Изъ исторіи животнаго и растительнаго царства.
Изъ исторіи животнаго и растительнаго царства.
‘Die Natur iat ein Buch, das auf allen Blttern grossen Gebalt bietet.’
Goetche.
——
М. Мензбиръ.
‘Русская Мысль’, No 7, 1884
Из истории животного и растительного царства, Мензбир Михаил Александрович, Год: 1884
Время на прочтение: 56 минут(ы)
Въ послднее время вниманіе всего образованнаго міра усиленно останавливалось на результатахъ раскопокъ Трои и столицы Ассиро-Вавилонскаго царства. Человку удалось сдлать еще одно громадное пріобртеніе, заглянуть въ такое отдаленное прошлое, которое еще недавно являлось ему чмъ-то совершенно сказочнымъ, и вмсто тумана съ рисовавшимися среди него неясными очертаніями, на мст этой сказочной области передъ его взоромъ ожили минувшія тысячелтія, возстали ихъ дятели и событія. Безъ сомннія, историкъ и археологъ могутъ гордиться своей побдой. Къ цпи длиннаго ряда, послдовательно смнявшихъ другъ друга явленій прибавлены новыя звенья, мысли данъ новый матеріалъ и мы получили еще одно вское доказательство того положенія, что современныя историческія событія только слдствіе длиннаго ряда событій предшествовавшихъ. Но если историкъ и археологъ могутъ гордиться своими пріобртеніями, то не въ прав ли еще больше гордиться своими пріобртеніями ученый, которому удалось возстановить прошлое организованнаго міра въ теченіе безчисленнаго ряда тысячелтій? Не будемъ забывать, что на мст Ниневіи остались кирпичи съ описаніемъ всего свершившагося тогда, какъ на мст исчезнувшаго организованнаго міра остались только немногіе кости, да выродившіеся потомки былаго населенія. Съ одной стороны, надо было выучиться читать написанное, съ другой — сначала возстановить матеріалъ для чтенія. Но, несомннно, ршеніе обихъ задачъ иметъ громадную цну и если мы ихъ сравнили, то не изъ желанія умалить какую-либо, а только изъ желанія выяснить, путемъ сравненія, ихъ настоящую цну.
Пожалуй, излишне было бы и прибавлять, что возстановленіе прошлаго организованнаго міра въ теченіе безчисленнаго ряда тысячелтій потребовало громадныхъ соединенныхъ усилій ученыхъ. На разработк этого вопроса какъ нельзя лучше сказалось, что сила науки заключается не въ одной ея вточк, не въ одной отрасли знанія, а въ стройной масс разнообразныхъ знаній, но для насъ важно не то, что сотни именъ связаны съ разршеніемъ этого вопроса, не то, что надъ нимъ работали я геологи, и палеонтологи, и зоологи, и ботаники, и физикогеографы, и астрономы, а то, что соединенныя работы почти двухъ поколній ученыхъ не пропали даромъ, что. оглядываясь назадъ на тотъ путь, которымъ знаніе распространилось въ области незнанія, ученый видитъ подъ знаменемъ свободной науки новыя завоеванныя области.
Недостатокъ мста не позволяетъ намъ даже бгло намтить главныя перипетіи борьбы науки съ незнаніемъ,— борьбы, длившейся цлые десятки лтъ, потребовавшіеся на возстановленіе нкоторыхъ утраченныхъ страницъ изъ исторіи организованнаго міра. Мы можемъ отмтить только послдній фазисъ этой борьбы: геологія съ Лнйэллемъ во глав отрицаетъ существованіе катастрофъ и говоритъ, что вс громадныя измненія въ очертаніяхъ материковъ и морей, горъ и равнинъ объясняются совершенно просто: при допущеніи постепенныхъ, крайне медленныхъ опусканій и поднятій, продолжавшихся громадные періоды времени, біологія съ Дарвиномъ во глав отрицаетъ независимость существованія и происхожденія каждаго вида отъ другихъ окружающихъ его и говоритъ, что современныя намъ фауны и флоры — прямое слдствіе фаунъ и флоръ предшествовавшихъ. Съ одной стороны и наука принимаетъ, слдовательно, для геологіи простой физическій законъ, что одна и та же работа можетъ быть сдлана въ единицу времени при извстной скорости, и во сто единицъ времени при скорости во про разъ меньше первой, съ другой — въ біологіи, разбивая границы между отдльными видами, говорить, что прямая и косвенная зависимость организованныхъ существъ другъ отъ друга не только существуетъ, но даже неизмримо больше зависимости организованныхъ существъ отъ условій неорганическаго міра, и выражаетъ признаніе этой зависимости признаніемъ такъ называмаго закона борьбы за существованіе.
Съ признаніемъ этихъ двухъ основныхъ положеній новйшей науки, вопросъ о прошломъ организованнаго міра вступаетъ на новую и на этотъ разъ уже прямую дорогу къ своему разршенію.
Въ самомъ дл, до тхъ поръ, пока геологія признавала катастрофы, пока біологія смотрла на каждыя видъ какъ на результатъ цлесообразнаго проявленія творческой силы, какая точка опоры была у ученыхъ для возстановленія утраченныхъ страницъ исторіи организованнаго міра? Вдь, на этихъ страницахъ говорилось о чемъ-то совершенно не похожемъ на то. что совершается теперь передъ нами, говорилось, если не о иныхъ силахъ, то о иныхъ законахъ дйствія силъ, откуда же можно было составить себ понятіе о томъ и другомъ? Вотъ почему нтъ ничего удивительнаго, что въ то время, какъ одни отступали передъ этимъ вопросомъ, другіе бродили въ пустын и принимали за дйствительно существующее причудливые образы фата-морганы. Все перемнилось съ тхъ поръ, какъ геологія и біологія въ основу своего развитія положили изученіе современныхъ явленій, когда и та другая наука признали, что въ былыя вренена дйствовали т же силы и т же законы, какіе дйствуютъ и теперь, что организованныя существа подчинены были тмъ же факторамъ, какіе мы изучаемъ нын, и что вся оригинальность прошлыхъ вковъ исчерпываете’ только нсколько иной комбинаціей фактовъ. Съ принятіемъ этихъ положеній исходная точка для возстановленія утраченныхъ страницъ изъ исторіи организованнаго міра была найдена и возстановленіе не заставило себя ждать.
Въ настоящее время біологія принимаетъ, что существованіе и распредленіе организмовъ по поверхности земнаго шара обусловливается, во-первыхъ, зависимостью организмовъ другъ отъ друга, во-вторыхъ, такъ называемыми физико-географическими условіями, куда мы относимъ климатическія данныя, условія добыванія корма, вліяніе очертаній материковъ и морей, направленія и высоты горныхъ цпей и массивовъ и т. п. Вліяніе всхъ этихъ условій настолько сильно сказывается на существованіи организмовъ, что представить себ послдніе вн этихъ условій немыслимо. Возстановить страницы изъ исторіи организованнаго міра можно только возстановивши среду, къ которой принадлежали эти существа, т.-е. если рчь идетъ о на земныхъ животныхъ, возстановивши ту сушу, на которой они жили, давши ей орографическія, климатическія, ботаническія и другія характеристики. Что же добыла наука въ этомъ направленіи?
Палеонтологія сообщила намъ за послднее время цлый рядъ замчательныхъ фактовъ, касающихся климата, растительности и фауны земнаго шара въ боле ранніе періоды его существованія. Изъ этихъ фактовъ, прежде всего, несомннно слдуетъ, что при начал того геологическаго періода, къ которому относятся современныя намъ отложенія и которыя въ наук называется четверичной эпохой, прсноводные и морскіе бассейны были развиты гораздо боле, чмъ мы это видимъ нын. Рки, рчки и озера, покрывающія собою, напр., площадь современнаго намъ Европейскаго материка, судя по многочисленнымъ даннымъ геологіи и палеонтологіи, представляютъ собою только жалкіе остатки когда-то сильно развитой системы прсноводныхъ и другихъ бассейновъ. Вмст съ тнь, геологія говоритъ намъ, что еще ране, такъ сказать, на границ четверичной эпохи и предшествовавшей ей третичной въ сверномъ полушаріи достигали страшнаго развитія ледники, покрывающіе собою теперь только вершины горныхъ цпей да околополярныя страны. Такимъ образомъ, съ одной стороны, геологія говоритъ намъ, что климатъ при начал четверичной эпохи былъ несомннно боле влажнымъ, чмъ нын, съ другой — она говоритъ намъ, что ледники были развиты гораздо больше. Не вытекаетъ ли отсюда, что въ боле раннія геологическія эпохи климатъ былъ сурове? На первый взглядъ это можетъ казаться, но, во-первыхъ, нельзя призывать большую суровость климата въ тотъ періодъ, когда водная площадь достигала большихъ размровъ, такъ какъ это было бы страшнымъ противорчіемъ, во-вторыхъ, боле тщательное изученіе геологическихъ данныхъ не даетъ намъ на это никакого права.
Но мы отршимся на время отъ представленіи объ эпох громадныхъ ледниковъ, которые покрывали собою Европу при конц третичныхъ я начал четверичныхъ отложеній, чтобы, остановиться на нихъ и на времени ихъ развитія ни такъ называемомъ ледниковомъ період поздне, а пока обратимся отъ къ даннымъ палеонтологіи, но имющимъ отношеніе уже къ боле раннему періоду. Съ этой стороны он представляютъ собою удивительное однообразіе и вс говорятъ за то, что чмъ боле мы удаляемся отъ послдней эпохи въ древнйшемъ період исторіи земной коры, тмъ съ больницъ и большимъ запасомъ тепла на поверхности земнаго шара намъ приходится имть дло.
Въ третичную эпоху, которая, въ свою очередь, подраздляется на три періода (древнйшій — эоценъ, средній — міоценъ и новый — пліоценъ), климатъ былъ уже гораздо тепле ныншняго, хотя разница въ немъ по широтамъ существовала въ томъ же вид, какъ существуетъ она и нын.
Въ міоценовый періодъ на берегахъ Соны расли лавры, виноградъ, фиги, авогадовыя деревья Канарскихъ острововъ, бамбуки и вчнозеленые дубы, цвли олеандры и магноліи и т. д., т.-е. такія растенія, которыя требуютъ для себя средней годовой температуры въ 17о и 18о С., тогда какъ современная средняя годовая температура Ліона равняется только 11о С. Если принять во вниманіе, что средняя годовая температура въ 17о — 18о.
С. теперь принадлежитъ приблизительно 43о с. ш., то изъ приведенныхъ фактовъ несомннно вытекаетъ, что въ міоценовый періодъ теплый климать распространялся дале къ сверу, но еще боле говорятъ за это палеонтологическія свидтельства міоценовыхъ отложеній. Они разбросаны по всему сверному полушарію и для того, кто уметъ читать ихъ, міоценовыя отложенія — неистощимая библіотека, содержащая въ себ множество въ высшей степени важныхъ и поучительныхъ произведеній. Спросимъ же у лучшаго знатока этой библіотеки, професора Гера, о томъ, что онъ нашелъ въ ней наиболе интереснаго.
Полярныя страны материковъ Стараго и Новаго свта служатъ южной траншей большаго средиземнаго моря, такъ называемаго Свернаго Ледовитаго океана, который посредствомъ Берингова пролива соединяется съ Тихимъ океаномъ и посредствомъ цлаго ряда широкихъ и узкихъ проливовъ — съ Антлантическимъ. Самый широкій изъ послднихъ лежитъ между. Исландіей и Скандинавіей и ведетъ къ архипелагу Шпицбергенъ, лежащему своимъ Озернымъ мысомъ подъ 80о с. ш., т.-е. подъ одной изъ наиболе сверныхъ точекъ, которыхъ достигъ человкъ (82о с. ш.).
Томительно-однообразно теперь это околополярное море съ разбросанными на немъ большими и малыми островами. Средняя годовая температура даже на южной границ его не превышаетъ 0о. Въ теченіе цлой зимы не показывается здсь солнце, а лтомъ, когда, разъ появившись валъ горизонтомъ, оно уже не скрывается боле, его косые лучи содержатъ въ себ недостаточно тепла, чтобы дать сильный толченъ одтой ледянымъ покровомъ природ, согрть, оживить ее своимъ прикосновеніемъ. Они скользятъ только по замерзшей почв я лишь немногія погребенныя водъ снгомъ растенія пробуждаются подъ ихъ вліяніемъ на короткое время, чтобы затмъ опять погрузиться въ десятимсячный сонъ. И, однако, въ этой стран, гд теперь почти нтъ слда жизни, въ міоценовую эпоху была роскошная растительность. На западномъ берегу Гренландіи подъ 70о с. ш. находятъ во множеств ископаемые древесные стволы, отпечатки листьевъ и другіе остатки, каковы, напр., прямо стоящіе стволы, плоды, цвты и даже окаменлыя наскомыя. По Геру, здсь быль когда-то громадный лсъ, состоящій изъ мамонтовыхъ деревьевъ, тополей, дубовъ, магнолій, орховыхъ и черныхъ деревьевъ и пр. Исландія, гд теперь, и то исключительно въ южной части острова, изъ деревьевъ растутъ только малорослыя березки, въ міоценовый періодъ также обладала богатой растительностью наравн съ Шпицбергеромъ, гд въ міоценовый періодъ произрастали водяныя лиліи, ситовникъ, болотные кипарисы, туйи, сосны, ели, платаны, липы, клены, черешни, пышныя манголіи и проч. Такимъ образомъ, въ міоценовый періодъ подъ 70о с. ш., существовалъ тотъ же климатъ и та же растительность, которую теперь можно найти только подъ 40о — 45о с. ш., и, какъ говорятъ намъ палеонтологическія данныя, эта роскошная растительность тянулась по всему міоценовому материку непрерывной полосой кругомъ одного центра — полюса.
Боле тщательное изученіе флоры міоценоваго материка приводятъ нагъ къ заключенію, что въ названный періодъ при боле высокой общей температур разница въ послдней по широтамъ существовала точно также, какъ и въ пліоценовый періодъ: ботаническая палеонтологія заставляетъ насъ принять, что приблизительно подъ 80о с. ш. въ міоценовый періодъ средняя годовая температура была около 8о—9о С. и подъ 70о с. ш. достигала уже 12о С. Спускаясь еще южне, подъ 55о с. ш., въ міоценовый періодъ мы встрчаемъ уже ту растительность, которая въ пліоценовый періодъ находили только подъ широтою ныншняго Ліона, что указываетъ на среднюю годовую температуру въ 17о и 18о С. и, наконецъ, еще южне, подъ 50о с. ш., на міоценовомъ материк расли уже пальмы, для которыхъ въ настоящее время нормальной сверной границей служатъ 30о — 35о с. ш., т.-е. средняя годовая температура въ этой части міоценоваго материка достигала уже приблизительно 20о С. Что касается южной Европы, то ея климатъ въ міоценовый періодъ несомннно съ полнымъ правомъ могъ назваться тропическимъ, такъ какъ здсь произрастая не только пальмы, но и саговыя, той группы, наиболе сверной представитель которой можетъ быть найденъ нын не сверне берега Занзибара.
Спускаемся въ прошлое земной коры еще дале, заглядываемъ въ эоценовый материкъ — и передъ нами оживаютъ картины еще роскошне: Европа, какъ бы по мановенію волшебнаго жезла, одвается пышной растительностью странъ экваторіальныхъ. Британскіе острова, нын почти постоянно окутанные густой пеленой тумана, однообразная сверогерманская низменность съ ея прохладнымъ лтомъ и мягкой зимой,— все это въ эоценовый періодъ представляло собою одну изъ роскошнйшихъ картинъ тропической природы. Пальмы, панданы и пязанги расли тамъ, гд нын представителями растительности являются только лиственныя и хвойныя деревья умреннаго пояса, гд среди неумолкаемаго прибоя срыхъ волнъ воздымаются блыя мловыя скалы да мелькаютъ крылья чаекъ.
Съ эоценомъ третичная эпоха кончается и палеонтологія вводятъ насъ за собою въ эпоху такъ называемыхъ вторичныхъ формацій, открываетъ передъ нами длинный рядъ новыхъ растительныхъ и животныхъ формъ, безконечную панораму новыхъ картинъ. При конц вторичной эпохи, когда большую часть ныншняго Европейскаго материка занимало море, бывшее колыбелью и могилой безчисленному множеству микроскопическихъ организмовъ, давшихъ собою матеріалъ для образованія мла, температура климата въ общемъ была не только нсколько выше температуры эоценоваго материка, но и однообразне: въ такъ называемый мловой періодъ разница въ температур по широтамъ почти исчезаетъ. Первыя двусмядольныя, извстныя намъ нын, относятся именно къ періоду средняго мла, а потому насъ не должно удивлять, что растительность, оживлявшая собою пейзажъ мловаго періода, рзко отличалась по своему характеру отъ современной намъ. Преобладающими формами въ ней были хвойныя, между которыми выдавались роскошныя араукаріи, сосны, кедры и ели, дале слдуютъ пальмообразныя цикасы (саговыя), папоротники съ кожистыми листьями и т. д. Вообще, коротко говоря, растительность мловаго періода отличалась самымъ удивительнымъ смшаннымъ характеромъ.
Еще ране, въ періодъ юры, разница въ температур до широтамъ исчезаетъ совершенно и средняя температура опять становится нсколько выше. За это говоритъ не только ботаническая, но и зоологическая палеонтологія. Въ настоящее время между позвоночными животными особенное вниманіе останавливаетъ на себ группа чешуйчатыхъ гадовъ, столь рзко отличающихся отъ птицъ по своему наружному виду и, вмст съ тмъ, столь тсно связанныхъ съ ними но своей организаціи. до нашего времени дошли только немногіе представители этой группы, но во вторичную эпоху она достигала громаднаго развитія, представляя въ лиц своихъ членовъ многія въ высшей степени любопытныя формы. Если вспомнить, что чешуйчатые гады принадлежатъ къ холоднокровнымъ животнымъ, не трудно придти къ заключенію, что въ періодъ процвтанія этой группы температура климата была боле высокой, чмъ поздне, когда началось вымираніе чешуйчатыхъ гадовъ. Юрскія растенія, найденныя до сихъ поръ въ Остъ-Индіи, Европ, Сибири и на Шпицберген, въ свою очередь, говорятъ намъ, что въ періодъ юры не только общая температура климата была нсколько выше, чмъ въ позднйшій періодъ, но также и то, что одна и та же растительность была подъ экваторомъ, подъ средними широтами и на крайнемъ свер.
Изъ боязни утомить читателя подобными примрами, мы пропускаемъ періодъ тріаса, которымъ начинаются вторичныя отложенія, и періодъ пермской формаціи, заключающей собою первичную эпоху, и останавливаемся на второмъ період первичной эпохи, такъ называемомъ каменноугольномъ. И относящіяся къ этому періоду данныя не противорчатъ добытымъ нами ране, т.-е. что температура этихъ раннихъ періодовъ была сравнительно очень высокой (отъ 25о до 30о С.) и повсюду однообразной, но, крох того, они говорятъ намъ также и то, что этотъ періодъ былъ не такъ богатъ свтомъ, какъ вс слдующіе за нимъ. Взглянемъ на каменноугольную флору и мы встртимся съ такими представителями растительнаго царства, которые пряно не выносятъ- большаго свта, взглянемъ на немногіе дошедшіе до насъ остатки животныхъ и опять увидимъ, что они принадлежатъ существамъ, по устройству своихъ глазъ способныхъ только къ слабому воспріятію свтовыхъ впечатлній. Вс данныя геологіи и палеонтологіи заставляютъ насъ принять, что въ каменноугольный періодъ произошло первое поднятіе острововъ, до того времени покрытыхъ водою, но, вмст съ тмъ, он заставляютъ насъ также признать и то, что эти острова лежали очень невысоко надъ уровнемъ моря и многократно снова поглощались его волнами. Заливы и лагуны этихъ острововъ были покрыты богатой растительностью, но эта растительность совершенно не походила на современную намъ: это было собраніе пышно разросшихся листьевъ, поднимающихся колоннами простыхъ или развильчатыхъ стволовъ, зачастую съ одной громадной или множествомъ меньшихъ полостей, одтыхъ зубчатымъ коровымъ слоемъ. Мы скажемъ все нужное для насъ о каменноугольномъ період, если прибавимъ, что сверная граница каменноугольнаго архипелага лежала приблизительно у 76о с. ш., тогда какъ къ югу онъ спускался до 40о с. ш.
Дальше этого въ нашей попытк нарисовать картину климата прошлыхъ геологическихъ эпохъ намъ идти некуда. Мы дошли до того періода, когда могли появиться первыя наземныя животныя и растенія, когда началось поднятіе суши, которое поздне неминуемо должно было повести къ измненію первоначально-однообразнаго климата земнаго шара и теперь, имя передъ собою эту картину, прежде чмъ попытаемся возстановить существовавшіе когда-то материки съ ихъ флорой и фауной, будетъ совершенно своевременнымъ ознакомиться съ тми гипотезами, которыя предлагались въ разное время для объясненія совершающагося на земномъ шар измненія климата.
Одна изъ первыхъ гипотезъ такого рода была высказана Омаліусомъ Далуа, который думалъ объяснить высокую температуру третичной эпохи прямымъ вліяніемъ на климатъ земнаго шара внутренней теплоты послдняго. Конечно, когда-то это вліяніе несомннно существовало, но нетрудно видть, что оно уже не могло имть мста не только въ теченіе третичной эпохи, но даже и въ самый ранній изъ тхъ періодовъ, когда появились организмы. Значительная толщина слоя перешедшихъ въ твердое состояніе образованій (т.-е. земной коры), слабая теплопроводимость горныхъ породъ и, наконецъ, громадная продолжительность протекшаго во время образованія земной коры періода,— все это говоритъ не въ пользу приведенной гипотезы. Кром того, если бы именно внутренняя теплота земнаго шара обусловливала собою высокую температуру воздушной атмосферы въ третичную эпоху, мы должны были бы ждать, что климатъ вторичной и первичной эпохъ былъ значительно жарче климата третичной эпохи, напр., въ каменноугольный періодъ почти или совершенно непригоденъ для жизни организмовъ, но на самомъ дл этого нтъ: въ теченіе всей вторичной и послднихъ періодовъ первичной эпохи температура была выше температуры эоценоваго періода только на 5о—8о С. Но вспомнимъ, что эта температура на всемъ земномъ шар до конца вторичной эпохи была равномрной и мы встртимся съ такой особенностью прошлаго климата земнаго шара, объяснить которую гипотезой Омаліуса Далуа нтъ никакой возможности. Вотъ почему мы не останавливаемся на ней боле и переходимъ къ обзору другихъ гипотезъ.
Бурмейстеръ, отрицая прямое вліяніе внутренней теплоты земнаго шара на температуру воздушной оболочки послдняго, тмъ не мене, склоняется къ признанію ея косвеннаго вліянія: онъ говорить, что въ боле раннія эпохи существованія земнаго шара климатъ могъ быть мягче, благодаря боле энергичной дятельности вулкановъ, которые выбрасывали на поверхность массы расплавленнаго порфира, базальта и лавы. Но графъ Спорта остроумно замчаетъ на это. что врядъ ли кому придетъ въ голову, что климатъ Исландіи можетъ быть боле мягкимъ благодаря вулканической дятельности Гейлы.
Уже извстный намъ Геръ, составившій себ имя въ наук именно своими изслдованіями по ботанической палеонтологіи, высказалъ предположеніе, что вся солнечная система во время своего обращенія вокругъ невидимой звзды, служащей ей центромъ обращенія, постепенно проходятъ черезъ области міроваго пространства, обладающія различной температурой. Отсюда, говоритъ онъ, смна боле теплыхъ и холодныхъ періодовъ, чередующихся подобно нашимъ временамъ года, только въ неопредленные сроки. Мы не хотимъ смущать извстнаго ученаго вопросомъ, на чемъ онъ основываетъ свою смлую гипотезу, такъ какъ иначе ему пришлось бы сознаться, что на это у него нтъ никакого основаніи.
Если къ приведеннымъ уже гипотезамъ прибавить гипотезу Веттшейна, по которой пласты раннихъ формацій, найденныя на Шпицберген, откладывались подъ тропиками и только поздне передвинулись къ сверу, увлекая вмст съ собою вс заключенные въ нихъ остатки, то мы этимъ исчерпаемъ почти весь запасъ гипотезъ, имющихъ за собой исключительно историческое значеніе, т.-е. погибшихъ, прежде чмъ он успли развиться, и намъ останется только перейти къ тмъ немногимъ гипотезамъ, которыя по своей справедливости уже приближаются къ теоріи.
Когда дарвинистъ хочетъ выяснить значеніе эволюціоннаго ученія путемъ сравненія, онъ говоритъ обыкновенно, что по стройности и цльности это ученіе можетъ стать на ряду только съ Канто-Лапласовой теоріей міровой системы. Послднюю-то и хотимъ мы теперь напомнить читателю, прежде чмъ скажемъ объ имющей къ намъ прямое отношеніе гипотез Бландета. По Канто-Лапласовой теоріи солнечная система была первоначально громаднымъ туманнымъ пятномъ, которое въ силу вращенія въ теченіе безконечнаго періода времени уплотнялось все боле и боле и, вмст съ тмъ, отдляло отъ себя черезъ нкоторые промежутки кольца космической матеріи, давшія собою начало вторичнымъ небеснымъ тламъ, планетамъ и спутникамъ. Благодаря отдленію этихъ колецъ, центральная масса, конечно, постепенно уменьшалась въ размрахъ, но, вмст съ тмъ, она становилась плотне, свтле и боле нагртой и, наконецъ, превратилась въ то тло, которое мы называемъ солнцемъ, которое, такимъ образомъ, прежде чмъ дойти до своего современнаго состоянія, прошло, такъ сказать, черезъ цлый рядъ солнечныхъ стадій или солнцъ разной величины и разной плотности, боле или мене нагртыхъ. Плотность планетъ, изъ которыхъ наименьшую имютъ наиболе удаленныя отъ солнца, и наибольшую, подобно Меркурію, наиболе приближенную къ нему, строго опредленное положеніе ихъ относительно солнца, ихъ движенія и т. д.,— все это какъ нельзя боле говорить въ пользу Канто-Лапіасовой теоріи, но, признавая ее, мы не только можемъ ждать, что въ далекомъ будущемъ солнце, состоящее теперь изъ раскаленныхъ паровъ и газовъ, отдлитъ отъ себя еще новыя планеты и, благодаря тому, еще уменьшатся въ размрахъ, но должны признать, что нтъ ничего невозможнаго въ томъ что солнце, освщавшее собою всходы органической жизни на земоиъ шар, было больше того, которое мы теперь видимъ. Въ этомъ-то и состоитъ собственно гипотеза Бландета, къ которой присоединяется также графъ Сапорта.
Стоитъ только предположить, говоритъ Бландетъ, что солнце, согрвавшее своими лучами первые появившіеся организмы, имло поперечникъ, достигавшій до орбиты Меркурія, и мы получимъ такое солнце, которое, если смотрть на него подъ угломъ въ 40 градусовъ, занимало почти четверть горизонта и обусловливаю собою такой длинный день, такія свтлыя и продолжительныя сумерки, которыя почти исключали собою ночь. Подъ вліяніемъ согрвающихъ лучей такого свтила, тропическій климатъ, конечно, былъ и тамъ, гд нын лежатъ ледяныя глыбы, и данныя палеонтологіи вообще находятъ себ въ гипотез Бландета вообще удовлетворительное объясненіе тому факту, что каменноугольная флора состояла изъ растеній, нуждающихся въ тни, а потому, отдавая ей должное, мы, вмст съ тмъ, обратимся для боле удовлетворительнаго отвта на интересующіе насъ вопросы къ другимъ гипотезамъ и попытаемся найти разгадку былаго въ примиреніи нсколькихъ послднихъ.
Среди всхъ геологическихъ гипотезъ, предложенныхъ для объясненія прошлыхъ измненій климата зоннаго шара, наибольшаго вниманія но своей простот заслуживаетъ гипотеза Сарторіуса Вальтерсгаузена, развитая и облеченная въ боле законченную форму Пробстомъ. Послдній исхортъ въ этомъ случа изъ очень простаго положенія, а именно — существованія суши каменноугольнаго періода въ вид архипелага низменныхъ острововъ, которые, какъ несомннно доказано палеонтологіей, въ теченіе перваго времени своего существованія многократно боле или мене полно снова уходили подъ поверхность моря. Слдовательно, въ каменноугольный періодъ, не только водная поверхность брала верхъ надъ поверхностью суши, но суша никогда не занимала большаго пространства, другими словами, суша каменноугольнаго періода обладала морскимъ климатомъ, отличительныя свойства котораго — равномрность, отсутствіе контрастовъ. Чтобы убдиться въ послднемъ, стоитъ только припомнить климатъ Зондскаго архипелага по описанію такого знатока природы малайскихъ острововъ, какъ Ушесъ: въ этомъ климат насъ не поражаютъ ни контрасты суточной, ни контрасты мсячной температуры и годовой ходъ температуры Батавіи, изображенный графически, не даетъ и слда тхъ повышеній и пониженій изображающей этотъ ходъ кривой, которыя напримръ, мы видимъ на кривой, передающей намъ годовой ходъ температуры Лондона.
Кром того, Пробстъ знакомитъ насъ съ результатами прямаго вліянія равномрнаго распредленія поверхности воды и суши на климатъ въ слдующемъ очень простомъ вычисленіи. Возьмемъ среднюю годовую температуру нсколькихъ, по- возможности большаго числа пунктовъ, лежащихъ на одной параллели, сложимъ числа, выражающія эту температуру, и общую сумму, полученную отъ этого сложенія, раздлимъ на число взятыхъ пунктовъ, такимъ образомъ, мы будемъ имть нормальную температуру данной параллели. Затмъ вычислимъ точно также среднюю годовую температуру приморскихъ пунктовъ той же паралллели и сравнимъ между собою полученныя данныя, т.-е. нормальную температуру взятой нами параллели и температуру той параллели, которая была бы при существованіи на всемъ ея протяженіи морскаго климата. Оказывается, что для 80о с. ш. нормальная температура въ настоящее время —11,20о R., тогда какъ температура той же параллели при морскомъ климат была +1,49o R., что составляетъ разницу въ 12,69о R. Если мы припомнимъ сказанное выше о температур каменноугольнаго періода, то, конечно, увидимъ, что отъ 1,49о R. еще далеко до 20о или 25о R. (25о или 30о С.), но намъ важно въ этомъ случа то, что повышеніе температуры на 12,69о R. для восьмидесятой сверной параллели можетъ быть достигнуто единственно боле равномрнымъ распредленіемъ поверхности моря и суши, безъ всякаго измненія въ другихъ условіяхъ, какъ-то: въ направленіи современныхъ воздушныхъ теченій или втровъ, морскихъ теченій, приносящихъ въ полярныя страны большой запасъ тепла, и т. д. Но стоитъ только измнить эти данныя, и средняя температура восьмидесятой параллели повысится еще боле. Конечно, въ данномъ случа трудно опредлить боле или мене точно, сколько именно градусовъ тепла прибавитъ измненіе того или другаго изъ этихъ условій, но Пробстъ нашелъ возможность вычислить приблизительно, что одно существованіе покрова облаковъ, который долженъ былъ окутывать острова каменноугольнаго архипелага, благодаря большому испаренію въ силу большаго развитія водной поверхности и боле высокой температуры, должно было повысить среднею годовую температуру странъ, лежащихъ между 60о и 90о с. ш., до 14о В. Нтъ никакого сомннія, что послднее число является уже очень высокой средней температурой, которая при извстномъ распредленіи воздушныхъ и морскихъ теченій могла подняться еще боле и при солнц такихъ размровъ, которое приближалось къ солнцу, выведенному въ гипотез Бландета, дойти даже до 24о R. И хотя мы далеки отъ мысли возводить гипотезу Сарторіуса Вальтерсгаузена и Пробста на степень теоріи, тмъ не мене, не можемъ не признать за нею весьма большой доли вроятія, такъ какъ, помимо всего, она объясняетъ намъ то, что остается совершенно необъяснимымъ по гипотез Бландета: составъ флоры каменноугольнаго періода изъ растеній, не любящихъ свта, упомянутый покровъ облаковъ, препятствуя потер теша путемъ лучеиспусканія, долженъ былъ, вмст съ тмъ, заслонять архипелагъ каменноугольнаго періода отъ прямаго вліянія солнечныхъ лучей, держатъ его въ постоянной тни.
Еще очень важнымъ подтвержденіемъ справедливости гипотезы Сарторіуса Вальтерсгаузена и Пробста служитъ изученіе температуры тропическихъ странъ: разница между нормальной температурой экватора и температурой его морскаго климата равняется только 0,06о R. и, вмст съ тмъ, палентологическія данныя говорятъ намъ, что животныя и растенія тропическихъ странъ дошли до насъ изъ древнйшихъ періодовъ съ такими измненіями, которыя сравнительно съ измненіями, выпавшими на долю животныхъ и растеній другихъ странъ, могутъ быть названы ничтожными. А зная значеніе измненій среды для жизни организмовъ, мы не можемъ не признать въ этомъ факт указанія на то, что тропическія страны по ихъ климату, растительности и животнымъ наиболе приближаются къ суш боле раннихъ періодовъ. Такимъ образомъ, названная ипотеза, съ одной стороны, находитъ себ опору въ современныхъ климатическихъ условіяхъ тропическихъ странъ, съ другой — указываетъ намъ на эти страны, какъ на исходную точку при возстановленіи фауны и флоры былыхъ эпохъ. Въ этомъ мы и видимъ ея наиболе сильную сторону, этимъ она удовлетворяетъ всмъ требованіямъ современной науки, которая дозволяетъ переходъ къ былому, неизвстному, только отъ настоящаго, извстнаго, и потому, какіе бы недостатки въ подробностяхъ этой гипотезы мы ни встртили, она заслуживаетъ къ себ строго критическаго, не переходящаго, однако, извстныхъ границъ, научнаго отношенія.
Теперь, познакомившись какъ съ данными палеонтологіи, относящимися до возстановленія климата прошлыхъ періодовъ земнаго шара, такъ и съ большинствомъ гипотезъ, предложенныхъ для объясненія совершившихся въ прошломъ климатическихъ измненій, набросаемъ хотя въ самыхъ общихъ чертахъ смну климатовъ, идя уже отъ одной изъ раннихъ эпохъ къ современной намъ.
Въ каменноугольную эпоху суша представляетъ собою громадный архипелагъ низменныхъ острововъ, окутанныхъ густою пеленою водяныхъ паровъ. Въ тни, царившей надъ этими островами вслдствіе большаго скопленія водяныхъ паровъ, при высокой, доходящей до 25о—30о С. средней температур, отличающейся повсюду своей равномрностью, эти острова покрылись роскошной первобытной растительностью, наиболе выдающимися представителями которой являются древовидные папоротники, хвощи и плауны. Поздне, въ пермскую, тріасовую и юрскую формаціи, суша поднимается изъ волнъ моря все боле и боле, архипелагъ замняется непрерывными пространствами суши, тянувшейся въ вид боле или мене узкихъ полосъ, но эти очертанія суши таковы, что не могли еще вызвать разности въ температур по широтамъ и на всемъ земномъ шар, подъ экваторомъ и у полюсовъ продолжаетъ существовать одна и та же температура, только, быть можетъ, понизившаяся на 2е — 3о С. Въ слдующій затмъ мловой періодъ, при постоянно-увеличивающихся размрахъ суши, наступаетъ еще нкоторое пониженіе температуры и являются первыя, пока еще очень слабыя, разности температуры по широтамъ. Такимъ образомъ, начало колоссальныхъ современныхъ намъ разностей температуры по широтамъ относится къ концу вторичной эпохи, т.-е. къ тому времени, когда, какъ мы увидимъ ниже, материки впервые начали складываться въ присущихъ имъ нын очертаніяхъ. Къ концу третичной эпохи разности температуры по широтамъ увеличиваются все больше и больше и, наконецъ, при конц третичной эпохи, въ періодъ, отдляющій послднюю отъ четверичной, сверное полушаріе переживаетъ загадочный ледниковый періодъ.
Быть можетъ, читателя и удивитъ употребленное нами выраженіе, но на самомъ дл оно нигд не можетъ быть такъ умстно, какъ здсь. Ледниковымъ періодомъ въ наук называютъ тотъ весьма продолжительный періодъ, когда ледники, покрывающіе собою нын горы и сверныя страши свернаго полушарія, достигали гораздо большаго развитія, когда, напри., вся сверная и почти вся средняя Европа была покрыта, по предположенію однихъ, сплошнымъ ледниковымъ покровомъ, по предположенію другихъ, ледниковымъ покровомъ, спускающимся въ море, и отъ современнаго Европейскаго материка оставались только немногіе участки на мст его средней полосы и его южная часть. Судя по всмъ палеонтологическимъ даннымъ, климатъ ледниковаго періода имлъ мало общаго съ климатомъ полярныхъ странъ. Что средняя годовая температура покрытыхъ ледниками возвышенностей и межледниковыхъ полей не могла быть высокой, объ этомъ, конечно, нечего говорить, но въ низменностяхъ климатъ ледниковаго періода, вроятно, былъ очень умреннымъ и, главное, равномрнымъ. Въ послднемъ отдл нашей статьи читатель найдетъ т данныя, на основаніи которыхъ мы приходимъ къ этому заключенію, здсь же, объяснивъ, такимъ образомъ, только въ самыхъ общихъ чертахъ то, что разумется подъ ледниковымъ періодомъ, мы остановимся на гипотезахъ, предложенныхъ для его объясненія.
Геологическая гипотеза Сарторіуса Вальтерсгаузена и Пробста объясняетъ ледниковый періодъ, исходя изъ большаго развитія водной поверхности при конц третичной эпохи и закончившагося къ тому времени поднятія горныхъ хребтовъ. До тхъ поръ, говоритъ эта гипотеза, пока суша возвышалась надъ поверхностью моря только на нсколько сотъ футовъ, водяные осадки не могли падать на нее въ кристаллическомъ вид,— этому мшалъ мягкій климатъ третичнаго материка, напротивъ, съ поднятіемъ горныхъ хребтовъ, водяные осадки должны были падать на горныя вершины, по ихъ вертикальному положенію находившіяся въ холодной полос, въ кристаллическомъ вид, въ вид снга, и широкое развитіе водное поверхности въ то время служитъ Достаточнымъ объясненіемъ скопленію на горахъ такихъ массъ снга, которыя уже въ силу собственной тяжести должны были сползать въ долины и прилежащія низменности, переходя въ своихъ нижнихъ частяхъ отъ давленія въ ледъ. Но такое положеніе длъ не могло продолжаться доле того времени, пока не изсякли обильные источники водяныхъ паровъ, пока не понизились въ силу вывтриванія горныя вершины. Настало это, и количество снга на горныхъ вершинахъ уменьшилось, ледники, развившіеся на его счетъ, не только перестали сползать внизъ, въ долины, но даже, обтаявши отъ лтнихъ жаровъ, передвинулись съ своей нижней границей гораздо выше по откосу горъ, и ледниковый періодъ кончился. Могли при этомъ имть значеніе и другіе факторы, но главными Сарторіусъ Вальтерсгаузенъ и Пробстъ считаютъ, все-таки, обиліе водяныхъ паровъ и поднятіе горныхъ хребтовъ.
Нтъ никакого сомннія, что такое объясненіе происхожденія ледниковаго періода заслуживаетъ полнаго вниманія. По своей простот оно стоитъ въ полномъ согласіи съ первой частью: протезы Сарторіуса Вальтерсгаузена и Пробста, объясняющею существованіе боле жаркаго климата въ прежнія геологическія эпохи, но мы впали бы въ односторонность, если бы остановились только на названной геологической гипотез, поддерживаемой космической гипотезой Бландета, и не познакомили бы читателя съ чисто космической гипотезой смны климатовъ, предложенной Кроллемъ. Справедливость требуетъ сказать, что послдняя заслуживаетъ къ себ нисколько не меньшаго вниманія, чмъ только что приведенныя, особенно съ тми поправками, которыя внесъ въ нее Уэллесъ.
Въ основ гипотезы Кролля лежатъ точно также геологическія данныя. какъ и въ основ гипотезы Сарторіуса Валтерсгаузена и Пробста, но въ то время, какъ послдніе пользуются ими для возстановленія границъ суши въ послдовательные геологическіе періоды, Кролль беретъ изъ геологіи только свидтельство того, что такъ называемый ледниковый періодъ земной шаръ пережилъ не одинъ- разъ. Ледниковыя отложенія Швейцаріи несомннно говорятъ, что эта страна пережила два ледниковыхъ періода, раздленныхъ между собою такимъ теплымъ періодомъ, когда страна опять покрылась роскошной растительностью, когда на ней опять зазеленли сосны, дубы, березы, лиственницы и проч., подъ тнью которыхъ ютились слонъ, носорогъ, уръ (дикій быкъ), благородный олень и пещерный медвдь, равно какъ и множество наскомыхъ. Въ Швеціи находятъ слды также двухъ ледниковыхъ періодовъ. Въ сверной Америк залеганіе пластовъ, указывающихъ на существованіе ледниковаго покрова, еще сложне и изысканія, произведенныя на озер Онтаріо, говорятъ уже не о двухъ, а о трехъ ледниковыхъ наносахъ. Въ штат Огіо и Британской Колумбіи ледниковый наносъ опять указываетъ на два послдовательныхъ ледниковыхъ періода и т. д. Прибавимъ, что особенно важно для гипотезы Кролля, что почти во всхъ этихъ случаяхъ существуютъ данныя, указывающія на раздлявшій ледниковые періоды боле теплый періодъ.
Конечно, принявши не одно, а большее число послдовательныхъ поднятій горныхъ цпей и массивовъ, и соотвтствующее имъ число пониженій горныхъ вершинъ путемъ вывтриванія, два или боле ледниковыхъ періода можно объяснить и по гипотез Сарторіуса Вальтерсгаузена и Пробста, но это уже во всякомъ случа является серьезнымъ осложненіемъ названной гипотезы, тогда какъ для гипотезы Кролля признаніе нсколькихъ ледниковыхъ періодовъ является необходимостью.
Вотъ въ какомъ вид даетъ намъ Кролль свою гипотезу.
Орбита, по которой земля обращается вокругъ солнца, представляетъ собою эллипсисъ, въ одномъ изъ фокусовъ котораго и находится солнце. Благодаря этому, разстояніе земли отъ солнца измняется въ теченіе года очень сильно: когда земля находится на ближайшемъ разстояніи отъ солнца или въ такъ называемомъ перигеліи, она на три милліона миль ближе къ солнцу, чмъ въ-то время, когда находится на дальнйшемъ разстояніи отъ солнца, или въ такъ называемомъ афеліи. Такъ какъ зима въ сверномъ полушаріи выпадаетъ на его долю въ настоящій періодъ въ то время, когда земной шаръ находится въ перигеліи, то понятно, что зима свернаго полушарія не можетъ быть такъ сурова, какъ зима южнаго полушарія, наступающая при положеніи земли въ афеліи: въ перигеліи земной шаръ, находясь ближе къ солнцу, чмъ въ афеліи, получаетъ отъ него и вообще больше тепла.
Кром того, земля обращается быстре вокругъ солнца въ той части орбиты, которая ближе къ послднему, а потому зима свернаго полушарія не только мягче, но и короче зимы южнаго полушарія, и въ то время, какъ число зимнихъ дней южнаго полушарія нсколько боле числа лтнихъ дней, въ сверномъ полушаріи обратно: число лтнихъ дней нсколько больше числа зимнихъ. Правда, распредленіе суши и моря, равно какъ, направленіе морскихъ и воздушныхъ теченій сглаживаетъ нсколько эту разницу, но несомннно, что зима свернаго полушарія при положеніи земнаго шара въ афеліи была бы гораздо сурове, чмъ теперь, при положеніи его въ это время въ перигеліи. Однако, такая смна въ наступленіи зимы и лта въ перигеліи и афеліи дйствительно бываетъ и совершается правильно черезъ каждыя 10,500 лтъ, такъ что по прошествіи этого періода зима свернаго полушарія будетъ выпадать на его долю при положеніи земнаго шара не въ перигеліи, какъ Теперь, а въ афеліи. Благодаря этому, является слдующее: въ теченіе однихъ 10,500 лтъ сверное полушаріе, если его взять для примра (при зим въ афеліи), получаетъ ежегодно зимою боле снга, чмъ его можетъ разстаять лтомъ, другими словами, отъ каждаго года остается нкоторый избытокъ снга, который въ теченіе 10,500 лтъ и можетъ образовать массу, сползающую въ боле или мене измненномъ вид съ горныхъ вершинъ въ долины и низменности, распространяющихся- постепенно отъ полюсовъ въ страны умренныя. Кончается этотъ періодъ, наступаетъ для взятаго нами для примра свернаго полушарія зима въ перигеліи — и условія мняются: въ боле продолжительное лто не только стаиваетъ весь выпавшій зимою снгъ, но также и часть накопившейся въ предшествовавшій періодъ снжной массы, снговая линія въ горахъ поднимается годъ отъ году выше и выше, въ низменностяхъ отодвигается боле и боле къ полюсу.
Въ настоящее время, какъ мы уже имли случай замтить, зима въ афеліи приходится на долю южнаго полушарія, которое, такимъ образомъ по гипотез Кролля, на нашихъ глазахъ должно испытывать ледниковый періодъ. И дйствительно, если мы взглянемъ на каргу распространенія льдовъ у свернаго и южнаго полюса, то увидимъ, что въ то время, какъ въ сверномъ полушаріи льды въ океан спускаются ниже 40о с. ш. только у Лабрадора, въ южномъ они спускаются ниже 40о ю. ш. на всемъ протяженіи между южной Америкой и Африкой, равно какъ и на половин протяженія между Африкой и Австраліей. Слдовательно, нтъ никакого сомннія въ томъ, что ледники южнаго полушарія въ настоящее время развиты гораздо боле, чмъ ледники свернаго, только можемъ ли мы говорить о современномъ ледниковомъ період южнаго полушарія? На это Кролль отвчаетъ слдующее.
Ледниковые періоды, которые переживалъ земной шаръ, не были одинаковаго достоинства: въ одни изъ нихъ ледниковый покровъ развивался гораздо боле, чмъ въ другіе, этотъ ледниковый періодъ, который переживаетъ теперь южное полушаріе, одинъ изъ наислабйшихъ. Причина этого лежитъ въ величин такъ называемаго эксцентрицитета, т.-е. въ отношеніи разстоянія между фокусами земной орбиты къ ея большой оси: чмъ меньше эксцентрицитетъ, тмъ меньше разница между разстояніями земли отъ солнца въ перигеліи и афеліи, чмъ больше эксцентрицитетъ, тмъ эта разница больше. Въ настоящее время эксцентрицитетъ одинъ изъ наименьшихъ и, по вычисленію Кролля, будетъ уменьшатся въ продолженіе 50,000 лтъ нашего счисленія, но посл этого эксцентрицитетъ начнетъ возрастать: черезъ 100,000 лтъ нашего счисленія онъ достигнетъ уже такихъ размровъ, что разница въ разстояніи земнаго шара отъ солнца въ перигеліи и афеліи будетъ равняться восьми съ половиной милліонамъ миль, черезъ 150,000 лтъ, вмст съ уменьшеніемъ эксцентрицитета, эта разница низойдетъ до шести милліоновъ миль, но посл этого, при постоянно увеличивающемся эксцентрицитет, увеличится еще больше, и черезъ 210,000 достигнетъ величины въ десять съ половиной милліоновъ миль. При этомъ разница между числомъ зимнихъ и лтнихъ дней въ обоихъ полушаріяхъ дойдетъ до двадцати восьми рей. При такихъ условіяхъ, говоритъ Кролль, земной шаръ будетъ опять переживать послдовательные ледниковые періоды то въ томъ, то въ другомъ изъ своихъ полушарій и эти ледниковые періоды уже будутъ никакъ не меньше тхъ, которые онъ пережилъ въ прошломъ.
Не ограничиваясь вычисленіемъ величины эксцентрицитета для будущаго, Кролль даетъ его вычисленіе для прошлаго и цифрами доказываетъ, что въ прошломъ земной шаръ пережилъ цлый рядъ большихъ и малыхъ ледниковыхъ періодовъ, но мы не станемъ останавливаться на этомъ, такъ какъ въ такомъ случа пришлось бы повторить уже сказанное, и перейдемъ къ тому, чмъ объясняетъ Кролль палеонтологическія данныя, указывающія на постепенное повышеніе температуры въ прошлые періоды жизни земнаго шара.
Прежде всего, говоритъ Кролль, нтъ никакого сомннія, что ледниковыя покровъ въ силу своего движенія и давленія дйствуетъ страшно разрушительнымъ образомъ на пласты, находящіеся подъ нимъ. Ледникъ, двигаясь по наклонной плоскости, измельчаетъ находящіеся подъ нимъ большіе и малые камни, полируетъ скалы и, конечно, не оставляетъ ничего въ цльномъ вид изъ остатковъ организмовъ. Просачивающаяся подъ ледникомъ вода уноситъ измельченное имъ вещество дале, отлагаетъ его въ долинахъ и котловинахъ, и, благодаря этому, тамъ, гд прежде были ледники, въ настоящее время находятъ иногда громадныя толщи этой измельченной земли или так. наз. леса. При такихъ условіямъ во всхъ тхъ мстахъ, гд ледниковый покровъ смняется нсколько разъ, конечно, не чего ожидать встртить правильное поочередное отложеніе ледниковыхъ и межледниковыхъ образованій пластовъ, не содержащихъ остатковъ организмовъ и соотвтствующихъ ледниковымъ періодамъ, и пластовъ, во множеств содержащихъ остатки организмовъ и соотвтствующихъ межледниковымъ періодамъ: ледники въ своемъ развитіи уничтожали всякую правильность напластованія и остатки организмовъ, дошедшіе до насъ, только случайно сохранившіеся обломки фаунъ и флоръ межледниковыхъ періодовъ. Дале, основываясь на нкоторыхъ данныхъ геологіи, Кроллъ допускаетъ, что, помимо послдняго большаго ледниковаго періода, который былъ, такъ сказать, на границ между третичной и четверичной эпохами и за которымъ слдовалъ ледниковый періодъ меньшихъ размровъ, сверное полушаріе въ третичную эпоху пережило еще два большихъ ледниковыхъ періода, одинъ во время міоценовыхъ отложеній и другой во время эоцена. Благодаря такому допущенію, данныя палеонтологіи, говорящія намъ о высокой и равномрной температур міоцена и эоцена, объясняютъ очень просто: эти богатыя фауны и флоры существовали въ сверномъ полушаріи въ т межледниковые періоды, когда эксцентрицитетъ земной орбиты былъ очень великъ, когда лта свернаго полушарія отличались своей продолжительностью и высокой температурой, но это допущеніе основано на такихъ шаткихъ данныхъ и иметъ такъ много противъ себя, что едва ли его можно принять.
Нтъ никакого сомннія, что дошедшіе до насъ остатки организмовъ — жалкіе обломки когда-то существовавшихъ фаунъ и флоръ, но эти обломки, все-таки, неизмримо полне, чмъ того можно было ожидать, принимая объясненіе Кролля отсутствію правильности въ межледниковыхъ и ледниковыхъ отложеніяхъ. Принимая объясненіе Кролля, мы де могли бы надяться подобрать остатки послдовательно смнившихъ другъ друга формъ во времени и составить изъ нихъ ряды, а на самомъ дл эти ряды существуютъ, и какъ ни велика отрывочность палеонтологическихъ данныхъ, она, все-таки, не чрезмрна. Кром того, распредленіе суши въ третичный періодъ было таково, что одно направленіе морскихъ теченій могло мшать сильному развитію ледниковъ свернаго полушарія: въ теченіе первой половины третичной эпохи материкъ свернаго полушарія былъ весьма богатъ средиземными морями и одно изъ такихъ морей занимало, напр., всю центральную Европу, на протяженіи между ныншнимъ Балтійскимъ, Чернымъ и Каспійскимъ морями, и даже соединялось долиной Ефрата и Персидскимъ заливомъ съ Индійскимъ океановъ. Кром того, отъ Каспійскаго моря или, правильне, соотвтствующаго ему по мсту, но боле Обширнаго, широкій рукавъ шелъ къ арктическому морю, Балтійское было въ соединеніи съ Блымъ, отчего Скандинавія являлась островомъ, отъ Бенгальскаго залива къ ныншнему устью Инда также шелъ широкій морской рукавъ, отрзывавшій Индостанъ отъ материка, и т. д. При такомъ распредленіи суши и моря экваторіальныя теченія свободно проникали въ полярныя страны свера, а при этомъ ледниковый покровъ не могъ достигать большаго развитія. Вотъ почему, соглашаясь съ Кроллемъ въ основ его гипотезы, мы вмст съ Уэллесомъ принимаемъ, что въ теченіе всей третичной эпохи и ране сверное полушаріе отличалось крайне мягкимъ и равномрнымъ климатомъ, который находитъ себ объясненіе въ извстныхъ географическихъ условіяхъ, что непрерывно шло развитіе богатой органической жизни подъ вліяніемъ этого климата черезъ всю третичную эпоху и что въ нкоторые періоды ея только вершины горъ третичнаго материка были покрыты ледниками, спускавшимися внизъ по ихъ откосу. Только при конц третичной эпохи, приблизительно за 200,000 лтъ до нашего времени, средиземныя моря третичной эпохи сильно съузились въ своихъ размрахъ, материки сплотились въ одну непрерывную площадь и, вмст съ тмъ, при очень большомъ эксцентрицитет, климатъ материка свернаго полушарія началъ измняться существенно: съ прекращеніемъ доступа теплыхъ экваторіальныхъ теченій въ середину материка, масса снга, накопившаяся за зиму, не успваетъ стаивать лтомъ, избытокъ снга годъ отъ года становится больше и наступаетъ великій ледниковый періодъ съ своей послдующей фазой малаго ледниковаго періода, когда при томъ же высокомъ эксцентрицитет ледники не достигли такого большаго развитія, какъ въ первый, быть можетъ, исключительно благодаря окончательному осушенію средиземныхъ морей. Наконецъ, посл этого, съ уменьшеніемъ эксцентрицитета, и малый ледниковый періодъ приходитъ къ концу, но мягкій равномрный климатъ третичной эпохи, существовавшій въ южной Европ еще въ теченіе великаго ледниковаго періода, не возвращается боле: сплотившіеся въ одну массу материки и протянувшіяся на мст морей пустыни обусловливаютъ его переходъ въ полный контрастовъ континентальный климатъ.
Вотъ въ какомъ вид рисуется намъ смна климатовъ въ прошломъ. Возстановляя ихъ, мы исходимъ только изъ антропологическихъ и географическихъ данныхъ, въ основу нашего изученія кладется только то, что совершается на нашихъ глазахъ, только строго математическія данныя, и если даже признаемъ, что для древнйшихъ геологическихъ періодовъ приложима гипотеза Бландета о большемъ поперечник солнца, то и въ этомъ случа останемся на строго-научной почв. Правда, земной шаръ, освщенный такимъ гигантскимъ солнцемъ, какъ это выведено въ гипотез Бландета, представляетъ собою нчто волшебное, но кто же станетъ утверждать, что въ т отдаленные періоды, отъ которыхъ насъ отдляетъ безконечно долгій промежутокъ времени, солнце свтило именно такъ же, какъ свтитъ теперь? Солнечная система претерпваетъ во времени измненія такъ же, какъ и міръ организмомъ, но и то, и другое подчинено въ своемъ развитіи извстнымъ законамъ, которые существуютъ изъ вка въ вкъ, возможно ли враждебно относиться при этомъ къ попытк связать развитіе двухъ міровъ? Мы ршительно отрицаемъ это и не считаемъ себя въ прав отказываться отъ признанія гипотезы, которая, при всей своей сплости, не перестаетъ быть строго-научной. Конечно, еще много десятилтій пройдетъ, прежде чмъ вопросъ о климат земнаго шара найдетъ себ окончательное разршеніе. Не мало сойдетъ въ могилу лицъ, имена которыхъ связаны съ этимъ вопросомъ, но, рано или поздно, отвтъ на него будетъ данъ въ желанной форм, и благодарная наука не забудетъ тхъ, кто сошелъ въ могилу, отстаивая ея права, кто вносилъ съ собою свтъ мысли въ темную область незнанія, благодаря кому разсялся мракъ, окутывавшій собою прошлое земнаго шара.
Въ своей попытк начертить климатъ прошлыхъ эпохъ земнаго шара мы дошли до каменноугольнаго періода. Переходя теперь къ фаун и флор, мы не можемъ и думать о чемъ-нибудь подобномъ: вс сколько-нибудь цльныя палеонтологическія свднія оканчиваются при начал третичной эпохи. Что было раньше, мы знаемъ только весьма поверхностно и даже не можемъ въ окончательномъ вид отвтить на вопросъ, что представляли собою материки вторичной эпохи.
По одной гипотез, суша вторичнаго періода достигала сравнительно большаго развитія въ южномъ полушаріи, гд были или сравнительно узкія, но длинныя полосы суши, омываемыя волнами океана, или цлый рядъ боле или мене значительныхъ острововъ на пространств отъ южной оконечности Америки до острововъ Зондскаго архипелага. Мадагаскаръ, о-за Сешельскіе, Маскаренскіе, Соединенія и др., вс они, по этой гипотез, представляютъ собою только остатки суши вторичнаго періода, которая начала постепенно опускаться къ концу его, когда начала складываться въ материки и большіе острова суша свернаго полушарія. Южное окончаніе Южной Америки, центральная Африка, Аравія, Индія, Цейлонъ, Целебесъ и еще нкоторые о-за Зондскаго архипелага, по этой гипотез, въ свою очередь, представляютъ собою остатки вторичной суши, только не исчезнувшіе подъ зеркальной поверхностью Индійскаго и Атлантическаго океана, а отчасти дошедшіе до насъ приблизительно въ ихъ прежнихъ очертаніяхъ, отчасти соединившіеся (гораздо поздне) съ выросшими третичными материками. Эту сушу вторичной эпохи извстный англійскій натуралистъ Склэтеръ назвалъ сушей лемуровъ или лемуріей, разсадникомъ современныхъ намъ животныхъ, называемыхъ этимъ именемъ или полу обезьянами. Факты географическаго распредленія животныхъ и растеній на самомъ дл говорятъ намъ, что въ центральной Африк и южной Азіи мы имемъ параллельныя фауны и флоры, равно какъ, съ другой стороны, указываютъ на нкоторое, отдаленное, впрочемъ, сходство животныхъ формъ Южной Америки и южной Африки. Сходство фауны Целебеса съ фауной Африки настолько велико и, вмст съ тмъ, Целебесъ по своей фаун стоитъ настолько особнякомъ между малайскими островами, что понять это, не признавши когда-то существовавшей боле тсной связи его съ ныншней центральной Африкой, нтъ возможности. ‘Но нкоторымъ особенностямъ своей фауны,— говорить Уэллесъ,— Целебесъ такъ оригиналенъ и такъ сильно разнится отъ обихъ прилежащихъ къ нему областей, индійской и австралійской, что я склоненъ придти къ заключенію, что онъ представляетъ собою очень древнюю сушу, которая въ различное время соединялась съ той и другой областью или, быть можетъ, съ совсмъ другимъ материкомъ, находившимся въ прямомъ соединеніи съ Африкой. Кром того, нтъ ничего невозможнаго въ соединеніи его въ теченіе извстнаго періода съ Филиппинскими островами. На это указываетъ присутствіе на Целебес особаго рода жвачныхъ, обезьянъ, найденныхъ на Целебес, Филиппинахъ и Бачіан, но боле близкихъ къ африканскимъ павіанамъ, нежели къ островнымъ видамъ, характерная бабируса Целебеса съ ея гораздо бол африканскимъ, нежели индійскимъ характеромъ, анормальныя и характерныя птицы и, наконецъ, нкоторыя перепончатокрылыя наскомыя Целебеса, которыя, но Смиту, отчасти тождественны съ африканскими, отчасти съ индійскими и китайскими’.
Съ другой стороны, можно предположить, что въ ту же вторичную эпоху, только, быть можетъ, ближе къ ея началу, въ южномъ полушаріи существовала другая группа острововъ или полосъ суши, отъ которыхъ до нашего времени сохранились лишь жалкіе обрывки въ вид антарктической береговой полосы, Новой Зеландіи и немногихъ другихъ острововъ, затерянныхъ въ океан между южной Африкой и Новой Зеландіей. Мильнъ Эдварсъ, высказавшій эту гипотезу, относитъ къ своей антарктической суш также и Мадагаскаръ. Но намъ кажется, что на это нтъ достаточнаго основанія и скоре всего въ Мадагаскар можно видть остатокъ соединительной полосы между лемуріей и антарктической сушей, въ случа если принять существованіе той и другой.
Въ настоящее время въ сверной части антарктическаго океана особенно характернымъ является пространство, занятое такъ называемымъ Кельномъ, т.-е. пловучими банками водорослей, доставляющихъ собою прямо или посредственно пищу большей части антарктическихъ животныхъ и, въ свою очередь, указывающихъ на то, что когда-то здсь было обширное пространство, занятое отмелями. Но и самая фауна антарктической береговой линіи съ ея пингвинами, покрытыми какими-то оригинальными перьями, напоминающими собою чешуи, вымершія громадныя птицы Новой Зеландіи (моа) и т. д.,— все это говоритъ за то, что въ околополярной стран южнаго полушарія мы имемъ остатки одной изъ самыхъ древнихъ фаунъ высшихъ позвоночныхъ.
Но, повторяемъ, относящіяся сюда свднія такъ же скудны и неполны, какъ скудны и неполны дошедшіе до насъ остатки суши вторичной эпохи. Дйствительно имющими цну наши свднія становятся только съ начала третичной эпохи и къ этому-то времени мы и просимъ перейти съ нами читателя.
Мсто дйствія — ранній третичный материкъ съ своимъ равномрнымъ мягкимъ климатомъ. Земли Франца-осифа, Шпицбергенъ, Новая Земля, о-за Вайгачъ и Колгуевъ образуютъ съ Европой одно цлое, но внутренность Европы занята множествомъ средиземныхъ морей и материкъ Европы тянется только на мст Скандинавіи и отчасти сверной Россіи, центральная Европа, въ соединеніи съ которой находятся Британскіе о-за, отдлена отъ этой сверной суши широкимъ проливомъ, который идетъ отъ ныншняго Балтійскаго моря къ Черному. Пиренейскій полуостровъ, въ свою очередь, отдленъ отъ средне-европейскаго острова проливомъ, но находится въ соединеніи съ Марокко, вмст съ которымъ образуетъ одинъ островъ, по крайней мр, съ двумя большими озерами, подобными нашему Аральскому. На мст Алжира небольшой островъ. Тунисъ соединенъ съ Сициліей и Аппенинскимъ полуостровомъ въ одну длинную полосу суши, ютъ которой на с.-з. отходитъ какъ бы языкъ, обнимающій собою Корсику и Сардинію. На свер эта полоса суши тянется чрезъ ныншнюю Швейцарію, Каринтію и Крайну къ востоку, и здсь, охватывая собою ныншній Балканскій полуостровъ и прилегающіе къ нему острова, соединяется -съ Малоазіатскимъ полуостровомъ. Слдовательно, Мраморнаго моря и Дарданелъ въ этотъ періодъ не существовало, но за то Средиземное море находится въ свободномъ соединеніи черезъ Месопотамію съ Персидскимъ заливомъ, который, кром того, соединяется съ ныншнимъ Каспійскимъ моремъ. Вся ныншняя Сахара занята моремъ и только узкая полоса суши тянется на мст ныншней сверной Африки. Дальше на востокъ одинъ громадный островъ существуетъ на мст ныншней Сиріи, Палестины и сверной Аравіи.
Отъ большаго средиземнаго моря, лежащаго между двумя названными островами, мароккско-пиренейскимъ и тунисско-аппенинскимъ, отходитъ морской проливъ, отдляющій среднюю Европу отъ названныхъ южныхъ острововъ и на восток соединяющійся съ Чернымъ моремъ. Черное, Азовское, Каспійское и Аральское моря составляютъ одинъ бассейнъ, соединяющійся съ проливомъ, идущимъ къ сверу отъ Персидскаго залива, вслдствіе чего Кавказъ является небольшимъ островомъ. На свер Понто-Каспійско-Аральскій бассейнъ широкимъ рукавомъ соединяется съ околополярнымъ моремъ и, такимъ образомъ, Азія является совершенно отрзанной отъ Европы.
Впрочемъ, подобно Европ, Азія третичнаго періода представляла собою совершенно иныя очертанія: Остъ-Индскій полуостровъ и Индо-Китай не соединялись съ центральной Азіей и широкій морской рукавъ свободно катилъ свои теплыя воды отъ ныншняго Бенгальскаго залива къ Персидскому морю и отсюда къ средней Европ. Впрочемъ, центральная Азія и въ тотъ отдаленный періодъ несомннно заслуживала названія материка: третичный Азіатскій материкъ занималъ собою не только часть Монголіи и Манджурію, но также большую часть собственно Битая, и въ вид низменной суши тянулся на западъ, быть можетъ, поднимаясь нсколько тамъ, гд нын высятся снговыя вершины Гималаи, юго-западный уголъ этой суши соединяется съ Иранскимъ плоскогоріемъ, сверо-западный — съ Тьянъ-Шанской горной системой, а дале на востокъ, обогнувъ границу ныншнихъ среднеазіатскихъ пустынь, занятыхъ въ то время средиземнымъ моремъ, сливался въ одно съ Монголіей и Манджуріей и широкой полосой суши тянулся къ Беринговому проливу, котораго въ то время не существовало. Такимъ образомъ, третичный материкъ Азіи соединялся въ одно съ Сверной Америкой, которая существовала почти въ ея ныншнихъ предлахъ, только полуостровъ Калифорнія былъ тогда островомъ, да центральныя части материка были заняты обширнымъ средиземнымъ горемъ. Если къ сказанному прибавить, что Гренландія черезъ Шпицбергенъ могла соединяться съ сверно-европейскимъ материкомъ, мы скажемъ все нужное для нашего очерка.
Конечно, мы перечислили далеко не вс острова и островки третичнаго періода: во-первыхъ, у насъ нтъ данныхъ для возстановленія третичной суши во всхъ ея деталяхъ, во-вторыхъ, такія подробности совершенно неумстны въ популярномъ очерк, но приведенныхъ данныхъ, мы полагаемъ, совершенно достаточно для того, чтобы читатель могъ возстановить сушу третичнаго періода, насколько это нужно для нашихъ цлей.
Между перечисленными фактами обращаемъ особенное вниманіе на соединеніе Св. Америки съ Азіей, на возможное соединеніе Гренландіи съ сверной Европой и на полное отдленіе Европы, разбитой на острова, отъ Азіатскаго и центрально-африканскаго материка и на соединеніе ея съ сверно-африканскимъ побережьемъ. Такое расположеніе суши объясняетъ намъ множество фактовъ изъ современнаго географическаго распредленія, животныхъ и растеній, но мы не останавливаемся на нихъ въ данную минуту изъ нежеланія забгать впередъ.
Какая же флора и какая фауна существовали на этихъ третичныхъ материкахъ и островахъ и какъ перешли он въ современныя намъ? Въ ранній третичный періодъ, такъ называемый эоценъ, наземная флора по своему характеру боле всего походила на современный намъ индійско-австралійскій міръ растеній. Папоротники, еще очень многочисленные въ періодъ мла, почти исчезли въ періодъ эоцена, точно также почти исчезли саговыя, но берега эоценоваго моря все еще были покрыты вчнозелеными деревьями к кустарниками и на ряду съ толстолистными смоковницами здсь зеленли эйкалипты, мирты и сандальныя деревья, протягивали свои перистые листья сваяновыя деревья и мыльные оршники и изъ-за этой листвы тамъ и сямъ пробивались нжные листья цезальпиній, темнли почти безлистныя лепгомеріи. Лсная почва между деревьями была покрыта араліями, биньоніи и якаранды прихотливо обвивали своими гирляндами стволы деревьевъ и кустарниковъ, подобно ліанамъ ныншнихъ тропическихъ лсовъ, и весь этотъ тропическій пейзажъ дополнялся видомъ стройныхъ пальмъ, близкихъ къ нашимъ вернымъ и кокосовымъ. ‘Съ живйшей радостью вспоминаю я тотъ день,— говоритъ Геръ,— когда мн удалось извлечь изъ утеса о. Уайтъ эту картину первобытнаго міра. Когда передо мной развернулись большіе листья смоковницъ и лавровъ, зубчатые листья аралій, сильно зазубренные листья вчнозеленыхъ дубовъ и мирицей, нжныя втви мамонтовыхъ деревьевъ и граціозныя перышки кассій и цезальпиній, и независимо отъ своей воли перенесся въ то далекое прошлое, когда эти деревья и кустарники полнымъ ковромъ раскинуты были по всему берегу. Раскаты прибоя близкаго моря, гнавшаго свои волны въ тсную, окруженную утесами бухту, въ свою очередь, усиливали эту иллюзію, и когда я посмотрлъ на безбрежную поверхность океана, мн казалось, что я стою на берегу моря, которое когда-то омывало и нашу страну, и что кругомъ меня воздымается чудный первобытный лсъ, когда-то глядвшійся въ его воды’.
Вмст съ этой тропической растительностью, пейзажъ оживлялся также совершенно своеобразнымъ міромъ животныхъ. Возьмемъ, напр., ныншнюю Швейцарію и мы увидимъ, что въ эоценовый періодъ здсь скользили зми изъ рода питоновъ, перебгали ящерицы и легуаны, у берега моря ютились черепахи, на отмели грлся крокодилъ, близкій къ ныншнему нильскому, въ вод играли своеобразныя рыбы. Какъ все это не похоже на современный намъ міръ животныхъ центральной Европы!
Отъ птицъ изъ этого отдаленнаго періода до насъ дошли только очень немногіе и плохо сохранившіеся остатки, но что касается зврей, то эоценовая фауна оставила намъ по себ очень многое, и мы должны придти къ заключенію, что въ этомъ отношеніи она была чрезвычайно богатой. Изъ твердокожихъ на эоценовомъ материк во множеств жили палеотеріи, по виду похожіе на тапира, но имющіе также черты сходства съ носорогами и по величин въ однихъ своихъ видахъ приближавшіеся къ лошади, въ другихъ къ свинь, анхитеріи, стоящіе между лошадьми и тапирами и принимаемые за прародичей теперешнихъ лошадей, затмъ слдуютъ нкоторыя формы, близко стоящія къ свиньямъ, изъ которыхъ нкоторыя по величин не превышали размровъ морскихъ свинокъ, и т. д. Настоящихъ жвачныхъ въ эоценовый періодъ мы еще не видимъ, но за то встрчаемъ здсь такъ называемаго аноплотерія, который, вроятно, жилъ подобно ныншнимъ бегемотамъ, и стройнаго ксифодона, походившаго своей наружностью на газелей. На ряду съ ними жили формы, близкія къ ныншнимъ кабаргамъ, но величиною съ зайца или кролика, въ лсахъ прыгали блки и лазали существа, подобныя ныншнимъ лемурамъ, въ ночномъ воздух носились летучія мыши и т. д. Наконецъ, и въ тотъ отдаленный періодъ материки не были свободны отъ хищниковъ, и мы встрчаемъ въ эоценовой фаун представителей виверъ, лисицъ, вошекъ и собакъ.
Что касается міоценоваго періода, то мы начнемъ наше знакомство съ его флорой и фауной по дошедшимъ до насъ остаткамъ Сверо-Американскаго материка. Причина этого лежитъ какъ въ томъ, что міоценовый материкъ Сверной Америки съ его флорой и фауной легче поддается возстановленію, чмъ Азіатскій и Европейскій, такъ и въ томъ, что значеніе его въ исторіи животнаго и растительнаго населенія неизмримо больше значенія нашей воображаемой старой Европы. Суша Св. Америки почти въ ея современныхъ очертаніяхъ сложилась издавна, нтъ никакого сомннія, что ея сверо-западныя части находились въ соединеніи съ прилежащими частями Азіатскаго материка въ теченіе весьма продолжительнаго времени, а оба эти условія, т.-е. постоянство очертаній материка и его обширность, представляютъ собою именно необходимыя данныя для нормальнаго развитія фауны и флоры. Поэтому, мы далеки отъ мысли объяснять простой случайностью богатыя палеонтологическія находки послдняго времени въ Св. Америк: мы думаемъ, что именно Сверная Америка и Китайская имперія должны доставить матеріалъ для возстановленія множества утраченныхъ страницъ въ исторіи организованнаго міра и что напрасно стали бы мы искать этотъ матеріалъ въ палеонтологическихъ лтописяхъ Европы.
Изъ предъидущаго очерка читатель уже знаетъ, что міоценовый періодъ характеризовался мягкимъ климатомъ, но тамъ же было указано и на то, что этотъ климатъ представлялъ собою боле или мене существенныя различія по широтамъ. Поэтому насъ не должно удивлять, что міоценовая флора Св. Америки была не одна и та же во всхъ частяхъ материка: она носила на себ характеръ умреннаго пояса въ его сверныхъ частяхъ, боле тропическій характеръ въ южныхъ. Кром того, западная часть міоценоваго материка Св. Америки, очевидно, не была совершенно сходной съ ея восточной частью: въ настоящее время атлантическая и тихоокеанская части Св. Америки климатически, ботанически и фаунистически различаются весьма рзко, но нтъ никакого сомннія, что это различіе, хотя и въ меньшей степени, существовало уже въ міоценовый періодъ. Какъ ни велико было значеніе средиземныхъ морей и озеръ, блествшихъ въ третичный періодъ своей зеркальной поверхностью на мст ныншнихъ пышныхъ прерій, тмъ не мене, ихъ присутствіе, очевидно, не могло уравнять климатическихъ условій западной и восточной частей Св. Америки.
Благодаря Геру, мы знаемъ въ настоящее время около 360 видовъ міоценовыхъ растеній и можемъ безошибочно сказать, что нкоторыя изъ нихъ вполн заслуженно могли назваться кругополярными, только въ противность современнымъ намъ кругополярнымъ растеніямъ, изъ которыхъ большинство принадлежитъ ко мхамъ, травамъ и такъ называемыхъ криворослыжь деревьямъ, группа кругополярныхъ растеній міоценоваго періода обнимала собою многіе виды деревьевъ, каковы, наприм., нкоторыя хвойныя, арктическій тополь, ивы, кленовидный платанъ и т. д. Гренландія міоценоваго періода была одта густой растительностью изъ березъ, тополей, вязовъ, липъ, орховыхъ и мамонтовыхъ деревьевъ, магнолій и т. д. Нсколько южне растительность была еще разнообразне, но, подобно боле сверной, носила несомннно смшанный характеръ, т.-е. состояла изъ лиственныхъ и хвойныхъ деревьевъ. Еще южне хвойныя въ центральной! восточной части становятся гораздо рже или даже исчезаютъ совсмъ, во за то лиственныя деревья достигаютъ громаднаго развитія: клены, платаны, магноліи, фикусы, лавры, цикусы и, наконецъ, даже пальмы,— вотъ наиболе выдающіеся представители растительнаго царства міоценоваго патерика Св. Америки, которые мы встртили бы, подвигаясь, наприм., отъ Гренландіи къ области верхней Миссури. Напротивъ, что касается завидныхъ частей того же материка, то тамъ въ міоценовый періодъ хвойныя несомннно достигали весьма большаго развитія: намъ говорятъ это какъ многочисленныя палеонтологическія данныя, такъ и современный составъ калифорнской флоры. Въ калифорнской провинціи Папа найденъ, наприм., цлый лсъ мамонтовыхъ деревьевъ, погребенный подъ массой вулканическаго туфа, и, кром того, остатки тхъ же деревьевъ находятъ повсемстно въ міоценовыхъ отложеніяхъ другихъ частей западной Америки. Изъ 28 видовъ хвойныхъ современной калифорнской флоры боле половины принадлежитъ къ характернымъ представителямъ растительнаго міра этой страны и находитъ своихъ ближайшихъ родственниковъ между хвойными міоценоваго періода. Конечно, и лиственныя деревья западной Америки достигали въ міоценовый періодъ сильнаго развитія, но нтъ никакого сомннія, что западная флора міоценовой Америки своимъ смшаннымъ характеромъ сильно отличалась отъ лиственной растительности восточной Америки. Поздне, съ осушеніемъ третичныхъ морей, которое во всякомъ случа началось въ міоценовый періодъ, хотя, быть можетъ, кончилось и поздне, и окончательнымъ поднятіемъ скалистыхъ горъ, эта разница между флорой тихоокеанской и атлантической частей Св. Америки возрасла еще боле, но мы остановимся на этомъ поздне, теперь же перейдемъ къ флор Азіатскаго и Европейскаго материковъ міоценоваго періода.
Нтъ никакого сомннія, что въ то время, когда подъ вліяніемъ мягкаго и влажнаго міоценоваго климата, развитіе древесной растительности находило для себя въ Св. Америк лучшія условія, чмъ нын, восточная Азія по флор представляла собою почти то же, что первая изъ названныхъ странъ. Хотя палеонтологическія изысканія для восточной Азіи и оставляютъ желать очень многаго, тмъ не мене, несомннно, что въ міоценовый періодъ пышная древесная растительность шли гораздо дале къ сверу, чмъ нын. Впрочемъ, здсь мы должны отмтить еще тотъ фактъ, что очертанія восточной Азіи, подобно очертаніямъ Св. Америки, измнивъ съ третичной эпохи очень мало, и наиболе важное изъ совершившихся географическихъ измненій въ этой области безспорно составляетъ прорывъ Берингова пролива. Поэтому насъ не должно удивлять, что распредленіе растеній въ восточной Азіи въ міоценовый періодъ отличалось отъ современнаго сравнительно мало, даже меньше, чмъ мы это находить въ Ов. Америк, вообще говоря, южныя формы поднимались къ сверу дале, были формы нын уже не существующія, но общій характеръ флоры не отличался существенно отъ характера современной восточно-азіатской флоры. Палеонтологическія данныя Сахалина говорятъ намъ, что въ міоценовый періодъ на этомъ остров не было хвойныхъ лсовъ, растущихъ тамъ нын, но за то были лса изъ вязовъ, березъ, дубовъ, туй, мягко, кленовъ, тополей, каштановъ и пр., были даже представители саговыхъ изъ рода нильсоніа и т. д., однимъ словомъ, все такія растенія, которыя теперь не встрчаются сверне Японіи, да и то ея южной половины. Дале къ югу, на мст ныншняго Китая и задней Индіи, растительность, подобно ныншней, обладала ясно выраженнымъ тропическимъ характеромъ и, кром того, носила на себ ясный отпечатокъ флоры Малайскаго архипелага, но что особенно интересно, такъ это и по нын сохранившееся сходство флоръ атлантическихъ штатовъ Св. Америки и восточной Азіи. Тщательное изученіе родственныхъ или даже тождественныхъ растеній этихъ флоръ, равно какъ сравненіе ихъ географическаго распространенія съ географическимъ распространеніемъ близкихъ къ нимъ формъ, заставляетъ насъ не колеблясь придти къ тому заключенію, что въ міоценовый періодъ Сверная Америка и восточная Азія были одты въ высшей степени сходной подтропической и тропической растительностью. Разбросанные нын тамъ и сямъ платаны, каштаны, гингко и др. представляютъ собою только остатки роскошныхъ міоценовыхъ лсовъ, одвавшихъ Америку и Азію. Что касается западныхъ частей міоценоваго материка восточной Азіи, то ихъ палеонтологическія изслдованія очень скудны, но существующія данныя позволяютъ предположить, что и он по своей флор были очень близки къ сравнительно хорошо изслдованной міоценовой суш Сахалина и Японіи, и, быть можетъ, только область ныншняго Гималаи отличалась до извстной степени характерной флорой.
Что касается міоценовыхъ острововъ Европы, то здсь условія распредленія растеній являются далеко не въ такомъ простомъ вид, какъ для Сверной Америки и восточной Азіи, и это, прежде всего, обусловливается тмъ, что названные острова часто измняли свою конфигурацію, но такъ какъ намъ нтъ никакой надобности слдить за всми послдовательными измненіями въ распредленіи растеній, то мы ограничимся здсь только тмъ, что дадимъ общую картину міоценовой флоры Европы.
Прежде всего, мы остановимъ вниманіе читателя на томъ, что міоценовая флора Европы была гораздо богаче современной намъ вида’ растеній и, какъ по обилію растительныхъ формъ, такъ и по характеру ихъ, приблжалась къ ныншней подтропической флор. Около двухъ третей или трехъ-пятыхъ всего числа міоценовыхъ деревьевъ принадлежало вчнозеленымъ деревьямъ и этого одного уже совершенно достаточно для того, чтобъ отрицать существованіе въ міоценовой Европ холодной снжной зимы. Но мы можемъ пойти еще дале и, основываясь на палеонтологическихъ данныхъ, утверждать, что времена года міоценовой Европы вообще представляли собою то же, что и времена года ныншнихъ подтропическихъ странъ, способствуя тмъ самымъ развитію роскошной растительности. Тщательное изученіе растительныхъ остатковъ міоценовыхъ отложеній Швейцаріи привело Гера въ заключенію, что на мсяцъ и даже на полтора мсяца ране начиналось въ этой стран цвтеніе даже такихъ деревьевъ, которыя во зиму сбрасывали свои листья, и продолжался этотъ періодъ такъ долгот что одновременно стояли въ цвту камфарныя деревья, ивы, платаны, тополи, вязы, амбровыя деревья и др., изъ которыхъ нкоторыя въ настоящее время разцвтаютъ въ Швейцаріи на мсяцъ поздне другъ друга, но покрываются одновременно цвтами, напр., на Мадер. Первыми въ двственномъ лсу, вроятно, зацвтали подогоніи, въ март начиналось цвтеніе изъ, тополей, платановъ, камфарныхъ и амбровыхъ деревьевъ, кленовъ, оршниковъ и т. д. и, въ то же время, одвались свжей листвой т изъ деревьевъ, которыя теряли ее позднею осенью. Вроятно, въ это же время разъигрывались частыя и сильныя грозы, уносившія листья, цвты и втки въ озера, гд они покрывались иломъ, по крайней мр, за это намъ говоритъ залеганіе этихъ остатковъ. Въ середин мая созрвали плоды тополей, изъ, вязовъ и т. д. Наступало лто — зрли подогоніи, пораны и другія деревья, и если мы обратимся къ остаткамъ наскомыхъ, то увидимъ, что, въ то же время, тучи муравьевъ, термитовъ и мошекъ оживляли вечеромъ берега озеръ, осненныхъ веденью двственнаго лса. ‘На ясеняхъ выводили свою однообразную псню цикады, внизу въ трав стрекотали многочисленные кузнечики, беззаботно трещали маленькія цикады, въ ближнемъ болот задавали концертъ гигантскія лягушки и жабы’. Множество жуковъ бгало по тропинкамъ, протоптаннымъ зврями, приходившими изъ ближайшаго лса на водопой къ озеру, другіе носились надъ его поверхностью, третьи копошились въ листв деревьевъ. Наступала осень, покрывались зрлыми плодами платаны и амбровыя деревья, а лсъ все еще стоялъ зеленымъ и свжимъ и только къ концу года теряла листву часть деревьевъ, тогда какъ другая оставалась попрежнему одтой въ свой богатый нарядъ, не предаваясь отдыху даже на это время года. Да и неудивительно это, если мы знаемъ, что здсь были папоротники, пальмы, пораны, фиговыя и бразильскія деревья, кассіи, настоящія акаціи и т. д.
Что касается фауны, то и съ этой стороны умренныя страны міоценоваго періода напоминаютъ намъ то, что мы теперь видимъ только въ подтропическихъ странахъ, и, вмст съ тмъ, стоятъ очень близко къ эоцену. Но хоти нкоторыя изъ вышеозначенныхъ эоценовыхъ формъ, напр., палеотерій, анхитерій и др., и дошли до міоцена, тмъ не мене, міоценовая фауна является весьма характерной. Особенное вниманіе останавливаютъ на себ твердохожники: мы встрченъ между ними близкаго къ тапирамъ листріодона, у котораго, однако, вроятно, не было даже маленькаго хобота, гигантскихъ мастодонтовъ и динотеріевъ, изъ которыхъ первые въ общемъ представляли собою подобіе настоящихъ стоновъ, вторые же рзко отличались отъ нихъ присутствіемъ двухъ мощныхъ, назадъ загнутыхъ бивней въ нижней челюсти, затмъ слдуетъ пять видовъ носороговъ, близкихъ къ нашимъ лошадямъ, но нсколько меньшаго роста, и помимо средняго пальца пвшихъ еще два боковыхъ гиппаріонъ, нсколько членовъ группы свиней, большое количество настоящихъ жвачныхъ, только намченныхъ въ эоценовую эпоху, каковы богатыя видами группы кабаргъ и оленей и т. д. На суш, занимавшей мсто ныншняго Балканскаго полуострова, жили жираффы, газели, обезьяны изъ группы мартышекъ и множество другихъ животныхъ. Изъ грызуновъ въ міоценовый періодъ особенно многочисленны были блки, зайцы, формы, близкія шинщиламъ, и бобры. Изъ міоценовыхъ хищниковъ заслуживаютъ вниманія гіены, выдры и цибеты, изъ которыхъ нкоторыя, напр., гіенодонъ, соединяли въ себ признаки гіенъ и кошекъ. Но что особенно останавливаетъ на себ наше вниманіе, такъ это существованіе на островахъ міоценовой Европы представителей ныншнихъ гиббоновъ, ближайшихъ родичей орангъ-утанга, шимпанзе и гориллы.
Уже основываясь на этомъ перечисленіи наиболе выдающихся міоценовыхъ представителей группы зврей, можно придти къ заключенію, что міоценовая фауна была вообще богата формами и дйствительно палеонтологія даетъ этому выводу многочисленныя подтвержденія. Въ жалкомъ вид дошли до насъ только остатки птицъ, подобно тому, какъ между наскомыми едва дошли остатки бабочекъ, но гады, рыбы и множество безпозвоночныхъ оставили намъ весьма обильные слды своего существованія. И эти остатки опять говорятъ намъ, что на ряду съ формами, близкими къ современнымъ, здсь жили и другія, придававшія характеру фауны совсмъ иной отпечатокъ, таковы, напр., близкая къ бразильской рогатая лягушка. крокодилы, многочисленныя черепахи, близкія къ ныншнимъ, американскія и индійскія рыбы. Мы, наконецъ, совершенно дорисуемъ картину міоценовой фауны, если скажемъ, что мстами, напр., въ Піемонт, въ міоценовый періодъ воздвигали свои постройки наитипичнйшіе представители морей жаркаго пояса — кораллы.
Наконецъ, мы подошли къ послднему періоду третичной эпохи — такъ называемому пліоцену. Третичныя моря въ это время боле или мене уменьшаются въ своихъ размрахъ, характерныя растенія и животныя первыхъ третичныхъ періодовъ вымираютъ и замняются новыми, сильне выступаютъ климатическія разности по широтамъ и т. д., однимъ словомъ, наступаетъ цлый рядъ измненій, сближающихъ третичную эпоху съ четверичной какъ по климату, такъ по растительности и животнымъ. Въ Норфольк отъ этого періода сохранился лсъ, покрытый наносомъ глины, въ которомъ и теперь еще можно видть вертикально стоящіе стволы деревьевъ и сильно переплетенные корни. Этотъ лсъ, благодаря разрушенію берега морскимъ прибоемъ, открытъ теперь уже на протяженіи 40 миль я здсь можно легко видть, что онъ состоялъ изъ пихтъ, обыкновенныхъ и горныхъ сосенъ, обыкновеннаго тиса, особаго видоизмненія оршника и дуба: мстами встрчаются остатки водяныхъ лилій, трилистника и т. д. Нсколько южне и нсколько раньше пліоценовая растительность сохраняла въ себ еще большіе слды предшествовавшего міоцена и подъ широтой Ліона найденные остатки говорятъ намъ, что въ нижній пліоценъ здсь были лса изъ олеандровъ, гранатовыхъ деревьевъ, тюльпанныхъ деревьевъ, дубовъ, клновъ, лавровъ, серебристыхъ тополей, магнолій, сулейника, липъ и др. Половина этихъ растеній существуетъ и теперь, но изъ нихъ въ Европ сохранилось только 5/6 части всей флоры, послдняя же 1/6, можетъ быть найдена теперь только на Канарскихъ островахъ, остальная половина пліоценовой ліонской флоры образована вымершими видами.
Что касается міра животныхъ, то мы опять встрчаемъ въ пліоцен, съ одной стороны, вымираніе боле раннихъ группъ, съ другой — появленіе новыхъ. Мастодонты, отмченные нами для міоцена, едва дошли до пліоценоваго періода, но за то теперь появляются настоящіе слоны (три вида), два носорога, гиппопотамы, лошади, дикіе быки, семь видовъ Оленей, въ томъ числ благородный олень и козуля, бобръ, волкъ, лисица, два вида медвдей, въ томъ числ пещерный, кротъ, землеройки, выхухоль и пр. 15 изъ всего числа найденныхъ видовъ, т.-е. 26-ти, вымерло, 11 дошло до нашего времени и изъ нихъ 10 до сихъ поръ живутъ въ Англіи. Крок того, до насъ дошли многочисленные остатки молюсковъ, наскомыхъ и пр.
Этимъ мы можемъ закончить, съ пліоценовымъ періодомъ, и съ третичной эпохой вообще. Такимъ образомъ, черезъ всю третичную эпоху къ четверичной измненія въ мір растеній и животныхъ,— измненія, приведшія въ результат къ четверичной флор и фаун, совершаются въ двухъ направленіяхъ: съ одной стороны, идетъ вымираніе старыхъ формъ, съ другой — появленіе новыхъ, но, не ограничиваясь этимъ общимъ замчаніемъ, остановимся еще разъ на групп зврей, чтобы на ней, какъ на примр, связать все, что было сказано объ измненіи фауны въ третичную эпоху.
Въ эоцен особенно характерными являются анхитеріи, палеотерія, аноплотеріи, ксифодонъ и др. Въ міоцен эти формы сначала только уменьшаются въ числ, потомъ вымираютъ совсмъ, тогда какъ вновь появляются и достигаютъ большаго развитія гиппаріонъ, листріодонъ, динотерія, мастодонты, носороги, олени, кабарги, жираффы, міоценовыя антилопы, настоящія гіены и т. д. Въ пліоцен листріодонъ, динотеріи, мастодонты и міоценовыя антилопы вымираютъ, но за то появляются настоящіе слоны, достигаютъ большаго развитія настоящія гиппопотамы, быки, антилопы и другія формы, уже существующія и нын.
Если бы мы взяла для нашего примра не зврей, а какія-нибудь хорошо изслдованныя группы растеній, то я въ этомъ случа пришли бы къ тому же самому заключенію, но, помимо этого, мы должны обратить усиленное вниманіе на то, что въ животныхъ, какъ и въ растеніяхъ, по мр удаленія отъ современнаго намъ періода, мы все чаще и чаще встрчаемъ такія формы, которыя стоятъ между двумя и боле нын рзко обособленными видами. Такъ, напр., взявши копытныхъ животныхъ, мы увидимъ, что въ Европ и Америк отъ эоцена до четверичной эпохи идетъ цлый рядъ формъ, которыя указываютъ на переходъ многокопытныхъ животныхъ въ современную намъ однопалую лошадь. Возьмемъ группу хищныхъ и найдемъ точно такой же рядъ переходовъ. Притомъ, чмъ больше станемъ мы подходить къ началу третичной эпохи, тмъ больше начнетъ выступать передъ нами смшанность признаковъ вымершихъ формъ: въ міоцен мы находимъ такъ называемаго гіенарктона, соединяющаго группы гіенъ я медвдей, въ эоцен передъ нами являются уже такія формы, которыя обладаютъ еще мене рзко выраженными характерными признаками группъ и даже получили отъ Уэллеса наименованіе индифферентныхъ хищниковъ. Едва ли посл этого у кого-нибудь останется хоть малйшее сомнніе въ томъ, что современный намъ міръ организмовъ — прямое слдствіе фауны и флоры третичной эпохи, что вс современныя намъ животныя и растенія произошли путемъ послдовательнаго измненія безчисленнаго ряда поколній эоценовыхъ животныхъ и растеній, изъ которыхъ неизмненными до насъ дошли только очень немногія формы. О томъ, какіе законы управляютъ этимъ измненіемъ животныхъ и растеній, мы уже говорили ране и потому не будемъ возвращаться къ этому вопросу еще разъ.
Обозрвая дале фауны и флоры третичной эпохи, съ другой стороны, нельзя не видть того, что современныя намъ фауны и флоры въ общемъ гораздо бдне фауны и флоры міоценоваго періода и что только тропическія страны сохранили въ своей природ Подобіе тхъ отдаленныхъ временъ. Объяснять это надо, конечно, вліяніемъ весьма большой суммы факторовъ, но нтъ никакого сомннія, что между ними на видномъ мст стоятъ географическія и климатическія измненія и обусловливаемыя ими столкновенія фаунъ и флоръ. Что касается климатическихъ измненій, то мы будемъ говорить о нихъ въ послднемъ отдл статьи, въ дополненіе же къ сказанному о географическихъ данныхъ прибавимъ нсколько словъ здсь.
Т очертанія материковъ, которыя существовали въ эоценовой и міоценовый періоды, являются, безъ сомннія, наиболе благопріятствующими развитію органической жизни. Эти материки или материковые острова, во-первыхъ, были достаточно обширны для того, чтобы на нихъ могю жить богатое животное населеніе, во-вторыхъ, они не были перерзаны пустынями, и, наконецъ, въ-третьихъ, между ними были соединительныя полосы, облегчающія разселеніе животныхъ и растеній. Поздне, когда очертанія материковъ измнились, когда они сложились въ ихъ ныншнихъ предлахъ, они, повидимому, начали представлять тмъ самымъ еще большія удобства для развитія животныхъ и растительныхъ формъ, но на самомъ дл такое заключеніе совершенно неврно и обнажившееся дно моря оказало гибельное вліяніе на развитіе фаунъ и флоръ и косвенно, способствуя измненію равномрнаго и влажнаго третичнаго климата въ полный контрастовъ континентальный, и прямо, являясь на большей части своего протяженія областью, не населенной ни растеніями, ни животными. Если мы до нкоторой степени примемъ происхожденіе такъ называемаго, леса, то объясненіе, которое даетъ этому Рихтгофенъ, т.-е., что лесъ — разносимое втромъ мелкое, какъ пыль, вещество, оставшееся на дн высохшихъ морей, мы, конечно, должны, вмст съ тмъ, принять и то, что мстами обнажившееся морское дно превратилось въ преріи и, слдовательно, стало годно къ произрастанію растеній и жизни животныхъ, но такое измненіе морское дно претерпло только на сравнительно незначительной части своего протяженія, въ Св. Америк и Кита, черезъ всю же центральную Азію и сверную Африку тянется безжизненная полоса пустынь, съ своими солянками по окраинамъ, и только отдльные участки среди этого моря песка покрыты растительностью, населены животными.
Въ первомъ отдл нашей статьи мы указали на слдующія важныя для насъ данныя: въ теченіе такъ называемаго ледниковаго періода ледники достигали гораздо большаго развитія, чмъ нын, и, вмст съ тмъ, водная поверхность, въ свою очередь, представляла гораздо большую площадь, чмъ теперь. Кром того, нами указано было, что существенное измненіе мягкаго и равномрнаго климата третичнаго періода могло начаться только со времени ледниковаго періода, но мы тогда же прибавили, что этотъ климатъ еще продолжался при великомъ ледниковомъ період. Быть можетъ, на первый взглядъ эти данныя и не удается согласовать между собою совершенно легко, но на самомъ дл он связываются въ одно непрерывной цпью.
Мы, впрочемъ, должны сдлать сначала маленькую оговорку и предупредить читателя, что не находимъ возможнымъ и нужнымъ входить здсь въ разборъ разныхъ мнній, высказанныхъ по поводу ледниковаго періода. Мннія эти далеко не всегда сходятся другъ съ другомъ, въ большинств случаевъ отличаются узкостью и односторонностью и потому подробный разборъ ихъ, нисколько не помогая длу, только породилъ бы путанику въ мысляхъ, помшалъ бы создать цльную картину этого важнаго періода въ исторіи обитателей земнаго шара. Поэтому мы излагаемъ относящіяся сюда данныя въ томъ вид, какъ он группируются теперь научными авторитетами и какъ рисуется эта эпоха для насъ самихъ, и подбираемъ ихъ исключительно для Европы, такъ какъ для Америки и особенно Азіи въ этомъ направленіи сдлано пока еще не много. Чтобы уяснить себ все, что будетъ сказано о Европ ледниковаго періода, взглянемъ предварительно на ея карту того времени: Скандинавія, Британскіе острова и средняя Европа составляютъ уже одно цлое и соединяются полосой суши съ Исландіей, вслдствіе чего Балтійское море является совершенно средиземнымъ и только на юго-восток соединяется съ сильно уменьшившимся въ своихъ предлахъ Понто-Каспійско-Аральскимъ бассейномъ и на сверо-восток съ Свернымъ океаномъ. Южная Европа еще соединяется узкими перешейками съ сверной Африкой и потому животныя Европы имютъ свободный доступъ къ Африк, но, что особенно важно, сильно уменьшавшееся въ сбояхъ размрахъ море Сахары уже разбилось на нсколько громадныхъ соляныхъ озеръ и животныя сверной Африки могутъ, благодаря этому, проникать въ центральную часть материка. Этимъ и открывается великая ледниковая драма.
Вслдствіе большаго эксцентрицитета и большаго количества водяныхъ паровъ въ воздух, сверное полушаріе получаетъ зимою такое количество снга, которое не успваетъ стаивать лтомъ, сверныя части материка и горныя вершины годъ отъ года покрываются снгомъ вс больше и больше и, наконецъ, эта снжная масса, перешедшая въ своихъ нижнихъ частяхъ отъ давленія въ ледъ, сползаетъ въ горныя долины, распространяется изъ странъ полярныхъ въ умренныя и покрываетъ собою всю сверную и почти всю среднюю Европу. Скандинавія, почти вс Британскіе острова, значительная часть Франціи, Пиренеи, почти вся Германская низменность, вся горная страна центральной Европы и значительная часть Россіи покрыты, наконецъ, этимъ ледниковымъ одяніемъ. Въ западной и центральной Европ ледники спускаются далеко внизъ въ горныхъ долинахъ и только мстами отъ таянія льда здсь образуются прсноводныя озера, въ Россіи ледники, сползая съ горныхъ кряжей Скандинавіи, несомннно захватываютъ весь сверо-западный уголъ страны, быть можетъ, значительную часть ея сверной половины и спускаются довольно далеко къ югу языкомъ по Уральскому хребту. Что касается средней Россіи, то на основаніи географическихъ и геологическихъ данныхъ и распредленія животныхъ Россійской низменности мы боле склоняемся къ тому, что здсь на Алаунской возвышенности и Минскихъ высотахъ былъ самостоятельный центръ распространенія ледниковъ, которые къ югу спускались довольно далеко и своимъ юго-западнымъ краемъ доходили до пролива или теперь, врне, залива, идущаго къ сверо-западу между Галиційско-Подольскимъ плато и этимъ алауно-минскимъ ледникомъ. Дале къ востоку распредленіе такъ называемыхъ валуновъ заставляетъ насъ признать существованіе участка суши только на мст ныншняго Сызранскаго узда и прилегающихъ частей. Между этихъ, какъ мы его называемъ, Сызранскимъ островомъ и алауно-минскимъ ледникомъ мы должны также допустить существованіе пролива, по крайней мр, залеганіе валуновъ въ долин Битюга и остатки каспійскихъ рыбъ, найденные при прорытіи Сясьскаго канала, заставляютъ насъ придти къ такому заключенію, хотя мы и не отрицаемъ возможности существованія суши, непокрытой льдомъ, по южной и восточной границ алаунл-минскаго ледника. Съ востока Сызранскій островъ омывался, проливомъ, отдляющимъ его отъ непокрытыхъ льдомъ предгорій Урала, которыя, въ свою очередь, были отдлены проливомъ отъ Алтая и его подножій. Такимъ образомъ, по нашему предположенію, суша Россійской низменности ледниковаго періода реставрируется въ вид нсколькихъ острововъ: Карпатскаго, Сызранскаго, Уральскаго и, быть можетъ, еще одного, лежащаго между Карпатскимъ и Сызранскимъ. О томъ, что горы Крыма, въ свою очередь, были островомъ, полагаемъ, излишне было бы даже и прибавлять.
Чтобы представить себ общій характеръ страны, занятой ледниками, попробуемъ перенестись къ ея южнымъ окраинамъ за нсколько сотенъ тысячелтій до нашего времени, попробуемъ нарисовать передъ собою то, что представляла Швейцарія ледниковаго періода при взгляд на нее со стороны ныншней Ломбардіи. Передъ нами безконечная панорама горъ, вздымающихъ свои снжныя вершины, на которыхъ не видно никакой тни. Въ долинахъ между ними, спускаясь къ морю, покрывающему собою Ломбардію, лежатъ ледники, по которымъ тянутся морены. Мстами, между снжно-блымъ заднимъ фономъ и синющими ледниками, разбросаны черные острова непокрытой льдомъ суши, гд тамъ и сямъ сверкаютъ своею поверхностью озера. Кое-гд вздымаются хвойные лса, кое-гд зеленютъ альпійскіе луга и на этихъ участкахъ ютятся мускусные быки, сверные олени, пищухи, сурки, серны и другія горныя и полярныя животныя. На переднемъ план, на сторон, обращенной къ морю, громоздятся конечныя морены, мстами оторвавшіяся ледяныя глыбы уносятъ съ собою въ море округленные валуны, но въ общемъ величественная картина безпредльнаго ледянаго моря поражаетъ своею безжизненностью и, глядя на эти ледяныя массы, не хочется врить ихъ движенію. А, между тмъ, он скользятъ, эта ледяная пелена покрываетъ собою прилегающую сушу все боле и боле.
Какимъ же образомъ отражается это непомрное развитіе ледниковъ на животномъ и растительномъ населеніи? Хотя въ палеонтологическихъ данныхъ этого времени мы и не находимъ особой цльности, тмъ не мене, по аналогіи съ тмъ, что мы видимъ теперь, для насъ не составляетъ особаго труда нарисовать передъ собою картину какъ свера, такъ и средне-европейскихъ горныхъ хребтовъ при зим въ афеліи. Не говоря уже о количеств неуспвающаго стаять за лто снга, мы иметъ передъ собой прямо очень продолжительную зиму: доле чмъ на двадцать дней остаются подъ снгомъ т полосы суши, гд снгъ стаиваетъ лтомъ, и многія растенія изъ тхъ, которыя требуютъ для своего полнаго развитія боле продолжительный срокъ, чмъ лто ледниковаго періода, не доразвиваются, не даютъ зрлыхъ смянъ и постепенно вымираютъ, не имя возможности распространяться въ другія страны. Благодаря этому, растительность свера становится все бдне и бдне и формами, въ ей общей физіономія начинаетъ преобладать боле однообразный характеръ, а вслдъ за ней измняется и характеръ животнаго населенія: многія травоядныя и зерноядныя животныя, за отсутствіемъ корма, отчасти вымираютъ, отчасти эмигрируетъ къ югу, за ними слдуютъ хищники, вымираютъ мало-по-малу многія наскомыя и другія низшія животныя формы, требующія для своего развитія боле продолжительнаго теплаго времени года, и, такимъ образомъ, бднетъ и становится боле однообразной вслдъ за флорой и фауна. Если къ этому прибавить, что южная граница нестаивающаго снга съ каждымъ годомъ подвигается дале къ югу, то намъ станетъ совершенно понятно, что въ то время, какъ одни члены фауны и флоры вымираютъ на свер, другіе отодвигаются къ югу и занимаютъ среднюю Европу.
Нчто подобное видимъ мы и на горахъ: лтомъ снговая линія горъ вообще поднимается выше, зимою спускается ниже, но такъ какъ и на горахъ вслдствіе боле продолжительной зимы снговая линія лтомъ не поднимается настолько, насколько спускается за зиму, то отсюда ея постепенное спусканіе внизъ, а слдомъ за нею и отступленіе внизъ альпійской фауны и флоры, которая, подобно сверной, отчасти эмигрируетъ въ прилежащія низменности, отчасти вымираетъ.
Само собою разумется, что вслдствіе такого скопленія въ низменностяхъ средней Европы сверныхъ и горныхъ формъ, средне-европейская фауна и флора не могутъ попрежнему оставаться въ своей коренной области: съ одной стороны, ей приходится занимать меньшую область распространенія, вслдствіе громаднаго развитія ледниковъ, съ другой — въ этой меньшей области вступить въ борьбу съ сверными пришельцами. Отсюда, какъ прямое слдствіе, вымираніе средне-европейскихъ формъ въ средней Европ и движеніе ихъ остатковъ къ югу, столкновеніе послднихъ съ обитателями южной Европы и отчасти вымираніе, отчасти переходъ южно-европейскихъ формъ въ центральную Африку. Нтъ никакого сомннія, что въ животномъ населеніи тропической Африки мы имемъ теперь боле или мене пряныхъ потомковъ міоценовой и пліоценовой фауны Европы и, по Рютимейеру, современная фауна центральной Африки до нашего времени сохранила свой міоценовый характеръ. Вмст съ тмъ, мы должны допустятъ, что коренная фауна Африканскаго материка, придя въ столкновеніе съ сверными пришельцами, какъ боле древняя, а, слдовательно, и мене совершенная, вымерла, погибла въ борьб за существованіе съ боле высоко организованными формами, но недостатокъ палеонтологическихъ изысканій въ центральной Африк не позволяетъ сколько-нибудь полно возстановить сошедшій со сцены животный міръ Африки, отъ котораго сохранились только немногіе остатки.
Но, помимо этого вымиранія центрально-африканской фауны, ледниковый періодъ, какъ уже сказано выше, несомннно гибельно отозвался и на современныхъ ему обитателяхъ Европы. Въ самомъ дл, съ одной стороны, вы видите какъ ледники надвигаются съ свера, съ другой — какъ они спускаются съ горъ, отсюда, рано или поздно, ихъ боле длинные языки неизбжно сталкиваются въ низменностяхъ другъ съ другомъ и очерчиваютъ собою незанятые льдомъ участки, гд ютится животное и растительное населеніе. Спастись изъ этихъ участковъ нтъ возможности даже многимъ животнымъ, не говоря о растеніяхъ, ледники являются одной изъ самыхъ существенныхъ преградъ къ распространенію, и годъ отъ года, по мр сдвиганія краевъ ледниковаго покрова и съуженія границъ свободнаго отъ льда участка, уменьшаются въ числ его обитатели, въ связи съ уменьшеніемъ корма. Чтобы понять вымираніе на такихъ участкахъ многихъ зврей, нтъ надобности даже предполагать) ихъ совершеннаго закрытія ледниками: одного уменьшенія размровъ этихъ острововъ суши среди ледниковъ достаточно, чтобы послдовало вымираніе большинства членовъ ихъ населенія, и потому мы думаемъ, что ледниковый періодъ не только вызвалъ движеніе сверной фауны къ югу, но и послужилъ толчкомъ къ началу совершеннаго вымиранія многихъ видовъ.
Если теперь мы захотимъ возстановить климатъ Европы ледниковаго періода, то, прежде всего, должны имть въ виду, что онъ не могъ быть всюду одинаковъ: для южной Европы нтъ никакого основанія предполагать существованіе полярнаго климата и даже то, что въ средней Европ жили мамонты, покрытый шерстью носорогъ, мускусный быкъ, сверный олень, ирландскій олень и др., нисколько не говоритъ за то, что климатъ средней Европы приближался къ климату ныншнихъ сверныхъ странъ: эти животныя населяли среднюю Европу потому, что развитіе ледниковаго покрова въ сверной Европ не дозволяло имъ оставаться въ ихъ прежней области, но это еще никакъ не ведетъ за собой, какъ необходимое слдствіе, признанія за средней Европой ледниковаго періода полярнаго климата. Имющіяся въ нашихъ рукахъ данныя несомннно говорятъ намъ, что прямое вліяніе температуры не иметъ большой цны для животнаго: тропическія животныя выживаютъ въ зоологическихъ садахъ прекрасно при низкой температур, если только имютъ хорошее содержаніе, т.-е., прежде всего, обильную пищу, и, обратно, альпійскія животныя выносятъ въ невол сравнительно высокую температуру. Съ другой стороны, изслдованные Гаастомъ ледники Новой Зеландіи, въ свою очередь, даютъ намъ очень вское свидтельство въ пользу того, что мы не имемъ никакого права соединять въ своемъ воображеніи ледники съ полярнымъ климатомъ: новозеландскіе ледники спускаются съ горъ сравнительно невысокихъ и лежащихъ подъ широтою гораздо низшей, чмъ наши Альпы, и окончанія ихъ приходятся какъ разъ на долю горныхъ долинъ, одтыхъ тропической растительностью. Съ одной стороны — ледяныя глыбы, съ другой — древовидные папоротники. Едва ли можно нарисовать боле полную контрастовъ картину! И все это благодаря только тому, что климатъ ледниковаго періода былъ сравнительно еще очень влажнымъ. Вотъ почему, говоря о южной Европ ледниковаго періода и тхъ трехъ-четырехъ островахъ, которые были на мст Европейской Россіи того времени, мы ршаемся принять для нихъ влажный равномрный климатъ. Правда, число раннихъ дней ледниковаго періода было въ сверномъ полушаріи больше числа лтнихъ, но сравнительно широкое протяженіе водной поверхности умряло зимніе холода и лтніе жары, связанные съзимой въ афеліи и лтомъ въ перигеліи, и длало климатъ свободнымъ отъ присущихъ ему въ четверичную эпоху контрастовъ. Кром того, палеонтологія говорятъ намъ, что южная Европа и южная половина средней Европы ледниковаго періода были населены еще очень богатыми остатками пліоценовой фауны и что здсь во множеств жили олени, быки и другія травоядныя, расли приземистыя пальмы, лавры, итальянскіе и испанскіе дубы и пр.
Нчто совсмъ другое получится передъ нами, если мы оставимъ южную и сопредльныя съ нею части средней Европы и нарисуемъ передъ собой картину тхъ немногихъ, свободныхъ отъ ледянаго покрова или ледниковаго моря, участковъ суши, которые на подобіе небольшихъ островковъ разбросаны были въ сверной половин средней Европы. Вслдствіе большаго поглощенія тепла тающимъ льдомъ, эти участки неминуемо должны были обладать холоднымъ климатомъ полярныхъ странъ даже въ теченіе жаркаго лта и все различіе, которое мы можемъ представить себ между лини и современными намъ окраинами Европы, исчерпывается, вроятно, только различной продолжительностью дня и ночи: въ то время, какъ въ полярныхъ странахъ за полугодовымъ днемъ слдуетъ полугодовая, ночь, въ средней Европ ледниковаго періода такъ же, какъ и теперь, существовало, конечно, правильное чередованіе дня и ночи въ каждыя сутки. Что хе касается общаго вида этихъ участковъ, то они, вроятно, представляли собою покрытыя мхомъ и лишаями пространства, съ зарослями низкорослыхъ березокъ, изъ и сосенъ, съ крайне скуднымъ животнымъ населеніемъ, наиболе выдающимися представителями котораго были блая куропатка, блая сова, песецъ и лемминги. Такимъ образомъ, въ противуположность южной половин Европы съ ея богатой фауной и флорой, представлявшими собою остатокъ пліоценоваго періода, смшавшійся съ сверными пришельцами, сверная половина средней Европы, даже и въ свободныхъ отъ льда участкахъ, представляла собою безжизненную полярную тундру.
Впрочемъ, основываясь на аналогіи съ распространеніемъ современныхъ ламъ животныхъ, мы должны допустить, что смшеніе пліоценовой и сверной или собственно ледниковой фауны было далеко не полнымъ: весьма вроятно, что въ ледниковый періодъ сверные пришельцы занимали боле высокія области и держались вблизи ледниковъ и на свободныхъ отъ льда пространствахъ между ледниковыми языками, тогда какъ остатки олоценовой фауны были сгруппированы по преимуществу въ низменностяхъ съ боле теплымъ климатомъ и боле пышной растительностью. По изслдованію проф. Гфера, средняя годовая температура вблизи фирновой линіи ледниковаго періода была почти та же, что и теперь, т.-е., —2,2о R., а это также даетъ подтвержденіе тому, что на глубоко вклинивающихся въ альпійскую область безснжныхъ участкахъ могла существовать даже древесная растительность, хотя и боле свернаго характера, чмъ растительность низменностей. Дразнивши же это, мы должны, какъ прямое слдствіе, признать и то, что вертикальному распредленію растеній соотвтствовало и вертикальное распредленіе животныхъ.
Что касается окончанія великаго ледниковаго періода, то если слдовать гипотез Кролля, видоизмненной Уэллесомъ, въ такомъ случа мы должны признать, что оно было вызвано наступленіемъ въ сверномъ полушаріи зимы въ перигеліи. Благодаря этому, число лтнихъ дней стало больше числа зимнихъ, ежегодно за лто льда стаивало больше, чмъ накоплялось за зиму, и потому снговая лилія начала отступать, съ одной стороны, къ сверу, съ другой — вверхъ по горамъ. Въ это-то время и успли вторично размножиться и разселиться т животныя, остатки которыхъ найдены въ такъ называемыхъ межледниковыхъ отложеніяхъ, но такъ какъ черезъ 10,500 лтъ земной шаръ при томъ же высокомъ эксцентрицитет опять попалъ въ такія условія, при которыхъ зима свернаго полушарія наступала въ афеліи, то ледниковый періодъ повторился, хотя и въ гораздо меньшихъ размрахъ, чмъ прежде. Мы думаемъ, что ограниченное распространеніе ледниковъ втораго или малаго ледниковаго періода обусловливается предпочтительно недостаткомъ водяныхъ паровъ въ атмосфер. Вспомнимъ при этомъ сказанное раньше: остатки пліоценовыхъ морей значительно съузились въ своихъ размрахъ уже къ началу великаго ледниковаго періода, Сахара обнажается, обнажаются наши южныя степи юго-западной Сибири, измняется направленіе и качества втровъ, Гольфстримъ приближается къ берегамъ Европы,— все это боле, чмъ достаточныя причины для того, чтобы ледники не могли достигнутъ своихъ прежнихъ размровъ ни въ сверныхъ околополярныхъ странахъ, ни на горахъ средней Европы. Наступаетъ опять зима въ перигеліи, несется въ среднюю Европу знойный втеръ Сахары, Британскіе острова отдляются отъ материка и теплое морское теченіе начинаетъ омывать не только ихъ, но и боле сверныя области, и наступаетъ конецъ даже малому ледниковому періоду. Къ этому времени Европа уже сложилась въ ея ныншнихъ очертаніяхъ и если бы мы взглянули на ея карту того времени, то нашли бы только слдующія существенныя отличія отъ современныхъ намъ: отъ таянія ледниковъ и отступленія морей на материк послледниковой Европы ранняго періода еще во множеств сохраняются слды въ вид прсныхъ и соляныхъ озеръ и, кром того, морской проливъ, соединяющій бассейны Чернаго и Балтійскаго морей, продолжалъ омывать сверные склоны Галиційско-Подольскаго плато и южные Минскихъ высотъ, отдляя, такимъ образомъ, западную Европу отъ восточной.
Вотъ въ какомъ вид рисуется намъ Европа ледниковаго періода, когда она окончательно отдлилась отъ Африки и Малой Азіи и не успла еще сложиться въ полуостровъ сверо-западной Азіи. Періодъ этого обособленія одинъ изъ самыхъ важныхъ въ исторіи нашей фауны. Благодаря этому обособленію, животное и растительное населеніе явилось отрзаннымъ отъ Африканскаго, материка и даже сверное побережье послдняго вслдствіе развитія Сахары уединяется отъ центральной Африки: пески пустыни оказываются еще боле сильнымъ препятствіемъ къ разселенію животныхъ и растеній, чмъ море. Впрочемъ, съ точки зрнія зоологической и ботанической географіи, пустыня вообще иметъ много сходнаго съ моремъ: какъ для наземныхъ животныхъ и растеній море является совершенно недоступной областью и только острова его имютъ ту или другую фауну и флору, такъ и въ настоящей пустын напрасно стали бы мы искать животныхъ и растеній: они еще встрчаются изрдка по ея окраинамъ, какъ по окраинамъ мори держатся многія птицы, но собственно въ пустын юсъ нтъ, я только надъ ней проносятся въ своихъ странствованіяхъ многія птицы, какъ носятся он и надъ поверхностью океана, за то и пустыня не лишена острововъ и ея оазисы то же, что острова, только осняющія ихъ пальмы не смотрятся въ величаво-спокойную синеву океана, а утомительно-однообразная изсра-желтая поверхность покрытой пескомъ равнины стелется кругомъ нихъ, гд-то въ необозримой дали сливаясь съ знойнымъ небомъ тропиковъ. Но, повторяемъ, и море, и пустыня — одна изъ весьма существенныхъ преградъ къ распространенію животныхъ и потому въ отрзанной отъ центральной Африки Европ и сверо-африканскомъ побережьи въ послледниковый періодъ складывается совершенно своеобразная фауна, рзко отличающаяся отъ перешедшихъ въ центральную Африку фаунъ міоценоваго и пліоценоваго періодовъ.
Если теперь мы захотимъ прослдить т измненія, которыя выпали на долю средней и сверной Европы послледниковаго періода и привели ее къ ныншнему виду, то, прежде всего, мы должны отмтить тотъ фактъ, что вслдъ за отступленіемъ ледниковъ насталъ періодъ, который мы съ полнымъ правомъ можемъ назвать озернымъ. Нтъ никакого сомннія, что вслдъ За отступленіемъ ледниковъ и мстами ледниковаго моря на оголявшемся материк осталось множество большихъ и малыхъ соляныхъ и прсныхъ озеръ, и первымъ слдствіемъ такого вида страны является разселеніе болотныхъ и водяныхъ птицъ и тхъ изъ наземныхъ зврей, которые боле или мене связаны съ водою. Берега этихъ озеръ, а также заливовъ и проливовъ еще сохранившихся внутреннихъ морей поростаютъ камышемъ и кустарниками, вслдъ за ними двигаются лебеди, гагары и голенастыя птицы, и вотъ до того времени безжизненное пространство, напоминающее собою сверную тундру, оглашается тысячью голосовъ, привтствующихъ занятіе новой области.
За озернымъ періодомъ слдуетъ періодъ развитія травяной растительности. Благодаря Нерингу и Вольдриху, палеонтологія послднихъ лтъ обогатилась въ высшей степени интересными данными, несомннно говорящими за то, что въ ранній послледниковый періодъ Германская низменность была покрыта травяной растительностью и вообще представляла собою подобіе нашихъ степей. Какъ далеко шли эти степи на западъ, пока мы не можемъ сказать, но, идя путемъ сравненія, мы должны придти къ тому заключенію, что травяная растительность боле или мене полно покрывала собою все обнажившееся отъ льда и нсколько обсохшее пространство суши. Такимъ образомъ, общая картина Европы ранняго послледниковаго періода рисуется нимъ совсмъ въ иномъ вид, чмъ картина той страны въ позднйшее время: за исключеніемъ южной и прилежащей къ ней части средней Европы, одтой разнообразной, по преимуществу древесной растительностью, вся остальная Европа стелется зеленымъ ковромъ травъ и злаковъ, по которому во множеств разбросаны большія и малыя озера, тамъ и сямъ, желтютъ песчаные участки, мстами блютъ солончаки, однимъ словомъ, картина, очень сильна напоминающая собою степи юго-западной Сибири. Только со стороны средне-европейской горной страны синютъ лса средняго пояса горъ и надъ всмъ этимъ вздымаются покрытыя вчнымъ снгомъ вершины, безмолвно взирая на великія событія въ исторіи организованнаго міра. Подобно нашимъ русскимъ степямъ, послледниковыя степи населены были сусликами, сурками, земляными зайцами, пищухами, лошадьми, дрофами и пр., и только мстами, на озерахъ, обрамленныхъ тростникомъ и кустарникомъ, ютилась фауна озернаго періода, уже успвшая разселиться по большей площади и сконцентрироваться къ гораздо меньшему числу озеръ.
Мы не имемъ никакой возможности опредлить, сколько времени продолжался періодъ развитія степной растительности, но когда, наконецъ, почва обсохла и достаточно проросла корнями травъ, тамъ и сямъ начинаютъ появляться деревья, первые піонеры будущихъ лсовъ. Этотъ процессъ превращенія части степи въ лсную область не иметъ въ себ ничего ненормальнаго въ данномъ случа. Существованіе степи вообще обусловливается или почвенными, или климатическими данными. И въ томъ, и въ другомъ случа степь перестаетъ существовать при извстномъ измненіи условій. Паши южнорусскія степи, напр., существуютъ благодаря чисто климатическимъ даннымъ: распредленіе водяныхъ осадковъ въ полос степи по временамъ года таково, что древесная растительность можетъ существовать тамъ только около озеръ и ркъ, во всхъ другихъ частяхъ степи почва весною получаетъ только такой запасъ влаги, котораго хватаетъ на развитіе травъ и злаковъ, но совершенно недостаточно для развитія древесной растительности. Очень можетъ быть, что въ боле раннія эпохи въ климатическимъ условіямъ, поддерживающимъ теперь существованіе нашихъ степей, присоединялись мстами еще почвенныя условія, но что касается Германской низменности и средней Россіи, которыя, въ позднйшій послледниковый періодъ покрылись лсомъ, первоначально же представляли собою степи, то въ этомъ случа развитіе травяной растительности прямо обусловливалось почвенными условіями. И потому-то и зарасли эти степи лсомъ, что климатическія условія не только не мшали, но даже благопріятствовали развитію древесной растительности, какъ скоро почва оказалась достаточно къ тому подготовленной.
Такимъ образомъ, за степнымъ періодомъ слдуетъ періодъ развитія лсной растительности: разносимыя втромъ смена сначала прорастаютъ около озеръ и ркъ, потомъ лсные участки появляются въ другихъ мстахъ и, наконецъ, вся Германская низменность и вся средняя Россія покрылись лсомъ, который въ первой принялъ характеръ тайги, т.-е. оплошнаго двственнаго лса, во второй — характеръ такъ называемыхъ островныхъ лсовъ, т.-е. лсовъ, чередующійся съ открытыми мстами. Напротивъ, на свер Россіи лсной покровъ, подобно лсному покрову Германской низменности, сложился тоже въ тайгу, что прямо объясняется обиліемъ водяныхъ осадковъ въ сверной Россіи и Германской низменности и недостаткомъ ихъ въ средней Россіи. Только немногіе участки таежной области остались свободными отъ двственнаго лса и эти участки представляютъ собою, съ одной стороны, болотистыя мстности, покрытыя мхомъ и поросшія криворослыми деревьями, съ другой — чистыя озера.
Само-собою разумется, что измненія въ наружномъ вид страны не прошли безслдно для ея обитателей: вмст съ отступленіемъ травяной растительности, остатки которой, какъ мы думаемъ, представляютъ собою такъ называемые датскія марши, отступила изъ Германской низменности и сверной и средней Россіи степная фауна. Тамъ, гд прежде носились табуны лошадей, свистли сурки, сновали суслики, медленно расхаживали дрофы, явились мамонты, носороги, быки, олени, лоси, козули, медвди, затокавали глухари и рябчики, однимъ словомъ, все тамошнее населеніе, которое въ ледниковый періодъ было по преимуществу скучено въ лсахъ У границъ ледниковъ, теперь перешло въ лса низменности. Только блыя куропатки остались врны своимъ болотамъ, да гагары попрежнему хныкали на озерахъ, напоминая давно минувшій озерной періодъ.
Строго говоря, это — послдняя смна декораціи въ доисторическій періодъ. Съ развитіемъ области тайги, которая протянулась отъ средней Европы черезъ сверную Россію и Сибирь до Тихаго океана, области островныхъ лсовъ въ средней Россіи, области степи въ юго-западной Сибири, южной Россіи и Дунайскихъ низменностяхъ, естественное развитіе страны и ея обитателей окончилось. Только побережье Свернаго Ледовитаго океана складывается въ безлсную тундру, да въ полос пустынь, протянувшейся на мст бывшихъ пліоценовыхъ морей, кой-гд исчезаютъ почти-что послдніе остатки кіяхъ морей — соляныя озера. Ледниковая фауна мало-помалу разселяется по всей тайг, но съ теченіемъ времени наиболе винные ея представители, каковы мамонтъ, покрытый шерстью носорогъ и быкъ, вымираютъ и она становится постепенно все бдне и бдне формами. Нкоторыя изъ степныхъ животныхъ также вымираютъ, другія отступаютъ въ пустынныя степи Азіи, одинмъ словомъ, если конецъ третичной эпохи мы съ полнымъ правомъ можемъ назвать періодомъ выселяющихся животныхъ и растеній, то ледниковый и послледниковый періодъ съ не меньшимъ правомъ можетъ быть названъ періодомъ вымирающимъ фаунъ.
Одновременно съ этимъ вымираніемъ извстныхъ представителей ледниковой фауны идетъ въ высшей степени замчательное разселеніе другихъ ея членовъ,— разселеніе, состоящее въ движеніи нкоторыхъ животныхъ къ сверу и ввергъ въ горы. Въ настоящее время зоологическая и ботаническая географія отмчаютъ на своихъ страницахъ слдующій любопытный фактъ: одно и тоже животное, какъ, напр., альпійская куропатка, распространено въ тундр и у границы вчныхъ снговъ на горахъ средней Европы и не встрчается нигд въ промежуточныхъ областяхъ. Точно то же представляетъ собою распространеніе полярнаго зайца и другихъ животныхъ и распространеніе нкоторыхъ растеній. Какимъ образомъ, спрашивается, согласовать это съ признаннымъ наукой единствомъ центра распространенія для каждаго вида? Существованіе ледниковаго періода даетъ въ этомъ случа совершенно удовлетворительное объясненіе, я чтобы понять присутствіе нкоторыхъ полярныхъ животныхъ у границы вчныхъ снговъ на горахъ средней Европы, стоитъ только вспомнить, что было сказано объ отступленіи ледниковъ: при конц ледниковаго періода граница ледянаго покрова постепенно отступаетъ въ двухъ направленіяхъ,— къ сверу и вверхъ по горамъ. Благодаря этому, ледяной покровъ сверныхъ странъ отдляется отъ ледянаго покрова горъ и полярныя животныя и растенія, но своей организаціи и образу жизни связанныя съ особенностями сверныхъ странъ, вслдъ за нимъ двигаются также въ двухъ направленіяхъ. Поздне, вмст съ развитіемъ степи и лса, полярныя страны окончательно отрзываются отъ альпійской области, но аналогія въ климатическихъ и біологическихъ особенностяхъ этихъ странъ продолжаетъ существовать и доходить до нашего времени.
Мы затрудняемся подыскать совершенно удовлетворительное объясненіе выше отмченному вымиранію нкоторыхъ представителей ледниковой фауны. Чмъ, напр., объяснить вымираніе покрытаго шерстью носорога, который въ послледниковый періодъ былъ распространенъ по всей области европейской и азіатской тайги? Конечно, основываясь на нахожденія хорошо сохранившихся остатковъ этого животнаго во льдахъ Сибири, мы можемъ допустить вмст съ Шренкомъ, что въ послледниковый періодъ бывали сильныя бури съ снжными вихрями, которыми заносились, заживо погребались эти животныя подъ массой снга, во, очевидно, это не могло быть причиной исчезновенія цлаго вида, тмъ боле, что уцлли же въ этой стран другіе представители животнаго царства. Можетъ быть, за время ледниковаго періода нарушилось нормальное отношеніе численности самцовъ и самокъ, что тоже можетъ привести видъ къ вымиранію, но, повторяемъ, все это пока еще очень гадательно и мы не станемъ останавливаться на этомъ, тмъ боле, что дошли до одного изъ самыхъ интересныхъ моментовъ въ исторіи животнаго населенія: въ то время, когда Европа сложилась въ ея современныхъ предлахъ, когда на ней образовались зоологическія и ботаническія области, указанныя выше, животному населенію приходится вступить въ борьбу съ новымъ и на этотъ разъ боле опаснымъ врагомъ, чмъ ледниковый періодъ и вс другія физическія условія, этимъ врагомъ является человкъ, въ то время находившійся еще на одной изъ самыхъ раннихъ стадій культуры.
Въ настоящее время принимается, что человкъ жилъ въ Европ еще въ доледниковый періодъ и несомннно существовалъ въ этой стран во время его, но и доледниковое, и ледниковое населеніе для насъ не представляетъ особаго интереса, такъ какъ до сихъ поръ его не удалось связать съ послледниковымъ. Къ тому же это населеніе стояло на такой низкой ступени развитія и владло тайный простыни орудіями и оружіями, что не могло играть существенной роли въ истребленіи окружавшихъ его животныхъ. Совсмъ другое надо сказать о послледниковомъ человк, который ушелъ значительно дале въ своей культур и явился неумолинымъ врагомъ жившихъ съ нимъ вмст животныхъ, сначала какъ звроловъ и охотникъ, поздне какъ осдлый житель, начавшій измнять коренной видъ страны. Послдняго рода дятельность и связанное съ ней непрямое преслдованіе дикихъ животныхъ имло для послднихъ гораздо боле гибельныя послдствія, нежели прямое преслдованіе со стороны звролова, и чтобы понять справедливость сказаннаго, стоитъ только вспомнить исторію бизона: до прихода благо въ Америку неисчислимыя стада бизоновъ разгуливали по американскимъ преріямъ, несмотря на очень сильное преслдованіе со стороны краснокожихъ туземцевъ, явились блые, началось измненіе кореннаго вида страны — и въ какіе-нибудь десятки лтъ бизонъ подвергся почти совершенному истребленію. Изъ историческихъ документовъ мы знаемъ, что нсколько столтій тону назадъ Германская низменность была покрыта тайгою, не отличавшеюся по своей фаун отъ нашей сверной тайги, а въ настоящее время Германская низменность не можетъ назваться даже страною островныхъ лсовъ, до того измнился ея коренной видъ. Само собою разумется, что животное населеніе не можетъ существовать при такихъ условіяхъ въ своемъ неизмнномъ вид, и потому нечего удивляться, что оно стало, съ одной стороны, бдне формами, тогда какъ, съ другой,— уцлвшіе члены ея заняли боле или мене другія области. Мы думаемъ, что въ исчезновеніи мамонта человкъ игралъ далеко немаловажную роль, равно какъ и въ исчезновеніи дикихъ быковъ. То же касается его значенія въ истребленіи оленей, лося, лани, бобра, кабана и другихъ зврей, равно какъ и нкоторыхъ птицъ, напр., глухаря, обыкновеннаго тетерева, турача и проч., то относительно этого въ нашихъ рукахъ находятся совершенно обстоятельныя свднія.
Но какъ ни интересно отношеніе человка къ окружающему его міру животныхъ, здсь не мсто останавливаться на этомъ вопрос доле, чмъ это сдлано нами. Этотъ вопроса’ заслуживаетъ отдльной бесды, но теперь намъ достаточно знать только то, что дятельность человка является однимъ изъ факторовъ оскуднія животнаго населенія четверичной эпоіи и несомннно будетъ только развиваться въ томъ же направленіи въ будущемъ.
Такимъ образомъ, на послдней страниц, даже на послднихъ строкахъ нашей статьи намъ приходится отмтить тотъ фактъ, что мы изучаемъ, теперь вымирающія фауны. Для палеонтолога поверхностные слоя земной коры представляютъ собою одинъ громадный могильный холмъ, создавшійся безчисленнымъ рядомъ тысячелтій надъ исчезнувшими съ лица земли членами животнаго населенія. Они погребены здсь въ разныхъ слояхъ, въ разное время, но уцлвшіе посл нихъ остатки даютъ возможность возстановить и само былое населеніе, и условія, среди которыхъ оно существовало, подобно тому, какъ уцлвшіе остатки человка и его произведеній позволяютъ возстановить отрывки изъ первымъ временъ его существованія.
Сопоставляя дале то, что сдлано археологіей и палеонтологіей, мы не можемъ не видть, что въ общемъ палеонтологія дала боле свдніи, но нтъ никакого сомннія, что эти свднія, несмотря на кажущуюся въ нихъ мстами полноту, все-таки, полны пробловъ теперь и никогда совершенно не освободятся отъ нихъ въ будущемъ. Гте правъ, говоря устами Фауста, что книга природы запечатана семью печатями, но хотя мы и не думаемъ, чтобы когда-нибудь вс эти печати были сорваны, тмъ не мене, едва ли надо прибавлять, что никто изъ современник ученыхъ не отступитъ, подобно Фаусту, отъ стремленія познать научныя истины, убдившись въ томъ, что его знаніе никогда не будетъ полнымъ. Не говоря о томъ, что это стремленіе во всякомъ случа приводитъ къ знанію, хотя бы и неполному, но безусловно предпочтительному передъ незнаніемъ, оно даетъ намъ надежду достигнуть чего-нибудь большаго въ будущемъ, даетъ борьбу, которая выводитъ человка изъ полнаго умственнаго застоя, даетъ смыслъ его существованію. И тогда какъ одни поколнія, развивавшіяся, напр., подъ вліяніемъ ученія буддизма, путемъ знанія стремятся получить возможность къ достиженію вчнаго покоя, возможность погрузиться въ нирвану, наши поколнія путемъ знанія стремятся получить возможность вести съ успхомъ если не вчную, то пожизненную борьбу за существованіе.
Мы, конечно, далеки отъ мысли, что изложенный здсь свднія не подвергнутся современенъ никакимъ измненіямъ, даже боле: мы не можемъ представить себ, чтобы человкъ вообще когда-нибудь дошелъ до предльнаго знанія, когда къ тому, что извстно, ничего не остается прибавить, ничего нельзя измнить, но какимъ бы измненіямъ въ будущемъ они ни подверглись, въ настоящее время они являются заслуженной и цнной наградой за упорное стремленіе человка къ познанію научныхъ истинъ, и позволяютъ безъ страха заглядывать въ будущее, когда передъ умственнымъ взоромъ человка откроется боле обширное поле, чмъ открывающееся теперь, когда онъ еще боле приблизится къ той точк, откуда однимъ взоромъ можно окинуть исторію развитія человческаго рода, откуда можно слдить за полнымъ рядомъ событій въ исторіи фаунъ и флоръ.
Здсь, однако, мы должны кончить свою бесду и оставить вопросъ, на которомъ, безъ сомннія, еще не разъ будутъ останавливаться въ будущемъ. Можетъ быть, нкоторыя части его выиграли бы при боле полномъ изложеніи, но, вообще говоря, нтъ никакого сомннія, что самое полное изложеніе добытыхъ данныхъ не можетъ быть достаточно обширнымъ для выбранной темы, и какъ, вглядываясь въ звздное небо, мы находимъ все новыя и новыя свтила, такъ и слдя за исторіей организованнаго міра, мы находимъ постоянно новыя утраченныя страницы.