Оссиан, сын Фингалов, Макферсон Джеймс, Год: 1792 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 38 минут(ы)

ПСНЬ СЕДЬМАЯ.

Содержаніе.

Описаніе тумана, которой возвышается во время ночи изъ озера Лева. Врили, что души умершихъ погружены были въ семъ туман, докол Барды воспоютъ имъ надгробную пснь. Явленіе тни Фингановой на высот пещеры, гд сокрыто было его тло. Голосъ его пробуждаетъ Фингала на камн Кормула. Фингалъ ударяетъ во щитъ Гренморовъ, чтобъ извстить свое войско, что онъ самъ намренъ сражаться. Чудныя дйствія звуковъ сего щита. Сульмалла воспрянула, и спшитъ возбудить Катмора. Она убждаетъ его просить мира Прозьбы ея тщетны: онъ повеллъ ей удалиться въ долину Лоны, гд жилъ престарлый Друидъ, и тамъ ожидать слдствій сраженія. Онъ также пробужаетъ свое воинство, ударяя во щитъ свой. Описаніе щита Катморова. Бардъ Фонаръ разсказываетъ, какъ Фирболги подъ предводительствомъ Лартона поселились въ первый разъ въ Ирландіи, день насталъ. Сульмалла удаляется въ долину Лоны.

Низшедшу въ понтъ солнцу, когда заключатся врата запада и сокроютъ вселенную отъ его проницательнаго взора, мрачные пары возвышаются отъ водъ Лега, и равно изъ дубравъ покрывающихъ его брега, сгущенный дымъ разстилается вдали надъ источникомъ Лары, и луна, какъ темновидный щитъ, плаваетъ въ волнахъ сихъ черныхъ тумановъ. Сими парами одяны тни умершихъ, когда носятся он въ пространств воздуха, и ужасаютъ смертныхъ своими страшными движеніями. Часто смсясь съ втрами ночи, дышутъ он на гробъ воителя мрачнымъ туманомъ, въ которомъ душа его должна пребывать, яко плнница, докол Барды воспоютъ его хвалы. Внезапный шумъ исходитъ отъ пустыни: то была тнь Комарова, летящая на крилахъ втровъ и дышущая на тло Филланово {Тнь ближайшаго умершему сродственника должна была взять туманъ изъ озера Лега и разсять надъ его гробомъ, докол еще Барды не воспли ему печальной псни. Здсь Канаръ сынъ Тренмора, первый Ирландскій Государь, исполняетъ благочестивый сей домъ въ разсужденіи Филлана, ибо Филланъ умеръ сражаясь за его племя.} туманомъ, въ которомъ погружена его тнь. Душа юнаго ратоборца уклонилась печально изъ ндра сгущенныхъ своихъ паровъ, вихри иногда уносятъ ее, но любезный призракъ сами собою возгремли плачевнымъ и жалостнымъ звукомъ.

Фингалъ вторично ударилъ во щитъ свой, видъ сраженій напечатлвается въ сонныхъ мечтахъ его ратниковъ, они зрятъ, какъ вращаются кровавыя волны битвы. Цари, ополченные голубыми щитами, летятъ на подвигъ, сопостатъ бжитъ и озаряется вспять, ослпляющая блескомъ сталь сокрываетъ отъ нихъ половину геройскихъ дяній.

Но когда въ третій разъ звукъ щита Морвенова разнесся въ воздух, возбужденныя серны воспрянули и трепещутъ въ разслинахъ своихъ камней, устрашенныя птицы отлетаютъ съ пронзительнымъ крикомъ далече. Чада Морвена простираютъ руки свои къ копіямъ, они познали щитъ своего владыки, но скоро сонъ возвратился на ихъ вжды, тишина и мраки царствуютъ въ пол.

Твоими чувствами не овладлъ сонъ, любезная дщерь Конмарова! Сульмалла слышитъ внукъ щита и востаетъ среди ночи, она идетъ къ Катмору, и хочетъ извстить его о близкой опасности, но можетъ ли опасность поколебать душу безтрепетнаго Катмора? Она остановилась, очи ея поникли долу, небо сіяетъ всми огнями ночи.

Щитъ возгремлъ еще, Сульмалла бжитъ, остановляется, хочетъ говорить, гласъ ея умираетъ, она зритъ Котмора почивши на лучезарномъ своемъ оружіи. Страхъ воспящаетъ ея стопы: она удаляется. Для чего возбуждаешь ты владыку Аты? рекла она въ душ своей. Дщерь Иниссоны! не ты мечтаешься ему въ сонныхъ видніяхъ.

Но звукъ щита возгремлъ еще ужасне. Сульмалла вострепетала, шлемъ ея упадаетъ и катится, звукъ стали несется вдали въ отзывахъ камени Любара, Катморъ, едва исторгшись отъ сновидній ночи, воспрянулъ и возслъ подъ своимъ дубомъ. Онъ узрлъ Сульмаллу на камени. Сквозь ея разпущенные власы видно было сіяніе звздъ небесныхъ.

Кто приближается къ Катмору среди сонныхъ его мечтаній? рекъ вождь Аты: грядешь ли ты бесдовать со мною о брани? Кто ты, сынъ ночи? Тнь ли Героя временъ претекшихъ, или гласъ исходящій изъ ндръ облака, чтобъ извстить меня о грозящей Эрину опасности? — Я не призракъ странствующій во мрак, ниже гласъ изшедшій изъ ндръ облака, но спшу извстить тебя о бдствіи, грядущемъ на твое воинство. Слышишь ли ты сей страшный звукъ? Вождь Аты! грозенъ тотъ и крпокъ, кто безмолвіе ночи возмущаетъ сими ужасными звуками! — Да гремитъ сопостатъ по вол своей страшнымъ предвстіемъ битвы! стройные гласы арфы не столько

!!!!!!!!!175-173

ся надъ источники Лоны! Но докол отдаленъ ты отъ меня, ударяй, любезной мой Герой, ударяй въ щитъ твой. Я услышу его, уклоншись къ камени, я услышу его, и радость внидетъ въ мою унылую душу. Но естьли ты падешь въ сраженіи Катморъ, я одна въ стран иноплеменныхъ. Ахъ! бесдуй хотя изъ ндра твоихъ облакъ, бесдуй съ несчастною Сульмаллою. — Юная отрасль Люмона! почто трепещешь ты отъ громовъ брани? Не часто ли Катморъ возвращался съ поля битвы? Стрлы смерти для меня какъ слабый лта градъ: стократно зрлъ я, какъ отражались он отъ моего непроницаемаго щита. Стократно исходилъ я изъ среды кровопролитія, какъ блистающій воздушный огнь изъ ндръ мрачнаго облака. Сульмалла! не оставляй твоего убжища, когда услышишь ты вопли битвы, да не избгнетъ сопостатъ отъ меча моего, какъ избгъ нкогда отъ ярости одного изъ моихъ праотцевъ.

Сонморъ {Сонморъ, отецъ Борбаръ-Дутула и ддъ Катмора и Каирбара. Клунаръ братъ его убитъ Кормак-Маккенаромъ, государемъ Ирландіи.} узналъ, что Клунаръ пораженъ Кормакомъ. Три дни рыдалъ онъ о смерти своего брата. Его свирпое безмолвіе предвщало его супруг, что онъ скоро ополчится ко брани. Она тайно пріуготовила себ лукъ, чтобъ сопутствовать своему Герою. Сулаллина плакала въ чертогахъ Аты, когда супругъ ея пошелъ на поля брани. Чада Алнехмы оставляютъ во время ночи брега своихъ источниковъ, и разсыпаются въ пол. Сулаллина слдовала за ними издалече. Преходятъ ли они глубокія долины, она блистала на высот горъ, стремятся ли они по зеленющимся холмамъ, величественныя стопы ея неслись по кудрявому злаку долинъ. Сулаллина страшилась приближиться къ супругу, отъ котораго осталась она въ своихъ чертогахъ, но когда вопли сраженія возвышались въ воздух, и воскипла ярость сомкнувшихся ратоборцевъ, она притекла изумленна и слезяща. Супругъ ея прервалъ кровопролитіе, чтобъ спасти сію красоту, радость и любовь Героевъ. Сопостатъ убгъ во мрак ночи, и Клунаръ почилъ, лишенъ крови, которая бы должна оросить его гробницу. Гнвъ Сонмора не возгорлъ противъ своей возлюбленной, но дни его текли въ печали. Сулаллина, проливши слезы, ходила по брегамъ своихъ источниковъ. Она часто взирала на своего Героя, когда погружался онъ въ мрачныя свои мысли, но убгала отъ взоровъ его и удалялась отъ его присутствія. Скоро настала брань, и печаль Сонморова изчезла. Онъ съ радостію узрлъ Сулаллину въ своихъ чертогахъ, съ удовольствіемъ узрлъ онъ блую руку, ея, перебгающую по струнамъ арфы.

Катморъ ударяетъ въ выпуклость щита своего, гремящую гласомъ возбуждающимъ Бардовъ: текутъ они отвсюду, бряцая въ свои арфы. Видя ихъ владыка восхищается, какъ жегомый солнцемъ путешественникъ, слыша отдаленный шумъ источника, упадающаго съ высоты камня на равнину.

Для чего, рекъ Фонаръ, достигнулъ къ намъ гласъ Царя въ часы его успокоенія? Не мрачные ли праотцевъ твоихъ призраки смутили твои сновиднія? Можетъ, носятся они на облак семъ и внимаютъ пснямъ Фонара. Часто нисходятъ они въ поля, гд чада ихъ должны ратоборствовать. Или желаешь, да наши псни возгласятъ хвалы страшному Фольдату, ратоборцу, которой не возвышаетъ уже копія своего, Фольдату, сему пожирающему пламени въ поляхъ брани? Пвецъ временъ претекшихъ! отвтствуетъ Катморъ, я не забылъ сего знаменитаго воителя. Гробъ его, вчный памятникъ славы его, вознесется въ пол превыше прочихъ, но въ сіи минуты пренеси душу мою по временамъ отцевъ моихъ, къ симъ славнымъ временамъ, когда они въ первый разъ странствовали по морямъ Иннсгуны. Ни одному Катмору восхитительно воспоминаніе о Лумон, счастливомъ жилищ блогрудыхъ красавицъ.

Холмъ Лумона, восптый Фонаромъ! Лумонъ, орошаемый тысящію пнистыхъ источниковъ! воспоминаніе о теб сладостно душ Фонаровой. Солнце позлощаетъ твои ребра, и озаряетъ злачивыя древа, уклоншіяся на твоихъ камняхъ. Скачетъ тамо серна среди сгущеннаго можжевельника. Елень возвышаетъ тамъ свою втвистую главу, примтя ловчаго пса, сокрывшася до половины въ кустарник. Юныя двы прохаживаются тихими стопами въ долин, вооружены луками. Он подъемлютъ прекрасныя свои очи, и не видятъ уже тамъ Лартона, вождя Инисгуны. Онъ разскалъ волны Океана, несомъ на дубахъ, которые повергнулъ онъ скирою въ дубравахъ Лумона, и устроилъ своими руками, чтобъ устремиться въ бездну. Нжныя двы отвратили взоры свои, страшась увидть гибель своего владыки: никогда он не зрли еще корабля востекшаго на волны.

Уже Картонъ дерзнулъ призвать втры и погрузиться въ туманахъ Океана. уже Инисфальская страна возвышается предъ взоромъ его среди голубаго дыма, какъ вдругъ простерлись на моря крил ночи! чада Волги трепещутъ, но востала Тонтена, любезное пловцамъ созвздіе, и заливъ Кулбина пріемлетъ корабль въ ндра своихъ дубравъ. Тамо истекаетъ живая вода изъ страшной пещеры Лутумы, и часто видятъ тамъ, странствующія въ окрестности безобразныя тни умершихъ. Сновиднія окружили Лартона: ему явились, седмь духовъ его праотцевъ, онъ слышалъ ихъ рчи не вовсе внятныя, онъ видлъ какъ бы въ сумракъ будущихъ Царей Аты, ведущихъ полки свои на брань, подобно какъ втры осени соединяютъ утренніе пары подъ дубравами Алнекмы.

Лартонъ при глас арфъ воздвигъ чертоги Самлы {Самла значитъ явленіе. Сіи чертоги названы такъ по причин сновиднія Лартонова.}. Онъ устремился во слдъ робкихъ сернъ на брегахъ источниковъ Эринскихъ, но незабылъ онъ Лумона. Часто корабль его скакалъ по волнамъ къ высот холма, гд жила прелестная Флатала {Флатала вышла посл замужъ за Лартона.}. О Лумонъ, орошаемый тысящію пнистыхъ источниковъ! воспоминаніе о теб утшительно сердцу Фонара.

День пробуждается при восток, горы подъемлютъ главы свои увнчанныя туманомъ. Долины начинаютъ уже открывать взорамъ излучистое теченіе своихъ источниковъ. Звукъ щита Катморова возбуждаетъ его воинство, вс его ратоборцы востаютъ вдругъ, подобны согромажденнымъ водамъ моря, когда начинаетъ оно ощущать крил втровъ, неспокойныя волны стремятся, и вс совокупно возвышаютъ блющіеся свои верхи.

Печальная Сульмалла шествуетъ тихими стопами къ холму Лоны, и часто обращается вспять, но достигши уже къ холму, проливаетъ она слезы: она еще посмотрла на Катмора, и сокрылась за хребетъ камени.

Сынъ Алпина! бряцай въ твои согласныя. струны. Естьли звуки арфы твоей имютъ нкую утшительную сладость, излей ее въ Оссіанову душу: она одяна мраками. Я слышу тебя, о Бардъ! во мгл ночи, покрывающей мои взоры. Но скончай твои легкіе звуки. Для Оссіана въ послднихъ его лтахъ нтъ уже другой отрады, какъ погружаться во мрачную свою печаль,

Цвтущій терновникъ скалы призраковъ, котораго глава толь часто колеблется втрами ночи! я не слышу никакого журчанія въ твоихъ втвіяхъ. Или нтъ въ воздух никакой тни, которая бы шествуя мимо потрясла своею одеждою твои легкіе листочки? Часто видаютъ души умершихъ странствующи въ вихряхъ втровъ, когда луна, изшедши отъ востока, стремится по зыбямъ лазоревымъ.

Уллинъ, Карриль, Рино, пвцы временъ претекшихъ! да услышу я еще, псни ваши среди мраковъ покрывающихъ Сельму! Любезныя тни! придите воспламенить Оссіановъ

!!!!!!!!!!!!!185-188

Но скоро обратясь къ нимъ съ спокойнымъ и веселымъ лицемъ, вщаетъ имъ съ кротостію:

Вы видите Кроммалъ, и его скалы, покрытыя лсами, видите ударяемую втрами его высоту, съ которой упадастъ источникъ Любара. Позади сея горы лежитъ спокойная долина, гд изливаются прозрачныя воды Лавата. Мрачная пещера изсчена въ камени: на высот ея убжище быстрокрилыхъ орловъ, входъ ея отненъ долговчными и многолиственными дубами, стенящими иногда отъ втровъ Клуны. Въ сей пещер обитаетъ юный Ферад-Артъ, сынъ Каирбара Уллинскаго {Ферад-Артъ значитъ, которой заступаетъ мсто Арта. Онъ названъ такъ по слдующему случаю: Артъ былъ въ поход, въ полуденной Ирландіи, когда братъ его родился. Пронесся ложной слухъ о его смерти, тогда Каирбаръ-Макъ-Кормахъ или Каирбаръ Уллинскій, стуя безутшно о смерти своего сына, обратясь къ тому, котораго Велтама его супруга родила недавно въ свтъ, ты будешь Ферад-Артъ, сказалъ ему, ты будешь для потомства блистательнымъ созвздіемъ, то есть: ты будешь мн вмсто Арта, и проч. Таковы выраженія нкоего древняго Барда, которой сочинилъ поэму на сей случай.}, онъ внимаетъ гласу Кондана, сдовласый Бардъ сей поетъ при слабомъ сіяніи горящаго дуба. Фарад-Артъ слушаетъ его въ тайной сей пещер, въ чертогахъ Теморы обитаютъ его враги. При мрак ночи исходитъ онъ въ поле пронзать стрлами скачущихъ сернъ, но едва возсіяетъ солнце, уже не видно его ни на высот холмовъ, ни при брег источниковъ. Онъ убгаетъ племени Болги, которое владычествуетъ въ чертогахъ его родителя. Шествуйте, скажите ему, что Фингалъ подъемлетъ днесь копіе свое, и что враги его падутъ, можетъ быть, въ часы вечера. Сынъ Морнія! возвысь предъ нимъ щитъ. Дермидъ! вручи ему копіе Теморы. И ты, Карриль, воспой ему подвиги его праотцевъ. Изведите его на поле Лены. Тамо устремлюся я противъ сопостатъ его, и вергнусь за него въ тысящи опасностей. Докол мракъ ночи не разпрострется еще по своду небесъ, востеките на высоту утесистой Дунморы, и низведите очи на равнину. Естьли узрите мое знамя колеблемо и развваемо надъ блестящими водами Любара, знайте, Фингалъ не палъ еще въ послднемъ своемъ подвиг.

Тако рекъ Фингалъ, Цари удаляются безмолвно: никогда они не отлучались отъ Фингала въ день бурной опасности. Каррилъ сопутствовалъ имъ, ударяя попременно въ свою арфу. Онъ предвидлъ паденіе сопостатъ. Его звуки были жалостны и плачевны, какъ шумъ втровъ, дышущихъ въ кустарник Лега, когда сонъ смыкаетъ очи звроловца, возлегшаго на кудрявомъ дерн камени.

Для чего, вщаетъ мн тогда Фингалъ, для чего пснопвецъ Коны стоитъ при источникъ безмолвенъ и съ потупленными очами? Родитель Оскара! нын ли время унынія? Когда возвратится миръ, и престанетъ звукъ щитовъ, пусть душа твоя покорится тогда праведной твоей печали: вспомни двухъ Героевъ {Оскара и Филлана. Оссіанъ ихъ не забылъ. Онъ сочинилъ имъ смерть ихъ многія элегіи, которыя не дошли до нашихъ временъ. Мы одну помстили въ прежнихъ примчаніяхъ, это разговоръ Клаы и Босмины. Мы присовокупили здсь отрывокъ илъ одной Оссіановой поэмы, изъ которой большая и лучшая часть потеряна, остался только монологъ Мальвины, Тоскаровой дочери, и Оскаровой жены или любовницы. Мальвина одна, сидя въ долин Луты, увидла вдали корабль плывущій въ Моровнъ, въ немъ было Оскарово тло. Говорятъ, что я прелестна, но увы! красота моя увяла отъ слезъ. Часто уподобляли меня блистательной дождевой радуг. Она часто сіяетъ надъ безмолвною долиною, но вода ее омываетъ, и вянутъ ея различные цвты. Тни печалей летаютъ надъ моею душею, какъ бглыя воды, которыя составляютъ втръ поверхъ злачнаго дерна Луты. Но мои стрлы поразили на холмахъ легкую серну, персты мои перебгали до струнамъ стройной арфы, и она сладостными отвчала звуками. Мальвина! какой-же мрачный облакъ носится на душ твоей, какъ призракъ на покровахъ ночи? Дщери Луты, востаньте, призовите радость въ сердце Мальвины, да гласъ арфы возбудитъ отзывы долинъ, тогда душа моя изыдетъ изъ мрачныхъ тней печали, какъ исходитъ солнце изъ вратъ утра, когда ихъ окружаютъ облаки, и вращаютъ окрестъ безобразныя и раздробленныя свои ребра. О ты, къ которому вс мои стремятся мысли, котораго любезный призракъ непрестанно странствуетъ на поляхъ нашихъ! для чего грядешь ты толь издалече возмущать мой сонъ?…. Не возлюбленнаго ли моего корабль несется по волнамъ Океана? Дражайшій Оскаръ! для чего такъ скоро возвращаешься ты съ полей брани?}, почившихъ на пол Лены.… Но Эринъ шествуетъ въ сравненіе. Оссіанъ! возвысь твой щитъ, я одинъ, о сынъ мой!

Какъ гордый корабль, держимый тишиною въ залив Инисгуны, вдругъ при шум втровъ устремляется и востекаетъ на пнистыя волны: тако по гласу Фингала стремится Оссіанъ и летитъ въ поле. Онъ подъемлетъ свой щитъ, блистающій на черномъ крил брани подобно широкой и блдной лун на изгибахъ тученоснаго облака.

Брань съ страшнымъ шумомъ нисходитъ съ высоты Моры, Владыка Морвена ведетъ своихъ воителей въ сраженіе. Его орлее крило колеблется на высот шлема его, и блые власы его развваются по раменамъ. Шумъ стопъ его подобенъ звукамъ грома. Часто обращаетъ онъ лице свое вспять, и стоитъ, чтобъ видть длинныя бразды свта, истекающія отъ оружія его сподвижниковъ. Онъ блисталъ тогда какъ твердый камень, покрытый замерзлыми парами, древеса возвышаются на глав его, съ чела его упадаютъ источники и раздробляютъ пну свою въ воздух.

Фингалъ приближился къ пещер Любара, гд покоился юный его Филланъ: Браннъ еще лежалъ на разрушенномъ щит, орлее крило шлема вращалось по земли втрами, копіе Героя блистало среди увядшаго кустарника. Такое зрлище поразило печалію душу владыки, отягченъ скорбію, вдругъ совращаетъ онъ стопы, и уклоняется на копіе свое. Браннъ позналъ Фингала, и бжитъ къ нему скача отъ радости. Врный сей песъ устремляетъ взоры свои къ пещер, гд покоится младый звроловецъ, востававшій нкогда съ первыми лучами дня, чтобы застать серну на ея одр окропленномъ росою. Тогда уже, тогда излилися струи слезъ Фингаловыхъ, и онъ зрлся нкое время погруженнымъ въ глубокую печаль. Но какъ вдругъ поднявшійся втръ разгоняетъ тучу, и возвращаетъ свтъ солнца блющимся источникамъ и злачнымъ холмамъ, тако брань удаляетъ печаль отъ души Фингаловой, и обновляетъ его бодрость. Опершись на копіе, прескакиваетъ онъ Любаръ, и ударяетъ въ щитъ свой. Вс строи его воинства простираются, устремя впредъ остріе своихъ копій.

Эринъ внимаетъ съ безстрашіемъ шуму ихъ шествія, многочисленные сонмы его покрыли поле. Мальтосъ летитъ къ одному крылу, сморщиваетъ бровь, и смотритъ гордо на сопостата, близъ его шествуетъ юный Гидаллъ, по немъ мрачный Мароннанъ, Кронаръ, покрытый голубовиднымъ щитомъ, возвышаетъ копіе свое, за нимъ течетъ густовласый Кармаръ. Блистательный вождь Аты возъемлется косно на высот скалы. Сперва зрятся сіяющія острія двухъ его копій, посл половина его щита. Но когда владыка Эрина явился въ полномъ своемъ сіяніи, тогда оба воинства устремились другъ противъ друга, и кровопролитіе возгорлось. Съ обихъ сторонъ видны колеблемыя и сливающіяся взаимно волны копій. Подобно когда два теченія Океана ударяемы бываютъ противоборствующими втрами, ихъ волны стремятся и ударяются взаимно при подножіи камней, окружающихъ заливъ Люмона: призраки съ страшнымъ шумомъ стремятся вдоль холмовъ. Цлые лса восхищенные на воздухъ свергаются въ бездну, въ средину пнистыхъ стезей разверстыхъ китами. Фингалъ и Катморъ вторгаются въ сонмы воителей: цлыя ряды щитовъ падаютъ въ ихъ стремленіи, и подъ ихъ стопами разрушенная сталь летитъ въ блистательныхъ отломкахъ.

Мароннанъ палъ ударами Фингала, его тло простерлось по широт рки, воды соединяются при его ребрахъ, пнятся к превышаютъ его щитъ. Клонаръ пронзенъ Катморомъ, онъ не палъ, дубъ удержалъ его за власы. Шлемъ его катится по земли, но его щитъ повисъ на ремняхъ своихъ и пріемлетъ кровь, текущую изъ его язвы, Фламина, бія въ прекрасную грудь свою. Восплачешь ты въ своемъ жилищ {Любовь Фламины и Клонара извстна на свер по малому остатку въ древней лирической поэмы, приписуемой Оссіану.

Фламина.

Клонаръ, юный ловецъ боязливыхъ сернъ Имора! гд сокрылся ты? Не возлегъ ли ты срединой волнующагося тростника? Втры, пролетая мимо, касаются ли теб своими легкими крылами? Любовь моя и радость! тебя, тебя я вижу въ пол, орошаемомъ твоими источниками. Терновникъ колебаемый втрами, ударяясв во щитъ твой, раждаетъ въ воздух звуки. Онъ покоится: его прекрасные власы развиваются вокругъ его. Мысли, которыя обладаютъ имъ въ сонныхъ мечтахъ, изображаются премнно на его лиц. Младый вождь гремящего оружія! Ты мечтаешь во сн о битвахъ Оссіановыхъ, а я, я одна сокрывшись въ рощ…. Изчезните вы горные туманы! почто скрываете вы отъ очей моихъ любовь мою и радости?

Клонаръ.

Призракъ, мечтавшійся мн въ сновидніи, изчезъ съ моимъ сномъ, я надялся по моемъ востаніи увидеть еще блестящіе слды его между холмами: тако дщерь Клунгалова сокрылась отъ взоровъ своего возлюбленнаго. Востани прекрасная Фламина, изыди изъ рощи.

Фламина.

Удалимся, убгнемъ отъ Клонара. Для чего мн открывать предъ нимъ пламенную любовь свою? Грудь моя исполнена вздоховъ, возъемлется и упадаетъ какъ пна быстрыхъ волнъ…. но я вижу, возлюбленный мой идетъ мимо, покрытъ блестящимъ оружіемъ. Сынъ Конгласа! душа моя печальна.

Клонаръ.

Я слышалъ Фингаловъ щитъ, я слышалъ голосъ Царя Сельмы. Я лечу въ страну Эрина. Остави мракъ, сокрывающій тебя отъ моихъ взоровъ. Гряди въ поля брани, толико любезныя моему сердцу. Гряди прекрасная дщерь мужественнаго Клунгала, твоимъ присутствіемъ изліется въ душу мою тишина и спокойствіе.

Клонаръ быхъ сынъ Конгласа, Государя Имора, одного изъ острововъ Гебридскихъ. Клунгалъ, отецъ Фламины, былъ одинъ изъ вождей того острова.}.

Оссіанъ не дозволялъ покоиться своему копію. Онъ покрылъ поле мертвыми. Гидаллъ летитъ къ нему. Юный пвецъ Клонры! для чего десница твоя подъемлетъ желзо противъ Оссіана! По что не состязались мы лучше пніемъ въ спокойныхъ твоихъ долинахъ? Мальтосъ видитъ его поверженнымъ, и душа его скорбитъ: онъ стремится среди кровопролитія. Съ обихъ странъ рки умножается пламень брани…. Но вдругъ омраченное небо склонилось: звучатъ въ воздух шумящія главы втровъ, холмы время отъ времени являются объяты пламенемъ, и громъ катится по облакамъ съ поражающимъ трескомъ. Сопостатъ погружается во мраки, ратники Морвена остановились изумленны: я прескочилъ источникъ, тогда услышалъ я гласъ Фингаловъ и шумъ враговъ бгущихъ въ смятеніи. При блеск частыхъ молній видлъ я могущественнаго владыку Морвена, стремящася пространными стопами, не косня ударилъ я во щитъ свой, я полетлъ во слдъ ратниковъ Алнекмы, враги изчезали подо мною, какъ вихри дыма. Солнце проникло напослдокъ облаки: сто источниковъ Лоны блистаютъ при его лучахъ. Но голубовидный столпъ тумана возвышается и омрачаетъ холмъ… Гд Фингалъ и Катморъ? Я не зрю ихъ на брег сего источника, близъ сея рощи, я слышу звуки ихъ оружій, они ратоборствуютъ въ ндр тумана. Таковы сраженія духовъ на облакахъ ночи, когда они спорятъ кому востечь на крил бурныхъ втровъ, и устремлять пнящіяся волны.

Я лечу къ мсту битвы, туманъ изчезъ. Владыки блистаютъ при стопахъ кремнистаго Любара. Катморъ стоялъ уклонясь къ сему камени, и его щитъ не вовсе еще отршенный принималъ воду упадающую съ высоты. Фингалъ приближился: онъ видитъ текущую кровь Героя. Мечь упадаетъ изъ руки его, онъ смягчается среди блистательной своей побды, и вщаетъ своему противоборцу: покорися великодушный сынъ Борбар-Дутула, или еще хочешь ты возвысить копіе свое? Имя твое извстно въ Сельм, въ убжищ иноплеменныхъ. Сіе знаменитое имя достигло до моего слуха. Гряди ка мой холмъ, гряди къ моему пиршеству. Самые мужественные иногда упадаютъ. Гнвъ мой не обременяетъ уже побжденнаго сопостата. Я не радуюсь о паденіи Героя. Гряди, я знаю искусство врачевать язвы: мн извстны растенія горъ. Я собралъ цвты ихъ при брег уединенныхъ источниковъ. Другъ иноплеменныхъ! ты безмолвенъ!

Близъ Аты, отвтствуетъ Катморъ, возвышается холмъ обросшій мохомъ. Глава его увнчанна многолиственными древами. Въ семъ камени мрачная пещера, въ которой шумный течетъ источникъ. Утаясь въ сея разслин, внималъ я шумнымъ стопамъ иноплеменниковъ, входящихъ въ чертоги моихъ пиршествъ, и я благословлялъ отзывъ камени, извщающій меня о ихъ пришествіи. Тамо хочу положенъ бытъ. Тамо хочу покоиться среди злачныхъ моихъ долинъ. Изъ глубины ихъ вознесусь я на втры, дышущіе въ моихъ поляхъ, или возсвъ на туман рки Аты, буду смотрть съ веселіемъ на ея лазоревыя волны.

Для чего, рекъ Фингалъ, для чего вождь Аты бесдуетъ о гроб?… Но, Оссіанъ! Герой кончается Катморъ, другъ иноплеменныхъ! да сопутствуетъ блаженство душ твоей!… Сынъ мой! я слышу голосъ лтъ меня призывающихъ: они повелваютъ мн упразднить руку мою отъ копія, и мимо идя, кажется, говорятъ мн: для чего Фингалъ не успокоится въ своихъ чертогахъ? Всегда ли онъ утшаться будетъ кровію, и слезами несчастныхъ? Нтъ, мрачныя лта! Фингалъ не утшается потоками крови: слезы отъ него проливаемыя пронзаютъ сердце его стрлами жалости и печали. Хочу ли предаться я сладости спокойствія, война приближается, пробуждаетъ меня, и ополчаетъ: но все свершилось, я уже не ополчуся. Оссіанъ! прими копіе твоего родителя. Возвысь его, когда востанетъ противъ тебя гордый ратоборецъ. Мои предки всегда сопутствовали стопамъ моимъ, со удовольствіемъ взирали они на мои дянія. Повсюду, гд я ратоборствовалъ, я видлъ ихъ облаки сходящіе на поле сраженія. Десница моя всегда щадила безсильнаго. Надмнный воитель чувствовалъ, что ярость гнва моего какъ пожирающій пламень. Но никогда не веселился я смертію сопостата. По тому и праотцы мои пріимутъ меня къ себ при вратахъ воздушныхъ своихъ чертоговъ, одяны лучезарною ризою, въ ихъ очахъ блистать будетъ радость и нжность. Не встрчаютъ они тако безчеловчнаго побдителя. Они для него какъ гнвныя созвздія, стремящія въ часы мрака огни пагубы. Тренморъ, отецъ Героевъ, житель воздушныхъ вихрей! я вручаю копіе твое Оссіану, воззри очами удовольствія на даръ сей. Часто видлъ я тебя среди облакъ твоихъ, являйся равно и моему сыну въ часы бурной брани. Тогда воспомянетъ онъ твои подвиги, о ты, нкогда толико страшный, но нын ничто какъ тнь тщетная!

Фингалъ вручилъ мнъ копіе Тренмора. Тогда же возвысилъ онъ камень, чтобъ предать потомству сей торжественный случай, и подъ симъ памятникомъ положилъ онъ мечь и одну выпуклость своего щита. Владыка уклоншись на камень пребылъ нкое время погруженъ въ свои помыслы, напослдокъ онъ возгласилъ:

О камень! когда превратишься ты въ прахъ, когда изчезнешь ты подъ мохомъ умноженнымъ лтами, путешественникъ пріидетъ въ сіи мста, и пройдетъ ихъ равнодушно. Ты не знаешь убо, слабый странникъ, коль великая слава блистала нкогда на поляхъ Лены? Здсь, здсь Фингалъ внчавшись послднимъ своимъ подвигомъ, вручилъ копіе свое своему сыну. Но преходи, тнь тщетнля, гласъ твой увеличитъ ли мою славу? ты обитаешь безъ сомннія на брег неизвстной какой рки. Еще нкія лта, и ты сокроешься. Никто о теб не воспомянетъ, душа твоя погрузится въ туманъ озера, но Фингала окружитъ слава: Фингалъ для очей потомства будетъ какъ лучезарное созвздіе, зане всегда ополчился онъ въ защиту слабыхъ и безсильныхъ.

Побдоносныя и увнчанныя славою владыки шествуютъ къ долговременному дубу, уклоняющемуя съ высоты холма своего надъ быстрыя волны Любара, при его подножіи простерлась долина, гд шумитъ источникъ изтекшій изъ камени. Тамъ разввалось по воздуху Морвенское знамя, чтобъ показать Ферад-Арту стезю, по которой онъ шествовать долженъ.

Солнце блистало сквозь облаки запада. Фингалъ внимаетъ восклицаніямъ своего воинства. Его племена тснились окрестъ его, ихъ оружіе сіяло лучами запада. Владыка чувствовалъ радость и удовольствіе свойственное звроловцу, которой посл грозной бури видитъ солнце позлащающее ребра горъ, когда на ихъ чел цвтущій терновникъ помаваетъ своею влажною головою, и когда робкая серна является на высот холмистой.

Клонмалъ сидлъ въ уединенной своей пещер, Мракъ покрывалъ очи старца: онъ оперся на свой жезлъ. Сульмалла слушала его со вниманіемъ. Онъ повствовалъ о древнихъ Царяхъ Аты. Но шумъ сраженія не ударяетъ уже въ его слухъ: онъ умолкъ и воздохнулъ. Часто, какъ повствуютъ, часто умершихъ духи просвщали его душу: они показали мысли его Катмора простёрта, бездыханна при стопахъ долговчнаго древа.

Что тако содлался ты печаленъ? рекла ему Сульмалла. Битва престала. Онъ скоро придетъ въ твою пещеру, солнце сіяетъ на высот горъ западныхъ. Пары озера подъемлются, пепловидная завса простерлась надъ холмомъ. Скоро Герой мой изыдетъ изъ сего сгущеннаго тумана: возри, это онъ, я его вижу: я познаю, его. оружіе: гряди, мой возлюбленный, гряди въ пещеру Клонмала.

То была тнь Катмора, грядущая величественно и тихими стопами. Скоро изчезла она при брег глубокаго источника, шумящаго между двумя холмами. Увы! рекла Сульмалла, это былъ звроловецъ, ищущій убжища робкой серны. Не для браныхъ подвиговъ оставилъ онъ свой домъ. Его супруга не сомнвается о его возврат. Онъ придетъ къ ней обремененъ корыстями ловитвы… Рекла и возвела очи свои на холмъ, величественныя, призракъ еще является сходящъ съ высоты его. Она возстаетъ восхищенна радостію. Тнь погружается въ пары, ея туманные члены изчезаютъ по малу, и соединяются съ горными втрами. Тогда познала Сульмалла смерть Кольмара. — Такъ нтъ уже тебя, великодушный Царь Аты!… Но Оссіанъ, забудь стованіе Сульмаллы. Печаль убиваетъ душу старца… {

Сесіанъ не оставилъ Сульмаллы, которая лишась своего любовника, осталась одна и безъ помощи въ стран чужой. Преданіе говоритъ, что на другой день ршительнаго сраженія пришелъ онъ въ пещеру къ Клонмалу, чтобъ утшить сію нещастную иностранку. Изъ поэмы, сочиненной Оссіаномъ на сей случай, осталась только рчь его къ Сульмалл.

Дщерь Конморова! изыди изъ пещеры Лоны, явись въ полномъ сіяніи красоты твоея, есть день, въ которой и мужественные должны погибнуть. Страшныя созвздія блистаютъ, но облакъ, долженствующій ихъ покрыть, недалече. Возвратися въ долину Люмона, гд странствуютъ многочисленныя твои стада. Тамо въ ндр лнивыхъ тумановъ слабетъ томная тнь робкаго. Онъ умираетъ безвстенъ какъ репейникъ холма, который уносится втромъ, не будучи примченъ нами. Не тако мужественный исходитъ отъ жизни сей. Кто стремленіе подобно воздушному огню, которой разверзаетъ бурное лице ночи.

Радовались о немъ Герои временъ претекшихъ. Вмст съ нимъ придетъ онъ иногда постить тебя. Имя твоего возлюбленнаго вчно…. Увы! онъ не видлъ гибели своего сына, своей славы и своей защиты, сына, которой опустошалъ поле брани. Онъ не зрлъ его плавающа въ крови своей….. Юная отрасль Люмона! я одинъ, когда лта разслабятъ крпость мою, я услышу можетъ быть оскорбительный и обидный гласъ робкаго, и безсиленъ буду мстить, нтъ уже моего юнаго Оскара.

Изъ преданія извстно, что Сульмалла возвратилась на свою землю.}.

Вечеръ низшелъ на поля. Уже волны ркъ кажутся боле темновидны. Гласъ Фингаловъ гремитъ. Пламень дубовъ возвышается на воздухъ. Ратоборцы Морвена окружаютъ своего владыку съ веселіемъ соединеннымъ съ печалію: взирая на Фингала, примтили они на чел его черты унынія. Но вдругъ согласные звуки несутся отъ пустыни. Сперва уподоблялись они шуму источниковъ на горахъ отдаленныхъ. Они неслися косно вдоль горы, какъ журчаніе крилъ втра, когда онъ въ безмятежные часы ночи движетъ кротко зеленый мохъ камней. То былъ голосъ Кондама, сопутствуемый арфою Карриля, они провождали Ферад-Арта къ возвышенной Мор.

Внезапу стройныя псни Бардовъ возгремли въ поляхъ Лены, воинство соединило съ ними звуки своихъ щитовъ. Радость блистаетъ на лиц Фингала, какъ лучи солнца, проникшіе облако пасмурнаго дня и сіяющій на злакъ холмовъ предъ ревомъ втровъ. Онъ ударяетъ во щитъ владыкъ. Все безмолвствуетъ окрестъ его, воители его уклонились, опершись на свои копья, чтобъ внимать гласу своего отца:

Чада Морвена! уготовайте мое пиршество, да прейдетъ ночь въ пснехъ. Вы блистали вокругъ меня, и буря изчезла. Народъ мой подобенъ высокому и твердому камени, съ котораго устремилъ я орлій мой полетъ къ слав, чтобъ уловить ее и въ послднемъ пол моихъ сраженіи. Оссіанъ! ты пріялъ копіе Фингалово, Не забуди, что оно копіе сильныхъ, и въ ихъ рукахъ было всегда перуномъ смерти. Взирай на твоихъ праотцевъ, о сынъ мой! шествуй по стезямъ сихъ почтенныхъ путеводителей. За утра съ первыми лучами солнца введи Ферад-Арта въ чертоги Теморы. Представь и напомни ему дянія Царей Эринскихъ, его знаменитыхъ предковъ. Но мы не забудемъ сильныхъ, погибшихъ на пол славы. Да псни Карриля возвеселятъ души умершихъ воителей. Заутра я распростру мои парусы ко мрачнымъ долинамъ Сельмы, гд источникъ Дутулы извивается вокругъ жилища боязливой серны.

Смерть
ОСКАРА, СЫНА КАРУТОВА,
и
ДЕРМИДА, СЫНА ДІАРАНОВА.

Поэма.

Содержаніе.

Карутъ, Оскаровъ отецъ, повствуетъ о смерти своего сына, и о смерти Дермида, его друга. Героевъ сихъ не должно смшивать съ Героями того же имени, о которыхъ упоминается въ Темор. Впрочемъ точно неизвстно, чтобъ поэма сія была Оссіанова сочиненія, но какъ она не безъ красотъ и не безъ стихотворческихъ достоинствъ, то я разсудилъ помстить, ее въ числ поэмъ Оссіановыхъ.

——

Сынъ Алпина! для чего отвергаешь ты источникъ моихъ рыданій? Почто спрашиваешь, какъ погибъ Оскаръ? Изліяніемъ обильныхъ слезъ погасли очи мои, но память несчастія моего вчно живетъ въ моемъ сердц. Какъ могу повствовать о пагубной смерти перваго изъ Героевъ? Вождь сильныхъ, Оскаръ, возлюбленный мой сынъ! и такъ я уже тебя не увижу?

Онъ сокрылся какъ блистательное созвздіе ночи среди мрачной тучи, какъ солнце, когда бурные облаки возъемлются изъ ндра волнъ и окружаютъ камни Арданнидера, а я, одинъ въ моемъ жилищ, я вяну, какъ старой дубъ Морвена, лишенныя втрами своихъ втвій, и готовыя пасть при легкомъ дыханіи Норда. Вождь сильныхъ, возлюбленный мой сынъ! и такъ, я уже тебя не увижу?

Сынъ Алпина! мужественныя изчезаетъ не какъ трава полей. Мечь его дымится кровію сопостатъ. Докол падетъ, носится онъ купно съ смертію среди гордыхъ враждебныхъ сонмовъ. Но ты, дражайшій мой Оскаръ, ты погибъ, не повергнувъ ни одного сопостата. Твое копіе обагрилось кровію твоего друга

Оскаръ и Дермидъ одно имли сердце. Вмст ратоборствовали они въ поляхъ брани, ихъ дружество было крпко и твердо какъ сталь ихъ оружія. Смерть носилась всегда между сими двумя друзьями. Они повергались на враговъ, какъ два страшные камня, отторгшіеся отъ чела Арвена. Ихъ мечи всегда червленли кровію сильныхъ. Имя ихъ поражало ужасомъ самыхъ безтрепетныхъ воителей. Кто кром Дермида равняться могъ съ Оскаромъ? кто равенъ Дермиду кром Оскара?

Они поразили мужественнаго Дарга, никогда незнавшаго ни ужаса ни бгства. Дщерь его была прелестна какъ раждающійся день, кротка и скромна какъ спокойный свтъ луны, очи ея блистали, какъ дв звзды сіяющія сквозь дождевой облакъ, ея дыханіе пріятне весеннихъ зефировъ. Снгъ недавно спадшій, которой возъемлется, и понижается на колеблемомъ кустарник, есть образъ ея прекрасной груди. Оба Героя узрли ее, и плнились ею, каждой изъ нихъ любилъ ее какъ свою славу, каждой желалъ владть ею, или умереть. Но сердце красавицы предалось юному Оскару: она забыла, что онъ пролилъ кровь Дарга, ей мила десница, которая поразила ея родителя. Сынъ Карута! рекъ Армидъ, я люблю, такъ, Оскаръ, я люблю сію красавицу. Ея сердце горитъ однимъ тобою, но ничто неможетъ изцлить Дермида. Оскаръ! пронзи мое сердце. Другъ мой! отрада моя въ твоемъ только меч. — Кто? я? чтобъ мечь мой обагрился кровію моего друга? — И кто кром Оскара достоинъ прекратить жизнь мою? Я хочу умереть со славою, умирая отъ руки Оскара. Другъ мой! сведи меня во гробъ съ честію! — Да будетъ такъ, Дермидъ, ополчись мечемъ твоимъ и защищайся. О естьлибы и я палъ съ ьобою, и погибъ отъ руки Дермида, моего друга! Они сражались при источник Бранна. Кровь обагрила его волны, и злачный мохъ его бреговъ. Дермидъ палъ, и среди мрачныхъ пней смерти явилъ усмшку дружества.

Сынъ Діарановъ, ты умираешь? И рука Оскарова тебя поразила! О ты, досел еще непоздимый въ битвахъ! или нужно чтобъ другъ твой зрлъ тебя тако умирающа? При сихъ словахъ Оскаръ удаляется, онъ ищетъ свою возлюбленную. Прелестная примтила его печаль. — Оскаръ! какое мрачное облако затмваетъ твою великую душу?

Я былъ знаменитъ, отвтствуетъ Сесаръ, я былъ знаменитъ искусствомъ напрягать лукъ. Нын я лишился моей славы. Щитъ мужественнаго, пораженнаго мною Гормула, виситъ на древ при источник холма. Я хотлъ пронзить его моими стрлами, но въ тщетныхъ усиліяхъ потерялъ я цлой день. — Изрядно, рекла прекрасная, я хочу показать опытъ своего искусства, мышцы мои выучены напрягать лукъ. Родитель мои утшался, видя, какъ рука моя всегда была удачна и врна.

Она шествуетъ въ Оскаръ сокрылся за щитомъ. Стрла красавицы летитъ и пронзаетъ грудь ея возлюбленнаго.

Счастливый лукъ! сказалъ Оскаръ, любезная рука! я васъ благодарю. Кто другой кром дщери Дарга достоинъ предать смерти сына Карутова? Положи меня на земли дражайшая моя, положи меня подл моего друга.

Оскаръ! отвтствуетъ прекрасная, мужественный Даргъ оставилъ своей дщери бодрость свою, я могу равно умереть съ радостію, я могу прекратить свои мученія. Рекла, и пронзаетъ прелестную свою грудь. Колебается, падаетъ и умираетъ.

Они покоятся вмст при источник холма. Непостоянная пснь березы осняетъ ихъ гробы, и горная серна приходитъ туда пастися, когда полуденные огни возламеняютъ твердь, и когда на всхъ окрестныхъ холмахъ владычествуетъ безмолле.

КАТЛИНЪ

КЛУТСКІЙ.

Поэма.

Содержаніе.

Рссіанъ разсказываетъ Малвин о прибытіи Катлина въ Сельму, для изпрошенія у Фингала помощи противъ Духармора, Государя Клубы. Сей послдній убилъ Катмола, Царя Клуты, чтобъ похитить дочь его Аанулу. Вс вожди Морвена желаютъ начальства въ семъ поход Фингалъ не далъ имъ ршительнаго отвта. Они удаляются, каждой на свой холмъ, чтобъ въ сновидніяхъ своихъ узнать о томъ отъ своихъ праотцевъ. Тнь Тренмора явились Оссіану и сыну его Оскару. Они выходятъ изъ залива Кармоны, и въ четвертый день пристали къ берегу Раткола, Иннсгунской долины, гд Дукарморъ основалъ себ жилище Оссіанъ послалъ къ нему Барда, вызывая его въ сраженіе. Наступила ночь. Оссіанъ поручаетъ начальство надъ войскомъ своимъ Оскару, которой (послдуя обычаю Государей Морвенскихъ) удалился на ближній холмъ. Съ началомъ дня началось дйствіе) Оскаръ и Духарморъ сражаются. Духарморъ убитъ. Оскаръ приноситъ броню его и щитъ къ Катлину, которой удаленъ былъ отъ поля сраженія. Тогда узнали, что Катлинъ есть Ланула, дочь Катмолова, и нашла средство избгнуть изъ рукъ похитителя.

——

Приближься, о Мальвина! ты бодрствуешь, уединенна среди ночи, втры шумятъ вокругъ меня. Тни умершихъ начертываютъ надъ моими источниками. пламенныя бразды. Они утшаются среди вихрей, и смущаютъ тишину мрака. О ты, блою и нжною свою рукою бряцавшая нкогда въ арфу Луты! потщись еще утшить меня с сими пснями. Возбуди уснувшія твои струны. Пой, о Мальвина! Огонь духа моего погашенъ лтами, воспламени его. Я слышу тебя, о Малвина! во мрак ночи. Почто лишила ты меня сладости твоихъ псней? Когда источникъ упадаетъ съ холма омраченнаго бурею, и когда стремитъ онъ волны свои при блескъ восходящаго солнца, звроловецъ внимаетъ со удовольствіемъ кроткому его журчанію, потрясая влажными своими кудрями. Тако гласъ твой, о Мальвина! услаждаетъ друга почившихъ Героевъ. Грудь моя возъемлется, сердце мое трепещетъ… Прошедшее напечатлвается вновь предъ мысленнымъ моимъ взоромъ. Гряди Мальвина, престань странствовать одна во мрак ночи.

Некогда узрли мы корабль, внесшійся въ заливъ Кармоны… {Кармона морской заливъ по близости Сельмы.} Съ высоты мачты вислъ разрушенный и покрытый кровію щитъ, младый воитель простирается, держа въ рук своей копіе безъ острія. Ею власы въ безпорядк упадали на его чело, и скрывали до половины очи его окроплнныя слезами. Фингалъ не косня подаетъ ему чашу пиршества. Иноплеменникъ вщаетъ ему:

Катмолъ, владыка Кулуты, простертъ бездыханенъ въ своихъ чертогахъ. Красота Ланулы любезной его дочери поразила очи Лухоумора. Варваръ пронзилъ ребро Катмолово. Я странствовалъ тогда въ пустыни. Убійца сокрылся во время ночи. О, Фингалъ! вспомоществуя Катлину отмстить за своего отца. Недолго я искалъ тебя. Ты не слабой лучь свта изчезающій въ облакахъ. Какъ солнце извстенъ ты во вселенной.

Фингалъ воззрлъ, и мы вс летимъ къ оружію. Но кому честь ратоборства? Каждый вождь желаетъ ее себ. Покровъ ночи простерся надъ Сельмою, каждый удалился на холмъ, посщаемый тнями своихъ праотцевъ, чтобъ они явились намъ въ сновидніяхъ, и возвстили, кому ополчиться на пол брани.

Щиты наши возгремли звуками смерти, и наши псни воввысились въ воздух. Трикраты взывали мы къ тнямъ своихъ предковъ мы взывали, и сновиднія къ намъ ниспустились. Величественная тнь Тренмора предстала моему взору. Его воители, стоя стройно позади его, смшивались съ облаками, казалось, что они еще сражаются, но, я едва различалъ грозные ихъ взмахи, и страшныя положенія тла. Я склонилъ слухъ мой, я не слышалъ никакого шуму, это были ничто, какъ легкіе и мечтательные образы.

Я воспрянулъ отъ сна моего при звук порывистаго втра, коснувшагося моимъ власамъ. Отходящая тнь принудила возстонать ближній дубъ, я пріялъ щитъ свой висящій на древесной втви. Я услышалъ звучащую сталь. То былъ шествующій ко мн Оскаръ. Онъ видлъ равно тней своихъ предковъ.

Оссіанъ! рекъ онъ мн, какъ вихрь бурный устремляется на лоно блющихся волнъ, тако я прелечу безстрашно поля Океана, чтобъ сразиться съ сопостатомъ. Родитель мой! мн явились тни моихъ праотцевъ. Трепещетъ радостію сердце мое, будущая слава моя блистаетъ предъ взоромъ моимъ, какъ свтлый лучь на облак, когда солнце, оный пламенный путешественникъ небесъ, простирается въ полномъ своемъ сіяніи.

Достойный внукъ Бранна! отвтствовалъ я, Сехаръ не изыдетъ одинъ противъ сопостата, я устремлюсь съ тобою по волнамъ Океана, и хочу напасть на Лухармора въ его жилищ. Будемъ ратоборствовать, сынъ мой, какъ два орла, которые съ высоты камени простирая широкія свои крил, устремляются и летятъ противъ втровъ.

Уже распростерты наши парусы, мы исходимъ изъ залива Кармоны, мои воители, плывя въ трехъ корабляхъ, видли тнь щита моего омрачающу волны, а я взиралъ на звзду Тонтены, которая изливала багряновидный свой блескъ между облаками.

Желанные втры дышали уже четыре дни. Мы узрли Гунонъ посреди тумановъ. Многочисленныя рощи его колеблемы были втрами, лучи солнца повременно позлащали его чернющіяся ребра, источники пнились на камняхъ.

Между холмами извивается безмолвная долина, голубой источникъ орошаетъ мягкій ея злакъ. Тамо среди шумнолиственныхъ дубовъ возвышались чертоги владыкъ. Но отъ многихъ уже лтъ молчаніе царствуетъ въ Раткол, и племя Героевъ изчезло изъ сей пріятной долины, волны устремили въ сіе мсто Дукармора и его воинство. Тонтена сокрыла главу свою въ небесахъ. Дукарморъ свиваетъ свои втрила, и останавливается на холмахъ Раткола. Онъ звроловствовалъ на горахъ. Мы притекли. Я посылаю къ нему Барда, чтобъ воз-

!!!!!!!!!!!216-220

СУЛЬМАЛЛА.

Поэма.

Содержаніе.

Сія поема есть продолженіе предъидущей, она начинается обращеніемъ къ Сульмалл, дочери Государя Инисгунскаго, которую Оссіанъ встртилъ на ловитв, возвращаясь съ Раткольскаго сраженія. Сульмалла угощаетъ Оссіана и Оскара въ чертогахъ Конмора, своего отца, которой былъ тогда въ отсутствіи. Узнавъ сихъ чужестранцовъ имена, она разсказываетъ имъ походъ Фингала въ Инисгуну. Она упоминаетъ ненарочно о Катмор&#1123,, вожд Аты, которой тогда находился вмст съ Государемъ Инисгуны и защищалъ его противъ непріятелей, что подало случай Оссіану разсказать о войн Кульгорма и Сурандронла, двухъ Скандинавскихъ Государей, гд Оссіанъ и Катморъ находились каждой въ противной сторон. Сія вводная повсть несовершенна въ Гальскомъ подлинник, немалая часть ея утрачена. Осіанъ, извщенъ будучи во сн тнію Тренмора, отправляется изъ Инисгуны въ свое отечество.

——

чественно по брегамъ Люмона? ея власы упадаютъ на дрожащую грудь ея, она напрягаетъ съ усиліемъ лукъ свой, и рука ея простертая по груди омрачаетъ око своею близною. Дщерь владыкъ! для чего странствуешь ты по равнин? Юныя серны трепещутъ на своихъ камняхъ. Удалися. Ночь приближается…. Это была дщерь владыкъ Люмона, прекрасная Сульмалла. Она послала къ намъ одного изъ своихъ Бардовъ, чтобъ пригласить насъ къ своему пиршеству, мы пришли и возсли посреди согласныхъ пній въ чертогахъ Конмора. Блая и легкая рука Сульмаллы перебгала перстами по дрожащимъ струнамъ арфы, она со звуками ея соединяла тихимъ гласомъ имя Катмора. Сей Герой былъ отсутственъ: онъ сражался тогда защищая страны Сульмаллы, но въ ея мысляхъ онъ всегда присутствовалъ: онъ только одинъ представлялся ей въ сонныхъ ея мечтаніяхъ. Тонтен пріятно было взирать на нее съ высоты небесъ и видть прекрасныя руки ея, движущіяся въ обманчивыхъ мечтахъ ея сна.

Пиршество окончалось. Сульмалла востала украшена своими долгими власами, уклоня прелестныя свои очи, она вопросила насъ, что виною нашего странствованія по бездн морей, безъ сомннія вы отъ крови Царской? Мн воавщаетъ то ваше мужество, и величественный вашъ станъ. Любезная дщерь владыкъ! отвтствовалъ я, первый изъ нашего племени не неизвстенъ на твоихъ брегахъ. Брега Клубы гремли имянемъ Фингала: Оссіанъ и Оскаръ славны не на холмахъ токмо Коны, но имя наше часто приводило въ трепетъ сопостата въ странахъ отдаленныхъ. — Я знаю щитъ владыки Морвенскаго, отвщала Сульмалла, онъ виситъ въ чертогахъ Конмора въ память произшествія, которое Фингала увнчало славою, когда находился онъ на брегахъ Клубы. Страшный вепрь наполнялъ рыканіемъ своимъ камни и лса Колдарна. Младые ратники Инисгуны противъ него ополчились, но они пали отъ его свирпства, и юныя двицы плакали надъ ихъ гробами. Фингалъ приходитъ: спокоенъ, онъ простирается, и чудовище, ужасъ лсовъ, упадаетъ низвергаясь ударами его копія. Повствуютъ, что въ сіе время ничто не могло сравниться съ красотою сего перваго изъ Героевъ, никто не слышалъ, чтобъ онъ посреди Пиршествъ нашихъ хвалился своими подвигами, память о своихъ геройскихъ дйствіяхъ заглаждалась въ огненной его душъ, подобно легкимъ парамъ, наводящимъ тнь на сіяніе солнца и въ минуту изчезающимъ. Младыя Клубскія двы не могли взирать на красоту его спокойнымъ окомъ, ихъ нжныя сердца воздыхали о владык Сельмы, ночныя сновиднія обновляли образъ его въ ихъ мысляхъ, но скоро втры унесли обратно сего любезнаго иностранца въ его отечество. Онъ не сокрылся отъ вселенной. Иногда сіе свтило простирается въ полномъ сіяніи и проницаетъ въ самые отдаленные предлы своихъ сопостатъ. Его слава летаетъ повсюду подобно бурнымъ втрамъ, устремляющимся въ лсахъ Клубы.

Нын въ сихъ чертогахъ обитаетъ уныніе, чада владыкъ отсутствуютъ Катморъ и сынъ его Лормаръ ратоборствуютъ въ поляхъ славы, близъ ихъ блистаетъ великодушный Катморъ, воитель юный, притекшій отъ странъ отдаленныхъ, другъ чужестранцовъ и ужасъ враждебныхъ. Съ высоты своихъ холмовъ младыя Эрина двы низводятъ на долину прелестныя свои очи. Но его уже нтъ, нтъ юнаго воина, котораго образъ напечатленъ въ ихъ душахъ. Любезныя Эрина дщери! о какъ ужасенъ онъ въ поляхъ брани! Онъ ратоборствуетъ, сопутствуемъ десятью тысящами воителей.

Я видлъ его, отвчалъ я Сульмалл, я видлъ сего великодушнаго Катмора, когда онъ, оставя свое отечество, сражался на остров Иторн. Два владыки, Кульгормъ и Сурандронлъ, воспламенили тогда страшную брань на семъ остров. Какъ знаменитые звроловцы, притекли они оба съ острововъ своихъ, чтобъ свирпыхъ вепрей поражать въ Иторн. Они узрли одного на брег источника, каждой изъ нихъ пронзилъ его своимъ копіемъ, и они спорили о чести сей побды, востаетъ ужасная распря, они посылаютъ съ острова на островъ преломленное и обагренное копіе, чтобъ склонить друзей своихъ къ браннымъ подвигамъ. Катморъ приходитъ отъ Болги, и устроился между ратниками Культорма, но я, я ополчился въ защиту Сурандронла.

Мы устроили полки свои по обоимъ брегамъ источника, журчащаго посреди изсохшихъ кустарниковъ. Груды разсдшихся камней, его окружаютъ и уклоняютъ свои древа въ долины, но далеко зрятся два огражденія, посвященныя духу Лоды и камени могущества, гд духи во время ночи нисходятъ посред молній. Въ семъ мст почтенные старцы соединяя гласы свои съ журчаніемъ водъ, призываютъ ночныхъ призраковъ и просятъ ихъ, да вспомоществуютъ въ сраженіяхъ смертнымъ, спокоенъ и безъ всякихъ волненій стоялъ я съ своими ратниками при источник. Багровая луна восходила превыше горы. Время отъ времени возвышалъ я голосъ свой, юный Катморъ слышалъ псни мои на противномъ брег. Онъ покоился подъ дубомъ, и я зрлъ его страшное оружіе, отражающее блескъ лунный. Является денъ, мы летимъ на брань, убійство простирается отъ одного крыла до другаго, ратники низвергаются какъ слабый тростникъ, сокрушенный яростію весеннихъ втровъ.

Я простираюся потрясая моимъ оружіемъ. Я вступаю въ противоборство съ единымъ изъ вождей. Уже щиты наши неоднократно пронзенны, сталь нашихъ броней звучитъ отъ пораженій, шлемъ съ моего противника упадаетъ. Онъ является въ полной своей красотъ) очи его блистали кроткимъ огнемъ, и его разпущенные власы разввались вокругъ его лица. Я позналъ въ немъ владыку Аты, я повергнулъ копіе мое на землю. Мы разлучились безмолвно, и мы устремились въ сонмы сражающихся, ища себ другихъ противоборцевъ.

Но не такъ пресклась вражда Кульгорма и Сурандронла. Подобны двумъ разъяреннымъ тнямъ сражающимся на крилхъ втровъ, они стремятся другъ на друга, каждой изъ нихъ единымъ копія ударомъ пронзаетъ сердце своего противника. Не вовсе въ паденіи своемъ низверженныхъ, но мертвыхъ пріемлетъ ихъ камень, и одинъ изъ нихъ держитъ еще въ рукахъ своихъ власы своего сопостата, другой кажется вращаетъ еще ожесточенныя свои очи. Источникъ упадающій съ высоты камия, орошаетъ ихъ щиты своею пною, и смшивается съ ихъ кровію.

Смертію сихъ вождей прекратилось война въ Иторн. Катморъ и Оссіанъ соединились узами союза мирнаго. Мы воздвигли гробницы пораженнымъ. Мы шествуя по брегамъ залива Рюнарскаго, усмотрли черный корабль колеблющійся на волнахъ, въ немъ была младая красавица, блистающая какъ лучь солнца, когда оно проницаетъ сгущенный дымъ, возлежащій надъ холмомъ Странла. То была дщерь Сурандроила. Ея изступившія и вертящіяся въ огн очи, ея растрепанные власы имли видъ ея свирпымъ. Ея прекрасная рука держала предъ нею копіе. Тако блющаяся пна волнъ возвышается и упадаетъ посред подводныхъ камней, пріятное, но страшное зрлище для мореплавателей, которые при вид ея призываютъ втры въ свою помощь. Теките, вщала прекрасная, теките жители Лоды, изыдите изъ лона вашихъ облаковъ. Блдный Кархаръ, Слюморъ и грозный Кортуръ! отверзите воздушные ваши чертоги, примите мрачныя тни враговъ Сурандронла, они скоро падутъ отъ копія его дщери. Такъ, онъ не былъ въ своемъ владычеств единымъ призракомъ Царя. Когда онъ взималъ копіе свое, плотоядныя птицы ударяли своими крыльями и летли во ему, по слдамъ Сурандронла всегда протекали кровавыя

!!!!!!228

сталъ, облекся во всеоружіе, и какъ только источники Люмона отразили отъ себя первые лучи востекшаго солнца, мы распростерли свои легкіе парусы.

КАТЛОДА.

Поэма.

ПСНЬ ПЕРВАЯ.

Содержаніе.

Фингалъ, спустя два года, какъ женился онъ на Роскран, дочери Кормака, Ирландскаго Государя, вознамрился путешествовать на острова Оркнейскіе, чтобъ постить Катула Государя Инисторскаго. Пробывъ нсколько дней въ Карриктур, столиц Катуловой, пустился въ обратный путь въ Шотландію, но буря его застигла, и онъ принужденъ былъ уклониться въ Скандинавской заливъ близъ Гормала, обыкновенной столицы Старна, его непримиримаго непріятеля Старнъ едва примтя чужестранцовъ на берегу, немедленно собралъ свои племена и пошелъ къ заливу Уторна, гд Фингалъ остановился. Но узнавъ, кто таковы сіи чужестранцы, не дерзнулъ онъ измрить силъ своихъ съ Фингаломъ. Онъ принялъ намреніе прибгнуть къ подлому коварству тамъ, гд не надялся на свои силы. Онъ приглашаетъ Фингала къ пиршеству.

!!!!!!!!!!!!!!Пропуск

сударю съ того времени, какъ нарушилъ онъ права гостепріимства, (см. Фин. п. 3.) отказался отъ пиршества. Старнъ готовится на него напасть, а Фингалъ защищаться, наступила ночь, Думаруннъ предлагаетъ Фингалу, что онъ хочетъ наблюдать непріятельскія движенія. Государь должность сію самъ на себя принялъ, онъ пришелъ по случаю къ пещер Туртора, гд Старнъ держалъ въ заключеніи Кобан-Карглассу, дочь одного сосдственнаго вождя. Исторія о сей плнной красавиц недостаточна, потому что Гальской подлинникъ утраченъ. Фингалъ простерся до священнаго мста, гд Старнъ и сынъ его Сваранъ совтовались съ духомъ Лоды о успх войны. Встрча Фингала и Сварана. Пснь кончится описаніемъ воздушныхъ чертоговъ Крутлолда, котораго почитаютъ Скандинавскимъ Оденомъ.

!!!!!!!!!230-231

своихъ враговъ. Вчно не зналъ ты ужаса, грозный Думаруннъ.

Сынъ Комгаловъ! рекъ онъ, я хочу шествовать во мрак. Подъ снію сего щита я зрю блистающія племена враждебныхъ. Старнъ предо мною купно съ Свараномъ, сопостатомъ чужестранцовъ. Не вотще принимаютъ они духа Лоды на камени могущества. Естьли Думаруннъ не возвратится, его супруга останется одна въ поляхъ Крангма {Кратмъ или Кратм-Кролъ древнее имя той части сверной Шотландіи, которая лежитъ прямо противъ острововъ Аркадскихъ.}. Два источника сочетаваютъ гремящія свои воды близъ моего жилища, его окружаютъ холмы, обремененные долговчными рощами, и не далече Океанъ стремитъ свои волны. Юный мой сынъ странствуетъ въ поляхъ, и внимательнымъ окомъ слдуетъ за стадами крикливыхъ птицъ моря. Вручи ему голову страшнаго вепря, скажи ему, коль восхитительна была радость отца его, когда щетиноватый гость лсовъ Иторнскихъ катался отъ пораженій его копія.

Или преплывая моря забылъ я своихъ предковъ? отвтствовалъ Фингалъ. Время грозной опасности было для нихъ нкогда минутами удовольствія и радости. Хотя младъ еще, но я спокоенъ и безмраченъ при вид сопостатъ. Вождь Кратма! я, я хочу соглядать движенія враждебныхъ во мрак ночи,

Фингалъ рекъ, шествуетъ, и прескакиваетъ широкій Туртора источникъ, ревущій во мгл среди долины Гормала. Луна озаряла ближнюю скалу. Фингалъ узрлъ на уклон ея красоту, подобную дщерямъ Локлинсхимъ. Ея власы развваются по ея плечамъ, шаги ея неравны, начинаетъ она пть, и внезапно умолкаетъ, она движетъ свои прекрасныя мышцы, скорбь стсняетъ ея душу.

Почтенный Торнотъ! говорила она, гд нын странствуешь ты? уже ли на брегахъ Лулана? Ты палъ при твоихъ источникахъ, родитель нещастныя Карглассы.… Но я вижу тебя, о родитель мой! ты ликовствуешь въ чертогахъ Лоды. Когда мрачная завса простирается на тверди, ты закрываешь иногда щитомъ своимъ луну, я видла омраченный ея кругъ, ты возжигаешь власы твои огнями воздушными, и носишься на крилхъ ночныхъ тней. Почто забвенна я въ сей пещер? Воззри изъ чертоговъ Лоды, воззри очами жалости на печальную Карглассу.

Кто ты? возопилъ Фингалъ: чей гласъ внемлется во мгл ночи? Трепещущая Каргласса удаляется. Кто ты, продолжаетъ Герой, ты, странствующій во мракахъ? Каргласса скрывается въ свою пещеру. Фингалъ за ней слдуетъ, онъ разршаетъ узы связующія прекрасныя руки ея, и вопрошаетъ, кто изъ сильныхъ виновникъ ея жизни. Торнотъ, отвтствуетъ она, обиталъ нкогда на брегахъ источника Лулана, нын онъ въ чертогахъ Лоды, среди радости и пиршествъ. Мечь его сражался съ мечемъ Старна, противуборствіе было продолжительно, но палъ наконецъ родитель мой близъ камени на брег Лулана {Торкулъ Торнъ, или просто Торнотъ, былъ Государь Крамлана, небольшой Шведской провинціи. Луланъ текла близъ его жилища, и нын въ Швеціи одна рка называется еще Лулою. Ссоры между Торномъ и Старномъ причиною былъ слдующій случай: Торнъ пригласилъ Старна на ловитву. Оба они съ своими спутниками звроловствовали на горахъ Стимавора, дикій вепрь вышелъ изъ дубравы. Торнъ его убилъ, Старнъ почелъ то нарушеніемъ правъ гостепріимства, потому что честь и опасность ловитвы предоставлялася тогда гостю. Начинается распря, и по томъ сраженіе. Торновы воины разбиты совершенно, и онъ самъ погибъ рукою Старна. Сей послдній, употребя во зло побду свою, опустошилъ Кратланъ, разграбилъ чертоги Торновы, и похитилъ дочь его Кобанъ Карглассу, или просто Карглассу, онъ заключилъ ее въ пещеру, и столь безчеловчно поступалъ съ нею, что она обезумла.}. Я поразила стрлою серну, рука моя соединяла власы мои, которые разсясь разввались дыханіемъ втровъ, вдругъ услышала я страшный шумъ, я возвела очи въ высоту, сердце мое бьется съ усиліемъ, я лечу въ чертоги, надясь тамъ обрсть тебя, о родитель мой! я узрла Свипаго Старна. Его густыя и черныя брови, его принужденная усмшка длали лице его страшнымъ. Гд отецъ мой? возопила я, гд Герой сей толико сильный въ битвахъ? Или оставилъ онъ меня одну среди моихъ враговъ? Старнъ въ безмолвіи схватилъ руку мою и увлекъ меня на свой корабль. Онъ заключилъ меня въ сей пещер. Иногда приходитъ онъ и возвышаетъ предо мною щитъ моего родителя. Часто вижу я ходяща далеко отъ моей темницы юнаго ратоборца….. {Каргласса безъ сомннія говоритъ здсь о Сваран, сын Старновомъ, въ котораго она влюбилась.} Онъ царствуетъ въ душ нещасшной Карглассы.

Любезная Каргласса, отвтствуетъ Фингаалъ, облакъ печали простерся на душ твоей, пламень любви ее сндаетъ. Но укрпись, не бойся омраченныя сея луны, и сихъ воздушныхъ огней сверкающихъ вокругъ тебя, мечь мой блистаетъ въ твою защиту, и мечь сей въ рукахъ не безсильнаго, или сви-

!!!!!!!!!!!237-238

уныла и печальна удаляется она отъ Фингала, — И такъ палъ ты, возопила она, палъ ты при своихъ источникахъ, о радость и любовь Карглассы!…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Холмъ Уторна, возвышенный надъ волнами, и котораго ребра озарены всегда воздушными огнями ночи! я вижу омраченную луну, склоняющуюся за хребетъ твоихъ лсовъ, превыше камней твоихъ мрачная Лода, жилище духовъ. При крае облачныхъ своихъ чертоговъ уклоняется страшный Крутлодъ. Исполинскій образъ его виднъ смшенно среди туманныхъ волнъ его окружающихъ. Его десница держитъ его щитъ, въ шуйц его чаша пиршествъ. Покровъ его страшныхъ чертоговъ усянъ ночными огнями. Тни племени Крутлодова простираются. Онъ подаетъ чашу Героямъ, блиставшимъ въ поляхъ славы, но густой туманный его щитъ вовышается между имъ и племенемъ робкимъ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

ПСНЬ ВТОРАЯ.

Содержаніе.

Фингалъ возвращается съ началомъ дня, и поручаетъ войско свое Думарунну, которой, вступя въ сраженіе, принудилъ непріятеля обратиться вспять на источникъ Туртора. Фингалъ призвалъ свое войско, и поздравляетъ Думарунна съ побдою, но онъ примтилъ, что Герой сей раненъ смертно. Думаруннъ умираетъ. Бардъ Уллинъ повствуетъ о Кольгорм&#1123, и Стрин-Дон

Гд сокрылся ты Фингалъ? вщаетъ Думаргинъ, гд палъ ты, юная отрасль Сельмы! Онъ не возвращается, уже утро возсіяло, и солнце начинаетъ проницать пары покрывающіе холмы Уторна. Друзья! примите щиты ваши, и сопутствуйте мн. Онъ не падетъ какъ небесные огни, которые не оставляютъ на земли ни единаго слда своего паденія…. Но я его вижу, онъ возвращается, какъ быстрый орелъ разскающій втры, я зрю въ рукахъ его корысти враговъ нашихъ. Владыка Сельмы! твое долговременное отсутствіе опечалило сердца наши. — Думаруннъ! сопостаты къ намъ близки, они стремятся какъ волны моря среди тумана, повременно возъемлются он пнящимися своими главами превыше густыхъ и тяжелыхъ паровъ, при вид ихъ путешественникъ трепещетъ среди своего теченія, и не знаетъ, въ какомъ безопасномъ сокрыться убжищ. Но мы не странники боязливые, сыны Героевъ! уготовьте ваши оружія! Фингалъ долженъ ли самъ ополчиться, или единому изъ своихъ сильныхъ поручитъ онъ свое мужественное воинство?

Претекшіе случаи, отвтствуетъ Думаруннъ, начертываютъ намъ стезю, которою должны мы шествовать. Тренморъ среди умноженныхъ лтъ его окружающихъ блистаетъ всегда предъ взоромъ нашимъ. Душа Героя сего была благородна и величественна, никогда низкое и постыдное намреніе не омрачало его мыслей.

Со бреговъ ста источниковъ различные племена притекли нкогда въ Колганирону, имъ предшествовали безтрепетные ихъ вожди, каждой изъ нихъ присвоилъ себ честь быть началовождемъ соединенныхъ сонмовъ. Часто сверкали мечи ихъ до половины извлеченные. Взоры ихъ исполннены ярости вращались въ огн. Они стояли отдаленны другъ отъ друга, въ ихъ устахъ слышенъ былъ глухой шумъ зло предвщающихъ псенъ. Для чего уступлю я честь начальствія? говорилъ каждый изъ сихъ Героевъ. Предки наши не равною ли блистаютъ славою?

Тренморъ во цвт лтъ былъ предтечею своего племени. Онъ видитъ приближеніе сопостата. Досада объяла его душу: онъ убдилъ всхъ вождей, чтобъ начальствовать надъ воинствомъ по чред. Вс были побждены. Тогда Тренморъ нисходитъ съ своего холма, предшествуетъ соединеннымъ полкамъ, и сопостаты изчезаютъ. Кто воители соединяются окрестъ его и являютъ радость, ударяя во звучные свои щиты. Велнія владыкъ Сельмы всегда были для народовъ ихъ пріятны и утшительны какъ дыханіе зефировъ, но ихъ вожди всегда по чред своей предтекли въ поле воинствамъ, докол опасность явится страшною: тогда уже былъ часъ ихъ владыки, чтобъ ратоборствовать и побдить.

Дянія предковъ нашихъ извстны мн, сказалъ Кромакаглассъ, но кто изведетъ нын воинство въ битву, докол самъ владыка снидетъ на поле сраженія? Видите вы сіи четыре холма, покрытые парами, пусть каждой изъ насъ удалится на холмъ и ударяетъ во щитъ: духи снидутъ, можетъ быть, среди мраковъ, и назнаменуютъ, кто изъ насъ долженъ быть предтечею въ брани. — Ратоборцы восходятъ на четыре холма. Барды внимаютъ звукамъ ихъ щитовъ: твоего щита звукъ, о Думаруннъ! возгремлъ въ большей крпости, и теб честь начало вождя. Воители Уторна спускаются на поле съ страшнымъ шумомъ, Старнъ и Сваранъ имъ предшествуютъ, изъ подъ подъ крова стальныхъ своихъ щитовъ взираютъ они гордо на сопостата, тако ужасный духъ Лолы, сокрывшись позади луны, является превыше омраченнаго ея круга, и во мгл ночи показуетъ вс странныя знаменія своего могущества.

Уже ратоборствуютъ на брегахъ Туртора, воители біются другъ съ другомъ и тснятся какъ волны Океана. Повсюду звучатъ отзывы повторяемыхъ ударовъ. Стремится смерть изъ строя въ строй: тако мрачные облаки чреватые градомъ и бурями смшиваются въ пространств воздуха, смсившіеся ихъ шарики свергаются и ударяютъ со звукомъ, море шумитъ и возъемлется.

Для чего здсь изображать тебя, кровавый день Уторна? Ты изчезаешь въ бездн прошедшаго, ты заглаждаешься уже въ моей памяти. Старнъ предтечетъ одному крылу воинства, Сваранъ рукокодствуетъ другимъ. Твой мечь, о Думаруннъ, не былъ какъ слабый огнь, которой сіяетъ не пожирая, полки Лохлина обратились въ бгство. Старнъ и Сваранъ стоятъ изумленны. Въ свирпомъ безмолвіи смотрятъ на разрушеніе своего отечества. Рогъ Фингаловъ возгремлъ, чада Албіона къ нему возвращаются, но ни одинъ изъ сильныхъ остался на брегахъ Туртора, безмолвенъ и простертъ въ своей крови.

Мужественный Думаруннъ! рекъ Фингалъ, мое воинство не возвращается, не обагривъ полей брани враждебныхъ кровію. При сей всти радость возсіяетъ на чел возлюбленной Ланулы: сынъ твой Кандонъ возвеселится на высотахъ Кратма.

Кольгормъ, отвтствуетъ Думаруннъ, Кольгормъ, которой многократно преплывалъ шумящія Океана волны, былъ первымъ изъ моего племени въ Албіон. Онъ убилъ своего брата, онъ оставилъ страну своихъ предковъ, и въ мрачномъ безмолвіи удалился на высоту Кратма. Его потомки всегда съ безстрашіемъ исходили противъ сопостатъ, но всегда погибали они въ поляхъ славы. Фингалъ! я подвергаюсь участи моихъ праотцевъ.

При семъ слов изторгаетъ онъ стрлу изъ своихъ ребръ, онъ полъ блденъ и бездыханенъ на сію чуждую землю. Его душа летитъ соединиться съ душами его предковъ въ ихъ бурныхъ чертогахъ. Вожди содлались неподвижны и безмолвны окрестъ Думарунна. Они подобны камнямъ Лоды, которые пустынный путешественникъ видитъ издалека при слабомъ свт сумрака, онъ мечтаетъ зрть тни древнихъ Героевъ, испытующихъ себя къ будущимъ битвамъ.

Ночь простерлась надъ воинствомъ, вожди стоятъ еще неподвижны отъ унынія и скорби. Но владыка Морвена исторгся на конецъ изъ глубокой задумчивости онъ призналъ Уллина и повеллъ ему пть: Думаруннъ, говорилъ онъ, не былъ подобенъ быстротечному огню, которой блеснетъ, и вдругъ теряется во мгл ночи, онъ не былъ какъ слабый воздушный блескъ, готовыя мгновенно изчезнуть. Солнце, ликовствующее на зыбяхъ небесныхъ и разливающее источники свта на холмы, есть истинный образъ сего ратоборца. Уллинъ! воспой его праотцевъ, извлеки имена ихъ изъ гробовъ забвенія.

Иторнъ, возгласилъ Бардъ, Иторнъ возвышенный среди бурныхъ волнъ! почто глава твоя толико мрачна среди паровъ Океана? Отъ долинъ твоихъ исходитъ племя бодрое и смлое, какъ твои орлы, племя щитоноснаго Кольгорма, обитающаго нын въ чертогахъ Ло#ы,

На гремящемъ остров Торма возвышается Лутанъ, холмъ, орошенный тысящію источниковъ главу свою, увнчанную древами, склоняетъ онъ на молчаливую долину, тамо близъ пнистаго источника Крурута обителъ Румаръ, грозный ловецъ вепрей дубравныхъ. Стрина-Дона, его дщерь, была прелестна, какъ утренній лучь.

Юные Герои и Цари стекались въ чертоги Румара, чтобъ вручить свое сердце гордой звроловительниц Торма, но ты, любезная Стрина-Дона, ты на всхъ взирала безстрастнымъ и спокойнымъ окомъ.

Гуляетъ ли она съ подругами въ поляхъ, ея выя затмваетъ близну пуха Каны {Кана растеніе. Его много находится въ болотистыхъ степяхъ свера. Стебель его подобенъ стеблю тростника, пухъ его чрезвычайно блъ, и ничмъ почти не разнится отъ хлопчатой бумаги.}. Ходитъ ли по брегамъ источниковъ, пна волнъ уступаетъ близн ослпляющаго алебастра ея груди. Ея милыя очи блистательне звздъ, небесная радуга не такъ прекрасна, какъ ея лице. Ея прелестные власы волнуясь черными кудрями развивались по плечамъ. Во всхъ сердцахъ обитала ты, любезная Стрина Дона.

Кольгормъ и Суранъ его братъ притекли изъ Иторна, пламеня любовію ко Стрин-Дон. Она узрла ихъ, и сердце ея избрало себ Кульгорма. Звзда Локлина сіяла надъ нею во время ночи, и видла, какъ въ сонныхъ мечтахъ простирала она руки къ своему возлюбленному.

Два брата взаимно раздраженные, нахмуря брови, вращаютъ въ безмолвіи свои пламенныя очи, удаляются и ударяютъ въ свои щиты, уже ихъ руки, трепещущія отъ радости, схватываютъ мечи. Они ратоборствуютъ. Суранъ палъ въ крови своей его родитель, огорченный его смертію, изгналъ Кольгорма изъ отечества. Кольгормъ долгое время странствовалъ на моряхъ носимъ втрами, напослдокъ онъ притекъ къ подножію камней Кратма, и въ сей чуждой земл утвердилъ свое жилище. Онъ былъ не одинъ, прелестная Стрина-Дона, честь и красота острова Торма, сопутствовала Кольгорму.

ПСНЬ ТРТІЯ.

Содержаніе,

Оссіанъ, по краткихъ нкоторыхъ и общихъ разсужденіяхъ, описываетъ положеніе Фингала, и также Локлинскаго войска. Разговоръ Старна и Сварана. Вводная повсть о Кормар -Трунар и Фоанар-Брагал. Старнъ хочетъ, чтобъ Сваранъ попалъ нечаянно во время ночи на Фингала, удалившагося на ближній холмъ. Сваранъ отрекся, Старнъ предпріялъ самъ исполнить сіе намреніе, онъ побжденъ и связанъ Фингаломъ, но великодушный сей Герой возвратилъ ему вольность, укоривъ его прежде въ жестокости и безчеловчіи.

Гд начало источника лтъ? Гд предлъ, къ которому они стремятся неутомимо и непрерывно? Въ какой бездн поглощаются они обремененны тысящами различныхъ случаевъ? Взоры мои желаютъ проникнуть во глубину прошедшаго, но я вижу въ немъ слабый только и неизвстный блескъ, подобный блеску лучей луны, отраженныхъ поверхностію отдаленнаго озера. Тамо горятъ пламенники брани, здсь вижу робкое и малодушное племя, изчезающее въ бездйствіи, не ознаменуя длъ своихъ никакимъ достопамятнымъ дяніемъ. Ты, пробуждающая духъ мой, арфа любезная, спустися съ высоты, гд висишь ты среди щитовъ, да при глас твоихъ струнъ изчезнетъ мгла, покрывающая прошедшее: воскреси преждебывшихъ Героевъ.

Уторнъ, жилище бурь! я зрю на холмахъ твоихъ Героевъ моего племени. Фингалъ уклонился во мрак на гробъ Думарунна: онъ окруженъ ратоборцами сего нещастнаго вождя. На брег Туртора Локлтнское воинство опочило подъ густыми тнями ночи. Старнъ и Сваранъ, досадуя и стыдясь, что были они побждены, удалились на два холма, опершись на широкіе свои щиты, взирали они на текущія къ западу звзды. Крутлодъ, подобенъ безобразному пламснному призраку, склоняется отъ лона облаковъ. Онъ разршаетъ втры, зна

!!!!!!!!!!!249-250

брань, докол Анниръ пріиметъ небесную чашу отъ рукъ Крутлода.

Брагала проливая слезы востаетъ, исторгаетъ кудрю прекрасныхъ своихъ власовъ. Трунаръ подалъ мн чашу и пригласилъ меня къ радости. Я возлегъ во мрак ночи, и тщательно сокрылъ лице мое полъ шлемомъ. Сонъ низшелъ на сопостатовъ, тогда я восталъ, полетлъ быстро какъ призракъ, и пронзилъ сердце Трунароо. Сама Брагала не избгла отъ моего свирпства, и сіе желзо поразило ея блую грудь. Почто, дщерь владыкъ, по что воспламенила ты противъ себя ярость мою? Возникли лучи дня, и враги погибли. Анниръ ударилъ во щитъ, и призналъ своего сына. Я притекъ обагренъ кровію враждебныхъ. Трикраты владыка возопилъ гласомъ радости, подобнымъ внезапному шуму втровъ въ часы ночи, когда исторгаются они стремительно изъ ндръ облачныхъ.

Три дни продолжались пиршественныя веселія. Мы призвали хищныхъ птицъ, онъ летятъ несомы втрами, враги Аннира содлались ихъ корыстію. Сваранъ! теперь ночь, Фингалъ одинъ на холм. Да копіе твое пронзитъ ребра его тайно. Радость моя сравнится съ радостію Аннира.

Нтъ, Сваранъ не поражаетъ смертію во мрак: сынъ Аннировъ! я стремлюсь при сіяніи свта. Тогда плотоядныя птицы слетаются отъ всхъ странъ, он привыкли сопутствовать моему стремленію въ поляхъ брани.

Старнъ, восхищенный яростію, трикраты подъемлетъ блестящее свое копіе, но готовъ уже поразить, трепещетъ онъ, щадитъ своего сына и удаляется во мглу ночи. На брег Туртора есть мрачная пещера, жилище нещастной Карглассы, Старнъ взываетъ тамъ ко дщери Лулана, но дщерь Лулана уже въ чертогахъ Лодьи. Кипя гнвомъ, летитъ онъ къ уединенному мсту, гд Фингалъ покоился на своемъ щит. Безстрашный ловецъ, толико пагубный вепрямъ дубравы! не безсильную и робкую дву зришь ты предъ собою, это не слабый отрокъ, лежащій на брег Туртора, но видитъ ты одръ сильнаго,, востая поражаетъ онъ смертію: брегись возбудить сего страшнаго ратоборца. Старнъ простирается, Фингалъ восталъ. — Кто ты сынъ ночи? Старнъ безмолвствуя повергаетъ въ него копіе свое, они сражаются во мрак, щитъ Старна палъ разсченъ на полы, Фингалъ схватилъ сего вождя и привязалъ къ дубу. При первыхъ лучахъ востекшаго солнца Фингалъ позналъ владыку Гормала. Онъ вращаетъ неое время очи свои безмолвно, мысли его востекли къ прошедшему. Онъ вспомнилъ время, когда шумъ стопъ Агандекиныхъ былъ

!!!!!!!!!253-254

Я удерживаю знаменитыя дянія по мр, какъ они преходятъ въ моей памяти, и я возраждаю ихъ въ моихъ псняхъ. Псни Оссіана не уподобляются быстрому и тинистому источнику, он несутся въ высоту, какъ сладостныя согласія Луты. Щастливая страна Луты! когда легкая рука Мальвины летитъ и блистаетъ на арф, твои камни повторяютъ ея стройные звуки. Дщерь Тоскарова! ты, которая пріятностію своего гласа отдаляешь мрачныя мысли, окружающія мою душу! не хочешь ли ты внимать моимъ пснямъ? Гряди прекрасная, мы воскресимъ въ псняхъ нашихъ дянія временъ древнихъ.

Фингалъ еще владычествовалъ, и лта не ублили еще власовъ моихъ, какъ востекъ я на корабль во время ночи, чтобъ летть къ острову Фуарфеду. Звзда Кон-Катлинъ руководствовала мои стези. Фингалъ послалъ меня въ помощь Малору, владык сего острова, окруженному отъ всхъ странъ волнами брани. Наши предки засдали вмст на пиршествахъ дружества.

Я вошелъ въ заливъ Колха, и послалъ мечь мой Малору. Онъ позналъ мечь Албіона, и взыгралъ веселіемъ. Онъ исходитъ изъ своихъ чертоговъ, шествуетъ ко мн, и пріявъ руку мою съ печальнымъ видомъ: Для чего, вщаетъ мн, для чего племя Героевъ притекло въ помощь нещастному Царю, которой толико уже близокъ къ своему паденію? Тормодъ владычествуетъ Сандронломъ, онъ узрлъ и возлюбилъ дщерь мою Оину. Я его пренебрегъ, предки наши были враги между собою. Онъ возвратился съ многочисленнымъ воинствомъ, мои ратники побгли отъ лица его, что влечетъ тебя на помощь мн, великодушный сынъ Героевъ?

Я не пришелъ, отвчалъ я, чтобъ быть мн, какъ слабому отроку, безполезнымъ зрителемъ сраженій. Фингалъ помнитъ Малора и его благотворительную чувствительность къ иноплеменнымъ. Нкогда втры приравили корабль его къ симъ брегамъ, ты встртилъ его радостно, ты угощалъ его пиршественными празднествами, гремли согласныя псни Бардовъ. Се вина ополчившая меня симъ мечемъ, и можетъ быть низложитъ онъ твоихъ сопостать коль бы отдаленны ни были мы отъ нашихъ друзей, никогда не забываемъ ихъ въ нещастіи.— Достойный сынъ мужественнаго Тренмора! слова твои подобны гласу Крутлода, когда сей могущественный житель тверди отверзаетъ свое облако и удостоиваетъ насъ своихъ вщаній. Тысяща другихъ ратоборцевъ ликовали при моихъ пиршествахъ. Но вс они забыли нещастнаго Малора. Во вс страны моря обращалъ я взоры свои, и не примтилъ ни единаго корабля, текущаго мн въ помощь, шумъ пиршествъ не призы

!!!!!257-258

Съ востаніемъ денницы я разршилъ узы Тормола, и возвратилъ его любовниц. — Для чего, рекъ я Малору, для чего Тормеду провождать дни свои въ печалхъ? Онъ племя Героевъ, онъ знаменитъ и блистателенъ въ поляхъ славы. Пусть ваши предки были врагами другъ другу, но нын примиренныя ихъ тни веселятся вмст, и піютъ едину чашу въ чертогахъ Лоды. Ратоборцы! забудьте ихъ прежнюю ненависть, пусть она погрузится въ бездн прошедшаго.

Таковы были поступки Оссіана въ его младости, тако вручилъ онъ нжную Оину ея любовнику, коль ни была она прелестна и блистательна.

КОЛЬНА-ДОНА.

Поэма.

Содержаніе.

Фингалъ послалъ Оссіана и Тоскара воздвигнуть на брегахъ источника Кроны памятникъ побды, одержанной имъ нкогда на семъ мст. Между тмъ какъ они занимались симъ трудомъ, Каруль сосдственный Государь пригласилъ ихъ къ пиршеству, они приходятъ. Тоскаръ влюбился въ дочь его Кольналову. Кольна-Дона ощущаетъ тайно въ сердц своемъ такія же чувствія. Нечаянный случай на ловитв зврей открылъ взаимную ихъ любовь, и ощастливилъ Тоскара.

——

Источникъ Каламона, котораго черныя и возмущенныя воды, катятся странствовать въ отдаленныхъ долинахъ! я зрю тебя извивающася между древами, осняющими чертоги Каруля. Тамо обитала дщерь его, прелестная Кольна-Дона. Ея очи сіяли блескомъ звздъ. Руки ея блы, какъ пна источниковъ. Грудь ея воздымалась кротко, и тихо, какъ волна Океана. Лучь небесъ была душа ея. Какая двица могла сравниться когда нибудь съ сею прелестною, съ сею любовію и радостію Героевъ?

Фингалъ повеллъ. Мы шествуемъ къ источнику Кроны, я и Тоскаръ, недавно во

!!!!!!!!!261-262

Бардами и съ Конломъ, мышцею смерти. Три дни пиршествовалъ я въ чертогахъ Фингала. Я видлъ въ нихъ прелестную Роскрану, дщерь Героевъ, честь племени Кормакова. При моемъ отшествіи почтили меня дарами владыки дали мн щиты свои. Они висятъ въ моихъ чертогахъ, какъ залогъ Фингалова дружества. Сыны Героевъ! вы напоминаете мн счастливое претекшее время. Карулъ воспламенилъ пиршественныя дубы: онъ взялъ дв выпуклости щитовъ нашихъ, положилъ ихъ въ земл подъ камнемъ, да будутъ он памятникомъ мира и дружелюбія для нашихъ потомковъ. Когда брань, вщалъ онъ намъ, возгремитъ въ сей стран, и когда чада наши готовы уже будутъ сразиться, воители моего племени, уготовляя копья свои, воззрятъ можетъ быть на сей камень, и скажутъ: здсь предки наши клялись взаимнымъ себ дружествомъ и миролюбіемъ. Они скажутъ и положатъ свои щиты.

Ночь простерлась по небесамъ, дщерь Каруля шествуетъ, ея долгіе власы развваются, сладостный гласъ ея соединяется съ стройными звуками арфы. Видя Кольна-Доту радость и любовь Героевъ, Тоскаръ сдлался печаленъ и задумчивъ. Образъ сея красавицы напечатлвался въ возмущенной душ его, какъ лучь солнца на взволнованномъ мор, когда онъ исторгшись изъ облака, озаряетъ колеблющіяся волны моря…..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Утро возсіяло, мы возбудили отзывы лсовъ, мы поражали стрлами боязливыхъ сернъ, он упадали на брегахъ источниковъ, гд прежде привыкли покоиться, мы возвращались въ долину Кроны, какъ вдругъ увидли юнаго ратоборца грядущаго, изъ рощи со щитомъ и съ копіемъ безъ острія. Откуда шествуешь ты? рекъ ему Тоскаръ, миръ и тишина царствуетъ-ли въ Коламон, окрестъ жилища блогрудой Кольна-Доны?

Кольна-Дона, отвтствуетъ младый воитель, обитала нкогда въ Кламон, но нын претекаетъ она пустыню съ сыномъ владыки, плнившимъ ея сердце.

Юный ратникъ! возопилъ Тоскаръ, примтилъ ли ты стези, по которымъ уклонялся воитель сей? Онъ падетъ моими ударами, дай мн щитъ твой. — Пылая мщеніемъ, пріемлетъ онъ щитъ, но подъ симъ оружіемъ воздымалась грудь младой двицы, бла какъ пухъ лебедя, плавающаго тихо и спокойно на зыбяхъ влажныхъ. То была Кольна-Дона, дщерь Каруля. Она видла Тоскара, видла его, и не могла не горть къ нему любовнымъ пламенемъ.

Конецъ второй и послдней части.

Читайте также: