эта сотенная старшина, выбиравшаяся козачествомъ, занимая должности въ козацкомъ войск, одновременно вдала вмст съ сотникомъ административныя дла сотни, касавшіяся Козаковъ. Судебныя же дла послднихъ, какъ и дла мщанъ и посполитыхъ, обычно разбирались ‘зобопольнымъ урядомъ, козацкимъ и мскимъ (городскимъ)’, или ‘войсковымъ и мскимъ’, въ составъ котораго чаще всего входили сотникъ, городовой атаманъ, войтъ и бурмистры. Нердко къ участію въ суд привлекались и ‘знатные’ войсковые товарищи, и мщане, а порой въ немъ дятельно участвовали и все товариство, и мщанская громада, передъ которыми онъ совершался. Сотенный урядъ, и въ этихъ случаяхъ опять-таки по большей части ‘зобопольный’, принималъ, наконецъ, отъ населенія сотни заявленія о всякаго рода гражданскихъ сдлкахъ и заносилъ эти сдлки въ свои книги.

Сотни въ свою очередь объединялись въ еще боле крупныя территоріальныя единицы — полки. Во глав каждаго изъ послднихъ стоялъ выбранный населеніемъ полковникъ съ окружавшей его выборной же козацкой старшиной, занимавшей въ полку должности, аналогичныя тмъ, какія существовали въ сотн, съ прибавкою еще должностей обознаго и судьи. Полковники и полковая старшина опять-таки соединяли въ себ и воиновъ, и администраторовъ, и судей, причемъ власти полковника въ полку, какъ власти сотника въ сотн, равно подчинялось и ‘товариство’, и ‘поспольство’. Не избгли подчиненія власти полковниковъ даже мщане крупныхъ городовъ, обладавшихъ Магдебургскимъ правомъ, обезпечивавшимъ имъ полную независимость сословнаго самоуправленія. Сила козацкой сабли, только что сломившей старый строй съ его правами и привилегіями, была слишкомъ велика, и, несмотря на грамоты московскаго правительства, однимъ изъ крупныхъ малорусскихъ то родовъ подтвердившаго, а другимъ вновь давшаго Магдебургское право, магистраты этихъ городовъ оказались въ полномъ подчиненіи власти полковниковъ. Вмст съ тмъ, сохраняя свои спеціальныя функціи въ сфер управленія и суда надъ мщанами города, эти магистраты, подобно ратушамъ боле мелкихъ городовъ, были приспособлены и къ боле широкимъ нуждамъ: въ полковыхъ городахъ также состоялось сліяніе ‘войскового’ и ‘мскаго’ урядовъ, при которомъ козацкая старшина отправляла судъ и надъ козаками, и надъ посполитыми совмстно съ выборными представителями мщанскаго населенія {При этомъ ‘Войско Запорожское’ въ лиц своихъ главныхъ руководителей, повидимому, одинаково стремилось воспользоваться и судебнымъ опытомъ, накопившимся у мщанства за время предыдущей его жизни, и нормами дйствовавшаго въ городахъ права. Въ 1665 г. гетманъ Бруховецкій въ Москв ‘билъ челомъ, чтобъ великій государь умилосердился: войту, бурмистру и всмъ мщанамъ Галицкимъ особою своею государскою грамотою Майдебургское право дати, противъ иныхъ началнйшихъ мстъ, изволилъ, чтобъ противъ права Майдебургского моистратъ въ Галич учиненъ былъ, для того, что при гетман нын и потомъ многіе дла великіе и головные прилучатися будутъ, которые судомъ и правомъ Майдебургскимъ доброе докончаніе и правд святой не противное, безъ вреда ссьсти человческіе, взяти могутъ’. Акты Ю. и 3. P., VI, 1.XVI, стр. 16—18.}.

Полковники, которымъ подчинялись и у которыхъ судились сотники, съ своей стороны были подчинены гетману, глав всего ‘Войска Запорожскаго’. Вмст съ генеральною старшиною, своими помощниками въ дл управленія козацкимъ войскомъ и въ дл правленія страною, гетманъ долженъ былъ избираться на общей войсковой рад, въ которую входили и ‘товариство’, и ‘поспольство’, и, однажды будучи избранъ, получалъ широкую власть надъ всмъ населеніемъ страны, сосредоточивая въ своихъ рукахъ права не только верховнаго администратора и судьи, но въ извстной мр и законодателя. Та же войсковая рада могла, однако, и лишить его гетманства, ‘скинуть съ уряда’, подобно тому, какъ полчане могли въ любое время ‘скинуть съ уряда’ своего полковника и членовъ полковой старшины, сотняне — своего сотника и сотенную старшину, наконецъ, сельчане — своего атамана или войта.

Этотъ строй, намченный мною въ самыхъ общихъ чертахъ, не былъ установленъ какимъ-либо общимъ декретомъ, какимъ-нибудь общимъ законодательнымъ актомъ, а сложился, подъ непрерывный почти звонъ оружія, путемъ постепеннаго, хотя и очень быстро совершившагося приспособленія страны къ новымъ условіямъ жизни. Сообразно этому онъ не установился во всхъ своихъ деталяхъ сразу и не сразу принялъ по всей стран вполн однообразныя формы. Довольно долго въ немъ существовали и мстныя отличія, и значительная неопредленность порядковъ. Мстами, какъ въ Стародубовскомъ полку, свободныхъ посполитыхъ еще въ начал XVIII вка вдали особые ‘волоскіе (волостные) сотники’, зависимые отъ магистрата, въ другихъ же мстахъ подобныхъ должностей, повидимому, вовсе невозникало {О ‘волоскихъ сотникахъ’ Стародубовскаго полка см. у Лазаревскаго ‘Описаніе старой Малороссіи’, I, 117, быть можетъ, аналогію этимъ сотникамъ представляетъ упоминающійся въ Прилуцкомъ полку въ одной купчей 1684 г. рядомъ съ атаманомъ с. Полонокъ ‘сотникъ мшчанскій’. Лазаревскій, ‘Оп. ст. Малор’., III, стр. 152, пр. 1.}. Полковые судьи еще въ 1654 г. были не во всхъ полкахъ, а наряду съ этимъ въ одной изъ сотенъ Кіевскаго полка въ XVII вк существовалъ сотенный судья {Именно, въ сотн Носовской въ документ 1684 г. упоминается ‘судія носовскій’. Обозрніе Рум. Описи, II, 144—145.} — должность, оставшаяся, кажется, совершенно неизвстной другимъ сотнямъ Кіевскаго, какъ и всхъ иныхъ полковъ. Съ повсемстнымъ возникновеніемъ таковыхъ судей, судъ все же не сосредоточился въ ихъ рукахъ. Въ 1662 г. ‘судьями Черниговскаго полку’, напримръ, одинъ документъ называетъ городового атамана и полкового судью { Рум. Опись, хранящаяся въ библіотек Академія Наукъ, т. 3.}. Судилъ въ полковомъ суд и самъ полковникъ, единолично или съ участіемъ нкоторыхъ лицъ изъ полковой старшины и ‘товариства’, судили, по порученію полковника, и другіе члены полковой старшины, а то и просто ‘войсковые товарищи’. Вмст съ тмъ первое время полковой судъ не былъ и пріуроченъ къ одному опредленному мсту. Нердко, когда въ той или иной сотн требовалось разобрать боле или мене серьезное дло, въ нее являлся ‘высланый’ или ‘сосланый отъ пана полковника’ членъ полковой старшины либо войсковой товарищъ и, ‘засвши на мстцу ввыкломъ судовомъ’, сообща съ мстною сотенной и городовой старшиною въ присутствіи товариства и громады творилъ судъ, причемъ такое судебное засданіе считалось полковымъ судомъ. Подобный же порядокъ практиковали и по отношенію къ генеральному суду. ‘Высланыя по росказанью пана гетмана особы’, среди которыхъ далеко не всегда непремнно находился и генеральный судья, точно такъ же вызжали въ полки и совмстно съ мстными властями вершили тамъ судъ, вынося ршенія, имвшія значеніе ршеній генеральнаго суда. Судебная власть считалась въ сущности принадлежащей главнымъ правителямъ края — сотникамъ, полковникамъ и гетману, и каждый изъ нихъ могъ делегировать ее въ предлахъ подвластной ему территоріи любому подчиненному лицу, нисколько не нарушая этимъ правильности самаго суда, лишь бы послдній происходилъ съ соблюденіемъ установленныхъ формъ и съ извстнымъ участіемъ той общины, интересы которой затрагивались даннымъ судебнымъ дломъ. Не было также первое время установлено ни строгаго распредленія длъ между судами по ихъ компетенціи, ни строгаго порядка судебныхъ инстанцій, хотя, конечно, съ самаго начала нкоторыя боле важныя дла ршались лишь высшими судами, а вмст съ тмъ практиковалось и обжалованіе приговоровъ низшихъ судовъ въ высшіе. Лишь постепенно установились предлы компетенціи отдльныхъ судовъ, создался точный инстанціонный порядокъ, полковые судъ и судъ генеральный установили свой составъ и прочно услись въ опредленныхъ мстахъ. Лишь постепенно также установились вполн опредленные и однообразные для всей страны порядки въ сфер администраціи и мстнаго хозяйства. Нкоторыми своими сторонами этотъ процессъ формированія административныхъ и судебныхъ порядковъ зашелъ далеко въ XVIII вкъ. Но много раньше, чмъ онъ усплъ закончиться, въ самыхъ основахъ того строя, который породилъ эти порядки, произошли существенныя и важныя измненія.

На первыхъ порахъ простота установившагося административнаго строя вполн соотвтствовала простот сложившагося въ Малороссіи посл возстанія Хмельницкаго общественнаго уклада. И если въ этой простот и примитивности административнаго устройства и были свои, подчасъ довольно существенные, недочеты, то они въ значительной мр покрывались тмъ участіемъ, какое принимало въ длахъ управленія и суда само населеніе, и той зависимостью, въ какой стояли отъ послдняго его административные и судебные органы. По существовавшему въ народной масс воззрнію, эта зависимость являлась безусловной и неограниченной, равно охватывая собою администрацію на всхъ ея ступеняхъ. Сельскій войтъ и атаманъ, сотникъ, полковникъ и гетманъ, сотенная, полковая и генеральная старшина — вс они должны были избираться на свои должности населеніемъ и могли быть всегда смщены съ нихъ волею того же населенія. Самая административная служба, отбываемая въ такихъ условіяхъ, конечно, не могла протекать въ строгомъ порядк лствичнаго восхожденія, съ каждой проходимой ступенью все боле отдаляющаго правителя отъ управляемыхъ. Наоборотъ, одинъ и тотъ же человкъ въ этихъ условіяхъ могъ послдовательно занимать то боле высокія, то боле низкія по своему значенію должности, могъ быть возвращаемъ въ среду рядовыхъ и затмъ вновь оказаться призваннымъ къ несенію той или другой должности.

Такъ оно въ значительной мр и было на первыхъ порахъ. Нсколько конкретныхъ примровъ лучше всего смогутъ показать, какъ мало іерархичности было въ первоначальномъ административномъ стро гетманщины, и какъ легко въ первое время измняли свое положеніе на ступеняхъ административной лстницы отдльные члены старшины. Въ Дубенскомъ полку въ 1659—60 гг. былъ полковникомъ Яковъ Засядко, спустя пятнадцать лтъ, въ 1675—7 гг., тотъ же Засядко занималъ въ Лубнахъ сравнительно невидную должность городового атамана. Въ Прилуцкомъ полку въ 1671 г. былъ смщенъ съ полковничества Иванъ Маценко и полковникомъ сталъ Семенъ Третякъ, одновременно полковымъ судьей былъ сдланъ Лазарь Горленко, передъ тмъ уже дважды (въ 1661 и 1664—8 гг.) занимавшій должность полковника. Въ слдующемъ году полковникомъ вновь сталъ Горленко, а должность полкового судьи досталась Маценку. Полтавскимъ полковникомъ въ начал 70-хъ годовъ XVII вка былъ Демьянъ Гуджолъ. Въ 1674 г. онъ былъ смщенъ съ этого уряда полчанами и посл того года три занималъ должность полтавскаго городового атамана, въ 1678 г. онъ сталъ полковымъ судьею, а въ начал восьмидесятыхъ годовъ не несъ никакого уряда, находясь въ числ рядовыхъ Козаковъ. Въ Стародубскомъ полку Тимофей Алексевъ изъ стародубскаго городового атамана въ 1676 г. сталъ полковникомъ и оставался имъ до 1678 г., когда вновь занялъ должность городового атамана, а въ 1687—90 г. опять былъ полковникомъ. Въ Нжинскомъ полку Матвй Шендюхъ, бывшій въ 1671 г. полковымъ обознымъ, въ 1679—85 гг. занималъ должность двицкаго сотника, а потомъ опять сталъ полковымъ обознымъ. Около того же времени Михаилъ Забла, исправлявшій должность нжинскаго полкового писаря, перешелъ на урядъ борзенскаго сотника {А. М. Лазаревскій. Историческіе очерки полтавской Лубенщины XVII—XVIII вв. Чтенія въ Истор. Обществ Нестора-лтописца, т. XI, отд. II, с. 37. Его же. Описаніе старой Малороссіи, т. III, с. 11. Его же. Полтавщина въ XVII вк. Кіев. Старина, 1891, No 9, с. 370. Его же. Описаніе старой Малороссіи, т. I, сс. 18, 27, т. II, сс. 107—8, 139. Самъ А. М. Лазаревскій склоненъ былъ объяснять нкоторые изъ подмченныхъ имъ фактовъ такого рода исключительно индивидуальными причинами, но, прослдивъ хотя бы собранные въ его работахъ списки старины XVII вка, не трудно убдиться, что въ подобныхъ фактахъ мы имемъ дло съ проявленіями общаго порядка, дйствовавшаго въ теченіе извстнаго періода во всей Малороссіи.}. То же самое имло мсто и по отношенію къ генеральной старшин: если полковники, а случалось, и сотники, переходили на уряды генеральной старшины, то и обратно — генеральный асаулъ или генеральный хоружій могли стать и, дйствительно, становились по выбору населенія полковниками. Но, являясь естественнымъ послдствіемъ замщенія должностей волей населенія, такой порядокъ могъ, конечно, безраздльно и господствовать въ жизни лишь при условіи вполн безпрепятственнаго проявленія этой воли. Между тмъ, она уже въ первые моменты существованія новаго строя встртила передъ собой нкоторыя препятствія, не позволившія ей развернуться во всей ея полнот.

Этотъ новый строй, вызванный къ жизни возстаніемъ, и въ дальнйшемъ, благодаря отчаянной борьб, поведенной Польшей за Малороссію, долженъ былъ рости и развиваться подъ непрерывный почти громъ оружія, среди непрекращавшихся войнъ. И эта обстановка, въ которой пришлось осуществляться вновь слагавшемуся административному строю, оказала на него глубокое вліяніе, направивъ его развитіе въ опредленную сторону. Если возстаніе Хмельницкаго, сломивъ въ Малороссіи польскую государственность, возродило въ новомъ вид власть народной общины, то сопровождавшія это возстаніе и послдовавшія за нимъ войны позволили выборнымъ лицамъ общины высвободиться изъ-подъ ея вліянія и, сохраняя вс полученныя отъ нея полномочія, стать выше ея.

Раньше и рзче всего это сказалось въ отношеніяхъ высшихъ властей страны — гетмана и рады. Рада выбирала гетмана, она же могла направлять и контролировать его дйствія, могла и лишить его власти. Пока гетманъ, какъ это было въ польское время, являлся лишь предводителемъ сравнительно немногочисленнаго козацкаго войска, а рада — собраніемъ послдняго для выбора себ начальниковъ, она могла безъ особыхъ затрудненій выполнять свои задачи. Но примненіе той же формы непосредственнаго демократическаго правленія въ государств съ значительной территоріей и съ большимъ населеніемъ, естественно, встртило серьезныя затрудненія. И гетманы не замедлили воспользоваться этимъ, чтобы по возможности совсмъ освободиться отъ рады. Сдлать это имъ было тмъ легче, что во время отсутствія рады въ ихъ рукахъ оставалась неограниченная власть надъ войскомъ. Когда умеръ Богданъ Хмельницкій, находившійся въ это время въ Москв посланецъ его, Павелъ Тетеря, высказывая московскому правительству свои предвиднія на счетъ будущаго, между прочимъ говорилъ: ‘при гетманов сын есть такіе многіе люди, которые ему дружны, а съ полковники не въ совт и учнутъ ему говорить, чтобъ онъ, гетмановъ сынъ, рады не собиралъ для того, чтобъ ему своего владнія не убавить, такъ же, какъ и отецъ его рады не сбиралъ, а владлъ всмъ одинъ, что разскажетъ, то всмъ войскомъ и длаютъ’ {Акты Ю. и 3. P., XI, Прибавленія, No 2. XI, с. 764.}.

Въ дйствительности посл смерти Богдана Хмельницкаго рада, правда, собралась, собиралась и посл того, но она сохраняла за собой лишь выборъ и — въ экстренныхъ случаяхъ — смщеніе гетмановъ, причемъ сама оставалась совершенно неорганизованной. Активной роли въ опредленіи политики гетмановъ рада при такихъ условіяхъ играть не могла, и эта роль перешла къ совщаніямъ старшины, практиковавшимся уже при Богдан Хмельницкомъ въ качеств ‘тайной рады’. Съ теченіемъ времени установились періодическіе създы къ гетману генеральной старшины, полковниковъ, сотниковъ, значнаго товарищества и поспольства, повторявшіеся дважды въ годъ — на Крещенье и на Пасху {Въ лтописяхъ упоминанія объ этихъ създахъ начинаются со времени гетманства Бруховецкаго,— см. Лтопись Самоила Величка, т. II, сс. 87, 95, 160, см. также Акты Ю. и 3. P., IX No 80, с. 323, XI, No 35, с. 137 и No 107, с. 335, XII, No 113, с. 338 и No 221, с. 844.}. На этихъ създахъ обсуждались важнйшія дла вншней и внутренней политики, вырабатывались общія для всей страны мры, разбирались споры между населеніемъ и властями. Постепенно къ этимъ създамъ приблизились по своему составу и выборныя рады, и рядовое козачество являлось на нихъ уже лишь въ качеств почетнаго эскорта старшины и своего рода декораціи, тмъ боле призрачной, что уже со времени избранія Многогршнаго выборъ гетмана окончательно предршался на предварительныхъ совщаніяхъ старшины. Высвободившись изъ-подъ вліянія широкихъ народныхъ массъ, гетманская власть такимъ образомъ подпала подъ прямое воздйствіе сравнительно тснаго круга лицъ, объединеннаго общими интересами, какіе создавались въ его сред на почв пользованія урядами, боле или мене высокаго имущественнаго благосостоянія. Эти интересы тмъ сильне давали о себ знать, что наряду съ гетманами и нердко при непосредственной ихъ помощи и носители низшихъ урядовъ уже очень скоро начали высвобождаться изъ-подъ вліянія подвластнаго имъ населенія. Населеніе полка обладало правомъ въ любое время ‘скинуть съ уряда’ своего полковника. Но воспользоваться этимъ правомъ не всегда оказывалось удобнымъ и возможнымъ.

Въ 1679 г. нсколько видныхъ полтавскихъ полчанъ, въ томъ числ Демьянъ Гуджалъ, Федоръ Жученко, Павелъ Герцикъ и другіе, прислали гетману Самойловичу ‘листъ’, жалуясь, что полковникъ Прокопъ Левенецъ ‘на ихъ здоровя похвалки чинить, самихъ безчеститъ, перестаетъ(водится) з винникамы и броварниками и из ихъ слугами’. Жалобщики просили, чтобы гетманъ ‘особу якую енералную отъ себе вислалъ въ Полтаву для одобрання отъ пана Левенця уряду его полковницкою, а з межи нихъ кому другому онн вручилъ’. Гетманъ, однако, не согласился исполнить эту просьбу. ‘Зразумвши мы — писалъ онъ всей старшин, ‘товариству и посполству и всмъ въ полку томъ Полтавскомъ обывателемъ’ — з ихъ листу, же н для чего намъ подъ, сей часъ туди енералное особи зсилати, а гамуючи (порицая) ихъ такъ наглую и скорую рчь, оразъ по васъ з мстца нашого рейментарского мти хочемъ и приказуемъ сурово и такую нашу вамъ волю освдчаемъ: хто колвекъ (кто бы ни былъ) з старшого и меншого полку вашего товариства, которий бы вдалъ и зналъ доволне якую противъ его царского пресвтлого величества и нашому реймеитови (правленію) гетманскому походячую нежигливость (недоброжелательство) Левенцову и неправду, тне вс нехай, дастъ Богъ дочекавши (дождавшись) святого Воскресення Христова, посполу (вмст) з нимъ же полковникомъ до насъ въ Батуринъ прибуваютъ, а тутъ хочъ бы рудному батьку нетолко ему полковяиков и кому иншому, еслибися мло то на кого показати, не сполгуютъ (спустятъ). До тихъ однакъ часъ жадною мрою (никакимъ образомъ) абисте ему полковникови не важилися отмнности чинити, але цал его во всемъ слухали, под неласкою нашою гетманскою повторе приказуемъ’. ‘Годится намъ и вамъ — не безъ ядовитости прибавлялъ гетманъ — на его вспоменути прислуги, которни подоймовалъ прошлого року (въ прошломъ году) въ очахъ нашихъ, не жалуючи здоровя своего, противъ неприятелей, а иншне з вашихъ же товарищей, которые въ листе подписалися, въ Той часъ гвалтовний, уткшина сюю сторону Днпра по под возами крнючися, песокъ терли, и сами можете розумомъ дойти того, хто’. И, свидтельствуя въ заключеніе полтавскимъ полчанамъ свою ‘пріязнь’, гетманъ требовалъ отъ нихъ ‘закован’я вшелякое окромности и оддавання старшому послушенства’ {Рукопись библіотеки А. М. Лазаревскаго п. н.: ‘Полтавскіе земельные универсалы’, No 23. Говоря о ‘прислугахъ’ Левенца, Самойловичъ разумлъ его участіе въ 1678 г. въ битвахъ подъ Чигириномъ съ турками.}. Храбрые и искусные въ военномъ дл полковники нужны были гетманамъ и раньше Самойховича, и, если такіе полковники находились въ хорошихъ отношеніяхъ съ гетманомъ, они всегда могли разсчитывать при недоразумніяхъ съ полчанами на его властную поддеркку, длавшую разршеніе этихъ недоразумній путемъ лишенія полковника уряда крайне затруднительнымъ. Руководясь тми же соображеніями, гетманы нердко и прямо назначали полковниковъ, и молчаливаго признанія такого назначенія со стороны полчанъ было достаточно, чтобы уравнять его съ выборомъ. Полчане могли, конечно, заявить и ршительный протестъ противъ назначеннаго полковника, но въ условіяхъ военной или полу-военной жизни, всегда допускавшихъ возможность суровой расправы гетмана съ ослушниками его воли, для такого протеста требовались очень серьезныя основанія. Такъ наряду съ выборомъ полковниковъ уже на первыхъ порахъ практиковалось и ихъ назначеніе, а съ теченіемъ времени и самый ихъ выборъ, поскольку онъ сохранялся, все больше переходилъ въ руки полковой старшины и тсно примыкавшаго къ ней ‘значнаго товариства’.

Въ свою очередь полковники уже очень рано проявили стремленіе замнить выборъ сотниковъ ихъ назначеніемъ властью полковника. Въ іюн 1657 г. браславскій полковникъ Зелинскій писалъ Выговскому, тогда еще войсковому писарю, ‘жалобу чиня на мужиковъ, которые всюду бунты подносятъ (поднимаютъ) бездлн’, ‘къ старшинамъ съ неправдами ходятъ и хотятъ надъ полковникомъ быть старшинами, сотниковъ сами себ обираючи’. ‘Самъ, ваша милость, изволишь знать, — прибавлялъ Зелинскій — что то не ихъ урядзъ есть: то убо на полковникахъ всюды належитъ сотниковъ обирать’ {Акты Ю. и 3. P., XI, Прибавленіе, No 2, 2.11, с. 740.}. Правда, сотники были слишкомъ близкою къ населенію властью, для того, чтобы такое стремленіе могло осуществиться вполн безпрепятственно. Выборъ сотниковъ оставался поэтому обычнымъ явленіемъ въ теченіе всего XVII вка {Въ 1686 г. гетманъ Самойловичъ въ наказаніе Орельскихъ городковъ полтавскаго полка, жители которыхъ уходили въ ‘лядскіе затяги’, разбили крымскаго посланца и убили хавшаго съ нимъ царскаго гонца, приказалъ полтавскому полковнику ‘всхъ сотниковъ Орлскихъ отъ уряду ихъ поотставляти, а на мстца ихъ въ иншихъ городовъ полку Полтавского добрыхъ и справнихъ молодцовъ понасилати’. Это и было исполнено, но вскор Орельскіе жители, ‘тую новину, насланіе сотниковъ, за великую себ вмнивши обиду и тяжесть’, просили гетмана отмнить ее, угрожая иначе разойтись. И универсаломъ 11 апрля 1686 г. Самойловичъ вновь разршилъ имъ выборъ сотниковъ,— ‘яко розумемъ, то сотники оніе насланіе не каждому въ смакъ межи вами найдуются’.— Лтопись Величка, II, 554—7.}, но рядомъ съ такимъ выборомъ встрчались все же и случаи ихъ назначенія, а вмст съ тмъ, что было еще важне, полковники успли въ значительной мр подчинить себ и дятельность выборныхъ сотниковъ, своимъ властнымъ вмшательствомъ ослабляя контроль надъ нею со стороны сотнянъ.

Такимъ образомъ съ разнымъ успхомъ на разныхъ ступеняхъ власти принципъ назначенія, во всякомъ случа, съ первыхъ же моментовъ дйствія новаго строя конкурировалъ съ принципомъ выбора, а, чмъ дальше шло время, тмъ все большіе успхи длалъ среди военныхъ сумятицъ и междоусобій, на долгіе годы наполнившихъ собою жизнь Малороссіи посл возстанія Богдана Хмельницкаго, этотъ принципъ назначенія и вмст все больше развивалось высвобожденіе органовъ власти изъ-подъ вліянія широкихъ массъ населенія. Оба эти обстоятельства влекли за собою важныя послдствія. Даже тогда, когда уряды замщались свободнымъ выборомъ населенія, этотъ выборъ, поскольку при немъ имлись въ виду боле врные уряды, чаще всего падалъ на представителей ‘значнаго товариства’, на членовъ зажиточныхъ и вліятельныхъ въ своей округ козацкихъ семей. По мр же того, какъ такой выборъ сосредоточивался въ рукахъ сравнительно тснаго круга лицъ или прямо замнялся назначеніемъ, ‘значное товариство’ все больше сближалось съ старшиною, становясь своего рода кадромъ, изъ котораго черпались члены послдней. Съ другой стороны, освобожденіе старшины изъ-подъ вліянія массъ населенія чрезвычайно увеличивало ея значеніе въ народной жизни. Сотникъ въ своей сотн, полковникъ въ своемъ полку, являвшіеся представителями всей мстной общины и носителями всхъ ея правъ’ пріобртали съ того момента, какъ исчезалъ или ослаблялся ея контроль надъ ихъ дйствіями, широкую власть надъ населеніемъ, тмъ боле широкую, что примитивная организація управленія соединяла въ одномъ и томъ же лиц одновременно и военнаго начальника, и гражданскаго администратора, и судью. Если въ сфер управленія эта широкая и разносторонняя власть открывала легкую дорогу къ произволу, то въ области суда она вела и еще къ одному немаловажному результату. Возстаніе Хмельницкаго, уничтоживъ старые порядки, не уничтожило, какъ мы видли, старыхъ кодексовъ права, и они сохранились въ Малороссіи въ качеств дйствующаго закона. Но, пока въ суд силенъ былъ народный элементъ, пока судъ вершился при живомъ и дятельномъ участіи представителей мстныхъ общинъ, эти кодексы находили себ подчасъ серьезныя ограниченія и поправки въ дйствовавшихъ среди народной массы правовыхъ обычаяхъ. Съ увеличеніемъ же власти старшины и соотвтственнымъ ослабленіемъ народнаго элемента въ суд уменьшилась возможность такихъ поправокъ, и открывался путь къ постепенному возстановленію прежней силы старыхъ кодексовъ даже въ тхъ ихъ частяхъ, въ которыхъ они недавно были опрокинуты жизнью.

Власть, сосредоточивавшаяся такимъ образомъ въ рукахъ старшины и обнаруживавшая явную наклонность къ возростанію, получала особенное значеніе въ виду характера тхъ средствъ, какими обезпечивалось содержаніе администраціи въ гетманщин. Первоначальный проектъ обезпечить козацкую старшину денежнымъ жалованьемъ изъ московской казны остался не осуществленнымъ посл того, какъ московскому правительству не удалось получить въ свои руки доходовъ съ крестьянскаго и мщанскаго населенія Малороссіи. Гетманское же правительство, въ распоряженіи котораго остались эти доходы, само не въ силахъ было провести подобной мры, и въ соотвтствіи съ общимъ уровнемъ хозяйственнаго развитія страны содержаніе администраціи пріобрло въ ней такой же примитивный характеръ, какъ и самая организація управленія. Главными источниками содержанія властей явились разнообразные поборы съ населенія, частью воскрешавшіе собою старинные обычай, частью установленные вновь. Сотникъ, какъ глава мстной общины, собиралъ съ посполитыхъ и козаковъ своей сотни ‘весельныя (свадебныя) куницы’ — особый денежный сборъ при заключеніи браковъ {О ‘весельныхъ куницахъ’ см. мою рецензію на второй томъ ‘Описаніе старой Малоросіи* А. М. Лазаревскаго въ ‘Отчет о тридцать седьмомъ присужденіи наградъ графа Уварова’ и отдльно п. и. ‘Къ исторіи Нжинскаго полка’, приложеніе No 9. Первымъ обратилъ вниманіе на право сотника собирать ‘весельную куницу’ не только съ посполитыхъ, но и съ козаковъ С. П. Моравскій (‘едоръ Лисовскій’, К. 1891, с. 32), и онъ же указалъ на близость этого явленія къ западно-европейскому merchetum, въ которое, по крайней мр, въ Англіи, входила, по словамъ проф. Виноградова, и ‘пошлина за бракъ, платившаяся не сеньеру, а общин или сотн’. (‘Изслдованія по соціальной исторіи Англіи въ средніе вка’, с. 62).}. Дважды въ годъ подчиненныя сотнику сельскія и ратушныя власти, равно какъ и отдльные сотняне, являлись къ нему съ ‘ральцомъ’ — праздничными приношеніями деньгами и натурой. Помимо того, каждый обыватель, обращавшійся по какому-нибудь длу къ сотнику, обычно чествовалъ его спеціальнымъ ‘поклономъ’. Ремесленные цехи сотеннаго мстечка дарили сотника своими издліями и присылали своихъ членовъ для той или иной необходимой работы во двор ‘пана сотника’. Получавшимися путемъ такихъ поборовъ доходами сотникъ длился и съ сотенной старшиной. Подобные же поборы деньгами, припасами и трудомъ, только въ еще боле крупныхъ размрахъ, практиковались въ полку полковникомъ и полковой старшиной. Сотники привозили полковнику ‘ралецъ’, ремесленные цехи доставляли ему свои издлія, а подчасъ и работниковъ, мстные торговцы уплачивали въ его пользу особые сборы, ратуша полкового города поставляла на городской дворъ полковника състные припасы. ‘А съ ратуши — сообщалъ въ Москву въ 1666 г. переяславскій воевода Вердеревскій — полковнику и атаману и судь идетъ съ мста съ продавцовъ десятая рыба, а съ ратуши пь всякъ день вино, и пиво, и медъ, и харчъ всякой’ {Акты Ю. и 3. P., VI No 41, сс. 101—2.}. Случалось также, что полковникъ привлекалъ посполитыхъ полка къ тмъ или инымъ работамъ въ своемъ частномъ хозяйств. Размръ этихъ работъ и поборовъ, взимавшихся съ населенія въ пользу сотенной и полковой старшины, не былъ установленъ никакими опредленными правилами, и это обстоятельство въ связи съ широкою властью сотниковъ и полковниковъ создавало большой просторъ для разнаго рода злоупотребленій. Жалобы на такія злоупотребленія послышались уже очень рано. Полковникъ — разсказывалъ, напримръ, въ Полтав мстный полковой судья пріхавшему въ Малороссію въ 1667 г. стольнику Кикину — ‘со всего полтавского полку согналъ мелниковъ и заставилъ ихъ на себя работать, а мужики изъ селъ возили ему, полковнику, лсъ, и устроилъ онъ себ домъ такой, что у самого гетмана такого дому и строенія нтъ {Тамъ же, VI, No 62, VII, сс. 195—6.}

Другимъ серьезнымъ источникомъ доходовъ сотенной и полковой старшины являлся судъ. Козакъ, мщанинъ или посполитъ, уличенный на суд въ краж, разбо, грабеж, нанесеніи тяжкихъ побоевъ, убійств, ‘чужоложств’, нарушеніи супружеской врности, изнасилованіи или въ какомъ другомъ уголовномъ преступленіи, помимо опредленнаго въ закон наказанія, уплачивалъ еще боле или мене значительный штрафъ въ пользу разбиравшей его дло старшины и ‘пана полковника’ {Въ 1719 г. прилуцкій полковой судья Марковичъ жаловался гетману, что духовенство вмшивается въ разборъ длъ о блудодяніи и убійств и беретъ на себя большіе штрафы, ‘чого нкогды въ полку нашемъ не бывало, ибо, въ томъ не труждаючися, неприлично и брати’. Марковичъ просилъ, ‘чтобы въ сану духовного въ такія дла не интересовался нхто…. бо, еслибы мла духовная власть тіе себ неналежніе подгорнути приходи, то з чого будетъ и власть свцкая жити, разв въ того, чтобы тилко градскіе порядки устроевати и всякіе трудности отбувати дармо’. Лазаревскій, Описаніе старой Малороссіи, III, сс. 115—6.}. Если преступникъ подвергался смертной казни, штрафъ своимъ чередомъ взыскивался изъ оставшагося посл казненнаго имущества. Случалось, что судъ, когда потерпвшая сторона не особенно настаивала на наказаніи преступника, миловалъ послдняго, но ‘належитая врядовая и панская вина’ неукоснительно взималась и въ этомъ случа. Бывало даже и такъ, что полковникъ обращалъ принадлежавшее ему право помилованія въ новый источникъ дохода. Въ 1690 г. сотенный и городовой урядъ м. Бликовъ съ участіемъ высланнаго изъ Полтавы бурмистра и ‘значныхъ старинныхъ Блицкихъ людей’ приговорилъ Кирила Хведорченка за покражу лошадей и пчелъ къ смертной казни. Мать Хведорченка просила однако, помиловать его, общая вернуть цну украденнаго. Въ виду этой просьбы матери преступника обвинители ‘не барзо настояли на его смертельной карности’ и ‘припустили на волю уряду мского’, который въ свою очередь обратился къ полковнику. Послдній, ‘увдомившись, то мати Кирилова ручится за сына своего, а людского злочинцу, обдарилъ сына ей животомъ и казалъ пустити на покаяніе, а за тую поруку, то Хведорчиха поручилася за сына, и за его злодйское Кирилово проступство взялъ его милость панъ Феодоръ Жученко, полковникъ Полтавскій, млиновые кола (мельничные поставы) на рц Ворскл и лсъ Кириловъ Хведорченковъ’ {А. М. Лазаревскій, Замчаніи на историческія монографіи Д. П. Милра, X. 1898, приложенія, с. 56.}. Въ 1700 г. полковой полтавскій урядъ судилъ нкоего Тимка Гаптара за убійство шинкарки и призналъ было убійцу подлежащимъ смертной казни, тмъ боле, что и ‘рожоная сестра’ убитой ‘домовлялася судового всказанія’. Но полковникъ ‘суду росказалъ даровати его горломъ за усиловнымъ кривавослезнымъ матки его Тимковой и тещи онаго жъ въ жоною его, а до того, ижъ (что) онъ, Тимко, видячи такъ великое по Боз его милости пана полковника отцевское надъ собою милосердіе, ижъ не тилко на здоровю не пострадалъ, и на худоб (имуществ) ненарушономъ зосталъ, во вчные и неуставаючіе роды въ жоною своею поручилъ себе въ доживотную т, ему его панскому службу’ {Тамъ же, с. 70.}.

В. Мякотинъ.

(Окончаніе слдуетъ)

‘Русское Богатство’, No 4, 1912

Очерки соціальной исторіи Малороссіи.

1. Возстаніе Богдана Хмельницкаго и его послдствія.

Читайте также: