В. ШЕКСПИРЪ.
(Очеркъ жизни и дятельности).
Статья проф. Н. И. Стороженка.
I.
II.
В. Шекспир, Стороженко Николай Ильич, Год: 1912
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Въ 1766 г. одинъ изъ извстнйшихъ издателей и комментаторовъ Шекспира, Джоржъ Стивенсъ, такъ охарактеризовалъ сумму свдній о жизни Шекспира, которыми обладала современная ему наука: ‘Все, что мы знаемъ, говоритъ онъ, съ нкоторой достоврностью о Шекспир состоитъ въ томъ, что онъ родился въ Стратфорд на Авон, женился, имлъ дтей отправился въ Лондонъ, сначала былъ актеромъ, потомъ писателемъ писалъ поэмы и пьесы для театра, наконецъ возвратился въ Стрэтфордъ, сдлалъ духовное завщаніе, умеръ и былъ тамъ похороненъ’. Съ тхъ поръ прошло боле ста лтъ. Неутомимые изслдователи перерыли всевозможные архивы и библіотеки, нашли нсколько любопытныхъ документовъ, касающихся вншнихъ обстоятельствъ жизни и карьеры Шекспира, открыли источники его произведеній, призвали къ отвту всхъ его современниковъ, всхъ, которые могли его знать, или по крайней мр слышать о немъ: благодаря ихъ совокупнымъ усиліямъ, мы имемъ теперь точныя документальныя свднія о предкахъ Шекспира, объ его женитьб, о матеріальномъ благосостояніи его въ разные періоды его жизни, знаемъ, какія книги онъ читалъ, съ какими людьми знался имемъ отзывы о немъ современниковъ, какъ о писател, человк, но всего этого слишкомъ мало, чтобъ составить что-нибудь похожее на связную біографію. Мы не знаемъ ничего о дтств Шекспира, его матери и вліяніи ея на сына, не знаемъ ничего объ его воспитаніи, объ отношеніи его къ своимъ роднымъ и жен, не имемъ ни одного письма, ни одного клочка бумаги, написаннаго его рукой, за исключеніемъ его подписи на двухъ или трехъ оффиціальныхъ документахъ, такъ что и теперь, перечитывая одну изъ его многочисленныхъ біографій, авторы которыхъ выбиваются изъ силъ, чтобы связать сырой матеріалъ различными гипотозами и полудостоврными анекдотами невольно вспоминаешь горькія слова Стивенса.
Родиной Шекспира былъ маленькій городокъ, Стрэтфордъ на рк Эвон, въ графств Уоррикъ, (Warwickshire.) Предки его были мелкіе поземельные собственники (yeoman). Одинъ изъ нихъ храбро сражался въ рядахъ войска Генриха VII противъ Ричарда III при Босворт (въ 1485 г.) за что Генрихъ наградилъ его дворянскимъ гербомъ. Въ 1557 г. Джонъ Шекспиръ, отецъ поэта, человкъ зажиточный, владвшія двумя домами въ Стрэтфорд, женился на Мери Ардэнъ, дочери мстнаго землевладльца Роберта Ардэна, у котораго онъ арендовалъ землю. Невста, принадлежавшая къ одной изъ лучшихъ дворянскихъ фамилій графства, принесла въ приданое значительный участокъ земли съ двумя домами и садами. Хотя Джонъ Шекспиръ былъ человкъ неграмотный, но это не мшало ему поочередно занимать городскія должности ольдермэна, старшаго бальи и старшаго ольдермэна (помощникъ городского головы). У него было восемь человкъ дтей, изъ которыхъ третьимъ былъ нашъ поэтъ, родившійся въ апрл 1564 года въ Стрэтфорд. Домъ, въ которомъ онъ родился, до сихъ поръ показывается постителямъ.
О дтств и воспитаніи Шекспира до насъ не дошло никакихъ свдній. Должно полагать, что онъ нкоторое время учился въ стрэтфордской городской классической школ (Freo Grammar School), гд пріобрлъ довольно скудныя свднія въ классическихъ языкахъ, подавшія поводъ его пріятелю Бэнъ-Джонсону замтить, что онъ мало зналъ по-латыни и еще меньше по-гречески. Долго ли Шекспиръ пробылъ въ школ — неизвстно. Роу, писавшій на основаніи мстныхъ преданій, увряетъ, что Шекспиръ не окончилъ курса, что отецъ, нуждаясь въ его помощи, взялъ его домой. Это мнніе подтверждается найденными въ новйшее время документами, изъ которыхъ видно, что начиная съ 1578 г. дла отца Шекспира, вслдствіе неизвстныхъ намъ причинъ, пришли въ страшный упадокъ: въ 1578 г. онъ принужденъ былъ заложить полученную въ приданое за женой ферму, въ слдующемъ году онъ не могъ уплатить слдуемыхъ съ него городскихъ сборовъ, а нсколько лтъ спустя было постановлено продать за долги все его имущество и онъ былъ лишенъ званія ольдермэна. Весьма естественно, что при такихъ тяжелыхъ обстоятельствахъ помощь сына была ему положительно необходима. Предположивъ, что около 1578 г. юный Шекспиръ оставилъ школу, чтобы помогать отцу, мы все-таки не знаемъ въ чемъ могла состоять его помощь и чмъ онъ вообще занимался все это время до самой своей женитьбы. Основываясь частью на мстныхъ преданіяхъ, частью на знакомств Шекспира съ юридической терминологіей и съ терминологіей морского дла, біографы длаютъ его поочередно мясникомъ, школьнымъ учителемъ, писцомъ у адвоката и наконецъ матросомъ.
Въ декабр 1582 г., состоялся, надо полагать, къ немалому огорченію семьи, бракъ восемнадцатилтняго Шекспира съ Анной Гесвэ, двушкой небогатой, дочерью одного сосдняго йомэна и въ тому же бывшей на 8 лтъ старше своего жениха. Изъ документовъ видно, что бракъ этотъ былъ заключенъ съ особой поспшностью, посл однократнаго оглашенія въ церкви, можетъ быть изъ опасенія, чтобы родители Шекспира не успли воспрепятствовать женитьб своего несовершеннолтняго сына. Впрочемъ была и другая причина поспшности: Анна Гесвэ, выходя замужъ, была уже беременна, и черезъ шесть мсяцевъ у молодыхъ родилась дочь. Очевидно, что пылкій юноша увлекся или, врне, былъ увлеченъ женщиной боле его опытной и, какъ благородный человкъ, поспшилъ загладить свой поступокъ законнымъ бракомъ. Что впослдствіи Шекспиръ осуждалъ эти поспшные, ранніе, заключенные безъ согласія родителей браки, что онъ считалъ себя виновнымъ передъ своими родными, что онъ, наконецъ, плохо врилъ въ семейное счастье женщины, вышедшей за человка моложе себя — это доказывается многими мстами въ его драмахъ. Такъ въ комедіи Два Веронца (Актъ I, сц. 1). ранней любви приписывается гибельное вліяніе на судьбу человка: ‘Какъ рано созрвшая почка гибнетъ отъ червя раньше, чмъ успетъ вполн распуститься, такъ юный и нжный умъ превращается любовью въ безуміе, лишается свжей весенней зелени и всхъ прекрасныхъ надеждъ въ будущемъ’. Въ комедія Все хорошо, что хорошо кончится (Актъ II, сцена III), прямо говорится, что человкъ, женившемся молодымъ — пропащій человкъ. Въ Зимней сказк (Актъ IV. сцена VI), Шекспиръ влагаетъ въ уста Поликсена слдующія многозначительныя слова, въ автобіографическомъ значеніи которыхъ, зная собственную исторію Шекспира, трудно сомнваться: ‘Сынъ иметъ, конечно, право выбирать себ жену, но вдь и отецъ, полагающій все свое счастье въ достойномъ потомств, въ прав участвовать хоть совтомъ въ этомъ дл’. Не мене важно въ автобіографическомъ отношеніи одно мсто въ комедіи Двнадцатая ночь (Актъ II, сцена IV), бросающее свтъ на семейныя отношенія Шекспира: ‘Женщина, говоритъ герцогъ Віол, всегда должна выходить замужъ за человка старше себя, съ такимъ она свыкается и будетъ царить въ его сердц, ибо наша мужская привязанность слабе, непостоянне и требовательне, чмъ женская’. Гд жили молодые, въ дом отца Шекспира, или отдльно и на какія средства — неизвстно. Мы знаемъ только, что съ каждымъ днемъ дла старика Шекспира все боле и боле запутывались и что вроятно ему трудно было содержать, кром своей семьи, ежегодно увеличивающуюся семью сына (въ 1585 г. у Шекспира было уже трое дтей). При такомъ положеніи длъ оставаться Шекспиру въ Стрэтфорд было немыслимо, нужно было искать въ другомъ мст средствъ для содержанія семьи. Къ этому главному мотиву біографы присоединяютъ еще одно немаловажное обстоятельство, ускорившее отъздъ Шекспира изъ родного города. На основаніи мстныхъ преданій они сообщаютъ, что Шекспиръ вмст съ другими молодыми людьми охотился въ Чарлькотскихъ лсахъ, принадлежавшихъ сэру Томасу Люси, что преслдуемый за браконьерство, считавшееся тогда серьезнымъ проступкомъ, онъ сочинилъ на сэра Люси пасквиль, посл котораго ему было бы неблагоразумно оставаться въ Стрэтфорд.
Какъ бы то ни было, но въ 1586—1587 году Шекспиръ, оставивъ жену и дтей въ Срэтфорд, отправился въ Лондонъ искать счастья. Мы не знаемъ, чмъ руководился Шекспиръ въ выбор своей карьеры — дтскими ли впечатлніями отъ игры прізжающихъ въ Стратфордъ актеровъ, зажегшихъ въ его душ любовь къ драматическому искусству, или тмъ обстоятельствомъ, что въ Лондон жили его земляки Джонъ Гемингсъ и Ричардъ Борбеджъ, бывшіе родомъ изъ Іоркшира и занимавшіе важное положеніе въ групп лорда камергера,— но только Шекспиръ, по прізд въ Лондонъ, длается сначала актеромъ, а потомъ и присяжнымъ драматургомъ труппы лорда камергера, игравшей въ Блакфрайерскомъ театр. Онъ подвигается впередъ такими быстрыми шагами, что уже въ 1592 г. возбуждаетъ зависть въ одномъ изъ знаменитйшихъ драматурговъ того времени — Роберт Грин, который, находясь на смертномъ одр, въ посланіи къ своимъ друзьямъ и товарищамъ по драматической дятельности, Марло, Пилю и Нашу, составляющемъ послсловіе къ его предсмертному памфлету Копейка ума, искупленная милліономъ раскаянія, заклинаетъ ихъ не писать больше для театра и прервать связь съ неблагодарными актерами, ‘ибо между ними завелась выскочка-ворона, украшенная нашими перьями, съ сердцемъ тигра подъ костюмомъ актера. Этотъ выскочка воображаетъ, что можетъ смастерить блый стихъ не хуже любого изъ васъ и, будучи настоящимъ Иваномъ на вс руки мастеромъ (Johannos Faclotum), считаетъ себя единственнымъ человкомъ въ Англіи, способнымъ потрясать нашей сценой’ (Shakescene). Послднія слова, въ которыхъ Гринъ пародируетъ фамилію Шекспира, не оставляютъ никакого сомннія, что онъ мтилъ здсь именно въ Шекспира: ими устанавливается тотъ важный для его біографіи фактъ, что уже въ 1502 г. Шекспиръ, соединившій въ своемъ лиц профессію актера и драматическаго писателя, отбилъ хлбъ у драматурговъ, работавшихъ для театра до появленія его, что онъ уже въ то время, передлывая пьесы прежнихъ актеровъ (за что Гринъ и обозвалъ его вороной, украшенной чужими перьями), пользовался такой извстностью въ театральныхъ кругахъ, что имлъ основаніе считать себя выше всхъ современныхъ драматурговъ. Замчательно, что оскорбленіе, нанесенное умирающимъ Гриномъ Шекспиру, вызвало протестъ со стороны его собственныхъ пріятелей и поклонниковъ. Такъ, близкій пріятель Грина и издатель его посмертнаго памфлета, Генри Четтль сожаллъ, что онъ не выбросилъ всего мста, относящагося къ Шекспиру, ‘потому что, прибавляетъ онъ, я самъ имлъ случай убдиться, что поведеніе его было столь же безукоризненно, сколь превосходна его дятельность на избранномъ имъ поприщ (актера). Кром того, многіе достойные уваженія люди свидтельствуютъ объ его прямодушіи въ обхожденіи съ людьми, доказывающемъ его честность, и о граціи и остроуміи его твореній, доказывающей его художественный талантъ’.
Ни довольствуясь своими успхами въ качеств актера и драматурга, Шекспиръ въ 1593 г. издалъ въ свтъ свою первую поэму Венера и Адонисъ, посвятивъ ее въ самыхъ лестныхъ и даже подобострастныхъ выраженіяхъ своему другу и покровителю лорду Саутамптону. Въ посвященіи Шекспиръ называетъ свою поэму ‘первенцемъ своего поэтическаго творчества’ — знакъ, что свои драматическія произведенія, возбудившія такую зависть въ Грин, онъ даже не относилъ къ области поэзіи. Въ слдующемъ году онъ издалъ вторую поэму Лукреція, посвященную тому же лицу. Тонъ посвященія еще боле восторженный, но въ немъ слышится уже удовлетворенное чувство, выражается увренность, что его приношеніе будетъ принято благосклонно. Ободренный поддержкой друга и сочувствіемъ публики, Шекспиръ еще съ большей ревностью сталъ трудиться для сцены. Уже въ 1593 г. въ одномъ оффиціальномъ документ имя его, какъ члена труппы лорда каммергера, стоитъ рядомъ съ именемъ знаменитаго актера Ричарда Борбеджа. Съ открытіемъ въ 1595 г. обширнаго театра Глобусъ, дла труппы, игравшей одновременно въ двухъ помщеніяхъ, пошли особенно ходко и члены ея получали ежегодно не малый дивидендъ. Съ процвтаніемъ длъ труппы связано пріобртеніе Шекспиромъ въ 1597 г. дома въ Стрэтфорд съ службами и садомъ (New Place). Благодаря своей дружб съ Саутамптономъ, привилегированному положенію въ трупп, Шекспиръ казался своимъ землякамъ вліятельнымъ и богатымъ человкомъ, къ покровительству и помощи котораго они нердко прибгали. Такъ, въ 1598 г. они обращались къ Шекспиру съ просьбой, чтобы онъ помогъ своимъ вліяніемъ уполномоченному отъ Стрэтфорда, Ричарду Кунни, добиться у перваго министра лорда Борлея какихъ-то привилегій для города, къ этому году относится письмо того же Кунни къ Шекспиру — единственное изъ дошедшихъ до насъ писемъ къ Шекспиру — въ которомъ онъ проситъ поэта дать ему взаймы 30 ф. ст.— сумму по тому времени довольно значительную, чтобы уплатить его долгъ въ Лондон. Въ этомъ же году мы встрчаемъ восторженный отзывъ о Шекспир извстнаго критика Миреса, который сравниваетъ его съ Овидіемъ, Плавтомъ и Сенекой.
Живя въ Лондон, достигши такого высокаго положенія въ литератур, Шекспиръ пользовался знакомствомъ, покровительствомъ и дружбой многихъ знаменитыхъ и вліятельныхъ людей тогдашней Англіи. Кром Саутамптона, онъ былъ боле или мене близокъ съ другомъ Саутамптона, Эссексомъ, а въ послдній періодъ его дятельности ему оказывали много знаковъ вниманія лорды Пемброкъ и Монгомерри. Изъ своей пишущей братіи Шекспиръ былъ хорошъ съ драматургомъ Флетчеромъ, съ которымъ они, по преданію, написали одну пьесу (The Two Noble Kinsmen), и поэтомъ и драматургомъ Чапманомъ, сообщившимъ ему въ рукописи свой переводъ Гомера, которымъ онъ воспользовался въ своей драм Троилъ и Крессида. Судя по нкоторымъ намекамъ, Шекспиръ также лично зналъ поэтовъ: Спенсера, Драйтона, сатирика Дэвиса и др. Но особенно онъ былъ друженъ съ драматургомъ противоположной ему классической школы и главнымъ представителемъ бытовой комедіи, Бэнъ-Джонсономъ. Изъ своихъ товарищей-актеровъ Шекспиръ находился въ короткихъ дружескихъ отношеніяхъ съ Ричардомъ Борбеджемъ, Джономъ Гемингсомъ и Генри Конделомъ. Обо всхъ троихъ онъ вспомнилъ на смертномъ одр и завщалъ каждому изъ нихъ по 26 шиллинговъ, чтобы они купили себ золотыя кольца и носили на память о немъ. Было одно излюбленное мсто въ Лондон — именно Mermaid Tavern, гд лондонскіе литераторы сходились по вечерамъ и коротали время въ дружеской бесд. ‘Тамъ-то, говоритъ драматургъ Бомонтъ, не разъ присутствовавшій на этихъ посидлкахъ, можно было послушать рчей, до того пропитанныхъ остроуміемъ и юморомъ, что казалось, будто каждый изъ собесдниковъ старался вложить все свое остроуміе въ одну шутку’. Въ этихъ словахъ содержится намекъ на словесные турниры, зачастую происходившіе между Б. Джонсономъ и Шекспиромъ, которые оба славились своимъ остроуміемъ и потому, само собою разумется, были соперниками. Одинъ писатель XVII в. (Thomas Fuller), вроятно писавшій со словъ какого-нибудь очевидца, такъ описываетъ обоихъ бойцовъ: ‘Бэнъ-Джонсонъ, гордый своею ученостью, солидный, но медленный въ своихъ движеніяхъ, напоминалъ всей своей фигурой громадную испанскую гальону. Шекспиръ же, подобно англійскому военному кораблю, былъ гораздо меньше объемомъ, но легче оснащенъ и потому боле подвиженъ, боле способенъ при быстрот остроумія изыскать себ выгоду изъ всякаго втра’. Объ отношеніяхъ Шекспира къ властямъ сохранилось очень мало извстій. Извстно впрочемъ, что Елисавета, вообще любившая театръ, оказывала особое вниманіе къ трупп, носившей дорогое ей имя Лейстера и часто приглашала ее играть при двор. Изъ пьесъ, игранныхъ этой труппой королев, ей въ особенности нравился Генрихъ IV Шекспира, по словамъ Бэкона, она не хотла врить, чтобы простой актеръ могъ написать такую пьесу, а Роу, на основаніи преданія, сообщаетъ, что Елисавета, восхищенная юморомъ Фольстафа, пожелала видть его влюбленнымъ и что, во исполненіе этого желанія, Шекспиръ написалъ свою комедію Виндзорскія Проказницы. Съ своей стороны Шекспиръ съумлъ достойнымъ и поэтическимъ образомъ выразить свою благодарность: въ его комедіи Сонъ въ Лтнюю Ночь есть великолпное мсто о внчанной весталк запада, въ которой современники не замедлили узнать королеву. Впрочемъ, надо полагать, что въ послдніе годы жизни королевы Шекспиръ долженъ былъ замтно охладть къ ней. Если Ричардъ II съ своей знаменитой сценой низложенія короля парламентомъ, игранной по желанію Эссекса много разъ въ различныхъ мстахъ Лондона съ цлью подготовить населеніе къ предстоящему перевороту, былъ шекспировскій Ричардъ II, то это обстоятельство является сильнымъ аргументомъ въ пользу того, что нашъ поэтъ питалъ сочувствіе къ замысламъ Эссекса, котораго онъ считалъ своимъ покровителемъ и котораго онъ незадолго передъ тмъ восторженно привтствовалъ въ послсловіи къ Генриху V. Весьма вроятно, что казнь Эссекса, оплакиваемаго всмъ народомъ, и заключеніе въ Тоуеръ друга Шекспирова, лорда Саутамптона, окончательно оттолкнули его сердце отъ Елисаветы. Когда вскор посл смерти королевы Четтль пригласилъ Шекспира уронить свою слезу въ память той, которая такъ цнила его талантъ и склоняла свой царскій слухъ къ его пснямъ, Шекспиръ не отозвался на этотъ призывъ и продолжалъ хранить упорное молчаніе. Только впослдствіи, въ Генрих VIII, который во всякомъ случа долженъ быть одной изъ его послднихъ пьесъ, Шекспиръ, взглянувъ на Елисавету съ исторической точки зрнія, съумлъ воздать ей должное и устами архіепископа Кранмера произнесъ ей восторженный панегирикъ. Отношенія Іакова I къ театру были еще боле благосклонны. Едва только онъ вступилъ на престолъ, какъ тотчасъ же далъ трупп лорда каммергера, къ которой принадлежалъ Шекспиръ, позволено именоваться актерами его величества. Съ восшествіемъ на престолъ Іакова пьесы Шекспира особенно часто даются при двор. Такъ, въ декабр 1603 г., изъ одиннадцати пьесъ, представленныхъ на придворныхъ спектакляхъ въ Уайтголл, восемь принадлежало Шекспиру. И на этотъ разъ поэтъ не остался въ долгу. Въ Макбет, напр., встрчаются лестные намеки по адресу короля, въ Генрих VIII Шекспиръ искусно связалъ похвалу Елисавет съ восхваленіемъ ея преемника.
Соотвтственно возраставшей извстности, возрастали и доходы Шекспира. Въ 1602 и въ 1605 гг. онъ купилъ нсколько участковъ земли въ Стрэтфорд на суммы весьма значительныя (первый разъ на 320 и второй на 440 фунтовъ). Повидимому, лондонскіе тріумфы мало удовлетворяли Шекспира, и онъ тогда уже помышлялъ о возвращеніи на родину, и потому, лишь только онъ пріобрлъ на столько, что могъ считать себя обезпеченнымъ до конца дней своихъ, какъ онъ не замедлилъ оставить мсто своихъ трудовъ, успховъ и славы и удалился въ Стрэтфордъ, гд зажилъ привольной и независимой жизнью зажиточнаго сквайра въ своемъ прекрасномъ дом New Place. Когда совершилось это переселеніе Шекспира изъ Лондона, въ точности неизвстно, есть извстіе, что въ 1608 г., когда умерла его мать, онъ былъ уже въ Стрэтфорд. Перехавъ на житье въ родной городъ, Шекспиръ не порвалъ окончательно своихъ связей съ театромъ, по преданію онъ присылалъ оттуда по одной, а иногда и по дв пьесы въ годъ и самъ бывалъ по дламъ въ Лондон и безъ сомннія видался съ своими друзьями и сподвижниками по сцен, которые съ своей стороны не разъ прізжали въ Стрэтфордъ, чтобъ за стаканомъ вина помянуть доброе старое время. Впрочемъ, Шекспиру недолго пришлось наслаждаться досугомъ и комфортомъ: онъ умеръ въ Стрэтфорд 23 апрля 1616 г., не достигнувъ старости, на 53 г. своей жизни и былъ похороненъ въ церкви св. Троицы. На могильной плит Шекспира нтъ обозначенія ни имени, ни возраста, ни дня смерти почившаго. Вмсто этого, вырзаны слдующіе загадочные стихи, по преданію сочиненные самимъ поэтомъ, которыми онъ по всей вроятности хотлъ охранить свой прахъ отъ неистовства пуританъ: ‘Добрый другъ, кто бы ты ни былъ, но ради I. Христа не тревожь прахъ лежащаго подъ симъ камнемъ. Благословенъ тотъ, кто пощадитъ эту плиту и проклятіе тому, кто потревожитъ мои кости’.
Не задолго до смерти Шекспиръ сдлалъ духовное завщаніе, которое дошло до насъ. Изъ этого документа видно, что у него оставались въ живыхъ сестра Іоанна (по мужу Гартъ) и дв дочери, изъ которыхъ старшая, его любимица Сусанна, была замужемъ за докторомъ Холломъ (Hall), а меньшая Юдифь за стрэтфордскимъ виноторговцемъ Томасомъ Куини. Раздливъ между ними все свое довольно значительное имущество: дома, земли, угодья и деньги, входя во вс подробности наслдованія, Шекспиръ какъ-будто не случайно устранилъ отъ наслдства самое близкое къ себ существо — свою жену. Положимъ, по закону судьба ея была обезпечена, потому что она и безъ того получала вдовью часть, но все-таки упоминаніе о ней какъ бы мимоходомъ въ конц завщанія (‘жен же моей завщаю мою вторую лучшую постель съ принадлежностями’) посл того какъ онъ щедро одлилъ всхъ своихъ дтей, внуковъ и даже племянниковъ, звучитъ чуть не иронически. Это обстоятельство, равно какъ и то, что Шекспиръ сдлалъ своими душеприкащиками не жену, но дочь и зятя, наводятъ на мысль, что великій поэтъ но былъ особенно счастливъ въ своей семейной жизни, что въ послднее время отношенія между супругами были на столько нехороши, что Шекспиръ не задумался въ оффиціальномъ документ выразить свое недовріе къ жен. Хотя прямыхъ свидтельствъ объ отношеніи Шекспира къ матери его дтей нтъ, но если соединить вмст вс косвенныя улики, вс преданія объ его лондонской жизни и вс намеки въ его собственныхъ произведеніяхъ, то можно придти къ заключенію, что отношенія эти были довольно холодныя. Будь эти отношенія боле теплыя и сердечныя, Шекспиръ, конечно, не удовольствовался бы своими кратковременными поздками въ Стратфордъ, но перевезъ бы жену въ Лондонъ, сдлалъ бы ее участницей своей славы и своихъ тріумфовъ.
Изъ скудости біографическихъ свдній о Шекспир, не слдуетъ заключать, какъ это длаютъ нкоторые критики (напр. Рюмелинъ), что Шекспиръ въ свое время не пользовался извстностью, что общество относилось къ его дятельности довольно равнодушно. Дло въ томъ, что литературной извстности въ нашемъ смысл слова въ XVI в., не существовало. XVI в. былъ вкъ великихъ изобртателей, реформаторовъ, полководцевъ, авантюристовъ, словомъ, дятелей практическихъ. За жизнью и приключеніями этого рода людей общество слдило съ страстнымъ участіемъ, и они только удостоивались біографіи. Литературная дятельность считалась дятелньностью низшаго порядка, и люди, восхищавшіеся поэмами Спенсера и сонетами Даніэля, мало интересовались личностями самихъ поэтовъ. Еслибы сэръ Филиппъ Сидней написалъ только свои стихотворенія и свою Аркадію, а не былъ бы блестящимъ полководцемъ и государственнымъ человкомъ, то о жизни его мы едва ли бы имли больше свдній, чмъ о жизни Шекспира, къ этому нужно прибавить, что изъ всхъ отраслей литературы занятіе драматическимъ искусствомъ считалось наимене достойнымъ истиннаго поэта. Что самъ Шекспиръ раздлялъ такой взглядъ на драму, что онъ не считалъ своихъ пьесъ поэтическими произведеніями — это видно изъ-того, что, посвящая въ 1593 г, свою поэму Венеру и Адонисъ лорду Саутамптону, Шекспиръ, бывшій уже авторомъ многихъ пьесъ, называлъ свою поэму ‘Порицаніемъ своего поэтическаго творчества’: посл этого нечего удивляться, что самые ранніе похвальные отзывы о Шекспир относятся не къ его драматическимъ произведеніямъ, а къ его поэмамъ, имвшимъ большой успхъ въ тогдашнемъ обществ. Таковы отзывы Анонима и Драйтона (1594 г. ), Ричарда Бэрнфильда (1598). За свои поэмы Шекспиръ былъ назвалъ своими современниками сладкимъ и медоточивымъ (mellifluoas, honcytongued) поэтомъ. Только въ 1598 г. извстный критикъ Миресъ одинаково восторженно отнесся, какъ къ его поэмамъ, такъ и къ его драмамъ. Два года спустя въ пьес Возвращеніе съ Парнасса (Return From Pamassus) прямо говорится, что Шекспиръ отодвинулъ на задній планъ вс университетскія перья и въ томъ числ самаго Бэнъ-Джонсона. Къ 1603 и 1604 г. относится замчаніе Габріэля Гарвея, ‘что молодежь восхищается Шекспировой поэмой Венера и Адонисъ, но что люди боле зрлые предпочитаютъ его Лукрецію и его Гамлета {Отзывы современниковъ и ближайшихъ потомковъ о Шекспир за цлое столтіе (съ 1592—1692) собраны въ книг Shakespeare’s Century of Prayse, London 1879, (New Shakespeare Society), представляющей собой драгоцнное пособіе для каждаго, изучающаго Шекспира.}. Но самый восторженный отзывъ о Шекспир принадлежитъ его другу Бэнъ-Джонсолу, онъ предпосланъ первому изданію In Folio произведеній Шекспира, изданному въ 1623, черезъ семь лтъ посл его смерти его товарищами-актерами Гемингсомъ и Конделемъ. Здсь Бэнъ-Джонсонъ, не обинуясь, ставить Шекспира не только наравн, но даже выше величайшихъ драматурговъ всхъ временъ и народовъ {Стихотвореніе Бэнъ-Джонсона, посвященное памяти Шекспира, переведено цликомъ въ книг Жене, Шекспиръ, его жизнь и сочиненія, Москва, 1877.}.
Гораздо боле скудны отзывы современниковъ о Шекспир, какъ актер и человк. Выше были приведены отзывы Грина и Четтля, сущность которыхъ сводится къ тому, что уже въ 1592 г. Шекспиръ достигъ высокаго положенія, какъ актеръ и драматургъ и что нравственный характеръ его внушалъ глубокое уваженіе многимъ достопочтеннымъ людямъ. Мнніе Четтля о нравственномъ характер Шекспира подтверждается слдующими словами Бэнъ-Джонсона, сказанными много лтъ спустя посл смерти Шекспира: ‘Я любилъ этого человка и боле чмъ кто-либо чту его память, ибо по-истин это была честная, прямая и свободная натура’. Изъ эпитета gentle (милый, кроткій), постоянно сопровождающаго его имя, мы имемъ полное право заключить, что въ характер Шекспира преобладали мягкія черты, которыя дйствовали обаятельно на людей. О сценической дятельности Шекспира сохранилось очень мало свдній. Изъ совтовъ, которые онъ устами Гамлета даетъ актерамъ, видно, что онъ былъ большимъ знатокомъ и тонкимъ цнителемъ сценической игры. Обри (около 1680 г.) свидтельствуетъ, что по собраннымъ имъ свдніямъ, Шекспиръ былъ превосходнымъ актеромъ. Роу, писавшій на основаніи преданій, собранныхъ актеромъ Беттертономъ, прибавляетъ къ этому, что лучшею ролью Шекспира была роль тни стараго короля въ Гамлет. Вроятно, благодаря величавой осанк Шекспиру часто поручали играть роли королей и по этому поводу одинъ современникъ {Джонъ Дависъ въ своемъ посланіи къ Шекспиру, 1611 г. (См. Shakspeare’s Century ol Prayse p. 94).} замчаетъ, что еслибы Шекспиру не было суждено изображать королей только на сцен, то онъ самъ могъ бы быть другомъ и собесдникомъ королей. Кром того, есть извстіе, что Шекспиръ игралъ въ трагедіи Бенъ-Джонсона Сеянъ и въ его же комедіи Еегу man in lus humour (1598), которая по свидтельству Роу, и была принята на сцену, только благодаря личному вліянію Шекспира. Изъ произведеній Шекспира видно, что онъ по своему времени былъ человкъ весьма образованный, пополнившій недостатокъ школьнаго образованія обширнымъ и разнообразнымъ чтеніемъ. Новйшая критика пришла къ заключенію, что онъ зналъ французскій и итальянскій языки, что кром классиковъ, извстныхъ ему главнымъ образомъ въ англійскихъ переводахъ, онъ былъ знакомъ съ произведеніями корифеевъ тогдашней мысли и литературы: Аріосто, Рабле, Джордано Бруно, Монтеня, Монтемайора, Мендозы и др.
Обозрнію драматическихъ произведеній Шекспира должно предшествовать обозрніе его раннихъ поэтическихъ опытовъ, его поэмъ и сонетовъ, ибо они бросаютъ яркій свтъ на юношескую душу поэта и заключаютъ въ себ зародыши идей и воззрній, которыя впослдствіи либо расцвли пышнымъ цвтомъ, либо подъ вліяніемъ опыта и размышленія подверглись значительнымъ измненіямъ въ его драматическихъ произведеніяхъ. Начнемъ съ первенца его поэтическаго творчества, съ поэмы Венера и Адонись (1593). Хотя поэма эта написана въ господствовавшемъ тогда модномъ итальянскомъ стил, хотя содержаніе ея заимствовано у Овидія, но въ обработк сюжета юный поэтъ съумлъ проявить свою художественную самостоятельность и освтилъ взаимныя отношенія Венеры и Адониса совершенно инымъ свтомъ, чмъ они освщены у римскаго поэта. У Овидія Адонисъ — отрокъ, еще не понимающій наслажденій любви, онъ бжитъ страстныхъ признаніи богини любви только вслдствіе своей физической незрлости, У Шекспира къ этому мотиву прибавленъ другой мотивъ, нравственный — отвращеніе стыдливаго и цломудреннаго сердца отъ любви исключительно чувственной, отъ страсти животной.
Пустую страсть нельзя любовью звать!
Любовь отъ насъ на небо удалилась,
Съ тхъ поръ, какъ страсть здсь стала процвтать,
И на земл невинность развратилась,
И плодъ любви, сжигаемый огнемъ,
Гніетъ, какъ плодъ, подточенный червемъ.
Любовь лучу подобна посл бури,
Развратъ дождю подобенъ подъ грозой,
Любовь ясна, какъ вешній сводъ лазури,
Развратъ же схожъ съ безвременной зимой,
Любовь скромна, развратъ стыда не знаетъ,
Любовь не лжетъ, развратъ же разрушаетъ *).
*) Переводъ Соколовскаго.
Изъ этихъ словъ, вложенныхъ Шекспиромъ въ уста Адониса, ясенъ взглядъ юнаго поэта на одинъ изъ самыхъ существенныхъ вопросовъ человческой жизни и нравственности, Еще въ молодости, когда по свидтельству одного изъ своихъ сонетовъ, Шекспиръ самъ нердко находился подъ игомъ своей страстной природы, онъ однако не опоэтизировалъ чувственной страсти, не изобразилъ ее въ привлекательномъ свт. Онъ очень хорошо понималъ, что страсть составляетъ только одну сторону любви, но не ея сущность, что только идеальный элементъ очеловчиваетъ чувственное влеченіе, которое безъ этого элемента способно возбуждать въ молодой, нравственно здоровой душ, одно отвращеніе.
Столь же самостоятельнымъ является молодой поэтъ въ обработк сюжета второй своей поэмы — Лукреція, заимствованнаго изъ первой книги Ливія. Въ поэм Шекспира нтъ той пластичности, того лаконизма и той строгой простоты, которые характеризуютъ собою манеру великаго римскаго историка. Лукреція Шекспира непохожа на застывшую въ своей безысходной скорби, величавую и неподвижную, какъ античная статуя, Лукрецію Ливія. Она женщина новаго времени, она сантиментальна, она любитъ расплываться въ жалобахъ, украшая свою рчь риторическими блестками въ модномъ эвфуистическомъ стил, но если античный типъ Лукреціи нсколько искаженъ у Шекспира, за то вся поэма проникнута живымь гуманнымъ духомъ и весьма интересна въ автобіографическомъ отношеній, потому что въ ней поэтъ не разъ сопровождаетъ описаніе событій размышленіями отъ себя, бросающими яркій свтъ на его нравственныя убжденія. Первый вопросъ, который затрогивается Шекспиромъ по поводу Лукреціи, это вопросъ о такъ называемой формальной нравственности, основанной за людскихъ предразсудкахъ и обращающій вниманіе только на голый фактъ. Подвергшаяся насилію со стороны Тарквинія. Лукреція считаетъ себя опозоренной навки, думаетъ, что насиліе могло у ней отнять честь, не желая пережить своего позора, она убиваетъ себя и умираетъ съ надеждой, что этимъ путемъ она можетъ возстановить свою утраченную честь, свое погибшее женское достоинство.Такъ смотритъ на дло и Ливія и удивляется величію духа римской героини, для которой честь была выше жизни. Противъ этого-то ложнаго взгляда и возстаетъ юный поэтъ со всей энергіей своего страстнаго убжденія. Какъ бы предупреждая мнніе тхъ изъ своихъ читателей, которые съ нравственной грубостью, свойственной традиціонной формальной морали, готовы осудить Лукрецію только за то, что у ней не достало силъ противостоять насилію, Шекспиръ восклицаетъ:
Не обвиняй увядшее растеніе,
Вини зиму, сгубившую его.
Не то, что гибнетъ, стоитъ обвиненья,
А то, что губитъ. Изъ всего того,
Что въ женщинахъ постыдно безъ сомннья,
Мужчина въ большой части виноватъ
И лишь свалить свой грхъ на женщинъ радъ *).
*) Переводъ Холодковскаго.
Для характеристики нравственныхъ и философскихъ воззрній Шекспира весьма любопытно, что уже въ этомъ юношескомъ произведеніи онъ не является сторонникомъ успокоительной теоріи философскаго оптимизма и нравственнаго устройства міра (moralieche Weltordnung), которую ему во что мы то мы стало хотятъ навязать его нмецкіе комментаторы. Если бы Шекспиръ былъ оптимистомъ, если бы онъ былъ убжденъ въ господств всесильныхъ нравственныхъ законовъ, управляющихъ міромъ и споспшествующихъ торжеству добра и справедливости на земл, онъ, конечно, не вложилъ бы въ уста Лукреціи страстной фи