Шекспир-Бэконовский вопрос, Стороженко Николай Ильич, Год: 1905 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Шекспиръ-Бэконовскій вопросъ.

Очеркъ Проф. Н. И. Стороженка

Шекспиръ В. Полное собраніе сочиненій / Библіотека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 5, 1905.

http://az.lib.ru

Это, конечно, безуміе, но безуміе методическое.
Полоній въ ‘Гамлет’ (Актъ II, сц. 2-я).

Жителямъ большихъ городовъ, вроятно, случалось наблюдать не разъ довольно курьезное явленіе: на площади стоитъ небольшая кучка людей, о чемъ-то горячо разговаривающихъ и указывающихъ пальцами на небо. Проходитъ полчаса, часъ и кучка, постепенно увеличиваясь, превращается въ толпу людей, вперившихъ глаза въ небо и словно ожидающихъ чего-то… Судя по ихъ оживленнымъ жестамъ, можно заключить, что недавно на неб произошло нчто замчательное, — либо пролетлъ метеоръ, либо посыпался съ неба цлый дождь падучихъ звздъ. Постоявъ нкоторое время въ безплодномъ ожиданіи, толпа мало-по-малу расходится, но никому изъ лицъ, ее составляющихъ, не приходитъ въ голову, что на неб ничего не было, что вс они были жертвами мистификаціи двухъ или трехъ шутниковъ, которые, проходя черезъ площадь, ради шутки, вперили глаза въ небо, постояли въ такой позиціи четверть часа и ушли, видя, что шутка удалась, что возл нихъ начинаетъ собираться толпа звакъ. Явленіе, подобное описанному, наблюдается въ настоящее время въ литератур по отношенію, такъ называемой, бэконо-шекспировской теоріи,утверждающей, что драмы, дошедшія до насъ съ именемъ Шекспира, писаны не имъ, но великимъ основателемъ реальной философіи Бэкономъ. Разница разв въ томъ, что въ первомъ случа мы имемъ дло съ сознательнымъ обманомъ, a въ послднемъ съ безсознательнымъ самовнушеніемъ. Не ждите отъ теоріи, низвергающей съ пьедестала величайшаго драматурга новыхъ временъ, фактическихъ доказательствъ — ихъ нтъ, да для нея они и не существенны въ виду силы доказательствъ внутреннихъ, логическихъ. ‘Статочное ли дло’,— спрашиваетъ теорія,— ‘чтобы драмы, полныя такихъ возвышенныхъ, далеко-озаряющихъ идей, такого глубокаго прозрнія въ сущность государственной жизни и въ тайны человческаго сердца, могли выйти изъ-подъ пера полуобразованнаго актера, вращавшагося въ низменныхъ слояхъ общества и думавшаго только о томъ, чтобы сколотить деньги и удалиться на покой въ свой родной городокъ? Внутреннее содержаніе драмъ Шекспира исполнено такой глубины и разносторонности, что ихъ могъ написать не только самый геніальный, но и самый образованный человкъ своего времени, a такимъ человкомъ, безспорно, былъ Бэконъ, и если онъ скрылъ свое имя подъ псевдонимомъ Шекспира, то это произошло оттого, что, занимая высокое общественное положеніе, онъ не считалъ удобнымъ признать себя авторомъ произведеній, которыя въ то время почти не причислялись къ литератур, и въ которыхъ онъ высказалъ мысли и намеки, которые могли повредить его служебной карьер’. Таковы основныя положенія пресловутой бэконо-шекспировской ереси, которыя на разные лады повторяются въ масс книгъ и брошюръ, ежегодно появляющихся на книжномъ рынк и жадно поглощаемыхъ людьми, мало знакомыми съ предметомъ, но сгорающими желаніемъ блеснуть оригинальностью и прослыть разрушителями литературныхъ кумировъ и предразсудковъ. Какъ увидимъ ниже, эта литературная ересь, получившая начало въ Америк, первоначально распространялась по Америк и отчасти Англіи, ученые Германіи долгое время не считали ее заслуживающей опроверженій, и только въ послднія 10 — 15 лтъ стали обращать на нее вниманіе, y насъ въ Россіи ее знали только по слухамъ, такъ что когда лтъ 15 тому назадъ покойный В. В. Чуйко помстилъ обстоятельную статью по бэконовскому вопросу (Наблюдатель, 1888. Февраль),статья эта могла служить скоре предостереженіемъ, чмъ опроверженіемъ взглядовъ, имвшихъ тогда въ Россіи весьма немногихъ приверженцевъ. Съ тхъ подъ многое измнилось. Американская реклама, ежегодно раздувающая десятки плохихъ книгъ и брошюрокъ, сдлала свое дло. Теперь y насъ встртите не мало лицъ, преимущественно изъ числа учащейся молодежи, которыя при слов Шекспиръ многозначительно ухмыляются, давая этимъ понять, что ихъ на мякин не поймаешь, что имъ хорошо извстенъ le secret du polichinelle. Для такихъ лицъ были, безъ сомннія, драгоцннымъ подаркомъ появившіеся и въ русской печати отзвуки извстной книги Бормана Das Shаkspeare Geheimniss (Leipzig, 1894 г.). Раньше чмъ обратиться къ этой книг, бросимъ общій взглядъ на бэконо-шекспировскую ересь до появленія книги Бормана.

Всякое геніальное произведеніе всегда заключаетъ въ себ нчто таинственное, пожалуй, даже сверхъестественное. Хотя бы мы знали вс т вліянія, которымъ подвергался его авторъ при жизни, хотя бы мы изучили составные элементы самого произведенія, для насъ все-таки останется вчной загадкой та геніальная сила духа, которая соединяла вс эти элементы по напередъ задуманному плану въ одно художественное цлое. Степень загадочности, конечно, увеличивается, если скудость біографическихъ данныхъ не даетъ намъ возможности даже приблизительно возстановить исторію развитія таланта и ума изучаемаго художника. Сказанное прилагается къ произведеніямъ Шекспира въ большей степени, чмъ къ произведеніямъ другихъ писателей, ибо исторія литературы не знаетъ большаго несоотвтствія между тмъ, что намъ извстно объ автор, и его произведеніями. Это несоотвтствіе давно приводило въ смущеніе нкоторыхъ критиковъ. Еще въ конц прошлаго столтія Фармеръ въ своемъ Essay on the Learning of Shаkspeare (London, 1767 r.) доказывалъ, что Шекспиръ былъ человкъ малообразованный и отказывался объяснить массу научныхъ свдній, встрчающихся въ его произведеніяхъ. Гораздо дальше пошелъ неизвстный авторъ статьи, помщенной въ Chamber’s Edinburgh Journal за 1852 г., который смло поставилъ вопросъ Кмъ были написаны драмы Шекспира? (Who wrote Shаkspeare?) и отвчалъ на него въ томъ смысл, что y Шекспира состоялъ на жалованьи какой-то бднякъ ученый, который за извстную сумму и снабжалъ его своею ученостью. Отъ этой гипотезы до предположенія, что главнымъ сотрудникомъ Шекспира былъ Бэконъ — всего одинъ шагъ. Этотъ шагъ былъ сдланъ въ Америк однофамилицей Бэкона миссъ Деліей Бэконъ въ ея стать Шекспиръ и его драмы, помщенной въ американскомъ журнал Putnam Monthly Magazine за 1855 годъ (январь), которая поэтому и считается началомъ бэконо-шекспировской ереси. Миссъ Баконъ была женщина даровитая и ученая, но крайне экзальтированная и истеричная и ршительно неспособная критически отнестись къ своимъ фантазіямъ. Усомнилась ли она въ Шекспир подъ вліяніемъ книги Фармера и статьи неизвстнаго автора въ Chamber’s Journal, или дошла до своей теоріи совершенно самостоятельно (первое вроятне, такъ какъ она была очень начитана), какъ бы то ни было, но въ своей стать она доказывала, что малообразованный Шекспиръ не могъ написать приписываемыхъ ему драмъ, что он написаны цлымъ кружкомъ ученыхъ людей, во глав которыхъ стоялъ Бэконъ. Гипотезу свою она развила въ цлую теорію въ объемистой книг подъ заглавіемъ Философія пьесъ Шекспира разоблаченная (The Philosophy of Shаkspeare Plays unfolded L. 1857). По мннію миссъ Бэконъ, философія эпохи Елизаветы дошла до насъ въ двухъ видахъ — въ форм философскихъ трактатовъ Бэкона и въ форм драмъ, приписываемыхъ Шекспиру. Послднія заключаютъ въ себ грандіозную систему политической философіи, которую Бэконъ счелъ боле удобнымъ изложить въ драматической форм. Иначе ему поступить было нельзя, потому что эти драмы не литературныя произведенія, но страшныя политическія проблемы. Въ эпоху Елизаветы Англія томилась подъ гнетомъ королевскаго деспотизма, отъ котораго и хотли избавить ее такіе великіе умы, какъ Бэконъ и Вальтеръ Рэлей. Не смя говорить прямо, они говорили загадками, языкомъ Эзопа, сцена была ихъ трибуной, a Шекспиръ псевдонимомъ. Теорія эта казалась истеричной дам до того врной, что она не сочла нужнымъ приводить въ ея пользу сколько-нибудь солидныя доказательства. Этого мало: если на пути встрчались факты, способные ее пошатнуть, то миссъ Бэконъ устраняла ихъ съ дороги самымъ простымъ и безцеремоннымъ образомъ. Ей, напримръ, былъ хорошо извстенъ восторженный отзывъ Бэнъ-Джонсона о Шекспир, который ставилъ Шекспира даже выше древнихъ драматурговъ. Ни мало не задумываясь, она объясняетъ этотъ отзывъ тмъ, что Бэнъ-Джонсонъ былъ посвященъ въ тайну и что подъ видомъ Шекспира онъ прославлялъ покровительствовавшихъ ему Бэкона и Рэлея. Отсутствіе доказательствъ ее не смущало, ибо она была глубоко убждена, что рано или поздно они должны отыскаться — и тогда потомство ее оправдаетъ. На основаніи довольно неясныхъ намековъ въ письмахъ Бэкона, она пришла къ заключенію, что подъ могильнымъ камнеиъ Шекспира сохраняются документы либеральнаго политическаго кружка эпохи Елизаветы, ршающіе вопросъ объ истинныхъ авторахъ шекспировскихъ драмъ. Съ цлью добыть эти документы бдная психопатка переплыла океанъ, прибыла въ Англію и поселилась въ Стратфорд. По цлымъ часамъ она сидла въ глубокой задумчивости въ церкви св. Троицы надъ могильной плитой Шекспира, пыталась даже приподнять ее (на плит до сихъ поръ видны слды лома, образовавшіе съ двухъ сторонъ довольно большія расщелины), пока, наконецъ, не сошла съ ума и не была отвезена въ больницу для душевнобольныхъ, гд и умерла въ 1859 г. Англійскіе критики отнеслись къ книг миссъ Бэконъ съ снисходительной улыбкой, какъ къ произведенію больного мозга, за исключеніемъ, впрочемъ нкоего мистера Смита, который, прочтя статью, въ ‘Putnam Magazine’, сдлался ревностнымъ послдователемъ теоріи миссъ Бэконъ. Въ подтвержденіе ея взглядовъ, онъ въ скоромъ времени издалъ брошюру: Былъ ли Бэконъ авторомъ шекспировскихъ драмъ? (Was Lord Bacon the author of Shakspeare Plays? L. 1856). На предложенный самому себ вопросъ авторъ отвчалъ утвердительно, но, за отсутствіемъ фактическихъ доказательствъ, основывается на такъ называемыхъ доказательствахъ внутреннихъ. По мннію Смита, все что мы знаемъ о Шекспир, не располагаетъ насъ врить, чтобъ онъ могъ написать произведенія, исполненныя столь великихъ достоинствъ, и наоборотъ, все, что мы знаемъ о Бэкон, объ его геніальномъ ум и разносторонней учености, все это склоняетъ насъ къ увренности, что только имъ и имъ однимъ могли быть сочинены драмы, которыя онъ, по личнымъ соображеніямъ, счелъ удобнымъ приписать Шекспиру. Къ этому главному соображенію присоединяются y автора нсколько другихъ, столь же субъективныхъ и состоящихъ въ томъ, что Шекспиръ, самъ издавшій свои поэмы, нисколько не заботился о судьб своихъ драмъ, которыя выходили при его жизни въ самыхъ искаженныхъ изданіяхъ, что Бэконъ, столь интересовавшійся литературой, ни разу неупомянулъ о Шекспир, чего не могло бы случиться, если бы на самомъ дл Шекспиръ былъ авторомъ Гамлета, Макбета и Лира, что встрчающіяся въ драмахъ Шекспира картины итальянской городской жизни не могли быть написаны человкомъ, не бывавшимъ въ Италіи, и т. д. Бэконіанцы сами чувствовали слабость подобныхъ доказательствъ и, за отсутствіемъ фактическихъ данныхъ, сочли боле полезнымъ заняться сопоставленіемъ отдльныхъ мстъ изъ драмъ Шекспира и сочиненій Бэкона, съ цлью вывести отсюда выгодныя для своей теоріи заключенія.Трудъ этотъ взялъ на себя американскій юристъ Хольмсъ (Holmes) въ своей книг Авторство Шекспира (The Authorship of Shakspeare. New-York. 1866). Нужно отдать справедливость автору, который съ чисто-юридическойтщательностью занялся сопоставленіемъ мстъ изъ философскихъ трактатовъ Бэкона и драмъ Шекспира и установилъ между ними несомннное идейное сходство, хотя это сходство существуетъ также между Шекспиромъ и Рэлеемъ, между Шекспиромъ и Гукеромъ, ибо вс эти писатели вращались въ одной и той же сфер понятій, дышали однимъ и тмъ же рзкимъ воздухомъ эпохи Воэрожденія и, по всей вроятности, читали одн и т же книги. Равнымъ образомъ, не иметъ никакого научнаго значенія сдланное Хольмсомъ сопоставленіе года изданія нкоторыхъ шекспировскихъ пьесъ съ фактами изъ жизни Бэкона, который будто бы хотлъ посредствомъ драмъ выразить свои душевныя настроенія. Такъ, Хольмсъ указываетъ на совпаденіе появленія ‘Венеціанскато Купца’ съ заключеніемъ молодого Бэкона въ долговую тюрьму, откуда онъ былъ вырученъ своимъ братомъ Антоніемъ — имя, которымъ онъ назвалъ самое симпатичное лицо пьесы. Книга Хольмса, имвшая успхъ въ Америк, оживила начинавшій было охладвать интересъ публики къ бэконовской теоріи, и заставила противныя стороны не разъ скрещивать оружіе. По разсчету, сдланному Уаймэномъ {The Bibliogiaphy of Bacon-Shakspeare Controversy. 1891 г.} съ 1856 по 1884 г. появилась въ Америк и Европ 255 брошюръ и статей за и противъ Шекспира, изъ которыхъ добрыя дв трети принадлежатъ Америк. Оставляя въ сторон книгу Эппльтона Моргана {The Shakspearean Myth. Cincinnati. 1881. Превосходный разборъ этой книги читатели найдутъ въ брошюр проф. Шиппера — Shakspeare uhd dessen Gegner. Mnster. 1895 г.}, который не столько стоитъ за Бэкона, сколько пытается доказать, что имя Шекспира было собирательнымъ и служило псевдонимомъ для многихъ писателей, желавшихъ скрыть свое имя, переходимъ къ труду г-жи Поттъ, основанному на хранящейся въ Британскомъ музе записной книжк Бэкона {The Promus of Formularies aod elegancies, being private Notes circum 1501, hitherto unpublished by Francis Bacon, illustrated and ellucidaied by passages from Shakspeare. London, 1882.}. Эта книжка заключаетъ въ себ сборникъ пословицъ, цитатъ изъ разныхъ авторовъ, остротъ, формулъ вжливости и т. д. выраженій, внесенныхъ въ нее Бэкономъ либо для памяти, либо потому, что онъ думалъ впослдствіи воспользоваться ими въ своихъ сочиненіяхъ или парламентскихъ рчахъ. Издавая впервые эту, во всякомъ случа любопытную книжку, г-жа Поттъ воспользовалась заключающимся въ ней матеріаломъ не для характеристики Бэкона, какъ стилиста, a для уничтоженія Шекспира. Пріемъ, употребляемый ею для этой цли, отличается поразительной наивностью и отсутствіемъ всякой критики. Встрчая y Бэкона какую-нибудь фразу, или даже просто слово, встрчающееся также въ драмахъ Шекспира, она изъ этого факта выводитъ заключеніе, что записная книжка Бэкона и драмы Шекспира писаны однимъ лицомъ и что этимъ лицомъ былъ, конечно, Бэконъ. Приведемъ на выдержку нсколько примровъ. Въ записной книжк Бэкона, подъ No 249, стоитъ евангельское изреченіе: ‘И оправдися премудрость отъ чада своихъ’, имющее тотъ смыслъ, что дти своими поступками должны доказывать свое происхожденіе отъ мудрости. Не найдя въ произведеніяхъ Шекспира ничего соотвтствующаго этому предмету, г-жа Поттъ сопоставляетъ его со всми тми мстами произведеній Шекспира, гд встрчаются либо слово дитя, либо слово наслдникъ — сопоставленіе, вовсе не идущее къ длу и вдобавокъ ничего не доказывающее, ибо евангеліе было настольной книгой y обоихъ писателей,но производящее множествомъ ссылокъ импонирующее впечатлніе на читателя-диллетанта, которому недосугъ проврять, кстати ли приведена цитата, или нтъ. Равнымъ образомъ, если предположить, что слова Розалинды: Я не желаю бросать своихъ словъ собакамъ. навяны извстнымъ евангельскимъ изреченіемъ: не бросайте святыни псамъ (Мат., глава 7, ст. 6), то этимъ фактомъ боле чмъ странно доказывать принадлежность пьесы Бэкону, ибо Шекспиръ не хуже Бэкона могъ заимствовать эти слова изъ евангелія. Пойдемъ дальше. Подъ No 43 Бэконъ приводитъ изреченіе изъ Adagia Эразма Semper Virgiпes furae. Изъ объясненія Эразма къ этому изреченію видно, что онъ не имлъ намренія обозвать всхъ двицъ фуріями, a хотлъ только сказать, что въ противоположность ангеламъ, которые изображаются въ вид мужчинъ, фуріи, наоборотъ, изображаются въ вид женщинъ. Не принявши этого въ соображеніе, г-жа Поттъ, что называется, ни къ селу, ни къ городу, сопоставляетъ изреченіе Эразма съ двумя мстами изъ ‘Усмиренія Строптивой’ и однимъ изъ ‘Много шуму изъ ничего’. Въ первыхъ двухъ Катерина обзывается дикой кошкой (wild cat), a въ послднемъ, наоборотъ, Бенедиктъ удивляется, что такое прекрасное существо, какъ Беатриче, надлена такимъ бшенымъ характеромъ (possessed with a fury). Но y г-жи Поттъ встрчаются недоразумнія еще боле крупныя. Такъ, напримръ, приводя изъ книжки Бэкона французскую пословицу Nourriture passe nature, которую можно перевести изреченіемъ: Привычка — вторая природа или, точне, Привычка — сильне природы, г-жа Поттъ считаетъ ее источникомъ одного мста въ ‘Перикл’ (Актъ, I, сц. 4), гд говорится о страшномъ голод въ Тарс, когда матери готовы были състь своихъ собственныхъ дтей. Общаго между этими мстами нтъ ничего, въ первомъ говорится о привычк побждающей природу, a во второмъ — о голод, который заставляетъ матерей забывать естественныя чувства любви къ дтямъ, a между тмъ сопоставленіе ихъ между собою предназначено служить доказательствомъ принадлежности ‘Перикла’ Бэкону. Желаніе во что бы то ни стало отождествить Бэкона съ Шекспиромъ доводитъ г-жу Поттъ до самыхъ смшныхъ крайностей. Встрчая y Бэкона и y Шекспира такія простыя выраженія,какъ, напримръ: О времена! (О The Time!), О Боже! (O the Lord!), О небо! (О the Heavens!) Аминь (Amen), она и ихъ считаетъ доказательствами принадлежности шекспировскихъ драмъ Бэкону. Особое значеніе придаетъ она найденному ею въ записной книжк Бэкона утреннему привтствію Good morrow! (Доброе утро!). Она подробно доказываетъ, что до Бэкона англичане не употребляли этого привтствія, и что оно стало употребительнымъ только съ тхъ поръ, какъ Бэконъ перенесъ его изъ своей записной книжки въ ‘Ромео и Юлію’. Какъ ни странно предположеніе, что до Бэкона англичане не додумались до самыхъ элементарныхъ формъ вжливости, извстной даже дикарямъ, но фактъ этотъ имлъ бы серьезное значеніе, если бы онъ былъ доказанъ. Но этого нтъ. Напротивъ, Грантъ Уайтъ и Энгель доказали, что привтствіе съ добрымъ утромъ было употребительно еще въ средневковой Англіи, что оно встрчается y Чосера и y многихъ писателей до-шекспировской эпохи. Еще боле курьезно другое доказательство принадлежности ‘Ромео и Юліи’ Бэкону, оно заключается въ имени героя пьесы. Игнорируя фактъ, извстный всякому школьнику, что Шекспиръ заимствовалъ содержаніе и имена героевъ своей трагедіи изъ новеллы Банделло и основанной на ней поэмы Артура Брука (The tragical history of Romeus and Julliet, London, 1562), и найдя въ записной книжк Бэкона слово Rome, авторъ сопоставляетъ его съ греческимъ = сила и изъ этого выводитъ заключеніе, что Бэконъ хотлъ отмтить въ самомъ имени героя способность сильно любить. Приведенными фактами, надемся, вполн доказана полнйшая неспособность г-жи Поттъ критически относиться къ своему матеріалу. Въ заключеніе приведемъ еще фактъ, доказывающій y ней поразительное отсутствіе изящнаго вкуса, безъ котораго трудно быть судьею въ дл поэзіи и искусства. Всякому, читавшему драму Шекспира, безъ сомннія, памятенъ восторженный гимнъ Ромео красот Джульетты, которая, по его словамъ, сверкала на щек ночи, какъ брилліантъ въ ушахъ эіопки (Актъ I, сц. 5), и нужно совершенно не имть вкуса, чтобы рискнуть сопоставить это великолпное мсто съ записной книжкой Бэкона, гд подъ No 686 говорится о золотомъ кольц, которое вставляли въ морду свиньи, чтобъ она не рыла земли. Какъ и слдовало ожидать, книга г-жи Поттъ вызвала суровые отзывы шекспировской критики, которая, отдавая справедливость трудолюбію автора, не замедлила выставить на видъ наивность его пріемовъ, отсутствіе вкуса и т. п. Но разоблаченія критики не произвели, повидимому, никакого впечатлнія на ученую барыню, которая, вмсто всякаго отвта, выпустила въ свтъ новую книгу, Тридцать два основанія врить въ то, что Бэконъ написалъ драмы Шекспира {32 Reasons for belief that Bacon wrote Shakspeare. L. 1884.}, гд она бездоказательно и упорно повторяетъ давно отвергнутыя положенія бэконовской ереси.

Не успли еще замолкнуть толки, возбужденные подвигами г-жи Поттъ, какъ бэконіанцы снова заставили говорить о себ. Уже съ 1884 г. стали появляться въ американскихъ журналахъ извстія о томъ, что американскому адвокату Доннелли удалось разгадать шифръ Бэкона, которымъ какъ дважды два — четыре, доказывалось, что Бэконъ былъ авторомъ драмъ, приписываемыхъ Шекспиру. При этомъ журналы сообщали выдержки изъ имющей выйти въ свтъ книги Доннели. Выдержки эти были настолько заманчивы и подобраны такъ искусно, что даже нкоторые англійскіе журналы (какъ, напр., The Nineteenth Century) поймались на эту удочку и увидли въ попытк Доннелли нчто серьезное. Прошло три года, a книга Доннелли все еще не появлялась. Наконецъ, когда нетерпніе публики достигло крайней степени, вышли въ свтъ въ Лондон два объемистыхъ тома подъ заглавіемъ Великая тайная азбука {The Greate Cryptogram By Jgnatius Donnelly. London. 1888. 2 vol.}, которые вызвали всеобщее недоумніе и разочарованіе. Оказалось, что первый томъ не заключаетъ въ себ ничего новаго, кром сопоставленій нсколькихъ новыхъ мстъ изъ сочиненій Бэкона и драмъ Шекспира и повторенія старыхъ и уже успвшихъ надость разсужденій о томъ, почему Бэкону естественне считаться авторомъ шекспировскихъ драмъ, чмъ самому Шекспиру. Во второмъ том Доннели подробно разсказываетъ, какимъ образомъ ему удалось придти къ своему открытію. Извстно, что Бэконъ любилъ употреблять въ своихъ письмахъ шифръ, имъ самимъ изобртенный, ключъ отъ котораго онъ сообщилъ нкоторымъ изъ своихъ корреспондентовъ. Въ своемъ сочиненіи De Augmentis онъ подробно распространяется о польз шифра и о шифрахъ, употребляемыхъ различными писателями. Зная это, Доннели ршился поискать, не откроется ли слдовъ этого шифра въ первомъ in folio шекспировскихъ драмъ? Поиски его увнчались успхомъ. Изучая in folio, Доннелли пришелъ къ убжденію, что Шекспиръ скрывалъ свою мысль подъ отдльными словами, напечатанными на страницахъ книги курсивомъ или между двумя тире. Если соединить эти слова на различныхъ страницахъ, то получатся фразы, которыя нельзя было помстить прямо въ текст, ибо он могли бы сильно компрометировать положеніе Бэкона при двор, даже, пожалуй навлечь на него подозрніе въ государственной измн. Вотъ одна изъ этихъ фразъ, въ которой, впрочемъ нтъ ничего подозрительнаго: ‘Мои надежды на возвышеніе уничтожаются, я не настолько безстыденъ, чтобы встртить немилость съ безстыднымъ нахальствомъ’. Чтобы довести до свднія публики эту невинную фразу, не для чего было Бэкону прибгать къ шифру, a Доннелли ломать голову для его разъясненія. Къ какимъ курьезнымъ результатамъ можетъ привести примненіе бэконовскаго шифра — это было доказано однимъ англійскимъ критикомъ, который, примнивъ его къ произведеніямъ Диккенса, доказалъ, что романы Диккенса писаны Гладстономъ {Теорія Доннелли приведена ad absurdum въ брошюр Никольсона, No Cipher in Shakspeare. London 1888. См. также брошюру Шиппера Shakspeare und dessen Gegner. Mnster. 1895.}.

Самымъ крупнымъ продуктомъ бэконовской ереси посл книги Доннелли является сочиненіе Бормана Шекспирова Тайна (Das Shakspeare Gehelmniss. Leipzig 1894). Борманъ поставилъ своей задачей раскрыть тсную связь между философіей Бэкона и драмами Шекспира, другими словами — найти — въ послднихъ отраженіе и иллюстрацію философскихъ и научныхъ воззрній Бэкона и вывести отсюда новыя заключенія въ пользу того, что авторомъ шекспировскихъ драмъ былъ Бэконъ. Весьма забавное впечатлніе производитъ тотъ торжественный тонъ, которымъ нкоторые падкіе на новизну журналисты пробовали возвщать значеніе труда Бормана. ‘Въ данное время’,— говорилось въ одной русской стать, — шекспиро-бэконовскій вопросъ можно считать уже почти ршеннымъ, благодаря появившемуся весьма недавно серьезному ученому труду Эдвина Бормана Das Shakspeare Gchelmniss. Трудъ этотъ, помимо сгруппировки всхъ вскихъ доказательствъ, установленныхъ ране другими авторами по данному вопросу, заключаетъ въ себ рядъ новыхъ доказательствъ. Задавшись цлью доказать воочію всмъ, что авторъ шекспировскихъ драмъ — Бэконъ, онъ указываетъ въ цломъ ряд примровъ полнйшую тождественность естественно-историческихъ взглядовъ Бэкона со взглядами, заключающимися въ драмахъ Шекспира. Отбросивъ разныя вншнія доказательства, онъ проникаетъ въ самый духъ произведеній Бэкона и Шекспира и неопровержимо параллельнымъ сопоставленіемъ доказываетъ, что идеи Бэкона положены въ основу шекспировскихъ драмъ. Притомъ, что особенно важно, и что представляетъ преимущество труда Бормана предъ трудами его предшественниковъ, это то, что онъ сравниваетъ и сопоставляетъ не отдльныя слова и фразы, выхваченныя изъ ученыхъ трактатовъ Бэкона и драмъ Шекспира, a цлыя произведенія неразрывно’. Нужно отдать справедливость журналисту въ томъ, что основную мысль Бормана онъ понялъ врно. До сихъ поръ мы думали, что драмы Шекспира художественныя произведенія, но мы ошиблись, это аллегоріи, выражающія въ драматической форм философскія и научныя теоріи, a ихъ герои не живыя лица, a отвлеченныя понятія. По мннію Бормана, въ комедіяхъ Шекспира трактуются различные естественно-научные вопросы, въ основ драматическихъ хроникъ лежатъ астрономическія и метеорологическія теоріи, a трагедіи служатъ драматической иллюстраціей взглядовъ Бэкона на человка, какъ существо физическое, нравственное и политическое.

Такъ, напримръ, Буря есть не что иное, какъ воплощеніе въ поэтическихъ образахъ бэконовской теоріи втровъ, при чемъ веселый и бодрый Аріэль заключаетъ въ себ вс свойства свернаго втра, a лнивый и неуклюжій Калибанъ осуществляетъ собою все то, что говорится y Бэкона объ южномъ втр. Главный же герой пьесы, всемогущій волшебникъ Просперо, есть не что иное, какъ бэконовскій Панъ,— образъ, придуманный философомъ для осуществленія всего комплекса силъ природы. Послднее доказывается тмъ, что Панъ и Просперо снабжены одними и тми же признаками и одарены одинаковымъ могуществомъ. Панъ иметъ въ рукахъ своихъ посохъ, Просперо — волшебный жезлъ, Панъ изображается y Бэкона съ длинными волосами и бородой, такимъ же изображается обыкновенно Просперо на сцен, y Пана на плечахъ царская мантія, y Просперо — мантія волшебника, Панъ — богъ охоты, Просперо охотится на сцен, Панъ держитъ въ плну тифонъ, Просперо властвуетъ надъ втрами, Панъ — властитель и вождь (dux) танцующихъ нимфъ, Просперо — изгнанный миланскій герцогъ (Duke of Millaine) и т. д. Если въ ‘Бур’ драматизирована бэконовская теорія втровъ, то въ основу комедіи Потерянныя Усилія Любви положена бэконовская теорія свта. Это видно изъ того, что главной темой разговора дйствующихъ лицъ служатъ мысли о свт, цвтныхъ краскахъ, вліяніи свта, a въ общемъ во всей комедіи тридцать разъ встрчается слово свтъ и около шестидесяти разъ слова глазъ и видть и т. д. Пока Борманъ вращается въ сфер подобныхъ чисто-субъективныхъ воззрній и сопоставленій, спорить съ нимъ такъ же безполезно, какъ доказывать человку, страдающему дальтонизмомъ, прелесть неба во время солнечнаго заката. Но лишь только авторъ изъ области фантазіи вступаетъ на почву фактическихъ доказательствъ, теорія его сразу лопается по всмъ швамъ. Прочтя, напримръ, въ Энциклопедіи Бэкона, что одно изъ Desiderata науки будущаго состоитъ въ томъ, чтобы возбуждать и укрощать втры, Борманъ видитъ въ Просперо представителя этой науки, тогда какъ на самомъ дл герой комедіи Шекспира не ученый, a волшебникъ въ средневковомъ смысл этого слова, повелвающій втрами съ помощью тхъ же силъ, которыя находятся въ распоряженіи вдьмъ въ Макбет. Видя въ Гамлет отраженіе спиритической теоріи Бэкона, Борманъ останавливается на роли духа-отца Гамлета, считая это лицо созданіемъ поэта (стр. 102), тогда какъ духъ фигурировалъ еще въ старинномъ до-шекспировскомъ Гамлет, о которомъ упоминаютъ Нашъ и Лоджъ. Не боле удачны филологическія догадки Бормана. Такъ, напримръ, онъ утверждаетъ (стр. 199), что Фальстафъ иметъ аллегорическое значеніе, что онъ есть олицетвореніе тяжелой, вялой и осдающей внизъ матеріи, о которой говоритъ Бэконъ въ своей Энциклопедіи, и доказываетъ это этимологіей слова Фальстафъ, которое, по его мннію, состоитъ изъ Fall = падать и staf = матерія, но придуманная авторомъ этимологія не врна, ибо въ англійскомъ язык, какъ старинномъ, такъ и современномъ, слово slaff значитъ не матерія, a палка (нм. stab), а Матерія обозначается словомъ staff (нм. stoff). Притомъ же, кому изъ занимающихся Шекспиромъ неизвстно, что Фальстафъ первоначально назывался y Шекспира Олдкэстлемъ, что это имя перешло къ Шекспиру изъ старинной пьесы о Генрих V и что только впослдствіи Шекспиръ перекрестилъ его въ Фальстафа, нсколько видоизмнивъ для этого историческое имя Fastolf {Въ послсловіи ко второй части Генриха IV Шекспиръ объясняетъ, почему онъ долженъ былъ такъ поступить.}. Не выдерживаетъ также критики ссылка автора (стр. 238) на рдкія формы множественнаго числа отъ союзовъ if и and (ifs и ands), потому что эти формы встрчаются не только y Бэкона и Шекспира, но и y другихъ писателей, между прочимъ, въ извстномъ письм Томаса Наша къ оксфордскимъ и кэмбриджскимъ студентамъ (1589 г.), гд мы находимъ такую фразу: to badge up a blanke vers with ifs and ands, a между тмъ на этихъ формахъ Борманъ строитъ заключеніе о принадлежности Ричарда III Бэкону. Нельзя также пройти молчаніемъ курьезное объясненіе имени Гораціо. Оказывается, что Шекспиръ далъ такое имя другу Гамлета не спроста, Гораціо представитель разсудка и здраваго смысла ratio, оттого онъ и сомнвается въ явленіи духа {Въ виду того, что первую часть имени Гораціо слогъ Го авторъ отказывается объяснить, мы предлагаемъ наше посильное объясненіе. По нашему мнніб слово Ho-ratio образовано также какъ и Haut-Saiterne: Horatio стало быть, это высшій сортъ разсудка, способности, которой нтъ y Гамлета, и вроятно, поэтому Гамлетъ такъ любилъ его. Надемся, что бэконіанцы воспользуются нашимъ открытіемъ.}. Весьма вскимъ доказательствомъ въ пользу своей теоріи Борманъ считаетъ тотъ фактъ, что Бэконъ написалъ исторію Генриха ІІІ,которая по своему содержанію непосредственно примыкаетъ къ Ричарду III и такимъ образомъ служитъ необходимымъ дополненіемъ къ драматическимъ хроникамъ Шекспира. Правда, произведеніе Бэкона боле похоже на исторію, чмъ на драматическую хронику, притомъ же оно написано прозой, но это не иметъ большого значенія. Въ историческомъ разсказ можно усмотрть задатки драмы, прозу можно разбить на короткія строчки, и она будетъ похожа по вншнему виду на стихи. Конечно, стихи будутъ не особенно хороши, но разв самъ Шекспиръ всегда писалъ хорошіе стихи? Такъ и поступилъ Борманъ,

Читайте также: