О принудительныхъ мѣ,рахъ въ дл народнаго образованія.
О принудительныхъ мѣ,рахъ въ дл народнаго образованія.
‘Москва’, 6 сентября 1868 г.
О принудительных мерах в деле народного образования, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1868
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
Нигд такъ не податливы на всякую ‘обязательность’, какъ у насъ въ Россіи. ‘Обязать’, ‘принудить’ — кажется и до сихъ поръ у насъ, не только правительству, но и самому обществу, чуть ли не наиврнйшимъ способомъ къ разршенію самыхъ головоломныхъ задачъ управленія. Теоретическое доброжелательство, въ совокупленіи съ реализмомъ власти, отправляясь отъ самыхъ возвышенныхъ, либеральныхъ, ‘патріотическихъ’ побужденій, не прочь иногда прибгнуть и къ мрамъ благонамреннаго насилія или просвщеннаго деспотизма, для того чтобы вколотить въ тупоумнаго русскаго простолюдина непонимаемое имъ и измышленное за него на досуг благо. Особенно соблазнительною представляется многимъ нашимъ новйшимъ ревнителямъ о народныхъ пользахъ — теорія обязательнаго обученія. Изо всхъ образцовъ европейскаго благоустройства принудительное обученіе является нашимъ либераламъ однимъ изъ самыхъ привлекательныхъ, и особенно потому, что здсь принужденіе и насиліе оснены авторитетомъ самого просвщеннаго Запада. Начните опровергать пригодность такой системы народнаго образованія для Россіи, попробуйте отстаивать свободу естественнаго, органическаго народнаго развитія, доказывать неправду и вредъ насилія въ такомъ дл, какъ просвщеніе,— вамъ сунутъ въ глаза примръ Пруссіи и другихъ странъ, вамъ торжествующимъ голосомъ отвтятъ: ‘Что жъ вы хотите быть либеральне Европы?! Ужъ если на Запад такія мры допущены, то куда ужъ намъ тутъ артачиться’! Противъ аргументовъ такого рода конечно возражать трудно, но нельзя не припомнить извстія, недавно сообщеннаго въ нашей гавот, что и турецкое правительство также положило ввести въ Турціи систему принудительнаго посщенія школъ, и на томъ самомъ основаніи. что ‘вдь и въ Пруссіи дйствуетъ такая система’: если турецкіе солдаты,— разсуждаютъ министры султана.— будутъ, ‘подобно прусскимъ, обладать школьнымъ образованіемъ, то они станутъ одерживать такія же побды, какъ Пруссаки подъ Садовой’!. Логическій выводъ, повидимому, очень вренъ,— одна только бездлица упущена изъ виду: тому ли же самому будутъ обучаться въ турецкихъ народныхъ школахъ послдователи Корана, чему Пруссаки въ своихъ?…
Но оставивъ въ сторон оттоманскихъ ревнителей просвщенія, обратимся къ нашимъ. Мы не станемъ входить въ разборъ прусской или саксонской системы школьнаго обученія, ни въ оцнку ея достоинства и нравственнаго дйствія на народъ: все это конечно не лишено интереса, но завело бы насъ слишкомъ далеко отъ нашей задачи. Мы желаемъ только замтить, что прусская или иная европейская обязательность школы въ сущности сводится на обязательность общепринятаго обычая, коренится въ самомъ народномъ сознаніи — пользы и необходимости обученія и, выраженная въ форм закона, служитъ только отраженіемъ этого сознанія. Мы замтимъ также нашимъ защитникамъ принудительной системы, что намъ въ Россіи приходится имть дло не съ Нмцемъ, а въ нкоторомъ род съ Русскимъ: что наконецъ Пруссакъ или Саксонецъ, поставляемый намъ въ примръ, не есть только продуктъ школы, а еще и иныхъ нкоторыхъ условій, вн элементарной школы лежащихъ,— условій національной духовной почвы, исторіи и всей народной, общественной и политической жизни… Посл этихъ общихъ замчаній, мы позволимъ себ перейти къ тмъ оффиціальнымъ заявленіямъ нашихъ русскихъ сторонниковъ прусской обязательности, которыя собственно и послужили поводомъ къ нашей стать. Приведемъ нкоторыя изъ заявленій, предоставляя читателямъ провести мысленно параллель не столько между предлагаемыми у насъ способами народнаго обученія и самою прусской системой,— сколько между уровнемъ просвщенія самихъ нашихъ ревнителей просвщенія, и таковыми же ревнителями въ Пруссіи, или гд бы то ни было въ Европ.
Предъ нами записка холмскаго (Псковской губ.) узднаго земскаго собранія… Надо знать, что это собраніе не внесло въ смту на 1668 г. ни копйки на содержаніе народныхъ школъ и отказалось отпустить что-либо на поддержаніе Зезюлинскаго училища, существовавшаго уже 35 лтъ и принадлежащаго къ числу тхъ штатныхъ училищъ, на которыя средства должны поступать изъ общественнаго сбора. Такъ какъ крестьяне, по неимнію средствъ, закрыли это училище, то собраніе и заключило изъ этого, что крестьяне обучать дтей грамот не желаютъ: между тмъ эти крестьяне признаны крайне бдными тмъ же самымъ земствомъ! Затмъ въ особой записк, представленной въ декабрьскую сессію прошлаго года въ губернское земское собраніе, холмское земство проповдуетъ необходимость обученія, но отказываясь отъ спеціальнаго обсужденія этого вопроса, оно упираетъ только вообще на настоятельную потребность въ ‘подъем народной нравственности’: для этой цли оно измышляетъ слдующую мру, по которой уже можно составить себ понятіе о томъ, какія понудительныя мры предложило бы оно, еслибы высказалось вполн о народномъ образованіи.
‘Холмское уздное земское собраніе,— пишетъ оно въ указанной нами записк,— питаетъ положительное нерасположеніе къ строгимъ наказаніямъ и было бы весьма довольно, еслибы имло въ виду и могло предложить взысканія и на казанія иного рода, не столь непріятныя (sic!), но столь же дйствительныя (?!),— но таковыхъ въ виду не иметъ’, поэтому оно и полагаетъ необходимымъ ввести вновь тлесное наказаніе съ цлію поднятія народной нравственности.
Предоставляя холмскому земству практически извдать вновь степень ‘непріятности’ предлагаемаго имъ наказанія, мы замтимъ, что изъ той же Псковской губерніи раздавался другой оффиціальный голосъ, торжественно открывшій, что ‘народное образованіе есть краеугольный развитія народа въ нравственномъ и умственномъ отношеніяхъ’, и потому предлагавшій ‘понудить само населеніе къ образованію, соединивъ пользованіе извстными гражданскими правами, напримръ, вступленіе въ бракъ, съ непремннымъ условіемъ грамотности’. Должно полагать, что сей почтенный просвтитель народа, осуждая такимъ образомъ многомилліонныя массы населенія на безбрачное сожитіе, охотне допускаетъ блудъ, чмъ незнаніе азбуки. Не беремся ршить, приметъ ли церковь такую поправку къ ея каноническимъ законамъ, но несомннно то, что симъ ‘камнемъ развитія’ бросается камень въ нравственный бытъ народа… На этомъ поприщ административныхъ подстегиваній русскихъ крестьянъ во имя азбуки пошелъ еще смле и еще дале предсдатель евпаторійской уздной земской управы, г. Колосовъ, который въ записк, представленной имъ таврическому земскому собранію на сессіи минувшаго года, предлагалъ, для распространенія народнаго образованія, установить мры поощрительныя и мры понудительныя. Хотя земство, въ засданіи 15 декабря, признало ихъ неудобопримнимыми, мы однакоже считаемъ нужнымъ познакомить съ ихъ сущностью нашихъ читателей — для удобства сравненія не прусскихъ мужиковъ съ русскими, а прусскихъ просвтителей изъ высшаго сословія съ таковыми же русскими.
Поощрительныя мры г. Колосова состоятъ въ томъ, чтобы для кончившихъ курсъ въ сельскихъ училищахъ сократить срокъ выслуги для полученія наградъ: медали съ 9 на 8 лтъ, почетнаго кафтана съ 6 на 5 лтъ, всхъ грамотныхъ 45-ти лтнихъ хозяевъ освобождать отъ натуральной подводной повинности (не можемъ не спросить при этомъ г. Колосова: ну, ежели, на бду, вс крестьяне выучатся грамот,— кто же тогда будетъ отбывать подводную повинность?). Къ мрамъ понудительнымъ онъ относитъ — запрещеніе ‘поселянкамъ’ (sic!), не кончившимъ курсъ въ сельскомъ училищ, вступать въ бракъ до 20-ти лтъ и лишеніе права участія на сходкахъ тхъ крестьянъ, у которыхъ окажутся неграмотными дти отъ 8 до 14-лтняго возраста, если въ ихъ селеніи имется училище…
Читая такія проявленія просвтительной ревности, невольно спрашиваешь себя: кого просвщать и образовывать нужно: простой ли народъ, или сихъ пекущихся о народномъ благ?
Но не одна евпаторійская, а и многія другія земскія управы (въ томъ числ и московская), а также и нкоторыя земскія собранія прямо или намекомъ высказывались въ пользу принудительнаго обученія. Не малымъ сочувствіемъ пользуется эта система, какъ и вообще, къ сожалнію, всякая обязательность, въ нашемъ духовномъ сословіи. Предъ нами лежатъ постановленія създа бугульминскаго духовенства. Вотъ что постановило оно, между прочимъ, по длу народнаго образованія: ‘просить гласныхъ (отъ духовенства) особенно заботиться на земскихъ собраніяхъ о томъ, что если нельзя сдлать обязательнымъ образованіе крестьянскихъ мальчиковъ и двочекъ во всхъ участкахъ узда, то нельзя ли допустить эту мру, въ вид опыта, хотя въ одномъ участк узда или въ одной волости’.
Прежде всего замтимъ, что вроятно опытомъ, жизнію, наставники народныхъ училищъ — священники — добыли убжденія, что нашъ народъ не хочетъ грамотности и не захочетъ ея до тхъ поръ, пока не принудятъ его къ ней властію свыше?… Дале: вроятно, много потрудившись, они пришли наконецъ къ печальному сознанію своего полнйшаго безсилія — вразумить крестьянъ словесными доводами въ польз ученія, а потому и ршились обратиться за помощію къ доводамъ инаго свойства, къ начальническому приказу, къ вншней сил?… Неужели же, и вправду, дло образованія въ такомъ плохомъ, безнадежномъ положеніи, что не можетъ и двигаться безъ насилія? Неужели же, въ самомъ дл, крестьянство такъ равнодушно къ польз грамотности, что безъ палки или штрафа не станетъ и посылать дтей своихъ въ школу? Полно, такъ ли это? Не самимъ ли Русскимъ народомъ сотворена пословица: ‘ученье — свтъ, а неученье — тьма:’ Отчего же мы видимъ множество школъ незакрытыми, несмотря на то, что земство ничего не отпускаетъ на ихъ поддержку? Отчего же мы безпрестанно узнаемъ, что тамъ, тутъ, здсь — открываются новыя школы, заводятся училища, выстраиваются новыя для нихъ помщенія, ибо прежнія оказываются тсными? Отчего, напримръ, школы Александровскаго узда, Екатеринославской губерніи, по свидтельству спеціалиста по этой части барона Н. Корфа, переполнены не только малолтними, но и взрослыми учениками? Отчего, наконецъ, воскресныя школы, съ такимъ успхомъ подвизающіяся въ той же Самарской губерніи, охотно посщаются тмъ же крестьянствомъ, не подчиняемымъ никакою ‘обязательностію’, никакими мрами просвщеннаго административнаго натиска? Мы могли бы представить множество фактовъ, несомннно доказывающихъ, что крестьянство наше не откажется и не отказывается посылать дтей въ т школы, въ польз которыхъ оно убдилось по опыту, и что, наоборотъ, никакою силою не вынудить его поддерживать т училища, въ которыхъ ученіе безтолково и дти только напрасно тратятъ свое время въ долбленіи какихъ-то непонятныхъ и необъясняемыхъ имъ рчей и звуковъ, или въ усвоеніи себ того, что совершенно разрываетъ ихъ нравственно съ родною и вообще съ народной средой, что не нужно ни имъ, ни ихъ родителямъ. Мы могли бы привести множество фактовъ, подтверждающихъ не разъ высказанное нами замчаніе, что хорошая школа съ хорошимъ учителемъ не нуждается въ томъ, чтобы въ нее сгоняли учениковъ: они бгутъ въ нее сами. Въ доказательство ссылаемся снова на извстный отчетъ по Александровскому узду барона Корфа.