Новое о старомъ
Новое о старомъ
* * *
* * *
* * *
* * *
‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 12, 1893
Новое о старом, Булгаков Федор Ильич, Год: 1893
Время на прочтение: 13 минут(ы)
Новая версія объ отставк князя Бисмарка. Въ книг Ганса Блюма ‘Das deutsche eich zur Zeit Bismarck’s’, излагающей исторію германской имперіи до паденія князя Бисмарка (съ 1871 г. по 1890 г.), на основаніи документовъ и свдній, доставленныхъ автору самимъ бывшимъ германскимъ канцлеромъ, есть любопытная глава объ отставк этого основателя германской имперіи. Въ ней впервые разсказано подробно о томъ, что вызвало удаленіе Бисмарка отъ государственныхъ длъ. Упомянувъ о неоднократныхъ разногласіяхъ между императоромъ Вильгельмомъ II и маститымъ канцлеромъ, обнаружившихся въ начал 1890 г., Блюмъ переходитъ къ случаю, вызвавшему окончательный разрывъ между ними. Предлогомъ явилось посщеніе Бисмарка Виндгорстомъ.
Какъ только императоръ Вильгельмъ II узналъ о совщаніяхъ Бисмарка съ Виндгорстомъ, то немедленно отправилъ къ канцлеру директора гражданской канцеляріи Лукануса и веллъ передать ему слдующее: ‘Императоръ требуетъ, чтобы Бисмаркъ предварительно предупреждалъ своего государя, когда ему вздумается принимать у себя депутатовъ, съ которыми канцлеръ намревается обсуждать политическія дла’.
Канцлеръ отвтилъ Луканусу: ‘Прошу васъ передать его величеству, что я никому не позволяю ни отворять, ни запирать двери моего дома’.
Посл того 15 марта рано утромъ Вильгельмъ явился во дворецъ канцлера, когда тотъ былъ еще въ постели, и потребовалъ немедленной отъ него аудіенціи: ‘Канцлеръ на-скоро одлся и вышелъ къ императору, который раздраженнымъ тономъ потребовалъ у него объясненія относительно сношеній его съ Виндгорстомъ. Бисмаркъ отвчалъ, что эти сношенія касались частныхъ длъ. Императоръ заявилъ ему, что онъ въ прав требовать, чтобы его во время посвятили въ сношенія, заведенныя его канцлеромъ съ такимъ главой партіи, какъ Виндгорстъ. Бисмаркъ отвтилъ отказомъ на это требованіе, говоря, что не подчинитъ отношеній своихъ съ депутатами никакому контролю и не позволитъ никому распоряжаться въ его дом.
— Вы не уступите даже въ томъ случа, если я прикажу вамъ сдлать это, какъ вашъ государь?— возразилъ Вильгельмъ, захлебываясь отъ гнва.
— Приказанія моего государя перестаютъ быть таковыми на порог гостиной моей жены,— твердо отвтилъ Бисмаркъ. Затмъ онъ прибавилъ:— Я не сложилъ съ себя власти только ради того, чтобы сдержать честное слово, данное императору Вильгельму I. Но я готовъ удалиться, если начинаю стснять Вильгельма II.
Утромъ 17 марта императоръ отправилъ къ Бисмарку генерала Ганке съ порученіемъ передать ему слдующее: ‘Императоръ ожидаетъ отъ Бисмарка просьбы объ отставк’.
Канцлеръ отвтилъ генералу, что изъ чисто политическихъ видовъ онъ считалъ бы, что поступитъ легкомысленно, покинувъ постъ свой при данныхъ обстоятельствахъ. Сверхъ того, письмо канцлера съ просьбой объ отставк представило бы положеніе длъ въ ложномъ свт. Императоръ иметъ право и власть дать отставку своему канцлеру, когда ему заблагоразсудится. Онъ можетъ поступить какъ императоръ австрійскій, который, не желая оставлять у себя какого-нибудь министра, просто говорить: ‘Намъ, угодно было отставить такого-то отъ его службы’. Онъ же, Бисмаркъ, не можетъ завершить политическую свою карьеру поступкомъ, послдствія котораго, по его мннію, представили бы величайшее несчастіе, какое только можетъ постигнуть нмецкій народъ.
Генералъ Ганке удалился съ этимъ порученіемъ. Но въ тотъ же день Лукану съ, директоръ гражданской канцеляріи императора, явился къ канцлеру съ словами: ‘Императоръ повелваетъ вамъ къ такому-то часу представить ему вашу отставку’. Это еще не все. Луканусъ прибавилъ, что императоръ предложилъ Бисмарку пожаловать его герцогомъ Лауэнбургскимъ. Бисмаркъ отвтилъ, что давнымъ давно могъ-бы быть герцогомъ Лауэнбургскимъ, еслибъ того желалъ.
Луканусъ настаивалъ и объяснилъ Бисмарку, что императоръ беретъ на себя обязательство прилично обезпечить своего канцлера, чтобы онъ могъ поддерживать честь своего титула и герцогскаго достоинства. Бисмаркъ настоялъ на своемъ отказ, замтивъ: ‘За мной такая карьера, что отъ меня нельзя требовать, чтобы я покончилъ съ ней, въ погон за наградой, какая дается къ новому году ревностнымъ чиновникамъ’.
Тмъ не мене остается фактомъ, что императоръ прямо приказалъ канцлеру подать въ отставку. На это приказаніе Бисмарку нечего уже было возражать, даже угрызенія совсти, о которыхъ онъ сначала говорилъ генералу Ганке, не имли боле смысла, такъ какъ императоръ ничего не хотлъ слышать и, во что бы то ни стало, настаивалъ на отставк своего канцлера.
Въ виду этого яснаго и точнаго приказанія, у Бисмарка могло явиться одно только чувство, что ему обезпечивали прекрасное отступленіе. Его оскорбляло и приводило въ негодованіе только то, что отъ него требовали редактированія его отставки въ короткій срокъ нсколькихъ часовъ.
— Я готовъ,— сказалъ онъ Луканусу,— немедленно подписать мое чистое и простое увольненіе. Что же касается просьбы объ отставк, которая должна явиться послдней оффиціальной бумагой министра, оказавшаго нкоторыя услуги Германіи и Пруссіи, то я требую больше времени для ея редактированія. Это мой долгъ по отношенію къ самому себ и по отношенію къ исторіи. Исторія должна нкогда узнать, за что я получилъ отставку.
Посл этого 18—19-го марта Бисмаркъ написалъ письмо императору, и въ этомъ письм выставилъ политическое положеніе и основанія, возбранявшія ему, вопреки состоянію его здоровья и его лтамъ, выйти въ отставку, если только ему не вручатъ категорическаго приказанія отъ лица императора.
Въ этой объемистой рукописи канцлеръ пространно разъяснялъ то положеніе, какое президентъ прусскаго министерства занималъ по отношенію къ своимъ коллегамъ. Затмъ онъ старался доказать, что если ограничатъ его привилегіи, то онъ не можетъ боле брать на себя великую отвтственность управленія и руководительства политическими длами, даже при условіи сохраненія за нимъ титула и функцій канцлера. Такимъ образомъ, подъ предлогомъ просьбы объ отставк, онъ доказывалъ необходимость оставить его на служб.
Нечего и говорить, что Бисмаркъ вложилъ въ редактированіе этой бумаги всю энергію и убдительную силу, какую обыкновенно вкладывалъ въ редактированіе оффиціальныхъ документовъ, ибо, дйствительно, сознавалъ всю важность подобнаго документа. Доказательствомъ этому служитъ фактъ, что всякій разъ, когда впослдствіи онъ являлся предметомъ нападокъ со стороны какого-нибудь члена новаго правительства, онъ отвчалъ приглашеніемъ опубликовать его записку отъ 18 марта 1890 года. Очевидно, новые правители знали, почему они ее не печатали.
Императоръ получилъ его записку только 20 марта, около полудня. Повидимому, онъ едва усплъ пробжать ее, какъ нсколько часовъ спустя Луканусъ, директоръ гражданской канцеляріи, и Ганке, директоръ военной канцеляріи, явились къ Бисмарку съ извщеніемъ, что онъ отставленъ. Въ то же время императоръ жаловалъ Бисмарка герцогомъ Лауэнбургскимъ и общалъ ему свой портретъ во весь ростъ.
26 марта князь Бисмаркъ отправился во дворецъ, чтобы откланяться, и оставался тамъ около полутора часа. Прежде всего вышла императрица съ принцами. Затмъ посл этой сцены появился императоръ. Что онъ сказалъ Бисмарку,— это осталось тайной.
Если врить Блюму, одинъ изъ коллегъ Бисмарка, Беттихеръ, не былъ чуждъ всему происшедшему, о чемъ разсказано выше. Онъ будто бы посовтовалъ императору освободиться отъ опеки канцлера: ‘если вы хотите идти по слдамъ Фридриха Великаго, надо прежде всего удалить Бисмарка’. Эти факты объясняютъ чувство ненависти, какія бывшій канцлеръ съ тхъ лоръ не переставалъ питать къ своему убывшему протеже.
О происхожденія разногласія между Россіей и Германіей въ той же книг приведены слдующія данныя:
Въ 1879 году, согласно съ постановленіями Берлинскаго трактата, коммиссія, составленная изъ делегатовъ великихъ державъ и заинтересованныхъ государствъ, собралась въ Нови-Базаръ, съ цлью размежеванія турецкихъ границъ на запад. Для облегченія задачи по примиренію противоположныхъ интересовъ всхъ заинтересованныхъ сторонъ пришлось отправиться къ тмъ границамъ. Тутъ Россія вдругъ потребовала въ трехъ письмахъ, адресованныхъ лично императору Вильгельму, чтобы германскій представитель въ коммиссіи разграниченія поддерживалъ претензіи русскаго представителя. Бисмаркъ былъ въ то время на водахъ въ Гаштейн. Это лченіе почти всегда вызывало въ немъ значительное нервное возбужденіе, которое на этотъ разъ соединилось съ усиленной дятельностью и мало свойственнымъ ему раздраженіемъ, причиненнымъ письмами императора Александра II и связанными съ ними событіями, и потому канцлеръ не ощущалъ никакихъ благотворныхъ послдствій отъ лченія. При немъ было двое сыновей, съ которыми онъ трудился неустанно съ утра до вечера и тмъ не мене задача была настолько трудна, что три или четыре курьера почти всегда часами ожидали у дверей, пока имъ вручатъ бумаги, которыя имъ предстояло доставить по назначенію.
Императоръ Вильгельмъ сообщилъ канцлеру письма государя и, по совту князя Бисмарка, немедленно отвергъ требованія своего племянника, хотя они и слдовали одно за другимъ, принимая все боле настойчивую форму. Наконецъ государь императоръ написалъ письмо, которое приблизительно можетъ быть резюмировано такъ:
‘Принятіе императоромъ Вильгельмомъ требованія, формулированнаго императоромъ Александромъ II, является условіемъ для поддержанія мира между обоими народами’.
Посл этого князь Бисмаркъ послалъ своему государю такую декларацію: ‘Если бы эти слова стояли въ какой-нибудь оффиціальной русской бумаг, то мн ничего не осталось бы сдлать, какъ посовтовать его величеству мобилизировать германскія вооруженныя силы противъ Россіи. Поэтому прошу его величество предложить царю продолжать вести это дло оффиціальнымъ путемъ’.
Императоръ Вильгельмъ послдовалъ совту своего канцлера. Насколько, однако, это первое разногласіе тяготило императора Вильгельма, видно изъ того, что онъ вдругъ, и безъ вдома Бисмарка, послалъ довреннаго своего генерала Мантейфеля, въ Александрово, чтобы испросить аудіенціи у государя императора, а еще боле явствуетъ изъ факта, что престарлый германскій императоръ самолично похалъ въ Александрово. Но задушевной бесд двухъ императоровъ, повидимому, не удалось преодолть непріязненныхъ намреній дипломатіи.
Бисмаркъ серьезно отнесся къ недружелюбнымъ чувствамъ, проявленнымъ со стороны Россіи. Онъ телеграфировалъ графу Андраши, министру иностранныхъ длъ въ Австро-Венгріи, прося у него аудіенціи и, получивъ отъ графа утвердительный отвтъ, немедленно отправился въ Вну. Въ Вн онъ познакомилъ графа съ письмами, какими обмнялись оба императора, и выразилъ опасеніе, не заключенъ ли, или не готовится ли къ заключенію франко-русскій союзъ. Андраши отвчалъ: ‘для франко-русскаго союза можетъ быть одинъ противовсъ — автро-германскій союзъ’.
Князь Бисмаркъ согласился съ этимъ. Графъ же Андраши не только объявилъ ему о своей готовности подписать австро-германскій союзъ, но полагалъ, что можетъ гарантировать также и то, что его государь одобритъ подобный союзъ. Что касается Бисмарка, то онъ не былъ настолько увренъ въ согласіи своего государя. Тмъ не мене составленъ былъ проектъ договора. Переговоры длились съ 21 по 24 сентября 1879 года. Составленный тогда договоръ обнародованъ былъ лишь 3 октября 1888 года въ ‘Reichsanzeiger’. Онъ помченъ 7 октября 1879 года. Столь запоздавшая редакція договора объясняется тмъ, что первоначально императоръ Вильгельмъ не хотлъ и слышатъ о союз, хотя Францъ-осифъ выразилъ готовность подписать его. Императоръ Вильгельмъ на отрзъ сказалъ: ‘нтъ’. И только посл долгихъ и тщетныхъ увщаній удалось князю Бисмарку добиться согласія своего государя, пославъ къ нему въ Баденъ-Баденъ графа Штольбергъ-Вернигероде’.
Вопросъ о ‘Желзной маск’ и новый претендентъ на нее. Изъ романовъ Александра Дюма-отца каждый знаетъ о человк въ желзной маск. По нимъ этой таинственной личностью былъ братъ Людовика XIV, старшій братъ-близнецъ. Но страсть разгадать загадку не удовлетворилась разсказомъ романиста. Боле пятидесяти авторовъ пытались объяснить, кто эта таинственная особа, скрывавшаяся подъ желзной маской и находившаяся въ заточеніи по государственнымъ соображеніямъ. Вопросъ объ этомъ впервые былъ составленъ въ памфлет, появившемся въ 1746 году, въ Амстердам: ‘Mmoires secrets pour servir l’histoire de Perses’. По свдніямъ этихъ ‘Мемуаровъ’ ‘Желзной маской’ долженъ быть графъ Вермандуа, сынъ Людовика XIV и m-lle де-ла-Вальеръ.
Пять лтъ спустя Вольтеръ напечаталъ свой ‘Siè,cle de Louis XIV’, гд анекдотъ объ узник въ маск разсказанъ со всми подробностями. Разсказъ этотъ приведенъ въ ‘Dictionnaire encyclopdique’ и дополненъ ‘примчаніемъ издателя’, написаннымъ, быть можетъ, рукой самого Вольтера. Изъ разсказа явствуетъ, что ‘Желзной маской’ былъ старшій братъ Людовика XIV, родившійся отъ связи Анны Австрійской съ Мазарини. Традиція, въ силу которой, подъ именемъ Желзной маски считается братъ Людовика XIV, толкуется различно:
1) Существуетъ только что приведенная гипотеза, т. е. что Желзная маска есть старшій братъ Людовика XIV и сынъ Мазарини.
2) Есть другая гипотеза, что Желзная маска — старшій братъ и ‘близнецъ’. Людовикъ XIV, видите-ли, родился въ полдень. Нсколько часовъ спустя у королевы поднялись новыя боли, и она родила второго сына. Физіологически онъ-то и былъ старшій, его-то и надо было удалить. Здсь мы снова встрчаемъ версію, принятую въ роман и наиболе всмъ извстную. Основывается она на ‘Мемуарахъ Ришелье’, гд она разсказывается подробно. Но авторомъ этихъ ‘Мемуаровъ’ является Сулави, секретарь герцога, и вс документы, помщенные тамъ, не отличаются достоврностью.
3) Есть, наконецъ, третій варіантъ — у Мазарини и Анны Австрійской былъ ребенокъ, отъ короля у королевы былъ также реебнокъ. И вотъ кардиналъ, съ согласія королевы, якобы подмнялъ своего сына вмсто настоящаго престолонаслдника, который и былъ сосланъ въ Пиньероль въ пресловутой маск. Такова версія шведскаго барона де-Глейхенъ, пытавшагося въ XVIII вк проникнуть въ эту тайну и обратившагося съ вопросомъ къ Шуазелю. Но очень вроятно, что свднія Шуазеля по этому предмету были весьма кратки. Шведскій баронъ, вроятно, охотно готовъ былъ бы установить фактъ, что Франціей правила не династія Бурбоновъ, а династія Мазарини. Но доводы его не убдительны…
И какихъ только незаконнорожденныхъ сыновей или просто незаконнорожденныхъ дтей не пробовали узнавать въ Желзной маск! Незаконнорожденнаго сына Луизы Орлеанской, первой жены Карла, короля Испаніи, или же Маріи Нейбургской — второй его жены, сына Генріетты Орлеанской (столь великолпно оплаканной Боссюэтомъ) и Людовикъ XIV или графа де-Гингь, сына Христины II и Мональдески, сына Кромвеля, незаконнаго сына Маріи-Терезіи, супруги великаго короля, и его негра слуги.
Есть гипотезы съ боле серьезной подкладкой. Маріусъ Топень съ своей книг ‘Masque de fer’ (1869 г.) предполагалъ въ Желзной маск нкоего Маттіоли, агента герцога Мантуи, который выторговалъ у Людовика XIV уступку Казаля за 100.000 экю. Маттіоли съ большимъ почетомъ былъ принять при французскомъ двор и затмъ выдалъ тайны своей дипломатіи. Вн себя отъ того, что его такъ одурачили, Людовикъ XIV приказалъ схватить его и заточить въ темницу. Большинство предполагаетъ въ Желзной маск заговорщика — Ольдендорфа. Необходимо еще вспомнить Фуке и герцога Монмутскаго, незаконнаго сына Карла II. Говорили еще, что то былъ армянскій патріархъ Аведикъ, похищенный іезуитами, за то, что онъ несоглашался на примиреніе армянской церкви съ римской. Да чего только ни высказывалось.
Луазлръ тщательно опровергалъ въ своихъ ‘Problè,mes historiques’ большинство изъ этихъ гипотезъ, старательно воздерживаясь отъ какого-нибудь рискованнаго шага съ своей стороны.
И вотъ явился новый претендентъ на таинственный, хотя и малозавидный ореолъ человка въ желзной маск. Эмиль Бюрго и Базери предлагаютъ новое ршеніе вопроса въ этюд подъ заглавіемъ ‘Masque de fer, rvlation de la correspondence chiffre de Lome XIV’. По ихъ мннію, человкъ въ Желзной маск былъ sieur Вивіенъ-Лаббе, синьоръ де-Бюлондъ, генералъ-лейтенантъ королевскихъ войскъ. Какое же преступленіе совершилъ этотъ невдомый генералъ? А вотъ какое. Въ періодъ военныхъ дйствій въ герцогств Савойскомъ генералъ-лейтенантъ де-Бюлондь дйствовалъ въ Италіи подъ высшимъ начальствомъ Катина. Ему поручено было командованіе войсками, на которыя возложена была осада Кони, взятіе котораго по мннію короля, Лувуа и Катина, признавалось необходимымъ. Въ одинъ прекрасный день Бюлонда предупредили о томъ, что къ осажденнымъ приближается помощь. Не ожидая подкрпленій, о которыхъ сообщилъ ему Катина, не разсудивъ, что врагъ былъ еще далеко, ничего не разсчитавъ, не сдлавъ никакихъ попытокъ, чтобы защитить выгодное свое положеніе, Бюлондъ поспшно снялъ осаду Кони. Это было въ конц іюня 1691 года. Король и Лувуа пришли въ ярость отъ неудачи при такихъ постыдныхъ условіяхъ. 15 іюля 1691 года Бюлондъ былъ заточенъ въ Пиньерольскую крпость. Фактъ этого заточенія не подлежитъ сомннію. Въ военныхъ архивахъ имется письмо д’Эрлевилля, коменданта Пиньерольской крпости, который 16 іюля пишетъ Лувуа: ‘Г. де-Катина прислалъ вчера сюда въ крпость г. де-Бюлонда. Онъ будетъ содержаться въ ней, согласно вол короля, которую онъ мн передалъ…’. Въ другихъ источникахъ также упоминается о заточеніи Бюлонда.
Приказанія короля переданы были Катина двумя депешами Лувуа, помченными 8 и 9 іюля 1691 года. Когда въ 1819 году были приведены въ порядокъ и напечатаны ‘Mmoires et Correspondances’ Катина, по рукописямъ, сохранившимся въ семь маршала, то туда же были включены и 8 шифрованныхъ депешъ, найденныхъ среди бумагъ и досел остававшихся не разъясненными. Дв изъ этихъ депешъ помчены именно 8 и 9 іюля. Комендантъ Базери, какъ экспертъ по части криптологіи, возстановилъ шифръ. Людовика XIV и перевелъ эти дв пресловутыя депеши. Въ депеш отъ 8 іюля онъ нашелъ слово ‘маска’. Слово это представлено въ шифрованномъ текст числомъ 330. Но это число ни разу не повторяется боле въ другихъ депешахъ, вслдствіе чего нельзя проврить точность толкованія. Но пусть это означаетъ ‘маску’. Прежде всего предписаніе объ употребленіи маски при дневныхъ прогулкахъ вполн естественно: это длалось съ. той цлью, чтобы не подвергать генералъ-лейтенанта, прослужившаго 45 лтъ, оскорбительному любопытству солдатъ. Кром того, надваніе маски на узниковъ повторялось не разъ. Во вс времена было много узниковъ, личность которыхъ такимъ образомъ скрывалась отъ злобы его окружающихъ.
Если принять толкованіе коменданта Базери, все остальное будетъ послдовательно въ его книг. Изъ сопоставленій его текстовъ выходитъ, что Бюлондь былъ маскированнымъ узникомъ Пиньероля, что его перевели на острова Святой Маргариты, а затмъ въ 1698 г. привезли въ Бастилію, гд онъ и скончался въ 1703 г. Чтобы убдиться въ этомъ, вы должны принять непремнно, что въ той фраз ‘… а въ т дни, когда онъ будетъ выпускаться на прогулки по валу въ… 330’, это вщее число обозначаетъ слово въ ‘маск’. Если же вы не согласны на это, то значить все таки еще не сказано послднее слово о человк въ желзной маск.
Траты Наполеона I на собственную особу. Изъ книги Мазе-Сансье, посвященной хозяйственнымъ и домашнимъ дламъ Наполеона, гд описана роскошь, какой онъ окружалъ свою первую расточительную супругу, которой посл развода съ императоромъ не хватало на ея персону трехъ милліоновъ франковъ, и свою вторую боле скромную супругу, мы узнаемъ также и о томъ, сколько великій императоръ французовъ тратилъ на себя. Вообще по отношенію къ собственной особ онъ былъ экономенъ. Посл его коронованія на его гардеробъ ежегодно была ассигнована сумма въ 70.000 франковъ, въ дйствительности на этотъ предметъ онъ никогда не затрачивалъ боле 20.000 франковъ. Мундиръ его стоилъ 200—240 франковъ, причемъ онъ носилъ его до послдней возможности, не считая унизительнымъ для своего достоинства надвать починенное платье. Въ холодную или дождливую погоду онъ кутался въ простую срую шинель, за которую придворный его портной подавалъ ему счетъ въ 190 франковъ. Какъ всмъ извстно, Наполеонъ носилъ обыкновенно маленькія шляпы, безъ всякихъ украшеній, платя за каждую по 48 франковъ.
Зато придворный парфюмеръ поживился отъ императора. Въ особенности много истреблялъ Наполеонъ одеколона, считая его не только освжающимъ средствомъ, но и весьма здоровымъ для основательнаго ежедневнаго обтиранія туловища по утрамъ. Такъ, напримръ, отъ начала іюня по конецъ сентября ему потребовалось для того 162 стклянки одеколону, за что заплачено было 423 франка. Кром того, онъ очень любилъ запахъ алоэ. Въ 1806 году онъ заплатилъ 720 франковъ за 10 унцъ алоэ. Мыло онъ также употреблялъ дорогое, 4—5 франковъ за кусокъ.
Перчаточникъ его тоже не былъ въ убытк. За одинъ только октябрь мсяцъ 1808 года представлено было императору 48 паръ перчатокъ изъ оленьей кожи и 24 пары изъ тончайшей козьей кожи. На сколько времени хватило такого запаса для императорскихъ рукъ, правда, нтъ указанія, но подобныя поставки повторялись довольно часто.
Но особенная роскошь соблюдалась у Наполеона въ нижнемъ бль Онъ отличался педантичной чистоплотностью и ежедневно мнялъ верхнюю и нижнюю сорочки. На верхнія сорочки употреблялось тончайшее полотно, это очевидно уже изъ того, что въ 1808 году за матеріалъ на 6 дюжинъ рубашекъ было заплачено свыше 5.000 франковъ. Сотня батистовыхъ платковъ стоила 1.400 франковъ слишкомъ. Всего на полотняныя вещи въ томъ году императоръ затратилъ 10.000 франковъ, слдовательно, почти половину той суммы, которую онъ имлъ обыкновеніе ежегодно тратить на свое платье.
Но никогда не доставалось придворнымъ поставщикамъ Наполеона такой богатой поживы, какъ при его коронованіи. Ни до, ни посл того не раздавались въ Тюльери въ такомъ обиліи драгоцннйшіе подарки и никогда королевскій дворецъ при Сен не былъ свидтелемъ такой неслыханной роскоши, какъ въ то время. Коронаціонныя облаченія императора и императрицы стоили вмст 650.000 франковъ, коронаціонные костюмы высшихъ сановниковъ — 150.000 франковъ. За драгоцнныя украшенія заплачено было около 700.000 франковъ. За медали на память объ этомъ событіи 20.000 франковъ. Въ общей сложности коронаціонныя празднества поглотили чудовищную сумму въ 5 милліоновъ — подобной затраты на коронацію не было произведено ни однимъ изъ монарховъ во времена французскаго королевства. И тмъ не мене, Наполеонъ I никогда не былъ въ стсненныхъ денежныхъ обстоятельствахъ. Какъ въ государственной казн, такъ и въ собственномъ хозяйств у него царилъ образцовый порядокъ. Далекій отъ того, чтобы позволить обирать себя своимъ придворнымъ поставщикамъ, императоръ просматривалъ каждый счетъ на самый пустякъ, причемъ придворнымъ поставщикамъ почти всегда приходилось сбавлять поставленныя цны.
Герцогъ Эрнестъ Саксенъ-Кобургъ-Готскій, какъ актеръ. Недавно скончавшійся герцогъ Кобургскій Эрнестъ извстенъ былъ своей многосторонностью. Онъ заявилъ себя, какъ правитель, дипломатъ, воинъ, охотникъ, композиторъ, историкъ, актеръ и поэтъ. Неудивительно, что нмецкія изданія переполнены воспоминаніями и анекдотами о немъ. Вотъ одно изъ наиболе достоврныхъ воспоминаній, принадлежащее извстному нмецкому артисту Фридриху Гаазе.
Когда въ феврал 1868 года герцогъ Эрнестъ выразилъ намреніе сыграть въ компаніи съ мстными аристократами во дворц, въ Гот, ‘Стаканъ вода’ Скриба, въ присутствіи приглашенныхъ гостей и взятъ на себя лично исполненіе роли Боллигброка, кобургская аристократія возликовала, оживилась и принялась усердствовать въ интересахъ этой зати.
‘Я,— пишетъ Гаазе,— состоялъ въ то время директоромъ придворной герцогской сцены и получилъ отъ его высочества приказаніе взять на себя режисерство спектакля, въ особенности же посвятитъ мое вниманіе особ его высочества, и строго преслдовать его за самомалйшія промахи.
Это было не легко, такъ какъ предстояло исправить изрядную массу крупныхъ промаховъ, прежде чмъ я могъ приняться за самомалйшія. Герцогъ горячо относился къ длу, и его энергія и возбужденіе видимо передавались всему благородному собранію.
Репетицій было очень много, и вс, включая герцога, говорили свои роли безъ суфлера. Герцогъ серьезно объявилъ, что глубокомысліе діалога до такой степени захватываетъ его, что ему требуется постоянное напоминаніе суфлера, чтобы остаться ‘au fait’.
Мн хотлось улыбнуться, такъ какъ это замчаніе напомнило мн различныхъ знаменитыхъ коллегъ, которые нердко говорили тоже самое. Несмотря на трудность запоминанія, съ каждой репетиціей герцогъ становился все свободне, проявилъ себя, какъ прелестный сатирикъ и выказалъ настоящій, заразительный юморъ, что я по чести и могъ ему замтить, причемъ я, конечно зналъ, что ему пріятно будетъ услыхать это.
Его затрудняли только движенія и держаніе шляпы и длинной палки. Онъ постоянно хваталъ палку поверхъ набалдашника, вмсто того, чтобы брать ее ниже изъ-подъ длинной кисти. Шляпу же онъ обязательно запихивалъ подъ мышку, гд, по его увренію, она ‘крпче деожадась’. Разъ двнадцать вытягивалъ я у него шляпу изъ-подъ митики — это длалось по его же распоряженію и вкладывалъ ему въ руку, гд эта шляпа должна была легко и свободно, какъ бы плавать въ воздух, сообразно съ требованіями моды и граціи того времени.
— Ахъ, Гаазе, это неловко, право же неловко! Шляпа, такимъ образомъ, выскользнетъ у меня изъ руки на полъ.
— Нтъ, ваше высочество, вы же должн изволить приловчиться къ тому.
— Ахъ, Богъ мой, этого же не единый человкъ не знаетъ, никто изъ нашихъ зрителей ничего ршительно не пойметъ.
— Прошу васъ покорнйше,— весело возразилъ я.
— Ну, въ такомъ случа, съ Богомъ!— улыбаясь отвчалъ привтливый герцогъ.
Между тмъ, шляпа продолжала по прежнему соскальзывать на полъ, пока, наконецъ, герцогъ съ сердцемъ не воскликнулъ: ‘Еще разъ чортъ побери, я все-таки не могу иначе!’ Слово за словомъ, наконецъ я увлекся, вообразилъ, что нахожусь на настоящей театральной репетиціи, посреди товарищей по призванію, и не очень-то вжливо крикнулъ:
— Но, прошу васъ, такъ вдь не держится ни одинъ благовоспитанный человкъ.
Картина!— Казалось, передъ аристократическимъ собраніемъ разверзлась земля,— наступило затишье передъ бурей.
Герцогъ кашлянулъ и сказалъ не сразу:
— Конечно, быть можетъ, въ данномъ случа, вы вполн правы, Гаазе,— но фактъ, что вы хотите научить меня, какъ долженъ держать себя аристократъ… все же… собственно это все же очень… очень обидно!
И герцогъ расхохотался во все горло и показалъ себя ‘снисходительнйшимъ’ изо всхъ его окружавшихъ.
Спектакль имлъ огромный успхъ, и я, по чести, долженъ признаться, что ни до, ни посл того не присутствовалъ при исполненіи этой комедіи, которое могло бы стоять на ряду съ этимъ придворнымъ спектаклемъ, въ смысл ‘правдоподобности положенія’.
Герцогъ былъ въ самомъ розовомъ настроеніи. Избытокъ нелицемрныхъ комплиментовъ и, конечно, собственное сознаніе, основанное на разсудительности и скромности, почти совсмъ отуманили его.
Вдругъ онъ обратился ко мн съ вопросомъ черезъ столъ: ‘Гаазе, а что если бы я былъ актеромъ, какъ вы думаете, какое бы я могъ получать жалованье? Только по чести, прошу васъ.
— Ваше высочество, право-же, не могу себ представить.
— Нтъ, нтъ, извольте отвчать! Какое жалованье, какъ вы полагаете,— могъ бы я требовать и получатъ?
— Ваше высочество… требовать… Вы могли бы… Бога ради…
— Ну-съ, скоре!!
Все общество упорно уставилось на меня глазами, и въ глазахъ у всхъ свтились чертики.
— Ваше высочество… я полагаю…
— Ну-съ, что же вы полагаете?
— Я полагаю… 800 талеровъ… На среднихъ сценахъ!
Въ отвтъ послышался истерическій хохотъ всего собранія. Герцогъ еще ране поднявшійся съ своего мста, вертлся на каблук знакомой намъ всмъ манерой и съ сардонической улыбкой затмъ сказалъ: ‘Ну-съ, значитъ, я еще не пропаду!’ и потребовалъ себ сигару.