ГАРМОНІЯ ВЪ ПРИРОД
ГАРМОНІЯ ВЪ ПРИРОД
А. Бекетовъ.
(Окончаніе слдуетъ.)
‘Русскій Встникъ’, No 11, 1860
Гармония в природе, Бекетов Андрей Николаевич, Год: 1860
Время на прочтение: 45 минут(ы)
Живо помню нкоторые лтніе дни, проведенные мною среди всовъ одного глухаго уголка, верстахъ въ сорока отъ Москвы. Помню небольшой ручеекъ, торопливо катящій свои воды по разноцвтнымъ камнямъ. Въ верхней части своего теченія, ручеекъ этотъ на лто пересыхаетъ, образуя рядъ кругловатыхъ яминъ, называемыхъ бочагами, вода въ нихъ сохраняется вплоть до зимы, и, отстаиваясь, длается прозрачною какъ хрусталь, тогда какъ весеннее русло ручья заростаетъ густою, цвтистою травой. Особенно памятны мн круглые бочаги около еловаго бора, передъ началомъ этого бора, долина ручейка застановлена старымъ, полу изсохшимъ осиновымъ деревомъ, съ группой елей и густыми кустами вокругъ. Когда проберешься чрезъ частый кустарникъ и сядешь отдохнуть подъ темными деревьями, одвающими холмъ, вдохнешь мягкій воздухъ и взглянешь передъ собою, то, кажется, будто попалъ въ новый міръ. По ту сторону большой осины, за кустами, все еще видны слды человка — ржаныя поля, дале барскій садъ, тамъ низкій, порубленный лсокъ,— а здсь все свжо, тихо и неприкосновенно.
Какая бы ни была на душ непріятная забота, здсь скоро забудешься и отдохнешь въ тихомъ созерцаніи.
Что же здсь дйствуетъ такъ успокоительно?
Вдали лсъ, внчающій легкія возвышенности, за вами и около васъ высокія, пирамидальныя ели, долинка, поросшая свжею травой и знакомыми цвтами, за нею веселая осиновая рощица, у ногъ вашихъ бочаги съ прозрачною водой, а надъ головой сводъ небесный, съ легкими блыми облаками…
Все это вмст, несмотря на простоту свою, такъ успокоительно дйствуетъ на душу! Пахнетъ ли изъ лсу сыростію и грибами, запахомъ смолы или цвтовъ стройной любки, зашелеститъ ли осиновый листъ, или послышится среди глубокой тишины вспархиваніе мелкой птицы — все тотъ же миръ спускается на васъ, наввая не лнь, а сладкое успокоеніе. Крутые берега бочага устланы сочными лепешечками мха, съ песчанаго дна его подымаются нжныя водяныя растенія, на поверхности воды проворно бгаютъ длинноногіе пауки, отбрасывая удлиненныя тни свои на гладкіе камешки и сроватые листы, покрывающіе дно, — вы разсматриваете вс эти подробности, и чувствуете все то же успокоительное впечатлніе. Вы завидли здоровый блый грибъ, темнобурая шляпка его бодро нахлобучена на короткую ножку, которая снизу вздута и облеплена мелкими, нжнйшими листиками мха, впечатлніе не измняется: оно, можно сказать, только развивается. Ко всмъ этимъ предметамъ чувствуется какое-то влеченіе, невольное расположеніе и любовь, все это кажется близкимъ, роднымъ и милымъ. И куда ни попадетъ человкъ, всюду природа сохраняетъ для него эту невыразимую привлекательность, среди чуждыхъ людей и нравовъ, въ природ всегда найдется что-либо близкое его сердцу, ибо въ главныхъ чертахъ она везд одна и та же.
Понятно въ человк это влеченіе къ природ: онъ самъ есть часть этой природы и живетъ съ нею одною жизнію, со всмъ, что ни есть въ природ, находится онъ въ связи, въ стройномъ согласіи, въ гармоніи. И если искусственная среда городской жизни подчасъ ослабляетъ сознаніе этой гармоніи, то оно легко возстановляется, лишь только человкъ попадетъ на волю, лишь только грудь его вдохнетъ свжій воздухъ полей и лсовъ. Гармоническая связь человка съ природой несомннно показываетъ, что та же связь должна существовать я между остальными явленіями природы, часто она даже очевидне, если не тсне, первой. Задача науки состоятъ именно въ томъ, чтобъ уразумть законы мировой гармоніи, и въ этомъ отношеніи вс науки составляютъ одно нераздльное цлое.
Человку, погруженному единственно въ ‘заботы суетнаго свта’, нердко смшно бываетъ видть, какъ ученый терять время на изученіе незначительныхъ по видимому фактовъ, но если вспомнить, что каждый атомъ матеріи находятся въ связи со всми матеріальными частями вселенной, что онъ составляетъ одно изъ звеньевъ міра, то настойчивость ученаго вовсе не покажется смшною.
По нкоторымъ отрывочнымъ фактамъ и по общему впечатлнію, производимому на васъ природой, еще нельзя заключать о существованіи міровой гармонія, ибо, вникая нсколько глубже въ сущность вещей, мы безпрестанно встрчаемъ факты, говорящіе какъ бы противъ общаго впечатлнія, указывающіе повидимому на случайность бытія, на разладъ. между частями цлаго. Это происходитъ отъ того, что намъ бросается въ глаза только общая связь явленій, и мы не понимаемъ, какимъ образомъ одно явленіе опредляетъ другое, одна форма вызываетъ другую. Но изучая атомъ за атомомъ, измряя и взвшивая взаимныя вліянія простйшихъ и малйшихъ частицъ, и переходя отъ нихъ къ боле-сложнымъ, мы можемъ достигнуть до уразумнія высшихъ законовъ міроваго согласія, подобно тому какъ архитекторъ вычисляетъ размры каждаго камня, каждой капители, колонны, свода, башни… и наконецъ достигаетъ до сооруженія прочнаго и гармоническаго зданія. Этимъ-то медлительнымъ, но врнымъ путемъ, подвигается наука и ученый, ее созидающій.
Сначала постараемся вникнуть въ жизнь природы, дабы убдиться, что дйствительно существуетъ та связь явленій и формъ, которую каждый изъ насъ предчувствуетъ уже потому, что составляетъ частицу общаго цлаго. Для этого мы останемся на земл, и ограничимся окружающими насъ явленіями въ мір живыхъ существъ — растеній и животныхъ.
Въ этой обширной и разнообразной сред, замчаемъ мы два ряда гармоническихъ явленій: приспособленіе каждой части каждаго существа къ его физической дятельности, и приспособленіе существа къ той сред, въ которой оно дйствуетъ. Надюсь, что эта двоякая связь ясно откроется передъ читателемъ, если онъ вмст со мною броситъ бглый взглядъ на разнообразныя формы растеній я животныхъ, также какъ и на многочисленныя проявленія жизни ихъ.
Начало всякаго живаго существа есть малйшій зачатокъ, незамтный для простаго глаза, прозрачный шарикъ, наполненный живою жидкостію. Мелкость. зачатковъ есть первый гармоническій фактъ въ мір живыхъ существъ, ибо эта мелкость сильне всего остальнаго ведетъ зачатки къ ихъ послдней цли, къ распространенію и сохраненію существъ органическихъ. Отъ этого перваго гармонирующаго явленія, отъ органическихъ зачатковъ, мы и начнемъ свои наблюденія.
Появляются ли еще въ настоящее время зачатки новыхъ живыхъ существъ, и какъ они появляются, это вопросы, до насъ не касающіеся, но мы ясно видимъ, что каждое изъ извстныхъ, растеній и животныхъ одарено способностію производить и отдлять отъ себя разные зачатки себ подобаныхъ существъ. Ближайшая, общая цль этихъ зачатковъ есть очевидно, какъ мы уже сказали, сохраненіе на земл живыхъ формъ, ихъ производящихъ. Такъ какъ зачатки живыхъ существъ весьма разнообразны, то нельзя говорить о нихъ вдругъ, а потому начнемъ съ растеній.
Одни изъ растительныхъ зачатковъ не иначе появляются за родномъ растеніи, какъ вслдствіе особаго жизненнаго акта: оплодотворенія, эти зачатіи называются крупинами разложенія (спорами), или зародышами. Въ послднемъ случа, зачатокъ всегда снабженъ покровами и, вмст съ этими покрой вами, называется сменемъ. Слдовательно, смя есть зародышъ, одтый покровами. Другіе растительные зачатки образуются безъ предварительнаго акта оплодотворенія. Способы ихъ образованія, ихъ формы и количество, чрезвычайно различны: сюда относится, напримръ, луковицы, подземныя шишки, клубни, разные побги и проч.
Вникая въ явленіе размноженія растеній, мы невольно поражены слдующимъ общимъ закономъ: чмъ растеніе легче подвержено истребленію, тмъ многочисленне его средства къ размноженію, Количество сменъ вообще тмъ значительне, чмъ растеніе проще построено, а съ простотой организаціи всегда соединена непрочность тканей, ихъ мягкость и кратковременность существованія. Съ другой стороны, растенія даже и сложнаго строенія, но скоропреходящія, также производятъ боле сменъ нежели растенія долговчныя. Сравнимъ, напримръ, липу и макъ. Старое, но еще здоровое дерево покрывается, по видимому, несчетными плодами, а объемъ его, по крайней мр, въ тысячу разъ боле любаго куста снотворнаго мака, но сравненіе наше только тогда будетъ врно, когда мы не цлую липу станемъ сравнивать съ кустомъ мака, а возьметъ только втку ея, равную по объему величин маковаго куста. Тогда окажется, что такъ какъ каждые плодъ ляпы содержитъ только по одному смени, а плоды располагаются лишь по краямъ втки, то самая большая втвь приносятъ не боле трехъ или четырехъ тысячъ сменъ, напротивъ того, одна головка снотворнаго мака (Papaver somniferum) содержитъ до 3.000 сменъ, а цлые кустъ боле тридцати тысячъ! Черезъ четыре года смена эти могутъ возрасти до неимоврнаго числа (1.025.000.000), такъ что еслибы вс они разрослись въ маковые кусты, то въ теченіи четырехъ лтъ вся земная поверхность покрылась бы однимъ макомъ,— и все отъ одного смечка! Мы однакоже не ограничимся этанъ единственнымъ примромъ. Самыя простыя (несложныя) растенія, какъ-то водоросли и грибы, вмст съ тнь суть и самыя нжныя, то-есть хрупкія, а между тмъ каждая изъ клточекъ водоросли (коихъ въ составъ одного экземпляра нердко входитъ билліонъ билліоновъ), способна разростись въ новое растеніе. Въ одномъ экземпляр гриба Reticularia maxima, Фризъ насчиталъ боле десяти милліоновъ спорь или крупинокъ размноженія. На Атлантическомъ океан, между 19 и 34 с. ш., простирается такъ-называемое саргассовое море: это не что иное, какъ громадное накопленіе плавающихъ морскихъ водорослей, покрывающихъ собою площадь величиной около 80.000 квадратныхъ миль, то-есть только двадцатью тысячами квадратныхъ миль меньше поверхности всей Европейской Россіи и въ шесть или семь разъ больше всей Германіи. Это саргассовое море все состоитъ изъ одного и того же вида водоросли (Fucus natane), оно существуетъ тутъ, вроятно, съ тхъ отдаленныхъ временъ, когда Атлантическій океанъ установился въ настоящихъ берегахъ своихъ,— о немъ упоминаетъ еще Колумбъ, — а между тмъ пловучій фукусъ мягокъ и очень легко разрывается: гигантскія волны океана всячески рвутъ его, множество травоядныхъ черепахъ имъ питаются,— и все-таки количество его остается неизмннымъ. Дло въ томъ, что кром неисчислимаго множества споръ, производимыхъ этимъ фукусомъ, каждая изъ отторгнутыхъ его частицъ способна разрастаться, превращаясь опять въ новое растеніе.
Такою же способностію безконечно размножаться дленіемъ обладаютъ и вс прсноводные водоросли. Впрочемъ, несмотря на свою дробимость, по всей вроятности он не удержались бы за свер, ори тхъ сильныхъ морозахъ, которые леденятъ до самаго дна воды ркъ и озеръ, ими обитаемыхъ: но для этого он снабжены особаго рода воспроизводительными крупинами, покрывающимися крпкою плевой и впадающими, подобно сменамъ, въ летаргію, на время зимы или засухи. Минуютъ морозы или жары, и незамтные зародыши этихъ водорослей начинаютъ проростать, а если изсякла вода на прежнемъ мст ихъ жительства, то он втромъ подымаются на воздухъ и носятся миріадами, пробгая иногда по тысяч верстъ, пока не найдутъ хотя капли воды для своего прорастанія.
По всей, вроятности, зародыши грибовъ распространены въ воздух не мене зародышей водорослевыхъ, ибо, но крайней мр, три четверти каждаго гриба состоятъ изъ споръ. Лишайники, строеніе коихъ по большей части не сложне грибокъ, довольно жестки, во чрезвычайно легко подвергаются истребленію: малйшее наскомое способно ихъ точить, ударъ клювомъ какого-нибудь дятла или острый зубъ блки тотчасъ можетъ разорвать лишайникъ и сбросить съ древеснаго пня, на которомъ онъ лпится, а между тмъ окончательно потребить его, кажется, нтъ никакой возможности. Не говоря уже объ огромномъ количеств споръ у лишайниковъ, и о томъ, что большая часть клточекъ способна производить такъ-называемыя гонидія или шарики, разрастающіеся въ новыя растенія,— лишайники всего лучше предохранены отъ истребленія своею живучестью: высушите такое растеніе какъ угодно, оставьте его десятки лтъ лежать въ сухомъ мст,— потомъ смочите водой и, пожалуй, еще разорвите хоть на пятьдесятъ кусковъ, и каждый кусокъ опять начнетъ жать и разрастаться. Итакъ, дйствительно можемъ сказать, что растенія простйшія и наиболе подверженныя истребленію — водоросли, грибы, лишайники снабжены самыми многочисленными средствами къ размноженію. У мховъ, одаренныхъ крпкими, деревявистыми стебельками, средства эти уже не такъ многочисленны. Правда, что мхи производятъ еще огромное количество сменъ, но они далеко не такъ дробимы, какъ водоросли и лишайники, а произведеніе споръ у нихъ совсмъ не такъ легко, какъ у грибовъ. Случается даже, что многіе изъ нихъ долгое время не въ состояніи принести плода. Такіе мхи погибли бы неминуемо, если бы не имли способности пускать новые побги и особыя почки, сами собою отдляющіяся отъ роднаго растенія.
Папоротники, которые гораздо крупне мховъ и обладаютъ большими, иногда даже древовидными стеблями, производятъ свои зародыши еще съ большимъ трудомъ нежели мхи, но и они способны размножаться побгами. Наконецъ, всего затруднительне размноженіе въ растеніяхъ цвтковыхъ, особливо тхъ, которые одарены древовидными стволами.
Разсмотрвъ подробно рядъ цвтковыхъ растительныхъ семействъ, замчаемъ, что и между ними повторяется опять тотъ же законъ: чмъ растеніе легче подвержено истребленію, тмъ многочисленне его средства къ размноженію. Примръ мака и липы уже подтверждаетъ эту истину, по одного примра, безъ сомннія, недостаточно.
Ель, сосна и другія хвойныя одарены необычайно-могучею организаціей, къ числу хвойныхъ относится самое громадное изъ всхъ извстныхъ деревъ — веллингтонія {Веллингтопія (Wellingtonia gigantea) открыта весьма недавно въ Калифорніи. Это хвойное дерево достигаетъ неимоврной вышины, 320 и даже 400 футовъ, и толщины отъ 20 до 30 фут. въ діаметр, обхватить его могутъ, приблизительно, 15 человкъ. По счету годичныхъ слоевъ одного срубленнаго дерева, ему оказалось 3.000 лтъ. Съ этого дерева сняли кору, поставили ее стною, устлали полъ коврами и устроили такимъ образомъ комнату, въ которой помстился рояль и сорокъ человкъ постителей. Въ другой разъ, въ этой же кор свободно помщались 140 человкъ дтей.}. Крпость древесины, большое распространеніе корней и даже самое обиліе смолъ, сообщаютъ хвойнымъ деревьямъ силу противиться вреднымъ вншнимъ вліяніямъ, въ продолженіе цлыхъ вковъ и тысячелтій,— а между тмъ размноженіе ихъ совершается почти исключительно сменами, ибо выводить хвойныя растенія отводками удается лишь самымъ искуснымъ садовникамъ.
За то ветла, различные тополи, осокорь,— осина,— представляютъ совершенную противоположность хвойнымъ деревьямъ: мягкій, дряблый стволъ подвергаетъ ихъ всякимъ нападкамъ, со стороны природы и человка, но каждый прутикъ, каждый кусокъ прута, могутъ приняться какъ нельзя лучше, и самые корни даютъ многочисленные побги. Тоже видимъ и на бузин: это деревцо по преимуществу дряблое, а между тмъ почти нтъ возможности изгнать его изъ сада, когда оно разъ забралось туда: если, истребляя и вырывая его многочисленные подземные побги, вы хотя малйшую частицу ихъ оставили въ земл, то на слдующую весну, а можетъ-быть и въ то же лто, они вылзутъ наружу и снова приведутъ васъ въ отчаяніе своей живучестью.
Но это все деревья или деревца, возьмемъ теперь траву, напримръ хоть пырей (Triticum repens), составляющій истинное горе сельскихъ хозяевъ. Это многолтнее растеніе, однажды засявшись гд-нибудь, уже не легко изгоняется, а между тмъ повидимому нтъ ничего легче, какъ выдернуть его вонъ. Дло въ томъ, что подъ землей оно такъ обильно втвится, что невозможно даже и плугомъ выкопать всхъ его побговъ, одаренныхъ необыкновенною живучестью. Для пырея, пожалуй, въ сменахъ надобности нтъ, потому что онъ и безъ того размножается сильно. Подобными подземными побгами, въ вид луковицъ, шишекъ, втвящихся подземныхъ стеблей и проч., снабжено безчисленное множество травъ, которыя въ надземныхъ частяхъ своихъ весьма легко истребляются, а въ подземныхъ, можно сказать, никогда. Можно быть вполн увреннымъ, что степи юго-восточной и южной Россіи, никогда еще не паханныя, производятъ т же самыя травы, какія производили он во времена переселенія варваровъ, и что ковыль, пырей, горошки, клевера, полыни, чертополохи, которыми кормятся теперешнія овцы, лошади и верблюды, произошли отъ тхъ самыхъ подземныхъ стеблей, что росли во времена Скиовъ, можетъ-быть даже и прежде: очень вроятно, что эти травы старе многихъ древнихъ лсовъ западной Европы и Россіи.
Итакъ, повторяю еще разъ: чмъ легче растеніе подвержено истребленію, тмъ большими одарено оно средствами и размноженію. Слдовательно, цвтковыя растенія имютъ меньше средствъ къ размноженію нежели безцвтковыя.
Законъ этотъ, по справедливости, можно назвать однимъ изъ очевиднйшихъ проявленій гармоніи въ природ, въ ряду явленій размноженія. Если теперь обратимъ вниманіе на боле-мелкія приспособленія органовъ размноженія растеній, то и. тутъ, на каждомъ шагу встртимъ гармоническіе факты.
Мы видли, что растительные зачатки, называемые спорами и сменами, образуются вслдствіе оплодотворенія: актъ этотъ, вообще говоря, совершается двумя способами. Оплодотворяющія частицы тхъ растеній, у которыхъ смена замнены спорами или воспроизводительными крупинами, суть микроскопическія нити или шарики, называемые живчиками и одаренные весьма быстрымъ движеніемъ. У сменныхъ растеній оплодотворяющія частицы суть маленькіе шарики, едва видные простымъ глазомъ и называемые цвтнемъ.
Самое движеніе живчиковъ способствуетъ къ оплодотворенію, что же касается до оплодотворенія цвтнемъ, то для его облегченія растительное царство представляетъ множество различныхъ приспособленій. Первое изъ нихъ заключается уже въ неимоврномъ количеств самаго цвтня, называемаго также плодотворною пылью.
Во многихъ мстахъ существуетъ, напримръ, поврье о срныхъ дождяхъ. Дйствительно, замчено, что посл дождя, стоячія воды озеръ и прудовъ покрываются иногда тончайшею желтою пылью, совершенно похожею на срный цвтъ. По изслдованіи оказалось, что это цвтень нкоторыхъ травъ и деревьевъ, который, по легкости своей, подымается втромъ, переносится часто на большія разстоянія и уже дождемъ низвергается обратно на землю. Такъ какъ пыль эта очень легко воспламеняется, то ее многіе принимали за настоящій срный цвтъ, но подъ микроскопомъ легко узнать въ ней плодотворную пыль. Въ нашихъ странахъ это цвтень оршника, ольхи, березы, сосенъ я проч., а въ жаркихъ краяхъ — пальмовый.
Для оплодотворенія, цвтень долженъ пасть на среднюю часть цвтка, имющую часто видъ столбика, который заканчивается сыроватою, рыхлою поверхностью, задерживающею цвтень, и называемою рыльцемь. Тычинки, содержащія цвтень, не рдко расположены вокругъ самаго столбика, на одной высот съ рыльцемъ. Это рыльце часто снабжено даже особыми волосками, назначенными для собиранія пыли. Если же рыльце длинне тычинокъ, то весь цвтокъ свшивается обыкновенно внизъ, такъ что пыль, высыпающаяся изъ лопнувшихъ тычинокъ, естественно падаетъ на рыльце. При этомъ, вроятно, всякій вспомнитъ граціозно висящіе цвты многихъ растеній, напримръ нашихъ полевыхъ колокольчиковъ, фуксій, ландышей и проч. У нкоторыхъ растеній (напримръ у барбариса) тычинки, во время раскрыванія своего, даже придвигаются къ рыльцу. Цвтокъ водянаго растенія содержащій одн тычинки, во время ихъ раскрыванія, отрывается, и подплывая къ тмъ цвткамъ, которые содержатъ рыльца, оплодотворяетъ ихъ. У другаго водянаго растенія, амбросиніи, мелкіе цвточки сидятъ на одномъ общемъ стержн, который снабженъ широкимъ покровомъ, раздленнымъ на дв камеры, верхнюю и нижнюю, сообщеніе между обими камерами происходитъ только черезъ. небольшое отверстіе, тычинки находятся въ нижней камер, а рыльца въ верхней. Слдовательно, оплодотвореніе очень затруднительно, но амбросинія цвтетъ непремнно во время дождей: вода наливается въ пустоту всего покрова, наполняетъ сначала, разумется, нижнюю камеру (гд тычинки), и потомъ проходить въ верхнюю, увлекая съ собою цвтень, назначенный ли оплодотворенія заключающихся въ ней рыльцевъ.
Самое главное облегченіе оплодотворенія состоитъ все-таки въ удивительномъ изобиліи цвтня и въ легкости его. Несравненно разнообразне средства растеній къ обсмененію. Безчисленные билліоны размножающихъ крупинокъ грибовъ, водорослей, лишайниковъ и проч., не нуждаются въ особыхъ средствахъ къ распространенію, самая мелкость и легкость ихъ даетъ къ тому врнйшее средство. Однакоже не у всхъ безцвтковыхъ растеній воспроизводительныя крупины одинаково предоставляются вліянію общихъ силъ природы. Такъ напримръ, нкоторыя крупины водорослей предохранены особымъ способомъ отъ холода и засухи, у иныхъ печеночныхъ мховъ и грибовъ, самое распространеніе воспроизводительныхъ крупинъ облегчается особымъ механизмомъ, а именно, между ними во множеств попадаются длинныя клточки, съ упругими винтовыми волоконцами. Такія клточки называются пружинками и точно дйствуютъ на подобіе пружинокъ, способствуя къ разсыпанію крупинъ.
Но эти мелкія приспособленія къ разсванію сменъ всего разнообразне у растеній цвтковыхъ, то-есть одаренныхъ цвтами. Сюда относятся напримръ хохолки, крылышки и прицпки у сменъ и плодовъ, и способность этихъ сменъ — надолго сохраняться невредимыми. Ничто не можетъ быть любопытне изученія этихъ приспособленій, въ которыхъ на каждомъ шагу открывается рядъ гармоническихъ фактовъ.
Большое семейство сложноцвтныхъ заключаетъ до 7.500 видовъ съ хохлатыми плодами и только 1.000 съ плодами безъ хохловъ. Ни одно изъ растительныхъ семействъ, говоритъ Декандоль Старшій, не представляетъ столько любопытныхъ фактовъ относительно обсмененія, какъ сложноцвтныя. Каждая цвточная головка этихъ растеній состоитъ изъ множества мелкихъ цвточковъ, скученныхъ чрезвычайно тсно на одномъ общемъ лож и окруженныхъ общимъ покровомъ изъ многочисленныхъ чешуйчатыхъ или листоватыхъ прицвтниковъ. Каждый такой цвточекъ производитъ мелкій, односменный плодъ, прикрытый чашечкой, которая съ нимъ сростается. Во время образованія плода съ сменемъ, вс плоды защищены однимъ общимъ покровомъ, но по созрніи они должны освободиться отъ покрова, и для этого существуютъ весьма разнообразныя и весьма любопытныя средства {См. Phisiologie vgtale etc. par Auguste-Pirame de Candolle. Paris, 1832. Въ этомъ сочиненіи, отличающемся ясностію и изяществомъ изложенія, собрано много интересныхъ подробностей касательно обсмененія.}.
Вс органы оплодотворенія, помощью разныхъ приспособленій, могутъ способствовать къ обсмеменію. Такъ напримръ, цвточныя головки одного растенія, названнаго въ честь химика Шевреля (Chevreulia stolonifera), снабжены во время цвтенія едва замтными черенками, когда же плоды созрютъ, то подставочки эти необыкновенно удлинняются, предоставляя хохлатые плоды свободному дйствію втра. У другихъ черенки, во время цвтенія прямые, по созрніи плодовъ наклоняются внизъ, опрокидывая такимъ образомъ и самые пледы, какъ напримръ у всмъ извстнаго растенія мать-и-мачиха (Tuseilago farfara).
Самое ложе, на которомъ сидятъ плоды сложноцвтныхъ, обыкновенно бываетъ плоско, но когда плоды созрваютъ, оно становится выпуклымъ и тмъ естественно способствуетъ высвобожденію ихъ. Когда ложе это мясисто и углубленные въ него плоды вставлены въ ячейки, то по созрніи оно сохнетъ, съеживается, и, надавливая на плоды, понуждаетъ ихъ выпадать. Если плодъ гладокъ, то выпаданіе его особенно облегчается такимъ выдавливаніемъ, если же онъ снабженъ волосками, то самые эти волоски, высыхая, расправляются, дйствуютъ на подобіе рычаговъ и, упираясь въ края ячеекъ, приподымаютъ плодъ кверху.
Хохолки, внчающіе плоды семи тысячъ пяти сотъ видовъ сложноцвтныхъ, суть не что иное какъ удлинненные и сухощавые зубцы чашечки, приростающей къ плоду. Эти хохолки необыкновенно разнообразны и часто весьма изящны: они состоятъ то изъ множества длинныхъ и нжныхъ перышекъ, то изъ крпкихъ, зубчатыхъ волосковъ, то изъ шелковистыхъ волосковъ, нердко они, еще приподняты на длинныхъ и тонкихъ подставочкахъ. Декандоль замчаетъ, что чмъ плоду трудне высвободиться изъ покрововъ, тмъ боле хохолки приспособлены къ дйствію на нихъ втра.
Если мы прямомъ, что всхъ растеній на земномъ шар 150.000 видовъ, то сложноцвтный съ хохолками составитъ двадцатую часть всего царства, кром того, есть еще много валеріановыхъ и ворсянковыхъ, снабженныхъ такими же хохолками, множество лютиковыхъ и розовыхъ, коихъ плоды одарены длинными, мохнатыми хвостиками, порядочное количество асхлепіадовыхъ и кипрейныхъ съ волосатыми сменами, не говоря уже о тхъ растеніяхъ, коихъ смена или плоды снабжены крылышками.
Мене удобствъ для обсмененія представляютъ растенія съ плодами мясистыми и нераскрывающимися, но Декандоль замчаетъ, что въ обильномъ, часто сочномъ и вкусномъ мяс ихъ, нельзя не видть приманки для животныхъ, которыя такъ много способствуютъ къ обсмененію, тмъ боле что многія изъ сменъ, заключенныхъ въ мясистые плоды, одарены такими крпкими покровами (напримръ косточки персиковъ, абрикосовъ, вишенъ, сливъ и проч.), что могутъ вполн противостоять пищеварительной сил крпчайшаго желудка {Одинъ англійскій ботаникъ разказываетъ, что нкоторые фермеры кормятъ своихъ индекъ плодами боярышника, и размягченныя пищевареніемъ смена, роняемыя этими индйками, потомъ сютъ. Этимъ способомъ фермеры выигрываютъ, противъ обыкновенно-засваемыхъ для изгороди боярышниковъ, цлый годъ. (См. у Лейеля, въ Priiciples of Geology.)}.
Растенія съ сухими, раскрывающимися плодами, имютъ свои особые способы къ обсмененію. Плоды эти заключаютъ по большей части весьма много сменъ, и на первый взглядъ можетъ показаться, что они не совсмъ удобны для обсмененія. Такъ напримръ, маковыя головки раскрываются при верхушк лишь небольшими отверстіями и смена ихъ могутъ выпадать только понемногу, однакоже, именно это обстоятельство мшаетъ излишнему накопленію сменъ въ одномъ мст, притомъ, верхній слой сменъ выспваетъ раньше нижняго и высыпается прежде. Вообще постепенное раскрываніе сухихъ плодовъ опредляетъ и постепенное паданіе сменъ, что совершенно необходимо. Тутъ, какъ и у сложноцвтныхъ, случается, что у растеній, съ плодами, раскрывающимися на верхушк, во время цвтенія стебелекъ стоячій, а по созрніи сменъ нагибается внизъ и высыпаетъ ихъ какъ песокъ изъ чашечки.
Есть еще плоды, одаренные эластичностью. Кто не знаетъ нжнаго и граціознаго растенія не тронь-меня (Impatiens noli tangere), растущаго въ тинистыхъ и сырыхъ мстахъ по всей Европ и Россіи? Когда созрютъ его длинные плодики, то достаточно малйшаго прикосновенія для раскрытія ихъ: створки мгновенно другъ отъ друга отдляются, скручиваются, и разбрасываютъ смена во вс стороны.
Нчто подобное замчается еще въ мясистомъ плод такъ-называемаго бшенаго огурца. Растеніе это, дйствительно сходное съ огурцомъ, растетъ въ южной Россіи, на Кавказ и въ Крыму, оно приноситъ длинные плоды, въ род мохнатыхъ огурцовъ. Сколько разъ мн самому случалось дивиться истинно-бшеному свойству этихъ плодовъ! Пробираясь между различными травами, заглушающими иные закоулки Тифлиса, вдругъ чувствуешь подъ ногами сотрясеніе и ударъ, какъ будто кто пустилъ по ногамъ мелкою дробью, отъ этого ощущенія невольно бросишься въ сторону, думая, что тутъ, по крайней мр, змя, поднявшая своимъ движеніемъ песокъ. Но вмсто того окажется, что это просто низенькій кустъ бшенаго огуречника (Ecbalium Elaterium Rich.), если тронуть такой огурецъ во время сплости, или пожать его, то онъ мгновенно съеживается и вмст съ сокомъ выпускаетъ изъ себя множество сменъ.
Бываютъ также плоды, которые раскрываются и закрываются отъ дйствія сырости или засухи. Въ этомъ отношеніи особенно интересенъ примръ маленькаго растенія, называемаго іерихонскою розой. Растетъ оно въ самыхъ сухихъ пустыняхъ, когда плоды поспютъ, то все растеніе отъ засухи доживается въ клубокъ, подобно нашему перекати-полю, и катятся по степи. Если оно встртитъ на пути лужу, то вскор въ ней размягчается, расправляется, и самые плоды его, лопнувъ, выпускаютъ смена. Точно то же случается съ модами одного степнаго африканскаго растеніи: созрвъ, они отрываются, и втеръ катитъ ихъ по пустын, а смена межу тмъ постепенно высыпаются.
Но особенно любопытны растенія, которыя Декандоль называетъ подземно-плодными (hypocarpeges). У однихъ цвты распускаются на воздух, а по отцвтеніи цвточные стебельки пригибаются къ земл для созрванія плодовъ, у другихъ плодники съ самаго начала нагнуты, или даже взрыты въ землю. Между первыми весьма замчателенъ одинъ видъ клевера (Trifolium eubterraneum): во время цвтенія, стебелекъ, несущій плотную головку цвтовъ, совершенно прямъ и травянистаго свойства, по мр созрванія плодовъ, онъ становится жестче, верхушка его заостряется и превращается въ колючку, а самъ онъ, между тмъ, съ такою силой пригибается къ земл, что вмст съ созрвшими сменами втыкается въ пушистую почву, на которой, обыкновенно, растетъ этотъ клеверъ.
Есть видъ мышинаго горошка (Vicia amphicarpos), который приноситъ два рода цвточныхъ стебельковъ: одни воздушные, другіе подземные, извивающіеся между камнями. Воздушные стебельки приносятъ крупные ярко-окрашенные цвты, подземные же, напротивъ, покрываются блдными и невзрачными цвтами, изъ тхъ и другихъ, по отцвтаніи, выходятъ бобы, но только подземные бобы обыкновенно односменны и мелки, а воздушные длинны и многосеменны. Теперь въ нкоторыхъ мста разводятъ такъ-называемые земляные орхи (Arachie hypogaea): это растеніе также изъ семейства бобовыхъ, и цвты у него двоякаго рода, воздушные и подземные, но воздушные остаются безплодными.
Шлейденъ замчаетъ, что между свойствами сменъ всего загадочне способность ихъ оставаться неизмненными, часто въ теченіи очень долгаго времени. Большая часть сменъ даже не прорастаютъ тотчасъ по созрніи, хотя бы окружены были самыми благопріятными условіями. Это обстоятельство еще тмъ удивительне, что въ сменахъ, достаточно вылежавшихся для прорастанія, незамтно ршительно никакой перемны,— по крайней мр для насъ незамтно.
Многія смена прикрыты такими крпкими покровами, что могутъ, какъ мы уже оказали, оставаться въ желудк птицъ или млекопитающихъ, и не только на короткое время, но и на все время пищеваренія, случается даже, что косточки нкоторыхъ плодовъ, побывавъ внутри животнаго, легче прорастаютъ. Мясистые и вкусные околоплодники именно тмъ и служатъ къ обсмененію, что привлекаютъ животныхъ, которыя ихъ проглатываютъ вмст съ сменами. Это обстоятельство подтверждается тмъ, что мясо крупныхъ плодовъ рдко потребляется на непосредственное питаніе прорастающему смени.
Замчательно противодйствіе сменъ разрушительнымъ силамъ природы: такъ напримръ, зерна колосовыхъ хлбовъ, не измняясь, выдерживаютъ температуру 45 С., при погруженіи на короткое время въ воду, въ парахъ выдерживаютъ они температуру 60 С., а въ сухомъ воздух +75 С., и —50 С. {Grundzge der wistenechaftlichen Botanik, v. M. I. Schleiden, 1850.}. Гершель сялъ смена одной акаціи, выдержавшія температуру 60, при погруженіи ихъ въ воду на двнадцать часовъ {Лейель, ср. с.}.
Смена или зерна, попавшія въ землю на значительную глубину, сохраняются иногда вками, такъ напримръ, въ египетскихъ гробницахъ, найдены вмст съ муміями смена различныхъ хлбовъ, пшеницы, ячменя и даже луковицы. Нкоторыя изъ ячменныхъ сменъ въ Англіи проросли, луковицы, кажется, также дали ростки.
При этомъ не могу не упомянуть о той очевидной связи, которая существуетъ между прорастаніемъ смени и составомъ его. Во всхъ сменахъ есть зазасъ питательныхъ веществъ, а именно: крахмала, масла, растительной слизи и другихъ, преобладаетъ иногда крахмалъ, иногда масло. Вещества эти наполняютъ или ткань, окружающую зародышъ, или такъ-называемые сменодоли — первые листочки зародыша, которые тогда весьма толсты, сравнительно съ самымъ зародышемъ. Когда смя падетъ въ сырую и солнцемъ нагртую землю, то, вопервыхъ, влага начинаетъ мало-по-малу проникать въ ткань съ запасными веществами: они размягчаются и въ, нихъ происходитъ рядъ химическихъ превращеній, которыя назначены не только для приготовленія пищи молодому ростку, но и для отдленія теплоты, всегда развивающейся при какомъ бы то ни было химическомъ процесс. Питательнаго вещества въ сменахъ даже такъ много, что большая часть его разлагается, превращается въ газы, уносимые воздухомъ, и производитъ лишь теплоту, нужную для молодаго ростка.
Обратимся теперь къ нкоторымъ другимъ средствамъ разложенія, они представятъ намъ не меньшее количество гармоническихъ фактовъ нежели смена и плоды.
Извстно, что каждая древесная втвь заканчивается почкой, что въ углу каждаго листка также сидятъ почки. Если разсмотрть строеніе любой изъ этихъ почекъ, то окажется, что она заключаетъ въ себ начало будущихъ листьевъ и стебля, — слдовательно это цлое растеніе въ зачатк, оно только лишено корня, и въ этомъ состоитъ главное различіе почекъ отъ сменъ. Но тмъ не мене кусочекъ втви, отрзанный вмст съ почкой и посаженный въ землю, вырастаетъ новымъ, самобытнымъ деревомъ, слдовательно, почки, также какъ и смена, могутъ служить орудіями размноженія. Мы уже видли, что чмъ растеніе легче подвержено истребленію, тмъ больше средствъ иметъ оно къ размноженію. Въ этомъ отношеніи, поч-‘ кн играютъ важную роль, но главнйше служатъ он къ развтвленію, безъ нихъ растеніе не могло бы приносить новыхъ втвей съ листьями, слдовательно не могло бы и жить. Первый изъ гармоническихъ фактовъ, представляемыхъ намъ почками, заключается въ томъ, что он, подобно сменамъ въ странахъ съ холодными зимами или періодическою засухой, впадаютъ въ летаргію, и остаются недвижными до весенняго солнца, или до начала дождей. Другой гармоническій фактъ состоитъ въ томъ, что въ холодныхъ странахъ почки снабжены на зиму прикрывающими чешуйками, эти чешуйки не что иное какъ первые, наружные листики почки. Если внимательно разсмотрть напримръ березовую почку, то легко замтить, что снаружи она покрыта смолой, и что ея чешуйки также пропитаны этимъ веществомъ. Смола есть врное средство для предохраненія нжныхъ почекъ и отъ холода, и отъ сырости, и въ этомъ случа именно служитъ для того. На почкахъ нкоторыхъ другихъ многолтнихъ растеній, чешуи, со внутренней стороны, снабжены волосками или густымъ пушкомъ, это также для предохраненія отъ сырости и холода. Напротивъ того, почки однолтнихъ растеній, никогда не имютъ предохранительныхъ чешуекъ, равно какъ и растенія теплыхъ странъ.
У многихъ многолтнихъ травъ, почки, назначенныя для продолженія жизни растенія на слдующій годъ, часто весьма глубоко скрыты въ земл, и тамъ, подъ толстымъ, предохранительнымъ слоемъ почвы, не допускающимъ излишняго дйствія холода или жара, ждутъ благопріятнаго момента — весны или дождей,— чтобы начать снова жизненную свою дятельность. Замчательно, что растенія, снабженныя такими подземными почками, часто весьма утолщенными и полными питательныхъ веществъ, рдко приносятъ смена, или же производятъ ихъ въ маломъ количеств, размножаясь почти исключительно утолщенными подземными почками. Таковы, напримръ, многіе изъ лютиковъ или жабниковъ {Одинъ изъ самыхъ обыкновенныхъ лютиковъ, называемый у насъ жабникомъ (Ranunculus Ficaria), приноситъ утолщенныя почки въ неимоврномъ количеств, и на стебл, и подъ землею. Эти почки имютъ видъ продолговатыхъ шишечекъ, весьма легко отпадаютъ отъ растенія и высыхаютъ, до перваго дождя. Мстами ихъ принимали за хлбныя зерна и думали, что они падаютъ на землю въ вид дождя: отсюда происходитъ поврье о хлбныхъ дождяхъ.}, всмъ извстные своими ярко-желтыми, глянцовитыми цвтами. Но еще замчательне то, что если такое растеніе случайно засется на мст неблагопріятномъ для развитія подземныхъ почекъ, то начинаетъ приносить весьма обильные плоды и смена, замняя потерю одного средства къ размноженію другимъ.
Зная теперь въ главныхъ чертахъ разнородныя приспособленія растеній къ окружающимъ явленіямъ, съ цлію размножиться, постараемся уловить на дл гармонію этихъ средствъ съ различными силами природы.
Втеръ и воды, жизнь животныхъ и человка,— вотъ главныя силы, способствующія къ обсмененію растеній, именно съ этими-то силами и гармонируютъ наиболе средства ихъ къ размноженію.
Самый незначительный втеръ можетъ приподнять и унесть легкія смена, но случается, что втры, проходящіе до 40 миль въ часъ, дуютъ по нскольку дней сряду, способные уносить крупный песокъ, а сильные ураганы несутся съ быстротою 56 и даже 90 миль въ часъ. Когда такой ураганъ подымается въ тропическихъ лсахъ, то самыя гигантскія деревья стонутъ и потрясаются, втви ихъ, изъ коихъ каждая равняется нашимъ старымъ липамъ или березамъ, сшибаются между собою, и лсъ наполняется оглушительнымъ гуломъ. Самые крупные и тяжелые плоды разшибаются въ дребезги, цвты и листья носятся въ воздух роями. Буссенго видлъ однажды смена, взнесенныя втромъ на высоту 5400 футовъ {Слдовательно, такой втеръ можетъ перебрасывать смена черезъ горные хребты, подобные Уральскому, Карпатскому и др., тмъ боле что если вершины хребтовъ и подымаются иногда несравненно выше 5400 футовъ, то общая высота горныхъ цпей весьма часто не превосходитъ этой мры.}. Посл этого, какъ же втрамъ не разносить на огромныя разстоянія, напримръ, такихъ мелкихъ крупинокъ или споръ, которыя замняютъ смена у водорослей, грибовъ, мховъ, лишайниковъ и папоротниковъ? Крупины эти часто микроскопически-мелки, и должно предполагать, что он постоянно носятся въ воздух. И точно, растенія, снабженныя вмсто сменъ крупными (спорами), гораздо боле распространены на земл нежели сменныя.
Мы уже имли случай говорить о летучихъ плодахъ и сменахъ. Кто не видлъ въ конц лта, или осенью, полета плодовъ одуванчика или волчца, подолгу плавающихъ въ воздух съ помощію хохолковъ своихъ? Въ Россіи всюду водится и всмъ извстенъ кипрей иванъ-чай, эта высокая трава, приносящая длинные султаны лиловато-розовыхъ цвтовъ и дающая такъ-называемый капорскій чай, который подмшиваютъ въ настоящій. Иванъ-чай приноситъ плоды, наполненные легкими смечками, съ длинными, шелковистыми волосками. Такіе же шелковистые придатки бываютъ у разныхъ ласточниковъ, между которыми въ послднее время сталъ особенно знаменитъ сирійскій, изъ волосковъ котораго пробуютъ добывать хлопокъ. Итакъ, очевидно, втеръ есть одно изъ самыхъ могучихъ средствъ для перенесенія сменъ, если не черезъ моря и проливы, то, по крайней мр, черезъ весьма далекія пространства на материк.
Текучія воды не мене втра могутъ распространять смена, въ этомъ отношеніи, особенно важны рки и береговыя морскія теченія. До сихъ поръ еще не изслдовано, долго лі разныя смена могутъ сохраняться въ вод, однако нкоторые факты показываютъ, что есть смена, прорастающія даже посл многолтняго вымачиванія. Такъ Дюро-де-Ламаль имлъ случай убдиться, что смена березы и горчицы, двадцать лтъ бывшія въ вод, не потеряли способности прорастать. Извстно, что могучее морское теченіе, называемое Гольфстримъ, которое начинается въ Мексиканскомъ залив и доходитъ до береговъ Норвегіи, ежегодно прибиваетъ къ норвежскимъ берегамъ плоды и смена тропическихъ растеній. Линней говоритъ, что нкоторыя изъ этихъ сменъ прорастаютъ: слдовательно, имъ не повредила вымочка даже и въ соленой вод. Такая способность многихъ сменъ и плодовъ противостоять дйствію воды также должна быть занесена въ число гармоническихъ фактовъ природы. Плоды, падающіе въ воду, увлекаются береговыми теченіями моря, или рками, и разносятся такимъ образомъ на далекія разстоянія. Прибрежныя ‘лоры всего лучше доказываютъ существованіе подобнаго обсмененія. Такъ напримръ, растенія, составляющія такъ-называемую флору Средиземнаго моря и растущія по берегамъ его, уже не встрчаются на нкоторомъ отдаленіи отъ береговъ, но за то попадаются не только по европейскому и азіатскому, но и по африканскому прибрежью Средиземнаго моря, даже берега Босфора и Чернаго моря покрыты многими изъ тхъ растеній, которыя составляютъ средиземную флору. Тугъ совершенно очевидно разнесеніе плодовъ и сменъ по берегу морскимъ теченіемъ.
Обсмененію растеній способствуютъ не только такіе общіе и очевидные дятели, каковы втеръ и вода, но и другіе, несравненно боле сокровенные, они всего лучше показываютъ, до чего простирается гармоническая связь между явленіями природы. Къ числу такихъ дятелей должно отнесть между прочимъ пловучіе острова и льды. Огромныя рки, какъ напримръ: Амазонская, Миссиссипи, Гангъ, постоянно несутъ плоты, состоящіе изъ деревьевъ, подмытыхъ ихъ водами или вырванныхъ ураганами. Плоты эти движутся впередъ вмст съ иломъ, съ большимъ количествомъ земли, и нердко покрываются растеніями. Они медленно спускаются по теченію, останавливаются у береговъ, отъ которыхъ отрываютъ новую землю, и опять продолжаютъ плыть, на нихъ часто попадаютъ животныя самыхъ разнообразныхъ породъ, травоядныя и хищныя, неосторожно ступившія на эту шаткую почву и не могшія уже боле ее покинуть. Тутъ же есть всегда несчетное количество всевозможныхъ сменъ, переносимыхъ такимъ образомъ за тысячи верстъ, подобные пловучіе острова встрчались путешественникамъ даже въ открытомъ мор.
При берегахъ нкоторыхъ сверныхъ материковъ накопляются массы льдовъ, покрывающіяся наносною землею, которая содержитъ множество сменъ. Весною такіе льды отторгаются отъ береговъ, уходятъ очень далеко въ море, вмст съ покрывшею ихъ землей и сменами (мореплаватели видали ихъ иногда подъ широтами довольно южными), и прибиваясь наконецъ къ какимъ-нибудь чуждымъ берегамъ, приносятъ туда новыя растенія далекихъ странъ.
Мы уже видли, что строеніе сменъ и плодовъ, во многихъ отношеніяхъ, способствуетъ перенесенію ихъ на дальнія разстоянія. Кто не знаетъ, напримръ, мелкихъ плодовъ репейника или кошекъ (Bidens cernua и другіе виды), снабженныхъ короткими, но необычайно цпкими зубчиками и щетинками? Такихъ цпкихъ плодовъ чрезвычайно много, не мало также сменъ и плодовъ липкихъ.!
Въ южной и умренной Россіи, а также во всей Европ, встрчается растеніе, называемое это кустикъ, растущій чужеядно на старыхъ грушевыхъ, яблочныхъ, грабовыхъ и другихъ деревьяхъ, онъ черпаетъ свою пищу, уже готовою, изъ другихъ растеній. Исключительность мстопребываніи, повидимому, мшаетъ распространенію омелы, но она приноситъ блыя ягоды, наполненныя очень липкимъ и густымъ сокомъ. Отпадая, ягода липнетъ на ближайшемъ суку, заключенныя въ ней смена проростаютъ и пускаютъ корни въ кору и древесину сучка. Многія птицы съ жадностью дятъ омелу: двигаясь между кустовъ ея, обильно покрытыхъ ягодами, птицы облпляются ими, и потомъ, отлетая, конечно роняютъ на другія деревья, или же долго носятъ эти ягоды на себ (сокъ омелы до того липокъ, что его употребляютъ именно для ловли мелкихъ птицъ, намазывая имъ сучья деревьевъ, на которыя он садятся). Переселяясь на зиму въ отдаленную страну, птица переноситъ на себ нердко ягоды омелы, и такимъ образомъ засваетъ это чужеядное растеніе въ иныхъ краяхъ. Намъ извстно, что смена многихъ растеній вовсе не перевариваются въ желудкахъ птицъ и млекопитающихъ, а между тмъ, мы знаемъ какъ много животныхъ, кормящихся почти исключительно ягодами, зернами и т. д. Перелетныя птицы роняютъ смена на пути своемъ, и этимъ страннымъ способомъ весьма способствуютъ къ обсмененію, т же птицы на перьяхъ уносятъ большое количество цпкихъ и липкихъ плодовъ, и уносятъ ихъ еще дальше. Скажемъ наконецъ, что цпкость плодовъ опредляетъ врнйшимъ образомъ распространеніе растеній, ибо точныя разысканія Декандоля показали, что даже растенія съ хохлатыми плодами несравненно мене распространены нежели цпкія. Въ этомъ отношеніи очень любопытна связь обсмененія не только съ перелетомъ птицъ, но и съ передвиженіями млекопитающихъ и даже самого человка.
Большія стада дикихъ ословъ (кулановъ), пасущіяся лтомъ въ степяхъ при-аральскихъ, передвигаются на зиму къ сверной Индіи и къ Персіи, многочисленныя антилопы съ быстротой втра бороздятъ равнины внутренней Африки, мускусовый быкъ даже по льду перебирается съ материка сверной Америки на островъ Мельвяль, чтобы воспользоваться кратковременнымъ лтомъ этого острова, и вс эти животныя, равно какъ и хищныя, обыкновенно слдующія за стадами травоядныхъ, уносятъ на себ съ мста на мсто бездну цпкихъ сменъ и плодовъ, разнося ихъ на далекія разстоянія. Можно сказать, что почти ни одно движеніе въ мір земныхъ животныхъ не обходится безъ перенесенія того или другаго смени, на большее или меньшее разстояніе. Охотятся ли левъ или тигръ, волкъ или лисица, за быстрою антилопой или зайцемъ, робкія травоядныя устремляются безъ разбора сквозь чащу кустовъ и травъ, потрясаютъ сплые плоды, осыпающіе ихъ своими мелкими смечками, задваютъ направо и налво, и уносятъ въ рук своемъ цлыя коллекціи зародышей самыхъ разнородныхъ растеній. Но положимъ, что охота кончена, и царь зврей, наложивъ широкую лапу на издыхающую антилопу, начинаетъ завтракать. Отъ этой трапезы остаются кости да растерзанные клочки шкуры, и опять-таки смена, еще не успвшія перевариться въ желудк съденнаго животнаго, и вотъ, он снова появляются на свтъ Божій, быть-можетъ, за нсколько десятковъ верстъ отъ того мста, гд выросли и созрли.
Многіе мелкіе грызуны, какъ напримръ сурки, суслики, байбаки, слпыши и т. д., накопляютъ на зиму запасы зеренъ, сохраняя ихъ въ сухихъ и глубокихъ норкахъ, сколько такихъ зврковъ погибаютъ отъ когтей всевозможныхъ коршуновъ, ястребковъ и другихъ хищныхъ птицъ! Запасы ихъ остаются нетронутыми, и могутъ храниться въ норкахъ неопредленное число лтъ, пока плугъ пахаря или весенній потокъ не вынесетъ ихъ на поверхность земли, и тутъ смена снова начинаютъ проростать.
Впрочемъ, даже самое незначительное и обыкновенное движеніе животнаго можетъ сопровождаться переселеніемъ десятковъ или сотенъ растеній: лежитъ, напримръ, въ трав олень или серна, шерсть ея тотчасъ наполняется сменами окружной травы, но приближается врагъ, и легкій зврь, вскакивая, уноситъ на себ и плоды, и смена.
Альфредъ Декандоль разказываетъ, что около Монпелье есть луговина, назначенная для промывки иностранныхъ шерстей, на этой луговин онъ почти ежегодно находилъ растенія, вовсе несвойственныя Франціи. Очевидно, они завезены сюда въ шерстяхъ, будучи подобраны животными еще при жизни ихъ. Между этими растеніями Декандолю встрчались бессарабскія, сирійскія и сверно:африканскія.
Послдній примръ уже доказываетъ связь обсмененія съ дятельностію человка. Какъ бы ни была сложна эта дятельность, естествоиспытатель долженъ разсматривать ее наравн съ прочими естественными явленіями: въ общей экономіи природы, она проявляется въ числ прочихъ силъ ея. Однакоже, по любопытнымъ изслдованіямъ Декандоля Младшаго, дятельность эта несравненно боле всхъ остальныхъ способствуетъ къ обсмененію растеній, и распространенію ихъ въ самыхъ отдаленныхъ странахъ.
Человкъ всего боле содйствуетъ такому распространенію сознательнымъ перенесеніемъ культурныхъ растеній изъ одной страны въ другую. Такъ напримръ, въ Америку, со времени ея открытія, перевезены вс европейскіе хлба и многія плодовыя деревья, точно также, наоборотъ, картофель, кукуруза и многія другія, дотол вовсе въ Европ неизвстныя, перевезены къ намъ изъ Америки, и очень быстро распространились по Европ. Въ Америк же, съ открытія ея Европейцами, появилась цлая флора совершенно новыхъ культурныхъ растеній. Въ дл распространенія растеній, Декандоль особую важности придаетъ ботаническимъ садамъ. Одно американское растеніе {Erygeron canadense.}, случайно приставшее къ чучел птицы, было привезено въ Парижъ, и тамъ посяно въ Ботаническомъ саду. ‘Прошло съ тхъ поръ не боле ста лтъ, говоритъ Линней, и растеніе это распространилось уже во Франціи, на Британскихъ островахъ, въ Италіи, Сициліи, Голландіи и Германіи.’ Можемъ прибавить, что теперь оно не мене расплодилось по всей Россіи, даже на Кавказ и въ Сибири, вплоть до Алтайскихъ горъ.
Такое распространеніе растеній изъ садовъ вообще, и ботаническихъ въ особенности, повторяется безпрестанно. Изъ огромнаго числа воздлываемыхъ въ садахъ растеній, сознательно пересылаемыхъ изъ одной мстности въ другія, нтъ сомннія, многія найдутъ для себя благопріятныя условіи на вол, и навсегда поселятся въ стран. Любопытенъ примръ, приводимый Декандолемъ, объ одномъ красивомъ папоротник {Diksonia.}. Растетъ онъ только на остров Св. Елены, да въ лондонскомъ ботаническомъ саду. Со времени введенія козъ на островъ Св. Елены, папоротникъ видимо сталъ исчезать тамъ, и по всей вроятности скоро вовсе исчезнетъ, останется онъ только въ лондонскомъ саду. Но такъ какъ Англичане имютъ такіе сады повсюду (напримръ въ Калькутт, на остров Тринидад, въ устьяхъ Ориноко), то не мудрено, что рдкій папоротникъ, перевезенный въ одну изъ этихъ мстностей, найдетъ тамъ для себя благопріятныя условія, и одичаетъ, сначала въ окрестностяхъ, а тамъ перейдетъ и на материкъ.
Смена и плоды прицпляются къ товарнымъ тюкамъ, случайно перевозятся съ корабельнымъ грузомъ, особенно же съ различными сырыми растительными матеріалами, которые торговля безпрестанно переноситъ съ одного берега Атлантики на другой. Со времени открытія Америки, по изслдованіямъ Декандоля, въ Европ появилось до 64 видовъ растеній, не считая полезныхъ, въ Америку же, именно въ Канаду и Соединенные Штаты, перевезено 184 вида, изъ числа коихъ 172 изъ одной Европы. Между послдними перевезены въ Америку крапива и подорожникъ, который у сверо-американскихъ дикарей называется даже ногою блокожаго и распространился въ Новой Англіи, по свидтельству одного стариннаго ботаника, со времени перевоза туда скота Европейцами.
Несмотря на краткость свею, представленный нами обзоръ средствъ, коими одарены отъ природы растенія, показываетъ однакоже, до какой подробности орудія размноженія гармонируютъ съ окружающею природой, до чего они соотвтствуютъ ближайшей своей цли, мы полагаемъ, что нтъ ни одного волоска, ни одной черточки на малйшей крупинк гриба или на мельчайшемъ плодик какого-нибудь растенія, которые не соотвтствовали бы общей цли, окружающей сред, не гармонировали бы съ цлостью природы и съ каждымъ изъ ея частныхъ явленій. И чмъ дальше будемъ углубляться въ явленія природы, тмъ удивительне, подробне и ясне будетъ намъ представляться эта гармоническая связь.
Перейдемъ теперь къ царству животныхъ, досмотримъ и на ихъ способы размноженія, съ точки зрнія той же соотвтственности, связи съ цлью и съ окружающею природой.
Если сравнимъ животныхъ съ растеніями’ касательно ихъ средствъ къ размноженію’ то прежде всего бросится намъ въ глаза слдующее обстоятельство: животныя’ вообще говоря, пользуются несравненно меньшимъ числомъ средствъ къ размноженію нежели растенія. Это правило, которое столь очевидно, что даже не требуетъ фактическаго подтвержденія, приводитъ насъ къ другому, не мене очевидному, а именно: не одни только растенія, но и вообще живыя существа тхъ обильне надлены средствами къ размноженію, чмъ они легче подвержены истребленію. Это опять-таки очевидно, потому что животныя, будучи одарены движеніемъ и понятливостію, уже тмъ самымъ несравненно легче растеній способны избгать всякихъ неблагопріятныхъ условій. Съ другой стороны, если ограничиться разсмотрніемъ одного животнаго царства, то окажется, что чмъ выше интеллектуальныя способности животнаго, тмъ затруднительне его размноженіе. Всмотримся поближе въ факты, подтверждающіе это правило.
Мельчайшія изъ животныхъ, микроскопическія инфузоріи, по размноженію своему весьма сходны съ растеніями. Он также могутъ длиться на части, давать отпрыски, и дробленіе ихъ происходитъ такъ быстро, что вода, содержавшая въ начал лишь нсколько штукъ такихъ инфузорій, чрезъ двое или трое сутокъ заключаетъ въ каждой капл своей десятки и сотни этихъ существъ. Подобно растительнымъ зачаткамъ водорослей, инфузоріи на зиму или на время засухи покрываются плотными пленочками, впадаютъ въ летаргію и въ такомъ вид могутъ переноситься на весьма далекія разстоянія, пассатные втры не рдко переносятъ ихъ съ одного берега океана на другой.
‘Моряки разказываютъ, говоритъ знаменитый капитанъ Мори {См. его Физическую географію, на англійскомъ, французскомъ или нмецкомъ язык. На русскій, къ сожалнію, сочиненіе это еще не переведено.}, о багровыхъ туманахъ, встрчавшихся имъ особенно близь острововъ Зеленаго мыса. Въ другихъ мстахъ, на мор, падаютъ пыльные дожди, въ Средиземномъ мор, ихъ называютъ дождями сирокко или африканскими, ибо они всегда сопровождаются втромъ, дующимъ изъ Африки. Цвтъ этихъ дождей кирпично-красный или киноварный, они падаютъ въ такомъ обиліи, что покрываютъ собою корабельныя снасти и все это отъ береговъ во ста и боле миляхъ.’ Эта красная пыль дала возможность Мори опредлить направленіе пассатныхъ втровъ. ‘Еслибы, продолжаетъ этотъ ученый, можно было задержать на пути частицу втра и наложить на него значокъ, такъ чтобы въ разныхъ мстахъ можно было узнавать его, то мы бы имли лучшій способъ изучить направленіе пассатовъ. Но такого значка, кажется, положить на втеръ невозможно, иначе какой угодно скептикъ сдался бы на очевидность. Однакоже то, что съ перваго взгляда казалось невозможнымъ, было совершено: съ помощію микроскопа, Эреи бергъ установилъ положительно, что воздухъ, приносимый на экваторъ югозападными пассатами, переходитъ въ сверное полушаріе. Сирокко, вмст съ африканскимъ дождемъ, принесъ ему значки, наложенные на втр въ южномъ полушаріи, а нжный снарядъ, микроскопъ, далъ возможность разобрать эти значки, прочесть то, что на нихъ начертано, также легко, какъ еслибъ оно было начертано на дерев. Наблюдая пассатную пыль подъ микроскопомъ, нашли, что она состоитъ изъ инфузорій, но живущихъ не въ Африк, а въ южной Америк. Эренбергъ нашелъ т же американскія Формы въ пассатной пыли, собранной у острововъ Зеленаго мыса, въ Мальт, Гену, Ліон и въ Тирол.’
Изъ остальныхъ животныхъ, подверженныхъ по мелкости своей, нжности тканей и медленности движеній, легчайшему истребленію, большая часть полиповъ, медузъ и червей размножаются не только яйцами, но также дленіемъ или отпрысками. Ежевики, размножающіеся только яйцами, также какъ моллюски, наскомыя и т. д., защищены уже несравненно лучше. Но обратимся теперь къ животнымъ позвоночнымъ, какъ-то рыбамъ, земноводнымъ, птицамъ и млекопитающимъ, потому что они безъ сомннія боле знакомы нашимъ читателямъ. Вс названныя животныя подтверждаютъ то же правило. Первые три класса несутъ яйца, и всего обильне рыбы, то-есть именно т, которыя по мелкости своей и беззащитности наиболе подвержены истребленію. Извстно напримръ, въ какомъ количеств истребляются сельди, не только человкомъ, но и разными другими животными, а между тмъ рыбка эта до того плодородна, что еслибы во всхъ моряхъ осталась только одна-единая икряная селедка, и можно бы было наврное гарантировать сохраненіе ея потомства, то въ нсколько лтъ потомство это наполнило бы собою вс моря земнаго шара, отъ поверхности водъ до самаго дна.
Не такъ плодородны крупный и хищные рыбы, еще мене плодородны пресмыкающіяся, покрытыя чешуями, тогда какъ невинныя лягушки несутъ яйца въ огромномъ количеств.
Между птицами, всхъ мене плодородны опять-таки большія, хищныя, а боле всхъ беззащитныя куры и пташки.
Мелкія травоядныя, млекопитающія, напримръ грызуны, приносятъ помногу дтенышей, и еще по нскольку разъ въ годъ, тогда какъ крупныя производятъ по одному, много что по два, и носятъ ихъ долго.
Наконецъ, человкъ, млекопитающее самое беззащитное по тлу, производитъ обыкновенно по одному только ребенку, котораго женщина носитъ сравнительно весьма долго, родитъ съ трудомъ, и нтъ на свт существа боле нжнаго и хлипкаго чмъ новорожденное дитя человка.
Этотъ бглый обзоръ можетъ, кажется, подтвердить высказанныя нами положенія, или по крайней мр навесть читателей на рядъ явленій, служащихъ къ подтвержденію ихъ.
Приспособленія средствъ размноженія животныхъ къ условіямъ окружающей природы не такъ многочисленны, какъ въ царств растеній. Это естественно объясняется тмъ, что животныя одарены движеніемъ и смышленостью, которыя замняютъ имъ вс физическія средства, способствующія къ сохраненію и распространенію зародышей. Такъ, человкъ, будучи по строенію тла беззащитнйшимъ изъ существъ, тмъ не мене населилъ собою всю поверхность земную, и никто вроятно ни на минуту не усомнится, что причиною такого распространенія рода человческаго надо считать его разумъ.
Предлы нашей статьи не дозволяютъ намъ указывать здсь на вс проявленія смышлености животныхъ, касательно огражденія и сохраненія ихъ зародышей и дтенышей, для этого понадобилась бы особая книга, да и многое въ этомъ отношеніи весьма извстно каждому изъ нашихъ читателей. Скажемъ еще, что распространеніе животныхъ по земной поверхности лишь въ рдкихъ случаяхъ совершается зародышами, тутъ нтъ, собственно говоря, явленія, соотвтствующаго обсмененію растеній: распространеніе животныхъ относится къ другому ряду гармоническихъ явленій, а именно къ связи процессовъ питанія живыхъ существъ съ окружающею природой, главнйше способствующихъ къ сохраненію каждаго отдльнаго существа. На эту-то часть жизни организмовъ, начиная опять съ растеній, обратимъ мы теперь свое вниманіе.
Въ простйшихъ растеніяхъ вс части одинаково служатъ да питанія, въ боле-сложныхъ, напротивъ, есть части, боле другихъ занятыя различными фазисами питанія: корень служитъ преимущественно для вытягиванія жидкой пищи изъ почвы, листья всего боле для втягиванія воздушной пищи и для испаренія, стебли, также съ листьями, перерабатываютъ привитую пищу.
Связь между органами питанія растеній и ближайшею цлію послднихъ, также какъ съ общими явленіями природы, далеко не такъ очевидна, какъ въ царств животныхъ. Вс растенія питаются веществами жидкими и газообразными, никакъ не твердыми, притомъ же они неподвижны, лишены чувства и смышлености, слдовательно не могутъ и выбирать себ пищи. Поэтому дятельность растительныхъ орудій питанія скрыта отъ глазъ человка, не углубляющагося въ причины и сущность вещей. Если же поглубже вникнуть въ дло, то окажется, что искомая нами связь до крайности очевидна.
Принятіе пищи, движеніе ея по растенію и самая переработка совершаются по тмъ общимъ физическимъ законамъ, которые царствуютъ во всей природ, и вс части растенія устроены именно такъ, чтобъ общія физическія силы наилучшимъ образомъ могли прилагаться къ спеціяльной цли питанія и неразрывнаго съ нимъ возрастанія растеній. Для примра вникнемъ въ принятіе жидкой пищи и движеніе ея по растеніямъ.
Растеніе есть существо, прикрпленное къ почв: отсюда, и только отсюда, уже возникаетъ для него необходимость питаться жидкими или газообразными веществами. Если предположимъ противное, то что выйдетъ? Вопервыхъ, растенія должны были бы имть рты, вовторыхъ твердое вещество должно бы постоянно придвигаться къ этимъ ртамъ, а иначе растенія были бы поставлены въ необходимость пользоваться произвольнымъ движеніемъ, то-есть превратиться въ животныхъ… Словомъ, выходитъ цлый рядъ нелпостей. Разсуждаемъ дале. Питаясь жидкою пищей, растеніе можетъ не имть пищеварительныхъ пустотъ, подобныхъ кишечному каналу съ желудкомъ и пр. Если предположимъ противное, то-есть присутствіе желудка и кишекъ, то выйдетъ, что для принятія жидкостей растенія опять должны имть рты идя какіе-нибудь насосы, или же пользоваться произвольнымъ движеніемъ,— иначе какъ же они будутъ вливать въ себя воду? Слдовательно, мы снова впадаемъ въ ту же нелпость.
Вс тла въ природ одарены проницаемостію. Золотой шарикъ, наполненный ртутью, пропускаетъ ее сквозь свои незамтныя поры, при сильномъ давленіи, въ вид тончавшей росы. Явленія проницаемости плоскихъ тлъ и поднятіе жидкостей чрезъ тончайшія волосныя трубочки, суть только варіанты общаго свойства проницаемости матеріи. Если комъ сухаго песку или земли нижнею частію погрузить въ воду, то вода подымается по тончайшимъ промежуткамъ, между частицами песка или земли, до самой верхушки комка. Если взять напримръ сухой кусокъ пузыря и погрузить его однимъ концомъ въ воду, то онъ вскор весь намокнетъ, даже и въ той части, которая не погружена въ воду.
На проницаемости матеріи основано питаніе растеній: оно уподобляются губкамъ, нижними частями погруженнымъ въ году или въ сырую землю, и состоятъ изъ безчисленнаго множества микроскопическихъ пузырьковъ, коихъ плева, при неимоврной тонкости своей, быстро пропускаетъ жидкости. Вникая дале въ занимающее насъ явленіе, находимъ, что и самое движеніе растительныхъ соковъ происходитъ на основаніи той же проницаемости, на подобіе движенія воды отъ нижней части губки къ верхней. Но, также какъ и въ губк, проникнувъ во вс поры, растенія, сокъ долженъ бы остановиться, онъ и остановился бы, если бы вода не испарялась постоянно на поверхности листьевъ и на молодыхъ частяхъ растенія. Итакъ, становится очевидно, что одна неподвижность растенія опредляетъ образъ его питанія, то-есть принятіе жидкой пищи, испареніе и движеніе ея, и наконецъ самое построеніе растенія изъ мельчайшихъ тонкостнныхъ пузырьковъ.
Ограничимся этою, столь очевидною, связью питанія растеній и строенія органовъ, служащихъ для него, съ физическими силами окружающей природы, ибо достаточно этого, чтобы показать читателю существованіе гармоніи въ ряду орудій питанія растеній. Обратимся теперь къ животнымъ, у которыхъ еще многочисленне гармоническія явленія въ орудіяхъ и процессахъ питанія.
Отсутствіе произвольнаго движенія опредляетъ питаніе черезъ всасываніе, противное свойство опредляетъ питаніе твердыми веществами, гром жидкихъ и газообразныхъ. Поэтому, почти вс животныя одарены пищеварительными пустотами и ртами. Съ другой стороны, твердая пища, по форм своей, несравненно разнообразне нежели газообразная и жидкая: отсюда безконечный рядъ приспособленій формъ, не только орудій пищепринятія и пищеваренія животныхъ, но и вообще всхъ частей его тла.
Связь между разными частями животнаго я его пищею до того очевидна, что всякому бросается въ глаза, но вмст съ тмъ проявленія этой гармонической связи такъ многочисленны, что для указанія ихъ потребовалось бы слишкомъ много времени и мста, а потому постараемся лишь выбрать нсколько разительныхъ примровъ изъ отдла млекопитающихъ, какъ наиболе знакомыхъ каждому.
Орудія пищепринятія суть здсь челюсти и зубы, связь между ними и пищей животнаго такъ велика, что, какъ извстно, Георгъ Кювье, а вслдъ за нимъ и вс анатомы, по одному зубу воспроизводятъ вс формы животнаго. Относительно челюстей вообще можно сказать, что чмъ животное кровожадне, тмъ челюсти его короче и сильне. Ножницы съ длинными лезвеями слабе короткихъ, такъ точно и Челюсти, дйствующія совершенно на подобіе ножницъ. Поэтому напримръ у гіенъ, которыя жадне всхъ хищныхъ и въ дребезги разбиваютъ зубами самыя крпкія кости, челюсти чрезвычайно коротки. Между собаками тоже замчается у бульдоговъ, за то гіены и бульдоги хватаютъ добычу съ такою силой, что нтъ возможности вырвать ее у нихъ. Вмст съ короткостью челюсти естественно соединяется малочисленность зубовъ, и точно, у гіенъ зубовъ даже мене нежели у собакъ, волковъ, лисицъ и другихъ кровожадныхъ.
Еще короче челюсти и еще мене зубовъ у рода кошекъ, куда относятся львы, тигры, пантеры, ягуары и пр. Эти животныя представляютъ чистйшій типъ кровожадныхъ хищниковъ, особенно характерны у нихъ зубы, названные у Кювье хищническими (carnassiè,res). Это зубы коренные, которыхъ вверху и внизу по два: верхніе имютъ видъ острыхъ и крпкихъ треугольниковъ, обращенныхъ остріями внизъ, нижніе же представляются двойными треугольниками, такъ что при замыканіи челюстей верхнія приходятся между двумя концами нижнихъ. Эти зубы, при основаніи толстые и сведенные къ краямъ острыми долотами, ржутъ мясо какъ бритвы, и безъ особаго усилія дробятъ самыя кости. Прибавьте къ этому такіе же острые жевательные зубы, по два сверху и снизу, съ каждой стороны, дв пары огромныхъ клыковъ {Зубы у человка и вообще у млекопитающихъ бываютъ трехъ родовъ: рзцы, клыки и коренные. Рзцы занимаютъ переднюю часть обихъ челюстей, у большей части животныхъ они служатъ для хватанія и отдленія куска пищи. Клыки занимаютъ передніе углы челюстей и, смотря по величин своей и крпости, служатъ или для передача пищи на коренные, или за задержаніе и умерщвленіе живой добычи Коренные зубы занимаютъ остальные края челюстей и представляютъ у разныхъ животныхъ наибольшее разнообразіе поверхностей, ибо они-то именно и соображаются съ пищей.}, вооружающихъ челюсти на переднихъ углахъ, и будете имть понятіе о наступательныхъ орудіяхъ льва, тигра и всхъ другихъ кошекъ, орудія эти, очевидно, какъ нельзя лучше приспособлены къ образу жизни этихъ животныхъ.
Теперь посмотримъ на зубы травоядныхъ. У многихъ вовсе нтъ клыковъ, этихъ орудій хватанія и разрыванія живой добычи. У всхъ вообще двукопытныхъ (напримръ у быковъ, барановъ) спереди, въ верхней челюсти, вмсто зубовъ есть жесткій и упругій валекъ. Животное прижимаетъ къ нему траву нижними, плоскими зубами, и такимъ образомъ очень удобно срываетъ ее, коренные зубы, въ вид многоугольныхъ столбиковъ, плотно другъ къ другу прижатыхъ, образуютъ широкую и отличнйшую жевательную поверхность, лучше всякаго жернова. Для этого каждый зубъ состоитъ изъ пластинокъ различной плотности и крпости, пластинки боле мягкія естественно стираются скоре твердыхъ, и отъ этого жевательная поверхность сохраняетъ постоянную неровность. Подробное изученіе этихъ неровностей, имющихъ у разныхъ животныхъ различныя формы, показываетъ, что они приспособлены не только къ растительной пищ вообще, но даже къ свойству именно тхъ частей растеній, которыми животное преимущественно питается.
Мелкія травоядныя, питающіяся древесною корой или крпкими зернами, снабжены еще особаго рода передними зубами, удивительно приспособленными къ предварительному измельченію пищи. У блокъ, байбаковъ, зайцевъ {За этими четырьмя главными зубами, у зайцевъ есть еще по одному небольшому зубу, такъ что передніе у нихъ въ два ряда.} и вообще у грызуновъ, въ каждой челюсти спереди есть по два зуба (рзца), которые имютъ видъ кривыхъ долотъ, обращенныхъ выпуклостями кнаружи. Эти долота только спереди одты весьма крпкимъ веществомъ (эмалью), и чрезвычайно остры. Животное, остріями этихъ рзцовъ, захватываетъ самую твердую кору, орхъ или зерно, и скоблитъ пищу, весьма быстро отдляя мельчайшія крошки. Отъ этого грызенія зубы постоянно стираются вкось, я вмсто того чтобы тупиться, напротивъ заостряются постоянно, ибо передняя, твердая пластинка стирается несравненно медленне остальной части зуба. Для того же, чтобы эубъ не могъ истереться совершенно, онъ иметъ свойство подростать снизу въ продолженіе всей жизни зврка.
Если зубы животныхъ до такихъ подробностей приспособлены къ ихъ пищ, то и остальные органы питанія устроены не хуже. Чмъ пища мене питательна и трудне переваривается, тмъ вообще обширне переваривающій каналъ, то-есть желудокъ и кишки. Всего мене питательныхъ веществъ въ трав, и она всего трудне переваривается. Животное должно употреблять ее въ огромномъ количеств, чтобы поддерживать свои силы, поэтому желудокъ у быковъ, овецъ и всхъ вообще двукопытныхъ необыкновенно великъ и состоитъ изъ четырехъ большихъ мшковъ. Лошади и другія однокопытныя, питающіяся кром травы зернами, имютъ хотя обширный желудокъ, но уже меньшій нежели у двукопытныхъ. Самымъ малымъ (сравнительно) желудкомъ снабжены хищныя: собаки, кошки и т. д. Даже длина кишечнаго канала большею частію соотвтствуетъ пищ. Такъ напримръ, у быка кишечный каналъ въ двадцать разъ длинне тла, то-есть достигаетъ слишкомъ 21 сажени, у льва, напротивъ того, кишечный каналъ только втрое длинне тла, а у человка вшестеро.
Впрочемъ, можно сказать, что вообще вс части тла животнаго соотвтствуютъ его образу питанія. Связь эта, конечно, мене очевидна нежели въ самыхъ органахъ питанія, однакоже напримръ длина шеи и строеніе ногъ иногда такъ же ясно указываютъ на образъ пищи, какъ и самые зубы. Напримръ, у кошекъ пальцы заканчиваются- острйшими когтями, которые только тогда выпускаются наружу, когда животное захочетъ этого, въ покойномъ состояніи, когти сами собою впускаются въ особые чехлы и поворачиваются остріями кверху. Не очевидна ли тутъ связь съ образокъ пищи и даже со всми чертами жизни и характера кошекъ? Точно также и копыта, защищающія легкія ноги лошадей, оленей, антилопъ, и пр., не указываютъ ли яснйшимъ образомъ на родъ нищи ихъ и на необходимость, для отысканія этой пищи, переходить и перебгать большія пространства?
Изъ всего сказаннаго читатель, вроятно, уже можетъ заключить, что органы размноженія и питанія живыхъ существъ дйствительно гармонируютъ съ окружающими явленіями природы и съ общими цлями этихъ органовъ. Кром того, очевидно, что какъ т, такъ и другіе органы имютъ одну общую цль — сохраненіе существующихъ уже на земл живыхъ формъ. Для этого у растеній особенно многочисленны средства къ обсмененію, животныя же пользуются въ этомъ отношенія несравненно меньшими способами, потому что движеніе и воля съ чувствительностію.всего лучше способствуютъ къ ихъ сохраненію, служа имъ защитой отъ вредныхъ вліяній извн.
Съ другой стороны, мы замчаемъ, что хотя растенія нердко снабжены различными оборонительными органами, но органы эти далеко не такъ дйствительны, какъ естественная защита животныхъ — движеніе.
Твердость плодовыхъ скорлупъ, острые шипы {Шипами называютъ острыя возвышенія, вырастающія на стебляхъ, втвяхъ, плодахъ и другихъ мстахъ растенія (напримръ у розъ, на плодахъ датуры, дикаго каштана и т. д.), колючками же называются сухощавыя и жесткія втви или другія части растеній, заостряющіяся на концахъ, таковы напримръ, колючки барбариса, терна, померанца, нкоторыхъ дикихъ яблонь, грушъ и т. д.}, покрывающіе нкоторыя изъ нихъ, и ядовитость соковъ, весьма хорошо защищаютъ растенія отъ истребленія животными или даже отъ вншнихъ неблагопріятныхъ вліяній. Но что могутъ они сдлать противъ засухи или противъ урагана, преждевременно срывающаго ихъ со стеблей и уносящаго въ соленыя воды морей и океановъ?
Въ южной Азіи, въ Индіи, густые двственные лса перепутаны гибкими, но твердыми стволами ползучей пальмы (Calamus и друг.), достигающими нердко невроятной длины, девяноста саженей, то-есть боле 1/5 версты. При основанія своемъ он выпускаютъ крпкія колючки, въ полъ-аршина длиной, которыя могутъ насквозь проколоть ноги неосторожнаго путника, пробирающагося сквозь лсную чащу. Низкороcлая саговая пальма также покрыта длинными и острыми колючками, и даже громадные перистые листья ея колются какъ ножи. Повидимому, саговые лса непроходимы, также какъ и т, что опутаны вьющимися пальмами, однако жители тхъ странъ ежегодно изрзываютъ изъ гибкихъ стволовъ ротанга несчетное количество легкихъ и крпкихъ тростей, а на Зондскихъ островахъ, изъ сердцевины страшно-вооруженной саговой пальмы извлекаютъ питательное саго, такъ что, еслибы способы размноженія упомянутыхъ растеній не были довольно обильны, пальмы эти могли бы уже давно исчезнуть.
Вообще способы обороны занимаютъ въ растеніяхъ второстепенное мсто. Не такъ у животныхъ: нердко все, до малйшей подробности, прилажено въ нихъ къ укрыванію отъ врага, къ избжанію его преслдованій или наконецъ къ самой активной оборон. Такъ напримръ, иногда цвта животныхъ поразительно согласуются, гармонируютъ съ цвтомъ почвы, растеній и вообще съ колерами, преобладающими въ той мстности, гд они держатся.
На Сешельскихъ островахъ водится наскомое, называемое зоологами Phyllium siccifolium, что можно передать словами филлія сухолиственная {Наскомое это относится къ тому же отряду, къ которому причисляются кузнечики.}. Животное это, вершка въ полтора или два длиной, необыкновенно похоже на сухой листъ: оно плоско, овальной формы, желтоватаго или зеленоватаго цвта, съ прожилками на верхней сторон, втвящимися на подобіе жилокъ листа, такъ какъ крыльевъ у него нтъ, то оно ползаетъ по земл между сухими листьями, съ которыми иметъ такое сходство, и такимъ образомъ легко укрывается отъ вниманія и преслдованія враговъ своихъ. Вообще сроватый, бурый, зеленый цвтъ многихъ наскомыхъ, необыкновенно сходенъ съ цвтомъ листьевъ, древесины, стволовъ или почвы, служащихъ имъ мстопребываніемъ. Есть одинъ жукъ яркозеленаго цвта {Cerambix moschatue, мускусовый дровоскъ, металлическаго зеленаго цвта, длиною въ 3 сантиметра, держится преимущественно на ивахъ въ южной Россіи и на Кавказ.}, который даже издаетъ запахъ совершенно растительный: онъ очень сильно пахнетъ розами. Пауки, живущіе въ земл, бываютъ сровато черные или желтобурые, а между травяными есть яркозеленые и блые.
Такое приспособленіе колеровъ къ мсту жительства животныхъ особенно поразительно у нкоторыхъ пресмыкающихся. Такъ напримръ, около Тифлиса, гд очень много ящерицъ, чаще всего попадаются ярко-зеленыя и желтовато-срыя: первыя держатся между кустовъ, въ трав, а вторыя между скалами глинистаго сланца или шифера. Извстная древесная лягушка, которая дйствительно держится на деревьяхъ, окрашена сверху самою яркою зеленью, тогда какъ обыкновенная болотная лягушка большею частію неопредленнаго цвта к сливается съ окрестными предметами.
Если, касательно колеровъ, мы обратимся снова къ млекопитающимъ или птицамъ {Единственное млекопитающее, отливающее золотисто-бронзовымъ блескомъ (Chrysochioris capeasis), живетъ въ южной части Америки. Это небольшой зврокъ, похожій на нашего крота.}, то тотчасъ замтимъ, что животныя эти тмъ ярче, чмъ обитаемая ими страна тепле и, слдовательно, чмъ разнообразне и пестре окружающая ихъ природа.
Особенною яркостію колеровъ отличаются тропическія птицы, многія изъ нихъ держатся среди листвы деревъ, приносящихъ яркіе цвты или покрывающихся чужеядными и полу-чужеядными, орхидными растеніями, коихъ цвты удивительно обильны и не рдко изображаютъ собою наскомыхъ и птицъ. Колера дикихъ утокъ, дрофъ, различныхъ куликовъ и бекасовъ, какъ нельзя боле гармонируютъ то съ болотными травами и кочками, то съ желтоватою травой степей, то съ прибрежными песками и бугорками.
Между сверными животными гораздо боле блыхъ нежели между тропическими. Изъ числа сверныхъ’ есть даже много такихъ, которые на зиму блютъ и получаютъ тактъ образомъ цвтъ, вполн гармонирующій съ окружающими ихъ снгами. Блыя куропатки или тетерева (Tetrao lagopus), водящіеся только въ Сибири и сверной Россіи, цлыми сотнями и тысячами садятся иногда на тундру, но неопытный человкъ ни за что не разсмотритъ и не отличитъ ихъ отъ снга, однообразно покрывающаго сверныя пустыни. Для боле очевиднаго подтвержденія того, что мы сказали о блыхъ я блющихъ животныхъ, приведемъ въ примръ опять млекопитающихъ.
Всхъ млекопитающихъ извстно до сихъ поръ около 4500 видовъ, изъ нихъ, чисто-блыхъ во всякое время года только два: блуха и блый медвдь. Блуха есть морское животное изъ семейства дельфиновыхъ, не заходящее южне 56о сверной широты, блые медвди также водятся только на льдахъ и ледяныхъ островахъ Свернаго Моря. Между млекопитающими теплыхъ странъ, одна лишь африканская антилопа благо цвта во всякое время года, если же считать также млекопитающихъ, блющихъ на зиму, то окажется, что ихъ всего, со включеніемъ африканской антилопы и свернаго оленя, который принимаетъ на зиму не совсмъ блый цвтъ’ тринадцать, изъ коихъ двнадцать живутъ исключительно въ сверныхъ — ледяныхъ, холодныхъ или по крайней мр умренно-холодныхъ странахъ {1. Блуха (Delphmapterus leucas Giebel) — морское животное, изъ отряда китовыхъ и отдленія дельфиновыхъ, достигаетъ отъ 13 до 20 футовъ длины и живетъ въ сверныхъ моряхъ, не южне 56 С. Ш. Чисто-благо цвта’ иногда съ желтымъ отливомъ.
2. Гренландскій тюлень (Phoca groenlandica Mll.), преобладающій цвтъ у взрослыхъ блый. Живетъ въ Ледовитомъ океан, встрчается также въ Бломъ мор и около Камчатки, а въ Америк не южне Лабрадора.
3. Блая Антилопа (Antilope leucoryx Pall.), преобладающій цвтъ блый. Живетъ въ Аравіи, Персіи и въ Африк отъ Кордофана и Сеннаира до Египта.
А Антилопа густошерстая (Ant. lanigera Smith), покрыта густою, курчавою шерстью благо цвта, которая мягче мериносовой. Живетъ на самыхъ высокихъ утесахъ Скалистыхъ горъ Сверной Америки.
5. Сверный олень (Cervus tarandus L.), у сибирскаго, лтомъ темносрая шерсть, зимою изсра-блая, у гренландскаго лтомъ буроватая, зимою бловатая. Южне 70 С. Ш. почти не заходитъ, дикіе держатся еще сверне, напримръ на остров Вайгач.
6. Заяце бляки (Lepus variabilis Pali.), на зиму, какъ извстно, становится совершенно-блымъ, только кончики ушей остаются черными. Распространенъ только въ сверной и восточной Европ и въ Сибири.
7. Заяцъ американскій (Lep. americanus Erxl.), тоже блетъ на зиму. Живетъ въ западной части Сверной Америко, не южне 64 С. Ш.
8. Заяцъ полевой (L. campestris Bach), блетъ на зиму не совершенно, живетъ въ степяхъ, по сторонамъ Скалистыхъ горъ Сверной Америки.
9. Сверная пеструшка (Myodes hudsonius Wagn.), зврокъ длиною въ 5 дюймовъ, относится къ семейству полевыхъ мышей, лтомъ пестрая, зимою чисто-блая. Распространена отъ восточнаго берега Благо моря, черезъ Сибирь и Америку, до Гудсонова залива. Не заходитъ южне сверной границы лсовъ.
10. Блый медведь (Ursus maritimus L.), во всякое время года блый. Южне 83 С. Ш. не распространяется.
11. Горностаи (Mustela erminea L.), лтомъ бурый, зимой блый, съ чернымъ-кончикомъ хвоста. Водится въ средней Европ и Азіи, до самыхъ сверныхъ предловъ этихъ частей свта.
12. Ласка (Mustela vulgaris Erxl.), водится тамъ же, гд и горностай, вр блетъ на зиму только за свер, въ средней Европ она рдко мняетъ свой цвтъ.
13. Песецъ (Cams lagopus), сибирскій лтомъ сроватый, зимой чисто-благо цвта, живетъ въ полярныхъ странахъ.
Кром здсь перечисленныхъ животныхъ, вроятно есть еще нкоторыя, коихъ зимняя шубка еще неизвстна.
(См. Die Sцugethiere etc. von. C. Giebel, Leipzig, 1855, а также Naturgetchichu der Sдugethiere Deutschla, von. J. H. Blasius, Braunschweig, 1857).}. У многихъ другихъ млекопитающихъ, шерсть хотя и не блетъ, на вину, но становится свтле и несравненно пушисте. Такъ напримръ, русскія и сибирскія блки одваются на зиму въ густую срую шубку, а лтомъ принимаютъ несравненно мене пушистое, краснобурое одяніе, огромный лось зимой получаетъ преобладающій буровато-срый цвтъ, а лтомъ становится чернобурымъ. Многіе олени, козлы и дикія овцы, а также нкоторые мелкіе грызуны, на зиму измняютъ свой цвтъ. Замчательно, что измненіямъ этимъ подвергаются животныя, населяющіе именно ледяныя и холодныя страны. Дале, мы будемъ имть случай еще разъ коснуться соотвтственности цвта животныхъ съ окружающими условіями, теперь замтимъ еще, что, кром общихъ приспособленій въ строеніи животныхъ съ цлію защиты, есть множество частныхъ, принадлежащихъ исключительно только нкоторымъ родамъ или видамъ. Къ числу подобныхъ относятся колючки ежей и способность ихъ свертываться въ клубокъ, роговые панцири, покрывающіе плащеносцевъ, вонючая жидкость, которую испускаютъ вонючіе хорьки {Эти животныя водятся въ теплыхъ странахъ Сверной а Южной Америки, подъ хвостами есть у нихъ мшочки, изъ которыхъ, въ случа опасности или сильнаго гнва, они испускаютъ обильную жидкость, издающую самый отвратительный запахъ. Вонь эта такъ проницательна и остается такъ надолго, что если хоть одинъ вонючій хорекъ заберется въ погребъ, то, говорятъ, весь погребъ нужно опорожнить, и уничтожить все тамъ находившееся и уже принявшее нестерпимый запахъ.}, и т. п.
Органы движенія, служащіе не только для защиты и укрыванія, но и ли отысканія пищи, представляютъ наибольшее разнообразіе и наибольшее число приспособленій или, какъ мы не разъ уже выразились, гармоническихъ фактовъ. О нкоторыхъ я уже упомянулъ, приведу еще нсколько любопытныхъ примровъ.
Въ Атлантическомъ океан, у береговъ Франціи и другихъ, водится моллюскъ, извстный подъ названіемъ каракатицы {Каракатица (Octopus vulgaris) относится къ отряду моллюсковъ головоногихъ, названныхъ такъ именно вслдствіе прикрпленія ногъ вокругъ головы.}, самыя большія изъ этихъ моллюсковъ достигаютъ полуаршина въ длину, тло ихъ иметъ видъ округленнаго мшка, на одномъ конц котораго прикрпленъ внецъ длинныхъ щупальцевъ или, пожалуй, ногъ. Въ средин этого внца ротъ, а по бокамъ тла, около ногъ, большіе и весьма-сложно устроенные глаза. Когда животное ходитъ, то опрокидывается головой внизъ. Каракатицы живутъ близь скалистыхъ береговъ и движутся часто по скользкимъ утесамъ, не только отвснымъ, но даже иногда нависшимъ въ вод. Это достигается весьма просто, слдующимъ образомъ: на каждой изъ восьми мягкихъ, подвижныхъ норъ, снутри въ два ряда расположены присосала, имющіе видъ блюдцевъ или чашечекъ, донцами прикрпленныхъ къ ногамъ. Входъ въ присосало затянутъ крпкою кожей, съ отверстіемъ посредин, черезъ это отверстіе проходитъ стержень, который мгновенно можетъ вбираться внутрь. Когда животное хочетъ двигаться по какой-нибудь поверхности, напримръ по скал, то прикладываетъ къ ней свои присосала и въ тоже мгновеніе втягиваетъ внутрь стержни. Отъ этого въ присосалахъ образуется безвоздушное пространство и, вслдствіе того, каждое изъ нихъ сдерживается давленіемъ цлой атмосферы. Можно принять, что сила, съ которою каждое присосало сдерживается, равняется приблизительно 1/3 фунта, у европейской каракатицы, а такъ какъ у ней всхъ присосалъ до 120 паръ, на каждомъ щупальц или ног, то выходитъ, что сила, съ которою это животное прилпляется, употребляя на то вс свои присосала, равняется 5 или 6 пудамъ. Къ этому надо прибавить, что края присосалъ снабжены острыми зубчиками, такъ что если поверхность камня или дна морскаго шероховата, то цпкость животнаго еще усиливается. Такимъ образомъ, животное весьма небольшое и мягкое одарено смой, далеко превышающею человческую, потому что человкъ не въ состояніи насильственно отцпить присосавшуюся каракатицу. Говорятъ, что каракатицы нердко потопляли купающихся, присасываясь къ ихъ ногахъ или туловищу.
Теперь уже намъ не трудно представить, какимъ образомъ каракатицы переходятъ съ мста на мсто, постепенно отцпляясь и присасываясь то одними, то другими щупальцами. Этотъ примръ показываетъ, до какой подробности доходятъ приспособленія въ природ, но еслибы читатель захотлъ вникнуть, вмст съ анатомомъ, въ строеніе органовъ движенія любаго животнаго, то на каждомъ шагу нашелъ бы не мене чудеснаго. Формы твердыхъ частей и мышцъ, приводящихъ ихъ въ движеніе, разчитаны какъ нельзя лучше или для добыванія наибольшей силы при наименьшихъ средствахъ, или для достиженія наибольшей быстроты при наименьшей трат матеріала. Форма тла, свойство его покрововъ, размры всхъ частей, приспособлены превосходнйшимъ образомъ для той среды, которая служитъ постояннымъ мстопребываніемъ животному. Такъ напримръ у птицъ, яйцевидная форма тла, малость и заостреніе головы спереди, пустота всхъ костей, ни мало не уменьшающая ихъ крпости {Два цилиндра одинаковаго діаметра, изъ которыхъ одинъ будетъ пустой, а другой плотный, представляютъ при излом одинаковое сопротивленіе.}, но придающая имъ легкость,— пустота, крпость и упругость перьевъ, система воздушныхъ мшковъ, проникающихъ даже въ малйшія косточки {Легочныя воздушныя ячейки продолжаются изъ легкихъ во вс части тла и у нкоторыхъ птицъ заходятъ даже въ мелкія ушныя косточки.}, все какъ нельзя боле приспособлено къ полету.
Вникая въ гармонію природы съ точки зрнія движенія животныхъ, мы поражены связью самыхъ разнообразныхъ явленій. Вотъ стадо горныхъ турокъ, стремительно перескакивающихъ чрезъ шумящіе водопады и зіяющія пропасти, съ помощію крпкихъ и легкихъ ногъ, защищенныхъ упругими копытами: видя какъ эти животныя, съ высоты многихъ саженей, съ розмаха бросаются внизъ, на могучіе рога свои {Въ бытность мою въ Тифлис, на конюшн князя Воронцова быль молодой туръ (Capra caucasica), и всякій могъ видть, какъ это животное низвергалось со втораго этажа на мостовую и падало на свои крпкіе рога.}, толстыми дугами защищающіе ихъ головы, мы сразу поймемъ значеніе этихъ роговъ, повидимому черезчуръ огромныхъ Дале намъ представляется лось, уходящій быстре любаго скакуна сквозь чащу кустарниковъ и лсовъ, на первый взглядъ непроходимыхъ. Широкіе рога его, какъ два стальныя крыла, лучше топора раздвигаютъ зеленую трущобу, прочищая передъ нимъ широкую дорогу. Въ пустынной степи африканской, левъ совершаетъ свои двухъ-и-трехъ-саженные прыжки, закидываетъ на спину цлую корову и, держа добычу сильными челюстями, убгаетъ отъ преслдованія арабскихъ скакуновъ. Среди двственныхъ лсовъ Стараго и Новаго Свта, мы видимъ стаи обезьянъ, ходящихъ въ вершинахъ гигантскихъ деревъ такъ быстро, какъ мы не можемъ ходить по ровной земл: вс четыре оконечности этихъ животныхъ обращены въ цпкіе крючья, у американскихъ обезьянъ къ этому присоединяется еще крпкій хвостъ, завертывающійся около сучьевъ какъ веревка. Въ Новой Голландіи и въ Зеландіи представляются намъ кангуру,— эти двуутробки почти съ человка ростомъ: он ходятъ на заднихъ ногахъ и на жесткихъ хвостахъ своихъ, какъ будто на треножникахъ, подпрыгивая такъ, что легко могли бы вскакивать въ третій этажъ любаго дома…
Разнородныя движенія крупныхъ животныхъ, безъ сомннія, боле другихъ бросаются въ глаза, но мелкія устроены отнюдь немене чудесно. Видали ли вы крота, вытащеннаго изъ темной норы своей на свтъ божій? Онъ не можетъ скоро бгать, но роется съ помощію головы и переднихъ, широкихъ лапокъ своихъ такъ быстро, что можно подумать будто онъ въ этой земл не роется, а плаваетъ. И сколько такихъ роющихся зврковъ! Самое хожденіе мухъ и другихъ наскомыхъ по потолку есть уже чудо,— и не потому ли оно кажется намъ столь обыкновеннымъ, что мы къ нему давно привыкли,— присмотрлись еще съ тхъ поръ, когда ничему не умли дивиться?
Но, какъ ни могущественно само по себ движеніе, для доставленія защиты и пищи животному, оно ничто въ сравненія съ орудіями, дозволяющими ему сознавать то, что вокругъ его совершается, то-есть съ орудіями чувствъ, еще мене значительно оно въ сравненіи съ смышленостью, и наконецъ, безконечно мене сравнительно съ разумомъ, коимъ одаренъ человкъ.
‘Чмъ совершенне орудія чувствъ, тмъ совершенне интеллектуальныя способности животнаго. Положеніе это, кажется, не требуетъ подтвержденія, однакоже, чтобы вполн оцнить его справедливость, должно сознать, въ чемъ состоитъ совершенство органовъ чувствъ.
Многія птицы и млекопитающія надлены, напримръ, несравненно большею силой зрнія, обонянія, или слуха, нежели человкъ, но можно ли сказать вслдствіе этого, что зрніе, слухъ или обоняніе этихъ животныхъ совершенне человческаго? Орелъ или коршунъ, парящіе на такой высот, что ихъ едва можно различить снизу, тмъ не мене видятъ оттуда мельчайшую добычу между кустами или травой: слдовательно они одарены, сравнительно съ человкомъ, необычайною дальнозоркостью. Собака или волкъ необыкновенно далеко чуютъ не только падаль, но и живую добычу — птицу или зайца, скрывающихся въ 4ащ кустовъ и травъ. Сайгакъ за нсколько верстъ слышитъ въ степи осторожную походку охотника или приближеніе хищнаго звря, крадущагося въ при-аральскихъ камышахъ. Но если перечисленныя животныя, и еще многія другія, дйствительно превосходятъ человка силой одного или двухъ чувствъ, то нтъ ни одного, которое бы превосходило человка тонкостію, а главное гармоническою соразмрностію всхъ пяти чувствъ вмст.
Уничтоженіе или ослабленіе одного изъ пяти чувствъ у человка неминуемо ведетъ за собою ослабленіе умственныхъ способностей. Если изъ двухъ людей, рожденныхъ съ одинаковыми способностями и развивающихся при совершенно-одинаковыхъ условіяхъ, одинъ ослпнетъ, то само собою разумется, что слпой въ умственномъ развитіи своемъ отстанетъ отъ зрячаго, потому уже, что для замны зрнія он принужденъ употребить нкоторое время на изощреніе осязанія. Вспомнимъ, что, по сравненію съ человкомъ, всхъ животныхъ можно считать нмыми, ибо даже глухо-нмому человку легче передавать свои ощущенія и мысли нежели любому животному. Но не говоря уже о нмот животныхъ, въ развитіи самыхъ пяти чувствъ они передъ человкомъ мы слпы, или глухо-нмы, или лишены обонянія, или, за малыми исключеніями, лишены даже осязанія. Что же касается до тонкости чувствъ, которой животныя вообще лишены, то за это существуетъ много доказательствъ: главнйшимъ изъ нихъ почитаемъ мы слдующее:
Тонкость каждаго чувства опредляется именно гармоническою соразмрностію всхъ пяти. Ребенокъ видитъ сначала вс предметы на одномъ план, какъ бы они ни были далеко другъ отъ друга: перспектива для него не существуетъ, и онъ одинаково протягиваетъ ручки за яблокомъ, предлагаемымъ ему матерью, и за тою маленькой коровкой, которая пасется на лугу въ пятидесяти саженяхъ отъ него. Только въ послдствіи, съ помощію осязанія, начинаетъ онъ по глазомру судить о разстояніяхъ и получаетъ тонкость зрнія.
Изъ этого очевидно слдуетъ, что животныя, коихъ осязаніе сравнительно съ человческимъ крайне грубо, не въ состояніи достигнуть настоящей тонкости зрнія и ощущеній вообще. Развитіе одного чувства насчетъ другаго всегда ведетъ за собою односторонность въ общемъ развитіи, въ человк оно было бы неправильностію, но у животныхъ сильное развитіе одного изъ орудій чувствъ нердко опредляетъ высокую степень смышлености. Примръ слона служитъ тому отличнымъ доказательствомъ. Это неуклюжее и тяжелое животное обязано одному своему хоботу тмъ, что умственныя его способности равняются собачьимъ и даже обезьяньимъ, тогда какъ и собака и обезьяна одарены несравненно совершеннйшимъ зрніемъ, слухомъ, обоняніемъ, вкусомъ и даже осязаніемъ. По степени развитія чувствъ своихъ, слонъ долженъ бы равняться смышленостью какому-нибудь носорогу или бегемоту,— одному изъ глупйшихъ животныхъ. Но хоботъ ставитъ его неизмримо выше, а между тмъ это не что иное, какъ превосходный органъ осязанія и хватанія. Можно полагать, что еслибы между слонами родился уродецъ безъ хобота, то былъ бы такъ же глупъ, а можетъ-быть и глупе носорога и бегемота. За то природа и постаралась надъ хоботомъ, который есть, впрочемъ, не боле какъ удлиненный носъ. Онъ состоитъ изъ нсколькихъ тысячъ мелкихъ мышцъ {См. G. Cuvier, Regne animal и Leons d’anatomie compare.}, дозволяющихъ ему принимать самыя разнообразныя направленія и формы, заканчивается растяжимымъ прибавкомъ, въ вид пальца, и служитъ, какъ извстно, не только для добыванія пищи, питья, препровожденія ихъ въ ротъ и для защиты, но и для весьма тонкаго осязанія. По милости хобота, слонъ не долженъ безпрестанно наклонять голову и вообще производить головою какія-либо усиленныя движенія, которыя причиняютъ постоянные приливы крови къ мозгу и вслдствіе того затемнніе умственныхъ способностей.
Если одинъ органъ, съ исключительною тщательностію отдланный природой, можетъ доставить самому неуклюжему изъ земныхъ млекопитающихъ такое совершенство умственныхъ способностей и тмъ надолго обезпечить его существованіе на земл, то удивительно ли, что человкъ, у котораго каждый палецъ на рук, каждый участокъ кожи на тл есть въ своемъ род совершеннйшее произведеніе природы, чинитъ себ на земл полную защиту и спокойствіе, среди всевозможныхъ враждебныхъ условій, и притомъ сравнительно безъ всякихъ естественныхъ, физическихъ средствъ къ оборон или нападенію?
Если безсмертный духъ, по совершенству своему родственный съ Божествомъ, могъ поселиться въ матеріи, одушевить ее, то, безъ сомннія, онъ долженъ былъ избрать своимъ мстопребываніемъ такое тло, какимъ одаренъ человкъ: въ этомъ тл все подчинено одной общей иде — усовершенствованію чувствъ, съ цлію доставить наибольшія удобства интеллектуальной дятельности.
Сказавъ, что изъ всхъ движущихся существъ человкъ есть единственное истинно-двурукое и двуногое, Кювье доказываетъ, что тло его приспособлено именно и къ вертикальному положенію {Regne animal.}. Затмъ, въ сжатыхъ, но мастерскихъ выраженіяхъ, знаменитый естествоиспытатель показываетъ, до чего одна эта вертикальность способствуетъ развитію умственныхъ способностей и до чего каждая черта организма приспособлена къ той же цли. Посл ряда доказательствъ, очевидно направленныхъ противъ тхъ, которые выразили странную мысль, будто человкъ создавъ для хожденія на четверенькахъ, Кювье говоритъ: ‘Итакъ, человкъ долженъ держаться только на ногахъ своихъ. Онъ сохраняетъ полную свободу рукъ, для упражненія въ искусствахъ, а органы его чувствъ наилучшимъ образомъ приспособлены для наблюденія. Руки его, извлекающія уже столько выгодъ изъ своей свободы, не мене совершенны и по своему строенію. Большой палецъ, боле длинный чмъ у обезьяны, даетъ большую ловкость для хватанія мелкихъ предметовъ, вс пальцы, за исключеніемъ золотаго {Золотой палецъ, слдующій за мизинцемъ, потому такъ называется, что на немъ обыкновенно носятъ обручальное кольцо.}, пользуются отдльнымъ движеніемъ, чего нтъ ни у одного животнаго. Ногти, прикрывая концы пальцевъ только съ одной стороны, даютъ опору осязанію, нимало не уменьшая тонкости ощущенія. Кисти прикрплены къ рук, которая въ свою очередь иметъ прочную опору въ лопатк и ключиц и т. д. Дале Кювье показываетъ, какъ самая величина мозга, положеніе внутренностей и кровяныхъ сосудовъ, соразмрены съ вертикальнымъ положеніемъ человка, имющимъ столько вліянія на интеллектуальныя его способности.
Итакъ, куда мы ни заглядывали, бгло обозрвая оба царства живыхъ существъ, несмотря на эту бглость и поспшность, не дозволявшія намъ углубиться въ причины вещей, повсюду мы видли соотвтственность съ тми или другими, общими или частными цлями природы, повсюду встртили одну и ту же нить, связующую вс существа и вс явленія между собою, словомъ, видли то, что назвали мы гармоніей въ природ.
Если, лично отстранившись отъ тхъ явленій, которыя насъ до сихъ поръ занимали, мы станемъ мысленно на высшій наблюдательный пунктъ и бросимъ взглядъ на всю цлость природы, то умъ и воображеніе наше поражены будутъ безпрерывною смной причинъ и послдствій, безконечными рядами слдующихъ другъ за другомъ и расходящихся изъ столькихъ различныхъ центровъ, сколько отдльныхъ явленій представится умственному нашему взору!
Дйствительно, каждое явленіе, какъ бы оно ни было мелко, каждая частица матеріи, въ одно и то же время представляется намъ и причиной и слдствіемъ, мало того, каждое явленіе въ данный мигъ можетъ быть принято за центръ міровой дятельности, за исходъ всего совершающагося въ природ, ибо природу можно сравнить съ безконечною стью, которой петли вс между собою равносильны, и нтъ причины ту или другую принимать за первоначальную: вс кажутся первыми и въ то же время послдующими.
Капля дождя косвенно устремляется изъ темной тучи, вмст съ безчисленнымъ множествомъ другихъ капель: она смачиваетъ сухую землю, растворяетъ тамъ разныя вещества, входитъ въ составъ растенія, изъ котораго снова подымается парами въ воздухъ, опять носится съ тучами и, быть-можетъ, во второй разъ ниспадаетъ дождемъ. Попавъ теперь въ рку и будучи поглощена рыбой, она на нкоторое время составляетъ часть ея тла, быть-можетъ, переходитъ и въ человка, и Богъ знаетъ, когда эта капля, уловленная нами на пути ея съ неба на землю, начала свое существованіе: можетъ-статься, она уже нсколько тысячъ лтъ вращается такимъ образомъ.
Другая подобная капля, павъ на землю дождемъ и перейдя въ растеніе, напримръ, въ пшеницу, могла войдти въ составъ ея зерна, быть погребенною съ муміей какого-нибудь египетскаго жреца, или занесенною въ темную, сухую норку полеваго зврка, и тамъ оставаться недятельною на сотни и тысячи лтъ… Эта водяная капля, прослженная нами въ ея странствіяхъ, не представляетъ ли намъ безконечнаго ряда причинъ и слдствій, не можетъ ли она, въ каждый моментъ своего существованія, считаться центромъ всевозможныхъ явленій? Она, вмст съ другими каплями воды, была причиной растворенія веществъ въ почв, одною изъ причинъ, продолжавшихъ жизнь растенія, причиной образованія тучъ, жизни рыбы, человка, а между тмъ, каждое изъ этихъ явленій само по себ можетъ служить исходнымъ пунктомъ нашему разсужденію, и самая дятельность водяной капли окажется тогда слдствіемъ каждаго изъ нихъ.
Зрлое пшеничное зерно, можемъ мы сказать, содержитъ въ себ элементы дождевой капли: глубоко зарытое въ землю, оно остается, вмст съ каплей, бездйственнымъ на сотня лтъ, но вотъ, оно случайно извлечено на свтъ и воздухъ, въ искусныхъ рукахъ европейскаго садовника {Извстно, что нкоторыя луковицы и хлбныя зерна, найденныя въ гробницахъ мумій, взошли и дали плодущія растенія. Два пшеничныя зерна, привезенныя однимъ путешественникомъ изъ египетскихъ катакомбъ въ Германію, были вымачиваемы сначала въ масл, потомъ въ вод, наконецъ, они проросли и дали плодущія смена, эта пшеница оказалась совершенно сходною съ одною изъ породъ, воздлываемыхъ теперь.} оно взошло, и вотъ капля наша составляетъ часть растенія, возросшаго уже не подъ свтлымъ небомъ Египта, а въ пасмурной атмосфер Великобританіи. Тутъ капля перешла въ новое зерно, также пшеничное, но уже его не зарывали боле въ землю, а превратили въ пнистое пиво, и капля потекла по жиламъ какого-нибудь Шотландца, а можетъ-быть еще прежде того, во время пивоваренія, превратилась она въ паръ и присоединилась къ тучамъ, нависшимъ надъ Лондономъ.
Но превращеніе водимой капли въ пары, присоединеніе ея къ тлу растенія, животнаго щи человка, ея движеніе и дятельность то здсь, то тамъ, не связано ли все это съ явленіями теплоты и прочихъ химико-физіологическихъ силъ, не есть ли она съ одной стороны причина дятельности этихъ силъ, а съ другой слдствіе ихъ существованія?
Разсуждай такимъ образомъ, мы еще боле убждаемся въ существованіи той тсной гармоніи, которая связуетъ между собою вс частицы мірозданія, но вмст съ тмъ, естественно задаемъ себ вопросъ: какъ же отыскать послдовательность, порядокъ этой гармоніи, гд ея начало, на чемъ она основана? словомъ, въ чемъ заключается сущность міровой гармоніи и какъ ее понимать? Ибо на дл мы видимъ ея существованіе, но не понимаемъ его.