Армянский вопрос в Турции, Джаншиев Григорий Аветович, Год: 1892 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 23 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Армянскій вопросъ въ Турціи.

(Изъ переписки съ стамбульскимъ публицистомъ).

ПИСЬМО ПЕРВОЕ.

Черное море, 1891 года.

Любезный коллега!

Когда мы покидали Константинопольскій рейдъ, мн казалось, я не въ силахъ буду выполнить данное вамъ общаніе.

Дивная панорама, исчезающаго въ дымк пурпурнаго заката, Стамбула съ его грандіозными куполами ‘сорока-сороковъ’ джами и мечетей, съ его лсомъ безчисленныхъ стройныхъ минаретовъ и кипарисовъ, съ его единственною по красот и кровавымъ воспоминаніямъ византійско-серальскою стрлкой, омываемою водами Мраморнаго моря, Золотаго Рога и Босфора, приковывала своею неотразимою силой. Нтъ силъ оторваться отъ этого знаменитаго своимъ мстоположеніемъ и грязью города-колосса, раскинувшагося на двухъ материкахъ и трехъ моряхъ, отъ этого единственнаго въ мір моря-рки — Босфора, нжнымъ прибоемъ своимъ омывающаго и блоснжные мраморы дворцовъ европейскаго и азіатскаго береговъ, и грязныя набережныя вонючихъ закоулковъ Галаты и Скутари. На водахъ этой волшебной рки человкъ какъ-то невольно длается рабомъ чувства и даже чувственности. Здсь воздухъ упоителенъ, но не здоровъ. Надъ землею и водами слышится только одна пснь торжествующей красоты, нги и любви. Ни люди, ни боги не могли безнаказанно ступить въ эту зачарованную область: отецъ боговъ принялъ, ради возлюбленной своей, образъ быка, чтобы перенести ее на своемъ хребт, персидскій царь въ своихъ любовныхъ грёзахъ дошелъ до обожанія платана… Среди такой опьяняющей обстановки человкъ незамтно для себя самого можетъ, какъ въ сладострастныхъ объятіяхъ Цирцеи, дойти до скотскаго паденія, если только онъ забудетъ о границ, отдляющей его отъ міра животнаго, о своемъ нравственномъ достоинств, о прав, о справедливости.

Плывя среди очаровательныхъ береговъ Босфора, среди безподобной красоты и, невроятной грязи, я понималъ, какъ трудно здсь человку ‘бороться съ плотью’, какъ безполезно напоминать Лу о прав и справедливости и, вообще, утруждать его серьезными вопросами. Вотъ почему, пока мы плыли по Босфору, я пожаллъ о данномъ вамъ слов, считая его неудобоисполнимымъ.

Но какъ только мы вышли изъ плнительнаго, но душнаго корридора Босфора на широкій просторъ безпредльнаго моря, сталъ расширяться и земной, и умственный кругозоръ. Словно посл сладкаго, но тяжелаго кошмара пріятно было проснуться и отрезвиться отъ чада изнживающихъ впечатлній среди суровой обстановки грозной стихіи, которая даже людей, мене всего наклонныхъ къ мечтательности и идеализму, заставляетъ платить имъ дань, а людей, привыкшихъ считать свою волю закономъ разума и справедливости, смирять свою гордыню {Молодой германскій императоръ Вильгельмъ II, начертившій недавно въ мюнхенской ратуш: Saprema lex regie voluntas, говорилъ посл своей поздки въ 1889 г. на югъ: ‘Кто когда-нибудь сидлъ одиноко на палуб парохода, посреди океана, имлъ надъ собою звздное небо, можетъ излечиться отъ самомннія, отъ преувеличенія своего значенія’ (см. рчь къ президенту Бранденбургской провинціи).}: при такой возвышающей душу обстановк невольно чувствуешь приливъ смлости, чтобы замолвить слово за справедливость, за право слабыхъ, за правду.

Подъ вліяніемъ этого импульса, я приступаю къ исполненію своего общанія, въ надежд встртить, несмотря на щекотливость темы нашей переписки, съ вашей стороны тотъ снисходительный и безпристрастный пріемъ, который естественно ожидать отъ публициста la franca, съ европейскимъ образованіемъ.

Помните ли, при какихъ обстоятельствахъ вы взяли съ меня слово написать вамъ объ армянскихъ длахъ? Мы стояли оба за судейскими креслами въ зал константинопольской судебной палаты. Слушалось одно изъ многочисленныхъ длъ объ армянахъ, обвиняемыхъ въ государственныхъ преступленіяхъ. Мн казалось, что, несмотря на всю вашу сдержанность, вы не могли скрыть своего смущенія при вид того, оскорбительнаго для правосудія, фарса, который разыгрывался въ этой грязной, душной зад. За ршеткою стояли измученные, блдные подсудимые изъ армянскаго простонародья и съ твердостью обреченныхъ жертвъ ждали ршенія своей участи отъ судей, ловившихъ на-лету всякое мановеніе прокурора. Защитники въ фескахъ и тюрбанахъ, поражавшіе своими раболпными рчами и подобострастными жестами, достойно соревновали прокурору въ обличительномъ усердіи, топча въ грязь благородное званіе защитника.

Когда мы покинули задъ, гд разыгрывалась подобная кощунственная пародія на правосудіе, мы долго бесдовали о ней. Посл слабой попытки защищать турецкіе суды, вамъ угодно было согласиться, что въ нпъ не все ладно. Въ дальнйшей бесд вы настолько заинтересоваось моею точкой зрнія, несогласною съ господствующею у васъ, что вы не то въ шутку, не то серьезно взяли съ меня слово написать все, что я могъ бы сказать въ защиту этихъ беззащитныхъ подсудимыхъ и вообще высказать вамъ свой взглядъ на правильное ршеніе стоящаго у васъ на очереди армянскаго вопроса, согласно требованіямъ права, справедливости и гуманности.

Эти ‘устарлыя’ понятія, со времени установленія въ Европ безцеремонной юнкерско-прусской гегемоніи sans phrases, до такой степени вышли изъ моды, что какъ-то неловко о нихъ и вспоминать. Но когда хе и вспоминать о нихъ, какъ не среди этихъ вщихъ водъ безпредльнаго моря, которыя даже типичнйшихъ представителей кулачнаго права настраиваютъ на боле гуманный, идеалистическій тонъ?

Если вы будете имть терпніе дочитать мои письма до конца, вы, смю надяться, убдитесь, что не только изъ безкорыстной любви въ справедливости, но и по соображеніямъ собственной выгоды вамъ полезно дознаться реальной, а не оффиціальной правды по армянскимъ дламъ. Наконецъ, если даже не ради неправильно понятыхъ интересовъ, то, по крайней мр, изъ тщеславія вы должны имть мужество выслушать правду, хотя бы она была непріятна. Вы кичитесь вашимъ прогрессомъ, цивилизаціею, вы увряете, что теперь у васъ все la franca — и суды, и телеграфы, и трамваи. А одинъ изъ важнйшихъ признаковъ цивилизованнаго народа, это — его умнье выслушивать рзкія истины, высказанныя безъ всякихъ прикрасъ.

Съ сожалнію, у васъ боле преклоняютъ слухъ къ сладкой, наркотической лести, нежели къ дкой, горькой истин. Въ то самое время, когда въ Константинопол я внимательно изучалъ возмутительныя подробности трагикомедіи суда надъ армянами, Абдулъ-Гамиду поднесена была ода, которая заканчивалась слдующимъ двустишіемъ:

Gloire а vous, grand Sultan! Avec Vous sur le trne

Triomphent la Justice et l’auguste Bont.

Даже принимая во вниманіе всю безконечную растяжимость и пустопорожность льстецовой совсти, все-таки, нельзя было безъ отвращенія читать такое восхваленіе турецкаго правосудія и милосердія въ то самое время, когда злодй Мусса-бей, оправданный судомъ, гулялъ на берегу Босфора, а надъ заключенными армянами чинилась дикая расправа, которую ‘негодующіе’ судьк не считали и нужнымъ, хоть для приличія, прикрыть формами законности. Напомню вамъ хоть дло баньщика Амбарцума, имвшаго несчастіе вступить въ разговоръ со шпіономъ Мехеметомъ. Разговоръ происходилъ съ глазу-на-глазъ. По словамъ подсудимаго, разговоръ касался амурныхъ вождленій турка. Послдній же уврялъ, что Амбарцумъ говорилъ объ эчміадзинскомъ патріарх, говорилъ о томъ, что Россія придетъ на посощь армянамъ.

Отчетъ по длу былъ напечатанъ въ турецкихъ газетахъ, но это быть такой отчетъ, что ни оффиціозный Levant-Herold, ни другія задобренныя газеты: Stamboul, Turquie, Oriental Advertiser и Osmanische Post, щадя, вроятно, достоинство турецкаго суда, не ршились его перепечатать, и потому дло вовсе не попало въ европейскую печать {Я заимствую свднія имъ перевода газеты Аревелкъ отъ 12 ноября 1890 г.}. А дло поистин возмутительно. Судите сами. Вотъ одинъ эпизодъ. Обвиняемый просилъ дать ему очную ставку съ доносчикомъ. Предсдатель суда оборвалъ подсудимаго буквально такимъ невроятнымъ по цинизму замчаніемъ: ‘Чего еще разспрашивать! Мехметъ, повидимому, слабаго здоровья. Повторяя разспросы, не дай Богъ, уморимъ его’. И въ самомъ дл, pauvre turc! Онъ играетъ головою подсудимаго, но сохрани Боже его обезпокоить лишній разъ изъ-за подлаго ‘райи’-армянина. Судъ, какъ и слдовало ожидать, принялъ за святую истину голословный доносъ шпіона-мусульманина, благо было выведено на справку, что онъ, съ примрнымъ благочестіемъ, аккуратно совершаетъ вс 5 установленныхъ омовеній. Но этого мало. Основавшись на показаніи Мехмета, судъ совершилъ такой беззастнчивый актъ завдомаго неправосудія, который нельзя смыть съ совсти большинства судей (дло было ршено большинствомъ 3 голосовъ противъ 2) даже всми водами Босфора. Дяніе Амбарцума, состоявшее (по словамъ Мехмета) въ томъ, что первый отвчалъ на вопросы, предложенные вторымъ, подведено было подъ статью 66 турецк. улож., карающую за подстрекательство гражданъ къ бунту на площади смертною казнью {Чтобы ясна была вся чудовищная неправота судей по этому длу, приведу подлнный текстъ 66 улож. Оттом. имперіи: ‘Quiconque aura excit directement les citoyens contre la sret intrieure de l’empire Ottomane en prenant parole sur les places publiques soit en affichant les placards, soit en distribuant les imprims sera puni de mort’ etc.}. Армянинъ, подстрекающій турка къ бунту ради возстановленія Арменіи,— такова абракадабра, за которую Аибарцумъ чуть не поплатился головою и за которую судъ, по своему безпредльному милосердію (auguste bout!), назначилъ всего 7-ми лтнюю каторгу. Нужно было совершенно извращенное чувство правды или увренность въ непроницательности читателя, чтобы ршаться публиковать въ оффиціальныхъ газетахъ отчеты о такихъ дикихъ приговорахъ.

Напомню вамъ еще случай, не мене характерный для турецкихъ судебныхъ порядковъ или, скоре, безобразій. Въ Буюкъ-дере схватили въ кофейн, по доносу турка, двухъ армянъ — повара Абраама и сапожника Мелкона, заподозрнныхъ въ принадлежности къ революціонному обществу. Продержавъ нсколько дней обвиняемыхъ, собирались уже ихъ выпустить, какъ вдругъ вздумали обыскать ихъ и при обыск нашли у нихъ литографированную картинку, изображающую двухъ борющихся атлетовъ (борьба, какъ извстно, распространенный на Восток спортъ). Такія картинки всегда выставляются въ лавочкахъ въ Буюкъ-дере. Подсудимые (неграмотные) объясняли, что имъ продали эту картинку какъ входный билетъ на предстоящую въ Скутари ‘борьбу’ и что если бы они считали эту бумагу опасною, то въ теченіе нсколькихъ дней заключенія давно бы уничтожили ее. Но турецкая юстиція, какъ вы знаете, шутить не любить: коли кого поймала, даромъ не выпуститъ. Стала гулять по рукамъ помянутая картинка и вдругъ изъ обвинительнаго акта подсудимые узнаютъ, что на ней имется, сдланная неизвстно кмъ, карандашомъ надпись: ‘первыя жертвы борьбы’.

Доходитъ дло до суда, и здсь подсудимые просятъ показать corpus delicti, инкриминированную картинку. Начинаютъ искать, и (о, идиллія!) оказывается, что вещественное доказательство не приложено къ длу и находится не въ суд, а въ Ильдизъ-Кіоск для обозрнія любопытствующими придворными. Судъ,— даже турецкій судъ, — нашелъ невозможнымъ ршить дло безъ corpus delicti, составляющаго не только главное, но и единственное доказательство противъ подсудимыхъ, и отсрочилъ слушаніе дла съ тмъ, чтобы истребована была изъ дворца литографированная картинка. Проходитъ недли дв. Назначается вновь слушаніе дла. Подсудимые ждутъ предъявленія вещественнаго доказательства, какъ вдругъ предсдатель суда длаетъ слдующее изумительное по цинической наивности заявленіе: ‘Хотя,— гласитъ оффиціальный отчетъ,— дло и было отложено для истребованія находившагося во дворц билета, о которомъ производится дло, но, имя въ виду, что выяснилась (откуда?) невозможность полученія означенной бумаги, судъ опредлилъ: продолжать засданіе и ршить дло безъ билета’. Это скандальное заявленіе никого особенно не изумило: оказалось, что министръ полиціи, въ отвтъ на требованіе суда, прислалъ грозный отвтъ, въ которомъ не только отказывалъ въ присылк бумаги, но и длалъ суду строгое замчаніе ‘за то, что онъ замедляетъ пустыми формальностями ходъ правосудія и дерзаетъ требовать изъ дворца билетъ, какъ будто не достаточно того, что содержаніе и форма билета удостоврены императорскою полиціей’. ‘Беке’ (слушаю-съ),— отвтилъ судъ, и, благоговйно выслушавъ отзывъ иди, точне, выговоръ министра полиціи, осудилъ подсудимыхъ на каторгу, не видвши въ глаза единственною по длу вещественнаго доказательства съ инкриминированною надписью, которая, быть можетъ, и вовсе не существовала. Чтобы явить доказательство своего усердія, вроятно, судъ накинулъ годикъ, другой лишней каторги.

Sapienti sat. Я бы могъ привести еще рядъ подобныхъ же доказательствъ изъ другихъ процессовъ армянъ, представляющихъ такое же глумленіе надъ правомъ и справедливостью. Но къ чему это? Кому же не извстно, что бакшишъ, придворныя связи, пристрастіе къ мусульманамъ являются ршающими факторами вашего правосудія, чины котораго не даромъ же пользуются наихудшею репутаціей среди всхъ вообще вашихъ продажныхъ агентовъ власти? Если въ Европ могли еще сомнваться въ этомъ, въ виду наружной реформы вашихъ судовъ, то скандальное оправданіе уличеннаго злодя Мусса-бея сдлало для всхъ очевиднымъ всю негодность турецкой юстиціи.

И не затмъ я началъ настоящее свое письмо, чтобы доказывать вамъ эту общеизвстную истину, столь же очевидную, какъ то, что день есть день и ночь есть ночь. Изученіе приговоровъ константинопольскаго суда было интересно въ другомъ отношеніи, какъ иллюстрація къ господствующему въ вашихъ правительственныхъ сферахъ взгляду на сущность и причины современнаго движенія среди армянъ. Оно столько же удивило, сколько и возмутило васъ. Ваши оффиціозы никакъ не могли понять, какъ эта самая тучная и послушная, самая ‘прирученная’ {Турецкій паша плохо спитъ, если на сонъ грядущія не побалагурилъ съ арманиномъ-наперсникомъ. См. Народы Турціи. Спб., 1877 г., стр. 80.} часть райи, христіанскаго стада (райя, вдь, значитъ, по-вашему, стадо), въ теченіе многихъ вковъ пользовавшаяся благами ‘отеческаго управленія’ султановъ, жогла выразить неудовольствіе противъ него. Только иностраннымъ вмшательствомъ,— англійскимъ или русскимъ, не ршено еще оффиціозами,— и подстрекательствомъ кучки молодыхъ революціонеровъ оффиціозы и могли объяснить современное движеніе, съ которымъ самъ армянскій народъ будто бы не иметъ ничего общаго. Благодаря такой оффиціальной діагностик армянскаго кризиса, и выходъ изъ него былъ найденъ министромъ полиціи, Назимъ-беемъ, сдлавшимъ столь быструю карьеру на армянскихъ политическихъ процессахъ, очень простой: стоитъ только переловить и примрно наказать нсколькихъ заблудшихся носильщиковъ, сапожниковъ, плотниковъ изъ Вана и Муша, случайно подпавшихъ вліянію неблагонамренныхъ людей, и конецъ армянскому вопросу. Въ оффиціальныхъ бюллетеняхъ то и дло приходилось читать въ конц 90 года извщенія врод слдующаго: ‘Полиціи удалось поймать такого-то, обвиняемаго въ подстрекательств врноподданныхъ армянъ въ государственной измн путемъ угрозъ и подкупа. Остается изловить еще только Амбарцума, Маркера и Іеремію, но они также, милостію (sic) августйшаго султана, неминуемо попадутся въ руки полиціи’ {См. Arevelk отъ 9 октября.}. Такимъ образомъ, по оффиціальной версіи, все дло сводилось къ дятельности небольшой кучки злоумышленниковъ, преслдовавшихъ цли, не симпатичныя для армянскаго населенія, настоящія чувства коего долженъ былъ выразить тотъ знаменитый благодарственный адресъ константинопольскихъ армянъ, для котораго всми правдами и неправдами удалось къ концу ноября найти подпись 30 чиновниковъ Порты и 4 ея поставщиковъ и который отъ имени армянскаго народа благодарилъ султана за излитыя имъ и его предками въ теченіе пяти вковъ благодянія {См. Arevelk отъ 20 ноября.}.

Достойнымъ финаломъ этого оффиціальнаго самообольщенія была кощунственная комедія покаянія, разыгранная при дятельномъ участіи названнаго Назимъ-бея въ армянскомъ собор Кумъ-Капу, въ день Богоявленія, въ присутствіи патріарха Ашикіана. Государственные преступники изъ армянъ, приведенные ad hoc изъ тюрьмы въ соборъ, пародируя покаянную молитву, читаемую священникомъ предъ литургіей, ‘отреклись отъ сатаны и отъ всхъ прелестей его’ и, поклонившись на вс четыре стороны свта, ‘очистились отъ своихъ заблужденій’ въ глазахъ министра полиціи, который веллъ развязать имъ руки и освободить ихъ изъ-подъ стражи. Окончивъ этотъ неприличный церковно-полицейскій парадъ съ амнистіей для ни въ чемъ неповинныхъ, Порта расправилась ‘примрно’ съ другими, кого считала почему-нибудь опасными. Относительно ихъ приговори судовъ, состоявшіеся съ нарушеніемъ основныхъ правилъ правосудія, получили законное или, врне, беззаконное теченіе и исполненіе.

А дальше что? Ничего.

Дло сдано въ архивъ. Государственные люди, такъ быстро и удачно излечившіе государственный организмъ отъ болзни, казавшейся столь серьезною, получивъ вещественные и невещественные знаки султанской благодарности за заслуги предъ отечествомъ, почиваютъ на лаврахъ, а въ Арменіи тишь да гладь…

Не нужно быть пророкомъ, чтобы усомниться въ плодотворности ихъ врачебнаго искусства, которое, подобно старой медицин, не только не излечиваетъ болзни государственнаго организма, но длаетъ ее боле опасною, вгоняя ее во внутрь. Можетъ ли такой ‘знахарскій’ методъ ле* ченія общественныхъ недуговъ имть оправданіе въ наше время?

Въ старину, когда естественныя науки были еще въ зародыш, а общественныя и соціальныя еще и не нарождались, существовалъ очень простой способъ врачеванія всякихъ физическихъ и соціальныхъ недуговъ, и въ томъ числ преступленій, которыя ничто иное, какъ видъ соціальнаго недуга. Слдуя правилу старой медицины: quod medicamentum non sanat, ferrum sanat, quod ferrum non sanat ignis sanat и т. д., больнаго пичкали лкарствами, лечили симптомы болзни желзомъ и огнемъ, не имя опредленнаго представленія о ‘причин’ ея. По мр развитія естествовднія все боле и боле выяснялась та простая и очевидная теперь для всхъ истина, что мстныя болзни находятся въ зависимости отъ общаго состоянія организма, которое въ свою очередь обусловливается окружающею обстановкой, т.-е. тмъ, чмъ организмъ питается и дышетъ. Теперь уже самый неискусный врачъ лечитъ не прыщъ, а доискивается причины его появленія. Точно также всякому теперь извстно, что невозможна борьба съ повальными общенародными болзнями безъ измненія антисанитарныхъ условій общественной жизни. Безсильны вс усовершенствованные продукты новйшей фармакопеи до тхъ поръ, пока не уничтожены условія, производящія невидимую для простаго глаза, но ясную для научнаго изслдователя истинную причину болзни — микроорганизмы.

Въ аналогичныхъ условіяхъ находятся и явленія соціальной жизни. Только поверхностный изслдователь можетъ видть въ нихъ продуктъ случайности или исключительнаго творчества того или другаго лица. Не Руссо же съ Вольтеромъ или не Мирабо же съ Сейсомъ, въ самомъ дл, произвели французскую революцію. Пойду дальше. Не финансовый же кризисъ вызвалъ во Франціи крушеніе стараго режима. Мало ли гд бывали кризисы, во производя такихъ явленій,— возьмите хоть ваши хроническіе финансовые кризисы. Стало быть, на общественной почв и въ воздух Франціи 1789 г. должны были быть налицо условія, благопріятныя для произроставія и оплодотворенія павшихъ на нихъ идей-смянъ. Только при такомъ научномъ взгляд на явленія общественной жизни длается возможнымъ точное уясненіе причины явленія и различеніе ея отъ ближайшаго повода или непосредственнаго виновника явленія. Примните же этотъ методъ и къ армянскимъ дламъ.

ПИСЬМО ВТОРОЕ.

Севастополь, 1891 г.

Любезный коллега!

Если вы не желаете тшить себя сладкою, но опасною иллюзіей, а дйствительно хотите дознаться правды и свта по армянскимъ дланъ, слдуетъ, какъ я уже сказалъ, примнить къ нимъ не ‘знахарскій’ способъ залечиванія симптомовъ, а раціональный методъ врачеванія, разъясняющій происхожденіе болзни. Я полагаю, что ничмъ не могу лучше выразить свою признательность за любезность и ласку, которую я постоянно встрчалъ у васъ, какъ сообщивъ вамъ данныя, могущія вывести васъ на этотъ единственный врный и согласный съ справедливостью путь, столь трудный, однако, для вашего національнаго самолюбія, такъ не кстати раздуваемаго вашими новйшими учителями изъ Берлина.

Прежде всего, для правильнаго оріентированья въ армянскомъ вопрос, вмст съ баснею о мнимыхъ подстрекателяхъ, нужно выкинуть изъ головы миъ о мнимомъ ‘великодушіи’ оснанлисовъ къ армянской ‘райи’ и о чудовищной ‘черной неблагодарности’ армянъ.

Dich lieben? Wozu?

И въ самомъ дл, по какому праву вы можете претендовать на чрезвычайную признательность и любовь со стороны армянъ? У васъ привыкли обыкновенно ссылаться на нсколькихъ милліонеровъ и высокопоставленныхъ чиновниковъ Порты, какъ на непререкаемое доказательство благоденствія армянъ. По многочисленное коренное земледльческое армянское населеніе Арменіи,— которое и составляетъ главный интересъ и центръ тяжести армянскаго вопроса и которое отдано на потокъ и разграбленіе курдамъ и черкесамъ, а также и невжественной администраціи,— не можетъ же приходить въ умиленіе отъ того, что нсколькимъ стамбульскимъ армянамъ, благодаря бакшишу, удается нажить милліоны на казенныхъ поставкахъ или отъ того, что министромъ финансовъ состоитъ армянинъ Акопъ-наша, подучившій, вдобавокъ, свой постъ ужъ никакъ не благодаря своему армянскому происхожденію, а несмотря на свое ‘поганое’ (гяурское) происхожденіе. Что касается ‘исторической’ благодарности, то и тутъ едва ли ваша претензія боле основательна. Правда, льстецы ваши, врод корреспондента Times’а Бловица, увряютъ, что васъ нужно благодарить, напримръ, даже за то, что если вы не создали Св. Софіи, то хоть не дерзнули разрушить ее. Но и съ такой безподобной, но довольно обидной для васъ точки зрнія, армянской ‘райи’ не за что васъ благодарить. Если вы ее не истребили, то слдовали въ этомъ случа не чувству великодушія или человколюбія, а эгоистическому чувству дальновиднаго самосохраненія, которое не чуждо даже и высшимъ животнымъ: вы оставили армянское ‘стадо’ (райю) просто-на-просто ‘на племя’. Кто бы васъ сталъ кормить, если бы не было армянской и иной ‘райи’? И такъ, если вы желаете усвоить правильную точку зрнія на стоящій у васъ на очереди армянскій вопросъ, то вамъ, прежде всего, необходимо отказаться отъ указанной выше оффиціальной fable convenue и взглянуть боле трезво на ваши отношенія къ армянамъ, какъ опк сложились по неумолимой логик исторіи, которая далеко, не баловавала армянъ.

Если вы не поскучаете со мною, то, быть можетъ, небольшая экскурсія въ исторію армянъ, въ исторію отношеній ихъ къ державамъ, съ коими связала ихъ судьба, дастъ вамъ ключъ къ уразумнію смысла современныхъ событій, получающихъ большею частью превратное толкованіе, именно благодаря отсутствію историческаго освщенія. Такое освщеніе тмъ боле необходимо, что судьбы армянскаго народа, несмотря на его малочисленность, крайне своеобразны и едва ли не единственны въ своемъ род.

Отвчу, прежде всего, одну своеобразную черту. Разв не любопытное явленіе представляетъ собою эта горсть христіанъ арійской расы, сотни лтъ окруженная моремъ полудикаго туранскаго населенія, не съумвшаго его, однако, поглотить даже въ періодъ самаго яркаго разцвта нусульнанскаго фанатизма? По чего и стоили этому передовому авангарду христіанско-европейской культуры, предоставленному себ самому и забытому всми, до послдняго времени, заботы о самосохраненіи, пока христіанскій міръ вспомнилъ о своемъ передовомъ аванпост на Восток! Печальная, но назидательная страница изъ исторіи культуры. Будущій историкъ, по справедливому замчанію одного компетентнаго писателя, не откажетъ ‘въ нравственномъ величіи народу, который умлъ выйти изъ многовковой и трудной борьбы, хотя и безъ громкихъ побдъ, но съ полнымъ торжествомъ’ {См. рчь Г. И. Кананова въ день 50-тилтія Лазаревскаго института, стр. 73 сборника: Семидесятипятилтіе Лазаревскаго института. М., 1891 г. Въ этой рчи обстоятельно наложены, въ связи съ исторіей учрежденія Лазаревскаго института, важнйшіе момента исторіи водворенія армянъ въ Россіи (стр. 71—90). Это знаменитое учебное заведеніе, которому армянское просвщеніе такъ много обязано, преслдовало три основныя цли: быть національнымъ свтильникомъ образованія ли армянъ, разсадникомъ восточнаго языкознанія и школою общеобразовательною. Упразднить ту или другую цль значило бы, какъ справедливо замчаетъ г. Канановъ, преступить волю жертвователей (тамъ же, стр. 3).}.

Свыше шестисотъ лтъ, съ самаго основанія турецкаго владычества въ Малой Азіи, многострадальный армянскій народъ, этотъ пасынокъ исторіи, этотъ поистин народъ-сирота находился подъ владычествомъ турокъ, перенося избіенія, насилія и гоненія съ покорностью тупаго отчаянія, которую нердко ставятъ ему въ упрекъ народы, избалованные исторіею. Орошая потомъ землю, гд почіеть прахъ его безчисленныхъ предковъ, тяжело вздыхая надъ своимъ допотопнымъ плугомъ, первообразъ коего можно видть на фрескахъ египетскихъ храмовъ, армяне молили турокъ только объ одномъ, чтобы наши и дикари-хищники не трогали ихъ женъ и дтей, ихъ скудныхъ крохъ, добытыхъ тяжкимъ трудомъ земледльца. И этой-то малости, этой сущей бездлицы, безъ которой жизнь земледльца превращается въ одну безпросвтную истому и жалкое прозябаніе, не могли добиться турецкіе армяне въ теченіе шести вковъ отъ ‘отеческаго’ турецкаго управленія!

Угнетенные армяне терпли молча и переносили бдствіе съ истинно-христіанскимъ смиреніемъ, изливая въ тихой молитв удручающее ихъ горе или повторяя т мрачно-потрясающіе вопли-протесты, коими такъ богаты духовныя элегіи древняго армянскаго лирика Григорія Нарекскаго:

Гласъ стенаній, мужи сердца,

Вопль души я воздыханія —

Я къ Теб лишь возсылаю,

О! всевидящій Создатель!…

Претерпли армяне вкъ, другой, третій, терпли съ такимъ смиреніемъ безъисходнаго отчаянія, что и покорители, и боле счастливо поставленные иностранцы вправ были съ жестокою, но понятною брезгливостью обзывать армянскую райю ‘рабскою націей безъ совсти и самосознанія’. И, кто знаетъ, быть можетъ, армянскій народъ и впрямь погрязъ бы въ омут полнаго нравственнаго одичанія, если бы не благовстъ христіанской религіи, долетавшій до него съ церковнаго амвона на родномъ язык и будившій въ немъ сознаніе его человческаго достоинства и вру въ міровую справедливость, среди окружающаго мрака и господства торжествующей дикой силы. Нужна была невроятная выдержка и рдкая культурная упругость, чтобы сохранить свою вру, языкъ и духовную цлость отъ наплыва воинствующаго мусульманства, въ особенности, когда, съ паденіемъ Константинополя, христіанскій востокъ лишился своей старой точки опоры, а новая въ лиц Россіи еще мелькала лишь въ туман. но все же надежда на Россію одна поддерживала въ христіанахъ Востока едва тлющую искру упованія на лучшее будущее.

Уже съ начала XVIII столтія туманъ на свер сталъ разсивать ея и стала обозначаться будущая культурная роль Россіи на Восток, причемъ и для разсянныхъ, среди персидскихъ и турецкихъ мусульманъ, армянъ стала мелькать надежда на облегченіе своей горькой доли и на возможность найти защиту у христіанской державы.

Торговыя сношенія армянъ съ Россіею начались еще при Алекс Михайлович и даже еодор Іоаннович (объ армянахъ упоминаетъ составленное въ 1648 г. Соборное Уложеніе). Но собственно политическія сношенія Россіи съ армянами начинаются въ XVIII ст. Отвоевавъ у мусульманскаго міра Каспійское прибрежье, Петръ Великій спшитъ заселить его христіанскимъ элементомъ — армянами-колонистами — и воспользоваться ммы какъ надежною точкой опоры въ борьб съ мусульманствомъ. Грамотами своими онъ неоднократно изъявлялъ удовольствіе армянамъ и общалъ ‘честному армянскому народу милость и протекцію’, видя въ армянахъ весьма важный факторъ для насажденія гражданственности во вновь пріобртенныхъ и намченныхъ къ пріобртенію мусульманскихъ областяхъ {См. указы Петра Великаго на имя армянскаго патріарха Исаіи и на имя дербентскаго коменданта Кропотова въ Собр. актовъ для обозрнія исторіи Арменіи. М., 1832 г., т. I, стр. 168. ‘Вамъ, ради христіанства,— писала Петра Велики армянина,— какъ христіанамъ, отказать нельзя въ покровительств’ (см. Исторію Россіи Соловьева, т. XVIII, стр. 74).}. Онъ вступилъ даже въ сношеніе съ армянскими нотаблями для подготовки возстанія въ Персіи между армянами, но смерть помшала Петру Великому {См. Исторію Петра Великою Бриннера, Спб., 1882 г., II, стр. 664—566.} осуществить его планы относительно Востока.

Особенное значеніе для поднятія духа порабощенной ‘райи’ вообще и для судебъ турецкихъ армянъ имли побдоносныя войны Екатерины Второй, нанесшей Турціи такой матеріальный и нравственный уронъ, отъ котораго такъ и не могла она оправиться впослдствіи, кучукъ-Кайнарджійскій трактатъ 1774 г., поставившій христіанъ Востока подъ покровительство Россіи, впервые перенесъ надежду армянъ на лучшее будущее изъ области заоблачныхъ мечтаній въ сферу если не конкретныхъ, то возможныхъ для достиженія благъ.

Бда, которой предвидится конецъ хоть въ отдаленномъ будущемъ, все же легче той, которой не видно исхода. Слава о побдахъ христіанской царицы надъ турками въ связи съ встями о заботахъ ея объ устройств будущности армянъ должны были внушить турецкимъ армянамъ надежду на прекращеніе ихъ бдственнаго положенія. Если всти о план князя Потемкина и гр. Зубова объ основаніи армяно-грузинскаго царства {Этотъ планъ казался настолько близкимъ на осуществленію, что былъ сочиненъ гербъ армянскаго царства, составлена церемоніалъ коронованія армянскаго цари въ Эчміадзин и проектъ трехъ орденовъ: Ноева ковчега на радужной лент, Нерукотвореннаго образа и Григорія Просвтителя. См. Исторію Арменіи В. А. Абази. Спб., 1888 г., стр. 100.} подъ протекторатомъ Россіи едва ли дошли до слуха обитателей Великой Арменіи, то извстіе о постройк на Днстр гор. Григоріополя спеціально для эмигрировавшихъ турецкихъ армянъ не могло не произвести сильнаго впечатлнія на ихъ умы. На это именно и разсчитывала дальновидная императрица, справедливо предугадывая, что ‘находящіеся за границею армяне, видя благоденствіе переселенцевъ, къ нимъ присоединятся’. И дйствительно, турецкіе армяне, убдившись, что въ Россіи свято охраняется ихъ народная святыня — религія и языкъ, къ концу царствованія Екатерины массами переселились въ Крымъ, ‘превращая пустыни въ грады’, какъ гласитъ одинъ изъ барельефовъ знаменитой московской Екатерининской залы {Въ высочайшемъ рескрипт на имя генерала Каховскаго отъ 23 февраля 1797 г. Екатерина II предписывала построить Григоріополь ‘сообразно роду жизни и учрежденіяхъ трудолюбиваго армянскаго народа’. См. Собр. актовъ, т. I, стр. 45. Въ герб, составленномъ гр. Зубовымъ ли гор. Григоріополя, изображена: ворона — знакъ царскаго достоинства, одноглавой орелъ въ честь императора Артаксеркса, Нерукотворенный образъ, агнецъ, львы, знакъ подвиговъ армянскаго царя Рупинака (sic! Рупиньяна?), Ноевъ ковчегъ. (См. Собраніе актовъ, относящихся до Арменіи, т. I, стр. 196.}.

Вся послдующая исторія показываетъ, что переселившіеся армяне не обманули надеждъ русскаго правительства, ожидавшаго отъ нихъ развитія торговли, промышленности и вообще поднятія экономическаго уровня южнаго края. Во вс послдующія царствованія правительство продолжаетъ привлекать армянъ въ Россію и оказываетъ имъ всякіе знаки благоволенія и милостей.

Павелъ I, во вниманіе ‘къ отличному трудолюбію, тщательному домостроительству, благонравію и примрному поведенію’ переселившихся въ Россію турецкихъ армянъ и въ видахъ привлеченія новыхъ переселенцевъ, жалуетъ имъ, грамотою отъ 28 октября 1799 г., новыя милости и преимущества.

По окончаніи войны 1812 г. Александръ I грамотою на имя всего армянскаго народа, данною въ Теплиц отъ 15 сентября 1813 г., явилъ армянамъ новый знакъ милости за доказанную ими преданность. ‘Они (армяне въ Грузіи),— гласитъ грамота,— отличались мирнымъ постоянствомъ и преданностью, когда легкомысліе и неблагонамренность старались всуе поколебать водворенное нами въ Грузіи спокойствіе, и посреди смутныхъ обстоятельствъ пребыли тверды и непоколебимы въ своемъ усердіи къ намъ и престолу нашему, жертвуя имуществомъ своимъ и всми средствами и самою жизнью на пользу службы нашей и для блага общаго. Таковое усердіе всего армянскаго народа въ Грузіи и всхъ сословій, оный составляющихъ, заслуги ихъ и подвиги налагаютъ на насъ пріятную обязанность засвидтельствовать предъ цлымъ свтомъ справедливую нашу имъ признательность и благоволеніе. Да сохранится сіе свидтельство въ славу и честь ихъ и въ памяти потомковъ’ {См. Собраніе актовъ, т. I, стр. 298.}.

Съ особенною силой сказалась привязанность армянъ къ Россіи во время войны ея съ Персіею въ 1826 г. Помимо заслугъ генерала Мадатова, одержавшаго важную побду на Шамхорскомъ пол, и народныя массы оказали содйствіе, съ полнымъ самоотверженіемъ отдавшись Россіи. Русскій историкъ Сергй Глинка, описывая событія этой войны, успхи ея приписываетъ столько же русскому оружію, сколько и неимоврной преданности армянъ, оказавшихъ важныя услуги Россіи подъ предводительствомъ своего архипастыря Нерсеса. ‘Для нихъ возсіяла надежда,— говорить Глинка,— что имя Арменіи и вковая ея слава оживутъ на лиц земли, и они себя и все свое (курсивъ подлинника) обрекли къ содйствію русскаго оружія’. При взятіе Эривани главныя батареи, дйствовавшія противъ неприступной крпости, были, по словамъ того же историка, ‘въ сердцахъ армянъ’. Когда русскія войска вступили въ глубь персидской Арменіи, то ‘армяне, — пишетъ Глинка,— на крыльяхъ усердія и любви летли къ полкамъ русскимъ и оказывали всевозможныя услуги не по разсчетахъ какихъ-нибудь предположеній, но по влеченію того душевнаго порыва, которое выше всхъ разсчетовъ человка’ {Сергй Глинка: ‘Описаніе переселенія армянъ’. М., 1881 г., стр. 18, 21, 86.}.

По окончаніи персидской войны императоръ Николай I въ рескрипт отъ 2 февраля 1827 г., на имя архіепископа Нерсеса, выразилъ свое благоволеніе армянскому народу, торжественно засвидтельствовавъ ‘явленныя имъ на опыт усердіе и нелицемрную преданность’. ‘Въ сихъ обстоятельствахъ,— говорится дале въ рескрипт,— армянскій народъ доказалъ, что онъ уметъ цнить благотворныя о немъ старанія правительства и что видитъ ясно превосходство настоящаго жребія своего предъ участью столь многихъ единоврцевъ, по инымъ странамъ разсянныхъ. Поручаемъ вамъ изъявить всмъ армянахъ совершенное благоволеніе наше и уврить нашимъ императорскимъ словомъ въ продолженіи къ никъ особенныхъ нашихъ милостей. Докол пребудетъ непоколебима врность народа вашего, обртшаго надежное убжище подъ снію россійскаго престола, мы вмнимъ себ въ обязанность неусыпно пещись о его счастьи и успокоеніи’ {Собраніе актовъ, т. I, стр. 288.}.

Вслдъ за заключеніемъ туркманчайскаго мира персидскіе армяне массами (около 40,000 душъ) стали выселяться въ Россію, несмотря на всевозможныя льготы, общанныя персидскимъ правительствомъ {Персія, предвидя громадность вреда отъ выселенія армянъ, общала имъ свободу отъ повинностей на 10 лтъ. По справк, приведенной у Глинки, уронъ, причиненный Персіи выселеніемъ армянъ, исчисляется въ 32 милл. руб.}, и громадность потерь, съ коими сопряжена была такая массовая эмиграція. Армяне покидали дома, сады, превосходно обработанныя поля безъ всякаго вознагражденія, такъ какъ, по наущенію персидскаго правительства, никто не хотлъ покупать имущества эмигрантовъ.

Переселенцы просили русское правительство дать хоть ¹/₈ стоимости имній, но и въ этомъ было имъ отказано. Тогда они покинули Персію, заявивъ, что ‘безусловно жертвуютъ свое имущество русскому царю, онъ не забудетъ нашихъ потомковъ’. Персидское правительство пугало армянъ крпостнымъ правомъ и рекрутчиной, но армяне отвчали: ‘лучше будемъ сть сно въ христіанской земл, нежели хлбъ въ Персіи’ {См. т. VIII назв. Актовъ. Отношеніе гр. Чернышева къ Паскевичу, No 2254.}.

Благоволеніе, высказанное Россіей армянамъ въ персидскую войну, дало плоды вскор, въ 1828 г., въ войну, начатую противъ Турціи. Среди турецкихъ армянъ началось радостное волненіе, какъ только Россія объявила войну. Порта переселила армянъ съ пограничныхъ мстностей въ отдаленныя области {См. назв. соч. Глинки, стр. 110—118.}, но этимъ трудно было преградить путь для выраженія симпатій Россіи. По мр того, какъ русскія войска подвигались впередъ, армяне все ршительне выказывали имъ словомъ и дломъ свое сочувствіе и содйствіе. Изъ армянъ было образовано ополченіе, на которое съ особенною яростью нападали въ сраженіяхъ турецкіе солдаты {См. т. VII Актовъ, собранныхъ кавказскою археографическою коммиссіей. Всеподданнйшій рапортъ гр. Паскевича, No 768.}. Но армяне продолжали неуклонно выказывать Россія самую горячую преданность и въ лиц ихъ, какъ выразился главнокомандующій гр. Паскевичъ, русскія войска нашли ‘храбрыхъ союзниковъ и соучастниковъ ревностныхъ’. Изъ оффиціальнаго донесенія его видно, что въ Брязет 2,000 армянъ сражались въ рядахъ русскихъ войскъ, въ Карс 800 чел. конныхъ охраняли русскую границу и, наконецъ, когда войска дошли до Эрзерума, все армянское населеніе встртило русскихъ радостными ликованіями {См. тамъ же, No 767.}.

По заключеніи адріанопольскаго мира армяне турецкіе массами стали выселяться въ Россію (около 90,000 душъ). Порта встревожилась сильно, предвидя вредъ, сопряженный съ уходомъ массы трудолюбиваго земледльческаго и ремесленнаго населенія. Изъ Константинополя былъ командированъ въ Эрзерунъ армянскій епископъ Вароломей съ порученіемъ уговорить армянъ отъ переселенія, но т ему отвчали: ‘Если бы самъ Христосъ сошелъ съ неба, чтобы уговорить насъ остаться въ Турціи, и Его бы не послушали’ {См. тамъ же, всеподданн. рапортъ гр. Паскевича отъ 10 октября 1839 г., стр. 830.}. Послдствія ясно показали, какъ основательны были тревоги Порты. Когда армяне покинули Эрзерумъ, то турки очутились просто въ безпомощномъ положеніи: не кому было въ город исправить попортившійся водопроводъ и заниматься самыми простыми ремеслами {См. тамъ же, рапортъ эрзерумскаго губернатора гев. Панкратова отъ 10 іюня 1880 г., No 118.}.

Между тмъ, выселившіеся въ Россію армяне, уравненные въ правахъ съ другими подданными и пользуясь полною свободой вроисповданія и языка, продолжали врою и правдою служить давшей имъ успокоеніе держав. По предложенію военнаго министра Чернышева {См. тамъ же, оффиціальное донесеніе коменданта Эрзерума, стр. 842.}, армянамъ, въ виду доказанной ими храбрости и усердія къ Россіи, была поручена охрана новой границы съ Турціею (1829 г.). Все послдующее время, въ теченіе почти полувковой борьбы Россіи съ разноплеменнымъ мусульманскимъ населеніемъ Кавказскаго перешейка, справедливо называемаго vagina gentium, армяне сослужили службу Россіи, не только выставивъ первоклассныхъ генераловъ, какъ, напр., князя М. З. Аргутинскаго-Долгорукаго, покорителя Дагестана (гд ему и воздвигнутъ памятникъ), и много талантливыхъ офицеровъ, но въ массахъ народныхъ {О культурной роли армянъ на Кавказ см. отзывы Гамба, Керъ-Потера, барона Гастгаузена и Палласа у г. Папанова, стр. 84—85.}, служившихъ проводниками оплотомъ русской гражданственности {При неоднократныхъ волненіяхъ, возникавшихъ среди кавказскихъ мусульманъ, армяне составляли самый надежный оплотъ для правительства. См. т. VI наз. Актовъ о волненіи въ Карабах, а также Описаніе турецкой войны 1874 г. Лукьяновича. Спб., 1877 г., 4 ч., стр. 188.}.

Предпослдняя война Россіи съ Турціей исполнила турецкихъ армянъ самыхъ радужныхъ надеждъ. Армяне съ самаго начала выказали, попрежнему, преданность и содйствіе Россіи, за что и подверглись репрессаліямъ со стороны турокъ {Русскіе въ Азіатской Турціи въ 54—55 г. ген.-маіора Лихутина. Спб., 1862 г., стр. 191, 168 и 272.}. Во глав дйствующаго отряда стоялъ армянинъ кн. В. О. Бебутовъ, одерживавшій легендарныя побды, удивительныя даже для прославленныхъ своею храбростью кавказскихъ войскъ (при Башъ-Кадыклар съ 10 т. кн. Бебутовъ разбилъ 30-ти тысячное турецкое войско) {См. Восточную войну 1853—1856 гг. Богдановича, т. I, стр. 240.}. Но конецъ борьбы не оправдалъ надеждъ армянъ. Справедливое управленіе начальника карсскаго пашалыка армянина М. Т. Лорисъ-Меликова {Разумное управленіе краемъ снискало Лорисъ-Меликову расположеніе со стороны мусульманъ, которые поднесли ему передъ отъздомъ адресъ (онъ напечатанъ въ т. XI Актовъ кавк. археогр. коммиссіи). Къ концу управленія его оказался остатокъ въ 35,000 р. Турецкое правительство дало Лорису орденъ Меджидіе. См. назв. соч. Богдановича, т. IV, стр. 315.} вызвало среди турецкихъ армянъ усиленное стремленіе къ переселенію въ Россію, которое, однако, не было ею принято сочувственно {По инструкціи, данной ген.-лейт. Хрулевымъ Лорисъ-Меликову, переселеніе армянъ должно было быть только допускаемо, но не поощряемо. См. т. XI Акт. кавк. арх. коммиссіи, No 301. }.

Но съ юридической точки зрнія крымская война внесла въ положеніе турецкихъ армянъ существенное измненіе. Европа, ревнуя къ политической роли, созданной для Россіи среди восточныхъ христіанъ, начиная съ кучукъ-кайнарджійскаго трактата 1774 г., пожелала стать на ея мсто. Парижскій трактатъ 1856 г., задавшись безплодною задачей гальванизировать умиравшій отъ нравственнаго худосочія государственный организмъ Турецкой имперіи, принялъ ее въ европейскій концертъ, а ея христіанъ подъ многообщающее, но, въ сущности, безрезультатное совокупное покровительство Европы.

Значеніе послдней войны Россіи съ Турціей, въ которой выдающуюся роль играли армяне-генералы: И. Т. Лорисъ-Меликовъ, А. А. Тергукасовъ, И. Д. Лазаревъ и Н. А. Шелковниковъ и др., было громадно для турецкихъ армянъ. Съ первыхъ же шаговъ своихъ на турецкой территоріи русскія войска были встрчены съ дарами со стороны армянъ-пастуховъ. Уже на второй день похода армянское духовенство служило молебенъ съ многолтіемъ Царю-Освободителю, выступившему на защиту угнетенныхъ христіанъ. Дружественное настроеніе окружающаго армянскаго населенія было такъ велико, что войска думали, что они у себя дома, а не въ непріятельской земл {См. Войну въ Турецкой Арменіи 1877—1878 гг. ген. С. О. Кишминева. Спб., 1884 г., стр. 12.}. Пріобртеніе провіанта и фуража длалось на бумажныя деньги, а не на золото, благодаря доврію населенія, чего не могли добиться въ Болгаріи. Посл взятія Ардагана въ приказ по войскамъ говорилось про армянъ, что ‘они достойны своихъ отцовъ, не разъ клавшихъ кости на защиту братьевъ-христіанъ’. Посильное сочувствіе и содйствіе армянъ русскимъ войскамъ продолжалось до самаго конца войны {См. и. с. С. О. Кишминева, стр. 14, 484, 447.}, за что со стороны турокъ постигали ихъ жесточайшія репрессаліи (особенно въ Баязет) {См. въ стать Жекмена мсто изъ Синей книги. Journal de droit international 1889 г., NoNo 3 и 4, стр. 297.}. Результаты войны для турецкихъ армянъ были значительны: часть ихъ перешла въ Россію, а относительно другой части, оставшейся за Турціей’, впервые, по иниціатив Россіи, было выговорено для армянъ право на спеціальныя реформы, ограждающія ихъ личную и имущественную безопасность, и тмъ положено начало армянскому вопросу въ области международнаго права. По стать 16 с.-стефанскаго договора 19 февраля 1878 г., Турція обязалась предъ Россіей’: произвести, безъ дальнйшаго отлагательства, улучшенія и реформы, вызываемыя мстными потребностями областей, населенныхъ армянами, и обезпечить ихъ безопасность отъ курдовъ и черкесовъ. Этому благому намренію Россіи, за которое досел турецкіе армяне благословляютъ имя Царя-Освободителя, не суждено было, однако, осуществиться, хотя справедливость и цлесообразность почина Россіи была такъ очевидна, что къ нему долженъ былъ присоединиться и берлинскій конгрессъ, несмотря на все его нерасположеніе къ с.-стефанскому договору: 61 берлинскаго трактата цликомъ повторилъ 16, присовокупивъ отъ себя, по предложенію не кого другого, мать лорда Салисбюри, новое обязательство Порты, а именно обязанность ‘періодически сообщать о принятыхъ, для вышеуказанной цли, мропріятіяхъ державамъ, которыя будутъ наблюдать за ихъ примненіемъ’ ( 62).

Независимо отъ этого, была заключена англо-турецкая конвенція 4 іюня 1878 г., коею Англія пріобрла протекторатъ надъ Малою Азіей, причемъ и предъ нею Турція въ третій разъ обязалась ввести реформы, необходимыя для безопасности армянъ. И за всмъ тмъ, несмотря на этотъ избытокъ покровителей, а, можетъ, и благодаря именно этому избытку,— по русской пословиц: у семи нянекъ дитя безъ глаза, — армяне до сихъ поръ, т.-е. въ теченіе боле чмъ 13 лтъ, напрасно требуютъ отъ турокъ реформъ, которыя Порта обязалась ввести, безъ дальнйшаго отлагательства, еще въ 1878 году.

Такимъ образомъ, историческій ходъ событій привелъ армянъ къ ясному и неискоренимому сознанію, что ихъ вковымъ страданіямъ подходитъ, почти уже подошелъ, конецъ, что долготерпніе ихъ начинаетъ приносить плоды, и европейскія націи вняли, наконецъ, голосу народа, составляющаго самую крайнюю восточную фракцію европейской цивилизаціи. Турецкіе армяне знаютъ теперь, что для спокойнаго и мирнаго существованія, для сохраненія основъ своего національнаго быта, религіи и языка имъ нтъ надобности покидать печальную, но дорогую родину, къ которой коренные армяне питаютъ трогательную до наивности и горячую до фанатизма неизгладимую привязанность {См. дальше (письмо третье) отзывъ изъ консульскаго донесеніи, удостоврившаго, что земледльцы-армяне, вынужденные идти, благодаря неразвитости мстной экономической жизни, въ отхожіе промыслы, посл десятковъ лтъ, проведенныхъ на чужбин, радостно возвращаются въ свои убогія землянки.}, что здсь именно у родныхъ нивъ и близъ дорогихъ могилъ, чтимыхъ коренными армянами какъ святыня, долженъ создаться, по вод Европы, порядокъ вещей, обезпечивающій ихъ личную и имущественную безопасность, безъ которой немыслимо благосостояніе.

Если такого рода идеями пропитана, можно связать, земля и воздухъ армянскихъ вилайетовъ, то, спрашивается, какія еще нужны вншнія подстрекательства для того, чтобы весь народъ армянскій съ лихорадочнымъ возбужденіемъ сталъ домогаться измненія своего невыносимаго положенія, которое стадо особенно тяжко съ тхъ поръ, какъ вся Европа, единогласно осудивъ его, общала близость уничтоженія его? Что же мудренаго, если эта лихорадочная возбужденность, поддерживаемая и усиливаемая все боле и боле усиливавшимися гоненіями со стороны турецкаго правительства, сопровождается спорадическими вспышками и безпорядками, въ которыхъ участвуютъ, главнымъ образомъ, выходцы изъ коренной Арменіи? Примрнымъ наказаніемъ отдльныхъ лицъ не уврачевать этого больнаго мста современной Турціи, и, съ устраненіемъ симптома болзни, вамъ не удастся оздоровить вашъ государственный организмъ, пока остаются въ полной сил причины, поддерживающія его болзненность. Вы пробовали леченіе желзомъ и огнемъ — ничего не вышло. Подумайте о раціональномъ леченіи, такъ недвусмысленно указуемомъ ходомъ исторіи и требованіями справедливости, о соціальной гигіен, объ уничтоженіи причинъ, вызывающихъ неудовольствіе и броженіе среди армянъ. Причина эта обусловливается отказомъ въ реформахъ, которыхъ армяне требуютъ 13 лтъ во имя человческой справедливости и во имя своего точнаго формальнаго права, признаннаго всею Европой.

Да, милостивый государь, армяне именно ‘требуютъ’ реформъ, а не просятъ, съ тою силой, настойчивостью и лихорадочнымъ нетерпніемъ, какія могутъ быть присущи обладателю права, добившемуся признанія его посл многовковаго страданія и терпнія. Если вы не желаете оставаться въ области сладкихъ политическихъ иллюзій, за которыми обыкновенно слдуетъ очень непріятное пробужденіе, вамъ необходимо считаться съ положеніемъ, которое признается аксіомой европейскими публицистами,— съ положеніемъ, что съ 1878 г. вопросъ объ армянскихъ реформахъ изъ внутренняго турецкаго вопроса превратился въ вопросъ международный {См. серію превосходныхъ статей извстнаго бельгійскаго юриста Rolin-Jacquemyn’а, президента института международнаго права, въ Revue de droit international 1887 г., No 3, и 1889 г., NoNo 3 и 4.}. Вы на волосъ не подвинетесь въ ршеніи армянскаго вопроса, пока будете игнорировать непріятное для вашего національнаго самолюбія, но созданное неуклоннымъ ходомъ исторіи положеніе, въ силу котораго армянская ‘рана’ не униженными поклонами и лизаніемъ праха вашихъ ногъ должна просить, какъ милости, пощадить его жизнь, а какъ правомочный субъектъ можетъ, наконецъ, требовать своего ‘права’, признаннаго международнымъ трактатомъ. Это не ‘забывшіеся’ бунтовщики, заявляющіе ‘возмутительныя притязанія’ къ султану, возстающіе противъ права, какъ вы, въ опасномъ вашемъ ослпленіи, третируете ихъ, это — носители и защитники права, нарушаемаго 13 лтъ безнаказанно вами.

Правда, право армянъ принадлежитъ къ той высокой, но хрупкой области международнаго права, которая не иметъ санкціи физической силы и обладатели послдней могутъ боле или мене безнаказанно нарушать интересы носителей права безъ санкціи силы. Но что бы ни говорили ваши новйшіе учителя изъ Берлина, такое издвательство надъ правомъ не можетъ быть долговчнымъ, не вызвавъ протеста со стороны европейскаго правосознанія. Берегитесь глумиться надъ правомъ слабыхъ: его никто не оскорблялъ безнаказанно. Даже и народы много сильне васъ не могли уйти отъ возмездія за оскорбленія правды: рука исторической Немезиды прицливается долго, долго выжидая удобной минуты, но попадаетъ въ цль врно. Взгляните хоть на судьбу вашего идола, на который молились ваши государственные люди. Онъ ли не топталъ въ грязь право, онъ ли не создалъ культъ кулака, онъ ли не служилъ живымъ воплощеніемъ торжества силы надъ правомъ? И этотъ идолъ палъ, не побдивъ права… Все минется, одна правда останется!…

Но довольно… На вашемъ лиц, я вижу, выступаетъ саркастическая улыбка. Ваше продолжительное общеніе съ дипломатами бисмарковской школы пріучило васъ относиться скептически къ торжеству права… Пусть такъ! Пусть вы правы, пусть вы можете безнаказанно глумиться, благодаря современному положенію Европы, надъ правомъ армянъ, требующихъ реформъ, но полезно ли вамъ такое беззаконіе, полезно ли вамъ раздражать армянъ? Не выгодне ли вамъ исполнить ихъ законныя желанія, которыя не заключаютъ въ себ ничего химерическаго или опаснаго для васъ, и тмъ уничтожить т неблагопріятныя антигигіеническія условія, благодаря которымъ враждебное настроеніе армянъ находится въ хроническомъ состояніи? Если ваши патріоты стараго закала глухи предъ требованіями справедливости, быть можетъ, они будутъ внимательне къ утилитарнымъ доводамъ интереса. Къ нимъ я перейду въ слдующемъ письм.

Д. Г. А.

(Окончаніе слдуетъ).

‘Русская Мысль’, кн.V, 1892

Армянскій вопросъ въ Турціи.

ПИСЬМО ПЕРВОЕ.

ПИСЬМО ВТОРОЕ.

Читайте также: