ДОСТОПАМЯТНАЯ ЖИЗНЬ
ДВИЦЫ
КЛАРИССЫ
ГАРЛОВЪ,
истинная повсть.
Англинское твореніе
Г. РИХАРДСОНА
Съ присовокупленіемъ къ тому оставшихся по смерти Клариссы писемъ и духовнаго ея завщанія.
Во град Святаго Петра, 1792 года.
Съ дозволенія Управы Благочинія.
Письмо LXXXVIII.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Моего письма еще онъ не получилъ. — — Между тмъ, какъ я здсь размышляла о средствахъ обмануть мою неутомимую надзирательницу для выигранія себ нужнаго времени къ сему моему предпріятію, какъ вдругъ вошла ко мн моя тетка и чрезвычайно меня удивила своимъ посщеніемъ. Тогда говорила она мн, что меня искала по всмъ Аллеямъ, что вскорости надется насъ помирить, и что вмст со всми моими друзьями думаетъ, симъ же днемъ окончить нашу размолвку.
Ты можешь судить, любезная моя, что желаніе видть Г. Ловеласа, и страхъ, чтобы сіе не открылось, привели меня въ великое и весьма примтное смятеніе. Она ето примтила. О чемъ ты вздыхаешъ? какъ грудь твоя вздымается! сказала она обнявъ меня. Ахъ! любезная племянница, кто бы могъ поврить, что ты отъ природы будучи столь мягкосерда будешъ столько непреклонна?
Я ничево ей на сіе не могла отвчать. Она же такъ продолжала: и такъ я предвижу, что мое къ теб посольство будетъ худо тобою принято. Нкоторыя слова намъ пересказанныя, и произшедшія изъ устъ развратнаго и самаго дерзкаго человка побуждаютъ твоего отца и всю фамилію думать, что еще ты находишъ способъ вести переписку. Г. Ловеласъ обо всемъ знаетъ, что здсь ни длается. Отъ него ожидаютъ великаго несчастія, кое ты столько же обязана предупреждать, какъ и другіе. Мать твоя иметъ нкоторыя опасенія, касающіяся тебя лично, и при томъ желаетъ, чтобы они были не основательны: впрочемъ она не прежде будетъ спокойна, докол ты не позволишь ей, между тмъ какъ здсь въ бседк находишся, еще однажды освидтельствовать своего покоя и комодовъ. И такъ ты должна мн добровольно отдать вс свои ключи. Я надюся, любезная племянница, что ты о семъ не станешъ спорить. Но чтобъ сіе зрлище тебя не тронуло, и чтобъ получить довольное для сего время, то разсудили теб сюда прислать обдать.
Я весьма себя почла щастливою, будучи о семъ предостережена письмомъ моей двоюродной сестры. Однакоже я сдлала не большую хитрость, показывая нкоторое въ семъ упорство и присовокупя къ тому нкоторыя жалобы, посл чего не только я отдала свои ключи, но тщательно все выложила изъ кармановъ предъ теткою, и ея просила осмотрть подъ корсетомъ для удостовренія, что нтъ у меня никакихъ бумагъ.
Она показалась довольною моею послушностію,и общалась за меня ходатайствовать убдительнйшимъ образомъ, не взирая ни на какія противу меня рчи моего брата и сестры. Она была уврена, что мать моя по поданому мною ей случаю будетъ отвтствовать на нкоторыя учиненныя вразсужденіи меня подозрнія.
Тогда тетка мн объявила, что находилися врнйшія средства къ открытію таинъ г. Ловеласа и нкоторыхъ моихъ чрезъ нерадніе его къ сокрытію оныхъ и чрезъ то тщеславіе, съ коимъ онъ хвастался о своихъ успхахъ, даже предъ слугами. Сколько онъ ни уменъ, какъ то о немъ думали, присовокупила она, но что братъ мой таковъ же какъ и онъ, а въ разсужденіи оружія и превосходитъ его, какъ то видно будетъ изъ послдствія.
Не знаю, отвчала я ей, что сокрыто подъ столь темными словами, я даже до сихъ поръ думала, что вс ихъ расположенія какъ вразсужденіи того, такъ и другаго заслуживаютъ боле презрнія, нежели одобренія. Все, что я только у нея могла понять, показывало мн ясно, что подозрнія касающіяся до меня сдланы были гораздо большимъ, нежели какой имлъ мой братъ, умомъ, да и безъ сомннія очевиднйшимъ свидтелемъ, какъ то вс обстоятельства мн показывали. Какое же для меня несчастіе, служить мячикомъ братниныхъ замысловъ, сколько я желала, чтобы онъ меня столь же хорошо узналъ, какъ я его знаю, можетъ быть тогдабъ онъ мене тщеславился своими дарованіями, поелику я уврена, что не столько бы онъ былъ всми одобряемъ, когдабъ не имлъ силы вредить.
Тогда я разсердилась и не могла боле продолжать сего разсужденія. Онъ сіе заслуживалъ, если только представить себ, что будучи обманутъ своимъ шпіономъ, обманывалъ другихъ. Но я столь мало смотрю на столь подлыя пронырства обоихъ сторонъ, что еслибъ гоненіе мало еще дале простерлося, то я бы не оставила безъ наказанія вроломства подлаго Іосифа Лемана.
Прискорбно, сказала тутъ моя тетка, что я держусь столь худыхъ мыслей о моемъ брат. Впрочемъ же сей молодой человкъ съ познаінями и съ хорошими качествами.
Довольно познанія, сказала я, чваниться передъ нашими сестрами женщинами, но иметъ ли онъ что либо лучшее сего, чемъ бы могъ онъ гораздо почтенне казаться предъ глазами другихъ? Она ему внутренно желала, чтобы былъ ласкове и обходительне, но опасалася, что бы я не держалася лучшаго, нежели о немъ, мннія о другомъ и думала бы въ пользу своего брата столько, сколько обязана сестра, потому что между ими находится ревнованіе къ дарованіямъ каждаго, что и было причиною взаимной ихъ ненависти.
Ревнованіе! сударыня, сказала я, о семъ не знаю, что и подумать, но я бы желала, чтобы оба они поступали сходственне съ началами хорошаго воспитанія, и какъ тотъ, такъ и другой не ставили бы себ за честь того, въ чемъ ничего нтъ кром стыда.
Напослдокъ премня предмтъ нашихъ разговоровъ, сказала я, что у меня разв найдется нсколько бумагъ, одно или два пера и не много чернилъ (изкуство мною проклинаемое, или лучше сказать, роковая необходимость принудившая меня къ сему!) чего я не успла сходить спрятать. Но поелику отъ меня требовалося жертвы, то и надлежало въ семъ утшиться, не имяже намренія прервать ихъ обыску, ршилася я ожидать въ саду до тхъ поръ, докол получу приказаніе возвратиться въ мою темницу. Къ сему примолвила я съ таковою же хитростію, что сіе новое насиліе произведено будетъ въ дйство конечно посл обда служителей, потому что не сомнваюсь я, чтобы къ сему не употребили и Бетти, коя знала вс щели въ моемъ поко.
Желательно, сказала мн моя тетка, чтобы ничего ненайдено было могущаго утвердить подозрніе, по тому что она могла меня уврить, что побужденіе къ сему обыску, наипаче со стороны матери было таковое, чтобы меня оправдать и побудить моего отца видться ныншняго дня со мною вечеромъ, или въ середу по утру безъ всякаго отлагательства, надобно сказать чистосердечно прибавила она, что такъ положено, если не будетъ въ семъ какого препятствія.
Ахъ сударыня! отвчала я тряся головою.
Что ето такое, ахъ сударыня! къ чему здсь сомнніе?
Я наипаче желаю сударыня, чтобы боле не продолжалось неудовольствіе батюшки, нежели чтобъ возвратилася его ко мн любовь.
Ты, милая моя, ничего не знаешь. Дла могутъ перемниться. Можетъ быть не столь они худо пойдутъ, какъ ты думаешъ.
Тетушка сударыня! не объявите ли мн чего нибудь въ утшеніе!
Можетъ быть любезная моя, если ты будешь сговорчиве.
Вотъ, сударыня, общается вами надежда? ради Бога, не оставьте меня въ тхъ мысляхъ, что тетка моя Гервей столько жестокосерда для своей племянницы ея любящей и почитающей отъ всего сердца.
Я теб, говорила она, скажу нчто напередъ, но токмо за тайну, если обыскъ кончится для тебя благополучно. Думаешь ли ты, что найдено будетъ что либо къ твоему предосужденію?
Знаю, что найдутъ нкоторыя бумаги, а впрочемъ все изъ сего могутъ заключать, братъ мой и сестра не пощадятъ того перетолковать. Въ томъ же отчаяніи, въ кое я ввергнута ни что не можетъ меня изпугать.
Она надется и притомъ твердо, тетка говорила мн, что у меня ничего такого не найдется, чтобы подало худыя мысли о моей скромности впрочемъ... но она поопаслася дале со мною продолжать разговоръ.
Тогда она меня оставила съ столь же таинственнымъ духомъ, какъ и слова ея были, а сіе и причинило мн еще большую о будущемъ неизвстность.
Теперь меня наиболе занимаетъ, любезная пріятельница, приближеніе свиданія. Дай Богъ, чтобы оное миновало! увидться съ тмъ, чтобы произносить жалобы! но если онъ не будетъ послушенъ и покоренъ, я ниже ни одной съ нимъ не пробуду минуты, какія бы онъ усилія ни длалъ.
Ты примтишь, что большая часть строкъ косы, и буквы написанны дрожащею рукою? сіе противу моей воли длается, потому что воображеніе мое больше симъ свиданіемъ, нежели предмтомъ письма занято.
Но, для чего видться? почему я почитаю себя обязанною сіе изполнить? я желаю чтобы, мн время позволило пользоваться твоими совтами. О ты которая столь легко изъясняешься! однакоже я разумю, какъ ты мн сказывала, что сія легкость произходитъ отъ неудобства моего положенія.
Я должна еще теб сказать, что ко время нашихъ разговоровъ я просила тетку, чтобы она заступила мсто моей пріятельницы, чтобы въ крайности хотя слово за меня замолвила и изпросила нсколько времяни для размышленія мн, если токмо сего больше она мн не можетъ изходотайствовать.
Она на сіе мн отвтствовала, что посл сговору я буду имть желаемое время привыкать къ моему состоянію прежде, нежели буду совершенно отдана г. Сольмсу. Ненавистное ршеніе, полученное мною на прозьбу отъ госпожи Гервей! Оно лишило меня всего терпнія.
Она же съ своей стороны просила меня собрать вс силы, чтобъ предстать собранію съ спокойною покорностію и чувствованіями совершенной подвержности. Что отъ меня зависло благополучіе всей фамиліи, и что величайшая для нея радость будетъ, когда увидитъ меня по перемнно съ восхищеніемъ обнимаемую то отцемъ, то матерью, то братомъ, то сестрою, заключающими меня въ своихъ обьятіяхъ и поздравляющимъ себя взаимно съ тишиною и общимъ всхъ благополучіемъ? восхищеніе ея сердца въ начал прервало ея движенія и голосъ, и ея бдная Долли, коея чрезмрная ко мн привязанность толикихъ ей стоила упрековъ, тогда у всхъ бы пришла въ милость.
Могла ли бы ты сомнваться, любезная пріятельница, что таковое изкушеніе для меня гораздо страшне будетъ нежели когда какое либо я изпытала?
Тетка моя все мн описала столь живыми красками, что не взирая на нетерпливость, въ коей я прежде находилася, столько была тронута, что ни чемъ противу сего не могла возразить. Впрочемъ, я не преминула ей своими вздохами и слезами показать, сколько бы я желала сего щастливаго событія, еслибы оно могло изполниться на условіяхъ кои бы мн возможно было принять.
Но я вижу двоихъ изъ нашихъ людей, принесшихъ мн обдать.
Меня опять свободну оставили, Минута свиданія уже приходитъ, не сдлаетъ ли по милости своей ко мн небо какого либо препятствія имющаго остановить Ловеласа? Ахъ! можетъ ли онъ не быть? но должна ли я, или не должна съ нимъ видться? что длаю, дорогая моя? я тебя спрашиваю, будто бы желая услышать отъ тебя отвтъ?
Бетти слдуя напечатлнію сдланному мною въ моей тетк, сказала, что оное должно быть употреблено въ дло посл обда, что она очень опасалася, чтобъ чего не нашли у меня, впрочемъ ни чего не имла она въ виду своемъ кром моей пользы, и что еще прежде середы въ моей вол состояло всеобщее прощеніе. И сія безстыдница, чтобы удержаться отъ смху, вложила себ въ ротъ конецъ фартука, и спшила вытти. Когда же она пришла сбирать съ стола, то я выговаривала ей за ея дерзость. Она мн извинялася, но но… (опять начиная смяться) что не можно было ей удержаться, говорила мн, когда она представляла себ мои долговремянныя прогулки, кои одни подали причину осматривать мои покои. Она изъ того, что мн приказано было принести обдать въ садъ, заключила, что въ семъ сокрывалося что либо особенное. Надобно признаться что братъ мой человкъ удивительной въ изобртеніяхъ. Самой Г. Ловеласъ не имлъ столь живаго и плодовитаго ума, хотя и почитался за человка остроумнаго. Тетка моя обвиняетъ Г. Ловеласа, что онъ своими успхами хвалился предъ своими слугами. Можетъ быть онъ и иметъ сей недостатокъ, что же касается до моего брата, то онъ всегда себ поставляетъ за честь казаться передъ глазами нашихъ служителей человкомъ съ достоинствами и съ познаніями. Я часто думала, что о гордости и подлости можно сказать такъ же, какъ о разум и глупости, что они вообще не разрывны, они одна отъ другой очень близки.
Но для чего мн останавливаться на глупыхъ мысляхъ другаго въ то самое время, когда я мой умъ имю изполненнымъ безпокойствъ? впрочемъ желала бы я, еслибъ можно было, забыть то свиданіе, кое столь приближенно къ моимъ несчастіямъ. Опасаюся, что бы занимаяся столь онымъ на передъ, я не вверглася въ несостояніе онаго снести равнодушно, и чтобы мое смятеніе не подало надо мною большей выгоды найти кажущуюся причину упрекать меня въ непостоянств моея ршительности.
Ты знаешь, любезная моя, что право сдлать справедливой упрекъ даетъ тому нкоторой родъ побды, кто можетъ оный учинить, между тмъ, какъ угрызеніе смятенной совсти виновнаго приводитъ въ уныніе.
Не думай, что бы сей стремительной и смлой умъ сдлался, если то возможно, какъ своимъ, такъ и моимъ судьею. Ему не удастся быть моимъ и я предвижу, что разговоръ нашъ не будетъ равнодушенъ. Да и странно будетъ, чтобы я возмогши противиться всей моей фамиліи… Что я слышу? Они у дверей въ саду…
Нтъ я обманулася! какую силу иметъ страхъ вс химеры представлять на самомъ дл. Для чего я столь мало властна надъ собою!
Я теперь хочу отнести сіе письмо въ назначенное мсто. А оттуда пойду и въ послдніе посмотрю, взято ли положенное мною письмо, или тамъ же лежитъ. Если оно взято, то я его уже не увижу. Если же найду, то возьму, для убжденія его, показавъ ему, что онъ ни чемъ не долженъ меня упрекать. Оно покрайней мр сбережетъ мн нсколько хитростей и безполезныхъ умствованій, и я буду твердо держаться того, что въ немъ содержится. Свиданіе должно быть кратко, ибо естьли по несчастію меня примтятъ, то ето будетъ новымъ поводомъ къ жестокостямъ, кои мн завтр угрожаютъ.
Сомнваюся, свободно ли мн будетъ къ теб писать въ остальную часть дня. Да и въ состояніи ли сіе буду длать прежде, нежели отдадутъ меня глупому Сольмсу? Но, нтъ, нтъ, етому ни когда не бывать, если я буду обладать какимъ либо употребленіемъ чувствъ.
Если посланной твои ничего не найдетъ въ извстномъ мст по утру въ середу, то ты можешь заключить, что мн нельзя было къ теб писать и равно отъ тебя получить сіе же удовольствіе.
Въ столь несчастномъ моемъ положеніи пожалй о мн, дорогая моя пріятельница, помолись за меня и сохраняй ко мн твою любовь, составляющую честь моея жизни и единое мое утшеніе.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Изъ Сент-Албана во вторникъ въ часъ по полуночи.
Любезная моя пріятельница! посл всхъ моихъ ршительностей, о коихъ я съ тобою говорила въ послднемъ письм, что я должна, или лучше, что могу написать? какъ я приближуся къ теб, даже чрезъ письмо мое? ты вскор узнаешъ, если только уже не свдома изъ народной молвы, что твоя пріятельница, твоя Кларисса Гарловъ убжала съ мущиною.
Я ничего ни важне, ни нуждне не имю сего, какъ токмо, чтобы теб изъяснить мои обстоятельства. Вс часы дня и вс дни будутъ употреблены для сего великаго предпріятія, докол оное не будетъ приведено ко окончанію: я ожидаю того часа, въ которой сей безотвязной оставитъ меня свободною, когда я по своей глупости вверглась въ необходимость его во всемъ слушаться. Сонъ бжитъ прочь отъ моихъ глазъ. Онъ боле ко мн не приближается, хотя его умащеніе толико нуждно мн для облегченія ранъ души моея. Такимъ образомъ въ т самые часы, въ кои бы оный долженъ былъ мною обладать, ты безпрепятственно услышишъ повсть моего плачевнаго приключенія.
Но, по учиненіи сего,удостоить ли, или позволено ли теб будетъ получать отъ меня письма?
Ахъ! любезная моя пріятельница, позволь, чтобъ я была жива!
Мн токмо остается лучшую сдлать участь, какъ будетъ мн можно, изъ моего положенія. Я надюся, что оная будетъ не безвыгодна. Впрочемъ же, я не мне уврена въ томъ, что свиданіе есть дло безразсудное и недостойное извиненія. Вс его клятвы и любовь не могутъ утишить въ моемъ сердц угрызеній за мое не благоразуміе.
Письмоподателю, дорогая моя, приказано отъ меня попросить у васъ нсколько блья, что я учинила, будучи въ надежд на васъ.
Не отсылай ко мн моихъ писемъ, я токмо прошу блья: но напиши ко мн нсколько строчекъ для увренія, что ты еще меня любитъ и отложи разсматривать поступокъ мой до тхъ поръ, докол ты не получишь изъясненія мною теб общаннаго. Я не хотла откладывать къ теб писать, дабы ты что нибудь прислала мн въ залогъ и посл просила бы меня о возвращеніи, или остановила бы то, что было хотла послать.
Прости моя единственная пріятельница. Заклинаю тебя любить меня. Но, увы! что скажетъ мать твоя? что скажетъ моя, что скажутъ вс мои приближенные! что скажетъ дорогая моя Гж. Нортенъ, какое будетъ торжество моего брата и сестры!
Я не могу теб сего дня объявить, какъ и изъ какого мста я надюся сообщать теб мои новости и получать свденіе о твоихъ. Я должна отсюду хать рано (*) по утру, и при томъ въ крайней усталости.— Прости еще. Я токмо требую отъ тебя сожалнія надо мною и молитвъ о мн.
(*) Сент-Албанъ есть не большой городъ, отстоящій отъ Лондона на семь миль къ Сверу.
АННА ГОВЕ къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Во вторникъ въ 9 часовъ утра.
Люблю ли я тебя? но можно ли тебя не любить, хотя бы я того и захотла? ты можешъ себ представить, въ какомъ я была положеніи разпечатавъ твое письмо, доставившее мн первую новость! но… но… что я могу сказать?… я умру отъ нетерпнія, если ты вскор не сообщишь своихъ объясненій.
Избавь меня Богъ!— но возможно ли…
Мать моя безъ сомннія весьма удивится. Какъ мн ея увдомить о семъ произшествіи? вчерась подъ вечеръ при случа нкоторыхъ недовренностей, кои твой глупой дядя ей вложилъ въ голову, я утверждала основываясь на собственныхъ твоихъ объясненіяхъ, что ни человк, ни дьяволъ не доведетъ тебя до того, чтобы ты сдлала какой либо шагъ противной самымъ строгимъ законамъ чести.
Но, возможно ли…. какая бы женщина на сіе…. но молю небо да соблюдетъ тебя!
Ничего не опускай въ своихъ письмахъ: но надписывай мн ихъ, посылая къ Г. Кноллису до перваго объясненія.
Примть, любезная моя, что вс мои восклицанія ни мало не насмшки. Виновны въ семъ твои друзья. Впрочемъ я не понимаю, какъ могла ты перемнить свою ршительность.
Я въ чрезвычайномъ нахожусь смятеніи, какъ мн о семъ увдомить мою мать. Впрочемъ же, если я ей дамъ время быть отъ кого либо другаго о семъ увдомленной и она узнаетъ напослдокъ, что я о семъ напередъ ея была свдома, то ничто ея не можетъ уврить въ томъ, чтобы я не имла никакого участія въ твоемъ побг. Не знаю, что мн теперь длать?
Все мн безпокойство ты на несла, хотя то и безъ всякаго намренія.
Я теперь теб повторяю послдней мой совтъ. Если ты не обвнчалась, то сего не откладывай. Изъ состоянія длъ я было хотла думать, что ты тайно прежде побга обвнчалась. Если сіи люди употребляютъ на дл, и часто къ нашему несчастію, слово власти, когда мы въ ихъ вол, то для чего же мы сего не избгаемъ, какимъ бы то ни было способомъ, въ подобномъ теперишнему случа, Для поддержанія своей чести, когда они побуждаютъ насъ нарушать права гораздо естественнйшія, нежели ихъ? наиболе мн печаль причиняетъ то, какъ и все прочее, что твой братъ и сестра достигли своихъ намреній. Я не сомнваюся, чтобъ завщаніе теперь не было перемнено въ ихъ пользу, и чтобы досада не произвела дйствій противныхъ природ.
Мн сію минуту сказано, что двица Ллоадъ и двица Бидюльфъ хотятъ меня видть, и что притомъ съ крайнею нетерпливостію. Ты можешъ догадаться о побужденіи оныхъ ко мн приведшемъ. Я прежде, нежели съ ними буду говорить, увижусь съ моею матерью. Одно средство къ оправданію мн себя остается показать ей твое письмо. Мн нельзя ей будетъ ни одного слова сказать даже до тхъ поръ, пока она не выдетъ изъ удивленія. Прости моя дорогая, все теперь начертаваемое внушено мн удивленіемъ. Еслибы посланной твой не противился и еслибы меня мои дв пріятельницы не дожидались, то я бы другое письмо написала, опасаяся, чтобъ тебя сіе не огорчило.
Блье я вручила посланному, если еще что либо потребно такое, что мн возможно, то безъ околичностей прикажи врной твоей
Анн Гове.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.
Какъ могу возблагодарить тебя, любезная моя Гове, за то участіе, которое ты принимаешь еще въ жребіи злосчастной двицы, коей поступокъ подалъ случай къ толикому поношенію! Я думаю, по истинн, что сіе разсужденіе столько же приводитъ меня въ уныніе, какъ и самое зло.
Скажи мн…. но я ужасаюсь знать оное, скажи мн однако, моя любезная, какіе были первые знаки удивленія твоей матушки.
Съ великою нетерпливостію желаю я узнать то, что говорятъ теперь о мн наши молодыя подруги, которыя можетъ быть никогда боле моими не будутъ.
Он ни чего не могутъ сказать хуже, какъ то, что я теб сама о себ говорю. Я буду себя обвинять, не сомнвайся въ томъ, я буду себя осуждать на каждой строк, и во всемъ, гд токмо буду имть причину себя укорять. Естьли изъясняемое мною теб извстіе въ состояніи хотя нсколько уменшить мой проступокъ, [ибо сіе есть единое требованіе такой несчастной, которая не можетъ даже и предъ собственными своими глазами извинить себя] то знаю, чего могу ожидать отъ твоей дружбы: но я не надюсь того получить отъ любви прочихъ, въ такое время, въ которое не сомнваюсь, чтобъ вс не почитали меня хулы достойною, и чтобъ вс т, которые знаютъ Клариссу Гарловъ, не осуждали ея поступка.
Отнесши на условленное мсто написанное къ теб письмо, и взявъ обратно то, которое составляло часть моихъ безпокойствій, я возвратилась въ бесдку, и тамъ старалась, сколь спокойное мое состояніе мн позволяло, привесть себ на память различныя обстоятельства разговора моего съ тетушкою. Сравнивая оныя съ нкоторыми мстами письма двицы Гервей, начала я ласкаться, что среда не столь для меня была опасна, какъ я думала, и вотъ какъ я разсуждала сама съ собою.
,,Среда не могла быть совершенно назначена днемъ моего злосчастія, хотя въ намреніи, дабы привести меня въ страхъ, желаютъ, чтобъ я такъ о томъ думала. Договоръ не подписанъ, меня еще не принуждали его прочесть или выслушать. Я могу и отказаться отъ подписанія онаго, не смотря на вс затрудненія, кои въ томъ предвижу, хотя бы и самъ отецъ мн его представилъ. Въ прочемъ мой отецъ и мать не желаютъ ли, когда примутъ намреніе поступать со мною насильственнымъ образомъ, ухать къ дяд моему Антонину, дабы избжать печали слышать мои вопли и жалобы? однако они должны быть въ среду въ собраніи, и какую бы причину ужаса не могла я находить въ мысли одной, чтобъ показаться всмъ моимъ друзьямъ, то сего можетъ быть я желала бы съ великимъ удовольствіемъ, поелику мой братъ и сестра почитаютъ, что я столь великую имю довренность во всей фамиліи, что они взирали на мое отдаленіе за необходимой успхъ ихъ намреній.
,,Я также не должна сомнваться, чтобъ мои прозьбы и слезы, какъ я ласкаюсь, не тронули нкоторыхъ изъ моихъ родственниковъ въ мою пользу, и когда я предстану предъ нихъ съ моимъ братомъ, то изъясню съ такою силою злобные его умыслы, что не отмнно ослаблю его власть.
,,А потомъ въ самыхъ опасныхъ положеніяхъ, когда я буду укорять священника, какъ и ршилась, то онъ не осмлится продолжать свое священнодйствіе. Господинъ Сольмсъ не осмлится также принять принужденную руку, которая всегда будетъ отвергать его. Наконецъ я могу привесть къ сему и малйшія сомннія совсти, и придать силу предшествующимъ обязательствамъ, ибо я, какъ ты то увидишъ, любезная моя, въ одномъ изъ писемъ у тебя находящихся, подала Г. Ловеласу причину надяться, что естьли онъ не подастъ мн ни какой причины къ жалоб или оскорбленію, то никогда не буду принадлежать другому человку, кром его, естьли и онъ не будетъ имть обязательства съ другою женщиною. Сей поступокъ казался мн необходимымъ, дабы удержать тотъ гнвъ, которой онъ почиталъ справедливымъ противъ моего брата и дяди. И такъ я напомню, или оставлю на разсужденіе мои сомнительства разумному священнику Левину: и конечно вся природа перемнится, естьли моя матушка и тетка, по крайней мр, не тронутся столь сильными причинами,,.
Приводя себ на память вдругъ вс сіи причины совсти и бодрости, я благодарила сама себя, что отвергнула намреніе хать съ г. Ловеласомъ.
Я теб сказала, любезная моя, что я нимало не пощажу себя въ моемъ повствованіи, и не для чего инаго остановилась я при сей подробности какъ для того, чтобъ оная служила къ моему осужденію. Сіе доказательство заключено противъ меня тмъ съ большею силою, что все то, что двица Гервей мн ни писала по свидтельству Бетти и моей сестры, щитала я за знакъ, что имютъ намреніе симъ средствомъ привесть меня въ какое ни есть отчаянное намреніе, какъ врнйшее средство лишить меня милости моего отца и дядьевъ. Я прошу у Бога прощенія, естьли столь худо думаю о брат и сестр, но естьли сія догадка справедлива, то истинно и то, что они разставили мн самыя коварныя сти, въ кои я по нещастію упала. Ето для нихъ, естьли они въ томъ виноваты, будетъ сугубою причиною торжества о погибели такой сестры, которая ни какого имъ не сдлала и не желала зла.
Разсужденія мои не могли уменьшить страха, въ разсужденіи среды, не умножа опасенія моего въ разсужденіи свиданія. Тогда оно было нетокмо ближайшимъ, но и величайшимъ моимъ нещастіемъ, величайшимъ по истинн потому, что оно было ближайшимъ, ибо въ смущеніи, въ коемъ я находилась, весьма мало думала я о произшествіи мн угрожающемъ. А какъ г. Ловеласъ не получилъ отъ меня письма, то я думала, что безъ сомннія съ нимъ должна буду спорить, по стоявъ твердо противъ почтительной власти, когда она, какъ мн казалось оскорбляла права правосудія и разсудка, я надюсь на мои силы при слабйшемъ опыт, наипаче когда имю причину негодовать на нерадніе его въ разсужденіи письма.
Единая минута иногда ршитъ нашу судьбу. Естьлибъ я имла еще хотя съ два часа времени, для продолженія такихъ моихъ размышленій, и разпространенія ихъ по симъ новымъ свденіямъ… то можетъ быть ршилась бы я съ нимъ видться. Какъ я безразсудна! какая была мн нужда обнадживать его, что естьли должно мн будетъ перемнить мысли, то я могу изустно изъяснить ему причины онаго? увы! любезная моя, склонность угождать всмъ весьма опасна: стараяся удовлетворять другихъ, надлежитъ часто забывать самихъ себя.
Услыша звонъ колокольчика, которымъ созывали служителей къ обду, Бетти пришла принять мои приказанія, повторяя мн, что ей посл обда будетъ недосужно, и что она надется, что я до толь не выду изъ саду, пока не получу позволенія возвратиться въ мой покой. Я различнымъ образомъ ее спрашивала о каскад, которой недавно былъ переправленъ, и оказала нкое желаніе его посмотрть, въ томъ намреніи, [какую хитрость употребила я, чтобъ обмануть саму себя, какъ и произшествіе то оправдаетъ!] чтобъ она по возвращеніи своемъ искала меня въ сей части сада, которая находится въ великомъ разстояніи отъ той, въ коей она меня оставила.
Какъ скоро она вошла въ замокъ, то я услышала первой знакъ. Мое движеніе было чрезмрно, но я не должна была терять времени. Я подошла къ дверямъ, и не видя вокругъ себя никого, вытащила засовъ, онъ уже отперъ ихъ своимъ ключемъ: дверь отворилась безъ малйшаго стуку, и я увидла человка ожидающаго меня съ нжнйшею нетерпливостію и восхищеніемъ.
Ужасъ смертельнйшей, нежели я могла оной себ представить, овладлъ всми моими чувствами. Я совершенно было упала въ обморокъ. Мое сердце, казалось, замирало. Я въ толикомъ находилась трепет, что есть-либъ онъ не поддержалъ меня, то конечно бы упала.
Не бойтесь ничего, дражайшая Кларисса, сказалъ онъ мн страстнымъ голосомъ. Ради самой себя, ободритесь отъ страха. Карета отъ насъ стоитъ въ двухъ шагахъ, пріятнымъ вашимъ соизволеніемъ я къ вамъ такъ приверженъ сдлаюсь, что ни какими словами благодарности моей не въ силахъ буду выразить.
Я пришла нсколько въ первое мое состояніе, между тмъ какъ онъ держалъ меня за руку и тащилъ къ себ, Ахъ! Г. Ловеласъ, сказала я ему, я совершенно не могу за вами слдовать: врьте, что я не могу того сдлать, я объявила вамъ то въ одномъ письм, оставте меня, я вамъ покажу оно, оно положено туда вчерашняго дня по утру, я васъ просила смотрть его тамъ даже до послдняго часа, опасаясь видть себя принужденную къ какой ни будь перемн: вы конечно бы его нашли, естьлибъ уважили сіе извстіе.
Онъ мн отвчалъ, какъ будто запыхавшись: за мною также надсматривали, любезнйшая моя, я не ступалъ ни единаго шага, не будучи примчаемъ. Врной мой человкъ не мене имлъ шпіоновъ ходящихъ но его слдамъ и весьма опасался приближаться къ стнамъ вашимъ, да и въ самую сію минуту насъ могутъ усмотрть. Поспшимъ, любезная моя, сія минута должна быть вашимъ освобожденіемъ: естьли вы упустите сей случай, то можетъ быть никогда онаго не сыщите.
Какое же ваше намреніе, г. мой, оставте мою руку, ибо я вамъ объявляю, [весьма сильно стараяся оную отъ него вырвать] что я скоре умру, нежели за вами послдую.
Боже милостивый! что я слышу? говоря съ такимъ видомъ, въ коемъ досада посреди нжности и удивленія изъявлялась, но не преставая тащить меня къ себ. Думаете ли вы, чтобъ теперь разсужденія были вмстны? Клянусь вамъ всмъ тмъ, что ни есть свято, что надлежитъ не теряя времени хать. Вы дйствительно не сомнваетесь о моей честности, и не захотите подать мн причину сомнваться о вашей.
Естьли хотя малйшее вы имете ко мн почтеніе, Г. Ловеласъ, то перестаньте принуждать меня съ такимъ насиліемъ. Я совершенно ршившись пришла сюда: прочтите мое письмо, я присовокуплю къ тому такія изъясненія, коими вы будете убждены, что я хать не должна.
Ни что, ни что, сударыня, убдить меня не можетъ….. клянусь вамъ всмъ, что ни есть священнаго, я ршился васъ не оставить. Оставить васъ, есть тоже, что и лишиться навсегда.
Надлежитъ ли поступать со мною такимъ образомъ, возразила я, съ силою соотвтствующею моему негодованію? Оставте мою руку, г. мой. Я съ вами не поду, и конечно васъ уврю, что не должно онаго длать.
Вс мои друзья васъ ожидаютъ, сударыня, а ваши вс противъ васъ возстали: Среда есть день важный! и можетъ быть день пагубный! Разв хотите вы быть женою Сольмса? Такое ли на конецъ ваше намреніе?
Нтъ, никогда не буду я принадлежать сему человку. Но я не хочу съ вами хать, перестаньте тащить меня противъ моей воли: какъ вы столь смлы, Г. мой…. Я пришла сюда токмо для того, дабы объявить вамъ, что не хочу съ вами хать. Я конечно бы не согласилась васъ видть, естьли бы не ожидала отъ васъ какого ни есть отважнаго предпріятія. Однимъ словомъ, я съ вами не поду. Что вы отъ меня требуете?…. Я безпрестанно старалась вырываться изъ его рукъ.
Какое очарованіе могло овладть моимъ Ангеломъ! оставя мою руку, началъ говорить онъ весьма пріятнымъ голосомъ. Какъ! толико презрнія достойныя поступки со стороны своихъ ближнихъ, столь торжественныя желанія моихъ, и пламенная любовь, не могли произвесть въ васъ ни малйшаго впечатлнія! вы ршились пронзить меня кинжаломъ, отрекаясь отъ своихъ общаній!
Напрасно вы укоряете меня, Г. Ловеласъ: я изъясю вамъ мои причины въ другихъ обстоятельствахъ. Теперь же извстно, что я не могу съ вами хать. Еще повторяю вамъ, не принуждайте меня боле: я не должна быть подвержена стремительнымъ страстямъ всхъ людей.
Теперь проникаю я тайну, сказалъ онъ мн съ пораженнымъ, но страстнымъ видомъ. Колико жестокъ мой жребій! Наконецъ духъ вашъ покоренъ, вашъ братъ и сестра конечно одержали первенство, и я долженъ оставить наджду наипрезрительнйшему изъ всхъ человковъ.
Я еще вамъ повторяю, прервала я, что никогда принадлежать ему не буду. Все въ среду приметъ новой видъ, коего вы и не надетесь……
Или онаго не приметъ! Тогда справедливое небо! о семъ они наипаче стараться будутъ, я имю сильныя причины такъ думать.
Я равномрно не мене имю причинъ тому врить, поелику оставаяся еще на нсколько времени, вы неотмнно будете женою Сольмса.
Нтъ, нтъ, отвчала я, при одномъ случа заслужила я у нихъ нкую милость, они гораздо ласкове теперь со мною обходятся, покрайней мр я получу отсрочку, я въ томъ уврена: я имю довольно средствъ къ полученію оной.
Увы! послужатъ ли къ чему отсрочки, сударыня? уже ясно видно, что вы ничего не надетесь: и самая необходимость тхъ прозбъ, на которыхъ вы основываете отсрочки свои, весьма доказываетъ, что вы не имете другой надежды….. О любезная моя, дражайшая моя! не подвергайтесь столь великой опасности. Я точно васъ увряю, что естьли вы возвратитесь назадъ, то будете подвержены большей еще опасности, видть себя въ среду женою Сольмса. И такъ предупредите, пока еще имете власть, предупредите т пагубныя произшествія, которыя воспослдуютъ отъ сей страшной очевидности.
Дотол пока еще останется нсколько надежды, честь ваша Г. Ловеласъ, равномрно требуетъ, какъ и моя, [покрайней мр, естьли вы имете ко мн нкое почтеніе, и есть ли желаете, чтобъ я въ ономъ уврилась] чтобъ мой поступокъ въ такомъ дл, совершенно оправдалъ мое благоразуміе.
Ваше благоразуміе сударыня! Увы! было ли оно когда ниесть, хотя нсколько подозрваемо? Въ прочемъ, разв вы не видите, что ни ваше благоразуміе, ниже почтеніе, ни мало не уважены тми упорными людьми? Здсь онъ исчислилъ вс худые поступки мною претерпнные, стараяся вс оные приписывать своенравію и злоб такого брата, которой съ другой стороны возбуждаетъ всхъ противъ него, особливо говоря, что я необходимо должна примириться съ моимъ родителемъ и дядьями, и избжать власти сего непримиримаго гонителя. Вся сила вашего брата, продолжалъ онъ, основана на вашемъ великодушіи, съ коимъ вы претерпваете его обиды. Поврьте, что ваша фамилія весьма будетъ стараться опять приобрсть васъ, когда вы избавитесь отъ толь жестокаго утсненія. И какъ скоро она васъ увидитъ съ тми, которые имютъ власть и намреніе васъ обязать, то возвратитъ вамъ ваше помстье. И такъ не должно, обнявъ меня, и начиная тащить весьма тихо, не должно медлить ни минуты? Вотъ время благопріятное… бгите со мною, я васъ заклинаю, дражайшая моя Кларисса! положитесь на такого человка, которой васъ обожаетъ! Разв мы не довольно уже терпли, естьли вы опасаетесь какой ни есть укоризны, то окажите мн милость согласясь, что я принадлежу вамъ: и тогда думаете ли вы, чтобъ я не былъ въ состояніи защищать вашу особу и вашу честь?
Не принуждайте меня боле, Г. Ловеласъ, и я равномрно васъ заклинаю. Вы сами подали мн такое свденіе, въ которомъ я хочу свободне изъясниться, нежели бы какъ благоразуміе то позволяло въ другомъ случа. Я уврена, что наступающая среда [естьлибъ я имла теперь боле времени, то изъяснила бы причины сего] не есть такой день, которой бы для обоихъ насъ былъ страшенъ, и естьли посл онаго усмотрю я въ моихъ друзьяхъ равномрное решеніе въ пользу Г. Сольмса, то постараюсь сыскать нкое средство познакомить васъ съ двицею Гове, которая вамъ не непріятельница. Посл бракосочетанія, я окажу мой долгъ такимъ поступкомъ, которой теперь мн кажется не простительнымъ потому, что власть моего родителя не подкрплена еще ни какими священнйшими нравами.
Дражайшая Кларисса….
Поистинн Г. Ловеласъ, естьли вы теперь что изъ моихъ словъ оспориваете, естьли сіе объявленіе благопріятнйшее, нежели я думала, не успокоитъ васъ совершенно, то не знаю, что должна я подумать о вашей благодарности и великодушіи?
Случай, сударыня, не допуститъ до сей крайности. Я пронзенъ благодарностію, я не могу выразить колико почиталъ бы себя благополучнымъ тою токмо пріятною надеждою, которую вы мн подаете, естьлибъ не было вроятно, что оставшись здсь нсколько доле, будете вы въ среду женою другаго человка. Подумайте, дражайшая Кларисса, сколько печаль мою самая сія надежда умножитъ, естьли сообразить оную съ тмъ, что сей день произвесть можетъ.
Будте уврены, что я лучше соглашусь умереть, нежели видть себя женою г. Сольмса. Естьли вы желаете, чтобъ я положилась на вашу честность, то для чего же сомнваетесь и о моей.
Я не сомнваюсь о вашей чести, сударыня, но о вашей власти сумнваюсь, никогда, никогда, не будете имть вы такого случая…. Любезнйшая Кларисса, позвольте…. и не дожидаясь отвта онъ еще усиливался тащить меня къ себ.
Куда вы меня тащите, Г. мой? Оставте меня здсь. Разв для того желаете меня удержать, дабы сдлать мое возвращеніе опаснымъ или совершенно невозможнымъ? Вы весьма меня симъ обижаете. Оставьте меня сей часъ, естьли хотите, чтобъ я благосклонно судила о вашихъ намреніяхъ.
Мое благополучіе, сударыня, какъ на семъ такъ и на томъ свт, и безопасность непримиримой вашей фамиліи, зависятъ отъ сей минуты.
Полно, Г. мой, что касается до безопасности моихъ друзей, то я полагаюсь на провидніе и законы. Вы не принудите меня пуститься ни какими угрозами въ такую отважность, которую сердце мое осуждаетъ. Какъ! чтобъ для усовершенія того, что вы называете своимъ благополучіемъ, согласилась я пожертвовать всмъ моимъ спокойствіемъ.
Ахъ! дражайшая Кларисса, вы лишаете меня драгоцннйшихъ минутъ въ то время, когда благополучіе начинаетъ намъ споспшествовать. Путь свободенъ, онъ и теперь еще таковъ: но единое мгновеніе пресчь оной можетъ. Какія же ваши сомннія? Я предаю себя на вчныя муки, естьли малйшая ваша воля не будетъ первымъ моимъ закономъ. Вся моя фамилія васъ ожидаетъ: ваше общаніе ее къ тому привлекло. Наступающая среда…. Подумайте о семъ пагубномъ дн! Ахъ не требуюли я усильными моими прозьбами того, чтобъ вы приняли удобнйшее средство, примириться со всмъ тмъ, что есть почтенія достойнаго между вашими ближними?
Мн одной, г. мой, принадлежитъ судить о собственныхъ моихъ пользахъ. Вы, которые хулили насиліе моихъ друзей, не употребляете ли здсь сами онаго противъ меня? Я не могу сего снести. Ваша неотступность умножаетъ мой ужасъ и отвращеніе: я хочу удалиться, я хочу то учинить заблаговременно. Оставьте меня, какъ осмливаетесь вы употреблять насиліе? Такъ ли я должна судить о той покорности, въ которой вы толикими клятвами пребывать обязались? Покиньте въ сію же минуту мою руку, или хотите, чтобъ я моими криками доставила себ помощь.
Я вамъ повинуюсь, дражайшая моя Кларисса: и оставивши мою руку, со взоромъ исполненнымъ столь нжною преданностію, что зная яростное его свойство, не могла я удержаться, и чувствительно онымъ тронулась. Въ то время хотла я удалиться, какъ онъ съ печальнымъ видомъ взглянулъ на свою шпагу: но стараяся нкіимъ образомъ отвлечь отъ оной свою руку, приложилъ къ своей груди, какъ будто нкое отчаянное размышленіе принудило его оставить отважное намреніе. Останьтесь хотя на единую минуту, дражайшей предмтъ всей моей нжности. Я прошу у васъ единой минуты. Вы свободны, будте въ томъ уврены, естьли ршились возвратиться. Не видите ли вы, что ключь находиться въ дверяхъ? Но подумайте, что къ среду будете Госпожею Сольмсъ…. не убгайте отъ меня съ такимъ стремленіемъ! Выслушайте нсколько словъ, кои остается мн вамъ сказать.
Я безъ всякаго затрудненія остановилась, когда уже подошла къ дверямъ сада, тмъ спокойне, что дйствительно тамъ видла ключь, которой я свободно могла употреблять. Но, опасаясь быть примченною, я ему сказала, что не могу боле съ нимъ остаться, что уже и такъ весьма много простояла, что я изъясню ему вс мои причины письменно, положитесь на мое слово, присовокупила я и въ ту минуту ухватила ключь, что скоре умру, нежели буду принадлежать Г. Сольмсу. Вы помните, что я вамъ общала, естьли увижу себя въ опасности.
Одно слово, сударыня, увы! одно слово, еще приближаясь ко мн говорилъ онъ, сжавъ руки, дабы по видимому меня уврить, что онъ никакого не имлъ намренія, коимъ бы я обезпокоилась. Вспомните токмо то, что я сюда пришелъ по соизволенію вашему, дабы васъ освободить, хотя бы мн то и жизни стоило, отъ вашихъ стражей и гонителей, въ томъ намреніи, Богъ тому свидтель, хоть предъ вами провалиться сквозь землю, дабы заступить вамъ мсто отца, дяди, брата, и въ той надежд, дабы соединить вс сіи титла съ достоинствомъ мужа, оставляя на ваше произволеніе выборъ времени и договоровъ. Но поелику вижу, что хотите воплемъ просить помощи противъ меня, то есть, подвергнуть меня жестокостямъ всей своей фамиліи, то я съ великимъ удовольствіемъ пущусь на вс оныя отважности. Я васъ уже боле не прошу хать со мною, я хочу препроводить васъ въ садъ и даже до самаго замка, естьли не случится какого препятствія на пути. Сіе намреніе васъ не должно удивлять сударыня, я пойду съ вами, чтобъ подать вамъ ту помощь, которую вы желали. Я предстану предъ лице всхъ ихъ, но безъ всякаго мстительнаго намренія, естьли они не весьма далеко будутъ простирать свои обиды. Вы увидите то, что я въ состояніи ради васъ претерпть, и мы испытаемъ оба, могутъ ли жалобы, усильныя прошенія и честныя поступки обязать ихъ къ такому пріему, коего имю я право отъ честныхъ людей ожидать.
Естлибъ онъ угрожалъ меня пронзить себя шпагою, то я почувствовала бы токмо одно омерзніе къ столь презрительной хитрости. Но намреніе препровождать меня къ моимъ друзьямъ, произнесенное столь важнымъ и торопливымъ видомъ, поразило меня ужаснымъ страхомъ. Какое ваше намреніе, Г. Ловеласъ! Ради Бога, оставте меня Г. мой, пожалуйте оставте, я васъ заклинаю.
Простите мн сударыня, но позвольте мн, естьли непротивно, въ семъ случа вамъ не повиноваться. Я брожу уже нсколько времени около сихъ стнъ, какъ воръ. Я весьма долгое время сносилъ обиды вашихъ дядьевъ и вашего брата. Отсудствіе умножаетъ токмо ихъ злобу. Я нахожусь въ отчаяніи. Для меня уже ничего боле не осталось, какъ токмо сіе. Разв не посл завтра будетъ среда? Плодъ моей тихости еще боле умножаетъ ихъ ненависть. Однако я не перемню своего намренія: вы увидите, сударыня, что я могу претерпть ради васъ. Шпагу свою ни когда я не выну изъ ноженъ. Я вамъ ее отдаю: [онъ въ самомъ дл просилъ меня ее взять.] Сердце мое послужитъ ножнами шпагамъ друзей вашихъ. Жизнь для меня ничто, естьли я васъ лишаюсь. Я васъ прошу токмо сударыня, показать мн дорогу къ саду лежащую. Я за вами послдую, хотя бы тамъ лишился жизни, за великое почелъ бы себ счастіе умереть предъ вами со всею моею преданностію. Будьте моею путеводительницею, жестокая Кларисса! и смотрите на то, что готовъ я ради васъ претерпть, и наклоняя свою руку на ключь, онъ хотлъ отворять замокъ, но усильныя мои прозьбы принудили его обратиться ко мн.
Какія ваши намренія, Г. Ловеласъ, сказала я ему трепещущимъ голосомъ? желаете ли подвергнуть жизнь свою опасности? хотите ли и меня подвергнуть бд? Сіе ли называете вы великодушіемъ? И такъ вс съ жестокостію во зло употребляютъ мою слабость.
Слезы потекли изъ глазъ моихъ такъ, что не возможно было ихъ удержать.
Онъ вдругъ бросился передо мною на колни, съ такимъ жаромъ, которой не можетъ быть притворенъ, и глаза его, естьли не обманываюсь, столько же были орошаемы слезами какъ и мои. Какого варвара, сказалъ онъ мн, не поколебало бы столь трогательное зрлище! о Божество, обладающее моимъ сердцемъ! [взявши съ великимъ почтеніемъ мою руку, прижималъ ее къ устамъ своимъ] прикажите мн идти съ вами, защищать васъ, и лишиться ради васъ жизни: я клянусь предъ вашими стопами слпо во всемъ вамъ повиноваться. Но я воспоминаю все то, что ни есть жестокаго противъ васъ употребленнаго, злобу меня окружающую, и чрезвычайную милость къ такому человку, котораго вы ненавидите, я воспоминаю все то, что вы ни претерпли, и увряю васъ, что вы имете причину страшиться той наступающей среды, которая и меня приводитъ въ ужасъ. Я васъ увряю, что никогда не можете надяться сыскать столь благопріятнаго случая! Карета стоитъ въ двухъ шагахъ, мои друзья ожидаютъ съ нетерпливостію дйствія собственнаго вашего намренія, человкъ совершенно вамъ преданный, стоя на колнахъ заклинаетъ васъ остаться Госпожею надъ самой собою. Вотъ все сударыня, человкъ, которой не прежде требовать станетъ отъ васъ почтенія, какъ тогда уже, когда васъ убдитъ, что онъ того достоинъ, богатство, брачные союзы, не подвержены ни какимъ возраженіямъ. О дражайшая Кларисса! цлуя еще мою руку, не упускайте сего случая. Никогда, никогда уже столь удобнаго случая вы не получите.
Я просила его встать. Онъ всталъ, и я ему сказала, что естьлибъ онъ не причинилъ мн толикаго смущенія своею нетерпливостію, я могла бы его убдить, что онъ и я взирали на сію среду съ большимъ ужасомъ, нежели должно было. Я бы продолжала изъяснять ему свои причины, но онъ меня прервалъ. Естьли бы я имлъ, сказалъ онъ мн, хотя малйшую вроятность, или тнь надежды въ разсужденіи произшествія отъ среды произойти могущаго, то бы вы видли во мн одно токмо повиновеніе и преданность. Но дло уже ршено. Священникъ о томъ предувдомленъ. Педантъ Брантъ на оное склонился. О дражайшая и благоразумнйшая Кларисса! Итакъ сіи приготовленія не ясно ли вамъ показываютъ опасность.
Хотя бы и въ самыя несносныя крайности меня привели, но вы знаете, Г. мой, что какъ я ни слаба, но имю нсколько твердости. Вы знаете, какова есть моя бодрость и какъ я умю противиться, когда я думаю, что меня гонятъ съ подлостію, или безъ причины худо со мною поступаютъ. Не ужели позабыли вы то, что я претерпла, и что имла силу перенесть, поелику приписываю вс мои нещастія внушеніямъ, мало родному брату приличнымъ.
Я долженъ, сударыня, всего ожидать отъ благородства такой души, которая презираетъ всякое принужденіе. Но силы могутъ вамъ измнить. Не должно ли страшиться толико непреклоннаго отца, которой ршился покорить столь почтительную дочь? Лишеніе чувствъ конечно васъ отъ того не избавитъ, а можетъ быть они не будутъ и жалть о дйствіи своего варварства. Къ чему послужатъ вамъ жалобы посл бракосочетанія? Не нанесенъ ли тогда будетъ ужасный ударъ, и вс т слдствія, о коихъ единое помышленіе терзаетъ мое сердце, не сдлаются ли безполезными? у кого будете вы просить помощи? Кто станетъ слушать ваши требованія, противъ такого обязательства, которое не иметъ другихъ свидтелей, кром тхъ, которые васъ къ тому принудили, и которые будутъ признаны за самыхъ ближнихъ вашихъ родственниковъ.
Я уврена, сказала я ему, по крайней мр въ полученіи отсрочки. Я довольно имю средствъ къ испрошенію оной. Но ничто не можетъ быть для обоихъ насъ пагубне, какъ то, когда примтятъ насъ въ столь вольномъ разговор. Сей страхъ въ смертельное привелъ меня колебаніе. Я совершенно не могу изъяснить себ его намреній, не хотлъ ли онъ удержать меня доле, а свобода съ коею могла я всегда отъ него удалиться, подала бы ему особливыя права на мою благодарность.
Тогда подошедши самъ къ двери, дабы оную отворить и впустить меня въ садъ, онъ оказалъ чрезвычайное движеніе, какъ будто бы кого слышалъ съ другой стороны стны, и наложа руку на свою шпагу, онъ нсколько времени смотрлъ сквозь замочную дырку. Я вся затрепетала, и едва не упала къ ногамъ его. Но онъ вдругъ вывелъ меня изъ страха. Ему послышался, сказалъ онъ мн, нкой шумъ за стною: конечно сіе произошло отъ его безпокойствія ради моей безопасности, настоящей шумъ гораздо бы былъ слышне.
Потомъ весьма учтиво подавалъ онъ мн ключь, естьли вы ршились, сударыня…. Однако я не могу, и не долженъ пущать васъ одну. Ваше возвращеніе должно быть безопасно. Простите меня въ томъ, что не могу удержаться, дабы не идти съ вами.
Ахъ! Г. мой, не ужели вы столь мало имете великодушія, что хотите навлечь на меня боле опасностей, и не желаете, чтобъ я избгла новыхъ злощастій? Колико я несмысленна, что стараюсь о удовлетвореніи всякаго, когда ни кто о моемъ не помышляетъ!
Дражайшая Кларисса! прервалъ онъ удерживая мою руку, когда я вкладывала уже ключь, я хочу самъ отворить дверь, естьли вы того желаете, но еще повторяю, разсудите, что хотя и получите отсрочку, вашу единую надежду составляющую, но вы будите заключены гораздо еще тсне. Меня увдомили, что ваши родители ршились уже на оное. Тогда не будетъ ли пресчена вся переписка съ двицею Гове, равно и со мною? Отъ кого получите вы помощь, естьли бгство сдлается вамъ необходимымъ? Смотря токмо изъ окошекъ въ садъ, не имя вольности сойти въ оной, какъ можете вы получить тотъ случай, которой я вамъ теперь представляю, если вата ненависть къ Сольмсу не перемнится? Но увы! невозможно, чтобъ она не перемнилась. Естьли вы стараетесь возвратиться, то конечно сіе произходитъ отъ сердечнаго движенія, которое будучи утомлено сопротивленіемъ, начинаетъ можетъ быть изыскивать средства къ покорности.
Я не въ состояніи сносить Г. мой, видя себя безпрестанно остановляемою. И такъ буду ли я когда ниесть имть свободу, поступать по своей вол? Что Богу угодно ни будетъ, я пойду, и вырвавши у него свою руку, я вторично вложила въ замокъ ключь. Но онъ былъ гораздо проворне меня, и падши на колна между дверью и мною, говорилъ: Ахъ! сударыня, я еще васъ заклинаю, на колнахъ предъ стопами вашими, какъ можете вы взирать съ равнодушіемъ на вс несчастія, изъ всего сего воспослдовать могущія? По претерпніи мною обидъ, и по торжеств надо мною одержанномъ, естьли вашъ братъ достигнетъ до своихъ намреній, то нкогда мое сердце затрепещетъ отъ всхъ тхъ злощастій, которыя произойти могутъ. Я униженно васъ прошу, дражайшая Кларисса, разсмотрть сіе и не упускать случая…. Извстія мною получаемыя весьма меня въ томъ утверждаютъ.
Ваша довренность, г. Ловеласъ, излишне далеко простирается къ вроломному человку. Вы препоручили оную подлйшему служителю, которой можетъ вамъ подать ложныя извстія, дабы принудить васъ еще дороже платить за его старанія. Вы не знаете, какіе способы я имть могу.
На конецъ я вложила ключь въ замокъ, какъ взглянувъ вдругъ весьма устрашеннымъ взоромъ, и произнося громкое восклицаніе, сказалъ онъ мн съ торопливостію. Они у дверей, разв вы ихъ не слышите, любезная моя! И взявшись за ключь, онъ нсколько минутъ его вертлъ, какъ будто бы хотлъ крпче запереть дверь. Вдругъ послышался голосъ и сильные удары по дверямъ, которые, казалось, скоро выломятъ оную. Скорй, скорй, слышала я, повторительной крикъ. Ко мн, ко мн, они здсь, они вмст, скорй, берите пистолеты, ружья. Они продолжали бить въ двери. Онъ съ своей стороны, съ великою гордостію вынулъ свою шпагу положилъ ее обнаженную подъ свое плечо: и взявъ об трепещущія мои руки, старался всми силами тащить меня съ собою. Бгите, бгите, поспшайте, дражайшая Кларисса, единая токмо минута остается къ бгству, ето можетъ вашъ братъ, ваши дядья, и Сольмсъ… они въ единую минуту могутъ выломать двери. Бгит дражайшая моя, естьли не желаете, чтобъ поступили съ вами еще жесточе, нежели прежде…. Естьли не желаете видть предъ вашими ногами двухъ или трехъ мертво поверженныхъ. Бгите, бгите, я васъ заклинаю!
О Боже! вскричала я несмысленная, призывая его на помощь, объята будучи ужасомъ, смущеніемъ, которыя не дозволили мн ничему противиться. Глаза мои вокругъ меня обращались, ожидая съ одной стороны брата и въ ярость приведенныхъ дядьевъ, съ другой вооруженныхъ служителей, и можетъ быть самого родителя пылающаго гнвомъ, ужаснйшимъ той шпаги, которую я обнаженную видла, и всего того, чего страшилась. Я столь же быстро бжала какъ и мой предводитель, или мой хищникъ, не чувствуя своего бгу. Чрезвычайной мой страхъ придавалъ крылья ногамъ моимъ, лишивши меня разсудка. Я бы не различила ни мстъ ни дорогъ, естьлибъ не была безпрестанно влекома съ равною силою, особливо, когда оглядываясь назадъ, увидла я человка, которой какъ я думала, вышелъ изъ садовыхъ дверей, и которой слдуя за нами взоромъ своимъ, изъявлялъ великія движенія и казалось призывалъ прочихъ, коихъ за угломъ стны не льзя было видть, но которыхъ почитала я за моего родителя, моего брата, моихъ дядьевъ и всхъ домашнихъ служителей.
Находясь въ такомъ ужас, вскор потеряла я изъ виду садовыя двери. Тогда, хотя оба мы весьма запыхались, но Ловеласъ взялъ меня подъ руку, держа другою свою шпагу, и принуждалъ меня бжать еще скоре. Однако голосъ мой противорчилъ моему дйствію. Я безпрестанно кричала: нтъ, нтъ, нтъ, колеблясь, и оглядываяся назадъ дотол, пока могла видть стны сада и парка. Наконецъ достигла я до кареты его дяди, окруженной четырмя вооруженными конными людьми.
Позволь, моя любезная Гове, что бъ я здсь прекратила мое повствованіе. При семъ печальномъ мст моего извстія, я усматриваю всю мою нескромность, которая ясно мн представляется. Смущеніе и скорбь столь разительны мн казались какъ и удары кинжала, коими бы сердце мое поражено было. Должна ли я была столь безразсудно согласиться на такое свиданіе, которое естлибъ я хотя нсколько разсудила о его и моемъ свойств, или просто о обстоятельствахъ, меня предавало его вол, и лишало силъ сохранить саму себя?
Ибо не должна ли я была предвидть, что почитая себя не безъ причины въ опасности лишиться такой особы, которая стоила ему столько безпокойствъ и трудовъ, онъ не не щадитъ ничего, дабы токмо не упустить ее изъ своихъ рукъ, что будучи не безъизвстенъ о моемъ предпріятіи отречься отъ него навсегда на одномъ только договор, отъ котораго зависло мое примиреніе съ фамиліею, всячески онъ будетъ стараться лишить меня самое власти исполнить оное, однимъ словомъ, что тотъ, которой изъ одной хитрости не бралъ моего письма, [ибо весьма невроятно, моя любезная, чтобъ за каждымъ его шагомъ столь строго присматривали, опасаясь найти въ ономъ противное приказаніе, какъ я о томъ весьма основательно судила, хотя но причин другихъ опасеній и худо симъ разсужденіемъ пользовалась] не имлъ бы хитрости меня задержать до того времени какъ, страхъ быть пойманной, привелъ бы меня въ необходимость за нимъ слдовать, дабы тмъ избжать большаго гоненія, и грозящихъ мн нещастій.
Но естьлибъ я знала, что человкъ появившейся у садовыхъ дверей, былъ самой тотъ подкупленной измнникъ, котораго онъ употребилъ на то, чтобъ привесть меня въ страхъ, то думаешь ли ты, любезная моя, чтобъ тогда не имла я причины проклинать его, и саму себя еще боле ненавидть? Я совершенно уврена, что мое сердце нимало не способно къ столь презрительному и подлому коварству. Но помоги мн объяснить себ, для чего видла я токмо одного человка у сада появившагося, для чегожъ тотъ человкъ стоя на одномъ мст, только смотрлъ и не гнался за нами, для чегожъ онъ не спшилъ увдомить о томъ домашнихъ? Мой ужасъ и отдаленность не позволили мн разсмотрть его лучше, но дйствительно, чмъ боле представляю я себ его видъ, тмъ боле увряюсь, что ето былъ вроломной Осипъ Леманъ.
Ахъ! для чего, для чего дражайшіе мои друзья…. Но имю ли я причину ихъ хулить, когда я почти совершенно была уврена, что страшная среда могла бы для меня быть гораздо щастливе, нежели бгство, и что по намренію моихъ родственниковъ, былабъ она для меня послднимъ нещастіемъ, которое я должна была претерпть? О естли бы Богу было угодно, чтобъ я сего дня дождалась! Покрайней мр, естлибы я отложила до того времени то намреніе, которое исполнила, и въ которое, можетъ быть, я стремительно впала отъ презрнія достойнаго страха, то не чувствовала бы я толикой укоризны моего сердца, и симъ бы избавилась отъ тягчайшаго бремени?
Ты знаешь, любезная моя, что твоя Кларисса всегда щитала за подлость оправдывать свои заблужденія заблужденіями другихъ людей. Я молю Бога простить тхъ, которые жестоко со мною поступали, но ихъ погршности нимало не могутъ служить мн въ извиненіе, мои же начались не съ ныншняго дня, ибо мн никогда не должно было имть переписки съ Г. Ловеласомъ.
О подлый обольститель! Колико сердце мое на него негодуетъ! Приводить такимъ образомъ изъ бдствія въ бдствіе молодую двицу…. которая по истинн весьма на собственныя свои силы надялась. Сей послдній шагъ былъ слдствіемъ, хотя отдаленнымъ перваго моего проступка, переписки, которую покрайней мр отецъ мой мн запретилъ. Сколь бы лучше я поступила, естьлибъ въ то время, когда первыя его запрещенія касались до посщеній, представила Ловеласу ту власть, которой я была покорена и изъ того улучила случай прервать съ нимъ переписку? Тогда я думала, что отъ меня всегда зависть будетъ продолжать или прервать оную. Я почитала себя боле обязанною, нежели прочіе, быть какъ бы судіею сей ссоры. Теперь я вижу, что моя дерзость наказана, какъ то и по большей части безпорядковъ случается то есть, сама собою.
Что касается до сей послдней отважности, то ясно вижу, когда ужъ весьма поздо, какимъ образомъ благоразуміе повелвало мн поступать. Поелику я имла единое намреніе дабы сообщить ему мои мннія, онъ же совершенно зналъ въ какомъ положеніи находилась я съ моими друзьями, то нимало бы мн не долженствовало думать, получилъ ли онъ мое письмо или нтъ, а особливо ршившись неотмнно отъ него освободиться. Когдабъ онъ пришедши въ назначенное время, но увидлъ меня на знакъ его отвтстствующую, то не приминулъ бы придти, на условленное для нашей переписки мсто, и нашедши въ ономъ мое письмо, конечно бы по надписанному въ немъ числу уврился, что былъ самъ виноватъ, когда ране не получилъ онаго. Но, когда соображалась я съ тми причинами, которыя понудили меня согласиться къ нему писать, то пустая предъусмотрительность устрашала меня чтобъ онъ не увидя меня по моему общанію съ собою, не сталъ бы мыслить о новыхъ обидахъ, кои могли бы довесть его до наглостей. Онъ почитаетъ, по истинн мой страхъ справедливымъ, и я тебя о томъ увдомлю когда буду имть случай, но для избжанія мнимаго зла, надлежало ли мн стремиться въ дйствительное? Наиболе приводитъ меня въ стыдъ то, что я по всмъ его поступкамъ теперь признаю, что онъ столько надялся на мою слабость, сколько я на собственныя мои силы. Онъ не обманулся въ томъ разсужденіи, которое о мн имлъ, между тмъ какъ то мнніе, которое я имла о самой себ смшнымъ образомъ меня обмануло, и я вижу его торжествующаго въ такомъ пункт, которой составлялъ существенность моей чести! Я не знаю, какъ могу сносить его взоры?
Скажи мн, дражайшая Гове, но скажи чистосердечно, не презираешь ли ты меня? Ты должна меня презирать, ибо наши души всегда составляли одну, и я сама себя презираю. Легкомысленнйшая и неразумнйшая изъ всхъ двицъ, сдлала ли бы что ни есть хуже того, что я подала о себ думать къ стыду моему? Весь свтъ узнаетъ о моемъ преступленіи, не будучи извстенъ о причин онаго, и не понимая какими хитростями я до того доведена [поврь, любезная моя, что я имю дло съ наихитрйшимъ изъ всхъ человковъ], и какое великое униженіе есть слышать отъ людей, что отъ меня боле ожидали всякаго добра, нежели отъ многихъ другихъ.
Ты мн совтуешь не медля совокупиться бракомъ. Ахъ! любезная моя, другое изящное слдствіе моей глупости, теперь исполненіе сего совта состоитъ въ моей воли, могули я вдругъ прекратить вс его хитрости? Невозможно удержаться отъ гнва противъ человка мною, играющаго и приводящаго меня вн себя самой. Я уже изъявила ему свои негодованія. Но ты не повришь, колико я была поражена! Колико находила себя уничиженною предъ собственными своими глазами! Я, которую представляли для другихъ примромъ! Ахъ! для чего я живу не въ дом моего родителя, гд находясь въ уединеніи къ теб писала, и полагала все мое благополучіе въ полученіи отъ тебя нсколькихъ строкъ!
Теперь достигла я до утра и той среды, которой толико я ужасалась, и почитала страшнымъ моимъ судомъ. Но понедльника надлежало бы мн страшиться. Естьли бы я тамъ осталась, и естьлибъ Богъ допустилъ свершиться тому, что я наиужаснйшимъ въ моихъ опасеніяхъ почитала, то не друзья ли мои во всхъ слдствіяхъ онаго отчетъ дать должны были? Теперь, единое утшеніе [печальное утшеніе, скажешь ты,] остается мн то, чтобъ освободить ихъ отъ поношенія, и обратить все то на себя.
Не удивляйся видя столь худо написанное письмо. Я пишу первымъ въ руки попавшимся перомъ. Я пишу украдкою по разнымъ мстамъ, и на разодранныхъ клочкахъ, при всемъ томъ, что рука моя дрожитъ отъ печали и утомленія.
Подробности его поступка и наши обращенія, займутъ мсто въ продолженіи моей исторіи даже до нашего прибытія въ С. Албанъ. Довольно будетъ теперь теб сказать, что до сего времени онъ чрезвычайно почтителенъ, и покоренъ даже и въ своей учтивости, хотя я весьма мало довольна какъ имъ, такъ и собою, но не подала ему довольно причины хвалиться моимъ къ нему благоугожденіемъ. По истинн въ нкоторыя минуты совершенно не могу его терпть на глазахъ.
Домъ, въ коемъ я нахожусь, такъ не удобенъ, что не долго я въ немъ проживу. Слдовательно было бы безполезно говорить, куда надписывать теб посылаемыя ко мн письма, ибо не знаю какое мсто могу я избрать къ моему жилищу.
Г. Ловеласъ знаетъ, что я къ вамъ пишу. Онъ представлялъ мн одного изъ своихъ слугъ, отнести къ теб мое письмо, но я думала, что находясь въ теперишнемъ моемъ состояніи, столь важное письмо надлежитъ отослать съ великою предосторожностію. Кто знаетъ, что можетъ сдлать человкъ такого свойства! однако я еще врю, что онъ не столько злостенъ, какъ я того опасаюсь. Впрочемъ, пусть будетъ какимъ хочетъ, но я уврена, что самыя благопріятнйшія виды не сдлаютъ меня благополучне. Однако я вижу себя включенную въ число поздо раскаявающихся гршниковъ, и ни отъ кого не ожидаю сожалнія.
Единая моя довренность состоитъ въ продолженіи твоей дружбы. Колико, поистинн буду я злощастна, естьли лишусь столь пріятнаго утшенія!
Г. ЛОВЕЛАСЪ, КЪ ОСИПУ ЛЕМАНУ.
Наконецъ, любезной мой другъ Осипъ, молодая и дражайшая твоя барышня согласилась самопроизвольно освободиться отъ жестокаго гоненія, которое уже нсколько времени она претерпваетъ. Она общалась выдти въ садъ въ понедльникъ въ четвертомъ часу по полудни, какъ я уже теб сказалъ, что она на то согласилась. Она подтвердила мн сіе общаніе. Слава Богу, она мн его подтвердила. Карета запряженная въ шесть лошадей будетъ стоять на поворотной и самой ближней отъ стны дорог, я буду сопровождаемъ многими друзьями и моими людьми весьма хорошо вооруженными, которымъ велю стоять нсколько въ сторон, для поданія помощи по первому знаку, естьли того случай потребуетъ. Но имъ приказано избгать всякихъ непріятныхъ случаевъ. Ты знаешь, что первое мое стараніе всегда въ семъ состояло.
Я весьма опасаюсь, чтобъ при послдней минут, нжность главныхъ ея правилъ ее не поколебала, и не принудила бы ее возвратиться въ замокъ, хотя ея честность для меня тоже составляетъ, какъ ты знаешь, что и для нее самой, и что одна отвчаетъ за другую. Естьли по нещастію она не согласится хать, то я лишусь ее навсегда и вс прошедшія твои старанія сдлаются безполезными. Тогда она будетъ добычею сего проклятаго Сольмса, которой по своему сребролюбію никогда бы и ни одному служителю ея фамиліи добра не сдлалъ.
Я не сомнваюсь о твоей врности, честный Осипъ, ни о ревности, съ которою ты служить честному и обиженному человку, и молодой угнтаемой двиц. Ты видишь изъ моей довренности, что я нимало о томъ не сомнваюсь, а особливо въ столь важномъ случа, въ коемъ твое вспомоществованіе совершенно можетъ увнчать все дло, ибо естьли двица начнетъ колебаться, то надлежитъ намъ употребить небольшую и невинную хитрость.
И такъ со вниманіемъ разсмотри слдующія статьи. Постарайся выучить ихъ наизусть. Конечно ето будетъ послднее стараніе, которое ты для меня теперь окажешь до нашего бракосочетанія. Тогда будь увренъ, что мы о теб постараемся. Не забудь того, что я общалъ. Никто въ свт не укорялъ меня въ неисполненіи моего слова.
Вотъ т статьи, врной Осипъ.
Постарайся сыскать средство войти въ садъ, подъ какимъ нибудь переодяніемъ, естьли будетъ возможно такъ, чтобъ и двица тебя не примтила. Естьли запоръ съ зади дверей будетъ вынутъ, то чрезъ то узнаешь, что я нахожусь съ нею, хотя бы и не видалъ ее выходящую. Двери будутъ заперты, но я не примину положить своего ключа внизу подъ оными со стороны сада, дабы въ случа необходимости, ты могъ своимъ ключемъ отпереть дверь.
Естьли услышишь насъ разговаривающихъ, то стой подл самыхъ дверей даже до того времени, пока прокашляю два раза гемъ, гемъ. Но съ великимъ вниманіемъ прислушивайся къ сему кашлю, потому, что не весьма громко произнесенъ онъ будетъ, опасаясь, чтобъ то не было признано за какой нибудь условленной знакъ. Можетъ быть, стараясь склонять любезнаго моего товарища, буду имть случай ударить локтемъ или коблукомъ по доск, дабы тмъ подать теб знакъ. Тогда сдлай великой шумъ, какъ будто хочешь ихъ отворить, двигай весьма сильно запоромъ, ударь въ дверь ногою, по чему мы подумаемъ что ты хочешь ихъ выломить: потомъ ударь во второй разъ, но боле съ шумомъ нежели силою, опасаясь чтобъ не сломить замка, закричи, какъ будто видишь кого ни есть изъ фамиліи. Сюда, скорй сюда! вотъ они, вотъ они, скорй скорй! и присовокупи къ тому, шпаги, пистолеты, ружья, какъ можно ужаснйшимъ голосомъ. Я безъ сомннія ее тогда склоню, какъ она еще будетъ въ неизвстности, весьма проворно бжать со мною. Естьли же мн будетъ невозможно на то ее склонить, то я ршился войти съ нею въ садъ, и идти даже до замка, какія бы не произошли изъ того слдствія. Но когда будетъ она объята причиненнымъ тобою страхомъ, то я не сомнваюсь, чтобъ она не ршилась бжать.
Когда уже мы довольно удалимся, то чтобъ дать теб о томъ знать, я заговорю весьма громко, понуждая ее бжать, тогда отопри двери своимъ ключемъ. Но отворяй ихъ съ великою предосторожностію, опасаясь что мы не такъ еще будемъ далеко. Я бы не хотлъ, чтобъ она узнала о томъ участіи, которое ты имть будешь въ сей небольшой хитрости, по причин того уваженія, которое я теб оказываю.
Какъ скоро отопрешь ты двери, то вынь изъ оныхъ ключь, и положи въ свой карманъ. Тогда возьми мой, и вложи въ дверь изъ саду, дабы подумали, что она сама отперла ихъ ключемъ, которой какъ будутъ думать я ей доставилъ, и что мы не помышляли ихъ запереть. Изъ чего конечно заключатъ, что она произвольно убжала, и будучи въ такомъ мнніи, которое лишитъ ихъ всякой надежды, они за нами не погонятся. Впротчемъ ты знаешь, что изъ того могутъ произойти величайшія нещастія.
Но помни, что недолжно теб отпирать дверей своимъ ключемъ, для того, чтобъ намъ не помшалъ кто нибудь своимъ приходомъ. Естьли кто нибудь придетъ, то совсмъ не надлежитъ отпирать дверей. Пусть они сами отворятъ, естьли захотятъ, выломавши двери, или моимъ ключемъ, которой найдутъ подл ихъ, или естьли потрудятся, пусть перелезутъ чрезъ стну.
Естьли же никто намъ не помшаетъ, и естьли ты выдешь посредствомъ своего ключа, то слдуй за нами довольно въ дальнемъ разстояніи, поднимая къ верьху руки, и оказывай движенія гнва и нетерпливости, то приближайся, то оборачивайся назадъ, опасаясь подходить къ намъ близко, но какъ будто кого видишь бгущаго за собою, кричи, на помощь, скорй, не жалй тутъ своего голосу. Мы не будемъ долго медлить, и скоро сядемъ въ карету. Тогда скажи фамиліи, что ты видлъ меня съ нею входящаго въ карету запряженную цугомъ, окруженную двенадцатью весьма хорошо вооруженными конными людьми, что нкоторые изъ оныхъ держали въ рукахъ мушкетоны, скажи, что теб за благо разсудится, и что мы похали по дорог совсмъ противной той, по которой ты насъ дйствительно отъзжающихъ видлъ.
Ты видишь, честный Осипъ, колико я стараюсь избжать нещастныхъ случаевъ.
Наблюдай всегда такое разстояніе, которое бы не допускало ее разсмотрть твой видъ. Ступай быстрыми шагами, дабы тмъ перемнить свою поступку, и держи голову прямо: я ручаюсь, честный Осипъ, что она тебя не узнаетъ. Не мене разности бываетъ въ походк и сходств людей, какъ и въ ихъ физіономіяхъ. Выдергивай большой колъ изъ ближняго полисадника, и притворяйся будто не можешь его вытащить, хотя бы и легко выдернуть было можно. Сіе зрлище, естьли она оборотясь увидитъ, покажетеся ей ужаснымъ, и заставитъ ее думать, для чего ты скоре за нами не гонишься. Потомъ, возвращаяся въ замокъ нося сіе оружіе на плеч, представь фамиліи то, что бы ты сдлалъ, естьлибъ могъ насъ догнать, дабы токмо не допустить молодую двицу быть похищенною такимъ…. Ты можешь поносить меня всякими безчестными именами, и проклинать смло. Сіе изображеніе гнва принудитъ ихъ почитать тебя за героя, которой добровольно подвергался опасности. Видишь честный Осипъ, что я всегда помышляю о твоей слав. Мн никогда не служатъ люди на удачу.
Но естьли нашъ разговоръ будетъ продолжительне, нежели я желаю, и естьли кто нибудь изъ домашнихъ будетъ искать двицы прежде, нежели я прокашляю два раза гемъ, гемъ, тогда спрячься, сіе то, я тебя увряю, весьма для меня важно, и равнымъ образомъ дай мн о томъ знать, какъ уже я теб совтовалъ, но не отпирай двери, какъ я равномрно о томъ тебя просилъ, своимъ ключемъ. Въ противномъ случа оказывай великое сожалніе, что не имешь ключа, и когда увидишь, что идетъ кто изъ нихъ, то запасись камышками толщиною съ горохъ, которыхъ проворно два или три всунь въ замочную дырку, отъ чего ихъ ключь не можетъ тамъ вертться. Столь благоразумный человкъ какъ ты, любезный мой Осипъ, долженъ знать, что въ такихъ важныхъ случаяхъ нужно приготовиться ко всмъ случаямъ. Естьли ты примтишь изъ дали кого ниесть изъ моихъ враговъ, то вмсто того кашля, которой я теб означилъ, сдлай большой шумъ у дверей и кричи, г. мой, или сударыня, [смотря по той особ, которую ты увидишь] поспшайте, поспшайте, г. Ловеласъ, г. Ловеласъ! и кричи сколько есть силы. Врь мн что я буду быстре тхъ, которыхъ ты станешь кликать. Естьли это будетъ Бетти, и Бетти одна, то я не имю столь хорошее мнніе, дражайшій Осипъ, о твоихъ любовныхъ длахъ {* И выше видно было, что Осинъ Леманъ весьма былъ влюбленъ въ Бетти.}, какъ о твоей врности, и ты конечно сыщешь способъ ее обмануть, и понудить идти назадъ.
Ты имъ скажешь, что молодая твоя барышня казалось стольже легко бжала, какъ и я. Сіе утвердитъ ихъ въ томъ, что погони были бы безполезны, и наконецъ изтребятъ наджду Сольмса. Вскор по томъ увидишь ты въ фамиліи боле желанія съ нею примириться, нежели гнаться за нами. И такъ ты будешь щастливымъ орудіемъ общаго удовольствія, и нкогда сія великая заслуга будетъ награждена отъ обихъ фамилій. Тогда всмъ свтомъ будешь ты любимъ, и добрые служители за честь станутъ себ поставлять впредь равняться честному Осипу Леману.
Естьли двица тебя узнаетъ, или посл бы о томъ освдомиться, то я уже написалъ письмо, которое потрудись списать, и которое, представивъ ей въ доброй часъ, совершенно можешь отъ ее пріобрсть первое ея къ себ почтеніе.
Я прошу тебя въ послдней разъ, имть въ семъ дл столько старанія и вниманія, какъ и усердія. Знай что отъ сей заслуги вс прочія зависятъ, и положися при награжденіи на честность искреннйшаго друга твоего
П. П. не опасайся продолжать дале знакомства съ Бетти. Естьли нкогда вы соединитесь, то союзъ не долженъ быть худъ, хотя она, какъ говорятъ, сущая змя. Я имю удивительной рецептъ, для излченія отъ женской наглости. Не опасайся ничего, бдной мой Осипъ, ты будешь хозяиномъ въ своемъ дом. Естьли ея нравъ сдлается теб несноснымъ, то я тебя увдомлю о способ уморить ее съ печали въ одинъ годъ, и сіе можно расположить по всмъ правиламъ честности: безъ чего тайна сія была бы меня не достойна.
Податель вамъ отдастъ нсколько признаковъ будущей моей щедрости.
Я весьма обязанъ вашею милостію. Но послднее ваше приказаніе мн кажется чрезвычайнымъ. Прости меня боже, и васъ также г. мой, вы меня запутали въ великое дло, и естьли откроется мой злой умыселъ…. и Богъ сжалится надъ моимъ тломъ и моею душею, вы общаетесь принять меня подъ свое покровительство, и прибавить жалованья, или препоручить мн хорошій трактиръ, сіе то составляетъ все мое честолюбіе. Вы столько же будете оказывать благосклонности молодой нашей барышн, которую я препоручаю Богу. Не должны ли вс люди оказывать оной столь прелестному полу?
Я испольню ваши приказанія, какъ можно рачительне, поелику вы говорите, что навсегда ее лишитесь, естьли я того не учиню, и что такой скряга, какъ г. Сольмсъ, конечно ее получитъ. Но я надюсь, что наша молодая барышня конечно не допуститъ насъ до такого затрудненія. Естьли она общала, то я увренъ, что сдержитъ свое слово.
Мн весьма было бы досадно, естьлибъ вамъ въ семъ не услужилъ, когда ясно вижу, что вы ни кому зла не желаете. Я думалъ прежде, нежели васъ узналъ, что вы были чрезвычайно злы, не прогнвайтесь. Но теперь вижу совсмъ тому противное. Вы такъ чисты, какъ золото, и сколько усматриваю, всякому добра желаете, равномрно какъ и я, ибо хотя я не инное что какъ бдной слуга, но страшусь Бога и людей, и пользуюсь добрыми разговорами и хорошими примрами нашей молодой барышни, которая ни единаго дня не пропуститъ, чтобъ не спасти одной души или двухъ. И такъ препоручая себя въ вашу дружбу, и напоминая вамъ не забыть о трактир, когда вы сыщете для меня получше изъ нихъ, съ охотою служить вамъ общаюсь, пребывая въ сей надежд. Конечно вы сыщете, естьли постараетесь, ибо въ ныншнемъ свт мста не такъ важны какъ наслдства: и я надюсь, что вы меня не почтете за мало честнаго человка, поелику изъ всего видно, что я вамъ служу сверьхъ моей должности, по чистой совсти, ни мало не страшась злорчивыхъ людей. Однако я бы весьма желалъ, естьлибъ вы оказали мн сію милость, чтобъ не называли меня столь часто честный Осипъ, честный Осипъ. Хотя я почитаю себя весьма честнымъ человкомъ, какъ вы то говорите, однако страшусь таковымъ казаться зловреднымъ людямъ, которые не знаютъ моихъ намреній, а вы имете такой шутливый нравъ, что не извстно, чистосердечно ли вы такъ меня называете. Я весьма бдной человкъ, которой съ роду своего не писывалъ къ знатнымъ господамъ: и такъ не удивляйтесь, и не прогнвайтесь, естьли я не столь краснорчивъ, какъ вы.
Что касается до двицы Бетти, то я прежде думалъ, что она иметъ намренія моимъ противныя. Теперь я усматриваю, что она мало по малу ко мн привыкаетъ. Я бы имлъ гораздо боле къ ней дружбы, естьлибъ она была благосклонне къ молодой нашей барышн. Но я боюсь, чтобъ она не почла за ничто такого бднаго человка какъ я. Впрочемъ, хотя честность не дозволяетъ бить жены своей, однако я никогда снести не въ со стояніи, чтобъ она мною повелвала. Рецептъ, которой вы по милости своей мн общали, весьма меня ободрилъ: и я думаю что онъ чрезвычайно будетъ пріятенъ для всхъ, лишь бы только сіе произходило честнымъ образомъ, какъ вы то увряете, да и въ теченіе одного года. Однако, естьли двица Бетти будетъ обходится лучше, то я бы желалъ, чтобъ сіе продолжалось весьма долгое время, наипаче когда будемъ мы начальствовать въ трактир, въ которомъ я думаю, что хорошее слово и худое не причинятъ никакого вреда въ женьщин.
Но я опасаюсь довольно изъясняться съ господиномъ вашего достоинства. Однако вы сами возбудили во мн къ тому охоту своимъ примромъ, ибо вы всегда шутить любите, вы приказали мн къ вамъ писать дружески все то, что мн на мысль придетъ, о чемъ прося у васъ прощенія, еще вамъ однажды повторяю свое общаніе приложить всю тщательность и точность, пребывая вашъ покорнйшій, и готовой ко всмъ вашимъ приказаніямъ слуга
Г. ЛОВЕЛАСЪ, къ Г. БЕЛФОРДУ.
Изъ Сент-Албана, въ понедльникъ въ вечеру.
Въ то время, когда предмтъ моего сердца нсколько успокоился, то я удалился на нсколько минутъ ради моего спокойствія, дабы исполнить данное мною теб общаніе. Ни какой погони не было, и я тебя увряю, что нимало онаго не опасался, хотя надлежало притворно страшиться, дабы то внушить въ мысли моей любезной.
Врь дражайшій другъ, что во всю мою жизнь не чувствовалъ я столь совершенной радости. Но позволь мн на единую минуту взглянуть на то, что теперь произходитъ не лишился ли бы я на вки такого ангела?
Ахъ! нтъ прости моимъ безпокойствіямъ, она находится въ ближайшемъ отъ меня поко. Она пребудетъ моею! и моею на всегда.
,,О восхищеніе! сердце мое, будучи угнтаемо радостію, и любовію старается открыть себ проходъ, дабы войти въ ея ндро!,,
Я зналъ, что вс обороты глупой фамиліи были такими машинами, которыя двигались въ мою пользу. Я теб уже сказалъ, что они вс работали для меня такъ, какъ т презрительные кроты, которые роются подъ землею, и слпе еще ихъ, поелику они дйствовали къ моей выгод, сами того не зная. Я былъ начальникомъ всхъ ихъ движеній которыя толико соображались со злостію ихъ сердецъ, дабы уврить ихъ, что въ семъ состояла собственная ихъ воля.
Но для чего говорить, что моя радость совершенна? Нтъ, нтъ она уменьшилась оскорбленіями моея гордости.. Возможно ли снести то мнніе, что я боле обязанъ гоненіямъ ея родственниковъ, нежели ея ко мн склонности, или по меншей мр преимуществу о сей то неизвстности я еще печалюсь! но я хочу оставить сіе мнніе. Естьли я боле буду предаваться оному, то оно дорого будетъ стоить сей обожанія достойной двиц. Станемъ веселиться, что она уже прешла опредленныя границы, возвращеніе сдлалось ей совершенно невозможнымъ, что слдуя по тмъ мрамъ, которыя я предпринялъ, ея непоколебимыя гонители почитаютъ ея бгство произвольнымъ, и естьлибъ я сомнвался о ея любви, то подвергъ бы ее толико же разительнымъ опытамъ разборчиваго ея вкуса, какъ и лестнымъ для моей гордости, ибо безъ всякой трудности я теб въ томъ признаюсь: естьлибъ я былъ увренъ, что хотя малйшая неизвстность во внутренности ея сердца остается въ разсужденіи того преимущества, которымъ она мн обязана, то поступилъ бы съ нею безъ всякаго сожалнія.
Я возвращаюсь на крыльяхъ любви къ стопамъ моей любезной, которыя составляютъ для меня блистательнйшій престолъ во вселенной. Я судилъ по ея движеніямъ, что она встала уже съ своей постели. Что же до меня касается, то сколько ни старался, но не могъ въ полтора часа сомкнуть глазъ. Кажется, что я весьма высоко говорю о той матеріи когда имю нужду употребить столь низкія выраженія.
Но во всю дорогу, и по нашемъ прибытіи, для чегожъ дражайшая Клариса! ни чего инаго я отъ тебя не слышу, кром вздоховъ и знаковъ прискорбія? Будучи угнтаема несправедливымъ гоненіемъ, угрожаема ужаснымъ принужденіемъ, и толико погружена въ печаль по благополучномъ освобожденіи! Берегись… берегись…. въ ревнивомъ сердц любовь храмъ теб созидаетъ.
Однако надлежитъ нчто уступить первымъ замшательствамъ ея состоянія. Когда она привыкнетъ нсколько къ обстоятельствамъ, и увидитъ меня совершенно преданнаго всей ея власти, то благодарность принудитъ ее сдлать нкое различіе, безъ сомннія, между темницей, изъ которой она удалилась, и полученною свободою, которою станетъ наслаждатся.
Она идетъ! Она идетъ. Солнце восходитъ, дабы ее сопровождать. Вс мои недоврчивости изчезаютъ при ея приближеніи, такъ какъ мракъ ночи при восход солнца. Прощай, Белфордъ! Естьли достигнешь ты хотя до половины токмо моего благополучія, то будешь, посл меня, щастливйшимъ изъ всхъ человковъ.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Я начинаю опять продолжать печальную свою исторію.
И такъ когда влекома я была даже до самой коляски, то конечно трудно бы ему было посадить меня во оную, естьлибъ не воспользовался онъ моимъ ужасомъ, ухватя меня обими руками. Въ самую ту минуту, лошади поскакали во весь опоръ, и остановились въ Сент-Албан, куда мы прибыли при наступленіи ночи.
Во время пути, я нсколько разъ приходила въ безпамятство. Я неоднократно возводила глаза мои и руки къ небу, прося отъ онаго помощи. Боже милостивой! будь моимъ защитителемъ, часто я вопіяла. Я ли ето? Возможно ли! Потоки слезъ безпрестанно лице мое орошали: и стсненное мое сердце изпускало вздохи столь же принужденные, каково было и бгство мое.
Ужасное различіе въ вид и разговорахъ презрительнаго человка, которой очевидно торжествовалъ при успхахъ своихъ хитростей, и которой въ восхищеніи своея радости, оказывалъ мн вс т уваженія, которыя можетъ быть онъ нсколько разъ повторялъ въ подобныхъ симъ случаяхъ. Однако почтеніе не со всмъ его оставило при такихъ восхищеніяхъ. Лошади казалось летли на подобіе молніи. Я примтила, что понуждали къ тому довольно верховыхъ, дабы повидимому перебить наши слды. Я также обманулась, естьли многіе другіе конные люди, которыхъ я видла поперемнно скачущихъ по обимъ сторонамъ кареты, и которые однако казались отличны отъ его служителей, но были новыми нашими провожателями, которыхъ онъ разставилъ по дорог. Но онъ притворился, будто ихъ не примтилъ, и не смотря на вс его ласкательства, я такъ негодовала и печалилась, что ни о чемъ его не спрашивала.
Представь себ, любезная моя, въ какихъ находилась я размышленіяхъ, выходя изъ коляски, не имя при себ ни одной двицы, ни другаго платья кром того, которое на мн было, и которое столь мало соотвтствовало толико продолжительному путешествію, не имя чепчика, повязавши простымъ платкомъ свою шею, будучи уже смертельно утомлена, и имя разумъ боле тла отягченной! Лошади столь покрыты были пною, что вс находящіяся на постояломъ двор люди, видя меня изъ кареты выходящую одну съ мущиною, конечно меня почли за нкую молодую вертопрашку, убжавшею отъ своей фамиліи. Я примтила оное по ихъ удивленію, перешептываніямъ, и любопытству, которое ихъ привлекало одного посл другаго, дабы изъ близи меня видть. Хозяюшка сего дома, у которой я просила особливой горницы, видя меня лишающуюся чувствъ, подавала мн различную помощь, потомъ я ее просила оставить меня одну хотя на полчаса. Я чувствовала, что сердце мое находилось въ такомъ состояніи отъ коего могла бы лишиться жизни, естьлибъ начала соболзновать о потер. Какъ скоро сія женщина меня оставила, то затворивши двери, бросилась я въ кресла, облилася потоками слезъ, и оными облегчила отягченное свое сердце.
Г. Ловеласъ прислалъ ко мн, прежде нежели я того желала, ту же женщину, которая усильно меня просила съ своей стороны, позволить ко мн придти моему брату, или сойти внизъ съ нею… Онъ ей сказалъ, что я его сестра, и что онъ меня увезъ, противъ моей склонности и чаянія изъ дому одного пріятеля, у котораго я прожила всю зиму, дабы прервать то бракосочетаніе, на которое я склонилась безъ согласія моей фамиліи, и что не давши мн времени взять дорожнаго платье, я на него была сердита. И такъ, любезная моя, твоя чистая и искреннйшая пріятельница включена была въ смыслъ сей сказки, которая, поистинн, весьма для меня была прилична, тмъ боле, что не имвши нсколько времени силы говорить и смотрть, своею молчаливостію и пораженіемъ ясно изъявляла досаду. Я скоре согласилась сойти въ нижній залъ, нежели принять его въ томъ поко, въ коемъ я препроводила ночь. Хозяюшка меня туда проводила, онъ подошелъ ко мн съ великимъ почтеніемъ, но съ такою учтивостію, которая превосходила братнюю, даже и въ такихъ случаяхъ, въ которыхъ братья стараются оказывать оную.
Онъ называлъ меня любезною своею сестрою. Онъ спрашивалъ меня, всель я, въ добромъ здоровь, и желаю ли его простить, увряя меня, что никогда никакой братъ и въ половину столько не любилъ своей сестры, сколько онъ меня любитъ.
Презрительной человкъ! Какъ ему легко было дйствительно представлять сіе свойство въ то время, когда я отъ толикой наглости находилась вн себя.
Женщина, которая не въ состояніи разсуждать, находитъ нкое облегченіе даже и въ самой малости своихъ мыслей. Она никогда не выходитъ изъ круга умъ ее ограничивающаго. Она ничего не предусматриваетъ. Однимъ словомъ, она ни о чемъ не помышляетъ, но я привыкши разсуждать, взирать на предстоящее, изслдывать правдоподобія, и даже до возможностей, никакого облегченія не могу получить отъ моихъ размышленій!
Я хочу описать здсь нкоторую подробность нашего разговора, произходившаго до ужина и во время онаго.
Какъ скоро онъ себя увидлъ на един со мною, то униженно меня просилъ, поистинн, голосомъ исполненнымъ нжностію и почтеніемъ, успокоить себя и примириться съ нимъ. Онъ повторялъ вс т обты честности и нжности, коихъ никогда мн не оказывалъ. Онъ мн общался почитать мою волю закономъ. Онъ просилъ у меня позволенія, предлагая мн, не желаю ли я посл завтра хать къ одной или другой изъ его тетокъ.
Я молчала. Но я равномрно не знала и того, что должна длать, и какъ ему отвчать.
Онъ продолжалъ у меня спрашивать, не лучше ли мн нравится занять особенное жилище по близости отъ сихъ двухъ госпожъ, какъ я сперва того желала.
Я все еще молчала.
Не имю ли я боле склонности остаться въ какомъ ни есть помсть Милорда М…. Въ Беркшир, или въ Гравфтв, въ коемъ мы находились. Гд бы я не осталась для меня все равно, наконецъ я ему сказала, лишь бы только вы въ ономъ не были.
Онъ согласенъ, отвчалъ онъ, удалиться отъ меня, когда я буду въ безопасности отъ гоненій, и сіе общаніе будетъ свято исполнено. Но естьли въ самомъ дл каждое мсто для меня все равно, то Лондонъ ему кажется наинадежнйшимъ изъ всхъ убжищъ. Госпожи его фамиліи не преминутъ меня тамъ постить, какъ скоро я пожелаю. Особливо двоюродная его сестра Шарлотта Монтегю съ великою поспшностію ко мн будетъ, и составитъ неразлучную мою подругу. Впрочемъ я всегда буду свободна хать къ тетк его Лаврансъ, которая почтетъ за великое щастіе видть меня у себя. Онъ считаетъ, что она гораздо веселе нравомъ его тетки Садлейръ, которая весьма задумчива.
Я ему сказала, что находясь на мст, и будучи въ такомъ состояніи какъ я, не надясь вскор перемнить онаго, я не желала казаться глазамъ его фамиліи, что моя слава неотмнно требуетъ, чтобъ онъ удалился, что особенное жилище весьма простое, и слдовательно мене подозрительное, (потому что не могутъ меня почесть съ нимъ ухавшею не полагая, чтобъ онъ не доставилъ мн весьма многихъ удобностей,) было чрезвычайно прилично моему нраву и состоянію: что село столь мн казалось соотвтствующее моему уединенію, сколь для него городъ, и что не скоро могутъ узнать, что онъ находится въ Лондон.
Полагая, возразилъ онъ, что я ршилась не вдругъ видть его фамилію, естьлибъ позволила ему изъяснить свое мнніе, онъ просилъ усильно хать въ Лондонъ, какъ въ самое лучшее въ свт мсто, для скрытнаго житія. Въ провинціяхъ же чужестранное лице тотчасъ возбудитъ любопытство. Моя молодость и мой видъ умножитъ еще боле онаго. Посланцы и письма также въ другомъ случа измнить могутъ. Онъ занялъ сей домъ въ такой предосторожности, поелику полагалъ, что я соглашусь хать либо въ Лондонъ, которой всегда иметъ такія удобности, либо въ домъ, въ которой нибудь изъ его тетокъ, или въ помстье Милорда М… Въ графств Дерфортъ, въ коемъ управительница именуемая Госпожа Гремъ, женщина весьма хорошая, и въ свойств почти сходствующая съ моею Нортонъ.
Дйствительно, возразила я, естьли меня будутъ преслдовать, то сіе конечно сдлается въ первомъ жару ихъ страсти, и тогда ихъ поиски обратятся къ какому ни есть помстью его фамиліи. Я присовокупила, что сіе приводило меня въ чрезвычайное замшательство.
Онъ мн сказалъ, что нимало бы о томъ не безпокоился, когда бы я остановилась на какомъ ни будь ршеніи, что моя безопасность составляла единое его стараніе, что онъ иметъ въ Лондон домъ, но для того мн онаго не предлагаетъ, поелику ясно усматриваетъ, какія будутъ мои возраженія…. Безъ сомннія, прервала я съ такимъ негодованіемъ, которое принудило его употребить вс свои усилія, дабы меня уврить, что ни что не было столь чуждаго его мнній и желаній. Онъ мн повторилъ, что думаетъ единственно о моей слав и безопасности, и что моя воля будетъ непоколебимымъ его правиломъ.
Я столь была безпокойна, опечалена, и толико же противъ него раздражена, что даже не понимала его словъ.
Я почитаю себя, сказала я ему, весьма нещастною. Я не знаю на что ршиться. Лишась, безъ сомннія, добраго имени, и не имя ни единаго платья, въ коемъ бы могла показаться, даже и самая моя бдность изъявитъ мою глупость всмъ тмъ, которые меня увидятъ, и необходимо принудитъ ихъ судить, что меня весьма искусно обманули, или что какъ въ одномъ, такъ и въ другомъ случа я весьма мало имла власти надъ моею вольностію и моими поступками. Я присовокупила еще съ такою же досадою, все увряетъ меня, что онъ употребилъ хитрость, дабы отвлечь меня отъ моего долгу, что онъ полагался на мою слабость и легкомысленность приличную моимъ лтамъ и на мою неопытность: что я не могу простить даже саму себя за сіе пагубное свиданіе, что мое сердце смертельно поражено тою печалію, въ которую погрузила я моего отца и мать, что лучше бы я лишилась всего въ свт, и всей моей надежды въ сей жизни, дабы быть еще въ дом моего отца, какъ бы со мной тамъ ни поступали, что взирая на вс его увренія, я усматриваю нчто подлаго и корыстнаго въ любви такого человка, которой употребилъ все свое искуство дабы отвлечь молодую двицу отъ священнаго ея долгу и въ то время, какъ великодушное сердце должно бы было стараться о слав и спокойствіи того, котораго оно любитъ.
Онъ съ великимъ вниманіемъ меня слушалъ, и не прерывалъ моихъ словъ. Онъ весьма искусно и на каждое возраженіе по порядку отвтствовалъ, и я удивилась его памяти.
Мои слова, сказалъ онъ мн, весьма его ободрили, и въ семъ то разположеніи, онъ мн отвчать будетъ.
Онъ чрезвычайно опечалился, получивши столь мало успха въ пріобртеніи моего почтенія и довренности.
Что же касается до моей славы, то онъ обязанъ мн чистосердечіемъ, она не можетъ быть и въ половину столько помрачена тмъ поступкомъ, о которомъ я толико соболзную, сколько моимъ заключеніемъ, не справедливымъ и безразсуднымъ гоненіемъ претерпннымъ мною отъ ближнихъ моихъ родственниковъ. Въ семъ то состоитъ предмтъ публичныхъ разговоровъ. Особливо поношеніе относится до моего брата и моей сестры, и о моей терпливости не иначе говорятъ какъ съ удивленіемъ. Онъ повторилъ мн и то, что уже писалъ нсколько разъ, что сами друзья мои были уврены, что я улучу какой ниесть случай освободиться отъ ихъ насилій, безъ чего вздумали ли бы они когда нибудь меня заключить? Но онъ не мене былъ увренъ, что общепринятое мнніе о моемъ свойств превозможетъ ихъ злосердье въ разум тхъ, кои меня знаютъ, и кои знаютъ побудительныя причины моего брата и моей сестры, и того презрнія достойнаго человка, коему меня предавали противъ моей воли.
Естьли у меня нтъ платья, то ктожъ думалъ, чтобъ въ такихъ обстоятельствахъ могла я имть другое кром того, которое на мн было во время моего отъзда! Вс госпожи его фамиліи почтутъ за щастіе снабдить меня онымъ въ теперешней моей необходимости, а впредь самые богатые штофы нетокмо изъ Англіи, но изъ всего свта, будутъ къ моимъ услугамъ.
Естьли у меня нтъ денегъ, какъ о томъ равномрно надлежитъ думать, то разв онъ не въ состояніи мн оныхъ доставить? О естьли бы Богу было угодно, чтобъ я ему позволила надятся, что наши имнія вскор соединены будутъ. Онъ держалъ банковой билетъ, которой я не примтила, и которой онъ тогда весьма искусно вложилъ въ мою руку, но разсуди, съ какимъ гнвомъ я его отвергла.
Его печаль, сказалъ онъ мн, столь же была неизреченна, какъ и удивленіе, слышать обвиняющаго себя въ хитрости. Онъ пришелъ къ садовымъ дверямъ, слдуя повторительнымъ моимъ приказаніямъ, такъ упрекалъ меня етотъ подлецъ! дабы освободить меня отъ моихъ гонителей, ни мало о томъ не думая, чтобъ я перемнила свое намреніе, и чтобъ онъ имлъ нужду въ толикихъ усиліяхъ къ преодолнію моихъ затрудненій. Я можетъ быть думала, что то намреніе, которое онъ оказывалъ войти со мною въ садъ, и предстать предъ моею фамиліею не иное что было, какъ токмо шутка, но я не справедливо судила, естьли о томъ имла такое мнніе. Дйствительно, видя безмрную мою печаль, онъ весьма сожаллъ, что ему не позволила проводить себя въ садъ. Его правило обыкновенно состояло въ томъ, дабы презирать угрожающія его опасности. Т, которые наибольше грозятъ, не бываютъ опаснйшими врагами на самомъ дл. Но хотя онъ зналъ, что будетъ убитъ, или столько получитъ смертельныхъ ранъ, сколько иметъ враговъ въ моей фамиліи, однако отчаяніе, въ которое я его ввергла моимъ возвращеніемъ, неотмнно бы принудило его слдовать за мною даже до замка.
И такъ, моя любезная, мн остается теперь только стенать о моемъ неблагоразуміи, и почитать себя не достойною извиненія за то, что согласилась на сіе злощастное свиданіе, съ толь смлымъ и ршившимся на все человкомъ. Теперь ни мало не сомнваюсь, чтобъ онъ не сыскалъ какого средства меня похитить, естьлибъ я согласилась съ нимъ говорить въ вечеру, какъ себя укаряю, что раза съ два о томъ думала. Злощастіе мое было бы еще несносне.
Онъ присовокупилъ еще, при окончаніи сихъ словъ, что естьлибъ я привела его въ необходимость слдовать за собою въ замокъ, то онъ ласкался, что тотъ поступокъ, которой бы онъ оказалъ, удовольствовалъ бы всю фамилію, и изходатайствовалъ бы ему позволеніе возобновить свои посщенія.
Онъ принимаетъ смлость мн признаться, продолжалъ онъ, что естьли бы я не пришла на мсто нашего свиданія, то онъ принялъ уже намреніе постить мою фамилію будучи сопровождаемъ поистинн, нкоторыми врнйшими друзьями, и что не отложилъ бы того дале, какъ въ тотъ же день, поелику не въ состояніи былъ взирать на приближеніе ужасной среды, не употребивши всхъ своихъ усилій, дабы перемнить мое состояніе. Какое намреніе могла я предпринять, любезная моя пріятельница, съ человкомъ такого свойства.
Сіи слова принудили меня за молчать. Укоризны мои обратились на саму себя. То чувствовала я ужасъ, воспоминая его смлость, то, взирая на будущее, я ничего не усматривала кром отчаянія и унынія даже и въ самыхъ благосклоннйшихъ случаяхъ. Удивленіе, въ которое меня погрузили сіи мысли, подало ему случай продолжать еще съ важнйшимъ видомъ.
Что касается до прочаго, то онъ надется на мое снисхожденіе, что я его прощу, но не желая утаить отъ меня своихъ мыслей, признался, что онъ весьма. былъ опечаленъ, чрезвычайно опечаленъ, повторялъ онъ возвыся голосъ и перемнясь въ лиц, что онъ необходимо долженъ былъ примтить, что я сожалла о томъ, что не пустилась наудачу быть женою Сольмса прежде, нежели видла себя въ состояніи возблагодарить такому человку, которой, естьли я позволю ему то сказать, претерплъ столько же ради меня обидъ, сколько и я ради его, которой повиновался моимъ повелніямъ и перемнчивымъ движеніямъ пера моего, [простите мн сіе, сударыня] денно и нощно, во всякое время, съ удовольствіемъ и такою горячностію, которая не иначе могла быть внушена, какъ врнйшею и отъ почтенія произходящею страстію…. [Сіи слова, любезная моя Гове, возбудили во мн великое вниманіе] и все сіе длано, сударыня въ какомъ намреніи? [Колико моя нетерпливость усугубилась?] Въ томъ единомъ намреніи дабы васъ освободить отъ недостойнаго угнтенія….
Государь мой, Г. мой! прервала я съ негодованіемъ….. Онъ прескъ мои слова, выслушайте до конца, любезнйшая Кларисса! Стсненное мое сердце требуетъ облегченія….. Чтожъ касается до плода моихъ общаній, смю сказать, моихъ услугъ, то должно ожидать отъ васъ, ибо и теперь слышу слова ваши, кои сильно впечатлны въ сердц моемъ, что вы лучше бы лишились всего свта и всей надежды въ сей жизни, дабы еще быть въ дом столь жестокаго родителя…
Ни единаго слова не говорите противъ моего родителя! я не могу того снести……
