Статьи из газеты ‘День’ (1863)
Статьи из газеты ‘День’ (1863)
Наше спасеніе отъ полонизма въ народности.
Наше спасеніе отъ полонизма въ народности.
Москва, 25-го мая 1863 г.
Наше спасение от полонизма в народности, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1863
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.
Польскій вопросъ и Западно-Русское дло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
О чемъ другомъ можемъ мы говорить теперь съ читателями, какъ не о Польско-Русскомъ вопрос, объ опасностяхъ, грозящихъ Россіи, о новыхъ испытаніяхъ и подвигахъ, ей предстоящихъ?.. Много внутреннихъ задачъ требуютъ разршенія и остаются неразршенными, много неприбраннаго, невыметеннаго, неуряженнаго, много грховъ неочищенныхъ, много неправдъ незаглаженныхъ,— лжи и тьмы еще много!.. Только что было занялась Россія своимъ устройствомъ, и сломивъ главный свой недугъ — крпостное право, приступила къ передлк всего внутренняго своего строенія,— какъ опять приходится все, недокончивши, бросить, и мнять перо и плугъ на саблю и штуцеръ… Исторія не ждетъ и зоветъ на судъ… Война, кажется, неизбжна,— если только мы намрены остаться полновластными хозяевами у себя дома, если только мы не хотимъ погубить плодъ нашихъ тысячелтнихъ трудовъ.
‘Мы не готовы къ борьб’, говорятъ нкоторые Петербужцы, государство еще не оправилось отъ напряженій, сдланныхъ въ послднюю войну,— войско наше не многочисленно — такъ какъ того бы требовало пространство Русскихъ предловъ, флота у насъ нтъ, финансы еще не пришли въ должный порядокъ’!.. Все это можетъ быть и такъ, но вотъ чего не видятъ или что мало цнятъ иди даже вовсе не разумютъ дальновидные политики,— чего не примчаютъ они до сихъ поръ въ Русскомъ государств, это — бездлицы — Русской земли, Русскаго народа. Еще слабе было государство въ 1612 году, его даже вовсе не было, оно было разбито въ дребезги,— свои и чужіе измнники терзали его междоусобицей, шатость, смута и рознь разстроили, казалось, въ конецъ вс матеріальныя и духовныя силы Россія, но встала народная, земская рать,— и Русскій народъ, сошедшись изъ областей, возстановилъ единство земли и государства, и возвратилъ Москв ея державное значеніе.
Но положимъ, такое крайнее напряженіе силъ вызвано было цлымъ рядомъ невыносимыхъ бдствій и совершеннымъ бездйствіемъ или отсутствіемъ государственнаго наряда. Но вотъ другой случай. Воцарился Михаилъ,— государство стало вновь строиться и утверждаться, земля была истощена и истомлена, все представляло видъ разрушенія, все требовало досужей, долгой работы… Но черезъ 4 года, въ 1618 году, снова война, снова Поляки, предводимые королевичемъ Владиславомъ, подошли къ самой Москв… Что же сдлалъ молодой царь въ эту трудную для него пору? Онъ созвалъ соборъ 9 сентября (1618 г.) и сговорилъ на собор митрополитамъ и архіепископамъ и епископамъ и игуменамъ и всему освященному собору, и боярамъ, и окольничимъ, и думнымъ людямъ, и стольникамъ, и стряпчимъ, и дворянамъ Московскимъ, и жильцамъ, и дворянамъ, и дтямъ боярскимъ изъ городовъ и всякихъ чиновъ людямъ: е что Литовскаго Жигимонта Короля сынъ, Королевичъ ‘Владиславъ, съ Польскими и съ Литовскими и съ Нмецкими людьми и съ нарядомъ идетъ подъ царствующій градъ Москву и хочетъ всякими злыми своими умыслами и прелестью Москву взять и церкви Божіи разорить, и истинную нашу православную христіанскую вру попрать, а учинить свою проклятую еретическую латынскую вру. И онъ, Великій Государь Царь и Великій Кня8ь Михаилъ едоровичъ всея Русіи, прося у Бога милости и у пречистыя Богородицы, и прививая на помощь Московскихъ чудотворцевъ и всхъ святыхъ, за святыя Божіи церкви и за православную христіанскую вру и за всхъ православныхъ христіанъ, противъ недруга своего Литовскаго Королевича Владислава и противъ разорителей вры христіанскія’, Польскихъ и Литовскихъ и Нмецкихъ людей и Черкасъ, общался стоять, на Москв въ осад сидть, и съ Королевичемъ и съ Польскими и съ Литовскими людьми битися, сколько ему, Государю, милосердый Богъ помочи подастъ, и они бъ, митрополиты и архіепископы и епископы и весь освященный соборъ, бояре и окольничіе, и думные люди, и стольники, и стряпчіе, и дворяне, и дьяки, и жильцы, и дворяне, и дти боярскіе изъ городовъ и всякихъ чиновъ люди, за православную вру и за него, Государя, и за себя, съ нимъ, Государемъ, въ осад сидли, и противъ недруга его Литовскаго королевича Владислава и Польскихъ и Литовскихъ людей и Нмецъ и Черкасъ стояли крпко и съ ними бились, сколько Богъ помочи подастъ, а на Королевичеву и ни на какую прелесть не покушалися’.
‘И Государю Царю и Великому князю Михаилу едоровичу всея Русіи говорили на собор митрополиты и архіепископы и епископы и весь освященный соборъ и бояре, и окольничіе, и думные люди, и стольники, и стряпчіе, и дворяне Московскіе, и дьяки, и жильцы, и дворяне и дти боярскіе изъ городовъ и всякихъ чиновъ люди Московскаго государства: ‘что они вс единодушно дали обтъ Богу за православную христіанскую вру и за него, Государя, стоять и съ нимъ, Государемъ, въ осад сидть безъ всякаго сумннія и съ недругомъ его съ королевичемъ Владиславомъ и съ Польскими и съ Литовскими и съ Нмецкими людьми и съ Черкасы битись до смерти, не щадя головъ своихъ’.
Вотъ какъ отбивались Русскіе люди отъ Польши въ начал XVII вка! Мы привели этотъ примръ не потому, чтобъ находили какое-нибудь сходство между тогдашними и настоящими смутными обстоятельствами Россіи и ея государственнымъ положеніемъ, а съ тою цлью, чтобы напомнить Петербургскимъ тонкимъ политикамъ о существованіи цлаго Русскаго народа, заслоненнаго для нихъ Петербургскими казенными зданіями, о присутствіи въ Россійской Имперіи, надъ вншнимъ матеріальнымъ положеніемъ которой они такъ плачутся, невдомой имъ Русской земли. Съумйте только отнестить къ Русскому народу съ полнымъ чистосердечіемъ, съ искреннею къ нему любовью и уваженіемъ, безъ всякой задней Нмецкой мысли, не смущая его боязнью и подозрніемъ, не оскорбляя его недоврчивостью и мелочной опекой,— станьте сами Русскими и дайте просторъ Русскому уму и слову, и вы обртете родникъ такой духовной народной силы, которая возвратитъ вамъ вру въ жизнь и въ будущія судьбы Русскаго нарсуда. Но разумется,— повторяемъ,— этотъ кладъ дается только тмъ, кто подходитъ къ нему безъ нечестія, безъ спекуляцій, и съ полнымъ отреченіемъ отъ своихъ Нмецкихъ теорій и преданій.
Какъ ни ужасны бдствія войны, какъ ни отвратительно всякое кровопролитіе, но не мы ее вызвали,— и отъ васъ зависитъ, чтобъ это зло обратилось намъ во благо,— такое благо, которое перевиситъ весь вредъ, происходящій отъ перерыва въ нашемъ мирномъ развитіи, и безъ котораго, можетъ быть, мы бы и не въ состояніи были разршить наши многія внутреннія задачи. Это благо — возрожденіе Руси въ оффиціальной Россіи, пробудившаяся и всюду по всему организму разлившаяся жизнь Русскаго народнаго духа. Этой войн, если ей суждено быть, нельзя будетъ обойтись тми одними средствами, вещественными и нравственными, какія находятся въ распоряженіи государства, — необходимо будетъ позвать изъ ндръ земли — другія общественныя и земскія силы. Но и звать ихъ не нужно, он сами собою выдвигаются изъ темной глубины на свтъ Божій, или, врне сказать, ихъ вызываетъ сама исторія, Русскій народъ ютъ на бой сами Поляки.
Если бы Польскія притязанія ограничивались одною Польскою территоріею, т. е. предлами Польской народности въ тсномъ смысл, или по крайней мр Царствомъ Польскимъ, еслибъ Поляки, однимъ словомъ, постарались ‘локализировать’ возстаніе, сосредоточить всю свою борьбу исключительно въ одной мстности,— можетъ быть и самая борьба удержалась бы въ границахъ чисто государственнаго, или даже правительственнаго вопроса. Но Польскія притязанія, простирающіяся на Русскія древнія области, и явно высказанное, провозглашенное и свидтельствуемое исторіею покушеніе Поляковъ — лишить Русскую народность въ этихъ областяхъ всякой духовной свободы и подчинить ее Польскому и латинскому духовному гнету, однимъ словомъ, ополячить и окатоличить нсколько милліоновъ Русскаго народа,— вс эти притязанія и попытки возводятъ современную борьбу съ Польшей на степень всенароднаго земскаго интереса. Польскій вопросъ отнын не дипломатическій, не государственный, не Европейскій международный,— а Русскій земскій вопросъ. Если же въ союз съ Польшей поднимется противъ Россіи весь Западъ Европы, то борьба приметъ значеніе борьбы двухъ міровъ, борьбы основныхъ стихійныхъ силъ, и вопросъ Польскій станетъ вопросомъ о томъ: быть или не быть Россіи, быть или не быть Русской народности, затопитъ ля Латино ерманское море міръ православно-Славянскій, или же Россіи суждено стать Араратомъ Православно-Славянскаго міра и спасти его отъ потопа? На сторон Польши весь Западъ, за Россію — о динъ Русскій народъ и сочувствіе всего Православно-Славянскаго міра.
Слдовательно — какое же главнйшее и единственное условіе успха для насъ въ предстоящей борьб? Это — вра въ самихъ себя, вра въ Русскій народъ и врность Русской народности. Если мы должны выдти на борьбу съ Западомъ и Польшею, не какъ сильное Европейское государство (въ настоящее время для Европы вовсе и не опасное: ей нтъ опасне врага — самого Наполеона), а какъ Русскій народъ, какъ Русскіе, то мы и должны явиться и быть вполн Русскими, вполн народными,— иначе мы погибнемъ…. Не Нмцы и не Русляндцы, не Нмецкій и не Русляндскій нарядъ спасутъ Россію: наше спасеніе въ народ и въ народности.
Западъ несетъ безгосударной Польш помощь своего государственнаго строя, Польскимъ нравственнымъ силамъ могущество силъ вещественныхъ, Польскому обществу союзъ Европейскаго общества. Противъ насъ — и государственныя и общественныя стихіи Запада, противъ насъ, не только Поляки, Французы, Англичане, Римъ, но полонизмъ, европеизмъ, латинство. Что же противопоставимъ мы имъ съ нашей стороны? Государство? Безъ сомннія оно могуче и крпко, несмотря на тяжкія жертвы, принесенныя имъ въ Восточную войну, но государственными чисто-вншними средствами нельзя бороться съ силами общественными,— не говоря уже о томъ, что война захватываетъ насъ еще до окончанія преобразованій въ нашемъ государственномъ стро. Государственныхъ средствъ очевидно недостаточно. Что выдвинемъ мы въ отпоръ латинству и обществу Запада, европеизму, полонизму? Въ отпоръ латинству православіе, въ отпоръ обществу — Русское общество, въ отпоръ европеизму и полонизму — Русскую народность….
Православіе, Русское общество, Русская народность??.. Конечно, вра пребываетъ въ народ, ею движется, живетъ и есть святая Русь, но гд тотъ священный огонь, который долженъ бы пламенть въ служителяхъ Церкви, вполн ли живую силу представляетъ Русское духовенство, не подавлена ли внутренняя жизнь Церкви церковною бюрократіей и оффиціальностью?… Русское общество! Да гд оно? Слишкомъ много и часто говорили мы о нравственномъ безсиліи, о ненародности Русскаго общества: повторять наши доводы едвали нужно! Обратитесь къ Петербургской журналистик, или если не ко всмъ, то къ главнйшимъ ея типическимъ’ представителямъ: слышна ли въ нихъ, въ этихъ проповдникахъ демократизма, хоть одна струна Русскаго чувства или уваженія къ Русскому народу? Прислушайтесь къ толкамъ нашей молодежи: многимъ ли изъ нихъ, демократамъ по убжденію, дорога Русская народность? Вникните въ ученую дятельность университетовъ: за исключеніемъ двухъ-трехъ профессоровъ, вызывали ли они самодятельность Русской мысли въ наук, не возставали ли всми силами противъ народности въ наук? Но конечно, все это еще не составляетъ и не выражаетъ общества, конечно, въ послднее время проявляется въ немъ, съ замтною силою, влеченіе къ народности и все общество одушевлено самымъ пламеннымъ патріотизмомъ. Мы радуемся всмъ сердцемъ этому утшительному явленію, но замтимъ только здсь кстати, что ‘патріотизмъ’ не всегда свидтельствуетъ о сил чувства, что онъ можетъ иногда ограничиваться тсными предлами вншности государственной, или принимать ‘государственное’ за ‘народное’. Патріотизмомъ самымъ искреннимъ, мужественнымъ и твердымъ дышатъ Нмецкіе адресы городовъ и дворянства Эстляндіи, Лифляндіи и Курляндіи,— мы уврены, что предлы Имперіи съ этой стороны найдутъ въ Нмцахъ самыхъ смлыхъ, честныхъ и стойкихъ защитниковъ,— но намъ, Русскимъ, необходимъ патріотизмъ еще инаго рода и качества,— намъ мало одной привязанности и преданности вншней цлости Имперіи, намъ нужна еще преданность Русской народности!… Не имперію можемъ мы противупоставить нравственнымъ силамъ европеизма или полонизма, но могущество Русскаго народнаго духа, живущаго въ простомъ народ и въ обществ. Но въ томъ-то и дло, что общество наше бдно внутреннею жизнью, слабо выражаетъ народное самосознаніе,— а потому и поражено или было, по крайней мр до сихъ поръ, поражено нравственнымъ безсиліемъ…
Но живъ Русскій народъ, и отчаиваться нечего. Бываютъ эпохи въ исторіи, когда медленный органическій ходъ внутренняго развитія народовъ смняется общимъ нравственнымъ потрясеніемъ всего народнаго организма, ускоряющимъ его дятельность, вызывающимъ разомъ наружу вс его затаенныя и задержанныя силы. Мы вримъ, что такая эпоха наступаетъ и для Россіи… Выдвигайся же, Русская земля, вызывай изъ глубины твоихъ ндръ вс твои потаенныя богатства, вс ключи живой цлебной воды, и не однихъ, только богатырей
… Изъ странъ далекихъ
Отъ осьми твоихъ морей,
Со степей, равнинъ широкихъ,
скликай ты, какъ въ 1812 году, не одн только вншнія и вещественныя силы, но силы Русскаго духа, Русской мысли и слова… Не можемъ не вспомнить при этомъ стихи другаго поэта, котораго вщихъ псенъ еще до сихъ поръ не уразумло вполн наше не-Русское общество и котораго достойно оцнить предстоитъ только будущей Руси…
Пробудися, Кіевъ, снова
Падшихъ чадъ своихъ зови!
взывалъ онъ за четверть вка тому назадъ… И кажется — время настало: Кіевъ, святой Кіевъ угрожаемый, окружаемый со всхъ сторонъ Поляками, пробуждается и зоветъ къ себ на помощь Русскій народъ со всхъ концовъ необъятной Россіи,— и отторженныя дти, услыхавъ его призывъ, придутъ къ нему,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Разорвавъ коварства сти,
Знамя чуждое забывъ…
И вокругъ знаменъ отчизны
Потекутъ они толпой
Къ жизни духа, къ духу жизни,
Возрожденные тобой!..
Возродимся ли мы? Не удержатъ ли насъ отъ возрожденія? не возбранятъ ли откликнуться на этотъ высокій призывъ?..
Если бы удержали и возбранили, то духъ жизни былъ бы для насъ невозвратно потерянъ,— а что же тло безъ жизни? Трупъ.