Дж. Г. Байронъ
Ода къ Венеціи.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/text_0620oldorfo-1.jpg)
ОДА КЪ ВЕНЕЦІИ.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/text_0620oldorfo-2.jpg)
Ода къ Венеціи.
Ода къ Венеціи.
Ода к Венеции, Байрон Джордж Гордон, Год: 1818
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Переводъ Т. Л. Щепкиной-Куперникъ.
Байронъ. Библіотека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 2, 1905.
I.
Венеція! Когда тебя поглотятъ воды
И съ моремъ мраморъ твой сравняетъ власть временъ —
О, надъ тобой тогда заплачутъ вс народы
И громко прозвучитъ надъ моремъ долгій стонъ.
И если я теперь рыдаю надъ тобою,
Я, путникъ сверный,— то какъ твои сыны
Тебя мучительно оплакивать должны!
И что-жъ они? Мирясь съ ужасною судьбою,
Въ дремот ропщутъ лишь, не отгоняя сна,
И доблесть ихъ отцовъ такъ съ ними не сходна,
Какъ съ грязью мутною берегового ила
Потока вешнихъ водъ сверкающая сила,
Что рыбака влечетъ на берегъ безъ челна.
И пресмыкаются они въ испуг слабомъ
По влажнымъ улицамъ, подобны жалкимъ крабамъ.
И ужасъ ихъ гнететъ, что для родной земли
Столтья лучшихъ жатвъ добиться не могли!
Тринадцати вковъ — съ ихъ пышностью и славой —
Вся память отдана лишь мраку и слезамъ.
И каждый памятникъ — дворецъ, колонна, храмъ —
Пришельцу шлетъ привтъ съ печалью величавой,—
И даже самый Левъ какъ будто побжденъ.
A барабанный бой, зловщимъ эхомъ вторя
Тумана голосу, теперь звучитъ вдоль моря,
Вдоль тхъ же кроткихъ волнъ, гд лишь гитары звонъ
Да псни сладкія, бывало, ночью лунной
Лились подъ плескъ гондолъ, подъ тихій ропотъ струнный.
Гд прежде слышался лишь шумъ толпы живой,
Веселыхъ, молодыхъ созданій звонкій лепетъ,
Чей самый тяжкій грхъ былъ разв сердца трепетъ,
Избытокъ радости безпечной, огневой,
Чье безудержное стремленье къ страсти, къ счастью,
Лишь время удержать могучей можетъ властью.
Но лучше юный пылъ волненія любви,
Борьба кипучихъ чувствъ, бушующихъ въ крови,
Чмъ эти мрачныя ошибки, заблужденья,
Народовъ плевелы въ годину ихъ паденья,
Когда Порокъ, влача тяжелый Ужасъ свой,
Повсюду празднуетъ безстыдно новоселье,
Когда Безуміемъ становится веселье
И Смерть несетъ въ своей улыбк роковой.
Надежда-жъ — ложная отсрочка, облегченье
За часъ до гибели — послдняго мученья.
Такъ иногда больной (когда — тяжелыхъ Мукъ
Послднее дитя — отниметъ Слабость силы
У тла бднаго, и, пробираясь въ жилы,
Стремится заглушить послдній пульса стукъ, —
Въ начал тягостномъ той скачки безпощадной
Гд побждаетъ Смерть) — вдругъ облегченъ на мигъ,
Какъ будто-бы въ него влился потокъ отрадный,
Освободивъ его отъ мертвенныхъ веригъ.
И вотъ лепечетъ онъ съ трудомъ о жизни новой,
О томъ, что духъ его хоть слабъ, но ужъ паритъ,
О свжемъ воздух онъ жадно говоритъ,
Искать спасенія, здоровья вновь готовый…
И шепчетъ все слабй, не чувствуя того,
Что задыхается, что Смерть ужъ ждетъ его.
Не сознаетъ онъ, чтб рукой сжимаетъ тонкой,
Глаза подернулись неуловимой пленкой,
И тихо комната вся плаваетъ вокругъ,
И Тни близъ него уже снуютъ безгласно
Съ заботой странною, онъ ловитъ ихъ напрасно,
Пока… послдній стонъ задушенный — и вдругъ
Все ледъ и темнота, и міръ въ одно мгновенье
Сталъ тмъ-же, какъ за мигъ до нашего рожденья.
II.
Надежды въ мір нтъ для націй и племенъ,
Переверните вы исторіи страницы:
Все уплывающихъ столтій вереницы,
Приливъ и вновь отливъ — несмнный ихъ законъ.
И ‘будетъ’, каждый мигъ преображаясь въ ‘было’,
Насъ все-же ничему почти не научило.
Опоры ищемъ мы, какъ прежде, только въ томъ,
Что тяжестью своей уничтожаемъ сами,
Сражаясь съ воздухомъ, мы силы отдаемъ
Невдомо на что — и управляетъ нами
Природа наша-же, и нын, какъ и встарь.
Такъ вс животныя (и высшаго разряда):
Бичу надсмотрщика имъ покоряться надо,
Хотя-бы ихъ вели на жертвенный алтарь.
О вы, что льете кровь за королей, какъ воду,
Потомкамъ вашимъ что дадутъ они взамнъ?
Наслдство бдствія, слпой и жалкій плнъ,
И награжденную ударами свободу!
Скажите, неужель васъ все еще не жжетъ
Плугъ докрасна давно ужъ раскаленный тотъ,
Что, спотыкаяся, вы тащите устало?
Ужели все еще насилія вамъ мало?
Вы честность мните въ томъ сознательно вполн,
Что съ униженіемъ лобзать готовы руку,
Толкающую васъ на раны, боль и муку,
И славу возглашать на медленномъ огн?
То, что оставили для своего народа
Владыки щедрые, и что дала свобода
Вкамъ — прекраснаго, и то, чмъ такъ великъ
Завтъ Исторіи — y нихъ иной родникъ.
Смотрите-же теперь, читайте… и вздохните,
Потомъ падите ницъ и кровью изойдите!
Вс, кром гордыхъ душъ, кому невдомъ страхъ,
Кто, несмотря на все,— на эти преступленья,
Происходящія отъ страстнаго стремленья
Разбить твердыни стнъ своей темницы въ прахъ,
И выпить, наконецъ, т сладостныя воды,
Что льются изъ святыхъ источниковъ свободы,
На преступленія, творимыя толпой,
Дошедшей наконецъ до ярости слпой
Отъ долгихъ тяжкихъ лтъ мученія и гнета,
Когда y каждаго уже одна забота:
Топча другихъ вокругъ, добыть воды скорй,
Что имъ забвеніе несетъ въ стру своей, —
Забвеніе цпей, забвеніе печали,
Ярма, въ которомъ вс песокъ они пахали,
Безплодный и сухой… A если-бы зерно
Взошло нежданно тамъ, — то имъ-бы все равно
Колосья не могли достаться золотые.
О, слишкомъ долго ужъ они сгибали выи
Подъ тяжестью ярма, и мертвый ихъ языкъ
Лишь жвачку горести одну жевать привыкъ.
Да, кром гордыхъ душъ, въ комъ, несмотря на это,
Все на грядущее надеждами согрто.
Хоть ненавистны имъ подобныя дла —
Они съ причиною не смшиваютъ зла
Отъ этихъ временныхъ, случайныхъ уклоненій
Природы отъ ея законовъ. Ихъ умы
Готовы видть въ нихъ прообразы чумы
Иль бдствій міровыхъ, большихъ землетрясеній…
На мигъ пройдутъ они, промчатся надъ землей —
A тамъ утихнетъ вновь смятенная стихія,
И весны прилетятъ, и принесутъ покой,
И поколнія появятся младыя,
И въ гордой красот возстанутъ города,
Прекрасны — если имъ свобода не чужда,
Лишь для тебя вдь нтъ цвтовъ, о Тираннія!
III.
О, какъ, Имперія и Слава, вы въ своемъ
Союз царственномъ съ Свободою втроемъ,
Владли нкогда твердыней этихъ башенъ.
Союзъ народностей сильнйшихъ не былъ страшенъ
Для духа гордаго Венеціи тогда!
Завидовали ей, но даже и вражда
Склонялась передъ ней. Она привыкла видть
Монарховъ y себя, вс поклонялись ей
И увлекалися хозяйкою своей,
Не въ силахъ ни за что ее возненавидть.
Съ монархами толпа была здсь заодно:
Она — красавица — Венеція — давно
Была уже для всхъ пришельцевъ чужестранныхъ
Приманкой дивною мечтаній постоянныхъ.
И преступленій кто-бъ простить ей не съумлъ?
Они смягчалися, рожденныя любовью.
И никогда она не упивалась кровью,
И не были нужны ей груды мертвыхъ тлъ.
Но всхъ ея побдъ безбольныхъ достоянье
Дарило радости счастливое сіянье.
Она спасала крестъ, и постоянно онъ
Съ небесъ благословлялъ ту снь ея знаменъ,
Что разввалася преградою святою
Межъ Полумсяцемъ неврнымъ и землею.
И Полумсяцъ тотъ померкъ и поблднлъ,
Благодаря лишь ей… и вотъ ея удлъ:
Земля даритъ за то Венеціи прекрасной
Неумолимый звонъ, тяжелый лязгъ цпей,
И онъ терзаетъ слухъ, насмшкою ужасной,
Всмъ, кто обязанъ ей Свободою своей.
Но съ ними можетъ лишь длить она Страданье.
И ‘королевство’ врагъ ей даровалъ названье!..
Но знаетъ и она — какъ мы — всю цну словъ,
Которыми тиранъ жонглировать готовъ.
IV.
Уже для трехъ частей измученнаго міра
Исчезла и прошла Республики мечта:
Венеціи — конецъ, Голландія — взята,
И въ ней царятъ теперь и скипетръ и порфира.
Швейцарцы, т еще среди родимыхъ горъ,
Не знающихъ оковъ, спокойны и свободны,
Но тираннія имъ готовитъ ужъ позоръ:
Ея усилія и хитрость не безплодны…
Она ростетъ, ростетъ, и гаситъ на пути
Вс искры, что въ зол могла еще найти.
Но есть великій край, свободный и счастливый,
Въ расцвт юныхъ силъ встаетъ онъ горделивый.
Могучій океанъ хранитъ его народъ
И въ сторон его ревниво бережетъ.
Народъ тотъ вскормленъ былъ съ заботой неизмнной
Въ благоговніи къ Свобод драгоцнной,
Еще отцы его сражались за нее
И дтямъ отдали наслдіе свое,
Отличье гордое отъ странъ другихъ, несчастныхъ,
Движенію руки монарха лишь подвластныхъ,
Какъ будто-бы для нихъ бездушный скипетръ въ ней
Былъ жезлъ магическій, науки всей сильнй.
Одинъ великій край, непобжденный, твердый
Еще возносится своей вершиной гордой
Изъ водъ Атлантики! Тотъ край намъ доказалъ —
Исавамъ-первенцамъ, — что гордыя знамена,
Неустрашимая защита Альбіона,
Легко парящая надъ высью нашихъ скалъ —
Должны склоняться ницъ въ почтеніи къ народу,
Что кровью заплатилъ за Право и Свободу.
О, если въ людяхъ кровь подобна бгу водъ —
Не лучше-ль, чтобъ она стремилась все впередъ,
Не лучше-ль, чтобъ ея потокъ былъ мощенъ, силенъ,
Чмъ въ жилахъ тысячью лнивыхъ ползъ извилинъ,
Цпями загражденъ, какъ сумрачный каналъ, —
И, какъ больной во сн, едва-едва шагалъ?
Нтъ! лучше гибнуть тамъ, гд и поднесь Свобода
Спартанцевъ память чтитъ, погибнувшихъ въ бою,
Отдавши за нее такъ гордо жизнь свою
У ермопильскаго безсмертнаго прохода, —
Чмъ мертвенный застой. Иль — прочь изъ этихъ странъ,
И новый влить потокъ въ могучій океанъ,
И, вольною душой достойнаго ихъ, сына
Дать предкамъ доблестнымъ, погибнувшимъ въ борьб,
И новаго еще прибавить гражданина,
Свободнаго бойца, Америка, теб!…
Ода была окончена до 10 іюля 1818 г., но напечатана только въ 1819 г., вмст съ ‘Мазепой’ и ‘Отрывкомъ’. Основной ея мотивъ — стованіе на упадокъ ‘царицы морей’ — является какъ бы отголоскомъ вступительныхъ строфъ І-й псни ‘Чайльдъ-Гарольда’ (см. наст. изд. I, стр. 122—127), отъ которыхъ это произведеніе отличается реалистическимъ изображеніемъ смертнаго часа и восторженною похвалою Соединеннымъ Штатамъ. За эту похвалу Байрона упрекнули въ недостаточномъ патріотизм, и онъ писалъ Муррею, 21 февр. 1821 г.: ‘Впредь я буду обращаться съ привтствіями только къ Канад u высказывать желаніе дезертировать къ англичанамъ’.
Стр. 107. Плугъ докрасна давно ужь раскаленный тотъ,
Чшо, спотыкаяся, вы тащите устало.
Въ своемъ дневник, сравнивая Шеридана съ Брумомъ, Байронъ говоритъ о ‘до красна раскаленномъ плуг общественнной дятельности’.
Стр. 109. И ‘королевство’ вратъ ей даровалъ названье.
Въ 1814 г. итальянскія владнія австрійскаго императора были обращены въ отдльное государство, подъ наименованіемъ ‘Ломбардо-Венеціанскаго королевства’.
Голландія взята
И вь ней царятъ теперь и скипетръ, и порфира.
Принцъ Оранскій былъ провозглашенъ 1 декабря 1813 г., владтельнымъ княземъ Нидерландскимъ, a въ слдующемъ году, 13 августа, получилъ титулъ короля Нидерландскаго, съ условіемъ, что его королевство войдетъ въ составъ Германскаго Союза.