Введение в философию. Сочинение Генриха Струве, Страхов Николай Николаевич, Год: 1891 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 12 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Н. Страховъ

ФИЛОСОФСКЕ ОЧЕРКИ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
1893

Введене въ философю. Г. Струве. Варшава, 1890

Замтка объ ‘Отвт’ автора на предъидущй разборъ

Введене въ философю. Сочинене Генриха Струве. Варшава, 1890. 410 стр.

Что разумется обыкновенно подъ введенемъ въ философю?

Какя нибудь предварительныя понятя объ этой наук, напримръ, опредлене философи, доказательство ея важности и необходимости, разсуждене о ея метод и главныхъ частяхъ. Все это обыкновенно составляетъ предметъ только одной вступительной главы въ сочиненяхъ, посвященныхъ изложеню или цлаго курса философи, или одной какой нибудь философской науки. Между тмъ, у нашего автора эта вступительная глаза обращена въ особый трактатъ и составила сложную и обширную книгу. Правда, эта книга иметъ еще: другое заглаве:— Разборъ основныхъ началъ философи вообще, но эти общя и неопредленныя слова, какъ оказалось, не означаютъ какого нибудь особеннаго содержаня книги, въ ней не установляются и не обсуждаются какя нибудь основныя начала, то есть, принципы, верховныя положеня, изъ которыхъ исходитъ философя, книга посвящена именно тому, что обыкновенно разумется подъ словомъ введене.

Но мало того, что авторъ далъ таке широке размры предварительнымъ понятямъ о философи: онъ вообще задался мыслью о нкоторой ‘основной наук философи’ (пред. стр. XII), которую называетъ ‘философею философи’, и та книга, которую мы разсматриваемъ, есть только первая часть этой науки. Хотя авторъ говоритъ, что онъ ‘далекъ отъ мысли считать себя основателемъ новой философской науки’ (стр. XII), однако планъ его иметъ вс признаки новизны. Вдь онъ самъ, перебравши литературу, сколько нибудь относящуюся къ задуманной цли, говоритъ:

‘Сравнивая содержане важнйшихъ сочиненй нашего времени, посвященныхъ нашей наук, съ ея дйствительнымъ предметомъ изслдованя, мы приходимъ къ заключеню, что ни одно изъ нихъ не представляетъ полнаго типа философи философи въ смысл философской науки’ (стр. XI). Между тмъ, эта наука ‘должна составлять исходную точку для всякаго вообще философствованя, для всякаго разршеня спецальныхъ задачъ философи’ (стр. VIII). Авторъ выражаетъ свое ‘глубокое убждене’, что именно отсутствю этой науки или, по крайней мр, ея совершенной неразработанности нужно приписать ‘хаосъ, господствующй въ настоящее время на поприщ философскихъ воззрнй, отсутстве твердыхъ основъ для рацональной коопераци ученыхъ на этомъ поприщ, безплодные споры изъ за преимуществъ или исключительной научности того или другаго направленя, произвольное смшене личныхъ, или господствующихъ въ той или другой сред взглядовъ съ научностью и истиною вообще,— вс эти и многе друге недостатки современнаго философствованя’ (стр. VI, VII).

Въ чемъ же состоитъ планъ столь полезной науки, Философя философи должна содержать: 1) ‘разборъ основныхъ началъ философи вообще, ея предмета и задачъ, ея характеристическихъ чертъ въ сравнени съ другими явленями умственной жизни, ея метода и пособй (Введене въ философю)’, 2) ‘разсмотрне научной организаци философи, истекающей изъ спецализаци ея задачъ, проблемъ (Энциклопедя философскихъ наукъ)’, и, наконецъ, 3) ‘обозрне и сравнительную оцнку разнородныхъ типическихъ попытокъ ршеня философскихъ задачъ, то есть, такъ называемыхъ направленй или школъ (Энциклопедя философскихъ направленй)’ (стр. VI).

Итакъ, вотъ что нужно изучать прежде чмъ приниматься за какое-нибудь философствоване. Согласно съ этимъ, книга г. Струве иметъ еще другое, боле общее заглаве, именно, она называется такъ: Энциклопедя философскихъ наукъ и направленй въ связи съ введенемъ философя философи. Частъ первая. Введене въ философю. Авторъ общаетъ современемъ издать и остальныя дв части.

О содержани первой части мы уже говорили. Замтимъ только, что въ общемъ заглави эта часть обозначена не на надлежащемъ мст, сказано: въ связи съ введенемъ, какъ будто это введене есть лишь второстепенный предметъ, не вполн исчерпываемый въ курс другаго предмета, тогда какъ на самомъ дл онъ у автора излагается вполн и даже стоитъ на первомъ мст.

О второй части замтамъ, что обыкновенно подъ заглавемъ энциклопедя въ философской литератур понимается просто изложене всего круга философскихъ наукъ, ничмъ существенно не отличающееся отъ изложеня этихъ наукъ въ отдльности, и если бывающее боле краткимъ, то лишь вслдстве обширности такого предмета. Время и силы преподавателя и слушателей не допускаютъ пространнаго изложеня, между тмъ философъ желаетъ показать связь всхъ частей своей системы,— вотъ откуда произошли энциклопеди философи, появляющяся, впрочемъ, очень рдко. Между тмъ, у нашего автора такая энциклопедя должна играть роль нкоторой пропедевтики, не посвященя въ систему философскихъ наукъ, а только подготовленя къ ихъ изученю. Очень трудно себ представить, какой особый видъ можетъ имть подобная энциклопедя.

Наконецъ, что касается третьей части, то авторъ, повидимому, желаетъ создать учене, еще не существующее въ числ философскихъ ученй. ‘Обозрне и оцнка типическихъ философскихъ направленй, или школъ’ — что слдуетъ разумть подъ этими словами? Не значить ли это просто исторя философи? Эта исторя вдь излагаетъ послдовательно ученя всхъ различныхъ философскихъ школъ возникавшихъ отъ древности до нашего времени. Но тогда авторъ такъ и назвалъ бы ‘исторею’ третью часть своей основной науки. Очевидно, онъ разуметъ другое, именно, направленя всегда возможныя, или, по крайней мр, имющя силу въ настоящее время. Такъ Контъ различалъ три физиса человческой мысли, теологическй, метафизическй и позитивный, такъ Кузенъ во всей истори философи находилъ многократное повторене четырехъ главныхъ направленй: сенсуализма, идеализма, скептицизма и мистицизма. Во всякомъ случа, безъ истори тутъ обойтись нельзя, если же взять только направленя, существующя въ настоящую минуту, то это будетъ, конечно, любопытное обозрне, но не имющее строго научнаго характера. Казалось бы, что судомъ надъ современными направленями слдовало бы оканчивать, а не начинать занятя философею.

Но авторъ смотритъ иначе. Знакомство съ философею для него означаетъ именно знакомство съ различными ныншними ученями и съ тою философскою литературою, которая появилась въ послдне годы. ‘Я признавалъ’, говоритъ онъ, ‘современное фактическое состояне философи и вообще ея жизненныя проявленя въ настоящемъ исходною точкою всякаго самостоятельнаго изученя ея началъ. При изучени же послдняго предмета (?) я пользовался литературнымъ матераломъ какъ необходимымъ пособемъ, и стремился разъяснить каждый вопросъ при помощи этого матерала’ (стр. XIII).

Эти слова, какъ кажется, вполн объясняютъ составъ и характеръ разбираемой книги. Она собственно не ршаетъ вопросовъ, а представляетъ только ‘удобное подготовительное пособе’ (стр. XV) для занятй разными вопросами. Такъ въ одномъ мст авторъ говоритъ: ‘Вопросъ о томъ, что такое философя и что составляетъ настоящй предметъ ея изслдованя, можетъ быть научно разршенъ только на основани предварительнаго изученя и разбора выдающихся проявленй философской мысли. Для этого нужна особая наука, именно та наука, которою мы въ настоящее время и занимаемся, то есть введене въ философю и энциклопедя философскихъ наукъ и направленй. Этой науки нтъ въ систем позитивныхъ наукъ Конта’ (стр. 109). Нужно бы прибавить, что и вообще нтъ еще такой науки ни въ какихъ системахъ {Авторъ и въ другихъ мстахъ весьма твердо указываетъ на свою предполагаемою ‘основную науку’. Напримръ, въ числ ‘особыхъ задачъ философи, ей только свойственныхъ’, онъ ставитъ на первомъ мст: 1) ‘Разсмотрне самой философи (философя философи), то есть введене въ философю и энциклопедя философскихъ наукъ и направленй’ (стр. 111).}.

Мы видимъ, слдовательно, что даже опредлене философи откладывается до полнаго изученя новой науки, которой вышла лишь первая часть. Замтимъ, что мы здсь попадаемъ, очевидно, въ безвыходный кругъ. Если вопросъ о философи ршается лишь ‘на основани разбора проявленй философской мысли’, то какъ же мы отличимъ эти проявленя отъ всякихъ другихъ явленй умственнаго мра? Большинство даже тхъ книгъ, въ самомъ заглави которыхъ стоитъ слово ‘философя’, признаются иными строгими судьями за псевдофилософскя произведеня. Ни современность, ни ученое зване автора, ни употреблене научныхъ терминовъ,— ничто подобное еще не ршаетъ дла, тутъ нужны внутренне признаки, нужны т премы мысли, которые дйствительно имютъ философскй характеръ. Но такъ какъ авторъ задался мыслью только о какой-то ‘подготовительной’ наук, то онъ не обратилъ вниманя на это затруднене. Онъ, напротивъ, постарался привести въ книг какъ можно больше литературы, главнымъ образомъ, новйшей, лишь-бы она какъ-нибудь соприкасалась съ предметами, зачисленными имъ въ ‘философю философи’. Въ доброе старое время, всякая ссылка на другую книгу цнилась очень дорого, считалась честью, оказанною этой книг, и читатель съ уваженемъ замчалъ имя автора и заглаве. Теперь дло идетъ совершенно иначе. Указаня на литературу и всякя ссылки имютъ характеръ просто библографическй, и не даютъ читателю никакого понятя о достоинств перечисляемыхъ сочиненй. Нашъ авторъ обратилъ особенное внимане на русскя книги, поэтому у него упоминаются, почти безъ исключеня, вс т авторы и произведеня, такъ или иначе относящяся къ философской литератур, которыхъ такъ много появилось въ послдня десять или пятнадцать лтъ. Такимъ образомъ, если начинающй будетъ руководиться книгою г. Струве, онъ можетъ подумать, что философя у насъ иметъ богатую литературу. Вообще, подобное ‘подготовлене’ къ занятямъ философскими вопросами легко можетъ повести къ тому, что начинающй растеряется среди множества именъ и ссылокъ и, ознакомившись съ разными, такъ сказать, вншними обстоятельствами философи,— съ книгами, терминами, именами,— не получитъ однако ни единаго философскаго воззрня.

Чтобы видть, какъ нашъ авторъ трактуетъ вопросы, которымъ посвятилъ свою книгу, возьмемъ для примра параграфъ 13-й: ‘Философя и естественныя науки’.

Сначала указывается на то, что ‘поразительные* успхи новйшихъ временъ на поприщ изслдованя явленй природы возбудили къ естественнымъ наукамъ всеобщее довре въ ущербъ философи‘ (стр. 127). Едва-ли можно это назвать яснымъ изложенемъ извстнаго факта въ недавней истори умственнаго движеня. Потомъ авторъ утверждаетъ, что будто-бы ‘многе естествоиспытатели вмняютъ философи въ обязанность разъяснять и оправдывать исключительно ученя естествознаня’ (стр. 129). Но разв были таке естествоиспытатели? Они, вообще, знать не хотли философи и думали, что могутъ вполн обойтись безъ нея. Наконецъ, нашъ авторъ разсказываетъ, что произошла реакця, что явились математики и натуралисты, которые ‘указывали на необходимость подвергнуть предположеня и выводы естествознаня философскому разбору. Къ ихъ числу принадлежатъ таке знаменитые изслдователи, какъ Лобачевскй, Риманъ, Гельмгольцъ, Людвигъ, Вирховъ, Дю-Буа-Реймондъ, Курно, Бусинэ, Сенъ-Венанъ, Дельбефъ, Клодъ Бернаръ, Тиндаль, Гексли, Прейеръ, Пфлюгеръ, Бунге и др.’ (стр. 130).

Вотъ образчикъ тхъ премовъ, которые употребляются въ книг. Очевидно, весь этотъ параграфъ не есть теоретическое разсуждене, а просто небольшой очеркъ изъ истори философи. Отношеня между философею и естествознанемъ тутъ не разсматриваются по существу, по основнымъ свойствамъ той и другой умственной области, а просто излагаются факты недавнихъ отношенй между ними. Эти факты, правда, могли-бы служить поясненемъ нкотораго взгляда на существо дла, но такого взгляда тутъ не излагается. Вся исторя начинается, какъ мы видли, съ того, что естественныя науки оказали больше успхи, но разв отъ этого могли измниться отношеня между этими науками и философею? Въ публик могла появиться мода на естествознане, но еще не видно, почему-бы должна произойти перемна въ самой наук. Такимъ образомъ, и всякя временно господствующя и распространенныя мння ученыхъ тоже ничего намъ не разъяснятъ, если мы не составили себ какого-нибудь опредленнаго понятя о дл и не можемъ на основани этого понятя судить объ этихъ мнняхъ.

Повидимому, все должно бы разъясниться при изложени современной реакци въ пользу философи. Еслибы мы могли хорошо видть, почему и въ чемъ философя оказалась необходимою для естествознаня, то мы бы уже вполн понимали ихъ взаимныя отношеня. Но и тутъ мы находимъ въ книг не изложене существа дла, а только одну вншнюю исторю, только мння и термины, только имена ученыхъ и заглавя книгъ. На цлыхъ двадцати страницахъ (131—151) авторъ излагаетъ эту исторю, каждому изъ шестнадцати именъ: Лобачевскй, Риманъ, Гельмголъцъ и пр., авторъ посвящаетъ особый небольшой очеркъ. Но въ этихъ очеркахъ онъ прямо старается изложить тотъ окончательный выводъ, къ которому пришелъ изслдователь, и ничуть не старается указать, почему и какимъ образомъ онъ къ нему пришелъ. Вслдстве этого, тутъ нтъ никакой нити, не разъясняется никакое руководящее поняте, и весь перечень образуетъ нчто безсвязное и часто совершенно непонятное. Напримръ, мы читаемъ:

‘Дю-Буа ограничиваетъ безусловно научность и положительность естествознаня механикою атомовъ’. ‘Но такое познане доступно для человка, по Дю-Буа, въ очень ограниченныхъ предлахъ. Прежде всего потому, что оно основывается на предположени объ исключительномъ господств въ природ однихъ только количественныхъ отношенй и о длимости атомовъ до безконечности, тогда какъ это предположене доводитъ до противорчй и не можетъ быть развито съ полною послдовательностью. Это первый предлъ научнаго естествознаня’ (стр. 135, 136).

Всякй, кто хорошо проходилъ гимназическй курсъ физики, конечно, ясно понимаетъ, что такое ‘механика атомовъ’. Но что онъ можетъ больше понять въ тхъ словахъ, которыя мы привели? Какимъ чудомъ оказалось, что механика атомовъ основывается на предположени о длимости атомовъ до безконечности? Въ чемъ состоятъ противорчя и непослдовательности, найденныя Дю-Буа? Очень любопытно узнать первый предлъ научнаго естествознаня, установленный Дю-Буа, но этотъ предлъ остается совершенною загадкою для читающаго приведенное нами изложене.

Приведемъ еще примръ:

‘Пфлюгеръ указалъ на необходимость принять во внимане неоспоримые факты, доказывающе цлесообразность въ явленяхъ природы. Въ этихъ видахъ онъ написалъ особое сочинене О цлесообразной механик живой, въ которомъ онъ доказываетъ, что основною цлью всхъ процессовъ въ живомъ организм служитъ благосостояне животнаго (Wohlfahrt des Thieres), то есть, что безконечное число жизненныхъ явленй находится подъ господствомъ одного руководящаго начала, заключающагося въ цлесообразнйшемъ обезпечени существованя организма (Princip der zweckmssigsten Sicherung der Existenz). Согласно съ съ этимъ принципомъ Пфлюгеръ доходитъ до опредленя основнаго закона цлесообразной механики жизни, по которому причина всякой потребности живаго существа есть вм&#1123,ст съ тмъ и причина удовлетвореня этой потребности (Die Ursache jeden Bedrfnisses eines lebendigen Wesens ist zugleich die Ursache der Befriedigung des Bedrfnisses). Благодаря этому воззрню, механизмъ пересталъ быть единственнымъ и самымъ высшимъ принципомъ природы, а сдлался только средствомъ для осуществленя ея ‘ (стр. 139, 140).

Читающй эти строки едва-ли можетъ понять, въ немъ же состоитъ мысль Пфлюгера. Сначала можно подумать, что это обыкновенный приверженецъ телеологи, какихъ существовало великое множество, начиная отъ Сократа или еще отъ боле древнихъ мыслителей. Но тогда было бы не понятно, чмъ же онъ лучше другихъ и почему его факты убдительне, чмъ безчисленныя указаня прежнихъ наблюдателей. Врне, поэтому, думать, что онъ въ сущности противникъ телеологи, подобный, напримръ, дарвинистамъ. Онъ хочетъ, кажется, сказать, что то, что мы называемъ цлью, въ сущности есть неизбжное слдстве механизма, и потому цли въ природ есть лишь нчто кажущееся, чмъ и объясняется вся загадка. Такъ какъ въ книг г. Струве изложены, очевидно, только выводныя положеня Пфлюгера, то отъ этого и вышло, что настоящей его мысли вовсе нельзя понять.

Сдлаемъ теперь общее замчане. Нашъ авторъ находитъ реакцю въ пользу философи везд, гд въ наукахъ возникаютъ сомння, являются необъяснимые факты, или неразршимыя недоразумня. Онъ заключаетъ весь перечень, изъ котораго мы приводили образчики, такими словами:

‘Разъяснене всхъ приведенныхъ недоразумнй и вопросовъ касательно основныхъ началъ естествознаня не составляетъ предмета опредленной частной естественной науки, но входитъ въ сферу философи’ (стр. 141).

Совершенно справедливо, что нтъ такой особой естественной науки, которая разршала бы недоразумня и вопросы другихъ естественныхъ наукъ, но отсюда еще не видно, что для этого дла необходима философя. Едва-ли эту необходимость признаютъ вс т натуралисты и математики, которые были выше перечислены. Каке бы вопросы, частные или обще, ни возникали, въ наукахъ, какое бы затруднене въ нихъ не встрчалось, обыкновенно ученые ни мало не думаютъ обращаться къ философи, они крпко врятъ въ самостоятельность своей науки и полагаютъ, что она современемъ собственными силами разсетъ свои недоразумня и разршитъ свои вопросы. А если они иногда вовсе отказываются отъ какихъ-нибудь трудныхъ задачъ, то тоже ничуть не думаютъ передавать эти задачи философи, а прямо объявляютъ ихъ неразршимыми, то-есть объявляютъ, что чего не разршила ихъ наука, того и никакая другая разршить не можетъ. Такъ Дю-Буа провозгласилъ свое знаменитое Ignorabimusl по поводу трудныхъ вопросовъ о матери и дух. Вообще, если многе натуралисты говорятъ о духовныхъ явленяхъ и существахъ, то это ничуть не значитъ, что они пришли или готовы придти къ философи, скоре они, наоборотъ, желаютъ устранить всякую философю и получить духовный мръ, такъ сказать, въ свое вдне. Таковы Тэтъ и Стюартъ, авторы книги ‘Невидимый мръ’, таковы ученые спириты, и т. д.

Итакъ, на основани тхъ признаковъ, которые указываются авторомъ, нельзя еще утверждать, что совершилась дйствительная реакця въ пользу философи. Эта реакця могла бы произойти лишь тогда, если бы ясно были дознаны и утверждены истинныя границы естественныхъ наукъ и истинныя права философи. Пока возможно всякое смшене этихъ областей, пока мы не знаемъ, какой вопросъ подлежитъ физик или бологи, и какой философи, до тхъ поръ философя никакъ не будетъ въ силахъ доказать свою самостоятельность и необходимость. Такъ и самъ авторъ разбираемой книги, въ конц всего разсужденя, приходитъ въ сущности именно къ такому смшеню научныхъ границъ. Какъ на результатъ всей истори наукъ и философи до послдняго времени, какъ на окончательный выводъ изъ всхъ ссылокъ и мннй, онъ указываетъ на ‘убждене современныхъ мыслителей’, что ‘необходимо основывать философскя обобщеня касательно природы на результатахъ естественныхъ наукъ’ (стр. 149). Но если такъ, то эти результаты войдутъ въ философю, какъ нкоторый существенный элементъ. Мы видли прежде, что философя какъ будто можетъ разршать т недоразумня и вопросы, которые не по силамъ для естественныхъ наукъ, можно было думать, слдовательно, что она иметъ каке-то опоры и премы, для этихъ наукъ недоступные. Теперь же оказывается, что она должна въ этихъ случаяхъ принимать за основане результаты этихъ наукъ. Не въ прав-ли натуралисты сказать, что сами они лучше философовъ знаютъ и понимаютъ эти результаты, а потому и могутъ сдлать изъ нихъ самые правильные выводы и обобщеня?

Разобранный нами параграфъ 13-й можетъ служить примромъ того, какой составъ и какое изложене представляютъ остальные параграфы (всхъ ихъ 22). Везд то же сопоставлене различныхъ мннй, такое же накоплене историческихъ и библографическихъ указанй, безъ опредленнаго взгляда на вопросы. Намъ кажется, что такое ‘подготовлене къ занятямъ философею’ можетъ только разсять внимане питателя и заслонить отъ него сущность дла.

Воздерживаемся отъ частныхъ замчанй, которыя не могутъ имть большой важности въ сравнени съ такими крупными особенностями, какя представляетъ эта книга, взятая въ цломъ.

Замтка объ ‘Отвт’ автора на предыдущй разборъ*).

*) Отвтъ Н. Н. Страхову. Журн. Мин. Нар. Пр. 1891, апрль.

Въ разбор книги профессора Струве я обратилъ внимане на самую идею этой книги и на основной ея премъ. Повидимому, въ своихъ сужденяхъ объ этихъ предметахъ я не ошибся, такъ какъ на эти сужденя авторъ не длаетъ никого возраженя. Онъ ничего не отвчаетъ на сказанное противъ идеи той науки, которую онъ называетъ философею философи, и нимало не отвергаетъ (даже вновь заявляетъ), что эта наука строится посредствомъ изученя современной философской литературы. Онъ только утверждаетъ, что книга его содержитъ ‘опредленый взглядъ на вопросы’ и ‘ршаетъ вопросы’, что въ ней по извстнымъ вопросамъ онъ ‘высказалъ совершенно точно и опредленно (подчеркнуто) воззрня’. Нкоторыя изъ этихъ возрнй, именно объ отношеняхъ философи къ естественнымъ наукамъ, авторъ тутъ же приводитъ для того, чтобы читатель могъ прямо видть, что это собственныя возрня автора и что они высказаны ‘совершенно точно и опредленно’.

Хотя я могъ бы сдлать нкоторыя возраженя противъ ‘точности и опредленности’, которыя авторъ признаетъ за своимъ изложенемъ, хотя въ ршеняхъ, принимаемыхъ авторомъ, по моему сужденю, очень мало ршительнаго, но я не буду на этомъ останавливаться, а возращусь къ главной мысли своего разбора. Нельзя получить никакого ршеня, если идти путемъ, который предлагаетъ авторъ. Если вопросъ не поставленъ, какъ должно, несли невидно према, которымъ дйствительно онъ можетъ быть разршенъ,— то и ршеня не будетъ, а будетъ разв одна его видимость, когда мы въ конц выставимъ какое-нибудь суждене въ вид заключеня. Вотъ почему я сказалъ, что въ разбираемой книг нтъ ‘опредленнаго взгляда на вопросы’ и даже, что ‘она собственно не ршаетъ вопросовъ’ (стр. 518).. Въ своемъ ‘Отвт’ авторъ, возражая на мои слова, пропустилъ въ нихъ слово собственно, вслдстве этой неточности, его возраженя направились не на то, что я хотлъ сказать.

Что такое философя? Авторъ говоритъ въ ‘Отвт’, что для ршеня этого вопроса ‘нужно прямо приступать къ длу, то-есть, прямо отыскать и опредлить ‘внутренне признаки’ дйствительной философи при помощи историко-критическаго изслдованя’ (стр. 457). Тутъ есть неточность въ слов помощи, какъ видно изъ контекста, тутъ должно стоятъ не при помощи, а посредствомъ, ибо это единственный путь признаваемый авторомъ. Но къ чему же мы придемъ этимъ путемъ? Безъ руководящей мысли мы будемъ только блуждать по философской литератур и если вздумаемъ принять какое-нибудь ршене или составить свое, то этимъ только увеличимъ немножко область блужданя для грядущихъ поколнй. Мн кажется, чтобы ‘прямо приступить къ длу’, нужно поступать иначе. Какими бы путями мы сами ни достигли понятя философи, но, задумавъ ее опредлять, мы должны выводить ее какимъ-нибудь образомъ изъ потребностей человческаго ума и сердца. Тогда каждый читатель и слушатель найдетъ въ самомъ себ точку опоры для сужденя и поврки, и ему откроется возможность понимать и цнить всякя мння, высказываемыя по этому предмету въ книгахъ, написанныхъ отъ алеса до нашихъ дней.

Искать точки опоры въ современномъ состояни философи мы не можемъ, если убдимся, что, въ сущности, это состояне очень печально. Книгодлане, процвтающее въ Европ и начинающее процвтать у насъ, еще не свидтельствуетъ объ успх, особенно въ области философи. Популярность Гартмана или Спенсера не можетъ доказывать процвтаня философской мысли. Наиболе отрадную черту, безъ сомння, представляетъ то возвращене кг, которое началось лтъ двадцать назадъ посл долгаго перода поразительнаго упадка и молчаня, когда безпрекословно господствовали матерализмъ и эмпиризмъ. Ново-кантанцевъ нужно, конечно, признать наиболе серознымъ явленемъ настоящаго времени, но и на нихъ остановиться не возможно. Фалькенбергъ, написавшй прекрасную книгу объ истори новой философи, совершенно справедливо оканчиваетъ ее такими замчанями:

‘Господство ново-кантанизма есть нчто временное’. ‘Общее и усердное заняте философею великаго кенигсбергца подаетъ надежду, что снова будутъ поняты и оцнены также и т элементы этой философи, изъ которыхъ произошли, какъ необходимое слдстве, системы идеалистовъ’. ‘Возобновлене Фихте-Гегелевскаго идеализма — вотъ, намъ кажется, задача будущаго’ {Falckenberg, Geschichte der neueren Philosophie. Leipz. 1886, стр. 470, 471.

Во второмъ издани своей истори (1892 г.), Фалькенбергъ къ этимъ словамъ прибавилъ:

‘Этелизмъ Фихте и историзмъ Гегеля суть пробртеня, отъ которыхъ отказываться невозможно, которыя намъ необходимо постоянно вновь отвоевывать отъ напора силъ враждебныхъ духу и нравственности. Намъ необходимо постоянно вновь ‘добывать, чтобы имть’ этическй идеализмъ, какъ въ жизни, такъ и въ наук’ (стр. 502).}

Итакъ, есть надежда, что философя современемъ изъ ныншняго упадка опять подымется на высоту, боле соотвтствующую ея истинной природ.

8-го марта 1891.

Введене въ философю. Сочинене Генриха Струве. Варшава, 1890. 410 стр.

Замтка объ ‘Отвт’ автора на предыдущй разборъ*).

Читайте также: