Заблужденіе.
Заблужденіе.
(Съ Англійскаго).
——
‘Нива’, NoNo 23—24, 1872
Заблуждение, Английская_литература, Год: 1872
Время на прочтение: 18 минут(ы)
— Эй, Паркеръ, послушайте!
Эти слова раздались въ ту минуту, когда Гарри Паркеръ, бухгалтеръ торговаго дома Байтъ и Дартморъ въ Нью-орк, намреваясь създить погулять въ центральномъ парк, окончилъ свои дла раньше обыкновеннаго и собирался было выйти изъ конторы.
Паркеръ обернулся и увидалъ передъ собою Эгберта Дартмора, младшаго начальника фирмы, съ прекраснымъ букетомъ въ рук.
— Будете ли вы проходить по пятой линіи, Паркеръ?
— Да, то-есть я могу пойти по этой дорог.
— Знаете ли вы домъ Саломона Верриля?
— Да.
— Сдлайте одолженіе, отдайте туда этотъ букетъ. Это для миссъ Мэри Верриль.
— Дочери Саломона? спросилъ Паркеръ.
— Нтъ, отвчалъ Эгбертъ улыбаясь,— племянниц.
— А, вы влюблены въ нее? вскричалъ бухгалтеръ, ударивъ слегка по плечу своего принципала.
Дартморъ засмялся, но затрудняясь повидимому отвтомъ, поднесъ къ лицу букетъ и сталъ нюхать цвты, какъ бы обдумывая что ему сказать.
Хотя Эгбертъ Дартморъ былъ участникомъ фирмы, а Генри Паркеръ только бухгалтеромъ, тмъ не мене они были, что называется, на дружеской ног. Оба были почти однихъ лтъ — Дартмору шелъ дватцать шестой годъ а Паркеръ былъ годомъ моложе — и цлые годы работали они въ томъ же самомъ дом, на одинаковыхъ нравахъ. По у Дартмора былъ отецъ, которому принадлежала половина имущества торговаго дома Байга и Дартмора и у котораго было до двадцати тысячъ годоваго дохода. Все это перешло посл его смерти, случившейся года два передъ этимъ, къ его сыну, который сдлался такимъ образомъ самостоятельнымъ негоціантомъ двадцати трехъ лтъ отъ роду. Нельзя сказать, чтобъ Эгбертъ злоупотреблялъ своей свободой. Онъ велъ очень умренную жизнь и занимался своимъ дломъ съ большимъ усердіемъ и постоянствомъ. Правда, онъ былъ очень не прочь повести его согласно съ духомъ новаго времени, но до этого не допускалъ его мистеръ Бангъ, степенный и разсудительный человкъ среднихъ лтъ. Онъ на-отрзъ отказывался отъ тхъ смлыхъ и рискованныхъ длъ, которые такъ нравились младшему партнеру, такъ что этотъ послдній долженъ былъ волею-неволею обуздать въ себ страсть къ спекуляціямъ.
Генри Паркеръ не наслдовалъ отъ своего, тоже уже умершаго, отца ни состоянія ни дохода, но за то онъ получилъ превосходное воспитаніе и у него оставалась еще мать, окружавшая его самою нжною любовью, заботившаяся о всхъ его потребностяхъ,— и онъ едва ли промнялъ бы свою долю на Эгбертову.
— Такъ сразу нельзя объяснить, въ какихъ мы отношеніяхъ, отвчалъ наконецъ Эгбертъ, взглянувъ на Паркера.— Конечно, Мэри самое прелестное, самое восхитительное созданіе, какое только можно представить себ, и нравится мн выше всякой мры, но…
— Ну, что за но? сказалъ Генри, когда разскащикъ запнулся на этомъ слов.
— Я все разскажу вамъ, Генри, вы знаете меня, мы съ ранней юности работаемъ вмст въ этой контор — и я знаю, что вы не болтливы.
— Не бойтесь ничего, не въ моемъ характер употреблять во зло оказанное мн довріе.
— Я знаю это, и потому объясню вамъ все однимъ словомъ. Мэри Верриль бдна. Ея отецъ Барренъ Верриль, братъ Саломона, былъ спекулянтъ самаго плохаго сорта. Онъ воспиталъ дтей въ роскоши, исполнялъ вс ихъ прихоти, а потомъ умеръ весь въ долгахъ — въ такихъ долгахъ, что его кредиторы не получили и по пяти процентовъ съ доллара. мэри живетъ теперь у своего дяди Саломона — онъ вдовецъ, и она занимается у него хозяйствомъ и дтьми. Онъ, какъ кажется, платитъ ей очень приличное жалованье, да она и стоитъ этого, потому-что задача ея не легкая, Дти, которыхъ трое, оставались посл смерти матери почти безъ надзора и порядочно одичали, она очень скоро исправила ихъ. Словомъ, Мэри — чудо а не двушка, еслибъ только я зналъ наврное, что дядя откажетъ ей что-нибудь по духовной! Право, ему слдовало бы сдлать это.
— Я не понимаю, Эгбертъ, что тутъ много думать, возразилъ Паркеръ, скрывая съ трудомъ чувство неудовольствія, внушенное ему Эгбертовымъ образомъ мыслей,— или Мэри Верриль правится вамъ, или она вамъ не нравится.
— Постойте, Гарри, вы не все еще выслушали, перебилъ его Дартморъ,— я не все еще сказалъ вамъ. Слыхали ли вы когда о меньшомъ брат Саломона, Давид Веррил?
— Да.
— Ну, такъ выслушайте же. Этотъ Давидъ два года тому назадъ умеръ, оставивъ посл себя состояніе въ полмиліона слишкомъ и единственную дочь, наслдницу всего этого. Такъ вотъ эта-то Анна Верриль, эта золотая рыбка, детъ сюда, чтобы погостить у своего дяди. Да вы подумайте, Гарри, представьте себ, какая это богатая добыча! Неужели вы можете осуждать меня за то, что я желаю получить ее? Слишкомъ полмилліона наличными деньгами! Нтъ, я до тхъ поръ не женюсь на Мэри, пока не увижу Анны. Она прідетъ черезъ недлю или черезъ дв. Признайтесь откровенно, дружище, вы осуждаете меня за это?
— Это зависитъ отъ того, сколько поводовъ вы дали Мэри разсчитывать на вашу склонность къ ней, возразилъ Паркеръ, скрывая подъ видомъ улыбки свое глубокое презрніе къ такому низкому образу мыслей.
— О, въ этомъ отношеніи я былъ очень остороженъ, отвчалъ съ торжествомъ Дартморъ.— Я былъ у нея разъ въ лож въ опер, провелъ съ нею и ея дтьми нсколько вечеровъ и пригласилъ ее хать со мною въ Гай-Бриджъ на пикникъ для воскресныхъ школъ, гд она учитъ. Я надюсь, что миссъ Анны еще не будетъ здсь въ это время. Нтъ, нтъ, я не подалъ ей еще ни какихъ надеждъ — и не сдлаю этого до тхъ поръ, пока не узнаю, чего мн ожидать съ другой стороны. Но вотъ идетъ Бангъ. Возьмите букетъ и скажите ей, что я посылаю ей его, потому-что — или нтъ, не надо, мое письмо объяснитъ ей все. Я общалъ быть у ней вечеромъ, а такъ какъ это невозможно, то я и посылаю ей цвты.
Съ этими словами эти два молодые человка, столь различныхъ характеровъ, разстались. Красивый, но поверхностный и свтскій Дартморъ ушелъ въ кабинетъ для переговоровъ съ своимъ партнеромъ, а его бухгалтеръ, мужественно-прекрасная наружность котораго носила на себ отпечатокъ нравственной силы, ушелъ изъ конторы съ букетомъ въ рукахъ для передачи его Мэри Верриль. Всю дорогу не выходилъ у него изъ ума его разговоръ съ Дартморомъ, раскрывшій ему все безсердечіе этого молодаго человка,— и онъ сожаллъ о той пустой и безрадостной жизни, на которую осуждаютъ себя люди съ подобными правилами.
Черезъ полчаса онъ уже дергалъ за серебряную ручку звонка въ жилищ Саломона Верриля, отпершій ему дверь слуга, узнавъ въ чемъ дло, ввелъ его въ залу, а самъ пошелъ доложить о немъ миссъ Верриль.
Гарри думалъ было сперва только отдать букетъ, но когда ему такъ неожиданно представился случай видть молодую даму, о красот которой такъ много говорилъ ему Дартморъ,— онъ не могъ противустоять искушенію и пошелъ въ пріемную, вслдъ за слугой, который конечно принялъ его за самаго Дартмора.
Что это была за пріемная! Гарри никогда еще не видалъ такой роскоши въ соединеніи съ самымъ топкимъ вкусомъ и комфортомъ. Онъ какъ бы перенесся въ т волшебныя страны, о которыхъ читалъ въ дтств въ сказкахъ, и сдлался обладателемъ Соломонова кольца или Аладиновой лампы, которыя доставляютъ своимъ обладателямъ всевозможныя сокровища свта.
Гарри стоялъ еще пораженный тмъ сказочнымъ міромъ, который окружалъ его со всхъ сторонъ,— и едва ли удивился бы, еслибъ находившіяся тутъ въ позолоченныхъ клткахъ птицы вдругъ заговорили съ нимъ, а цвты зазвенли или запли,— какъ вдругъ дверь отворилась и въ комнату вошла молодая дама. Прежде чмъ поклониться гостю, она подняла спущенныя шторы, чтобы въ комнат было посвтле, а когда она обернулась къ Паркеру, то онъ сразу замтилъ, что его предположеніе было справедливо — и она, основываясь на доклад слуги, ждала увидть совсмъ другую личность.
— Миссъ Верриль? спросилъ онъ вжливо, безъ всякаго смущенія, но также и безъ всякой дерзости, съ какою пожалуй иной устремилъ бы на нее глаза взоромъ страстно-любящаго свое искусство художника, которому приводится видть въ первый разъ образцовое произведеніе знаменитаго мастера. Она не принадлежала къ тмъ красавицамъ, которыя поражаютъ и ослпляютъ съ перваго взгляда, нтъ, это была красота, внушающая уваженіе, чуть не благоговніе и наполняющая сердце любовью — любовью къ прекрасному.
— Мистеръ… мистеръ… извините… я… Дама была видимо изумлена, но не потеряла въ своемъ смущеніи присутствія духа, потому-что еще прежде, чмъ молодой человкъ усплъ объясниться, прибавила: ‘врно слуга ошибся’.
— Это я сейчасъ же замтилъ, отвчалъ улыбаясь Гарри,— онъ сказалъ вамъ, что здсь мистеръ Дартморъ?
— Да, именно.
— Мистеръ Дартморъ поручилъ мн, миссъ, передать вамъ этотъ букетъ и…
Тутъ миссъ Верриль перервала его, предложивъ ему ссть, а когда онъ исполнилъ ее желаніе, взяла у него букетъ, сла не далеко отъ него и, граціозно склонивъ голову, попросила его продолжать то, что онъ намревался сказать ей.
— Я не имлъ намренія представиться вамъ, а хотлъ только отдать букетъ, сказалъ онъ,— но когда слуга принялъ меня за другаго и впустилъ меня, тутъ… тутъ, сказать по правд, пришла мн въ голову мысль, что я могу воспользоваться этой ошибкой — и вотъ я здсь, я, Гарри Паркеръ, бухгалтеръ мистера Дартмора и вашъ покорнйшій слуга.
— Вамъ было любопытно видть меня, мистеръ Паркеръ? спросила Мэри съ очаровательной улыбкой.
— Мн любопытно узнать, не родственница ли вы той миссъ Верриль, которая, когда моя мать не переселялась еще сюда ко мн, прожила одно лто у ней въ деревн… отвчалъ Гарри, нсколько смутившись, потому что сердце у него начало биться какъ-то безпокойне. Въ очаровательной красот этого лица, въ нжной улыбк этого ротика было что-то такое, что дйствовало на него подобно электрическому току и производило въ немъ такое волненіе, какого онъ никогда еще не испытывалъ.
— Мн очень жаль разочаровать васъ, мистеръ Паркеръ, сказала Мэри съ очаровательно-плутовской улыбкой.— Я вовсе не родственница этой миссъ Верриль, я сама она.
Эти слова какъ бы сразу сблизили ихъ между собою и сдлали друзьями. Мать Гарри разсказывала ему, что миссъ Верриль ангелъ, а какъ описала она молодой двушк нжнаго преданнаго сына, который съ самоотверженіемъ пекся о ней — объ этомъ нечего и говорить. Впрочемъ, особенныхъ описаній со стороны матери для этого и не требовалось, она давала читать миссъ Верриль, которая прожила у ней четыре мсяца, вс письма своего Гарри — и такимъ образомъ эта послдняя получила самое лучшее изображеніе этого благороднаго и превосходнаго сына и человка.
Они долго болтали между собою, наконецъ Гарри вынулъ часы и увидалъ, что уже половина четвертаго.
— Извините меня, миссъ Верриль, я сегодня отдлался раньше обыкновеннаго, чтобы хать съ моей матерью въ паркъ, она ждетъ меня.
— Какая она милая и добрая женщина! вскричала Мери,— еслибъ вы не собирались хать изъ дому, я попросила бы васъ проводить меня къ вашей матери. Я не знала, что она живетъ въ город, иначе я давно бы уже побывала у ней.
Гарри обдумывалъ: можно ли ему предложить ей хать съ ними. Почему же нтъ? Она была также бдна, какъ и онъ,— гувернантка и больше ничего.
— Миссъ Верриль, сказалъ онъ,— если вы можете оставить дтей и ничего не имете въ виду, я… я…
Веселая улыбка освтила ея лицо, словно солнечный лучъ ландшафтъ, она живо встала, коснулась кончиками своихъ пальцевъ плеча молодаго человка, который совершенно растерялся, и сказала:
— Вы ходите пригласить меня хать съ вами и вашей матерью, мистеръ Паркеръ?
Радостное, восторженное, сердечное ‘да’ было единственнымъ отвтомъ Гарри.
Она поблагодарила его, сказала что мысль о подобной прогулк въ обществ мистрисъ Паркеръ длаетъ ее счастливой и поспшно ушла переодться. Очень скоро вернулась она въ городскомъ костюм, взяла по выход изъ долу руку Гарри, который все время пока они шли спрашивалъ себя, во сн или на яву онъ все это видитъ.
Дорога, между тмъ, была не дальняя, и скоро они вошли въ маленькій сельскій домикъ, выкрашенный блой краской, гд жила мать Гарри, а когда эта послдняя увидала, какую гостью привелъ къ ней сынъ, она съ крикомъ радости раскрыла свои объятья и прижала къ сердцу милую двушку. Но прежде, чмъ мистрисъ Паркеръ успла сказать одно слово, Мэри положила ей на ротъ руку и прошептала ей что-то на ухо.
Гарри видлъ все это и не могъ понять, что бы это такое значило, точно такъ-же удивлялась повидимому и мистрисъ Паркеръ выраженному ей желанію. Только тогда, когда Гарри отправился за экипажемъ, молодая двушка объяснилась вполн — и хотя мистрисъ Паркеръ все еще не совсмъ понимала, что могло внушить Мэри подобное желаніе, тмъ не мене, такъ какъ само но себ оно было довольно просто, то она и дала улыбаясь желаемое общаніе.
Гарри возвратился съ изящнымъ экипажемъ. Они заняли его втроемъ и провели блаженные — ахъ! такіе блаженные часы, что когда Гарри высадилъ изъ экипажа Мэри передъ домомъ ея дяди, то ему показалось, какъ будто бы небо вдругъ потемнло.
Мэри поблагодарила его и выразила ему надежду, что будетъ часто видться съ нимъ и его матерью.
Но можетъ ли онъ еще когда нибудь предложить ей такую прогулку — онъ этого никакъ не могъ ршить и вслдствіе этого чувствовалъ себя такимъ несчастнымъ, что чуть не желалъ, чтобъ лучше онъ никогда не видалъ этой прекрасной двушки.
Прошла недля посл этой замчательной для Гарри прогулки въ центральномъ парк, когда Дартморъ сказалъ ему однажды:
— Гарри, не вызжала ли миссъ Верриль въ прошлый четвергъ съ вами и вашей матерью?
— Да.
— Она жила одно время у вашей матери?
— Да, она провела у ней все прошлое лто.
— Хорошо, Гарри, я хочу просить васъ сдлать мн одолженіе. Я, какъ уже говорилъ вамъ, почти общалъ Мэри хать съ нею на пикникъ для воскресныхъ школъ въ Гай-Бридж, и она я думаю, разсчитываетъ на то, что я буду провожать ее туда. Но я желалъ бы, чтобъ вы замнили меня.
— Я? я долженъ…
— Какая робость! Скажите пожалуйста! Э, да полно вамъ притворяться-то! Бьюсь объ закладъ, что она подетъ съ вами, я знаю это отъ нея самой. Дло вотъ въ чемъ. Миссъ Анна пріхала — и если я не обманываюсь, то я произвелъ на нее не совсмъ плохое впечатлніе. Я могу завладть ею, но не безъ труда. Я долженъ хать съ нею въ Гай-Бриджъ, это превосходный случай сблизиться съ нею и выказать себя съ самой лучшей стороны. Гарри, сдлайте одолженіе, возьмите у меня Мэри.
Гарри сказалъ, что онъ подумаетъ.
— Я даю вамъ, Гарри, одинъ день на размышленіе и плачу вс издержки.
— Время, Эгбертъ, я беру, но…
— Хорошо, хорошо, старый дружище, не имлъ намренія оскорбить васъ!
Оба засмялись, пожали другъ другу руку и разстались, Эгбертъ полный плановъ на счетъ того какъ бы завладть наслдницей полумилліона, а Гарри полный удивленія тому какимъ образомъ человкъ, у котораго есть сердце въ груди, можетъ отказаться отъ Мэри Верриль для какой-бы то ни было другой двушки.
Смлымъ — счастье. Возвратившись домой, онъ нашелъ Мэри у своей матери и провожалъ ее вечеромъ до дому ея дяди. Дорогою онъ спросилъ ее съ стсненнымъ сердцемъ, не подетъ ли она въ субботу въ Гай-Бриджъ съ нимъ и его матерью.
Въ отвтъ на это она, улыбаясь, сказала ему, что она съ большимъ удовольствіемъ приняла бы это предложеніе, если бы не дала слова прежде. Гарри колебался съ минуту — затмъ прямодушно сказалъ ей.
— Миссъ Верриль, я не люблю услугъ подобнаго рода,— Богу извстно, что я не люблю этого, но мисстеръ Дартморъ просилъ — умолялъ меня, предложить себя вамъ въ проводники.
— И вы послушались его? спросила молодая двушка съ какимъ-то трепетомъ въ голос.
— Нтъ, отвчалъ Гарри торжественнымъ тономъ, идущимъ прямо въ сердце,— я принялъ предложеніе мистера Дартмора за отказъ отъ своего права и убдительно прошу васъ — не угодно ли вамъ хать со мною?
— Съ большимъ удовольствіемъ.
Въ субботу Гарри Паркеръ отправился въ Гай-Бриджъ съ своею матерью и Мэри Верриль. Эгбертъ Дартморъ прибылъ въ сопровожденіи Анны, кузины Мэри, и былъ повидимому чрезвычайно счастливъ. Гарри Паркеръ не переставалъ спрашивать себя, изъ какого матеріала должно быть создано подобное сердце. Онъ видлъ подл себя прелестную девятнадцатилтнюю двушку въ полномъ цвт красоты, прелести и молодости, представлявшую для него олицетвореніе всего прекраснаго, и сравнивалъ ее съ ея кузиной. Анн Верриль было по меньшей мр дватцать восемь лтъ, она была блдна, нжна и болзненна — и въ наружности ея почти не было и слда той силы духа, которою была запечатлна каждая черта въ лиц ея кузины. Не то чтобъ она была дурна, напротивъ того, она была хороша собой: у нея былъ чрезвычайно нжный цвтъ лица, прекрасныя манеры и ко всему этому она была одта съ большимъ вкусомъ. Ея драгоцнныя вещи были великолпны и надты такъ, что представлялись въ самомъ выгодномъ свт.
— За этою холодною, блдною вншностью не можетъ быть много сердца, думалъ Гарри,— кто выберетъ себ эту двушку въ жены, тотъ долженъ будетъ удовольствоваться однимъ богатствомъ. Не то, совсмъ не то впечатлніе производила на него прелестная двушка, которую онъ велъ подъ руку и которая наполняла его сердце.
— Поздравьте меня, Гарри, великое предпріятіе удалось! вскричалъ Эгбертъ.— Я выигралъ первый призъ! Анна моя! Что скажете вы на это, не счастливецъ-ли я? Теперь мы посмотримъ, будетъ ли старый Бангъ водить меня на помочахъ, какъ школьника? пусть только пройдетъ мой медовой мсяцъ, и я надлаю такихъ длъ, что весь Нью-оркъ ахнетъ. Вы будете тогда получать совсмъ не то жалованье что теперь.
Гарри поздравилъ своего молодаго принципала такъ радушно, какъ только могъ.
— Отчего-бы, Гарри, вамъ не попытать счастья у миссъ Мэри? продолжалъ Эгбертъ.— Она любитъ васъ, въ этомъ я поклянусь. А вы? Что, поймалъ я васъ, ваше сердце покорено? Ну такъ подите-же и овладйте этимъ сокровищемъ! Дартморъ дружески ударилъ бухгалтера по плечу и ушелъ съ чувствомъ своей собственной важности и съ убжденіемъ, что эта маленькая контора слишкомъ недостойное поприще для его дятельности. Гарри посмотрлъ ему вслдъ, качая головою, и сказалъ съ выраженіемъ сомннія:
— Можетъ-ли доставить счастье подобный союзъ? Можетъ-ли быть миръ въ томъ дом, который построенъ на подобныхъ основаніяхъ?
— Мэри!
Гарри Паркеръ сидлъ подл Мэри Верриль и держалъ ея руку въ своихъ рукахъ.
— Мери, вы знаете, какую скромную долю могу я предложить вамъ, какіе у меня виды, но я сомнваюсь, знаете ли вы, какъ глубоко и свято люблю я васъ, какимъ драгоцннымъ сокровищемъ была бы для меня любовь ваша. Вы не знаете, какія силы для труда, какую настойчивость для достиженія цли, какія надежды на успхъ почерпнулъ бы я въ любви вашей. Мэри, если вы согласитесь быть моей женой, я буду жить только для васъ, за какой-бы трудъ я ни взялся — онъ будетъ для меня радостью и наслажденіемъ. Союзъ съ вами, неразрывный союзъ,— какъ въ этой такъ и въ будущей жизни, потому-что истинная любовь не можетъ быть разорвана даже смертью,— вотъ мое блаженство! О, Мэри, не мечта ли это съ моей стороны? Я знаю, я мечтатель, можетъ быть вы совершенно другихъ убжденій, можетъ быть…
Его голосъ задрожалъ и упалъ до тихаго шепота. Мэри положила ему руку на губы и сказала, въ то время какъ ея лицо сіяло счастьемъ:
— Гарри, я любила васъ, еще не видавъ васъ,— потому что я читала вс ваши письма къ матери и желала, если у меня будетъ когда нибудь мужъ, чтобъ у него было такое же сердце, какъ ваше. Чмъ боле узнавала я васъ, тмъ дороже становились вы мн, хотя я не было еще знакома съ вами лично, я была убждена, что такая душа можетъ жить только въ прекрасной оболочк. На колняхъ молила я Бога, чтобъ онъ былъ милостивъ ко мн и даровалъ мн такую же любовь, какъ та, которую питали вы къ вашей матери. Я увидала васъ, Гарри, и съ этой минуты мое сердце принадлежало вполн вамъ. А теперь… и она протянула ему об руки,— если ты хочешь взять меня такою какова я, и будешь любить меня такъ, какъ общаешь, я твоя. Я буду жить здсь на земл только для тебя и величайшею для меня отрадою будетъ надежда, что даже смерть не раздлитъ насъ, а только разлучитъ на короткое время, и мы опять сойдемся для неразрывнаго соединенія въ Бог. И такъ, Гарри, я твоя, вся твоя!
Эгбертъ Дартморъ повелъ свою невсту къ алтарю. Религія должна была освятить союзъ, заключенный, покрайней мр съ одной стороны, изъ-за такихъ земныхъ побужденій.
— Я не зналъ, моя милая, что и ты также называешься Мэри, сказалъ онъ, возвратившись изъ церкви, своей молодой супруг.
— Да, отвчала она,— моя кузина и я, мы об называемся Мэри-Аннами въ честь единственной сестры нашихъ отцовъ, которая умерла въ молодыхъ лтахъ.
— Такъ стало-быть и твоя кузина тоже называется Мэри-Анной?
— Да, неужели ты не замтилъ, что у меня съ нею одинаковый вензель?
Эгбертъ возразилъ, что онъ не обратилъ на это никакого вниманія, да это и не иметъ никакого значенія для него,— и уже не думалъ больше объ этомъ совпаденіи именъ, не имвшемъ ни какого для него значенія.
Наконецъ и день свадьбы Гарри Паркера съ Мэри-Анной Верриль — младшей Мэри-Анной — былъ назначенъ. Свадьба должна была совершиться въ воскресенье. Въ субботу, наканун свадьбы, Мэри удивила своего жениха просьбой отказаться сейчасъ же отъ мста бухгалтера въ торговомъ дом Ванга и Дартмора.
— Ты легко поймешь, милый Гарри, сказала она,— почему я не желала бы видть моего мужа въ зависимости отъ Эгберта Дартмора. Я знаю, какъ низко игралъ бы онъ моимъ сердцемъ, еслибъ только это зависло отъ него, какъ онъ старался завлечь меня, чтобы потомъ бросить меня или же жениться на мн, смотря потому, удастся ли ему найти себ боле богатую партію или нтъ. Я знаю, что я прежде всего служила ему только средствомъ сдлаться домашнимъ человкомъ въ дом моего дяди, для того чтобъ приступить къ моей кузин, сейчасъ же какъ только она прідетъ. Она пріхала, его вниманіе польстило ей, она увлеклась его льстивыми рчами такъ, что мы не успли и замтить этого, и вотъ онъ отправился къ вамъ и старался устроить все такъ, чтобъ вы избавили его отъ меня. Но эта предосторожность была, слава Богу, совершенно излишнею, твое сердце давно уже принадлежало мн.
Вмсто отвта онъ прижалъ ее къ своему сердцу, а потомъ сказалъ:
— Такъ какъ мои занятія у Ванга и Дартмора не нравятся теб, милая Мэри, я оставлю это мсто и думаю, что мн не трудно будетъ найти себ другое.
— Э, да у меня уже есть мсто для тебя, Гарри, иначе я не стала бы просить тебя отказаться отъ такого труда, посредствомъ котораго ты долженъ содержать себя — и свою жену.
— У тебя? У тебя есть мсто для меня, Мэри?
— Да, но не спрашивай меня, Гарри. Ступай и покончи свои дла съ Эгбертомъ Дартморомъ. Мой дядя даетъ очень хорошаго бухгалтера, который замнитъ имъ тебя, для того чтобъ они не были ни въ какомъ случа поставлены въ затрудненіе.
Гарри былъ въ восторг отъ той деликатности и того чувства чести, которыми опредлялся образъ дйствій его невсты и тмъ съ большимъ удовольствіемъ согласился на ея предложеніе, что потерялъ всякое уваженіе къ Эгберту Дартмору — съ тхъ поръ какъ открылъ, какія низкія и эгоистическія побужденія руководили имъ при выбор супруги.
Войдя въ контору, Гарри хотлъ-было войдти сейчасъ же въ приватный кабинетъ начальниковъ фирмы, но услыхавъ голоса, слъ, выжидая окончанія разговора, на стоявшій недалеко отъ двери стулъ. Какъ разъ у него надъ головою было раскрыто маленькое окошечко, такъ что онъ могъ слышать какъ нельзя лучше, кто говорилъ и что именно говорилось,— и сразу открылъ, что разговаривавшіе были Саломонъ Верриль и Эгбертъ Дартморъ. Гарри хотлъ-было удалиться, но какая-то странная сила внутри его какъ бы приковала его къ мсту — и онъ остался.
— Мистеръ Верриль, говорилъ Эгбертъ, продолжая разговоръ, начало котораго Гарри не слыхалъ,— мы должны заплатить по этому векселю сегодня же. У насъ были деньги и даже съ излишкомъ, но мн представился въ прошлый четвергъ чрезвычайно выгодный случай пристроить нсколько тысячъ долларовъ,— и я не захотлъ упустить его. Мой партенеръ, человкъ чрезвычайно осторожный, не хотлъ и слышать объ этомъ дл и согласился тогда только, когда я поручился лично въ томъ, что эти деньги будутъ возвращены банку. Не сдлаете ли вы намъ, или лучше сказать мн одолженія вывести насъ изъ этого затрудненія? Я былъ бы очень благодаренъ вамъ за это.
— Право, я не совсмъ понимаю васъ, мистеръ Дартморъ, возразилъ Саломонъ Верриль,— на сколько могу я помочь вамъ?
— Какъ насколько, сэръ? отвчалъ Эгбертъ умоляющимъ тономъ,— ну да выдайте мн — говоримъ мы — двадцать тысячъ долларовъ.
— Двадцать тысячъ долларовъ!.. вскричалъ старикъ съ выраженіемъ величайшаго удивленія.
— Двадцать тысячъ долларовъ, какъ я уже докладывалъ вамъ, возразилъ молодой негоціантъ, стараясь обратить дло въ шутку.
— Но, любезный Дартморъ, подумали ли вы о томъ, чего вы отъ меня требуете? Такихъ суммъ у меня нтъ подъ рукою. Мой капиталъ отданъ на проценты весь до послдняго доллара — и у меня бываетъ всегда наличныхъ денегъ не больше того, сколько мн нужно на текущіе расходы, я ничего не могу дать вамъ взаймы.
— Я, я только хотлъ просить васъ, продолжалъ очень нершительно Эгбертъ,— выдать мн эти деньги, пока я… пока я не переговорю съ женой и не получу отъ нея въ свое распоряженіе ея капитала или хоть только небольшой части этого капитала.
— Капитала? капитала вашей жены, сэръ? Я не понимаю васъ.
— Мн кажется однако же, мистеръ Верриль, отвчалъ съ гордостію Дартморъ,— что нтъ ничего особенно необыкновеннаго въ томъ, что мужъ желаетъ, чтобы капиталъ его жены или хоть только часть этого капитала были переданы ему для его торговыхъ оборотовъ, пользующихся боле или мене заслуженнымъ уваженіемъ.
— Конечно нтъ, отвчалъ спокойно Верриль.
— Почему же въ такомъ случа удивляютъ васъ такъ мои намеки, клонящіеся именно къ этой цли?
Разговаривающіе на минуту замолчали, а потомъ Гарри услыхалъ, какъ старый Саломонъ сказалъ спокойнымъ, важнымъ, строгимъ тономъ:
— Мистеръ Дартморъ, перестанемъ-же играть въ прятки. Вы явились въ мой домъ и увидали мою племянницу, увидали что она хороша собой, и нашли что она годится для васъ. Вы стали искать ея расположенія, но скоро узнали что я жду къ себ еще другую племянницу, по имени Анну, и ршились подождать, чтобы посмотрть не удастся ли вамъ завладть племянницей нумеръ второй. Анна явилась — и вы покинули бдную гувернантку моихъ дтей для ея кузины, которая много старше ея. Правъ ли я?
— Мистеръ Верриль, я…
— Эгбертъ Дартморъ, отвчайте мн какъ долженъ отвчать одинъ честный человкъ другому! Передъ ликомъ Бога отвчайте мн: не добровольно ли — не по собственному ли побужденію покинули вы бдную гувернантку для той другой?
Молодой спекулянтъ не могъ устоять противъ твердаго, суроваго тона старика и отвчалъ неувреннымъ голосомъ:
— Я не отрицаю этого, и вы, какъ негоціантъ, не осудите меня за то, что при выбор жены я смотрлъ также и на состояніе, я никогда не говорилъ вашей гувернантк о любви, никогда…
— Довольно, сэръ, перервалъ его старикъ строго и повелительно,— довольно, сэръ, я знаю теперь то, что желалъ знать о васъ, теперь послушайте, что я скажу вамъ на это. Я разскажу вамъ исторійку, она начинается какъ большая часть такихъ исторіекъ: жилибыли дв кузины, об он назывались Мери-Аннами, одна изъ нихъ была дочь моего брата Варрена, а другая единственное дитя моего брата Давида. Варренъ умеръ за нсколько лтъ передъ этимъ, оставивъ посл себя въ конецъ разстроенное состояніе и нсколько человкъ дтей, изъ которыхъ Анна-Мери была старшая. Два года тому назадъ, вслдствіе смерти моего брата Давида, его дочь Мери-Анна тоже сдлалась сиротою, но вмст съ этимъ и единственною наслдницею 700,000 долларовъ, которые вс до послдняго доллара могутъ быть переданы при помощи одной только моей подписи, въ полное распоряженіе ея супруга. Это дитя называлось всегда Анной. Но посл смерти своего отца она прожила нсколько времени у тетки, а такъ какъ ея кузина тоже называлась Анной, то тамъ она приняла свое первое имя и стала называться Мери Верриль. А такъ какъ братъ Давидъ умеръ богатымъ человкомъ и его дочь была превосходной партіей, то имя Анны Верриль было извстно везд, тогда какъ никто не заботился о томъ, какъ называется дочь Варрена, которая уже нсколько лтъ назадъ сошла со сцены свта и должна была жить своимъ собственнымъ трудомъ. Когда, такимъ образомъ, моя любимица пріхала но мн въ Нью-оркъ подъ этимъ именемъ, никто и не воображалъ, что это дочь Давида, чему она была очень рада и просила меня оставить всхъ въ этомъ заблужденіи.
— Но при этомъ я долженъ также сказать вамъ, мистеръ Дартморъ, что ваша жена нисколько не виновата передъ вами — она и не думала обманывать васъ. Она явилась сюда подъ своимъ собственнымъ именемъ, она была точь въ точь такою же, какъ и всегда, когда вы увидали ее, поклялись ей въ любви и предложили свою руку. Вы никогда не подавали другой Мери-Анн никакихъ опредленныхъ надеждъ,— вы сами сознались въ этомъ,— никогда не говорили ей о любви, она не имла никакого права предостерегать свою кузину, да еслибъ и хотла сдлать это, то у нея не было бы для этого времени, такъ быстро обручились вы съ нею. Теперь она ваша жена, и если вы честный человкъ, то исполняя свой долгъ, вы будете любить и уважать ее. Другая Мери-Анна сдлается завтра женою Гарри Паркера — и я могу поклясться вамъ, что сегодня утромъ, когда я оставилъ мою племянницу, онъ не имлъ никакого предчувствія о томъ, чтобы получая ея руку, онъ бралъ за ней хоть бы одинъ долларъ. Онъ любитъ ее нжно и безкорыстно — и я знаю, что онъ принесетъ ей точно такое же сокровище, какъ и она ему — любящее, врное, истинное сердце!
— А теперь позвольте мн приступить къ тому длу, за которымъ собственно я пришолъ къ вамъ сюда, мистеръ Дартморъ. Я нашелъ для васъ отличнаго бухгалтера, за искусство и честность котораго я лично ручаюсь, предполагая, что вы согласитесь передать ему мсто Гарри Паркера. Само собою разумется, что этотъ послдній не можетъ уже служить у васъ, моей племянниц нисколько не желательно, чтобы ея мужъ продолжалъ оставаться бухгалтеромъ мистера Дартмора.
Гарри услыхалъ глубокій тяжелый кздохъ и ршилъ, что теперь Эгбертъ выскажетъ все, что у него на сердц, но онъ не захотлъ дожидаться этого, онъ и такъ уже много слышалъ и потому ушелъ потихоньку изъ конторы. Какимъ образомъ дошелъ онъ до Саломонова дома, что еще случилось съ нимъ — онъ не помнилъ этого хорошенько и пришолъ въ себя только тогда, когда дв нжныя ручки обвились вокругъ его шеи и сладкій голосъ прошепталъ ему на ухо:
— Гарри, Гарри, прости меня, что я обманула тебя! Не правда ли, ты не разлюбишь меня за то только, что я богатая наслдница? Да и кром того, знай, что сдлавшись твоей женой, я буду не богаче тебя, потому-что въ силу сдланнаго моимъ дядей распоряженія половина моего состоянія принадлежитъ теб. О Гарри, милый Гарри, какъ мы будемъ счастливы! О, какъ я благодарю Бога за то, что знаю, что Гарри любитъ меня только за мою личность, какъ бы тамъ она ни была ничтожна сама по себ!..
— Любить тебя! воскликнулъ восхищенный молодой человкъ, привлекая благородную, великодушную двушку къ своему сердцу.— Да еслибъ мн пришлось умереть въ эту самую минуту, то все-таки я умеръ бы съ сознаніемъ, что мн дарована такая любовь, которая будетъ длиться вчно!
Эгбертъ Дартморъ былъ не глупъ и не совсмъ безсердечепъ, но постигшій его ударъ былъ уже слишкомъ силенъ. Когда Саломонъ Верриль вышелъ изъ кабинета, онъ положилъ голову на столъ, на сложенныя вмст руки, и вскричалъ, глубоко вздыхая: ‘О Боже мой, какое страшное, страшное заблужденіе!’
Подъ предлогомъ, что нужныя дла вызываютъ его изъ города, онъ отправился путешествовать и пробылъ въ отсутствіи нсколько недль, а возвратившись домой, онъ ршился выносить достойнымъ образомъ ту судьбу, которую онъ самъ приготовилъ себ. Благодаря этому ршенію, онъ чувствовалъ себя счастливе, чмъ предполагалъ, но все-таки истиннаго счастья онъ никогда не зналъ. Онъ построилъ свой домъ на непрочныхъ основаніяхъ и поэтому-то не могъ вести въ немъ покойной и пріятной жизни. Даже когда онъ узналъ, что женился на женщин не безъ состоянія, но что въ банк лежитъ пятьдесятъ тысячъ долларовъ на имя его жены, то и эта сумма, не смотря на то что онъ съумлъ извлечь изъ нея большіе барыши, не очень-то обрадовала его, потому-что это былъ подарокъ женщины, въ отношеніи которой онъ велъ себя такимъ недостойнымъ образомъ.
Какъ онъ ни боролся съ собою (а мы должны сказать къ чести его, что онъ длалъ это), но все-таки Эгбертъ Дартморъ не могъ смотрть безъ горькаго чувства зависти на то счастье, которое жило въ дом Гарри Паркера и его Мэри-Анны. Они были веселы и счастливы, смотрли съ благодарностью на настоящее и съ любовью на будущее, ихъ любовь росла съ годами, становилась все глубже и сердечне, и точно также росли любовь и уваженіе къ нимъ всхъ, кто смотрлъ на ихъ домъ, какъ на жилище добродтели, прибжище и утшеніе бдныхъ и нуждающихся.