Кусочек черного хлеба, Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, Год: 1898

Повести и рассказы разных лет
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Скачать в PDF

Д. Н. МАМИНЪ-СИБИРЯКЪ

ПОЛНОЕ СОБРАНЕ СОЧИНЕНЙ

СЪ ПОРТРЕТОМЪ АВТОРА И КРИТИКО-БОГРАФИЧЕСКИМЪ ОЧЕРКОМЪ П. В. БЫКОВА.

ТОМЪ ОДИННАДЦАТЫЙ

ИЗДАНЕ T-ва А. Ф. МАРКСЪ : ПЕТРОГРАДЪ

КУСОЧЕКЪ ЧЕРНАГО ХЛБА.
Разсказъ

I.

У Анны Сергевны былъ твердый характеръ, настолько твердый, что иногда она сама начинала имъ тяготиться. Довести всякое дло до конца, выдержать характеръ, настоять на своемъ,— это у нея ‘доходило до слабости’, какъ уврялъ мужъ Анны Сергевны, горный инженеръ безъ всякаго характера. Взять хотя настоящую поздку,— вдь Анна Сергевна совершенно спокойно могла переночевать въ Кыштымскомъ завод, но она ршила, что подетъ дальше, и, несмотря на вс уговоры, отправилась дальше.
— Вамъ придется хать горами цлыхъ тридцать шесть верстъ,— уговаривали ее.— Дорога лсная, а на Сойминской станци всего одна изба, гд вамъ придется заночевать съ дтьми. Наконецъ, кажется, собирается гроза…
— Нтъ, я уже ршила,— невозмутимо отвчала Анна Сергевпа, длавшаяся еще тверже отъ такихъ уговоровъ, очевидно, посягавшихъ на ея самостоятельность.— Знаете, у меня ужъ такой характеръ: разъ ршила — значитъ, нужно сдлать.
Двое дтей Анны Сергевны — трехлтняя Таня и пятилтнй Илюша — съ удивленемъ смотрли на уговаривавшихъ маму,— вдь мама сказала, что подемъ. ‘Мама сказала’ — было своего рода закономъ.
Стоялъ юньскй горячй день. Къ вечеру сдлалось душно, и въ неб кучились дождевыя облака. Въ горахъ грозы налетаютъ быстро, и Анна Сергевна чувствовала приближене такой грозы по особому нервному состояню, съ которымъ упорно боролась цлую жизнь. Ее охватывало какое-то жуткое ощущене, въ род того, когда ждутъ выстрла изъ громаднаго орудя.
‘Да, будетъ гроза’,— думала Анна Сергевна, когда они вызжали изъ завода и дорога начала забирать въ гору.
Экипажъ былъ удобный, какъ вс сибирске тарантасы, такъ что, въ случа чего, въ немъ свободно можно было и заночевать. Дорога шла все время горами, и Анна Сергевна любила этотъ участокъ, гд не встрчалось ни одного селеня. По сторонамъ великолпный лсъ, дорога постояно длаетъ повороты, спуски и подъемы, картины мняются на каждомъ шагу, воздухъ чистый, пропитанный специфическимъ ароматомъ горныхъ елей, пихтъ и сосенъ. Чего стоило одно удовольстве дышать такимъ воздухомъ…
Почтовая тройка бжала легко и быстро, молодой парень кучеръ весело посвистывалъ, экипажъ покачивалъ, нагоняя дорожную дрему. Маленькая Таня точно распустилась вся и заснула сладкимъ дтскимъ сномъ сейчасъ же, какъ только выхали. Маленькй Илюша бодрствовалъ, задавая матери свои безконечные дтске вопросы.
Анна Сергевна страстно любила дтей и считала себя не безъ основаня примрной матерью. Вотъ гд ей больше всего пригодится ея твердость характера… Вдь все воспитане, въ сущности, сводится на выдержку характера. Уже сейчасъ она могла припомнить тысячи такихъ случаевъ, когда спасала своихъ дтей отъ опасности именно благодаря только своей выдержк. Въ сущности говоря, самыя серьезныя вещи начинаются сплошь и рядомъ съ почти незамтныхъ пустяковъ. Да вотъ хоть сейчасъ взять Илюшу,— онъ какой-то вялый и жиденькй мальчикъ. А отчего? Очень просто: вялость кишекъ, понижене перистальтическаго ихъ движеня. Значитъ, нужно поднять питане…
‘Ахъ, ужъ это мн питане!’ — невольно подумала Анна Сергевна, припоминая свой материнскй пятилтнй опытъ.
Господи, чего-чего она ни длала вотъ для этого вялаго Илюши. Качалось съ кормилицъ, потомъ, въ течене трехъ лтъ, стерилизованное молоко, мясной порошокъ, шотландская овсянка,— ну, не выдержи характера Анна Сергевна въ этой дтской кухн, Илюши давно бы не существовало на свт. Чего стоило пручить его пить крпкй мясной экстрактъ, который Анна Сергевна приготовляла сама, не довряя ршительно никому. Разв можно положиться на няню, которая непремнно напичкаетъ ребенка ржанымъ хлбомъ,— къ послднему Анна Сергевна питала что-то въ род органическаго отвращеня, какъ къ источнику всякаго дтскаго зла. Будетъ раздуваться животъ, явится кислая отрыжка,— нтъ, благодарю покорно. Анн Сергевн до точности были извстны вс количественные и качественные анализы пищевыхъ веществъ, и она съ особеннымъ удовольствемъ пользовалась ученой номенклатурой, какъ ‘азотистыя соединеня’, ‘блковыя вещества’ и т. д. Правда, что и здсь были свои проклятые вопросы, въ род того, какъ сть яйцо — вкрутую или всмятку. Одни ученые говорятъ одно, друге — другое,— и вся твердость характера Анны Сергевны подвергалась постоянному искушеню. Вопросъ объ яйцахъ оставался открытымъ…
‘А можетъ-быть, и вялость кишекъ у Илюши происходитъ именно отъ того, что онъ лъ яйца только всмятку?— съ ужасомъ думала Анна Сергевна.— Вотъ уже три года, какъ онъ придерживается именно этой системы питаня…’
Наблюдая Илюшу, Анна Сергевна испытывала почти отчаяне отъ одной мысли о проведени во всей строгой послдовательности рацопальнаго питаня. Сколько она ученыхъ книжекъ перечитала, сколько совтовалась съ медицинскими знаменитостями,— и въ конц концовъ оставалась единственная надежда на твердость собственнаго характера…

II.

Увлекшись своими материнскими мыслями и соображенями, Анна Сергевна незамтно задремала и проснулась только тогда, когда экипажъ остановился. Первой ея мыслью было, что они уже прхали на станцю, по оказалось, что экипажъ стоитъ на спуск съ горы. Было еще достаточно свтло, и нигд не видно было признаковъ жилья.
— Что случилось?— спросила она кучера.
— А вонъ баба, значить…
— Какая баба?
— А вонъ изъ лсу идетъ и рукой машетъ.
— Что ей нужно?
— А кто ее знаетъ… Она махнула рукой, ну, я и остановился.
Дйствительно, съ лвой стороны дороги, изъ рдкаго сосноваго лска выходила баба съ ребенкомъ на рукахъ, а за ней бжала босоногая двочка лтъ пяти, съ растрепанными блыми волосенками. Нужно сказать, что Анна Сергевна ужасно боялась ‘этихъ дтей’, которыя представлялись въ ея воображени живыми препаратами всевозможныхъ дтскихъ болзней — дифтерита, скарлатины, дизентери и т. д. Первой мыслью Анны Сергевны было то, что баба съ ребенкомъ остановила экипажъ съ спецальной цлью попросить у нея какого-нибудь лкарства,— вдь ‘эти дти’ всегда чмъ-нибудь больны и могутъ заразить Илюшу и Таню въ одно мгновене. Она сдлала даже знакъ баб остановиться и со страхомъ спросила:
— Постой, не подходи, милая… Дти у тебя здоровы?
— А ничего, слава Богу…— отвтила баба.
У Анны Сергевны отлегло на сердц, и она проговорила уже другимъ тономъ:
— А что теб нужно, милая? Подходи ближе…
Баба подошла къ самому экипажу и какъ-то особенно быстро заговорила, роняя слова:
— Огоньку, барыня, у насъ нтъ… Мужъ-то у меня, значитъ, померъ на приск, вотъ я и ду съ ребятами домой… Трое ребятишекъ-то, а хать триста верстъ… Хорошо еще, лошадь своя осталась.. Покормимъ ее въ лсу и демъ… Вотъ и сейчасъ остановилась, надо огонька развести, а спичекъ-то и нтъ. Дунька дорогой потеряла… А ежели безъ огня, такъ лошадь-то изобьется отъ овода, да и сами чего-нибудь сваримъ… болтушку изъ старыхъ корочекъ…
Анна Сергевна внимательно разглядла эту несчастную присковую бабу, у которой конвульсивно вздрагивали губы, когда она заговорила о покойномъ муж. И сама какая-то точно вся ободранная: сарафанъ рваный, платокъ на голов тряпицей, и даже исхудалое, запеченное на солнц лицо походило на какую-то заплату.
— У васъ, поди, и пость нечего?— спрашивала Анна Сергевна, приноравливаясь къ языку ободранной бабы.
— Какая ужъ да, барыня… Вотъ только бы лошадь пола, а мы ужъ какъ-нибудь. Накопала даве саранки (горная лиля), ну, сварю ее въ котелк — вотъ и вся да. Все же ребята какъ будто горяченькаго похлебаютъ…
У Анны Сергевны мелькнула счастливая мысль. Конечно, твердость характера прежде всего, по въ дтяхъ необходимо ‘развивать и сердце’. Она поцловала проснувшуюся Таню, такъ смшно таращившую свтлые сине глазки на незнакомыхъ людей, и сказала Илюш, который но своей вялости не проявлялъ даже законнаго дтскаго любопытства:
— Илюшка, достань корзинку съ нашей провизей…
Мальчикъ съ трудомъ досталъ плетеную корзинку и еще съ большимъ трудомъ открылъ ее.
— Двочка, подойди сюда…— приглашала Анна Сергевна дичившуюся Дуньку.
Мать подталкивала ее, и Дунька взобралась на подножку тарантаса, голодными глазами слдя за Анной Сергевной, которая вынимала изъ корзинки завернутые въ бумагу припасы — пирожки съ мясомъ, вареныя яйца, телятину, колбасу.
— Ну, выбирай, Дуня, что теб нравится,— предлагала Анна Сергевна, съ завистью наблюдая голодную двочку. Господи, какой завидный аппетитъ у ‘этихъ дтей’. Если бы Илюш хотя сотую долю такого аппетита…
Но тутъ случилось нчто соверпенно неожиданное: Дунька осмотрла вс запасы, напрасно отыскивая своими голодными глазами что-нибудь подходящее, и отрицательно покачала головой. Это движене даже обидло Анну Сергевну: скажите, пожалуйста, какая разборчивая двчонка… Изволите ли видть, не нашла ничего подходящаго. Вотъ вамъ и будьте добрыми съ ‘этими дтьми’. Впрочемъ, это, пожалуй, хорошй урокъ Илюш, который такъ мило предложилъ Дуньк пирожокъ съ говядиной, а она отрицательно покачала головой и даже спрятала свои грязныя ручонки за спиной.
— Н-н-етъ…— протянула Дунька, оглядываясь на мать
— Отчего она не хочетъ брать?— обиженно спрашивала Анна-Сергевна и прибавила: — у насъ провизя самая свжая…
— Нтъ, она не возьметъ…— отвтила баба.
— Такъ вы возьмите и дайте ребятамъ…
— Тоже не будутъ сть, барыня…
— Хлба, наконецъ, возьмите. Надюсь, что блый хлбъ они у васъ дятъ… У меня есть великолпныя сдобныя лепешки.
Баба взяла такую великолпную сдобную лепешку, повертла въ рукахъ и возвратила назадъ.
— Нтъ, не будутъ сть… все равно…— повторяла она упрямо.
— Это… это… я наконецъ не понимаю!— начала горячиться Анна Сергевпа, оскорбленная въ лучшемъ движени своего дисциплинированнаго сердца.
Единственнымъ свидтелемъ всей этой сцепы былъ молодой кучеръ, смотрвшй съ козелъ на Дуньку и на барыню съ самой глупой улыбкой. Онъ наконецъ ршился вывести барыню изъ недоумня и проговорилъ:
— Она глупая, барыня, значитъ, эта самая баба… Словъ-то у ней нтъ, чтобы выразить… Постъ теперь, значитъ, Петровки, ну, ребята поэтому и не будутъ скоромиться.
— А, вотъ въ чемъ дло…— протянула Анна Сергевна, для которой все сдлалось ясно.— И маленьке не будутъ сть мяса?— спросила она бабу.
— Да вдь и маленьке понимаютъ, барыня,— удивилась въ свою очередь баба, что барыня не можетъ понять такой простой вещи.
— Ужо, у меня есть кусочекъ чернаго хлба,— говорилъ кучеръ, добывая изъ-за пазухи ломоть чернаго хлба, завязанный въ удивительно грязный платокъ, насыщенный всевозможными бактерями.— На, Дунька.
Анна Сергевна сунула баб какую-то мелочь, коробку шведскихъ спичекъ и велла хать дальше, кучеръ встряхивалъ годовой и улыбался про себя: дескать, ловко осрамила барыню что ни на есть простецкая баба…
Экипажъ осторожно спускался подъ гору, и Анна Сергевна нсколько разъ оглянулась назадъ. Баба съ голодной двочкой стояла еще на дорог, провожая глазами барскй экипажъ.
‘Да, вотъ какъ воспитываютъ характеръ…’ — съ горечью думала Анна Сергевна, наблюдая Илюшу, вяло жевавшаго кусокъ колбасы.
Гд-то погромыхивали первые раскаты начинавшейся грозы, начали падать первыя капли дождя съ сухимъ шумомъ, точно кто выстрливалъ по листв дробью.
1898.
Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Васька-забалуй, Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, Год: 1893
  2. Миллион, Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, Год: 1898
  3. Золотая муха, Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, Год: 1892
  4. Неотправленные письма, Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, Год: 1897
  5. Между нами, Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, Год: 1886
  6. Паучки, Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, Год: 1886
  7. Читатель, Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, Год: 1888
  8. Пустынька, Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович, Год: 1898
Электронная библиотека