ДОСТОПАМЯТНАЯ ЖИЗНЬ
ДВИЦЫ
КЛАРИССЫ
ГАРЛОВЪ,
истинная повсть.
Англинское твореніе
Г. РИХАРДСОНА
Съ присовокупленіемъ къ тому оставшихся по смерти Клариссы писемъ и духовнаго ея завщанія.
Во град Святаго Петра, 1792 года.
Свидтельствовалъ и подписалъ Коллежской Совтникъ и отправляющій должность Санктпетербургскаго Полицмейстера.
МИЛОСТИВОМУ ГОСУДАРЮ
моему
НИКИТ
ГАВРИЛОВИЧУ
МХОВНИКОВУ.
въ знакъ чистосердечной искренности, глубочайшаго почтенія и совершенной благодарности подноситъ.
Письмо I.
АННА ГОВЕ къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Надюсь, дражайшая моя пріятельница и подруга, что ты ни мало не сумнваешся въ томъ, какое я принимаю участіе въ возставшихъ въ твоемъ семейств смятеніяхъ и безпокойствахъ. Знаю, колико для тебя чувствительно и прискорбно быть причиною всенародныхъ разговоровъ. Однакожъ не возможно никакъ,чтобы въ столь извстномъ произшествіи, все касающееся до молодой двицы, отличившей себя отмнными своими дарованіями и учинившейся предмтомъ общаго почтенія, не возбуждало любопытства и вниманія всего Свта. Желаю нетерпливо узнать отъ тебя самой вс о томъ подробности, и какимъ образомъ поступлено было съ тобою по случаю такого произшествія, которому ты не могла воспрепятствовать, и въ кототоромъ по всмъ моимъ догадкамъ претерплъ больше всхъ начинщикъ.
Г. Дигсъ, {* Лкарь.} призванный мною по перьвому извстію о бдственномъ семъ происшествіи, для узнанія отъ него о состояніи твоего брата, сказалъ мн, что рана его не опасна, ежели не усилится у него горячка, которая въ разсужденіи волнующихся его мыслей умножается очевидно. Г. Віерлей пилъ вчера у насъ чай, и хотя по мннію всхъ не держится ни мало стороны г. Ловеласа, но какъ онъ такъ и г. Симесъ порочили чрезвычайно твоихъ родственниковъ за грубой ихъ съ нимъ поступокъ, когда пришелъ онъ освдомиться о состояніи твоего брата, и свидтельствовать чувствуемое имъ сожалніе о случившемся происшествіи. Они говорили, что г. Ловеласу не возможно было не обнажить своей шпаги, и что братъ твой или отъ своего неискуства, или отъ чрезвычайной запальчивости подвергнулъ себя перьвому удару. увряютъ также, что г. Ловеласъ стараясь удаляться говорилъ ему: ‘Остерегайтесь г. Гарловъ, въ запальчивости вашей не стараетесь вы никакъ объ оборон, и подаете мн надъ собою преимущество. Имя почтеніе къ вашей сестр оставляю сіе охотно, ежели — ——‘. Но слова сіи учиня его еще злобне, отняли у него весь разсудокъ, и онъ бросился съ такимъ изступленіемъ, что соперникъ его давши ему легкую рану, отнялъ у него шпагу.
Братъ твой навлекъ на себя многихъ недоброжелателей, какъ высокомрнымъ своимъ нравомъ, такъ и своею гордостію, нетерпящею никакого противорчія. Недоброхотствующіе ему люди говорятъ, что при вид текущей изъ раны его крови въ великомъ изобиліи жаръ страсти его попростылъ гораздо, и что когда соперникъ его старался подавать ему помощь до прибытія лкаря, то онъ принималъ услуги его съ такою терпливостію, по которой можно было судить, что посщеніе г. Ловеласа не сочтетъ онъ никакъ себ обидою.
Но оставимъ разсуждать людей какъ имъ угодно. Весь свтъ о теб сожалетъ. Какое твердое поведніе безъ всякой перемны! Столько зависти, какъ часто сама ты говаривала, ошибаться во всю свою жизнь, не бывши ни отъ кого примчаемой, и не желая навлечь на себя ни отъ кого вниманія о потаенныхъ твоихъ стремленіяхъ ко благу! Лучше быть полезною, нежели блестящею, выбрала ты для себя надпись, которую я нахожу весьма справедливою. Однакожъ будучи теперь противъ твоей воли подвергнута людскимъ разсужденіямъ и разговорамъ, ненавидима въ ндр своей фамиліи за чужіе преступленія, какое должна добродтель твоя претерпвать мученіе? На конецъ признаться должно, что такое искушеніе совершенно соразмрно съ твоимъ благоразуміемъ .
Вс твои друзья опасаются того, чтобы столь жестокая ссора между двумя фамиліями не произвела еще какого нибудь бдственнйшаго произшествія. Для сей самой причины прошу я тебя, учинить меня въ состояніи по собственному твоему свидтельству отдавать теб справедливость. Мать моя и вс мы, такъ какъ и вс люди ни о чемъ больше не говоримъ, какъ только о теб, и о слдствіяхъ, могущихъ произойти отъ огорченія и негодованія такого человка, каковъ г. Ловеласъ, которой жалуется открытымъ образомъ, что поступлено съ нимъ дядьями твоими чрезвычайно презрительно и обидно. Мать моя утверждаетъ, что благопристоиность запрещаетъ теб теперь какъ его видть, такъ и имть съ нимъ переписку. Она слдуетъ во всемъ мыслямъ дяди твоего Антонина, которой какъ теб извстно, удостоиваетъ насъ иногда своимъ посщеніемъ, и внушаетъ ей, какой порокъ для сестры ободрять такого человка, которой не можетъ иначе до нее дойти, какъ чрезъ кровь ея брата.
И такъ поспши, любезная моя пріятельница, описать мн вс обстоятельствы случившихся съ тобою приключеній, съ тхъ самыхъ поръ, какъ г. Ловеласъ началъ имть съ вами знакомство. А особливо увдомь меня о томъ, что произходило между имъ и твоею сестрою. Говорятъ о томъ различнымъ образомъ, и полагаютъ, что меньшая сестра похитила у своей старшей сердце ея любовника, заклинаю тебя изъясниться въ томъ со мною обстоятельне, дабы я могла удовольствовать тхъ, которымъ внутренность сердца твоего не столько какъ мн извстна. Ежели произойдетъ еще какое несчастіе, то чистосердечное описаніе всего случившагося прежде, можетъ служить твоимъ оправданіемъ.
Видишь, къ чему обязываетъ тебя преимущество твое надъ всми людьми одного съ тобою пола. Изъ всхъ женщинъ, которыя тебя знаютъ, или о теб слыхали, нтъ ни одной, которая бы не почитала тебя подверженною своему сужденію въ столь нжномъ и щекотливомъ дл. Однимъ словомъ, весь свтъ иметъ глаза свои обращенные на тебя, и кажется требуетъ отъ тебя примра, дай Богъ, чтобы ты имла свободу слдовать твоимъ правиламъ! Тогда, смю то сказать, все приняло бы настоящее свое теченіе, и не имло бы другой цли, кром одной чести. Но я опасаюсь твоихъ надзирателей и надзирательницъ, мать твоя имя въ себ удивительные достоинствы и способность управлять поведніями другихъ, принуждена сама слдовать чужимъ поступкамъ, твоя сестра и братъ отвлекутъ тебя отъ настоящаго твоего пути непремнно.
Однакожъ я теперь коснулась до такихъ предмтовъ, о которыхъ ты не позволяешь мн говорить пространно. Но извини меня въ томъ, теперь уже ничего больше говорить о томъ не буду. Между тмъ на что мн просить у тебя прощенія, когда я пользу твою почитаю своею, честь мою соединяю съ твоею, люблю тебя, какъ еще ни одна женщина другой такъ не любила, и когда горячность твоя ко мн позволяетъ мн уже давно называть себя твоимъ другомъ.
P. S. Пришли мн списокъ съ духовной дда твоего, которую онъ учинилъ въ твою пользу, и позволь мн показать то тетк моей Гартманъ, тмъ обяжешь ты меня чрезвычайно. Она уже давно меня проситъ достать ей ее прочесть. А между тмъ столько ты плнила ее твоими качествами, что не зная тебя лично, хвалитъ весьма расположеніе твоего дда, не вдая еще настоящей причины сей предпочтительности.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Въ замк Гарловъ 13 Января.
Колико ты, любезная пріятельница! приводишь меня въ замшательство чрезвычайною твоею учтивостію! не сумнваюсь ни какъ въ искренности твоей и чистосердечіи, однакожъ берегись, чтобъ ты снисходительною твоею ко мн пристрастностію не подала мн случая подозрвать нсколько твои разсужденія. Ты никакъ не могла того замтить, что я у тебя выучила и переняла множество удивительныхъ вещей, которыя умю искусно въ глазахъ твоихъ показывать такъ, какъ будто бы они собственно мн принадлежали, ибо ты всми твоими поступками, всми твоими словами, и всми твоими взорами, изображающими столь живо твою душу, нимало не зная того сама, подаешь наставленіе той, которая иметъ къ теб гораздо больше почтенія, любви и уваженія, нежели то теб извстно. И такъ, любезная пріятельница! буду на предки въ похвалахъ твоихъ нсколько воздержне, дабы посл учиненнаго мною признанія не нужно было подозрвать, что ты находишь удовольствіе хвалиться сама тмъ, что ты хвалишь себя, показывая наружно, будто хвалишь другаго.
Правда, что въ спокойствіи нашего семйства учинилась великая перемна, и посл несчастнаго того происшествія, въ которомъ ты по дружб твоей принимаешь столько участія, все въ немъ находится въ чрезвычайномъ волненіи. Я почитаюсь всему тому виною, желающія мн зла, пусть оставятъ сердце мое на собственное его расположеніе, весьма бы я была тронута бдственнымъ тмъ случаемъ, ежели бы была пощажена по справедливости кмъ нибудь другимъ, а не собою, ибо по преступному или нкоему чувствію нетерпливости, произшедшей отъ того, что всегда было поступаемо со мною съ послабленіемъ, не сдлала я привычки къ укоризнамъ, или отъ сожалнія, слыша поносимыхъ за меня такихъ людей, которыхъ я должна защищать, желала я многократно, чтобы кому нибудь было угодно взять меня къ себ во время послдней моей болзни, когда я еще наслаждалась дружествомъ, и добрыми обо мн мыслями всего Свта, а больше еще для того, что отъ дда моего не получила никакой особливой отличности, за которую по видимому лишилась благосклонности моего брата и сестры, или которая покрайнй мр возбудя въ нихъ ревность и опасеніе, лишила ихъ всей ко мн горячности.
Теперь слава Богу, горячка въ брат моемъ уменшилась, и рана его становится отъ часу лучше, хотя онъ еще со двора не выходитъ, почему опишу теб желаемую тобою повсть со всею требуемою отъ тебя подробностью. Однакожъ, сохрани насъ Боже отъ какого нибудь новаго произшествія, для котораго бы она по принятому тобою намренію могла быть полезна.
Г. Ловеласъ учинилъ перьвое свое посщеніе сестр моей Арабелл не иначе, какъ посл нкоторыхъ изъясненій съ Милордомъ М*** и съ дядею моимъ Антониномъ, также и съ согласія моего отца. Братъ мой былъ тогда въ Шотландіи, гд осматривалъ полученную имъ отъ великодушной своей крестной матери въ наслдство вочтину. Я съ моей стороны находилась тогда на моей дач, которую мн пожаловалъ мой ддъ, и куда я здила всякой годъ по одному разу осматривать тамошнее хозяйство, хотя и поручила ее отцу моему въ точную принадлежность.
Сестра моя постила меня тамъ на другой день свиданія своего съ Г. Ловеласомъ. Она выхваляла мн его родъ, обладаемое имъ имніе, состоящее въ двухъ тысячахъ фунтовъ стерлинговъ ежегоднаго дохода, какъ о томъ уврялъ дда моего Милордъ***, богатое ожидаемое имъ наслдство, и великія его надежды со стороны госпожъ Сары Садлейръ и Бетти Лаврансъ, которыя желали нетерпливо видть его женатымъ, потому что онъ былъ въ род ихъ послдней. ‘Какой прекрасной человкъ! ахъ любезная Клара {Уменьшительное имя Клариссы, подобно какъ Аннушка вмсто Анны.}’, ибо въ тогдашней радости въ состояніи она была меня любить. ‘Для нее былъ онъ очень хорошъ. Для чего не столько она пригожа, какъ нкоторыя изъ ея знакомыхъ? Тогда могла бы она надяться пріобрсть себ его склонность, ибо слышала она, что онъ непостояненъ, втренъ и любитъ въ любовныхъ длахъ перемну. Но со всмъ тмъ онъ молодъ и разуменъ, могъ бы опомниться и познать свои заблужденія, естьли бы только могла она описать его слабости, ежели бы они не могли излчиться супружествомъ’. Посл такого предисловія предложила она мн посмотрть прекраснаго сего человка, ибо такимъ образомъ она уже его называла. Потомъ погрузясь опять въ грусть и задумчивость, опасалась того, что не покажется ему довольно пригожею. Посл того примолвила, что весьма жалко то, что мущина иметъ съ сей стороны столько передъ женщиною преимущества. Но подошедши къ зеркалу, начала тотчасъ сама себя хвалить и восхищаться своимъ пригожствомъ, находя себя ‘довольно красивою, что много находится такихъ женщинъ, которыя будучи гораздо ее дурне, почитаются пригожими. Ее всегда почитали пріятною.’ Притомъ увряла меня, что пріятность всегда бываетъ тверже и продолжительне пригожства, посл того обратясь опять къ зеркалу, сказала. ‘Конечно черты мои не имютъ въ себ ничего дурнаго, и глаза также не отвратительны’. И въ самомъ дл помнится мн, что тогда было въ нихъ гораздо больше огня, нежели обыкновенно. На конецъ не находила она въ себ никакого недостатка, хотя по словамъ ея и не надялась того, чтобы могла плнять собою. Что ты о томъ скажешъ? Клара.
Извини меня, любезная пріятельница! никогда не открывала я ни кому такія млочи, и ниже самой теб, теперь не говорила бы съ такою вольностію о своей сестр, ежели бы не знала, какъ ты скоро сама увидишь, что она хвалится передъ нашимъ братомъ, будто бы никогда не имла къ г. Ловеласу никакой склонности.
Я поздравляла ее съ ея надеждами. Она принимала поздравленія мои съ великою благосклонностію. Второе посщеніе г. Ловеласа казалось учинило въ ней еще больше того впечатлнія. Однакожъ онъ съ нею никакъ не изъяснялся, хотя и старались неоднократно подавать ему къ тому случай. Сіе тмъ было удивительне, что дядя мой вводя его въ нашу фамилію, сказалъ весьма ясно, что посщенія его были точно для моей сестры. Но какъ женщины будучи довольны сами собою, извиняютъ безъ труда оплошности тхъ людей, коихъ они хотятъ пріобрсть къ себ почтеніе, то и сестра моя нашла причину толковать молчаніе г. Ловеласа въ свою пользу, то была въ немъ робость, и въ самомъ дл изъ всей его живности и смлости, не иметъ онъ въ себ нималйшаго вида безстыдства, но я воображаю, что довольно уже прошло лтъ съ того времяни, какъ онъ былъ робокъ.
Однакожъ сестра моя мыслей сихъ никакъ не перемняла. ‘Конечно, говорила она, г. Ловеласъ не заслуживалъ никакъ пронесшейся объ немъ худой славы, въ разсужденіи женщинъ. Онъ человкъ постоянной. Ей казалось, будто бы она примтила въ немъ, что онъ хотлъ изъясниться. Но раза два желая растворить ротъ остановляемъ былъ съ весьма пріятнымъ замшательствомъ, сіе по мннію ея было знакъ совершеннаго къ ней уваженія. Она любила, чтобы мущина былъ въ любовныхъ длахъ къ любовниц своей всегда почтителенъ’. Я думаю, любезная пріятельница, что мы вс имемъ одинакія мысли, да и не безъ причины, потому что могу судить по видимому мною во многихъ фамиліяхъ, что посл брака почтеніе уменьшается чрезвычайно. Сестра моя общала тетк моей Гервей, чтобы при перьвомъ случившемся съ г. Ловеласомъ свиданіи, наблюдать не столь строгую скромность, и быть нсколько откровенне. ‘Она не изъ тхъ женщинъ, которыя почитаютъ себ за удовольствіе приводить людей въ замшательство. Я не знаю, какая можетъ быть забава огорчать такого человка, которой заслуживаетъ, чтобы поступали съ нимъ гораздо благосклонне, а особливо, когда уврены въ его къ нимъ почтеніи и уваженіи’. Я желаю, чтобы она не имла намренія на кого нибудь такого, котораго я люблю страстно. Однакожъ разборчивость ея кажется мн не безъ справедливости, по крайнй мр я ее почитаю таковою, не правда ли то, любезная пріятельница!
Въ третьемъ посщеніи Белла {Уменьшительное имя Арабеллы.} поступала съ такимъ благоразуміемъ и снисхожденіемъ, что по словамъ ея г. Ловеласъ долженъ бы былъ непремнно изъясниться. Однакожъ застнчивость его была все та же, и продолжалась по прежнему. Не имлъ онъ въ себ столько силы, чтобы преодолть свою почтительность, которая на тотъ разъ была со всмъ не у мста. И такимъ образомъ сіе посщеніе имло такія же успхи, какъ и первые.
Сестра моя не могла скрыть своего неудовольствія. Сравнивала все вообще поведніе г. Ловеласа, съ поступками его съ нею, и не имвши еще въ любовныхъ длахъ никакихъ опытовъ, признавалась, что столь странной любовникъ приводилъ ее въ великое замшательство. ‘Какіе были его намренія? Не былъ ли онъ представленъ ей какъ такой человкъ, которой требовалъ ея руки? Сіе никакъ не робость, ибо ежели былъ не въ состояніи изъяснишься ей прямо, то могъ бы сказать свои мысли ея дяд. Сіе однакожъ не для того, чтобы она думала объ немъ много, но не справедливо ли, чтобы женщина узнала намреніе мущины отъ него самого, а особливо когда онъ думаетъ жениться? Теперь начинаетъ она имть мысли, что онъ не столько старался снискивать ея уваженіе, сколько ея матери. Правду сказать, вс люди въ разговорахъ ея матери находили удовольствіе, но ежели г. Ловеласъ думалъ имть успхъ въ длахъ своихъ сею дорогою, то былъ въ великомъ заблужденіи, и для собственной своей пользы долженъ былъ подать причины къ лутчему съ собою обхожденію, естьли бы усплъ получить согласіе на свое требованіе. Поведніе его казалось ей тмъ странне, что онъ продолжалъ свои посщенія, стараясь всякимъ образомъ снискать дружество и благосклонность всей фамиліи, и что ежели бы она могла согласиться съ мнніемъ о немъ всхъ людей, то не могъ онъ сумнваться въ томъ, чтобы она его не разумла. Теперь должна она сказать, что принужденіе весьма бываетъ тягостно для такого вольнаго и открытаго свойства, какого былъ онъ. Однакожъ весьма довольна тмъ, что можетъ уврить мою тетку, къ которой весь сей разговоръ клонился, что не забудетъ ни когда того, чемъ обязана сама себ и своему полу, хотя бы г. Ловеласъ не имлъ въ себ никакого порока, былъ бы столько же добронравенъ сколько собою недуренъ, и старанія свои употреблялъ бы съ большею прилжностію’.
Я не удостоилась участвовать въ его совт, по тому что была еще въ своей дач. Между теткою моею и ею положено было ршеніе, что ежели не будетъ ни чего въ слдующее посщеніе, въ которомъ надобно было ожидать изъясненія, то она должна принять на себя видъ холодной и принужденной. Однакожъ мн кажется, что сестра моя не разсмотрла дла сего какъ должно. Слдствіе показало, что не такимъ бы образомъ надлежало поступать съ человкомъ столь прозорливымъ, каковъ былъ г. Ловеласъ, а особливо въ вещахъ полагаемыхъ только по однимъ догадкамъ, ибо ежели любовь не положила довольно твердыхъ основаній, и не побуждаетъ вступать въ изъясненіе, когда подаются къ тому удобные случаи, то не можно ожидать, чтобы грусть и досада могли служить къ тому убжденіемъ. А при томъ, сказать правду, любезная моя сестрица не весьма лучшаго на свт нрава, сего никакъ скрыть не можно, а особливо отъ тебя. По сему почему удивляться, что притворяясь неприступне обыкновеннаго, не могла она учинить надъ нимъ побды.
Не извстно мн, какимъ образомъ происходилъ у нихъ сей разговоръ. По слдствію судить можно, что г. Ловеласъ былъ такъ великодушенъ, что не только не пропустилъ попавшагося ему случая, но еще его и умножилъ. Разсудилось ему, что пора уже изъясниться, однакожъ, какъ пересказывала она то моей тетк, ввергнувши ее разными околичностями въ такую досаду, что не возможно было ей никакъ притти въ себя такъ скоро. Разговоръ свой началъ онъ съ такимъ видомъ, какъ будто бы ожидалъ ужо ршительнаго отвта, не давая ей времени собраться съ мыслями, и не стараясь ни мало ея успокоить, по чему и принуждена она была настоять въ своемъ отказ. Однакожъ нкоторымъ образомъ дала ему знать, что исканіе его ей не противно, что досадуетъ она только на то, что происходитъ оно непорядочно, притомъ изъявила свое негодованіе, что изъясняется онъ больше съ ея матерью, нежели съ нею, какъ будто бы уже былъ совершенно увренъ въ ея согласіи. Признаюсь, что такой отказъ могъ бы очень быть принятъ за ободреніе, прочіе ея отвты были такого же рода. ‘Не чувствуетъ она большой склонности къ перемн своего состоянія, будучи счастлива въ настоящемъ своемъ положеніи, можетъ ли быть когда нибудь того благополучне’? Однимъ словомъ вс ея отказы, не въ поношеніе чести моей сестры, можно было почитать за согласіе, ибо что можетъ сказать въ такихъ обстоятельствахъ молодая двица, опасаясь того, чтобы скорое согласіе не ввергнуло ее въ презрніе у такого пола, которой уважаетъ свое благополучіе соразмрно преодолннымъ трудностямъ? Отвтъ двицы Биддульфъ на стихи одного мущины, упрекающаго нашъ полъ въ любленіи притворства, кажется мн очень недуренъ, хотя въ разсужденіи женщины и можетъ почесться съ лишкомъ вольнымъ.
(*) ‘Полъ, имющій въ себ мало великодушія! находящій въ нашей слабости, право насъ презирать, и упрекающій намъ за нашу суровость! Хотите ли, чтобы мы показали вамъ средство познать наше сердце? Снимите съ себя маску сами, и будьте чистосердечны. Вы упрекаете насъ кокетствомъ, но ваша собственная лживость принуждаетъ полъ нашъ употреблять притворство’.
{* Переводъ шести Аглинскихъ стиховъ.}
Теперь должна я перо мое оставить, однакожъ примуся за него опять скоро.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Таковъ былъ отвтъ сестры моей, и г. Ловеласъ имлъ волю толковать его такъ, какъ то ему было угодно. Согласился онъ на толь убдительныя и сильныя причины, показывая наружно чувствительное сожалніе. Или я обманываюсь, моя любезная пріятельница, или человкъ сей совершенной лицемръ. ‘Толико ршительности въ молодыхъ лтахъ! такая благородная твердость! и такъ надлежало отказаться отъ перемны ея мыслей, принятыхъ ею посл довольно здраваго разсужденія! онъ вздыхалъ, прощаясь съ нею, говорила намъ моя сестра, взялъ ея руку, приложилъ къ ней уста свои съ великимъ жаромъ, вышелъ съ видомъ, наполненнымъ почтительности! сіе для нее было столько чувствительно, что едва не была она побждена тронувшею ее жалостію’. Жалость сія можетъ служить изряднымъ доказательствомъ ея намреній, ибо въ то время мало было въ томъ надежды, чтобъ онъ возобновилъ свои требованія, оставя Беллу пошелъ онъ въ покой моей матери, и пересказалъ ей неудачную свою участь, однакожъ въ столь почтительныхъ словахъ для моей сестры и для всей нашей фамиліи, и по видимому съ толикимъ сожалніемъ лишаясь надежды быть съ нами въ родств, что въ мысляхъ всхъ людей оставилъ о себ добрыя мннія, и подалъ поводъ ожидать возобновленія его стараній. Сказала уже я теб, что братъ мой находился тогда въ Шотландіи. Г. Ловеласъ пріхалъ въ Лондонъ, гд и пробылъ цлыя дв недли. Тамъ увидлъ онъ дядю моего Антонина, которому приносилъ весьма чувствительныя жалобы о несчастномъ предпріятіи его племянницы не перемнять своего состоянія, тогда узнали уже вс ясно, что дло то было прервано совершенно.
Сестра моя въ такомъ случа не потеряла никакъ разсудка. Изъ необходимости здлала она добродтель, и потерянной любовникъ былъ тогда въ глазахъ ея ‘человкъ наполненной тщеславія, и старавшейся только объ однихъ собственныхъ своихъ выгодахъ, а сіе было совершенно противно прежнимъ ея объ немъ мыслямъ. Ласковъ и суровъ по одному своенравію. Любовникъ перемнчивый, подобно лихорадк. Сколько бы предпочла она ему человка добродтельнаго, добронравнаго и имющаго свойство твердое и постоянное. Такой человкъ весьма бы былъ хорошъ для сестры ея Клары, она терплива, иметъ въ себ даръ уврительности, и можетъ перемнить въ немъ худые его свойствы, чтожъ касается до нее, то не надобенъ ей такой мужъ, на котораго сердце можетъ она полагаться только одну минуту. Не надобенъ онъ ей, хотя бы имлъ у себя все золото со всего свта, и она весьма довольна тмъ и рада, что ему отказала’ —
Г. Ловеласъ пріхавши въ деревню, постилъ моего отца и мать, надюсь, говорилъ онъ, что не взирая на несчастіе, что не можетъ онъ быть въ нашемъ свойств, ласкается по крайней мр надеждою пользоваться дружбою такой фамиліи, къ которой сохраняетъ онъ совершеннйшее почтеніе, по несчастію тогда я была дома, и примчено мною, что мысли его клонились всегда ко мн.
По отъзд его, сестра моя, бывшая непослднею изъ учинившихъ сіе замчаніе, объявила съ великимъ равнодушіемъ, что ежели онъ чувствуетъ ко мн склонность, то она будетъ стараться способствовать ей и помогать всею силою. Тетка наша Гервей была тогда съ нами, и сказала, что мы будемъ лучшая чета во всей Англіи, ежели сестра моя не будетъ тому препятствовать, Сестра моя совершенно отъ того отказалась, показывая видъ презрнія и негодованія. Весьма странно, что посл отказа, учиненнаго со здравымъ разсужденіемъ, осталась еще у нее къ нему склонность. Мать моя призналась, что нежеланіе его вступить въ союзъ съ которою нибудь изъ ея дочерей, можетъ служить причиною къ опорочиванію его нравовъ. Дядя Іулій Гарловъ отвчалъ, что Клари можетъ его исправить лучше всхъ женщинъ. Дядя мой Антонинъ на то согласился, только съ тмъ, чтобы сестр моей то было угодно. Тогда повторила она къ нему презрнія, и призналась, что ежели бы онъ былъ одинъ мущина во всей Англіи, то и тогда бы никакъ не согласилась быть его женою, и готова теперь утвердить сіе письменно, и отказаться отъ него при свидтеляхъ, ежели двица Клари прельстилась его пышнымъ видомъ, и ежели вс люди полагаютъ, что намреніе его къ ней ничемъ опорочить не можно.
Отецъ мой сохранялъ долгое время молчаніе, но будучи убжденъ дядею моимъ Антониномъ объявить свои мысли, сказалъ всему собранію, что еще при перьвыхъ посщеніяхъ г. Ловеласа, получилъ онъ отъ сына своего Іамеса письмо, которое не показалъ моей матери для того, что дло было уже перервано. Въ семъ письм сынъ его не соглашается никакъ на союзъ съ г. Ловеласомъ въ разсужденіи развратныхъ его нравовъ, а притомъ извстно ему и то, что уже давно они между собою въ ссор, по чему для предупрежденія могущихъ случиться въ фамиліи несогласій, оставляетъ имъ точное изъясненіе своихъ мыслей до прибытія моего брата, дабы выслушать вс его возраженія. На мнніе же сына своего тмъ боле долженъ онъ согласиться, что нравы и поступки г. Ловеласа не очень въ хорошей у людей слав, и вс почитаютъ его человкомъ развратнымъ, непостояннымъ, по уши въ долгахъ и великимъ мотомъ.
Вс эти обстоятельствы узнала я отъ части отъ тетки моей Гервей, а отъ части отъ моей сестры, ибо при семъ разговор приказано мн было вытти. При приход моемъ къ нимъ, дядя мой Антонинъ спросилъ меня, нравится ли мн г. Ловеласъ? Вс люди, примолвилъ онъ, примтили то, что ты его побдила. Я отвчала на сей вопросъ, что онъ мн не нравится ни мало. Г. Ловеласъ думаетъ о себ и о своихъ достоинствахъ такъ много, что не сочтетъ жену свою достойною своего вниманія. Сестра моя, казалось была отвтомъ симъ очень довольна, находила его справедливымъ и основательнымъ, и хвалила мнніе мое чрезвычайно, по тому, что оно сходствовало очень много съ ея мыслями. Въ слдующей день пріхалъ въ замокъ Гарловъ Милордъ ***. Меня тогда не было дома. Объявилъ формально свои требованія, увряя, что фамилія его поставляетъ себ за честь быть съ нашею въ союз, и онъ ласкается тмъ, что меньшая сестра будетъ въ отвт своемъ къ родственнику его гораздо благосклонне, нежели большая. Однимъ словомъ г. Ловеласу позволено было здить къ намъ какъ такому человку, которой заслуживалъ себ отъ фамиліи нашей уваженіе, въ разсужденіи же мыслей его обо мн, отецъ мой отложилъ ршительной на то отвтъ до прізда его сына, мои противъ его возраженія были всегда одинаковы. Время учинило обхожденіе наше гораздо короче, однакожъ въ разговорахъ нашихъ не было никакихъ особливостей, и я всячески старалась убгать оставаться съ нимъ одною.
Поступку сію сносилъ онъ съ такою твердостію, какой отъ пылкаго его свойства никакъ ожидать было не можно. Онъ былъ только одинъ сынъ, и мать его кром его другихъ дтей не имла, слдовательно былъ онъ совершенно избалованъ. Терпливость его не препятствовала однакожъ тому, чтобы не видно въ немъ было внутренняго самолюбія, и можно было примтить, что надялся онъ успть тронуть меня мало по малу своими достоинствами. Сестра моя терпливость его понимала совсмъ въ другомъ смысл, и говорила ‘что онъ такой человкъ, которой не иметъ къ супружеству ни малйшаго пристрастія, и можетъ быть привязанъ къ тритцати любовницамъ. Какая бы ни была причина столь противной пылкому его свойству терпливости, а особливо въ разсужденіи такого предмта, которой заслуживалъ старательнйшее вниманіе, однакожъ симъ избавился онъ многихъ досадъ и неудовольствій, ибо покамстъ отецъ мой отсрочивалъ ршительное свое согласіе до прибытія моего брата, что онъ получалъ отъ всхъ приличныя званію его и достоинстству ласки и учтивости, и хотя часто получали мы о немъ такіе извстія, которые весьма мало приносили ему чести, однакожъ въ разсужденіи обращенія его съ нами, были мы весьма довольны. Все обхожденіе его основано было на почтительности, и не было намъ причины жаловаться ни на какую съ его стороны дерзость, по чему и посщенія его сносимы были у насъ терпливо и съ удовольствіемъ. Равнымъ образомъ и я столько къ нему привыкла, что считала его обыкновеннымъ нашимъ гостемъ, и нимало его не береглась и не дичилась.
Между тмъ равнодушіе мое доставило ему съ моей стороны великія выгоды. оно было основаніемъ послдовавшей вскор потомъ между нами переписки, въ которую не вошла бы я никакъ столь охотно, ежели бы она началась въ самое то время, когда обнаружилась вражда и несогласіе. Надобно теб разсказать, что подало къ тому поводъ и причину. Дядя мой Гервей имлъ у себя подъ опекою одного знатнаго рода молодаго человка, котораго года черезъ два намренъ былъ отправить путешествовать. Г. Ловеласъ показался ему способнымъ подать свдніе о всемъ томъ, что для молодаго путешествователя было нужно, по чему и просилъ его описать вс дворы и земли, въ которыхъ онъ путешествовалъ, учиня притомъ свои замчанія о всхъ тхъ вещахъ, которыя наиболе достойны любопытства. Онъ на то согласился съ такимъ условіемъ, чтобы я обязалась назначать порядокъ и расположеніе описываемымъ имъ предмтамъ, штиль его въ письмахъ превозносимъ былъ отъ всхъ похвалами, по чему и надялись, что описанія его могутъ быть въ зимніе вечера весьма забавнымъ препровожденіемъ времяни, и какъ они будутъ читаны въ полномъ собраніи прежде, нежели отданы будутъ молодому путешествователю, то ни какъ не можно въ нихъ написать ничего такого, чтобы могло относиться прямо ко мн. Я согласилась охотно имть съ нимъ переписку, чтобы предлагать ему иногда мои сумннія, и требовать изъясненій, могущихъ служить къ общему наставленію. Сіе было для меня тмъ пріятне, что я люблю чрезвычайно съ перомъ обходиться. И такъ съ общаго согласія всхъ родственниковъ, и по убжденіямъ дяди моего Гервея, должна я была учинить имъ всмъ сіе удовольствіе, дабы не показать въ себ такой застнчивости, которую бы самолюбивой Ловеласъ могъ толковать въ свою пользу, и чтобы сестра моя не имла причины длать о томъ разныя по своему воображенію размышленія.
Вотъ отъ чего произошла между имъ и мною переписка, которая началася съ общаго согласія, между тмъ какъ вс удивлялись почтительной его терпливости. Однакожъ не сумнвались никакъ, чтобы онъ со времянемъ не здлался смле и докучливе, потому что посщенія его касались становиться гораздо чаще, и онъ не скрывалъ отъ тетки моей Гервей, что чувствовалъ ко мн сильную склонность, сопровождаемую не извстнымъ нкакимъ опасеніемъ, которую приписывалъ ничему иному, какъ совершенной покорности воли моего отца, и удаленію, въ которомъ я его содержала. Но можетъ быть обходился онъ такимъ образомъ и со всми, ибо и къ сестр моей имлъ онъ сперьва такое же уваженіе. Между тмъ отецъ мой ожидая отъ него изъясненія, имлъ въ готовности вс полученныя о немъ невыгодныя извстія и слухи, дабы притивоположить ихъ его требованіямъ. Признаюсь теб, что сіе было весьма согласно съ моимъ намреніемъ. И могла ли я думать иначе?
Однакожъ должно признаться, что въ письмахъ, заключающихъ въ себ общія предмты, вкладывалъ онъ многократно особливое, въ которомъ изъяснялъ мн свои страстныя чувствованія, жалуясь притомъ на мою холодность. Я не показывала ему нималйшаго о томъ вида, что ихъ читала. Писала къ нему только о предмтахъ общихъ, и не входила ни въ какія особливыя изъясненія, касающіяся до насъ собственно, а къ томужъ общая похвала, приписываемая его письмамъ, не позволяла мн прервать нашу переписку, не обнаружа настоящей тому причины. А впрочемъ сквозь всхъ почтительныхъ его изъясненій весьма легко примтить было можно, хотя бы нравъ его и меньше былъ извстенъ, что онъ былъ по природ пылокъ и высокомренъ. Такое свойство не могла я терпть и въ моемъ брат, то какимъ образомъ можно мн было сносить оное въ такомъ человк, которой надялся принадлежать мн гораздо ближе.
Посл одного письма, въ которомъ онъ уже въ третій разъ прилагалъ ко мн особливую записку, спросилъ онъ меня при первомъ посщеніи, получила ли я оную. Я сказала ему, что на такія письма никогда отвчать не буду, и ожидала только того, чтобы самъ онъ подалъ случай объявить ему оное. Просила его ко мн больше не писать и признавалась, что ежели отважится онъ еще на то хотя одинъ разъ, то отошлю къ нему оба письма, и ни когда больше ни одной строки онъ отъ меня не увидитъ.
Ты не можешь себ вообразить какое въ глазахъ его показалось тогда высокомріе, какъ будто бы я преступила должное ему почтеніе, однакожъ я не показала ему ни малйшаго вида, что то въ немъ примтила. Казалось мн, что лучше всего можно его убдить холодностію и равнодушіемъ, которыми опровергала я вс его надежды. Между тмъ одинъ разъ между разговорами сказалъ онъ мн, что когда мущина не можетъ убдить женщину признаться ему, что онъ ей не противенъ, то есть на то другой врнйшей и полезнйшей способъ, которой состоитъ въ томъ, что-бы ее противъ себя разсердить.
Теперь письмо мое продолжать я не могу, для того что мн мшаютъ, но при перьвомъ случа не премину сообщать теб продолженіе начатого мною повствованія.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Когда я была съ г. Ловеласомъ въ такихъ положеніяхъ, то пріхалъ изъ Шотландіи мой братъ.
Когда сказано ему было о посщеніяхъ г. Ловеласа, то онъ объявилъ безъ всякой закрышки, что для него они чрезвычайно противны, по тому что свойствы его весьма порочны. А посл того сказалъ, что не можетъ понять, какимъ образомъ дядья его могли предлагать для сестръ его такого человка, потомъ обратясь къ моему отцу благодарилъ его, что умдлилъ онъ своимъ ршеніемъ до его прізда. Сіе произносилъ онъ такимъ голосомъ, которой имлъ въ себ гораздо больше повелительности, нежели почтительности сыновней. Ненависть свою оправдывалъ общимъ мнніемъ и собственнымъ свои свденіемъ о его нрав. При томъ признался, что всегда его ненавидлъ, и впредь ненавидть будетъ вчно, и ежели я за него выду, то не будетъ его признавать своимъ зятемъ, ни меня своею сестрою.
Ссора сія и ненависть произошла у нихъ еще въ училищ. Г. Ловеласъ отличался всегда какъ своею живностію и неустрашимостію, такъ и отмнными и удивительными успхами во всхъ частяхъ учености, также и прилжаніемъ. Симъ самымъ снискалъ онъ себ немалое число друзей между искуснйшими своими сотоварищами. Имвшія къ нему отвращеніе и нелюбовь, боялись его по причин его пылкости, которая не могла стерпть никакой обиды.
Братъ мой былъ въ числ его непріятелей и завистниковъ. Врожденное въ немъ высокомріе не могло снести никакого примтнаго надъ собою преимущества. Кого не боятся не любить, къ тому весьма скоро раждается ненависть. Онъ не могши обладать своими страстями, длалъ часто надъ нимъ неблагопристойныя насмшки, однимъ словомъ, не встрчались они ни одного раза безъ ссоры и брани, и какъ вс ихъ сотоварищи принимали по большей части сторону Ловеласа, то ненависть его умножалася тмъ еще боле. И такъ нечему дивиться, что молодой человкъ имя злобной и пылкой нравъ, возобновилъ древнюю въ себ ненависть, которая укоренилась въ немъ очень глубоко.
Пришелъ онъ къ моей сестр, которая съ нетерпливостію ожидала случая соединиться съ нимъ въ чувствованіяхъ своего негодованія противъ ненавидимаго ею человка. Клялась ему, что ‘не имла никогда къ г. Ловеласу нималйшаго уваженія и склонности, извстно ей, что имніе его почти все въ заклад, и что онъ утопая всегда въ роскошахъ и веселостяхъ, находится въ долгахъ по самыя уши, и не иметъ у себя ни дому, ни екипажа.’ При сихъ словахъ хвалилась тмъ, что ему отказала, и братъ мой превозносилъ ее похвалами. Они совокупясь вмст, старались всячески его унизить и опорочить, и не пропускали ни одного случая вредить ему во всхъ своихъ разговорахъ, которыя хотя иногда начинались совсмъ не о немъ, но всегда оканчивались къ его предосужденію.
Я не старалась никакъ противорчить имъ въ его оправданіе, а особливо, когда не была замшана въ ихъ разговор. Говорила имъ, что для него не намрена произвесть никакой фамильной ссоры, и какъ вс полагаютъ въ немъ великіе пороки, то и я думаю, что имютъ о немъ такія мысли не безъ причины. Когда же не въ силахъ уже была слышать доле ихъ ругательствы, то удалялась отъ нихъ къ моимъ клавикордамъ или въ мою горницу.
Однакожъ со всмъ тмъ сколь ни холодны были ихъ противъ его поступки, однакожъ не имли въ себ ничего язвительнаго. Ласкали они себя надеждою, что отецъ мой запретитъ ему продолжать свои посщенія. Но какъ его поступки, знатность и богатство не подавали ни малой къ тому причины, то въ надяніи своемъ они обманулись, и обратились прямо ко мн. Я спрашивала ихъ: какую можно мн имть власть, поступать такимъ образомъ въ дом моего отца, а особливо, когда поведніе мое содержитъ г. Ловеласа отъ меня въ отдаленности, и когда посщенія его относятся ко мн, равно какъ и ко всей моей фамиліи, кром только однихъ ихъ? На конецъ страсть ихъ такую взяла надъ ними власть, что вдругъ {Причину такой перемны можно будетъ замтить въ письм XIII.} вмсто того, чтобы по обыкновенію своему отъ него удаляться, начали они искать случая съ нимъ встртиться, въ намреніи чинить ему язвительнйшіе обиды.
Г. Ловеласъ примтя то, приносилъ мн о томъ жалобы чувствительнйшими выраженіями, давая мн разумть, что естьли бы не имлъ онъ уваженія ко мн, то такія поступки моего брата не оставилъ бы безъ наказанія. отличность сія была очень досадна, однакожъ я сказала, что не смотря на вс брата моего поступки, не намрена я никакъ начинать съ нимъ ссоры, и естьли они не могутъ терпть другъ друга, то весьма бы я была рада, естьли бы они ни гд не могли встрчаться. Отвтъ сей былъ ему весьма чувствителенъ, и онъ сказалъ мн, что соглашается охотно переносить всякія ругательствы и обиды, когда то мн угодно. Его обвиняютъ въ спыльчивости, но онъ покажетъ, что иметъ въ себ довольно умренности и воздержанія.
Не за долго передъ тмъ, братъ мой съ согласія дядей моихъ употребилъ одного стариннаго дворецкаго милорда М ***, согнаннаго господиномъ своимъ со двора, и бывшаго потомъ управителемъ Г. Ловеласа, которой также его выгналъ, на освдомленіе о его долгахъ, вечеринкахъ, знакомств, волокитств и о всемъ томъ, что касалось до его поведнія. Тетка моя Гервей сообщила мн потаеннымъ образомъ полученныя симъ посредствомъ извстія. Дворецкой признавался, что ‘онъ былъ господинъ великодушной, не щадилъ ни чего для исправленія своихъ земель, не полагался въ томъ на другаго, разумлъ все то порядочно самъ, въ путешествіяхъ своихъ учинилъ онъ великія издержки, и вошелъ въ великія долги, по возвращеніи своемъ опредлилъ себ для расходовъ годовую сумму, и уменьшилъ гораздо роскошь, дабы не быть ничемъ обязану своему дяд и теткамъ, которыя дали бы ему охотно и безъ всякаго прекословія столько денегъ, сколько ему было нужно, однакожъ не хотлъ того, чтобы они въ его дла и поступки мшались, а особливо имлъ съ ними частыя ссоры, обходился съ ними очень свободно, такъ что они его боялись, что вотчины его не были никогда въ заклад, какъ то утверждалъ прежде мой братъ, что кредитъ его нимало не уменьшился, и теперь почти уже расплатился онъ со всми своими должниками.
‘Въ разсужденіи женщинъ, не щадили его нимало. Онъ былъ человкъ странной. Когда у старостъ его или откупщиковъ были хорошія дочери, то остерегались они ему ихъ показывать. Не было у него ни какой особливой на содержаніи любовницы, больше всего любилъ онъ новость. Сумнительно, чтобы дядя его и тетки могли принудить начать думать о женидьб. Не видно было, чтобы онъ былъ охотникъ до вина. Любилъ чрезвычайно всякія происки, и почти безпрестанно лежалъ на пер. По возвращеніи своемъ, велъ онъ въ Лондон жизнь самую невоздержную. Было у него шесть или семь сотоварищей столько же злобныхъ, какъ и онъ, которые зжали съ нимъ часто въ деревню, гд при отъзд ихъ всегда были крестьяне въ великой радости. Хотя было въ немъ и много пристрастія, однакожъ признаться должно, что онъ имлъ нравъ преизрядной, всякую шутку сносилъ равнодушно, любилъ шутить и надъ другими, и часто въ разговорахъ своихъ не щадилъ и самъ себя, однимъ словомъ, по словамъ дворецкаго, былъ онъ въ поступкахъ своихъ человкъ самой своевольной.
Описаніе сіе происходило отъ недруга, ибо по примчанію моей тетки, всякое слово клонящееся къ его польз сопровождаемо было: Признаться должно, не льзя я отнять у него сей справедливости, и пр, а все прочее говорено было отъ чистаго сердца. Также свойство сіе хотя было и не очень хорошо, однакожъ не довольно еще было для тхъ, которые его развдывали, по тому что хотли бы слышать о немъ еще гораздо того хуже. Братъ мои и сестра боялись того, чтобы г. Ловеласъ не имлъ въ исканіи своемъ успха, по тому что большая часть самыхъ хуждшихъ ихъ развдываній учинилась уже извстна тогда, когда представленъ онъ былъ съ начала моей сестр. Чтожъ касается до меня, то не взирая на все то, что онъ во угожденіе мн сносилъ терпливо вс чинимыя ему братомъ моимъ досады, не старалась я никакъ побуждать его къ примиренію. Къ брату моему и сестр оказывалъ онъ совершенное презрніе, и я не сумнвалась, что онъ по честолюбію своему и самолюбію, не видя у насъ ни отъ кого себ привтствія, прекратитъ посщенія свои самъ собою, и подетъ въ Лондонъ, гд жилъ до знакомства съ нашимъ домомъ.
Но ненависть брата моего не дала мн дождаться сей перемны. Посл многихъ язвительныхъ насмшекъ, на которыя г. Ловеласъ отвчалъ только однимъ презрніемъ, братъ мой дошелъ на конецъ до такого бешенства, что не хотлъ его впустить въ нашъ домъ, услыша, что говорилъ онъ съ приворотникомъ обо мн, спросилъ его, какое ему до сестры его дло, на что тотъ отвчалъ ему, что проситъ его вспомнить то, что теперь онъ уже не въ университет, и готовъ отвчать ему на все, какъ ему угодно. По счастію подошелъ къ нимъ тогда идучи отъ меня докторъ Левинъ, которой слыша такіе разговоры сталъ между ими въ самое то время, какъ они уже хотли вынимать шпаги. Г. Ловеласъ прошелъ мимо моего брата не смотря на вс его супротивленія, и оставилъ его подобнаго разъяренному зврю, остервенившемуся посл великой гоньбы.
Сіе произшествіе привело насъ всхъ въ великую тревогу. Отецъ мой далъ разумть г. Ловеласу, и по приказанію его, сказала ему и я, чтобы онъ для спокойствія нашей фамиліи прекратилъ свои посщенія. Но г. Ловеласъ былъ не изъ такихъ людей, чтобы такъ легко оставить свои намренія, а особливо, гд участвуетъ его сердце. Не получа настоящаго отказа, не переставалъ онъ учащать къ намъ своими посщеніями. Я разсуждала, что естьли откажу ему напрямо приходъ въ нашъ домъ, то доведу ихъ обихъ до какого нибудь отчаяннаго дйствія. И такимъ образомъ дерзостной поступокъ моего брата, приводилъ меня въ великое замшательство и недоумніе.
Чинимыя мн между тмъ предложенія о г. Симмес и г. Муллинс, представленныхъ моимъ братомъ, принудили его быть нсколько времяни гораздо воздержне. Во мн не было примтно нималйшей къ г. Ловеласу склонности, то и надялся онъ убдить моего отца и дядей способствовать исканіемъ обихъ сихъ жениховъ. Но когда увидлъ, что я имла довольно власти отъ нихъ избавиться, то бшенство его превзошло вс предлы. Упрекалъ онъ меня неоднократно порочнымъ для меня предъупрежденіемъ, и обругалъ г. Ловеласа прямо въ лицо. Нечаянно сошлись они оба у брата сватавшагося за меня г. Симмеса, благодтельнаго доктора на ту пору тамъ не было, и какъ никто не старался ихъ развесть, то учинилось между ими извстное теб бдственное произшествіе, братъ мой былъ обезоруженъ, и принесенъ домой. Вс думали, что рана его смертельна, а особливо, когда пришла къ нему горячка: вс были въ чрезвычайномъ безпокойств, и все зло обратилось на меня.
Г. Ловеласъ посылалъ три дни съ ряду по всякое утро и вечеръ освдомляться о здоровь моего брата. Посланные его принимаемы были очень худо, и отправляемы назадъ съ ругательными и язвительными отвтами. Сіе не воспрепятствовало притти ему въ четвертой день самому. Оба мои дядья, случившіеся въ то время въ замк приняли его чрезвычайно грубо. Надлежало употребить силу, чтобы удержать моего отца, которой хотлъ итти на него съ обнаженною шпагою, не смотря на то, что былъ тогда въ жестокой подагр.
Я лишась чувствъ, узнавши о такомъ насиліи, и услыша голосъ г. Ловеласа, которой клялся, что не пойдетъ никакъ меня не видавши, и не принудя дядей моихъ загладить оказанную ему гнусную обиду. Развели ихъ не иначе какъ заперши двери. Мать моя была съ отцомъ моимъ въ великомъ спор, а сестра обругавши язвительнымъ образомъ г. Ловеласа, напала на меня, какъ скоро я пришла въ чувство. Когда узналъ онъ въ какомъ я была состояніи, то похалъ изъ нашего дома, произнося клятвы, что не оставитъ сего ни какъ безъ отмщенія.
Вс наши служители любили его чрезвычайно. Его къ нимъ щедрость и веселой нравъ, обратили ихъ всхъ на его сторону, не было изъ нихъ ни одного, которой бы не порочилъ потаеннымъ образомъ всхъ дйствующихъ лицъ въ семъ произшествіи, выключая одного его. Они описали мн его умренность и благородныя поступки такимъ выгоднымъ для его образомъ, что я тронувшись тмъ, и опасаясь бдственныхъ слдствій сего происшествія, ршилась принять одно письмо, присланное имъ ко мн въ слдующую ночь. Въ немъ изъяснялся онъ самыми почтительнйшими выраженіями, что повинуется во всемъ моему ршенію, и будетъ поступать такъ, какъ мн то будетъ угодно. Сіе самое и побудило меня отвчать ему черезъ нсколько дней на оное.
Вотъ какая бдственная необходимость была причиною возобновленія нашей переписки. Однакожъ я начала писать не прежде, какъ узнавши отъ брата г. Симмеса, что онъ посл многихъ язвительнйшихъ ругательствъ принужденъ уже былъ вынуть шпагу, а особливо когда братъ мой угрожалъ его многократно рубить по лицу. Отецъ мой и дядья получили о семъ такія же свденія, но какъ ссора уже увеличилась чрезвычайно, то не хотли они ни какъ согласиться на то, чтобы признаться въ своемъ проступк и просить у него прощенія. Мн запрещено было имть съ нимъ переписку, и вступать съ нимъ въ разговоры, ежели гд случиться быть намъ вмст.
Между тмъ признаюсь теб за тайность, что мать моя сказала мн потаеннымъ образомъ, что опасается чрезвычайно слдствій учиненной г. Ловеласу обиды, и увряла меня, что полагается во всемъ на мое благоразуміе, чтобы предупредить какими нибудь благопристойными средствами угрожающее отъ того кому нибудь изъ нихъ бдствіе.
Теперь принуждена я письмо мое кончить, но кажется довольно уже исполнила твое желаніе. Дочери никакъ не пристойно стараться оправдывать свои поступки, обвиняя тхъ, кому обязана почтеніемъ. Въ прочемъ общаюсь увдомлять тебя о всемъ томъ, что воспослдуетъ въ слдствіи, и не премину писать къ теб при всякомъ удобномъ случа о семъ подробно.
Признаюсь, что весьма досадно мн и прискорбно то, что я учинилась предмтомъ общихъ разговоровъ. Твои попеченія о моей доброй слав, желаніе узнать о всхъ касающихся до меня обстоятельствахъ, также и принимаемое участіе въ моихъ несчастіяхъ, увряютъ меня въ нжной твоей и горячей ко мн дружб, и привязываютъ меня къ теб новыми и крпчайшими узами.
Списокъ съ предварительныхъ пунктовъ завщанія въ пользу двицы КЛАРИССЫ ГАРЛОВЪ, посланной въ семъ письм къ АНН ГОВЕ.
‘Описанныя выше сего имнія, суть собственное мое пріобртеніе. Три мои сына довольно счастливы и богаты, старшей иметъ великія выгоды и доходы отъ рудокопныхъ заводовъ, второй получилъ знатное имніе по смерти многихъ родственниковъ своей жены, сверьхъ принесеннаго ею приданаго, сынъ мой Антонинъ Остъиндскимъ своимъ торгомъ и удачными своими путешествіями пріобрлъ себ неисчетныя имнія. Внукъ мой Іамесъ получитъ также не мало имнія отъ крестной своей матери Ловель. Второй мой сынъ Іамесъ общается содержать и награждать благопристойнымъ и довольнымъ образомъ, какъ моего внука, такъ и внуку мою Арабеллу, которой я никакъ не хочу обидть. Дти мои Іулій и Антонинъ не показываютъ нималйшей склонности вступать въ супружество, и такъ одинъ только Іамесъ подаетъ надежду имть дтей. Для всхъ сихъ вышеписанныхъ причинъ, и какъ любезная моя внука двица КЛАРИССА ГАРЛОВЪ отъ самыхъ дтскихъ своихъ лтъ оказывала мн всегда почтеніе, и любима всми какъ дитя умное, по всмъ симъ причинамъ располагаю я вышеписанныя мои имнія въ пользу милаго сего дидяти, которая длала мн утшеніе въ старости, и своими ласками и услугами немало способствовала къ продолженію моей жизни. И такъ желаю и повелваю тремъ моимъ сыновьямъ Іулію, Іамесу и Антонину, ежели они уважаютъ мое благополучіе и почитаютъ мою память, не противиться никакъ и не прекословить сему моему завщанію, и вышепомянутую внуку мою Клариссу ни въ чемъ не тревожить и не безпокоить, подъ какимъ бы то нибыло предлогомъ.
‘Во увреніе чего и пр. и пр. и пр.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Сего дня не имла я свободы продолжать мое намреніе. Ночи мои и утренніе часы принадлежатъ не мн. Мать моя была очень больна, и не хочетъ ни чьихъ попеченій, кром моихъ. Я не отходила отъ ея постли, и дв ночи спала вмст съ нею.
Занемогла она сильною коликою. Произшедшая ссора, опасность какого нибудь бдствія, мщенія г. Ловеласа, однимъ словомъ все тревожитъ ее и беспокоитъ чрезвычайно. А къ томужъ начало фамильныхъ несогласій раздираютъ нжную и чувствительную ея душу, братъ мой и сестра были очень рдко между собою согласны, а теперь въ такомъ находятся согласіи, что мать моя опасается бдственныхъ отъ того слдствій. Тревожится она можетъ быть наиболе обо мн, видя ежеминутно, что они взираютъ на меня отъ часу съ большею холодностію и негодованіемъ. Однакожъ естьли бы она захотла употребить власть свою, то сіи домашнія несогласія потушены бы были еще въ самомъ своемъ начал, а особливо будучи уврена въ моемъ къ ней повиновеніи.
Полъ нашъ можетъ быть долженъ претерпвать нсколько грубостей отъ своего мужа, ежели показываютъ ему какъ любовнику преимущество его предъ другими въ нашемъ сердц. Пусть говорятъ сколько хотятъ о великодушіи, полагаемомъ въ мущин добродтелью. Но я примтила, что сей полъ иметъ его въ себ гораздо меньше нашего. Въ разсужденіи моего отца, врожденной въ немъ вспыльчивой нравъ умягченъ былъ нсколько жестокою его болзнію, которая началась у него еще въ молодыхъ лтахъ. Такое плачевное состояніе сжало въ немъ всю живность его духа, и отняло у него все его спокойствіе. Благополучное состояніе увеличило нетерпливость его еще боле, ибо вс наслаждающіеся большимъ богатствомъ, сожалютъ всегда о томъ, что не достаетъ еще имъ какого нибудь имнія.
Но братъ мой! какое можно дать извиненіе грубому его и высокомрному нраву? Хотя чрезвычайно для меня несносно, однакожъ должна я признаться, что сей молодой человкъ совершенно испорченнаго нрава. Съ матерью моею поступаетъ онъ иногда….. Правду сказать, онъ не очень къ ней почтителенъ, не остается ему для себя ничего желать боле, онъ иметъ въ себ вс сродныя лтамъ его пороки, смшанныя съ честолюбіемъ и гордостію. Ахъ! любезная пріятельница, я утверждаю отвращеніе твое къ нкоторымъ особамъ нашей фамиліи. Помню я объ одномъ времяни, въ которое могла бы ты преобратить нравъ его по своему желанію. Для чего не учинилась ты моею невсткою? тогда находила бы я себ въ родственниц моей совершеннаго друга. Однакожъ не удивительно, что онъ не могъ имть къ теб склонности, потому что ты всегда насмхалась надъ нимъ язвительно, и обращала въ смхъ его высокомрность.
Однакожъ пора уже окончить. Желаніе твое исполню я въ перьвомъ письм, которое буду писать посл завтрака. Сіе отдаю теперь посланному отъ тебя къ намъ освдомиться о нашемъ здоровь, и остаюсь врной твой другъ.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Возвратимся теперь къ повствованію того, что здсь происходитъ. Болзнь брата моего почти уже совсмъ излчилась, но ненависть его небольшимъ симъ несчастіемъ вмсто уменьшенія, усилилась еще боле, друзья мои (то есть, отецъ мой и мать, потому что братъ и сестра не хотятъ никакъ быть въ числ оныхъ,) начинаютъ уже думать, что поступлено со мною очень сурово. Мать моя по благосклонности своей ко мн увдомила меня о томъ посл отправленія послдняго моего къ теб письма.
Между тмъ вс они уврены въ томъ мыслями, что я отъ г. Ловеласа получаю письма. И какъ узнали они, что Милордъ М *** намренъ больше своего племянника защищать нежели обвинять, то столько они его опасаются, что не только не длаютъ мн о семъ никакихъ вопросовъ, но и не помышляютъ нимало о единственномъ средств успокоить раздраженнаго ими человка, ибо онъ требуетъ отъ дядей моихъ себ удовольствія, и симъ способомъ надется какъ нибудь съ нашею фамиліею примириться. Тетка моя Гервей предлагала уже матери моей, чтобы отправить брата моего объхать Іоркширскія свои вотчины, гд и остаться до совершеннаго окончанія сихъ замшательствъ.
Но онъ нимало на то не соглашается. И говоритъ, что до тхъ поръ не можетъ быть нимало спокоенъ, покамстъ не увидитъ меня за мужемъ, и видя что ни г. Симмесъ, ни г. Муллинсъ приняты не будутъ, возобновилъ предложенія свои о Г. Віерле, увряя всхъ о чрезвычайной ко мн страсти сего человка. Я слова сіи приняла очень хладнокровно. Вчерашняго дня началъ онъ уже говорить о другомъ, которой адресовался къ нему чрезъ письмо, и длалъ весьма выгодные для насъ предложенія. То былъ богатой г. Солмсъ, которой теб довольно извстенъ. Однакожъ и тотъ не привлекъ на себя ни чьего вниманія.
Не видя никакого успха въ предложеніяхъ своихъ въ разсужденіи моего супружества, думаетъ онъ какъ я слышала, уговорить меня хать съ нимъ въ Шотландію, дабы тамъ въ дом его завести такой же порядокъ, какой здсь у насъ. Мать моя намрена противиться тому всми силами, ибо какъ я помогаю ей нсколько въ домашнихъ заботахъ и распоряженіяхъ, въ которыя сестра моя не входитъ нимало, то и говоритъ, что въ отсудствіе мое принуждена она будетъ смотрть за всемъ одна, я съ моей стороны также нимало на то не согласна, ибо не намрена ни мало, быть у брата моего управительницею. И я уврена, что когда на то соглашусь, то онъ будетъ поступать со мною не такъ какъ со своею сестрою, но такъ какъ со служанкою. Естьли же Г. Ловеласъ вздумаетъ слдовать туда за мною, то будетъ еще и того хуже.
Просила я мать мою, чтобы передъ отъздомъ брата моего позволено мн было пріхать къ теб погостить недли на дв. Какъ ты думаешь? Угодно ли то будетъ твоей матери?
Въ такихъ обстоятельствахъ не смю я никакъ проситься въ мой загородной домъ. Боюсь я, чтобы не начали меня подозрваnь въ независимости, на которую я по завoанію моего дда, имю нкоторое право, а къ томужъ желаніе сіе можетъ быть сочтено знакомъ особливой благосклонноети къ такому человку, которой теперь всми у насъ ненавидимъ. Естьли бы я могла быть въ семъ мст столькожъ снокойна и счастлива, какъ была прежде, то презирала бы какъ сего чезовка, такъ и весь его полъ, и нимало бы не жалла о томъ, что все мое импіе оставила въ разпоряженіяхъ моего отца.
Мать моя обрадовала меня чрезвычайно, извстя меня, что на требованіе мое согласились безпрекословно. Никто тому не противится нимало, кром моего брата, которому сказано, что не всегда можетъ онъ подавать законы. Приказано мн было сойти въ гостиную, дабы получить совершенное позволеніе отъ собранныхъ тамъ моихъ дядей и тетки Гервей. Ты знаешъ, любезная пріятельница, что въ дом нашемъ наблюдаются великія церемоніи, однакожъ ни одна еще фамилія не иметъ столь тсной связи во всхъ своихъ различныхъ отрасляхъ. Дядья наши почитаютъ насъ не иначе какъ своихъ дтей, и говорятъ, что для насъ не хотятъ они жениться, почему не длается ничего касающагося до насъ безъ ихъ совта. И такъ не удивительно, что требовали у нихъ совта о позволеніи хать мн къ теб на нсколько времяни въ такое время, когда г. Ловеласъ намренъ учинить намъ дружеское посщеніе, которое думаю я, что не кончится дружелюбно.
Надобно теб пересказать, что въ семъ собраніи происходило. Я предвижу уже напередъ, что къ брату моему не будешь ты имть благосклонности больше прежняго, но я и сама досадую на него немало, и имю къ тому причину.
Клари, сказала мн мать моя, когда я показалася въ ихъ комнату. На прозьбу твою пробыть нсколько дней у двицы Гове, вс мы согласны.
Но я на то не согласенъ, перервалъ рчь ея братъ мой съ грубостію.
Сынъ! сказалъ мой отецъ нахмуря брови. Но сіе нмое приказаніе не учинило никакого дйствія. Братъ мой держитъ еще руку свою на перевязк, и при всякой рчи касающейся до г. Ловеласа не преминетъ кинуть на нее свои глаза: надобно воспрепятствовать ей видть сего презрительнаго бездльника.
Никто не сказалъ на сіе ни слова.
Слышишь ли о Клариса, сказалъ онъ мн, ты не должна никакъ принимать посщенія отъ племянника Милорда ***.
Вс продолжали сохранять молчаніе.
Слышишь ли? продолжалъ онъ, съ такимъ только условіемъ, и позволяютъ теб хать къ двиц Гове.
Государь мой! отвчала я ему, желала бы я, чтобы могла разумть васъ моимъ братомъ, и чтобы и сами вы разумли то, что вы ничто иное какъ мой братъ.
О сердце предъубжденное! сказалъ онъ поднявши руки съ ругательною улыбкою.
Я обратилась къ моему отцу, и требовала у него справедливаго ршенія, заслужила ли я такія укоризны?
Полно, перестаньте, сказалъ мой отецъ. Ты не должна принимать посщеній г. Ловеласа, хотя….. А ты сынокъ не долженъ ничего говорить въ поношеніе твоей сестры. Она честная двица.
Государь мой, отвчалъ онъ, я въ чести ея принимаю такое же участіе, какъ и вся фамилія.
Отъ сего то самаго и происходятъ такія размышленія, которыя нимало на братскія не похожи, сказала я ему съ небольшою улыбкою.
Очень хорошо, сказалъ онъ, однакожъ замть, что я не одинъ, но и отецъ нашъ запрещаетъ теб принимать посщенія отъ Ловеласа.
Племянникъ! сказала ему тетка моя Гервей, позволь мн дать теб знать, что можно во всемъ положиться на благоразуміе Клариссы.
Очень можно, примолвила къ тому моя мать.
Однакожъ тетушка и матушка, представила сестра моя Арабелла, кажется мн, что не худо дать знать сестриц, съ какимъ условіемъ отпускается она къ двиц Гове, потому что естьли позволено ему пріхать къ намъ въ домъ…
Конечно перервалъ рчь ея дядя мой Іулій будетъ онъ стараться ее увидть.
Безстыдной сей нахалъ будетъ искать и здсь способовъ ея увидть, сказалъ дядя мой Антонинъ, то гораздо лучше, чтобъ она была тамъ, а не здсь.
А лучше бы нигд, отвчалъ мой отецъ, и оборотясь ко мн сказалъ, Приказываю теб накрпко, чтобы теб не видться съ нимъ ни какимъ образомъ.
Будьте уврены государь мой, сказала я, что я его никакъ и ни гд не увижу, ежели могу отъ того избавиться съ благопристойностію.
Вы знаете, отвчала мать моя, съ какою холодностію и равнодушіемъ она съ нимъ видалась по сіе время.
Сестра моя Гервей говоритъ правду, что можно на благоразуміе ея положиться твердо.
Съ какимъ притворнымъ равнодушіемъ — — — проворчалъ братъ мой съ насмшливымъ видомъ. Сынъ! прервалъ рчь его отецъ мой съ суровостію — — —
Симъ собраніе сіе и кончилось.
Но берешь ли ты на себя, любезная пріятельница, чтобы опасной сей человкъ не приближался къ твоему дому? Но какое находится противорчіе въ позволеніи хать, надясь, что я симъ средствомъ избавлюся здсь его посщеній? Естьли онъ будетъ, то по крайнй мр не оставляй меня съ нимъ одну ни на минуту.
Надюсь, что пріздъ мой будетъ матери твоей не противенъ, по чему постараюсь какъ можно, чтобы имть удовольствіе обнять васъ по крайнй мр дни черезъ три или четыре.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Изъ замка Гарлова 20 февраля.
Извини меня, дражайшая пріятельница, что такъ давно къ теб не писала. Увы! любезной другъ! глазамъ моимъ представляется весьма бдственное и плачевное ожиданіе. Все теперь идетъ по вол и желаніямъ моего брата и сестры. Нашли они для меня новаго жениха, котораго покровительствуютъ вс мои родственники. Не удивляйся тому, что отозвана я была домой съ такою поспшностію. Теперь причина сего отзыва уже мн извстна.
Но на кого думаешь ты палъ ихъ выборъ? На г. Сольмса. Вс назначили его мн женихомъ, и мать моя съ ними также согласна. Дражайшая и любезная родительница! Какимъ образомъ могла ты допустить обольстить себя такимъ образомъ? Ты при перьвомъ его мн представленіи, говорила сама, что хотя бы обладалъ онъ всми сокровищами свта, однакожъ недостоинъ нимало руки милой твоей Клариссы.
Пріемъ учиненной мн посл трехнедльнаго моего отсутствія, будучи весьма различенъ отъ всхъ встрчъ, чинимыхъ мн посл малйшихъ отлучекъ, уврилъ меня, что дорого я заплачу за то удовольствіе, которымъ наслаждалась въ сообществ любезной моей пріятельницы.
Братъ мой встртилъ меня у дверей, и принялъ изъ кареты, при чемъ поклонясь съ великою учтивостію, сказалъ: покорно прошу сестрица, позволить мн — — — -. Я сочла сіе сердечною его ласкою, но узнала по томъ, что то было ничто иное какъ притворное почтеніе. Съ такими принужденными церемоніями провожалъ онъ меня до самыхъ покоевъ, а между тмъ слдуя обыкновеннымъ движеніямъ моего сердца, освдомлялась я о здоровь всхъ моихъ родственниковъ и знакомыхъ. Вошедши въ гостиную, нашла тамъ моего отца, мать, обихъ дядьевъ и сестру.
Удивилась чрезвычайно, примтя на лицахъ всхъ моихъ родственниковъ видъ притворной и принужденной. Я побжала къ моему отцу, и обнимала его колна, такое же почтеніе оказала я и моей матери. Оба они приняли меня съ холодностію. Отецъ мой проворчалъ мн не большое привтствіе почти сквозь зубы, а мать хотя и назвала любезною своею дочерью, однакожъ не обнимала съ такою горячностію, какъ прежде.
Поздоровавшись съ моими дядьями, и сестрою, которая приняла то съ видомъ важнымъ и принужденнымъ, приказано мн было ссть. Сердце мое было чрезвычайно стснено, и я видя себ такой неожидаемой пріемъ, находилась въ великомъ замшательств .
Братъ мой, или лучше сказать обвинитель началъ выговаривать мн, что будучи у двицы Гове принимала нсколько посщеній отъ того человка, котораго вс они имютъ весьма сильныя причины ненавидть, не взирая на данное мн запрещеніе его видть.
Я отвчала ему, что никакъ не могу скрывать и утаевать истинны. Въ три недли моего гощенія, видла я его правда разъ пять или шесть. Но пожалуй братецъ, примолвила я, видя что онъ началъ разгорячаться, позволь мн кончить. Когда онъ къ намъ ни приходилъ, то спрашивалъ всегда г. Гове и ея дочь. Я надюсь, что он старались бы употребить вс способы, чтобы ему отказать, но извинялись передо мною неоднократно тмъ, что не имя ни какой причины запретить ему въздъ въ ихъ домъ, чинъ его, званіе и богатство требуетъ того, чтобы обходиться съ нимъ учтиво.
Братъ мой былъ совсмъ готовъ послдовать всему стремленію своей страсти, отецъ находился въ такомъ положеніи, которое предвозвщало великую бурю, дядья разговаривали между собою тихо съ сердитымъ видомъ, а сестра поднимала руки такимъ образомъ, которой ни мало не клонился къ тому, чтобы ихъ умилостивить, мать моя сказала притомъ: надобно сіе бдное дитя выслушать.
Я ласкала себя, говорила имъ я, что меня упрекать будетъ нечемъ. Весьма бы мн было не благопристойно предписывать госпож и двиц Гове, отъ кого имъ принимать посщенія, равнымъ образомъ не имла ни какой причины укорять ихъ въ томъ, чтобы чинимыя имъ посщенія клонились ко мн, также какимъ образомъ могла отговориться не быть съ ними въ то время вмст. Никогда не видала я его иначе, какъ въ ихъ присудствіи. Говорила ему нсколько разъ, что покамстъ онъ не примирится съ моею фамиліею, то не долженъ никакъ надяться того, чтобъ я могла принимать его посщенія.
Сказала имъ еще, что двица Гове по усильной моей прозьб, не отходила отъ меня ни на минуту, во все то время, когда онъ у нихъ находился.
Братъ мой слушалъ меня съ великою нетерпливостію, по которой очень легко примтить было можно, что онъ не смотря на вс мои оправданія, старался находить меня виновною. А прочіе были бы весьма довольны моимъ извиненіемъ, есть-ли бы не имли нужды привести меня въ робость, дабы убдить повиноваться тому, что они мн предлагать были намрены. По всему видть было можно, что они съ моей стороны не могли никакъ ожидать добровольнаго согласія.
Едва только перестала я говорить, какъ братъ мой не уважая ни какъ присудствія моего отца и дядьевъ, началъ произносить клятвы, что со своей стороны не можетъ никогда и слышать о примиреніи съ дерзскимъ тмъ бездльникомъ, и что не будетъ ни когда признавать меня своею сестрою, ежели я отважусь ободрять надеждою такого человка, которой несносенъ для всей ихъ фамиліи .- — — — Такого человка, перервала рчь его моя сестра, которой едва не былъ убійцею моего брата.
Отецъ мой сказалъ мн гнвнымъ голосомъ, что довольно длали для меня снисхожденія, давая свободную волю избирать себ супруга по моему выбору, но теперь пора уже требовать отъ меня повиновенія. Такъ, правда, примолвила къ тому моя мать, и я надюсь, что мы въ любимой сей нашей дочери не найдемъ ни какого сопротивленія нашей воли и желаніямъ. Дядя мой Іулій сказалъ, что онъ увренъ въ томъ очень твердо, что милая его племянница конечно, будетъ повиноваться вол своего отца безъ всякаго прекословія. Дядя же мой Антонинъ проворчалъ грубымъ своимъ нарчіемъ, что не думаетъ онъ ни какъ, чтобы я получа себ милость моего дда, почитала себя отъ того независимою, а въ противномъ случа покажетъ онъ мн, что духовная та можетъ быть уничтожена.
Ты можешь себ вообразить въ какомъ я тогда находилась удивленіи. Что сіе значитъ? думала я сама въ себ, и какое намрены длать мн предложеніе? не ужели о г. Віерле? на конецъ, о комъ будутъ мн говорить? Въ разум молодой двицы представляются всегда больше невыгодныя и бдственныя, нежели благополучныя воображенія, а особливо когда въ томъ участвуетъ ея самолюбіе. Я думала сама въ себ: пусть говорятъ, о комъ хотятъ, могла ли я воображать себ, что будутъ мн предлагать г. Сольмса?
Не думала я ни какъ, чтобы подала причину къ такой суровости, однакожъ старалась сохранять въ себ чувствованія благодарности за ихъ ко мн милости, коими была имъ обязана какъ дочь и племянница, но столько поражена была такимъ чрезвычайнымъ и неожидаемымъ пріемомъ, что просила у отца моего и матери позволенія удалиться въ свою горницу, дабы сколько нибудь притти въ себя отъ моего замшательства. Никто мн въ томъ не противорчилъ, по чему я поклонясь имъ вышла. Братъ мой и сестра остались очень довольны, что могли убдить стариковъ учинить мн такую встрчу.
Вышедши въ мою горницу, и не имя при себ ни одного другаго свидтеля, кром врной моей Анны, начала приносить горестныя жалобы въ разсужденіи ожидаемаго мн отъ нихъ предложенія. Едва только могла притти нсколько въ себя, какъ позвали меня пить чай. Послала я мою горничную женщину съ прозьбою, чтобы меня отъ того уволить, но по присланному второму приказанію принуждена была сойти, показывая по наружности сколько могла видъ спокойной. Братъ мой уврилъ все собраніе въ язвительнйшихъ выраженіяхъ, что я для того не хотла сойти къ чаю, чтобы могла скрыть свое неудовольствіе и досаду, слыша поносительныя слова о такомъ человк, о которомъ уже предубждена сердечно. Могла бы я вамъ отвчать на сіе такъ, какъ вы то заслуживаете, сказала я ему, однакожъ теперь отъ того удержусь. Есть-ли не нахожу въ васъ чувствій брата, то и вы не можете также находить во мн чувствій сестры.
Когда мы сли, то мать моя начала говорить о взаимномъ дружеств, долженствуемомъ царствовать между братомъ и сестрами, и порочила съ нкоторою ласкою поступокъ моей сестры и брата, что причиняли мн досаду и огорченіе, а впрочемъ увряла всхъ, что надется твердо на мое вол отца моего повиновеніе. Тогда, сказалъ мой отецъ, все пойдетъ своимъ порядкомъ, тогда, примолвилъ мой братъ, будемъ мы ее любить до чрезвычайности. Сестра моя прибавила къ тому, мы будемъ ее любить такъ какъ любили прежде. Дядья мои сказали: она будетъ идолъ нашего сердца.
Вотъ, любезная моя пріятельница! какимъ образомъ по возвращеніи моемъ домой была я встрчена. При конц завтрака явился г. Сольмсъ. Дядья мои Антонинъ и Іулій представили его мн какъ одного изъ лучтихъ своихъ друзей, отецъ мой сказалъ мн: Знай, Кларисса! что Сольмсъ мн другъ. Когда онъ слъ подл меня, то мать моя посмотря на него нсколько времяни обратила на меня взоръ наполненной нжности. Глаза мои устремились равнымъ образомъ на нее прося ея защищенія, на него же глядла я съ презрніемъ и негодованіемъ смшанными съ ужасомъ. Между тмъ братъ мой и сестра осыпали его ласками и учтивостями.
При семъ прошу тебя свидтельствовать любезной и почтеннйшей твоей родительниц мою чувствительнйшую благодарность за вс ея ко мн благосклонности, что я непримину также и сама сказать ей особливымъ письмомъ.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Дло мое производится съ чрезвычайнымъ жаромъ и поспшностію. Сольмсъ здсь почти ночуетъ, и оказываемая ему благосклонность увеличивается отъ часу боле. Ни чего здсь больше ни отъ кого не слышно, какъ слдующія выраженія: Какъ она счастлива! какое великое богатство!
Ахъ! любезная пріятельница! да будетъ угодно небу, чтобы я не имла причины приносить жалобы на ошибку столь богатой фамиліи, какова моя! До сего времяни вижу я себя преданною во власть моего брата, которой показываетъ ко мн отмнныя ласки. Ты можешь воображать себ, что я изъяснялася съ нимъ очень искренно, но онъ беретъ на себя видъ насмшливой, и не можетъ себя уврить, чтобы столь скромная и привязанная къ своей должности двица, какова была сестра его Кларисса, могла причинить всмъ друзьямъ огорченіе.
И въ самомъ дл прихожу я въ трепетъ воображая себ будущее. Весьма то видно, что они уже со всмъ ршились.
Отецъ мой и мать стараются всячески убгать случаевъ имть со мною особливой разговоръ, не требуютъ моего согласія, по тому что по видимому полагаютъ, будто бы мн намреніе ихъ уже извстно. Нтъ имъ никакой выгоды принуждать мои склонности, такъ какъ то длаютъ братъ мой съ сестрою. Для сей самой причины и я не стараюсь говорить съ ними. Вс мои силы сохраняю для объясненія съ моимъ отцомъ, ежели удостоитъ онъ выслушать меня терпливо. Колико трудно не имть въ себ согласныхъ чувствованій съ тми, которымъ должность наша и склонность обязываютъ насъ повиноваться.
Г. Сольмсъ удостоилъ уже меня тремя особливыми посщеніями, кром тхъ общихъ, въ которыхъ я должна была имть участіе, кажется мн, что я его никогда терпть не буду, онъ не иметъ въ себ ни разума ни разсужденія, не знаетъ больше ни чего, кром умноженія доходовъ и хлбопашества.
Вс они старались привлечь въ согласіе свое также и госпожу Нортонъ, и какъ мннія ея были съ намреніями ихъ несогласны, то сказано ей было, что она здлаетъ очень хорошо, ежели въ тогдашнихъ обстоятельствахъ прекратитъ свои посщенія.
Тетка моя сказала одинъ разъ, что не думаетъ она, чтобы племяница ея могла имть когда нибудь привязанность къ г. Сольмсу, однакожъ научили ее говорить другимъ голосомъ. Завтре ожидаю я ея посщенія. Братъ мой и сестра не могли никакъ сыскать случая объяснить мн подробно будущее мое счастіе, то взяла она на себя то мн представить, и отобрать ршительное отъ меня мнніе, ибо сказано мн, что отецъ мой не иметъ ни малйшей терпливости слышать, что я вол его сопротивляюсь.
Дали мн также знать, что ежели я въ будущее Воскресенье не поду въ церьковь, то здлаю тмъ всмъ моимъ родственникамъ чрезвычайное удовольствіе. Въ прошедшее Воскресенье сказано мн было тоже, и я на то согласилась. Опасаются того чтобы г. Ловеласъ не случился на ту пору въ церькви, и не предложилъ проводить меня домой.
Ты можешь быть уврена, что г. Сольмсъ не великія у меня иметъ успхи. Не иметъ въ себ и столько разума, чтобы сказать что нибудь приличное времяни и обстоятельетвамъ. Ни съ кмъ больше не говоритъ, какъ только съ ними. Братъ мой исполняетъ должность его стряпчаго и Прокурора, а я ни мало не хочу его слушать. А подъ предлогомъ, что человкъ принятой столь благосклонно всею фамиліею иметъ право требовать и отъ меня учтивостей, холодность мою и отказы приписываютъ они стыдливости, онъ же не чувствуя собственныхъ своихъ недостатковъ и пороковъ воображаетъ себ, что упорство мое не можетъ ни какъ произходить отъ иной причины, ибо разговариваетъ только съ ними, а мн нтъ случая сказать ни слова такому человку, которой у меня не спрашиваетъ ничего.
Съ теткою моею имла я сказанной выше сего переговоръ. Надлежало выслушать отъ нее предложенія жениха, и причины побуждающія ихъ взять его сторону. Противъ моей воли замчаю я, сколько какъ въ предложеніи его такъ и въ согласіи ихъ находится несправедливости. Для сего самаго начинаю ихъ ненавидть отъ часу боле. Получили уже одну знатную вотчину въ предложеніе, съ убыткомъ настоящихъ хотя и отдаленныхъ наслдниковъ, я говорю о той, которую укрпила моему брату крестная его мать, а теперь ласкаются химерическою надеждою достать себ также и другія, или по-крайнй мр возвратить принадлежащую мн деревню къ моей фамиліи.
На отказъ мой сказано мн такое предложеніе, которое поражаетъ мое сердце. Какимъ образомъ извстить теб оное? однакожъ то непремнно должно. Цлой мсяцъ, или до новаго приказанія не должна я ни съ кмъ имть переписки. Посл переговора со мною моей тетки и учиненнаго мною ей отказа братъ мой объявилъ мн сіе запрещеніе повелительнымъ видомъ и голосомъ. Не ужели не писать мн и къ двиц Гове? спросила я. Ни къ ней, отвчалъ онъ съ насмшливымъ видомъ, ибо не признавалась ли ты сама, что Ловеласъ принимается въ семъ дом какъ пріятель? Видишь ли, любезной Другъ! я говорила брату моему, что неужели почитаетъ онъ сіе средство . . . . . онъ прервалъ рчь мою сими словами: не думай ни какъ, чтобы ты могла сыскать какой нибудь способъ, вс твои письма будутъ перехвачены. И посл сего оставилъ меня съ великою поспшностію.
Вскор посл его вошла ко мн моя сестра. Я слышала, любезная сестрица! сказала она мн, что тебя теперь стснили, но какъ подозрваютъ, что ты упорствуешь противъ должности твоей не безъ посторонней причины, то приказано мн теб сказать, чтобы ты цлыя дв недли не длала ни кому посщеній, и также и сама ни отъ кого бы ихъ не принимала.
Какъ! сказала я ей, не ужели сіе приказаніе происходитъ отъ тхъ, которыхъ я обязана почитать? Спроси о томъ сама, отвчала она мн ходя въ задъ и въ передъ по горниц. Батюшка хочетъ, чтобы ты ему повиновалась, и желаетъ отдалить отъ тебя все то, что можетъ утверждать въ теб упорство твое и непослушаніе. Я отвчала моей сестр, что знаю мою должность, и надюсь, что не будутъ ее основывать на условіяхъ невозможныхъ. Она сказала мн, что я съ лишкомъ смла, и надута чрезвычайно высокомріемъ и самолюбіемъ, но скоро увидятъ вс люди, что я думала о себ не справедливо.
Любезная Белла! сказала я ей, къ чему такія угрозы? вс твои ласки, отвчала она мн, не могутъ произвести во мн ни какого дйствія. Признаюсь теб, что проникаю вс твои ухищренія и лукавствы. Сказавши сіе, вышла поспшно изъ моей горницы.
Увы! сказала я сама въ себ, какую я имю сестру? чемъ заслужила я такія суровыя со мною поступки? На послдокъ сожалнія мои обратились на милость ко мн моего дда, которой благосклонностію своею отличилъ меня очень много отъ прочихъ.
Не знаю я, что братъ мой и сестра противъ меня говорили: но только отецъ мой разуметъ обо мн очень худо. Позвана я была къ чаю, и пришла съ веселымъ лицемъ, но скоро принуждена была принять видъ совсмъ тому противной.
Нашла я всхъ въ великой важности и задумчивости. Мать моя устремила глаза свои неподвижно на чайныя чашки, и не обращала ихъ на меня ни мало. отецъ мой сидлъ въ креслахъ обернувшись ко мн почти спиною, имя сложенныя руки, и перебирая пальцами, что длывалъ онъ обыкновенно, когда бывалъ въ великомъ сердц. Сестра сидла на стул раздувшись. Братъ смотрлъ на меня съ презрніемъ, и при вход моемъ оглядлъ меня съ головы до ногъ. Тетка бросила на меня нсколько принужденныхъ взоровъ и на поклонъ мой отвчала небольшимъ наклоненіемъ головы съ великою холодностію. Боже мой! на что употреблять строгость и устрашеніе, а не ласковость, съ такимъ человкомъ, которой до сего времяни почитаемъ былъ отъ всхъ снисходительнымъ и послушнымъ?
Я взяла стулъ. Прикажете ли раздавать чай? спросила я моей матери, ибо ты знаешь, что всегда обыкновенно я чай разливала. Нтъ, отвчала она суровымъ голосомъ, и сла раздавать сама. Для услугъ стояла тутъ горничная сестры моей двка Бетти. Братъ мой приказалъ ей вытти. Сердце мое находилось тогда въ чрезвычайномъ волненіи, и замшательство мое можно было примтить изъ всхъ моихъ движеній. Что изъ сего выдетъ? думала я сама въ себ. Мать моя встала, и взявши за руку мою тетку, вышла съ нею вонъ. Сестра моя также скрылась, и братъ послдовалъ за нею. Однимъ словомъ я осталась одна съ моимъ отцомъ.
Онъ глядлъ на меня такимъ суровымъ взоромъ, что сколько я ни старалась начать съ нимъ говорить, но не въ силахъ была произнесть ни слова. Позабыла я еще теб сказать, что до сего времяни вс сохраняли глубокое молчаніе. На конецъ спросила я моего отца, не угодно ли ему чашку чаю? онъ отвчалъ мн съ холодностію: нтъ, и вставши началъ ходить въ задъ и въ передъ по горниц. Я встала также, намрена будучи броситься къ его ногамъ, но не имла на то ни смлости ни силы. Онъ подошедши къ стулу объ него облокотился, а я между тмъ нсколько ободрилась. Подошедши къ нему просила его покорно дать мн знать, чемъ имла я несчастіе его прогнвать?
Онъ отворотивши отъ меня голову, сказалъ мн угрожающимъ голосомъ: Кларисса! я хочу, чтобы ты была мн послушна.
Сохрани Боже! отвчала я, чтобы я когда нибудь удалилась отъ должнаго вамъ повиновенія, я еще ни когда не противилась вашей вол, и не была ей опасною.
Ни я также, Кларнсса, отвчалъ онъ, твоему своенравію. Не полагай меня въ число тхъ людей, которые излишнею своею благосклонностію и снисхожденіемъ, довели дочерей своихъ противъ себя до непослушанія и упрямства.
Ты знаешь, любезная пріятельница, что какъ мой отецъ такъ и братъ, имютъ о пол нашемъ очень невыгодныя мысли, не смотря на то, что мать моя можетъ почесться наилучшею изъ всхъ женщинъ.
Я хотла изъявлять ему знаки моего почтенія — — — — -. Не требую я твоихъ колнопреклоненій, и не хочу слышать словъ твоихъ, не забавляй меня пустыми твоими разговорами, но будь послушна моимъ приказаніямъ. Нтъ у меня и не будетъ такихъ дтей, которые бы мн не повиновались.
Милостивой государь! осмливаюсь уврить васъ, что я ни когда не подавала причины — — — —
Не говори мн о томъ, что было, но то что есть и что будетъ.
Батюшка! здлайте милость и выслушайте меня терпливо. Боюсь я, что братъ мой и сестра — — — —
Не говори ни чего противъ твоего брата и сестры, они столько же принимаютъ участія въ чести моей фамиліи, какъ я самъ.
Батюшка! я надюсь — — — —
Не надйся ничего. Не говори мн о надеждахъ, но о настоящемъ дл. Я не требую отъ тебя ни чего такого, чтобы ты не могла исполнить, и къ чему бы не обязывала тебя твоя должность.
Хорошо, сударь! я то исполню, но по крайнй мр надюсь на вашу милость — — — —
Перестань говорить мн пустые слова, я хочу, чтобы мн была послушна и требую твоего повиновенія, или въ противномъ случа не признаю тебя моею дочерью.
Я начала плакать, бросилась къ его ногамъ, покорно васъ прошу дражайшій и любезнйшій родитель! не полагать надо мною другихъ властителей, кром васъ и моей родительницы. Не длайте меня принужденною и обязанною повиноваться воли моего брата — — — — Хотла я продолжать, но онъ уже вышелъ. Я осталась долгое время въ томъ самомъ положеніи, имя сердце наполненное горестію. Но теперь оставлю описывать дале мои прискорбія и печали.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Тетка моя ночевавши у насъ постила меня сего дня по утру почти еще на разсвт, и сказала мн, что вчерашняго дня оставили меня одну съ отцомъ моимъ нарочно, дабы могъ онъ свободне объявить мн, что требуетъ и ожидаетъ моего повиновенія.
Изъ нсколькихъ словъ моей тетки могла я понять, что надются они получить успхъ отъ гибкости моего нрава, однакожъ въ томъ обманутся на врно.
Дядя мой Іулій кажется не согласенъ на то, чтобы доводить меня до чрезвычайнаго принужденія, но племянникъ его, котораго уже не должно мн называть моимъ братомъ, увряетъ всхъ, что успетъ обратить меня къ моей должности. Желала бы я сердечно, чтобы о всхъ сихъ обстоятельствахъ меня не извщали.
Тетка моя совтовала мн повиноваться данному мн запрещенію, и принимать посщенія г. Сольмса. На послднее не соглашалась я ни какъ, не смотря на вс чинимыя мн угрозы. Вразсужденіи же запрещенія другихъ посщеній общалася слдовать тому безпрекословно. Чтожъ касается до запрещенія нашей переписки, то одна только опасность, чтобы не перехватывали нашихъ писемъ, принуждаетъ меня сохранять оное. Тетка моя увряетъ меня, что сіе приказаніе происходитъ отъ одного только моего отца, а мать моя не иметъ въ томъ нималйшаго участія. Онъ ршился на сіе не для чего инаго, какъ опасаясь того, что я упорствую не по собственной моей склонности, но по постороннимъ совтамъ, (подъ симъ разуметъ онъ безсомннія тебя и двицу Лоидъ) ибо увряла она меня, что онъ говоритъ обо мн очень снисходительно и съ немалою похвалою.
Вотъ какова горячность и снисхожденіе! и сіе происходитъ для того, чтобы воспрепятствовать упрямой двушк предпринимать возмущеніе и ввергать себя въ погибель. Но вс сіи полезныя мры происходятъ отъ благоразумія моего брата, которой есть ни что иное, какъ совтникъ безъ разума и братъ безъ сердца.
Колико была бы я благополучна имя у себя другаго брата и другую сестру! не удивляйся тому, любезная пріятельница, что я произношу сіе о моихъ родственникахъ, не могу ни какъ снести того, что лишаютъ меня наипріятнйшаго въ жизни моей удовольствія, которое состоитъ въ изъустныхъ съ тобою или на письм разговорахъ.
Но согласишься ли ты, любезная моя Гове, имть со мною потаенную переписку? Ежели ты на то согласна, то я сыскала уже надежное къ тому и удобное средство.
Помнишь ты зеленую алею позади того дворика, гд я на загородномъ моемъ двор кормлю моихъ фазановъ и павлиновъ, туда хожу я всякой день по два раза, ибо птички сіи для меня милы чрезвычайно, по тому то поручены моимъ стараніямъ и попеченіямъ отъ моего дда, для сей самой причины и перевела я ихъ туда посл его смерти. Заборъ подл сей алеи во многихъ мстахъ перегнилъ, и Анна можетъ сквозь какую нибудь лазею здлать мломъ на забор какой нибудь знакъ, въ которомъ мст и можно будетъ класть наши письма, закрывая ихъ щепами.
Я сама осматривала то мсто и нашла его весьма для нашихъ намреній удобнымъ. Врной твой Робертъ можетъ не подходя къ замку брать мои письма, и оставлять тамъ твои. Мсто сіе тмъ боле для сего способно, что почти никто туда не ходитъ, кром меня и Анны. Испытай, любезная пріятельница, оставить тамъ одно письмо, и подай мн наставленіе, что мн длать въ бдномъ моемъ и плачевномъ положеніи. Скажи мн твое о томъ мнніе съ такою искренностію, какъ будто бы ты сама находилась въ такомъ состояніи.
Однакожъ предувдомляю тебя на передъ, что мнніе твое не должно быть ни какъ въ пользу г. Сольмса. Весьма, легко можетъ статься, что они зная всю твою надо мною власть, постараются, склонить на свою сторону твою мать, дабы принудить и тебя быть согласною съ ея мыслями.
Однакожъ ежели мннія твои будутъ для его благосклонны, то пиши мн прямо и чистосердечно все то что ты думаешь. Покрайнй мр въ твердой моей ршительности желала бы я читать или слышать съ терпніемъ, что можно сказать въ пользу противной для меня стороны. Мысли мои ни кмъ другимъ не заняты ни мало, хотя многія въ томъ меня подозрваютъ, въ числ коихъ находишься и ты.
При семъ посылаю благодарное письмо къ твоей матери за вс ея ко мн въ бытность мою у васъ благосклонности и ласки. Колико страшусь я, что не буду ими больше наслаждаться. Проси ее, чтобы она меня извинила въ томъ, что не писала я къ ней по сіе время.
Ежели посланной будетъ подозрваемъ и осматриваемъ, то можетъ показать сіе письмо, какъ будто бы съ нимъ однимъ былъ отправленъ.
Къ какимъ хитростямъ и выдумкамъ приводитъ меня несправедливое и безполезное принужденіе! Естьли бы не была я принуждена противъ моей воли къ потаенной сей переписк, то страшилась бы о томъ и подумать. Она столько для меня отвратительна и ужасна, что едва я могу тому поврить, чтобы ты согласилась имть въ томъ участіе.
Но для чего убждаютъ меня съ такою поспшностію перемнить мое состояніе? для чего братъ мой, будучи старе меня многими годами не вступаетъ въ супружество прежде меня? для чего не выдаютъ напередъ мою сестру? сими восклицаніями оканчивая сіе письмо, остаюсь и пр:
АННА ГОВЕ къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Колико странны кажутся мн нкоторые люди! Кларисса Гарловъ назначена въ супружество за г. Сольмса! не могу никакъ вытти изъ моего удивленія.
Ты говоришь, что мнніе мое не должно быть никакъ въ пользу г. Сольмса. Теперь я вижу ясно, что есть и въ теб нсколько духа твоей фамиліи, ибо безъ того не вошло бы теб никакъ въ голову, чтобы я могла теб говорить въ его сторону.
Описать ли теб его чистосердечно? ты знаешь что я въ такихъ случаяхъ весьма искусна. Однакожъ на передъ надобно мн разсмотрть его пристальне и собраться съ мыслями, ибо не извстно еще, что можетъ въ передъ случиться, потому что дло сіе идетъ такъ ревностно и поспшно, и ты не въ силахъ противиться чинимымъ теб усиліямъ.
Но какъ ты требуетъ во всемъ моего совта, то дай мн на передъ знать сама, что ты думаешь о ихъ съ тобою поступкахъ. Между тмъ позволь мн здлать участницею твоихъ писемъ мою двоюродную сестру, которая будучи теперь въ островку своемъ Вигт, умираетъ отъ нетерпливости ихъ видть, симъ здлаешь ты мн и ей чрезвычайное удовольствіе. Знай, что дружба подобная нашей, не терпитъ никакой сокровенности. Ты можешь полагаться твердо на нашу врность и безпристрастность, когда въ томъ сумнваешься, то тмъ насъ обижаешь несказанно. Ибо не требуешь ли и ты сама моихъ совтовъ? И такъ надлежитъ чинить оправданіе твоихъ друзей, ежели то будетъ можно. Посмотримъ, можно ли согласить ихъ выборъ съ разумомъ и разсудкомъ. Зная коротко всю твою фамилію, не могу надивиться, какимъ образомъ твоя мать и тетка Гервей могли согласиться съ прочими. Другіе твои родственники ни мало меня не удивляютъ.
Ты спрашиваешь: для чего братъ твой не вступаетъ въ супружество прежде тебя? Я скажу теб тому причину. Вспыльчивой его и высокомрной нравъ столько всмъ извстенъ, что не смотря на все его имніе и богатство, также и будущія знатныя надежды, ни одна женщина не согласится соотвтствовать его исканіямъ. Позволь сказать, любезная пріятельница! что сіи пріобртенія придали ему гораздо больше гордости, нежели славы. Въ глазахъ моихъ онъ несноснйшее твореніе изъ всхъ мною извстныхъ. Грубой твой съ нимъ поступокъ я похваляю, потому что всегда нахожу удовольствіе приводить въ досаду и усмирять дерзостныхъ гордецовъ и нахаловъ.
Равнымъ образомъ хочешь ты знать, для чего не выдаютъ на передъ твою сестру? Я теб скажу въ отвтъ: во перьвыхъ, для того, что хочетъ она вытти за богача, а во вторыхъ, что иметъ у себя младшую сестру. Здлай милость, скажи мн, какой бы богатой человкъ захотлъ подумать о старшей сестр, когда можно свататься на младшей.
Знай, любезная пріятельница, что ваше богатство не допускаетъ васъ быть благополучнымъ. Всякой изъ васъ слдуя обыкновеннымъ правиламъ вашей фамиліи долженъ жениться для того, чтобы быть еще богате. Но пусть они волнуются, ссорятся, заботятся, печалятся и бсятся сколько хотятъ, оставь ихъ удивляться тому, богатство ихъ не составляетъ имъ никакого благополучія, они собираютъ оное во всю жизнь свою хватая, гд только можно съ великою жадностію до самой смерти.
Еще разъ прошу тебя, любезная пріятельница! дай мн знать, сколько теб извстно, о побуждающихъ ихъ къ тому причинахъ, по сему и я могу подать теб гораздо больше свденія, нежели отъ тебя ожидаю. Тетка твоя Гервей, говоришь ты, отъ тебя ихъ не сокрыла. Но для чегожъ я должна то отъ тебя требовать усильно, когда ты сама принуждаешь меня сказать теб о томъ мое мнніе?
Когда они хотятъ противиться нашей переписк, то сему я никакъ не удивляюсь, и нимало ихъ за то не порочу. Изъ того заключаю я, что чувствуютъ они свою глупость, а естьли то имъ извстно, то боятся они подвергнуть оную сужденію другаго.
Весьма я рада, что ты нашла средство продолжать нашу переписку. На сіе согласна я со всею охотою, а особливо естьли перьвые опыты будутъ удачны, то досадно мн будетъ только вразсужденіи одной тебя.
Слышали мы, что во время твоего прибытія произошла въ фамиліи твоей нкоторая размолвка, и что г. Сольмсъ учинилъ вамъ одно посщеніе съ надяніемъ успха Но я судила, что требованія его будутъ клониться къ Арабелл. Въ самомъ дл считаю я ее изрядною для его четою. Вотъ, думала я въ себ, въ чемъ состоитъ все таинство, и любезную мою пріятельницу отозвали единственно для того, чтобы длать сестр своей въ свадебныхъ приготовленіяхъ вспомоществованіе. Ахъ! говорила я моей матери, какую будетъ длать въ церькв прекрасную фигуру сей человкъ въ желтоволосомъ своемъ парик съ небольшими пуклями, стоя подл двицы Арабеллы?
Невста, по мннію моей матери, должна быть противъ жениха гораздо пригоже. И какой бы могъ быть для ее выборъ лучьше и удачне?
Сказано также намъ, что ты не принимаешь никакихъ посщеній. Сіе приписывала я ничему иному какъ тому, что не хотятъ того, чтобы свадебныя пріуготовленія твоей сестры были всмъ извстны. Двица Лоидъ и двица Виддульфъ спрашивали меня, не знаю ли я, для чего тебя не было въ церькви въ перьвое воскресенье посл твоего прізда. Я тотчасъ поняла тому самую ту причину, о которой думаешь и ты, то есть, что боятся того, чтобы не случился тамъ Ловеласъ и не вздумалъ проводить тебя домой.
Мать моя благодаритъ тебя за твои къ ней чувствованія. Двица Кларисса Гарловъ, сказала она прочтя твое письмо, заслуживаетъ уваженіе и удивленіе отъ всего свта. Ежели куда прідетъ, то посщеніемъ своимъ длаетъ всхъ удовольствіе, а когда узжаетъ, то оставляетъ всхъ въ печали и сожалніи.
Такія приписываетъ она теб похвалы, и я тому чрезвычайно рада, и нимало тому не завидую. Но сказать ли теб правду, естьли бы было у меня двадцать братьевъ Іамесовъ и двадцать сестръ Арабелловъ, ни кто бы изъ нихъ не осмлился поступать со мною такъ, какъ они поступаютъ съ тобою. Кто много сноситъ, на того больше и падаютъ.
Разсказала я матери моей, какимъ образомъ ты была принята по твоемъ прізд, сказала ей, какому тебя хотятъ отдать скоту, и какимъ образомъ тебя къ тому принуждаютъ. Она начала представлять мн свое для меня снисхожденіе вразсужденіи упорства моего противъ того человка, котораго она мн предлагаетъ, и противъ котораго по мннію ея нтъ никакой причины противорчить. Посл того начала описывать мн, сколько я обязана ей за ея ко мн милость и благосклонности. И такъ думаю я, что не должно ей давать знать ничего боле, а особливо уврена, что будетъ она опорочивать мою съ тобою перениску, и твою съ Ловеласомъ, къ томужъ соглашается она во всемъ съ дядею твоимъ Антониномъ, и для поданія дочери своей примра не возметъ никакъ твоей стороны, какъ бы она ни была справедлива.
Но угадаешь ли, любезная пріятельница! чемъ ласкаетъ себя старой сей проповдникъ, а имянно, дядя твой Антонинъ частыми своими къ намъ посщеніями? Между имъ и матерью моею примчаю я нкоторыя тайности, и часто вырываются у нихъ на лиц небольшія улыбки. Осыпаютъ другъ друга похвалами въ порядочномъ смотрніи домашняго хозяйства, жалуются на лность и нерадніе служителей. А между сими жалобами, похвалами и восклицаніями бросаютъ другъ на друга иногда нжныя и страстныя взоры. Часто въ разговорахъ своихъ доходятъ они до такой забывчивости, что не слышатъ того, какъ я приду къ нимъ въ комнату. Признаюсь, любезная пріятельница, что сіе мн не очень нравится. Естьли бы не знала я, что сей застарлой женихъ столько же требуетъ времяни на то, чтобы ршиться вступить въ супружество, сколько они полагаютъ жить вмст, то подняла бы за сіи посщенія шумъ, и предложила бы матери моей г. Гикмана, какъ такого человка, которой для нее гораздо пристойне. Недостатокъ въ лтахъ дополняетъ онъ своею важностію. И естьли ты не будешь меня бранить, то скажу я теб, что происходитъ между ими нкотораго рода жеманство, а особливо когда сей человкъ надясь на благосклонность къ нему моей матери начинаетъ беспокоить меня вольными своими разговорами.
Ты говоришь мн, что мысли твои не заняты никмъ другимъ ни мало, какъ въ томъ подозрваютъ тебя многія. Какая была нужда дать мн поводъ думать, что въ прошедшей мсяцъ было такое время, которое было сколько нибудь благосклонно сему другому, и племянница имла причину благодарить дядей своихъ за ихъ терпніе?
Однакожъ оставимъ сіе. Меня теб не должно опасаться, и на что ты скрываешь отъ меня свои чувствованія? Сокровенность возбуждаетъ всегда любопытство.
При семъ позволь теб признаться, что вс твои родственники очень дурные политики, и не понимаютъ того что противоборствуя ему такъ усильно сражаются въ его пользу, и я бьюсь объ закладъ, что Ловеласъ не смотря на все его уваженіе и тщательность провидлъ гораздо дале, нежели въ томъ осмливается признаться. Однимъ словомъ, предузналъ онъ что поступки его гораздо больше здлаютъ ему пользы нежели самъ онъ своею особою. Не говорила ли ты мн нкогда сама, что нтъ ничего проницательне любовничья самолюбія, по тому что часто можетъ показывать ему то чего нтъ, и не открывать ему того, что есть въ самомъ дл, а въ Ловелас не безъ самолюбія.
Наконецъ, любезная пріятельница! изъ всхъ его поступокъ и чувствованій примчаю я, что онъ видлъ гораздо больше меня, гораздо больше нежели ты то себ воображаешь, и гораздо больше нежели ты видишь сама, ибо въ противномъ случа не преминула бы ты меня о томъ увдомить.
Уже для успокоенія его вразсужденіи полученныхъ имъ обидъ и досадъ возобновляющихся ежедневно, вошла ты съ нимъ въ особливую переписку. Знаю, что во всхъ твоихъ письмахъ не можетъ онъ хвалиться ни чемъ нимало. Однакожъ не малой важности и то, что ты къ нему писала, и согласилась получать его письма, учиненное при томъ условіе, чтобы переписка сія была потаенна, не означаетъ ли, что между тобою и имъ есть какія нибудь тайности, о которыхъ не хочешь ты, чтобы свтъ былъ извстенъ. Сію тайность нкоторымъ образомъ составляетъ онъ самъ. Такая благосклонность не подаетъ ли любовнику вида сердечнаго дружества? не удаляетъ ли также и фамилію на довольное разстояніе?
Однакожъ въ ныншнемъ положеніи вещей ни чемъ тебя опорочивать не можно. Правда, что переписка твоя отвращала по сіе время великія бдствія. Тже самыя причины должны побуждать тебя продолжать оную по нын. Коловратная судьбина влечетъ тебя противъ твоей склонности. Однакожъ съ такими похвальными намреніями на конецъ привычка сокроетъ отъ глазъ твоихъ все то, что тебя теперь устрашаетъ и обратится въ склонность.
Разсматривая сіе подробно, признаюсь теб, что въ семъ примчаю я начало любви. Не пугайся ни какъ любезная пріятельница, любовникъ твой иметъ въ себ довольно естественной филозофіи, и далъ теб разумть, что любовь простираетъ глубочайшія свои коренья въ наитвердйшія души. По чести Ловеласъ человкъ любви достойной, и естьли бы не доставало ему…. Но не хочу приводить тебя въ стыдъ, при чтеніи сихъ строкъ моего письма. Нтъ, нтъ, то для меня будетъ чрезвычайно досадно. Однакожъ любезной другъ, не чувствуешь ли ты что сердце твое трепещетъ. Естьли я то угадываю, то не стыдись въ томъ признаться, сіе происходитъ не отъ чего инаго, какъ отъ великодушія.
Прощай милая моя пріятельница, и любезнйшей другъ! Старайся поспшить отправить посланнаго, дабы я могла узнать скоре, что ты меня прощаешь.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Письмо твое, любезная Гове, привело меня въ немалое замшательство. Читая его, говорила я сама въ себ, что ни какъ бы не думала того, чтобы должно мн было остерегаться критики писавши къ искреннншей моей пріятельниц и подруг. Но потомъ собравшися съ мыслями увидла въ немъ одни только твои острыя и замысловатыя шутки, однакожъ быть такъ, послдуя твоему совту начну разсматривать сама себя подробно.
Не вижу я въ лиц моемъ ни малйшей краски, и не чувствую въ сердц никакого трепетанія, по чему и не могу понять, чемъ могла заслужить твои надо мною насмшки.
Однакожъ на конецъ не уже ли не возможно безпристрастному человку сказать, что нкоторые люди кажутся ему предпочтительне прочихъ? Не уже ли можетъ то почесться преступленіемъ, когда даютъ преимущество такимъ людямъ, которые получа отъ чьихъ нибудь родственниковъ чувствительнйшую обиду, удерживаютъ справедливой свой гнвъ жертвуя онымъ той особ? Напримръ: не уже ли не позволяется мн сказать, что г. Ловеласъ гораздо предпочтительне г. Сольмса, и что я даю ему въ томъ преимущество? я думаю что сіе можно сказать всегда, не опасаясь ни мало чтобы то могло быть почтено любовью.
Ни за что въ свт не хочу я имть къ нему то, что можетъ назваться любовью, во перьвыхъ, для того, что весьма дурное имю мнніе о его нрав и поступкахъ, и почитаю великою ошибкою всей нашей фамиліи кром моего бррта, что позволено ему было къ намъ здить лаская себя нкоторыми надеждами. Во вторыхъ, по тому что почитаю его человкомъ тщеславнымъ, могущимъ возгордиться побдивши чье нибудь сердце. Въ третьихъ, вс его старанія и почтительности имютъ въ себ нкоторой видъ высокомрія, какъ будто бы цна услугъ его была равномрна сердцу женщины. Однимъ словомъ, во многихъ случаяхъ замтила я въ немъ человка суетнаго и высокомрнаго, примтила въ немъ учтивость принужденную и лживую, ласковость и благосклонность его къ постороннимъ служителямъ притворна, и онъ кажется мн противъ своихъ служителей вспыльчивымъ и нетерпливымъ.
Нтъ, любезная пріятельница! сей человкъ со всмъ не по моему вкусу. Противъ его имю я многія великія и неопровергаемыя возраженія, сердце мое не иметъ въ немъ ни малйшаго участія. Ежели я когда и красню — то сіе происходитъ отъ того, что досадую сама на себя что подала поводъ такъ о себ думать. Не должно ни когда чувствіе благодарности почитать любовію. Весьма мн досадно, что ты имешь обо мн такія мысли, естьли бы я по несчастію примтила въ себ, что то любовь, то клянусь по чести, что не преминула бы тебя о томъ увдомить.
Ты приказываешь мн отписать къ теб немедлнно не досадна ли для меня твоя шутка. Теперь спшу я тебя удовольствовать, а въ будущемъ уже письм увдомлю тебя, какія причины побуждаютъ моихъ родственниковъ принимать съ такою горячностію сторону г. Сольмса. И такъ будь уврена, любезной другъ, что я въ сердц моемъ не имю ни чего противъ тебя вреднаго и предосудительнаго, но напротивъ того горю къ теб нжнйшимъ дружествомъ, привязанностію и благодарностію. Естьли ты примтишь въ поступкахъ моихъ какія ошибки, то прошу тебя дружески меня въ томъ увдомить, ибо я желаю, чтобы все поведніе мое было безпорочно, и ни въ чемъ бы меня упрекать было не можно. Въ моихъ лтахъ и при моей слабости избжать того почти не возможно, естьли любезная моя пріятельница не будетъ стараться исправлять меня въ моихъ проступкахъ.
Суди сама, любезной другъ, такъ какъ бы могла судить безпристрастная особа, знающая обо мн все то, что теб извстно. Съ начала будетъ то для меня нсколько трудновато, можетъ быть лице мое покроется стыдомъ видя себя не столько достойною твоей дружбы, сколько бы я того желала. Но будь уврена, что исправленія твои будутъ во мн не безплодны, а въ противномъ случа буду я противъ тебя безъ всякаго извиненія.
Теперь оканчиваю я мое писмо, съ намреніемъ начать скоро другое.
АННА ГОВЕ къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Ни за что въ свт не хочу я имть къ нему того, что можетъ назваться любовью. Слуга покорной, любезная Кларисса! не хочу и я также, чтобы ты то имла, ибо думаю, что онъ при всей своей знатности, богатств и личныхъ достоинствахъ нимало тебя не достоинъ. Къ сему имю я довольно достаточныя причины какъ отъ твоего описанія, такъ и отъ сказаннаго мн за нсколько часовъ госпожею Фортескю, которая будучи любимицею госпожи Бетти Лаврансы знаетъ его довольно подробно. Однакожъ между тмъ не худо поздравить тебя съ тмъ, что ты изъ всего нашего пола только одна такая, которая умла перемнить любовнаго льва въ овечку.
Хорошо, любезная Кларисса! есть-ли ты не чувствуешь трепетанія сердца и красня не имешь въ лиц краски, то конечно уже не чувствуешь того ничего. Ты говоришь, что не имешь къ нему любви ни мало, но для чего? для того что не хочешь. Изрядная причина! нечего уже сказать боле. Теперь я буду смотрть на тебя зажмуренными глазами, и думаю что и ты будешь длать то же, ибо весьма безразсудно заключать изъ того что не имютъ любви, когда не хотятъ имть оной. Но неокончивая еще сего, позволь сказать теб на ухо въ небольшую предосторожность, что посторонней зритель всегда лучше судитъ объ игр, нежели т которые играютъ. Не могло ли случиться, что ты имя дло, съ людьми странными и своенравными не имла времяни внимать трепетаніямъ твоего сердца, а естьли то иногда и ощущала, то приписывала ихъ со всмъ другимъ причинамъ?
Но имешь ли ты къ г. Ловеласу склонность, или нтъ, но я уврена, что хочешь нетерпливо слышать то, что объ немъ госпожа Фортескю говорила. Не опасайся ни чего, не долго я оставлю тебя въ нетерпливости.
Она расказываетъ множество забавныхъ повстей, происшедшихъ въ молодыхъ его лтахъ, и говоритъ, что онъ совершенно избалованъ. Однакожъ оставя вс сіи ничего незнающія бездлицы обратимся на разсмотрніе его свойствъ и нрава.
