НАУЧНЫЙ ОБЗОРЪ.
НАУЧНЫЙ ОБЗОРЪ.
Русскія естественно-историческія общества и университеты.
Русскія естественно-историческія общества и университеты.
М. Мензбиръ.
‘Русская Мысль’, кн.VIII, 1892
Русские естественно-исторические общества и университеты, Мензбир Михаил Александрович, Год: 1892
Время на прочтение: 34 минут(ы)
Въ нашей литератур почти нтъ обзора дятельности естественно-историческихъ обществъ, и газетныя извстія, сообщающія отъ времени до времени лишь отчеты объ очередныхъ засданіяхъ различныхъ обществъ, конечно, не восполняютъ собою указаннаго недостатка. А, между тмъ, такой обзоръ уже давно былъ бы своевремененъ, такъ какъ основанныя при университетахъ естественно-историческія общества приближаются къ тридцатилтію своего существованія, я, оцнивая ихъ дятельность за указанный періодъ, мы, конечно, можемъ составить о ней врное представленіе. Но нашъ очеркъ только выиграетъ въ полнот, если мы внесемъ въ него обзоръ дятельности любительскихъ естественно-историческихъ обществъ и сопоставимъ для сравненія дятельность обществъ двухъ категорій.
Чтобы Понять значеніе русскихъ естественно-историческихъ обществъ, намъ надо припомнить, какъ шло изученіе естественныхъ произведеній и природы Россіи до ихъ основанія. Прочное начало этому изученію было положено знаменитыми натуралистами конца прошлаго и начала ныншняго вка, каковы Георги, Гмелины, Паллась, Лепехинъ, сообщившими множество въ высшей степени интересныхъ свдній, изданныхъ отчасти отдльно, отчасти въ различныхъ трудахъ с.-петербургской академіи наукъ. Затмъ въ начал ныншняго столтія въ Москв основалось общество испытателей природы, которое съ конца двадцатыхъ годовъ начало издавать свои записки и донын существуетъ, занимая одно изъ почетнйшихъ мстъ среди ученыхъ обществъ всего міра, подъ именемъ Императорскаго московскаго общества испытателей природы. До начала шестидесятыхъ годовъ академія и московское общество были почти единственными учрежденіями, около которыхъ ютились вс изслдователи естественныхъ произеденій Россіи, и только очень немногіе изъ нихъ, помимо статей, печатаемыхъ въ изданіяхъ названныхъ учрежденій, издавали отдльные труды. Сюда относится труды преф. Кесслера, Эвереманна и немногихъ другихъ.
Въ половин текущаго столтія было признано полезнымъ расширить естественно-историческое изученіе Россіи и съ этою цлью была основана при кіевсконъ университет св. Владиміра коммиссія для изученія въ естественно-историческомъ отношеніи губерній кіевскаго учебнаго округа. Однако, подобныя коммиссіи не получили большаго распространенія, хоти кіевская съ честью исполнила возложенное на нее порученіе, и профессора разныхъ университетовъ, работая каждый самъ по себ, попрежнему, опирались въ своей дятельности на академію и московское общество испытателей природы.
Въ начал шестидесятыхъ годовъ, именно съ замной стараго университетскаго устава уставомъ 1863 г., министерствомъ народнаго просвщенія были основаны при университетахъ, исключая Гельсингфорскаго, Дерптскаго, Варшавскаго и Московскаго, общества естествоиспытателей съ правительственною субсидіей. Въ Дерпт не было надобности въ основаніи такого общества, какъ и въ Гельсингфорс, вслдствіе того, что и тамъ, и здсь существовало уже не одно мстное общество и не одно изданіе для изученія естественныхъ произведеній страны, въ Москв дятельно работало субсидируемое правительствомъ общество испытытателей природы. Такимъ образомъ, съ начала шестидесятыхъ годовъ начали свою дятельность с.-петербургское, кіевское, казанское, харьковское и новороссійское общества естествоиспытателей. Въ то же время, въ Москв основалось общество любителей естествознанія, антропологіи и этнографіи, также причисленное къ числу университетскихъ обществъ. Вотъ въ немногихъ словахъ хронологическая послдовательность возникновенія русскихъ естественно-историческихъ обществъ. О дятельности академія наукъ мы не будемъ говорить, это не входитъ въ нашу программу, что же касается дятельности перечисленныхъ ученыхъ обществъ, равно какъ и немногихъ другихъ, возникшихъ поздне, то съ нею мы ознакомимся, начавъ съ московскаго общества испытателей природы.
Названное общество возникло по мысли г. Фишера-фонъ-Вальдгейна, который вмст съ небольшимъ числомъ близкихъ ему людей обнаружилъ столь необычайную энергію, что въ самое короткое время завязалъ обширныя сношенія и привлекъ къ участію въ длахъ общества множество выдающихся лицъ. Замчательно, что многіе изъ членовъ-основателей этого перваго русскаго естественно-историческаго общества, будучи иностранцы по происхожденію, съ беззавтною преданностью отдались служенію Россіи, посвятивъ свои недюжинныя дарованія и высокія научныя познанія изученію естественныхъ произведеній нашего отечества. Съ конца двадцатыхъ годовъ, посл того, какъ напряженное состояніе, вызванное въ Европ наполеоновскими войнами, улеглось и ученыя учрежденія снова съ большею энергіей принялись за свои занятія, московское общество испытателей природы начало издавать свои записки, которыя на ряду съ мемуарами того же общества въ короткое время заняли видное мсто среди ученыхъ изданій всхъ странъ. Къ этому же первому періоду жизни общества относятся и крупныя пожертвованія, сдланныя ему, каковы: пожертвованіе ученымъ грекомъ Зосимой значительнаго пространства земли и другимъ жертвователемъ большаго дома. И то, и другое было передало обществомъ Московскому университету (на земл, пожертвованной грекомъ Зосимой, находится обсерваторія университета), причемъ оно за свое первое пожертвованіе получило право имть постоянное помщеніе въ университет. При этомъ слдуетъ отмтить тотъ интересный фактъ, что первоначально общество намрено было воспользоваться улучшеніемъ матеріальнаго состоянія для упроченія своего независимаго положенія, но лестныя предложенія со стороны высшаго начальства московскаго округа и со стороны министерства, высказавшихъ въ горячей форм свое желаніе, чтобы общество, украшавшее своею дятельностью университетъ, осталось съ нимъ и на послдующее время въ самомъ тсномъ общеніи, заставило общество испытателей природы отказаться отъ своего первоначальнаго намренія и передать полученныя пожертвованія университету на вышесказанномъ условіи. Съ тхъ поръ общество неуклонно преслдовало строго-научныя цли, споспшествуя какъ развитію науки вообще, такъ и развитію естествознанія въ Россіи въ частности. А. Г. Фишеръ-фонъ-Вальдгеймъ и К. И. Ренаръ, въ теченіе шестидесятыхъ и семидесятыхъ годовъ, оказали неоцнимыя услуги обществу, расширивъ его сношенія въ Россіи и за границей, и когда въ начал шестидесятыхъ годовъ были основаны новыя естественно-историческія общества въ Россіи, московское общество, какъ старйшее, съ радостью привтствовало ихъ, будучи уврено, что и рабочихъ силъ, и матеріала для изслдованія достанетъ на всхъ, и съ тхъ поръ дружно идетъ рука объ руку съ ними. Проглядывая изданія этого общества, мы видимъ, что нигд не заключается столько матеріаловъ для познанія естественныхъ произведеній Россіи, ея фауны, флоры, ископаемыхъ и минераловъ, не говоря о статьяхъ громаднаго общенаучнаго значенія. Нтъ натуралиста, который бы могъ изучать какую-либо отрасль естествознанія въ Россіи, не пользуясь изданіями московскаго общества испытателей природы, и нтъ за границей мало-мальски порядочной библіотеки, въ которой бы не было полной серіи изданій этого общества. Съ самаго начала своихъ изданій общество допустило печатаніе работъ въ своихъ запискахъ и мемуарахъ на всхъ распространенныхъ европейскихъ языкахъ, и это ведется до сихъ поръ, вслдствіе чего труды членовъ общества испытателей природы доступны ученымъ всхъ странъ и постоянно вызываютъ живой обмнъ мыслей, съ чмъ неразрывно связанъ прогрессъ науки. Общество испытателей природы сдлало такъ много для изученія Россіи, что, печатая свои труды на иностранныхъ языкахъ, подобно академіи наукъ, можетъ не бояться упрека въ отсутствіи патріотизма. Къ тому же, общество всегда стояло такъ близко къ Московскому университету, что одно это можетъ избавить его отъ всякихъ подобныхъ нареканій. Достаточно взглянуть на составъ бюро общества, чтобы убдиться, что три четверти его составляютъ профессора физико-математическаго факультета, причемъ общество не только не разбивается на отдленія, но даже традиціонно сохраняетъ общеніе математиковъ съ натуралистами. Преслдуя спеціально научные интересы, общество испытателей природы до сихъ поръ чуждались всякаго начинанія, несовмстимаго съ духомъ науки. Но при этомъ оно всегда, когда могло, способствовало популяризаціи науки и съ этою цлью въ наша пятидесятыхъ годовъ, въ теченіе десяти лтъ, издавало Встникъ естественныхъ наукъ при ближайшемъ участія такихъ блестящихъ популяризаторовъ, какъ профессора Рудье, Рачинскій, Усовъ и др., а въ послдніе годы посвятило свои годичныя засданія рчамъ, которыя по изложенію и содержанію имютъ своею прямою цлью способствовать распространенію естественно-историческихъ свдній среди неспеціалистовъ.
Проглядывая бгло исторію этого общества, мы видимъ еще одну въ высшей степени симпатичную черту — готовность поддержать всякую серьезную попытку начинающихъ ученыхъ. И очевидно, что эта готовность по достоинству оцнивается тми, кому общество выражаетъ ее: мы видимъ, что въ громадномъ большинств случаевъ лицо, разъ примкнувшее въ обществу, уже не отдаляется отъ него во всю жизнь. Такимъ образомъ, періодическія изданія общества наполняются не работами случайныхъ сотрудниковъ, а работами лицъ, боле или мене близко заинтересованныхъ въ жизни общества. При такомъ условіи обществу нечего бояться распаденія и когда смерть уноситъ изъ его среды кого либо изъ старйшихъ членовъ, молодыя силы естественно возмщаютъ собою происшедшую потерю. Уже недалеко то время, когда общество испытателей природы достигнетъ столтняго существованія. Уже и теперь оно состоитъ въ сношеніяхъ боле чмъ съ 600 учеными учрежденіями всего міра и насчитываетъ среди своихъ членовъ многихъ знаменитйшихъ ученыхъ. Можно искренно пожелать еще большаго развитія и еще большаго преуспянія обществу, которое, въ теченіе столь продолжительнаго періода служа наук и Россіи, съумло всюду внушить уваженіе къ своей дятельности и обезпечило свое существованіе независимо отъ личнаго состава, живя отъ поколнія къ поколнію передающимися традиціями.
Помимо пожертвованій, имющихъ большую денежную стоимость, московское общество испытателей природы передало Московскому университету громадное количество всевозможныхъ коллекцій, собранныхъ членами общества и положившихъ начало многимъ кабинетамъ университета. Изъ зоологическихъ коллекцій особенно заслуживаютъ упоминанія коллекція Карелина, Павловскаго, Сабанева, Арцибашева и многихъ энтомологовъ, доставившихъ типы описанныхъ ими животныхъ. Затмъ не меньшую драгоцнность представляютъ гербаріи и палеонтологическія коллекціи. Жаль, что университетъ не всегда относился съ должнымъ вниманіемъ къ этимъ пожертвованіямъ, и, отчасти вслдствіе тсноты помщеній, отчасти вслдствіе другихъ причинъ, переданныя обществомъ коллекціи сохранены далеко не въ томъ вид, какъ слдовало бы. Но, къ сожалнію, большинство русскихъ университетовъ относилось подобнымъ же образомъ жъ своимъ коллекціямъ, чмъ до извстной степени и объясняется малое значеніе нашихъ университетскихъ музеевъ. Къ тому же, часто бывало и такъ, что предметы, переданные университету, неправильно или, лучше сказать, ошибочно распредлялись между его Кабинетами, такъ, и до сихъ поръ воскресная публика, посщающая зоологическій музей университета, прежде всего, наталкивается на груды костей ископаемыхъ животныхъ, несмотря на то, что въ университет есть спеціально палеонтологическій и геологическій кабинетъ. Подобное неправильное распредленіе предметовъ ведетъ къ двоякаго рода послдствіямъ: съ одной стороны, отнимается мсто отъ предметовъ, пряно принадлежащихъ извстному кабинету, съ другой — хранителямъ поручаются на храненіе такіе предметы, съ которыми они не умютъ обращаться. И то, и другое въ результат ведетъ къ порч, а то даже и къ гибели сохраняющихся въ кабинет предметовъ, не говоря уже о многихъ другихъ, проистекающихъ отсюда неудобствахъ. Начало такого порядка или, правильне, безпорядка лежитъ въ томъ, что въ давно прошедшія времена университеты не обладали нсколькими кабинетами, а имли одинъ музей, куда и стекались разнородныя коллекція, но то, что было возможно пятьдесятъ лтъ тому назадъ, немыслимо теперь, и хотя, конечно, надо было положить начало правильному распредленію коллекцій еще въ то время, когда основывались новые кабинеты, но мр основанія послднихъ, однако, лучше же сдлать это теперь, чмъ ждать, пока рука всемогущаго времени освободитъ музеи отъ непринадлежащихъ имъ предметовъ.
Помимо коллекцій, переданныхъ и передаваемыхъ университету, московское общество испытателей природы въ теченіе своей боле чмъ 85-ти лтней дятельности успло создать еще одно драгоцнное собраніе — библіотеку, содержащую въ себ сочиненія и періодическія изданія по естественнымъ наукамъ, издаваемыя въ самыхъ различныхъ странахъ земнаго шара. Оцнить это собраніе деньгами нтъ возможности, и чтобы дать понятіе о размрахъ библіотеки, достаточно сказать, что въ ней находится около 12,000 названій отдльныхъ сочиненій и около 1,300 названій періодическихъ изданій. Послднія особенно важны потому, что полныя серіи давно издающихся изданій стали чрезвычайно рдки и ихъ можно пріобртать только случайно. Такимъ образомъ, въ библіотек общества испытателей природы натуралисты, нуждающіеся въ различныхъ справкахъ при своихъ работахъ, могутъ находить самыя рдкія сочиненія, и въ этомъ отношеніи библіотека московскаго общества можетъ конкуррировать даже съ академіей наукъ и спеціальнымъ отдломъ Публичной библіотеки, что же касается всхъ остальныхъ естественно-историческихъ библіотекъ въ Россіи, какъ университетскихъ, такъ и принадлежащихъ разнымъ обществамъ, то он стоятъ неизмримо ниже библіотеки общества испытателей природы. Если принять во вниманіе, что эта библіотека составлена отчасти изъ книгъ, пожертвованныхъ членами, по преимуществу же въ обмнъ на изданія общества, станетъ понятно, почему общество расходуетъ значительную часть получаемаго имъ содержанія на свои изданія. Значеніе библіотеки возросло еще боле въ послднее время, когда въ нее, въ опредленные дни въ недлю, получили доступъ и лица, не состоящія членами общества, но лишь по запискамъ послднихъ. И хотя библіотека общества есть его собственность, однако, находясь въ университет и будучи доступна для его профессоровъ, она восполняетъ собою то, чего недостаетъ въ университетской библіотек.
Изъ сказаннаго, какъ все это ни коротко, можно составить понятіе и о дятельности московскаго общества испытателей природы, и объ отношеніяхъ, существующихъ между обществомъ и университетомъ. Университетъ, въ лиц высшаго начальства, врно оцнилъ значеніе для себя общества испытателей природы, когда высказалъ желаніе, чтобы общество навсегда осталось при немъ. Это было боле пятидесяти лтъ тому назадъ и общество за это время значительно расширило свои сношенія, пріобрло еще большую извстность среди различныхъ ученыхъ обществъ всего міра и съумло собрать для университета и для себя множество драгоцнныхъ коллекцій и драгоцнную естественно-историческую библіотеку.
Что касается новыхъ естественно-историческихъ обществъ, то мы познакомимся, прежде всего, съ дятельностью с.-петербургскаго. Съ самыхъ первыхъ шаговъ своего существованія оно обнаружило много энергіи и съумло внушить къ себ то довріе и уваженіе, которыми заслуженно пользуется до сихъ поръ. Издавая со времени своего основанія ежегодно томъ трудовъ, оно дало въ нихъ длинный рядъ изслдованій по фаун, флор и геологіи Россіи, а за послднее время и нсколько работъ по физіологіи, равно какъ нсколько крупныхъ работъ въ другихъ областяхъ естествознанія. Строгая періодичность въ выход Трудовъ общества ясно указываетъ на то, что общество сплотилось и располагаетъ постоянными научными силами, и хотя въ послднее время своего существованія оно разбилось на нсколько отдленій, можно надяться, что это не поведетъ къ ослабленію дятельности всего общества, которое въ теченіе долгаго времени имло такого почтеннаго руководителя, какъ проф. Кесслеръ. За это говорятъ и тсная связь, существующая между обществомъ и университетомъ,— связь, выражающаяся какъ въ томъ, что профессора физико-математическаго факультета принимаютъ ближайшее участіе въ управленіи и дятельности общества, такъ и въ томъ, что тотъ же факультетъ ежегодно даетъ новыхъ тружениковъ науки, примыкающихъ къ дятельности старыхъ. Помимо своихъ постоянныхъ работъ, с.-петербургское общество естествоиспытателей организовало бломорскую экспедицію и нсколько боле мелкихъ. Кром того, общество ежегодно оказываетъ матеріальную поддержку отдльнымъ натуралистамъ, изслдующимъ въ томъ или другомъ отношеніи различные участки Россіи и, такимъ образомъ, естественно привлекаетъ къ себ и работниковъ, и результаты ихъ трудовъ. Собираемыя такимъ путемъ коллекціи, поступая въ университетъ, обогащаютъ собою его музеи и кабинеты, но, сколько намъ извстно, общество никогда не принимало участія въ какихъ бы то ни было выставочныхъ предпріятіяхъ и упорно избгало всякаго воздйствія на публику путемъ рекламы. Нечего и говорить, что скромность и сдержанность всегда оставались спутниками всякаго истинно-научнаго начинанія и мы не сомнваемся, что процвтаніе с.-петербургскаго общества обезпечено, пока оно будетъ неуклонно слдовать этому пути.
Въ послдніе годы названное общество сдлало попытку издавать Встникъ Естествознанія, журналъ, долженствовавшій служить періодическимъ изданіемъ, содержащимъ предварительныя сообщенія о научныхъ работахъ, производимыхъ въ Россіи. Журналъ этотъ не пошелъ за недостаткомъ сотрудниковъ, въ чемъ нтъ ничего удивительнаго, такъ какъ за границей существуетъ масса журналовъ, основанныхъ съ тою же цлью, пользующихся широкимъ распространеніемъ и успвшихъ пріучить къ себ спеціалистовъ различныхъ отраслей. Эта неудача, если только можно назвать этимъ именемъ сказанную попытку, важна только въ томъ отношеніи, что ясно свидтельствуетъ малое абсолютное количество натуралистовъ въ Россіи и малое количество лицъ, интересующихся у насъ естествознаніемъ. Очевидно, что естественно-историческія общества представляютъ у насъ центры, притянувшіе дятельность отдльныхъ лицъ, и, такъ сказать, свободныхъ силъ не осталось. Огорчаться этимъ нечего, такъ какъ естественныя науки, какъ и всякая другая отрасль знанія, конечно, могутъ у насъ, какъ и везд, развиваться лишь постепенно, но съ этимъ необходимо считаться при всякомъ новомъ начинаніи, потому что даже малйшія неудачи тормазятъ дло, внушая къ нему нкоторую долю недоврія.
Чтобы оцнить по достоинству успшную дятельность с.-петербургскаго общества естествоиспытателей, мы обязаны сказать еще нсколько словъ о тхъ условіяхъ, при которыхъ ему приходится дйствовать. Въ С.-Петербург, помимо этого общества, находится нсколько центровъ, около которыхъ группируются натуралисты. Академія наукъ, въ лиц своихъ консерваторовъ, отвлекла отъ общества и отъ университета нсколько дятельныхъ членовъ, по своему положенію обязанныхъ помщать свои труды въ изданіяхъ академіи. Въ Петербург же находится и центръ геологической дятельности въ Россіи — геологическій комитетъ, располагающій, сравнительно съ естественно-историческими обществами, большими средствами и отвлекающій отъ общества много спеціалистовъ-геологовъ, которые, принимая на себя порученія комитета, естественно, должны печатать въ его изданіяхъ и свои труды. Тамъ же находится русское минералогическое общество, къ которому тяготютъ русскіе минералоги. Тамъ же русское энтомологическое общество, привлекающее къ себ спеціалистовъ-энтомологовъ. Тамъ же, наконецъ, находится русское географическое общество, которое также отвлекаетъ отъ общества натуралистовъ многихъ изъ послднихъ командировками, сопряженными съ обязательнымъ представленіемъ отчетовъ тому учрежденію, отъ котораго исходила командировка. Перечисляя эти учрежденія, мы, само собою разумется, съ нескрываемымъ удовольствіемъ свидтельствуемъ о процвтаніи каждаго изъ нихъ и далеки отъ мысли считать ихъ конкуррентами общества естествоиспытателей. Но фактъ, все-таки, остается фактомъ, что тамъ, гд есть нсколько ученыхъ обществъ, дятельность каждаго изъ нихъ боле ограничена, чмъ тамъ, гд существуетъ одно общество.
На этомъ основаніи мы особенно не сочувствуемъ возникшимъ отдленіямъ общества естествоиспытателей: отдленія волей-неволей станутъ конкуррировать съ соотвтствующими самостоятельными учрежденіями, не говоря уже о томъ, что общество естествоиспытателей, будучи образовано спеціалистами разныхъ отраслей, могло бы исполнять и задачу объединенія спеціальныхъ научныхъ учрежденій. Къ тому же, учрежденіе отдленій всегда влечетъ за собой все большее и большее обособленіе спеціальностей, а съ тмъ вмст и нкоторую узкость спеціалистовъ. Особенно вредно это молодымъ начинающимъ натуралистамъ, которые, при современномъ положеніи длъ, начавши спеціализироваться уже въ университетахъ, сойдя съ университетской скамьи, тмъ охотне избавляютъ себя отъ труда пополнить свое общее образованіе. А едва ли можно ожидать особенно плодотворной дятельности отъ лицъ, почти незнакомыхъ ни съ чмъ вн своей спеціальности. Конечно, они могутъ дать нсколько хорошихъ частныхъ работъ, но слдуетъ ли съ самаго начала лишать начинающаго возможности подняться выше этого и получить доступъ къ научнымъ работамъ боле общаго характера?
Что касается другихъ университетскихъ естественно-историческихъ обществъ, то мы скажемъ о нихъ вмст во избжаніе повторенія. Прежде всего, они разнятся между собою характеромъ мстныхъ изслдованій, это, конечно, объясняется тмъ, какой матеріалъ для изслдованія представляется натуралистамъ того или другого общества. Такъ, казанское, помимо зоологическихъ, ботаническихъ, геологическихъ и палеонтологическихъ изслдованій, вслдствіе положенія Казани въ области инородцевъ Волжскокамскаго края, даетъ въ своихъ изданіяхъ не мяло матеріаловъ по антропологіи и этнографіи мстныхъ инородцевъ. Харьковское общество, конечно, опять-таки въ силу мстныхъ условій, даетъ длинный рядъ энтомологическихъ и геологическихъ работъ. Новороссійское въ значительной мр сосредоточило свою дятельность на изслдованіи, по возможности всестороннемъ, Черноморскаго побережья и, кром того, иметъ въ своемъ завдываніи севастопольскую біологическую станцію. Наконецъ, кіевское издало много цнныхъ работъ по мстной флор. Везд главными дятелями и администраторами обществъ являются члены университетской коллегіи или ихъ ученики, вслдствіе чего между обществами и университетами установлено самое близкое общеніе. Само собою разумется, что собранныя членами обществъ коллекціи всегда поступаютъ въ соотвтствующіе университетскіе кабинеты, съ одной стороны, обогащая ихъ предметами, представляющими научный интересъ, съ другой — доставляя матеріалъ для учебно-вспомогательныхъ коллекцій. Ежегодно каждое общество издаетъ томъ или нсколько выпусковъ Записокъ или Трудовъ, смотря потому, какъ озаглавлено его изданіе, и, проглядывая содержаніе послднихъ, мы безъ труда убждаемся, что матеріалъ для нихъ собирается не случайно, что у каждаго общества есть постоянные сотрудники, къ которымъ легко примыкаютъ новые члены, въ большинств случаевъ, какъ ученики къ учителямъ. Само собою разумется, тмъ самымъ намчается и дятельность каждаго общества и даже рамки для этой дятельности. Въ зависимости отъ количества наличныхъ силъ и отъ преобладанія той или другой школы каждое общество работаетъ боле или мене энергично въ извстномъ направленіи, но особенно важно то, что они работаютъ систематически, всесторонне изслдуя извстный районъ, и рано или поздно, конечно, дадутъ въ своихъ работахъ весьма полное изслдованіе естественныхъ произведеній края, не говоря уже о масс работъ общенаучнаго значенія. Конечно, нечего и сравнивать значеніе университетскихъ естественно-историческихъ обществъ съ значеніемъ коммиссій, задуманныхъ въ свое время для изученія естественныхъ произведеній губерній, входящихъ въ составъ различныхъ учебныхъ округовъ. Постоянное учрежденіе всегда иметъ неоцнимыя преимущества надъ временнымъ тамъ, гд дло касается изученія природы. Вроятно, рано или поздно при университетскихъ естественно-историческихъ обществахъ будутъ учреждены и біологическія наблюдательныя станціи, которымъ положено уже начало за границей, но спшить съ этимъ нечего, надо дать назрть этому вопросу, подготовить необходимыхъ работниковъ и уже тогда приступать къ длу, когда успхъ его обезпеченъ. Впрочемъ, кажется, нечего опасаться того, что какое бы то ни было изъ университетскихъ естественно-историческихъ обществъ начнетъ подобное дло, не обезпечивъ себ его успшнаго развитія, по крайней мр, до сихъ поръ университетскія общества крайне осмотрительно относились ко всмъ своимъ начинаніямъ, чмъ, конечно, и объясняется ихъ постепенное развитіе. Чтобы покончить съ обзоромъ дятельности интересующихъ насъ обществъ, намъ остается только сказать, что за послднее время вс они начали печатать резюме своихъ работъ на иностранныхъ языкахъ, и вмст съ тнь замтно увеличились иностранныя сношенія каждаго общества.
Въ самое послднее время открылось общество естествоиспытателей при Варшавскомъ университет и вмст съ открытіемъ Томскаго университета общество естествоиспытателей при послднемъ. И то, и другое энергично принялись за дло, и теперь, глядя на карту Европейской Россіи и Западной Сибири, мы видимъ нсколько естественно-историческихъ центровъ, широко раскинувшихъ сть своей дятельности. Въ неблагопріятныхъ условіяхъ для изслдованія стоятъ только сверная Россія, именно губ. Архангельская, Вологодская, Вятская и Пермская, нкоторыя области восточной Россіи, каковы губ. Уфимская, Оренбургская и земля Уральскаго козачьяго войска, и Кавказъ. Эти участки слишкомъ удалены отъ университетскихъ центровъ, чтобы то или другое общество естествоиспытателей могло сдлать ихъ областью своихъ правильныхъ изслдованій, и потому нельзя не привтствовать попытокъ отдльныхъ обществъ для частныхъ изслдованій названныхъ участковъ. Такъ, финляндцы сдлали не мало для изслдованія Архангельской губ., с.-петербургское общество — для Лапландіи, Архангельской губ., Крыма и свернаго Кавказа, московское общество испытателей природы — для губ. Пермской, Уфимской, Оренбургской, Кавказа, Земли Войска Донскаго и Крыма. Но, конечно, желательны были бы самостоятельные центры для изслдованій поименованныхъ мстъ, и такими центрами могли бы быть мстныя общества любителей естествознанія. Послднія и возникали, но безъ большаго результата для науки, какъ мы увидимъ ниже. Что же касается университетскихъ обществъ, то мы должны сказать еще объ одномъ учрежденія, которое стоитъ въ неразрывной связи съ ними и которое не могло появиться прежде, чмъ естественныя науки достигли извстнаго развитія въ Россіи. Это — създы натуралистовъ, начавшіеся създомъ, бывшимъ въ Петербург въ конц декабря 1869 г. и начал января 1870 г. И учрежденіемъ създовъ натуралистовъ (при участіи врачей) Россія въ значительной мр обязана тому же лицу, которое сдлало такъ много для организаціи русскихъ естественно-историческихъ обществъ — профессору сначала Кіевскаго, потомъ С.-Петербургскаго университета К. Ф. Кесслеру. Кесслеръ представлялъ собою замчательнаго организатора научныхъ предпріятій, которому удавалось все задуманное. Объясненіе этого постояннаго успхи кроется въ томъ, что Кесслеръ никогда не спшилъ съ своими проектами и дйство валъ строго систематически въ теченіе всей своей жизни. Сначала онъ принималъ дятельное участіе въ коммиссіи для разработки естественной исторіи губерній кіевскаго учебнаго округа, потомъ — при организаціи университетскихъ естественно-историческихъ обществъ, наконецъ, създовъ. Никогда онъ не начиналъ новаго дла прежде, чмъ кончалъ старое, отсюда и прочность организованныхъ имъ научныхъ учрежденій и то довріе, которымъ онъ пользовался ршительно во всхъ сферахъ. Человкъ скромный, не любившій выставляться на-показъ, онъ помогалъ словомъ и дломъ каждому начинающему ученому и каждому ученому предпріятію. Особенно симпатичною чертой въ дятельности Кесслера было то, что вопросъ о средствахъ для него никогда не существовалъ ни въ какомъ дл на первомъ мст. Онъ всегда старался подготовить успхъ дла удачнымъ выборомъ необходимыхъ для этого лицъ, успвалъ внушить имъ интересъ къ длу и довольствовался самыми скромными средствами для выполненія своихъ намреній. Кесслеръ никогда не выступалъ съ грандіозными планами и всегда его, повидимому, узкія намренія вели къ большимъ послдствіямъ. Вотъ почему имя К. Ф. Кесслера никогда не будетъ забыто въ исторіи русской науки и навсегда останется поучительнымъ примромъ для будущихъ организаторовъ научныхъ учрежденій.
Мы видли, что университетскія общества естествоиспытателей не могутъ приняться за систематическое изслдованіе даже отдаленныхъ мстностей Европейской Россіи и Кавказа. Само собою, что еще мене у нихъ возможности изучать наши окраины. Еще Закаспійскій край доступенъ для нихъ и московское общество испытателей природы и с.-петербургское общество естествоиспытателей сдлали довольно много для его изслдованія. Что же касается Туркестана и Сибири, то изученіе этихъ странъ недоступно для университетскихъ обществъ уже потому, что для этого необходимы большія средства. Такимъ образомъ, названныя области представляютъ собою обширное поле для изслдованія какъ экспедицій, снаряженныхъ академіей наукъ, такъ и экспедицій, постоянно снаряжаемыхъ русскимъ географическимъ обществомъ. Оцнивать дятельность послдняго не входитъ въ нашу программу. Эта дятельность настолько обширна, что ей естественно было бы удлить особую статью, но наша читающая публика знаетъ о географическомъ обществ больше, нежели о всякомъ дру гонъ, почему мы находимъ умстнымъ отмтить здсь, что оно не только оказало громадныя услуги Россіи изслдованіемъ окраинъ я сопредльныхъ странъ, но и изслдованіями Европейской Россіи, чмъ въ значительной мр облегчило задачу университетскихъ естественно-историческихъ обществъ. Кром того, географическое общество всегда охотно оказывало помощь русскимъ натуралистамъ и, какъ независимое учрежденіе, иметъ полное право на общую признательность какъ со стороны отдльныхъ натуралистовъ, такъ и со стороны естественно-историческихъ обществъ.
Совсмъ въ другомъ вид сравнительно съ перечисленными общества мы представляется намъ дятельность и судьба естественно-историческихъ обществъ, или совсмъ не связанныхъ съ университетами, или же связанныхъ съ ними недостаточно прочно. Такихъ обществъ мы знаемъ четыре: кавказское общество любителей естествознанія, уральское общество любителей естествознанія, Императорское московское общество любителей естествознанія, антропологіи и этнографіи и, наконецъ, петровское общество изслдователей Астраханскаго края. Разберемъ ихъ дятельность отдльно.
Что касается петровскаго общества, то оно зародилось недавно и ему можно только пожелать успшнаго развитія. Повидимому, члены его принялись за дло энергично, интересуются всестороннимъ изученіемъ естественныхъ произведеній своего края, лишь бы энергія не ослабла и интересъ не пропалъ въ короткое время.
Судьба кавказскаго общества любителей естествознанія печальна. Въ свое время оно издало дв-три жиденькихъ тетрадки записокъ, не содержащихъ въ себ сколько-нибудь цннаго матеріала, и, повидимому, исчезло. За послднее время статьи натуралистовъ, изучающихъ Кавказъ, появляются въ различныхъ спеціальныхъ изданіяхъ, каковы изданія академіи, русскихъ и иностранныхъ естественно историческихъ обществъ, кавказскаго отдла географическаго общества и т. д., спеціальнаго кавказскаго естественно-историческаго общества и кавказскаго естественно-историческаго сборника или записокъ нтъ, и это тмъ боле странно, что въ Тифлис основанъ и поддерживается съ большими затратами со стороны правительства музей, главная задача котораго собрать коллекціи естественныхъ произведеній страны. Мы едва ли ошибемся, сказавъ, что тифлисскій музей, за отсутствіемъ на Кавказ университета, долженъ быть центромъ, направляющимъ дятельность кавказскихъ натуралистовъ. Въ него должны стекаться коллекціи, въ немъ должны опредлять эти коллекціи, давать указанія относительно того, на что слдуетъ обратить особенное вниманіе при изученіи тхъ или другихъ естественныхъ произведеній страны, устраивать объяснительныя чтенія и публичныя лекціи, учить, какъ собирать коллекціи, препарировать скелеты и шкурки животныхъ, сушить растенія для гербарія и пр. я пр. Ничего подобнаго тифлисскій музей не даетъ. Въ бытность нашу въ Тифлис лтомъ 1891 г. насъ поразила вншность музея, гд все, начиная со стнъ и кончая коллекціями, разсчитано на то, чтобы бросалось въ глаза постителямъ. Систематическимъ коллекціямъ отведено ничтожное мсто, можно сказать, что он буквально притиснуты къ угламъ и, къ сожалнію, что касается, по крайей мр, зоологическихъ коллекцій, въ нихъ далеко не все опредлено врно. Перебирая въ своей памяти музеи Стараго и Новаго Свта, мы видимъ всюду какъ разъ обратное: систематическимъ коллекціямъ отведено главное мсто, показнымъ удлено лишь немного. Кром того, мы видимъ, что всякій порядочный музей иметъ при себ какое-либо изданіе, изданія нкоторыхъ музеевъ блещутъ своею роскошью. При тифлисскомъ музе нтъ ничего, и это на Кавказ, гд нтъ ни университета, ни естественно-историческихъ обществъ. Конечно, директоръ музея, г. Радде, отвтятъ намъ на это тмъ, что у него нтъ средствъ организовать музей и при немъ какое-либо спеціальное изданіе. Но это возраженіе не иметъ значенія: музей получаетъ въ годъ пять тысячъ, а съ этою суммой можно сдлать многое. Какъ же существуютъ университетскіе кабинеты, получая въ годъ по пятисотъ рублей? Къ тому же, на эти деньги приходится не только пополнять коллекціи кабинетовъ, но и пріобртать многое для практическихъ занятій студентовъ, т.-е. то, что обязательно тратится. И, несмотря на это, университетскіе кабинеты годъ отъ году пополняются и расширяются. Мы не можемъ объяснить совершенно неудовлетворительнаго состоянія тифлисскаго музея недостаткомъ средствъ и потому еще. что, помимо ежегодно отпускаемыхъ пяти тысячъ, его высочество великій князь Николай Михаиловичъ съ своей стороны оказывалъ широкую поддержку г. Радде въ изданіи его трудовъ, и нтъ никакого сомннія, что правительство не отказало бы и въ единовременной субсидіи на нужды музея, если бы была хоть какая-нибудь гарантія въ томъ, что эта субсидія будетъ употреблена съ пользой. Когда мы входили въ музей, насъ поразило существованіе платы за входъ въ это учрежденіе. Положимъ, двугривенный — деньги небольшія, но музей, имющій ежегодную правительственную субсидію, долженствующій пріохотить мстное населеніе къ изученію естественныхъ произведеній страны, не долженъ брать этихъ двугривенныхъ. Правда, г. Радде остроумно называетъ этотъ сборъ двугривенникъ привлеченіемъ населенія къ участію въ длахъ музея, но шутка шуткой, а дло дломъ. Если хотите, чтобы музей посщался охотно, чтобы въ него шли вс и несли все, широко откройте двери и не компрометируйте себя копечнымъ сборомъ. Впрочемъ, въ этомъ случа, какъ и во многихъ другихъ, сказывается полное неумнье г. Радде поставить музей на надлежащую высоту. Г. Радде нигд не пользуется авторитетомъ, и не можетъ имъ пользоваться, потому что стыдно директору музея, спеціалисту зоологу обращаться за опредленіемъ зоологическихъ коллекцій къ препараторамъ и еще стыдне печатать работы съ вопіющими неврностями опредленій. Не слдовало бы и результаты экспедицій, снаряженныхъ на деньги, выданныя русскимъ ученымъ обществомъ, публиковать въ кностранныхъ изданіяхъ,— въ Россіи достаточно изданій, гд можно печатать спеціальныя естественно-историческія работы на какомъ угодно язык. И обратно, директору музея слдовало бы умть сохранять коллекціи, а мы видли шкурки, присланныя г. Радде въ петербургскую академію, на которыхъ и ноги, и клювы были сплошь объдены дерместами. Правда, въ нкоторыхъ заграничныхъ музеяхъ мы видли шкурки птицъ отъ г. Радде превосходно сохраненными, что какъ будто указываетъ на то, что г. Радде уметъ сохранить коллекціи, когда захочетъ, но если это такъ, то тмъ непростительне содержать въ безпорядк коллекціи музея. Наконецъ, пробгая литературу, касающуюся тифлисскаго музея, мы съ грустью видимъ, что г. Радде поставилъ себя прямо во враждебныя отношенія къ большинству изслдователей Кавказскаго края, и это понятно: стоитъ только хотя бы прочесть послдній отчетъ г. Радде о дятельности тифлисскаго музея. Г. Радде глубоко заблуждается, думая, что это — отчетъ,— это панегирикъ, написанный г. Радде самому себ, дерзкій вызовъ, который онъ бросаетъ всмъ кавказскимъ изслдователямъ. Читая этотъ мнимый отчетъ, можно подумать, что не будь г. Радде, такъ мы ничего бы и не знали о природ Кавказа. А на самомъ дл что сдлалъ г. Радде? Его археологическія изслдованія ничтожны, ботаническія не имютъ никакого значенія, географическія преисполнены ошибокъ. Конечно, г. Радде можетъ сослаться на полученную имъ отъ лондонскаго королевскаго географическаго общества золотую медаль, о которой онъ не утерплъ заявить, и совсмъ не кстати, въ своемъ отчет, но эта медаль доказываетъ только то, что даже и почтенное общество можетъ ошибаться въ оцнк трудовъ мстнаго изслдователя, если судитъ о нихъ издалека. Впрочемъ, мы не станемъ говорить о личныхъ успхахъ г. Радде. Дло не въ нихъ, а въ томъ, что Кавказъ продолжаетъ оставаться неизслдованнымъ, такъ какъ учрежденіе, которое должно бы быть центромъ развитія естественно-историческаго изученія страны, совершенно не выполняетъ своего назначенія и, даже мало этого, стало прямо во враждебныя отношенія съ другими соотвтствующими учрежденіями. Само собою разумется, никакое ученое общество не можетъ основаться, а если и оснуется, не можетъ развиться тамъ, гд между учрежденіями, которыя должны поддерживать общество, нтъ согласія, гд лица, поставленныя во глав учрежденій, занимаются чисто-личными вопросами и за ними забываютъ то дло, которому служатъ. Г. Радде пріобрлъ себ имя въ начал шестидесятыхъ годовъ, когда были изданы зоологическіе результаты его путешествія по юго-восточной Сибири. Въ этомъ путешествіи г. Радде сдлалъ много дльныхъ наблюденій, которыхъ у него никто и не оспариваетъ. Но затмъ, въ теченіе тридцати лтъ, онъ не сдлалъ ничего, что могло бы хотя приблизительно равняться по достоинству сибирскимъ изслдованіямъ, и, сдлавшись директоромъ тифлисскаго музея, совершенно не оправдалъ тхъ надеждъ, которыя возлагали на него русскіе ученые. Состояніе тифлисскаго музея — громадное темное пятно на ученой дятельности г. Радде и можно опасаться, что не мало времени понадобится для того, чтобы мстное общество стало иначе относиться къ учрежденію, которое могло бы играть такую видную роль въ культурномъ развитіи страны.
Такимъ образомъ, столь интересный край, какъ Кавказъ, до сихъ поръ не съумлъ создать у себя естественно-историческаго общества. Надо лы посл этого удивляться, что сравнительно недавно пріобртенный Туркестанъ, область славныхъ научныхъ изслдованій цлой группы нашихъ путешественниковъ и натуралистовъ, страдаетъ тмъ же, такъ какъ нельзя же считать за дятельное ученое общество туркестанскій отдлъ общества любителей естествознанія, который издаетъ въ десять лтъ по одной миніатюрной книжк своихъ записокъ. И тутъ же самъ собою напрашивается на сравненіе дятельность натуралистовъ Томскаго университета, которые въ короткое время, въ три-четыре года, уже сдлали такъ много для изученія края. И въ Западной Сибири университетъ является центромъ, который даетъ толчокъ къ изученію страны, объединяетъ силы уже существующихъ работниковъ, призываетъ новыхъ. Все дло въ томъ, что каждый университетъ является громадною научною и моральною силой, которая са ма собою объединяетъ личныя стремленія, направляя ихъ къ одной цли — способствовать культурному развитію страны.
Перейдемъ теперь къ уральскому обществу любителей естествознанія, находящемуся въ г. Екатеринбург, центр уральской промышленной дятельности. Это общество основало музей съ цлью собрать въ немъ коллекціи животныхъ, растеній, минераловъ и пр. богатаго Уральскаго края и, въ то же время, начало выпускать въ свтъ свои записки (на русскомъ и французскомъ языкахъ). Въ теченіе нсколькихъ лтъ въ этихъ запискахъ было помщено не мало интереснаго, разросся и музей, но за послдніе годы общество начало падать и даже отдльное изданіе записокъ прекратилось, а отчеты о засданіяхъ общества печатаются въ приложеніяхъ къ газет Екатеринбургская Недля. Замчательно, что паденіе общества особенно рзко обнаружилось посл устроенной имъ екатеринбургской выставки. На эту выставку, задуманную, очевидно, по примру одного изъ столичныхъ обществъ, ушла вся энергія и вс средства общества, и хотя въ результат послднее выиграло то, что получило хорошее помщеніе для музея, за то посл выставки у членовъ общества пропалъ всякій интересъ къ длу, записки начали хирть и въ настоящее время уральское общество любителей естествознанія влачитъ буквально жалкое существованіе. Сваливать все на недостатокъ средствъ едва ли опять-таки есть основаніе. Когда мы осматривали музей въ 1890 году, мы нашли его въ прекрасномъ состояніи съ вншней стороны, и если бы музей постепенно разростался, то не одному натуралисту пришлось бы отъ времени до времени навщать его, чтобы знакомиться съ его коллекціями. Чтобы поддерживать такой порядокъ, средства должны быть. На существованіе средствъ указываетъ и вознагражденіе, которое получаетъ музейскій препараторъ, вознагражденіе неслыханное ни въ одномъ изъ столичныхъ музеевъ. Но, несмотря на то, повторяемъ, дла общества идутъ все хуже и хуже. Не организуется никакихъ экскурсій, прекратились интересные рефераты, дла общества и музея попали въ руки лицъ хотя и очень энергичныхъ, но не имющихъ ни малйшаго отношенія къ какой бы то ни было наук. Такъ какъ уральское общество находится довольно далеко даже отъ Казани, для его научнаго развитія необходимо было бы вступать въ боле тсныя сношенія съ университетскими обществами посредствомъ оживленной переписки, обмна коллекціями, посылки коллекцій для проврки опредленій и т. п. Но ничего подобнаго уральское общество не длаетъ, а попытки отдльныхъ лицъ завязать съ нимъ сношенія не привели къ желаемымъ результатамъ, благодаря чрезвычайно своеобразнымъ требованіямъ со стороны администраторовъ общества. Такимъ образомъ, край, лежащій на границ Азіи и Европы, прославившійся своими минеральными богатствами, общающій массу интереснаго для всякаго біолога, остается фактически безъ центра для его систематическаго изученія, такъ какъ съ паденіемъ уральскаго общества заглохнетъ и екатеринбургскій музей. Конечно, отдльныя лица будутъ боле или мене дятельно способствовать изученію края, но собранныя ими коллекціи распредлятся по разнымъ мстамъ, смотря по тому, откуда будутъ изслдователи, Уралъ же останется белъ центральнаго собранія образцовъ его природы. А, повидимому, одн палеонтологическія коллекціи могли бы быть собранными въ екатеринбургскомъ музе въ такомъ вид, что имъ позавидовалъ бы любой музей Европы. Судя по тому, съ какою легкостью добываются кости ископаемыхъ животныхъ на границ Пермской и Тобольской губ., екатеринбургскій музей на одни дублеты ископаемыхъ могъ бы вымнять множество предметовъ, необходимыхъ для того, чтобы музей имлъ общеобразовательное значеніе.
Отсутствіе лицъ съ необходимою научною подготовкой тормазитъ все дло, а чтобы доказать, какъ много можетъ сдлать одинъ человкъ со скудными средствами, я напомню дятельность H. М. Мартьянова въ Минусинск, гд музей все боле и боле выдвигается на видъ. Но такія лица, какъ г. Мартьяновъ, исключеніе и ихъ нельзя принимать въ разсчетъ при оцнк дятельности того или другаго общества и учрежденія. Отдльныя личности, стремящіяся привить интересъ къ наук вдали отъ университетскихъ центровъ, появились и появляются время отъ времени и въ няшихъ провинціяхъ и этимъ объясняется, что то какое-нибудь земство, то статистическій комитетъ начинаетъ собирать мстныя коллекціи, заводитъ музей, даже издаетъ одинъ или два выпуска своихъ трудовъ. Но вс эти благія начинанія не приводятъ ни къ чему, и посл немногихъ лтъ существованія музейскія коллекціи сваливаются на чердакъ, и существованіе музея отходитъ въ область преданій. Такова судьба даже сравнительно большаго оренбургскаго музея, жалкіе остатки котораго сохраняются гд-то въ гимназіи.
Познакомимся теперь съ дятельностью московскаго общества любителей естествознанія, антропологіи и этнографіи. Это общество числится при университет, въ числ его членовъ насчитывается не мало профессоровъ, едва ли о какомъ другомъ обществ газеты сообщаютъ столь много извстій, едва ли какое другое общество пользуется въ Россіи такою извстностью,— все это заставляетъ ожидать, что научныя заслуги московскаго общества любителей естествознанія очень велики и что существованіе общества прочно обезпечено. Боле тщательное знакомство съ дятельностью общества приводитъ къ нсколько инымъ заключеніямъ.
Общество существуетъ около 28 лтъ и приступило къ изданію уже 75-го тома своихъ трудовъ. Слдовательно, измряя дятельность общества количествомъ печатныхъ трудовъ его членовъ, мы должны сказать, что оно далеко опередило и университетскія общества, субсидируемыя правительствомъ и академіею наукъ, но, само собою разумется, никому въ голову не придетъ оцнивать научныя заслуги какого бы то ни было общества на всъ изданныхъ имъ печатныхъ листовъ, печатаніе только подробныхъ протоколовъ засданій, съ приложеніемъ текста читанныхъ рефератовъ, можетъ дать въ теченіе 25—30 лтъ десятки томовъ, что мы и видимъ, между прочимъ, въ изданіяхъ общества любителей естествознанія. Прибавьте къ этому печатаніе библіографическихъ работъ, собранія разнаго сыраго матеріала, которымъ неизвстно кто, когда и для чего можетъ воспользоваться, и количество томовъ возростетъ еще больше. Конечно, если средства есть или если авторы печатаютъ свои труды на свой счетъ, то отчего же не печатать всего, что попадаетъ въ портфель редакціи, чтобы сдлать пріятное однимъ и не огорчить другихъ, но научное значеніе изданій общества, конечно, не выиграетъ отъ подобныхъ проявленій любезности. Съ другой стороны, всякое ученое общество должно дйствовать крайне осторожно въ своихъ отношеніяхъ къ начинающимъ спеціалистамъ или такъ называемымъ молодымъ ученымъ. Безъ сомннія, вс начинающіе нуждаются въ поддержк, но едва ли будетъ полезно для начинающаго, если общество дастъ широкій просторъ его дятельности и не остановитъ во-время серьезною и спокойною критикой свойственныхъ начинающимъ увлеченій. Пускай молодыя силы находятъ въ ученой корпораціи, принимающей ихъ, не только поддержку, но и примръ для своей дятельности Пускай ученая корпорація заставитъ ихъ отршиться отъ мелкаго тщеславія и научитъ ихъ въ работ преслдовать только одно — познаніе истины. Не хитро достигнуть того, чтобы человкъ, едва сошедшій съ университетской скамьи, сдлалъ одинъ, два и больше рефератовъ, но очень хитро умлымъ отношеніемъ къ трудамъ начинающаго заставить его критически относиться къ своимъ произведеніямъ и не спшить заявятъ всему міру о воображаемыхъ научныхъ открытіяхъ. Нтъ ничего вредне для науки, какъ самомнніе въ тонъ, кто ею занимается. Гд есть самомнніе, есть и ложное самолюбіе, именно ложное самолюбіе, когда человкъ во что бы то ни стало отстаиваетъ то, что имъ сдлано или сказано, выдвигая на первое мсто свое личное ‘я’ и забывая, что наука не иметъ дла съ личностями, что наука движется впередъ, длая своимъ достояніемъ познаніе новыхъ и новыхъ истинъ. Преклоняясь предъ геніемъ Дарвина, мы цнимъ въ этомъ ученомъ величайшаго критика самого себя и самаго скромнаго ученаго среди ученыхъ всего міра. Если бы ученые, отбросивъ личное самолюбіе, поменьше считались изъ-за своихъ личныхъ взглядовъ, какъ много ненужныхъ полемикъ и предвзятыхъ работъ было бы вычеркнуто изъ научныхъ лтописей. Но если молодой ученый съ первыхъ шаговъ привыкаетъ авторитетно говорить о своихъ работахъ, то, конечно, ему не откуда потомъ пріобрсти необходимую скромность и сдержанность, наклонность пускать пыль въ глаза съ годами будетъ принимать у него все большее и большее развитіе и, не втянувшись въ серьезную работу, онъ покончитъ трескучими рефератами и предварительными сообщеніями, никогда не сдлавъ хорошей работы. Повторяемъ, ученыя общества должны помогать вырабатываться изъ молодыхъ силъ серьезнымъ спеціалистамъ. И, проглядывая труды многихъ иностранныхъ обществъ, мы видимъ подтвержденіе нашему взгляду. Мы видимъ сначала нсколько страницъ съ чисто-фактическимъ содержаніемъ, подписанныя чьимъ-либо именемъ, затмъ еще и еще замтки за тою же подписью, наконецъ, боле крупныя работы, свидтельствующія о томъ, что начинающій уже развился въ готоваго спеціалиста. У каждаго солиднаго общества изданія наполняются трудами постоянныхъ работниковъ, а не случайныхъ, смняющихъ другъ друга. Если, перелистывая изданія какого-либо общества, мы видимъ безчисленное множество замтокъ, принадлежащихъ разнымъ лицамъ, мы вправ себя спросить, кто же составляетъ ядро общества, не грозитъ ли обществу распаденіе, если оно превращается въ случайное собраніе лицъ, не связанныхъ между собою традиціями? Конечно, до поры до времени это распаденіе не наступитъ. Достаточно одного-двухъ энергичныхъ лицъ, чтобы устраивать засданія и подбирать рефераты, особенно если эти лица пользуются авторитетомъ либо по своему положенію, либо по заслугамъ. Но солидныхъ трудовъ при такихъ условіяхъ въ портфел общества не можетъ появиться, такъ какъ отсутствіе правильной научной организаціи не можетъ привлечь къ нему серьезныхъ работниковъ.
Въ этихъ строкахъ мы высказали т общія соображенія, на основаніи которыхъ мы судили о дятельности университетскихъ естественно-историческихъ обществъ, которыя мы прилагаемъ и къ оцнк дятельности московскаго общества любителей естествознанія. Проглядывая изданія этого общества, мы рзко раздляемъ его дятельность на два періода: первый съ открытія общества и до конца семидесятыхъ годовъ и послдній съ конца семидесятыхъ годовъ до настоящаго времени. Эти два періода въ дятельности общества существенно разнятся между собою. Въ теченіе перваго изъ нихъ общество напечатало нсколько крупныхъ работъ и дало длинный рядъ засданій съ весьма интересными рефератами. Правда, особенное вниманіе останавливаютъ на себ не труды московскихъ членовъ общества, а членовъ иногороднихъ, получавшихъ отъ общества субсидіи и командировки и присылавшихъ за это свои работы для помщенія въ изданіяхъ общества, но сущность дла отъ этого не измняется. Въ извстіяхъ общества перваго періода помщены работы такихъ корифеевъ современной русской науки, какъ братья А. О. и. В. О. Ковалевскіе и И. И. Мечниковъ, и многихъ тогда еще молодыхъ ученыхъ, поздне выдвинувшихся своими работами и занявшихъ университетскія каедры. Здсь же появилась составившая эпоху въ изученія фауны Туркестана работа Н. А. Сверцова Вертикальное и горизонтальное распредленіе туркестанскихъ животныхъ, къ этому же періоду относятся снаряженная обществомъ экспедиція въ Туркестанъ А. П. Федченко,— экспедиція, значеніе которой было преувеличено обществомъ, но которая, тмъ не мене, дала интересный матеріалъ для изученія безпозвоночныхъ Туркестанскаго края. Но къ концу семидесятыхъ годовъ положеніе длъ измняется. Прежде всего, бросается въ глаза отсутствіе въ дятельности общества многихъ зоологовъ, дятельно участвовавшихъ въ немъ раньше. Гг. Ульянинъ, Коротяевъ, Кронебергъ, М. Усовъ уже не фигурируютъ боле своими трудами въ изданіяхъ общества, и за исключеніемъ весьма ограниченнаго количества, на перечетъ трехъ-четырехъ, боле крупныхъ зоологическихъ работъ, изданія общества пополняются за послднія пятнадцать лтъ мелкими замтками мало извстныхъ или совсмъ неизвстныхъ молодыхъ зоологовъ. Работы ботаниковъ почти отсутствуютъ, такъ какъ, кром труда г. Маевскаго, мы не находимъ ничего. Затмъ, обращаясь къ изданіямъ общества за второй періодъ его дятельности, мы встрчаемъ множество и другихъ данныхъ, неоспоримо свидтельствующихъ о паденіи научной дятельности общества. Къ этому второму періоду относится изданіе почти сорока томовъ Извстій, съ 36-го по 75-й, заключающихъ громадное количество печатныхъ листовъ. Но изъ этихъ почти сорока томовъ 8 заняты воскресными объясненіями коллекцій Политехническаго музея. Само собою разумется, эти объясненія съ научною дятельностью общества не имютъ ничего общаго, что же касается ихъ значенія популяризаціи научныхъ свдній, то мы къ этому еще вернемся. Три томя заняты трудами отдла физическихъ наукъ, что рзко подчеркиваетъ отсутствіе трудовъ другихъ отдловъ, каковы химическій и ботаническій, лишь изрдка собирающихся на свои засданія. Это тмъ боле странно, что и въ томъ, и въ другомъ, среди московскихъ членовъ общества и даже среди лицъ, руководящихъ дятельностью отдловъ, мы встрчаемъ нсколько именъ, заслуженно пользующихся широкою извстностью и уваженіемъ за свою ученую дятельность. Нтъ ли у этихъ отдловъ средствъ, существуютъ ли какія другія помхи ихъ дятельности, только — фактъ на-лицо — за этими отдлами нтъ никакихъ положительныхъ заслугъ. Пять томовъ зоологическаго содержанія,— это какъ будто противорчитъ выше сдланному замчанію объ упадк зоологической дятельности общества, но стоитъ только познакомиться съ содержаніемъ этихъ пяти томовъ, чтобъ убдиться въ справедливости помянутаго замчанія. Въ одномъ том громадная по объему, составленная проф. Богдановымъ, біографія Рулье, что, конечно, къ числу зоологическихъ трудовъ не относится. Два тома содержатъ протоколы засданій зоологическаго отдла и дневникъ того же отдла, не заключающіе ничего, кром мелкихъ замтокъ, и только въ двухъ томахъ находятся, какъ выше упомянуто, три-четыре заслуживающія вниманія работы. Идя дале, мы видимъ, что 5 томовъ занято трудами проф. Богданова, чисто-справочнаго библіографическаго характера, 2 — матеріалами, связанными съ зоологическимъ садомъ и акклиматизаціей, 1 содержитъ списки предметовъ зоологическаго музея Московскаго университета и 14 томовъ посвящены этнографіи и антропологіи. Что касается библіографическихъ трудовъ проф. Богданова, то, конечно, они къ числу ученыхъ трудовъ не относятся. Не относятся къ этому и труды акклиматизаторовъ, научная дятельность которыхъ достаточно рекомендуется состояніемъ московскаго зоологическаго сада. Что же касается списка предметовъ, хранящихся въ зоологическомъ музе Московскаго университета, то, прежде всего, является вопросъ, почему эти списки печатаются въ Извстіяхъ общества любителей естествознанія? Нтъ разв у Московскаго университета средствъ печатать эти списки? Но этихъ списковъ пока такъ немного, что на печатаніе ихъ нужны гроши. Да и особыхъ средствъ не надо, такъ какъ университетъ издаетъ свои Ученыя Записки, гд помщеніе списковъ было бы совершенно умстно. Печатая въ своихъ изданіяхъ названные списки, общество этимъ какъ бы отмчаетъ свою близость и къ университету вообще, и къ музею въ частности, но въ чемъ выражается эта близость, само общество, конечно, не въ состояніи было бы отвтить. Пожертвованныя обществомъ въ музей коллекціи, конечно, имютъ значеніе, но зоологическій музей Московскаго университета беретъ свое начало въ дятельности московскаго общества испытателей природы, которое съ начала столтія передавало ему свои драгоцнныя коллекціи и оказало много другихъ услугъ, о чемъ было говорено. Но и это старйшее изъ русскихъ естественно-историческихъ обществъ никогда не претендовало на помщеніе въ своихъ изданіяхъ такихъ трудовъ, которые цликомъ есть достояніе университета. Помщеніе обществомъ любителей естествознанія въ своихъ трудахъ того, что по праву ему не приналежитъ, невольно наводитъ на мысль, что общество само по себ не обладаетъ необходимымъ матеріаломъ. Наконецъ, что касается 14 упомянутыхъ томовъ антропологическаго и этнографическаго матеріала, то четыре громадныхъ тома содержатъ труды только г. Харузина, представляющіе совершенно особый интересъ, что же касается остальныхъ 10 томовъ, то извстно, что этнографія предметъ чрезвычайно обширный, и не десятокъ, а десятки томовъ могутъ быть написаны въ этой области не только лицами самыхъ различныхъ спеціальностей, но и не стоящихъ ни въ какомъ отношеніи къ какой бы то ни было спеціальности.
Изъ сказаннаго о томъ, что находится почти въ сорока послднихъ томахъ. Извстіи общества любителей естествознанія, всякій не предубжденный выведетъ слдующее заключеніе: за послднія пятнадцать лтъ попрежнему дятельны только этнографическое и антропологическое отдленія, дятельность зоологическаго видимо ослабваетъ и становится все мене и мене цнной, химическое и ботаническое только изрдка напоминаютъ о себ, физическое работаетъ не энергично, наконецъ, что касается недавно открывшагося географическаго, то пока мы не имемъ передъ собой ни одной тетрадки его трудовъ и знаемъ о немъ только по засданіямъ. Все это вовсе не говоритъ о процвтанія общества и во всякомъ случа не соотвтствуетъ тмъ постояннымъ извстіямъ о его дятельности, которыя появляются чуть не ежедневно на столбцахъ разныхъ газетъ. Что дятельность общества любителей естествознанія сопровождается большимъ шумомъ, это несомннно. По итоги этой дятельности не могутъ не назваться мизерными. Всякое естественно-историческое общество Россіи одною изъ своихъ ближайшихъ цлей ставитъ изученіе природы Россіи, ея фауны и флоры, ископаемыхъ и минераловъ. Что же дало общество любителей естествознанія въ этомъ направленіи за 28 лтъ своего существованія? Почти ничего. Нсколько списковъ безпозвоночныхъ Московской губерніи, три-четыре замтки о позвоночныхъ Россіи, и если бы не трудъ Сверцова и обработка спеціалистами рыбъ, безпозвоночныхъ и нкоторыхъ группъ растеній, собранныхъ въ Туркестан экспедиціей Федченко, то не на чемъ было бы и остановиться при обзор этой стороны дятельности названнаго общества. Правда, вроятно, само сознавая свою бездятельность, общество любителей естествознанія, какъ заявлено въ газетахъ, собрало коммиссію для изданія матеріаловъ по фаун и флор Московской губерніи, причемъ въ основу изданія, кажется, намрено положить совершенно устарвшій трудъ Двигубскаго, но эта коммиссія, предсдателемъ коей состоитъ, mirabile dicta, не спеціалистъ-естественникъ, а лицо, лишь въ качеств любителя занимающееся ботаникой, не общаетъ многаго. Такимъ образомъ, общество любителей естествознанія оставило въ совершенномъ пренебреженіи изученіе Россіи, и это тмъ боле возбуждаетъ удивленіе, что оно при каждомъ случа говоритъ о русской наук и даже вс свои изданія печатаетъ исключительно на русскомъ язык, чтобы заставить, по крайней мр, западныхъ ученыхъ знакомиться съ нашимъ языкомъ. Странное проявленіе патріотизма: все печатать на русскомъ язык и не изучать Россіи! Не естественне ли знакомить иностранцевъ на понятномъ имъ язык съ произведеніями нашей страны? Не научне ли показать, въ чемъ заключается интересъ изученія природы Россіи и ея жителей? Конечно, каждому русскому дороги интересы Россіи, но логичный ли путь для того, чтобы заставить иностранцевъ учиться русскому языку, писать на немъ ученыя произведенія, значеніе которыхъ въ силу того остается совершенно непонятнымъ для иностранцевъ? Неужели можно думать, что французъ, нмецъ или англичанинъ вздумаетъ учиться русскому языку только завидя толстую книгу въ 50 или боле печатныхъ листовъ? Нтъ, они слишкомъ хорошо знаютъ, что количество и качество — два совершенно разныя понятія.
Вотъ почему, думается намъ, если мы хотимъ заставить уважать русскую науку, хотимъ показать интересъ, представляемый изученіемъ нашей страны, мы не должны гнаться за тмъ, чтобы писать непремнно по-русски. Англичане извстны и своимъ патріотизмомъ, и своею неспособностью изучать чужіе языки, но даже въ ихъ періодическихъ изданіяхъ мы находимъ статьи, написанныя по-французски. Наука, прежде всего, есть достояніе не отдльной націи, а всего человчества. Невозможно работать безъ обмна мыслей между спеціалистами. Неужели же найдется какой-нибудь русскій ученый, который, зная французскій языкъ, не захочетъ будто бы изъ патріотизма написать на немъ свою работу, а издастъ ее на русскомъ язык, хотя и будетъ знать, что въ такомъ вид ее никто не узнаетъ? Неужели, поступая такимъ образомъ, значитъ понимать интересы науки? Съ этимъ нельзя согласиться и мы не понимаемъ, зачмъ работать, если результаты работы не станутъ общимъ достояніемъ. Настаивать на печатаніи работъ на отечественномъ язык уже потому не иметъ основанія, что вс, имющія значеніе, работы не возникаютъ вдругъ, а подготовляются историческимъ развитіемъ науки. Разв мы не слышимъ постоянно, что та или другая законченная, но еще не напечатанная работа пропала у того или другаго ученаго, предвосхищена кмъ-нибудь еще? Въ томъ-то и дло, что то, что сегодня сдлалъ русскій или итальянецъ, завтра будетъ сдлано французомъ или англичаниномъ, и наука, къ счастью, нисколько не пострадаетъ отъ проявленія чьего бы то ни было патріотизма. Изученіе того или другаго языка нельзя вызвать насильственно, чмъ бы насиліе ни маскировалось, да и не обидно ли вызывать насильственно изученіе своего роднаго языка? Но если жизнь какого-нибудь народа врывается широкою волной прогресса въ жизнь человчества, этотъ народъ можетъ быть увренъ, что его языкъ не останется забытымъ, что люди другихъ націй не остановятся передъ трудностями изученія языка для изученія мельчайшихъ проявленій жизни той націи, которой онъ принадлежитъ. Повторяемъ, общество любителей естествознанія оказалось бы боле патріотичнымъ, если бы внимательне относилось къ изученію Россіи.
Замчательно, что ослабленіе научной дятельности названнаго общества совпадаетъ съ устройствомъ антропологической выставки. Мы не можемъ сказать, была ли вызвана сама мысль объ устройств выставки тмъ, что главные администраторы общества замтили его начинающееся паденіе и хотли поднять общество устройствомъ выставки, или же трата научныхъ силъ на-показъ вызвала ослабленіе общества, но по времени то и другое совпадаетъ. Возможно, наконецъ, и то, что выставка была устроена съ цлью поднять научную дятельность слабющаго общества, но, вмсто того, только ослабила его, такъ какъ едва ли дло обошлось безъ матеріальныхъ затратъ, не покрытыхъ доходомъ съ выставки, а правильный расходъ средствъ необходимъ для преуспянія всякаго ученаго общества. Что же касается научнаго значенія самой выставки, то объ этомъ нечего говормть: громадное большинство ученыхъ всхъ странъ признаетъ, что такъ называемыя научныя выставки приносятъ только вредъ, пріучая публику легко относиться къ предметамъ выставки и невольно обращать больше вниманія на обстановку, чмъ на суть дла. Конечно, общество любителей естествознанія можетъ отвтить, что оно устраиваетъ отъ времени до времени выставки, чтобы расширить свою дятельность въ качеств популяризатора естественныхъ наукъ, но противъ этой стороны дятельности общества можно многое возразить. И опять-таки мы вернемся къ давно прошедшимъ временамъ, когда то же самое общество устраивало еще во временномъ помщеніи Политехническаго музея серіи общедоступныхъ лекцій. Такіе лекторы, какъ проф. Колли, Тимирязевъ, Цангеръ, привлекали массу слушателей въ свою аудиторію и ихъ слушатели уходили, пріобртя много полезныхъ свдній, и, что главное, заинтересовавшись предметомъ. Но это было, повторяемъ, въ ‘доброе старое время’. Теперь общество избрало другой путь для популяризація науки — воскресныя объясненія коллекцій Политехническаго музея и привлеченіе публики на свои засданія. Мы видли, что воскресныя объясненія коллекцій музея заняли собой нсколько томовъ, по напрасно мы стали бы искать среди лицъ, дающихъ объясненія, имена нашихъ извстныхъ популяризаторовъ. Повидимому, это дло предоставлено молодежи, едва оставившей учебную скамью, вроятно, съ цлью предоставить молодымъ людямъ лекторскую практику. Это большая ошибка. Популяризація науки дло трудное и отнюдь не дло начинающаго. Только тотъ можетъ изложить спеціальныя свднія въ общедоступной форм, кто является полнымъ хозяиномъ въ области своей спеціальности и обладаетъ широкимъ общимъ образованіемъ, позволяющимъ лектору опредлить требованія своей пестрой аудиторіи. Въ Англіи популяризаторами науки являются Тиндаль, Гёксли, Паркеръ и другіе выдающіеся ученые, извстные всему міру своими спеціальными трудами, и нтъ ничего удивительнаго, что ихъ публичныя чтенія привлекаютъ массу слушателей. Общество любителей естествознанія, отдавая популяризацію науки въ неопытныя руки, не только не способствуетъ возбужденію научнаго интереса въ масс, но прямо охлаждаетъ уже тотъ, который есть. Едва ли полезна и для молодыхъ ученыхъ такая дятельность. Она можетъ пріучить легко относиться къ наук вообще и развить то свойственное молодости самомнніе, о которомъ мы говорили выше. Наконецъ, зачмъ общество любителей издаетъ воскресныя объясненія въ томахъ своихъ извстій? Если ужъ распространять въ масс знанія, издавайте эти объясненія отдльно, пускайте ихъ по три, по пяти копекъ, чтобы каждый могъ купятъ то, что ему интересно. Если же эти объясненія таковы, что ихъ нежелательно пускать въ продажу, тогда лучше совсмъ ихъ не печатать. Конечно, если общество желаетъ напечатать эти объясненія себ на память, оно вправ занять пни сколько угодно томовъ, но тогда не зачмъ относить эти изданія къ числу ученыхъ трудовъ,— это ничто иное, какъ приведенный въ порядокъ архивъ, до котораго нтъ дла никому, кром администраціи общества. Едва ли также удачна мысль популяризировать науку путемъ сообщеній на очередныхъ засданіяхъ общества. Мелкія сообщенія пріобртаютъ только отъ этого дутый характеръ, лица, незнакомыя съ предметомъ, все равно ничего не могутъ почерпнуть изъ нихъ, спеціалисты лишаются возможности оцнить значеніе сообщенія, въ которомъ собственныя изслдованія референта маскируются тмъ, что, для приданія интереса сообщенію, заимствуется изъ чужихъ трудовъ. Такія сообщенія вообще никого не удовлетворяютъ, а въ глазахъ многихъ прямо дискредитируютъ дятельность общества, тмъ боле, что общество любителей естествознанія, тсно связанное и съ обществомъ акклиматизаціи, и съ зоологическимъ садомъ, всю свою дятельность сопровождаетъ рекламой, несовмстимою съ строго-научною дятельностью,— рекламой, которой бы должно чуждаться и общество, серьезно задавшееся цлями популяризаціи науки. Насколько названное общество придаетъ цну обстановк, можетъ судить всякій бывавшій на его годичныхъ засданіяхъ, когда публик преподносятся вмст съ хвастливыми отчетами чуть не вокальные концерты, когда бьющая въ глаза декорація залы засданія скрываетъ массу неврныхъ опредленій предметовъ выставленныхъ въ качеств демонстраціи коллекцій, составленныхъ обществомъ за годъ. Неужели эта обстановка можетъ считаться поучительною для молодыхъ членовъ общества, иногда еще не покинувшихъ даже учебной скамьи? Въ этомъ можно сильно сомнваться. И если простая публика не можетъ отнестись съ достаточною критикой ко всмъ обстановочнымъ эффектамъ, устраиваемымъ ученымъ обществомъ, то совсмъ другія чувства вызываютъ эти эффекты у спеціалистовъ. Блестящая оболочка, хвастливые отчеты, патріотическія рчи, газетныя рекламы, съ одной стороны, паденіе научной дятельности, полное пренебреженіе къ изученію природы Россіи, отсутствіе серьезныхъ научныхъ интересовъ — съ другой, вотъ что мы видимъ, останавливаясь на послднемъ пятнадцатилтіи въ дятельности общества любителей естествознанія. Общество падаетъ, какъ бы оно ни старалось скрыть этого вншнимъ блескомъ. Чмъ объяснить бездятельность многихъ отдловъ, насчитывающихъ среди своихъ членовъ почтенныя имена русскихъ ученыхъ, какъ не рознью, существующею въ сред общества? Разв это не очевидно, когда мы сравнимъ дружную дятельность членовъ общества въ первый періодъ его существованія съ спазматическою дятельностью послдующаго? Разв не очевидно и то, что паденіе общества любителей естествознанія началось съ тхъ поръ, какъ фактически оно отдалилось отъ университета, потерявъ дятельныхъ сотрудниковъ среди членовъ послдняго? Такимъ образомъ, даже столичное ученое общество, располагающее громадными средствами, успвшее завести массу сношеній, полезныхъ для дятельности каждаго ученаго общества, не могло удержаться на надлежащей высот и постепенно начало падать, лишившись нравственной поддержки университетской коллегіи. Слдовательно, мы находимъ еще новое блестящее подтвержденіе громаднаго значенія университетовъ въ развитіи научной дятельности въ Россіи. Вс естественно-историческія общества, основанныя при университетахъ, располагая даже скромными средствами, постепенно развиваются и способствуютъ, съ одной стороны, изученію естественныхъ произведеній Россіи, съ другой — единенію уже существующихъ русскихъ натуралистовъ и выработк новыхъ. Вс естественно-историческія общества, не связанныя съ университетами или, какъ московское общество любителей естествознанія, связанныя съ университетомъ только номинально, падаютъ, какими бы средствами ни обладали. Выводъ печальный, но съ нимъ надо считаться. Это указываетъ на то, что среди нашей общеобразованной публики еще нтъ достаточнаго матеріала для формированія независимыхъ отъ университетовъ ученыхъ обществъ, и что если такія общества и основываются, то дятельность ихъ является лишь кратковременной. Отсюда ясна и роль университетовъ въ развитіи естественно-историческихъ знаній въ Россіи и ихъ значеніе центровъ, изъ которыхъ исходитъ дятельность отдльныхъ натуралистовъ. Пишущаго эти строки, конечно, никто не заподозритъ въ несочувствіи тому или другому естественно-историческому обществу: можно не сочувствовать направленію дятельности общества, можно желать, чтобы научные интересы стали выше практическихъ тамъ, гд есть обширныя средства для распространенія знанія и гд эти средства расходуются на какія-то фееріи, но нельзя не огорчиться серьезно, когда передъ глазами является постепенное паденіе и малаго, и большаго учрежденія, намтившаго своею первоначальною цлью служеніе наук.
Мы могли бы на этомъ кончить свой очеркъ, но нсколько дополнительныхъ строкъ напрашиваются сами собою. На послднемъ създ натуралистовъ, бывшемъ въ Петербург въ 1889—1890 году, проф. Богдановъ вновь поднялъ вопросъ объ основаніи ‘Русской ассоціаціи наукъ’, чтобы упрочить русскіе създы натуралистовъ и способствовать развитію естественно-историческихъ и другихъ знаній въ Россіи. Этотъ проектъ, какъ и вс проекты проф. Богданова, отличается своими грандіозными замыслами. ‘Русская ассоціація наукъ’ является въ немъ какою-то сказочною силой, которая то собираетъ натуралистовъ на вершинахъ Кавказа, то въ пустыняхъ Туркестана, то въ тундрахъ Сибири. Но, разбирая его внимательне, мы находимъ въ немъ, въ сущности, только одно предложеніе: отобрать изъ рукъ университетовъ устройство създовъ натуралистовъ и передать организацію създовъ новому обществу ‘Русской ассоціаціи наукъ’, которое съ этою цлью и надо основать. Поводомъ къ такому предложенію послужила нкоторая вялость въ организаціи създовъ и ограниченныя матеріальныя средства, которыми създы располагаютъ. Но если это отчасти и такъ, то проектъ проф. Богданова, все-таки, не иметъ ничего за себя. Что касается вялости въ организаціи създовъ, то она безусловна не за, а противъ проекта проф. Богданова. Проглядывая исторію създовъ русскихъ натуралистовъ, мы видимъ, что всегда удавались създы въ Петербург, которыхъ было три, и въ Москв (одинъ очередной). Затмъ удачными могутъ назваться създы въ Варшав и Одесс. Кіевскій създъ состоялся при исключительныхъ условіяхъ, а именно: это было выраженіе общаго уваженія русскихъ натуралистовъ основателю създовъ въ Россіи профес. Кесслеру, бывшему сначала профессоромъ кіевскаго университета св. Владиміра. Казанскій създъ не былъ удачнымъ, харьковскій совсмъ не состоялся. Слдовательно, успхомъ пользовались създы столичные и създы такихъ большихъ городовъ, какъ Варшава и Одесса, причемъ одесскій създъ имлъ еще ту приманку для своихъ членовъ, что при немъ была организована прекрасно обставленная экскурсія въ Крымъ. Такимъ образомъ, многолюдство петербургскихъ и московскаго създовъ объясняется не однимъ желаніемъ натуралистовъ вступить въ личныя сношенія, обмняться мыслями: если бы только это желаніе руководило натуралистами, то въ такомъ случа мы вправ были бы ожидать одинаково многолюдныхъ създовъ во всхъ университетскихъ городахъ, но и желаніемъ видть многое такое, что существуетъ только въ столицахъ, наприм., естественно-историческіе музеи, кабинеты, библіотеки и проч. А при такомъ совершенно понятномъ желанія едва ли у насъ есть хоть какое-либо основаніе разсчитывать на успшный създъ натуралистовъ въ проектированныхъ проф. Богдановымъ пунктахъ. Россія по разстояніямъ не Англія, и уже по одной только этой причин нельзя копировать британскую ассоціацію наукъ, собирающую свои създы то въ одномъ, то въ другомъ маленькомъ городк Англія. Кром того, не слдуетъ упускать изъ вида еще вотъ какого обстоятельства: на създы русскихъ натуралистовъ собираются преподаватели многихъ отдаленныхъ провинціальныхъ городовъ, которые пользуются при этомъ значительною скидкой для прозда по желзнымъ дорогамъ. Для многихъ изъ нихъ поздка въ столицу была бы совершенно недоступна безъ такой скидки, а между прочимъ ихъ влечетъ въ столицу зачастую не только желаніе видть ея ученыя учрежденія, но и желаніе освжить воспоминанія юности, проведенной, въ большинств случаевъ, въ одномъ изъ столичныхъ университетовъ, причемъ эти лица надются и повидаться и побесдовать съ своими профессорами и встртиться съ своими товарищами. Для названныхъ лицъ поздка на създъ въ столичный городъ иметъ громадное и разностороннее значеніе, и это въ значительной мр объясняетъ многолюдство столичныхъ създовъ. Если ужь създы въ провинціальныхъ университетскихъ городахъ не отличаются многолюдствомъ, то можно себ представить то безлюдіе, которымъ будутъ отличаться създы на окраинахъ обширной Россійской имперіи, поздка куда не общаетъ ничего, кром безчисленныхъ неудобствъ. Затмъ проф. Богдановъ отводитъ слишкомъ много мста въ своемъ проект обсужденію матеріальныхъ средствъ задуманной имъ ассоціаціи, придавая очевидно преувеличенное значеніе денежнымъ средствамъ въ научномъ дл. Конечно, безъ нкоторыхъ затратъ ни одинъ създъ не можетъ состояться, но успхъ създа не въ деньгахъ, а въ общихъ научныхъ интересахъ, связывающихъ его членовъ между собою. Напомнимъ, что общество любителей естествознанія истратило громадныя суммы въ теченіе 28 лтъ своего существованія, слдовательно, на недостатокъ средствъ не можетъ пожаловаться, а, между тмъ, результаты его научной дятельности разв соотвтствуютъ хоть сколько-нибудь подобнымъ затратамъ? Если нтъ необходимыхъ для дла лицъ, сколько ни всаживать въ это дло денегъ, приличнаго результата не будетъ. Наука не можетъ довриться тмъ лицамъ, которыя, прежде всего, требуютъ такъ или иначе большихъ средствъ при своихъ занятіяхъ. Еще не было примра, чтобы деньгами можно было сдлать изъ кого-нибудь ученаго, и потому матеріальное обезпеченіе ассоціаціи еще нисколько не говорило бы за ея научную мощь. Наконецъ, посл всего, что мы знаемъ о дятельности университетскихъ ученыхъ обществъ и различныхъ любительскихъ учрежденій, неужели у кого-нибудь изъ натуралистовъ можетъ быть желаніе вырвать дло създовъ изъ рукъ университетовъ и для чего же?— чтобы передать его какой-то призрачной ассоціаціи, дни которой, вроятно, были бы сочтены, какъ дни всякаго любительскаго учрежденія въ Россіи. Мы убждены, что голосовъ за эту ассоціацію не раздастся. Ассоціація съ намченною для нея цлью — какое-то грустное недоразумніе и чмъ скоре оно кончится, тмъ лучше. Университеты всегда были и остаются стражами научнаго развитія страны. Мняются лица, но учрежденіе остается, попрежнему, служителемъ науки и, чуждое личностей, сильное духомъ корпораціи, вс члены которой связаны между собою интересами науки и просвщенія, неуклонно способствуетъ мирному прогрессу человчества. Оно хранитъ въ себ вковыя традиціи, которыми живутъ труженики науки, поддерживаетъ своею нравственною силой тхъ, которые вышли въ жизнь, готовитъ новыхъ борцовъ за науку и истину. Университеты сообщаютъ свою мощь всмъ учрежденіямъ, которыя связаны съ ними, и если мы видимъ, что то или другое учрежденіе не достаточно дятельно, мы не имемъ никакого права высказываться за то, чтобы отнять его изъ рукъ университета, а должны всми силами способствовать университету въ боле совершенной организаціи такого учрежденія, памятуя, что университетъ является и наиболе безпристрастнымъ, и наиболе компетентнымъ учрежденіемъ во всемъ, что касается науки въ какомъ бы то ни было проявленіи ея дятельности. Везд и за границей ученыя общества и ученые създы опираются на университеты или, по крайней вр, идутъ рука объ руку съ ними. Россіи ли уклониться отъ этого, которая всмъ своимъ культурнымъ развитіемъ обязана университетамъ? Разв наши знаменитые натуралисты, въ то же самое время, не члены университетскихъ коллегій? И имъ-то предлагается отдлиться отъ университетовъ, унося съ собою дло, которое всецло принадлежитъ университетамъ, съ тмъ, чтобы передать его въ руки лицъ, среди которыхъ на первомъ мст фигурируютъ денежные тузы, не имющіе ничего общаго съ наукой. Говоримъ еще разъ: это — печальное недоразумніе, и если когда-либо ‘Русская ассоціація наукъ’ подъ вліяніемъ какого-нибудь ослпленія осуществится въ томъ вид, какъ предложена, съ ней вмст погибнетъ все то, чему положено начало университетами, что, будучи предоставлено естественному, хотя бы и медленному развитію, дало бы въ свое время обильную жатву на пользу науки вообще и научнаго развитія въ Россіи въ частности.