ПОВСТИ, РАЗСКАЗЫ
и
ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ.
Н. А. ЛЕЙКИНА.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ИЗДАНІЕ КНИГОПРОДАВЦА K. Н. ПЛОТНИКОВА.
1871.
РАЗСКАЗЫ О ХОРОШИХЪ ЛЮДЯХЪ.
V.
ВОДОГРЙЩИКЪ.
Водогрейщик, Лейкин Николай Александрович, Год: 1871
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Около рынковъ и вообще въ торговыхъ и ремесленныхъ кварталахъ Петербурга находятся особаго рода заведенія, гд продаютъ холодную и горячую воду. Заведенія эти называются ‘водогрйнями’ и помщаются въ подвальныхъ этажахъ большихъ, многолюдныхъ и всегда грязныхъ каменныхъ домовъ. Жильцы въ этихъ домахъ большею частью народъ бдный, ремесленный: портные-штучники, безмстныя модистки и швеи, шьющія въ лавки шляпки и блье, артели поденьщиковъ, скорняки, столяры и прочій мастеровой народъ. Понадобится-ли кому изъ нихъ растопить клей, накалить утюгъ, заварить чай, сварить щи, кашицу, кофей.— вс бгутъ на водогрйню и за копйку или за дв пользуются водой и огнемъ. Водогрйня обыкновенно бываетъ открыта часовъ съ четырехъ утра и до двнадцати ночи, во все это время подъ плитой горитъ огонь и въ котлахъ клокочетъ кипятокъ. Сюда также присылаютъ и мальчиковъ изъ лавокъ заварить чай, забгаютъ и молодцы ‘затянуться’ папироской, заходятъ по зимамъ и разнощики отогрвать свои окоченлыя отъ стужи руки и пососать носогрйку съ махоркой.
Въ дом этомъ всегда есть трактиръ, на дверяхъ котораго красуются заманчивыя вывски, изображающія графинъ съ красной водкой, дв рюмки и чайный приборъ, тутъ же нарисована и рука въ голубомъ рукав съ подписью ‘въ ходъ вномера’. Надъ воротами также прибиты всевозможныя вывски, указывающія на профессію обитателей: тутъ и вывска, изображающая дв сайки, калачь и связку баранокъ, что означаетъ саячника, полинялый и ржавый желзный листъ, на которомъ видна одна сапожная голенища и нсколько золотыхъ буквъ изъ фамиліи сапожника, вывска на трехъ языкахъ: ‘повивальная бабка, Sage femme, Hebamme’, безграмотные билетики, прилпленные чернымъ хлбомъ: ‘одаеца уголъ’, ‘отжилцофъ комната снебилю и безоной’, нсколько паръ клавишъ съ надписью ‘Stimmer’ Настройщикъ’, вывска обойщика — окно съ драпировкой, столяра — наугольникъ и циркуль, скорняка — оскалившій зубы зврь, не то левъ, не то собака, полотера — на воздух виситъ щетка и по полу ползаетъ парень въ красной рубах. Подъ воротами всегда грязно, мокро, стны исписаны углемъ и мломъ, тутъ же и входъ въ водогрйню.
Водогрйня большая комната со сводами. На первомъ план стоитъ плита съ вмазанными въ нее тремя огромными мдными котлами въ вид самоваровъ. У плиты стоятъ два чана съ холодною водою и лежатъ дрова. У стны выручка съ дырочкой для опусканія денегъ, взимаемыхъ за воду и огонь и нсколько деревянныхъ скамеекъ. Надъ выручкой висятъ свидтельство на право торговли, картина, изображающая полководца Кутузова, скачущаго по головамъ своихъ солдатъ, и часы, у которыхъ вмсто гиръ съ одной стороны плитка отъ утюга, а съ другой кирпичъ въ тряпк. Вотъ и вся обстановка.
Лтъ пять тому назадъ, такою же водогрйней владлъ нкто Парфенъ Иванычъ Цыгаркинъ.
Цыгаркинъ пріхалъ изъ деревни въ Питеръ парнемъ лтъ двадцати двухъ и опредлился работникомъ на какую-то табачную фабрику. На фабрик онъ жилъ лтъ пять, и наконецъ былъ прогнанъ оттуда за кражу папиросъ и сигаръ, которыя онъ продавалъ на сторону. Цыгаркинъ не унывалъ, отъ продажи краденаго товара у него скопилось немного деньжонокъ, онъ откупилъ мстечко въ какомъ-то публичномъ саду и сталъ торговать пряниками, яблоками, кислыми щами, апельсинами, папиросами и прочими лакомствами. Года черезъ два онъ уже выписалъ изъ деревни жену, переодлъ ее изъ сарафана въ платье и сталъ торговать съ нею вмст: здилъ на народныя гулянья, разбивалъ тамъ палатку съ вывской ‘все можно получить, чай, водку, пиво и разныя сласти’ и съ такимъ искусствомъ обсчитывалъ и обвшивалъ гуляющій народъ, что даже собраты по ремеслу дивились его ловкости. Капиталецъ между тмъ все росъ да росъ, и Цыгаркинъ открылъ на него кислощейное заведеніе, а потомъ и водогрйню, но прежнее свое ремесло -торговлю пряниками и ягодами не оставлялъ, а завелъ прикащиковъ, которыхъ и разставлялъ на бойкихъ гулевыхъ мстахъ. Но геніальная голова Цыганкина не успокоилась, ему было мало этого, и онъ придумалъ особый способъ добывать деньги.
Былъ морозный день. Укутанные въ тулупы и шубы прохожіе бжали безъ оглядки, извощики стояли около своихъ заиндеввшихъ лошадей, потопывали ногами въ валенкахъ и надували щеки, стараясь разогрть лицо, и тмъ избавиться отъ отмороживанія. Трактиры, портерныя, кабаки торговали отлично. Морозъ такъ и загонялъ туда прохожихъ. На водогрйн также былъ народъ. Плита пылала, водогрйщикъ-работникъ то и дло нацживалъ въ чайники кипятокъ, получалъ деньги и ловко, со звономъ бросалъ ихъ въ выручку. У выручки сидлъ самъ Цыгаркинъ, пришедшій взглянуть на свою торговлю, пилъ чай въ прикуску и разговаривалъ съ какимъ-то прикащикомъ въ енотовой шуб съ воротникомъ, поднятымъ ‘кибиткой’. Прикащикъ торопился въ лавку, отвчалъ кивками и мычаньемъ и съ остервененіемъ, до кашля и чиханія, затягивался папироской, наконецъ бросилъ окурокъ, швырнулъ на выручку копйку и выбжалъ изъ водогрйни. У плиты стояла хорошенькая двушка лтъ четырнадцати въ дырявомъ плать и въ засаленной кацавейк, накинутой на голову вмсто платка, и дожидалась, пока накалится принесенный ею утюгъ, какой-то разнощикъ въ нагольномъ тулуп и съ безмномъ за кушакомъ свертывалъ себ изъ газетной бумаги папироску, да грлись у плиты три лавошныхъ мальчика, присланные хозяевами заварить чай.
Къ водогрйн подъхалъ водовозъ съ чаномъ воды. Работникъ-водогрйщикъ засуетился и сталъ вытаскивать изъ угла ушатъ и палку.
— Что стоите тутъ да толчетесь! крикнулъ онъ мальчикамъ: — только тснота одна отъ васъ! Заварили чай, ну, и уходите по добру по здорову! Сейчасъ воду носить надо, а они тутъ посреди дороги стоятъ! Проваливайте, нечего тутъ!..
— Да назяблись больно на, мороз-то, дай погрться…
— Нечего тутъ грться, ступайте…
Двое мальчиковъ взяли свои чайники и ушли, третій остался.
— Ну а ты что же? кивнулъ Цыгаркинъ оставшемуся мальчику.
— Я подожду еще, погрюсь.
— Да вдь за погрнье-то, миленькій, деньги платить нужно.
— Копйку что ли? Вотъ берите! и мальчикъ положилъ на выручку деньги.
— А вотъ ежели бы сказать хозяину, что ты за погрнье деньги платишь, такъ онъ теб вихоръ-то поднялъ, завернулъ бы курочку. Гд взялъ деньги-то? Стянулъ?
— Эва что! Хозяинъ намъ о Пасх, о Рождеств и объ масляной завсегда по два пятіалтынныхъ даетъ. Съ праздника и осталось.
— Ну, вотъ это умно длаешь, что деньги на хорошее бережешь, проговорилъ Цыгаркинъ, улыбаясь.— За это я тебя кофеишкомъ угощу… Хочешь кофею?
— Отчего же не хотть.
— Ну такъ пойдемъ въ ту комнату. Здсь воду носить будутъ, такъ холодъ наберется.
Цыгаркинъ и мальчикъ ушли въ другую комнату. Въ водогрйню вошелъ водовозъ, взялъ ушатъ и вдвоемъ съ работникомъ началъ таскать воду. Въ отворенную дверь ворвался морозный воздухъ и паромъ заклубился по водогрйн.
Цигаркинъ и мальчикъ пили кофей.
— Вы чмъ торгуете? спрашивалъ его Цыгаркинъ.
— Суровскимъ товаромъ: ситцами, платками, калинкоромъ, ну и шелковый есть…
— А молодцовъ у васъ много?
— Пятеро.
— Не хапаютъ они?
— Да почемъ же я-то знаю. Извстно ужь хапаютъ. У старшаго молодца, сказываютъ, въ нагрудник тысяча рублевъ зашито.
— Ну а ты не хапаешь?
— Къ чему мн-то хапать…
— Да такъ, деньги всегда годятся. Нешто ты разоришь этимъ хозяина?
— Да вдь мы сдачу не сдаемъ, въ выручку не ходимъ, на то молодцы есть.
— А ты бы товаромъ хапалъ…
— Да что вы это, право… Еще попадешься. Куда товаръ-то двать? Вдь насъ тоже обыскиваютъ, передъ Рождествомъ у Васютки, у нашего мальчишки, хозяинъ пять кусковъ сахару въ сундук нашелъ, такъ и то стращалъ, высчь хотлъ…
— Надо осторожно длать, такъ и не попадешься. Людямъ сбывать, такіе люди есть. Хошь, я у тебя буду покупать? деньги давать буду, а ты мн таскай да таскай…
— Ну полно, вишь что вы городите!
— Полно, дурашка, бояться-то, вдь не ты первый, не ты послдній. Я тебя научу, какъ и дломъ орудовать. Ты думаешь, хозяинъ разорится, чтоли? Его этимъ не разоришь. Такъ идетъ?..
— А вы на меня хозяину нажалуетесь…
— Дуракъ, такъ дуракъ и есть. Вдь нажалуюсь, такъ и самъ попадусь. Кто тебя училъ-то? Вдь училъ-то я?
— Ну такъ какъ же нужно длать-то?
— А вотъ какъ. У васъ платки есть?
— Есть…
— Фуляровые?
— И фуляровые есть…
— Такъ начинай съ платковъ. Стяни пачку да въ чайникъ и опусти, прикрой крышкой, да и тащи сюда, какъ чай заваривать придешь. А я ужь покупать буду. По рублю теб за пачку давать стану.
— Пора мн, хозяинъ ругаться будетъ, проговорилъ мальчикъ, вставая.
— Такъ принесешь что ли? Вотъ теб гривенникъ на пряники.
— Спасибо…, подумаю, можетъ и принесу. Прощайте! за угощенье!
Дня черезъ три мальчикъ пришелъ на водогрйню и принесъ въ чайник пачку платковъ. Цыгаркинъ взялъ ихъ и далъ ему рубль серебромъ.
— Скажи товарищамъ твоимъ, другимъ мальчишкамъ, я и имъ тоже давать деньги буду,— какъ тамъ глядя по вещи.
— Ладно, проговорилъ мальчикъ, запихалъ рубль за голенищу и ушелъ.
Заманивши такимъ манеромъ нсколько мальчиковъ и научивъ ихъ красть, Цыгаркинъ уже пересталъ давать рубли, а раздлывался съ ними мелочью.
Такими и тому подобными путями Цыгаркинъ нажилъ хорошее состояніе, сдалъ водогрйню и кислощейное заведеніе и занялся подрядами въ казенныя мста.
Не пойманъ — не воръ, есть пословица и Цыгаркинъ считается хорошимъ и уважаемымъ человкомъ.