Браки Самнитянъ (*).
Клеовулъ Мнезиллъ.
Марцій Галлій, сынъ Каевъ.
Съ Италіанскаго.
‘Встникъ Европы’, No 12, 1814
Браки Самнитян, Клеовул Мнезилл, Год: 1814
Время на прочтение: 5 минут(ы)
(*) Отрывокъ изъ путешествія Платона по Италіи. Греческая рукопись сей книги найдена въ Геракле, переведена съ Греч. языка на Итал. Винцентіемъ Куоко, съ Итал. на франц. Бареромъ, Членомъ разныхъ Академій,
Уже солнце скрывается за горами Самніи, насталъ час торжества любви. Взгляни, какъ многочисленно стеченіе народа! вся Самнитская область соединена въ одномъ город. Посреди лежатъ жертвы, чаши и Священныя облаченія, здсь ты видишь жрецовъ, подл нихъ судей, которые должны награждать добродтель благами любви. На одной сторон стоятъ двы, назначенныя для супружества. Он покрыты блою одеждою, главы ихъ украшены внками изъ розъ, которыя въ ночь лишь раскрылись: священные обряды требуютъ, чтобъ сіи цвты не зрли минувшаго дня, для лучшаго выраженія простоты и невинности. Матери ихъ облачены въ багряницы: день истиннаго торжества матери бываетъ, когда, отдавъ въ супружество, она приноситъ въ дань отечеству дочь прекрасную и вмст добродтельную.— На другой сторон стоятъ юноши съ мирнымъ оружіемъ въ рукахъ. Въ день, посвященной миру и любви, запрещается гражданину носить оружіе, все, что украшаетъ сихъ молодыхъ людей, есть добыча, полученная отъ побжденныхъ непріятелей. Въ сіи торжественные дни ты не увидишь ни золота, ни серебра, ни драгихъ каменьевъ, вроисповданіе запрещаетъ ихъ, какъ вещь, которая истребляетъ храбрость и которая превращаетъ любовь въ подлое корыстолюбіе.
Раздаются звуки священныхъ труб. Народ въ порядк подвигается и составляешь свиту во храм богини. Дти, которыя еще не могутъ владть оружіемъ, ему предшествуютъ, слдуя за статуей Марса, храбрые, которые, жертвуя пріятнйшими лтами и самою жизнію, всегда приносили оружіе въ пользу отечества, идутъ за статуей побды и заключаютъ шествіе.
Слышишь ли, какъ глубоко проникаютъ въ душу громкіе звуки величественнаго гимна, воспваемаго жрецами въ честь богин, защитниц браковъ и Самніи? Слышишь ли псни, которыя намъ гласятъ, какъ любовь въ первый разъ улыбнулась, когда хаосъ былъ разсянъ, свтъ небесъ оплодородилъ землю, и разогнавъ покрывавшую ее влагу, превратилъ въ мсто, способное содержать родъ человческій. О богиня! ты изливаешь сей жизненный духъ, которой на крылахъ носитъ животворные дожди, бурные втры, скоротечные часы и времена года, Зевесомъ назначенныя для жатвы, для полезныхъ трудовъ и для отдохновенія смертныхъ. Ты возсдишь на небесахъ съ властителемъ боговъ. Иногда посщаешь вершины Матезы, объемлемыя черными тучами, ихъ съ шумомъ нагоняютъ смлые втры, громы теб предшествуютъ, облаки стелются подъ твоими стопами, или превращаются въ благотворные дожди, или катятся по лсистымъ вершинамъ горъ, простираясь туманами по долинамъ, орошаемымъ рками Тиферномъ, Каларомъ и Вултурномъ. Но въ сей день нисходишь, властительница и мать боговъ, низходишь къ возлюбленному народу, и благословляешь Священныя узы — исполненіе общаній, сдланныхъ тобою нашимъ праотцамъ, когда они, избгнувъ праведнаго гнва Юпитера, въ первый разъ соединились на брегахъ нашихъ ркъ. Умы еще были въ печали и устрашаемы ужасами смерти, мысли были возмущаемы сомнніями, подозрніемъ и страхомъ: человкъ казался ближнему страшне и опасне волка, которой расхищаетъ стада его. На брегу священныхъ ркъ увидли другъ друга и начали говорить о мир и дружб, юныя двы приходили за водою и черпали любовь, но тутъ он были добычею сильнйшихъ, которые увлекали ихъ плачущихъ въ вертепы, наслдство отцевъ. Ты, властительница, показала имъ, что есть побда славне и владычество пріятне силы, ты заставила сильнаго юношу сказать отечеству, вотъ два, которую избираю въ подруги, ты научила отроковиц безъ стыда произносить Имя того, кто далъ жизнь ихъ дтямъ, ты учредила торжественные обряды, которыми всякой год встрчаемъ наступающую весну.— О богиня! прими прошенія, которыя въ сей торжественный день возсылаетъ къ теб преданный народъ {Сей гимнъ посвященъ Юнон, покровительниц браковъ и защитниц Самніи, гд ее возхваляютъ подъ Итал. именемъ: Aera.}!
Величественное шествіе уже достигло мста, назначеннаго для торжества. По приношеніи жертвы, народ составляетъ необозримый амфитеатр: на правой сторон сидятъ отцы, подл нихъ стоятъ юноши, на лвой матери и отроковицы. Съ какою жадностью око зрителя обтекаетъ вс т многочисленные и различные образцы красот, которые представляютъ дв группы юношей и двиц Самнитскихъ? Природная красота молодыхъ людей, преумноженная тлесными упражненіями и долгою воинскою службою, казалась бы дикою безъ желанія нравиться. Нжнйшій видъ двицъ и пламенное желаніе прельщать сдлали бы ихъ красоту изнженною, естьли бы ее не одушевляла любовь къ отечеству и слав. Съ обихъ сторон бросаютъ взоры быстрые и томные, слышны вздохи, изъявляющіе и страхъ, и ожиданіе, и надежду, во взглядахъ начертаны желанія краснорчиве всхъ разговоровъ. Любовь и добродтель соединяются, слава улыбается, отечество торжествуетъ.—
Судьи возсли. Предводители народа приближаются при величественномъ воинскомъ звук, труб, они имютъ въ рукахъ, книгу, содержащую имена храбрыхъ, удостоившихся под знаменами своихъ предводителей благодарности отечества.— Трепетъ пролился во вс сердца!.. все тихо! Обратимъ слух къ, тому, это провозглашаетъ имена достойныхъ!..
Провозвстникъ, народный еще не усплъ открыть своего мннія, земля уже покрыта цвтами, каждый юноша бросилъ, внокъ предмету своихъ желаній. Они достигли средины амфитеатра, каждый держитъ руку той, для которой искалъ побды — побды, дорогой сердцу. Иная мать слдуетъ за дочерью, другая спшитъ обнять мать юноши, которой долженъ быть ея зятемъ, отцы привтствуютъ другъ друга, воздухъ наполненъ именами храбрыхъ побдителей и любезныхъ двъ, радостное эхо стократъ повторяетъ ихъ въ глубокихъ пещерахъ Машезы.
Но кто сей почтенный старецъ посреди молодыхъ супруговъ? Вс его привтствуютъ и почитаютъ какъ общаго отца! Слышу слова его: — Имлъ я также сына, и онъ врно получилъ бы сего дня цну своей храбрости… Не сражался ли он съ вами, храбрые юноши… Глубокое молчаніе царствуетъ между зрителями, юноши мало по малу отъ него удаляются и составляютъ большой круг, слезы покрываютъ очи всхъ молодыхъ людей….. Онъ прерываетъ молчаніе и говоритъ: Но сей день есть ли день печали, уже ли вы не знаете что мой сынъ былъ храбръ.— Исполненъ мужества! воскликнули вс единогласно.— Свершилось мое желаніе. Хотлъ сдлать изъ моего сына храбраго гражданина — и наконецъ усплъ: никогда не имлъ намренія сдлать его безсмертнымъ. Онъ умеръ, какъ умираютъ храбрые, имя его причислено къ именамъ храбрыхъ. Прахъ его покоится въ могил Героевъ.— Онъ любилъ Калавію, и она была достойна его любви. Брат Калавіи любилъ мою дочь, она также его любила. Просилъ небо удостоить сына моего руки Калавіи и также сдлать дочь мою достойною ея брата. Но Боги вняли одному моленію!.. (произнеся сіи слова, онъ беретъ за руку дочь свою и юнаго Калавія)….. Но Калавіи! ты одинъ, гд сестра твоя. Почто лишаетъ себя удовольствія видть своихъ подругъ, удостоившихся любви и нжности храбрыхъ юношей? Приди, приди, Калавія! Юпитера призываю въ свидтели: сынъ мой былъ исполненъ храбрости, и сердце моего сына было посвящено теб одной. Но жизнь его пресклась… Юноши, которые удостоются быть его соперниками въ храбрости, не забудутъ избранной его сердцемъ, подражая его мужеству, воздадутъ, почтеніе твоей добродтели… Десять изъ сихъ юношей, которые должны въ слдующіе годы спорить о преимуществ, приближаются къ жертвеннику побды и клянутся защищать Калавію… Старецъ проливаетъ слезы умиленія и радости… Щастливы, несказанно щастливы, воскликнулъ онъ, народы, коихъ законы награждаютъ добродтель, а граждане ее почитаютъ!
Юноши и двы воспвали гимн Гименею. Раздлясь на дв группы, поютъ, поперемнно строфы согласно съ громкокд музыкою, прославляютъ войну и торжество брака при восход солнца, который двы называютъ жестокимъ, а молодые люди почитаютъ прекраснйшимъ изъ всхъ свтилъ, солнца, которое изторгаетъ плачущую, дву изъ объятій матери, чтобъ повергнуть красоту ея въ объятія супруга. Взгляни на розу, похищенную съ родительскаго стебля, посреди шиповъ, которые защищали ее отъ дерзкой руки пастуха и отъ прикосновеній стадъ, она вянетъ, зефиръ, роса и солнце не одушевляютъ боле ея красоты, вянетъ, и уже не та роза, которою, любовники спшили украсить или грудь, или главу прекрасной. Такъ двица гибнетъ безъ супруга.— Напротивъ, ее можно уподобить винограду, растущему въ одиночеств, среди обширнымъ полей, онъ не сметъ возвышаться надъ полями и не можетъ привести въ зрлость тхъ плодовъ, которые висятъ на втьвяхъ его, лежащихъ въ тин. Но естьли вдругъ, сплетется съ молодымъ вязомъ, втьви снова подымаются, плоды созрваютъ и опять онъ составляетъ сладость и предметъ того же земледльца, которой прежде его пренебрегалъ.— Молодость, пріятность, красота, пріятные дары небесъ, не совершенно намъ низпосланые: одна часть принадлежитъ родителямъ, другая отечеству… Бдной остатокъ получаетъ наше сердце и кому его посвятить, какъ не красот и добродтели, которымъ наши предки и отечество приносили даръ?
Об группы воспвали гимны, пока веселый народъ возвращался въ домы, но мрачная горесть покрывала сердце Клеовуда. Онъ удалялся съ друзьями, какъ человкъ, которой ничего не слушаетъ и не слышитъ и которой не принимаетъ участія въ общей радости. Въ первыя минуты зрлища унылая душа моя представила, что ты стоишь подл меня, часто къ Теб обращалась, я показывалъ теб разныя части обширнаго зрлища. Сколько разъ, видя красоты Самніи, соединенныя въ семъ мст, восклицалъ: Мнезилла превосходитъ всхъ! нтъ существа подобнаго Мнезилл!… Когда объявляли имена храбрыхъ, чувствовалъ себя сильне и думалъ: не уже ли я не могу быть ея защитникомъ?… Внимая рчамъ отца нещастнаго любовника Калавіи, невольно проливалъ слезы. Онъ умеръ и былъ достоинъ любви, я завидовалъ его участи. Сладостныя мечты! съ какою быстротою и горестью вы изчезли!..