Хроника внутренней жизни, Мякотин Венедикт Александрович, Год: 1902 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 44 минут(ы)

Хроника внутренней жизни.
I. Изъ обывательской жизни.— Личность зубра и личность человка.— II. Эпизоды Гоголевскаго юбилея.— III. Мры по охран порядка.— Административныя распоряженія относительно печати.— Правительственныя сообщенія.

Мсяца полтора тому назадъ въ ‘Р. Вдомостяхъ’ была напечатана замтка о любопытномъ судебномъ процесс, возникшемъ въ Гродненской губерніи. ‘Зубръ Бловжской пущи — писала газета — пользуется всеобщей извстностью, какъ послдній сохранившійся представитель нкогда бывшаго широко распространеннымъ въ Россіи и Западной Европ типа дикихъ быковъ. Но жителей Гродненской губерніи, а въ особенности живущихъ но сосдству съ пущей, зубръ можетъ интересовать совершенно съ другой точки зрнія’. Благодаря зубрамъ, по словамъ газеты, сложились весьма своеобразныя отношенія между администраціей Бловжской пущи и крестьянами-владльцами полей и луговъ, расположенныхъ въ пущ и около нея. ‘Извстно, что пуща принадлежитъ удльному вдомству, которое иметъ наблюденіе и надзоръ за зубрами: ихъ считаютъ, заготовляютъ для нихъ запасы сна на зиму и т. д. Но нердко и сами зубры уничтожаютъ крестьянскіе посвы, траву, сно, добираясь до послдняго даже въ сновалы, двери которыхъ они вышибаютъ, поднимая ихъ своими рогами. Все это возбуждало неудовольствіе среди мстныхъ жителей, которые стали подавать жалобы, заявленія и просьбы о вознагражденіи. Однако результаты ходатайствъ были неудовлетворительны. Стали даже поговаривать о выселеніи жителей изъ пущи путемъ обмна принадлежащихъ имъ земель какъ въ пущ, такъ и вн ея на другія свободныя казенныя земли, не только въ Гродненской, но и въ другихъ губерніяхъ. Тогда одинъ изъ обывателей пущи, Рыхлицвій, предъявилъ въ гродненскомъ окружномъ суд искъ къ администраціи пущи объ убыткахъ, причиненныхъ ему зубрами, находящимися въ вдніи этой администраціи… Удльное вдомство пригласило для отвта на суд петербургскаго присяжнаго повреннаго Карабчевскаго. Послдній въ суд дло проигралъ. Въ сущности разршеніе спора зависитъ отъ выбора альтернативы: если зубры, какъ дикіе зври, не составляютъ предмета чьей-либо собственности, то понятно, что вредъ, причиняемый ими, не долженъ быть никмъ возмщаемъ. Изъ этого положенія вытекало бы право охоты на нихъ. Хотя объ этомъ прав нын никто не споритъ, ибо она запрещена спеціальнымъ закономъ подъ страхомъ наказанія, все-таки изъ того же положенія вытекаетъ право личной и имущественной обороны противъ этихъ зврей. Но если зубры, живя въ лсу, составляющемъ собственность удльнаго вдомства, и находясь въ вдніи и на учет у этого вдомства, принадлежатъ ему, то казалось бы, что оно должно вознаграждать за всякій вредъ и убытки, причиняемые его животными постороннимъ лицамъ, подобно тому, какъ каждый владлецъ отвчаетъ въ имущественномъ отношеніи за дйствія принадлежащихъ ему животныхъ, все равно, домашнихъ, ручныхъ или дикихъ. Карабчевскій противъ второго положенія защищался разными доводами, напримръ, тмъ, что вс современныя правовыя нормы, установленныя собственно для нашего общежитія, должны считаться непримнимыми къ тому единственному міровому исключенію, какимъ являются зубры, что даже если стать на точку зрнія истца, все-таки надо признать, что удльное вдомство принимаетъ вс мры предосторожности противъ нанесенія зубрами вреда мстнымъ жителямъ и предлагаетъ заинтересованнымъ лицамъ прибгать въ свою очередь къ всевозможнымъ мрамъ противъ посягательствъ зубровъ, лишь бы он не касались ‘личности зубровъ’. Проигравъ дло въ окружномъ суд, удльное вдомство апеллировало въ виленскую судебную палату, которая ршеніе суда отмнила и въ иск Рыхлицкому отказала. Послдній подалъ кассаціонную жалобу въ сенатъ’ {‘Р. Вдомости’, 31 янв. 1902 г.}.

Мы позволили себ воспроизвести эту корреспонденцію московской газеты не для того, чтобы обсуждать вроятный исходъ разсказаннаго въ ней процесса. Послдній и въ незаконченномъ своемъ вид является достаточно любопытнымъ и характернымъ. Особенно любопытнымъ представляется намъ тотъ горячій интересъ въ ‘личности зубровъ’, какой былъ обнаруженъ на суд защитникомъ интересовъ удльнаго вдомства. Зубровъ, дйствительно, на свт мало, тогда какъ людей, и въ частности крестьянъ, очень много. Надо думать, именно поэтому ‘личность зубра’ и вызываетъ въ себ боле живой и сочувственный интересъ, чмъ человческая, личность, и въ особенности личность крестьянина.

Недавно въ нижегородскомъ окружномъ суд, безъ участія присяжныхъ засдателей, разсматривалось дло объ убійств редакторомъ-издателемъ ‘Московскаго Листка’, Н. И. Пастуховымъ, девяти-лтняго крестьянскаго мальчика. Обстоятельства дла, по изложенію обвинительнаго акта, заключались въ слдующемъ. На разсвт 3 іюня 1901 г. Пастуховъ удилъ рыбу на рк Линд, въ Семеновскомъ узд, верстахъ въ 15 отъ Нижняго-Новгорода. ‘Пастуховъ ловилъ рыбу съ лодки, причаленной въ берегу, а сопровождавшій его въ качеств гребца крестьянинъ Андрей Митрофановъ спалъ, лежа въ лодк. Когда солнце встало, сдлалось совершенно свтло и утренній туманъ на рк разсялся, къ берегу въ томъ же мст, гд стояла лодка Пастухова, подошли крестьянскіе мальчики Василій Мухинъ, Григорій Безруковъ, Василій и Иванъ Котовы, возвращавшіеся посл рыбной ловли домой въ ближайшія селенія, и остановились въ разстояніи около 2 саженъ отъ лодки Пастухова. Послдній, замтивъ мальчиковъ, съ бранью закричалъ, чтобы они уходили, погрозивъ револьверомъ. Мухинъ и его товарищи испугались и побжали вдоль берега, а Пастуховъ выстрлилъ имъ вслдъ изъ револьвера, пуля попала въ девятилтняго Мухина, когда онъ находился саженяхъ въ семи отъ Пастухова’. Одинъ изъ товарищей донесъ Мухина до ближайшей мельницы, а оттуда раненаго мальчика отправили въ земскую больницу, гд ему была оказана медицинская помощь. Однако черезъ шесть дней мальчикъ умеръ въ больниц отъ воспаленія брюшины, вызваннаго пораненіемъ кишки, по заключенію врачей, безусловно смертельнымъ.

На суд изложенныя въ обвинительномъ акт обстоятельствъ дл были всецло подтверждены показаніями свидтелей со стороны обвиненія — товарищей умершаго Мухина. Самъ Пастуховъ и свидтели защиты излагали происшествіе, подавшее поводъ къ судебному разбирательству, нсколько иначе, но въ своихъ показаніяхъ они подчасъ противорчили другъ другу и даже самимъ себ. Такъ, Пастуховъ, не явившійся на судъ по болзни, въ своемъ письменномъ показаніи утверждалъ, что при рыбной ловл на р. Линд онъ всегда бралъ съ собою револьверъ, но никогда раньше не стрлялъ изъ него. Выставленные же Пастуховымъ два свидтеля показали, что и раньше были случаи, когда Пастуховъ стрлялъ на рыбной ловл, то въ кусты, въ которыхъ слышался шорохъ, то въ воду… въ рыбъ. Сопровождавшій Пастухова гребецъ на предварительномъ слдствіи показывалъ, что въ моментъ выстрла, пробудившаго его отъ сна, на рк было свтло и можно было все видть, на суд же, согласно съ показаніемъ самого Пастухова, утверждалъ, что на рк былъ въ это время сильный туманъ, не позволявшій различать человческихъ фигуръ. Все это дало основаніе представителю обвиненія считать явную неосторожность дйствій Пастухова безусловно доказанной. Вмст съ тмъ, принимая во вниманіе сравнительно высокое общественное положеніе подсудимаго и то обстоятельство, что ‘съ житейской точки зрнія его дяніе представляется больше, чмъ простою неосторожностью, и близко граничитъ съ умысломъ’, представитель обвиненія предлагалъ суду примнить къ Пастухову высшую мру наказанія за явную неосторожность, выразившуюся въ стрльб въ той мстности, гд находились люди, т. е 4-мсячное тюремное заключеніе и церковное покаяніе.

Иначе посмотрла на дло защита. Защитникомъ Пастухова на суд выступилъ г. Карабчевскій и пріемы его защиты оказались очень своеобразными. Краснорчивый защитникъ утверждалъ, что Пастуховъ, сдлавшись нечаяннымъ убійцей, тмъ самымъ понесъ уже высшее нравственное наказаніе за свой поступокъ — неосторожный выстрлъ. Вмст съ тмъ самый этотъ поступокъ представлялся защитнику вполн естественнымъ въ виду той опасности, которой если не подвергался, то могъ подвергнуться Пастуховъ. Правда, мстный становой заявилъ на суд, что мстность, въ которой Пастуховъ ловилъ рыбу, совершенно мирная и спокойная. Но хорошій знакомый Пастухова и такой же страстный рыболовъ, врачебный инспекторъ Ершовъ, показалъ, что онъ считаетъ эту мстность опасной и тоже здитъ сюда на рыбную ловлю съ револьверомъ въ карман. Съ другой стороны, одинъ изъ бывшихъ съ Мухинымъ мальчиковъ, Безруковъ, которому ко времени суда исполнилось 17 лтъ, отвчая на вопросы г. Карабчевскаго, показалъ о себ, что онъ года два-три назадъ судился ‘за грабежъ’. Правда, онъ прибавилъ, что былъ оправданъ, да и трудно представить себ, какого рода ‘грабежъ’ могъ совершить мальчикъ 14—15 лтъ, но это не помшало г. Карабчевскому воспользоваться его показаніемъ. Указанныхъ данныхъ въ связи съ туманомъ, о которомъ говорили Пастуховъ и его свидтели, для защитника оказалось совершенно достаточно, чтобы замнить картину, главнымъ героемъ которой является рыболовъ, потревоженный въ своемъ любимомъ занятіи и стрляющій по нарушившимъ его покой дтямъ, иною, рзко отличной, картиной. ‘Пастуховъ — такъ возстановлялъ г. Карабчевскій роковую для Мухина сцену — сидитъ въ лодк и видитъ, что на высокомъ берегу, за широкимъ кустомъ, въ туман появились какія-то неясныя фигуры. Онъ окликаетъ ихъ, но он не отвчаютъ и не уходятъ. У него является представленіе объ опасности: вдь, онъ находится въ такомъ мст, гд ловятъ рыбу съ револьверами въ карман, гд бродятъ люди, судившіеся, подобно свидтелю Безрукову, за грабежи. Онъ ршается предупредить опасность, показать предполагаемымъ злоумышленникамъ, что онъ не беззащитенъ и что съ нимъ есть оружіе,— и стрляетъ на воздухъ. Но произошла явная неосторожность. Пастуховъ забылъ, что онъ внизу, что надъ нимъ берегъ и кустъ, да и старческая рука, можетъ быть, дрогнула — и вотъ полетъ пули получается ниже, чмъ бы это слдовало’. Такимъ образомъ привычка гг. Пастухова и Ершова возить съ собою револьверы сдлалась доказательствомъ тхъ опасностей, которымъ подвергались эти лица, безопасная и недалекая отъ жилья мстность обратилась въ глухую и полную опасностей пустыню, а 14-лтній мальчикъ, котораго кто-то въ чемъ-то напрасно обвинялъ,— въ свирпаго грабителя. Но при всхъ этихъ чудесныхъ превращеніяхъ защитникъ все же великодушно не отрицалъ явной неосторожности въ дйствіяхъ Пастухова, настаивая лишь на томъ, что выстрлъ былъ произведенъ имъ въ такой мстности, которая не можетъ быть причислена къ разряду тхъ, гд стрльба воспрещена закономъ. Поэтому защитникъ просилъ судъ признать Пастухова виновнымъ лишь въ дйствіяхъ, явно неосторожныхъ, но не воспрещенныхъ закономъ, и назначить ему наказаніе въ низшей мр. ‘Съ спокойной душой,— закончилъ онъ,— я передаю суду г. Пастухова со всмъ его тяжелымъ рабочимъ прошлымъ и его 70-го годами. Судъ можетъ, конечно, послушаться обвинителя и лишить старика на 4 мсяца свта и воздуха. Выходящій изъ ряда вонъ преклонный возрастъ Пастухова — это милость Божія къ нему, если за эту милость послдуетъ тяжелый приговоръ, то послдній я буду считать ненужной жестокостью’. Окружный судъ, согласившись съ квалификаціей преступленія, сдланной защитникомъ, призналъ Пастухова виновнымъ по 1468 ст. улож. о нак. и приговорилъ его къ двухнедльному аресту при тюрьм и церковному покаянію {‘Нижегор. Листокъ’, 20 и 21 февр., ‘Нов. Время’, 23 февр. 1902.}.

Можно очень мало интересоваться степенью наказанія, наложеннаго судомъ на г. Пастухова, но нельзя не видть, что съ дломъ послдняго и съ тми пріемами его защиты, которые были употреблены на суд, связано серьезное общественное значеніе. Въ самомъ дл, легко представить себ, что для юриста вопросъ о томъ, возможно-ли примнить статью закона, запрещающую стрльбу въ населенныхъ мстахъ, къ нежилой мстности на р. Линд, является спорнымъ и допускаетъ различныя точки зрнія. Но, всматриваясь въ дло, на почв котораго возникъ этотъ спеціальный юридическій вопросъ, трудно, казалось бы, забыть о той ‘житейской точк зрнія’, на существованіе которой указывалъ на суд товарищъ прокурора. Эта ‘житейская точка зрнія’ не ведетъ непремнно къ суровому наказанію виновнаго, но она во всякомъ случа обязываетъ къ нкоторой корректности пріемовъ и къ извстному цломудрію выраженій даже въ защитительной рчи. Вдь, если не считаться съ тми фантастическими измненіями характера мстности и дйствующихъ лицъ, какія были допущены въ рчи г. Карабчевскаго, то въ поступк, приведшемъ Пастухова на скамью подсудимыхъ, »трудно увидть что-либо иное, кром возмутительно небрежнаго, чтобъ не сказать, пренебрежительнаго, отношенія къ чужой человческой личности. Не литая никакой симпатіи къ ‘рабочему прошлому’ редактора-издателя ‘Московскаго Листка’, мы могли бы еще, пожалуй, вмст съ г. Барабчевскимъ, порадоваться тому, что ‘милость Божія’ позволила г. Пастухову дожить до 70-ти лтъ, а 70 лтъ, въ свою очередь, избавили его отъ тяжелаго наказанія за совершенный проступокъ. Но нашей радости мшаетъ невольно возникающій вопросъ: оказалась-ли эта ‘милость’ такою же милостью и для убитаго мальчика Мухина, поплатившагося своею молодою жизнью исключительно за слабость ‘старческой руки’ г. Пастухова и за его неумренную охоту палить изъ револьвера. Не нужно забывать, что Мухинъ и его товарищи не мшали г. Пастухову даже настолько, насколько крестьянамъ Бловжской пущи мшаютъ тамошніе зубры, интересы которыхъ г. Карабчевскій отстаивалъ, однако, не мене краснорчиво, чмъ интересы г. Пастухова. Краснорчіе, какъ и всякій талантъ, несомннно, очень хорошая вещь. Но по-истин печальна та житейская обстановка, въ которой ораторскій талантъ становится орудіемъ возвеличенія личности зубровъ и обезцненія личности человка.

Только что указанные эпизоды судебнаго краснорчія, въ самомъ дл, далеко не стоятъ совершенно особнякомъ въ ряду явленій нашей общественной жизни. Наоборотъ, они тсно связаны съ одной изъ наиболе замтныхъ сторонъ переживаемой нами дйствительности, служа характернымъ симптомомъ той крайне низкой и своеобразной оцнки, какую нердко получаетъ въ этой дйствительности человческая личность. Оглядываясь вокругъ себя, наблюдатель современной русской жизни встртитъ скоре изобиліе, чмъ недостатокъ, яркихъ фактовъ, говорящихъ’ господств подобной оцнки въ окружающей его дйствительности. Мы не имемъ, однако, сейчасъ ни времени, ни возможности перебирать вс такіе факты и поэтому остановимся лишь на нкоторыхъ изъ нихъ, при томъ далеко не самыхъ видныхъ.

Не такъ давно въ газет ‘Право’ была разсказана слдующая поучительная исторія. Въ ма прошлаго года въ г. Рыльскъ пріхалъ податной инспекторъ X. Когда онъ вышелъ изъ вагона, вс извозчики у вокзала были уже разобраны. Стоялъ еще у вокзала лишь одинъ извозчикъ, но и тотъ оказался занятымъ. Тогда г. X. крикнулъ, чтобы онъ отъзжалъ, разъ онъ занятъ. Извозчикъ отъхалъ, но, какъ показалось г. X., недостаточно, поэтому онъ вскочилъ въ экипажъ и побилъ извозчика. Послдній подалъ жалобу городскому судь. На суд два свидтеля подтвердили фактъ нанесенія побоевъ и судья, признавъ г. X. виновнымъ, приговорилъ его въ 15 днямъ ареста. Г. X. обжаловалъ этотъ приговоръ въ уздный създъ. ‘Въ уздномъ създ,— говоритъ названная газета,— въ разсмотрніи дла принимали участіе трое почетныхъ мировыхъ судей и уздный членъ. Г. X. былъ оправданъ. Въ основу оправдательнаго приговора легли слдующія соображенія: если бы г. X. побилъ извозчика, онъ былъ бы взволнованъ и, будучи взволнованъ, онъ не могъ бы отрицать своей виновности, а онъ отрицалъ ее, слдовательно, онъ не наносилъ побоевъ. Этотъ приговоръ былъ кассированъ губернскимъ присутствіемъ на томъ основаніи, что уздный създъ, какъ и всякій другой судъ, долженъ основывать свои приговоры на фактахъ, а не на предположеніяхъ. Дло было передано на разсмотрніе другого създа. Въ путивльскомъ уздномъ създ оно сначала было отложено. Когда это дло было вновь назначено къ слушанію, въ засданіе явились двое почетныхъ судей для усиленія обычнаго состава създа. Извозчикъ, самъ явившійся въ създъ, сказалъ, что онъ надется найти правду въ суд, что бить ни за что бднаго человка нельзя. Г. X. былъ вторично оправданъ. Уздный членъ остался при особомъ и одинокомъ мнніи’. Вслдъ за перепечаткою этого сообщенія въ ‘Русскихъ Вдомостяхъ’ въ послдней газет появилось письмо управляющаго курскою казенною палатой, которое, не отвергая ни одной изъ подробностей сообщеннаго факта, удостовряло лишь, что ‘данный инцидентъ не касается рыльскаго податного инспектора’. ‘Податной инспекторъ, о которомъ говорится въ корреспонденціи,—прибавляло письмо,— былъ въ г. Рыльск проздомъ, какъ частное лицо, и никакихъ оффиціальныхъ отношеній ни къ рыльской, ни къ путивльской администраціи не иметъ’ {‘Право’, 1902 г., No 8, ‘Р. Вд.’, 28 янв. 1902 г.}. Такимъ образомъ, участники рыльскаго и путивльскаго уздныхъ създовъ, разсявшіе надежду побитаго извозчика, въ своихъ дйствіяхъ, надо думать, стояли на строго принципіальной почв.

Принципіальными дятелями такого рода богата не одна Курская губернія. Если въ Курск и Путивл удостовренный свидтелями фактъ избіенія извозчика не иметъ значенія, разъ самъ виновникъ этого факта отрицаетъ его, то Саратовъ въ свою очередь можетъ похвалиться ‘культурными’ дятелями, не мене своеобразно понимающими требованія культуры и справедливости. Старшему врачу саратовской городской больницы, А. В. Брюзгину, случилось застать трехъ мелкихъ служащихъ больницы за совмстнымъ чтеніемъ книжекъ по географіи и астрономіи. Г. Брюзгинъ, самъ, вроятно, ничего не читающій, усмотрлъ въ такомъ занятіи преступленіе и распорядился немедленно уволить всхъ трехъ провинившихся служащихъ. Одинъ изъ послднихъ, по профессіи слесарь, пожелалъ, однако, объясниться съ суровымъ врачемъ, не понимая, что собственно преступнаго можетъ онъ находить въ чтеніи учебниковъ Лебедева и Смирнова. Объясненіе закончилось тмъ, что взволнованный слесарь далъ врачу пощечину. Была немедленно вызвана полиція, составленъ протоколъ и въ результат за чтеніе книгъ по астрономіи и географіи юноша, обвиняемый теперь въ нанесеніи оскорбленія дйствіемъ своему начальству при исполненіи служебныхъ обязанностей, можетъ уйти въ арестантскія роты. Членъ городской управы, завдующій больничною частью, г. Милашевскій, подалъ заявленіе, что онъ считаетъ несправедливымъ увольненіе служащихъ и слагаетъ съ себя обязанности завдующаго благотворительными учрежденіями, но это не помшало остальной управ стать на сторону г. Брюзгина {‘Спб. Вдомости’, 17 янв. 1902 г.}.

Въ Нижнемъ-Новгород пока еще не воспрещаютъ мелкимъ служащимъ городскихъ учрежденій читать учебники, но за то мстная городская управа собирается установить бдительный и неослабный надзоръ за жизнью всей прислуги въ город. Нижегородскій голова, г. Меморскій, не такъ давно прославившійся своею неудачною попыткой установить въ Нижнемъ упрощенную административную расправу для извозчиковъ, теперь, какъ сообщаютъ газеты, выработалъ и вноситъ въ думу особый проектъ ‘правилъ о найм прислуги’. Согласно этому проекту, при городской управ образуется особый ‘столъ’, который будетъ собирать и сообщать лицамъ, нанимающимъ прислугу, свднія о томъ, гд и сколько времени служила прежде прислуга, и ‘атестаціи нанимателей’. Въ числ свдній о прислуг, доставляемыхъ нанимателемъ, предполагается сообщать и справки объ, ея ‘судимости’, которыя по закону никому не выдаются, если человкъ не былъ приговоренъ къ лишенію правъ. Наконецъ, новый управскій ‘столъ’ будетъ собирать и ‘замчанія’ о нанимателяхъ, равно какъ и вообще ‘вс необходимыя для него свднія’ {‘Нижегор. Листокъ’, 28 янв. 1902 г.}. Надо думать, что борьба г. Меморскаго съ прислугой останется по меньшей мр столь же неудачной, какъ и борьба его съ извозчиками, но во всякомъ случа нельзя не видть характернаго признака времени уже въ одномъ появленіи подобнаго проекта, не считающагося даже съ тми элементарными огражденіями личныхъ правъ, какія установлены въ закон.

Между тмъ такіе проекты въ свою очередь возникаютъ не только въ Нижнемъ-Новгород. При существующихъ условіяхъ нашей общественной жизни, мало благопріятствующихъ развитію уваженія къ правамъ личности, даже среди дятелей городского самоуправленія находится немало лицъ, склонныхъ усматривать главную свою задачу въ установленіи того или иного вида опеки надъ обывателемъ. Такъ, напримръ, воронежская дума, сдавая въ настоящемъ году въ аренду городскіе театры, постановила внести въ контрактъ особой пунктъ, не допускающій театральныхъ представленій наканун всхъ праздничныхъ дней. Напрасно при обсужденіи въ дум проекта контракта нкоторые гласные указывали на стснительность и безсмысленность этого условія, ссылаясь на то, что установленіемъ такого пункта дума отмняетъ законъ, допускающій театральныя представленія не только наканун праздниковъ, но и во время великаго поста,— законъ, выработанный министерствомъ внутреннихъ длъ и изданный съ согласія синода. Противники театра возражали, что въ своихъ театрахъ дума — ‘хозяинъ’ и она не можетъ допустить, чтобы театръ отвлекалъ народъ отъ исполненія религіозныхъ обязанностей. Особенно горячимъ поборникомъ чужого благочестія выступилъ при этомъ редакторъ мстной газеты ‘Донъ’, В. Г. Веселовскій: онъ, по словамъ газетъ, ‘заявилъ, что онъ — человкъ еще молодой и въ религіозныхъ вопросахъ отличается терпимостью, но… не можетъ равнодушно видть, какъ наканун праздниковъ, во время богослуженія, толпы народа направляются въ городской садъ и театры’. Другой гласный, присяжный повренный Шауровъ, въ своихъ аргументахъ противъ театра исходилъ изъ утвержденія, что ‘громадное большинство населенія г. Воронежа отличается глубокой религіозностью’, въ виду этого, по его словамъ, нельзя допускать, чтобы религіозное чувство этого большинства могло быть оскорблено мыслью о томъ, что въ то самое время, когда они стоятъ въ церкви, ихъ сограждане сидятъ въ театр. Сторонниковъ принудительнаго благочестія не поколебали ни указанія на то, что въ случа закрытія театровъ ихъ постители могутъ все-таки отправиться не въ церковь, а въ разныя увеселительныя заведенія, ни замчанія, что лишь фарисеи, а не истинно религіозные люди, могутъ, стоя въ церкви, смущаться мыслью о томъ, какъ проводятъ свое время другіе люди. Дума осталась при своемъ ршеніи и воспретила театральныя представленія наканун праздниковъ {‘Нижегор. Листокъ’, 19 января 1902 г.}. Теперь слдуетъ ожидать, что воронежская дума выступитъ съ ходатайствомъ объ отмн общаго закона, дозволяющаго такія представленія въ Россіи. Въ самомъ дл, почему бы воронежскимъ думцамъ не смутиться мыслью о томъ, что ‘въ то самое время, когда они стоятъ въ церкви’, въ другихъ городахъ обыватели невозбранно посщаютъ театры? Почему бы даже не ходатайствовать объ обязательномъ привод всхъ обывателей въ церкви?

Въ Нахичевани городской голова также ршилъ было позаботиться объ обывателяхъ, посщающихъ театръ, но здсь опекунскія стремленія приняли нсколько иной характеръ и имли другой исходъ. Нахичеванскому голов показалось именно, что обыватели ведутъ себя въ театр недостаточно смирно. Въ виду этого онъ обратился къ мстному полицеймейстеру съ предложеніемъ издать особыя правила для постителей городского театра, при чемъ представилъ составленный имъ самимъ проектъ такихъ правилъ и просилъ полицеймейстера дать по поводу ихъ свое заключеніе. Въ этомъ любопытномъ проект предлагалось воспретить публик во время антрактовъ громко разговаривать какъ въ фойэ, такъ и въ корридорахъ, а мужчинамъ гулять въ шляпахъ, фуражкахъ и шапкахъ, обязать гуляющихъ въ корридорахъ ‘идти рядомъ не боле двухъ человкъ и держаться по возможности правой стороны’, запретить публик ‘днемъ и вечеромъ собираться въ антре театра, какъ мст для сходки’, ‘апплодировать и вызывать артистовъ до окончанія каждаго акта пьесы’, ‘кричать во время антрактовъ съ требованіемъ скораго начатія пьесы’ и пр. Полицеймейстеру пришлось объяснять не въ мру заботливому голов, что одни изъ проектируемыхъ имъ требованій, какъ воспрещеніе сходокъ и запрещеніе крика въ театр, предусмотрны общими законами и составляютъ предметъ наблюденія полиціи, другія же, не имя практическаго смысла, вмст съ тмъ не основаны и на закон, а потому и не могутъ быть введены властью ни полиціи, ни городского головы {‘Донская Рчь’. Цитируемъ по ‘Спб. Вдомостямъ’, 1 февр. 1902 г.}.

Стремленіе къ мелочному опекунству и регламентаціи не всегда, конечно, принимаетъ столь комичныя формы, мшающія ему достигнуть намченныхъ результатовъ. Напротивъ, въ большинств случаевъ оно побдоносно осуществляется въ жизни и создаетъ многообразныя послдствія. Особенно серьезными становятся эти послдствія въ тхъ случаяхъ, когда объектами указаннаго стремленія длаются лишь нкоторыя группы и отдльныя личности изъ среды обывателей. Приведемъ еще одинъ фактъ изъ этой области. Въ газетахъ недавно промелькнуло сообщеніе о ршеніи верхне днпровскаго училищнаго совта уволить одну учительницу земской школы, прослужившую уже названному земству не то 8, не то 10 лтъ, уволить исключительно за то, что она… осмлилась выйти замужъ {‘Ю. Россія’. Цитируемъ по ‘Сар. Листку’, 6 янв. 1902 г.}. Подобное дйствіе не является чмъ-либо небывалымъ въ практик нашихъ земствъ и городовъ. Вышневолоцкое земство еще нсколько лтъ назадъ примняло, а, быть можетъ, примняетъ и теперь, порядокъ, согласно которому учительница, вышедшая замужъ, теряла свое мсто. Существуетъ такой порядокъ и въ нкоторыхъ другихъ земствахъ. Въ Петербург года три тому назадъ, по предложенію г. Стасюлевича, дума приняла, правила, въ силу которыхъ кандидатка на должность учительницы городской школы исключается изъ кандидатскаго списка, какъ только она выйдетъ замужъ. Земскія и городскія учрежденія, конечно, могутъ, по закону, ставить т или иныя требованія служащимъ у нихъ лицамъ, принимать однихъ изъ этихъ лицъ и отвергать другихъ. Но если задуматься надъ основаніями, ведущими къ установленію въ нкоторыхъ мстахъ этого, принудительнаго целибата сельскихъ и городскихъ учительницъ, то едва-ли не единственнымъ основаніемъ такого рода придется признать создавшуюся въ нравахъ привычку къ ничмъ не ограниченной опек надъ личностью и прочно укоренившееся представленіе о полномъ безправіи послдней.

Само собою разумется, такія привычки и представленія родились не въ сфер общественнаго самоуправленія и не въ ней находятъ главное свое приложеніе. Названная сфера въ данномъ случа лишь отражаетъ на себ вліяніе боле общихъ условій нашей жизни, которыя въ значительной мр успли уже видоизмнить самый характеръ самоуправленія и привить ему тенденціи, не только не вытекающія изъ его основной идеи, но даже прямо противорчащія ей. Въ сущности же дйствіе указанныхъ взглядовъ выступаетъ передъ нами тмъ рзче и рельефне, чмъ дальше мы отходимъ отъ области самоуправленія. Благодаря наличности такихъ взглядовъ, самая элементарная охрана достоинства личности въ существующихъ условіяхъ нердко мотивируется тми или иными спеціальными соображеніями и лишь при помощи этихъ соображеній можетъ быть боле или мене успшно осуществлена на дл. Въ одной изъ Кавказскихъ газетъ недавно былъ напечатанъ чрезвычайно характерный въ этомъ смысл документъ въ вид ‘открытаго письма’ приходскаго священника и законоучителя нормальнаго училища мст. Герюсы, Хорека Мелика Дадаянца, къ полицейскому приставу 2-го участка Зангезурскаго узда Аскарханову. ‘Требованіе ваше, г. приставъ,— говорится въ этомъ письм,— ко мн, къ священнику, положеніе котораго во всякомъ случа не ниже полицейскаго пристава, о вставаніи съ мста въ то время, когда проходитъ приставъ, не иметъ ни законныхъ, ни нравственныхъ основаній, и это я объясняю тмъ, что вы, м. г., слишкомъ смутное понятіе имете о приличіи, съ которымъ не мшало бы вамъ ознакомиться’ {‘Тифл. Листокъ’. Цитируемъ по ‘Спб. Вдомостямъ’, 21 февр. 1902 г.}. Такимъ образомъ священникъ, защищаясь отъ незаконнаго требованія пристава, опирается главнымъ образомъ на то, что его положеніе, какъ священника, не ниже положенія пристава, и считаетъ нужнымъ напомнить своему оппоненту не столько о закон, сколько о приличіи. Очевидно, не всякій обыватель можетъ воспользоваться подобной аргументаціей, между строкъ которой читается признаніе, что иное общественное положеніе обязываетъ и къ исполненію требованій, не основанныхъ на закон. Въ сущности уже одна возможность такой аргументаціи говоритъ о недостаточномъ сознаніи правъ личности, и, дйствительно, малйшее проявленіе этихъ правъ безъ какой-либо спеціальной мотивировки производитъ въ современной обывательской сред цлый переполохъ. Нсколько времени тому назадъ во всхъ газетахъ была напечатана телеграмма ‘Россійскаго Телеграфнаго Агентства’ изъ Тамбова, сообщавшая, что въ этомъ город прекращены общедоступныя лекціи физико-медицинскаго общества по гигіен, физик и психологіи, ‘такъ какъ учащаяся молодежь не умла вести себя на нихъ’. ‘Читающая публика — писалъ по этому поводу черезъ нсколько дней тамбовскій корреспондентъ ‘Русск. Вдомостей’ — можетъ подумать, что въ Тамбов и не всть что творится. Въ дйствительности же было слдующее. 9 февраля преподаватель реальнаго училища H. С. Хановъ читалъ лекцію ‘О втрахъ и вихряхъ’ (предсказаніе погоды). Въ начал лекціи учащаяся молодежь поднялась молча со своихъ мстъ и удалилась изъ залы. Лекція же по прежнему продолжалась и была благополучно прочитана до конца’ {‘Русск. Вдомости’, 23 февр. 1902 г.}.

Чмъ мене развито въ окружающемъ обществ сознаніе правъ личности, тмъ трудне, конечно, для послдней отстаивать пользованіе этими правами. Въ той же атмосфер, какая проникаетъ жизнь современнаго русскаго общества, обыватель оказывается плохо обезпеченнымъ въ пользованіи самыми невинными своими правами и отстаиваніе ихъ нердко требуетъ отъ него серьезной настойчивости и большихъ жертвъ. Не дале, какъ на-дняхъ, газетами была передана поучительная исторія, могущая служить наглядною иллюстраціей сказаннаго. Одинъ изъ обитателей г. Уральска, присяжный повренный Логашниковъ, въ 1900 г. пріобрлъ автомобиль. Узнавъ объ этомъ, военный губернаторъ Уральской области словесно предложилъ г. Логашникову не здить ‘первое время’ на автомобил по улицамъ, такъ какъ это можетъ пугать лошадей. Г. Логашниковъ, дйствительно, долгое время не пользовался автомобилемъ для зды по улицамъ и лишь спустя полгода выхалъ на немъ, при чемъ ни одна лошадь не была имъ испугана. Тмъ не мене губернаторъ привлекъ г. Логашникова къ отвтственности у мирового судьи, по ст. 29 уст. о нак., за нарушеніе законныхъ распоряженій властей. Мировой судья оправдалъ г. Логашникова, но тогда дло было перенесено въ уральскій окружный судъ, гд оно опять окончилось оправданіемъ обвиняемаго. На этотъ приговоръ прокуроръ окружнаго суда принесъ жалобу въ саратовскую судебную палату. При разбор дла въ послдней, обвинитель, товарищъ прокурора палаты Чемадуровъ, высказался за утвержденіе приговора уральскаго окружнаго суда. Свое мнніе обвинитель мотивировалъ тмъ, что, даже оставляя въ сторон вопросъ о законности распоряженія военнаго губернатора, въ поступк г. Логашникова нельзя видть нарушенія ст. 29-й, такъ какъ это распоряженіе было имъ исполнено: ему не было объявлено, какова должна быть продолжительность ‘перваго времени’, въ теченіе котораго зда на автомобил ему воспрещалась, поэтому опредлить продолжительность ‘перваго времени’, очевидно, предоставлялось самому г. Логашникову, а съ объективной точки зрнія полгода является достаточнымъ срокомъ для истеченія ‘перваго времени’. Палата согласилась съ мнніемъ обвинителя {‘Спб. Вд.’, 8 марта 1902 г.}. Такимъ образомъ, г. Логашниковъ пріобрлъ право зды по г. Уральску на автомобил, но для пріобртенія этого права ему пришлось пройти черезъ три судебныя инстанціи.

Охрана своихъ правъ, нужно прибавить, сопровождается для обывателя тмъ боле серьезными затрудненіями, что при такой охран онъ постоянно рискуетъ переступить границу дозволенной критики распоряженій и дйствій властей. Не особенно ясно и отчетливо проведенная въ самомъ закон, граница эта въ жизни нердко совершенно стирается. Наиболе часто такое явленіе, естественно, иметъ мсто въ жизни низшихъ, мене культурныхъ слбевъ обывательской массы. Здсь всякое проявленіе критики и тмъ боле всякая попытка противодйствія какому-либо распоряженію, независимо отъ характера послдняго, признается за проступокъ, если не за преступленіе, и влечетъ за собою привлеченіе виновнаго къ отвтственности. Газетная пресса полна сообщеніями объ яркихъ фактахъ такого рода. Позволимъ себ привести одно изъ такихъ сообщеній. Лтомъ 1900 года въ с. Сорбишское, Котельническаго узда, Вятской губерніи, пріхалъ оспопрививатель. Мстные крестьяне встртили его, однако, очень недружелюбно, нкоторые изъ нихъ, въ томъ числ крестьянинъ Блыхъ, не давали привить своимъ дтямъ оспу, почему урядникъ составилъ протоколъ, направленный затмъ къ мстному земскому начальнику Шубину. Показаніе Блыхъ урядникъ записалъ такъ: ‘Хоть бы дти мои умерли, оспу прививать не дамъ. Дти мои, что хочу съ ними, то и длаю’. При разбор дла у земскаго начальника Блыхъ отрицалъ такое показаніе. По его словамъ, онъ отказался привить дтямъ оспу потому, что они уже болли два года тому назадъ натуральной оспой, въ подтвержденіе чего онъ и просилъ допросить свидтелей. Земскій начальникъ допросилъ свидтелей, указанныхъ становымъ приставомъ, въ вызов же свидтелей Блыхъ отказалъ и приговорилъ его въ двумъ недлямъ ареста. Тогда Блыхъ подалъ жалобу въ уздный създъ, который, однако же, утвердилъ приговоръ земскаго начальника. Это ршеніе създа Блыхъ обжаловалъ въ губернское присутствіе, указывая на то, что Шубинъ былъ въ числ членовъ присутствія създа, разсматривавшаго дло. При этомъ въ своей жалоб Блыхъ, между прочимъ, помстилъ слдующія выраженія: 1) ‘урядникъ мои слова не написалъ, а вписалъ несправедливое, выдуманное имъ самимъ’, 2) ‘несправедливо земскій начальникъ отказалъ въ допрос свидтелей, чмъ открылъ широкое поле для произвола’, 3) ‘земскій начальникъ Шубинъ писалъ что ему угодно’ и 4) ‘столь важный предметъ създъ оставилъ безъ разсмотрнія въ угоду его (Шубина)’. Вс эти фразы были признаны оскорбительными и въ результат противъ Блыхъ было возбуждено уголовное преслдованіе по обвиненію въ оскорбленіи урядника, земскаго начальника и всего состава узднаго създа. Вятскій окружный судъ, разсматривавшій это дло, приговорилъ обвиняемаго къ заключенію въ тюрьм на одинъ мсяцъ. Блыхъ оказался, однако, настойчивымъ и апеллировалъ въ судебную палату. При разбор дла въ послдней товарищъ прокурора, не находя въ инкриминированныхъ словахъ Блыхъ ничего оскорбительнаго, такъ какъ ‘они передавали лишь факты, бывшіе въ дйствительности’, отказался поддерживать обвиненіе и палата, отмнивъ приговоръ вятскаго окружнаго суда, признала Блыхъ по суду оправданнымъ {‘Ур. Жизнь’. Цитируемъ по ‘Спб. Вдомостямъ’, 13 февр. 1902 г.}. Такимъ образомъ отказъ исполнить неразумное требованіе и безпрекословно подчиниться незаконному приговору навлекли на Блыхъ два судебныхъ дла и заставили его пять разъ фигурировать на скамь подсудимыхъ. Порядокъ, иллюстрируемый такими фактами, едва-ли можно считать вполн нормальнымъ.

Мы могли бы, не выходя за предлы газетныхъ сообщеній самаго послдняго времени, долго еще развертывать передъ читателемъ вереницу аналогичныхъ фактовъ, но, думается, и тхъ, которые уже приведены, достаточно, чтобы подтвердить то положеніе, какое мы имли въ виду. Сравнительная мелочность этихъ фактовъ нисколько не мшаетъ имъ краснорчиво свидтельствовать о серьезномъ значеніи того общаго явленія жизни, въ составъ котораго они входятъ. Факты боле яркіе и боле крупные у всхъ передъ глазами. Еще въ начал прошлаго вка лучшіе люди русскаго общества считали характерною и печальною особенностью русской жизни ‘неуваженіе къ человку вообще’. За столтіе, прошедшее съ той поры, человческая личность въ Россіи значительно выросла, но ‘неуваженіе къ человку’ все еще продолжаетъ оставаться видною чертой нашей общественной жизни. На этой почв создается одинъ изъ наиболе важныхъ и многозначительныхъ конфликтовъ нашего времени. Конечное разршеніе этого конфликта, несомннно, возможно только въ одномъ направленіи. Но для осуществленія такого разршенія, для приданія личности обывателя большаго достоинства и предоставленія ей большаго простора, необходимо самое серьезное напряженіе общественнаго вниманія и общественныхъ силъ.

II.

Послдніе дни минувшаго февраля были ознаменованы въ столицахъ и въ провинціи рядомъ торжествъ, посвященныхъ памяти Гоголя. Въ общемъ, однако, торжества эти прошли довольно блдно и безцвтно, не вызвавъ сколько-нибудь серьезнаго подъема общественнаго настроенія. Въ атмосфер текущей дйствительности чествованіе памяти великаго писателя не могло получить настоящаго своего значенія, не могло обратиться въ широкій общественный праздникъ. На дл оно и свелось по преимуществу къ школьному празднованію, получившему при томъ нкоторый оффиціальный оттнокъ. Извстный оффиціальный характеръ, присвоенный гоголевскимъ торжествамъ, не воспрепятствовалъ все же тому, что мстами въ эти торжества вкрались эпизоды, безжалостно напоминавшіе о будничной дйствительности и обдававшіе струею холодной воды попытавшихся настроиться на праздничный ладъ обывателей. Далеко не во всхъ углахъ нашего отечества память творца ‘Мертвыхъ душъ’ и ‘Ревизора’ была признана достойною прославленія и чествованія. Какъ и слдовало ожидать, нашлись такія мстности и такія общественныя сферы, въ которыхъ попытки этого чествованія, при всей своей скромности, встртили на своемъ пути серьезныя препятствія и либо не могли осуществиться въ полномъ объем, либо же не осуществились совсмъ. Нердко, правда, подобныя препятствія выростали лишь на почв недоразумній, но самыя эти недоразумнія явились характерными показателями состоянія нашей общественной жизни.

Одно изъ наиболе оригинальныхъ недоразумній такого рода разыгралось въ Ярославской губерніи. Въ ней губернское земство, желая привлечь къ празднованію юбилеевъ Гоголя и Жуковскаго начальныя училища губерніи, ассигновало для этой цли 800 р. въ распоряженіе мстнаго общества распространенія начальнаго образованія. Совтъ общества, считающій, между прочимъ, въ числ своихъ членовъ мстнаго директора народныхъ училищъ, г. Могульскаго, поручилъ устройство юбилейныхъ празднествъ состоящей при обществ коммиссіи народныхъ чтеній, а послдняя обратилась къ разнымъ лицамъ съ особымъ циркуляромъ, прося ихъ оказать содйствіе устройству празднествъ. Былъ разосланъ этотъ циркуляръ и учителямъ земскихъ школъ, примемъ, по предложенію г. Могульскаго, такая разсылка была произведена черезъ училищные совты. Но, когда нкоторые училищные совты получили названный циркуляръ и обратились въ дирекцію народныхъ училищъ съ запросомъ, какъ имъ поступать, г. Могульскій внезапно усмотрлъ въ дйствіяхъ коммиссіи что-то опасное, нашелъ, что она выходитъ изъ предловъ своей компетенціи, и сталъ грозить просьбою къ попечителю о закрытіи коммиссіи. Поднявшаяся было смута, правда, въ значительной степени утратила свою остроту, благодаря соображенію, что г. Могульскій собирается повторить исторію унтеръ-офицерской вдовы и обжаловать свои собственныя дйствія, но все же земскимъ школамъ Ярославской губерніи не пришлось праздновать Гоголевскаго юбилея, въ то самое время, какъ церковно-приходскія училища той же губерніи благополучно отпраздновали его {‘СПБ. Вд’, 13 февр. 1902 г.}.

Нсколько иная исторія произошла въ Нижнемъ-Новогород. Здсь городской голова, г. Меморскій, передъ наступленіемъ Гоголевскаго юбилея созвалъ особое совщаніе, состоявшее изъ членовъ городской управы, учителей и попечителей городскихъ начальныхъ школъ и директора и инспектора народныхъ училищъ. ‘Открывая засданіе, г. Меморскій,— какъ сообщалось въ газетахъ,— сказалъ вступительное слово, въ которомъ развилъ два положенія: первое — что ‘далеко Гоголю до Пушкина’, второе — что чествованіе этого писателя должно быть инымъ, чмъ чествованіе Пушкина, а именно: устраивать ‘гоголевскіе дни’, подобно тому, какъ были устроены ‘пушкинскіе’, не надо, программаже чтеній въ школахъ въ день годовщины Гоголя ‘должна имть обще-педагогическій характеръ и произведенія Гоголя должны быть на второмъ план’. Эти положенія поддержали представители дирекціи народныхъ училищъ, изъ рчей которыхъ остальные члены совщанія узнали, что въ общемъ ‘Гоголь школьникамъ совершенно недоступенъ’ и ‘если кое-что и могутъ понять изъ его произведеній, то только ученики старшаго отдленія’, въ частности же ‘знакомство учениковъ съ Гоголемъ даже вредно, такъ какъ этотъ писатель слишкомъ много вниманія удлялъ отрицательнымъ явленіямъ жизни’. Сообразно этому совщаніе ршило на утренній ‘гоголевскій’ спектакль учениковъ младшаго и средняго отдленій городскихъ начальныхъ школъ не допускать {‘Спб. Вд.’, 22 янв. 1902 г.}. Еще проще, безъ всякаго совщанія, обошлось дло въ Харьков. Харьковское общество грамотности предполагало по случаю юбилея Гоголя устроить 17 февраля спектакль по самымъ дешевымъ цнамъ. Съ разршенія администраціи были уже расклеены афиши о постановк ‘Ревизора’ и распродажа билетовъ пошла было очень успшно, но внезапно спектакль 17-го февраля былъ воспрещенъ {‘Рус. Вд.’, 20 февр. 1902 г.}.

Нсколько боле сложный и вмст боле комичный характеръ получили связанныя съ Гоголевскимъ юбилеемъ недоразумнія на родин Гоголя — въ Полтавской губерніи. Въ Полтав соединенная коммиссія городской думы, губернскаго и узднаго земства выработала планъ школьнаго торжества, посвященнаго памяти Гоголя, и уздное земство заблаговременно, еще 17-го октября, передало этотъ планъ въ училищный совтъ, который въ свою очередь препроводилъ его въ дирекцію народныхъ училищъ, а та — въ кіевскій учебный округъ. Однако, до половины января никакого отвта земствомъ получено не было, и тогда удивленная столь продолжительнымъ молчаніемъ земская управа ршилась вновь обратиться въ училищный совтъ. 9 февраля въ управу была доставлена бумага слдующаго содержанія: ‘Дирекція народныхъ училищъ Полтавской губерніи иметъ честь извстить полтавскую уздную земскую управу, что г. попечитель кіевскаго учебнаго округа предложеніемъ отъ 5-го февраля за No 1560-мъ увдомилъ дирекцію народныхъ училищъ о томъ, что его превосходительство не признаетъ возможнымъ дать общее разршеніе на празднованіе училищами Полтавскаго узда означенной годовищины». Подобная бумага была, надо думать, разослана всмъ узднымъ земствамъ Полтавской губерніи. Извстно, по крайней мр, что аналогичныя сообщенія были получены мирогородской и зньковской земскими управами. Такъ какъ въ моментъ полученія этого сообщенія оставалось мене двухъ недль до дня Гоголевскаго юбилея, то времени для возбужденія какихъ-либо отдльныхъ ходатайствъ уже не было, не говоря о томъ, что не видно было и причинъ, почему бы такія отдльныя ходатайства скоре могли быть признаны подлежащими удовлетворенію, чмъ ‘общее’ ходатайство земства. Очевидно, никакое, посвященное памяти Гоголя, торжество съ участіемъ школьниковъ становилось въ предлахъ Полтавской губерніи невозможнымъ. Но случилось иное. ‘Дйствительность бываетъ иногда большимъ сатирикомъ,— замчаетъ авторъ напечатаннаго въ ‘Рус. Вдомостяхъ’ письма изъ Полтавы.— На этотъ разъ судьб угодно было, чтобы бумага изъ кіевскаго учебнаго округа пришла въ Полтаву почти одновременно съ извстнымъ циркуляромъ министра народнаго просвщенія, которымъ устанавливался планъ чествованія Гоголя, между прочимъ, въ народныхъ училищахъ. Тщательное разсмотрніе этого плана показало, что онъ совершенно совпадаетъ съ неодобреннымъ планомъ полтавскаго земства. Вышло такимъ образомъ, что планъ министра былъ отвергнутъ кіевскимъ округомъ еще ране, чмъ онъ усплъ появиться. Впрочемъ, само собою разумется, что съ появленіемъ циркуляра ‘маленькое недоразумніе’ должно было прекратиться и т же земскія управы получили дня черезъ два новую бумагу отъ округа, которою первая вмнялась яко не бывшая’. И все же перемна настроенія кіевскаго округа пошла не особенно далеко. Полтавская коммиссія по чествованію памяти Гоголя, располагающая просвтительнымъ зданіемъ и потому имвшая возможность дать нсколько больше, чмъ народныя школы уздовъ, прибавила къ указанному плану еще постановку дарового спектакля (‘Женитьба’). Но дарового спектакля циркуляръ министра не предвидлъ. Надо думать, именно поэтому городская управа получила на ходатайство коммиссіи объ участіи школьниковъ въ торжеств слдующій отвтъ: ‘Не признаю возможнымъ разршить участіе учащихся народныхъ школъ въ чествованіи памяти Гоголя. Попечитель Вельяминовъ-Зерновъ’ {‘Рус. Вдомости’, 21 февр. 1902 г. No 8.}.

Не будемъ перебирать другіе подобные факты. И т, которые мы привели, съ достаточною ясностью, думается, вскрываютъ наиболе существенныя изъ тхъ причинъ, благодаря какимъ чествованіе памяти Гоголя, даже замкнутое въ скромныя рамки почти исключительно школьнаго праздника, все же свелось на ‘неудавшійся праздникъ’. Дйствительно, мрка, согласно которой достоинство писателя опредляется степенью благонамренности и ‘положительности’ его направленія, плохо подходитъ къ Гоголю, и то время, когда такая мрка авторитетно провозглашается въ качеств критерія литературныхъ заслугъ, едва-ли является особенно удобнымъ для сознательнаго чествованія памяти великаго сатирика, безпощадно бичевавшаго многообразныя проявленія житейской пошлости.

III.

Въ хроник предыдущихъ мсяцевъ мы отмчали уже рядъ обязательныхъ постановленій, изданныхъ въ различныхъ городахъ и губерніяхъ мстными властями въ цляхъ охраны порядка. За истекшій мсяцъ число такихъ постановленій значительно увеличилось. Въ Московской губерніи дйствіе дополнительнаго обязательнаго постановленія московскаго генералъ-губернатора о воспрещеніи сходбищъ и собраній народа на улицахъ и въ другихъ общественныхъ мстахъ, изданнаго 23 января для г. Москвы, распространено, какъ сообщаютъ газеты, и на Московскій уздъ. Въ городахъ Пенз, Благовщенск и Зе-пристани мстными губернаторами изданы на основаніи 421 ст. общ. губ. учрежденія обязательныя постановленія, воспрещающія сходки, собранія и остановки толпою на улицахъ и въ другихъ общественныхъ и частныхъ мстахъ. Въ Томской губерніи аналогичныя постановленія на основаніи ст. 15 и 16 положенія объ усиленной охран — для жителей г. Томска и на основаніи ст. 421 общ. учр. губ.— для жителей гг. Барнаула, Бійска, Каинска, Маріинска и Ново-Николаевскаго поселка Томскаго узда {‘Спб. Вд.’, 14 февраля, ‘Р. Вд.’, 13 янв., ‘Спб. Вд.’. 28 февр., ‘Р. Вд.’, 24 февр. 1902 г.}. Виленскій губернаторъ издалъ на основаніи ст. 15 и 16 положенія объ усиленной охран слдующія постановленія для жителей Виленской губерніи: ‘1) Вс домовладльцы г. Вильны и его предмстій, или лица, заступающія ихъ мсто, а также содержатели гортиницъ, зазжихъ домовъ или меблированныхъ комнатъ, въ казенныхъ же и общественныхъ домахъ — лица, завдующія сими послдними, обязываются вести въ полной исправности домовыя книги по установленному образцу. 2) Содержатели гостиницъ, зазжихъ домовъ и меблированныхъ комнатъ обязываются давать знать въ мстное участковое и полицейское управленіе о всякомъ прибывшемъ или выбывшемъ лиц не позже 12-ти часовъ посл прибытія или выбытія его, а прочія лица и учрежденія, на коихъ возложено веденіе домовыхъ книгъ,— не позже сутокъ. 3) Швейцары и дворники, а гд таковыхъ нтъ — домовладльцы или ихъ управляющіе обязаны безъ всякаго промедленія давать знать полиціи о всхъ чрезвычайныхъ происшествіяхъ, случившихся въ завдываемыхъ ими домахъ и дворахъ, также о всякихъ сходкахъ и сборищахъ въ домахъ. 4) Въ город должны быть дворники по одному или по нскольку на домъ, расписаніе это составляется полиціей и утверждается мною. Домохозяева могутъ принимать на службу дворниковъ не иначе, какъ съ согласія полиціи. Замченные въ неисполненіи своихъ обязанностей, точно опредленныхъ въ особой инструкціи, предполагаемой мною къ изданію, дворники подвергаются денежному штрафу и сверхъ того по распоряженію виленскаго полицеймейстера могутъ быть устраняемы отъ службы, о чемъ они должны быть предваряемы при заключеніи договоровъ о найм съ домовладльцами. 5) Дворники должны быть снабжены бляхами, каковыя должны имть на себ при исполненіи ими своихъ обязанностей. Лица, виновныя въ нарушеніи указанныхъ требованій, будутъ подвергнуты въ административномъ порядк штрафу въ размр до 500 р. или аресту до трехъ мсяцевъ. Такому же взысканію будутъ подвергнуты также лица, изобличенныя въ подстрекательств и попустительств по проступкамъ, предусматриваемымъ настоящимъ обязательнымъ постановленіемъ. Настоящее постановленіе вступаетъ въ силу съ 1-го марта сего года’ {‘Св. Зап. Слово’. Цитируемъ по ‘Р. Вд.’, 24 февр. 1902 г.}.

Въ свою очередь главноначальствующій гражданскою частью на Кавказ издалъ 30 января обязательное постановленіе для жителей г. Баку. Этимъ постановленіемъ, между прочимъ, предписывается владльцамъ домовъ и другихъ недвижимыхъ имуществъ въ Баку или отвтственнымъ управляющимъ особенно строго наблюдать, чтобы въ домахъ и иныхъ помщеніяхъ не находились тайныя типографіи, не держались взрывчатыя вещества и склады противоправительственныхъ изданій. Никакія земляныя работы, согласно этому постановленію, не могутъ быть производимы въ дом безъ вдома полиціи. Сверхъ того этимъ постановленіемъ учреждаются дежурства дворниковъ, при чемъ, находясь на дежурств, дворники обязаны исполнять правила особой инструкціи, имющей быть установленной бакинскимъ губернаторомъ. За нарушеніе обязательнаго постановленія виновные подвергаются штрафу до 500 р. или аресту до 3-хъ мсяцевъ. На наложеніе этихъ взысканій, согласно п. 1 ст. 16 положенія объ усиленной охран, уполномоченъ бакинскій губернаторъ {‘Каспій’. Цитируемъ по ‘Спб. Вд.’, 14 февр. 1902 г.}. Въ ‘Вдомостяхъ Елисаветградскаго гор. общ. управленія’ напечатаны обязательныя постановленія херсонскаго губернатора, въ которыхъ, между прочимъ, изложено слдующее: ‘Хозяева фабрикъ, заводовъ и ремесленныхъ заведеній, равно арендаторы и управляющіе ими, а также старосты рабочихъ и промышленныхъ артелей обязаны внимательно слдить за недопущеніемъ въ сред рабочихъ и прочаго населенія распространителей вредныхъ ученій и всякаго рода волнующихъ общественное спокойствіе слуховъ и въ случа появленія таковыхъ немедленно извстить о томъ полицію, стараясь не упустить подозрительныхъ лицъ изъ подъ своего наблюденія и по возможности охранить доказательства преступленій, каковыми могутъ быть запрещенныя книги, рукописи и т. п. Воспрещается всмъ распространеніе слуховъ о могущихъ произойти безпорядкахъ и волненіяхъ, расклеиваніе о томъ объявленій и разсылка писемъ’ {Цитируемъ по ‘Праву’, 10 февр. 1902 г.}. Въ Таганрог полицеймейстеромъ опубликовано объявленіе слдующаго содержанія: ‘Таганрогскій полицеймейстеръ строжайше воспрещаетъ раздачу на улицахъ и площадяхъ и разноску по домамъ разныхъ объявленій и листковъ о продаж или публикацій о чемъ бы то ни было въ г. Таганрог. Публикаціи о продаж и другія дозволяется разсылать при газетахъ или наклеивать на городскихъ тумбахъ и мстахъ, гд это дозволено’ {‘Придв. Край’. Цитируемъ по ‘Спб. Вд.’, 22 февр. 1902 г.}.

Наконецъ, въ ‘Вдомостяхъ Од. Градоначальства’ были напечатаны два обязательныя постановленія, изданныя и. д. одесскаго градоначальника, полковникомъ г. Шуваловымъ, на основаніи положенія объ усиленной охран: Первое изъ нихъ, отъ 15-го февраля, гласило: ‘1) Въ предлахъ одесскаго градоначальства воспрещаются всякія уличныя демонстраціи, а также нарушающія общественный порядокъ и спокойствіе собранія, сходбища и сборища на улицахъ, площадяхъ, скверахъ, садахъ и въ прочихъ общественныхъ мстахъ, 2) собравшаяся во всхъ перечисленныхъ случаяхъ толпа или отдльныя лица, кто бы они ни были, обязаны безпрекословно и немедленно подчиниться требованіямъ полиціи, 3) лица, виновныя въ ослушаніи, подвергаются въ административномъ порядк взысканіямъ, на основаніи дйствующаго въ градоначальств обязательнаго постановленія о недопущеніи скопищъ при уличныхъ безпорядкахъ, изданнаго 21 января 1884 г. по положенію объ усиленной охран, 4) въ случа надобности для возстановленія нарушеннаго порядка я обращусь къ содйствію войскъ’. Второе постановленіе было издано 4 марта взамнъ упомянутаго постановленія отъ 21-го января 1884 г. и заключалось въ слдующемъ: ‘1) Воспрещаются всякаго рода нарушающія общественный порядокъ и спокойствіе собранія, сходбища и сборища на улицахъ, площадяхъ, въ скверахъ, садахъ, театрахъ и прочихъ общественныхъ мстахъ, независимо отъ цли и повода къ таковымъ. 2) Собравшаяся во всхъ перечисленныхъ случаяхъ толпа или отдльныя лица, кто бы они ни были, обязаны безпрекословно и немедленно разойтись и удалиться по первому же требованію о семъ власти. 3) Равнымъ образомъ требованія чиновъ полиціи, предъявляемыя въ цляхъ недопущенія какого-либо скопленія публики, а равно охраненія и возстановленія порядка въ указанныхъ въ п. 1 мстахъ, подлежатъ немедленному исполненію. 4) Лица, виновныя въ нарушеніи сего постановленія, подвергаются въ административномъ порядк взысканіямъ, опредленнымъ въ въ п. 2 ст. 15 положенія объ усиленной охран, т.-е. аресту до 3 мсяцевъ или денежному взысканію до 500 р.’ {Цитируемъ по ‘Од. Новостямъ’, 18 февр. и 6 марта 1902 г.}.

——

За минувшій мсяцъ состоялись и опубликованы слдующія административныя распоряженія по дламъ печати: 1) 19 февраля: ‘на основаніи ст. 178 уст. о ценз. и печ. (св. зак., т. XIV, изд. 1890 г.) министръ внутреннихъ длъ опредлилъ: воспретить розничную продажу нумеровъ гавоты ‘С.-Петербургскія Вдомости’ на три мсяца’, 2) ‘министры: внутреннихъ длъ, народнаго просвщенія и юстиціи и оберъ-прокуроръ святйшаго синода, на основаніи примчанія къ ст. 148 уст. о ценз. и печ., св. зак. т. XIV, изд. 1890 г., въ совщаніи 20 февраля постановили: совершенно прекратить изданіе газеты ‘Россія’, выходящей въ свтъ въ С. Петербург’.

Въ No 59 ‘Hufvudstardstadsbladet’ отъ 2-го марта (нов. ст.) опубликовано сообщеніе о слдующихъ послднихъ распоряженіяхъ финляндскаго генералъ-губернатора, относящихся къ періодической финляндской пресс. Прекращено навсегда изданіе выборгской финской газеты ‘Viipurin Sanomat’ за помщенное въ No 4 стихотвореніе ‘Подымается’ (‘Se nousee’) и за продолжавшееся вредное направленіе газеты. Временно пріостановлены слдующія шесть газетъ: на три мсяца: 1) ‘It Harjala’ за помщенное въ No 99 за 1901 годъ ‘Письмо изъ Гельсингфорса’ и за статью въ No 8 за 1902 г. ‘Во времена притсненія’ (‘Ahdistuksen aikana’), на четыре мсяца: 2) ‘Rauman Lehti’ за ту же статью въ No 7, за 1902 г., на два мсяца:

‘Suomalainen’ за ту же статью въ No 9), 4) ‘Per-Pohjalainen’ за ту же статью помщ. въ 13 за 1902 г., 5) ‘Kaajanin Lehti’ за помщенную въ No 10 статью: ‘Что гадатели и звзды предсказываютъ о 1902 год’,— на одинъ мсяцъ.— 6) ‘Dstra Nyland’ за помщенную въ Ns 101 статью: ‘Рождество’. Цензоръ, цензировавшій послднюю газету, отставленъ отъ своей должности, цензоръ же, пропустившій упомянутую статью въ предыдущей газет, отставленъ отъ своей должности на два мсяца. Слдующимъ пяти газетамъ объявлено предостереженіе: 1) ‘Kotkan Sanomat’ за помщенное въ No 1 за 1902 г. ‘Письмо изъ С-тъ Михеля’, 2) ‘Suupohjan Kaikn’ за статью, помщенную въ No 148 ‘Больше патріотизма въ работ’,

‘Ottpuri’, за ту же статью, помщенную въ No 302, 4) ‘Laatokka’ за статью въ No 1. ‘Съ новымъ годомъ!’, 5) ‘Hufvudstadhladet’ — за помщенное въ 24 объявленіе отъ ‘Kinematograi-International’ (интернаціональнаго кинематографа) объ англо-трансвальской войн и за извстіе въ No 29 ‘Пасторы и уставъ о воинской повинности’. Цензоръ, пропустившій упомянутые нумера послдней газеты, отставленъ отъ своей должности на одинъ мсяцъ.

——

Какъ сообщалось недавно во всхъ газетахъ, при послднихъ выборахъ въ почетные академики по разряду изящной словесности Академіи Наукъ избранными оказались гг. Сухово-Кобылинъ и Максимъ Горькій. Вслдъ затмъ, однако, въ ‘Правительственномъ Встник’ появилось слдующее сообщеніе:

Отъ Императорской Академіи Наукъ.

‘Въ виду обстоятельствъ, которыя не были извстны соединенному собранію отдленія русскаго языка и словесности Императорской Академіи Наукъ,— выборы въ почетные академики Алекся Максимовича Пшкова (псевдонимъ ‘Максимъ Горькій’), привлеченнаго къ дознанію въ порядк ст. 1035 устава уголовнаго судопроизводства, объявляются недйствительными’.

Упоминаемая въ этомъ сообщеніи ст. 1035 устава угол. судопр. гласитъ слдующее: ‘О всякомъ злоумышленіи, заключающемъ въ себ признаки государственнаго преступленія, сообщается прокурору судебной палаты, когда злоумышленіе обнаружилось въ мст его пребыванія, а въ противномъ случа мстному прокурору окружнаго суда или его товарищу или же полиціи для донесенія о томъ немедленно прокурору судебной палаты’ Въ теченіе мсяца, истекшаго со времени послдней нашей хроники, былъ опубликованъ цлый рядъ оффиціозныхъ и правительственныхъ сообщеній. Воспроизводимъ здсь важнйшія изъ нихъ.

——

Въ газет ‘Кіевлянинъ’ 21 февраля было опубликовано слдующее сообщеніе кіевскаго, подольскаго и Волынскаго генералъ-губернатора Драгомирова: ‘2-го февраля, въ 12 час. 40 мин. дня, на Крещатик противъ Пассажа, изъ числа многочисленной по случаю праздничнаго дня, гулявшей по тротуарамъ публики, выскочили на средину улицы человкъ 50—60 студентовъ и мастеровыхъ и съ кривомъ ‘ура’ подняли нсколько красныхъ флаговъ. Будучи окружены полицейскими чинами, манифестанты оказали полиціи сопротивленіе, при чемъ нанесли палкой два тяжелыхъ удара по голов приставу Закусилову и боле легкіе удары нсколькимъ околоточнымъ надзирателямъ и нижнимъ полицейскимъ чинамъ. Приставъ Закусиловъ, обливаясь кровью, упалъ на мостовую, а нанесшій ему одинъ изъ ударовъ студентъ политехническаго института Вольскій получилъ въ свою очередь ударъ ножнами шашки отъ полицейскаго чина, потерялъ сознаніе и былъ доставленъ въ аптеку Филиповича, откуда, по оказаніи ему медицинской, помощи, ухалъ домой. Затмъ въ теченіе 2 и 3 февраля въ разныхъ мстахъ города изъ числа гуляющей публики выходили на улицу небольшія группы демонстрантовъ, собирали вокругъ себя толпу, которая, однако, полиціей и войсками была немедленно разсиваема. При удаленіи толпы на Бибиковскомъ бульвар, мщанинъ г. Мглина, Черниговской губерніи, Хаскель Ароновъ, ударившій казака и стащившій его съ лошади, получилъ во время свалки ушибы и отправленъ былъ въ Александровскую больйицу. Распространившіеся по городу слухи о томъ, что во время прекращенія безпорядковъ 2 и 3 февраля, будто, было убито и ранено много студентовъ, оказываются, такимъ образомъ, совершенно неврными, такъ какъ убитыхъ совсмъ не было, а раненыхъ изъ числа задержанныхъ манифестантовъ оказалось всего двое, возможно, что число ихъ было и больше, но они остались не обнаруженными. Лица, задержанныя во время уличныхъ безпорядковъ и признанныя виновными въ нарушеніи обязательнаго постановленія о воспрещеніи уличныхъ сборищъ, по распоряженію генералъ-губернатора, подвергнуты слдующимъ взысканіямъ: аресту на три мсяца 27 человкъ, аресту на два мсяца 56 человкъ, аресту на одинъ мсяцъ 16 человкъ и аресту на дв недли 13 человкъ.

По сообщенію той же газеты отъ 6-го февраля, при вход въ кіевскій университетъ 5 февраля вывшено было слдующее объявленіе: ‘По распоряженію г. попечителя кіевскаго учебнаго округа, учебныя занятія въ университет св. Владиміра пріостановлены впредь до особаго объявленія и доступъ студентамъ во вс учрежденія университета прекращенъ. Сношенія студентовъ съ университетскими властями будутъ производиться при посредств почты. Ректоръ университета . Фортинскій’. Въ Юрьевскомъ университет, по сообщенію ‘Рижскаго Встника’, занятія съ 25 февраля также были временно прекращены.

14 февраля состоялся слдующій ‘приказъ министра народнаго просвщенія’, генералъ-адъютанта Ванновскаго, напечатанный въ ‘Правительственномъ Встник’.

‘9-го текущаго февраля, около 11 ¹/₂ часовъ утра, во двор, передъ актовымъ заломъ Императорскаго московскаго университета, стали собираться небольшими группами студенты сего университета, среди коихъ были женщины и слушатели другихъ высшихъ учебныхъ заведеній столицы. Считая неудобнымъ оставлять студентовъ во двор, ректоръ университета разршилъ имъ перейти въ актовый залъ и оттуда расходиться по домамъ, но, вмсто исполненія сего, толпа, численностью превышавшая 400 человкъ, проникла изъ зала въ другія университетскія помщенія, при чемъ ею были взломаны наружныя двери подъ аркою стараго зданія и семь дверей актоваго зала и аудиторій. Затмъ часть толпы поднялась въ третій этажъ, гд взломала входныя двери въ квартиру завдующаго юридическимъ семинаріемъ приватъ-доцента Чистякова и, принудивъ послдняго удалиться, расположилась и въ этой квартир. Здсь ею были уничтожены вс състные припасы, взломанъ шкафъ съ чайною посудою, поломаны, попорчены и уничтожены многія вещи, составляющія собственность Чистякова. Все это время толпа вела себя шумно, пла хоровыя псни, а изъ нсколькихъ оконъ, выходящихъ на Никитскую улицу, были выкинуты красные флаги.

‘Не смотря на неоднократныя предложенія учебнаго начальства немедленно оставить помщеніе университета, толпа, за исключеніемъ немногихъ, подчинившихся этому распоряженію, не расходилась, заявивъ, что останется тутъ ночевать.

‘Въ виду полной невозможности водворить порядокъ собственными средствами, учебное начальство обратилось къ содйствію гражданской власти, по распоряженію которой около 12 час. ночи въ зданіе университета были введены полиція и военная команда, засимъ вс самовольно проникшіе въ университетъ, безъ особаго съ ихъ стороны сопротивленія, были арестованы и препровождены въ манежъ.

‘По осмотр очищенныхъ отъ толпы университетскихъ помщеній, кром упомянутыхъ выше поврежденій, оказались поломанными: парты въ аудиторіяхъ, столы для практическихъ занятій, стулья, конторки, при чемъ хранившіяся въ нихъ бумаги уничтожены. На полу найдены обмотанная тряпкою гиря, финскіе ножи, длинная палка, выломанные изъ университетской ршетки желзные прутья, а при обыск у нкоторыхъ арестованныхъ отобраны финскіе ножи, кастеты и револьверы, во многихъ мстахъ были устроены баррикады.

‘Все вышеприведенное свидтельствуетъ, что принимавшіе участіе въ безчинствахъ студенты считаютъ помщенія университета предназначенными не для мирныхъ учебныхъ занятій, а для противозаконныхъ сборищъ, и позволяютъ себ поступки, свойственные не приличнымъ, воспитаннымъ молодымъ людямъ, а буйной разнузданной толп, забывающей всякое уваженіе къ порядку и къ чужой собственности, а посему я нахожу, что такимъ молодымъ людямъ не можетъ быть мста въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ.

‘Вслдствіе сего предлагаю попечителю Московскаго учебнаго округа поручить правленію Императорскаго Московскаго университета независимо отъ взысканій, коимъ виновные могутъ быть подвергнуты по общимъ узаконеніямъ, немедленно исключить изъ числа студентовъ онаго всхъ тхъ, кои были арестованы въ ночь на 10-е февраля въ зданіи университета, примнивъ эту мру и къ слушателямъ другихъ подвдомственныхъ мн учебныхъ заведеній, арестованнымъ совмстно со студентами университета’.

15 февраля во всхъ московскихъ газетахъ былъ кром того напечатанъ приказъ по московской полиціи такого содержанія: ‘Нижеслдующія лица, задержанныя 9 февраля чинами полиціи за нарушеніе обязательнаго постановленія Его Императорскаго Высочества, московскаго генералъ-губернатора, объявленнаго 17-го марта 1901 г., и дополненія такового отъ 23 января 1902 г., подвергаются аресту при полиціи’: на 3 мсяца — 7 студентовъ московскаго университета, 10 студентовъ техническаго училища, 2 студента инженернаго училища, 1 студентъ сельско-хозяйственнаго института, 1 студентъ петербургскаго университета, 20 студентовъ межевого института, 3 ученика училища живописи, 3 ученика филармоническаго училища, 1 ученикъ консерваторіи, одна слушательница акушерскихъ курсовъ, 2 слушательницы педагогическихъ курсовъ, 1 слушательница зубоврачебной школы, 1 слушательница повивальнаго института, двое дворянъ и жена агронома, на 2 мсяца — 97 студентовъ университета, на 1 мсяцъ — 55 лицъ разнаго званія, на 14 дней — 7 учениковъ Строгановскаго училища, на 7 дней — 2 лица разнаго званія. За нарушеніе тхъ же постановленій 10 февраля подвергнуты аресту: на 3 мсяца — 1 служащій въ губернской земской управ, на 1 мсяцъ — 8 студентовъ университета, 5 студентовъ инженернаго училища и 5 лицъ разнаго званія.

Въ ‘Вдомостяхъ Одесскаго Градоначальства’ появилось слдующее сообщеніе и. д. одесскаго градоначальника: ’23-го сего февраля, въ начал 2-го часа дня, небольшой группой лицъ былъ произведенъ на углу Екатерининской и Дерибасовской ул. безпорядокъ съ попыткою къ демонстраціи, мрами полиціи быстро прекращенный. Задержанныя при этомъ лица, какъ нарушившія изданное на основаніи положенія объ усиленной охран и дйствующее въ одесскомъ градоначальств обязательное постановленіе отъ 2і янв. 1884 г. о недопущеніи скопищъ при уличныхъ безпорядкахъ, постановленіемъ и. д. одесскаго градоначальника, состоявшимся 25 февраля с. г., подвергнуты, независимо той отвтственности, коей они могутъ подлежать въ общемъ порядк, аресту при полиціи’ — 32 лица на 3 мсяца, 15 — на два мсяца и 7—на 1 мсяцъ. Среди арестованныхъ были — одинъ студента, двое бывшихъ студентовъ, остальные рабочіе и ремесленники.

Въ ‘Вдомостяхъ Спб. Град.’ напечатанъ слдующій приказъ петербургскаго градоначальника: ‘3-го сего марта, въ 12 ¹/₂ ч. дня, на Невскомъ проспект, между улицами Садовой и Казанской, среди собравшейся въ усиленномъ состав публики, наблюдаемой въ праздничные дни въ этомъ район города, группою молодыхъ людей, преимущественно студентовъ, были сдланы три попытки произвести уличные безпорядки, при чемъ нкоторыми лицами были развернуты красные флаги съ преступными надписями. Попытки эти въ самомъ начал были прекращены мрами полиціи, вс флаги отобраны и выкинувшія ихъ лица, а равно и большинство участниковъ безпорядковъ, задержаны’. ‘Приникая во вниманіе, что вс задержанныя лица оказываются во всякомъ случа виновными въ нарушеніи обязательныхъ постановленій с.-петербургскаго градоначальника, изданныхъ 8 марта и 9 декабря 1901 г.’, градоначальникъ, по словамъ приказа, ‘независимо отъ привлеченія главныхъ виновниковъ въ дознанію по уложенію о наказаніяхъ’, постановилъ подвергнуть задержанныхъ лицъ аресту на основаніи обязательныхъ постановленій. Въ приказ поименованы 86 лицъ, подвергнутыхъ аресту на 8 мсяца. По званіямъ они распредляются слдующимъ образомъ: студентовъ: с.-петербургскаго университета — 21, горнаго института — 5, института гражданскихъ инженеровъ — 2, технологическаго института — 4, института инженеровъ путей сообщенія — 4, военно-медицинской академіи — 2, слушательницъ высшихъ женскихъ курсовъ — 2, слушательницъ женскаго медицинскаго института — 2 и лицъ обоего пола равныхъ званій — 44.

7 марта въ ‘Правительственномъ Встник’ появилось сообщеніе министерства финансовъ, извщавшее, что ‘министръ финансовъ сдлалъ распоряженіе: закрыть кіевскій политехническій институтъ до конца учебнаго года, студентовъ II и старшихъ курсовъ оставить на слдующій акадёмическій годъ на тхъ курсахъ, на которыхъ они состояли въ этомъ году, студентовъ же перваго курса уволить съ предоставленіемъ институту права допускать къ конкурснымъ испытаніямъ, наравн со вновь поступающими, тхъ изъ нихъ, обратный пріемъ коихъ начальство института признаетъ возможнымъ’.

12 марта въ той же газет было напечатано слдующее ‘правительственное сообщеніе’:

‘Происходившія за послдніе годы волненія среди нкоторой части молодежи высшихъ учебныхъ заведеній Имперіи приняли въ конц минувшаго 1901 года явно противоправительственный характеръ. Не ограничиваясь, какъ раньше, предъявленіемъ различныхъ требованій измненія академическаго строя, руководители студенческаго движенія, какъ въ рчахъ на недозволенныхъ сходкахъ въ стнахъ учебныхъ заведеній, такъ и въ многочисленныхъ подпольныхъ воззваніяхъ и прокламаціяхъ, пытались увлечь учащуюся молодежь на путь политическаго движенія, открыто заявляя о необходимости измненія формъ существующаго образа правленія. Вмст съ тмъ, сознавая безсиліе учащейся молодежи для непосредственнаго осуществленія такихъ стремленій, руководители этого движенія, въ тсномъ общеніи съ существующими революціонными группами и кружками, вели въ томъ же дух преступную пропаганду среди общества и рабочихъ большихъ городовъ, какъ устнымъ путемъ, такъ и распространеніемъ преступныхъ изданій. Однимъ изъ ближайшихъ способовъ заявленія своихъ стремленій агитаторы признавали устройство уличныхъ демонстрацій, къ чему и были сдланы попытки въ разныхъ городахъ.

‘Для устройства подобной же уличной демонстраціи въ Москв было избрано 9-е февраля сего года. По распоряженію мстной власти, получившей объ этомъ свднія, были арестованы, до указаннаго дня, въ числ 47 лицъ, наиболе дятельные подстрекатели устройства предположенной демонстраціи и возможные ея руководители, выработавшіе, между Прочимъ, и подробную ея программу на одной изъ тайныхъ сходокъ. Мра эта, оказавшая несомннно вліяніе на интенсивность послдовавшихъ безпорядковъ, для полнаго цхъ предупрежденія оказалась, однако, недостаточною, такъ какъ 9-го февраля въ московскомъ университет, избраннымъ исходной точкой для предполагавшейся демонстраціи, произошли событія, изложенныя въ приказ министра народнаго просвщенія отъ 14-го февраля 1902 г. за No 1.

‘Вслдъ затмъ, воззваніемъ отъ 15-го февраля сего года, группа студентовъ московскаго техническаго училища, присвоившая себ наименованіе ‘Исполнительнаго Комитета’ этого училища, обратилась съ приглашеніемъ ко всмъ желающимъ выразить протестъ — явиться 17-го февраля къ 2 часамъ дня къ памятнику Пушкина для устройства уличной демонстраціи. Въ назначенный день въ указанное мсто собрались нсколько студентовъ этого училища и, соединившись группой, приступили къ совщанію о начатіи шествія, при первой же ихъ попытк двинуться демонстративно по бульвару къ Никитскимъ воротамъ они тотчасъ же были оцплены полиціей, при чемъ задержано 11 человкъ, при коихъ оказался флагъ съ преступною надписью.

‘При разсмотрніи вопроса о виновности лицъ, участвовавшихъ въ этихъ безпорядкахъ, приняты были во вниманіе, какъ характеръ изложенныхъ событій, такъ и необходимость, для предупрежденія дальнйшаго вліянія главныхъ виновныхъ на окружающую среду, поставить ихъ въ условія, наимене благопріятныя для дальнйшаго проявленія революціонной дятельности, и, въ сихъ видахъ, вс виновные были предположены къ водворенію подъ надзоръ полиціи въ разныхъ отдаленныхъ мстностяхъ Имперіи на боле или мене продолжительные сроки. По доведеніи этого предположенія до Высочайшаго свднія, Государю Императору благоугодно было Всемилостивйше повелть сохранить мру высылки въ предлы иркутскаго генералъ-губернаторства лишь въ отношеніи главныхъ виновныхъ, прочихъ же участниковъ подвергнуть тюремному заключенію на сроки отъ 3-хъ до 6-ти мсяцевъ.

‘Въ соотвтствіи съ изложеннымъ, министромъ внутреннихъ длъ утверждены 7 сего марта журналы особаго совщанія, образованнаго на основаніи 84 ст. положенія о государственной охран, разсматривавшаго дло о 682 участникахъ безпорядковъ въ Москв 9 и 19 февраля, при чемъ лица, изобличенныя въ политической неблагонадежности, подготовленіи демонстрацій и сознательномъ участіи въ оныхъ, въ числ 95 лицъ, высылаются подъ надзоръ полиціи въ предлы иркутскаго генералъ-губернаторства на сроки отъ 2 до 5 лтъ, 567 лицъ подвергаются тюремному заключенію на сроки отъ 3 до 6 мсяцевъ и 6 лицъ подчиняются надзору полиціи на 1 годъ въ мст жительства родителей или родственниковъ, въ отношеніи 14 лицъ дло прекращено.

‘По учебнымъ заведеніямъ лица эти распредляются слдующимъ образомъ: студентовъ московскаго университета — 537, московскаго техническаго училища — 32, московскаго сельско-хозяйственнаго института — 13,.московскаго инженернаго училища — 3, студентовъ лазаревскаго института — 1, студентовъ межеваго института — 7, слушательницъ разныхъ курсовъ — 55, разночинцевъ мужчинъ и женщинъ — 34.

‘Главнымъ мстомъ отбытія тюремнаго заключенія лицами, подвергнутыми таковому, назначена временная архангельская тюрьма’.

Въ оффиціальной ‘Финляндской Газет’ также напечатано нсколько сообщеній, которые мы приводимъ частью въ извлеченіяхъ, частью цликомъ.

‘5-е февраля,— день годовщины обнародованія Высочайшаго манифеста отъ 3-го февраля 1899 г.,— и въ ныншнемъ году,— говоритъ первое изъ нихъ,— ознаменовался въ Гельсингфорс демонстраціей, хотя и въ боле слабой степени, чмъ въ прошломъ году. Дло обошлось ‘мракомъ’ въ центральной части города и уличными безпорядками сравнительно небольшой толпы, которую, однако, подстрекали кое-кто изъ мстной интеллигенціи. Какихъ-либо предварительныхъ приготовленій съ утра въ этотъ день замтно не было. Съ наступленіемъ же темноты, окна магазиновъ въ центральной части города не были освщены обычнымъ порядкомъ: скудный свтъ замчался лишь въ глубин ихъ. Въ восьмомъ часу и эти огни были потушены, и магазины заперты. Равнымъ образомъ и частныя квартиры на Эспланадной улиц къ этому времени погрузились въ темноту, либо были тщательно завшаны, какъ это имло мсто и въ прошломъ году. Съ 6 ¹/₂ часовъ стала прибывать на Эспланадную улицу публика, и къ 7 часамъ на тротуарахъ стало уже тсно. Главнымъ образомъ тснились около шведскаго театра, противъ неуспвшаго еще погасить огней магазина ‘Kristall-magasinet’ и противъ дома No 39, гд жительствуетъ одинъ русскій штабъ-офицеръ, квартира котораго, по случаю гостей, была ярко освщена. Въ это же время появились въ толп портреты сенаторовъ, подавшихъ голосъ за опубликованіе Высочайшаго манифеста 3-го февраля. Напечатанные на глазированной бумаг, портреты эти были снабжены особымъ крупнымъ штемпелемъ на финскомъ и шведскомъ языкахъ ‘Isnmaanpettf’, ‘Fosterlandsfrrdate’ (‘предатель отечества’). Полиціи удалось задержать двухъ лицъ, заподозрнныхъ въ распространеніи этихъ листковъ. Нсколько такихъ портретовъ были прибиты на домахъ сенатора Энеберга и бывшаго сенатора Ирье-Коскинена. Часовъ до 9 публика вела себя довольно спокойно. Со стороны полиціи воспрещалось останавливаться, дабы не задерживать движенія, но около девяти часовъ проздъ по Эспланадской улиц сталъ затруднительнымъ вслдствіе того, что толпа, состоявшая до сихъ поръ изъ учащейся молодежи и интеллигенціи, а къ этому времени пополнившаяся и другими элементами: приказчиками, прислугою и т. п., выступила подъ вліяніемъ нсколькихъ лицъ изъ интеллигенціи за предлы тротуаровъ и стала расхаживать по средин улицы, запрудивъ ее совсмъ. Вмст съ тмъ начались крики, кашлянье хоромъ, возгласы ‘ура’ всякій разъ, когда полиція обращалась къ толп съ предложеніемъ разойтись, или если появлялась на улиц форма русскаго офицера. Помощникъ полицеймейстера былъ освистанъ. Для очистки мста у театра и прозда по улиц была вызвана конная полицейская стража, при содйствіи которой и удалось въ конц-концовъ разсять толпу, оттснивъ ее съ Эспланады, которая и была затмъ отдлена цпью полицейскихъ. Къ 11 ¹/₂ ч. безпорядки прекратились, видны были только одиночные прохожіе и кое-гд небольшія кучки въ 4—5 человкъ учащейся молодежи. Привлечено къ отвтственности до 40 человкъ, въ томъ числ нсколько лицъ интеллягентныхъ. Безсмысленная манифестація нашла осужденіе и въ мстной печати. Газета ‘Pivleliti’ на другой же день помстила небольшую замтку слдующаго содержанія: ‘Достойное порицанія поведеніе проявила вчера вечеромъ толпа праздношатающихся и повсъ-мальчишекъ, собравшихся сперва передъ однимъ домомъ, находящимся на Св. Эспланадной улиц, откуда пришлось ее разогнать силою. Затмъ она собралась на углу Заи Генриховской и Андреевской улицъ, и отсюда опять была прогнана, посл чего безпорядочнымъ образомъ двинулась по центральнымъ улицамъ’.

‘Въ 1890 г.— читаемъ мы въ другомъ сообщеніи ‘Ф. Газеты’,— на страницахъ многихъ финляндскихъ газетъ появилось воззваніе ко всеобщему протесту, обращенному непосредственно къ высочайшей власти, прямо противъ нея направленное. ‘Мы предлагаемъ, говорилось въ этомъ воззваніи,— чтобы вс общины Финляндіи на созванныхъ именно для этой цли сходкахъ выбрали представителей, которые должны всеподданнйше изложить предъ монархомъ чувства скорби по поводу частью уже произведенныхъ, частью еще подготовляемыхъ измненій, выразить надежду на то, что мропріятія эти будутъ отмнены’. Это воззваніе было первымъ крупнымъ проявленіемъ антиправительственной агитаціи на страницахъ финляндской прессы. Сдланный починъ повлекъ за собою появленіе въ финлядскихъ газетахъ цлаго ряда статей самаго возмутительнаго содержанія, направленныхъ не только противъ всего русскаго, но даже дерзающихъ на критику предначертаній монарха. Вскор вполн ясно обнаружилось подчиненіе финляндской прессы какой-то тайной центральной власти, руководящей ею при обсужденіяхъ различныхъ мропріятій правительства. Правительству серьезными мрами почти удалось изгнать предосудительныя статьи со страницъ мстной печати, за то начало замчаться значительное развитіе подпольной прессы. Не вполн удовлетворительно организованный пограничный надзоръ допускаетъ свободный ввозъ въ финляндскую окраину десятковъ тысячъ экземпляровъ подпольныхъ изданій, которыя, будучи усердно распространяемы преступною’ агитаціей, наводняютъ край. Брошюры и листки, въ большинств случаевъ раздаваемые даромъ, проникаютъ въ каждый крестьянскій домъ и влекутъ мысли народа на ложный, а подчасъ и преступный путь. Подпольная періодическая пресса агитируетъ въ дух пассивнаго сопротивленія всмъ мропріятіямъ, исходящимъ отъ высшей власти, руководитъ бойкотомъ врныхъ своему долгу служащихъ, указывая на своихъ страницахъ имя жертвы, а иногда возводитъ въ героевъ отечества тхъ, кто пошелъ по пути, намченному преступной пропагандой. Дале говорится: Гельсингфорской полиціи удалось на дняхъ установить фактъ, что въ квартир служащаго въ главномъ межевомъ управленіи Ивана Гундстрема имются склады запрещенной литературы, а также въ квартир магистра Гуммеруса. Въ обихъ квартирахъ были произведены обыски представителями главнаго управленія по дламъ печати при содйствіи чиновъ гельсингфорской полиціи. У Гундстрема, котораго не застали дома, сначала были арестованы запрещенныя произведенія печати, хранившіяся въ сара. По прибытіи Гундстрема цензоръ, производившій обыскъ, и чины полиціи вошли въ его квартиру для продолженія обыска Туда же прибылъ адвокатъ Іона Кастренъ, вошедшій съ громкимъ и дерзкимъ ругательствомъ по адресу полиціи. Подойдя въ полицейскому коммиссару, докладывавшему въ это время полицеймейстеру по телефону о ход обыска, Кастренъ вырвалъ у него телефонную трубку и закричалъ, чтобы вс убирались вонъ. Арестованныя произведенія печати, хранившіяся въ сара, были положены на извозчика и отправлены въ полицейскій участокъ. Въ это время во дворъ прибыли книгопродавецъ Венцель Хагельстамъ, докторъ Адольфъ Фермеръ, магистръ Лундстремъ и Ратманъ гельсингфорскаго ратгаузскаго суда Линдбергъ, которые побуждали извозчика не выполнять приказанія коммиссара хать, и лишь тогда, когда коммиссаръ взялъ лошадь подъ уздцы, удалось вывезти арестованныя произведенія печати. По прибытіи другого представителя главнаго управленія по дламъ печати въ сопровожденіи чиновъ полиція на квартиру магистра Гуммеруса и указаніи ему цли прибытія, послдній вынесъ нсколько десятковъ прошлогоднихъ нумеровъ газеты Fia Ord и предложилъ произвести обыскъ въ его квартир. Представитель главнаго управленія по дламъ печати нашелъ достаточнымъ наружный осмотръ квартиры, а потому чины полиціи обыска не производили. Въ ту же ночь полицейскій констэбль обнаружилъ, что изъ воротъ дома, гд производился обыскъ, вывозили два ломовыхъ воза, нагруженные какою-то кладью въ рогожахъ. Перевозка клади въ столь необычное время изъ дома, гд днемъ производился обыскъ, возбудила подозрнія констэбля, и онъ ршилъ задержать означенныхъ извозчиковъ, схвативъ лошадь перваго подъ уздцы. Поднявшаяся на дыбы лошадь вырвалась отъ констэбля, и первый возъ похалъ вскачь. Констэбль пытался задержать второго извозчика, но тотъ, ударивъ его по лицу возжами, вскачь послдовалъ за первымъ и скрылся изъ виду. Слдствіе по этому длу производится’.

Слдующее сообщеніе касается судебнаго разбора упомянутаго дла объ обыскахъ. ‘Въ четвергъ, 28 февраля (18 марта),— говорится въ немъ,— слушалось дло по обвиненію кандидата правъ Іоны Кастрена, книгопродавца Венцеля Хагельстама, доцента, д-ра Адольфа Тернгрена и магистра Александра Лундстрема въ сопротивленіи чиновникамъ и полиціи при исполненіи ими служебныхъ обязанностей во время обыска у вице-герадсгевдинга Ивара Грундстрема 6 (19) февраля… Протоколъ, составленный объ этихъ происшествіяхъ полицейскимъ коммисаромъ Андросовымъ, и послужилъ основаніемъ для привлеченія обвиняемыхъ къ судебной отвтственности. На судъ явились вс обвиняемые, изъ коихъ Іона Кастренъ заявилъ, что будетъ защищать своихъ товарищей Хагельстама, Теригрена и Лундстрема. Со стороны мстной полиціи явился коммиссаръ Андросовъ, прокурорскія обязанности исполнялъ городской фискалъ Местертонъ. Изъ прочитаннаго на суд полицейскаго протокола и объясненій подсудимыхъ видно, что въ этой исторіи видную роль игралъ телефонъ. Иваръ Грундстремъ, извщенный по телефону, что въ его квартир производится обыскъ, по телефону же вызвалъ Іону Кастрена въ качеств ‘юридическаго помощника’ — хотя и самъ юристъ по образованію и званію. Кастренъ пригласилъ въ качеств ‘свидтеля’ д-ра Тернгрена, который, въ свою очередь, ‘раздляя убжденіе, что обыскъ не основанъ на законахъ края и противорчитъ нашему правосознанію’, счелъ своимъ долгомъ послдовать приглашенію I. Кастрена, встртился съ Хагельстамомъ, Линдбергомъ и Лундстремомъ и отправился съ ними въ квартиру Ивара Грундстрема. Іона Кастренъ показалъ, по отчету ‘Hufvudstadsbladet’ (No 71, отъ 14 марта н. ст.), что онъ ‘счелъ себя обязаннымъ, въ качеств адвоката, оказать помощь г. Ивару Грундстрему въ столь щекотливомъ дл, а потому похалъ на его квартиру и позвалъ туда другихъ лицъ въ качеств свидтелей. У воротъ дома No 19 по Альбертской ул., констебль сыскной полиціи пытался не пропустить его, но тщетно. Во двор онъ нашелъ извозчичьи сани съ ящикомъ, а въ передней г. Грундстрема засталъ г. Вайніо, двухъ коммиссаровъ и. двухъ штатскихъ, ему неизвстныхъ. Войдя, онъ спросилъ: ‘что здсь происходитъ?’ и заявилъ, что прибылъ въ качеств юрисконсульта г. Грундстрема. Услышавъ затмъ, что обыскъ производится не на основаніи уголовнаго уложенія или устава о печати, онъ объявилъ полицейскимъ, что они должны удалиться, не увозя съ собою ничего принадлежащаго Грундстрему, впредь до разршенія дла’. Обвиненіе онъ отрицалъ, какъ ‘несправедливое съ начала до конца’. Докторъ Теригренъ, поддерживая объясненія Іоны Кастрена, заявилъ, что ему ‘показалось, что полицейскіе въ дом No 19 по Альбертской улиц не исполняли никакой служебной обязанности’ и что имъ никто не мшалъ въ ихъ дйствіяхъ. Ратманъ юстиціи — членъ ратгаузскаго суда — Линдбергъ, считалъ для Грундстрема необходимымъ имть своихъ свидтелей при такомъ событіи, какъ обыскъ’. Сверхъ того, онъ ‘въ качеств члена городского управленія желалъ убдиться, насколько полиція, состоящая на городской служб, охотно помогаетъ дйствіямъ, не встрчающимъ опоры въ мстныхъ законахъ’. Къ свидтелю Нюхольму обратился, считая его не полицейскимъ констеблемъ, а извозчикомъ, не имющимъ отношенія къ длу. Обвиненіе онъ также отвергаетъ въ полномъ состав. Коммиссаръ Андросовъ изложилъ обстоятельства дла вполн согласно съ протоколомъ. Точно также показали свидтели Кайтокангасъ, Нюхольмъ, Гренлундъ и акъ-Бьеркстенъ. Послдній заявилъ лишь, что онъ не слыхалъ оскорбительнаго слова Іоны Кастрена по адресу полиціи (‘pack’ — сбродъ, сволочь, по показанію другихъ свидтелей). Городской фискалъ Мистертонъ высказалъ въ своемъ заключеніи, по отчету упомянутой выше шведской газеты, слдующее: ‘Ратманъ Линдбергъ, магистръ Лундстремъ и доцентъ Теригренъ обвиняются полицейскимъ коммиссаромъ Андросовымъ въ покушеніи помшать чиновникамъ въ исполненіи ихъ служебныхъ обязанностей, но такъ какъ подобное дяніе не наказуемо по нашему закону и слдствіемъ не доказано, чтобы они провинились въ чемъ либо другомъ, то обвинитель отказывается отъ преслдованія ихъ. Относительно книгопродавца Хагельетама городской фискалъ ‘призналъ недоказаннымъ, чтобы онъ имлъ намреніе воспрепятствовать увозу арестованныхъ вещей, хотя и старался помшать увозу чужого имущества, пока не было выяснено, въ чемъ собственно дло’. Относительно Іоны Кастрена ‘доказано только употребленіе имъ оскорбительнаго для полиціи выраженія’, но онъ ‘не мшалъ полицейскому коммиссару Андросову въ исполненіи его служебныхъ обязанностей и не проявилъ насилія противъ него’, поэтому и отвтственности онъ подлежитъ лишь за оскорбленіе на словахъ. Ратманъ Линдбергъ просилъ не устранять его отъ участія въ дл, не смотря на отказъ фискала отъ обвиненія. Іона Кастренъ просилъ судъ освободить Теригрена, Хагельстама и Лундстрема, а дло продолжать, отложивъ дальнйшее слушаніе до другого засданія, въ коему вызвать свидтелей: Анну Линдгольмъ, Констанцію Грундстремъ, агронома Эльвнига, служанку Валленіусъ, вице-герадсгевдинга Ивара Грундстрема, купца Мортенсена, д-ра Кремера, лектора Жано Пуаро, а такаю Венцеля Хагельстама, Теригрена и Лундстрема, превращенныхъ изъ обвиняемыхъ въ свидтелей. Очевидно, онъ собирается вести процессъ въ томъ же дух, какъ и пресловутое дло Ирье-Косвинена. Судъ постановилъ: устранить изъ дла подсудимыхъ Хагельстама, Теригрена, Линдберга и Лундстрема за отказомъ городского фискала отъ обвиненія, и согласно ходатайству Кастрена отложить засданіе до 11 час. утра 10 апрля н. ст., когда коммиссаръ Андросовъ, и отвтчикъ Кастренъ должны явиться лично, а первый, сверхъ того, представить вс доказательства, какія можетъ. Ратману Линдбергу предоставляется право возбудить противъ Андросова встрчное обвиненіе. Коммиссаръ Андросовъ заявилъ неудовольствіе противъ сего приговора’.

Въ той же газет напечатано слдующее обширное сообщеніе по поводу демонстрацій, произведенныхъ лтомъ прошлаго года въ гельсингфорскихъ церквахъ. ‘Происшествія, сопровождавшія объявленіе Высочайшаго манифеста 29-го іюня 1901 г. въ двухъ гельсингфорскихъ лютеранскихъ церквахъ 3 и 10 февраля, вызвали много разныхъ противорчивыхъ толковъ. Въ виду сего редакція ‘Финляндской Газеты’ даетъ мсто послдовательному изложенію какъ самыхъ происшествій, такъ и подготовившей ихъ агитаціи.

‘Высочайшимъ манифестомъ отъ 29 іюня (12 іюля) 1901 г. объявлено было объ изданіи Высочайше утвержденнаго для Великаго Княжества Финляндскаго новаго устава о воинской повинности. Вскор посл этого въ г. Гельсингфорсъ начали съзжаться многіе депутаты чрезвычайнаго сейма 1899 года и другія лица, извстныя своею политическою дятельностью. Посл нсколькихъ частныхъ сходокъ, главнымъ образомъ, на квартир извстнаго политическаго дятеля Мехелина, вс вышеупомянутыя лица и многія другія собрались 4 (17) августа на остров Тургольмъ (близъ г. Гельсингфорса), гд и выработали прокламацію къ пасторамъ, въ коей обращались къ духовнымъ пастырямъ народа, чтобы они личнымъ примромъ неподчиненія названному Высочайшему повелнію повлекли бы къ тому же своихъ прихожанъ, и отнюдь не объявляли бы, какъ то требуется закономъ, съ церковныхъ кафедръ Высочайшаго манифеста о воинской повинности, ‘дабы тмъ не дать новому постановленію даже тни закона’. Вслдъ за этой прокламаціей среди населенія начала распространяться другая — подъ заглавіемъ: ‘Какъ слдуетъ поступать въ дл воинской повинности’ и подписанная ‘нкоторые сеймовые депутаты’. Въ послдней прокламаціи, обращенной ‘къ почтеннымъ гражданамъ’, рекомендуется прихожанамъ обратиться черезъ депутаціи къ пасторамъ съ просьбами не объявлять Высочайшаго манифеста, а если послдніе не дадутъ ршительнаго отвта, то заявить въ церкви дружный протестъ, лишь только пасторъ начнетъ чтеніе, не останавливаясь даже передъ самыми энергичными мрами для его прерванія, посл чего безотлагательно всмъ выходить изъ церкви.

‘Кром этихъ прокламацій, въ кра появилось громадное количество всевозможныхъ брошюръ и листковъ, помченныхъ, главнымъ образомъ, Стокгольмомъ и Штетиномъ, въ коихъ народу представлялся въ самомъ извращенномъ вид новый уставъ о воинской повинности. Слдуя намченной въ вышеприведенныхъ прокламаціяхъ программ, пасторы во многихъ церквахъ отказались, какъ извстно, отъ объявленія Высочайшаго манифеста,— нкоторые, войдя съ ходатайствомъ въ Императорскій финляндскій сенатъ объ избавленіи ихъ отъ таковой обязанности, другіе же, подавъ весьма рзкіе отзывы, въ коихъ заявляли, что ‘не могутъ признавать за Высочайшимъ манифестомъ силы и значенія закона’, а потому ‘по долгу совсти и не могутъ объявить ихъ какъ законъ безъ содйствія тмъ правонарушенію и измны принятой ими присяг’. Однако, Императорскій финляндскій сенатъ отказалъ во всхъ ходатайствахъ пасторовъ и предписалъ консисторіямъ принять соотвтственныя мры къ скорйшему обнародованію новаго закона.

‘Временемъ, потребнымъ для разсылки по всей финляндской окраин ‘Сборника постановленій’, содержащаго Высочайшій манифестъ о воинской повинности, а также задержкою нкоторыми магистратами передачи означеннаго ‘Сборника постановленій’ въ надлежащія пасторскія управленія,— при чемъ нюстадскій магистратъ даже не передалъ его вовсе, основываясь на томъ, что ‘новый уставъ не можетъ имть въ Финляндіи силы закона’ — усердно воспользовалась преступная агитація, подготовивъ въ противодйствію вліятельную интеллигенцію, а въ нкоторыхъ, немногихъ общинахъ — и самый народъ.

‘При начал чтенія Высочайшаго манифеста въ иныхъ церквахъ отдльныя личности, главнымъ образомъ, изъ интеллигентовъ, обращались къ пастору съ заявленіемъ, будто бы отъ имени прихожанъ, ‘не читать документовъ, состоявшихся въ порядк, не установленномъ основными законами’, въ другихъ — прерывали чтеніе пніемъ псалма ‘Господь — наша могучая защита’ или шумно выходили изъ церкви. Въ сиббоской же церкви (Нюландской губ.) нкоторыя интеллигентныя лица позволили себ насильно удалять желавшихъ слушать чтеніе Высочайшаго манифеста, а при выход пастора изъ церкви — вырывать у него документы, толкать и давать ему пинки. Обращавшіеся въ пасторамъ съ приведенными заявленіями и призывавшіе прихожанъ начинать пніе псалма, не назначеннаго, какъ-то требуется 24 церковнаго уложенія, пасторомъ на этотъ день, были привлекаемы къ судебной отвтственности, но оправдываемы мстными судами. Не смотря на категорическое указаніе сената и епископовъ, нкоторые пасторы все-таки не приступили къ чтенію Высочайшаго манифеста о воинской повинности, за что и привлечены въ подлежащей отвтственности, для объявленія же съ церковныхъ каедръ новаго закона были вмсто нихъ командированы неимющіе приходовъ пасторы, изъ которыхъ пасторъ Хальме приступилъ къ чтенію Высочайшаго манифеста въ гельсингфоргскихъ церквахъ: 3-го (16-го) въ Николаевской и 10 (13) февраля въ новой церкви. Лишь только названный пасторъ началъ чтеніе Высочайшаго манифеста въ Николаевской церкви, тотчасъ же около него образовалась группа лицъ, предводительствуемая бывшимъ редакторомъ газеты ‘Pivlheti’ Эро Экко, который заявилъ: ‘отъ имени финскаго народа мы просимъ васъ прекратить чтеніе постановленія о воинской повинности и сойдти съ каедры’, при чемъ вокругъ послышались голоса: ‘мы присоединяемся!’ Вслдъ за симъ начали пть псаломъ ‘Господь — наша могучая защита’, почему пасторъ вынужденъ былъ превратить чтеніе.

‘Участники демонстраціи были приглашены полицейскимъ коммиссаромъ въ участокъ для составленія протокола, при чемъ сначала они желали уклониться отъ выполненія требованія коммиссара, но по приближеніи нсколькихъ констаблей повиновались. При допрос вс задержанные, въ числ коихъ былъ, между прочимъ, недавно отршенный сенатомъ отъ должности ректоръ шведскаго нормальнаго лицея фонъ-Бонсдорфъ, состоящій нын тамъ же преподавателемъ, адвокаты вице-герадсгевдинги фонъ-Гартманъ и Эмиль Валлинъ и др., желали отвчать вс разомъ, удаленные же въ другую комнату, сдлали попытки скрыться, во были остановлены. По составленіи протокола вс задержанные были освобождены.

‘Въ слдующее воскресенье, 10 (23) февраля, приступивъ посл окончанія службы въ чтенію Высочайшаго манифеста въ новой церкви, пасторъ Хальме былъ остановленъ громкимъ возгласомъ вышеупомянутаго г. фонъ-Бонсдорфа: ‘Пастору нельзя читать постановленіе о воинской повинности, такъ какъ оно незаконное и явилось незаконнымъ путемъ и мы протестуемъ противъ чтенія’. Вслдъ за симъ д-ръ Іоганъ-Вильгельмъ Цилліакусъ я другіе окружавшіе г. фонъ-Бонсдорфа, а также и многіе прихожане кричали: ‘нельзя читать подобное’ и тотчасъ же начали пть псаломъ: ‘Господь — наша могучая защита’, къ каковому пнію присоединились вс находившіеся въ церкви, чмъ и заставили пастора Хальме прекратить чтеніе Высочайшаго манифеста. При выход изъ церкви, на паперти, лица, участвовавшія въ безпорядкахъ, были приглашены полиціею въ полицейскій участокъ для составленія протокола. Не смотря на неоднократныя просьбы полиціи разойдтись, огромная толпа сопровождала задержанныхъ до полицейскаго участка, передъ которымъ и осталась ждать, запрудивъ прилегающія улицы. На вс приглашенія полиціи разойдтись толпа отвчала крикомъ’ура’, почему были вызваны конные полицейскіе и имвшійся пшій нарядъ, которые и разсяли толпу, при чемъ нсколько сопротивлявшихся были задержаны. Въ числ приглашенныхъ въ полицейскій участокъ для составленія протокола между прочими были: отршенный отъ должности вице-ландскамериръ нюландскаго губернскаго правленія Вернеръ Гольмбергъ, бывшій ректоръ фонъ-Бонсдорфъ, магистры философія Гуго Вильгельмъ Блумквистъ и Генрихъ Столь, протокольный секретарь Сената Эмиль Фуругельмъ, позволившій себ ударить палкой полицейскаго комиссара, нсколько человкъ изъ учащейся молодежи и др. Вс протоколы по сему длу переданы городскому фискалу для привлеченія виновныхъ къ судебной отвтственности’.

Недавно въ гельсингфорскомъ ратгаузскомъ суд начался разборъ этихъ длъ и ‘Финлядская Газета’ напечатала сообщеніе о состоявшемся 1 (14-го) марта разсмотрніи перваго такого дла — по обвиненію вице-герадсгевдинга Вернера Хольмберга. Обвиняемый, согласно этому сообщенію, ‘вмст съ другими лицами, поддержалъ криками и пніемъ псалма ‘Богъ — наша могучая защита’ протестъ отставного ректора лицея фонъ-Бонсдорфа и такимъ образомъ лишилъ пастора Хальме возможности продолжать чтеніе манифеста. Затмъ, уже на улиц, онъ не послдовалъ приглашенію полицейскаго чиновника слдовать въ участокъ для составленія протокола и оказалъ насильственное сопротивленіе, когда полиція принуждена была отвести его въ участокъ. Посл проврки на суд явившихся свидтелей обихъ сторонъ былъ прочитанъ полицейскій рапортъ. Затмъ предсдательствовавшій въ засданіи ратманъ Лу прочиталъ письменное предложеніе городского фискала Местертона а привлеченіи по жалоб Хольмберга полицейскаго коммиссара Кайтокангаса, старшаго констабля Молодкина, констаблей Гренфорса и Линдстрема къ отвтственности за незаконное арестованіе, упущеніе по служб и ‘нарушеніе субботняго дня’, sabbatsbrott (безпорядки были произведены въ воскресенье, 10 (23) февраля). Хольмбергъ пространно разсказалъ о происшествіяхъ въ Новой лютеранской церкви, при чемъ признался, что кричалъвмст съ другими лицами и напалъ нтъ псаломъ, но не могъ продолжать, такъ какъ остальные пвцы ‘слишкомъ высоко подняли тонъ’. Отказъ слдовать въ участокъ онъ объяснялъ тмъ, что приглашалъ его человкъ въ штатскомъ плать, который не объявилъ своего званія, а только показалъ полицейскій значокъ, что онъ предлагалъ тутъ же, на улиц, сообщите свою фамилію и адресъ, но полиція требовала явки въ участокъ. Полицейскіе чины, Кайтокангасъ и Молодкинъ, отказались давать какія бы то ни было объясненія по предъявленному къ нимъ неожиданно встрчному обвиненію, такъ какъ оно не относится къ подлежащему разсмотрнію суда длу на основаніи полицейскаго рапорта, по которому они являются обвинителями. Не смотря на угрозы предсдателя, они не отвчали на вопросы, не относящіеся къ полицейскому рапорту, объясняя свой отказъ, между прочимъ, тмъ, что ими заявлено неудовольствіе на постановленіе ратгаузскаго суда о совмстномъ слушаніи длъ по полицейскому и встрчному, частному обвиненію. На вопросъ объ основаніи ареста Хольмберга, Молодкинъ отвтилъ, что онъ былъ задержанъ потому, что не слушалъ приглашенія полиціи удалиться. На вопросъ, почему Молодкинъ не записалъ фамиліи и адреса Хольмберга, былъ данъ отвтъ, что было не до того, такъ какъ на улиц собралась громадная толпа и невозможно было на улиц производить слдствіе или допросы. Свидтели, выставленные обвиненіемъ, подтвердили содержаніе полицейскаго рапорта. Хольмбергъ назвалъ вс показанія свидтелей обвиненія ложью. Затмъ Хольмбергъ, въ длинной, прочитанной по бумажк рчи, не столько оправдывался, сколько обвинялъ полицію, распространялся о томъ ‘направленіи, которое нын существуетъ въ гельсингфорской полиціи’, говорилъ о ‘печальномъ объявленіи пастора Хальме’ и въ конц концовъ требовалъ осужденія Кайтокангаса, Молодкина и двухъ констаблей. Фискалъ Альбрехтъ нашелъ рапортъ полиціи недостаточнымъ по отношенію къ безпорядку въ церкви, такъ какъ ‘Молодкинъ не можетъ судить, помшали-ли пастору въ исполненіи его служебныхъ обязанностей’, а потому отказался отъ обвиненія Хольмберга. Сопротивленіе его полиціи онъ счелъ правильнымъ, но предоставилъ суду ршить вопросъ: былъ-ли. въ данномъ случа незаконный арестъ или только незаконное приглашеніе въ участокъ? Во всякомъ случа, онъ обвинялъ Молодкина въ упущеніи по служб, такъ какъ онъ ‘долженъ былъ знать своего начальника, служащаго въ губернскомъ правденіи’. Молодкинъ замтилъ на это, что Хольмбергъ не служитъ въ губернскомъ правленіи. Отъ обвиненія констаблей Гренфорса и Линдстрома обвинитель отказался, такъ какъ они исполняли приказаніе начальника, коммиссара Кайтокангаса городской фискалъ признавалъ ‘въ высшей степени’ виновнымъ въ упущеніи по служб. Ратгаузскій судъ отказалъ въ отсрочк засданія для выслушанія новыхъ свидтелей, оправдалъ Хольмберга въ нарушеніи порядка въ церкви, за отказомъ обвинителя, Молодкина призналъ виновнымъ въ незаконномъ арестованіи Хольмберга и ‘нарушеніи субботы’, а Кайтокангаса — въ упущеніи по служб, и приговорилъ: Молодкина въ заключенію въ тюрьм на два мсяца, а Кайтокангаса — въ штрафу въ 200 мар. съ замною при несостоятельности арестомъ на 30 дней. Сверхъ того на нихъ возложены судебныя издержки. Констабли оправданы’.

В. Мякотинъ.

Отъ конторы редакціи.

Гг. подписчиковъ, уплатившихъ при подписк 3 р., контора редакціи покорнйше проситъ поспшить уплатой слдующаго взноса, съ приложеніемъ печатнаго адреса, по которому высылается журналъ.

Подписчики живущіе въ Москв, для избжанія лишнихъ хлопотъ и расходовъ по пересылк денегъ, могутъ вносить доплаты въ отдленіе нашей конторы (Никитскія ворота, д. Гагарина), обязательно представляя печатный адресъ, по которому высылается журналъ изъ Петербурга.

Лицамъ, не приславшимъ своевременно второго взноса, высылка журнала съ апрльской книжки будетъ прекращена.

‘Русское Богатство’, No 3, 1902

Читайте также: