Из памятной книжки народного учителя, Калистов Флавиан Александрович, Год: 1882 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 36 минут(ы)

ИЗЪ ПАМЯТНОЙ КНИЖКИ НАРОДНАГО УЧИТЕЛЯ.

ДЕРЕВЕНСКАЯ БУРСА.

I.
Отчего въ деревенской школ выросла бурса?

‘Деревенская бурса’ есть дитя горя и нужды и тхъ невозможныхъ, диковинныхъ условій, которыми обставлена жизнь деревенской школы.

Первою причиною появленія на свтъ Божій деревенской бурсы, мн кажется, слдуетъ признать малолюдность селеній и ихъ разбросанность на значительномъ пространств другъ отъ друга. На свер, сверо-запад и въ средней полос Россіи бурса явленіе почти повсемстное, она встрчается чуть ли не при каждой школ въ томъ или другомъ вид. Чмъ ближе къ югу, тмъ селенія обширне и многолюдне, и тмъ рже встрчается бурса въ деревенской школ. Въ южныхъ казацкихъ степяхъ, въ Новороссіи, въ Малороссіи, гд села иногда равняются или даже превышаютъ многіе уздные города Россіи по населенности, бурса явленіе исключительное, можетъ быть, даже вовсе не существующее.

Въ появленіи на свтъ Божій ‘отдленій народныхъ школъ’ малолюдность и разбросанность деревень играли очень важную роль, какъ я уже указывалъ прежде, а въ зарожденіи и развитіи бурсы он представляютъ причину еще боле ршительную.

Завести школу и даже отдленіе народной школы при каждой деревнюшк, напримръ, въ двухъизбушечной или трехъизбушечной, немыслимо, бгать ежедневно въ школу за нсколько верстъ, а иногда даже за десятки, при нашей деревенской безпутиц, при нашихъ вьюгахъ, холодахъ, короткихъ зимнихъ дняхъ и при деревенской нагот и голод тоже невозможно. Отвозить дтей ежедневно въ школу родители-крестьяне ни за что не согласятся, такъ какъ и согласиться на такое дло они не въ силахъ. И такъ, чтобы выучить грамат своихъ дтей, для нашего крестьянина средней и сверной полосы Россіи остаются дв возможности: первая — помстить учащихся на квартирахъ въ тхъ деревняхъ, гд имются школы, вторая — оставлять дтей при самой школ на рукахъ учителя, т. е. завести на деревн бурсу.

Для того, чтобы помстить всхъ учащихся непремнно въ деревн, требуется устраивать школы все-таки при сравнительно крупномъ селеніи, что въ вышеуказанной полос Россіи встрчается крайне рдко, да при томъ такое селеніе всегда наполнитъ школу одними своими дтьми. Затмъ необходимо, чтобы родители учащихся не затруднялись платой за постой своихъ дтей въ чужой семь, а, наконецъ, требуется, чтобы вс крестьяне пришкольной деревни имли охоту держать при своей семь школьниковъ, и чтобы каждый школьникъ непремнно нашелъ себ въ такой деревн хозяина, что допустить тоже не особенно легко.

Сверхъ того, не слдуетъ забывать, что капризъ людей, въ значительномъ большинств случаевъ, соединилъ школу съ волостнымъ правленіемъ и, вмст съ послднимъ, изгналъ ее далеко за предлы селъ и деревень, въ глубь полей и даже въ глушь лсовъ. Заправители школьнымъ дломъ на Руси — мировые посредники, земскіе дятели, инспекторы народныхъ училищъ, законоучители сельской школы — хлопотали объ осуществленіи своихъ сомнительныхъ идеаловъ, а главное, о собственныхъ удобствахъ. И вотъ, въ результат всхъ этихъ условій является бурса.

Но есть и еще дв причины, вліяющія на развитіе бурсацкой жизни при деревенской школ. Приходится иногда встрчать родителей, желающихъ отдлаться отъ своихъ дтей, засадивъ ихъ на зиму подъ крылышко учителя. Случается это, понятно, рдко, но все-таки въ каждой школ случается. Кто здсь виноватъ, родители или дти — трудно разобрать, всего врне — горе, нужда и темнота. При опрос же родителей получаешь всегда такіе отвты:

— Да какъ сказать? Тсно и безъ него у насъ… Авось посвободне безъ него станетъ!

Или:

— Коли правду-то говорить, такъ ужь баловникъ онъ несусвтимый, вздыху не даетъ… Вотъ сократить къ теб его и привели. Не жалй ты его, выучи ради Христа.

Былъ у меня и такой случай. Приходитъ разъ мать съ сыномъ. Спрашиваю: что нужно? Мальчику 8 лтъ, отца не иметъ, учится въ старшемъ отдленіи.

— Уйми парнишку, Христа-ради!.. возьми ты его къ себ и выпори хорошенько.

— Я не имю такого обычая.

— На то ты и учитель! Ему восемь лтъ, а онъ бабамъ проходу не даетъ… Нтъ, какъ хошь, а уйми…

Былъ случай и еще интересне и характерне. Старикъ-отецъ приводитъ ко мн 18—19-лтняго сына, здоровеннаго малаго, и проситъ взять къ себ въ школу. Малый смотритъ изъ-подлобья. Спрашиваю отца: что такъ поздно надумался?

— Отъ рукъ отбился, вотъ теб и сказъ весь! отвчаетъ старикъ.

— Что такъ?

— Да что… дло извстное… Вотъ ему приходится на будущую зиму въ солдаты идти, семья большая… тройники… Спозналъ онъ это и задурилъ! Что хошь, то и длай! Работать — и пальцемъ шевельнуть не хочетъ, всяко я ужь его… не беретъ!

— Что же я-то съ нимъ сдлаю? Здсь учатся грамат… Не маленькій онъ, не захочетъ — не выучишь.

— Ну-ну! она ему тоже пригодится. Не дома на печи лежать, а въ солдаты идти!

— А ты будешь учиться? спрашиваю я взрослаго уже парня.

— Чего не учиться, буду…

Есть и такіе родители, которые отдаютъ на руки учителю своихъ дтей, въ виду боле успшныхъ занятій. Они разсуждаютъ такъ: ‘учитель за дтьми будетъ постоянно присматривать, шалить не дастъ и въ свободное отъ общихъ занятій время заставитъ призаняться, смотришь, въ зиму-то онъ уйдетъ дальше другихъ’. Разсужденіе довольно правильное и въ дйствительности почти всегда оправдывающееся.

Замтнй всего составъ бурсаковъ тамъ, гд школа устроена въ надлежащемъ мст, т. е. не въ пустомъ пол или лсу, а въ большомъ селеніи. Въ такихъ школахъ бурса всегда въ зачаточномъ состояніи, т. е. крайне малочисленна. Наоборотъ, въ школахъ, устроенныхъ, благодаря энергіи и усердію администраціи, не среди полей и лсовъ дремучихъ, усердствующіе въ ученіи совсмъ пропадаютъ въ масс невольниковъ горя и нужды.

И такъ, разбросанность, малолюдность селъ и деревень, отдаленность школы отъ селеній, нищета крестьянская и, наконецъ, желаніе родителей отдать своихъ дтей на руки учителю, то ради исправленія ихъ, а то и ради пущихъ успховъ въ обученіи — вотъ причины, породившія въ деревенской школ бурсу.

II.
Бурса No 1.

Деревенская бурса, какъ я уже сказалъ, дитя тхъ диковинныхъ условій, въ которыя была поставлена наша начальная деревенская школа. Но не во всякой деревенской школ условія школьной жизни вполн одинаковы, а потому и бурсацкая жизнь иметъ свои степени развитія. Бурса, въ тхъ школахъ, гд давленіе извстныхъ, мною уже отмченныхъ условій было не особенно сильно, встрчается въ малоразвитомъ состояніи. Гд же неблагопріятныя обстоятельства давали себя чувствовать школ съ большею силою, тамъ и бурсацкая жизнь развилась полне. Хуже всего приходилось тмъ школамъ, гд къ гнету естественныхъ неблагопріятныхъ обстоятельствъ присоединился еще гнетъ искуственныхъ, т. е. гд сказался полне всего капризъ администраціи и иныхъ заправителей школьнымъ дломъ.

Деревенскую бурсу и въ ея зародыш, и въ ея первичномъ развитіи мн привелось наблюдать у себя, въ той школ, въ которую впервые меня забросила судьба въ чин учителя. Какъ и слдовало ожидать, бурса выросла у меня на глазахъ совсмъ неожиданно, сложилась какъ-то сама собой. Новичекъ въ школьномъ дл, ничего не разумя въ тхъ пружинахъ, которыми движется школьная жизнь, я непремнно долженъ былъ многое просмотрть въ самомъ начал.

Нужно сказать, что школа, въ которую я поступилъ, была только что открыта. Стало быть, школьныхъ традицій здсь еще не было, новичекъ учитель, новички ученики, мы, казалось, должны были, если не во всемъ, то во многомъ стать на особую дорогу, проторить нсколько своеобразный путь къ грамат и школьной жизни. Притомъ же насъ никто не руководилъ въ устроеніи внутреннихъ порядковъ, никто не стснялъ. Правда, дтей въ школу почти сплошь пригнали силой, но въ стнахъ школы насилія уже не было: здсь, казалось намъ, мы идемъ по тому пути, который представлялся самымъ разумнымъ при данныхъ условіяхъ. И все-таки мы пришли и къ бурс, и ко многому другому, что практикуется во множеств другихъ деревенскихъ начальныхъ школъ.

Когда я пріхалъ въ назначенное мн село для исполненія учительской обязанности, въ волости поднялся шумъ и гвалтъ. Оказалось, что волость не желаетъ учителя и школы, что для школы нтъ ни мста, ни необходимыхъ принадлежностей, то есть ни мебели, ни учебныхъ пособій, ни денегъ, оказалось, что посредникъ открылъ школу безъ воли, согласія и даже безъ предувдомленія волости. Но посредникъ — великая сила, и строптивая волость подчинилась. Отвели мн классную комнату и комнату для моего жилища — ‘холодную’, ‘карцеръ’, ‘кутузку’, при волостномъ правленіи. Въ классную комнату и въ комнату-кутузку ходы шли черезъ присутственную комнату волостного правленія. Ни сторожа, ни кухни не полагалось. Казалось, гд бы тутъ развиться бурс? А развилась…

Въ школу мною принято было всего 27 человкъ, больше посадить было некуда, потому что классная комната была всего въ одно окно и вмщала только пять не особенно большихъ классныхъ столовъ. Изъ 27 человкъ учащихся, человкъ 10—12 какимъ-то образомъ очутились у меня на рукахъ при волостномъ правленіи, остальные же или бгали домой — одни на село, ‘на мстечко’ по мстному выраженію — что было въ полуверст за ркой, или размщались по ближайшимъ деревнямъ, въ двухъ-трехъ верстахъ отъ школы. Стало быть, условія для развитія бурсацкой жизни были не особенно благопріятны. Мста при школ для учащихся почти совсмъ не было, рядомъ находилось большое село-мстечко и невдалек нсколько деревень, гд вс учащіеся могли бы найти себ жилище.

Изъ какого же контингента учащихся образовалась бурса? Прежде всего у меня явился непрошенный сторожъ, ученикъ лтъ 18—19, молодой, взрослый хлопецъ, почти единственный доброволецъ моей школы. Появленіе взрослаго молодца среди малютокъ учащихся меня нсколько удивило.

— Что, и васъ {Въ Блоруссіи вс крестьяне говорятъ другъ другу — вы, дти поступаютъ, какъ и взрослые. Отступленія встрчаются рдко.} пригнали учиться? спрашиваю я въ недоумніи.

— Н… меня не пригнали… я самъ пришелъ, отвчаетъ мн, улыбаясь во весь ротъ, юноша.

— Что же это вы такъ поздно надумали учиться?

— Да такъ, не пришлось, негд было и не на что…

— А теперь есть на что?

— Maбыть, будетъ. Въ солдаты пойду, ну такъ и даютъ.

— Кто даетъ?

— Братья!

— А прежде не давали?

— Н. Вотъ какъ подросъ, да въ солдаты гожусь, ну такъ и даютъ.

— Гд же вы жить будете?

— Тутъ…

— Гд? переспрашиваю я съ удивленіемъ.

— Тутъ и буду, невозмутимо отвчаетъ хлопецъ.

— Гд же это тутъ? Я не понимаю.

— Панъ старшина сказалъ: ходи за научителемъ, самоваръ ставь, сапоги чисти, мети полъ, печь топи, будь замсто сторожа, ну, и пущу, говоритъ, тебя въ волисть жить.

— А кормить васъ кто-жь станетъ?

— Самъ буду.

— Какъ это самъ?

— Я бульбы съ собой захватилъ: буду печь. Хлбъ у меня есть.

— Гд-жь вы будете картофель печь?

— А какъ буду печи топить, такъ и печь стану.

— Ну, а когда выйдетъ весь хлбъ и картофель, тогда что станете длать?

— Привезутъ, прідутъ братья и привезутъ.

— Кром картофеля и хлба, вы, стало быть, и сть ничего не будете.

— Н… а кто его знаетъ, мабыть, и стану. Братья общали, когда что… Да тутъ вотъ и еще будутъ жить, такъ съ ними устроюсь.

— Еще станутъ жить? Кто же еще?

— Да другіе два хлопца изъ нашей же вёски. И изъ другихъ, я слыхалъ, вёсокъ тоже придутъ. Вс вмст и будемъ жить. Старшина пускаетъ: только, говоритъ, тихо живите. Изъ нашей-то вёски богатырь (богатый) прідетъ. Отецъ-то вотъ и проситъ меня, чтобы я приглядлъ за его сыномъ, кашу, капусту, что другое варить буду, бульбу печь. И горшки привезетъ. Посл Калядъ колбасы жарить стану, а то и ран, на дды привезутъ… Вотъ погодите, и васъ угостимъ!

— Спасибо! Только я все-таки не понимаю, какъ вы здсь устроитесь. Тутъ жить негд.

— Эва! Мста сколь, а жить негд. Въ одной канцеряліи сколько человкъ умстится, да вотъ здсь, въ училищ… Всмъ мсто будетъ, вотъ увидите.

— Ну, хорошо, вы умститесь сами, а кухни-то у васъ все-таки нтъ?

— На что намъ кухня? Намъ и этой галанки будетъ, и въ ней все сготовимъ.

Открылись классы. Учащіеся, мало-по-малу, собрались въ школу. И вотъ, въ одинъ вечеръ я вижу, что въ сборной и присутственной комнат правленія около печи на корточкахъ сидитъ и печетъ картофель не одинъ мой сторожъ-ученикъ, а цлая пятерка маленькихъ хлопцевъ, а черезъ день или черезъ два набралась и дюжина. Послднимъ прибылъ тотъ 18—19-лтній малый, готовящійся въ солдаты, съ которымъ не могли сладить дома родители.

Изъ дюжины жившихъ со мною въ правленіи дтей, человкъ 6 было неимущихъ. Имъ нечмъ было платить за квартиру хозяевамъ, нечмъ отплатить за хлопоты и безпокойство. Не пусти ихъ жить въ правленіе, упрись старшина — ихъ и въ школ не было бы. Деревни ихъ отстояли далеко, такъ что объ ежедневномъ путешествіи въ школу и думать было невозможно. А два-три мальчика изъ дюжины отданы были отцами въ правленіе, чтобы вертлись постоянно на глазахъ учителя. Отцы ихъ говорили мн обыкновенно слдующее:

— Мы, значитъ, вамъ ихъ на руки оставимъ, авось на вашихъ глазахъ поменьше баловства будетъ. Ну, вы ихъ, гд слдствуетъ, и пугните, я вамъ свою руку даю, какъ моей рукой, пугните. Мальчишка у меня шустрый, учиться долженъ, то есть и вотъ какъ. Посмотрите-ка, какъ онъ казака отдергиваетъ! пойдетъ въ присядку и ногъ не замтишь… Что ему не учиться! А вы его, ужь не въ примръ другимъ… приглядите! Тамъ коли что… мы васъ и сами не оставимъ. Тоже вы холостой, вамъ и яичко надоть, и поросеночка, колбаску — сами знаете.

Остальные человка три были оглашенные, изгнанные изъ семьи за невозможностью держать ихъ дома и въ надежд, что школа и учитель укротятъ буяновъ. Одинъ, какъ я уже упоминалъ, задурилъ отъ предстоящей ему солдатчины, но въ школ онъ, впрочемъ, много смирился и не доставилъ мн особенныхъ хлопотъ. Второй, хлопецъ лтъ десяти-двнадцати, избалованный малый, живой, подвижной, не дающій покоя никому изъ окружающихъ, ни роднымъ, ни чужимъ. Среди школьниковъ и онъ стихъ. Третій мальчуганъ лтъ восьми, сынъ священника, ребенокъ талантливый, но, благодаря семейной неурядиц, сдлавшійся скрытнымъ, злымъ. Однако, школа и на этого ребенка подйствовала спасительно.

И такъ, шесть невольниковъ нужды и бдности и шесть невольниковъ иного горя поселились вмст со мною подъ одною кровлею и составили то, что я называю деревенскою бурсою въ зародыш, въ первой стадіи ея развитія.

Съ понятнымъ любопытствомъ я слдилъ за жизнью моей своеобразной семьи. Дюжина юныхъ, отъ 8 до 12 лтъ, человкъ, случайно брошенныхъ въ одну хату, принуждены были существовать по своему усмотрнію, самостоятельно установить правила общежитія, заботиться, хлопотать о своемъ обд и ужин, о чистот и опрятности. Положимъ, среди дтей были два совершенно взрослыхъ хлопца, которые въ случа нужды могли бы для неопытныхъ замнить руководителей, но девятилтніе молодцы и сами по себ оказались достаточно подготовленными для самостоятельной жизни въ чужой хат и деревн. Они могли обойтись нетолько безъ руководителя, но и безъ стряпухи-кухарки. Руководительство же боле взрослыхъ товарищей ихъ тяготило, и при внимательномъ наблюденіи это стало мн скоро понятнымъ. Взрослые хлопцы немножко эксплоатировали своихъ юныхъ товарищей и въ труд, и въ харчахъ. Замтивъ или почувствовавъ не совсмъ добросовстное поведеніе старшихъ, младшіе энергично отказались отъ поддержки ихъ и принялись жить исключительно своимъ умомъ.

Жить своимъ умомъ и своими руками питаться — дло далеко не легкое для ребенка, но для нашего деревенскаго парнишки это оказывается возможнымъ и не труднымъ. Съ самыхъ малыхъ лтъ, съ трехъ, съ четырехъ, онъ уже учится ходить на своихъ ногахъ, и родители, отцы деревни, такъ привыкли къ самостоятельной жизни своихъ дтей, что удивились бы, еслибы имъ сказали, что такъ жить трудно и опасно.

— Э, отстань-ка пустое болтать! отвтитъ крестьянинъ тому, кто вздумаетъ подойти къ нему съ соболзнованіемъ объ участи его дтей.— У насъ съ поконъ вковъ такъ дется, съ измалечества мелюзга живетъ промежъ ногъ да промежъ рукъ на своей вол. Урветъ, ухватитъ что отъ матки, ну и дышитъ… А то забота! Гд намъ заботу на эту мелюзгу класть, до нея-ли бываетъ! Въ ину пору, какъ угорлый, изо дня въ день живешь, и въ домъ-то не заглянешь… Вотъ снокосъ къ примру: тутъ, братъ, съ недлю и дома не бываешь! самому дышать нечмъ, самъ себ смерти просишь, а про мелюзгу денно и нощно Господа просишь: прибери-де Ты ихъ поскоре! Матки — т жалостливе насъ мужиковъ, а и т рвутся-рвутся да головами коров подъ хвостъ и уткнутся.

И привыкли крестьянскіе малолтки ухаживать сами за собой, т. е. жить съ Богомъ и подъ Богомъ. Лтомъ они питаются гд ни попало и чмъ ни попало, дятъ ‘жильникъ’, ‘галанку’, рпу, горохъ, морковь, земляные орхи, рыбу, почти сырую, раковъ, грибы, картофель, всевозможныя ягоды и плоды, не исключая и отвратительно-гадкихъ по вкусу, какъ, напримръ, крушина, калина, волчьи ягоды и т. п. Заберутся въ поле, особенно, когда гурьбой пасутъ скотъ, въ лсъ, на рку, разведутъ огонекъ, и пошла самодльная стряпня всевозможныхъ яствъ. Провизія является на мсто дйствія чрезвычайно быстро и пріобртается то законнымъ образомъ на охот въ лсу и въ рк, то воровствомъ въ поляхъ и огородахъ и даже въ чуланахъ и кладовыхъ своихъ родителей. И какая удивительная сноровка и находчивость развивается въ крестьянскихъ дтяхъ при ихъ ежедневной охот! Безъ снастей у нихъ ловятся и раки, и рыба, и зврьё малое, и птицы. Раннимъ утромъ выхватитъ у матери краюху хлба, хлбнетъ молока или чего-нибудь худшаго и пропалъ на весь день до поздняго вечера, а иногда и на нсколько дней.

Зимой деревенскія дти больше дома водятся, оно и понятно,— лсъ, поле, луга зимой закрыты ребенку, осталась на его долю одна улица. Но и тутъ привычка къ самостоятельной жизни не перестаетъ развиваться въ ребенк. Изъ подъ рукъ и ногъ матери рветъ онъ большіе сапоги, рукавицы, шапку или платокъ, кушакъ и шубнякъ, такъ какъ своего у него по большей части не имется, и летитъ на улицу устраивать себ ледянку, салазки, гору и т. п. Отморозитъ носъ, руки, уши, щеки,— снгъ близко, три снгомъ отмороженное мсто! Отморозитъ ноги — домой на печь, и суй въ чашку съ холодной водой ноющія ступни. Это пустяки, что отецъ и мать бранятъ,— это они такъ, ради показу, что исполняютъ родительскія обязанности,— въ сущности, это не ихъ дло, а твое дтское дло распоряжаться своей дтской судьбой и какъ разъ до той поры, пока твои силы не подростутъ, не погодятся отцу или матери въ помогу.

Привыкши жить самостоятельною жизнью у себя дома, крестьянскія дти переносятъ свое умнье и въ деревенскую бурсу. Смшно и любо смотрть на ребенка, лтъ 8—10—12, съ серьёзной миной снующаго рано по утру или поздно по вечеру около печи, съ напряженнымъ вниманіемъ наблюдающаго за своимъ варевомъ или печеньемъ, а еще смшне видть, какъ онъ приготовляетъ въ печь горшокъ съ капустой, крупой, свинымъ саломъ, картофелемъ и т. п. снадобьями. Странная жизнь у насъ: съ одной стороны, вы видите взрослыхъ, не умющихъ и пальцемъ шевельнуть, а съ другой — малолтнихъ дтей, живущихъ самостоятельно, умющихъ сдлать почти все и около себя, и около другихъ.

Въ одной изъ школъ, гд я былъ учителемъ, жилъ 12-лтній мальчуганъ Шафаровичъ. Деревня его отстояла отъ школы за 80 верстъ. Рано осенью отецъ привезъ его въ школу и сдалъ ему на руки всю провизію на полгода впередъ: живи и распоряжайся, какъ хочешь и какъ умешь. Нужно замтить, что провизія была не въ особенно достаточномъ количеств, распорядись мальчуганъ неумло, и онъ насидлся бы голодомъ, такъ какъ отецъ не посщалъ его совсмъ всю зиму и даже не справлялся. Но Шафаровичъ вышелъ съ честью изъ труднаго опыта. Другой случай на моихъ глазахъ былъ еще интересне. Десятилтній ученикъ Карповичъ, во время двухнедльнаго отсутствія кухарки и сторожа, отправлялъ у меня ту и другую должность и отправлялъ съ замчательнымъ для его лтъ искуствомъ. Допустивъ его, согласно его просьб, къ исполненію должности только на день или на два, я убдился, что работа ему по силамъ, если не тянуть её долго, и ршилъ продолжить опытъ до конца. Признаюсь, я не могъ не любоваться малолткомъ рабочимъ. Игривая, подвижная его фигурка вдругъ стала неимоврно дловитою и серьёзною, день тому назадъ первый шалунъ изо всей школы, задира, полководецъ, не могущій никоимъ образомъ спуститься до роли простого солдата, онъ сразу ослъ по своей вол, бросилъ вс игры, смотрлъ на шалуновъ какъ на помху серьёзному длу и работалъ съ ранняго утра до поздней ночи. Разумется, я предоставилъ моему повару и сторожу полную свободу распоряжаться по его усмотрнію моимъ и школьнымъ хозяйствомъ и ршился придти къ нему на помощь только въ крайнемъ случа. Но такого случая, сколько мн помнится, не представилось. Бывая очень часто у меня ране, проводя даже нердко дни и ночи, онъ зналъ и порядки моего небольшого холостого хозяйства, и распорядки школы, а потому могъ командовать самостоятельно. Поднимаясь раннимъ утромъ, онъ шелъ на рынокъ и закупалъ въ лавочк мясо и хлбъ, потомъ топилъ печи и приметалъ въ квартир. Къ 8-ми часамъ онъ шелъ вмст со всми на урокъ. Въ 12 часовъ, т. е. по окончаніи уроковъ, онъ принимался за стряпню и т. д. Словомъ, въ продолженіи двухъ недль Карповичъ командовалъ, какъ слуга и хозяинъ, всмъ довольно большимъ домомъ. При сдач своихъ должностей, онъ получилъ благодарность и заслужилъ даже великое уваженіе кухарки-сторожа,— но я замтилъ, что сдача ему пришлась не совсмъ по-нутру: онъ какъ будто почувствовалъ себя разжалованнымъ въ солдаты.

Для большей наглядности сравните, читатель, Карповича съ нашими интеллигентными дтьми-барчуками. Положимъ, бурса, съ которой я познакомилъ читателя, состояла не вся изъ Карповичей, — Карповичъ ребенокъ очень талантливый, выдающійся, — но тмъ не мене изъ дтей, не во многомъ отличающихся отъ нихъ. Помню, съ какимъ интересомъ и удовольствіемъ я слдилъ за жизнью моей семьи, какъ я удивлялся крестьянскому ребенку, отличающемуся отъ своихъ отцовъ почти единственно недоразвитіемъ своихъ физическихъ силъ.

Утро, часовъ шесть, а иногда и пять, темно еще такъ, что хоть глазъ выколи. Сонъ долитъ меня съ непреодолимою силою, но и сквозь сонъ я слышу, что въ сосдней комнат, за стной, уже поднимается возня, сначала легкая, едва замтная, но постепенно усиливающаяся. Это дти начинаютъ подниматься. Спали они вс на полу, на легкихъ подстилкахъ, кто изъ войлока, кто изъ соломенника, а больше всего изъ своего или отцовскаго верхняго платья, въ род армяка, кафтана, тулупа и т. п. Постели стлались въ рядъ и плотно одна къ другой, чтобы было тепле спящимъ въ холодной обширной комнат волостного правленія. Поднимается всегда кто-нибудь одинъ изъ спящихъ, по возможности тихо и незамтно для другихъ, и прямо къ печк. Здсь уже припасены съ вечера дрова, стоитъ только ихъ наложить въ печь и затопить. И вотъ, проснувшійся мальчуганъ принимается за дло. Слышу, у меня подъ ухомъ гремятъ вьюшки. Проходитъ нсколько минутъ въ полнйшей тишин, только изрдка сквозь сонъ доносится до меня усиленное раздуванье слабо горящихъ дровъ. Но вотъ, должно быть, огонь веселе принялся за дло и освтилъ темную комнату правленія, такъ какъ я слышу уже голоса дтей. Живой огонекъ пробудилъ и поднялъ на ноги понемногу всхъ.

Каждый поднявшійся прежде всего устремляется къ веселому огоньку, потягивается, опускается на корточки и, слегка прикрывая глаза, начинаетъ дремать. Но вмст съ развитіемъ жара въ печи развивается жаркая дятельность и около нея, — и горе задремавшему вплотную! Вотъ чья-то рука, крадучись, приближается ко лбу ‘сони’ и даетъ сильный толчокъ,— мальчуганъ ‘соня’ теряетъ равновсіе и падаетъ на полъ, возбуждая смхъ товарищей. Иногда продлываются и иныя шутки, мене безобиднаго свойства, напримръ, поджигаютъ углемъ волоса ‘сон’, хватаютъ его смаху за плечи и показываютъ видъ, что толкаютъ его въ горящую печь. Чтобы избжать продлокъ товарищей, мальчуганы стараются не поддаваться соблазну дремоты, а торопятся скоре выбжать на дворъ и здсь умыться ледяной водой, а то и просто снгомъ. Посл такой операціи сонъ какъ рукой сниметъ.

Разъ большинство бурсаковъ поднялось, меньшинству спать уже не приходится. Упорный ‘сонуля’ подвергается всевозможнымъ воздйствіямъ бодрствующихъ товарищей до тхъ поръ, пока не вскочитъ, какъ ужаленный, отъ чьего-нибудь усерднаго щелчка или отъ лишенія одяла, подушки, подстилки. Когда вс поднялись и умылись, принимаются за уборку постели. Каждый свертываетъ свое добро и относитъ въ холодныя сни. Постель убрана, очередной мететъ полъ, а другіе принимаются за приготовленіе обда и завтрака. Припасы, изъ которыхъ приготовляется завтракъ, обдъ и ужинъ, находятся въ тхъ же сняхъ, гд хранится и постель — разумется, для нихъ не приготовлено ни шкафа, ни иного хранилища. Кто изъ учащихся захватилъ съ собою сундучекъ, тотъ въ него и прячетъ свое имущество, а у кого сундучка не оказывалось, тотъ хранилъ свою благостыню въ ‘торбочк’, т. е. въ мшечк. Сундучекъ можно было запереть, торбочку не запрешь,— но, сколько мн помнится, воровство не было распространено. Разъ или два упомянутый уже сынъ священника пробовалъ стащить кусокъ хлба у своихъ товарищей,— но, кажется, иныхъ случаевъ ‘проявленія злой воли’ не было. Впрочемъ, и таскать изъ сундучковъ и торбочекъ было нечего. ‘Блый хлбъ’, т. е. ржаной, но безъ примси мякины, ‘бульба’, ‘бульбяникъ’, т. е. картофельный хлбъ, иногда еще крупа гречневая и овсяная, соль, нсколько яицъ, масло, капуста кислая, молоко, преимущественно творогъ, да на верху полотенце, шапка, рукавички или варежки,— вотъ и все имущество школьника-бурсака. Ни бумаги, ни книгъ, ни чернильницъ, ни перьевъ, ни карандашей у большинства учащихся не водится,— все это дается безплатно школой и только для школьныхъ занятій. Если же появится у мальчугана пара копеекъ, перочинный ножикъ, карандашъ, перо стальное, то онъ считаетъ своею обязанностію хранить такую святыню лично при себ, въ карман, за пазухой, въ кошельк и т. п.

Такъ какъ въ правленіи печь топилась всегда два или три раза въ сутки, и такъ такъ печь была ‘голанка’, очень небольшая и тсная, то дти раздлялись на дв равныя половины: готовящихъ себ обдъ утромъ и готовящихъ вечеромъ, т. е. посл уроковъ. Впрочемъ, такое дленіе относилось только къ дтямъ, готовящимъ настоящій обдъ изъ хлёбова, т же, которыя набивали животы въ ‘сухомятку’, такого дленія не признавали. Картофель же имъ удавалось испечь и утромъ, и вечеромъ, и въ полдень, а хлбъ привозился изъ дома печенымъ на недлю.

Прежде всего выступали на сцену люди заправскаго обда. Едва печь достаточно разгорлась, мальчуганы принимаются за мытье, заполосканье своихъ глиняныхъ ‘горшечковъ’, ‘кашничковъ’ и т. п. Выполоскавши посудину, стремятся къ своимъ сундучкамъ и мшечкамъ и здсь договариваются — что сегодня варить и какъ варить. Въ компаніи и удобне, и споре, и веселе готовить.

Компаніи на обдъ и ужинъ составляются по большей части добровольно, по взаимному соглашенію самихъ дтей. Изрдка отцы навязываютъ своему сыну компаньоновъ, то ради родственныхъ связей, то изъ хозяйственныхъ видовъ. Богатый отецъ ищетъ сыну богатаго товарища, чтобы компанія вышла ровне, сподручне, чтобы ‘какимъ случаемъ’ бдный не обълъ богатаго, бднякъ ищетъ бдняка, чтобы не тянуться за богатымъ, и не тратиться на сына ‘сверхъ мочи’. Иногда, компаніи составляются ради руководительства: неопытнаго ребенка связываютъ съ другимъ боле опытнымъ и взрослымъ товарищемъ. Случается и нердко, что компаніи, связанныя стороннею силою, идутъ дурно, но компаніи, основанныя на добровольномъ соглашеніи самихъ бурсаковъ, идутъ всегда прочне.

Компаніи бываютъ разныя. Одн составляются на неопредленное время — пока любится, или пока нужда не разгонитъ участниковъ противъ ихъ воли по разнымъ угламъ. Другія — составляются на опредленное время, чаще всего на одинъ обдъ, ужинъ, завтракъ. Т и другія встрчаются одинаково часто. Замтно, что компаніи перваго типа чаще всего устраиваются лицами боле состоятельными, компаніи второго типа — бдняками. Состоятельные хозяева могутъ давать своимъ дтямъ приварокъ почти постоянно и, во всякомъ случа, гораздо правильне и постоянне, чмъ бдняки, стало быть, и дти состоятельныхъ родителей имютъ возможность организовать боле прочную и продолжительную ассоціацію. У бдняковъ чаще всего обдъ состоитъ изъ ‘сухомятки’, поэтому, и входить въ ассоціацію съ другими при подобныхъ же условіяхъ рдко требуется. Но случается, что и бдняку выпадаетъ счастье. Вдругъ родители, ни съ того, ни съ сего, пришлютъ сынишк масла, крупы, молока, капусты, свиного сальца или чего-нибудь подобнаго, разумется, счастливецъ ищетъ себ компаньона осуществить свое счастье — и вотъ, является компанія на день, на два и много-много на недлю.

Нужно замтить, что компаніи того и другого типа устраиваются только для уничтоженія ‘варева’, ‘.хлебова’, а хлбъ всегда составляетъ ‘особь статью’: хлбъ у каждаго ученика свой и только для себя. Кто помнитъ, что для крестьянъ хлбъ самая дорогая и существенная пища, что часто онъ однимъ хлбомъ только и сытъ, кто помнитъ это, тотъ пойметъ, почему дти придерживаются смысла пословицы: ‘хлбъ, соль вмст, а табачекъ врознь’. Присмотритесь къ хлбу учащихся, и васъ поразитъ разность въ достоинств его. У одного ребенка хлбъ чистый, ‘блый’, безъ подмси и хорошо просянный, у другого чистота въ хлб уже сомнительнаго достоинства, у третьяго, подмсь настолько рзко бросается въ глаза, что вы въ состояніи сразу опредлить, какая она и сколько ея пущено въ ржаную муку, у четвертаго, наконецъ, подмсь ячменя, картофеля, овса или даже мякины является уже и не подмсью, а главною составною частію хлба. При такихъ обстоятельствахъ, обмнъ хлбомъ, натурально, не выгоденъ для нкоторыхъ.

Число лицъ, участвующихъ въ компаніи, рдко превышаетъ два-три человка. Въ школахъ, гд бурса развилась полне, встрчаются компаніи и изъ четырехъ-пяти лицъ, но въ большинств случаевъ, если я не ошибаюсь, и тамъ норма два-три человка для столовой ассоціаціи. Чмъ меньше лицъ для устройства ассоціаціи, тмъ легче составляется и самая ассоціація.

Но вотъ небольшая печь биткомъ набита горшечками и ‘кашничками’ и кое-гд между ними прячется картошка, брошенная какимъ-то нетерпливымъ мальчуганомъ до поры до времени. Кругомъ печи, съ раскраснвшимися отъ жара лицами, на полу сидятъ повара, кто на корточкахъ, кто ‘по-турецки’, нкоторые не сидятъ, а лежатъ на живот, подперши голову обими руками и уставившись глазами прямо въ огонь. Раннее утро, а потому лица поваровъ еще нсколько хмуры, рчей мало, а басней и совсмъ не слыхать. Вотъ начинаютъ въ печи горшки шумть, а на лицахъ дтей появляется легкая тнь волненія. Одинъ изъ бурсаковъ придвигается ближе къ печи и старается унять шумящіе горшки, отодвинувъ ихъ подальше отъ огня. Орудіе, при помощи котораго приходится расправляться съ горшками, простая палка, ухвата не заведено, несмотря на вс мои старанія и хлопоты передъ старшиной, замняющимъ у насъ попечителя школы. Пламя въ печи становится спокойне, дрова по немногу превращаются въ крупные огненные угли, и между дтьми-поварами замчается усиленное движеніе.

Минутъ черезъ двадцать или черезъ полчаса, печь тухнетъ и закрывается, въ комнат начинаетъ свтать, и при слабомъ свт утреннихъ сумерекъ дти прибираются въ классной комнат и въ правленіи. Чрезъ полчаса или чрезъ часъ откроется ученіе и учащіеся соберутся въ школу. Изъ дальнихъ домовъ дти уже и подбжали.

Начался и кончился первый урокъ, и бурсакъ-поваръ бжитъ къ печи ‘понюхать свое варево’. Въ рукахъ его откуда-то мигомъ явилась тряпка и ложка — тряпка за тмъ, чтобы вынуть горшокъ и не ожечь рукъ, а ложка — чтобы помшать щи, кашу или похлебку и попробовать — уварилась ли она. Если ‘варево’ готово, то поваръ отставляетъ его къ устью и уже не возвращается къ нему до обда, если же не готово, то въ слдующую перемну новая справка.

Въ двнадцать часовъ наступаетъ время настоящаго обда. Вс дти — и бурсаки, и приходящіе — принимаются за ду, кто и чмъ богатъ. Приходящіе издалека приносятъ съ собой обдъ, который обыкновенно состоитъ изъ одного хлба, иногда съ прибавкой картофеля, приходящіе изъ сосднихъ къ школ домовъ или расположенныхъ невдалек отъ нея бгаютъ обдать по домамъ. Бурсаки-бдняки дятъ хлбъ съ солью да картошку, бурсаки состоятельные или счастливые принимаются за щи, кашу, похлебку и т. п.

Тотчасъ вслдъ за послобденными занятіями, бурсаки отправляются на улицу, въ поле, на часъ, на два погулять, побгать, поиграть въ снжки или проводить своихъ приходящихъ товарищей. Очень часто и я съ ними принималъ участіе въ прогулкахъ и играхъ, чему дти всегда были чрезвычайно рады. Но еще чаще, почти ежедневно, я проводилъ вечера вмст съ дтьми, съ сумерекъ до ночи, т. е. часовъ до 10, до 11.

Возвращаются съ прогулки дти всегда живыя, веселыя, хотя нердко промерзшія до костей, и сейчасъ же принимаются за топку печей и за приготовленіе себ ‘вечери’, т. е. ужина. Въ комнат полумракъ, такъ какъ она освщается лишь пламенемъ печи. Бурсаки вс сгруппировались около свта и тепла, какъ

и раннимъ утромъ, но уже не съ хмурыми и сонными лицами, а съ веселымъ огонькомъ въ глазахъ, съ задорнымъ выраженіемъ всего лица. То и дло раздается крикъ и хохотъ, слышится быстрый трескъ пощечины, толчки такъ и сыплются во вс стороны, одинъ усплъ надрать за уши своего пріятеля за какую-то необъяснимую провинность, другой ‘нашелъ’ свою руку въ волосахъ своего сосда и никакъ не въ состояніи объяснить, какимъ образомъ она забралась въ непоказанное мсто…

— Дядинька, а дядинька! разскажи намъ что-нибудь! приступаетъ ко мн вся орава бурсаковъ.

— А не почитать ли что-нибудь лучше?

— Ой, нтъ! лучше разскажи что-нибудь.

Я знаю хорошо, что дти предпочитаютъ разсказы устные письменнымъ, именно въ силу большей доступности, примнительности ихъ къ данному случаю и состоянію духа, но разсказовъ на всякій часъ не наберешься и всего больше потому, что не всегда бываетъ человку легко разсказывать. Очень часто гораздо легче принудить себя читать, чмъ разсказывать что-нибудь.

— Ты, дядинька, теперь разскажи намъ, а потомъ, вотъ какъ мы съ печкой управимся, ты и почитай.

Разумется, не согласиться на такую просьбу невозможно. И разсказы, и чтеніе при такихъ условіяхъ приносятъ огромную пользу учащимся, если ведутся съ толкомъ и разумніемъ. Во время каждаго разсказа дти платили мн особеннымъ вниманіемъ и расположеніемъ.

— Дядинька! говоритъ одинъ хлопецъ, вынимая изъ горшка въ блюдо гречневую кашу.— Дядинька, попробуй-ка моей каши!

И предложеніе за предложеніемъ такъ и раздаются со всхъ сторонъ. Да не подумаетъ читатель, что я своимъ присутствіемъ при ‘вечери’ какъ бы вынуждалъ дтей на угощеніе. Признаюсь, эта мысль мн и самому приходила иногда въ голову, но, при добросовстномъ изслдованіи дла, я принужденъ былъ отогнать ее, какъ не имющую ни малйшаго основанія. Нужно быть слпымъ, чтобы не видть, изъ какого источника подносились мн дары: изъ глубины ли душевной или подъ вліяніемъ давленія извн. Въ первую же недлю нашихъ занятій въ бурс дти стали приносить мн въ мою комнату всякое особенно удавшееся ‘дево’, и несмотря на то, что я почти всегда отказывался отъ приношеній, они не переставали угощать меня…

Разсказы наши имли мсто предъ огнемъ пылающей печи только тогда, когда въ волостномъ правленіи не было ни единой души. Во время же сходовъ и засданій волостного суда ни сказки, ни разсказы не шли намъ на умъ. Да и гд тутъ сравниться интересу сказки съ интересомъ бытовой картины, развертывавшейся передъ нами со всми неподражаемыми подробностями! Насильно втянутые въ водоворотъ жизни, мы съ дтской страстностью отдавались теченію…

Во время сходовъ и засданій волостного суда, правленіе полнымъ-полно народомъ съ ранняго утра. Уже въ нашихъ классныхъ занятіяхъ мы стснены шумомъ и гамомъ сосдней комнаты, несмотря на плотно прикрытую дверь, во время же приготовленія обда или ужина, дти притиснуты къ своей печи такъ, что ихъ и не замтишь въ громадной присутственной комнат. Таская горшки, ворочая ихъ въ пылающемъ огн, дти чутко прислушиваются ко всему, что творится кругомъ, въ сред ихъ отцовъ. Вотъ одинъ изъ мальчугановъ, изготовивши свое ‘дево’, протискивается сквозь толпу къ своему отцу и приглашаетъ его раздлить съ нимъ жалкую трапезу. И отецъ почти никогда не отказывается отъ услуги сына, онъ радъ ей, разсчитываетъ на нее еще дома, отправляясь на сходъ. Весь вспотвшій среди давки и подъ гнетомъ тяжелой одежды, онъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ располагается подъ огнемъ печи и стъ то, что сготовитъ ему сынишка. Угостивши отца, сынишка прислушивается и приглядывается къ тому, что будетъ длать и говорить его тятька, его родные, знакомые, или что будетъ длать съ ними вся эта толпа собравшагося въ волостное правленіе народа. И Боже, какъ дрожитъ ребенокъ, чтобы его тятьку не обидли, не выпороли! Я помню одну дикую сцену, когда пороли на нашихъ глазахъ сына за отца… Отецъ старъ, пороть его ‘не подобало’, пусть же сынъ отвчаетъ за вину отца. И сынъ безпрекословно повинуется голосу общества, безмолвно снимаетъ съ себя штаны и валится на полъ. Были и другія сцены, едва ли лучшія, и много ихъ было, за одну зиму не перечтешь. Напримръ, одинъ крестьянинъ откусилъ другому палецъ въ драк. Волостной судъ ршаетъ дло такимъ образомъ: уплатить пострадавшему двнадцать рублей за леченіе, но такъ какъ палецъ уже давно залеченъ, то деньги слдуетъ пропить всмъ міромъ. И мы видли, какъ въ сосднемъ кабак штрафныя деньги пропивались судьями, волостнымъ начальствомъ, истцомъ и отвтчикомъ. Но особенно памятна всмъ намъ одна длинная-длинная безпокойная зимняя ночь во время рекрутскаго набора. Дло было еще до новаго положенія о воинской повинности. Одному нашему обществу приказано было поставить нсколько рекрутовъ, общество было слабосемейное, въ хозяйств всего по два, по три работника, ‘однорешники’, да ‘двойники’, за исключеніемъ отцовъ, ‘тройниковъ’ не находилось совсмъ. Въ другихъ обществахъ шли одни ‘четверники’ да ‘тройники’, а тутъ извольте сдавать всхъ двойниковъ! Общество въ недоумніи замерло на нсколько часовъ, ни одного слова не подавало въ отвтъ на требованія старшины приступить къ выборамъ. Выведенный изъ себя, старшина прикрикнулъ и пригрозилъ, что не выпуститъ ни одного человка изъ правленія, пока выборы не окончатся. Но ни крикъ, ни угроза не дйствовали, общество словно потеряло разумъ. Пробило у писаря 10 часовъ, пробило и 12, и часъ, и два, а молчаніе не нарушается. Вотъ кто-то набилъ люльку и хочетъ выйти покурить, но старшина не даетъ выхода, приказываетъ запереть дверь. Дти, заинтересованныя въ участи своихъ братьевъ, тоже томятся, вздыхаютъ и не спятъ, несмотря на то, что глаза ихъ, кажется, сами слипаются отъ усталости. Наконецъ, около 3 часовъ ночи кто-то нарушилъ молчаніе, сдлавъ предложеніе какъ-нибудь да поршить дло. Отъ простого, безобиднаго слова поднялась буря, заставившая и насъ встрепенуться. ‘Поршить? Да какъ ты поршишь? Не хошь ли самъ первымъ записаться, али своего племянника сдать?..’ И полился обильный потокъ горевыхъ словъ. Долго мы съ волненіемъ прислушивались къ горячему наболвшему слову, но уразумть ничего не могли. Догадывались только, что передъ нами происходитъ ‘мука-мученская’, что отцовъ нашихъ давитъ какая-то судьба. Наконецъ, къ утру выборы состоялись, полилась ркой водка, и мы, одурманенные, съ сонными глазами, отправились въ классъ на урокъ.

И всегда, когда міръ врывался въ нашу бурсацкую жизнь, всегда онъ производилъ въ насъ переполохъ. Мы были счастливы, когда міръ уходилъ отъ насъ и давалъ намъ время приступить къ изученію явленій, не столь сложныхъ, какъ онъ. Тогда вс мы собирались въ классной комнат и читали, бесдовали, думали сообща о многомъ. Почти постоянно приходили къ намъ дти изъ ближайшихъ домовъ мстечка и проводили вмст съ нами время часовъ до десяти ночи. Въ эти вечерніе часы мн удавалось больше сообщить моимъ ученикамъ познаній о мір видимомъ, физическомъ, дать боле нравственныхъ уроковъ, чмъ во время классныхъ занятій, сплошь посвященныхъ изученію азбуки, письма, счисленія и т. п. предметовъ. Вечернія бесды сроднили меня съ дтьми, мы стали лучше понимать другъ друга, почувствовали взаимную симпатію и такъ привыкли другъ къ другу, что порознь намъ становилось скучно.

Выпадали для дтей вечера, когда они оставались дома одни одинехоньки. Въ такіе вечера они, управившись съ печкой, зажигали лучину и принимались за сказки вплоть до сна. Бурсакъ-сторожъ обыкновенно щепаетъ лучину въ какомъ-нибудь углу и разсказываетъ ‘небылицы въ лицахъ’, остальные бурсаки окружаютъ его и внимательно слушаютъ, пока не заснутъ или не захотятъ спять. Заниматься безъ меня, читать, напримръ, что-нибудь имъ не удавалось. Во-первыхъ, у насъ почти не было книгъ въ школ, во-вторыхъ, для насъ не полагалось освщенія. Лучина, которую дти сами добывали изъ дровъ, не могла замнить ни свчекъ, ни лампъ. Въ школахъ, гд нтъ для бурсаковъ освщенія, много пропадаетъ даромъ драгоцннаго времени для учащихся.

III.
Бурса No 2-й и 3-й.

Я останавливаюсь такъ долго на описаніи той бурсы, которую я имлъ возможность наблюдать лично и во всхъ подробностяхъ ея жизни, во-первыхъ, потому, что она можетъ считаться образцомъ для всхъ другихъ бурсъ въ первый періодъ ихъ развитія, и во-вторыхъ, что такой типъ бурсы у насъ пока самый распространенный и, наконецъ, въ-третьихъ, потому, что остальные типы нашей деревенской бурсы заключаютъ въ себ вс основныя черты перваго типа, такъ что при описаніи ихъ мн не нужно будетъ вдаваться во многія излишнія подробности.

Бурса No 2-й развивается преимущественно, если не исключительно, при тхъ школахъ, которыя отличаются или своею многолюдностью, или же особенною изолированностію отъ крестьянскихъ поселеній. Какъ въ многолюдной школ, такъ и въ школ, особенно отдаленной отъ селеній, школьниковъ-бурсаковъ по необходимости является больше, чмъ въ школахъ, устроенныхъ вблизи большихъ селеній или малолюдныхъ. Чмъ больше число школьниковъ-бурсаковъ, тмъ трудне имъ жить такъ, какъ живутъ ихъ товарищи въ бурс No 1-й. Разъ число бурсаковъ превыситъ число 15, бурсакамъ уже нтъ мста въ волостномъ правленіи или въ классной комнат, для нихъ уже требуется особое помщеніе, отдльная большая комната съ русской печкой или даже и отдльное зданіе, принаровленное къ бурсацкой жизни спеціально. Точно также при большомъ количеств бурсаковъ становится затруднительнымъ приготовленіе обда учащимися безъ руководителя или распорядителя. Нужно замтить, что во многихъ школахъ число учащихся бурсаковъ очень значительно, въ среднемъ оно колеблется между 20-го и 30-го, но нердко достигаетъ 40 и даже 50-ти.

И вотъ, въ тхъ школахъ, гд учащихся бурсаковъ много, отводятся для нихъ особыя комнаты съ русскою печкой и доставляются кухарки или распорядители надъ кухней.

Разнообразіе отдльныхъ комнатъ для учениковъ-бурсаковъ зависитъ не отъ разнообразія потребностей, которымъ комнаты должны удовлетворять, а отъ разнообразія силъ, способности волости или общества къ удовлетворенію народившейся потребности. Тамъ, гд школа строится за-ново, и когда при этой школ бурса или общежитіе предполагается какъ нчто неизбжное, тамъ и комнаты для общежитій строятся, примняясь къ потребности, которой он должны удовлетворять. Въ такихъ комнатахъ есть русская печь, а иногда отдльная кухня съ русской печкой, есть столъ для обда и приготовленія кушаній, есть нары для спанья бурсаковъ, есть шкафы и для посуды, и для храненія припасовъ, есть, наконецъ, рукомойникъ и кадка съ водой. Величина такихъ комнатъ хотя всегда неудовлетворительна, но она все-таки разсчитана на извстное количество учащихся. Стны ихъ большею частію капитальныя, чтобы ни шумъ, ни пыль, ни духота классная не проникали въ нихъ, или наоборотъ. Впрочемъ, и при устройств новой школы во множеств встрчаются отступленія отъ разумнаго устроенія комнаты для общежитія. Такъ, въ нкоторыхъ новыхъ школахъ вы увидите, вмсто капитальныхъ стнъ, между классною комнатою и комнатою для общежитія тонкую, щелистую перегородку, не достигающую на аршинъ или на полъ-аршина потолка. При такомъ устройств, духота, пыль и шумъ въ обихъ комнатахъ постоянны, и дтямъ, желающимъ въ свободные часы отъ обязательныхъ занятій приняться за какую-нибудь работу, почти нтъ возможности выполнить это. Нердко во вновь устроенныхъ комнатахъ для общежитій вы встртите только нары, стало быть, устроители такія комнаты предназначали исключительно для спанья учащихся. Въ такомъ случа, комнаты бываютъ всегда очень маленькія, такія, что въ нихъ съ трудомъ можно дышать, въ особенности ночью. Готовить кушанья и умываться тогда уже приходится въ кухн учителя, что стсняетъ и учителя, и учениковъ, все же время дня и ночи, когда дти бодрствуютъ, они должны проводить въ классной комнат, что изъ классной комнаты длаетъ какую-то казарму или вонючую, пыльную и душную конюшню. Такія отступленія отъ разумнаго устроенія комнатъ для общежитія иногда обусловливаются нуждою, бдностію волости или общества, которому принадлежитъ, школа, а чаще всего неразуміемъ или скупостію устроителей школы.

Если такимъ образомъ устраиваются комнаты для общежитій въ новыхъ школахъ и тамъ, гд общежитія предвидлись заране, то что же сказать про т школы, гд общежитія выросли нечаянно, гд требовалось выкроить для нихъ помщеніе или изъ комнатъ учителя, или изъ комнатъ волостного правленія, или, наконецъ, изъ классныхъ комнатъ школы? Разумется, хорошаго тутъ ждать не приходится, а остается помириться съ самою голою нуждой. Лучше всего, если найдется комната при волостномъ правленіи: по крайней мр, тутъ есть возможность разсчитывать на капитальную стну между комнатою общежитія и классною комнатою. Хуже всего, если приходится выкроить комнату для общежитія изъ классной комнаты. Классныя комнаты и безъ того всегда и везд въ школахъ тсны, он никогда не заключаютъ въ себ достаточно воздуха для груди учащихся, а тутъ еще и это недостаточное количество воздуха приходится раздлить чуть ли не пополамъ. Жить на кухн учителя или волостного писаря тоже дло не шуточное для большой и шумливой толпы мальчугановъ. Мн случалось встрчать и такія школы, въ которыхъ дти жили по всмъ комнатамъ, т. е. и въ классной, и въ учительской, и въ кухн, и въ волостномъ правленіи. Здсь многолюдство и нищета гнали дтей во всякій свободный уголокъ и научили довольствоваться самымъ малымъ. Понятно, нужно много самоотверженія и со стороны учителя, чтобы выносить безъ отдыха жизнь вмст со всей гурьбой его учениковъ. Ученику жить и учиться — годъ, два, три въ подобной обстановк, а учителю предполагается быть тутъ всю жизнь… Въ продолженіи всей долгой зимы, за исключеніемъ праздниковъ, для учителя нтъ свободной минуты у себя дома, нтъ вольнаго воздуха, нтъ и часа безъ шума и крика, нтъ ни одной секунды уединенія. Разсудите, чего это должно стоить!…

Объ удобствахъ комнатъ для общежитій говорить не приходится. Какія ужь тутъ удобства, когда дышать нечмъ, пошевелиться негд. Но, кром духоты и тсноты, нельзя не упомянуть объ ужасномъ изобиліи наскомыхъ во всхъ комнатахъ общежитія. Клопы, тараканы, вши и блохи безъ устали сосутъ дтей днемъ и ночью. Нечистота, неизбжная при тснот, даритъ дтей нетолько наскомыми, но еще и иными благами: коростой, чесоткой, паршами. Этому же способствуетъ и спанье всхъ дтей вмст, въ повалку, на нарахъ, на полу и т. п. Паршивыя дти заражаютъ своихъ здоровыхъ сосдей, а изгонять изъ школы зараженныхъ учениковъ нтъ возможности: тогда пришлось бы, пожалуй, прогнать всю школу и закрыть ученье надолго.

Самая характерная черта комнаты для общежитія — нары. Нары устраиваются почти всегда въ нсколько этажей, что представляетъ громадныя неудобства. Дтямъ ночью приходится нердко отправляться за нуждой на дворъ или въ сни, стало быть, приходится имъ слзать съ высокихъ наръ соннымъ и въ глубокую темную ночь — отсюда паденія, ушибы, чуть не увчья. Въ школахъ, гд есть нары, едва ли духоты и грязи не больше, чмъ тамъ, гд ихъ нтъ. Гд наръ не имется, дтямъ приходится ежедневно прибирать свою постель, выносить ее въ сни или куда-нибудь изъ комнаты, отъ этого комната хотя нсколько освжается. Тамъ же, гд устроены нары, постель почти постоянно остается на своемъ мст и нердко подмоченная или непросушенная.

И такъ, бурса No 2-й не много лучше поставлена въ отношеніи удобствъ помщенія, чмъ бурса No 1-й. Ежели прибыло мста въ школ, ну за то на эту прибыль мста прибыло и бурсаковъ, да еще столько, что въ школ стало, пожалуй, тсне и тошне прежняго. Посмотримъ теперь, что выиграла бурса отъ появленія въ ея стнахъ распорядителя надъ кухней — кухарки.

Я не знаю, слдуетъ ли кухарку деревенской бурсы называть этимъ словомъ, мн кажется, ей боле приличествуетъ названіе распорядительницы кухни. Кухарка бурсы No 2-й и 3-й сама очень мало работаетъ, она по большей части наблюдаетъ за работою другихъ, распоряжается, а иногда устраняется даже и отъ роли распорядительницы, а только присутствуетъ въ бурс или въ ея кухн. Очень можетъ быть, что во многихъ мстахъ дло идетъ не такъ, но тамъ, гд я наблюдалъ бурсацкую жизнь, всю главную работу на кухн ведутъ дти-бурсаки сами, а кухарки въ это время стоятъ въ сторонк и командуютъ или еще того хуже — заигрываютъ со стойковыми и взрослыми молодцами бурсы и школы. Вся главная работа падаетъ или на дтей, или на сторожа, или на стойковаго. Они приносятъ дрова и воду на кухню, они моютъ горшки, наливаютъ ихъ водой, засыпаютъ различными снадобьями, сами же по большей части заставляютъ ихъ и въ печку, и такъ какъ печь топится всегда очень рано, до уроковъ, то и слдятъ за своимъ кушаньемъ во время варки его. Я, впрочемъ, нахожу здсь своего рода пользу: дти пріучаются къ работ, къ хозяйству и самостоятельности, что далеко не пустяки въ ихъ жизни.

Въ нкоторыхъ школахъ, даже въ большинств, вмсто наемныхъ кухарокъ при бурс, я встрчалъ исправляющихъ временно должность ихъ, а именно, дежурныхъ — сестеръ, матерей или родственницъ учащихся. Распоряжаются назначеніемъ дежурныхъ женщинъ при бурс старшина и старосты. Въ большинств случаевъ дежурными являются молодыя женщины, преимущественно же двицы. Срокъ дежурства обыкновенно два-три дня. На дежурство являются, по обычаю, не въ одиночку, а, для охоты, должно быть, или для безопасности — парами. Понятно, что отбываніе такой натуральной повинности не особенно пріятно матерямъ и сестрамъ, и въ особенности дальнимъ родственницамъ бурсаковъ, отсюда же понятно и то равнодушіе къ отправленію обязанностей со стороны этихъ невольницъ. Впрочемъ, эта новая натуральная повинность съ деревенскихъ женщинъ въ пользу деревенской школы въ будущемъ сулитъ нчто недурное. Матери, сестры, родственницы волей-неволей знакомятся со школою, съ учениками, съ учителемъ и съ ходомъ обученія въ разсадник деревенскаго просвщенія. Очень возможно, что потомъ изъ такого знакомства выростетъ и дятельное участіе деревенскаго міра въ длахъ школы, симпатія къ ней, а можетъ быть и еще что-нибудь лучшее, отраднйшее…

Во всемъ остальномъ, т. е. за исключеніемъ особой комнаты и кухарки, бурса No 2-й мало чмъ отличается отъ бурсы No 1-й. Въ ней то же неустройство, та же тснота и давка, то же отсутствіе необходимыхъ приспособленій для жизни большаго числа учащихся, для храненія припасовъ, пожитковъ и т. п.

Естественно, что радтели о школахъ, начальствующіе, наконецъ, родители учениковъ и само крестьянское общество, видя непомрную тсноту и происходящую отъ того безурядицу въ школахъ, посл долгихъ потугъ, набрели, наконецъ, на мысль строить бурсу отдльно отъ школы, въ особомъ, принаровленномъ для общежитія зданіи. Больше всего мн привелось видть бурсъ, устроенныхъ въ особомъ зданіи, въ сверо-западномъ кра. И это очень естественно: мн кажется, нигд на Руси не встрчается такъ много школъ, выброшенныхъ изъ селеній въ лсъ, въ поля и на большія дороги, какъ тамъ, въ этомъ благословенномъ кра разгула администраціи и въ особенности мировыхъ посредниковъ. Благодаря ли капризу, или, наконецъ, недобросовстности, непрошенные радтели о школахъ строили училища не на мст, а потомъ принуждены были силой обстоятельствъ поправлять свои дла, т. е. устраивать для изгнанныхъ на голую улицу дтей и особыя жилища. Впрочемъ, золотомъ шитые распорядители ни чуть не думаютъ конфузиться, напротивъ, они съ непреодолимою самоувренностію строчатъ высшему начальству красивые отчеты о благоденствіи ввренныхъ ихъ попеченію школъ. Одна только грудь да подоплёка крестьянская вдаютъ, чего стоютъ красивые отчеты въ общей экономіи всенароднаго труда.

Общежитія въ особомъ зданіи устраиваются везд на одинъ ладъ. Небольшой домикъ, въ три окна по лицу, съ большой казарменной комнатой для спанья и пребыванія дтей посл и до уроковъ, съ кухней, гд красуется чуть ли не одна русская печь, да съ небольшими снями, гд устроены одинъ или нсколько чулановъ для храненія състныхъ припасовъ и иныхъ пожитковъ бурсацкихъ — вотъ и весь нехитрый, незатйливый складъ зданія для деревенской бурсы. Въ большой казарменной комнат есть столъ и нары въ нсколько этажей, а больше ничего. Если дти надумаютъ заниматься, они должны идти въ классную комнату. Полагается ли освщеніе для общежитія — не лучина, а настоящее освщеніе — не знаю. Большею частію я встрчалъ въ общежитіи лучину и только иногда видлъ керосинъ, но и то видлъ не въ зданіи общежитія, а въ классной комнат. Вроятно, въ послднее время освщеніе улучшилось: керосинъ сталъ доступенъ и по цн, и по доставк.

Бурса, устроенная въ особо приноровленномъ для нея зданіи, и есть бурса No 3-й. Безъ сомннія, въ особомъ зданіи дтямъ лучше живется, и въ особенности тамъ, гд это зданіе устроено со стараніемъ и умньемъ, и гд есть истинные радтели о деревенской школ, а не носящіе только кличку ихъ. Лично мн не привелось видть мало-мальски порядочно устроенныхъ бурсацкихъ помщеній, но слыхать слыхалъ. Нашлись нкоторые богатые и разумные люди, которымъ не жаль было употребить на доброе дло нсколько тысячъ рублей, которымъ удалось, увровать въ разумность затратъ на народное образованіе и почувствовать въ себ силу сдлать эти затраты…

IV.
Бурса No 4.

Разсказывая о бурс No 1-й, я говорилъ и о томъ, чмъ и какъ дти въ ней питались. Разумется, пища и во всхъ другихъ бурсахъ такова же, и хотя нсколько мняется по мстностямъ, но мняется скоре по форм, а не по сущности. Въ одномъ, напримръ, мст дятъ чаще всего одинъ хлбъ, въ другомъ — чаще всего одинъ картофель, здсь, напримръ, приварокъ состоитъ изъ овсянки, ‘кашицы’, а тамъ — изъ капусты, или гречи, или ячменя и т. д. На сверо-запад преобладаетъ картофель, греча, сало, калбаса, въ Великороссіи — ржаной хлбъ, молоко, овсяная крупа, яйца. Разница, какъ видите, не существенная. Но что бы ни ли дти — они дятъ плохо и недостаточно. Большинство питается только ‘въ сухомятку’, меньшинство, кром хлба или картофеля, получаетъ еще и приварокъ, но приварокъ незавидный, только чтобъ сухой кусокъ ротъ не дралъ. Исключенія, т. е. дти богатыхъ, состоятельныхъ родителей имютъ хорошій хлбъ и порядочный приварокъ.

Състными припасами учащіеся запасаются разъ въ недлю, именно въ понедльникъ утромъ. Если бываютъ на недл праздники, тогда запасы возобновляются дважды, такъ какъ большинство бурсаковъ на праздники отправляются домой ‘отъдаться’ и погулять. Посл праздниковъ, если бурсаку удастся подъхать на лошади къ школ, онъ непремнно тащитъ съ собой что-нибудь, кром хлба или картофеля, а если онъ пшъ, то довольствуется и однимъ хлбомъ или картошкой съ солью. Хорошо, если случится отцу, родичу или ‘односёлу’ прохать на недл мимо школы по какой-нибудь нужд, то и ребенокъ получитъ какъ бы въ подарокъ молочка, чаще творогу, яичекъ, грибковъ солененькихъ, мясца кусочекъ или пирожка. Не случится же оказіи — и сухомяткой сытъ будетъ, не умретъ! Если школа сравнительно близко отъ родной деревни или лежитъ по большому прозжему тракту, тогда ‘гостинцы’, ‘домашнички’ привозятся или приносятся учащимся довольно часто. Случается и такъ, что родитель, снабдивъ свое дтище припасами всего на два, на три дня, пообщаетъ подвезти потомъ все потребное на остальные дни недли, но не подвезетъ. И нердко такъ случается. Ждетъ ребенокъ день своего ‘тятьку’, ждетъ иногда два, перебиваясь какъ-нибудь то займомъ, то чуть не милостыней, да и бжитъ къ учителю съ просьбой:

— Опусти, дядинька, или господинъ учитель! хлбъ весь вышелъ еще третьеводни…

— Сегодня пятница, подождалъ бы до завтра.

— Дядинька, сть больно хочется… больно, дядинька! со слезами повторяетъ ребенокъ.

— У товарищей просилъ?

— Просилъ… два дни ужь займовался… говорятъ, у самихъ нту бол… Опусти!

— Да вдь погода-то, посмотри, какая! замерзнешь, пожалуй, дорогой и до дому не добжишь…

— Добгу! Я сначала до Починку… и согрюсь тамъ. Потомъ до Новковъ къ дяд, а то нтъ и прямо домой, тамъ ужь не далеко, версты съ дв останется…

Что длать учителю при такой просьб? Самому накормитъ дтей? Но вдь разъ накормить дтей не трудно, два, три, а кормить постоянно въ такихъ случаяхъ не приходится, животовъ не хватитъ на это. Въ особенности зимой, въ долгую непогоду, эти случаи часты, за непогодой родители все откладываютъ да откладываютъ. ‘Э, какъ-нибудь перебьется!’ толкуютъ между собою они, сами съумвшіе перенести и не такія невзгоды. И такъ какъ ребенокъ дйствительно не умираетъ съ голода, а перебивается, то надежда на авось у родителей съ каждымъ днемъ все ростетъ и ростетъ, а отсюда все чаще и чаще отлучка дтей изъ школы за хлбомъ, для утоленія жгучаго голода.

Приходитъ и весна, только приходитъ она куда не въ порядк! Учитель чуетъ приближеніе ея далеко до прибытія скворцовъ: онъ ясно замчаетъ, что хлбъ и картофель у крестьянъ подходитъ къ концу. Не замтить этого нельзя: хлбъ на его глазахъ у школьниковъ мняетъ свой цвтъ и доброту, то блднетъ, то чернетъ, смотря по количеству и качеству подмси въ немъ постороннихъ веществъ, а ‘картошка’ становится для дтей лакомствомъ, дти выпрашиваютъ ее другъ у друга чуть не по крупинк. Да кром того, въ школ замтно стало убывать и число школьниковъ, значитъ, у нкоторыхъ ‘родителевъ’ совсмъ хлбъ подошелъ, ребятъ ужь положительно не съ чмъ гонять въ школу, сиди, значитъ, дома и шь варево безъ хлба, да такое варево, которое порой и свиньи сть не станутъ. Къ концу весны дло доходитъ до того, что въ школ и половины дтей нтъ на лицо. Положимъ, есть и иныя причины исчезновенія дтей изъ школы весною, но недостатокъ хлба едва ли не главная. Къ концу весны бгаютъ въ школу дти состоятельныхъ родителей да бдняки той деревни, въ которой находится школа. Послдніе только потому бгаютъ въ школу, что ихъ изъ дома гонятъ, ‘чтобы своимъ, значитъ, присутствіемъ не безпокоилъ по пусту родителевъ’, и безъ того съ голодухи непомрно раздражительныхъ, не таращилъ бы свои непутевые зенки, не мутилъ бы своимъ нытьемъ. Пусть, значитъ, таскается въ школу, все, можетъ, не дарма!.. Только вотъ день-то становится дологъ, а учитель раненько сталъ выпущать поросятъ изъ школы…

И такъ, весна да и вся зима — горе для многихъ дтей-бурсаковъ, и очень, очень жаль, что на это дтское горе такъ мало обращаютъ вниманія. Слава Богу, однако, что и здсь уже починъ сдланъ и починъ, общающій въ будущемъ великія милости и щедроты. Какъ и слдовало ожидать, починъ пришелъ отъ частныхъ лицъ, надумавшихъ на минутку заглянуть въ школу и не съумвшихъ закупорить душу свою отъ наплыва чужого горя.

Вотъ что надумали сдлать хорошіе люди для хорошаго дла. Одинъ состоятельный крестьянинъ — я буду разсказывать только про т факты, о которыхъ имю достоврныя свднія — заявилъ намреніе взять на себя поставку приварка для всхъ дтей-бурсаковъ, во все время ихъ ученія, безплатно, и вотъ уже нсколько лтъ онъ выполняетъ добровольно принятое имъ на себя обязательство. Безъ всякаго сомннія, даровая доставка приварка сдлаетъ для школы и бурсы чрезвычайно много: она избавитъ дтей отъ періодическаго голоданья, дастъ возможность многимъ бднякамъ правильно посщать школу, а учителю — правильне, систематичне и успшне вести дло обученія. А всего больше — дастъ возможность многимъ бднякамъ попасть въ школу, ‘въ науку’, и стало быть увеличитъ процентъ граматныхъ, увеличитъ приливъ дтей въ школу до желательныхъ размровъ.

Одинъ изъ моихъ пріятелей былъ учителемъ въ частной школ одного графа, и, судя по его словамъ, графъ сдлалъ для школы еще боле вышеуказаннаго крестьянина. Графъ далъ дтямъ-бурсакамъ не только хорошій приварокъ, но и хлбъ, стало быть принялъ дтей почти сполна на свое попеченіе. Разумется, въ школ графа дтей пропасть, отбоя отъ нихъ нтъ, да никогда и не будетъ, если не испортятъ добраго дла какой-нибудь невозможной глупостью, что у насъ, впрочемъ, нердко случается. Насколько серьёзна помощь графа школ, можно будетъ догадаться, если представить себ, что вс школы Россіи предложили бы своимъ ученикамъ безплатно пропитаніе во все время ихъ обученія. Не будетъ сомннія, я думаю, и на минуту, что тогда вс школы, сколько бы ихъ ни открывали, безъ всякаго принужденія со стороны властей, наполнятся дтьми до предловъ возможнаго. Бдняки будутъ самыми усердными поставщиками дтей во вс школы, тогда какъ теперь они волей-неволей отгоняютъ ‘своихъ щенковъ’ отъ калашнаго ряда. Граматные люди изъ молодежи сейчасъ же станутъ общимъ правиломъ, а неграматные — исключеніемъ. Уменьшеніе срока отбыванія воинской повинности не въ силахъ сдлать для распространенія граматности въ Россіи и тысячной доли того, что способна сдлать бурса No 4, т. е. бурса съ даровымъ столомъ для учащихся.

Что это поняли нкоторые добрые и дальнозоркіе люди — мы видли изъ вышеуказанныхъ примровъ. Примровъ этихъ всего два, но, я думаю, для нашей цли больше и не требуется. Всякій, имющій глаза, можетъ самъ видть эти примры лично, во-очію, или имющій уши услышать о нихъ. Вслдъ за частными лицами стали хлопотать о таковой же помощи и нкоторые служилые люди, преимущественно учителя народныхъ училищъ, конечно, только самые преданные великому длу народнаго просвщенія.

Прежде всего мн удалось познакомиться съ учителемъ, добивающимся отъ родителей своихъ учениковъ опредленнаго взноса харчей для приварка всмъ учащимся бурсакамъ. По его предположенію, отцамъ ничего не стоило представить въ общую, такъ сказать, сокровищницу, мрку овсяной крупы, или полмрки даже, сколько-нибудь гречневой крупы, капусты, муки, соли и т. п. мелочей. ‘Все равно выйдетъ у нихъ у каждаго порознь, если не больше, то ни въ какомъ случа и не меньше того, что пришлось бы внести въ общую, такъ сказать, сокровищницу’, говорилъ мн учитель. ‘А выигрышъ будетъ, и вотъ какой. Дти не будутъ голодать по временамъ за недоставкой припасовъ — это разъ. Не будетъ у меня въ школ излишнихъ отлучекъ отъ уроковъ — это два. Дти богатыхъ наврное прокормятъ нсколькихъ товарищей-бдняковъ и потому, что гуртовая готовка обдовъ выгодне, и потому еще, что богатаго не трудно подзадорить — накинуть лишнюю крупинку, когда ему придется подвозить свою долю взноса харчевыхъ припасовъ, пусть изъ тщеславія, а иной и изъ добрыхъ побужденій — сдлаетъ доброе дло. Можно будетъ устроиться такъ, что бдняки представятъ свою долю припасовъ по осени, а ‘богатыри’ по весн, у богачей всегда найдется хлбъ, у бдняковъ же только по осени. А устроивши дло такъ, можно будетъ разсчитывать, что по веснамъ дти изъ школы преждевременно не вылзутъ. Когда есть уже приварокъ, то къ приварку найдется и хлбъ или хоть подобіе хлба. При сносномъ приварк и дурной хлбъ сойдетъ’.

Это говорилъ одинъ учитель и, я думаю, говорилъ правильно. Видлъ я и другого учителя, который выхлопоталъ уже приварокъ отъ родителей и хлопоталъ передъ волостью о хлб для своихъ бурсаковъ. Удайся его хлопоты, и дло обученія станетъ на очень прочную почву въ его волости. Разсчеты свои учитель велъ такъ. Я получаю отъ волости ссыпку хлбную, писарь волостной ее тоже получаетъ, почему же не можетъ получать этой ссыпки школа крестьянскихъ ребятъ? Если разложить на всю волость ту долю хлба, которая необходима для прокормленія во время ученія дтей-бурсаковъ, то на каждаго домохозяина выпадаетъ очень маленькое количество хлбныхъ зеренъ для взноса въ школу. Хлбъ учитель разсчитывалъ получать прямо изъ общественнаго магазина. И онъ былъ твердо убжденъ, что его планы осуществятся. ‘Мн ужь старшина и писарь общали это дло оборудовать!’ повторялъ онъ мн нсколько разъ, захлебываясь отъ восторга. Не знаю, удалось ли выиграть учителю его игру, но я понимаю его восторгъ при одной мысли о возможности подобнаго выигрыша. Мн кажется, въ высшей степени и разумно, и справедливо перенести содержаніе харчевое школьниковъ-бурсаковъ съ однихъ родителей учащихся на всю волость, или, по крайней мр, на то общество, которому школа принадлежитъ. Въ тхъ выгодахъ, которыя приноситъ школа, нуждается все общество, да оно нетолько нуждается, но и длитъ эти выгоды между всми своими членами. Разумется, я не скажу, чтобы этотъ длежъ былъ равномренъ, но и того достаточно, что онъ производится между всми членами общества, чтобы вс члены его принимали участіе и въ расходахъ на содержаніе и харчевое довольствіе школьниковъ. Но, кром сейчасъ высказаннаго положенія, можно привести и другія въ доказательство справедливости и разумности распредленія на всхъ членовъ общества или волости поровну. Напримръ, членъ общества или волости, не имющій въ настоящее время дтей въ школ и вносящій тмъ не мене ежегодно плату на содержаніе школьниковъ — разв теряетъ или даритъ свой трудъ кому-нибудь? Нтъ, онъ не даритъ и не бросаетъ, а даетъ въ долгъ и на долгъ этотъ всегда получаетъ еще проценты. Сегодня у меня нтъ въ школ дтей, но они будутъ завтра, а если не будутъ лично мои дти, то будутъ дти моихъ родныхъ, знакомыхъ, или чьи бы тамъ ни было, но только такія, на которыхъ я все равно сочту своимъ долгомъ потратить свои заработки. А если это такъ, то справедливо и требованіе моего участія въ расходахъ на школу. Наконецъ, возьмемъ и того человка, который никогда не будетъ нуждаться, повидимому, въ школ и тхъ выгодахъ, которыя она даетъ обществу, разв и такой человкъ, жертвуя на школу, бросаетъ даромъ деньги? Но пусть онъ бросаетъ деньги даромъ на общество, за то вдь наврное и общество бросаетъ на него даромъ никакъ не мене того же, хотя и по другому поводу. А ужь, конечно, справедливо подводить только общіе итоги, а не частные…

Мн остается еще упомянуть объ одномъ учител, который добивался отъ волости, чтобъ она приняла на себя вс расходы по харчевому довольствію, т. е. отпускала бы изъ своего магазина и рожь на хлбъ, и овесъ на крупу, и ячмень на кашу, собирала бы со всхъ и капусту, и соль, и картофель, и масло, и другое.

— А не будетъ это тяжелымъ бременемъ для волости? спрашивалъ я учителя.

— То-есть какже? удивился наивный человкъ.— Вдь содержитъ же волость свою школу? Ужели же содержать легче дтей въ разнопряжку, каждому отцу порознь, а не всмъ вмст? Тутъ только растолковать надо, да толкнуть на дло. Вотъ кабы за дло мое принялись люди съ инымъ положеніемъ въ обществ, оно, конечно, вскипло бы въ одну минуту. Разсчитайте сами… Въ моей школ 50 человкъ. Хлба на нихъ потребуется отъ 25 четвертей до 30, никакъ не больше. Ученье продолжается всего пять мсяцевъ въ году или и того меньше… Зима вдь одна, да еще безъ Рождества, масляницы, Пасхи и другихъ праздниковъ. А если не считать воскресенья да половины субботы… то и 25 четв. не выйдетъ. А 25 четвертей на волость сущіе пустяки! Овсяной крупы, ячменя? Объ этомъ и толковать не стоитъ. Я приведу вамъ сейчасъ примръ. Я изъ семинаристовъ. Живя въ уздномъ город и учась въ духовномъ училищ, я платилъ хозяйк — такъ и вс товарищи платили — пудъ муки въ мсяцъ, пудъ солоду и пудъ овсяной крупы въ годъ, да деньгами отъ 8 до 10 рублей тоже въ годъ, за эту плату насъ кормили полнымъ обдомъ и ужиномъ, мыли блье, давали квартиру, баню и присмотръ. Находили же хозяева выгоду содержать насъ на такихъ условіяхъ? А здсь не о выгодахъ хозяйскихъ дло идетъ, стало быть, и еще дешевле содержаніе каждаго бурсака обойдется. Для волости хлбъ будетъ стоить всего дороже, а остальное — пустяки. Но волость наша иметъ 600 дворовъ, стало быть, дворъ внесетъ хлба три гарнца и никакъ не больше четырехъ въ годъ. Разв это обременитъ? А если это тяжело покажется, можно богатыхъ родителей отговорить отъ дарового хлба для ихъ дтей. На это богачи деревенскіе согласятся, стало быть, изъ 50 нахлбниковъ убудетъ въ моей школ, по крайней мр, 10, а нтъ и вс 15. Вотъ вамъ пятая часть хлба и вонъ. Можно, наконецъ, сбавить хлбную ссыпку съ учителя и писаря. Знаете ли, сколько мы съ писаремъ получаемъ съ волости хлба ежегодно? Да какъ разъ столько, сколько требуется, по моему разсчету, для всей школы. Учитель согласится отдать свою долю, а писаря можно и заставить. Потомъ можно бы попросить и поповъ изъ своихъ сборовъ удлять частицу. А то бы пора и совсмъ славу поповскую прекратить, кажется, ужь давно отжила она свой вкъ. Вотъ кабы поповскій славленный хлбъ въ школу бы перевести, тогда и школа заговорила бы на иной ладъ…

— Мечты! перебилъ я учителя.

— Мечты? ничего, мечты хорошія, и ничто не мшаетъ имъ завтра же стать не мечтами, а дломъ. Я, впрочемъ, хлопочу уговорить свою волость безъ мечтаній отпустить 20 или 25 четвертей хлба на школу — и шабашъ! Затмъ, съ приваркомъ я думаю справиться такимъ образомъ: пусть богатыри деревенскіе отдуваются. Черезъ старостъ съ богатырей по ведру квашенной капусты, по гарнцу крупы и ячной, и овсяной, и гречневой. Также и картофелемъ раздобудемся. Лишь бы хлбъ намъ дали, а за хлбомъ приварокъ прибжитъ самъ собою.

Вотъ какія рчи говорилъ мн деревенскій учитель. Я думаю, что онъ говорилъ хорошо. Только бы я прибавилъ къ его словамъ еще кое-что. А именно, я позвалъ бы на помощь школ и деревенскому міру кое-кого и не изъ крестьянъ, я пригласилъ бы къ участію въ добромъ дл прежде всего помщиковъ, землевладльцевъ всхъ сортовъ, духовенство, промышленниковъ и торговцевъ, и всхъ жителей волости. Въ каждой волости найдется не мало людей, для которыхъ помочь школ будетъ очень не трудно. Примры уже есть на лицо. Ужели еще и сегодня требуется доказывать, что вс мы, граждане Россійскаго государства, обязаны, должны идти на помощь темному люду въ его нуждахъ? Насъ вдь онъ, этотъ темный людъ, кормитъ — подлимся же съ его дтьми его же хлбомъ!.. Бурса уже завелась на Руси, сама выросла изъ нужды, мн кажется, надо устроить ее — и темныя ея стороны сгладятся, а добрыя опредлятся ясне для всхъ и каждаго. Мучитъ бурса въ настоящую минуту дтей, но никто не мшаетъ намъ сдлать бурсу не тюрьмой, а полезнымъ устройствомъ. Для крестьянскихъ дтей не много понадобится для такого превращенія, а въ насъ, учителяхъ, достаточно есть силъ на работу. На запад про бурсу деревенскую, можетъ быть, и не слыхали, но это ничего — пусть и у насъ что-нибудь на свой ладъ выростетъ.

Главное, не надо забывать, что бурса уже народилась и ростетъ сама собою, что выдумывать ее не надо, что убить ее нельзя и что, стало быть, лучше хорошую имть бурсу, чмъ дурную.

К. Листовъ.

‘Отечественныя Записки’, No 8, 1882

ИЗЪ ПАМЯТНОЙ КНИЖКИ НАРОДНАГО УЧИТЕЛЯ.

ДЕРЕВЕНСКАЯ БУРСА.

I.Отчего въ деревенской школ выросла бурса?

II.Бурса No 1.

III.Бурса No 2-й и 3-й.

IV.Бурса No 4.

Читайте также:

I.
Отчего въ деревенской школ выросла бурса?

II.
Бурса No 1.

III.
Бурса No 2-й и 3-й.

IV.
Бурса No 4.