ДОСТОПАМЯТНАЯ ЖИЗНЬ
ДВИЦЫ
КЛАРИССЫ
ГАРЛОВЪ,
истинная повсть.
Англинское твореніе
Г. РИХАРДСОНА
Съ присовокупленіемъ къ тому оставшихся по смерти Клариссы писемъ и духовнаго ея завщанія.
Во град Святаго Петра, 1792 года.
Свидтельствовалъ и подписалъ Коллежскій Совтникъ и отправляющій должность С. Петербургскаго Полицмейстера.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Естьли ты одобряешь, любезная моя, чтобъ я приступила къ дяд моему Гарловъ, то я желала чтобъ сіе какъ можно скоре исполнилось. Я нахожусь теперь въ такомъ несогласіи съ г. Ловеласомъ, что никогда прежд такъ съ нимъ не поступала. Я всегда замыкаюсь, дабы его не видать. Правда, обида его не чрезвычайна. Однако довольно огорчительна. Едва было онъ не вырвалъ у меня твоего письма. Но мн теперь совершенно не льзя ни писать ни читать моихъ бумагъ въ той зал, въ которую дастъ онъ себ право входить. Къ щастію моему онъ не могъ прочитать ни одной строки, право ни одной строки я теб въ томъ ручаюсь. И такъ ни о чемъ не безпокойся, и положись впредь на мою предосторожность. Здсь разскажу теб случившееся между нами приключеніе. когда въ кабинет моемъ стало свтло, то г. Ловеласъ вышелъ…..
[Она разсказывала двиц Гове сколько онъ ее изумилъ, перечитывая ея письма въ столовой, съ какою хитростію и смлостію взялъ онъ одно изъ оныхъ, и какія усилія прилагала она, дабы отнять у него оное, и проч.]
Теперь, продолжала она, я больше уврена нежели прежде, наипаче по той власти, которую онъ надо мною иметъ, что благоразуміе не позволяетъ мн пробыть съ нимъ доле. Естьли мои друзья не подадутъ мн ни малйшей наджды!…. Но пока получу отъ тебя на то изъясненія, должна я притворствовать, хотя мало къ тому способна, и продолжать явную сію ссору. Такое притворство конечно представитъ меня собственнымъ моимъ глазамъ малодушною, ибо симъ буду я оказывать боле гнва, нежели сколько могу онаго ощущать въ себ. Но сіе должно почитать нкіимъ слдствіемъ того пагубнаго поступка, коего никогда оплакивать я не престану.
АННА ГОВЕ къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Я хвалю твое намреніе къ побгу, хотя бы ты ни малйшаго ободренія отъ твоего дяди на то не получила, и я тмъ боле желаю видть совершеніе онаго, что за два часа узнала къ стыду твоего Ловеласа нсколько весьма врныхъ извстій, кои принуждаютъ почитать его за злобнйшаго человка, наимене уважающаго достоинства нашего пола. Я тебя увряю, любезная моя пріятельница, что хотябъ онъ имлъ двенадцать жизней, естьли только все то правда, что говорятъ, то долженъ бы былъ всхъ оныхъ лишиться, и не быть боле на свт по учиненіи двадцати преступленій.
Если ты когда ни будь позволишь ему разговаривать съ тобою дружескимъ образомъ, то спроси его о новостяхъ двицы Беттертонъ, и что съ нею теперь длается. Естьли онъ утаитъ, то спроси его также о двиц Локіеръ. Ахъ! любезная моя, сей человкъ презрнія достоинъ.
Твой дядя будетъ вывданъ, какъ ты того желаешь, и весьма въ скоромъ времени: но я сомнваюсь о успхахъ по многимъ причинамъ. Не извстно какое дйствіе пожертвованіе твоимъ мнніемъ можетъ произвести надъ нкоторыми людьми: и естьли уже дло къ сему клонится, то я не позволилабъ теб лишиться онаго произвольно.
Естьли твоя Анна не выздороветъ, то я бы теб совтовала, есть ли можно, привлечь къ своимъ выгодамъ Доркасу. Не оказывала ли ты ей излишняго пренебреженія? симъ не довольно былабъ ты благоразумна. Я хотлабъ также, чтобъ ты могла доставить себ нсколько писемъ отъ твоего тирана. Человкъ столь нерадивой какъ онъ, не всегда бываетъ остороженъ естьли онъ иметъ какія чрезвычайныя намренія, а естьли ты не можешь привлечь Доркасу къ своимъ выгодамъ, то оба они кажутся мн подозрительны. Прикажи ему къ себ придти въ такое время, когда онъ держитъ перо, или когда сидитъ между своими бумагами, чтобъ поймать, его въ оплошности. Признаюсь, что такія старанія походятъ на т, кои употребляются въ постояломъ двор, когда страшася воровъ, осматриваютъ вс углы, и бываютъ въ смертельномъ страх естьли хотя одного въ оныхъ находятъ. Но лучше находить ихъ въ то время, когда не спятъ, нежели ожидать отъ нихъ нападенія, когда лежимъ въ постел и погружены въ глубокомъ сн.
Я весьма рада что къ теб прислано платье, только нтъ денегъ, какъ ты видишь, нтъ другихъ книгъ выключая Спиры, Рекселя, или какой молитвенной книжки. Т, которые теб оныя присылаютъ, могутъ и сами имть въ нихъ большую нужду. Но отвратимся отъ столь непріятнаго предмта.
Ты чрезвычайно меня встревожила тмъ извстіемъ, что онъ намренъ, похитить одно изъ моихъ писемъ. Я знаю, по новымъ освдомленіямъ, что онъ начальникъ той шайки разбойниковъ, [т, коихъ онъ теб представлялъ были конечно изъ числа оныхъ] которые соглашаются измнять невиннымъ двицамъ, и кои безъ угрызенія совсти употребляютъ насиліе. Естьли онъ узнаетъ съ какою вольностію я о немъ отзываюсь, то не буду боле никогда выходить изъ дома безъ провожатыхъ.
Мн весьма прискорбно тебя о томъ увдомлять, но я имю основательныя причины думать, что твой братъ не оставилъ еще сумозброднаго своего умысла. Какой то матросъ съ обожженнымъ лицемъ, теперь только отъ меня вышедшій, сказалъ мн съ таинственнымъ видомъ, что Капитанъ Сенглетонъ могъ бы оказать теб великую услугу, естьлибъ удостоился чести съ вами поговорить. Я отвчала, что не знаю вашего убжища. Сей человкъ столь былъ наученъ, что я не могла проникнуть причины порученнаго ему дла.
Я весьма горько часа съ два плакала, прочитавъ то изъ твоихъ писемъ, которое присоединено было къ увщанію двоюроднаго твоего брата Мордена. Любезнйшая моя пріятельница, собери вс свои силы. Позволь своей Анн Гове, слдовать движенію той нжной дружбы, которая составляетъ въ насъ единую душу, и употребить вс свои усилія, дабы подать теб хотя малое утшеніе.
Я не удивляюся тмъ меланхолическимъ размышленіямъ, коихъ довольно вижу въ твоихъ письмахъ, и о томъ поступк, къ коему ты приведена съ одной стороны, насильственными средствами, а съ другой коварствомъ. Странное злощастіе! Кажется, что небо хочетъ симъ явить суету всего того, что называютъ человческимъ мудрованіемъ. Я желаю, любезная моя, чтобъ ты и я, какъ ты говоришь, не весьма надмвались отъ внутренняго засвидтельствованія нашего превосходства надъ многими другими людьми. Я доле не простираю своихъ желаній. Слабыя души стараются искать вншнихъ причинъ къ объясненію всхъ чрезвычайныхъ происшествій справедливе бы и врне относить оныя самимъ себ, и дражайшимъ нашимъ пріятелямъ, нежели Провиднію, которое во всхъ своихъ опредленіяхъ единыя токмо мудрыя намренія имть можетъ.
Но не думай, какъ ты мн говоришь въ одномъ изъ твоихъ писемъ, что твои нещастія служили теб токмо къ возвщанію новыхъ злоключеній. Ты будешь въ то же самое время такимъ изящнымъ примромъ, какимъ надялась быть и въ самыхъ щастливйшихъ твоихъ положеніяхъ. И такъ, исторія твоихъ нещастій будетъ имть сугубую силу для тхъ, кои о всемъ томъ узнаютъ: ибо естьлибъ случилось что такія достоинства, какъ твои не обнаджилибъ тебя великодушнымъ поступкомъ со стороны одного своевольнаго человка, то ктожъ можетъ надяться когда нибудь найти хотя малйшей признакъ честности въ людяхъ сего свойства?
Естьли ты почитаешь себя неизвинительною, учиня такой поступокъ. которой подвергаетъ тебя развращенному человку, хотя ни малйшаго намренія не имла съ нимъ бжать, то что же должны думать о самихъ себ вс т безразсудныя двицы, которые не имвъ и половины твоихъ причинъ, и не уважая нимало благопристойности, скакиваютъ со стнъ, спускаются изъ оконъ, и переходятъ въ тотъже день, изъ отцовскаго дому на ложе своего обольстителя?
Естьли ты укоряешь себя съ такою жестокостію, что воспротивилась запрещеніямъ самыхъ безразсудныхъ родственниковъ, но притомъ такимъ запрещеніямъ кои не имютъ въ себ достаточнаго основанія, то чтожъ могли бы сдлать т жестокосердыя дочери, которыя уклоняютъ ухо свое отъ мудрйшихъ совтовъ, и можетъ быть въ такихъ обстоятельствахъ, въ которыхъ ихъ гибель очевидно бываетъ плодомъ предумышленной ихъ нескромности.
Наконецъ, ты будешь служить для всхъ тхъ, которые узнаютъ твою исторію, преизящнымъ примромъ той неусыпности и предосторожности, коею благоразумная особа, почитаемая нсколько уклонившеюся отъ своего пути, старается усильно исправить свое заблужденіе, и ни мало не теряя изъ виду своей должности, длаетъ все то, что зависитъ отъ нее, дабы вступить паки на ту стезю, отъ коей можно сказать, что она больше отреяна, нежели сама отъ оной отступила.
Ободрись, любезнйшая моя пріятельница, занимайся единственно сими разсужденіями, и не только, чтобъ вдаваться въ прискорбіе, старайся непрестанно всми своими силами оправдать, то, которое по мннію твоему можетъ теб нанесть укоризну. Случится можетъ, что при окончаніи сего дла твое заблужденіе не будетъ достойно имени нещастія, наипаче когда твоя воля въ томъ не имла участія.
И я должна теб сказать, по истинн, что естьли употребляю слова заблужденіе и ослпленіе, то единственно для того, дабы сообразиться съ тмъ разположеніемъ, которое побуждаетъ тебя самую столь вольно себя обвинять, и изъ уваженія къ мыслямъ той особ, которой я весьма оное отдавать должна: ибо я уврена во глубин моего сердца, что твое поведенье можетъ быть оправдано во всхъ случаяхъ, и что въ твоемъ приключеніи т только хулы достойны, кои не могутъ иначе оправдать себя какъ обратя всю оную хулу на тебя.
Однако я предвижу, что т печальныя размышленія, которыя весьма часто оказываются въ твоихъ письмахъ всегда будутъ смшиваться съ твоими удовольствіями, когда ты будешь женою Ловеласа, и когда ты въ немъ найдешь лучшаго изъ мужей.
Ты была не въ примръ щастливе, когда его не знала, и столь щастлива, что превышала всякое благополучіе. Вс люди имли къ теб нкоего рода обожаніе. Самая зависть, которая въ послднихъ сихъ временахъ, подняла ядовитую свою главу противъ тебя, пребывала въ молчаніи и удивлялась превосходству твоихъ достоинствъ. Ты была душею во всхъ тхъ собраніяхъ, въ кои ни являлась. Я видала довольно особъ гораздо лтами тебя превосходящихъ, но отказывающихся прежде подавать свои мннія на какой нибудь предмтъ пока ты не объявишь своего, да и часто для того чтобъ свободиться стыда отреченіемъ отъ своихъ словъ, когда тебя выслушаютъ. Однако со всми сими преимуществами, тихость твоя, умренность, и благоувтливость придавали той отличности, которую вс люди оказывали твоимъ чувствованіямъ и превосходству, искренность и уваженіе. Съ чувствительностію взирали, что ты нимало не старалась всемъ симъ торжествовать. Ты умла, во всхъ тхъ случаяхъ, въ коихъ преимущестовала, сказать нчто пріятнаго, которое успокоевало сердце того, коего ты принудила къ молчанію, такъ что всякой оставался довольнымъ самъ собою, уступая теб побду.
Естьли когда говорили о прекрасныхъ рукодліяхъ, то всегда превозносили твои или показывали ихъ въ примръ. Никогда не хвалили молодыхъ особъ прежде тебя, въ тщательности, домостроительств, чтеніи, въ письм, въ краснорчіи, во вкус и упражненіи въ свободныхъ наукахъ да и въ самыхъ пріятностяхъ украшающихъ видъ и одежды, по коимъ усматривали въ теб неподражаемыя пріятности.
Бдныя при каждомъ твоемъ шаг тебя благословляли. Богатыя вмняли тебя въ свою славу, и тщеславились что не были обязаны оставлять свое званіе, дабы подать такой примръ, которой бы принесъ ей честь.
Хотя всхъ желанія были обращены къ теб, хотя ихъ глаза единую токмо тебя искали, но не находилось изъ оныхъ ни одного, которой бы быль одобряемъ какими ниесть порочными намреніями, и осмлился бы простирать до тебя свою наджду и требованія.
Въ столь щастливомъ состояніи, и составляя благополучіе всхъ тхъ, кои нкоторое отношеніе къ теб имли могла ли ты думать, чтобъ не случилось чего такого, которое бы въ состояніи было тебя убдить, что ты не была изъята отъ общаго жребія, что ты еще не со всмъ совершенна, и чтобъ ты не должна надяться провесть свою жизнь безъ опыта безъ искушенія и безъ нещастія.
Должно признаться, что на тебя не могли прежде напасть ни съ такою силою, ни съ искушеніемъ тебя достойнымъ, ты превозмогала вс простыя искушенія. На сей конецъ долженъ быть нарочно созданной, или какой нибудь весьма злобной духъ, подъ видомъ человка, которой присланъ къ обладанію твоего сердца, между тмъ какъ множество другихъ духовъ, и такого же роду, и въ такомъ же числ сколько находится особъ въ твоей фамиліи, имли бы позволеніе въ мрачной часъ овладть сердцами всхъ твоихъ родственниковъ, а можетъ быть поселиться въ нихъ, и управлять всми движеніями къ опроверженію замысловъ обольстителя, дабы тебя раздражить, возбудить, и привести къ пагубному свиданію.
И такъ, разсмотря все, кажется, какъ я то часто повторяла, что есть нкая судьба въ твоемъ заблужденіи, естьли только такое быть можетъ, и что можетъ быть она для того токмо теб наслана, чтобъ подать твоими оправданіями примръ полезнйшій, нежели какой могла ты подать въ лучшей жизни, ибо нещастіе, любезная моя, составляютъ наилучшее твое время, и я вижу ясно, что откроетъ теб т пріятности, т красоты, коихъ никогда бы не видли въ теченіи благоденствія, которое ты препровождала съ самой колыбели, хотя оно весьма теб сродно и хотя вс почитаютъ тебя онаго достойною.
Къ нещастію сей опытъ по необходимости будетъ весьма прискорбенъ. Онъ будетъ таковымъ для тебя, любезная моя, для меня, и для всхъ тхъ, которые тебя столько же любятъ какъ и я, усматривая въ теб совершенной примръ всхъ добродтелей, предмтъ удивленія, противъ коего удивительно, чтобъ зависть осмлилась обращать свои стрлы.
Вс сіи разсужденія должна ты уважить такъ, какъ они того заслуживаютъ. Тогда, поелику пылкія воображенія бываютъ не безъ возторговъ, тогда, говоритъ твоя Анна Гове, читая свое письмо, мнитъ въ немъ видть боле возвышенности нежели въ обыкновенномъ своемъ штил, и будетъ ласкаться тмъ, что какъ бы по вдохновенію утшала страждущую пріятельницу, которая, въ послабленіи своихъ силъ, и въ глубокой горести, не проницаетъ мрака сокрывающаго отъ нея зарю прекраснйшаго дня.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Я должна молчать, благородная моя пріятельница, слыша т похвалы, кои весьма живо даютъ мн чувствовать, колико я ихъ недостойна, хотя въ самое то время великодушное твое намреніе есть только то, чтобъ возбудить во мн бодрость. Весьма усладительно видть себя почитаемою теми особами, коихъ любимъ, и находить чувствительныя души, простирающія дружество свое превыше человческихъ нещастій, превыше крови и родства. Какое бы время, любезная моя, не должно было назвать наилучшимъ моимъ временемъ, но нещастіе пріятельницы бываетъ и твоимъ нещастіемъ. Я не знаю позволено ли мн будетъ сожалть о моихъ печаляхъ, когда они не дадутъ теб случай оказывать съ такою славою качества, кои не токмо прославляютъ нашъ полъ, но и превосходятъ человческую природу.
Позволь мн коснуться не столь пріятныхъ предмтовъ. Мн весьма жаль. что ты имешь причину врить, что Сенглетонъ не оставляетъ еще своего намренія. Но кто знаетъ о чемъ могъ матрозъ предложить? однако, естьли было при семъ полезное намъ намреніе, то со всмъ не надлежало бы употреблять такого средства.
Будь уврена, любезная моя, что ни малой нтъ опасности для твоихъ писемъ. Я воспользовалась случаемъ при семъ смломъ предпріятіи Г. Ловеласа какъ, уже я теб изъяснила, что хотла то сдлать, держать его во отдаленіи, въ намреніи увриться, что могу я получить отъ моего дяди, и сохранить для меня вольность употреблять въ пользу вс т благопріятныя случаи, коихъ я не перестаю надяться. Однако онъ мн весьма досаждалъ и я не могла воспрепятствовать ему приводить ко мн раза съ два Г. Маннеля, которой пришелъ отъ Гжи. Ретчвилль говорить со мною о дом. Естьлибъ я была обязана съ нимъ примириться, то почитала бы себя удобною къ причиненію безпрестанно зла самой себ.
Что касается до вновь открытыхъ его преступленій, и совта, которой ты мн подаешь о доставленіи себ одного изъ его писемъ и о привлеченіи къ себ Доркасы, то сіи старанія будутъ требовать боле или мене вниманія, смотря по наджд, какую получу отъ моего дяди.
Продолжающаяся болзнь Анны всьма меня огорчаетъ. Сдлай милость, любезная моя, освдомся для меня, не иметъ ли она въ чемъ нужды.
Я не сверну сіе письмо до завтра, ибо я ршилась идти въ церьковь, сколько для исполненія моей должности столько и для испытанія, имю ли я волю выжать когда мн заблагоразсудится изъ своего жилища, безъ провожатыхъ.
Мн ни какъ не возможно было избжать небольшаго спору съ г. Ловеласомъ. Я приказала подать карету. А какъ мн сказано, что она уже была готова, то пошла я изъ моей горницы, и хотла въ оную садиться, но я встретила моего Аргуса держащаго въ рук книгу, и не имющаго ни шпаги ни шляпы. Онъ спрашивалъ у меня съ весьма важнымъ хотя почтительнымъ видомъ, Не хочу ли я куда хать. Я ему сказала, что точно такъ. Онъ просилъ у меня позволенія быть мн сотоварищемъ, естьли я ду въ церьковь. Я ему отказала. Онъ весьма горько жаловался на ту суровость, съ коею я съ нимъ поступаю, ни для чего въ свт, сказалъ онъ мн, не желалъ бы онъ препроводить другую недлю, такъ какъ первую.
Я чистосердечно ему призналась, что учинила нкое преступленіе со стороны моей фамиліи, и что ршилась не видаться ни съ кмъ до того времени, пока не получу въ чемъ успха. Онъ краснлъ, и изъявлялъ удивленіе. Но умалчивая то, что онъ какъ казалось хотлъ сказать, онъ мн представилъ, что я могу подвергнуться великой опасности со стороны Сенглетона и что должна весьма опасаться вызжать безъ провожатаго. Потомъ онъ жаловался Гж. Ретчвилль, которая желаетъ препроводишь недли дв или боле въ своемъ дом. Она видитъ, сказалъ онъ мн, что я стараюсь отлагать заключеніе всего дла, и кто знаетъ, на что можно положиться съ женщиною столь ипохондріи подверженной. Сіа недля, сударыня, конечно весьма для меня нещастна. Естьли бы я не былъ у васъ въ такой немилости, то бы вы дйствительно были теперь госпожею сего дома, и вроятно, что имли бы уже при себ двоюродную мою сестру Монтегю, или мою тетку.
И такъ г. мой, отвчала я ему, не ужели двоюродная ваша сестра не можетъ пріхать къ гж. Сенклеръ? Я васъ прошу сказать, какія могутъ быть ея возраженія противъ гжи. Сенклеръ? такой домъ, въ коемъ вы почттаете, что я могу препроводить мсяцъ или два, разв не приличенъ никому изъ вашихъ родственниковъ къ препровожденіи нсколькихъ дней? И что должна я думать о замдленіи гжи. Ретчвилль? при семъ слов, я его толкнула съ дороги и подошла къ дверямъ.
Онъ закричалъ чтобъ ему принесли шпагу и шляпу, а самъ поспшилъ опередить меня, и сталъ между мною и дверьми. Тамъ онъ еще просилъ меня униженно позволить ему быть мн сотоварищемъ. Гжа. Сенклеръ пришла въ самую ту минуту. Она спрашивала меня не ужели я ду не пивши шоколату. Всего бы больше я желала, сказала я ей, чтобъ вы сдлали милость пригласили къ сему съ собою г. Ловеласа, я не знаю, имю ли я свободу выходить безъ его позволенія, и оборотяся къ нему, я просила его увдомить меня, не ужели я его невольница. Его камердинеръ принесъ ему шпагу и шляпу, онъ самъ отворилъ двери, и вмсто отвта, взявъ меня за руку несмотря на мое сопротивленіе повелъ меня весьма почтительно къ карет. Проходящія мимо насъ, казалось мн, останавливались съ нкоторыми знаками удивленія. Поелику онъ имлъ толико пріятной видъ, и всегда столь щеголевато одвался, что привлекалъ на себя зрніе всхъ людей. Я опасалась видть себя подверженною ихъ взорамъ. Онъ вошелъ въ карету посл меня, и кучеръ похалъ къ церькви святаго Павла.
Ничего не упускалъ онъ во время зды и всей службы. Я была въ великой предосторожности, и не изъясняяся боле, по моемъ возвращеніи, я удалилась въ мою горницу, въ коей я одна пообдала, какъ то длала по большей части въ прошлую недлю. Однако, когда увидлъ онъ меня въ сей ршительности, то говорилъ, что онъ конечно будетъ сохранять почтительное молчаніе до того времени пока я не увдомлюсь о успх моихъ поступокъ, но что посл того, должна ожидать, что онъ не оставитъ мн ни на единую минуту покою, пока я не назначу щастливаго его дня, будучи до глубины сердца своего тронутъ печалію моею, негодованіемъ и отсрочками. Презрнія достойной человкъ, когда я могу съ сугубымъ еще сожалніемъ укорять его, что причина его жалобъ произходитъ отъ него самаго! Ахъ! дай Боже, чтобъ я получила щастливыя всти отъ моего дяди!
Прощай дражайшая моя пріятельница. Сіе письмо будетъ лежать до прибытія твоего посланца, а то, которое онъ принесетъ мн отъ тебя на обмнъ, безъ сомннія ршитъ мой жребій.
АННА ГОВЕ, къ госпож НОРТОНЪ.
Не можете ли вы, великодушная моя гжа. Нортонъ, не принисывая намреніе онаго мн, мн, которая ненавидима фамиліею, сыскать нкое средство дать знать гж. Гарловъ, что въ одной компаніи, въ которой мы нечаянно случились, вы отъ меня слышали: ,,что любезная моя пріятельница не терпливо желаетъ примириться съ своими родственниками, что въ сей то надежд она отрекалась до сей минуты вступать и въ малйшія обязательства, которыя бы могли сдлаться тому препятствіемъ, что она весьма бы желала избгнуть того, чтобъ не подать г. Ловеласу права наносить досады ея фамиліи, касательно помстья ея дда, что все то чего она требуетъ, состоитъ въ томъ, что бы свободно жить двицею, и на семъ то договор, она предастъ себя и помстье свое вол родителя, что г. Ловеласъ и вс его друзья безпрестанно понуждаютъ ее соединиться съ нимъ бракомъ, но я уврена, что она нималйшей склонности къ сему союзу не иметъ, по причин его нравовъ, и по отвращенію, которое, какъ она знаетъ, иметъ онъ ко всмъ Гарловымъ, что съ нкоею надеждою примиренія, она престанетъ о немъ помышлять, дабы единственно прибгнуть къ покровительству своего отца, но чтобъ ихъ ршеніе не долго длилось, по тому что она увидитъ себя въ необходимости уступитъ безпрестаннымъ прозьбамъ и усиліямъ, и что тогда не будетъ боле отъ нея зависть предупредить непріятныя слдствія.,,
Я васъ увряю, гж. Нортонъ, по совсти и чести, что дражайшая наша пріятельница совершенно не знаетъ того намренія, о коемъ я вамъ пишу, и сія то причина побуждаетъ меня васъ увдомить, по довренности къ вамъ, по какимъ основаніямъ я на оное ршилась.
Она просила меня склонить г. Гикмана сдлать такія же открытія, и въ томъ же самомъ намреніи, дяд ея Гарлову, но не прямо и какъ будто отъ самаго его, опасаяся что естьли сей поступокъ не будетъ имть никакого успха, и естьли г. Ловеласъ, которой и такъ уже не доволенъ видя себя столь малоуспвшаго въ своей любви, откроетъ оной, то она увидитъ себя лишенною всякаго покровительства, и можетъ быть подверженною опасностямъ со стороны столь надмннаго человка, съ симъ порученнымъ дломъ и ревностію, которую я имю къ ея выгодамъ, я думала, что естьли власть столь великодушной женщины, столь хорошей матери, и столь добродушной сестры, какова гж. Гарловъ, присоединятся въ такой же мр съ г. Юліемъ Гарловъ, то весьма было бы удивительно чтобъ сіи дв соединенныя силы не учинили справедливаго впечатлнія.
Г. Гикманъ завтра увидится съ г. Юліемъ Гарловымъ. А вы можете между тмъ увидть его сестру. Естьли г. Гикманъ будетъ благосклонно выслушанъ, то онъ скажетъ дяд, что вы видли гж. Гарловъ въ тхъ же намреніяхъ, и убдитъ его разсуждать съ нею о тхъ способахъ, коими бы и самыя ожесточенныя сердца тронуть можно было.
Вотъ въ чемъ состоитъ все дло, и истинная причина моего письма. Я оставляю все вашей скромности. Успха ожидаю съ величайшимъ желаніемъ, ибо мое мнніе такое, что г. Ловеласъ никогда не можетъ быть достойнымъ удивленія заслуживающей нашей пріятельницы, да я не знаю ни единаго человка, которой бы былъ достоинъ имть такую жену, какъ она.
Пожалуйте увдомте меня, нсколькими строчками, о слдствіи вашего переговора. Естьли оно не таково, какъ бы можно основательно того надяться, то наша дражайшая прятельница ничего не узнаетъ о томъ поступк, которой я учинила, и я покорно васъ прошу, чтобъ она не узнала того отъ васъ. Сіе могло бы умножить раны уже весьма пораженнаго сердца. Остаюсь, любезная моя и высокопочтенная Гж. Нортонъ, ваша услужница и истинная пріятельница.
Гж. НОРТОНЪ, къ АНН ГОВЕ.
Мн весьма прискорбно, что не обходимо должно теб сказать, что въ теперешнихъ положеніяхъ фамиліи, нельзя надяться ничего отъ прозбъ въ пользу прелюбезнйшей моей двицы Гарловъ. Ея мать весьма достойна сожалнія. Я получила отъ нее чрезвычайно трогательное письмо. Но мн не позволено теб онаго сообщить. Она запретила мн никому онаго не изъяснять, она писала о причин своихъ мученій, хотя она была какъ бы принуждена къ сему длу для облегченія своего сердца. И такъ я теб скажу оное по довренности.
Я надюсь отъ милости Божіей, что любезная моя Кларисса предохранила себя отъ всякаго порицанія, и что нтъ въ свт такого человка, которой бы былъ способенъ учинить столь мерзостное святотатство. Нтъ, нтъ, столь основательно утвержденная добродтель никогда не подвергнется слабости. Да сохранитъ Богъ толь чистую душу отъ непредвидимыхъ и насильственныхъ нападеній. Облегчи мое сердце, любезная моя, я усильно тебя прошу, облегчи мое сердце смущенное двумя словами, кои ты пожалуй прикажи сказать подателю, дабы столь твердо меня уврить, сколько теб можно будетъ, что честь любезной моей дочери уважена. Естьли бы она не была такова, то надлежало бы мн отречься отъ всей жизни и отъ всхъ житейскихъ утшеній, ибо я ничего не знаю, что бы тогда могло утшить бдную
АННА ГОВЕ, къ Гж. НОРТОНЪ
Въ субботу въ вечеру 13 Маія.
Дражайшая и лучшая пріятельница, честь вашей воспитанницы безпорочна, и всегда пребудетъ таковою, въ досаду людей и всхъ адскихъ изверговъ. Естьли бы была хотя нкая наджда къ примиренію, то единое мое намреніе состояло бы въ томъ, дабы избавить ее отъ сего человка. Теперь то я, могу сказать, что она должна подвергнуться опасности получить худаго мужа, она, для коей нтъ ни одного достойнаго человка.
Вы соболзнуете о ея матери, но я весьма отъ того отдалена. Я ни мало не сожалю о тхъ, кои отрекаются въ нещастіи оказать нжность и человколюбіе, по презрнію достойнымъ причинамъ спокойствія и собственной выгоды, кои самой тихой втръ возмутить можетъ. Нтъ, я не сожалю ни о единомъ изъ таковыхъ, я только обязана любезнйшей моей пріятельниц всемъ моимъ состраданіемъ. Безъ нихъ она никогда бы не впала въ руки сего человка. Она непорочна. Вы еще не знаете всхъ ея приключеній. Когда бы я вамъ сказала, что она не имла намренія съ нимъ бжать, сіе значило бы, что я хочу оправдать ее безполезно, симъ бы осуждала я только тхъ, которые ввергнули ее въ сію бездну, и того, которой теперь долженъ быть ея покровителемъ. Пребываю вашею услужницею и искреннею пріятельницею.
Гж. ГАРЛОВЪ, къ Гж. НОРТОНЪ.
[Сіе письмо сообщено по окончаніи исторіи, и когда уже вс сіи письма были собраны.]
Я исполняю мое общаніе, отвчая на ваши увдомленія. Но не говорите о томъ никому, ни Бетти, принадлежащей дочери моей Белл, которая, какъ я слышу, иногда къ вамъ ходитъ, ниже самой той нещастной, однимъ словомъ никому, я неотмнно того отъ васъ требую. Сердце мое отягчено, я хочу себя облегчить принимаясь за перо, и можетъ больше буду я останавливаться при изображеніи моихъ мученій, нежели при отвт мною теб общанномъ.
Ты знаешь, сколь драгоцнна всегда для насъ была сія неблагодарная. Ты знаешь, коликое удовольствіе получали мы, соединяяся съ тми, которые ее видли или которые съ нею обращались, дабы ея хвалить и ей удивляться. Намъ часто случалось преходить даже границы нкоей умренности, которую надлежало бы намъ хранить весьма строго, потому что ето была наша дочь. Но мы думали что опасне было оказывать ослпленіе и притворство, не хваля столь явныхъ отличныхъ ея достоинствъ, нежели навлечь на себя укоризну гордости, и пристрастія, хваля то, что принадлежало намъ.
И такъ когда насъ поздравляли съ такою дочерью, то мы принимали сіе поздравленіе нимало не почитая его излишнимъ. Естьли удивлялись нашему благополучію, то соглашаясь на то говорили: что никакія родители не были столь щастливы дочерью. Естьли замчали особенное уваженіе, которое она къ намъ имла, то мы говорили прямо, что она не упущаетъ своей должности. Когда мы слышали, что Кларисса иметъ разумъ и проницаніе превосходящія ея возрастъ: то вмсто униженія ея достоинства, мы присовокупляли, что ея разсужденіе не мене было удивительно. Естьли хвалили ея благоразуміе и ту предварительность, которая достаточествовала въ ней: превыше ея лтъ и опытности, то мы отвчали съ нкіимъ тщеславіемъ Кларисса Гарловъ въ состояніи подавать всякому наставленія.
Извините любезная моя Нортонъ, ахъ! Извините матернюю нжность. Но я знаю, что вы окажете для меня сіе снисхожденіе. Сіе дитя было также и твоимъ, когда еще ничемъ не было ее укорять, она составляла твою славу, равно какъ и мою.
Но не слыхали ли вы, что чужестранцы, когда они ее видали дущую въ церковь, останавливаяся ей удивлялись, называли ее Ангеломъ, между тмъ какъ т, которые ее знали, почитали довольнымъ отвтомъ, когда сказывали, что ето была двица Кларисса Гарловъ, какъ будто бы весь свтъ обязанъ былъ знать двицу Клариссу Гарловъ, и слышать о ея совершенствахъ. Она же такъ привыкла съ своего младенчества къ симъ похваламъ, что ничего не перемнитъ въ своихъ поступкахъ.
Что касается до меня, то я не могла лишить себя того удовольствія, которое можетъ быть имло тщеславіе основаніемъ, когда мн говорили или когда относились ко мн какъ къ ея матери. Г. Гарловъ и я, мы чувствовали взаимно возраждающуюся нашу любовь, любуяся сами собою отъ участія, которое имли въ семъ удивленія достойномъ произведеніи.
Еще окажите нсколько снисхожденія къ симъ нжнымъ изліяніямъ матерняго сердца! Я навсегда бы вспоминала о томъ, что она была, но не отдаляетъ ли отъ онаго мои мысли то, чемъ она теперь учинилась.
Въ столь нжномъ возраст, я полагала вс мои печали въ ея ндра, уврена будучи, что найду отъ ея благоразумія совты и утшенія, она и то и другое являла съ такою почтительностію и покорностію, что не можно было видть въ томъ ни малйшей нескромности, каковой бы по различію мстъ и свойства между матерью и дочерью можно было опасаться отъ всхъ прочихъ, кром ее. Извн составлаля она нашу славу, а внутрь дома наши утхи. Изъ ея родственниковъ всякой страстно желалъ быть въ сообществ съ нею. Они за нее между собою спорились. Ея отецъ и я съ сожалніемъ отпущали ее къ ея дядьямъ и тетк, и естьли случалась какая распря въ фамиліи, то произходило сіе единственно по причин ея посщеній, и времени, которое она должна проводить у одного или у другаго. Она никогда отъ насъ не видла другихъ знаковъ неудовольствія или досады, какъ любовныхъ, то есть, одн нжныя укоризны, когда она запиралась на долгое время въ своей горниц для прекрасныхъ и полезныхъ своихъ упражненій, отъ коихъ вся фамилія получала весьма великую пользу. Другія наши дти, хотя и всегда весьма хорошее свойство въ себ оказывали, но можетъ быть имли причину думать, что о нихъ нсколько мене радли. Но они отдавали толикую справедливость превосходству своей сестры, что позная ту честь, которую она приносила всей фамиліи, нимало тому не завидовали. Между братьями и сестрами такое преимущество возбуждаетъ токмо соревнованіе. Клари, ты знаешь, любезная Нортонъ придавала блескъ всей фамиліи. А теперь, когда она насъ оставила, увы! оставила въ толикомъ смятеніи, всхъ своихъ родственниковъ, то лишились мы тмъ истиннаго нашего украшенія: мы теперь не инное что, какъ простая и обыкновенная фамилія.
Должно ли хвалить ея дарованія, ея голосъ, искуство ея въ музык и живописи, превосходство ея шитья, и тотъ вкусъ въ одяніи, о коемъ вс сосдственныя госпожи говорили, что не имютъ нужды въ Лондонскихъ модахъ, и что свойственный вкусъ Клариссы Гарловъ гораздо превосходилъ тамъ вымышляемыя искуства, прекрасной ея видъ и прелестную ея талію, ея глубокомысленное чтеніе, коихъ плодъ, усугубленный ея размышленіями, ничего не премнялъ въ ея поступкахъ, и нимало не уменьшалъ ея веселости? Ахъ! любезная моя Нортонъ! Сколь утшительную дочь зрла я нкогда въ моей Кларисс!
Я ничего не сказала такого, чего бы ты не знала, равно какъ я, и вс, но при томъ можетъ быть еще и лучше, ибо часть ея совершенствъ произошла отъ тебя, и ты въ младенчеств еще подала ей то, чегобы она не могла ожидать отъ всхъ другихъ кормилицъ.
Но думаешь ли ты, достойная моя пріятельница, чтобъ своевольная погибель столь драгоцнной двицы могла когда ниесть быть простительна? Можетъ ли думать она, сама она, чтобъ злоупотребленіе толикихъ дарованій, посланныхъ ей отъ неба, не заслуживало строжайшаго наказанія?
Ея проступокъ есть проступокъ предумышленной, въ которомъ коварство и хитрость занимали первое мсто. Она всхъ обманула въ ожиданіи: симъ принесла она безчестіе всему ея полу, равно какъ и той фамиліи, отъ коей она произошла.
Кто бы могъ подумать, чтобъ молодая особа ея свойства, избавившая не давно свою пріятельницу изъ опасности выдти за мужъ за нкоего своевольца, ршилась бжать сама съ наиподлйшимъ и презрительнйшимъ бродягою, съ такимъ человкомъ, коего нравъ, какъ она знала, въ тысячу разъ хуже свойствъ того человка, отъ коего она избавила свою пріятельницу, и при томъ съ такимъ человкомъ, которой лишилъ было жизни ея брата, и которой не преставалъ ни единой минуты поносить всю нашу фамилію.
Подумай о томъ, хотя для меня, любезная моя Нортонъ, разсуди какое должно быть нещастіе въ моей жизни сіе произшествіе въ качеств женщины и матери. Сколько дней провели въ печали! сколько ночей въ безсонниц! Однако должна я была скрывать въ себ печаль меня терзающую, дабы укротить стремительность другихъ, и предупредить новыя нещастія. О жестокая, жестокая дочь знавъ столь хорошо то, что она учинила! и выдержавъ вс слдствія онаго! она, которая, какъ мы почитали, прежде претерпитъ смерть, нежели согласится на свое безчестіе. Она оказала такой поступокъ
Ея благоразуміе, столь долгое время испытанное, не предоставляетъ ей никакого извиненія. И такъ, какъ могу я о ней жалть, хотя матернее снисхожденіе и побуждаетъ меня ей простить? впрочемъ все уничиженіе, коего мы страшились отъ сего нещастія не пало ли уже на насъ? Не ужели еще недостаетъ чего нибудь и для ея собственнаго пренебреженія.
Естьли она будетъ имть отвращеніе къ нравамъ своего своевольца, то разв она не могла предчувствовать онаго предъ своимъ побгомъ? не ужели опытъ внушалъ бы ей оное? Ахъ, дражайшая моя пріятельница, я сомнваюсь, я сомнваюсь….. Свойство такого человка не могло ли бы привесть другихъ въ сомнніе и о самомъ ангел, естьлибъ онъ попался токмо ему въ руки? Публика будетъ судить о томъ въ самую худую сторону, да я и знаю, что она уже такъ и судитъ. Братъ ея то говоритъ, отецъ ея того страшится, могу ли я тому воспрепятствовать!
Она знала наше отвращеніе къ нему, равно какъ и къ его свойству. И такъ должно, чтобъ для новыхъ причинъ былъ какой нибудь новой поводъ. О, дражайшая моя Гж. Нортонъ! Какъ могу я, какъ можешь и ты снести тотъ страхъ, въ который приводятъ насъ сіи мннія? Ее безпрестанно понуждаютъ, говоришь ты мн, и вс его сродственники усильно ее просятъ сочетаться съ нимъ бракомъ. Она иметъ свои причины, безъ сомннія, она иметъ свои причины къ намъ отнестись, а ея преступленіе есть такое, что понуждаетъ насъ сомнваться о новомъ какомъ нещастіи. Въ какую пропасть заблудившееся сердце не въ состояніи ввергнуться по учиненіи величайшаго проступка! Весьма вроятно, что стараются извдать наши мысли дабы пощадить тщеславія упорнаго человка, которой иметъ власть отречься или отказаться отъ своихъ словъ.
Наконецъ, хотя бы я и хотла надъ нею сжалиться, но теперь нтъ никакой милости: теперь, когда мой братъ Іюлій (какъ онъ пришедши сего утра намъ сказывалъ) отвергъ прозбы Г. Гикмана, и за оное былъ всми одобренъ, теперь, когда мой братъ Антонинъ намренъ отдать великое свое имніе въ другую фамилію, когда сама она надется безъ сомннія вступить въ помстье своего дда, для примиренія, т награжденія за ея проступокъ, но впрочемъ держится тхъ предложеній, которыя она прежде предоставляла, и на кои уже было отказано: отказано, я могу то сказать, хотя въ томъ съ моей стороны никакой вины не было.
Ты напишешь на вс сіи причины, такой отвтъ, какой за благоразсудишь. Въ теперишнихъ обстоятельствахъ говорить за нее, значило бы не что инное, какъ лишиться спокойствія на всю свою жизнь. Да проститъ ей Богъ! Естьли я то длаю, то никто моему примру не послдуетъ. Какъ для твоей такъ и для моей пользы прошу тебя, чтобъ никто того не зналъ, что ты и я разсуждала о семъ предмт и не говори мн о томъ боле безъ особеннаго моего на то позволенія, ибо симъ безполезно окровавишь мое сердце, толикими ручьями обливающееся, колико жилъ въ своемъ тл я имю.
Однако не почитай меня нечувствительною къ истиннымъ знакамъ раскаянія и угрызенія совсти. Но сіе есть для меня новое мученіе, когда имю добрую волю безъ всякой власти.
Прощай, прощай. Будемъ об ожидать отъ Бога нашего утшенія. Да внушитъ онъ сей дочери, бывшей нкогда столь любезною, увы! она всегда будетъ такою, ибо можетъли мать забыть свое дитя! истинное разкаяніе, и да не накажетъ ее по великости ея преступленія! се молитва искренней твоей пріятельницы
АННА ГОВЕ къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Я не знаю, любезная моя, въ какомъ положеніи находилася ты съ Г. Ловеласомъ, но я весьма опасаюсь, чтобъ ты не была принуждена почитать его своимъ властителемъ, и выдти за него замужъ.
Я о немъ весьма худо отозвалась къ послднемъ моемъ письм. Я узнала нкоторыя его подлости и въ то самое время когда принялась за перо, чрезвычайно на него сердилась. Но разсудя о томъ нсколько, и о другихъ проискахъ, я нахожу, что т дла, коими его поносили, были старыя, и что они не послднія, по крайней мр съ того времени, какъ онъ старался теб понравиться: Я хочу нчто сказать въ его пользу. Великодушной поступокъ, которой онъ оказалъ въ разсужденіи молодой двицы въ постояломъ двор, есть весьма новый примръ приносящій похвалу его свойству, не говоря о засвидтельствованіи, которое вс люди подаютъ о немъ за его милость къ своимъ людямъ и откупщикамъ. Я также весьма одобряю его предложеніе, дабы войти теб въ домъ Гжи. Фретчвиль, между тмъ какъ онъ будетъ жить у другой вдовы до самаго того времени, пока ты не согласишься жить съ нимъ въ одномъ дом. Ето такое дло, которое желала бы я видть уже ршеннымъ. Не отвергни сего представленія по крайней мр, естьли ты не скоро увидишь его съ собою предъ Олтаремъ и естьли не имешь въ своемъ сообществ одну изъ его двоюродныхъ сестръ.
Сочетавшись бракомъ, я не думаю, чтобъ ты могла опасаться великаго нещастія, хотя не столь можешь быть съ нимъ щастлива, сколько ты того заслуживаешь. Великое богатство, которое онъ иметъ въ своей провинціи, и то, кое долженъ получить, вниманіе, которое онъ прилагаетъ о сихъ длахъ, твое достоинство, и самая его гордость, кажутся мн для васъ совершенною безопасностію. Хотя каждой особенной поступокъ, по которому я познаю его злость, меня раздражаетъ, однако, при всемъ томъ, когда я разсужу нсколько обстоятельне о томъ, что мн говорятъ къ поношенію его чести, какъ то его изображалъ прикащикъ его дяди, и что подтверждено было Гж. Гремъ, то я не усматриваю ничего такого, которое могло бы теб причинить инаго безпокойства въ разсужденіи будущаго времени, разв по отношенію къ собственному его мннію и примру которой онъ въ состояніи будетъ подать своей фамиліи. Правда, что сіе составляетъ весьма важной предмтъ, но естьли ты и оставишь его теперь, хотябъ противъ его воли, или съ его согласія, то его богатство, его сродственники и весьма привлекательные свойства его и поступки должны быть уважены, а свтъ почтетъ тебя столь же извинительною по симъ причинамъ, какъ и для глупости твоихъ сродственниковъ, и для того сей поступокъ не могъ бы служить къ подтвержденію добраго твоего имени. И такъ разсудя о томъ обстоятельне, кажется мн, что я дотол не могу подать теб сего совта, пока ты не имешь никакой причины сомнваться о его чести. Да накажется вчнымъ мщеніемъ такой извергъ, естьли онъ когда либо подастъ причину къ подобнымъ опасеніямъ.
Я признаюсь, что находится нчто несноснаго въ его съ тобою поступкахъ. Его упорность къ твоимъ отсрочкамъ, и терпливость, что ты его содержишь отъ себя въ отдаленіи, по причин того проступка, которой кажется ему гораздо легч наказанія, кажутся мн совершенно неизъяснительными. Онъ сомнвается о твоей нжности къ нему, вотъ то, что я за весьма вроятное почитаю. Но ты должна удивляться, видя въ немъ столь мало горячности, когда онъ нкоторымъ образомъ властелинъ собственнаго своего щастія.
То, что ты читаешь, безъ сомннія понудитъ тебя судить о слдствіи переговора между г. Гикманомъ и твоимъ дядею. Я весьма сердита на всхъ таковыхъ людей, не выключая никого. Не выключая никого, я должна такъ сказать, ибо я испытала свойства твоей матушки посредствомъ великодушной твоей Нортонъ, въ томъ же самомъ намреніи, которое и г. Гикмана къ таковымъ изслдованіямъ привело. Никогда въ свт не видано было столь упорныхъ людей. Для чего мн останавливаться при сей подробности? Я не знаю только, до какого степени можно изключить изъ того твою мать.
Твой дядя подтверждаетъ, что ты погибла. ,,Его все увряетъ, говоритъ онъ, въ нещастіи двицы, которая могла убжать съ человкомъ, наипаче съ такимъ, каковъ Ловеласъ. Они надялись, что ты будешь стараться о примиреніи, когда съ тобою случится какое ниесть нещастіе, но они твердо ршились не отступать ни на шагъ въ твою пользу, хотя бы то стоило твоей жизни.,,
Любезнйшая моя пріятельница, ршись принять свои права. Изтребуй что теб принадлежитъ, и позжай жить, какъ то и должно, въ собственной свой домъ. Тогда, естьли ты не выдешь замужъ, то будешь имть удовольствіе видть сихъ презрительныхъ людей ласкающихся предъ тобою въ той наджд, что ты къ нимъ возвратишься.
Тебя обвиняютъ, какъ то уже твоя тетка объявила въ своемъ письм, въ предумышленіи и хитрости въ твоемъ побг. Вмсто того, чтобъ тронуться къ теб какимъ нибудь состраданіемъ, они требуютъ онаго у посредника для тхъ, которые нкогда тебя любили даже до обожанія, говоритъ твой дядя, кои ощущали радость токмо при теб одной, кои съ жадностію каждое изъ твоихъ устъ выходящее слово пожирали, кои слдовали по твоимъ стопамъ, когда ты предъ ними шла, и я не знаю, сколько еще такихъ же нжностей теб оказывали.
Однимъ словомъ все мн изъявляетъ, что ты должна учинить по прочтеніи сего письма, теб остается единый токмо выборъ, однако не весьма торопись произвесть оной въ дйство. Не ужели сей выборъ не состоитъ въ твоей власти? Я не могу имть о семъ такое мнніе.
По истинн, я не безъ смущенія помышляю о томъ поступк, по которому ты должна себя вести дабы обойтися съ нимъ ласкове, содержавъ его столь сурово въ отдаленіи отъ себя, по томъ мщеніи, къ которому по гордости своей онъ доведенъ быть можетъ. Но я тебя увряю, что естьли мой отъздъ и ршеніе раздлить твой жребій, могутъ освободить столь благородную душу отъ уничиженія, а особливо естьли оные могутъ воспрепятствовать твоей гибели то я не усумнюсь ни мало съ тобой хать, что составляетъ для меня весь свтъ, когда я оной сравниваю съ тою дружбою, какова есть наша? Думаешь ли ты, чтобъ сія жизнь могла составить хотя нкое для меня удовольствіе, естьлибъ надлежало мн видть такую пріятельницу какъ ты, и въ такой бездн, изъ которой бы я могла ее извлечь пожертвованіемъ моею жизнію? и когда я говорю теб сіи слова, то въ сію же минуту я готова ихъ оправдать, все то что я теб ни представляю есть единый токмо плодъ той дружбы, которою я обязана твоему достоинству.
Прости пылающимъ моимъ выраженіямъ, выраженіямъ превосходящимъ мои чувствованія. Я досадую на всю твою фамилію. Ибо сколь ни ненавистно то, что ты ни читаешь, но я не все еще теб сказала: и можетъ быть никогда теб онаго не скажу. Я разсердилась и на собственную мою мать, которая по своей хитрости прилпляется безъ всякаго различія къ старымъ бреднямъ. Мн также досадно на безумнаго твоего Ловеласа, и его презрительное тщеславіе. Однако остановимся, поелику теб должно взявъ за себя такого дурака, какъ онъ, исправить его сколь можно лучше. Онъ не виновенъ ни въ какой не благопристойности, коею бы ты дйствительно была оскорблена. Онъ не осмлился, бы… его злоба не столь еще велика. Естьлибъ онъ имлъ гнусное сіе намреніе, то конечно бы оно не скрылось до сего времени, судя по той зависмости, въ коей ты у него находишься, отъ столь проницательныхъ глазъ какъ твои, и отъ столь чистаго сердца. И такъ избавимъ сего презрительнаго человка, естьли только можемъ, хотя и должны будемъ замарать себ пальцы, помогая ему вылесть изъ грязи.
Но мн кажется, что особа такая знатная и независимая какъ ты, должна заниматься другими попеченіями, естьли она приведена будетъ до того состоянія, которое я почитаю впредь необходимымъ. Ты меня не увдомляешь, говорилъ ли онъ теб о условіи или о церьковномъ позволеніи. Сіе разсужденіе весьма несносно. Но какъ злощастная твоя участь лишила тебя всякаго другаго покровительства, то ты должна заступить сама себ мсто отца, матери, дядьевъ, и разобрать сама собою сіи два пункта. Неотмнно должно такъ поступить, состояніе твое къ тому тебя принуждаетъ. Къ чему послужила бы теперь твоя разборчивость? однако лучше ли бы для тебя было, чтобъ я къ нему писала? Но это было бы все равно естьли бы ты и сама къ нему отписала, и конечно ты можешь къ нему писать, естьли находишь великую трудность словесно съ нимъ объясниться. Однако дйствительно было бы для тебя лучше изъясниться изустно. Слова никакого по себ слда не оставляютъ. Он изходятъ какъ дыханіе, и разносятся по воздуху. Можно смыслъ онаго сократить или разспространить! вмсто того, что письменное выраженіе есть знакъ достоврнйшій.
Я знаю кротость твоего духа. Я не мене знаю и достохвальную твою гордость, и справедливое мнніе, которое ты имешь о достоинств нашего пола въ столь важныхъ случаяхъ. Но, еще разъ повторяю теб, на семъ самомъ ты не должна теперь останавливаться. Честь твоя принуждаетъ тебя настоять въ семъ достоинств.
Г. Ловеласъ, сказала бы я (не находя никого мене смха достойнымъ, по глупой его гордости, которая принуждаетъ его желать нкоего торжества надъ достоинствомъ своей жены,) ,,я лишалась для тебя всхъ друзей въ свт, какою должна я себя почитать въ разсужденіи васъ. Я о всемъ обстоятельно. Вы принудили многихъ особъ думать, противъ моей воли, будто я вышла за мужъ. Инные знаютъ, что я еще двица, и я никогда бы не желала, чтобъ кто ниесть почиталъ меня инною. Думаете ли вы, чтобъ удобне было сохранить доброе о себ имя, живя съ тобою въ одномъ дом? Вы говорите мн о дом Гжи. Фретчвиль, естьли сія женщина не доумваетъ и въ собственныхъ своихъ намреніяхъ: то какая мн нужда въ ея дом? Вы общали доставить мн сообщество двоюродной вашей сестры Монтегю: естьли умыслы моего брата къ сему васъ понуждаютъ, то дабы не самимъ вамъ сдлать ему о томъ предложеніе, можете вы къ нему писать. Я настою твердо въ сихъ двухъ пунктахъ. Хотя ваши родственники на то согласятся, хотя и нтъ, но сіе для меня будетъ равно, естьли и они о томъ равномрно судятъ.
Таковое объясненіе конечно споспшествовало бы твоимъ дламъ. Есть множество средствъ, любезная моя, кои бы ты нашла въ какое ниесть другое время въ подобныхъ симъ обстоятельствахъ. Онъ по природной своей наглости конечно не захочетъ, чтобъ думали о немъ, что онъ иметъ нужду съ кмъ ниесть совтовать. Слдственно онъ будетъ принужденъ изъясняться, и естьли изъяснится по чистой совсти, то ради Бога не длай никакой отсрочки. Назначь ему день, и чтобъ сей день не весьма былъ далекъ. Симъ бы ты учинила противное своему достоинству и своей чести, позволь мн такъ сказать, когдабъ т изъясненія не столь были справедливы, какъ надлежало, то тмъ онъ подастъ причину сомнваться о его намреніяхъ, и подтвержденіяхъ, которыя принудили бы меня презирать вчно его, естьли онъ ихъ учинитъ необходимыми. Вспомни, любезная моя, что излишняя умренность измнила теб уже раза съ два или еще боле въ таковыхъ случаяхъ, которыхъ бы ты не должна была упущать. Что касается до статей, то когда он не основательны я бы оставила ихъ на собственную его волю, и на власть его фамиліи. Тогда бы все твое замшательство кончилось.
Вотъ въ чемъ состоитъ мое мнніе. Сдлай въ немъ такія перемны, кои будутъ приличествовать обстоятельствамъ и слдуй своему разсужденію. Но по истинн, любезная моя, я бы сдлала то, что теб совтую, или что нибудь сему подобное, и я нимало не колеблюсь подписать при ономъ свое имя.
(Записка присоединенная къ предъидущему письму.)
Я хочу сообщить теб мои печали, хотя ты и собственными своими прискорбіями весьма отягчена. Я должна тебя увдомить о любопытнйшей новости. Дядя твои Антонинъ вздумалъ жениться. Но отгадай на комъ? на моей матери. Ничего нтъ врне сего. Твоя фамилія о томъ уже знаетъ.. Тебя почитаютъ тому причиною съ великою при томъ злостію, а тотъ старой хрычь никакого другаго извиненія въ томъ не приноситъ.
Не давай знать, что ты о томъ увдомлена, и боясь могущей отъ того произойти опасности, не напоминай мн о томъ даже и въ своихъ письмахъ.
Я не думаю, чтобъ безумное сіе намреніе могло совершится, но ето для меня весьма хорошей случай поссориться съ моею матерью, хотя до сего времени я не могла того улучить, но не сомнвайся, чтобъ по нкоемъ времени не учинила онаго въ Лондон. По первымъ еще знакамъ ободренія, которые я надюся узнать съ ея стороны, я разпрощаюсь съ Гикманомъ, сіе весьма вроятно. Естьли моя мать меня огорчитъ въ столь важномъ пункт, то я не усматриваю для себя никакой причины обязать ее и въ другомъ. Не можно думать, чтобъ ея намреніе было единая токмо хитрость, дабы принудить меня поспшить къ моему бракосочетанію. Я повторяю, что прекрасной сей умыселъ не можетъ совершиться. Но сіи вдовы весьма странны, не щитая того, что они стары или молоды, вс очень бываютъ веселы, когда оказываютъ имъ почтеніе и удивляются. Наипаче въ такихъ лтахъ весьма для матери пріятно видть себя приведенною въ одинакое положеніе съ своею дочерью! я весьма была огорчена тмъ видомъ удовольствія, которой появлялся на ея лиц, когда она сообщала мн оныя предложенія. Однако она притворившись говорила мн о томъ, какъ будто о такой вещи, которая мало ее трогала.
Сіи престарлые люди, хотя довольно дряхлы, но нимало онаго не примчаютъ, и не успютъ еще принять свои предпріятія, какъ уже и торопятся объявить другимъ свои намренія. Словомъ, богатство твоего дяди весьма много побуждаетъ къ тому мою мать. Присовокупи къ тому дерзскую дочь, отъ которой безъ сожаленія хотятъ освободиться, и память того отца, которой не много ее занималъ. Но пусть одинъ успваетъ въ дл, естьли иметъ милость, а другая его въ томъ ободрять будетъ. Посмотримъ, посмотримъ. Однако я надюсь, что тмъ избавлюсь всякаго страха.
Прости меня, любезная моя. Я весьма тмъ оскорблена. Можетъ быть ты меня почтешь виновною, и для того я не подпишу моего имени въ сей записк. И другія руки могутъ также подходить на мою. Ты вить не видла, какъ я писала.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Въ Понедльникъ по полудни 15 Маія.
Теперь то, любезнйшая и единая моя пріятельница, по истнн мн боле не остается уже избирать двухъ намреній.Теперь то я познаю, что весьма далеко простпрала мой гнвъ, поелику въ такомъ случа я нахожу себя принужденною повиноваться трпеливости моего тирана, въ такой поступк, которая можетъ ему показаться своенравною и дтскою, или лучше, которая ему показываетъ, что я мало къ нему имю уваженія. Покрайней мр онъ будетъ почитать оное за должное, пока по своей гордости станетъ заключать, что онъ заслуживаетъ изключительно оное, да притомъ и боле всхъ. Ахъ! любезная моя, видть себя принужденною повиноваться такому человку, которой по истинн не великодушенъ! Сія мысль не въ состояніи ли поразить такую молодую особу, которая всякой надежды лишена, и которая слдственно усматриваетъ предъ собою одну непрестанную печаль, изъ коей человкъ, коему по злощастному своему жребію она предана, можетъ составлять себ жестокое удовольствіе. Мн кажется, по истинн, что мн нечего ожидать отъ сего изверга. Сколь жестока моя судьба!
Ты мн подала, любезная моя, весьма хорошій совтъ о той ршительности съ коею я должна ему говорить. Но разсуди, кому ты подаешь сей совтъ? Изъ всхъ въ свт женщинъ, я была токмо одна, которая наимене должна въ такомъ случа его принять, ибо онъ совершенно превосходитъ мои силы. Чтобъ я вышла за такого человка за мужъ! чтобъ соединила вс мои силы дабы споспшествовать намреніямъ столь мдлительнаго во всемъ человка! чтобъ самой себ доставить тотъ случай, которой я упустила! чтобъ угрожать чемъ ниесть, и по крайней мр употреблять укоризны, дабы совершить мое бракосочетаніе. Ахъ! любезная моя Гове, естьли сіе предпріятіе справедливо, естьли разумно, то сколько сія справедливость и благоразуміе, должны стоить умренности или гордости, естьли ты то лучше любишь! Или, дабы изъясниться въ твоихъ словахъ, заступить самой себ мсто отца, матери и дядьевъ! Наипаче когда имютъ причину думать, что тотъ человкъ желаетъ изъ онаго составить себ нкое торжество! Пожалуй, любезная моя, совтуй мн, убди меня, чтобъ я навсегда отъ него отреклась, и я не отвергну твоего совта.
Ты увдомляешь меня, что испытала мою мать по довренности гж. Нортонъ, ты скрываешь отъ меня, говоришь ты, часть того злобнаго совта, которой они сказали г. Гикману, и присовокупляешь что можетъ быть никогда меня о томъ боле не увдомишь. Для чего же, любезная моя? Какіе, какіе могутъ быть т злобные отвты, о коихъ бы ты никогда не должна была меня увдомлять что же хуже быть можетъ, какъ отречься отъ меня навсегда? ,,Дядя мой, говоришь ты, почитаетъ меня погибшею. Онъ объявляетъ, что все считаетъ за безчестіе такой двицы, которая могла убжать съ мущиною, и вс ршились стоять твердо въ своемъ намреніи, хотя бы мн то стоило и жизни.,,
Не ужели есть еще что нибудь хуже, которое ты отъ меня скрываешь? Говори, любезная моя, мой родитель не повторилъ ли страшнаго на меня проклятія? по крайней мр моя мать въ томъ участія не имла. Дядья мои, не подтвердилили того своимъ согласіемъ? Не ужели имла въ томъ участіе и вся фамилія? И такъ, какая же есть, любезная моя, та пагубная часть моихъ нещастій, которую ты не хочешь мн открыть?
О Ловеласъ! не входи ты въ мой покой въ сіе время, когда предо мною представляется сей мрачной видъ. Въ сію минуту, естьлибъ ты могъ проникнуть въ мое сердце, усмотрлъ бы ты скорбь достойную варварскаго твоего торжества.
Изтощеніе моихъ чувствованій, принудило меня оставить перо.
И такъ ты говоришь, что испытала по довренности гжи. Нортонъ, мою мать. Что сдлано, того неперемнишь. Однако я бы желала, что въ столь важномъ пункт, ты ничего не предпринимала не посовтовавшись со мною. Прости меня, любезная моя, но та благородная и великодушная дружба, коею ты меня обнадживаешь съ толь чрезвычайною пылкостію и въ толь обязательныхъ словахъ, причиняетъ мн толика же страху, какъ и удивленія по своей горячности.
Возвратимся къ тому мннію, въ коемъ ты находишься, по чему я не могу обойтись, чтобъ не предаться ему? и хотя бы онъ на то согласился или нтъ, то собственная моя честь не позволяетъ мн его оставить. И такъ должно, что нибудь предпринять въ столь отчаянномъ состояніи.
Сего утра онъ весьма рано вышелъ, приказавши мн сказать что онъ не придетъ къ обду, естьли не удостою его чести вмст съ нимъ обдать. Я въ томъ извинилась. Сей человкъ, коего гнвъ для меня теперь столь важенъ, не былъ доволенъ моимъ отвтомъ.
А какъ онъ ожидаетъ столь же врно, какъ и я, что сего дня получу онъ тебя письмы, то и думаю что его отсудствіе не будетъ продолжительно. И конечно по возвращеніи своемъ, онъ приметъ видъ важной, привлекательной, и естьли ты хочешь, видъ властительный. А я, не должна ли тогда принять на себя вида покорнаго, преданнаго, и стараться, съ изъявленіемъ уважанія, вкрасться въ его милость, просить у него прощенія, естьли не словами, то по крайней мр потупленіемъ глазъ, что не справедливо содержала его въ такой отъ себя отдаленности? Я безъ сомннія должна сіе сдлать. Но должно сперва испытать, пристала ли мн сія роля. Ты часто насмхалась излишней моей кротости. И такъ! должно стараться быть еще кротчайшею. Не сіе ли твое мнніе….? О любезная моя!
Но я хочу ссть, положить руки на крестъ, ршиться на все, ибо я слышу что онъ уже идетъ…. или побгу я къ нему на встрчу, и скажу ему свою рчь въ тхъ самыхъ выраженіяхъ, которыя ты мн предписала.
Онъ пришедъ приказалъ просить у меня позволенія со мною видться. Доркаса сказала, что вс его движенія изъявляли нетерпливость. Но мн невозможно, такъ, мн невозможно съ нимъ говорить.
Въ понедльникъ въ вечеру.
Отъ чтенія твоего письма, и печальныхъ моихъ разсужденій не могла я его принять по надлежащему. Прежде всего спросилъ онъ Доркасу, не получала ли я какого письма въ его отсудствіе. Она ему отвчала, что я получила, что я не преставала съ того времени плакать, и что я еще ничего не ла.
Онъ тотъ часъ приказалъ ей ко мн войти, и просить у меня съ новыми усиліями позволенія меня видть. Я отвчала, что я не весьма здорова, что завтра по утру я съ нимъ увижусь, когда бы ему угодно ни было.
Не оказала ли я симъ своей покорности? не кажется ли оно и теб таковою, любезная моя? Однако оное не приняли за покорность. Доркаса мн сказала, что онъ съ великою досадою потеръ себя по лицу, и что прохаживаяся по залу, отъ вспыльчивости проворчалъ нсколько словъ.
Спустя съ полчаса, онъ прислалъ ко мн сію двицу, приказавши ей просить меня, какъ можно допустить его со мною отужинать, общаясь не говорить ни о чемъ кром того, что мн самой заблагоразсудится. И такъ я была бы свободна, какъ ты видишь оказать ему сіе почтеніе, но я просила его меня извинить. Какъ ты думаешь, любезная моя? глаза мои наполнились слезами. Я почувствовала великую слабость. Мн было невозможно, содержа его нсколько дней во отдаленности, вдругъ войти съ нимъ, съ обыкновенною вольностію, въ разговоръ, къ коему я принуждена была совершеннымъ оставленіемъ моихъ друзей, и по твоему совту.
Онъ мн тотчасъ приказалъ сказать, узнавши что я еще не ла, что онъ покорится моимъ приказаніямъ, естьли я согласна скушать съ нимъ цыпленка. Вотъ сколь онъ милостивъ, даже и въ гнв. Не удивляешься ли ты тому? Я ему общала то чего онъ желалъ. Вотъ уже и приготовленіе къ покорности. Я дйствительно почту себя весьма щастливою, естьли найду его завтра въ разположеніи меня простить.
Я сама себя ненавижу. Но я не хочу быть обижаемою. Нтъ, я не хочу быть таковою, что бы отъ того не случилось.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Кажется, что мы же несколько примирились, но сіе произошло чрезъ нкую бурю. Я должна изъяснить теб подробно сіе произшествіе.
Въ шесть часовъ утра я ожидала его въ столовой зал. Я легла спать, находясь въ весьма худомъ состояніи, да и встала не весьма здорова: но я не ране семи часовъ отперла свои двери, тогда Доркаса пришедши предложила мн съ нимъ свидться. Я сошла въ низъ.
Онъ подошедъ ко мн взялъ меня за руку, когда я ввошла въ залъ: Я не ране двухъ часовъ легъ въ постелю, сударыня, однако во всю ночь не могъ сомкнуть глазъ. Ради Бога, не мучьте меня такъ, какъ вы то длали во всю недлю. Онъ остановился. Я молчала. Тогда, продолжалъ онъ: я думалъ что вашъ гнвъ за столь малое любопытство не могъ быть чрезвычаенъ, и что онъ самъ собою пройдетъ. Но когда вы мн объявили, что онъ продолжится до того изъясненія, котораго вы ожидаете отъ новыхъ открытій, коихъ слдствія могутъ меня лишить васъ навсегда, то какъ же могу я снести одну мысль, что учинилъ столь слабое впечатлніе въ вашемъ сердц, не смотря на соединеніе нашихъ выгодъ?
Онъ еще остановился. Я продолжала молчать. Онъ сказалъ: я познаю, сударыня, что природа одарила меня гордостію.
Мн весьма простительно, что надяся получить нкой знакъ благосклонности и предпочтительности со стороны той особы, которой принадлежать за все свое благополучіе считаю, чтобъ ея выборъ не былъ произведенъ въ дйство, по злоб собственныхъ ея гонителей и непримиримыхъ моихъ враговъ.
Онъ весьма долгое время о семъ говорилъ. Ты можешь знать, любезная моя, что онъ подавалъ мн много предмтовъ къ противорчію. Я ни въ чемъ его не щадила. Но безполезно бы было повторять теб вс сіи подробности. Ни единое изъ его предложеній, сказала я ему, ни о чемъ другомъ не могло меня уврить, какъ о его гордости. Я откровенно ему призналась, что я столько же имю оной, какъ и онъ, но совсмъ другаго роду: я къ тому присовокупила, что естьлибъ онъ имлъ въ себ хотя малйшую часть истинной гордости, достойной его породы и состоянія, то скоре бы пожелалъ возбудить оную и во мн, нежели ее порицать и жаловаться на оную: что она принуждала меня почитать за подлость не признаваться въ своихъ правилахъ, когда съ нкоего времени я избгала всякаго съ нимъ разговору, и когда я отказала въ посщеніи г. Меннелль, дабы не поминать о тхъ пунктахъ, коихъ ршеніе состоитъ не въ моей власти пока не получу отвта, коего я ожидаю отъ моего дяди, на конецъ я сказала: правда, что я старалась его испытать, въ наджд пріобрсть его ходатайство, дабы примириться съ моею фамиліею на тхъ договорахъ, которые я ему предложила.
Онъ не знаетъ, отвчалъ онъ мн, сметъ ли меня спросить, какіе были т договоры, но ему весьма было легко отгадать оные, и также судить, какое должно быть первое мое пожертвованіе. Однако я бы позволила ему сказать, что чемъ боле бы онъ удивлялся благородству моихъ чув-твованій вообще, и особенно той истинной гордости, которую я ему изъяснила, тмъ мене желалъбы онъ, чтобъ она поставляла меня превыше покорности, кою я оказывала тмъ непримиримымъ людямъ, равно какъ и онъ меня побуждаетъ лишать его своего снисхожденія.
Долгъ природы, г. мой, есть мн закономъ оказывать ту покорность, въ коей вы меня укоряете. Отецъ, мать, дядья, суть т, коимъ я должна оказывать сію преданность. Но пожалуйте, г. мой, что бы вы сказали о томъ что называется благосклонностью и снисхожденіемъ? не ужели вы уважите то, что заслужили отъ нихъ и отъ меня?
Увы! что я слышу, вскричалъ онъ? по толикихъ ихъ гонніяхъ! по всемъ томъ, что вы претерпли, и чего позволили мн надяться! мы говорили о гордости, позвольте васъ спросить, сударыня, какая бы была гордость такого человка, которой бы уволилъ любимую имъ особу отъ труда почтить его нкоею склонностію и предпочтеніемъ? Какая былабъ любовь?….
Любовь, г. мой! Кто говоритъ о любви? Не такъ ли мы другъ съ другомъ поступаемъ, какъ вы заслуживаете? Не ужели я вамъ когда ниесть намкала или спрашивала что нибудь такое, которое бы походило на любовь? Но сіи споры никогда не кончатся, естьли и тотъ и другой столь безпорочны…. И столь много думаютъ о самихъ себ…
Я не почитаю себя непорочнымъ, сударыня: но…. Но что, г. мой! не ужели всегда будете вы прибгать къ тонкостямъ? и стараться искать извиненій? Будете ли длать мн общанія? и какія общанія, г. мой? общанія быть впредь такимъ, что должно бы было краснть, не будучи всегда онымъ?
Боже мой! прервалъ онъ, поднявъ глаза къ небу, естьлибъ и ты столь же былъ строгъ…….
Очень хорошо, прекрасно, возразила я съ нетерпливостію: для меня довольно примтить, сколько различіе нашихъ мнній показываетъ, свойства наши. И такъ, г. мой….
Что хотите вы сказать, сударыня…? Вы смущаете мое сердце! [Въ самомъ дл его взоры казались мн столь дики, что я едва отъ страха не упала.] Что вы скажете?
Должно ршиться, г. мой, не сердитесь, я не инное что, какъ двица во многомъ весьма слабая, но когда дло идетъ о томъ, чтобъ быть такою, какою должно, или быть недостойною жизни, то я не сомнваюсь, чтобъ не имла благороднаго и непреодолимаго духа, дабы совершенно отрчься отъ всего другаго, выключая учтивости. Вотъ, что вы можете получить съ моей стороны, и тмъ удовольствовать свою гордость, я никогда и ни чьею женою не буду. Я довольно узнала вашъ полъ. Я также не мене васъ то знаю. Двство единымъ будетъ моимъ выборомъ, а вамъ я оставлю вольность слдовать вашему.
Что я слышу! какое равнодушіе, вскричалъ онъ пристрастнымъ голосомъ! но сіе еще хуже и равнодушія. Я прервала его рчь. Хоть равнодушіе, естьли вамъ такъ угодно называть оное, мн кажется, что вы никакихъ другихъ чувствованій отъ меня не заслуживаете. Естьли же вы о томъ судите иначе, то я оставляю сіе на вашу волю, или по крайней мр вашей гордости, меня ненавидть. Дражайшая, дражайшая Кларисса, ухватя съ великимъ жаромъ мою руку! Я васъ заклинаю быть единообразне въ своемъ благородств. Уваженія, учтивости, сударыня, уваженія! Ахъ! пожелаете ли вы довести до столь тсныхъ предловъ такую страсть, какъ моя?
Такая страсть, какъ ваша, г. Ловеласъ, конечно заслуживаетъ быть стсненною въ ея предлахъ. Мы одинъ другаго обманываемъ въ томъ мнніи, которое о томъ имемъ, но я весьма сумнваюсь, чтобъ ваша душа способна была стсниться и распространиться столько, сколько нужно было дабы вамъ учиниться такимъ, какъ бы я того желала. Подымайте сколько вамъ угодно, руки и глаза къ небу, съ симъ притворнымъ молчаніемъ и знаками удивленія. Что они значатъ? Къ чему бы они могли меня принудить, естьли мы не родились одинъ для другаго.
Клянусь великимъ судомъ, сказалъ онъ мн, [взявши меня за руку съ такою силою, что мн весьма стало больно,] что онъ рожденъ для меня, а я для него, я буду принадлежать ему, я буду его женою, хотябъ ему сіе стоило и вчнаго спасенія.
Сіе насиліе привело меня въ великой страхъ. Оставьте меня, г. мой, или хотите, чтобъ я ушла. Какъ! поступать столь язвительнымъ образомъ, какуюже страсть сія изъявляетъ предпочтительность.
Вы меня не оставите, сударыня, нтъ. Вы не покините меня во гнв.
Я опять приду, г. мой, я вамъ общаюсь придти опять, когда вы оставите свой гнвъ, и не столь будете обижать меня.
Онъ позволилъ мн выдти. Я столь была ожесточена, что пришедши въ мою горницу, весьма горько плакала.
По прошествіи получаса онъ написалъ ко мн записку, оказывая во оной сожалніе о своей вспыльчивости и нетерпливости, въ которой онъ находился, дабы со мною опять видться.
Я склонилась на его прозьбы, не имя никакого другаго способа, я склонилась. Онъ всячески предо мною извинялся. О любезная моя! Что бы ты сдлала съ такимъ человкомъ каковъ онъ, будучи въ моемъ состояніи?
Онъ узналъ опытомъ, сказалъ онъ мн, что сіе не инное что было какъ бшенство. Онъ признался, что почиталъ себя лишеннымъ ума. Но претерпевши столько мученія во всю недлю и потомъ слыша отъ меня токмо о уваженіяхъ учтивости, когда уже онъ надялся отъ благородства моего сердца….
Надйтесь, чего вамъ угодно, прервала я его речь, я вамъ повторяю, что не думаю, чтобъ мы были созданы одинъ для другаго. Вы ввергли меня въ сіе замшательство. Мн токмо остается единая пріятельница Анна Гове. Я не скрою отъ васъ истинныхъ моихъ чувствованій, я противъ моей воли была принуждена принять отъ васъ покровительство, въ тхъ опасностяхъ, которыхъ я имла страшиться отъ моего брата, которой еще не оставилъ своихъ хитростей, естьли я должна поврить въ томъ увдомленіямъ Анны Гове. Ваше покровительство, то есть, покровительство такого человка, которой есть причнною всмъ моимъ нещастіямъ, припомните, что я къ тому не подала никакой причины.
Я оное номню, сударыня. Вы столь часто мн то повторяете, что я ни какъ не могу забыть.
Однако, Г. мой, я вамъ одолжена симъ покровительствомъ, естьли къ моему нещастію окажется оно необходимымъ въ той наджд, что вы употребите вс свои старанія къ предъупрежденію пагубныхъ случаевъ. Но кто же вамъ препятствуетъ оставить сей домъ? Разв не могу увдомить васъ въ нужд? Кажется что гж. Фретчвиль не знаетъ сама, чего она хочетъ. По истинн, здшныя женщины со дна на день становятся учтиве, но я желала бы лучше имть такое жилище, которое было бы приличне моему состоянію. Никто не знаетъ кром меня какое для меня приличне, и я ршилась не быть во ономъ никому обязанною. Естьли вы меня оставите, я съ учтивостію разпрощусь съ моими хозяевами, и удалюся въ какое ниесть по близости города лежащее селеніе, въ которомъ съ терпливостію ожидать буду прибытія г. Мордена.
Онъ можетъ, сказалъ онъ мн, заключить изъ моихъ словъ, что мой переговоръ съ моею фамиліею былъ безъ успха. Слдственно онъ ласкался, что наконецъ я подамъ ему вольность предложить мн о тхъ статьяхъ, къ коимъ присоединилъ бы онъ договорное условіе. Сіе представленіе, которое уже весьма долгое время онъ учинить мн думалъ, и коего замедлніе произошло отъ различныхъ случаевъ, за что онъ ни мало себя не укоряетъ, думалъ онъ сдлать въ то время, когда бы я вступила въ новой мой домъ, и когда бы онъ увидлъ меня столько же повидимому независимою, какою я дйствительно была. Онъ просилъ у меня позволенія изъяснить мн свои мннія, не для того, сказалъ онъ мн, чтобъ получить на то скорой отвтъ, но дабы ихъ подвергнуть моимъ разсужденіямъ.
Колебаться, краснть, потуплять глаза, все сіе не ясноли изображало мои мысли. Я вдругъ вспомнила твой совтъ, ршилась ему слдовать, но усумнилась.
Онъ опять началъ говорить, видя, что я не отвчала. Единый Богъ свидтель его праводушія, и естьли сметъ сказать, великодушныхъ его намреній. Онъ просилъ у меня только той милости, дабы выслушать, что содержали въ себ т статьи.
Не ужели не льзя достигнуть вдругъ до того предмта, безъ всякихъ такихъ приготовленій? Есть множество вещей, ты то знаешь, въ коихъ отказываютъ и въ коихъ должно отказать, когда требуютъ позволенія о нихъ говорить, и когда во оныхъ было уже отказано, то честность обязываетъ не отрекаться отъ своего слова, вмсто того что вкравшись съ небольшою хитростію, он могутъ заслужить боле уваженія.
Я почитала себя обязанною, естьли не вдругъ оставить сію матерію, то по крайней мр оную какъ нибудь обратить, въ томъ намреніи, чтобъ не показаться тронутою угожденіемъ ему посл того отдаленія, въ коемъ мы одинъ отъ другаго находились, и дабы избжать, слдуя твоему совту, необходимости сдлать ему отказъ, которой могъ бы еще боле воспрепятствовать нашему примиренію. Въ какую жестокость я приведена.
Вы говорите о великодушіи, г. Ловеласъ, вы говорите о справедливости, сказала я ему, можетъ быть не разсудя о сил сихъ двухъ словъ, въ томъ смысл, въ которомъ вы ихъ употребляете. Я хочу вамъ изъяснить что есть великодушіе въ томъ смысл, въ коемъ я оное принимаю. Истинное великодушіе ни мало не ограничивается на денежныхъ щедростяхъ. Оно превосходитъ учтивство, оно предпочитается добродушію, честности и справедливости, поелику вс т качества суть единый долгъ, отъ коего ни одно созданіе не можетъ быть изъято. Но истинное великодушіе есть величество души, оно побуждаетъ насъ длать намъ подобнымъ боле, нежели и самая строгость отъ нее требовать можетъ. Оно обязуетъ насъ вспомоществовать съ великимъ раченіемъ тмъ, которые имютъ нужду въ помощи, и даже предъупреждать ихъ наджду или ожиданіе. Великодушіе, г. мой, не позволитъ никогда изящной душ навлечь сомнніе на честныя и благодятельныя свои намренія, и также никого не обижать и не приводить въ огорченіе, наипаче тхъ, которые по нещастію или по какому нибудь другому случаю подвержены будутъ его покровительству.
Естьли онъ былъ къ тому разположенъ, то не имлъ случая при послдней части сего замчанія изъяснить вс свои намренія? Но онъ остановился токмо при первомъ. ,,Удивительное опредленіе, сказалъ онъ мн! Но въ такомъ случа, сударыня, кто же можетъ заслужить имя великодушнаго, кром васъ? Я прошу о милости ваше великодушіе, когда справедливость составляетъ единой мой предмтъ, и мое достоинство….. Никогда и ни какая женщина не имла столь возвышенныхъ и нжныхъ чувствованій.,,
Сіе чрезвычайное удивленіе моимъ чувствованіямъ, возразила я, не составляетъ чести ни вамъ, ни тому обществу, въ коемъ вы провождали свою жизнь. Вы нашли бы множество женщинъ гораздо нжне меня, ибо он бы избжали того худаго поступка, которой я противъ своей воли учинила и той необходимости, въ которую ввергаетъ мегя сіе заблужденіе, подавать великодушныя наставленія такому человку, которой не иметъ толь изящной души къ сохраненію того, что составляетъ славу и отличность свойства женщины.
Онъ называлъ меня, Божественною своею наставницею. Онъ весьма старался, какъ часто меня въ томъ уврялъ, образовать свое сердце по моимъ правиламъ, а поведенія по моему примру. Но онъ надялся что я теперь ему позволю изъяснить мн вкратц правосудіе, которое онъ желалъ мн объявить въ тхъ статьяхъ. Здсь, любезная моя, я съ нарочитою бодростію ему отвчала, что совершенно не имю силы разсуждать о столь важномъ предмт: но что онъ можетъ написать свои мннія на бумаг, и что я лучше могла бы понять, какой отвтъ должна ему на оное написать. Я просила его токмо сіе принять, что естьли онъ коснется такого пункта, въ которомъ бы былъ мой отецъ упомянутъ, то по тому примру, кккъ бы онъ думалъ объ отц, судила я и о уваженіи, которое онъ иметъ къ его дочери.
Я по его взорамъ судила, что онъ лучше бы желалъ изъясниться изъустно, нежели на письм, но естьли бы онъ осмлился дать мн оное знать, то я уже приготовилась весьма строгой учинить ему отвтъ, и можетъ быть, что онъ то примтилъ изъ глазъ моихъ.
Вотъ въ какихъ мы теперь находимся обстоятельствахъ. Вдругъ тишина воспослдовала за тою бурею. Кто бы могъ узнать, что произойдетъ при первомъ нашемъ свиданіи, тишина или буря, съ такимъ человкомъ каковъ онъ? Но мн кажется, любезная моя, что я нимало не поступала съ подлостію, и конечно уврена, что ты будешь симъ довольна. По крайней мр я могу смотрть на него съ нкоторымъ достоинствомъ. Какое же другое слово могла бы я употребить, которое бы не изъявляя гордости? Хотя обстоятельства были такіе, что не позволено мн принимать въ семъ случа твоого совта, но бодрость, которую ты мн внушила, сдлала меня способною привести дла къ сему концу, и принудила меня отрщися отъ намренія съ нимъ бжать. Я было ршилась отважиться на все. Однако, когда я хотла оное исполнить то не знаю, что бы я сдлала, по тому что сей поступокъ завислъ бы отъ того въ коемъ бы онъ тогда со мною обошелся.
Впрочемъ, какъ бы онъ ни сталъ со мною поступать, но я страшусь какъ и ты, что естьли онъ приведетъ меня къ необходимости его оставить: то мое состояніе и тогда не лучше будетъ казатьса публик. Съ другой стороны, я не допущу столь долгое время поступать съ собою подло, пока еще могу ему противиться.
Ты сама, любезная моя, ты укоряла меня о неоднократномъ упущеніи случая, по излишней своей умренности, быть….. Быть, чемъ же? Дражайшая моя пріятельница, женою такого своевольца. А что значитъ своеволецъ и что его жена, то письмо г. Мордена насъ объ ономъ увдомитъ. Позволь мн однажды на всегда изъяснить теб мои причины въ томъ поведеніи, въ которомъ я нахожусь съ симъ человкомъ и т главныя правила, на коихъ я основывалась, покрайней мр такія, которыя мн казались по важномъ о томъ разсужденіи основательны.
Пожалуй поврь, что он не имютъ своего источника въ разборчивости моего пола, ни въ той опасности, чтобъ г. Ловеласъ, теперешней мой тиранъ, и можетъ быть нареченной мой мужъ, могъ подумать угождать мн въ случа столько же непріятнаго поступка какъ и въ семъ. Он произходятъ отъ основанія моего сердца, то есть, изъ собственнаго его права, изъ разсужденія того, что прилично, и что неприлично, и которое принуждаетъ меня желать, во первыхъ удовольствовать себя, во вторыхъ удовольствовать г. Ловеласа и публику. Сіи правила впечатлены въ моемъ сердц. Я конечно ихъ получила отъ руки моего Творца. Они принуждаютъ меня сообразоваться съ ихъ внушеніями. Я не имю другаго средства удовольствовать себя, ни другаго правила вести себя по достоинству, хотя за мужемъ, хотя въ двств, какимъ бы образомъ прочіе со мною ни обходились.
Мн кажется, любезная моя, что я не обманываюсь, и вмсто того, дабы оправдать то, чего недостаетъ въ моемъ сердц, ни мало я не стараюсь извинять привычку или слабости, кои я не въ состояніи преодолть. Сердце мое колеблется. Разсмотри его, любезная моя, оно всегда было теб отверсто, но не щади меня естьли найдешь, или осудишь его виновнымъ.
Я почитаю, какъ уже сказала, необходимымъ сіе изьясненіе единожды на всегда, въ томъ токмо намреніи, дабы уврить тебя, что по точномъ разсмотрніи проступки мои могутъ происходить отъ недовольнаго свденія, но что отъ воли моей никогда они проистекать не будутъ.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Во Вторникъ въ вечеру 16 Маія.
Господинъ Ловеласъ прислалъ мн съ Доркасою слдующую записку.
,,Я пишу не для того единственно, чтобъ щадить вашу чуствительность и вамъ повиноваться, но дабы вы были въ состояніи сообщить, мои мннія двиц Гове, которая въ семъ случа можетъ посовтовать съ тми изъ своихъ друзей, которому вы за благоразсудите препоручить свою довренность: я говорю о вашей довренности, по тому что я далъ знать, какъ и вы о томъ небезъизвстны, нкоторымъ особамъ, что мы дйствительно совокуплены бракомъ.
,,Во первыхъ, сударыня, я предлагаю утвердить васъ особеннымъ образомъ во владніи собственнымъ вашимъ помстьемъ, и присовокуплять къ тому ежегодно по четыре ста фунтовъ стерлинговъ изъ того доходу, которой приходитъ мн въ Графств Ланкастр, которые вы можете получать каждые три мсяца, для собственнаго и единаго вашего употребленія.
,,Весь же мой доходъ состоитъ въ двухъ тысячахъ фунтахъ стерлинговъ. Милордъ М….. общается отдать мн, въ день нашего брака, или помстье свое въ Лан’кастр, въ коемъ я могу сказать, что боле имю права, нежели онъ, или помстье Медіанъ, находящееся въ Графств Герфортъ, и тмъ доставить мн ежегодно тысячу фунтовъ стерлинговъ съ того, которое я изберу.
,,Излишнее презрніе ко мннію людей часто подвергало мое поведеніе худымъ изтолкованіямъ. Слдственно я долженъ уврить васъ, по чести, что никакая часть моего имнія не была никогда въ заклад, и что не смотря на чрезмрныя издержки, въ иностранныхъ земляхъ надюся заплатить въ наступающей срокъ всмъ, кому я долженъ. Вс мои правила нимало недостойны хулы. Меня почитали великодушнымъ по моимъ издержкамъ, я не почиталъ бы себя достойнымъ сего имени, естьлибъ я не началъ поступать справедливо
,,Полику ваше помстье находится теперь въ рукахъ вашего родителя, то когда вы желаете, чтобъ я вамъ опредлилъ толикую же сумму изъ моихъ доходовъ, ваша воля одна будетъ мн закономъ. Я склоню Милорда М…. написать къ вамъ собственною его рукою то, что онъ намренъ для насъ сдлать, нимало не показывая, чтобъ вы того желали, и дабы чрезъ то доказать, что не думаютъ никакою воспользоваться выгодою изъ того состоянія, въ которомъ вы находитесь въ разсужденіи своей фамиліи.
,,А дабы оказать совершенное мое къ вамъ уваженіе, то я оставлю на ваше произволеніе вс доходы отъ наслдства вашего ддушки, и приходъ скопленной изъ вашего имнія, находящейся въ рукахъ вашего родителя. Я не сомнваюсь, чтобъ вамъ не предложили о томъ важныхъ запросовъ. Вы можете ихъ оставить для собственнаго своего спокойствія, все же прочее будетъ въ вашихъ рукахъ, вы доставите себ отъ того великую пользу, судя по тмъ склонностямъ, которыя столько пріобрли вамъ въ свт чести, и коими не преминули вы привлечь на себя осужденія отъ своей фамиліи.
,,Что касается до платья, дорогихъ каменьевъ и другихъ такихъ уборовъ, то все мое честолюбіе будетъ состоять въ томъ, дабы имть оныя, приличныя нашему достоинству и вы не будете обязаны тмъ, которые по глупости своей оставили такую двицу, коей они недостойны. Мн кажется, сударыня, что сіе разсужденіе не причиняетъ вамъ никакой обиды. Вы сомнвались бы о моей искренности, естьли бы я думалъ о нихъ иначе, хотя они весьма къ вамъ близки.
,,Вотъ мои предложенія, сударыня, вотъ самыя т предложенія, о которыхъ я всегда помышлялъ вамъ представить, естьлибъ мн было позволено коснуться до столь важной матеріи, но вы столь казались ршившимися претерпть все, дабы токмо примириться съ своею фамиліею, и отрекались отъ меня даже на всегда, что считали за справедливость содержать меня во отдаленности, пока не получите изьясненія толико лестной для васъ наджды. Она изьяснена. Хотя я всегда сожаллъ, и можетъ быть еще сожалю, не получа того преимущества, коего я надялся отъ двицы Клариссы Гарловъ, не мене также вроятно, чтобъ супругъ Гж. Ловеласъ боле былъ побуждаемъ ее обожать, нежели укорять прелстную сію женщину за т мученія, которыя она ему причинила. Конечно непримиримые мои враги внушили въ нее сомнніе о моей справедливости и моемъ великодушіи. Впрочемъ, я увренъ, что столь благородная душа не почитала бы за удовольствіе меня мучить, естьлибъ ея сомннія не были подтверждены сильнйшими причинами, и я ласкаюсь помышляя къ моему утшенію, что все равнодушіе прекратится въ ту минуту, когда изчезнутъ всякія сомннія.
,,Присовокупляю токмо то, сударыня, что естьли упустилъ что нибудь такое которое бы вамъ понравилось, или естьли предшествующая подробность не соотвтствуетъ вашимъ намреніямъ, то сдлайте милость присовокупите оное, или перемните то, что вамъ заблагоразсудится. Когда я узнаю ваши намренія, то я тотчасъ напишу условія въ такой сил, въ какой вы пожелаете, дабы ничего не недоставало такого, котороебъ зависло отъ меня къ вашему благополучію.
,,Отъ васъ, сударыня, зависитъ теперь ршеніе всего прочаго.,,
Ты видишь, любезная моя, какія его представленія. Ты видишь, что мой проступокъ не позволялъ ему предложить ихъ прежде. Я весьма странная двица. Будучи хулима за всякой поступокъ и хулима всми! однако не имвши худаго намренія, и не примчая того нещастія, чтобъ когда было весьма поздо, или похоже на то, что надлежитъ отрчься отъ всякой разборчивости, дабы исправить свой проступокъ.
Отъ меня зависитъ теперь ршеніе всего прочаго.
Съ какою холодностію заключаетъ онъ столь пылающія предложенія, и противъ которыхъ онъ не показываетъ ни какого другаго возраженія! Не подумала ли бы ты читая ихъ, чтобъ онъ желаетъ кончить все дло одними прозбами, дабы принудить меня назначить день: я признаюсь что того ожидала по тхъ поръ пока не увидла себя осмянною и обманутою. Но какимъ образомъ тому помочь? Можетъ быть я учиню и другія пожертвованія. Мн кажется, что должно оставить всю разборчивость. Сей человкъ, любезная моя, не понимаетъ того, что знаютъ вс разумные люди, то есть: что благоразуміе, добродтель и изящныя чувствія, составляютъ боле чести мужу, когда иметъ оныя его жена, нежелибъ онъ ихъ имлъ, но его жена нтъ. Заблужденія жены не служатъ ли ко стыду ея мужа? По щастію онъ не изъ тхъ людей, которыхъ честь не завислабъ отъ жены.
Я снова разсужу о семъ мнніи и напишу на оное отвтъ, ибо кажется, что ршеніе теперь зависитъ отъ меня.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Въ Среду въ вечеру 17 Маія.
Господинъ Ловеласъ, вчерась въ вечеру желалъ было со мною говорить, но я еще не приготовилась отвчать на его предложенія. Я намрена разсматривать ихъ съ спокойнымъ духомъ. Его заключеніе мн чрезвычайно не понравилось. Впрочемъ не возможно было тогда сойти. Я его просила оставить нашъ переговоръ до завтра.
Мы увидлись въ семь часовъ по утру въ столовой зал. Онъ надялся найти во мн знаки благосклонности, да кто знаетъ? Можетъ быть видъ признательности, и я примтила въ немъ, что онъ весьма былъ удивленъ, видя что я несоотвтствовала его ожиданію. Онъ поспшилъ говорить: дражайшая моя, въ добромъ ли вы здоровь. Для чего показываете столь строгой видъ? Не ужели ваше равнодушіе ко мн еще не кончилось? Естьли я предложилъ что ниесть такое, которое не соотствуетъ вашимъ намреніямъ…..
Я ему сказала, что онъ весьма хорошо сдлалъ, что позволилъ сообщить его предложенія двиц Гове, и посредствомъ ея посовтоваться съ нкоторыми друзьями, что я скоро буду имть случай отослать ей т предложенія, и что надлежитъ отложить нашъ переговоръ о сей матеріи до того времени, пока не получу ея отвтъ.
Боже мой! Я не упускала ни малйшаго случая, даже ни подъ какимъ видомъ къ отсрочк, но онъ писалъ къ своему дяд, увдомляя его о тхъ обстоятельствахъ, въ коихъ онъ со мною находится, и какъ могъ бы онъ хотя съ малымъ удовольствіемъ кончить свое письмо для Милорда, и для себя, естьлибъ я по милости своей не увдомила его, какое мнніе имю о его предложеніяхъ?
Я могу напередъ его уврить, отвчала я, что главное мое намреніе есть примириться и жить въ согласіи съ моимъ отцемъ, что касается до прочаго, то онъ по своему великодушію сдлалъ бы боле, нежелибъ я того пожелала, слдственно, естьли онъ не имлъ другой причины писать, какъ токмо узнать, что Милордъ М…. сдлаетъ въ мою пользу, то онъ напрасно изволилъ трудиться, по тому что мои желанія, относящіяся ко мн, можно гораздо легч удовольствовать, нежели онъ думаетъ.
Онъ меня спросилъ, позволю ли я ему по крайней мр говорить о томъ щастливомъ дн, и просить своего дядю заступишь въ семъ случа мсто отца: я ему сказала, что имя отца для меня столь пріятно и почтительно, что я почитала бы себя щастливою имть такого отца, которой бы по милости своей призналъ меня своею дочерію.
Не довольно ли я изъяснилась? Что ты о томъ думаешь, любезная моя? Однако по истннн, я не прежде то примтила, какъ по нкоемъ разсужденіи, и что я тогда не намрена была говорить столь вольно, ибо въ самое то время, я вспомнила о родномъ своемъ отц, съ глубочайшимъ вздохомъ, и съ горчайшимъ сожалніемъ видла себя отвергнутую отъ него и отъ моей матери. Г. Ловеласъ, казалось мн, былъ тронутъ моимъ разсужденіемъ, и голосомъ, коимъ я оное произнесла.
Я еще молода, Г. Ловеласъ, продолжала я, обратясь назадъ, [дабы отереть текущія свои слезы,] однако довольно уже перенесла печали. Я виню въ ономъ вашу любовь, но не удивляйтесь, что имя отца произвело толикое впечатлніе надъ сердцемъ всегда покорной и почтительной дочери до начала ея съ вами знакомства, и коей нжность младости требуетъ еще родительскаго призренія.
Онъ обратился къ окну. Радуйся со мною любезная моя Гове, (поелику я должна принадлежать ему) радуйся, что онъ не совсмъ иметъ нечувствительное къ жалости сердце. Въ немъ сіе движеніе изъявлялось. Однако онъ усиливался перенести оное. Онъ подошелъ ко мн. Равномрное чувствованіе принудило его вторично обратиться. Онъ произнесъ нсколько словъ между которыми я разслышала только Ангельская. Наконецъ пришедъ въ первое состояніе, онъ подошелъ опять ко мн. Подумавши нсколько, онъ мн сказалъ, Милордъ М… боленъ подагрою, онъ страшится, чтобъ то почтеніе, о которомъ онъ говорилъ не сдлалось предлогомъ весьма долгой отсрочки, и сіе самое приводитъ его въ чрезвычайную печаль.
Я не отвчала на то ни единаго слова, ты можешь о томъ судить, любезная моя, но можешь и отгадать, что я думала о сихъ словахъ. Колико глубокомысленности, съ толь страстною любовію! Колико сожалнія вдругъ къ такому дяд, которому онъ до сего времени столь мало оказывалъ достодолжнаго почтенія. Для чего, для чего жребій мой, подумала я сама въ себ, привелъ меня быть рабою такого человка.
Онъ сомнвался, какъ будто былъ самъ вн себя: прошелъ раза два по зал и прохаживаяся сказалъ, что его смущеніе ни когда не кончится, потому что не знаетъ, когда будетъ щастливйшимъ человкомъ. О есть ли бы онъ не зналъ драгоцнной сей минуты! онъ остановился смотря на меня. (думаешь ли ты, любезнйшая моя Анна Гове, чтобъ я не имла нужды въ отц или въ матери!) Но, продолжалъ онъ, естьли не можетъ онъ меня склонить назначить шастливаго для него дня, какъ бы скоро самъ онъ того желалъ, то въ семъ случа, думаетъ онъ, что и можетъ засвидтельствовать почтеніе Милорду и нтъ, поелику въ сіе время можно бы было разположить брачныя статьи, и сіе стараніе усладило бы его нетерпливость, не щитая того, что при томъ и времени не будетъ потеряно.
Ты можешь еще лучше разсудить, колико я была поражена сими словами, естьли я теб повторю отъ слова до слова, что по томъ слдовало. ,,Онъ клялся своею честію, что я столь была строга, мои взгляды заключали въ себ нчто столь таинственнаго, что онъ не зналъ, не боле ли въ ту минуту, въ которую онъ ласкался мн нравиться, былъ отъ того самаго удаленъ. Удостою ли я его сказать ему, угодноли мн или нтъ то почтеніе, которое онъ желалъ учинить Милорду М….? Я по щастію вспомнила, любезная моя, что теб не хочется, чтобъ я его оставила. Я ему отвчала.,, Конечно г. Ловеласъ естьли сіе дло нкогда должно совершиться, то мн весьма пріятно будетъ имть полное одобреніе съ одной стороны, когда я не могу получить онаго съ другой.
Онъ прервалъ мою рчь съ чрезвычайнымъ восторгомъ. ,,Естьли сіе дло должно совершиться! Боже милосердый? Какія изрченія въ такихъ обстоятельствахъ? Говорить объ одобреніи! когда честь моего съ нимъ союза составляла все честолюбіе его фамиліи. О естьли бы Богъ благословилъ, дражайшая моя! присовокупилъ онъ съ такимъ же восхищеніемъ, чтобъ не оказывая никому почтенія завтра бы былъ щастливйшій день въ моей жизни! что вы о томъ скажите, любезная Кларисса! [съ видомъ дрожащимъ отъ нетерпливости, которой ни мало не казался притворнымъ.] Что вы скажите о завтршнемъ дн?,,
Онъ не могъ сумнваться, любезная моя, чтобъ я не оспорила и не назначилабъ къ сему день отдаленной, хотябъ отсрочка сего предложенія, которую уже онъ предложилъ, и подала мн средство поступить въ семъ по своей вол.
Однако, видя что я молчала, онъ возразилъ. ,,Такъ, завтра, сударыня, или посл завтра, или въ слдующій день!,, И взявъ меня за об руки, онъ смотрлъ на меня пристально, ожидая отвта.
Сей жаръ ложной или чистосердечной, привелъ меня въ смятеніе. Нтъ, нтъ, сказала я ему, не для чего столь скоро торопиться. Конечно лучше, когда Милордъ самъ при семъ будетъ.
Я не знаю другихъ законовъ, кром вашей воли, вдругъ отвчалъ онъ мн съ холодностію, какъ будто совершенно предался моимъ желаніямъ, и хотя ему еще весьма много стоило оное пожертвованіе. Умренность принудила меня казаться онымъ довольною. Но крайней мр я такъ судила. Чегобъ я не могла сдлать…. Но къ чему служатъ теперь желанія?
Онъ хотлъ наградить себя (слово употреблямое имъ въ другихъ случаяхъ) за насиліе, которое онъ себ длалъ для повиновенія мн, и поцловалъ меня.
Я оттолкнула его съ весьма справедливымъ и чистосердечнымъ негодованіемъ. Отказъ мой, казалось мн, его удивилъ и привелъ въ огорченіе. Онъ по видимому, почиталъ за право ожидать всего отъ моей признательности. Онъ сказалъ мн весьма откровенно, что въ таковыхъ обстоятельствахъ, въ коихъ мы находимся, онъ оправдывалъ себя въ такой невинной вольности, и что чувствительно былъ тронутъ видя себя столь презрительно отверженнымъ. Я ему ничего не отвчала, и тотчасъ удалилась. Проходя мимо простеночнаго зеркала, я примтила въ окно, что онъ держалъ кулакъ у своего лба, и услышала нкоторыя жалобы, между коими я различила слова: равнодушіе и холодность похожая на ненависть. Прочаго я не поняла.
Намренъ ли онъ писать къ Милорду или къ двиц Монтегю, о томъ я не извстна. Но какъ я теперь должна оставить всю разборчивость, то можетъ быть достойна я хулы, что ожидаю онаго отъ такого человка, которой весьма мало ее знаетъ. Естьли же правда, что онъ ее не знаетъ, и что почитая оную необходимымъ, онъ ршился всегда быть таковымъ, то я боле сожалнія, нежели хулы, достойна. При всемъ томъ, поелику мой жребій обязываетъ меня принять его таковымъ, каковъ онъ есть, то и надлжитъ мн на то ршиться. Я буду имть человка гордливаго и столь привыкшаго видть себя всегда такимъ, какъ ему другіе удивляются, что не чувствуя внутреннихъ своихъ недостатковъ, онъ всегда помышляетъ о украшеніи своей наружности. Какъ его предложенія превосходятъ мое ожиданіе, и по его мннію онъ долженъ претерпть отъ меня много, то я ршилась, естьли онъ не причинитъ мн новой какой обиды, отвчать на его предложенія, я постараюсь, чтобъ мои изьясненія были сокрыты отъ всякаго съ его стороны возраженія, какъ и его съ моей.
Словомъ, любезная моя, не видишь ли ты во всемъ, сколь мало наши свойства имютъ сообразности.
Какъ бы то ни было, я согласна заслужить мой проступокъ, отркаяся, естьли мое наказаніе ограничивается только симъ однимъ, отъ всего того что называютъ благополучіемъ въ сей жизни, съ такимъ мужемъ каковъ онъ: однимъ словомъ, я соглашаюсь препровождать до конца дней моихъ страждущую въ такомъ брак жизнь. Мученіе таковое не весьма будетъ продолжительно.
Что касается до него, сей случай и т угрызенія совсти, кои онъ возчувствуетъ, поступя столь худо съ первою своею женою, могутъ учинить его благосклонне къ другой, хотябъ случилось, что она и не болебъ была того достойна, а между тмъ вс т, которые узнаютъ мою исторію получатъ изъ ней сіи наставленія, что глаза суть измнники, коимъ не должно вврятся, что видъ обманчивъ въ другихъ словахъ, что тлесная красота и изящность души весьма рдко соединяются, наконецъ, что хорошія правила и правота сердца суть единыя начала, на которой бы можно основать наджду щастливой жизни, какъ въ семъ такъ и въ будущемъ свт.
Сего очень довольно на предложенія г. Ловеласа. Я ожидаю на то твоего мннія.
[Издатель присоединяетъ здсь нкоторыя выписки изъ четырехъ писемъ г. Ловеласа, писанныхъ къ его другу съ послдняго числа, содержащія т самыя подробности, которыя означены въ письмахъ двицы Клариссы, но коихъ слдующія выраженія заслуживаютъ однако чтобъ здсь были помщены.]
,,Что долженъ бы я былъ учинить и со всми моими намреніями, естьлибъ ея родитель, и вся непримиримая ея фамилія не старались сами о моихъ выгодахъ? весьма ясно, что естьлибъ ея переговоръ имлъ хотя малйшей успхъ, то она оставила бы меня навсегда, и я не въ состояніи бы былъ остановиться въ семъ намреніи, по крайней мр, покамстъ не ршилсябъ срубить дерево съ корнемъ, дабы дойти и до плодовъ, однако съ небольшимъ терпніемъ, я еще надюсь, что до времени созрнія онаго, мало по малу его опрокину.
,,По той надмнности, съ которою она со мною поступала, я хочу, чтобъ она изъяснилась во всемъ прямо. Множество прелстей усматривается въ лиц, въ произношеніи и во всемъ замшательств той женщины, которая старается довесть другаго до такого состоянія, котораго съ нетерпливостію желаетъ и которая не знаетъ, какимъ образомъ въ томъ поступить. Дуракъ, трогающейся великодушіемъ, старается тмъ заслужить что ниесть, щадя ее въ семъ смятеніи. Но ето право глупо. Онъ не видитъ, что лишаетъ самъ себя удовольствія такого зрлища, которое отъемлетъ у него выгоду къ открытію премногихъ прелстей, въ сихъ токмо случаяхъ оказывающихся. Имть жестокое сердце, между нами сказано, есть существенное свойство своевольца. Онъ долженъ хладнокровно смотрть на печали, кои наноситъ, а покорность и угожденія показывали бы слабость его недостойною. Я многократно наслаждался смятеніемъ красавицы, сидя на супротивъ ея, и видя колико она удивлялась моимъ пуклямъ, или занималась въ разсматриваніи странной какой нибудь фигуры, изображенной на полу.,,
Упоминая о своемъ мнніи въ статьяхъ, онъ говоритъ: ,,Я теперь клянусь честью, что на семъ положеніи основываю свое желаніе. Естьли я на ней женюсь, какъ и не сомнваюсь, [когда моя гордость, самолюбіе и мщеніе, естьли ты хочешь, будутъ удовлетворены] тогда я ршусь отдать ей благороднымъ образомъ справедливость, тмъ боле что все то, что я ни сдлаю для столь разумной и порядочной женщины, сдлаю то для самаго себя. Но, по чести, Бельфордъ, ея гордость уничижится, когда она признается, что меня любитъ, и что мною обязана. Не опасайся, чтобъ сіе начертаніе статей довело меня дале, нежели я хочу. Умренность пола всегда мн вспомоществовать будетъ. Даже при самомъ олтар, когда наши руки будутъ соединены вмст, я надюсь сдлать такъ, что горда сія красавица оставитъ священника, меня, и всхъ друзей, естьли они будутъ тамъ присудствовать, и между тмъ, какъ мы будемъ смотрть другъ на друга, какъ дураки, она убжитъ или въ двери, или въ окно, естьли первыя будутъ затворены, и сіе-то, другъ мой, можно произвести однимъ словомъ.,,
Онъ воспоминаетъ отважное свое выраженіе, что она будетъ его женою, клянется вчнымъ своимъ осужденіемъ. Онъ признается, что въ самую ту минуту, онъ со всемъ было хотлъ употребить насиліе, но былъ какъ будто бы отторгнутъ отъ того ужаснымъ движеніемъ, взирая на прелстное ея лице, въ коемъ, среди печали и пораженія, усматривалъ онъ въ каждой черт непорочность ея сердца.
‘О добродтель! добродтель! продолжалъ онъ, что бы ты заключала въ себ такого, которое бы могло производишь столь сильное впе’чатлніе надъ таковымъ сердцемъ, какъ мое! Откуда произходятъ не добровольныя сіи содроганія, и сей страхъ, смертельную рану причиняющей? Что ты такое, что дйствуетъ съ толикою силою въ слабой женщин, и приводишь въ страхъ не устрашимаго человка? Никогда ты не имла столько надо мною власти, нтъ, ниже въ первомъ моемъ опыт, когда я былъ молодъ, и находился въ великомъ замшательств отъ собственной моей смлости до самой минуты прощенія.,,
Онъ весьма живо изображаетъ тотъ смыслъ, въ коемъ двица Кларисса ему сказала: ,,что имя отца было для нея чрезвычайно пріятно и важно.
,,Я не сокрою отъ тебя того, что тмъ весьма чувствительно былъ тронутъ. Стыдъ, приличену быть въ толь излишней слабости, меня понудилъ усилиться оную тотчасъ утушить и того впредь опасаться. Однако я едва не сожаллъ, что не оказалъ прелстной сей двиц удовольствія наслаждаться ея торжествомъ. Ея молодость, красота, невинность, и тотъ печальной видъ, котораго я не могу описать, заслуживали глубочайшее къ ней уваженіе, но ея равнодушіе, Белафордъ! Сіе ршеніе принуждаетъ меня пожертвовать всемъ злоб моихъ враговъ! смлость ея при намреніяхъ тайно ею производимыхъ, когда я ее люблю до крайности, и обожаю! Сіе-то съ помощію тхъ мнній ободрило измнническое мое сердце. Впрочемъ я вижу, что естьли она не лишится наджды, то конечно получитъ надо мною побду. Она произвела уже такую во мн робость, которой я никогда не зналъ.,,
Онъ кончилъ четвертое свое письмо съ чрезвычайнымъ гнвомъ, по случаю отказа, когда онъ ее поцловалъ. Онъ надялся, какъ онъ въ томъ признается, найти ее снисходительною и благосклонною по такихъ предложеніяхъ.
