КОНДРАТЪ НА ПОПРИЩ ЛИТЕРАТУРЫ.
КОНДРАТЪ НА ПОПРИЩ ЛИТЕРАТУРЫ.
(ФЕЛЬЕТОНЪ).
И ты, Брутъ, противъ меня!
Добродушный Сибирякъ.
‘Восточное Обозрніе’, No 32, 1883
Кондрат на поприще литературы, Ядринцев Николай Михайлович, Год: 1883
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Въ Сибири зародилась страсть, если по къ литератур, то къ опроверженіямъ. Это несомннно. По нашему, уже и такой фактъ доказываетъ нкоторое пробужденіе. Недавно, членъ ученыхъ обществъ и секретарь тобольскаго статистическаго комитета, г. Голодниковъ, опровергалъ корреспондента ‘Сибирской Газеты’, вступившись за своего друга, тарскаго исправника. И хотя фельетонистъ мстной газеты и прочелъ ему наставленіе о томъ, какъ неблаговидно прибгать къ намекамъ и инсинуаціямъ, но все-таки г. Голодниковъ страсть своего литературнаго призванія удовлетворилъ. Г. Путиловъ опровергалъ г. Адріанова, и хотя г. Адріановъ и представилъ нкій многознаменательный счетъ по постройк училища, вмсто фиктивнаго счета г. Путилова, по г. Путиловъ, полагаемъ, этимъ не смущенъ.
Наконецъ, и мы получили нкіе выговоры и наставленія, сначала отъ нашихъ провинціальныхъ друзей, а затмъ и отъ Кондрата. Вотъ не ожидали-то! Помщаемъ здсь письмо послдняго. Нерчинскій округъ, 15 мая.
‘Господинъ редакторъ! Прочитавши статьи въ ‘Восточномъ Обозрніи’ въ 9, 10 и 11, поповоду длъ въ Забайкаль Торговаго дома бр. Бутиныхъ, гд высказана вся желчь за шею достопочтеннаго корреспондента, изъ Иркутска г. NN (поставлена фамилія), о которомъ разумется вамъ однако не лишніе бы было и знать, кто онъ таковъ и въ какихъ отношеніяхъ стоитъ и стоялъ къ бр. Бутинымъ, но ближе взглянуть въ статью гд въ каждомъ слов сказывается, натянутое!’ и какое то злорадсто со стороны корреспондента,— неужели, вамъ человку слдящему за движеніями умовъ, непришло въ голову обратить вниманіе, нтъ ли тутъ пристраннаго?
‘Корреспондентъ вашъ ищетъ людей безъ укоризнено чесныхъ во вхъ отношеніяхъ и вообще такихъ уже людей которыхъ еще не родилось,— Мжду тмъ этотъ Господинъ ищущій въ людяхъ совершенства, какъ вамъ извстно самъ далеко нетаковъ, и негд и ничемъ непоказаль себя прямо совершенно народолюбцемъ’ {Насъ недавно одна мстная газета уличала въ орфографіи,— мы сохраняемъ орфографію Кондратовскую.}.
Кондратъ оскорбился за г. Бутина (вдь у каждаго свой герой) корреспонденціями изъ Иркутска и, возмутившись, ршился защитить честь своего сословія. Мы цнимъ это вниманіе. Кондратъ досел только пыхтлъ и отдувался на вс обращенія къ нему, а тугъ ршился самъ выступить и прибгнуть къ оружію враговъ. Представляю себ, какихъ это стоило ему усилій! Такъ и вижу его вспотвшимъ и скрипящимъ гусинымъ перомъ. Сначала выходили только каракули, онъ видимо не доврялъ себ, по потомъ даже изумился, что вышли буквы, слова и получились членораздльные звуки.
Посл филиппики мнимому корреспонденту, ведется слдующимъ образомъ оправданіе самого г. Бутина:
‘Гд нтъ этихъ комерческихъ изворотливостей!—посмотритика около себя въ Питер и Москв?— да и много ли еще въ Сибири читаютъ по складамъ и выписываютъ газеты и журналы, какое тутъ еще салонное нравоученіе, гд указываемъ на безнравственность комерсантовъ и кулаковъ, которые на мдный грошъ учены, и ежели пріобрли что то, то это съ Нижегородской ярмарки, гд ежегодно бываютъ наши купцы, каковые поступки и возращены и обработаны по своему завезены уже въ Сибирь,— матеріалъ полученъ оказывается изъ Россіи.
‘Въ вашихъ статьяхъ, проглядываетъ какое-то будто бы творится безъ человчье, на заводахъ и на золотыхъ пріискахъ въ особенности народились неисправимые варвары Бушу-бузуки забравшіяся въ дебри Тайги Сибири, творятъ крайнно безъ законныя вещи, неужели, вы такъ таки этому безъ поворотно поврили, какіе же это люди по вашему взгляду?— или скажу уже нелюди и хуже животныхъ-или уже человкъ остался но вашему совершенно на остров’ необитаемомъ, безъ всякаго здраваго смысла и творитъ безъ законіи и никому это неизвстно и все это но взгляду куплено шито и крыто,— по можно ли купить все сказанное статьей вашей? (Обида звучитъ здсь въ словахъ Кондрата).
‘Вопервыхъ Сибирь населена какъ вамъ извстно боліе ссыльно-поселенцами и жиганами Россіи, прошедшими огонь и воду и испытавши вс горести въ жизни, и вы вообразили что этотъ народъ можно эксплуатировать до крайнности, — нтъ! сто разъ ошиблись, ‘можете естли желаете за ваше безчеловчье получить изъ собственной вашей персоны холодный трупъ’, а чтобы еще жить, то съ этимъ народомъ нужно ладить и ладить человчно, иначе все что вы пишите будетъ крайность… (Вся эта реплика сводится къ извстному выраженію мстныхъ промышленниковъ: ‘это, сударь, варнакъ-народъ!’).
‘Слишкомъ мало знаете вы и вашъ корреспондентъ, народъ черный, тмъ боліе Сибиряка, состоящаго изъ разныхъ націй и судите крайне одностороне и какъ бы даже при наравливаитесь къ быту ихъ, становитесь защитниками общими народолюбимцами, этаго безъ защитнаго люда но нашему.
‘Вопервыхъ нужно знать, проберетъ ли газетная ругань Сибиряка или нтъ, это еще вопросъ? все тоже Титы Титычи, что и на Матушк на Руси — то и у насъ въ Сибири, а многоли вы ихъ исправили? (О, Кондратъ! Разв мы не знаемъ? Къ сожалнію, нисколько не проберетъ).
‘Корреспондентъ вашъ указываетъ: на дворцы Бутиныхъ въ Нерчинск воздвигнутыхъ съ разными украшеніями и удобствами.— Что же, помннію его и вашему?— Разумется лучыпе эти деньги прожить заграницей или проиграть въ рулетку, какъ это длали прежніе золотопромышленники или заводчики, которыхъ немало оказывается въ близи васъ самихъ въ Питер, прогорвшихъ уже.—
‘Производя въ своемъ родномъ город каменные производства Бутины довали работу народу… слдовательно по вашему и корреспондента вашего, нужно было,— весь девидентъ, Бутинымъ раздать бднымъ или длится съ г. корреспондентомъ, а часть отдать на редакціи, которые курили бы фиміомы, какъ это продловалось съ пожертвованіями г. Цибульскаго въ Томск (когда это пожертвованіе Цибульскаго шло на редакціи — неизвстно, по извинимъ путаницу Кондрата), который имянно и былъ крайный рутинеръ и эксплуаторъ народа, а нын газетная пресса кадитъ ему, что онъ пожертвовалъ на благое университетское образованіе… гд же справедливость взглядовъ?..
‘Вашъ корреспондентъ упркаетъ въ No 10 Восточнаго Обозрнія, что Бутинъ для Нерчинска ничего нездлалъ, но это чистая ложь {Здсь приводятся благодянія г. Бутина: домъ для женской гимназіи, водопроводъ въ Нерчинск въ 8,000 р. и т. п.}.’
‘Вы и вашъ корреспондентъ рисуете насъ баши-бузуковъ {Баши-бузуками’ назвали коммерсантовъ не мы, а одинъ администраторъ, за подвиги съ инородцами, и помстилъ это во Всеподданнйшемъ отчет.}, много вы дадите понятія о кра и людяхъ, прекрасно, похвально, жму вашу образованную руку, но посуществу къ чему это, неужели и въ васъ и въ вашемъ корреспондент сохранилось школьное еще время обзываній съ разными курьезными прибавленіями,— а кажется этому вовремя и пемсто, тмъ боле въ вашей то хваленой газет… подчеркиваю.—
‘Еще повторяю, обширная честь Бутину, что люди третирующіе недоразвитыхъ и тмъ боліе, о какомъ-то по мннію корреспондента калмык, занимаютъ цлые листы газеты, браво! Г. Бутинъ. Мы теб аплодируемъ, что ты своимъ Сибирскимъ умимъ заставилъ призадуматся умы — высокообразованныхъ уневерситескихъ людей.
‘Мы рады Сибиряки, что у насъ мало-мало двигаютъ мозгами, хотя и колмыки, гд намъ взять людей аристократовъ, съ уневирситескимъ образованіемъ и породы совершенно другой, люди съ образованіемъ, въ Сибири въ комерческіе предприятія испустятся, они стараются замнить мста чиновные и проч. и надъ народомъ эксплуататорами, Да! они то боліе и показываютъ намъ примръ,— по намъ ихъ долга (долги) уневерситетскіе и разные столичные неоплатить — мы въ этомъ то убеждены, теребятъ и теребятъ, вводнаго нтъ человка съ пользой пріхавшаго изъ Россіи для края, намъ же сдсь насыплитъ какъ бисеромъ якобы ученымъ слогомъ, всякой чуши и убирается во свояси къ своимъ собратомъ собутыльникамъ образованнымъ въ Россіи,— видите ему нтъ людей равныхъ поплечу, скажите пожалуста какое мнніе! а мы только остаемся съ разинутыми ртами,— да и ожидаемъ еще неприкатитъ-ли къ намъ такой съ Руси хлыщь, пишущи якобы научно о стран Сибири, съ дйствительно-то съ хорошими взглядами и нуждами для народа къ нимъ недетъ, чтобы научить насъ человчеству и истин.
‘Вс назжающія, въ Сибирь люди образованныя, якобы для привитія Сибирякамъ чего то особеннаго, съ такими пыльными идеями катитъ непрошеный въ Сибирь,— и глядь на первомъ план уже нажива и лукуловскіе обды, къ которымъ привыкъ въ сталицахъ,— какъ слышно отъ этихъ лукуловскихъ обдовъ и вы редакторъ были непрочь въ Заводной Сибири {Совершенно врно! Кондратъ принимаетъ нашего редактора за прізжаго въ Сибирь, а но за сибиряка. Какъ видите, онъ угадалъ.} (‘вроятно какъ говорится губа то недура, знаетъ гд вкусно’) и наврное простяка Сибиряка тогда хвалили {Ужасно хвалили!}, дома-то — видтели посолидности и образованности перекусить было нечего {Все это такъ и было. Удивительное знаніе жизни!}, и некакъ подумалъ что будетъ время и прекратятъ эти даровые угощеніи. Заэту-то хлбъ соль уплачивать вульгарными ругательствами въ своихъ статьяхъ,— похвально! любезные образованные и передовые люди, что же остается намъ мужикамъ длать хорошій примръ, ужъ наврное на кулачки выходить,— резонно и гуманно!
‘Самъ же лукуловскихъ обдовъ незадовалъ, да и вообще полюбилъ возится съ хлбосольствомъ Сибири, а лучьше състь чужое, а своимъ погодить но неимнію лишнихъ рублей, ‘якобы съ похвалой’ мы неимемъ, а хотя и есть ‘гроши ихъ лучьше съ пользой употребить но его взгляду на вино и карты’ прекрасное убжденіе!!!
‘Составили понятіи по литератур, что мы въ Сибири чуть не вчно обитаемъ подъ землей и народъ все перваго созданія отъ Адама, везд не проходимыя болота безъ воды, и однимъ словомъ чуши разной назбираетъ какой нибуть отчаенный хлыщь вырвавшись изъ Столицы все это обозретъ минутно, набарабанитъ въ литературу, благо есть даръ слова врать газетно, а много увожаемые редакторы катятъ себ на своихъ столбцахъ газетъ, въ род ‘Сибири’ ‘Восточ наго Обозрнія’ и проч. безъ содержательныхъ наполненыхъ дневными сплетнями свдній,— или сообщаетъ изъ Сибири вамъ пролеторій изгнанный отъ всюду негд несвивши себ какъ говорится гнзда корреспондентъ, наврное озленъ на все и всхъ окружающихъ человкъ же вполн знающій страну Сибири, какъ свой родной край, едвали напоритъ вамъ чушь несправедливости, у него наврное неподнимется рука къ письму, клеветать, есть люди и много въ Сибири чесныхъ и человколюбивыхъ, по они вамъ писать побудутъ…
‘Совты валъ-бы по ближе знать Сибирь и ее обитателей и побыть односторонняго убежденія о Сибирякахъ, авость непокажутся они на столько — одичалыми и отшельниками міра, едвали не везд на Руси окажется: что такіе же грхи водятся и къ народу обидчики,— посмотрите-ка своихъ фабрикантовъ? Вамъ тамъ ближе! а намъ чтобы убдится, нтъ еще желзной дороги, да мы бы пустымъ неврнымъ словамъ неповрили бы…
‘Совтывать вамъ помогу по однако и нелишнее было бы помнить урокъ данный пристопамятной газет ‘Молва’ засообшенія подобныя вашимъ, про Сибирскихъ дятелей — административныхъ и комерческихъ, которые какъ вамъ небезъизвстно, посл лишь однаго правдоподобнаго сообщенія, акунулась въ рку забвеніе лту (?) И къ стыду сказать изъ какой то Насти (непишибы о глупостяхъ и посіе время была бы и себ и людямъ ползная), а у Насти отъ того, что ултучилось въ воздух ‘Молва’ неприбыло и поубыло {По мннію Кондрата, какъ только о Наст написала ‘Молва’, такъ послдней и смерть пришла. Кондратъ, конечно, не слдилъ за литературой. Гд ему!}.
‘Стыдно и больно за васъ г г. редакторы, вамъ ли заниматся въ статьяхъ своихъ о разныхъ Фіяхъ (?) по городами’ и жертвовать какъ говорится своей шкурой… Заканчиваю свои сибирскіе, извините, взгляды они у насъ такъ сложились. Сибирскій Баши-бузукъ едва читающій по складамъ. ‘Нерчинскій округъ, 15 мая 1883 г.’
Изъ этихъ отрывковъ читатель видитъ, какъ смотритъ на вещи Кондратъ. Онъ ршился излить свою душу. И, дйствительно, здсь отразились вс его воззрнія, мысли, чувства, вся его философія. Это цлый взглядъ на литературу, правда, человка первобытнаго, по, тмъ не мене, все же взглядъ хоть жителя андертальской пещеры. Это воззрнія, воспитанныя въ сибирской купеческой сред. Здсь все типично: и недовріе къ людской честности, и подозрніе, что пишутъ люди, которымъ недали денегъ, или ‘пролеторіи’ (отъ слова пролетать), которымъ завидна участь Кондрата. Нечего претендовать на него, что онъ старается разоблачить нашего корреспондента по догадк. Онъ не понимаетъ, какъ и многіе въ Сибири, что корреспондентовъ разоблачать неблаговидно и неблагородно. Это правило и уваженіе къ печати недоступно даже для лицъ и поучене его. Защита г. Бутина есть истинная услуга товарища-медвдя: его булыжникъ наноситъ смертельныя раны защищаемому кліенту. ‘Вы ищете честныхъ людей, говорить Кондратъ,— да разв они есть на свт, ихъ не родилось.’ Относительно безцеремонной наживы онъ выражается: ‘гд нтъ этихъ коммерческихъ изворотливостей!’
Онъ ссылается даже, что ‘матеріалъ (то есть уроки) полученъ изъ Россіи,— и въ этомъ, можетъ быть, по неправъ. Зная свою толстошкурость, онъ спрашиваетъ: ‘проберетъ ли газетная ругань сибиряка?’ Предполагается отвтъ:— ни мало! Рабочіе, по его воззрнію, ‘варнаки’. Онъ обличаетъ литераторовъ, которые будто бы желаютъ нелпой вещи, чтобы г. Бутинъ роздалъ деньги бднымъ или пожертвовалъ въ редакціи. Мсто язвительное! Прежде, когда Кондрата уличали въ жадности и своекорыстіи, онъ говорилъ: ‘что же, теб отдать, что ли?’ Теперь онъ варьируетъ: ‘что же, на редакціи отдать, что ли?’ Нападки на образованныхъ людей, которымъ ‘перекусить нечего’, превосходны. Наконецъ, любопытно еще слдующее мстное воззрніе. Кондратъ не допускаетъ, чтобы образованные и пишущіе люди были людьми мстными (идеи мстной интеллигенціи у него нтъ), онъ считаетъ, что все это пишутъ назжіе. Сюда же онъ причислилъ и насъ. Когда онъ говоритъ о прізжихъ, онъ полонъ негодованія. Это цлая филиппика. Должно быть, они очень насолили Сибири. Здсь звучитъ у него накипвшая обида. Характеристики его часто мтки и врны. Онъ — плебей-мужикъ, презирающій назжихъ аристократовъ, въ немъ говоритъ сибирскій демократъ. Не даромъ онъ сочинилъ когда-то пословицу: ‘хало въ Сибирь семь таракановъ, а восьмой за дугу держался, да оборвался, впередъ — на телг, а назадъ въ каретахъ’.
Онъ обижается за Сибирь и сибиряковъ,— но какъ? Патріотизмъ (‘го первобытный. Онъ гордится такими столпами отечества, какъ г. Бутинъ, защищаетъ сибирскую наживу и сибирское невжество. ‘Ладно намъ сибирякамъ,— куда ужь намъ! Въ другихъ мстахъ есть почище баши бузуки цивилизованные’, говоритъ онъ въ оправданіе и утшеніе себ. Слава отечества ему представляется по своему. Это слава огромнаго лабаза, во глав съ чумазымъ, прогресъ въ вид грабежа, прерываемаго, для оживленія, какъ революціями, злостными банкротствами, умъ въ наживаній грошей, мужество въ безстыжихъ глазахъ, добродтель въ прощеніи безнадежнаго долга, а самоотверженіе и подвигъ — въ постройк пріюта посл 25-ти лтъ грабежа, на ростовщичьи проценты, съ пожертвованіемъ дома, взятаго за долги. У всякаго свой рай — и Кондратъ создалъ свой же.
Цитируемое письмо сибирскаго купца есть живое выраженіе и эссенція тхъ инстинктовъ, которые обличалъ въ сибирскомъ обществ IЦаповъ. Покойный Афанасій Прокопьевичъ дорого бы далъ, чтобы имть этотъ документъ, какъ образецъ мстнаго міросозерцанія.
Какъ величайшій аргументъ жизни, Кондратъ приводитъ писателямъ ‘шкурный вопросъ’. Конечно, ‘скорнячество’ и ‘шкурная выдлка’ ему лучше извстны, но онъ не постигаетъ одного, — что есть жизнь выше этого шкурнаго инстинкта, онъ не подозрваетъ что писатели давно знаютъ свой жребій. Еще въ первой половин ныншняго столтія одинъ литераторъ писалъ другому:
Не знаю жребій твой, но свой я не кляну,
Готовъ къ ударамъ я и очереди жду,
Въ душ одинъ совтъ держу
И помню потяну на свт:
‘Философомъ будь въ кабинет,
На случай ядъ имй:
Встрчаетъ смерть одну — писатель и злодй’.
Настоящее письмо доказываетъ, что сибирскій купецъ не вритъ, чтобы были честные и преданные народу люди, чтобы народился человкъ, защищающій бдняка (а не его, Кондрата), чтобы образованные люди не поддавались подкупу (досел онъ всхъ подкупалъ), онъ не допускаетъ мысли, чтобы явились сибиряки и граждане съ горячею любовью къ родин и, въ то же время, съ другими стремленіями, чмъ онъ: это чужеземцы, но его понятію. Трагическое недоразумніе заключается здсь въ томъ, что онъ не признаетъ существованія мстной интеллигенціи, готовъ състь ее. Онъ гонитъ пророка и остается увреннымъ, что длаетъ святое и благое дло. Про него можно сказать то же, что когда-то сказалъ Аввероесъ: ‘онъ сълъ своего бога’. Кого же онъ почитаетъ, гд его кумиры? Онъ отожествилъ, по своей исторической логик, не боле и не мене, какъ Сибирь и г. Бутина!!
Вс обличенія мстныхъ кулаковъ наивный Кондратъ принялъ за оскорбленіе вообще всхъ сибиряковъ и за униженіе Сибири. Кондратъ въ первый разъ обидлся за Сибирь — за нее несчастную и попираемую!! Онъ негодуетъ, что ее позорятъ ‘назжіе’ и платятъ ей неблагодарностью ‘за хлбъ-соль’. Я понимаю это патріотическое чувство и горечь негодованія, но присоединяю съ своей стороны такія же чувства и къ тмъ мстнымъ благодтелямъ, которые не мене непріятеля опустошаютъ ее.
Въ своей защит г. Бутина, Кондратъ смшалъ немного сибирскую интеллигенцію, патріотовъ и литераторовъ съ прізжими проходимцами.
Принимая Настя за назжихъ, онъ уличаетъ, что мы ли лукулловскіе обды у сибирскихъ богачей и у г. Бутина, а потомъ отплатили имъ неблагодарностью. Постой, разберемся, Кондратъ! Кто лъ лукулловскіе обды, это легко узнать.
Кто нибудь лъ другой, а не мы. Проспись-ка, Кондратъ, да припомни, для кого готовилъ обды твой патронъ, г. Бутинъ? На этихъ обдахъ участвовали т ‘назжающіе въ Сибирь люди, якобы для привитія сибирякамъ чего-то особеннаго’, люди ‘прикатившіе непрошенными’ и ‘назжіе хлыщи’, какъ выражаешься ты, люди кушающіе сытные обды и потомъ позорящіе Сибирь и сибиряковъ!
Можетъ быть, я не спорю, посл этихъ ‘лукулловскихъ обдовъ’ васъ и выругаютъ, даже пообщаютъ послать васъ ‘клыки копать’,— все это бываетъ.
По тогда вы ужъ и считайтесь съ своими гостями. Мыто при чемъ тутъ?…