АНГЛІЙСКІЕ ПОЭТЫ
ВЪ БІОГРАФІЯХЪ И ОБРАЗЦАХЪ
Составилъ Ник. Вас. Гербель
САНКТПЕТЕРБУРГЪ
Типографія А. М. Потомина. У Обуховскаго моста, д. No 93
1875
ВИЛЛЬЯМЪ БРАЙНТЪ.
Из поэмы ‘Thanatopsis’, Брайант Уильям Каллен, Год: 1817
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Вилльямъ Колленъ Брайнтъ, одинъ изъ популярнйшихъ американскихъ поэтовъ, текущаго столтія родился въ 1794 году, въ штат Масачусет. Ему ещё не было пятнадцати лтъ, когда онъ издалъ свою политическую сатиру ‘The Einborgo’, но, къ счастью, поступленіе въ коллегію остановило его на опасномъ пути — политическаго стихотворства. Впослдствіе онъ занимался съ успхомъ адвокатурой, но, по перезд своёмъ въ 1825 году въ Нью-Іоркъ, отказался навсегда отъ этой профессіи и окончательно посвятилъ себя литератур. Начиная съ 1826 то да, онъ является издателемъ журнала ‘New-Iork Evening Post’. Что же касается его извстности какъ поэта, то она основывается главнымъ образомъ на двухъ его поэмахъ: ‘Танатопсисъ’ и ‘Вка’, вышедшихъ въ 1816 и 1821 годахъ, и на нсколькихъ другихъ мелкихъ стихотвореніяхъ, разбросанныхъ по разнымъ періодическимъ изданіямъ.
Вашингтонъ Ирвингъ, поражонный красотами поэзіи Брайнта, собралъ его стихотворенія и издалъ ихъ въ Англіи въ 1832 году, полагая, что британская публика, прочитавшая съ такимъ наслажденіемъ Купера, отнесётся съ такимъ же сочувствіемъ и къ книг, въ которой хотя и въ меньшемъ объем, по тмъ не мене видны тотъ же проницательный умъ, то же врное пониманіе природы и тотъ же мстный колоритъ, какъ и въ произведеніяхъ Купера, но профессоръ Вильсонъ, авторъ драмы ‘Городъ чумы’, разбирая названную книгу въ ‘Blackwood’s Mugazine’, нашолъ мнніе Вашингтона Ирвинга не совсмъ врнымъ. Находя картины Купера несравненно боле яркими и оригинальными, Вильсонъ полагаетъ, что главнымъ качествомъ Брайнта слдуетъ скоре признать его нжную задумчивость, задушевность и любовь къ Богу и всему живущему подъ солнцемъ, которыми исполнены вс его произведенія. Отзывъ этотъ вполн справедливъ по отношенію къ поэм ‘Танатопсисъ’ и ‘Гимнъ къ Лсу’, но — вообще — главнымъ достоинствомъ поэзіи Брайнта останется навсегда преобладающій въ нихъ спеціально-американскій тонъ, заслужившій ему совершенно справедливо славу перваго самостоятельнаго поэта своей родины.
ИЗЪ ПОЭМЫ ‘THANATOPSIS’,
Съ тмъ, кто понять умлъ языкъ природы,
И въ чьей груди таится къ ней любовь,
Ведётъ она всегда живыя рчи.
Коль веселъ онъ — на радости его
Найдётся въ ней сочувственная радость.
Въ часы тоски, тяжолыхъ скорбныхъ думъ,
Она своей улыбкой тихо гонитъ
Печали мракъ съ поникшаго чела.
Когда твой духъ мучительно гнетётъ
О смерти мысль, когда передъ тобой
Предстанутъ вдругъ ужасныя картины —
Прощанья съ тмъ, что въ жизни ты любилъ,
Ночь безъ конца и узкое жилище
Подъ каменной, холодною плитой,
И грудь твоя болзненно сожмётся
И пробжитъ по членомъ дрожь: иди,
Иди тогда подъ небо голубое,
Прислушайся къ немолчнымъ голосамъ
Изъ недръ земли, изъ волнъ шумящихъ моря,
Изъ глубины таинственныхъ лсовъ
Услышишь ты: ‘близка, близка пора!’
И для тебя померкнетъ лучъ денницы…
Не сохранятъ ни влажная земля,
Которая оплаканныхъ пріемлетъ,
Ни океанъ безбрежный — образъ твой…
Земля тебя питала. Нын хочетъ
Она, чтобъ къ ней опять ты возвратился
И чтобъ твоё землёю стало тло.
Такъ, прежняго лишившись бытія
И всякій слдъ его утративъ, долженъ
На вки ты съ стихіями смшаться.
И будешь ты скалы кремнистой братомъ
И глыбы той, которую весной
Плугъ бороздитъ. Столтній дубъ проржетъ
Твой прахъ насквозь могучими корнями.
Не Одинокъ сойдёшь ты въ ту страну:
Ты опочишь тамъ на блаженномъ лож,
Гд обрли себ успокоенье
Вковъ давно минувшихъ патріархи,
И мудрые и сильные земли,
И добрые и праведные мужи.
Взгляни кругомъ: верхи скалистыхъ горъ,
Что древностью сравняться могутъ съ солнцемъ,
Долинъ, луговъ пестрющій нарядъ
И ручейка прозрачные извивы,
Безмолвное свтите лсовъ
И вкругъ него — пустыня океана!
Всё это, всё — могил необъятной,
Гд люди снятъ, лишь украшеньемъ служитъ.
На тихое жилище мертвецовъ,
Съ высотъ небесъ, глядитъ отъ вка солнце,
И рогъ лупы, и хоръ лучистыхъ звздъ.
О, если бъ кто могъ счесть сошедшихъ въ землю!
Число живыхъ — предъ ними горсть одна.
Лети съ зарёй на крыльяхъ втра въ степи,
Иль заблудись средь двственныхъ лсовъ,
Гд Орегонъ лишь вчный шумъ свой слышитъ.
Мильоны тамъ легли со дня созданья!
Въ пустыняхъ тхъ — царятъ они одни!
Тамъ будешь ты покоиться… Пускай
Людьми конецъ твой будетъ ее замченъ
И не почтитъ тебя слезою другъ,
Но вс они твою судьбу раздлятъ.
Кто веселъ, тотъ тебя проводитъ шуткой,
Кто удручёнъ заботой тяжкой, мимо
Пройдётъ угрюмъ. За призраками оба
Всю жизнь они гоняются, когда же
Придётъ пора — покинутъ смхъ и трудъ,
И близь тебя усталые склонятся…
Что годъ, то будешь новыхъ ты
Пришельцевъ зрть: съ тобой соединятся
И юноша, и полный силы мужъ,
И красотой блистающая два,
Едва на свтъ рождённое дитя,
И женщина, и старецъ среброкудрый…
Вс, вс сойдутъ къ теб сыны земли,
Одно, во слдъ другому, поколенья.
За стеблемъ стебль, сражонные косой!
Живи же такъ, чтобы въ урочный часъ,
Когда примкнёшь ты къ длиннымъ караванамъ
Идущимъ въ міръ тней, въ тотъ міръ, гд всмъ
Готовъ пріютъ, въ жилищ тихомъ смерти,
Не походилъ ты на раба — въ тюрьму
Влекомаго всесильнымъ властелиномъ,
Чтобъ просвтлёнъ былъ духъ твой примирньемъ,
Чтобъ къ гробу ты приблизился, какъ тотъ,
Завсу кто, надъ дожемъ опустивши.
Идётъ ко сну, исполненъ ясныхъ грёзъ…
А. Плещеевъ.