‘За два года’. Сборникъ статей изъ ‘Искры’. Часть первая.
Наша ‘контръ-революція’.
Наша ‘контръ-революція’.
(10-го февраля 1904 года No 59).
Кольцовъ.
Наша ‘контр-революция’, Кольцов, Год: 1904
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Политически развитымъ людямъ Запада сначала показались мало вроятными сообщенія телеграфныхъ агентствъ о такъ называемыхъ патріотическихъ манифестаціяхъ въ Россіи. Эта волна беззастнчиваго холопства, захватившаго ‘вс слои’ русскаго народа, слишкомъ уже рзко отличалась отъ цлаго ряда вспышекъ народнаго недовольства, которыми отмчены были послдніе годы внутренней жизни Россіи. Европа переживаетъ моментъ, когда всякій мало-мальски замтный фактъ въ домашнихъ распорядкахъ нашего отечества котируется на биржахъ, когда высота курса русской самодержавной бюрократіи, ея кредитоспособность, оцниваются по результатамъ ея борьбы не только съ вншнимъ врагомъ, но и съ внутреннимъ, оцниваются по самому спросу на абсолютизмъ со стороны его потребителей, русскихъ гражданъ. И надо отдать справедливость изворотливости нашего правительства: оно, провоцируя восточныхъ сосдей на войну, стремилось не только закрпить успхъ своихъ авантюристическихъ затй на крайнемъ Восток, но и поднять въ нкоторыхъ слояхъ народа опросъ на абсолютизмъ, служащій, якобы, могучимъ оплотомъ русскаго и другихъ народовъ Европы отъ ‘желтой опасности’. Но Россія, казалось, выросла уже изъ стадіи поповско-полицейскаго толкованія политическихъ учрежденій: ея либеральные элементы начинали становиться на путь открытыхъ протестовъ противъ полицейской опеки и обратились въ свободной пресс, ея радикальная интеллигенція продумала соціально-политическія проблемы и нердко стала переходить подъ красныя знамена быстро пробуждающагося россійскаго пролетаріата, они, наконецъ, поднялись, эти знамена, на улицахъ столицъ и большинства крупныхъ городовъ Россіи, своею кровью, пролитой въ борьб за свободу, нашъ передовой рабочій, завоевалъ себ гордое убжденіе, что онъ поставилъ родину на путь революціи. И, вотъ, та толпа, которая вчера подбодряла самоотверженныхъ демонстрантовъ и кричала ‘долой самодержавіе!’, сегодня ‘проливаетъ слезы умиленія’ передъ дворцами, носитъ и лобызаетъ какіе-то портреты, реветъ безсмысленно ‘ура’.
Неудивительно, если первою мыслью иностранцевъ было предположеніе, что, вслдъ за жалкой комедіей, разыгранной щедро оплаченными манифестантами — сыщиками, имъ преподносится сказка о многотысячныхъ патріотическихъ демонстраціяхъ. Неужто же было поврить, что дикая оргія врноподданническаго холопства разыгралась даже и въ Ростовскихъ желзно-дорожныхъ мастерскихъ — въ мастерскихъ, откуда еще вчера выходили дружной толпой воодушевленные рабочіе на массовые политическіе митинги? Этому не врилось. Легче было предположить, что ложь оффиціальныхъ телеграммъ раскроется въ завтрашнихъ частныхъ корреспонденціяхъ. Но дни идутъ за днями, а слухи не опровергаются, они даже подтверждаются. При самомъ оптимистическомъ толкованіи фактовъ, мы должны признать, что не только безразличная и запуганная масса нашего купечества эемно челомъ бьетъ и раскошеливается на ‘святое дло войны’, что толпу ‘патріотовъ’ составляютъ не только босяки и мальчуганы, французскіе собратья которыхъ первыми падали на баррикадахъ Великой революціи. Одни только эти факты насъ нимало бы не озадачили, очевидно, въ ршительный моментъ борьбы съ самодержавной бюрократіей эти элементы или останутся инертны — или поддадутся въ сторону демократіи. Но мы узнаемъ и другое: ‘просвщенные друзья’ этой бюрократіи, отъ аграрія — графа, жертвующаго милліонъ на грабительскую войну, до ‘священныхъ лигъ’ реакціоннаго студенчества, словомъ ‘отцы и дти’, и дятели изъ ряда кишиневскихъ, вчера работавшіе подъ сурдинку,— вс сегодня слились въ открытомъ циничномъ культ варварскаго режима. Что же это, побда бюрократіи? Значитъ разсчеты ея на войну оправдались? Нтъ, это побда нашей революціонной арміи — арміи россійскаго пролетаріата!
Такова уже наша судьба, что не суждено намъ убить нашего классоваго врага спящимъ. Наша борьба его разбудила. Лишь только пролетаріатъ сталъ на путь революціонной борьбы съ отжившимъ политическимъ строемъ, онъ заставилъ очнуться отъ спячки широкіе круги демократической интеллигенціи и она пошла къ нему на встрчу, за ней и интеллигентскій либерализмъ изъ литературной идилліи сталъ превращаться въ опредленную политическую силу, которая отмежевалась отъ пролетаріата и поставила себ свои собственныя цли. Такова была наша первая побда: дрогнуло сонное болото! Теперь оно всколыхнулось до дна — вотъ почему и разитъ такимъ политическимъ смрадомъ!.. Въ данный роковой для самодержавной бюрократіи моментъ, когда первые шаги по пути военной авантюры отозвались тяжкими пораженіями застигнутаго въ расплохъ и деморализованнаго войска, правительство пытается спекулировать на ‘патріотизмъ’ народа. Оно хочетъ обмануть внимательность европейской буржуазіи и получить заемъ подъ врное обезпеченіе своей прочной власти надъ Россіей. И вотъ жандармско-полицейская свора скликаетъ всхъ ‘врноподданныхъ’. Не иного ихъ, правда, осталось, но они изъ силъ выбиваются поддержать престижъ своего властелина. Еще недавно, когда мы боролись, устраивали стачки и демонстраціи — эти патріоты скромно стушевывались. Теперь они подняли свои знамена, вотъ ихъ каррикатурная ‘контръ-революція’, которая еще сегодня шумитъ на вою Европу, и которая завтра исчезнетъ подъ нашимъ ршительнымъ натискомъ, подъ кличъ: ‘долой самодержавную бюрократію, да здравствуеть учредительное собраніе’.
Отрзавшее себя отъ всхъ сознательныхъ элементовъ народа, самодержавіе спшитъ создать свой собственный ‘патріотическій’ народъ и, тмъ самымъ, даетъ, съ своей стороны, первый толчекъ политическому пробужденію этихъ отсталыхъ массъ. За этимъ первымъ толчкомъ — когда пройдетъ, подъ вліяніемъ краха авантюристской политики, чадъ патріотическаго воодушевленія — послдуетъ другой, боле могучій, который неминуемо броситъ эти массы въ объятія революціи.