Чего можно ожидать отъ земства въ современныхъ условіяхъ?
Чего можно ожидать отъ земства въ современныхъ условіяхъ?
‘День’, 20-го іюня 1864 г.
Чего можно ожидать от земства в современных условиях?, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1864
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
И такъ, ‘Земскія Учрежденія’ станутъ скоро дйствительностью. Мы говоримъ скоро — основываясь на словахъ Высочайше утвержденнаго мннія Государственнаго Совта, гд сказано: ‘приступить нын же ко введенію Положенія о Земскихъ Учрежденіяхъ въ 38 губерніяхъ’. Хотя одинъ изъ правилъ, составленныхъ по сему предмету въ Министерств внутреннихъ длъ, гласитъ, что начальникъ губернія приступаетъ ко всмъ необходимымъ предварительнымъ распоряженіямъ, предшествующимъ открытію земскихъ собраній не прежде, какъ по полученіи на то особаго предписанія отъ г. министра,— но мы думаемъ, что было бы несправедливо видть въ этомъ параграф какое-нибудь противорчіе съ мнніемъ Государственнаго Совта. Отъ полученія губернаторомъ предписанія г. министра до открытія земскихъ собраній должно пройти не мене 5 шли даже и мсяцевъ, а именно: немедленно составляются губернскіе комитеты и уздныя коммиссіи (на это израсходуется времени для всей губерніи около двухъ недль), затмъ, на составленіе уздными коммиссіями списковъ избирателей — полагается 2 мсяца, на поврку этихъ списковъ еще 1 мсяцъ, на разсмотрніе списковъ въ губернскомъ комитет также 1 мсяцъ, и наконецъ до окончанія выборовъ отъ дня постановленія о томъ губернскаго комитета — не боле двухъ мсяцевъ. И такъ, въ конц года, а можетъ-быть въ начал будущаго, водворятся въ Россіи, по иниціатив самого правительства, земскія учрежденія и организованное имъ земство. ‘Земство’, ‘земское самоуправленіе’ — слова до такой степени многознаменательныя, что всякій мало знакомый съ Роосіею,— иностранецъ ли или Петербургскій юный прогрессистъ,— долженъ по невол дивиться той воздержности въ изъявленіяхъ радости, которую до сихъ поръ проявляетъ наше дворянство (о прочихъ сословіяхъ мы уже и не говоримъ). Остатокъ ли это старой, въ привычку обратившейся, недоврчивости ко всякимъ административнымъ реформамъ, пока он изъ проекта не перешли въ дло, не довданы на опыт,— или же пріемлемый даръ не вполн соотвтствуетъ преувеличеннымъ и неосновательнымъ ожиданіямъ,— или же помщики озадачены объемомъ новыхъ своихъ правъ и обязанностей,— или сказывается во всемъ этомъ внутреннее горькое сознаніе своего безсилія, призваннаго играть роль дйствительной силы,— роль трудную, многосложную, которую заучить мудрено я которую проиграть имъ едвали и удастся безъ помощи посторонней,— или же наконецъ всему виною наша лнь, наша апатія, наше равнодушіе къ общественнымъ и даже своимъ собственнымъ интересамъ, предпочитающее пассивное терпніе всякому положительному дйствовавъ??… Отвчать на эти вопросы мы предоставляемъ самимъ читателямъ,— членамъ будущаго земства. Во всякомъ случа нельзя не пожалть, что такъ мало толковъ, споровъ, разсужденій и вообще подготовительныхъ работъ въ обществ — по поводу такой значительной реформы, которой предстоитъ отозваться положительными, ощутительными послдствіями на нашей дйствительности. Можетъ-быть, если бы могла найти себ мсто въ литератур подробная критика этихъ учрежденій, то отношеніе къ нимъ разныхъ составныхъ элементовъ земства обозначилось бы ясне. Можетъ-быть также, еслибъ при составленіи этихъ уставовъ признано было нулевымъ руководствоваться тмъ порядкомъ, какой былъ употребленъ при крестьянской реформ,— можетъ-быть тогда новое преобразованіе скоре бы вошло въ сознаніе всхъ — непосредственно заинтересованныхъ въ дл… Какъ бы то ни было, но мы съ своей стороны искренно желаема чтобъ новыя учрежденія принесли всю ту пользу, какую только допускаетъ ихъ настоящая рамка, и чтобъ ни въ какомъ, случа нельзя было обвинить землевладльцевъ въ недостатк дятельности и доброй воли…
Мы дйствительно держимся мннія, что если помщики и вообще землевладльцы отнесутся къ новымъ учрежденіямъ добросовстно, то польза будетъ и для нихъ и для дла, но мы не только не думаемъ видть въ теперешнемъ ‘земств’ древнюю до-Петровскую ‘землю’,— но и вообще считаемъ совершенно невозможнымъ смотрть на Земскія Учрежденія съ точки зрнія общихъ органическихъ началъ Русской на* родной жизни, или же простирать къ нимъ требованія, которыя были бы умстны только въ отношеніи къ органическому законодательству. Всякое смшеніе понятій было бы здсь и неприлично и даже вредно. Поэтому мы съ своей стороны позволяемъ себ посовтовать землевладльцамъ — взглянуть на дло самымъ практическимъ образомъ, стать какъ можно тверже на почву современной дйствительное?! и ясно опредлить въ своемъ сознаніи — что именно довлетъ дневи.
Говоря по правд, въ настоящее время не только нечего думать объ осуществленіи какой-нибудь полноты отвлеченныхъ началъ земства, но и вообще необходимо признать, что у насъ земства еще нтъ… Древнее понятіе о земств, о земл, въ противоположность понятію о государств, предполагало силу боле нравственную, силу естественную, свободную, органическую, силу, основанную на духовномъ всенародномъ единств, на тождеств началъ, преданій и коренныхъ условій быта,— на цльности всего народнаго организма. Эта цльность была нарушена переворотомъ Петра, и возстановится, не скоро,— если же и возстановятся, то во всякомъ случа не въ томъ первоначальномъ вид, въ какомъ она является намъ въ до-Петровской Руси,— возстановится не какъ сила непосредственная, не какъ начало лежащее въ зерн, но какъ сила сознанная и закаленная сознаніемъ, какъ начало въ своемъ полномъ развитіи.— Древняя цльность порушена, новая еще не создалась, а потому существенный элементъ всякой земской силы — единство и цльность — ‘отсутствуетъ’. Крпостное право, конечно, уничтожено, и повидимому никакихъ перегородокъ, раздляющихъ одно сословіе отъ другаго, боле не имется,— повидимому ничто не мшаетъ полному сближенію и сліянію сословій, именно крестьянъ и помщиковъ,— но это только повидимому’ Настоящее сближеніе, по необходимости, есть только вншнее. Правительство сдлало свое дло, исполнило то, что отъ него зависитъ, сломило юридическія перегородки.— но есть перегородки бытовыя и нравственныя, которыя уничтожить не въ его власти, которыя уничтожить можетъ только сама жизнь. Крестьянамъ даруется представительство наравн съ ихъ бывшими помщиками,— они сравнены въ правахъ, голосъ имютъ одинаковый, могутъ судить и рядить вмст съ ними, засдаютъ въ одной комнат, за однимъ столомъ, на одной мебели. Все это прекрасно,— но мы не должны забывать, что почти сто лтъ тому назадъ крестьянамъ было даровано подобное же представительство и въ суд, вмст съ правомъ подавать свой голосъ наравн съ дворянами, судить дворянъ и приговаривать ихъ къ наказаніямъ, въ качеств ‘сельскихъ засдателей уздныхъ судовъ’. Мы знаемъ вс. что изъ этого вышло, и если въ настоящее время повтореніе подобнаго явленія, говорятъ, невозможно, то едвали не возможно повтореніе того, что мы видимъ и теперь въ засданіяхъ Московской Общей Думы, гд собранія имютъ вполн Европейскій красивый видъ въ красивой зал графа Шереметева, гд соблюдаются вполн вс формальные порядки, существующіе въ подобныхъ же ассамблеяхъ Европы, и гд говорятъ и дйству югъ только пять-шесть человкъ гласныхъ не изъ дворянъ, а масса гласныхъ совершенно безгласна. Мы вовсе не ставимъ имъ этого въ вину и убждены даже, вмст съ М. П. Погодинымъ, что эти безгласные гласные во многихъ случаяхъ знаютъ дло несравненно лучше голосистыхъ или говорящихъ гласныхъ — мы еще возвратимся къ этому предмету,— но мы указали на Думу для поясненія нашей мысли: если Московскіе мелкіе купцы, мщане и ремесленники такъ относятся теперь къ Дум,— то въ прав ли мы ожидать настоящей дятельности отъ степныхъ мужиковъ, которые большею частію еще сидятъ на барщин? Мы не должны забывать, что еще всего три года прошло со времени обнародованія знаменитаго манифеста 19 Февраля, что крестьянская реформа-этотъ громаднйшій изъ соціальныхъ переворотовъ — еще далеко не воплотилась вполн, не совершила круга своего развитіи, не оказала всхъ своихъ послдствій: мы только еще на взлоб горы, мы еще не добрались до сапой верхушки, мы еще находимся въ самомъ кризис, въ положеніи переходномъ. Обязательныя отношенія крестьянъ къ помщикахъ прекратились только у меньшинства бывшихъ крпостныхъ крестьянъ: большинство еще сохраняетъ ихъ, слдовательно состоитъ къ прежнимъ своимъ владльцамъ, т. е. къ теперешнимъ сотоварищамъ своимъ по земству и сочленамъ въ земскихъ собраніяхъ, въ отношеніяхъ обязательныхъ. Это обстоятельство, не совсмъ удобно,— особенно если вспомнимъ при этомъ, что тлесное наказаніе прекращено у насъ только по суду,— а не по суду, какъ мра административная, употребляется свободно всми администраторами: уничтоженіе тлеснаго наказанія, какъ извстно, ощущается у насъ только уголовными преступниками изъ крестьянъ, но не вообще всми крестьянами.
О здравомъ ум, способности и толковитости простаго Русскаго народа говорить нечего, это сдлалось уже общимъ мстомъ, это единогласно признано и всми иностранцами (авторитетъ до сихъ поръ важный для Русскаго общества). Но этотъ умъ, эти способности, этотъ толкъ,— безъ пособія просвщенія,— являются таковыми только въ своей народной стихіи. Мы уже имли случай упоминать о слабомъ развитіи личности (въ ея христіанскомъ значенія) вообще и личной нравственности въ особенности — въ Русскомъ крестьянств. Почти то же самое можетъ быть примнено и къ уху и вообще къ нравственнымъ и гражданскимъ убжденіямъ Русскаго простаго человка. Крестьянинъ крпокъ крпостью общаго быта, силенъ міромъ и у себя на міру: здсь онъ дома, и міръ — каждое доступное его понятіямъ практическое дло, напр. вопросъ о к4кихъ-‘нибудь повинностяхъ, суметъ и разобрать по косточкамъ, суметъ и постоять за свое ршеніе. Но вырвите изъ міра нсколькихъ мужиковъ, приведите ихъ въ великолпную залу съ зажженными люстрами, въ род здшней Шереметевской или Думской,— посадите ихъ между дворянами на обитые сафьяномъ стулья, заставьте слушать ‘ораторовъ’ дворянскихъ (безъ сомннія, у насъ на всхъ земскихъ собраніяхъ явятся тотчасъ свои домашніе Цицероны, у которыхъ теперь уже заране безпокоится и ворочается языкъ),— и вы едвали не обезсилите народную духовную силу. Вы не узнаете мужиковъ — умныхъ, горластыхъ у себя на міру — и безмолвныхъ, можетъ даже робкихъ въ зал собранія, частію не понимающихъ ни порядковъ поставленія вопросовъ, ни самаго наложенія докладовъ, ни цицероновскаго краснорчія членовъ (можетъ-быть даже со ссылками на Маколея),— частію же сознающихъ, что пожалуй могли бы и они ввернуть свое словцо, да словцо-то это ихъ мужицкое, негладкое, нетесанное, будетъ въ разладъ съ общимъ строемъ дворянской рчи,— да я предсдатель, пожалуй, скажетъ: ‘вы, г. членъ, уклонились отъ вопроса’.
Намъ могутъ замтить, что это неудобство боле вншнее чмъ существенное,— что оно оказывается всюду, даже въ Европ, на всхъ собраніяхъ, вслдствіе разницы въ уровн просвщенія между низшими и высшими классами общества. Съ этимъ мы вполн согласны, но у насъ, крох обычнаго различія въ уровн, или правильне сказать, въ объем просвщенія, есть еще различіе въ самомъ качеств просвщенія. Объ этомъ мы еще недавно я довольно подробно толковали въ нашихъ статьяхъ объ общественномъ воспитаніи. Между простымъ народомъ у его высшими классами въ Россія — лежитъ цлый Петровскій переворотъ, которому продолжаетъ еще подвергаться каждый изъ народа, получающій оффиціальное воспитаніе, примыкающій къ дворянской или чиновничьей сред. Мужики и дворяне — это, Востокъ и Западъ, это Русь до-Петровская и по-Петровская, это дв различныя по самымъ началамъ своимъ цивилизація (изъ которыхъ первая существуетъ только въ задаткахъ)… Вспомнимъ еще, что оба класса управляются различными соціальными законами, т. е. что народъ нашъ живетъ подъ закономъ общиннаго быта, общиннаго землевладнія, а высшіе его классы подъ закономъ личной собственности, и весь бытъ ихъ устроенъ на начал личности. Ничего подобнаго не находите вы въ Европ: такъ, крестьянская Gemeinde въ Германіи являетъ собою только прототипъ, зерно, изъ котораго развились вс прочія общественныя учрежденія, корпораціи цеховъ, городское управленіе, и проч., одно изъ другаго вышло, построено на одномъ обыщемъ, для всхъ родномъ начал: Нмецкое деревенское общинное собраніе можетъ узнать себя и въ ландтаг. Точно такъ и понятіе о поземельной собственности: оно одно для всхъ, присуще всмъ классамъ, безъ различіи. У насъ же, конечно, никто не станетъ искать родства или сходства между мірскими сходками — я дворянскими собраніями, городскими думами и т. п. Мало этого: мы уже имли случай замтить, что у насъ въ Россіи 40 милліомовъ народа управляются обычаями и порядками, не внесенными въ нашъ гражданскій Сводъ, не признанными оффиціально нашимъ законодательствомъ (напр. хоть бы въ дл наслдства),— тогда какъ мы, т. е дворяне, помщики, личные землевладльцы — есмы, живемъ и движемся по Своду Законовъ.— Нужно ли затмъ говорить о духовномъ и нравственномъ разобщеніи высшихъ и низшихъ классовъ, о различіи въ отношеніи къ преданіямъ, къ самой вр? Не все то, что дорого, завтно, свято для милліоновъ Русскаго простаго народа — въ той же степени дорого, завтно и свято для Россійскихъ дворянъ,— и наоборотъ.
И именно потому, что участіе крестьянъ въ организованномъ свыше земств и въ Земскихъ Учрежденіяхъ,— какъ ни важно оно въ принцип и за что нельзя не благодаритъ правительство,— не придастъ однакоже, но нашему мннію, земству настоящей, дйствительной силы,— именно потому и дорожимъ мы такъ-называемымъ крестьянскимъ самоуправленіемъ во всей его обособленности отъ участія помщиковъ. Мы знаемъ, что подъ благовиднымъ либеральнымъ предлогомъ общаго сліянія сословій и пр. и пр., многіе желали бы посягнуть на эту отдльность и сдлать помщиковъ не только участниками сельскихъ мірскихъ сходовъ, но и начальниками сходовъ и вообще сельскаго и волостнаго управленія. Это значило бы — ради мнимаго, чисто-вншняго искусственнаго единства — посягать на единственный резервуаръ дйствительной цльности и единства, на единственное убжище истинной, земской крпости, самородной органической силы,— которое мы имемъ въ нашемъ сел, въ вашемъ простомъ народ. Это влачили бы-внести въ народный бытъ, помощью власти, замшательство, по древнему историческому выраженію,— припустить въ него постороннюю примсь, затруднить естественный органическій ростъ народнаго самоуправленія и — не создать вновь, а именно нарушить всякую внутреннюю цльность, подорвать силу крестьянскую, силу земскую. Только близорукіе этого не видятъ. Нельзя не замтить кстати, что плохимъ средствомъ къ созданію цльнаго земства какъ силы, и вообще къ сліянію сословій — служатъ такія мннія дворянства, какія выражаются въ извстномъ дворянскомъ орган, подъ названіемъ ‘Всть’ (по крайней мр эта газета таковымъ себя именуетъ),— ‘Всть’, которая пылаетъ бшеною ненавистью къ Русскому мужику и изрыгаетъ въ каждомъ No самыя отвратительныя хулы и ругательства на Русскій народъ. Недавно многія газеты съ какимъ-то злорадствомъ подхватили и разблаговстили извстіе, что гд-то въ Харьковской ‘губерніи волостной судъ выскъ крестьянку за колдовство! Прогрессисты наши покраснли, сгорли со стыда по случаю такого, невжества, пришли въ ужасъ,— не замчая, что въ тхъ же самыхъ нумерахъ т же газеты сообщаютъ извстія о такихъ явленіяхъ общественной жизни Европы, предъ которыми приговоръ волостнаго суда Харьковской губерніи — свтлое пятно на темномъ фон. Да хоть бы, напримръ, весь Мекленбургъ-Шверинъ? Не стоитъ ли онъ, съ своими новйшими законами о длин и толщин палокъ (6 Ellen lang, 1/2 Zoll dick), которыми помщики могутъ бить крестьянъ, безконечно ниже всякой сельской нашей крестьянской расправы? Почему, напримръ, Испанцу дозволяется тшиться кровавыми бычачьими боями, которые даже украшены у насъ какимъ-то поэтическимъ ореоломъ, Англичанину вмняется чуть не въ достоинство боксерство, а бдному Русскому мужику кулачный бой ставится чуть не въ позоръ и преступленіе? Почему Итальянскій бандитъ лучше Русскаго разбойника, а суевріе Южной Франціи извинительне и миле Русскаго простонароднаго суеврья (тогда какъ Русскій народъ изо всхъ народовъ наимене суевренъ)? Но мы увлеклись въ сторону: насъ невольно раздражаютъ эти безсмысленныя нападки на Русскаго мужика и Русскій простонародный бытъ, а также и на крестьянское самоуправленіе,— которыми такъ преизобилуетъ наша пресса, преимущественно Санктпетербургская. Мы хотли только сказать, что какъ бы иногда ни казались намъ безобразны ршенія крестьянскихъ судовъ, но оригинальность, но самородность юридическихъ пріемовъ и понятій есть такое достоинство, которое съ избыткомъ выкупаетъ вс недостатки. (Къ тому же разв красиве и предпочтительне емида, возсдающая въ нашихъ, покуда еще не преобразованныхъ оффиціальныхъ судахъ?) Съ постепеннымъ ходомъ свободнаго развитія, вс эти недостатки могутъ исправиться сами собою, а между тмъ сохранится — ничмъ не замнимая сила внутренняго самороста.
И такъ — Земскія Учрежденія, съ своимъ сліяніемъ сословій, сами по себ, а крестьянское самоуправленіе — отдльное, обособленное, вн всякаго ‘сліянія’, пусть остается покуда также само по себ, какъ есть. Сліяніе это совершится, но не искусственнымъ вншнимъ образомъ, а само собою, когда завалится нравственная и духовная бездна, раздляющая досел простой народъ отъ его обрадованныхъ классовъ. А когда это будетъ — это вопросъ другой, о которомъ мы и поговоримъ въ другое время, но разршеніе котораго, скажемъ мимоходомъ, въ значительной степени зависитъ отъ насъ самихъ, отъ общества, отъ правильнаго развитія въ немъ существенныхъ элементовъ Русской народности.
Сдлаемъ же окончательный выводъ изъ всего нами сказаннаго:
Мы благодарны правительству за уничтоженіе юридическихъ сословныхъ перегородокъ въ новыхъ Земскихъ Учрежденіяхъ и за уравненіе правъ крестьянъ и помщиковъ: мы признаемъ всю важность этого дара съ точка зрнія правительственной, мы полагаемъ, что дворянство и вообще сословіе личныхъ землевладльцевъ можетъ воспользоваться имъ не безъ успха для дла и для своихъ интересовъ. Но было бы совершенно неумстно предаваться какимъ-либо самообольщеніямъ, присвоивать Земскимъ Учрежденіямъ то значеніе, котораго они не имютъ, и отъ вншняго сліянія сословій ожидать настоящаго внутренняго могучаго сліянія. Мы не думаемъ, чтобъ крестьянскому представительству въ земскихъ собраніяхъ предстояло теперь существенное серьезное значеніе (по крайней мр этого еще долгое время нельзя ожидать), не думаемъ, чтобы участіе крестьянъ принесло несомннную пользу въ разршеніи ‘земскихъ’ вопросовъ и придало особенную крпость и поддержку землевладльцамъ. Въ этомъ послднемъ отношеніи, напротивъ, можно скоре ожидать теперь, если не антагонизма между крестьянами и прочими членами собраній, то или дйствованія со стороны крестьянъ совершенно согласнаго съ видами мстныхъ властей, или же совершенно пассивнаго отношенія. Тмъ не мене участіе въ этихъ засданіяхъ будетъ полезно крестьянамъ, способствуя ихъ развитію, раздвигая горизонтъ ихъ понятій, пріучая ихъ къ общественности, и т. д. Но безъ крестьянства — земство еще не настоящее земство,— а такъ какъ настоящая земская сила только въ крестьянств, то и не слдуетъ подрывать эту силу, и ради насильственнаго или искусственнаго мнимаго сліянія сословій, уничтожать крестьянское самоуправленіе: сліянія не достигнется, а сила будетъ подорвана, и преждевременное сліяніе дастъ плохіе результаты — слабое земство. О крестьянахъ заботиться покуда нечего, главнымъ двигателемъ въ этихъ земскихъ учрежденіяхъ будетъ сословіе личныхъ землевладльцевъ, для которыхъ эти учрежденія пусть и послужатъ точкой опоры, вншнею, сплачивающей ихъ связью, поприщемъ для упражненія силъ, для пріобртенія навыка въ дламъ, мстомъ гражданскаго воспитанія. Пусть только не забываютъ они, однако, что центръ тяжести въ Русской земл. Русскій народъ, и что сліяніе съ этой силой, а слдовательно и образованіе крпкаго земства — можетъ быть достигнуто не вншнимъ наружнымъ способомъ, а черезъ сближеніе въ дух, чрезъ единеніе нравственное, въ общихъ началахъ народной жизни, и загаситъ — повторимъ слова наши — преимущественно отъ насъ самихъ, отъ общества, отъ успховъ въ немъ — Русскаго народнаго самосознанія.