Время на прочтение: 15 минут(ы)
ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ. ИСПРАВЛЕННОЕ
съ обширными комментаріями, составленными по Юрьеву, Дюнцеру, Каро, Куно, Фишеру, Каррьеру и др., съ 10 отдльными иллюстраціями Лиценъ-Майера и 20 рисунками Зойца въ текст.
МОСКВА
Изданіе С. С. Мошкина
1898
Фаустъ лежитъ на цвтущемъ лугу, усталый, въ безпокойномъ сн. Мракъ. Хоръ Эльфовъ, прекрасныхъ малютокъ, ветъ вокругъ.
Аріель
(пніе, сопровождаемое звуками Эоловой арфы).
Чуть весна дождемъ цвточнымъ
Осыпать начнетъ поля,
Чуть ея дыханьемъ мощнымъ
Оживится вся земля,—
Крошка — Эльфъ великодушный
Къ удрученному бдой
Мчится, жалости послушный,—
Будь онъ добрый, будь онъ злой.
Ему лазурныя навйте сновиднья,
Его усталый сонъ баюкайте въ тиши,
Прогнавъ страданія измученной души
И совсти нечистой угрызенья,
Его спокойствіемъ наполните святымъ,
Пусть чередой пройдутъ четыре стражи ночи,
Вы жъ, вя дружески — привтливо надъ нимъ.
Росой забвенія его омойте очи.
Пусть всю мощь, вс подкрпитъ тла силы сонъ
Пусть, обновленъ и чистъ, воспрянетъ снова онъ!
Нашъ сладкій долгъ, нашъ братскій долгъ исправьте
И къ жизни снова спящаго возставьте!
Эльфы
(въ одиночку, попарно и вмст, — неперемнно).
Въ часъ, когда надъ міромъ соннымъ
Свтлый носится туманъ
И дыханьемъ благовоннымъ
Ветъ съ дремлющихъ полянъ, —
До денницы псней сладкой
Мы страдальца усыпимъ,
Съ легкимъ шепотомъ украдкой
Тихо вючи надъ нимъ.
Ночь сіяетъ, заблистали
Звзды тысячью огней,
Блещуть ближе, блещутъ дал.
Блещутъ мельче и крупнй.
Всхъ ихъ вмст отражаетъ
Водъ безбережная гладь,
Выше ихъ, — луна сіяетъ,
Мира общаго печать.
Пусть же ранъ твоихъ коснется
Исцляющая длань!
Ночь минуетъ, сонъ прервется,
Съ обновленнымъ духомъ встань!
Взглянь: по зыби струйки рютъ,
Жизни тайной ночь полна,
И въ спокойной влаг зрютъ
Новой жатвы смена.
Дай просторъ огню желанья!
Даль прекрасна и ясна…
Сбрось ярмо очарованья,
Сбрось, какъ цпь, покровы сна!
Будь могучъ и будь свободенъ,
Пусть, кто слабъ и робокъ, спитъ,
Тотъ, кто смлъ и благороденъ,
Все пойметъ и побдитъ!
(Странный гулъ возвщаетъ приближеніе солнца.)
Тише, чу! проснулись Горы,
Чуткій Эльфъ заслышалъ ихъ…
Растворяются затворы
Вратъ денницы золотыхъ,
Колесница Феба блещетъ.
Сколько шуму вноситъ свтъ!
Все гудитъ, гремитъ, трепещетъ,
Бднымъ Эльфамъ силы нтъ,
Глохнетъ слухъ и слпнутъ очи.
Братья, скроемся опять,
Чтобы слухъ не потерять,
Мы въ цвты и до полночи
Тамъ мы будемъ отдыхать,
Бьетъ жизнь ключемъ и радостной игрою
Привтствуетъ разсвтный проблескъ дня,
И, отдохнувши, новой красотою
Земля блеститъ и дышетъ вкругъ меня.
И радостію душу мн объемлетъ,
И высшаго достигнуть бытія
Желаніе заснувшее подъемлетъ.
Окутанъ міръ прозрачной полумглой
И стоголосой жизни лса внемлетъ.
Туманы вглубь уходятъ полосой,
Свтъ борется въ ущельяхъ съ бездной сонной,
И втви вс кудрявой головой
Спшатъ изъ мглы подняться благовонной,
И ярче лугъ пестретъ, и встаетъ
Въ немъ каждый цвтъ, росою окропленный, —
Какой-то рай вокругъ меня цвтетъ!
А тамъ, вверху! Тамъ великаны — горы
Завидли сіяющій восходъ,
Скоре насъ зарю ихъ встртятъ взоры,
Она лишь позже спустится до насъ,
Златя вершинъ далекіе узоры,
Она на горныхъ пажитяхъ зажглась,
Свтъ на ступень нисходитъ за ступенью…
А вотъ и солнце! слабый слпнетъ глазъ
И долу поникаетъ въ утомленьи:
Такъ слпнетъ въ напряженьи бурныхъ силъ
Передъ открытой дверью исполненья
Надеждой возращенный страстный пылъ,
Изъ тайниковъ предвчныхъ жизни пламя
Взвилось, — и насъ избытокъ поразилъ.
Мы искры лишь хотли, а передъ нами
Огня такое море зажжено!
Любовь ли то, вражда ль? не знаемъ сами,
Такъ радуетъ, такъ мучитъ насъ оно,
Что намъ поникнуть робко и уныло
Въ невдньи младенца суждено.
Такъ будь же сзади, яркое свтило!
А я, въ восторг крпнущемъ, начну
На водопада любоваться силу,
Какъ, въ сотни струй разбивъ свою волну,
Со скалъ на скалы сто потоковъ мчится,
На пну брызжа пну въ вышину:
И, чудное дитя борьбы, родится
Въ ней радуги минутно вчный кругъ,
Онъ то блеститъ, то снова хочетъ скрыться
И благовоньемъ влажнымъ сыплетъ вкругъ.
Въ немъ виденъ образъ нашего стремленья,
Вглядись въ него, и твой постигнетъ духъ,
Что наша жизнь — цвтное отраженье.
Тронная зала. Государственный совтъ въ ожиданіи императора. Трубы. Входитъ свита въ великолпныхъ нарядахъ. Императоръ всходитъ на тронъ, по правую его руку Астрологъ,
Друзья мои, я радъ вамъ всей душою
И всмъ вамъ шлю сердечный мой привтъ…
Скажите мн: мудрецъ со мною,
А дурака зачмъ здсь нтъ?
Онъ, въ шлейф спутавшись, свалился,
И внизъ по лстниц скатился,
И на рукахъ былъ унесенъ,
Не знаю, пьянъ иль умеръ онъ.
А только тотъ свалился, — вскор
Откуда ни возьмись другой,
Хоть въ пышномъ, дорогомъ убор.
Но удивительно смшной,
И за тобой хотлъ онъ въ залу
Пробраться вслдъ, но стража тутъ
Его у входа задержала,—
А вотъ и онъ, нашъ смлый шутъ!
Мефистофель
(становится на колна передъ трономъ).
Кого мы ищемъ и желаемъ?
Кого страшимся и бжимъ?
Кого въ защиту принимаемъ,
Хоть ненавидимъ и бранимъ?
Кого бы ты призвалъ едва ли?
Чье имя сладко всмъ звучитъ?
И кто предъ трономъ предстоитъ,
У самого жъ себя въ опал?
Ну, ну! такая рчь не къ мсту здсь вполн,
И не къ лицу теб подобныя загадки,
До нихъ ученые безъ всякой мры падки,—
Брось ихъ! а твой приходъ по-сердцу мн,
И такъ какъ прежній шутъ къ намъ бол не вернется,
То за тобой его пусть мсто остается.
Мефистофель
(входитъ на ступени и становится по лвую сторону трона).
Вотъ новый шутъ, — предвстникъ новыхъ золъ.
Откуда онъ?— И какъ онъ къ намъ вошелъ?—
Исчезъ куда-то прежній вдругъ.—
Тотъ будто бочка толстъ, — какъ щепка этотъ сухъ.
Итакъ, друзья, я радъ вамъ всей душою.
И вашъ приходъ меня сердечно веселитъ.
Мы подъ счастливою собралися звздою
И небо счастье намъ и радости сулитъ.
Но молвите: зачмъ держать совтъ тяжелый
Межь вами долженъ я порой такой веселой,
Когда развлечься я душевно былъ бы радъ, —
Хотя бъ устроить пышный маскарадъ?
Зачмъ же вы меня заставили трудиться,
Когда и безъ заботъ намъ можно веселиться?
Но если ужъ того перемнить нельзя,
Тогда желаніямъ покоренъ вашимъ я.
Мать добродтелей священнымъ ореоломъ
Твое чело объемлетъ, властелинъ,
Твоимъ она покорна лишь глаголамъ,
Ее въ десниц держишь ты одинъ,
Ей имя — справедливость! Къ ней стремится
Все доброе, ея злодй страшится.
Къ несчастію, что значитъ доброта
И свтлый умъ съ любовію сердечной
Предъ этой бездною неправды безконечной,
Что моремъ вкругъ повсюду разлита?
Взгляни на царство лишь съ высотъ священныхъ трона, —
Покажется теб, что видишь тяжкій сонъ:
Нтъ правды, нтъ суда, нтъ каръ, нтъ обороны,
Везд, по всей стран бездйствуетъ законъ.
Злодй беретъ стада, сквернитъ чужое ложе,
Надъ алтаремъ ругается святымъ,—
Безчинствуетъ открыто, въявь — и что же?
Онъ годы цлые могучъ и невредимъ.
Преступникомъ судья подкупленъ беззаконный,
Напрасно съ жалобой обиженный идетъ,
А недовольства ропотъ затаенный
Межь тмъ въ толп все боле растетъ.
Забравъ въ своихъ рукахъ и власть и управленье,
Наглецъ слды скрываетъ преступленья,
Чтобъ облить себя, — безъ дальнихъ словъ.
Онъ обвинить невиннаго готовъ,
Для цли злобной и порочной
Не поколеблется онъ царства строй разбить.
Кто-жъ въ силахъ наказать его десницей мощной
И справедливость водворить?
А если человкъ найдется неподкупный,
Кого не соблазнитъ ни золото ни льстецъ, —
То вдь и онъ, въ безсиль, въ сонмъ преступный
Склониться принужденъ бываетъ наконецъ.
Вамъ это мрачнымъ можетъ показаться,
На дл же еще мрачнй. (Пауза).
Нтъ, государь, намъ надобно скорй
За дло посерьезнй взяться,
И сану твоему, и всей стран твоей
Грозитъ паденіе, коль такъ пойдетъ все дал.
Что день, то новыя и новыя печали!
Разбой, грабежъ идетъ вокругъ,
Въ разброд вс войска, къ команд всякій глухъ,
Укрылись горожане за стнами,
И въ замкахъ рыцари попрятались своихъ,
А т, кто присягалъ въ союз съ нами,
Хранятъ свои войска и не даютъ намъ ихъ!
Давно просроченной своей за службу платы
Упрямо требуютъ наемные солдаты,
И заплати мы имъ сейчасъ,—
Вс разбжались бы отъ насъ.
А откажи-ка въ томъ, чего они желаютъ,
Повиновенью ихъ сейчасъ скажи прощай.
Мы нанимаемъ ихъ, чтобъ защищать нашъ край, —
Они его же разоряютъ.
И если буйству ихъ не положить предла.
То скоро будетъ все разорено,
Есть короли въ краю иль нтъ ихъ — все равно,
Вдь имъ и до него нтъ дла!
Союзники обманываютъ насъ,
Субсидіи они намъ общали,
А не даютъ и посейчасъ.
О, государь, Богъ знаетъ, чмъ мы стали!
Вс независимы везд, куда ни взглянь,
И намъ никто платить не хочетъ дань.
Хоть частью въ томъ мы виноваты сами,
Такъ щедро всхъ и каждаго правами
Мы надлить спшили, — оттого
Самимъ намъ не осталось ничего.
Отъ разныхъ партій, какъ ихъ называютъ,
Ни холода намъ тоже ни тепла.
Пускай насъ хвалятъ иль ругаютъ,
