Первая статья о созыв народныхъ представителей въ русскихъ газетахъ XX вка.
Первая статья о созыв народныхъ представителей въ русскихъ газетахъ XX вка.
Москва, 14-го октября.
‘Русскія Вдомости’, 1863—1913. Сборникъ статей. М., 1913
Первая статья о созыве народных представителей в русских газетах XX века, Соболевский Василий Михайлович, Год: 1873
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Горячій откликъ на слова кн. Святополкъ-Мирскаго о довріи къ общественнымъ учрежденіямъ еще разъ подтвердилъ и ране обнаруживавшійся фактъ,— факта полнаго несочувствія большинства русскаго общества той политик, которой въ послднія десятилтія слдовало правительство въ сфер внутренняго управленія. Заявленія земскихъ собраній и городскихъ Думъ и отзывы печати несомннно свидтельствуютъ, что измненіе правительственной политики въ направленіи, намченномъ министромъ внутреннихъ длъ, отвчаетъ назрвшей и всми сознанной потребности. И въ самомъ дл, та политика, которой держалось правительство до сихъ поръ, не можетъ быть признана нормальной уже потому, что она создалась подъ вліяніемъ случайныхъ и временныхъ обстоятельствъ. Съ самаго начала 80-хъ годовъ главной задачей нашего государственнаго управленія было подавленіе ‘крамолы’, и эта задача наложила свою печать на весь ходъ правительственной дятельности, не только административной, но и законодательной. Подъ вліяніемъ требованій минуты, важнйшія законодательныя мры, затрогивающія существенные права и интересы гражданъ, проводились административнымъ порядкомъ черезъ комитетъ министровъ, а затмъ въ теченіе многихъ лта сохраняли силу постоянныхъ законовъ.
Такимъ путемъ были, напр., проведены временныя правила 1882 г. для печати. Ихъ иниціаторъ гр. Толстой, обвиняя печать въ томъ, что она ‘систематически разноситъ ядъ разрушительныхъ и ложныхъ идей, въ особенности въ т классы народа, среди которыхъ превратныя внушенія печати въ состояніи произвести наибольшій вредъ’, и доказывая, что ‘при безконечномъ и не всегда уловимомъ разнообразіи проявленія мыслей преслдованіе судебнымъ порядкомъ авторовъ статей, безусловно вредныхъ, не всегда возможно и рдко достигаетъ цли, имющіяся же въ распоряженіи административной власти мры воздйствія на періодическую печать не представляются вполн достаточными’, настаивалъ на немедленномъ усиленіи средствъ административнаго воздйствія на печать, не дожидаясь кореннаго пересмотра законовъ о печати. Комитетъ министровъ, высказываясь за скорйшій полный пересмотръ закона 1865 г., ‘все-таки не счелъ себя въ прав отсрочить разршеніе временныхъ мръ въ виду заявленной министромъ внутреннихъ длъ настоятельной спшности дла’ {Историческій обзоръ дят. комитета министровъ. T. IV. стр. 19-я.}. И эти временныя мры, вызванныя ‘настоятельной спшностью дла’ и выработанныя наскоро, сохранили силу закона въ теченіе цлыхъ 22-хъ лтъ! Такимъ же порядкомъ,— черезъ комитетъ министровъ,— было издано Положеніе 14-го августа 1881 г. о мрахъ къ охраненію государственнаго порядка и общественнаго спокойствія, имющее еще боле важное значеніе и затрогивающее еще боле широкій кругъ правъ и интересовъ, нежели временныя правила для печати. Этоположеніе первоначально было утверждено какъ временное на три года, но затмъ былопродолжаемо на новыя трехлтія и сохраняетъ силу до настоящаго времени. Примняемыя на основаніи его мры самимъ закономъ признаются ‘исключительными’, ихъ введеніе влечетъ за собою пріостановку дйствующихъ въ обыкновенное время законовъ, поэтому он могута бытъ приводимы въ дйствіе лишь на короткій срокъ,— не боле года,— и при условіяхъ, очевидно исключительныхъ,— ‘когда общественное спокойствіе въ какой-либо мстности будетъ нарушено преступными посягательствами противъ существующаго государственнаго строя или безопасности частныхъ лицъ и ихъ имуществъ, или подготовленіемъ таковыхъ, такъ что для охраненія порядка примненіе дйствующихъ постоянныхъ законовъ окажется недостаточнымъ’. Между тмъ въ теченіе боле двухъ десятилтій срокъ дйствія усиленной охраны быть ежегодно продолжаемъ, причемъ нкоторыя мстности и все время оставались модъ ея дйствіемъ, какъ-будто въ нихъ въ теченіе такого долгаго періода не прекращалось ‘нарушеніе общественнаго спокойствія’ и власть оказывалась безсильной прекратить ‘преступныя посягательства’. Казалось бы, самый этотъ факта долженъ былъ навести на мысль іо неудовлетворительности Положенія 14-го августа 1881 г. и непригодности установленныхъ имъ мръ: вдь он примняются не въ завоеванной враждебной стран, а въ самомъ сердц Россіи. Но пересмотру положенія препятствовали причины, съ бюрократической точки зрнія совершенно уважительныя: изъ исторіи комитета министровъ (т. IV, стр. 17-я) узнаемъ, что Положеніе объ охран было продолжаемо по истеченіи трехъ лтъ, на которыя первоначально было утверждено, ‘въ виду затянувшагося пересмотра Устава о предупрежденіи и пресченіи преступленій и необходимости согласовать съ новымъ уставомъ Положеніе объ охран при изданіи его, въ цломъ или въ частяхъ въ вид закона постояннаго’… И это происходило несмотря на то, что, по свидтельству составителей ‘Историческаго обзора’ (т. IV, стр. 16-я), въ царствованіе Александра III ‘комитета строже относился къ вопросу о томъ, дйствительно ли принятіе данной исключительной мры оправдывается обстоятельствами’…
Въ дйствительности однако причина продолжительности дйствія временныхъ правилъ объ охран была очевидно иная. Увлеченіе борьбой съ крамолой привело къ чрезмрному распространенію самаго понятія ‘крамолы’, и потому эта послдняя въ глазахъ администраціи сдлалась явленіемъ перманентнымъ. Подъ понятіе ‘крамолы’ стали подходить не только дянія, предусмотрнныя раздломъ III Уложенія о наказ., а и всякое выраженіе мнній о недостаткахъ современнаго государственнаго строя и способахъ ихъ устраненія, и неодобреніе дйствій высшей администраціи вообще или отдльныхъ вдомствъ, иногда — даже выраженіе сочувствія существующимъ въ имперіи на законномъ основаніи учрежденіямъ, если послднія навлекли на себя подозрніе въ неблагонадежности, и, наконецъ,— всякая выходящая изъ ряда вонъ по своей энергіи общественная дятельность. При такомъ взгляд на ‘крамолу’, надобность въ борьб съ нею никогда, конечно, не прекращалась. Это обстоятельство создало и крайне ненормальныя отношенія между представителями власти и населеніемъ: какъ бы воскресли явленія XVI вка и вновь стали другъ противъ друга подозрительная и могучая ‘опричина’ и заподозрнная, беззащитная ‘земщина’. Стоитъ прочесть хотя бы у Соловьева страницы, относящіяся до московской опричины, чтобы найти значительное сходство,— на сколько, конечно, возможно сходство при различіи условій на разстояніи трехъ столтій,— между взаимными отношеніями властей и народа тогда и теперь.
Расширеніе полномочій администраціи,— точне, — административнаго произвола,— естественно должно было подорвать въ народ уваженіе къ закону и чувство законности, а среди начальствующихъ лицъ укоренить взглядъ на народъ, какъ на подчиненную, безгласную массу, которая не должна судить о дйствіяхъ начальства, не должна заявлять притязаній на вмшательство въ ршеніе государственныхъ длъ, какъ бы близко они ея ни касались. Даже такіе шаги общественныхъ учрежденій, какъ возбужденіе, въ силу предостав-леннаго имъ закономъ права, ходатайствъ передъ правительствомъ объ измненіи тхъ или иныхъ узаконеній общаго значенія, иногда разсматривались какъ посягательства на права верховной власти, на присвоеніе права законодательнаго почина. Такое устраненіе общественныхъ силъ ютъ воздйствія на законодательную дятельность имло послдствіемъ переполненіе нашего Свода законами, не имющими жизненнаго значенія, идущими вразрзъ съ народнымъ міровоззрніемъ и практически не исполнимыми. Укажемъ въ вид примра съ такимъ шумомъ проведенные гр. Толстымъ законы о семейныхъ раздлахъ и о передлахъ мірскихъ земель, оставшіеся мертвой буквой, или такіе позднйшіе, отъ которыхъ вслдъ за ихъ изданіемъ должно было отказаться само правительство, какъ пресловутый Лчебный Уставъ или ветеринарныя правила 12-го іюня 1902 года.
Настала, кажется, пора отказаться отъ этой системы и спокойно и трезво взглянуть на современныя потребности нашего отечества. Довріе къ обществу, такъ давно ожиданное, уже заявлено лицомъ, поставленнымъ во глав вдомства внутреннихъ длъ, теперь необходимо, чтобы это довріе изъ субъективнаго чувства отдльнаго лица обратилось въ объективную правовую норму, обставленную настолько прочными гарантіями, чтобы отношенія правительства къ обществу не могли измняться въ зависимости отъ такой случайности, какъ перемна отдльныхъ лицъ во глав управленія. Насущнйшей потребностью нашего времени является правильная постановка законодательной дятельности въ смысл обезпеченія ея сферы отъ вторженія администраціи и приданія ей большей жизненности. Въ виду послдняго необходимо предоставленіе участія въ законодательной работ народнымъ представителямъ. Пора, наконецъ, признать за русскимъ народомъ право законно вліять на свои судьбы и на законодательное разршеніе касающихся его жизненныхъ вопросовъ (Статья В. Ю. Скалона, ‘Русск. Вд.’, No 286-й отъ 14-го октября 1904 г.).