Второй бракъ Наполеона I.
Второй бракъ Наполеона I.
‘1 января 1811 г.
‘Сенъ-Клу, 1 октября 1812 г.
‘Сенъ-Клу, 22 іюля 1813 г.
. Булгаковъ.
‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 3, 1893
Второй брак Наполеона I, Булгаков Федор Ильич, Год: 1893
Время на прочтение: 17 минут(ы)
Артуръ Аданъ составилъ интересную книгу о Наполеон I подъ заглавіемъ ‘Napolon intime‘. Первое изданіе этой книги распродано было въ Париж въ первый же день по отпечатаніи ея. И неудивительно: въ ней есть много занимательнаго касательно интимной жизни великаго императора французовъ. Но особенно любопытны страницы, посвященныя разсказу о второмъ брак Наполеона I и сожительств его съ Маріей-Луизой. О томъ, почему и какъ развелся онъ съ первой своей женой, Жозефиной, недавно разсказывалось подробно въ ‘Встник’ {См. No 7 за 1892 г., стр. 278—288.}. Теперь познакомимся и съ вторичнымъ супружествомъ Наполеона по тмъ многочисленнымъ даннымъ, какія собраны въ ‘Napolon intime’.
Исключительной цлью второго брака Наполеона являлось упроченіе династіи, и потому для главы ея было важно, чтобы, по возможности, династія эта была равносильнаго достоинства съ тми династіями, какія царствовали тогда въ Европ. Въ виду этого послдовало сознаніе совта министровъ, которые и должны были сдлать выборъ между русской великой княжной и принцессами австрійской и саксонской. Большинство членовъ Совта подали голосъ за предварительное обращеніе къ Россіи.
Однако русскій дворъ, вполн признавая важность оказанной ему чести, медлилъ выраженіемъ своего согласія. Дло объяснялось тмъ, что императоръ Александръ Павловичъ вполн соглашался на этотъ бракъ своей сестры, но императрица-мать не ршалась выдать дочь свою за императора французовъ.
Скоре задтый за самолюбіе, нежели истомившійся этой недостаточной поспшностью, Наполеонъ направилъ взоры свои на австрійскій дворъ. По дипломатическимъ сношеніямъ, австрійскій дворъ зналъ о предложеніи, сдланномъ Россіи. Больше всего опасаясь политическихъ послдствій франко-русскаго союза, онъ не задумался дать свое согласіе, и чтобы русскій государь не усплъ предупредить австрійскаго, въ Вн ршено было ускорить осуществленіе брака Наполеона съ эрцгерцогиней Маріей-Луизой.
Когда все было условлено, тогда состоялось ршеніе, что маршалъ Бертье отправится въ Вну для заключенія брачнаго контракта съ молодой эрцгерцогиней, по довренности.
По заключеніи брачнаго контракта въ Вн, Наполеонъ, — какъ прежде всего человкъ ума, а потомъ уже сердца, — испыталъ невыразимое удовлетвореніе, не безъ примси гордаго сознанія, что вотъ онъ, человкъ столь низменнаго происхожденія, связанъ брачными узами съ дочерью одной изъ стариннйшихъ въ мір царственныхъ фамилій. Но въ то же время, какъ человкъ сердца, онъ торжествовалъ при мысли, что по пути изъ Вны въ Парижъ хала молодая двушка, которой едва минуло двадцать лтъ, хорошенькая собой, свженьная блондинка, которую ему предстояло посвятить въ первыя тайны Гименея. И онъ ощутилъ въ себ охмляющіе приливы первой страсти.
Тогдашнее настроеніе Наполеона вполн обрисовывается въ письмахъ, адресованныхъ къ королю Виртембергскому дочерью его Екатериной, находившейся въ то время при император: ‘Вы никогда не поврили бы, дорогой папа, — писала она, — на сколько онъ влюбленъ въ будущую свою жену. Онъ совсмъ безъ ума отъ нея до такой степени, что я никогда не могла бы себ этого представить и просто не въ силахъ этого описать…
…Чтобы показать, до какой степени императоръ занятъ будущей своей женой, скажу вамъ, что онъ призвалъ къ себ портного и сапожника, чтобы вырядиться съ особой тщательностью. Кром того, онъ учится вальсировать. Все это такія вещи, которыхъ ни вы, ни я не могли бы себ вообразить…
‘…Еще одна деликатность со стороны императора, о которой я должна сказать вамъ прежде, чмъ окончить свое письмо, — онъ сдлалъ распоряженіе снять изъ галлереи Діаны вс картины, изображающія его побды надъ Австріей. Помимо того, онъ не желаетъ уже теперь учреждать здсь орденъ des Trois Toisons, такъ какъ дв эпохи, обозначенныя на орден, служатъ напоминаніемъ о двухъ вступленіяхъ въ Вну, — легенду эту онъ хочетъ совершенно измнить…’
По этимъ свдніямъ, вполн подтвержденнымъ барономъ Меневалемъ, Наполеонъ призывалъ къ себ моднаго портнаго Леже (работавшаго на красавца Мюрата), и съ изрядной угловатостью упражнялся въ вальс.
Политика награждала Наполеона новой супругой, и онъ льстилъ себя надеждой одержать побду надъ молодой своей женой. Съ этой цлью, чтобы расположить къ себ Марію-Луизу съ первой встрчи, пустился онъ на романическія измышленія.
Съ точки зрнія строгихъ условій придворнаго этикета устройство перваго свиданія новобрачныхъ было не легко.
Наведены были справки во всхъ спеціальныхъ трудахъ, трактующихъ отъ этомъ предмет, пробуждены отъ ихъ глубокаго сна вс запылившіеся указы, покоившіеся въ архивахъ, затмъ Шварценбергъ вмст съ Наполеономъ основательно обсудилъ вс эти формальные вопросы. Въ конц концовъ, утверждена была цлая масса торжественныхъ постановленій.
Ршено было именно, что ихъ величества встртятся подъ шатрами, раскинутыми для этого случая между Компьеномъ и Суасономъ, въ двухъ миляхъ отъ послдняго.
Когда же Наполеонъ узналъ, что императрица изъ Витри направилась въ Суасонъ, простой смертный, по обыкновенію, взялъ у него верхъ надъ вопросами чувства, и пренебрегши императорскимъ своимъ саномъ и формальностями церемоніала, онъ немедленно слъ въ коляску вмст съ неаполитанскимъ королемъ и похалъ инкогнито, безъ свиты. Императоръ усплъ уже сдлать пятнадцать лье, когда въ Курселл встртилъ поздъ императрицы. Онъ подошелъ къ карет ея величества, не будучи узнанъ. Но конюшій, не предупрежденный на счетъ намреній императора, открылъ дверцы кареты и опустилъ подножку, крикнувъ:
— Императоръ!
Наполеонъ бросился на шею Маріи-Луиз, которая вовсе не была приготовлена къ такой внезапной и любезной встрч, затмъ немедленно распорядился во весь духъ хать въ Компьень, куда прибылъ въ десять часовъ вечера.
Галопомъ промчались они мимо торжественно воздвигнутыхъ шатровъ и передъ придворными церемоніймейстерами, которые, держа пергаменты свои въ рукахъ, съ изумленіемъ смотрли на происходившее передъ ними нарушеніе условій этикета.
Само собой разумется, установленъ былъ также деликатный пунктъ на счетъ отношеній императора и императрицы съ 28 марта — день прибытія въ Конпьень и до 1 апрля — число, когда должно было состояться освященіе гражданскаго брака. Точно было выяснено, что императоръ, во время пребыванія въ Компьен, будетъ ночевать въ отел канцлерства, а не во дворц.
И вотъ 28 марта, въ 10 часовъ вечера, посл курселльской встрчи, императорскій поздъ въхалъ въ Компьенскій дворецъ. Для ихъ величествъ и для всего двора сервированъ былъ ужинъ въ галлере Франциска I. Подъ покровительствомъ этого любезнаго короля, обращался Наполеонъ къ юной и свжей, какъ роза, супруг своей съ горячими рчами, которыя сопровождались молящими взорами. Марія-Луиза краснла въ нмомъ удивленіи. Желая разсять сомннія той, которая была женой его лишь по довренности, императоръ обратился къ авторитету кардинала Феша, сказавъ ему въ присутствіи императрицы:
— Не правда ли, вдь мы повнчаны самымъ настоящимъ образомъ?
— Да, ваше величество, по гражданскимъ законамъ, — отвчалъ кардиналъ, отлично понимая тотъ выводъ, какой желательно было извлечь изъ его отвта… Завтракъ, на другой день, по распоряженію Наполеона накрытый въ покояхъ Маріи-Луизы ея фрейлинами, избавляетъ отъ необходимости объяснять, какимъ образомъ была нарушена послдняя часть церемоніала и почему покои отеля, занятаго канцлерствомъ, не оказали гостепріимства царственному своему постояльцу…
По словамъ его камердинера, ‘поговоривъ съ императрицей, Наполеонъ вернулся въ свою комнату, надушился одеколономъ и въ одномъ халат секретно вернулся въ императриц’. Въ дополненіе въ своему разсказу, Констанъ прибавляетъ: ‘на другое утро, во время своего туалета, императоръ спросилъ меня, замтилъ ли кто-нибудь скачекъ, который онъ произвелъ въ программ’.
Этимъ крайнимъ нетерпніемъ могущественнйшій монархъ Европы только лишній разъ показалъ, что темпераментъ его съ 1796 года нисколько не измнился. Любовныя настоянія императора, обращенныя въ Маріи-Луиз, не уступаютъ пламеннымъ письмамъ генерала Бонапарта къ Жозефин.
Задавшись цлью воспламенить сердце Маріи-Луизы, Наполеонъ не зналъ, какой бы жаркій маневръ пустить ему для того въ ходъ, и, какъ почти всегда случается въ подобныхъ случаяхъ, самъ первый влюбился. Всмъ существомъ проникнутый восторгомъ отъ столь лестнаго союза, взволнованный всми своими чувствами, при вид кроткой и нжной молодой двушки, которая ему принадлежала, Наполеонъ положительно переживалъ новую весну. Но, быть можетъ, то было мимолетное чувство, страсть, быть можетъ императоръ спохватился и установилъ сдержанныя отношенія, составляющія обычное правило.
Нисколько. По отношенію въ своей жен, онъ всегда желалъ быть хорошимъ мужемъ, желалъ устроить счастливый и мирный семейный очагъ.
При выполненіи этой задачи, въ Маріи-Луиз онъ встртилъ боле податливую, боле кроткую натуру, нежели была натура Жозефины и, что бы ни говорили въ пользу извиненія непростительной измны второй императрицы въ дни окончательнаго паденія Наполеона, можно утверждать, что Марія-Луиза была очень счастлива во время сожительства своего съ императоромъ.
Въ данномъ случа всего важне свидтельство самой Маріи-Луизы, въ ея письмахъ, адресованныхъ къ наиболе интимнымъ ея подругамъ, графинямъ Колоредо и Кренневилль.
По числамъ и отрывкамъ изъ ея писемъ видно, что мнніе императрицы не мнялось во все время пребыванія ея съ императоромъ:
‘… Не могу придумать лучшаго для васъ пожеланія, какъ пожеланіе вамъ такого же счастія, каково мое… Вы можете себ представить, что у насъ нтъ недостатка въ удовольствіяхъ въ такомъ большомъ город, какъ Парижъ, но для меня всего пріятне т минуты, какія я провожу съ императоромъ’.
‘… И вы можете себ представить то горе, какое причиняетъ мн отсутствіе императора. Оно утолится лишь съ его возвращеніемъ. Я терзаюсь и тревожусь безпрестанно. Одинъ день безъ писемъ можетъ принести меня въ отчаяніе, а когда я получаю письмо, то утшаюсь всего на нсколько часовъ…’
‘… Написала бы вамъ собственноручно, если бы не готовилась къ отъзду въ Майнцъ, гд свижусь съ императоромъ. Не говорю вамъ о моей радости, вы сами легко ее себ представите…’
Въ это время Марію-Луизу не стсняли никакія обязательства. Напротивъ того, въ ея интересахъ было выставить напоказъ враждебныя чувства, которыми единственно она могла извинить недостоинство своего поведенія: она была тогда въ связи съ Адамомъ Адальбертомь, графомъ де-Нейппергъ, скромнымъ австрійскимъ генераломъ, состоявшимъ ея любовникомъ съ 1814 года. Единственное достоинство этого генерала заключалось въ черной повязк, прикрывавшей впадину, объяснявшуюся отсутствіемъ лваго его глаза. Прибавимъ, что отъ этой связи у нея былъ сынъ задолго до смерти имнератора. И вотъ, когда эта великая новость стала распространяться по Европ, Марія-Луиза писала:
‘Императоръ Наполеонъ не только не обращался со мной дурно, какъ вс полагаютъ, а напротивъ, всегда оказывалъ мн всякое вниманіе…’
Не будемъ останавливаться на вставкахъ, въ томъ же письм, въ род: ‘У меня никогда не было горячаго чувства къ Наполеону’. Чмъ объясняется это опроверженіе, вплетаемое ею во всякое письмо, въ 1821 году, если не пощадой Нейпперга, всеконечно, ревновавшаго ее въ Наполеону?
Выраженія нжной привязанности, которыми Наполеонъ не переставалъ осыпать свою вторую супругу, желая во что бы то ни стало сдлать ее счастливой, — не подлежатъ никакому сомннію: друзья и враги въ своихъ мемуарахъ открыто свидтельствуютъ о нихъ.
‘При двор и въ город, — по словамъ Фуше, — дано было распоряженіе угождать молодой императриц, которая безраздльно заполонила Наполеона, съ ея стороны это было даже нчто въ род ребячества…’.
‘Императрица Марія-Луиза, молодая и незначительная супруга Наполеона, — говоритъ другой очевидецъ, — была предметомъ горячихъ его заботъ. Счастливый императоръ не сводилъ съ нея влюбленныхъ взоровъ. Видно было, что онъ съ гордостью желалъ показать ее всмъ и повсюду…’.
‘Императоръ, — говоритъ де-Шампаньи, — былъ лучшимъ мужемъ въ мір: невозможно относиться въ жен съ большей заботливостью, съ боле тонкимъ и великодушнымъ вниманіемъ, чмъ онъ…’.
Съ удовольствіемъ констатировалъ онъ фактъ, что жена его была экономна, чего никогда не могъ онъ добиться отъ Жозефины. По поводу чрезмрныхъ тратъ послдней, полтора года спустя посл развода, въ одномъ изъ писемъ въ Мольену, императоръ проводитъ параллель, въ пользу второй своей жены:
‘…Императрица Луиза располагаетъ тысячью экю. Она никогда не тратитъ этой суммы. Она расплачивается по своимъ расходамъ каждую недлю, въ случа необходимости, лишаетъ себя туалетовъ и подвергаетъ себя лишеніямъ, чтобы не имть долговъ…’
При наступленіи Новаго года, императоръ, желая сдлать денежный подарокъ Маріи-Луиз, спросилъ ее, ее намрена ли она подарить что-нибудь своимъ сестрамъ. Она отвтила, что думала уже о томъ и заказала нсколько драгоцнныхъ вещей на сумму около двадцати пяти тысячъ франковъ. Онъ нашелъ это нсколько недостаточнымъ. Но она возразила, что сестры ея не такъ избалованы, какъ она, и что имъ эти подарки покажутся великолпными. Тогда императоръ сказалъ ей, что хочетъ подарить ей на Новый годъ двадцать пять тысячъ франковъ. Затмъ онъ передумалъ и общалъ ей пятьдесятъ тысячъ франковъ. Въ конц концовъ императриц передали отъ него сто тысячъ франковъ.
Никогда не стремился Наполеонъ къ тому, чтобы къ семейной жизни примнять свой непоколебимый авторитетъ, согласно обычнымъ его біографамъ, столь присущій его характеру. Онъ зналъ, что добрыя супружества создаются изъ взаимныхъ уступокъ, и, во избжаніе пререканій, охотно подчинялся тому, что не вс приказанія его исполнялись, даже передъ персоналомъ его двора.
‘Осенью, посл свадьбы императора, — свидтельствуетъ генеральша Дюранъ, — дворъ нкоторое время проводилъ въ Фонтенебло. Повсюду топили, исключая покоевъ императрицы. Привыкнувъ въ печамъ, она увряла, что каминъ ее безпокоитъ. Однажды императоръ пріхалъ въ ней на нсколько дней. Выходя, онъ жаловался на холодъ и приказалъ дежурной фрейлин велть затопить. Когда императоръ ухалъ, императрица запретила топить. Дежурной фрейлиной была въ тотъ день m-lle Рабюссонъ, молодая особа, только что вышедшая изъ Эвуана, очень откровенная и прямая. Императоръ вернулся два часа спустя и спросилъ, почему не исполнили его приказанія.
‘— Ваше Величество, — отвчала фрейлина:— императрица не желаетъ, чтобы топили. Она у себя, и я обязана ей повиноваться.
‘Императоръ очень смялся надъ этимъ отвтомъ и, вернувшись въ себ, сказалъ находившемуся у него маршалу Дюроку:
‘— Знаете ли, что мн сказали у императрицы? Что я тамъ не у себя и что мн тамъ не затопятъ камина.
‘Отвтъ этотъ забавлялъ дворъ въ теченіе нсколькихъ дней’.
Конечно, можно бы допустить, что вс эти любезности не что иное, какъ придворныя сплетни, но он подтверждаются другими фактами, аналогичными по своему характеру, которые свидтельствуютъ о многократныхъ случаяхъ проявленія нершительности и слабой воли Наполеона въ его семейной жизни.
Марія-Луиза не безъ основанія могла сказать австрійскому посланнику: ‘я не боюсь Наполеона, но я начинаю думать, что онъ боится меня’.
Просто поразительно, какъ императоръ нкоторымъ образомъ унижался до того, что обратился разъ съ просьбой къ иностранцу, чтобы тотъ сдлалъ Маріи-Луиз замчаніе на счетъ ея поведенія. Предоставимъ князю Меттерниху разсказать объ этомъ любопытномъ инцидент.
‘Лтомъ 1810 года Наполеонъ, вставши съ постели, какъ-то задержалъ меня въ Сенъ-Клу. Когда мы остались одни, онъ сказалъ мн довольно смущеннымъ тономъ, что я могу оказать ему услугу.
‘Дло касается императрицы, она молода, неопытна и не знаетъ еще нравовъ этой страны, ни характера французовъ.
‘Я приставилъ въ ней княгиню Монтебелло. Это именно то, что ей требуется, но княгиня поступаетъ иногда легкомысленно. Вчера, напримръ, гуляя съ императрицей по парку, она представила ей одного изъ своихъ кузеновъ. Императрица разговаривала съ нимъ и была въ данномъ случа не права. Если она допуститъ, чтобы ей представляли молодыхъ людей, разныхъ дальнихъ кузеновъ, она скоро сдлается добычей интригановъ. Во Франціи у всякаго всегда найдется просьба о какой-нибудь милости. Императрица попадетъ въ осадное положеніе, а, между тмъ, не располагая возможностью удовлетворять просьбы, она будетъ подвергаться тысяч непріятностей.
‘Я сказалъ Наполеону, что раздляю его взглядъ на это дло, только не понимаю хорошенько мотива, побудившаго его сдлать мн это дружеское сообщеніе.
‘— Дло въ томъ, — отвтилъ мн Наполеонъ, — что я желалъ бы, чтобы вы поговорили по этому поводу съ императрицей.
‘Я выразилъ ему свое удивленіе, почему онъ не хочетъ сдлать это самъ.
‘— Совтъ этотъ, — сказалъ я ему, — прекрасенъ, разуменъ, и императрица обладаетъ слишкомъ прямымъ умомъ, чтобы не оцнить его.
‘— Я предпочитаю, — перебилъ онъ меня, — чтобы вы взяли на себя это порученіе. Императрица молода и можетъ подумать, что это мои причуды, какъ мужа. Вы же министръ ея отца и другъ ея дтства: ваши слова произведутъ на нее сильнйшее впечатлніе, чмъ то, что я бы могъ ей сказать’.
Тотъ же характеръ носятъ на себ нсколько строкъ, написанныхъ рукой Наполеона, въ нихъ точно также обнаруживается тревожная осторожность, какою окружалъ онъ особу императрицы. Строки эти адресованы въ начальнику главной полиціи:
‘Бюллетень ‘Gazette de France’ переполненъ сегодня смшными подробностями на счетъ императрицы. Дайте хорошій нагоняй автору этой статьи. Онъ говоритъ о чижик, о маленькой собачк, изобртенныхъ нмецкой глупостью и перенесенныхъ во Францію. Редакторы нашихъ газетъ порядочное дурачье’.
Невозможно описать радость Наполеона, когда три мсяца спустя посл свадьбы, императрица почувствовала первые симптомы беременности. Счастье это достигло своего апогея, когда она разршилась сыномъ.
Какой дивный сонъ! Воспитанникъ военной школы, голодавшій артиллеристъ теперь становился основателенъ династіи, призванной управлять обширнйшей имперіей въ Европ, и наслдникъ его оказывался внукомъ монарха.
Не могъ-ли онъ считать себя избранникомъ Божіимъ, онъ, который посл столь удивительной карьеры, видлъ себя предметомъ этого Божественнаго промысла.
Во время родовъ, которые были весьма тяжкими, счастье какъ-будто вздумало оспаривать у Наполеона это несравненное его благополучіе. Когда акушеръ Дюбуа пришелъ доложить, что ребенка можно спасти лишь цною жизни матери, — въ этотъ трогательный моментъ предстала жестокая альтернатива. Если бы императоръ былъ такимъ человкомъ, какимъ его выставляли, — эгоистомъ, приносящимъ въ жертву все, ради своихъ личныхъ интересовъ, онъ преимущественно просилъ бы спасти жизнь ребенка. Разв не ребенокъ былъ единственной цлью его брака съ Маріей-Луизой?
Наполеонъ не задумался ни на одну минуту и крикнулъ: ‘Думайте исключительно о матери’. Сердце супруга подавило голосъ императора. Пускай гибнутъ грандіозныя мечты потомства, предвкушавшіяся родительскія радости, безсмертіе его дла! Прежде всего хотлъ онъ сохранить жену свою, простую, добрую жену, данную ему политикой, но которую законная и горячая любовь его хотла сберечь.
Пришлось прибгнуть къ щипцамъ. Всего нсколько мгновеній могъ выдержать императоръ мучительное томленіе при вид этой ужасной операціи, длившейся двадцать минутъ. Онъ выпустилъ руку императрицы, которую держалъ въ своихъ рукахъ, и удалился въ свою уборную, блдный, какъ смерть.
Наконецъ, 20 марта 1811 года, въ 8 часовъ утра, родился ребенокъ. Какъ только императору дали знать о томъ, онъ бросился въ своей жен и сжалъ ее въ своихъ объятіяхъ. Въ теченіе семи минутъ ребенокъ не подавалъ признака жизни. Наполеонъ поглядлъ на него, счелъ его мертвымъ, не произнесъ ни слова и все свое вниманіе сосредоточилъ на императриц. Наконецъ, ребенокъ закричалъ, тогда императоръ подошелъ и обнялъ своего сына.
Въ Тюльерійскомъ саду толпа съ безпокойствомъ ожидала разршенія императрицы. Двадцать одинъ пушечный выстрлъ долженъ былъ возвстить о рожденіи дочери и сто выстрловъ — о рожденіи сына. При двадцать второмъ выстрл безумная радость овладла народомъ. Наполеонъ, стоя за гардинами у одного изъ оконъ императрицы, наслаждался при вид общаго восторга и казался глубоко растроганнымъ: крупныя слезы катились по его щекамъ, а онъ не замчалъ ихъ. Подъ этимъ впечатлніемъ онъ вторично подошелъ и поцловалъ своего сына.
Съ той поры Наполеону не суждено было боле переживать слезъ радости, ибо счастье улыбнулось ему тутъ въ послдній разъ.
Со времени рожденія его сына стала собираться гроза, которая унесла императора за океанъ, одинокимъ, безъ жены, безъ ребенка, лишеннаго власти и свободы!
Рожденіе римскаго короля вызвало невыразимо восторженный энтузіазмъ. Вся Европа приняла участіе въ этой радости. Самъ Мессія не былъ бы встрченъ съ большей восторженностью. Вс поэты, знаменитые и малоизвстные, присылали свои оды, стансы, кантаты и псни, на всхъ языкахъ: по-французски, по-нмецки, по-фламандски, по-итальянски, по-гречески, по-латыни и по-англійски!
Посл столь естественнаго возбужденія, вызваннаго этимъ всеобщимъ восторгомъ, достигнувъ апогея въ удовлетвореніи своего честолюбія, Наполеонъ вернулся къ свойственному ему настроенію и характеру. Мы видимъ его въ его семь, такимъ же обыкновеннымъ, такимъ же мирнымъ, какъ самый обыкновенный изъ супруговъ. Въ отношеніи этого обожаемаго ребенка онъ былъ тмъ же ‘papa gteau’, тмъ же ‘oncle Bibiche’, какимъ Бонапартъ, первый консулъ, былъ по отношенію къ своимъ племянникамъ, дтямъ Гортензіи.
Вотъ что говорятъ очевидцы:
‘… Входъ въ его кабинетъ былъ воспрещенъ для всхъ: онъ не позволялъ входить туда кормилиц и просилъ Марію-Луизу приносить къ нему его сына. Но императрица была до такой степени не уврена сама въ себ, когда брала ребенка изъ рукъ кормилицы, что императоръ, ожидавшій ее въ дверяхъ своего кабинета, спшилъ къ ней на встрчу, бралъ сына на руки и уносилъ его, покрывая поцлуями… Когда онъ сидлъ за письменнымъ столомъ, готовый подписать какую-нибудь депешу, въ которой взвшивалось каждое слово, его сынъ, лежавшій у него на колняхъ или прижатый въ его груди, не покидалъ его… Иногда, отрываясь отъ великихъ думъ, занимавшихъ его умъ, онъ ложился на полъ, рядомъ съ этимъ любимымъ дтищемъ, игралъ съ нимъ съ увлеченіемъ, словно самъ былъ ребенкомъ, стараясь чмъ-нибудь забавить его и удалить отъ него то, что могло раздражить его… Терпніе его и снисхожденіе къ этому ребенку были неисчерпаемы’.
‘Императоръ страстно любилъ своего сына, — говоритъ Констанъ: — онъ бралъ его на руки всякій разъ, когда видлъ, энергично подхватывалъ его съ полу, затмъ опускалъ внизъ, затмъ снова подымалъ и ужасно радовался его веселью. Онъ дразнилъ его, подносилъ въ зеркалу, часто страшно жеманничалъ передъ нимъ и смшилъ его до слезъ. За завтракомъ сажалъ его къ себ на колни, обмакивалъ палецъ въ соусъ и мазалъ ему этимъ пальцемъ лицо’…
Во время путешествій или военныхъ кампаній Наполеонъ состоялъ въ непосредственной переписк съ m-me де-Монтескье, воспитательницей его сына. 30-го сентября 1811 года онъ писалъ изъ Антверпена:
‘…Я желаю, чтобы воспитаніе, быть можетъ, очень тщательное, не шло въ разрзъ съ своей задачей и чтобы съ раннихъ лтъ озаботились о солидномъ режим для физическаго развитія короля. Впрочемъ, въ этомъ я съ полнымъ довріемъ полагаюсь на васъ’.
По пути во время похода на Россію, императоръ писалъ снова:
‘…Надюсь, что вы скоро извстите меня о томъ, что прорзались четыре послдніе зуба. Я пожаловалъ кормилиц все, что вы отъ меня требовали, можете ее успокоить на этотъ счетъ’.
Ни та масса великаго труда, какую онъ взваливалъ на себя, ни заботы о начал страшной войны, ни отвтственность командованія арміей въ триста тысячъ человкъ, — ничто не было въ силахъ отвлечь мыслей императора отъ колыбели дорогого его малютки.
Портретъ маленькаго римскаго короля, присланный ему императрицей наканун Бородинскаго сраженія, сильно взволновалъ его.
У дверей своей палатки, привтствуемый радостными кликами своихъ солдатъ, Наполеонъ любовно разсматривалъ этотъ портретъ. Затмъ вдругъ, выдавая тревожившія его опасенія, онъ сказалъ своему секретарю: ‘Спрячьте его, онъ слишкомъ рано видитъ поле сраженія’.
До сихъ поръ мы могли судить о Наполеон лишь въ эпохи, когда фортуна неизмнно благопріятствовала ему.
Но пробилъ часъ неудачъ. Он были громадны и такого свойства, что могли далеко отогнать заботы о семейныхъ мелочахъ, — и тмъ не мене, несмотря на колоссальное усиліе самозащиты противъ страшныхъ катастрофъ, обрушивавшихся на него, — Наполеонъ къ жен своей и къ ребенку сохранилъ самое неусыпное вниманіе, ту же деликатность, какими онъ дарилъ ихъ во дни благоденствія.
Въ тотъ моментъ, когда, посл надежды на миръ, Наполеонъ увидлъ себя вынужденнымъ бороться противъ коалиціи цлой Европы, онъ продолжалъ тревожиться о самихъ пустыхъ мелочахъ, касавшихся его жены:
‘Съ неудовольствіемъ узналъ я, — пишетъ онъ оберъ-камергеру, — что празднество 15 августа было такъ неудачно устроено и такъ небрежно обставлено, что императрицу безконечно томили плохой музыкой… Наконецъ, никакихъ особенныхъ затрудненій не представило бы нсколько раньше увезти императрицу изъ спектакля, гд она задыхалась отъ жары’…
Во время французской кампаніи, когда, давъ волю несравненному своему генію, нечеловческими усиліями отбивалъ онъ пядь за пядью землю своей родины и съ тридцатью тысячами человкъ держалъ въ страх Европейскія державы, изъ Ножана императоръ писалъ:
‘…Не давайте скучать императриц. Она изводится отъ тоски’…
На другой день послдовало его распоряженіе, которое имло для него высшее значеніе:
‘Всячески оберегайте, чтобы императрица и король римскій никоимъ образомъ не могли попасть въ руки непріятеля’.
Взвсивъ вс могущія произойти случайности, онъ воскликнулъ:
‘Что касается моего мннія, то я предпочелъ бы лучше видть моего сына задушеннымъ, нежели воспитаннымъ въ Вн, въ качеств австрійскаго принца. Я также достаточно хорошаго мннія объ императриц, чтобы быть увреннымъ, что и она раздляетъ мой взглядъ, какъ женщина и какъ мать’.
Когда Наполеону, загубленному безъ пощады, предлагали поручить его супругу покровительству австрійскаго императора, онъ противился, но не столько изъ чувства гордости, сколько изъ опасенія того, что такое положеніе Маріи-Луизы повредитъ его семейной жизни. Небезъинтересно выслушать заявленіе его неудовольствія:
‘Съ огорченіемъ узналъ я, что вы говорили о Бурбонахъ съ моей женой. Это вредно повліяло бы на нее, и поссорило бы насъ… Избгайте разговоровъ, которые могли бы навести ее на мысль, что я могу согласиться принять покровительство ея или ея отца… Помимо всего, это можетъ только нарушить ея покой и испортить превосходный ея характеръ’…
И тутъ, въ эти дни безпредльнаго горя, какъ и въ самые счастливые дни успха, Наполеонъ выше всего ставилъ личное свое достоинство въ домашнемъ очаг.
Исчерпавъ чудесные рессурсы военнаго искусства, ежедневно поражавшаго удивленіемъ его враговъ, подавленный силами, которыя въ двадцать разъ превышали численность его войска, покинутый боевыми своими сотоварищами, Наполеонъ долженъ былъ ршиться подписать актъ отреченія въ Фонтенебло {Объ этомъ событіи особо разсказывалось въ ‘Встник Ин. Лит.’ No 5, 1892 г., стр. 217—229.}.
Мысль объ его жен и ребенк, временно стушевавшаяся въ его ум, подъ вліяніемъ страшныхъ терзаній, причиненныхъ ему его друзьями и врагами, явилась ему на помощь для перенесенія послднихъ униженій. Онъ согласился отправиться на островъ Эльбу.
— На остров Эльб я могу еще быть счастливъ съ женой моей и сыномъ, — говорилъ Наполеонъ.
Посл легендарнаго прощанья съ своей гвардіей, онъ писалъ императриц:
‘Добрый другъ, я ду и буду ночевать въ Бріар. Двинусь дале завтра утромъ и остановлюсь лишь въ Saint-Tropez… Надюсь, что твое здоровье въ порядк и ты будешь въ состояніи догнать меня…
‘Прощай, дорогая Луиза. Ты всегда можешь разсчитывать на мужество, спокойствіе и дружбу твоего супруга’.
Находясь на остров Эльб, онъ тревожился въ виду молчанія Маріи-Луизы, далекій отъ подозрній насчетъ измны своей жены. Онъ предполагалъ, что она арестована и всми средствами старался добиться съ ней переписки. Онъ посылалъ письмо за письмомъ, отправлялъ нарочныхъ.
‘Полковникъ Лещинскій, — пишетъ онъ 9 августа генералу Бертрану, — отправляется сегодня въ два часа въ Ливорно, откуда подетъ въ Э., для передачи отъ меня письма императриц. Напишите Меневалю, что я жду императрицу въ конц августа, что я желаю, чтобы она привезла сюда моего сына, и что удивляюсь, почему не получаю отъ нея никакихъ извстій. Это происходитъ оттого, что письма ея задерживаются. Напишите, что къ странному мропріятію прибгаютъ, по всей вроятности, по распоряженію, какого нибудь второстепеннаго министра, не можетъ же оно исходить отъ ея отца. Во всякомъ случа, никто не въ прав распоряжаться императрицей и ея сыномъ’.
Все было пущено въ ходъ со стороны Наполеона, чтобы имть извстіе отъ жены. Измученная душа его не могла успокоиться. Воображеніе измышляло всевозможныя средства. Когда ему казалось, что онъ нашелъ новаго развдчика, съ большими шансами на успхъ, тогда наставленія его походили на наставленія любовника, занятаго тмъ, какъ бы обмануть самый бдительный надзоръ:
‘Велите дать мсячный отпускъ капитану Гюро, жена котораго находится при императриц. Онъ отправится сегодня вечеромъ на бриг. Призовите его и дайте ему инструкціи, чтобы онъ похалъ въ Э. и затмъ повсюду, гд только будетъ императрица. Пускай такъ устроится, чтобы его не задержали. Необходимо, чтобы онъ попалъ въ Э. и жилъ у своей жены или у Меневаля, и чтобы никто ничего не подозрвалъ о томъ. Онъ заране долженъ запастись инструкціями, какого рода наблюденіе отъ него потребуется…’
Напротивъ, мизерныя усилія, длавшіяся Маріей-Луизой для веденія корреспонденціи со своимъ мужемъ въ первые дни ихъ разлуки, не отличались особой энергіей. Она не попробовала даже возразить противъ мннія своего отца, императора австрійскаго. Кстати прибавить, чтобы сдлать боле понятнымъ ея равнодушіе, что съ 17 іюля 1814 года стало сказываться на ней вліяніе графа Нейпперга.
Въ октябр, не зная боле, къ кому обратиться за извстіями, Наполеонъ написалъ великому герцогу Тосканскому, дяд императрицы:
…. Прошу ваше королевское высочество извстить меня, позволите ли вы мн каждую недлю посылать къ вамъ письма для передачи императриц, а также прошу васъ прислать мн въ отвтъ извстія о ней и письма m-me Монтескье, воспитательницы моего сына. Льщу себя надеждой, что, несмотря на событія, которыя измнили отношенія столькихъ лицъ ко мн, ваше королевское высочество сохраняетъ ко мн нкоторую дружбу… Если вы пожелаете дать мн въ томъ удостовреніе, вы принесете мн тмъ значительное облегченіе…’
Каковъ контрастъ! Испытать упоеніе славой и всемогуществомъ, въ теченіе десяти лтъ быть осыпаемымъ заискивающими любезностями королей и восторгомъ народовъ и затмъ нищенски вымаливать доказательства симпатіи со стороны маленькаго принца, и не ради чего иного, какъ только изъ-за того, чтобы вернуть жену свою къ себ!
Когда Наполеонъ покинулъ островъ Эльбу, возможно допуститъ, что въ жажд его снова овладть трономъ въ душ его примшивалась и страстная надежда вернуть любовь своей жены и ласки своего ребенка. Едва усплъ онъ прибыть въ Парижъ, какъ уже писалъ австрійскому императору:
‘…Мн слишкомъ хорошо извстны принципы вашего величества, мн извстно, какъ высоко ставите вы ваши семейныя привязанности, чтобы не врить, что каковы бы, во всякомъ случа, ни были дальнйшія намренія вашего кабинета и вашей политики, — вы поспшите содйствовать ускоренію минуты соединенія жены съ ея мужемъ и сына съ его отцемъ…’.
Австрійскому императору не пришлось производить никакого давленія на свою дочь для возбужденія въ ней презрнія къ своимъ обязанностямъ супруги и матери: она преспокойно проживала въ позорной связи.
Были попытки объяснить недостойное поведеніе Маріи-Луизы слабостью ея характера. Но слабохарактерность способна еще внушить состраданіе, циничность же въ чувствахъ не можетъ разсчитывать ни на какое снисхожденіе.
Заговорило ли въ ней сердце, когда супругъ ея окончательно былъ сломленъ этой гигантской борьбой, цной которой являлись имперія, его жена и сынъ? Почувствовала ли она хотя проблескъ состраданія къ отцу своего ребенка? Вотъ въ какихъ выраженіяхъ въ одномъ интимномъ письм говорила она объ успх и поход союзниковъ противъ Франціи:
‘…Генералъ Нейппергъ не подавалъ признака жизни въ теченіе восемнадцати дней, такъ что мн извстны лишь подробности изъ бюллетеня, но я радуюсь со всми добрымъ встямъ, которыя въ немъ приведены…’.
Такимъ образомъ, въ виду событій, среди которыхъ разыгрывалась судьба той страны, въ которой она занимала постъ императрицы, гд ршались судьбы ея мужа и сына, Марія-Луиза цинично смшала себя ‘со всми’. Потомство, отмщающее за нарушеніе обыденныхъ законовъ чести и врности, по всей вроятности, также точно отведетъ мсто этой печальной императриц въ ряду несчастныхъ, къ позору адюльтера примшивающихъ низость сердца и подлость характера.
На остров Св. Елены Наполеонъ оплакивалъ отсутствіе своего сына и гнусную измну той, которую онъ такъ сильно любилъ.
Наполеонъ во вс моменты, какъ на вершин славы, такъ и въ омут упадка, всегда сохранялъ въ себ высокое супружеское чувство, жившее въ немъ съ юныхъ лтъ. У него было дв жены: онъ окружилъ ихъ одинаковой привязанностью. Съ любовной, неусыпной заботливостью старался онъ сдлать ихъ счастливыми и, тмъ не мене, об были ему неврны, съ тою только разницей, что Жозефина наставила ему рога весьма скоро, а Маріа-Луиза измнила ему лишь посл многихъ лтъ супружества.
Во время обоихъ этихъ несчастныхъ браковъ, какъ водится, густая завса покрывала глаза императора. При вид явно подтвердившихся подозрній, онъ упорно продолжалъ еще сомнваться, пока доказательства не исчерпывались до дна. По отношенію въ Жозефин, долгое время признаки ея неврности приписывалъ онъ ея легкомыслію. Что же касается Маріи-Луизы, то скоре онъ готовъ былъ поврить, что она арестована, что она жертва козней, нежели допустить ея измну.
Какъ въ томъ, такъ и въ другомъ брак стремился онъ создать образцовый, мирный семейный очагъ, который регулировался самыми заурядными обычаями.
Тотъ, кто могущественнйшимъ монархамъ съ страшной гордостью бросалъ перчатку въ лицо, по самому ничтожному поводу, — почти что поступаясь собственнымъ достоинствомъ, шелъ на всевозможные компромиссы, только бы избжать малйшихъ семейныхъ непріятностей.
Тотъ, кто управлялъ сорока милліонами людей, — противопоставлялъ одну лишь слабость въ отвтъ на капризы окружавшихъ его жены и дтей.
Ни блескъ дивной его карьеры, ни высшая гордость императорскаго величія, не повліяли на характеръ Наполеона, какъ супруга и отца. Никогда не измнялъ онъ принципамъ, привитымъ ему воспитаніемъ подъ руководствомъ той матери, съ личностью которой ознакомлены читатели ‘Встника’ {См. No 1 за 1893 г., стр. 283—295.}.