Пифагор, Голицын Николай Николаевич, Год: 1855 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 30 минут(ы)

ИСТОРИЧЕСКІЕ ЭТЮДЫ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦІИ.

(А. О. Валицкому).

…. Alors je vis s’approcher de moi, un viellard mine respectable, qui me regardant amicalement, me dit: mon enfant, aimez la Gr&egrave,ce, c’est le berceau de l’humamt….

Barthlemy. Voyage d’Anacharsis.

…. Греція, сама по себ, вселенная, тамъ свое солнце, свои моря, стремнины, деревья, горы, и все это, вмст съ Исторіею — цлый міръ невидимый, звуки неслышимые, тло неосязаемое, толпа мыслей, которыя цвтутъ, изсыхаютъ, и неощутимо падаютъ въ бездну временъ минувшихъ….

Э. Кинэ. Новая Греція.

ПИАГОРЪ.

… Въ до-христіанскомъ, политеистическомъ мір, Эллада служила обширнымъ поприщемъ духовной и матерьяльной дятельности древняго человчества. Колыбель человка матерьяльнаго, она вмст была разсадникомъ человка духовнаго. Изъ преданій, изъ понятій, которыми позволяли пользоваться обстоятельства, изъ восточныхъ, и преимущественно индйскихъ началъ и преданій, греческій геній создавалъ себ нравственныя системы (1), въ область которыхъ равно входили отвлеченныя формулы науки, и первоначальныя, неискаженныя понятія нравственныя, тогда какъ наука, съ характеромъ то практическимъ, то спекулятивнымъ, присоединяла свои теоріи къ популярной обрядности и догматик, — искусство, изъ колоссальныхъ и грубыхъ формъ Египта, перешло, въ рукахъ Грека, къ изящнйшему изваянію человческаго торса. Нравственная половина народовъ эллинскихъ развивалась быстро, совсмъ другое явленіе представляетъ общественная основа, юридическій бытъ древней Греціи. Большая часть ея государственныхъ учрежденій была основана на прав войны. Отсюда всегдашняя непрочность и шаткость ея положенія. Первыя побды Грековъ доставили имъ много лишняго народа, толпу бродягъ, весьма вредную для блага и спокойствія государства. Основаніе колоній, въ большихъ размрахъ, было, въ то время, еще мало извстно имъ, тогда покоренные сдлались, наподобіе плотовъ, жалчайшими аномаліями этого рода, отъ индйскаго парія до кентукійскаго негра XIX-го столтія. Но отношенія безусловной покорности раба къ владтелю не могли поддержаться при внутреннихъ и вншнихъ переворотахъ, такъ часто, и такъ гибельно терзавшихъ Грецію. Въ мирное время, рабы доставляли владтелю силу, богатство, знатность,— въ смутное же, длались сильными орудіями демагогіи, не рдко возставали, овладвали тмъ или другимъ городомъ, участвовали въ длахъ общественныхъ (2). Было ли правленіе съ характеромъ аристократическимъ или демократическимъ, происхожденія дорическаго или іоническаго,— оно всегда служило, въ глазахъ народа, мриломъ правосудія, кодексомъ всего, направленіемъ частной и общественной жизни всхъ и каждаго. Въ такомъ случа, что-же длалось съ достояніемъ, съ неотъемлемою собственностью всякаго лица, съ свободою? Это правосудіе, сосредоточенное въ рукахъ, немногихъ аристократовъ, это высокое значеніе автократора (3), это объективное , всмъ повелвавшее, этотъ неизмнный, первенствующій законъ, ,— вотъ тиранны, въ глазахъ народа, рдко терявшіе свою власть и значеніе. Это объективное пониманіе закона у Грековъ подавило въ нихъ сознаніе личнаго права. Право (3 b), въ его современномъ значеніи, это безсмертное олицетвореніе человческой личности, это оригинальнйшее проявленіе разума, оставалось какъ бы затаеннымъ въ нравственномъ сознаніи Древняго Грека. А такъ какъ его значеніе было такъ незначительно, естественно должна была появиться тираннія, принимавшая характеръ то династическій, то единодержавный. Тираннами сдлались аристократы, и несмотря на ихъ малочисленность, они своею гордостью и неприступностью удаляли отъ своего заколдованнаго круга, всякаго, кто хотлъ къ нему пріобщиться, особенно же со времени емистокла. Память его побдъ, сознаніе собственной силы и собственнаго значенья, которыми народъ былъ ему обязанъ, видъ моря, освщеннаго полуденнымъ солнцемъ, издали искрившимся сквозь густую листву двухъ-вковыхъ кедровъ, когда онъ совщался на высотахъ Пникса,— все это наполняло народъ сладостнымъ и невыразимымъ чувствомъ восторга, и, въ сфер недалекихъ понятіи своихъ, греческій гражданинъ считалъ себя счастливымъ, и подъ вечеръ, когда лучи догарающаго солнца краснымъ заревомъ освщали Акрополь, онъ возносилъ къ Олимпу благодареніе, за свое національное значеніе, за своихъ благодтелей, за свое временное и всегда непрочное благополучіе…. Вообще обдуманности, глубины мыслей, основательности, не было у Грековъ. Въ твореніяхъ ихъ писателей, въ ихъ государственномъ быту, въ ихъ переселеніяхъ, везд просвчиваетъ эллинская безхарактерность, двуличность, Grtteca calliditas, такъ хорошо изображенная Ливіемъ (4) За то у Гелленовъ, съ самаго начала, мысль, идея, была смла и систематична (5). Въ природ, Грекъ искалъ причину всего сущаго, направленіе безсомннно первое, приличное народу младенчествующему, новому, неиспорченному. алесъ принималъ за начало воду, Анаксименъ — воздухъ, Гераклитъ — огонь, къ этимъ тремъ элементамъ Эмпедоклъ присоединяетъ четвертый, землю, Анаксагоръ принимаетъ существованіе безпредльнаго множества подначалъ, верховное начало которыхъ — Высшій Разумъ. Пиагоръ и Пиагорейцы ставятъ начала духовныя на ряду съ началами и представленіями численными, и въ совокупленіи нсколькихъ единицъ усматриваютъ высшіе законы Разума и природы. Безсмертные Платонъ, Аристотель и другіе (1 b),были преемниками уже не одного Сократа, а цлаго ряда опытныхъ и искусныхъ теоретиковъ, подвизавшихся по всмъ извстнымъ тогда отраслямъ знаній. Вслдъ за этими корифеями мудрости, начинается рядъ личностей не такъ блистательныхъ. Такъ напр. Эпикуръ и Зенонъ обязаны своею славою лишь эксцентричности своихъ теорій. Первый училъ наслажденію, второй — долгу. Всякій, по желанію, длался послдователемъ того или другаго, эпикурейцемъ или стойкимъ. Аины раздлились по ровну, въ Эпикуровыхъ садахъ было не боле слушателей, чмъ въ дорической Сто. Эти два господствующія направленія долго поддерживаются въ Греціи. Аины падаютъ, и они переносятся На Другую новую почву, въ Римъ,— и тутъ пріобртаютъ еще большее значеніе и развитіе. Кесарь, въ начал республики, публично объявляетъ себя эпикурейцемъ, около того же времени, Сенека и Тразей были представителями противоположнаго направленія, и еще гораздо позже, Эпиктетъ и Антонины были поклонниками Зенона. И такъ, мало по малу, философія проникала всюду, въ науку, въ понятія частныхъ людей, въ администрацію, философіи (6 b), этому постоянному стремленію мыслительной дятельности къ пытливости, изысканіямъ, открытіямъ, вселенная обязана появленіемъ исторіи, критики, естественныхъ наукъ, медицины, астрономіи, математики…. Въ Рим и Аинахъ, съ развитіемъ и возвышеніемъ философіи, безвозвратно ослабвало и падало искусство, и ни въ одномъ произведеніи міра христіанскаго мы не видимъ гармонической изящности твореній Софокла и Фидіаса. Съ паденіемъ искусства, греческій геній заканчивалъ свой циклъ, свой кругъ дятельности, порожденіе Востока, онъ, съ побдоносными легіонами Александра, возвращался на родину. По историческому закону, исчезновеніе съ всемірнаго поприща такого благодтельнаго дятеля должно было быть знакомъ къ важному перевороту въ судьбахъ нарождающихся поколній. Переворотъ не замедлилъ. Христіанское ученіе начало распространяться съ удивительною быстротою, элленизмъ долго ему противился. Борьба длилась нсколько вковъ. Созерцательный въ Аммоні, по. лемическій въ Цельзъ и Порфир, энтузіастическій въ Прол и Плотин,— юлленизмъ долженъ былъ, наконецъ, поддаться вліянію еврейскаго единобожія, озарившаго вселенную благодатнымъ свтомъ Христіанскаго ученія….

Во всхъ проявленіяхъ греческаго генія, въ малйшемъ государственномъ постановленіи, въ домашней и общественной жизни Греческаго народа, вездь находимъ мы присутствіе двухъ первенствующимъ началъ — доризма и іонизма (6 с). Доризмъ (6 d), съ своимъ суровымъ характеромъ, съ своимъ грубымъ діалектомъ, съ своими строгими аристократическими законодателями, съ величавою суровостью своего ордера, съ обоготвореніемъ Діаны (6 е), — былъ рзко противуположенъ мягкому, пріятному діалекту Іопянъ, характеру Солонова законодательства и почитанію Аины (6f), Эти два направленія не только проникали вс слои общества, вс оттнки частной и общественной жизни, но главнымъ образомъ отпечатллись на духовной дятельности древняго запада. Вмст съ греческими колоніями, іонизмъ перешелъ въ Италію и Сициліи, а послдователей Стой и Эпикура въ Рим, нельзя не приписать вліянію какихъ-нибудь постороннихъ дорическихъ началъ. Итакъ доризмъ проникнутъ италійскую школу, іонизмъ — іонійскую (7). Область изслдованій послдней, имвшей блистательныхъ представителей, были, по преимуществу, науки опытныя, главною задачею — розысканіе причинъ и началъ всего видимаго и существующаго, главнымъ къ этому средствомъ — синтезъ, выступленіе изъ сферы наблюденій надъ частными явленіями (эмпиризмъ), обобщая ихъ, притомъ съ характеромъ матерьяльнымъ. Оттого космогоническій тонъ ихъ теорій. Съ послднимъ представителемъ іонійской школы, Гераклитомъ, рушились послдніе остатки ихъ ученія. Италійская школа, напротивъ (основ. ок. полов. 6-го в. до Р. Хр.), имла гораздо прочнйшее основаніе, и существованіе ея длилось гораздо доле, ученіе ея поддерживалось еще 19-мъ поколніемъ (См. примч. 267 bis) учениковъ. Основателемъ ея былъ Пиагоръ, основною идеею школы — идеализмъ, полагавшій сущность знанія въ идеяхъ, а не въ впечатлніяхъ, производимыхъ на насъ скоропреходящими явленіями (8.)

Общее мнніе родиною Пиагора (9) полагаетъ Самосъ (10). Отецъ его (11) былъ купецъ, по имени Мнезархъ (12), вроятно тирскій уроженецъ или какого-нибудь другаго города, ведшаго торговлю съ Самосомъ. Годъ рожденія Пиагора составляетъ одну изъ труднйшихъ задачъ древней хронологіи. Отъ Ллойда и Фререта до Мейнерса, вс показанія ученыхъ разнятся въ цифр. Крайними предлами (13а) его (13b) жизни можно полагать (14) 48-ю и 67-ю Олимпіады (15), будемъ держаться мннія, полагающаго, что онъ родился въ 592 г. до Р. Хр. (ок. 47-й Олими.). Первоначальное образованіе получилъ онъ на родин отъ какого-то Креофила. Окончивъ домашній курсъ ученія, онъ отправился (іб) на островъ Скиросъ, гд былъ ученикомъ (17) Ферекида до смерти послдняго. На короткое время вернувшись на родину, онъ тутъ занимался съ племянникомъ Креофила, Гермодамасомъ. Посл того онъ постилъ Милетъ, гд слушалъ алеса и Анаксимандра. Послдній посовтовалъ ему отправиться въ Египетъ и вникнуть въ тайны ивскихъ и мемисскихъ жрецовъ. На дорог въ Египетъ, Пиагоръ постилъ Финикію и провелъ нсколько времени въ обществ послдователей Мошуса, и другихъ жрецовъ, въ таинства которыхъ онъ былъ посвященъ (18). Пиагоръ имлъ съ собою письмо отъ Поликрата (19) къ Амазису (20), въ которомъ онъ поручалъ его особенному расположенію, и просилъ доставить свободный доступъ къ тамошнимъ школамъ и мистеріямъ. Не смотря на распоряженія Амазиса, Пиагоръ встртилъ много препятствій и трудностей. Изъ Геліополиса его послали въ Мемфиссъ, а оттуда въ ивы. Тутъ жрецы не посмли противиться вол фараона, но старались всякими средствами убдить его отречься отъ дальнйшей любознательности, подвергая его, въ вид новиціата, разнымъ обрядамъ (21), испытаніямъ, мукамъ (22). Но къ ихъ удивленію, тлесныя истязанія и искусы ни мало не уменьшили его любознательность. Мало по малу, онъ пріобрелъ ихъ довріе, и былъ посвященъ (23) въ ихъ сокровеннйшія мистеріи, обряды и знанія. Чрезъ знакомство со всми тогдашними представителями іерархіи (24), онъ узналъ въ подробности ихъ тайны и преданія, наконецъ усвоилъ себ ихъ расположеніе и дружбу. Пробывъ 22 года въ Египт, онъ отправился (25) на востокъ, гд посвятилъ 15 лтъ изученію его вроисповданій и нравовъ. Онъ постилъ Маговъ, Халдеевъ, проникнулъ къ Гимнософистамъ въ Индію. Ямвлихъ даже утверждаетъ, что онъ былъ въ числ плнныхъ, переселённыхъ изъ Египта въ Вавилонъ Камбизомъ. Онъ лично слушалъ ученіе Зороастра, и былъ его любимымъ ученикомъ. Онъ тоже постилъ Іудеевъ (26) и многое, въ своемъ ученіи, заимствовалъ изъ Моисеева закона. Онъ видлъ (27) Іезекіиля, Даніила и другихъ, и не разъ съ ними бесдовалъ. Извстія о пребываніи его на восток, не могутъ быть очищены путемъ критики, потому что въ текст сопряжены съ многими чудесными вымыслами и притомъ съ непреодолимыми для поврки хронологическими трудностями. И большая часть приключеній Пиагора, до возвращенія его на родину, особенно отношенія его къ Іудеямъ (28), подходятъ подъ эту категорію. Возвратившись на родину (29), онъ открылъ въ Самос школу (30), въ которой, на подобіе египетскихъ жрецовъ, онъ преподавалъ свое ученіе въ символической форм. Но туземцы не охотно его слушали, наконецъ увидлъ себя принужденнымъ избрать другой способъ для распространенія своей доктрины. Съ этою цлью, онъ отправился въ Делосъ (31 а) къ храму Аполлона Пнеійскаго (31 b), которому сдлалъ великолпное жертвоприношеніе (32), и получивъ наставленія отъ оракула, вернулся на родину, тамъ выдалъ ихъ за божественное откровеніе. Съ такою же цлью постилъ онъ позже Критъ (33) гд поклонники Цибеллы вводили его въ пещеры Иды, въ которыхъ показывали, такъ называемый, гробъ Юпитера. Тутъ Пиагоръ сошелся съ Эпименидомъ, славившимся своею ученостью и непосредственными сношеніями съ богами, тутъ былъ онъ посвященъ въ сокровеннйшія мистеріи Грековъ. Изъ Крита онъ отправился въ Спарту, гд изучилъ дорическое законодательство. Дошелъ до Фліуса (34), въ которомъ тогдашній тираннъ Леонъ обласкалъ (35) его.

Съ этого времени Пиагоръ называетъ (36) себя философомъ, полагая, что имя мудреца (37), , не можетъ приличествовать смертнымъ, а есть неотъемлемый аттрибутъ Божества (38). Обогатившись, такимъ образомъ, запасомъ знаній и опытности, онъ, возвратившись въ Самосъ, снова открылъ школу, и теперь народъ сталъ охотно (39) слушать его космогоническое ученіе. На него стали смотрть какъ на оракула, и таинственный колоритъ его мистерій и догматовъ доставилъ ему много поклонниковъ Поутру онъ преподавалъ свое ученіе, остальную же часть дня онъ наставлялъ своихъ учениковъ въ сокровеннйшихъ и темнйшихъ частяхъ своей догматики. По Пиагору не жилось на родин, Онъ искалъ такой народъ, который бы могъ основательно преобразовать по своему, сдлаться его законодателемъ. Вслдствіе (40) возникнувшихъ несогласій съ гражданами, или вслдствіе тираиніи Поликрата, онъ ршился покинуть Самосъ, и присталъ (40b) къ южной оконечности Италіотскаго полуострова (Magna Graeсіа), къ Кротон.

Теперешній городокъ Кротонъ (41), видъ котораго печаленъ, гавань безлюдна, народонаселеніе бдно, ни въ чемъ не походитъ на древнюю Кротону (Crotona, ), 3,000 жит. прозябаютъ въ немъ, окруженные невысыхающими топями (42). Древняя Кротона была основана нкогда ахейскою колоніею, подъ предводительствомъ Мискелла (43). Климатъ ея былъ умренъ, сухъ, и до того здоровъ, что гигіеническія его свойства обратились въ поговорку (44). Атлеты его неоднократно (45) доставляли ему тріумфы на Олимпійскихъ играхъ, и ‘послдній изъ Кротонянъ считался первымъ изъ Грековъ’ (46). Кротона мало заботилась о вншней сил, и боле вниманія обращала на внутреннее (47) благосостояніе. Одно время владнія ея даже ограничивались городскими стнами (48), но она скоро поправилась и воевала въ союзничеств съ другими народами (49), она стала основывать колоніи (50), но скоро сама была принуждена воевать съ ними, внутреннее устройство, съ другой стороны, тоже распадалось. Народъ и магистраты безпощадно грабили общественную казну (51), общественное богопочитаніе (52) падало. Но 70 лтъ спустя, Кротона опять значительно возвышается, помышляетъ и явно стремится къ гегемоніи надъ сосдними колоніями. Съ этою цлью, она соединяется съ Сибарисомъ (53) и Метапонтомъ (54), ставитъ на ноги многочисленную армію, и умерщвляетъ цвтущее юношество города Сираса (55), взятаго приступомъ у ногъ статуи Минервы. Вскор посл того, Кротона долгое время длается жертвою чумы и анархіи (56), освободившись отъ того и другаго, она объявляетъ войну локрамъ (57), помогавшимъ въ предъидущую воину Сирасу. При Сагр (58) непріятели стали другъ противъ друга, Локрянъ было 10,000, Кротоняпъ-же 130,000, но если доврять чудесному извстію Геродота, Страбона и Юстина, побдителями этого неравнаго боя остались первые (59). Смирившись неудачею, и на всегда отвращенная отъ неврностей воины, Кротона предалась роскоши и наслажденію. Образовательныя искусства нашли въ ней многихъ послдователей (60). Въ это время образъ правленія былъ вроятно демократическій, дававшій полную свободу черни. Сами магистраты были скоро увлечены общимъ примромъ, нга и безпечность овладли городомъ. Женщины носили златотканныя мантіи и предсдательствовали на пирахъ. Въ такихъ-то обстоятельствахъ, выступаетъ на италіотскіи берегъ Пнээгорь, нсколько учениковъ его сопровождали.

Въ Кротон (61), сперва (62) онъ возбудилъ любопытство, потомъ энтузіасмъ. Обширная догматика и ученость были основаніемъ первоначальнаго нравственнаго преобладанія его надъ массою. Въ храм Аполлона, внушалъ онъ юношамъ уваженіе къ богамъ и семейному быту, умренность, безпредльную любовь къ отечеству. Въ храм Юноны, внушалъ онъ женщинамъ кротость, простоту нравовъ. По его голосу кротонянки (63) отказались отъ своихъ златотканныхъ мантій, отъ всхъ утонченностей роскоши, и дабы вншнее богопочитаніе не служило поводомъ къ тщеславному мотовству, он стали приносить въ жертву, собственныя лишь, ручныя издлія (64). Съ самаго начала, 600 (65) гражданъ подверглись строжайшимъ предписаніямъ его ученія и сложили (66) свое достояніе для общаго блага. Къ нимъ пристали еще 2,000 его послдователей и вступили въ новиціатъ высшаго разряда его учениковъ. Онъ тоже посщалъ и другіе города (67а) южной Италіи, и всюду (67b) пріобрталъ (68) многочисленныхъ послдователей. Въ Кротон, Метапонт, Регіум (69), Гимер (70а), Мессан (70 b), Агригент (71), Тавромені (72а), Мегар (72b), Селинуит (72с), и во многихъ другихъ (73) городахъ, возстановлялъ онъ народъ противъ тиранновъ, и давалъ имъ законы и совты. Такимъ-то образомъ было положено начало Пиагорову политическому союзу. Его наружность располагала въ его пользу, особенно нравился народу восточный, египетскій характеръ его идеи, тотъ мистицизмъ, который распространялся на вс его дйствія и поступки. Народу онъ внушалъ большею частью покорность къ властямъ и религіи, учениковъ же наставлялъ въ сокровеннйшихъ своихъ мистеріяхъ. Ученіе его, если можно такъ выразиться, было проникнуто доризмомъ (74), и черезъ 30 лтъ Кротона сдлалась спартанскою (75), наконецъ его убдили принять въ свое вденіе дла республики (76), онъ согласился, первый шагъ тиранніи! Особенное вниманіе обратилъ онъ на педагогическія начала (77) республики, и въ скоромъ времени, въ Кротон и сосдственныхъ городахъ, создалъ на дл идеалъ гражданской добродтели въ дл правленія (78). Какъ умный и хитрый политикъ, онъ крайне опасался затронуть внутреннее національное сознаніе народа, преданія, обряды, онъ долго оставлялъ нерушимыми. Однажды нарушивъ это правило, ему трудно было удержаться. Паденіе его, впрочемъ, случилось постепенно, не вдругъ. Кротона процвтала (79), новое (дорическое) законодательство прививалось какъ нельзя лучше къ нравамъ и обычаямъ жителей. Но чмъ боле доризировалась, чмъ строже длалась Кротона, тмъ боле слаблъ, іонизировался Сибарисъ, въ него стремились вс поклонники нги, роскоши и безпечности, и какъ послднихъ было несравненно боле прочихъ, то рано или поздно должна была обнаружиться непріязнь между двумя республиками. Вс матерьялы роскоши имли постоянный сбыть въ Сибарис, и греческія и азіятскія суда, нагруженныя милетскими тканями, толпились въ его превосходной гавани. Дорическая Кротона выигрывала своею строгостью то, что іонизировавшійся Сибарисъ своею невоздержностью. Гибель тои или другаго была неизбжна (80). Скоро представился удобный предлогъ къ разрыву: 500 сибаритскихъ бглецовъ пришли просить помощи и убжища (81) въ Кротон. Сенатъ и народъ по обычаю хотли ихъ выдать. Пиагоръ противился ихъ ршенію. Возгорлась война, Сибаритяне одерживали верхъ, сначала, но Кротона имла блистательное, упражненное юношество, которое велъ (82) Милонъ, бывшій побдителемъ на Олимпійскихъ играхъ. Въ конц 67-ой олимпіады Сибарнсъ падаетъ (83), и вмст съ нимъ двадцать изъ его колоній длаются достояніемъ Кротоны. Но этотъ блистательный успхъ послужилъ только во вредъ Пиагору и его ордену. Онъ не могъ избгнуть зависти, клеветы, недоброжелательства. Мистеріи его возбуждали въ народ мнительность (83 b), недоврчивость (81). По обыкновенію, народъ требовалъ выдачи всей сибаритской добычи. Его недостаточно удовлетворили. Молодой, знатный, но безнравственный гражданинъ Килонъ (85), нсколько разъ тщетно пытавшійся быть принятымъ въ число адептовъ, воспользовался нерасположеніемъ (86 а) народа, уврилъ его, что Пиагоръ тираннъ, что онъ идетъ наперекоръ интересамъ республики, что онъ врагъ правосудія, что школа его — политическая партія, сборище аристократовъ (86 b), безбожниковъ, и взволнованный народъ въ минуту забылъ заслуги своего благодтеля, всю свою къ нему преданность, онъ слушалъ лишь бунтовщика Килона, и предводительствуемый имъ, онъ поджегъ домъ (87), въ которомъ 30 лтъ жилъ Пиагоръ, въ то самое время, какъ онъ совщался съ нкоторыми изъ приближенныхъ. Большая часть собравшихся (88) сдлалась жертвою пламени. Вроятне предположить, что самъ Пиагоръ въ то время не находился въ дом. Онъ спасся съ двумя лишь учениками, Лазисомъ (89) и Архиппомъ (90). Что посл того съ нимъ длается, куда направляетъ онъ свои шаги, и какова была его кончина, трудно поврить путемъ критики (91)Во всякомъ случа, онъ умеръ въ глубокой старости (92), 80 (93) или боле (94 а) лтъ отъ роду. Но смерти его, ученики воздвигаютъ статуи, развалины Милонова дома превращаютъ въ храмъ Цереры (94 b), и поклоняются ему какъ божеству (95). Умеръ Пиагоръ. но съ нимъ не погибло его ученіе.

Пиагорова догматика длилась на популярную и мистическую. Первая преподавалась народу въ видъ поговорокъ, рченій, публично, вторая же была только для адептовъ, его приверженцевъ (во всхъ странахъ) въ послднее время было боле 10,000, адептовъ же, учениковъ, не боле 600. Не легко было попасть въ число послднихъ. ‘Изъ всякаго дерева не выточишь Меркурія,’ было его любимымъ отвтомъ всмъ желавшимъ записаться въ члены ордена. Онъ прежде всего изучалъ вншность, физіогномію (96), привычки, нравы будущаго ученика. Удостоенный его быть принятымъ (97 а), долженъ былъ 3 первыхъ года постоянно подвергаться насмшкамъ, презрнію (97 b), иногда и побоямъ своихъ товарищей. Гораздо труднйшій искусъ было отъ 2—5-лтнее безмолвіе (98), налагаемое на вновь принятаго адепта, съ цлью предохранить его отъ излишняго любопытства, а себя избавить отъ противорчій, въ эти годы они его слушали за занавсью, и ученіе его было похоже на изрченія оракула. Тотъ, кто безропотно переносилъ этотъ искусъ, облекался въ блую шерстяную мантію (101), и получалъ право бесдовать, говорить и разспрашивать (102) учителя, и съ этого дня считался ученикомъ. Тотъ же, кому первоначальные искусы казались слишкомъ тягостными, и кто не желалъ боле (103) оставаться въ обществ, получалъ назадъ свои деньги, и его вычеркивали изъ списка адептовъ. Устроивали погребальную процессію, со всми угрюмыми ея принадлежностями, ставили ему гробъ (104), памятникъ, и за тмъ позабывали объ немъ. Ученикамъ Пиагоръ преподавалъ свое ученіе, большею частью, въ символической форм, и онъ ихъ клятвенно (105) обязывалъ сохранять Эти символы въ величайшей тайн. Они назывались Пиагорейцами (106), тоже математиками () (107), отъ занятій, которымъ они предавались тотчасъ по вступленіи въ число учениковъ. Сдлавъ достаточные успховъ геометріи и математик, они переходили во второе отдленіе (), въ которомъ преимущественно занимались естественными науками (108), метафизикою, космогоніею. Второй классъ длился на два отдленія: собственныхъ естественниковъ (есотермковъ), и на богослововъ, теогонистовъ (себастиковъ) (108 b). Пиагориковъ (109). Остальные (третій классъ) изучали право, законы, политическую экономію, имъ же поручались миссіи (110). Ничто не было убдительне, ничему не довряли такъ слпо, какъ словамъ (111) учителя, и извстное можетъ служить лучшимъ тому доказательствомъ (112). По правилу ордена (113) вс жили въ большомъ зданіи (115), какъ въ одной семь, съ женами и дтьми. Вставали до восхожденія солнца, дабы поклониться ему, читали нсколько стиховъ изъ Гомера и пли гимны въ честь Аполлона, съ аккомпаниментомъ лиры (116а), отправлялись въ храмъ, благодарить и молить (116b) боговъ. По возвращеніи всякому распредлялись занятія, по срочнымъ урокамъ. Посл 2—3-часовыхъ занятій подкрпляли (116 с) свои силы, и затмъ вновь слдовало нсколько часовъ глубочайшихъ занятій и безмолвія, въ полъ-дня занимались гимнастикою, затмъ обдъ, посл котораго одна часть () отправляла свои занятія по дламъ общественнымъ, гражданскимъ, другая же занималась разработкою теоретическихъ вопросовъ (117). Вечеромъ опять сходились (118), ходили толпою по городу (119), купались, вторично садились за столъ (120), посл котораго слдовало краткое изустное наставленіе самаго учителя, въ нсколькихъ словахъ, о главнйшихъ постановленіяхъ ордена и правилахъ жизни, затмъ нсколько минутъ безмолвнаго размышленія, — и засыпали (121) подъ мелодическіе звуки (122) осмиструнной Пиагоровой лиры (123). Дружба и преданность (124) Пиагорейцевъ обратилась въ поговорку. Прору Киринейскому была поручена миссія, въ Малой Азіи, гд, одно время, онъ находился въ большой крайности, узнавъ это, Клиній Тарентійскій (125 а) отправляется съ большою суммою на помощь къ Прору. Общій характеръ воспитанія Пиагорейцевъ былъ троякій: умственный, нравственный и физическій. Касательно преподаванія умственнаго, на первомъ планъ стояло научное, не символизированное ученіе Пиагора, Ариметика (125 b), Геометрія (126), Асттрономія. опытная еогонія, Медицина (127). Относительно развитія нравственнаго, — теоретическое Богословіе, самоученіе Пиагора (символическое), музыка (128). Относительно преподаванія физическаго, гимнастика (129), общественныя и военныя игры (130). Между положеніями школы, главнйшими были: безмолвіе, избганіе божбы, клятвы, дланіе добра и говорить правду (131), никто не считался мудрымъ (132), уважались старшіе (133 а). Ученики говорили на дорическомъ діалектъ. Изъ главнйшихъ его (133 b) послдователей дошли до насъ (133 с) имена — Лизиса, Архита, Архиппа, Мизона, Діотегена, Экфанта, Сеенида, Алкмеона, Филолая Тарентійскаго, Эофанта, Телавга и Мнезарха (134), Оцелла, Тимея, Демокеда, Прора, Клинія, Эмпедокла (?), Эпихарма, Гиппаза, Ксенофила, Милона, фантона Флійскаго, Финтіаса, Эхекрата, Діоклеса Полимнеста (135), Дамона (136), Теано, Дамо (137), Эвдокса и многихъ Пиагорянокъ.

Для удобнйшаго и нагляднйшаго обозрнія, будемъ разсматривать заслуги Пиагора какъ философа, какъ законодателя, какъ основателя школы. Разсмотримъ прежде его заслуги въ области философіи (138).

Онъ училъ (139), что цль всей философіи — освободить мыслительную дятельность человка отъ всякихъ препятствій къ ея усовершенствованію. Предметомъ истиннаго изученія, изслдованія, могутъ быть только такіе предметы, которые въ состав своемъ и по природ своей неизмнны, вчны, неразрушимы. Цль всякаго философа, чрезъ созерцаніе божественнаго, до того изощрить умъ свой, дабы сдлать его достойнымъ присоединиться, пріобщиться къ Божеству. Чтобы достичь этого, надо возвышать и изощрять умъ, и презирать тло. Философія длится на спекулятивную и практическую, въ область послдней входятъ явленія повседневныя, въ область первой, — предметы отвлеченные. Созерцательная мудрость не можетъ быть вполн постигнута, безъ отчужденія пытующаго субъекта отъ явленій повседневныхъ, безъ свободы мысли и дйствій. Отъ того необходимо основать общество, школу, члены которой исключительно посвятили бы себя изученію философіи. Первый шагъ къ знанію — это изученіе Математики, которая, розсматривая предметы, заключающіеся въ предлахъ вещественнаго и невещественнаго, наиболе изощряетъ мышленіе. Ее можно длить на 4 части, 2 первыя занимаются величинами численными, 2 остальныя — отвлеченными (т.-е. подразумеваемыми). Число можетъ быть разсматриваемо вн своего приложенія (абстрактно) и вмст съ нимъ (конкретно). Первое — Ариметика (), второе музыка (гармонія). Величина можетъ быть разсматриваема въ движеніи или въ поко, первое — Геометрія, второе — Астрономія (Атрологія) Математика — высшая изъ наукъ, числа — предметъ первоначальныхъ занятій, а полное знаніе ихъ теоріи — высшія мудрость и благо. Числа бываютъ или наличныя, или подразумваемыя. Наличное число есть произведеніе всхъ силъ, скрытыхъ въ единицъ, или прогрессія множественности, начиная отъ монады (140), и обратно. Наличныя числа ограничены. Одинъ и единица не тожественны, первое — иметъ приложеніе, второе — нтъ. Число не есть безконечность, но только источникъ длимости на равныя части, длимости, которая вмст есть родовой признакъ всхъ субстанцій, безъ исключенія. Подразумваемыя числа суть т, которыя ея initio были въ сознаніи Божества. Они ему служили образцомъ, но которому творилась и устраивалась вселенная. Подразумваемыя числа безграничны, безпредльны, ихъ нельзя принимать за величины. Начало ихъ, монада, есть та божественная, неизмнная величина (формула), которая, облеченная во вс возможные численные виды, и т. п., остается постоянно неизмнною. Діада (141), величина не совершенная, пассивная, и вмст есть начало растительности и длимости. Тріада (совокупленіе монады съ діадою), иметъ свойство своихъ составныхъ частей. Тетрада, соединеніе монады съ тріадою (а не двухъ діадъ), есть высшее, божественнйшее число, понимающее въ себ вселенную, Бога, человка, природу. Декада, соединеніе монады, діады, тріады и тетрады, заключаетъ въ себ вс музыкальныя и ариметическія комбинаціи. Въ ученіи Пиагора, число вроятно служило символическою формулою первыхъ началъ природы, онъ употреблялъ ихъ на подобіе того, какъ геометръ діаграмму (142а). Геометрію (142b) Пиагоръ привелъ боле, чмъ его предшественники (143), въ систему, и далъ ей боле или мене научную(144) форму. У него точка равнялась единиц, квадратъ точки (не какъ единицы) — линіи, кубъ точки = плоскости, четвертая ея степень-тло. Онъ первый нашелъ, что сумма внутреннихъ угловъ треугольника равняется двумъ прямымъ, и что квадратъ гипотенузы равенъ сумм квадратовъ обоихъ катетовъ (145). Особенно много занимался онъ Астрономіей (146). По его понятіямъ Вселенная, мірозданіе, міръ (147), былъ созданъ не вдругъ, (148). Эфиръ иметъ троякое значеніе: онъ есть или пространство занимаемое не-планетами (неподвижными звздами), или пространство между неподвижными звздами и мсяцемъ, или-же пространство всего мірозданія (, вмст съ нашею планетою. Небесныхъ сферъ всего десять, изъ которыхъ только девять видимы,— а именно — сфера неподвижныхъ звздъ, сфера земли и семь сферъ семи планетъ (считая солнце и мсяцъ). Десятая сфера (149) для насъ скрыта, но необходима въ план мірозданія, для поддержанія гармоніи вселенной, такъ какъ десятичная система есть божественная, высшая комбинація. Существованіе этой 10-й сферы (антихтона), вроятно, причиною тому, что боле бываетъ затмній солнечныхъ, чмъ лунныхъ. Въ центр вселенной и четырехъ элементовъ находится огненный шаръ, центральный огонь, начало теплоты и жизни, выражающій собою монаду. Земля двигается отчасти, и принадлежитъ къ числу небесныхъ тлъ, вращающихся кругомъ огненной сферы. Сатурнъ обращается въ теченіи 30, Юпитеръ — 20, Марсъ — 2, Меркурій и Венера, въ теченіи 1-го года, кругомъ солнца. Пиагоръ первый открылъ, что Гесперъ и Весперъ одно и тоже (149 b). Разстояніе небесныхъ талъ отъ земли, соотвтствуетъ интерваламъ музыкальныхъ звуковъ. Мсяцъ и нкоторыя другія планеты, населены. Земля есть небольшое шарообразное тло, на которомъ можно допуститъ существованіе антиподовъ. Теогоническія понятія Пиагора очень темны.— Богъ есть (150) вездсущій (151) Духъ, источникъ жизни, единственный принципъ всякаго движенія, невидимый, неосязаемый, вчный и непостижимый. Божеству подчинены меньшія три разряда божественной субстанціи,— Боги, Демоны (152) и Герои, Герои, боле или мене подвергнуты вліянію матеріи. Къ этимъ тремъ видамъ Божества присоединялъ четвертый — духовную сторону человка, которую, въ свою очередь, подраздлялъ на страсти (душу страстную, — сенситивную душу и безсмертную. Вс Божескія созданія были первоначально между собою равны, но такъ какъ равенство и единеніе не могутъ поддержаться тамъ гд есть жизнь, то люди и животныя отдлились, и все лучшее перешло на сторону человка, неиспорченнымъ же, вчнымъ, неизмннымъ началомъ всего сущаго осталось Божество (духовная монада). Эиръ населенъ Духами, Демонами, Героями, оказывающими непосредственное вліяніе на повседневную жизнь каждаго человка Вселенная есть гигантская оживленная сфера, за предлами которой безпредльное пространство, но и это пространство опять наполнено другими сферами, вращающимися въ гармоническомъ чередованіи. Большая разница между воздухомъ и эиромъ, первый есть компактная масса, окружающая землю, второй — среда демоновъ, героевъ и прочихъ жителей планетъ. Свтъ и тьма, жаръ и холодъ, сырость и сухость распространены въ равномъ количеств въ мір. Когда накопляется боле тепла, тогда лто, и такъ дале. Весна здорова для тла (153), осень вредна, утренняя заря здорова, вечерняя напротивъ. Воздухъ неподвиженъ. Лучи солнца равно проникаютъ въ холодный (воздухъ) и густой (воду) эиръ. Кометы суть звзды, появляющіяся только въ извстное время, не слдуя постояннымъ законамъ.— Понятія психологическія, нравственныя весьма утонченны: — Человкъ созданъ изъ первобытной матеріи, онъ микрокосмъ (154). Душа (155) состоитъ изъ трехъ частей: изъ разумной, раціональной (), которая есть частица вселенной, и иметъ своимъ началомъ центральный огонь, неразумной, страстной, ирраціональной (), и сенситивной, умственной (). Первыми двумя одарены вс животныя, послднею же одинъ человкъ (156 а.). Въ двухъ первыхъ отношеніяхъ, человкъ иметъ много общаго съ животными (156 b), которыя не могутъ выказать своей разумности, потому только, что лишены дара слова. Сенситивная душа умираетъ (I 56 с), раціонэльная-же безсмертна, потому что есть проявленіе высшаго начала — Божества. Ирраціональная душа иметъ пребываніемъ — сердце, сенситивная — отъ сердца до головы, безсмертна я-же иметъ пребываніемъ мозгъ (156(1). Когда раціональная душа освободится отъ тлесныхъ формъ, она временно переселяется въ эиръ, потомъ переселяется въ другую форму, наконецъ посл достаточнаго очищенія, опять возвращается къ своему центральному началу, — Божеству. Въ подтвержденіе своей теоріи, Пиагоръ помнилъ свои собственныя метаморфозы(157), но память его восходила (158) только до покоренія Трои (159). Начавши свое существованіе съ Эталида (Oethalides) сына Меркурія, (у котораго ему было все позволено просить, кром безсмертія), онъ перешелъ въ Эвфорба (160) (Euphorbus), и получивъ смертельную рану отъ Менелая, при взятіи Трои, тло его умерло. Вскор, душа его перешла въ Гермотима (Hermotymus), въ образ котораго поселилась въ храм Аполлона (161а), потомъ онъ Делосскій рыбакъ Пирръ (Pyrrhus), наконецъ Пиагоръ, и это послдняя его метаморфоза. Ученіе о метампсихоз, Пиагоръ заимствовалъ столько же у Египтянъ (161 b), какъ и у браминовъ и индйскихъ гимнософистовъ. Перенести восточныя идеи на іоническую почву, стоило не мало труда. Вс философы до Пиагора, когда начинали учреждать школы, находили понятіе о безсмертіи души твердо установленнымъ въ понятіяхъ популярныхъ. Но когда къ понятію о безсмертіи души надо было присоединить понятіе о ея миграціяхъ, то тутъ они встрчали непреодолваемыя трудности. Успхъ большею частью, завислъ отъ находчивости (161 с).— На музыку Пиагоръ смотрлъ не столько какъ на искусство, а какъ на науку (161 d), строго подверженную численнымъ формуламъ и законамъ. Онъ первый нашелъ музыкальную гамму.

2). Сферы, въ которыхъ двигаются небесныя тла, своими движеніями и перемщеніями производить созвучіе, и это созвучіе не всегда бываетъ одно и то же, смотря по объему и величин разстоянія. Созвучіемъ этихъ разнородныхъ звуковъ () (163 а поддерживается существованіе вселенной. Онъ длилъ человческій возрасть на 4 періода, въ 20 лтъ каждый, нормальнымъ предломъ жизни, — 80-лтній возрастъ (163 b). Преподавая ученіе свое въ символахъ (163 с), онъ тмъ самымъ поражалъ воображеніе, и открывалъ обширное поприще мыслительной дятельности. Для одного, извстный символъ казался обширнымъ поприщемъ для гипотезъ и теоретическихъ выкладокъ, для другаго онъ представлялъ одну лишь практическую выгоду. Любимыми его символами и афоризмами были:— Добродтель (добро) раздляется на частную и общественную. Въ составъ послдней входитъ воспитаніе, скромность (безмолвіе), презрніе плоти, умъ, мужество. Силы духа суть Разумъ и Страсть. Существованіе добродтели, возможно лишь тогда, когда послдняя подчинена первой. Право не что иное какъ мздовозданіе (164а). Юношество должно привыкать къ послушанію, скромности (безмолвію). Лучше молчать, чмъ пустомелить (164b). Презирай общественное мнніе и поступай согласно правиламъ добродтели. Дорожи своимъ положеніемъ въ свт. Неиспорченность, свжесть мыслей, поддерживается тлеснымъ воздержаніемъ. Тотъ не свободенъ, кто не владетъ собою. Пьянство есть временное (!?!) помшательство (165). Желать излишнее — безразсудно, потому что оно не иметъ предловъ Подъ добродтелью частною заключается дружба, молитвы, уваженіе къ умершимъ, исполненіе закона. Дружба должна быть вн всякихъ личныхъ интересовъ, расчетовъ, мелочей. Истинная дружба никогда не слабетъ. Цль нравственныхъ теорій — уподобить человка Божеству. Богъ наградилъ человчество двумя высшими благами — истиною (правдою) и любовью (возможностью длать добро) (166). Могущество Божества безконечно. Оно есть источникъ блага и добра. Достойно чтить боговъ можно только въ символахъ. Клятву не нарушать (167) ни подъ какимъ предлогомъ, и какъ можно рже ею себя обязывать. Предосудительно сжигать мертвыхъ, носить внки и натираться маслами. Надо избгать женщинъ и брака. Посл демоновъ, надо уважать праотцевъ и законодателей. Убивать животныхъ, боле чмъ предосудительно (168). Между друзьями все должно быть съобща (169). Другъ — второе самъ. Дружба иметъ три періода. Въ первый, не надо всякому безусловно протягивать руку, въ второй и третій, — безусловная дружба и самоотверженіе. Власть родительская должна простираться на дтей до 35-ти-лтняго ихъ возраста. Законъ есть держава города. Въ проэктахъ, замыслахъ народа., должно быть непремнно что-нибудь величественное^ обширное. Жаворонки — символъ непостоянства, перемнчивости. Оттого не слдуетъ терпть ихъ на крыш домовъ (170 а). Нтъ ничего хуже, какъ въ жизни слдовать разнымъ, тмъ боле противоположнымъ направленіямъ. Надо дорожить своими рчами, не мене чмъ сокровищами Креза. Хотя надо избгать, но все-таки не нарушать и уважать бракъ. Не надо предаваться крайностямъ ни въ трудахъ, ни въ удовольствіяхъ (170b). Не мшай мечемъ огонь. Не переступай черезъ всы. Но обрзывай своего сердца (не унывай). Не взваливай на другаго вязанку. Бережливо складывай свои поясъ и свою мантію. Не зди но большимъ дорогамъ. Надо постоянно воевать съ пятью вещами: съ болзнью, невжествомъ, страстями, несогласіями общественными и семейными (частными). Избгай проселковъ. Не отступай отъ прямаго пути. Зарывай объдки въ землю. Не носи изображеніе боговъ на. кольцахъ. Не протягивай правую руку слегка (лишь). Не садись за столъ прежде чмъ поставятъ солонку. Не корми хищныхъ птицъ. Отворачивайся отъ лезвія меча и ножа. Выступивъ въ дорогу, не ворочайся. Не садись на ковшъ (171). Воспитаніе подобно тому, какъ аисты кормятъ дтей своихъ (172). Съ смертными обходись такъ, чтобы изъ друзей они не сдлались непріятелями (173). Не порти деревъ и не мучь безвредныхъ животныхъ (174). Больше молись дома, чмъ въ храмъ (175).—

Вокругъ личности Пиагора группируется много чудеснаго, сверхъестественнаго. Современники разсказываютъ объ немъ много басенъ. Онъ будто предпринималъ три путешествія въ Тартаръ, гд видлъ Гезірда, прикованнаго къ мдному столбу, видлъ вщаго Гомера, висвшаго на деревъ, и постоянно ужаляемаго 30-го змями, будто за злословіе на боговъ (176), видлъ муки всякаго рода гршниковъ. Эта басня разсказывается у нкоторыхъ писателей совершенно иначе (177). Объ немъ говорили еще, что онъ избавилъ Даунію отъ медвдицы, опустошавшей страну, шепнувь два слова на-ухо быку, онъ ему запретилъ тронуть поле, засянное бобами. Въ одинъ день и въ одинъ часъ его видли въ общественномъ собраніи въ Метапонтъ и Тавромені, онъ имлъ золотое (178) бедро, которое показывалъ Абарису (жрецу Аполлона Гиперборейскаго), чудеснымъ образомъ вылечивалъ больныхъ, предсказывалъ бури, землетрясенія, физическія явленія (179а), останавливалъ на-лету птицъ, понималъ ихъ щебетанье, удержалъ отъ самоубійства отчаяннаго юношу, пропвъ ему спондэическій гимнъ (179b), однимъ выговоромъ привелъ въ такое отчаяніе одного изъ учениковъ, что посл шіи лишилъ себя жизни, никто не видлъ его ни плачущимъ, ни смющимся (179с), хотя и плясалъ изрдка, первая мысль о безмолвіи пришла ему при вид быка (180), громадное жертвоприношеніе Музамъ, когда онъ открылъ свою знаменитую теорему (181), онъ читалъ на лун то, что царапалъ на вогнутомъ зеркал, его разговоръ съ ркою (182), привтствовавшей его: ‘здорово Пиагоръ:’ о рыбахъ, при вступленіи на берегъ Италіи (183).

Заслуги Пиагора, какъ человка государственнаго, законодателя, не оцнены положительно. Несмотря на то, всякому изслдователю, прежде всего бросается въ глаза эта сторона его заслугъ (18,4). Несмотря на таинственный и мистическій мракъ, окружающій личность его, однако положительно извстно, что вковъ 5-ть до христіанской эры нравственное, политическое и религіозное общество ослось въ южной Италіи. Это явленіе не осталось безъ вліянія и на послдующія событія и ходъ италіотскаго законодательства. Вс древніе боле или мене старались открыть въ нихъ слды непосредственнаго вліянія ученія Пиагора. Ему же приписывали воспитаніе и образованіе многихъ государственныхъ людей и законодателей. Мнніе, подтвержденное свидтельствомъ Діогена, Діодора (185) и Валерія Максима, полагающее Залевка ученикомъ Пиагора, въ новйшее время не иметъ боле силы. Хотя Сенека съ Посидоніемъ прямо говорятъ, что они проникнуты были характеромъ ученія знаменитой школы (186а), хотя вс писатели признаютъ боле или мене аналогіи между идеями (186b) Пиагора и законодательствомъ нкоторыхъ колоній южной Италіи, хотя Діогенъ (187) ставитъ его на первомъ план въ ряду (188) государственныхъ людей вышедшихъ изъ кротонской школы, — но взвшивая доказательства и свидтельства Полибія и Аристотеля, нельзя не признать, что время дятельности и жизни Залевка и Харонда, принадлежитъ къ періоду гораздо раньшему (189). Несмотря на то, они имютъ отношенія къ Пиагорову ученію въ томъ смысл, что т извстія о немъ, сохраненныя для потомства Стобеемъ, носятъ, безъ сомннія. характеръ позднйшей передлки Пиагорейцевъ (190), потому не будетъ излишнимъ сказать объ нихъ нсколько словъ (191).

Въ 8-мъ столтіи до Р. Хр. были основаны Локры Эпизефирскіе (192), сбродомъ бглецовъ и недовольныхъ со всхъ концовъ Греціи и Италіи (193). Вскор посл основанія, появляются законы, магистраты, благоустройство. 100 семействъ, составлявшихъ аристократію, правятъ (194) высшими интересами республики, и изъ среды ихъ взбирается космополитъ (195), сановникъ, всми уважаемый, долженствовавшій публично толковать законы. Сенатъ состоялъ изъ 1000 гражданъ (196). Магистраты не имли характера кастическаго, династическаго.(197а). Между гражданами(197b) отличается своими способностями и дятельностью Залевкъ, уваженіе къ нему усиливается, ему вручаютъ правленіе, и съ нимъ начинается періодъ двухъвковаго (197 с) благоденствія Локръ. Главную свою дятельность обратилъ онъ на строгое исполненіе буквы закона (198). Всякое покушеніе къ введенію новизны, считалось государственнымъ преступленіемъ, оно наказывалось смертью (199). Вступленіе (prooemium) его законовъ (200). въ томъ видъ какъ они дошли до насъ у Стоббея, — знаменито, и по замчанію Цицерона (201) Платонъ многое заимствовалъ изъ нихъ. Особенно наглядно видно въ нихъ стремленіе установить силу и значеніе права и собственности (202), замнить произволъ судейскихъ ршеній точными и подробными приговорами (203). Прежде всего, говорилъ (204) онъ гражданамъ, всякій гражданинъ долженъ твердо врить въ могущество и существованіе боговъ, дабы при вид природы, неба, водъ, возносить хвалу имъ, и тмъ удобне изучать порядокъ, устройство и гармонію вселенной. Это не твореніе рукъ человческихъ, будемъ-же обожать Творца какъ виновника нашего существованія. Берегись неврія столько же, какъ и суеврія. Всякій да удаляетъ отъ себя зародыши зла, потому что боги не внемлютъ прошеніямъ злыхъ, и не умилостивляются, на подобіе смертныхъ, великолпною обрядностью и дарами, одна добродтель можетъ ихъ умилостивить. Боитесь стыда (205) и позора, боле смерти и бдности. Лучшій изъ гражданъ тотъ, кто скоре пожертвуетъ имуществомъ, чмъ нарушитъ законъ и правду (206). Непокорнымъ онъ говорилъ:— граждане, помните, что боги выше насъ, боги карающіе зло и преступленія, помните, что мы смертны, помните великую минуту отчужденія души отъ тла, помните тотъ моментъ, когда человкомъ, достигнувшимъ крайняго предла своего существованія, овладваетъ раскаяніе (207), но тогда поздно, роковой часъ приближается, и какъ бы дорого далъ въ это время человкъ, чтобы замнить свои дурныя дла хорошими, но желаніе тщетное, раскаяніе безплодное, Сатурнъ уже взмахнулъ косою, Парка направила ножницы,— еще секунда, и неумолимый Харонъ мчитъ тебя на своей ладь, по пнистой Лет. Граждане! помните величественный моментъ смерти! Кто чувствуетъ склонность (28) ко злу, тотъ да прилежне посщаетъ святилища, храмы боговъ, покланяется имъ, бесдуетъ съ людьми, извстными своею добродтелью и мудростью, и тмъ да воздержится отъ худыхъ длъ (209 а), и избавится отъ нравственной тираннизаціи. Залевкъ особенно настаивалъ на любовь къ родин. Эмигрировать считалось безчестіемъ. Личныя и семейныя несогласія (209 b),— нкотораго рода покушеніе на благо и спокойствіе общественное (210). Запрещалась продажа родовыхъ имній (211). Торговля дозволялась большею частью хлбная. Закупы у иностранцевъ строго запрещались (212). Наказанія были жестоки: нарушеніе брака, напримръ, наказывалось лишеніемъ зрнія (213). На ряду съ наказаніемъ считалось (214а) возмездіе ( ), напр. въ денежныхъ длахъ, такъ какъ собственности (имуществу) придавали большое значеніе (214b). Спорныя и уголовныя дла, до окончательнаго присужденія закономъ, находились въ веденіи истцовъ (215). Строго, подъ угрозою смерти, запрещалось употребленіе вина (216), также роскошь въ одежд мужчинъ (217 а) и женщинъ (217b), запрещался трауръ (218), нескромныя рчи (217 с).

Личность Залевка, также какъ и личность Пиагора. украсилась чудесными преданіями (219). Его законодательство носитъ на себ отпечатокъ Ликурговыхъ, критскихъ и аинскихъ законовъ (220а). Оно составляетъ переходъ отъ Ликургова, дорическаго законодательства къ іоническому, Солонову. Доризмъ — отличительный его характеръ.

Въ тсной связи съ нимъ, по духу и происхожденію, находится законодательство Харонда (220 b). Тутъ неизвстность переходитъ на самую личность законодателя. Нершено, было-ли поприщемъ его дятельности уріи (222 а) или Катана (221). уріи, какъ извстно, были только основаны во время процвтанія Пиагоровой школы, и въ такомъ случа извстія Діодора не противорчатся. Но такъ какъ несомннно, что Харондъ принадлежитъ къ гораздо раньшей эпох, то этимъ опровергается извстіе Діодора объ основаніи города. Вроятнй всего, что родиною его была Катана, но что онъ былъ позже призванъ (222b) въ уріи, съ которыми Катана была одинаковаго (іоническо-халкидскаго) происхожденія. Въ глав его законовъ находится тоже вступленіе (prooemium), въ род Залевьова. Во многомъ они сходны, имена ихъ неразлучны другъ отъ друга въ Исторіи. Почитаніе Боговъ, у Харонда, также, какъ, и у Залевка, занимаешь первое мсто въ ряду гражданскихъ добродтелей! Дабы не гнвить боговъ, надо длать дорро, милостыню, уважать магистратовъ, старшихъ. Всякій гражданинъ находился подъ присмотромъ и надзоромъ своего сосда, справедливые доносы считались высокою добродтелью (222с), и тотъ, на котораго доносили, долженъ была, уважать и быть благодарнымъ своему доносчику. Фальшивые-же, несправедливые доносы (223) считались государственными преступленіями. Запрещалась роскошь въ строеніяхъ (224 а) и одежд (224 b). Бракъ уважался (225), нарушеніе его наказывалось трагико-комическимъ образомъ (226). Помогать бднымъ, раздавать милостыню, считалось высокою добродтелью (227). Въ уголовныхъ и судебныхъ длахъ, всякій гражданинъ имлъ голосъ (228), Надо было быть весьма осторожнымъ въ рчахъ (229). Опека была довольно ограничена въ рукахъ опекуна (230).

Законы Харопда учились наизусть въ школахъ (?) (231). Кром уріи, ихъ не мене уважали въ Леонтинахъ (332), Регі (233) и Тавромені. Ихъ пли въ публичныхъ собраніяхъ, играхъ, пирахъ (234). Главнйшее достоинство ихъ состояло въ точности и опредленности всего свода и подробностей его (235). Ихъ, также какъ и Залевковы, можно считать переходомъ отъ Ликургова законодательства къ Солонову. Въ видахъ общественной безопасности, Харондъ, подъ страхомъ смертной казни запретилъ являться въ народное собраніе съ оружіемъ, и запечатллъ этотъ законъ примромъ. Однажды, услышавши большой шумъ въ собраніе, онъ поспшилъ туда, забывъ прежде снять съ себя оружіе, когда онъ опомнился, было уже поздно, и тутъ-же, въ глазахъ народа, вонзилъ себ свой мечь въ сердце (235 b).

Съ паденіемъ Пиагорейскаго ордена, въ Кротон не долго поддерживаются дорическія учрежденія (236 b). Ея сношенія съ Римомъ, отношенія къ Діонисію (237), распри Демоса съ глипархами,— вотъ главнйшія черты послдующей ея исторіи. Не надо удивляться, что Пиагорово законодательство имло такое шаткое основаніе. Хотя оно было въ ближайшей связи съ Ликурговымъ, но послднее является въ немъ гораздо возвышенне, облагороженне, слдовательно непрочне, неосновательне. Чмъ утонченне и изощренне этическій, нравственный корень законодательства, тмъ онъ непрочне, оттого, на Пиагорейскій орденъ (238) должно смотрть какъ на мимолетное, преходящее, хотя и отрадное явленіе, едва-ли могшее утвердиться въ одномъ изъ государствъ древняго запада. Пиагорово законодательство составляетъ что-то среднее (medium) между дорическою, раціональною республикою Ликурга и идеальною Платона. Это проявленіе Ликурговыхъ началъ, но на іонизировавшейся почв. Оно составляетъ апогеи совершенства гражданской теоріи, насколько оно было примнимо у Геллеповъ. Законы Пиагора не были объективною нормою добродтели гражданской, но онъ, наподобіе Харонда, подтверждалъ ихъ собственнымъ примромъ, между тмъ всякій гражданинъ имлъ право толковать законъ по своему ( ). Этотъ произволъ не давалъ характеръ публичности, общественности его реформ. Изъ этого обособленія политической системы явствуетъ его кесмополитическій характеръ. Нашелъ ли онъ въ одной изъ Италіотскихъ колоніи, соотвтствующій его планамъ народъ и настроеніе, — ршить трудно. Едва-ли Локры, Катана, Фуріи и др. имли уже законодательство Залевка, Харонда и Діоклеса. Такое идеальное совершенство, такой непрочный союзъ, въ эпоху, когда нравственное сознаніе народа было еще въ младенчеств, моглоли поддержаться? Оттого на паденіе Пиагора вовсе не надо смотрть какъ на явленіе ненормальное. Затронувъ однажды національную гордость, измнивъ освященные преданіемъ обычаи, ему было трудно поддержаться на той-же точк величія. Его паденіе не случилось вдругъ, но постепенно. Нерасположеніе народа началось съ тхъ поръ какъ боле рзкимъ образомъ обозначилось различіе между посвященными и непосвященными. Было ли это стремленіе къ тиранніи, нельзя точно опредлить. Если дорическій, космополитическій характеръ его законодательства казался его современникамъ тиранніею, все-таки едва ли можно предположить малйшія анархическія начала въ его политическихъ цляхъ. Какъ бы то ни было, но довріе народа день отъ дня слабло. Нсколько воодушевленныхъ словъ Килона достаточно было, чтобы заставить его забыть вс заслуги и реформы учителя, Пиагоръ и его орденъ (233 b) падаютъ, ихъ изгоняютъ, презираютъ, — и черезъ годъ воздвигаютъ алтари и храмы. Graeca mobilitas!…

Пиагоръ стоитъ несравненно выше какъ законодатель, чмъ какъ философъ. Хотя древніе (239 а) и нкоторые новйшіе (239 b) писатели не разсматриваютъ его съ этой точки, или же если разсматриваютъ, то придаютъ ему мало значенія,— но вникнувъ ближе въ ею законодательство, также въ однохарактерное съ нимъ законодательство Залевка и Харонда, мы не можемъ не придать Пиагору законодателю несравненно большее преимущество, нежели Пиагору — философу.

Неизвстно, писалъ ли что-нибудь самъ Пиагоръ. Изъ твореній, ему приписываемыхъ, дошли до насъ только его ‘златыя рчи’ ( , carmen aurcum), въ которомъ находятся нсколько космогоническихъ теорій. У Діогена (240) находится перечень всхъ (241 а) его сочиненіи, но они безсомннно принадлежатъ къ позднйшему времени, и составлены подъ редакціей Эпихарма и Эмпедокла.

Литтература сочиненій объ Пиагор огромна (241 b). Изъ древнихъ говорятъ объ немъ Діогенъ Лаертскій (242), Платонъ (243), Лукіанъ 244), Эліанъ (245). Діодоръ (246 а), Титъ Ливій (246 b), Атеней (217), Плутархъ (248 а), Апулей (248 b), Климентъ (249), Авлъ-Геллъ (250), Евсевій (251), Гіераклесъ (252) и мн. другіе. Сверхъ того Ямилихъ (253), Порфирій (254) и Анонимъ (255) оставили намъ его біографію. Въ 1682 г., кармелитъ Филиппъ Тесье (Le Р. Rhil. Thessier, Pater Thessieriis) публично защищалъ въ Безье (Beziers), что члены его ордена, въ сущности не что иное какъ послдователи Пиагора. Папа Иннокентій XI (256) отлучилъ его за то отъ церкви. Немного позже I. Майеръ (Ich. Friede. Mayer) написалъ по тому же предмету диссертацію:— Utrum Pythagoras ludaeus fuerit, an Monachus Carmlita. Въ 1706 г., Дасье составилъ его біографію по Ямилиху и Порфиру. Въ 1708 г., вышелъ его переводъ carmen aureum, съ комментаріями. Ноде (Naud) собралъ (257) у древнихъ много параллельныхъ мстъ о Пифагор. Vossius (258) и G. Mnage (259 а) также собирали объ немъ свденія. Savrien (259 b) пытался критически обработать вс свденія объ немъ. La Moihe le Мауег выписалъ нсколько мстъ изъ Менажа и далъ своимъ выпискамъ (260) названіе Discours Sceptique. Въ Германіи (261) Пиагоръ тоже иметъ обширную литературу.

Въ заключеніе приведемъ нсколько отзывовъ древнихъ. Іосифъ Флавій (262) ставить его выше Платона. Стоиковъ и Анаксагора, Платонъ многое у него заимствовалъ. Цицеронъ (263) и Сенека (264) его глубоко уважали какъ философа. Александрійскій, эклектизмъ признавалъ его за непризнаннаго, въ свое время, Мессію, Пиагорейцевъ сравнивали съ Эссеянами (264 b).Изъ Отцевъ Церкви, Амвросій (265) хвалитъ его правдивость. Св. ома ставить его на ряду съ Сократомъ (266). Тертуліанъ (не смотря на полемическій тонъ его Апологіи) хвалитъ его не мене другихъ. Одинъ Лактанцій (267) ему не благопріятствуетъ.

Изъ небольшаго количества данныхъ, нами собранныхъ, мы, кажется, положительно можемъ утверждать слдующее:— Дятельность Пиагора надо разсматривать какъ законодателя и философа, въ первомъ отношеніи, онъ стоитъ выше, во второмъ онъ важенъ какъ основатель ученой школы. Въ его законодательств и въ его ученіи какъ нельзя ясне отпечатлвается строгій дорическій характеръ.

Какъ бы ни были разнородны толки писателей древнихъ и новыхъ, тмъ не мене Пиагоръ занимаетъ одно изъ почетнйшихъ мстъ въ Пантеон великихъ мужей Греціи и Древности. Какъ законодатель, онъ, создавъ себ идеальный планъ республики (268), привелъ его въ исполненіе, на столько, на сколько позволялъ это двойственный и непостоянный характеръ Эллиновъ,— какъ философъ, онъ заслуживаетъ безсмертную славу, какъ основатель идеализма, находившаго послдователей и въ наше время. Въ томъ и другомъ отношеніи, имя его будетъ незабвенно въ лтописяхъ развитія духовной половины человчества.

КН. НИК. НИК. ГОЛИЦЫНЪ.

С. Богородское.

12-го апрля.

‘Москвитянинъ’, No 19—20, 1855

(Примченія приложатся къ слдующей книг.)

ПРИМЧАНІЯ

1) ‘Если миологія всегда и везд одна, всегда подобна самой себ, то она также всегда движима и постепенна. Не только каждое кольцо этой дивной цпи преображается временемъ, но и весь кругъ басенъ слдуетъ движенію восходящему и опредленному. Облекаетъ. ли религіозный миъ всю видимую вселенную, или отражаетъ въ себ слды первобытныхъ народовъ, или открываетъ душ тайну невдомую, — я разсматриваю этотъ миъ въ его форм, и вижу, что онъ живетъ, дышетъ, вырастаетъ, подобно органическимъ существамъ. Неподвижный и сжатый въ глубин Индіи, подобно растительному царству, изъ коего заимствуетъ свои символы, онъ очищается въ жертвенномъ огн народовъ Зендскихъ, потомъ, присоединяясь къ жизни органической, онъ пресмыкается съ змеею народовъ семитическихъ, рыскаетъ съ газелью Арамееновъ, и властвуетъ въ пустын со львами Персеполиса, отсюда, постепенно достигая высшаго и полнйшаго выраженія, онъ соединяетъ ястреба Геліополисскаго, Канопа Меройскаго, дракона Хіосскаго, съ первымъ очертаніемъ человческой фигуры. Наконецъ, освобождаясь отъ грубыхъ восточныхъ формъ, и создавъ самому себ идеальный образъ человчества, онъ блистаетъ на чел Юпитера, качается на пояс Венеры Афродиты, или дышетъ побдою на губахъ Аполлона…’ Е, Quinet, La Nouvelle Gr&egrave,ce, etc. Переи, Ксеноф. Полеваго. . 1835 стр. 381—382.

2) Напр. въ приговор надъ Фокіономъ.

0x01 graphic