Н. Страховъ
ФИЛОСОФСКІЕ ОЧЕРКИ
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
1893
БЕНЕКЕ
1872.
БЕНЕКЕ
1872.
А_____________________В
Бенеке, Страхов Николай Николаевич, Год: 1872
Время на прочтение: 9 минут(ы)
ОСНОВАНІЯ ПСИХОЛОГІИ И ЛОГИКИ ПО БЕНЕКЕ.— Руководство для преподаванія и самообученія, составлено И. Г. Дресслеромъ, бывшимъ директоромъ учительской семинаріи въ Буднесини. Переводъ со 2-го исправл. изданія, подъ редакціей I. Паульсона. Изданіе Д. Е. Кожанчикова. Спб. 1871.
Если приложить къ длу строгое вниманіе, пустить въ ходъ полный анализъ, то первыя же строчки иной книги могутъ дать намъ полное понятіе о ея достоинств, т. е. о метод автора, о точк зрнія, на которой онъ стоитъ, о его манер мыслить и выражаться. Такъ маленькій кусочикъ какого-нибудь минерала или породы, можетъ обнаружить натуралисту вс свойства, всю сущность вещества образующаго цлыя горы и пласты.
На первой страниц книжки, сочиненной г. Дресслеромъ, мы читаемъ:
‘Психологія составляетъ часть антропологіи, т. е. ученія о человк. Человкъ состоитъ изъ тла, и души, которыя, не смотря на тсную связь и взаимнодйствіе, проявляются совершенно различно, поэтому антропологія распадается на дв части: сомитологію (ученіе о тл) и психологію (ученіе о душ). Соматологія или физическая антропологія, въ свою очередь, раздляется на анатомію (ученіе о форм и строеніи тла) и физіологію (ученіе о силахъ и отправленіяхъ органовъ тла). Психологія занимается тмъ, что въ насъ мыслитъ, чувствуетъ и желаетъ’ и пр.
На первый взглядъ въ этихъ словахъ нтъ ничего особеннаго, все это такъ называемыя именныя опредленія, тавтологіи, переводъ греческихъ словъ на русскія: психологія есть наука о душ, соматологія — наука о тл, и такъ дале. Но при большемъ вниманіи мы тотчасъ увидимъ, что въ этихъ невинныхъ формулахъ есть свое содержаніе, и убдимся, что они преисполнены чистыхъ выдумокъ, самыхъ явныхъ искаженій истины и дйствительности.
‘Психологія составляетъ часть антропологіи’. Это совершенно ложно. Психологія никогда не была и ни въ какомъ случа не есть часть другой науки. Быть частью какой нибудь науки значитъ подчиняться методамъ этой науки, находиться въ связи съ ея теоріями, входить въ составъ ея предметовъ. Такъ напримръ оптика есть часть физики, энтомологія часть зоологіи и пр. Но нтъ такой науки, частью которой могла бы считаться психологія, она есть наука самостоятельная. Немногія наблюденія и понятія, которыя входятъ въ эту науку, не подходятъ подъ понятія и пріемы другихъ существующихъ наукъ, ихъ приходится обработывать отдльно, безъ посторонней помощи, безъ возможности сравненія. Какъ видно, автору этого не хотлось бы, ему хотлось бы, чтобы психологія была наукою, подчиненною нкоторой высшей, боле общей. Извстно психологическое правило, что мы вримъ въ то, чего желаемъ, нашъ психологъ забылъ его и написалъ совершенно ложное положеніе, что психологія есть часть антропологіи.
‘Антропологія,— говоритъ онъ,— есть ученіе о человк’. Переводъ съ греческаго врный, но бда въ тонъ, что такой науки вовсе не существуетъ на свт. Авторъ ее выдумалъ и свою выдумку внесъ въ учебникъ на соблазнъ мальчиковъ, которые получатъ такимъ образомъ ложныя понятія о дл. Есть наука, называемая антропологіею, но она нисколько не походитъ на ту, которую выдумалъ г Дресслеръ. Настоящая, дйствительная антропологія иметъ предметомъ изученіе всхъ разностей, представляемыхъ человкомъ на земномъ шар, человческихъ расъ, племенъ, народовъ и пр. Это наука совершенно подобная систематической зоологіи или ботаник и употребляющая т же пріемы. Въ этомъ смысл антропологія существуетъ, то есть существуютъ посвященныя этой наук книги, ученые, каедры, журналы, общества и пр. Услышавъ названіе: антропологическій журналъ, антропологическое общество, ученикъ г. Дресслера долженъ подумать, что этотъ журналъ и это общество занимаются физіологіею и психологіею, между тмъ они имютъ совершенно другой предметъ.
Такимъ образомъ, дйствительность у нашего автора совершенно искажена. Это противорчіе съ дйствительностію не случайно. Дйствительность осуществила подъ именемъ антропологіи науку, которая была, для которой нашлись и матеріалы, и пригодные методы. Нашъ же авторъ мечтаетъ о наук, которой возможности не предвидится, его антропологія должна разсматривать человка какъ цлое, не раздляя души отъ тла, разсматривая ихъ съ общихъ точекъ зрнія, подводя подъ одинаковыя понятія. Такой науки у насъ нтъ и слдовъ. Между тмъ, онъ смло пишетъ объ ней, какъ о немъ-то дйствительно существующемъ:
‘Антропологія распадается на соматологію и психологію’. Эта наука, еще не успвшая возникнуть, успла уже распасться на части. Очевидно, въ ум автора совершается фантастическій процессъ, и въ сущности дло идетъ наоборотъ: онъ пробуетъ склеить нсколько наукъ въ одну и, неуспвши еще этого достигнуть, увряетъ, что мнимая общая наука по нкоторой внутренней необходимости распадается на извстныя части.
‘Соматологія есть ученіе о тл человка’. Такой науки, опять, вовсе не существуетъ. Есть дв отдльныя науки, анатомія и физіологія, общая же наука соматологія выдумана авторомъ только для того, чтобы составить параллель съ психологіею. Корень же всхъ этихъ выдумокъ заключается, очевидно, въ томъ понятіи о психологіи, которое составилъ себ авторъ и которое онъ выражаетъ такъ:
‘Психологія занимается тмъ, что въ насъ (т. е. въ человк) мыслитъ, чувствуетъ и желаетъ’. Опредленіе совершенно неправильное, основанное на старинныхъ понятіяхъ о субстанціяхъ и о томъ, что душа есть только у человка. Психологія есть ученіе о душ, то есть, по понятіямъ автора, о нкоторомъ существ, которое составляетъ часть человка. Задавшись такимъ опредленіемъ, авторъ думалъ, что должна быть наука и о другой части человка, о тл, соматологія. Наконецъ должно быть ученіе и о цломъ, состоящемъ изъ этихъ частей, то есть антропологія. Такимъ образомъ, вступивши разъ на неправильный путь, авторъ неминуемо долженъ былъ прійти къ созданію совершенно фантастическихъ наукъ.
Въ дйствительности психологія вовсе не иметъ въ виду исключительно душу человка. Эта наука, подобно другимъ, стремится составить нкоторыя общія понятія и общія положенія, и потому никакъ не исключаетъ изъ себя однородныя явленія животной жизни. Психологія занимается всми одушевленными существами, а не однимъ человкомъ. Тоже должно сказать объ анатоміи и физіологіи. Г. Дресслеръ даетъ о нихъ совершенно неправильное понятіе, утверждая, что они относятся лишь къ тлу человка. Анатомія какъ наука прикладная, какъ собраніе свдній нужныхъ для врача, для хирурга, желающаго имть дло съ одними людьми, дйствительно является иногда въ вид описаній, исключительно относящихся къ человку, по какъ чистая наука, она не можетъ ограничиться однимъ человкомъ. Еще ясне это для физіологіи, физіологи не потому только работаютъ надъ лягушками, что нельзя длать опытовъ надъ живыми людьми, но потому, что лягушки представляютъ, тже явленія, требующія такого же изученія.
Такимъ образомъ, начала, по которымъ образуются науки вовсе не т, какія вообразилъ себ г. Дресслеръ. Науки раздляются не по предметамъ, а по категоріямъ явленій и по точкамъ зрнія, съ которыхъ эти явленія разсматриваются. Нтъ никакой соматологіи, никакого особаго ученія о тл человка, потому что это тло изучается и въ физик, и въ химіи, и въ анатоміи и т. д. Каждая наука изслдуетъ его со своей стороны, своими методами. По предметамъ раздляются только науки описательныя, и только въ этомъ смысл существуетъ антропологія, какъ существуетъ зоологія, энтомологія и т. д. Антропологіею можно, пожалуй, назвать прикладную науку о человк, на примръ, собраніе свдній о душ и тл человка, необходимыхъ для педагога, для судьи и пр. Но чистой науки антропологіи, о которой говоритъ г. Дресслеръ, не существуетъ.
Отсюда мы видимъ, какого рода писатель передъ нами. Онъ не представляетъ большой точности въ понятіяхъ, не проникнутъ научнымъ духомъ, такъ какъ очевидно не сознаетъ началъ, по которымъ накопляются и строятся научныя изслдованія, но онъ, сверхъ того, зараженъ чисто-нмецкою страстью все систематизировать, поэтому создавать несуществующія понятія, выдумывать для нихъ новые термины и изъ-за нихъ совершенно не видть дйствительности, не замчать своихъ противорчій съ фактами.
При такихъ условіяхъ можно-ли надяться, что мы получимъ хорошую психологію и логику?
И дйствительно, тотчасъ за приведенными словами начинается не изложеніе наблюденій, не разъясненіе существующихъ понятій, а догматическое изложеніе особой системы психологіи, построеніе души по новому способу, изобртенному Бенеке. Идутъ цлые ряды понятій и терминовъ вновь выдуманныхъ, вновь сочиненныхъ, первичныя силы, слды, впечатлительность, живость, крпость первичныхъ силъ и т. д. При этомъ для внимательнаго читателя становится ясно, что авторъ въ самомъ названіи видитъ уже какое-то объясненіе, что, назвавши новымъ именемъ давно знакомую вещь, онъ воображаетъ, что сдлалъ ее понятне. Память, умъ, сердце, воображеніе — все это вещи загадочныя и неясныя. Поэтому на мсто такихъ спеціально-психологическихъ терминовъ вводятся термины боле общіе, напримръ, говорится о силахъ, о притяженіи однороднаго, о крпости и интенсивности силъ, и т. д., и психологъ воображаетъ, что, переложивши факты на такой языкъ, онъ ихъ сдлалъ понятне, что, выражаясь не психологическими, а физическими или химическими терминами, онъ разъяснилъ дло.
Приведемъ примры. Вотъ, напримръ, какъ догматически объясняется въ этомъ учебник интереснйшій вопросъ: что такое ощущеніе?
‘Вншнія впечатлнія чувствъ состоятъ въ движеніи какой-либо среды: эира, воздуха, твердаго тла’. ‘Но самыя среды эти никогда не проникаютъ внутрь соотвтствующаго периферическаго прибора е. органа извстнаго чувства). Этотъ послдній обладаетъ способностію воспринимать ту силу, которою матерія приведена въ движеніе. Сущность этой силы намъ совершенно неизвстна, мы знаемъ только, что вся жизнь природы обусловливается господствомъ силы, что сила эта проявляется то свободною, живою, то связанною, и повидимому подвергается различнымъ превращеніямъ (движеніе переходитъ въ теплоту, въ свтъ, электричество и т. д.), оставаясь въ сущности одною и тою же’.— ‘Именно эта живая сила и воспринимается периферическими нервными приборами и передается чувствительному нерву для дальнйшаго провода, т. е. для передачи центральнымъ приборамъ, мозговымъ клточкамъ. Дятельность этихъ послднихъ состоитъ во вторичномъ превращеніи силы, т. е. перенесеніи ея на психическіе элементы, съ которыми она, какъ сродная по природ, соединяется. Это-то соединеніе и обозначается нами словомъ ‘Ощущеніе’. Мы, слдовательно, ‘ощущаемъ’ не матерію, состоящую изъ атомовъ, а невещественную живую силу, которую можно охарактеризовать только отрицательно, какъ не-составленную изъ атомовъ, подобно душ. Матерія, которую мы видимъ, слышимъ и т. д., стало быть.— не содержимое нашего ощущенія, а только предметъ нашего человческаго образа мышленія’ (стр. 12, 13).
Удивительныя фантазіи! Существуетъ, видите-ли, какая-то сила, сущности которой мы не знаемъ, но отъ которой зависитъ вся жизнь природы. Авторъ открываетъ намъ, однако же, что это — сила невещественная, подобно душ не-состоящая изъ атомовъ, сродная по своей природ съ нашими психическими элементами. И вотъ, когда, напримръ, въ воздух происходятъ звучныя сотрясенія, и они доходятъ до нашего уха, то эта сила выходитъ изъ нихъ, передается слуховому нерву, идетъ отсюда въ клточки мозга и здсь соединяется съ психическими элементами: вотъ въ чемъ и состоитъ ощущеніе.
Чудеса, да и только! Откуда же это узнали? На чемъ это основано? И наконецъ, эта грубая фантазія объясняетъ ли намъ хотя въ малйшей степени, что такое ощущеніе? Странно, что въ настоящее время подобныя произвольныя выдумки излагаются догматически, какъ вполн дознанныя истины.
Приведемъ еще одно мсто, весьма характерное для разбираемой книжки, для того психологическаго воззрнія, котораго она держится.
‘Все, что развивается въ душ (ощущенія, желанія, представленія и т. д.), то, по свидтельству опыта, существуетъ отдльно, такъ, напр., представленіе ‘красный’ никогда не смшивается съ представленіемъ ‘черный’, представленіе круглаго никогда не смшивается съ представленіемъ угловатаго, ощущеніе сладкаго никогда не смшивается съ ощущеніемъ кислаго или горькаго, и т. д., а такое смшеніе должно было-бы непремнно произойти, если-бы впечатлнія вншняго міра сходились вмст въ одной и той же способности. Изъ этого слдуетъ: каждое различное впечатлніе воспринимается и сохраняется отдльною первичною силою, и потому каждое отдльное чувство съ самаго начала должно состоять изъ множества раздльныхъ силъ. Что эти элементарныя силы въ тоже время находятся между собою въ неразрывной связи, это неопровержимо доказываетъ опытъ, единство, которое справедливо приписывается душ, состоитъ въ тснйшемъ соединеніи въ ней всего отдльнаго, сперва въ опредленныя системы, а затмъ и этихъ системъ въ одно цлое — душу’. (Стр. 21, 22).
Въ этихъ немногихъ словахъ выражена существенная черта той психологической теоріи, по которой написана книжка г. Дресслера. Изъ этихъ словъ буквально слдуетъ, что круглое воспринимается одною первичною силою, а угловатое другою, отдльною отъ первой, что для ощущенія краснаго у насъ существуетъ одна способность, а для ощущенія чернаго другая, и т. д.
Возьмемъ прямую линію
Разсуждая такъ, какъ Бенеке, я долженъ сказать, что для воспріятія этой линіи у меня должно быть столько особыхъ первичныхъ силъ, сколько въ линіи точекъ, ибо если бы вс точки линіи воспринимались одною способностью, то они смшались бы между собою, и я получилъ бы впечатлніе одной точки, а не линіи.
Разсужденіе очень неправильное. Въ самомъ дл, совершенно съ такимъ же правомъ можно сказать наоборотъ: для воспріятія линіи AB необходимо, чтобы вс тонки, лежащія между А и В, были восприняты одною душевною силою, ибо, если бы линія воспринималась по частямъ отдльными силами, то эти части не слились бы между собою, и я получилъ бы впечатлніе столькихъ отдльныхъ линій или точекъ, сколько было воспринимающихъ силъ.
И такъ, являются два требованія разомъ,— требованіе различія и требованіе единства, душа должна отличать каждую точку, находящуюся между А и В и должна въ тоже время соединять вс эти точки въ одно цлое. Чтобы видть эту линію, нужно непремнно видть ея точки и отдльно, и совокупно, конецъ И долженъ быть видимъ единовременно съ концомъ А и со всми промежуточными частями, въ противномъ случа не будетъ линіи, не можетъ бытъ линіи.
Вотъ гд открывается истинная природа душевныхъ явленій, которой мы не удивляемся только потому, что по привычк ея не замчаемъ. Эта природа нисколько не можетъ быть объяснена ни тмъ предположеніемъ, что душа сложна, ни тмъ, что она проста. Если она проста, то какъ она можетъ содержать въ себ различныя представленія, не сливая ихъ? А если она сложна, то какъ она можетъ связывать во едино представленія своихъ различныхъ частей?
Мы видимъ, слдовательно, что грубая метафизика Бенеке ни сколько не длаетъ понятне фактовъ душевной дятельности, фактовъ, которые, однако же, каждому знакомы, которые каждый непредубжденный человкъ признаетъ во всей ихъ непонятности. Нужно очень зафилософствоваться, чтобы сказать, что красный цвтъ познается одною силою, а зеленый другою, всякій обыкновенно думаетъ, что одинъ и тотъ же органъ, одна и та же способность, сила — назовите какъ вамъ угодно — даетъ намъ эти два ощущенія, какъ и многія другія, и что существенная принадлежность этой силы есть именно способность давать все новыя, все различныя ощущенія при малйшемъ измненіи вншнихъ условій. Такимъ образомъ, многообразіе содержанія не только не считается противорчіемъ единству силы, а напротивъ ея необходимымъ свойствомъ. Способность цвтовъ есть способность различать цвта, что было бы невозможно, если бы эта сила воспринимала только одинъ цвтъ. Точно также мы привыкли думать, что одна и та же сила воспринимаетъ и круглое, и овальное, и четыреугольное, и вообще фигуры всевозможныхъ формъ и размровъ. Вся сущность этой силы заключается въ способности къ такому безконечному разнообразію, и хотя съ физической точки зрнія эта способность совершенно непонятна, отрицать ее — значитъ отрицать самое пониманіе пространства.
Вообще, душа есть величайшая загадка въ томъ отношеніи, что въ ней безчисленныя вещи существуютъ соединенныя, но не слитыя. Въ мір физическомъ, по нашему обыкновенному представленію, каждый предметъ, каждая фигура, каждый цвтъ, каждый атомъ существуютъ отдльно, независимо, ничего не зная другъ о друг. Въ мір души все является совокупно, нераздльно, но и не слитно, здсь вещи приходятъ въ связь, прошедшее существуетъ на равн съ настоящимъ, далекое вмст съ близкимъ, различное подводится подъ общую мрку. Упустить изъ виду, или замаскировать и перетолковать этотъ существенный характеръ психической дятельности, значитъ исказить самый важный фактъ психологіи.
И такъ, книжка Дресслера представляетъ намъ образчикъ тхъ фантазій и произвольныхъ построеній, которыми вообще наполнена нмецкая психологическая литература. Подобныхъ вещей намъ, русскимъ, вовсе нтъ нужды изучать и усвоивать.
Въ подкрпленіе нашего мннія и для пользы нашихъ читателей, напомнимъ здсь большой и превосходный трудъ г. Троицкаго: Нмецкая психологія въ текущемъ столтіи. Москва, 1867. Кто желаетъ получить основательный взглядъ на современное состояніе психологіи, на развитіе этой науки въ Англіи и Германіи, тотъ долженъ читать эту книгу. Крпко опираясь на несомннные успхи англійскаго эмпиризма, авторъ подвергаетъ строгой критик нмецкую психологическую литературу. Стоитъ прочесть эту критику, для того, чтобы навсегда потерять вкусъ въ произведеніямъ въ род книжки Дресслера.