В. Н. Греков
Шишков А. А.: биобиблиографическая справка, Шишков Александр Ардалионович, Год: 1990
Время на прочтение: 6 минут(ы)
ШИШКОВ, Александр Ардалионович [1799, Москва — 28.1Х(10.Х).1832, Тверь] — поэт, переводчик, прозаик, племянник А. С. Шишкова.
Многие стороны биографии Ш. еще не прояснены. Вокруг его имени сложилось много легенд, но достоверных фактов, объясняющих многочисленные повороты его жизни, недостаточно. Литературное творчество Ш. незаслуженно было забыто, и исследователям конца XIX века пришлось заново открывать его. Между тем Ш., несомненно, повлиял на развитие русской романтической поэзии и прозы.
Первоначальное воспитание и образование Ш. получил в доме своего дяди, адмирала А. С. Шишкова, возглавившего ‘Беседу любителей русского слова’. Однако пристрастия и литературные вкусы дяди не передались Ш. Он рано увлекся сентиментальной, а затем и романтической литературой. Правда, первое его стихотворение — ‘Предложение дванадесятого псалма..’ (1811), сделанное по классическим образцам, обрадовало дядю, но известности сочинителю, конечно, не принесло и было скорее ученическим опытом, данью традициям дяди, чем самобытным творчеством.
В 1815 г., захваченный общим патриотическим подъемом 1812 г., Ш., преодолевая сопротивление дяди, поступает на военную службу, участвует в заграничном походе русской армии. Вместе с житейским опытом он вынес из похода и радикальные идеи, сильно огорчившие его воспитателя. ‘Он возвратился назад и вскоре из мыслей и поступков его стало оказываться, что он не уцелел от тех вредных примеров, которые по несчастью врезываются иногда скоро в неопытное сердце и остаются в нем тверже всех долгих наставлений. Все мои представления и увещания бесполезны’,— жаловался дядя А. Е. Ермолову, направляя юношу служить на Кавказ в 1818 г. ‘для исправления’ (В. Шадури.— С. 40),
Из Москвы и Петербурга молодой офицер попадает в Грузию, под начало генерала Ермолова. Путешествие отразилось в его работе ‘Перечень писем из Грузии’, очень похожей на позднейшие физиологические очерки подробностями и точностью бытописания, свежестью взгляда на ‘полуденную Сибирь’ (Соч.— Вып. I.— С. 111), стремлением заинтересовать читателя жизнью и бытом незнакомых племен. Он пишет ‘описательную поэму’ ‘Лонской’, из которой до нас дошел только отрывок. В ней Ш. воспевает свободу: ‘Исчезла буйная свобода // Кавказа дерзостных детей, // Как исчезает непогода // При блеске солнечных лучей’ (Соч.— С. 87).
Подражательна поэма ‘Дагестанская узница’.
В 1821 г. Ш. поссорился с генералом Ермоловым. Результатом этой размолвки стало удаление поэта из Грузии и перевод на Украину, в Одесский пехотный полк. В 1824 г. он женится на дочери отставного поручика Твердовского. Женитьбе предшествовала громкая и скандальная история, связанная с похищением невесты из дома родителей, не желавших этого брака.
Военная служба не только позволила Ш. лучше узнать Россию, побывать в разных местах ее, но и подружила с творческими и прогрессивно мыслящими людьми, в том числе с А. С. Грибоедовым, Ф. Н. Глинкой, А. С. Пушкиным, В. К. Кюхельбекером (с двумя последними Ш. познакомился в Царском Селе, где был расквартирован Гренадерский полк, в котором он тогда служил). Пушкин посвятил Ш. дружеское послание ‘Шалун, увенчанный Эратой и Венерой…’ (1816), в котором высоко отозвался о стихах Ш. и отдавал ему первенство. Обращаясь к товарищу, Пушкин писал: ‘Веселье резвое и нимфы Геликона твою счастливую качали колыбель’ (Пушкин А. С. Полн. собр. соч.— Т. 1.— С. 204). О серьезном отношении Пушкина к Ш. свидетельствует то, что он работал над этим лицейским стихотворением и в сборнике 1826 г. поместил вторую его редакцию, в которой, однако, сохранил высокий отзыв о стихах Ш.
По уверению Пушкина, Ш. пел ‘сердца юного кипящее желанье’, ‘блаженства быстрые часы’ (Там же.— С. 418). Это действительно так. Многие стихотворения Ш. посвящены мотивам любви, неги, празднества жизни и дружбы. Они написаны живо, с чувством, в русле романтической поэзии. Самобытность автора с трудом улавливается за обычными романтическими образами и штампами.
Более интересны его политические стихотворения — ‘К Метеллию’ (1824), ‘К Емилию’ (1824). В них Ш. выступает противником крепостного права, поборником свободы. Многие понятия и образы стихотворений Щ. оказываются знаками, что характерно для политической лексики декабристов. Среди этих понятий — свобода, справедливость, отечество и т. д. В отрывке ‘К Емилию’ Ш. пишет: ‘Помещик справедливый // Для зайца сельские не разоряет нивы, // У вверенных ему не отнимает сна // И податьми своих не тяготит владений…’ Стихи Ш. близки по лексике и образной системе к таким стихотворениям А. С. Пушкина, как ‘Деревня’, ‘Лицинию’ и т. д. В стихотворении ‘К Метеллию’ он описывает ‘алчность вечную несытого владельца’, готового присвоить (‘пожрать’, по выражению Ш.) ‘надежду, труд и счастье земледельца’, поскольку ‘закона глас молчит’ (Соч.— Вып. 2.— С. 65>.
Используя готовые элементы, в известной мере штампы политической лирики, Ш., однако, превращает их в элементы вольнолюбивых лозунгов декабристов, при этом, по наблюдению В. Гофмана, ‘язык политики’ как бы ‘возвышался’, становился в один уровень с ‘поэтическим языком’. И для сторонников, и для противников декабристской идеологии употребление таких ‘лозунгов’ было не просто понятно, но представляло собой ‘улику’, причем независимо от текста, в котором они встречались (см. Гофман В. А. Литературное дело Рылеева // Рылеев К. Полн. собр. стихотворений / Ред., предисл. и примеч. Ю. Г. Оксмана. Вступ. статья В. Гофмана.— Л., 1934.— С. 41—42).
После восстания декабристов Ш. в 1826 г. был привлечен к следствию, но, поскольку доказательств его причастности к заговору не обнаружилось, он был вскоре освобожден. Однако он пишет ‘возмутительные’ стихи — послание ‘К Ротчеву’ (1827), эпиграмму на Николая I ‘Зачем мятежные народы…’ (одно время приписывавшуюся Пушкину). Послание ‘К Ротчеву’ показывает эволюцию взглядов Ш., его отличие от Пушкина. Начиная стихотворение, подобно пушкинскому ‘К Чаадаеву’, он уже не испытывает надежды на возможное изменение ситуации. Вначале он пишет: ‘Души возвышенной порывы // Сильнее власти роковой. // Высоких дум хранитель молчаливый, // Он не поет пред мертвою толпой…’ (Поэты 1820—1830 гг.— Т. 1.— С. 407). Поэт видит вокруг лишь рабов: ‘рабы страстей’, ‘рабы вельмож’, ‘рабы царей’ (Там же). Они вряд ли способны воскреснуть и пробудиться: ‘Рабов воздвигнуть ото сна // Труба Тиртеева нужна, // А не свирель Анакреона’ (Там же).
Стихи Ш. стали известны властям, и в 1827 г. он вновь был арестован. По распоряжению III отделения 7 октября 1827 г. Ш. переводят в Динабург, под строгий надзор начальства, с запрещением командовать ротой (на что Ш. имел право по своему чину). В Динабурге Ш. много пишет и переводит, переписывается с Кюхельбекером. Благодаря знакомству с М. П. Погодиным и С. Т. Аксаковым становится близок к кругу ‘Московского вестника’, полемизирует с ‘Московским телеграфом’. В то же время необходимость заставляет его сотрудничать с А. Ф. Воейковым, редактором ‘Литературных прибавлений к ‘Русскому инвалиду’. Однако как бы ни бедствовала семья Ш., сам он не менял образа жизни и не прекращал литературной работы.
Итогом его творчества стал новый сборник стихотворений — ‘Опыты’, выпущенный в 1828 г. В нем следует выделить ряд стихотворных посланий, в которых Ш. раскрывает свое понимание гражданина и его обязанностей по отношению к отечеству (‘Щербинскому’, ‘Х…-у’ и др.). В стихотворении ‘Бард на поле битвы’ привлекает трагическая тема ‘тризны по павшим’ (декабристам). Интересны в этом сборнике также стихотворения ‘Глас страдальца’, ‘Родина’, ‘Жизнь’, ‘Другу-утешителю’. Для них характерно появление новой темы — изгнанничества и личной трагедии.
Ш. пытается создать большие вещи — поэму ‘Донской’, ‘Дагестанская узница’ (подражание южным поэмам А. С. Пушкина), роман ‘Кетевана, или Грузия в 1812 году’, драматическую поэму ‘Лжедимитрий’. Популярный в начале XIX века сюжет о смутном времени, о воцарении Лжедимитрия Ш. трактует в романтической манере, Его Лжедимитрий — герой байронический. Он заявляет: ‘Я не рожден с ничтожною душой’, ‘Я свыше мести и любви людей’ (Соч.— Вып. 2.— С. 2). Вместе с тем в этой поэме появляется один очень важный мотив, который сам автор еще не вполне понял и который реализован в трагедии Пушкина ‘Борис Годунов’. Крестьяне говорят: ‘Димитрий ли, Борис ли нами правит, нам все равно’ (Соч.— Вып. 2.— С. 35). Это безразличие народа, эта неотличимость ‘законного’ Бориса от ‘незаконного’ Димитрия означает, в сущности, остановку в развитии, в самой жизни. Проблема по-настоящему была понята только Пушкиным, и заключается она в необходимости для нового царя не только сохранить прежний порядок вещей, но и внести в него нечто новое, одушевить свое правление некоей новой, современной идеей, встать на уровень века. Разумеется, сам Ш. не осознавал в полной мере этой проблемы.
В романе ‘Кетевана, или Грузия в 1812 г.’, который он начал писать в конце 20-х годов (первые его главы печатались в 1830—1831 годах в период холерных бунтов), он описывает ‘кахетинский бунт’, связанный с эпидемией чумы. Ш. сочувственно относится к грузинам, сознает их право на самобытное развитие. Собственно, проблема народной самобытности оказывается одной из центральных в романе. Но оборотной стороной этой проблемы становится другая — уважение со стороны русского народа: ‘Дух народа тогда только самобытен и тверд, когда каждый уверен в жизни своей и имуществе, <...> но мог ли назвать что-нибудь своим грузин, равно подверженный хищничеству внешних врагов и алчному феодализму князей?’ (Соч.— Вып. 3.— С. 60). Особенной заслугой грузин и Грузии Ш. считает сохранение веры и народных обычаев и у простого народа, и у князей.
В 1829 г. за нарушение по службе Ш. отдан под суд и уволен в отставку как человек ‘вовсе неблагонадежный к службе’. Поскольку ему было запрещено проживание в столицах, он поселяется в Твери. III. много переводит: ‘Пикколомини’, ‘Смерть Валленштейна’, ‘Марию Стюарт’ Шиллера, ‘Аттилу’ и ’24 февраля’ З. Вернера, ‘Князей Хованских’ Раупаха и ‘Тони’ Кернера, повести Л. Тика: ‘Фортунат’, ‘Эльфы’, ‘Белокурый Экберт’, ‘Рунеберг’ и др. Перевод повести Тика ‘Чары любви’ повлиял на позднейшую редакцию повести Н. В. Гоголя ‘Вечер накануне Ивана Купала’.
В 1831 г. Ш. выпускает четыре тома ‘Избранного немецкого театра’. Его литературное окружение в это время — Ф. Н. Глинка, И. И. Лажечников, кн. И. Козловский.
Ш. трагически погиб в 1832 г. в Твери. Он был убит неким А. П. Черновым при обстоятельствах, до конца не выясненных.
При поддержке Пушкина вдова Ш. подготовила посмертные ‘Сочинения’ мужа, изданные в 1834-1835 гг.
Соч.: [Стихотворения] // Поэты 1820—1830-х годов.— Л.. 1972.— Т. 1.—С. 401—427, Избранный немецкий театр: В 4 т.— М., 1830, Шишков А. А. Восточная Лютня.— М., 1824, Шишков А. А. Опыты.— М., 1828, Сочинения и переводы капитана Шишкова: В 4 ч.— Спб., 1834—1835.
Лит.: Аксаков С. Т. Воспоминания об Александре Семеновиче Шишкове // Собр. соч.: В 3 т.— М., 1986.- Т. 2.— С. 243—286, Вацуро В. З. А. А. Шишков Биографическая справка // Поэты 1820—1830 гг.— Л., 1972. С. 398—401, Гинзбург Л. Русская поэзия 1820—1830 годов // Поэты 1820—1830 годов.— Л., 1972.— С. 5— 72, Лернер Н. Заметки о Пушкине (Из псевдопушкинианы) // Пушкин и его современники.— Вып. XVI — Пб., 1913.— С. 56—58, Мальцев М. И. А. А. Шишков и А. С. Пушкин // Ученые записки Саратовского государственного университета. Серия филологических наук.— 1948.— Т. 20.— С. 92, Мальцев М. И. А. А. Шишков и декабристы // Труды Томского государственного университета: Серия филологических наук.— 1950.— Т. 112.— С. 311, Полевой Н. Опыты Ал. Шишкова… (рецензия) // Московский телеграф. 1828.— Ч. XXI.— No 11.— С. 374—377, Пушкин А. С. Шишкову // Полн. собр. соч.: В 10 т.— Л., 1977. Т. I.— С. 204, 418, Письмо А. А. Шишкову // Там же.— Т. X. С 59, Шадури В. Друг Пушкина А. А. Шишков и его роман о Грузии.— Тбилиси, 1951: Шевырев С. Опыты А. А. Шишкова… (Рецензия) // Московский вестник.— 1828.— No 16.— С. 372-373.
Источник: ‘Русские писатели’. Биобиблиографический словарь.
Том 2. М—Я. Под редакцией П. А. Николаева.
М., ‘Просвещение’, 1990