Очерки по истории русской культуры, Милюков Павел Николаевич, Год: 1895 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ КУЛЬТУРЫ.

Проф. П. Н. Милюкова.

(Продолженіе) *).

*) См. ‘Міръ Божій’, No 2, февраль 1895 г.

II.

Связь первоначальнаго заселенія Россіи съ ея геологическимъ прошлымъ.— Вопросъ о связи первобытнаго населенія Россіи съ ея позднйшими обитателями.— Древнйшее распредленіе племенъ.— Югъ.— Иранцы и тюрки.— Сверъ.— Древнйшее разселеніе финновъ: восточная и западная группа.— Дальній сверъ.— Древнйшія мста жительства восточныхъ славянъ.— Разселеніе племенъ въ приднпровьи.— Отношеніе древнихъ племенъ къ нарчіямъ.— Распредленіе малорусскихъ нарчій въ зависимости отъ условій разселенія малороссовъ.— Этнографическая основа полсскихъ говоровъ.— Великоруссы: вопросы о колонизаціи Поволжья и о смшеніи здсь восточныхъ славянъ съ финнами.— Новгородская колонизація свера.

Наблюденія надъ исторической статистикой русскаго населенія мы могли длать только относительно двухъ послднихъ столтій русской исторіи. Напротивъ, вопросъ объ этнографическомъ состав русскаго населенія возвращаетъ насъ къ самому отдаленному прошлому нашей страны. Только раздвинувъ рамки нашихъ наблюденій далеко за предлы исторически извстнаго, мы можемъ составить себ опредленное понятіе о томъ, изъ какихъ составныхъ элементовъ сложилось современное населеніе Россіи.

Надо сказать, что и здсь, при всякой попытк проникнуть въ сущность вещей, мы встртимъ боле вопросовъ, чмъ отвтовъ, боле загадокъ, чмъ разъясненій. И антропологи, и археологи, и этнографы, и лингвисты еще мене политико-экономовъ приготовили намъ данныхъ для твердаго вывода.

Несомннно, прежде всего, одно:— это то, что Россія послдней изъ европейскихъ странъ перешла изъ рукъ природы въ руки человка. Тогда какъ въ западной Европ человкъ жилъ, по всей вроятности, уже въ то время, которое геологи называютъ ‘третичной эпохой’,— въ европейской Россіи нтъ никакихъ слдовъ существованія человка не только въ третичный, но даже во всю первую половину посл — третичнаго періода. Начиная съ Финляндіи и кончая Орловской и Курской губерніями, большая часть Россіи была въ это время покрыта сплошнымъ льдомъ, и дальше на югъ, огибая возвышенную плоскость этихъ губерній, ледникъ давалъ два длинные отростка въ низменности Днпра и Дона. На западъ отъ р. Онеги до Балтійскаго моря и на востокъ отъ св. Двины до Урала, все пространство было покрыто моремъ, уровень котораго былъ на 150 метровъ выше теперешняго. Каспійское море при такомъ уровн, доходило тоже до ркъ Камы и Блой. Ледникъ сверной половины Россіи представлялъ собой покрытую льдомъ и снгомъ, лишенную всякой растительной и животной жизни, пустыню, походившую на теперешнюю Гренландію. На юг, параллельно свернымъ ледникамъ, возникали многочисленныя прсноводныя озера, рки начинали прокладывать себ свои русла, обратившіяся теперь въ обширныя рчныя долины. У южной окраины ледника, во вторую половину ледниковой эпохи, вмст съ мамонтомъ и носорогомъ появился, наконецъ, и человкъ, умвшій выдлывать себ орудія только изъ неполированнаго камня. Ледникъ мало-помалу таялъ, отступая на сверъ и на сверо-западъ. Слдомъ за нимъ подвигались въ томъ же направленіи и крупныя млекопитающія, и человкъ. Какъ долго они шли, пока не достигли до Финляндіи и до Балтійскаго моря,— это видно изъ того, что въ промежутк вся физіономія природы измнилась и постепенно приняла современный характеръ. Только немногіе экземпляры мамонта добрались до Балтійскаго моря — и скоро исчезли. Человкъ, пришедшій сюда, уже умлъ полировать свои каменныя орудія, знакомъ былъ съ гончарнымъ искусствомъ, и т. д.

Какъ ни поздно, однако же, разселился человкъ впервые на пространств теперешней Россіи, все-таки и эта эпоха цлыми десятками тысячелтій отдлена отъ того времени, о которомъ мы имемъ сколько-нибудь достоврныя свднія. Что происходило въ этотъ длинный и темный промежутокъ, остается намъ совершенно неизвстнымъ. Напрасно было бы, поэтому, доискиваться, какъ относится первобытный человкъ Россіи къ современнымъ ея обитателямъ. Лтъ тридцать тому назадъ, когда только-что зарождалась антропологическая наука, основатель русской антропологіи, проф. Богдановъ, думалъ, что онъ нашелъ черепа представителей первобытной русской расы въ старинныхъ могилахъ. Впослдствіи онъ даже старался пріурочить этихъ старожиловъ Россіи къ какому-нибудь опредленному племени: онъ то считалъ ихъ финнами, то славянами. Но въ наше время антропологія уже вышла изъ младенчества и отказалась отъ смлыхъ ршеній такихъ трудныхъ и сложныхъ вопросовъ. Она не ршается теперь опредлить не только національность, но даже и расу, къ которой принадлежали первобытные жители Европы. Люди такъ давно и долго живутъ на земномъ шар, что они успли совершенно перемшаться другъ съ другомъ. Поэтому, нтъ такихъ антропологическихъ признаковъ, по которымъ можно было бы раздлить человчество на естественныя группы и семьи. Опредлить принадлежность того или другого народа къ той или другой чистой рас — такъ же невозможно, какъ опредлить расу уличныхъ собакъ. Представителей всхъ ‘расъ’, — въ антропологическомъ смысл этого слова,— можно найти чуть ли не на любомъ пункт земного шара. И такъ, мы должны признаться, что въ нашихъ свдніяхъ о населеніи Россіи существуетъ огромный ороблъ, который нтъ надежды заполнить. Когда занимается заря исторической жизни, мы встрчаемся уже съ извстными намъ и теперь національностями, антропологическое происхожденіе которыхъ покрыто совершеннымъ мракомъ.

Необходимо прибавить, что историческая жизнь народовъ, подобно доисторической,— начинается въ Россіи поздне, чмъ въ остальной Европ. Только около времени Рождества Христова,— на нсколько столтій раньше или позже,— мы начинаемъ получать о населеніи Россіи сколько-нибудь положительныя или вроятныя извстія.

Среди этихъ извстій самыя раннія касаются Черноморья. Сколько мы можемъ судить, югъ Россіи заселенъ былъ тогда племенами, не игравшими почти никакой роли въ послдующей русской исторіи. Вка за три до P. X. здсь начинаютъ упоминаться сарматы. На основаніи ихъ собственныхъ именъ, сохраненныхъ намъ греческими надписями, мы можемъ утверждать, что сарматы были тотъ же народъ, который во время переселенія народовъ назывался аланами, а въ нашихъ лтописяхъ носитъ названіе ясовъ. Остатки этого народа живутъ и до сихъ поръ на склонахъ Кавказскаго хребта и называются осетинами. Они принадлежатъ къ той же арійской или индо-европейской групп народовъ, какъ славяне, германцы, греки и римляне, но еще ближе, чмъ къ этому (западному) отдлу арійцевъ, осетины стоятъ къ восточному отдлу — къ мидянамъ и персамъ. Когда-то они распространялись на всемъ юг, вплоть до Дуная, самыя имена Дуная, Днстра, Днпра, Дона, повидимому, даны этимъ народамъ: на язык осетинъ, и до сихъ поръ слово ‘донъ’ значитъ рка.

На мсто этого стараго ‘иранскаго’ населенія въ историческое время выдвинулось на юг Россіи тюркское племя, принадлежавшее къ обширной урало-алтайской групп народовъ. Чтобы понять, какая сила толкнула тюрковъ въ Европу, намъ надо было бы заглянуть въ глубь азіатскаго материка. Тамъ мы увидли бы, по показанію китайскихъ лтописей, какъ на западныхъ границахъ Китая, втеченіе цлой тысячи лтъ посл P. X., произошелъ цлый рядъ политическихъ переворотовъ, сопровождавшихся этнографическими катастрофами. Каждый изъ такихъ переворотовъ, на протяженіи отъ III-го до XIII-го вка по P. X., выбрасывалъ изъ Азіи въ Европу новую толпу тюркскихъ кочевниковъ, побжденныхъ въ Азіи, но страшныхъ для Европы. За гуннами (IV вкъ) послдовали булгары, авары (VI вкъ), затмъ владычество на юг Россіи переходило поочередно къ хазарамъ (VII — X вкъ), печенгамъ (IX—XI), половцамъ (XI — XIII), наконецъ, за тюркскими нашествіями послдовало монгольское въ лиц татаръ, самыхъ опасныхъ и всего дольше державшихся на юг (XIII — XVIII вкъ). Вс эти волны кочевниковъ, захлестывавшія одна другую, смели безслдно старое осдлое населеніе южной Россіи, когда-то кормившее своимъ хлбомъ Аины. За полторы тысячи лтъ были конечно, и промежутки роздыха. Усвшись на мст, каждая изъ этихъ ордъ замирялась и устанавливала прочныя отношенія съ сосдями. Смотря по сил орды, это были или отношенія союза, или отношенія подданства. Но едва успвали установиться эти отношенія, какъ слдомъ за старой волной набгала новая и безъ слда смывала предъидущую, жалкіе остатки кочевниковъ искали спасенія отъ своихъ соплеменниковъ на окраинахъ осдлыхъ поселеній и составляли съ пограничными жителями пеструю этнографическую смсь. Этими отложеніями на берегу степнаго моря и ограничилось, впрочемъ, вліяніе тюркскаго элемента. Какъ ни велико было значеніе кочевниковъ въ общемъ ход русской исторіи,— въ образованіи племеннаго состава русскаго населенія роль ихъ была совершенно ничтожна.

Обратимся къ двумъ другимъ этнографическимъ элементамъ, изъ которыхъ и сложилась, главнымъ образомъ, русская національность: къ финнамъ и славянамъ. Отношенія между ними остаются далеко неразъясненными. Изслдованіе языковъ финнскихъ племенъ показало однако, что гораздо раньше славянъ сосдями финновъ были германцы и литовцы. Ихъ сосдскія отношенія установились, повидимому, около времени P. X. Западные финны тогда только-что стали отдляться отъ восточныхъ (мордвы). Литовское вліяніе они испытали (по новйшему мннію ученаго Томсена) еще въ то время, какъ жили вмст, на восточныхъ финновъ это вліяніе литвы сохранялось еще и посл раздленія. Напротивъ, западные финны уже одни, отдльно отъ восточныхъ, пережили вліяніе германцевъ (именно готовъ), и притомъ, это было въ такое время, когда готскій языкъ еще не принялъ того вида, въ которомъ онъ становится намъ извстенъ въ IV вк по P. X. Затмъ, наконецъ, сосдями западныхъ финновъ становятся и славяне. Когда славяне пришли въ соприкосновеніе съ финнами,— это можно приблизительно опредлить тоже по даннымъ языка. Оказывается, что и русскій языкъ тогда еще не принялъ той формы, въ какой мы встрчаемъ его въ древнйшихъ памятникахъ IX—X вка. Русскосъ ь и ъ произносились еще тогда, какъ у и и, русское о произносилось, какъ короткое а {Это, впрочемъ, могло быть а особенностью того нарчія, которое оказалось въ сосдств съ западными финнами, т. е., вроятно, блорусскаго (кривичскаго).}, полногласіе, составляющее особенность русскаго языка передъ другими славянскими нарчіями, еще не вполн развилось {Напомню, что ‘полногласіемъ’ называется употребленіе двухъ о вмсто славянскаго а (борода, волосы, вм. брада, власы). Какъ произошло полногласіе, не ршили еще сами лингвисты.}, даже носовые звуки {Ж = французск. on, А — фр. in.}, отсутствіе которыхъ считается обыкновенно другой русской особенностью,— еще сохранялись въ русскомъ язык въ моментъ первой встрчи съ финнами. Такимъ образомъ, мы должны предположить, что встрча эта произошла, приблизительно, въ V—VII столтіи посл P. X.

Какъ видимъ, языкъ можетъ указать вамъ время, когда происходили вс эти древнйшія передвиженія народовъ на пространств Россіи. Языкъ же остается нашимъ главнымъ помощникомъ и при опредленіи мста, гд все это происходило. Географическія названія, обыкновенно, сохраняются долго спустя посл того, какъ исчезаетъ народъ, давшій эти названія. Чуждыя и непонятныя для племенъ, занявшихъ мсто этого народа, географическія имена снова оживаютъ въ рукахъ языковда и могутъ разсказать намъ любопытныя вещи про давно минувшее этнографическое прошлое данной страны. Всмъ извстны многочисленныя названія русскихъ ркъ, кончающіяся на ма и на, Недавно одинъ спеціалистъ по финнскимъ языкамъ, Веске, доказалъ, что это въ сущности — одинъ и тотъ же суффиксъ, имвшій первоначально значеніе ‘рка’. Слдя за рками, носящими подобныя названія, мы приходимъ къ заключенію, что племя, которое давало эти имена, распространялось когда-то съ сверо-востока Россіи далеко на юго-западъ, включая Костромскую, Владимірскую, Московскую, Калужскую губерніи и отсюда переходя даже въ бассейнъ Днпра,— именно, въ область его верховьевъ и лвыхъ притоковъ, кончая Десной. Въ настоящее время на восток отъ этой полосы живутъ два близкихъ другъ къ другу племени финновъ: черемисы и мордва. Что касается мордвы, мы знаемъ, что на своихъ теперешнихъ мстахъ она живетъ уже втеченіе полуторы тысячи лтъ: въ V вк упоминаетъ впервые ея имя готскій историкъ Іорданъ, а въ X вк довольно точно опредляетъ ея мсто жительства византійскій императоръ Константинъ Багрянородный. Тотъ же Іорданъ называетъ рядомъ съ мордвой и племя мери, хорошо извстное нашей лтописи. Поселенія мери какъ разъ соотвтствуютъ только-что очерченной площади распространенія рчныхъ названій. Мерей продолжаетъ называть себя до сихъ поръ черемисъ (мир, мари), и изъ ея языка объясняется цлая масса мстныхъ названій ркъ и деревень въ губерніяхъ центральной Россіи. Такимъ образомъ, не можетъ быть сомннія, что древнйшимъ намъ извстнымъ населеніемъ центральнаго междурчья были восточные финны. Мы видли, что, по свидтельству языка, восточные финны испытали сильное вліяніе литвы. Должны ли были они, чтобы подвергнуться этому вліянію, жить западне, чмъ жили потомъ, — или, наоборотъ, литва жила гораздо восточне? Географическія названія даютъ намъ отвтъ и на этотъ вопросъ. На основаніи ихъ можно заключить, что литовскія поселенія когда-то, дйствительно, распространялись на востокъ, далеко отъ области Нмана. Еще на памяти исторіи въ XII вк, одинъ оторванный клочокъ литовскаго племени (голядь) продолжалъ жить въ какой-нибудь сотн верстъ отъ Москвы, на свер Калужской губерніи.

Перейдемъ теперь къ западнымъ финнамъ. Отдлившись отъ восточныхъ еще до великаго переселенія народовъ, они постепенно продвигались отъ верхняго теченія Волги на сверо-западъ, въ область озеръ. Отсюда, отъ Ильменя, Ладоги и Онеги, западные финны продолжали двигаться по направленію къ Балтійскому морю. Можно думать, что передовые отряды ихъ, ливы и куроны, въ VII — VIII вкахъ уже достигли остзейскихъ береговъ, и что въ то же, приблизительно, время проникли карелы на сверъ и на западъ отъ Ладоги. Позже поднялись тавасты и раздлились на дв группы: одна пошла югомъ финскаго залива и осла въ Эстляндіи, другая двинулась по сверному берегу залива въ свое теперешнее мсто жительства, — въ такъ наз. Тавастландъ. Послднии и шли близко родственные тавастамъ собственно финны, частью они остались въ Эстлядіи, частью,— вроятно, черезъ заливъ,— искали пути въ юго-западную Финляндію. Вс эти племена и теперь сидятъ въ тхъ мстахъ, куда пришли тысячу лтъ назадъ, но исторія замела за ними тотъ слдъ, который они оставили за собой въ своемъ продвиженіи на западъ. Сохранились только признаки того, что племя тавастовъ, извстное русскимъ подъ названіемъ еми (или гамскаго народа), жило прежде гораздо дальше на востокъ. Къ племенамъ западныхъ финновъ мы имемъ полное право относить также и исчезнувшій народъ веси, обитавшій по лвымъ притокомъ верховья Волги. Наконецъ, весьма возможно, что ‘гамскій’ же народъ далъ свои названія ркамъ, имена которыхъ кончаются на -нга.— енга, -юга (финл. іоки = рка). Подобныя названія разбросаны на всемъ свер Россіи, начиная съ Ярославской губерніи. Здсь, впрочемъ, западные финны встрчались уже съ финнами пермской группы (зыряне, пермяки и вотяки) и съ еще боле отдаленными родственниками финновъ, лопарями. Теперь только жалкіе остатки лопарей держатся еще тамъ и сямъ на Кольскомъ полуостров, въ древности же это племя занимало все обширное пространство на западъ отъ Двины и на сверъ отъ Ладожскаго озера. По своей отдаленности, ни лопари, ни пермская группа не могли, конечно, играть никакой роли въ образованіи русской національности.

Намъ пора теперь вернуться къ первоначальному разселенію русскихъ племенъ, исключивъ вс т мстности, которыя, по нашимъ предъидущимъ наблюденіямъ, заняты были иранцами и потомъ тюрками, литовцами и финнами,— мы должны будемъ искать древнйшихъ поселеній славянъ на югъ отъ Нмана и на западъ отъ Днпра. Въ самомъ дл, различныя соображенія, которыя не мсто излагать здсь, приводятъ къ выводу, что недалеко отъ этихъ мстъ,— въ прикарпатьи, на верхней Висл, въ теперешней Галиціи и Волынской губерніи находилось самое древнее мстопребываніе славянъ, какое мы только можемъ услдить. Изъ этого центра, въ прямой связи съ передвиженіями германцевъ, начиная съ III-го вка по P. X., славяне стали распространяться на запад къ Одеру, на югъ къ Дунаю и на сверо-востокъ — вверхъ по Днпру и его притокамъ. Мы уже видли, что не позже, какъ въ VII столтіи, славяне прорзали поясъ литовскихъ поселеній на верхнемъ Днпр и столкнулись (гд-нибудь около Валдайской возвышенности) съ западными финнами. Наврное, къ этому времени славянскія поселенія успли уже пустить и другой длинный отростокъ на востокъ — черезъ Десну и Сеймъ къ Дону. Два-три вка спустя (IX—X вв.), мы уже застаемъ восточно-славянскія племена окончательно усвшимися въ приднпровьи — на тхъ самыхъ мстахъ, которыя затмъ втеченіи вковъ остаются за ихъ потомками. Передвиженія здсь были, конечно, и при свт исторіи, но большихъ перемнъ въ племенномъ состав днпровскаго бассейна эти передвиженія не произвели. Главныя племенныя различія, повидимому, уже въ это древнее время опредлились съ достаточной отчетливостью, каждое племя уже заняло свою опредленную территорію и держалось за свою ‘землю’ съ замчательной цпкостью и постоянствомъ. Княжескимъ линіямъ XI — XIII вка оставалось только принять эти племенныя ‘земли’ за основу, для опредленія границъ своихъ владній.

0x01 graphic

Для насъ интересне, однако же, вопросъ: что сдлалось съ древнерусскими племенами посл того, какъ территоріи древнихъ княжествъ были перетасованы и вошли въ новыя и боле крупныя политическія сочетанія XV—XVI вка? Старыя племенныя названія за этотъ промежутокъ времени исчезаютъ, затрудняя этимъ нашу задачу. За-то на смну названіямъ является новый, боле надежный признакъ: особенности языка. Русскія нарчія сложились, конечно, не тогда, когда они впервые становятся намъ извстными. Разница нарчій должна восходить къ боле ранней по времени разниц племенныхъ группъ. Какъ же относятся къ древнимъ племенамъ современныя русскія нарчія?

Надо признаться, что отвтить на этотъ вопросъ теперь, когда не изучены, какъ слдуетъ, ни древнія племена, ни современныя нарчія,— довольно трудно. Но все-же сомнваться и колебаться можно только въ извстныхъ предлахъ: важно намтить и эти предлы, такъ какъ и они не всегда соблюдаются.

Русскія нарчія длятся, обыкновенно, на два отдла: сверно-русскія и южно-русскія (или малороссійскія). Съ послднихъ, какъ боле близкихъ къ исконному мсту жительства восточныхъ славянъ, мы и начнемъ. На прилагаемой карт къ чисто малорусскимъ нарчіямъ относятся четыре. Полоса по западной границ съ Австріей представляетъ небольшой отрывокъ червонорусскаго нарчія, примыкающій къ такому же говору русскихъ жителей Галиціи. Начиная отъ этой полосы, тянутся съ запада на востокъ въ три ряда — три главныхъ оттнка украинскаго нарчія: сверно-, средне- и южно-украинское. Какимъ же древнимъ жителямъ этихъ мстностей соотвтствуютъ теперешніе малороссы?

Опустошенія, произведенныя на юг тюркскими кочевниками, значительно облегчили намъ объясненіе этой загадки. Вс мстности на югъ отъ теченія Десны и отъ линіи, проведенной между Кіевомъ и верховьями южнаго Буга, безусловно не могли сохранить своего древняго населенія, такъ какъ подверглись полному раззоренію со стороны тюрковъ. Теперешнее населеніе всхъ этихъ мстностей, несомннно, явилось сюда въ качеств новыхъ поселенцевъ съ запада. Такимъ образомъ, изъ списка древнихъ народностей русскаго юга мы можемъ вычеркнуть добрую половину. Вс эти дулебы, уличи, тиверцы, даже поляне и значительная часть древлянъ и сверянъ, наврное не пережили эпохи тюркскихъ нашествій. Но и населеніе, уцлвшее на ближайшихъ окраинахъ, едва ли могло сохранить свою этнографическую чистоту: дло, въ томъ, что здсь одни за другими селились т же тюрки, выгоняемые новыми пришельцами,— своими же родичами,— изъ степи. Пограничное населеніе было, такимъ образомъ, или инородческимъ, или смшаннымъ. Жители Сквирскаго узда Кіевской губ. называли себя половцами еще въ XVI столтіи.

Сколько-нибудь чистаго и безпримснаго славянскаго населенія мы можемъ, стало быть, искать только на западъ отъ Кіевской губерніи. Древнее населеніе Волынской губерніи такъ и называлось — волынянами, но это названіе ничего не говоритъ намъ, такъ какъ оно, очевидно, означаетъ не племенной составъ жителей, а только ихъ географическое положеніе. Такимъ образомъ, этнографическій составъ, волынскаго населенія остается для насъ загадкой до XIV вка, когда эта загадка разъясняется сразу. Дло въ томъ, что въ это время Волынь вмст съ Галиціей начинаетъ называться въ источникахъ ‘Малой Россіей’, а вмст съ тмъ на противоположныхъ окраинахъ обихъ мстностей обнаруживаются ясные признаки того, что жители говорятъ нарчіемъ, которое мы теперь называемъ малорусскимъ. Въ Галиціи, несомннно, жили въ древнюю эпоху ‘блые хорваты’. Нтъ никакихъ основаній думать, что они только въ XIV вк пробрались отсюда на Волынь и замстили волынянъ. Такимъ образомъ, мы пріобртаемъ увренность, что уже старожилы Волыни были близко родственны хорватамъ и вмст съ ними принадлежали къ предкамъ малорусскаго племени.

Верховья Днстра, двухъ Буговъ и Припяти мы должны, стало быть, считать самымъ древнимъ извстнымъ намъ мстомъ жительства малороссовъ. Отсюда, гонимыя польскими государственными порядками, господскими поборами и религіозными преслдованіями, массы простого малорусскаго люда пробирались на юго-востокъ втеченіе столтій. Но съ юго-востока грозили тюрки,— и эта опасность заставляла малороссовъ до поры до времени держаться, въ своемъ движеніи, на сверъ отъ степи. Этнографическая карта сохранила намъ нмую исторію этой борьбы двухъ противоположныхъ тенденцій. Узкая полоса сверно-украинскаго нарчія напоминаетъ о времени, когда со стороны степи грозила сильнйшая опасность, когда въ окрестностяхъ Житомира населеніе склонялось къ союзу съ татарами (XIII вкъ). Сверные украинцы держались въ малодоступномъ оазис по верховьямъ Припети и по всему теченію Стыри. Вн этого оазиса сверно-украинское населеніе сохранилось только въ узкой полос отъ Луцка къ Житомиру и Кіеву. Дальше за Днпромъ полоса сверно-украинскаго нарчія становится шире, охватывая всю часть Черниговской губ. на югъ отъ Десны и сверную часть Полтавской. Отъ того ли это, что здсь всегда дышалось свободне со стороны степи, или оттого, что степь перестала быть грозной къ тому времени, когда пришли сюда сверные украинцы? Отвтъ, будетъ различный, смотря по тому, будемъ ли мы видть въ здшнемъ населеніи потомковъ древняго племени сверянъ, уцлвшихъ отъ татарскаго разгрома, или новыхъ пришельцевъ, заселившихъ эти мста пост того, какъ прошла опасность. Выше мы отвергли первое предположеніе. Теперь мы должны, слдовательно, принять второе. Сверные украинцы разселились на лвомъ берегу Днпра, вроятно, въ промежутк XIV—XVI столтій.

Опредленне можно говорить о средней полос украинскаго говора. Заднпровская часть этой полосы лежитъ какъ-разъ на самой границ, тюркскихъ и татарскихъ опустошеній. Только къ XVI вку мстное населеніе начало оправляться отъ этихъ опустошеній. Только въ этомъ вик украинцы средней полосы могли придвинуться въ Кіевскую губернію. Дальше же на востокъ, заДнпръ ихъ выгнала только окончательная унія Литвы съ Польшей. Заселивъ въ первую половину XVII вка Полтавскую губернію, они въ средин столтія толпами бросились бжать дальше, въ Харьковскую губернію.

Наконецъ, поселенія южныхъ украинцевъ, въ самыхъ древнихъ своихъ частяхъ (Подольская губ., югъ Кіевской, Харьковской и Воронежской), не восходятъ ране XVII вка. Боле же позднія изъ нихъ (въ Херсонской и Екатеринославской губ.) явились только въ прошломъ столтіи, когда степь стала окончательно безопасной.

Перейдемъ теперь къ мстностямъ, до которыхъ рдко или вовсе не доходили опустошенія кочевниковъ. На сверъ отъ украинскаго нарчія, по сю и по ту сторону Днпра, тянется припетское и десненское полсье. Народные говоры обоихъ полсьевъ, называемые ‘полсскими’, представляютъ переходный характеръ. Нарчіе припетскмхъ жителей составляетъ переходъ отъ малорусскаго къ блорусскому, жители черниговскаго задесенья говорятъ языкомъ переходнымъ отъ малорусскаго къ великорусскому. Одинъ этотъ фактъ,— если только считать его твердо установленнымъ,— долженъ свидтельствавать о томъ, что Населеніе обоихъ полсьевъ является смшаннымъ. Но какую роль въ этомъ смшеніи съиграло древнее населеніе, которое на этотъ разъ, наврное, никуда не дошло и не исчезло, сказать трудно. На Припети сталкивались въ древности дреговичи съ свера, и древляне съ востока. За Десной долженъ былъ сохраниться остатокъ сверянъ. Былъ ли языкъ этихъ племенъ и первоначально переходнымъ, или же прежде онъ былъ чище,— въ послднемъ случа, къ кому изъ своихъ составныхъ элементовъ онъ былъ ближе, къ малорусскому, или же къ великорусскому и блорусскому,— все это вопросы, которые нельзя разршить при настоящемъ состояніи нашихъ знаній.

Относительно блорусскаго племени вопросъ ршается легче. Теперешнія поселенія блорусомъ почти совершенно соотвтствуютъ своими предлами распространенію кривичей въ каплей древней лтописи. Вопросъ можетъ быть только относительно того, куда длись радимичи, жившіе на пространств Могилевской губерніи. Но и этотъ вопросъ можно ршить довольно опредленно, не углубляясь въ древнйшій періодъ русской исторіи. Территорія Могилевской губерніи подвергалась столькимъ опустошеніямъ втеченіе долгой борьбы московской и литовской Руси, что древнее населеніе ея едва-ли могло сохраниться {И если бы даже оно сохранилось, есть основанія думать, что уже въ древнйшую эпоху радимичи были въ значительной степени ассимилированы сверянами.}.

Съ переходомъ къ великорусскому племени, затрудненія опять растутъ и становятся неразршимыми. Литовцы длятъ великорусское нарчіе на сверно- и южно-великорусское, между обоими въ среднемъ Поволжья существуетъ промежуточное нарчіе, которое Даль называлъ ‘восточнымъ’. Взаимныя отношенія между этими нарчіями, а тмъ боле подраздленія ихъ на говоры, далеко еще не уяснены спеціалистами по исторіи языка. Такъ же мало сдлано антропологами для уясненія физическаго типа великорусса.

Главный интересъ вопроса заключается въ томъ, что мы несомннно имемъ здсь дло съ областью, позже колонизованной славянами, и должны предполагать смшеніе ихъ съ коренными жителями, финнами. Но, прежде всего, какое изъ славянскихъ племенъ колонизовало Поволжье? Шелъ ли славянскій притокъ на Волгу сверху, изъ Новгорода, или съ запада, изъ смоленской области кривичей, или съ юга, съ Оки, изъ вятичской области? Или же, наконецъ, вс три эти теченія существовали и слились въ одно цлое? Можетъ. быть, нкоторый отвть заключался бы и тутъ въ наблюденіяхъ надъ распредленіемъ нарчій. На карт нарчій обозначена, приблизительно, линія, на сверъ отъ которой великоруссы говорятъ на о, а на югъ — на а. Окающее и акающее нарчія, несомннно, указываютъ намъ на два параллельные потока колонизаціи: одинъ, направлявшійся изъ новгородской области внизъ по Волг, другой изъ смоленской области кривичей и изъ вятичской области (Калужской губ.) внизъ по Ок. Теперь и блоруссы смоленской области, и великоруссы Калужской губерніи, и рязанцы — одинаково акаютъ. Но когда и какъ произошло это сходство въ говор — ршить довольно трудно. Какъ давно блоруссы и южно-великоруссы начали акать, объ этомъ лингвисты держатся самыхъ противоположныхъ взглядовъ. Если аканіе очень древне, то можно было бы предположить, что между кривичами и вятичами существовало старинное родство. Если же, напротивъ, аканіе относится къ числу позднихъ явленій языка, то оно могло явиться и вслдствіе вліянія одного племени на другое, и тогда является вопросъ, которое именно, племя оказывало вліяніе. Историку напрашивается предположеніе, что кривичи повліяли на вятичей и — вмст съ ними, или одни — создали поздній (XIV вка) рязанскій говоръ, но лингвисты высказывали и противоположное мнніе. Во всякомъ случа въ отношеніи южно-великорусскаго нарчія къ блорусскому много неяснаго и загадочнаго. Съ одной стороны, между ними такъ много общаго, что блорусскій многими считался и отчасти до сихъ поръ считается однимъ изъ южно-великорусскихъ нарчій. Съ другой стороны, напротивъ, въ блорусскомъ есть такія коренныя особенности, которыя заставляли выдлять его въ особую группу, равноправную съ великорусской и малорусской. Произошли ли черты, роднящія блорусскій съ южно-великорусскими говорами, изъ ихъ первоначальнаго родства, или он возникли путемъ позднйшаго вліянія одного на другія, и котораго именно на которое,— вс эти вопросы могутъ быть ршены только языковдами.

Вопросъ о смшеніи славянъ съ финнами тоже остается до сихъ поръ невполв ршеннымъ. Вс мы на глазъ готовы признать финскія черты въ тип великорусса, но, тмъ не мене, физическіе признаки смшенія до сихъ поръ не поддаются точному научному опредленію. Въ недавней работ проф. Зографа мы нашли, было, антропологическое подтвержденіе нашихъ апріорныхъ ожиданій: славянинъ оказывался — высокорослымъ блондиномъ, финнъ — низкорослымъ брюнетомъ, въ среднемъ Поволжья авторъ думалъ найти слды различныхъ степеней смшенія между тми и другими. Къ сожалнію, антропологи разрушили цифры, на которыхъ пр. Зографъ основывалъ свои заключенія, и мы опять остаемся при однихъ предположеніяхъ. Намъ остается упомянуть о распространеніи сверно-великорускаго нарчія на всемъ свер Россіи, въ предлахъ поморскаго бассейна. Это нарчіе, несомннно, явилось здсь вмст съ новгородскими колонистами. Съ самыхъ древнихъ временъ новгородцы начинаютъ это движеніе на востокъ и сверо-востокъ, за ‘волокъ’ (т. е. водораздлъ) озернаго бассейна, сперва они появляются здсь въ роли сборщиковъ дави, потомъ начинаютъ въ качеств звропромышленниковъ эксплуатировать мстныя лсныя богатства, а черезъ посредство ли мстнаго населенія, или съ помощью новгородскихъ ‘ватагъ’, наконецъ, они разбираютъ между собой лучшія земли по теченію ркъ, уже въ качеств осдлыхъ поселенцевъ. Естественно, что весь этотъ ходъ новгородской колонизаціи совершается постепенно, втеченіе нсколькихъ столтій. Отдльные смлые авантюристы еще въ XI вк проникаютъ изъ Новгорода чуть не до самаго Урала, но вплоть до конца XII вка владычество Новгорода на востокъ отъ Двины остается очень непрочнымъ. Оно выражается исключительно въ дани, которую очень неохотно и нерегулярно платятъ инородцы, возставая по временамъ и даже убивая сборщиковъ. Но и на западъ отъ Двины власть новгородцевъ, повидимому, до самой средины XII вка не сопровождается колонизаціей. Въ XIII столтіи начинается борьба новгородцевъ съ суздальскими князьями за волокъ,— на всемъ протяженіи отъ Твери до Устюга. Борьба эта ведетъ ко взаимному размежеванію, и новгородской вольной колонизаціи полагается предлъ. На перерзъ ей съ юга идетъ уже съ XIV вка московское вліяніе. Въ это время самой восточной областью, прочно колонизованной новгородцами, оказывается теченіе Двины, надо прибавить, что въ послднюю четверть того же XIV вка вольные новгородскіе колонисты успваютъ сдлать послднее усиліе и пробраться на Вятку. Затмъ, Новгородъ втягивается въ борьбу, которая все боле и боле становится борьбою за существованіе. Какъ подйствовала эта борьба и ея исходъ на дальнйшій ходъ колонизаціи,— видно изъ того, что и теперь инородческія поселенія финновъ пермской группы начинаются вблизи ркъ тхъ самыхъ мстъ, на которыхъ остановилась новгородская колонизація XIV-го вка.

——

Геологическій очеркъ сдланъ по статьямъ гг. Никитина (Sur la constitution des dpts quaternaires en Russie et leurs relations aux trouvailles rsultant de l’activit de l’homme prhistorique) и Чернышева (Aperu sur les dpts poettertiaires en connexion avec les trouvailles des restes de la culture prhistorique au nord et l’est de la Russie d’Europe) въ Congr&egrave,s international d’archologie prhistorique et d’anthropologie. 11-me session, Moscou т. I. М. 1993. Теорія проф. Богданова изложена въ ряд работъ, резюмированныхъ въ его стать: quelle est la race la pins ancienne de ln Russie centrale? См. т же труды международнаго конгресса и мой ‘Научный обзоръ’ въ’Русской Мысли’, 1892 г. Сводъ старой литературы по исторической этнографіи Россеія сдланъ во II том названнаго уже ране труда Schmizler’tL, L’empire des Tsars. Боле новаго общаго свода не существуетъ. Объ иранств сарматовъ см. Mllenthoff, Deutsche Akerthnmskiinde, т. III. статью В. О. Миллера: Эпиграфическіе слды нряества на юг Россіи, ‘Журн. Мин. Нар. Просв.’, ч. CCXLVII. отд. 2 и его же Осетинскіе этюды, т. III. О тюркахъ, см. Hermamt Vmbry ‘Ursprung der Maifyaren. Leipz. 1882 и его же Das Turken Volk, Leipz., 1885. О роли тюрковъ я а юг Россіи въ древнйшую эпоху см. Л. Голубовскаго, Печенги, тюрки и половцы до нашествія татаръ, Исторія южно-русскихъ степей IX—XIII в. Наблюденія нагъ историческими связями финскаго, готскаго, литовскаго и славянскаго языковъ сдланы въ сочиненіяхъ датскаго ученаго В. Томсона: Den gotiake sprogklasses indflydelse p den finske, Копенгагенъ, 1869 (нмец. переводъ 1870, Halle) и Berringer mellem de finаke og de baltiske (litauisk-lcttiske) Sprog. Копенг. 1890, и финскаго ученаго loos, L Milckoia, Beruhrugen zwischen den westftnnischen und slawischen Sprachen. I. Slawische Lehnwrter in den westfinnischen Sprachen-Helsingfors, 1894 (въ Mmoires de la socit finno-ougrienne. VIII). Наблюденія надъ распространеніемъ финскихъ рчныхъ названій см. у Веске: Славяно-финскія культурныя отношенія по даннымъ языка. Казань, 1890 (въ ‘Извстіяхъ Общ. археологіи, исторіи и этнографіи при Казан. унив.’ Т. УЩ, вып. 1) и И. И. Смирнова, Вотяки (ibid. т. VIII, вып. 2), его же Пермяки (ibid. т. IX. вып. 2), Мордва (ibid. т. X) и резюмирующая статья въ трудахъ московской сессіи международнаго конгресса антропологіи и доисторич. археологіи, т. I. О родств мери съ черемисами см. статью Т. Семенова подъ этимъ заглавіемъ (къ вопросу etc.). Очеркъ разселенія западныхъ финновъ сдланъ, на основнніи Аспелина, по Шюбергсону. Finlande Historia. Карта русскихъ княжествъ XI—XIII в. въ связи съ древними племенами составлена на основаніи Н. Барсова, Очерки русской исторической географіи, изд. 2-е, 1885, Варшава, его же Матеріаловъ для историко-географическаго словаря, 1865, Вильна, и сочиненій по исторіи отдльныхъ княжествъ кіевской Руси, особенно М. Грушевскаго, Очеркъ исторія Кіевской земли до конца XIV столтія, Кіевъ, 1891 и Довнара-Запольскаго, Очеркъ исторіи кривичской и дреговичской земель до конца XIII в., Кіевъ, 1891. О русскихъ нарчіяхъ см. статью Даля въ ‘Встник русск. геогр. общества’, 1852 и IV вып. его ‘Толковаго словаря’, Потебни, Два изслдованія о звукахъ русскаго языка, А. Соболевскаго. Лекціи по исторіи русскаго языка, изд. 2-е, Спб., 1891. Его же Очерки изъ исторіи русскаго языка, Очерки русской діалектологіи (‘Живая Старина’, 1892), Будде, къ діалектологіи великорусскихъ нарчій (изслдованіе особенностей рязанскаго говора), Варшава, 1892, А. Шахматова. Къ вопросу объ образованія русскихъ нарчій. ‘Русск. Филологич. Встникъ’, 1894, А. Смирнова, Сборникъ древнерусскихъ памятниковъ и образцовъ народной русской рчи. Варшава, 1882. Кром указанныхъ сочиненій, пособіями при составленіи карты нарчій (No 3) служили: этнографическая карта Риттиха и Карта южнорусскихъ нарчій и говоровъ, составленная въ 1871 и изданная въ Трудахъ этнографическо-статистической экспедиціи въ западнорусскій край, Матеріалы я изслдованія, собр. П. П. Чубинскимъ, т. VII, вып. 2-й, Спб., 1877. О великоруссахъ см. статью проф. Анучина, въ ‘Энциклопедич. словар’ Арсеньева и Петрушевскаго. Теорія проф. Н. Ю. Зографа изложена въ его Антропометрическихъ изслдованіяхъ мужскаго великорусскаго населенія Владни, Ярославской и Костромской губ. М. 1892, и опровергнута въ брошюр гг. А. А. Ивановскаго и А. Г. Рождественскаго: Насколько врны выводы проф. Н. Ю. Зографа etc. и имютъ ли эти ‘Изслдованія’ какое-либо научное значеніе? Москва, 1894. О времени основанія Вятки см. ‘Два реферата, читанныхъ въ засданіи VII археологическаго създа въ Ярославл’. Вятка, 1887. Здсь, какъ и въ другихъ случаяхъ, названы только т пособія, которыя или непосредственно послужили для составленія очерка, или могутъ помочь читателю основательне ознакомиться съ предметомъ изложенія.

(Продолженіе слдуетъ).

‘Міръ Божій’, No 4, 1895

ОЧЕРКИ ПО ИСТОРІИ КУЛЬТУРЫ.

Читайте также: