Внутреннее обозрение - No 8, 1880, Гольцев Виктор Александрович, Год: 2000 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ.

Нсколько словъ о русской интеллигенціи.— Въ чемъ заключается ея главная вина.— Печальные всти о нашемъ сельскомъ хозяйств.— Необходимость внутренняго переустройства.— Опроверженіе мннія, что это переустройство раскроетъ ворота Разуваевыхъ: Разуваевъ уже пришелъ.— Порядки за Оренбургской желзной дорог.— Признаки усиленія борьбы за право.— Вопросъ о регулированіи дтскаго труда.

Въ воображеніи городскаго жителя деревня отличается идиллическимъ характеромъ. Зеленый лугъ, темный лсъ, чистый душистый, воздухъ — все это притягиваетъ къ деревн, подаетъ надежду отдохнуть утомленной душ, освжиться усталому тлу. Но внимательный наблюдатель открываетъ темныя пятна въ привлекательной картин, и пятенъ этихъ оказывается многое множество. Въ ныншнее лто жукъ (австрійскій), муха (гессенская), саранча (восточная) и многія другія бдствія, постигшія деревню, окончательно лишили ея идиллическихъ красокъ и навели ужасъ на русское образованное общество. Столбцы газетъ переполнены описаніемъ опустошеній, которыя произвели и производятъ наскомыя, засуха, грады, пожары. Невольно вспоминается горькая правда стиховъ Некрасова:

‘Волга, Волга! весной многоводной

‘Ты не такъ заливаешь поля,

‘Какъ великою скорбью народной

‘Переполнилась наша земля!

Русская печать, почти вся, за очень рдкими исключеніями, забила тревогу. Правительство и земство съ энергіей ваялись за борьбу съ народнымъ бдствіемъ, но бдствіе велико и насъ ожидаютъ нелегкія испытанія.

Мы не теряемъ, конечно, надежды, что побдителемъ въ конц концовъ будетъ человкъ, что государство счастливо минуетъ кризисъ. Русская интеллигенція очевидно готова сдлать всевозможное для облегченія зла, угрожающаго роковымъ разстройствомъ народнаго благосостоянія. И эта готовность, это горячее сочувствіе темной масс, охваченной горемъ и раззореніемъ, даетъ намъ поводъ поговорить о русской интеллигенціи вообще, объ ея отношеніи къ народу.

Когда мы въ январьской книг Русской Мысли въ немногихъ словахъ высказали, что будемъ защищать, за что будемъ бороться, то слова наши были встрчены и съ сочувствіемъ, и съ насмшкой. Сочувственно отозвались Голосъ, Молва, Страна, въ недавнее время Слово, упреки въ сбивчивости, неясности и даже нелпости получили мы отъ Новаго Времени и отъ Русскаго Богатства. Быть можетъ наша программа была на самомъ дл неудачно составлена, но вдь поняли же насъ другіе. Дло, разумется, не въ личныхъ счетахъ, а въ разъясненіи недоразумнія.

Русскую интеллигенцію выставляли оторванною отъ народа. Но по мр распространенія образованія въ народ, интеллигенція и народъ будутъ все боле и боле сближаться, такъ какъ ихъ интересы не представляютъ непримиримой противоположности, и Разуваевы и Граціановы — ихъ общіе враги. Историческій складъ не русской только жизни, но и жизни всхъ цивилизованныхъ странъ, привелъ къ тому, что между интеллигентнымъ меньшинствомъ и массою населенія образовалось большое различіе, и мы убждены, что русская интеллигенція {Слово интеллигенція нкоторые публицисты, какъ извстно, безуспшно стремились превратить въ ироническое прозвище.} особенно горячо желаетъ скорйшаго прекращенія такого порядка вещей, желаетъ широкаго распространенія въ народ благосостоянія и просвщенія. Но нкоторыя изъ существенныхъ потребностей образованнаго меньшинства въ настоящее время совершенно чужды масс чернаго люда, а отъ этихъ потребностей, отъ этихъ стремленій образованный человкъ не откажется, ибо отказаться отъ нихъ значитъ отказаться отъ личнаго достоинства, отъ истины и справедливости. Такова, напримръ, и прежде всего, насущная для каждаго мыслящаго человка потребность въ свобод слова, устнаго и печатнаго. Конечно, крестьянину, поля котораго опустошаетъ саранча, скотъ котораго продаютъ за недоимки, свобода мысли — непонятная и безполезная вещь, но она безусловно необходима для народа, взятаго въ цломъ, для его настоящаго и будущаго. Тоже, съ нкоторыми видоизмненіями, относится и къ другимъ стремленіямъ русской интеллигенціи. Она, вмст съ правительствомъ, работаетъ для просвщенія и благосостоянія народа, она добивается правъ для себя и хлба для народа. Но всякій разъ полученное интеллигенціей право становится общимъ достояніемъ. И та, и другая изъ указанныхъ задачъ въ равной степени важны и должны достигаться, по мр возможности, единовременно.

Намъ пріятно въ настоящемъ случа сослаться на Русское Богатство, которое идетъ даже дальше насъ и, какъ намъ кажется, слишкомъ перетягиваетъ лукъ въ другую сторону. ‘Пусть, наконецъ,— говоритъ г. Оранскій {‘Русское Богатство’, іюнь, ст. Народный вопросъ.},— прояснится общественное сознаніе изъ-подъ тумана компромиссовъ, и сознаетъ, наконецъ, интеллигенція, что никогда ей не сдлать ничего для ‘народнаго вопроса‘, пока она не ршитъ прежде всего свой вопросъ, вопросъ интеллигенціи, вопросъ о правахъ ума и образованія, пока не вооружится она орудіями, соотвтствующими той великой задач, какую она хочетъ поднять’. На слдующей страниц г. Оранскій выражается слдующимъ образомъ: ‘Мы, народники, мы, послдовательные общинники, мы, которыхъ преимущественно зовутъ народолюбцами,— мы заявляемъ, что прежде народнаго вопроса долженъ быть разршенъ вопросъ объ интеллигенціи, вопросъ объ элементарнйшихъ правахъ умственнаго и образовательнаго ценза (?). Только свободная интеллигенція во всеооружіи своихъ правъ и свободной мысли можетъ слить свои интересы съ интересами народа и смло и плодотворно взяться за ршеніе задачъ, логически неизбжно назрвшихъ для нашего поколнія’.

Не станемъ придираться къ нашему симпатичному собрату (какъ онъ къ намъ придирался), оставимъ безъ вниманія права ценза и отъ души пошлемъ привтъ Русскому Богатству (мы уже оговорились относительно одного важнаго пункта).

Въ самомъ дл, виноватъ ли русскій интеллигентный человкъ, что онъ до сихъ поръ мало принесъ пользы народу? Разв въ его рукахъ была власть и сила?

Передъ нами длинною, грустною вереницею проходятъ Чацкіе, Алеко, Печорины, Рудины, Лаврецкіе. Это люди мысли, во всякомъ случа, часто съ сильною, отзывчивою душею. Русскій образованный дворянинъ не пьявица, высасывающая кровь подневольныхъ ему людей, это честная, не рдко идеально-честная личность, съ гуманными порывами, стремленіями. Такой русскій помщикъ, дйствительно, не находилъ себ дла. Дло находили Коробочка, Поздревъ, Плюшкинъ, къ счастливымъ принадлежало семейство Маниловыхъ. По кто же захочетъ ихъ счастья или счастья Афонасія Ивановича съ супругой? Образованные люди’ были на Руси XVIII и XIX вка миссіонерами просвщенія, но проповдь ихъ странно и глухо звучала для народа. Что же оставалось представителю русскаго просвщенія? Его романтически-настроенная душа обращалась къ женщин, его страстныя, гуманныя въ основ, стремленія сосредоточивались на любви: здсь отыскивалось примиреніе съ жизнью. Любовь эта въ большинств случаевъ была болзненнымъ явленіемъ. Только въ женской любви находить счастье, только ею довольствоваться, отказаться отъ борьбы за истину, отъ труда, значило обманывать, губить самого себя. Обольщеніе продолжалось не долго, примиреніе не достигалось, и человкъ снова терзался жаждою дятельности. Только новое горе, только скорбь за разбитое сердце въ любимой женщин оставалась, въ сознаніи героя подобнаго романа, рыцаря печальнаго образа. Бдная русская женщина увлекалась блестящими рчами образованнаго гуманнаго человка и также быстро разочаровывалась. А иногда счастье разбивалось другою причиною: между любящими грозно вставало старое, цпкое преданіе и увлекало чарующею силою непреклоннаго, безотраднаго взгляда одного изъ нихъ. Вспомните Лизу въ Дворянскомъ Гнзд.

Подымется ли рука бросить камень въ этого блднаго, глубоко-несчастнаго человка? Гуманность людей сороковыхъ годовъ разсыпалась въ рчахъ, ихъ стремленія по невол были замкнуты въ тсномъ круг эстетическихъ наслажденій, разслаблявшихъ душу и тло, такъ какъ они переходили въ крайность. У такихъ людей дйствительно:

Если пасмуренъ день, если ночь не свтла,

Если втеръ осенній бушуетъ,—

Надъ душой воцаряется мгла,

Умъ, бездйствуя, вяло тоскуетъ.

До посмотрите, какая прекрасная, нжная душа у этого человка. Изъ далекаго дтства передъ нимъ выростаютъ воспоминанія, среди окружающей его тьмы ярко выдляется лучезарный образъ матери, которая всю жизнь прожила не любимая, всю жизнь прожила для другихъ. ‘Повидайся со мною, родимая!…’ вырывается изъ измученной души больнаго человка,—

Я кручину мою многолтнюю

На родимую грудь изолью,

И теб мою псню послднюю,

Мою горькую псню спою.

Обезсиленный, смятый борьбою, потерявши надежду и вру, онъ молитъ мать вывести его на дорогу тернистую, спасти отъ окончательнаго паденія….

И невольно прощаешь этому слабому человку, невольно съ уваженіемъ вглядываешься въ это блдное, задумчивое лицо, слыша порою восторженную рчь или страстное, горькое самоосужденіе. Такіе люди созданы для общественной дятельности, для борьбы за идею, но они были лишены права такой дятельности, ихъ мсто заступилъ искусственно созданный классъ,— чиновничество, бюрократія. Мсто живаго слова и идеи заступила канцелярская форма, мертвящая жизнь. Что бы сталъ въ Россіи длать Чацкій, если бъ онъ угомонился? Ему предстояло сдлаться тмъ же Фамусовымъ, только съ измненіями и дополненіями. Великій гражданинъ былъ невозможенъ на Руси: ему нельзя было выроста въ тхъ клтушкахъ, гд благоденствовали смирные всероссійскіе обыватели. Когда теперь приходится прозжать мимо барскихъ усадебъ, на душу ложится тяжелое ощущеніе. Сколько драмъ разыгралось въ этихъ тнистыхъ, прохладныхъ аллеяхъ, сколько слезъ пролито, сколько силъ загублено даромъ! Вотъ милая двушка, почти ребенокъ, съ веселыми, лукавыми глазками, потомъ, жена армейскаго героя и карателя крпостныхъ душъ, полу задавленная, приниженная, съ горькимъ отчаяніемъ въ сердц, потомъ безумно-любящая мать, надежды которой разбиваетъ гвардеецъ-сыновъ. А вотъ тайно любимый ею человкъ, съ вчною жаждою дятельности, съ широкими стремленіями, съ смшными ошибками и болзненными странностями. Вокругъ свистятъ кнутъ, суетятся погоняемые имъ люди, замираютъ стоны, льется кровь… Да будутъ благословенны романтики-скитальцы, заронившіе тамъ и сямъ нсколько зеренъ, освтившіе кое-гд свтомъ любви и правды теплые углы царства русскаго!

Но мало-по-малу вліяніе образованнаго, обезпеченнаго меньшинства проникало въ низшіе общественные слои, и тамъ появлялись люди, судорожно бившіеся съ обступавшею ихъ волною. Положеніе такихъ разночинцевъ еще боле трагично, чмъ положеніе ихъ старшихъ братьевъ по просвщенію. Сильная, чуткая природа быстро проникалась гуманными убжденіями, душа рвалась къ излюбленнымъ идеаламъ, а жесткая дйствительность, затхлая, удушливая среда губила человка. Грошевые расчеты, грошевые интересы, невжество, придирчивое и стоявшее вчно на сторож, захватывали бдняка въ свой омутъ и кружили до тхъ поръ, пока не доводили его до смерти или безумія. И даже послдняго утшенія не оставалось такому человку: онъ зналъ, что гибель его безполезна, безсмысленна.

Нужда, печаль, тоска и скука,

Нтъ воли сердцу и уму….

Изъ-за чего вся эта мука —

Извстно Богу одному!

Ужъ пусть бы радость пропадала

Для блага хоть чьего-нибудь,—

Была бы цль, душа бъ молчала,

Имлъ бы смыслъ тяжелый путь.

Такъ нтъ! Какой-то врагъ незримый

Изъ жизни пытку создаетъ

И, какъ палачъ неумолимый,

Надъ жертвой хохотъ издаетъ!

Стихи плохи, но всякому слышенъ въ нихъ безнадежный вопль изболвшагося человка. А такіе люди не боялись работы, не отступали передъ борьбой, хотя бы долгой и опасной, и однако они гибли, задыхались въ пошлой, грязной или сонной, неповоротливой сред. Общественныхъ цлей нельзя достигнуть единичными, разрозненными усиліями, а успокоиться на личныхъ интересахъ русскій скиталецъ (выраженіе . М. Достоевскаго) не могъ. По невол приходилось отыскивать въ мір уголокъ оскорбленному чувству или рыскать за исполинскимъ дломъ. Въ нашей печати въ послднее время много и пространно говорили о томъ, что нужно прежде, люди или мры (учрежденія). На такой вопросъ можно отвтить только указаніемъ необходимости соотвтствія между формою и содержаніемъ, между учрежденіями и людьми. Но русская жизнь даетъ для разршенія другой вопросъ. Что лучше: подождать ли съ реформами, которыхъ сознательно желаетъ меньшинство, или удовлетворить потребности этого меньшинства, нсколько ускорить ростъ общества и народа? Мы, конечно, безусловно на сторон втораго способа ршенія вопроса. Учрежденія спасутъ отдльныхъ, выдающихся людей отъ малополезной, а иногда и прямо вредной для государства растраты способностей, учрежденія притянутъ къ себ много здоровыхъ, праздныхъ теперь силъ, отодвинувши на задній планъ представителей невжества, апатіи и недобросовстности.

Главнйшая вина русской интеллигенціи, но нашему мннію, заключается въ ея малочисленности. Безъ вины, стало быть, виновата. Но лучшее будущее не за горами. Великія реформы ныншняго царствованія обновили русскую жизнь, измнили ея основанія. Отправляясь отъ этихъ реформъ, русскій образованный человкъ, путемъ серьезной и совстливой работы мысли, дошелъ до ясныхъ общественныхъ идеаловъ. Шагъ за шагомъ отстаивая и осуществляя ихъ, онъ придастъ своей жизни ту стройную, разумную красоту, которой не доставало людямъ прежняго времени, за немногими блестящими, но случайными исключеніями. Молва, полемизируя съ Новымъ Временемъ, совершенно справедливо говоритъ, что наивно предполагать даже свободу печати безъ соотвтствующихъ измненій въ нашихъ учрежденіяхъ. ‘Свободная печать только при извстныхъ политическихъ формахъ и при извстномъ жизненномъ стро можетъ сдлаться выразителемъ дйствительнаго общественнаго мннія и благотворнымъ орудіемъ для развитія народной жизни и ея прогрессивнаго совершенствованія’ {Молва, No 199.}.

Вопреки обычаю, на ныншній разъ мы вдались въ разсужденія о значеніи русской интеллигенціи. Возвращаемся къ печальной обязанности сообщенія о событіяхъ областной и столичной жизни за истекшій мсяцъ, печальной потому, что толковать приходится все о невеселыхъ предметахъ.

Въ одной изъ передовыхъ статей Голоса {Голосъ, No 161.} была приведена таблица урожая хлбовъ и картофеля въ девятилтній періодъ (1870—1878). Данныя оффиціальной статистики (таблица взята изъ втораго выпуска ‘Сборника свдній по департаменту земледлія и сельской промышленности‘) не отличаются, какъ извстно, особенною точностію, но такъ какъ ошибки должны быть приблизительно одинаковы въ каждый изъ упомянутыхъ годовъ, то можно придти къ довольно точному выводу, и выводъ этотъ печаленъ. Общій сборъ хлбовъ въ Европейской Россіи уменьшается, не смотря на увеличивающіеся посвы, другими словами, урожайность почвы уменьшается.

Было высяно и собрано (тысячъ четвертей):

	Высяно:	Собрано:	Урожай:
	Хлбовъ.	Картофеля.	Хлбовъ.	Картофеля.	Хлбовъ.	Картофеля.
Въ 1870 году	69,988	11,505	301,744	55,602	4,3	4,3
‘ 1871 ‘	72,162	11,922	238,839	45,091	3,3	3,8
‘ 1872 ‘	71,738	12,418	262,136	64,258	3,4	5,2
‘ 1873 ‘	70,447	12,942	261,725	58,018	3,7	4,3
‘ 1874 ‘	71,370	12,319	290,986	56,999	4,1	4,6
‘ 1875 ‘	71,693	12,452	227,938	58,947	3,2	4,7
‘ 1876 ‘	71,387	12,663	258,678	65,889	3,6	5,1
‘ 1877 ‘	72,238	12,673	289,167	64,686	4,0	5,1
‘ 1878 ‘	71,162	13,353	300,350	68,467	4,2	5,1
	Средній за девять лтъ	3,8	4,8

‘Голосъ приводить для сравненія другую табличку, въ которой показанъ сборъ хлба въ Сверо-американскихъ Соединенныхъ Штатахъ за тотъ же промежутокъ времени, гд было собрано:

	Въ 1870 году.	Въ 1878 году.
Пшеницы	39.760,400	61,200,000
Маиса	186,023,350	227,800,000
Овса	42,037,158	68,884,000
	267,820,908	357,884,000

Мало похожи мы на нашихъ заатлантическихъ друзей, мало похожи

Въ Донской Голосъ {Донской Голосъ, No 49.} пишутъ изъ станицъ 1 и 2-го Донскихъ округовъ, что бжавшіе по случаю голодухи, причиненной саранчею, возаки вновь приглашаются начальствомъ туда же, но народъ отказывается, говоря, что теперь уже невозможно тми же средствами бороться съ саранчей, такъ какъ она окрыляется и притомъ время рабочее: нужно косить хлбъ и сно.

Во многихъ мстахъ Міусскаго округа, сообщаетъ та же газета, крестьяне сняли недозрвшій хлбъ, потому что ему угрожалъ жукъ. Поволжье тяжело пострадало. Въ многихъ уздахъ ждутъ буквально голода. Посвы ржи почти погибли, пшеница также очень плоха. Червь опустошаетъ силы, огороды и даже лсъ съ такою силою, что въ нкоторыхъ мстахъ деревья стоятъ, голые, какъ осенью {Волга, 335.}. Въ Русскій Курьеръ пишутъ изъ деревни Подгородокъ, Климовичскаго узда, Могилевской губерніи, что во многихъ деревняхъ совсмъ нтъ хлба: крестьяне питаются картофелемъ, а чаще однимъ щавелемъ. Крестьяне же боле богатыхъ деревень смшиваютъ послдніе остатки муки съ мелко-истолченнымъ сухимъ папоротникомъ и изъ этой смси пекутъ себ хлбъ. Въ нкоторыхъ мстностяхъ сосдняго Чернявскаго узда къ гоkjдух присоединяюсь другое бдствіе — оспа.

Въ Харьковскія Губернскія В&#1123,домости сообщали изъ Изюмскаго узда: ‘Такъ какъ неурожаи продолжаются уже пять лтъ непрерывно, то вс имвшіеся хлбные запасы съдены, скотъ проданъ и сть нечего. Что будетъ въ этомъ году, страшно подумать. Помщики не только не получаютъ доходовъ, но не имютъ, чмъ заплатить проценты въ банки, въ которыхъ заложены ихъ имнія, крестьяне уже теперь голодаютъ, заработковъ нтъ, потому что нечего убирать’.

Рязанскій корреспондентъ Русскихъ Вдомостей передаетъ, что крестьянами Затишинской волости доставлены въ мстную земскую управу образчики ржи, пораженной невиданной еще болзнью: въ однихъ случаяхъ зерна совершенно здороваго, повидимому, колоса оказываются внутри пустыми, какъ бы выденными, въ другихъ стержень колоса чернымъ, какъ бы истлвшимъ. На этихъ послднихъ колосьяхъ встрчаются червеобразныя личинки какого-то наскомаго. Явленіе это замчено пока на небольшомъ район.

Въ Голосъ {Голосъ, No 185.} пишутъ изъ Самарской губерніи: ‘Голодъ уже снова стучится въ нашу дверь и туманный обликъ его представляется въ настоящую минуту въ краскахъ, едва ли не боле зловщихъ, чмъ въ 1873 году. Намъ хорошо понятна нравственная отвтственность, которую мы принимаемъ на себя, произнося это болзненно звучащее для человческаго слуха слово, но признаки наступающаго для Самарской губерніи новаго бдствія на столько очевидны и знаменательны, что молчать о нихъ всякому, ихъ видящему и понимающему, было бы преступленіемъ. Да м, сверхъ того, намъ извстно, что на 10-е іюля мстною губернскою земскою управою предположенъ созывъ экстреннаго губернскаго земскаго собранія для удовлетворенія нужды населенія въ продовольствіи, которая уже успла обнаружиться весьма чувствительнымъ образомъ по нсколькимъ уздамъ. Если же населеніе нуждается въ продовольствіи уже теперь, то чего же ждать впереди, когда полный неурожай грозитъ большей половин губерніи! Тмъ не мене, частному лицу еще довольно трудно, въ настоящую минуту, составить себ полную картину того, что предстоитъ вынести Самарской губернія въ ныншнемъ году. Кругозоръ каждаго отдльнаго наблюдателя, въ данномъ случа, довольно ограниченъ, м потому я не ршился бы сдлать общаго вывода изъ моихъ личныхъ наблюденій, обнимающихъ, сравнительно, небольшую мстность Бузулукскаго узда, если бъ я не могъ дополнить ихъ свидтельствами другихъ, вполн достоврныхъ лицъ и, наконецъ, оффиціальными данными мстныхъ земскихъ учрежденій’.

Эти данныя и свидтельства сводятся къ тому, что Бузулукскій, Бугурусланскій, Самарскій, Николаевскій и Новоузейскій узды постигнуты самымъ полнымъ неурожаемъ. Другой годъ не хватаетъ корма для скота.

Корреспондентъ говоритъ, что населеніе дойдетъ до совершенной нищеты….. Что тутъ подлаетъ земство?

Не будемъ продолжать перечня бдамъ, грозящимъ Россіи: имъ конца нтъ. Голодъ и невжество, нищета и болзни — старый припвъ. Извстно, что пснь о страданіяхъ русскаго народа допоетъ лишь тотъ,

Кто всю землю, Русь крещеную,

Изъ конца въ конецъ пройдетъ.

Мы много разъ уже говорили, что такъ жить долго нельзя. Едва ли составляетъ признакъ особенной мудрости систематизированный авось. Россія, думается намъ, достигла важнаго историческаго момента, когда всякое политически-могучее государство нуждается во всестороннемъ внутреннемъ упорядоченіи, ибо вншнее могущество не можетъ долго покупаться цною тяжелыхъ лишеній дома, даже при благопріятныхъ международныхъ отношеніяхъ. Необходимо безбоязненно вскрыть всю опасность нашего экономическаго положенія, чтобы, при свт науки и своего и чужаго опыта, найти скорый и добрый исходъ. Извстно, что этотъ процессъ самосознанія и самоопредленія долженъ быть обставленъ нкоторыми гарантіями, иначе явится подозрительность съ одной и сдержанность съ другой стороны, т. е., по прекрасному выраженію академика М. И. Сухомлинова, недосказанная ложь покажется правдою, а недосказанная (по невод) истина покажется ложью.

Говорятъ, что люди, выражающіе подобныя желанія, раскрываютъ ворота Разуваевымъ. Но вдь Разуваевъ уже пришелъ, и необходимо принимать мры къ его ограниченію. Разв наши желзнодорожники, напримръ, не Разуваевы?

Займемся на ныншній разъ порядками Оренбургской желзной дороги. Въ нашихъ рукахъ интересная брошюра г. Заруднаго, {По поводу опроверженія, напечатаннаго въ No 1415 газеты Новое Время правленіемъ Оренбургской желзной дороги, С.-п.б. 1880.} въ которой заключаются поразительныя разоблаченія.

Оренбургская желзная дорога, гарантированная правительствомъ, говоритъ г. Зарудный, есть семейная еврейская дорога: она всецло принадлежитъ г. Варшавскому, его родственнику, г. Горвицу, и его зятю, г. Левенсону. Они самовластно избираютъ директоровъ правленія, такъ какъ на общее собраніе являются фиктивные акціонеры, дйствующіе согласно полученнымъ отъ трехъ названныхъ лицъ инструкціямъ. Все устраивается на этой образцовой дорог, которая соединялъ Европу съ Азіей, дйствительно по семейному. Управленію дороги, напримръ, нужны всевозможные матеріалы, на огромную сумму. Г. Левенсонъ устраиваетъ въ Самар магазинъ желзнодорожныхъ матеріаловъ и даже продажу керосина, масла, пакли, краски и т. и. Магазинъ завдуется родственникомъ г. Левенсона, г. Левинскимъ, и съ правленія берутъ въ пять, шесть разъ дороже настоящей цны. Г. Варшавскому, по энергическому выраженію автора брошюры, тоже хочется урвать сколько возможно,— и онъ это обдлываетъ боле искусно, слдующимъ образомъ: дровъ поставляется на Оренбургскую желзную дорогу ежегодно на сумму около 500,000 руб. Правленіе дороги въ Петербург публикуетъ въ газетахъ и вызываетъ желающихъ взять на себя поставку дровъ съ узаконенными залогами явиться къ такому-то числу въ правленіе, въ Петербургъ, на торги. Въ Самар нкоторые лсоторговцы начинаютъ хлопотать, достаютъ залоги и являются въ Петербургъ къ назначенному правленіемъ дню, желая взять на себя поставку дровъ, но, къ крайнему ихъ удивленію, гг. члены правленія преподносятъ имъ неожиданный сюрпризъ. Заявляютъ, е что такъ какъ г. Варшавскій-сынъ предложилъ очень выгодныя условія на поставку дровъ, то правленіе, въ видахъ сохраненія интересовъ дороги, единогласно постановило: сдать поставку дровъ Варшавскому-сыну.’

Г. Левенсонъ за полмилліона купилъ у г. Обухова, предсдателя правленія Оренбургской желзной дороги, с. Богатое, близъ г. Бузулука, и устроилъ въ этомъ имніи ‘громадныхъ размровъ паровую мукомольную мельницу и другія коммерческія заведенія, для устройства которыхъ вс необходимые матеріалы перевозятся туда и оттуда вывозятся продукты по Оренбургской желзной дорог, подъ видомъ, а прозды вагоновъ туда и обратно считаются служебными. Кром того, положительно вс находящіеся на служб у г. Левенсона въ с. Богатомъ, какъ-то: прикащики, мельники, машинисты, рабочіе и вся прислуга, даже священникъ с. Богатаго имютъ годовые даровые билеты 2 класса для прозда пр всей линіи Оренбургской желзной дороги’. Г. Зарудный спрашиваетъ: очень интересны должны быть статистическіе выводы: сколько теряетъ правительство даадцатипяти-процентнаго налога, а гарантированная правительствомъ желзная дорога дохода отъ незаконнаго дароваго прозда всхъ родственныхъ г. Левенсону евреевъ и вообще всхъ служащихъ у Левенсона?

Управляющимъ Оренбургскою желзною дорогою состоитъ инженеръ-надворный совтникъ А. М. Повалишинъ. Г. Повалишинъ получаетъ 22,000 р. жалованья и находится на государственной служб, въ министерств путей сообщенія. Но свдніямъ, которыя заключаются въ интересующей насъ брошюр, главнйшею обязанностію г. Повалишина является встрча съ экстреннымъ поздомъ, въ парадномъ министерскомъ вагон, г. Левенсона, супруги г. Левенсона, дтокъ г. Левенсона, когда это желзно-дорожное семейство детъ къ себ въ с. Богатое изъ Петербурга. Торжественная встрча устраивается въ Самар. Возмутительныхъ фактовъ въ брошюр г. Заруднаго находится поразительное множество, но мы сдлаемъ изъ нея еще дв-три выписки, отсылая боле любознательныхъ читателей къ самой брошюр. Цитируемъ дословно.

‘Начальникомъ Самарской станціи состоялъ братъ директора правленія еврея Соловейчика, Сергй Соловейчикъ, съ жалованьемъ 2,400 руб. Вслдствіе нкоторыхъ данныхъ и подозрній, у него самарскими властями сдлано было нсколько обысковъ и потомъ депешею министерства путей сообщенія было предписано: ‘немедленно уволить г. Соловейчика отъ службы по Оренбургской желзной дорог’. Въ тотъ же день вечеромъ директоръ правленія, г. Соловейчикъ, телеграфируетъ изъ Петербурга управляющему Повалишину, ‘чтобы немедленно дать начальнику станціи Соловейчику четырехъ-мсячный отпускъ съ содержаніемъ полнаго оклада жалованья, которое и выдать впередъ’. Кром того, такъ какъ Соловейчикъ будто бы привелъ Самарскую станцію въ блестящее состояніе, то въ награду авансомъ выдать ему единовременно 1,000 р. сер. Г. Повалишинъ, разумется, немедленно исполняетъ предписаніе начальства. Чрезъ нсколько дней получается новое предписаніе директоровъ евреевъ: ‘дать немедленно г. Соловейчику какое-нибудь мсто на Оренбургской желзной дорог, но не столь видное и замтное’. Повалишинъ исполняетъ предписаніе (вдь не даромъ же ему получать 22,000 руб. содержанія)! и назначаетъ Соловейчика начальникомъ станціи въ деревн Строкахъ, на половин дороги между Самарою и Оренбургомъ съ жалованьемъ тоже 2.400 руб., тогда какъ по бюджету начальникъ станціи въ Сорокахъ получаетъ только 600 руб. въ годъ. Прошло нсколько мсяцевъ и велемудрому еврею Соловейчику длается очень скучно проживать въ деревн Сорокахъ — онъ желаетъ лучшаго, благо въ министерств какъ будто бы забыли о немъ (а нужно сказать, что Соловейчикъ, вслдствіе сдланныхъ у него обысковъ, находится подъ слдствіемъ правительства и съ него взятъ залогъ въ 5,000 р. на случай его ареста), нужно придумать какую-нибудь комбинацію, чтобы повеселить и ободрить грустнаго жида Соловейчика и дать ему мстечко веселенькое, но не видненькое. Придумали слдующее: въ самарскомъ управленіи желзной дороги есть веселенькое мсто ‘агента по разбору претензій’ съ содержаніемъ 1,800 р. Мсто это занимаетъ очень услужливый и пріятный во всхъ отношеніяхъ для начальства нмецъ Августъ Дитгофъ — его обидть совстно, нужно создать ему новое мсто ну… и создали: Августа Дитгофа сдлали чиновникомъ особыхъ порученій, состоящимъ при управляющемъ г. Нова ли шин, съ содержаніемъ тоже 1,800 руб. въ годъ. Мсто тоже очень пріятное, по служб трудовъ мало, только и труда — длать и красить декораціи для домашнихъ спектаклей, бывающихъ въ дом Повалишнна, и оказывать разныя домашнія услуги его семейству. Мсто же агента по разбору претензій, вручили грустному Соловейчику, съ жалованьемъ 2.400 руб. (прибавили 600 руб.), который и разбираетъ претензіи’. Къ г. Повалишину, повствуетъ брошюра дале, является одинъ бдный человкъ, сынъ котораго, офицеръ, отчаянно заболлъ въ Оренбург. Несчастный отецъ проситъ для матери больнаго даровой билетъ III класса. Получается суровый отказъ, такъ какъ г. Повалишинъ прекрасно понимаетъ свои служебныя обязанности и выгоды дороги. Въ то же время,— говорить г. Зарудный,— въ Самару пріхалъ давать концерты извстный цитристъ, г. Бауэръ. Онъ бывалъ у г. Повалишина, игралъ у него на цитр и привелъ въ восторгъ гостившаго у г. Повалишна директора правленія. Когда послдній возвращался въ Петербургъ, то г. Повалишинъ, провожая директора, ‘пригласилъ къ себ въ министерскій вагонъ экстреннаго позда и г. Бауэра съ цитрою, чтобы увеселять директора по дорог до г. Сызрани. Въ награду за доставленное удовольствіе директору и семейству Повалишина, г. управляющій дорогою далъ даровые билеты I класса Бауэру и его спутнику до Оренбурга и обратно два раза, кром того, въ благодарность и поощреніе его таланта, г. Повалишинъ простеръ свою любезность до такой степени, что далъ имъ даровые льготные билеты I класса (получаемые управленіемъ въ обмнъ съ другими правленіями обществъ желзныхъ дорогъ) до самаго Петербурга, такую же любезность онъ оказалъ и извстной пвиц Д. М. Леоновой. Эта оказанная Повалишинымъ любезность сдлана въ интересахъ управляемой имъ дороги для того, чтобы показать знаменитымъ артистамъ, какіе гуманные и благодарные люди управляютъ Оренбургскою желзною дорогою’!…

Оренбургскій Листокъ, одна изъ самыхъ симпатичныхъ провинціальныхъ газетъ, передавая содержаніе брошюры г. Заруднаго, говоритъ, что печать будетъ безустанно бороться съ этими и имъ подобными вопіющими злоупотребленіями, вруя, что не далеко то время, въ которое, по выраженію Островскаго, дльцы будутъ боле бояться суда общественнаго, чмъ уголовнаго {Оренбургскій Листокъ No 27.}.

Саратовская Волга, говоря о книжк г. Заруднаго, замчаетъ, что, благодаря этой брошюр, Оренбургскимъ желзно-дорожнымъ дятелямъ суждено получить по крайней мр такую же извстность, какою пользуются оренбургскія шали. Это справедливо. Но Волга полагаетъ, что почтенные дятели ‘поставлены въ прискорбную необходимость прикусить языки, поджать хвосты, расползтись по угламъ и закрыть лица руками {Волга, 334.}. Охъ, нтъ!

Не мало безобразій творится, конечно, и на другихъ желзныхъ дорогахъ, между прочимъ и на quasi-земской Тамбовско-Саратовской. Желзно-дорожнымъ и инымъ олигархамъ, дйствительно, далеко небезопасны разныя гарантіи правильности и законосообразности государственнаго хозяйства, государственнаго контроля и т. п. Для нихъ вполн достаточна того высокаго принципа любви, который, въ силу нашей самобытности (по ученію нкоторыхъ несомннно даровитыхъ и искреннихъ доктринеровъ), долженъ замнять западно-европейскія учрежденія.

Везд и повсюду, какъ только личность подымалась на извстную высоту, она начинала энергическую борьбу за право, въ благороднйшемъ смысл этого слова. Человкъ съ достаточно широкимъ умственнымъ развитіемъ, съ достаточно сильнымъ гуманнымъ чувствомъ не въ состояніи безучастно относиться къ насилію, которое происходитъ на его глазахъ. Его возмущаетъ общественная неправда, и онъ не можетъ, не долженъ молчать въ подобныхъ случаяхъ. Къ счастію, проявленія подобнаго настроенія становятся у насъ все чаще и чаще. Недавно въ Петербург утопилась двушка — гувернантка, совсмъ молоденькая, одна пріхавшая въ чужую сторону изъ Германіи. Существуютъ данныя, которыя объясняютъ самоубійство несчастной двушки безчеловчнымъ съ ней обращеніемъ господина и госпожи Б* (у нихъ жила она въ гувернанткахъ). И посмотрите, какую тревогу забила петербургская печать, какое прекрасное, прочувствованное воззваніе къ справедливости и гуманности написалъ воскресный фельетонистъ Голоса.

Пробужденіе интереса въ общественнымъ вопросамъ замчается во многихъ захолустьяхъ Россіи. Г. Беллюстинъ, напримръ, сообщаетъ въ Русскомъ Курьер, что жители Балязина (Тверской губерніи) начинаютъ очень серьезно относиться къ образованію дтей, и горячо обсуждаютъ школьные вопросы и даже не безъ успха дйствуютъ. И давленіе общественнаго ~ мннія уже даетъ себя чувствовать. Такъ, между прочимъ, любители карточной игры въ культурномъ Калязин пристроились въ одномъ изъ приходскихъ училищъ, въ ночное время. Но ночи затягивались до утра, классная атмосфера страдала и, что, конечно, всего важне, на дтей слухи о занятіяхъ ночныхъ постителей училища дйствовали вредно. Лучшая часть Калязинскаго населенія возстала, и, безъ всякихъ жалобъ по начальству, нравственный авторитетъ честныхъ и разумныхъ людей изгналъ картежниковъ изъ оскверняемаго ими мста. Изъ Кашина въ Тверской Встникъ {Тверской Встникъ, 25.} пишутъ, что зажиточные ремесленники города устраиваютъ ремесленное общественное собраніе, уставъ котораго уже посланъ на утвержденіе.

Но до полнаго возстановленія здороваго теченія общественной жизни намъ еще далеко, и въ этомъ отношеніи нельзя не согласиться съ тифлискимъ Обзоромъ, такъ много потерпвшимъ на своемъ вку отъ цензуры, снова (надо надяться не надолго) умолкшимъ подъ давленіемъ этихъ невзгодъ. Обзоръ говоритъ: ‘богатыя и благородныя силы русской интеллигенціи, давшія въ масс столько безспорныхъ доказательствъ энергіи и самоотверженія, находятся въ настоящее время въ переходномъ фазис своего развитія. Он народились, движутся, дйствуютъ, но окрпнуть и организоваться еще не успли. Сильно въ нихъ только сознаніе неудовлетворительности прежнихъ формъ мысли и жизни и страстное стремленіе къ лучшимъ днямъ. Но пройдетъ не мало времени, раньше чмъ силы эти сплотятся въ дисциплинированное цлое, идущее впередъ жъ опредленной цли, какъ единъ человкъ!… {Обзоръ, No 534.}

Недавно газеты много толковали о дл капитана перваго ранга, H. Н. Клокачова, который былъ уволенъ отъ службы по министерству путей сообщенія (гд служитъ извстный читателямъ Русской г. Повалишинъ) не только безъ прошенія, но и безъ всякаго обозначенія причинъ увольненія. На г. Клокачова были взведены различныя обвиненія, онъ просилъ суда, но суда у насъ, въ нкоторыхъ случаяхъ, не полагается, почему при столкновеніяхъ подчиненнаго съ начальникомъ первому приходится довольно жутко {Дло г. Клокачова, благодаря графу Лорисъ-Меликову, до суда дойдетъ.}. Въ Харьков нсколько лицъ произвели безпорядокъ въ городскомъ саду, кажется. Лица эти по распоряженію г. генералъ-губернатора были посажены подъ арестъ И потомъ высланы изъ города. Молва, припоминая дятельность г. харьковскаго генералъ-губернатора, князя Дондукова-Корсакова, въ Болгаріи, основательно спрашиваетъ: чмъ же харьковскій округъ хуже Болгаріи? Общество наше довольно быстро мужаетъ, и однимъ изъ доказательствъ итого роста мы, не въ обиду Петербургскимъ Вдомостямъ будь сказано, считаемъ фактъ, сообщенный Русскими: бывшій министръ народнаго просвщенія, графъ Толстой, пожелалъ баллотироваться въ гласные Михайловскаго узда Рязанской губерніи и былъ забаллотированъ большинствомъ 43 голосовъ противъ 3.

Въ заключеніе этого внутренняго обозрнія затронемъ весьма важный вопросъ о дтскомъ труд.

Европейскія государства, въ особенности Франція, обратили серьезное вниманіе на непоправимый почти вредъ, который грозитъ обществу отъ истощенія дтскихъ силъ фабричными и ремесленными работами. Декретами президента французской республики запрещена работа дтей во многихъ отрасляхъ промышленности. Въ подобныхъ законодательныхъ и административныхъ мрахъ давно уже нуждается и Россія. Виленскій Встникъ {Виленскій Встникъ, No 137.} сообщаетъ, напримръ, слдующее: ‘Въ послднее время у насъ слишкомъ часто допускаются къ занятію извознымъ промысломъ несовершеннолтніе и даже дти. На улицахъ очень часто можно видть десятилтнихъ мальчугановъ, исполняющихъ обязанности легковаго извощика. И грустно, и смшно смотрть на такихъ недорослей въ ихъ длинныхъ извозчичьихъ костюмахъ. Улицы у насъ узки, извозчичьи лошади съ норовомъ, легко можетъ случиться несчастье.’ Въ данномъ случа можно только винить мстную полицію, такъ какъ городскія правила дозволяютъ занижаться извозомъ лишь съ опредленнаго возраста. Но у насъ, существуютъ весьма важные проблы въ законодательств, наполнить, которые разумными постановленіями не въ состоянія самая исправная администрація. На фабрикахъ, напримръ, сплошь и рядомъ работаютъ, восьмилтнія дти, и нтъ закона, который бы это запрещалъ. Недавно въ Москв городовой обратилъ вниманіе на двухъ мальчиковъ, съ величайшимъ трудомъ несшихъ рессору. Городовой оказался, къ счастію, изъ толковыхъ. Онъ сжалился надъ дтьми и отвелъ ихъ въ участокъ. Во-второй половин іюля было еще нсколько схожихъ случаевъ, а многіе, конечно, остаются неизвстными. Французское законодательство точно опредляетъ, какую тяжесть могутъ носить (или возить на себ) дти извстнаго возраста. Желательно было бы имть нчто подобное и у насъ.

В. Г.

P. S. По послднимъ извстіямъ изъ Петербурга, къ нашимъ балтійскимъ портамъ начинаетъ прибывать пшеница. Печальне этого факта трудно себ и представить.

‘Русская Мысль’, No 8, 1880

OCR Бычков М. Н.

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ.

Читайте также: