Внутреннее обозрение - No 2, 1881, Гольцев Виктор Александрович, Год: 1881 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 25 минут(ы)

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ.
Оживленіе нашего земства. Роль дворянства. Процессъ люторическихъ крестьянъ. Вопросъ о недостаточности крестьянскихъ надловъ и газета Русь. Крестьянскіе промыслы (Сборникъ статистическихъ свдній по Московской губерніи, томъ VI, выпускъ II). Состояніе государственнаго хозяйства Россіи. Необходимость отмны административной ссылки. Судьба Н. Г. Чернышевскаго.

Земскія собранія декабрьской сессіи прошли оживленне и дловите предшествовавшихъ. Нельзя сказать, однако, чтобы дятельность нашихъ земскихъ представителей вполн удовлетворила тмъ радужнымъ ожиданіямъ, которыя связывались съ новыми ‘вяніями’ вообще. По справедливому замчанію новой петербургской газеты Порядокъ, ‘для ободренія общественной дятельности, само собою разумется, нужно, чтобы дятели, независимо отъ присутствія живости въ нихъ самихъ, чувствовали подъ собою твердую почву, то-есть были уврены, что ихъ начинанія не будутъ встрчать одни только противодйствія и стсненія’. Къ счастью для народа и правительства, канцелярскій способъ управленія государствомъ за послднее время находится не въ такомъ авантаж, какъ въ управленіе графа Толстаго министерствомъ народнаго просвщенія. Русскую мысль не втискиваютъ въ казенныя колодки, разсчитанныя на мальчиковъ съ пальчикъ, и, къ большому негодованію нашихъ лже-охранителей, никакихъ вредныхъ послдствій отъ этого не происходитъ. На земскихъ собраніяхъ все чаще и чаще начинаютъ раздаваться голоса независимыхъ людей, которые искренно желаютъ, чтобы между властью и народомъ не было недоразумній и взаимнаго недоврія, чтобы, на совтахъ всей земли русской, были разсказаны обиды, насильства, раззоренія, и чмъ нашему государству полниться….

Невозможно было ожидать, чтобы съ русскаго человка мгновенно спали рабскія привычки, чтобы онъ сразу заговорилъ съ достоинствомъ свободнаго гражданина, которому одинаково чужды и льстивость, и задоръ приниженнаго, неувреннаго въ завтрашнемъ дн человка. Казенные государственные люди, давившіе нашу совсть подъ грудою циркуляровъ и секретныхъ предписаній, доведи народъ до весьма печальнаго состоянія: онъ съ величайшимъ недовріемъ относится къ административной власти и вс усилія употребляетъ къ тому, чтобы уйти отъ нея подальше. Какого размра это недовріе достигло, съ какими препятствіями приходится бороться, чтобы власть не представлялась русскому человку врагомъ или беззастнчивымъ опекуномъ, — объ этомъ извстно каждому образованному читателю. Дятели нашего самоуправленія — т же, конечно, русскіе люди, и ихъ недостатки являются, въ большинств случаевъ, послдствіемъ канцелярской формы правленія. Печать относилась до настоящаго времени къ молодымъ земскимъ учрежденіямъ съ большимъ сочувствіемъ и бережливымъ вниманіемъ. Промахи и вялость управъ и собраній встрчали, конечно, порицанія, но въ осторожной, относительно мягкой форм. На это указывали враги либеральныхъ учрежденій, требуя, чтобы земство и администрація подвергались одинаковой оцнк, но справедливость заключается между прочимъ и въ томъ, чтобы не равно относиться къ неравному. Администрація была полновластною, неподлежавшею контролю общества силою. Она тснила самоуправленіе, она не давала намъ дышать свободно. Печать должна была бороться за существованіе, должна была оказывать всмъ находящимися въ ея распоряженіи способами, не прибгая только къ недобросовстнымъ средствамъ, ршительное противодйствіе произволу и насилію. Ко глубокому убжденію многихъ и многихъ русскихъ людей, по убжденію большинства представителей нашей печати, безъ широкаго развитія существующихъ земскихъ и городскихъ учрежденій, Россіи грозила бы печальная участь. Громадное политическое тло и безъ того разслаблено въ душной и нездоровой атмосфер канцелярій.

Но времена измнились къ лучшему. Съ верху образовалось живое и, думать надо, сильное теченіе, которое не борется съ теченіемъ, идущимъ отъ общества, а, наоборотъ, двигается въ томъ же направленіи, вамъ послднее. Многіе говорятъ: подождите радоваться, надолго-ли хватитъ вашихъ радужныхъ ожиданій? Но мы самымъ ршительнымъ образомъ возстаетъ противъ разочарованности, которая звучитъ въ приведенныхъ словахъ. Ждать всего отъ власти, сидть у моря и ждать погоди — непростительно обществу. Пора стать на собственныя ноги. Если правительство расширяетъ свободу мысли и совсти, если оно начинаетъ съ уваженіемъ относиться къ личности гражданина, то этимъ, конечно, оно исполняетъ свой долгъ передъ обществомъ, но на какомъ же основаніи добросовстное исполненіе долга не должно возбуждать живйшей благодарности, не должно подкрплять самыхъ отрадныхъ надеждъ?

При современныхъ условіяхъ русской жизни, и наше самоуправленіе, и наша печать могутъ и обязаны сдлать многое. Вялость и безтолковость въ настоящее время должны встрчать самое строгое порицаніе общественнаго мннія. Г. Португаловъ {Русскій Курьеръ, No 5, Неподвижность земства.} справедливо говоритъ, что ‘разсматривать дятельность земства безъ должнаго вниманія и отношенія къ переживаемой нами эпох и безъ сравненія многихъ земствъ между собою теперь нельзя’. Лучшія изъ земствъ немедленно воспользовались освобожденіемъ отъ стсненій и запрещеній, такъ долго тяготвшихъ надъ нашимъ самоуправленіемъ, и обнаружили и добрую волю, и умнье подымать и разршать вопросы первостепенной важности. Къ сожалнію, не везд дло шло такъ хорошо, въ нкоторыхъ же губерніяхъ оно идетъ совсмъ худо. Такова, напримръ, самарская губернія. Раскладка земскаго сбора здсь поражаетъ своею неравномрностью. Этотъ сборъ равняется 300,000 рублей. Городскія имущества самарской губерніи оцнены всего въ 5,000,000 рублей, изъ которыхъ на долю г. Самары приходится 3,500,000 р. (съ нихъ взимается въ пользу земства 36,000 p.). Г. Португаловъ утверждаетъ, что городское имущество самарской губерніи можетъ быть оцнено въ 20,000,000 p., слдовательно, земство могло бы получить не 36,000 p., а 130,000 p. Неравномрность распредленія податной тяжести и несовершенство способовъ взиманія налоговъ составляютъ первый и тяжкій грхъ самарскаго земства. Другой грхъ заключается въ томъ, что безтолковое и малодятельное управленіе стоитъ дорого: содержаніе самарской губернской управы стоитъ 23,000 p., содержаніе одной изъ лучшихъ управъ въ государств, тверской, обходится только въ 15,000 р. {А не въ 16,000 p., какъ сказано въ стать г. Португалова.}. Не будемъ говорить объ остальныхъ прегршеніяхъ самарскаго земства и обратимъ вниманіе читателя только на слдующій случай, бывшій во время послдней сессіи собранія. Одинъ изъ талантливыхъ и наиболе свдущихъ гласныхъ самарскаго земства представилъ записку, въ которой указывается на то, ‘что для улучшенія бдственнаго экономическаго положенія народа нужны такія же радикальныя реформы и мры, какія имли мсто при освобожденіи крестьянъ отъ крпостной зависимости, и что для разршенія и разработки такого важнаго вопроса необходимъ созывъ и участіе земскихъ представителей не одной губерніи’, Что можетъ быть справедливе и основательне такого предложенія? Общество, въ лиц лучшихъ изъ своихъ представителей, честно и открыто хочетъ высказать правительству свой взглядъ, свое глубокое убжденіе, какія средства скоре и надежне всего выведутъ насъ на врную дорогу, упрочатъ экономическое благосостояніе и дальнйшее мирное и послдовательное развитіе народа. Правительство можетъ быть другого мннія, оно можетъ пожелать взять всю отвтственность за наше ближайшее будущее на себя одного, но какой же смыслъ иметъ запрещеніе бесдовать объ этомъ вопрос, гласно взвшивать доводы за и противъ упомянутаго предложенія? Между тмъ, самарскій предводитель дворянства, предсдатель губернскаго земскаго собранія, г. Юрасовъ, не смотря на просьбы многихъ почтенныхъ членовъ собранія, наотрзъ отказалъ допустить записку до обсужденія…. Случаи подобнаго рода указываютъ на всю основательность и важность предложенія, внесеннаго тверскимъ губернскимъ гласнымъ г. Петрункевичемъ и единогласно принятаго собраніемъ, — ходатайствовать объ отмн права предсдателя не допускать до обсужденія возбужденныхъ (письменно) гласными вопросовъ. Если правительство желаетъ, чтобы нужды и желанія земства свободно доходили до него, если оно предпочитаетъ пряное и открытое заявленіе общественныхъ потребностей всякому иному способу, то устраненіе организованнаго препятствія для непосредственныхъ сношеній власти и земства не должно встртить затрудненій.

Неудовлетворительно прошло земское собраніе и въ Харьков, гд роль тормаза игралъ также предсдатель собранія, губернскій предводитель дворянства, г. Шидловскій. Русское дворянство вообще находится въ настоящее время на распутьи. Жизнь предоставляетъ ему на выборъ или раствориться въ уже создающейся буржуазіи, или стать во глав земли. Находятся желающіе идти и въ ту, и въ другую стороны. Въ тверскомъ дворянскомъ собраніи г. де-Роберти произнесъ рчь, надлавшую довольно много шуму. Онъ сказалъ между прочимъ слдующее: ‘не нужно много словъ, ни. гг., для выраженія овладвшей всми умами заботы. Съ этою цлью достаточно высказать глубокое убжденіе, что прочный порядокъ можетъ быть основанъ только на разумной свобод, что такова верховная жизненная формула всякаго общества, вышедшаго изъ первобытнаго варварства и неокончательно упадшаго или разложившагося, что этому коренному требованію, однако, противорчитъ продолжающееся устраненіе общества отъ участія въ обсужденіи и разршеніи вопросовъ, касающихся наиболе важныхъ, существенныхъ интересовъ его, что такое положеніе вещей обусловливаетъ и бьющую въ глаза фальшь мстнаго самоуправленія, которое въ послдніе годы не развивается, а идетъ назадъ, раздагается, и, наконецъ, что та же причина является и главнйшимъ источникомъ, съ одной стороны — недостаточной обезпеченности правъ личности и совсти, мысли и слова, съ другой — финансовыхъ затрудненій государства и экономическаго разстройства страны. Опредленно высказаться въ этомъ смысл — вотъ что я, прежде всего, предлагаю настоящему собранію’. Другія предложенія г. де-Роберти заключались въ слдующемъ: 1) заявить о неотложной необходимости предоставленія земскимъ собраніямъ, какъ узднымъ, такъ и губернскимъ, права свободно избирать себ, изъ среды всхъ сословій, особыхъ предсдателей на тотъ же срокъ, какъ и предсдатели управъ, съ тмъ, чтобы эти избранники земства замстили бывшихъ предводителей дворянства во всхъ мстныхъ учрежденіяхъ, въ которыхъ предводители дворянства до сихъ поръ предсдательствовали, 2) сдлать правительству представленіе о польз, которая могла бы произойти для дворянства, ни въ чемъ не отдляющаго себя отъ земства, отъ такого расширенія права губернскихъ земскихъ собраній обращаться съ ходатайствами къ власти, которое позволило бы этимъ высшимъ (?) представительнымъ учрежденіемъ явиться нын же, до необходимаго совершенія боле глубокихъ преобразованій, врными истолкователями передъ правительствомъ истинныхъ взглядовъ, желаніи и нуждъ страны или большинства населенія.

Весьегонскій (тверской губерніи) предводитель дворянства, г. Родичевъ, сообщилъ въ Голос, (вслдствіе неточности газетныхъ извстій), что два послднія предложенія г. де-Роберти отклонены собраніемъ. Первое — потому что тверскіе дворяне признавали устраненіе предводителей дворянства отъ предсдательства въ мстныхъ земскихъ учрежденіяхъ несвоевременнымъ, второе — потому что подобнаго рода ходатайство должно возбудить само земство. Главное же предложеніе г. де-Роберти — опредленно высказать желаніе расширенія правъ русскаго общества — не вызвало возраженій по существу, ‘Было высказано, что за общими выраженіями г. де-Роберти собраніе видитъ весьма опредленное пожеланіе, въ которомъ сказывается вполн назрвшая и ясно сознанная потребность общества. Этому пожеланію было высказано горячее сочувствіе собранія, но оно не нашло возможнымъ идти дале и нашло несвоевременнымъ заявлять это имніе дворянства въ форм ходатайства, полагая, что, при настоящихъ обстоятельствахъ, такое ходатайство явилось бы нецлесообразнымъ въ видахъ скорйшаго осуществленія этого желанія дворянства. Въ такихъ именно выраженіяхъ записано постановленіе собранія въ протоколъ’.

Напомнимъ читателямъ, что 29 ноября прошлаго года, въ новгородскомъ губернскомъ дворянскомъ собраніи, г. Рагозинъ обратилъ вниманіе дворянства на необходимость для него полной солидарности съ земствомъ. Г. Рагозинъ считаетъ во многихъ отношеніяхъ вреднымъ совмщеніе въ одномъ лиц должностей предсдателя земскаго собранія и предсдателя земской управы. Новгородское дворянское собраніе съ большимъ вниманіемъ отнеслось къ этой рчи и приняло заключающееся въ ней предложеніе. Три предводителя дворянства, которые состояли въ то же время и предсдателями земскихъ управъ, немедленно отказались отъ послдней должности. Газета Земство, обсуждая эти два факта, т. е. заявленія гг. де-Роберта и Рагозина, придаетъ имъ большое значеніе. Земство говоритъ {‘Земство’, No 6-й, 7-го января 1881 г.}: ‘разъ мысли, подобныя высказаннымъ, начинаютъ заявляться въ дворянскихъ собраніяхъ, разъ он встрчаютъ въ нихъ поддержку и сочувствіе, хотя и не большинства, это значитъ, что дворянство проникается земскимъ духомъ, что оно начинаетъ сознавать свою солидарность съ земствомъ, всю ненадобность своей отдльной, сословной жизни, что въ земств оно начинаетъ видть истинное поприще для своей дятельности на пользу общую’.

Къ сожалнію, многіе изъ дворянъ проникаются и такимъ духомъ, который ничего общаго съ земствомъ не иметъ. Читателю извстны юъ газетъ возмутительныя подробности дла о крестьянахъ села Люторлъ, обвинявшихся въ сопротивленіи должностнымъ лицанъ.

Въ обвинительномъ акт по этому печальному длу сказано: ‘3 мая 1879 года судебный приставъ тульскаго окружнаго суда Прусаковъ извстилъ по телеграфу прокурора этого суда, что ему, Прусакову, въ присутствіи мстнаго исправника и другихъ чиновъ полиціи, крестьяне села Люторичъ оказали сопротивленіе, причемъ едва не убили волостнаго старшину’.

Судебный приставъ явился взыскивать съ крестьянъ по тремъ исполнительнымъ листамъ послднія мужицкія крохи въ пользу графа Алекся Васильевича Бобринскаго, московскаго губернскаго предводителя дворянства, и повреннаго его, нарвскаго гражданина Фишера.

Долгое время контора русскаго графа съ остзейской піявицей во глав опутывала крестьянъ юридически правильными договорами, долгое время забитые, униженные, раззоренные мужики должны были уплачивать этимъ лицамъ такіе проценты по занятымъ суммамъ, отъ которыхъ пришелъ бы въ изумленіе самый отвратительный ростовщикъ. Свидтель, почетный мировой судья, г. Писаревъ, показалъ слдующее: ‘Мн извстно это дло, какъ мстному жителю. Мн кажется, что недоразумнія, которыя возникли между крестьянами и конторой графа Бобринскаго, можно объяснить тою системой, которой держатся въ контор графа Бобринскаго. А система состоитъ въ томъ, чтобы держать крестьянъ въ постоянномъ я неоплатномъ долгу. Это подтверждается тми ддами, которыя велись съ крестьянами. Чмело длъ, сохранившихся въ архив мироваго судьи, доходитъ до 400. Въ этихъ длахъ встрчаются неустойки отъ 50 до 100%. Что контора гр. Бобринскаго придерживается долговой системы, это я знаю, какъ членъ узднаго по крестьянскимъ дламъ присутствія. Мн приходится въ книгахъ волостныхъ правленій просматривать т условія, которыя контора графа Бобринскаго заключала съ обществами. Вс они необычайно страннаго свойства. Позволитъ ли мн палата перечислить номера ихъ и числа, когда они совершены? Тамъ есть условія, что если дло дойдетъ до мировыхъ учрежденій, то крестьяне кром долговой суммы должны уплатить штрафъ со дня подачи иска до полученія исполнительнаго листа. Есть такія условія, по которымъ крестьянинъ, положимъ, снимаетъ яровую землю, но въ условіи сказано, что если крестьянинъ, снимающій яровую землю, не внесетъ въ срокъ платежа, то и другой крестьянинъ, снимающій озимую землю, теряетъ право на полученіе озимаго посва. Есть условіе съ деревнею Михайловкой, гд прямо сказано, что вся деревня Михайловка продала все свое имущество Фишеру, управляющему графа Бобринскаго, съ тмъ, что если онъ, Фишеръ, согласится, то они могутъ выкупить это имущество, отработавши ту работу, которую пожелаетъ Фишеръ указать. Затмъ въ условіи переписано все имущество крестьянъ. Туда входитъ все движимое и недвижимое имущество всего общества деревни Михайловки. Кром этого условія, я могу указать еще нсколько’.

Надльной земли у крестьянъ, бывшихъ крпостными графа Бобринскаго такъ мало, что только два-три имнія во всей тульской губерній могли бы въ этомъ отношеніи сравняться съ ясвовельможными. Бдственное положеніе крестьянъ ухудшалось еще боле тмъ, что графу Бобринскому, соотвтственно его великимъ заслугамъ передъ отечествомъ, принадлежитъ нсколько волостей. ‘Крестьяне не могутъ нанять у кого-нибудь другаго землю или отправиться къ сосднимъ землевладльцамъ, потому что на 20—30 верстъ кругомъ вся земля принадлежитъ Бобринскому’.

Крестьяне нашли себ умнаго, даровитаго и гуманнаго защитника, . Н. Плевако, въ блестящей и прочувствованной рчи, нарисовалъ онъ картину дятельности остзейскаго мажордома Фишера, вступившаго въ противоестественный союзъ съ именитымъ русскимъ бояриномъ, какъ выразился защитникъ. ‘Конечно, продолжалъ онъ, надлы въ имніяхъ графа согласны съ буквой закона. Требовать отъ него большаго во имя писаннаго права — нельзя. Для тхъ людей, которые не знаютъ долга выше предписаннаго закономъ, которые не чуютъ, что законъ — это minimum правды, надъ которой высится иной идеалъ, иной долгъ, внятный только нравственному чувству, — для тхъ людей фактъ даннаго надла — фактъ безупречный, полная мра обязанностей графа къ крестьянамъ, чуждая всякаго захвата и вреда’.

Но что же вышло изъ этой полуголодной свободы? ‘Родилась необходимость вчно одолжаться у помщика землей для обработки, вчно искать у него заработка, ссужаться сменами для обсмененія полей. Постоянные долги, долги, благодаря пріемамъ управленія, росли и затягивали крестьянъ: кредиторъ властвовалъ надъ должникомъ и закабалялъ его работой на себя, работой на неплатежъ изъ году въ годъ накопившейся неустойки. Въ этомъ положеніи, гд кредиторъ властвовалъ, а должникъ задыхался, уже не было и помину о добровольномъ соглашеніи. Чудовищные контракты и ршенія доказываютъ, что управленіе не соглашалось, а предписывало условія, вчно-кабальные мужики не соглашались, а молча надвали петлю, чмъ и завершались и вступали въ силу свободныя гражданскія сдлки крестьянъ съ ихъ бывшимъ владльцемъ….’

Но, быть можетъ, всему виною ‘проклятый нмецъ, почтенный Фишеръ’? Въ сожалнію, такое предположеніе лишено всякаго вроятія. Г. Плевако справедливо говоритъ: ‘нельзя десять лтъ не знать, что за малйшую неисправность одного подвергаютъ штрафу въ мою пользу цлую общину, нельзя не видть, что въ книги экономіи ежегодно вносятся тысячи рублей неустоекъ, собранныя изъ нищенскихъ копекъ, взысканныя съ крестьянъ, — нельзя, нельзя!’ Защитникъ уличилъ Фшпера во лжи, уличилъ его въ томъ, что онъ дважды взыскивалъ одн и т же деньги съ раззоренныхъ, обездоленныхъ мужиковъ…. ‘Вы не вынесете тяжкаго ршенія, говорилъ . Н. Плевако, вы не увлечетесь мнніемъ:

Не бда, что потерпитъ мужикъ.

Знать, гнетущее насъ провиднье

Такъ указало, да онъ и привыкъ.

Вдь сквозь зримый міру смхъ незримыя міру слезы водили рукой поэта-сатирика, когда плъ онъ эту скорбную псню.

Нтъ, вы не осудите ихъ. Мученики терпнія, страстотерпцы труда безпросвтнаго найдутъ себ защиту подъ снью суда и закона: вы не щадите ихъ.

Но если слово защиты васъ не трогаетъ, если я — сытый, давно сытый человкъ — не умю понять и выразить муки голоднаго и отчаяннаго безправія, пусть они сами говорятъ за себя и предстательствуютъ передъ вами. О, гг. судьи, ихъ тупые глаза умютъ плакать и горько плакать, ихъ загорлыя груди вмщали въ себ страдальческія сердца, ихъ несвязныя рчи хотятъ просить, но не умютъ ясно выразить своихъ просьбъ о правд, о милости. Люди они, человки! Судите же ихъ по-человчески!’

Въ зал гремли рукоплесканія взволнованныхъ, потрясенныхъ слушателей, мужики-подсудимые стали на колни…. Совсть Фишера проснулась ли въ это мгновеніе?

Судъ оправдалъ 31 человка, трое понесутъ сравнительно-легкое наказаніе. Крестьяне бросились благодарить защитника, изъ публики несчастнымъ жертвамъ отвратительной корысти начали сыпаться деньги, а бывшіе подсудимые отказались отъ графской подачки на дорогу.

Само собою разумется, что это дло возбудило напряженное вниманіе, что дйствія гг. Бобринскаго и Фишера вызвали почти всеообщее горячее осужденіе. Только какой-то князь Д. Д. Оболенскій, епифанскій помщикъ, вступился, въ Московскихъ Вдомостяхъ за несправедливо обиженнаго графа и его невиннаго управляющаго. ‘Къ великому удивленію мы прочли не судъ (суда нельзя читать, почтенный князь) надъ крестьянами за ихъ сопротивленіе при исполненіи надъ ними судебнаго ршенія, а скоре судъ надъ графомъ Бобринскимъ и его управляющимъ, г. Фишеромъ. Я ршился написать нсколько словъ для возстановленія истины, такъ какъ въ краткихъ газетныхъ отчетахъ факты искажены и переданы неправильно.’

Князь Д. Д. Оболенскій отказывается допытываться, намренно или нтъ искажены многіе факты, но, какъ очевидецъ всего дла (?), желаетъ возстановить истину, опровергнуть ‘ужасы, такъ краснорчиво представленные адвокатомъ Плевако’. Почтенный сосдъ графа Бобринскаго и бывшій епифанскій предводитель дворянства никогда не слыхалъ ничего дурнаго объ отношеніяхъ между крестьянами, съ одной стороны, и графомъ Бобринскимъ и его управляющимъ, съ другой стороны. Возмутительныя неустойки никогда не взыскивались (это неправда): ‘он служили лишь понужденіемъ и устрашеніемъ для крестьянъ къ уплат слдующихъ за землю контор графа Бобринскаго денегъ.’ Неужели князь Д. Д. Оболенскій серьезно предполагаетъ, что его словамъ поврятъ больше, чмъ даннымъ судебнаго слдствія, чмъ словамъ . Н. Плевако? Странная, по меньшей мр, самоувренность…. Въ обществ до сихъ поръ не прекращаются выраженія сочувствія несчастнымъ раззореннымъ крестьянамъ и искренняго и признательнаго уваженія къ ихъ талантливому защитнику. Русскій Курьеръ сообщаетъ, что ‘дло о люторичскихъ крестьянахъ продолжаетъ занимать ремесленные и рабочіе классы Москвы і побуждаетъ ихъ выражать свои симпатіи къ раззореннымъ крестьянамъ въ боле осязательной форм, чмъ одн соболзнованія о несчастной дол потерпвшихъ. Такъ, въ трактир купца Князева, у Серпуховскихъ воротъ, 30-го декабря собралась компанія въ девять человкъ изъ мщанъ и крестьянъ, прочитала рчь . Н. Плевако {Мы печатаемъ въ приложеніи эту дйствительно образцовую, прекрасно освщающую дло рчь, г. Плевако. Замчательно, что московское дворянство доказало свою солидарность съ принципами Фишера, выбравши огромнымъ большинствомъ графа Бобринскаго въ предводители дворянства. Графъ Бобринскій можетъ быть весьма достойнымъ дворяниномъ, но выбирать его въ предводители при данныхъ обстоятельствахъ значило косвенно одобрять его ирландскія наклонности. Наше дворянство, къ сожалнію, теряетъ политическій тактъ.} и до того была тронута, что тутъ же сдлала складчину въ пользу люторичскихъ крестьянъ, которую и препроводила затмъ къ самому . Н. Плевако, причемъ приложила бумагу съ выраженіемъ ему искренней благодарности. Бдные люди жертвовали по 2, по 3 рубля.’

Въ одномъ правъ князь Д. Д. Оболенскій: судъ общественнаго мннія дйствительно произнесъ строгій приговоръ надъ графомъ Бобринскимъ и его управляющимъ и разошелся въ этомъ отношеніи съ мнніемъ большинства дворянъ московской губерніи. Каждому русскому возмутительно стремленіе заводить въ Россіи Ирландію, давить мужика, раззорять и угнетать его всевозможными способами. По этому поводу мы считаемъ своимъ долгомъ сказать нсколько словъ газет Русь. Въ No 9 Руси напечатано очень интересное письмо профессора Тарасова изъ юго-западнаго края.Дло идетъ о положеніи крестьянства въ этомъ кра. Г. Тарасовъ говоритъ прежде всего о помстьи, принадлежащемъ ‘одному изъ знатнйшихъ лицъ нашего отечества’. Помщикъ (великороссъ по происхожденію) мало знакомъ съ юго-западнымъ краемъ и съ Россіей вообще, ‘а крестьянскій бытъ и земщина доступны для него не боле, чмъ клинообразныя надписи’. Волостнаго старшины онъ не уметъ отличитъ отъ десятскаго. Имніями завдуетъ управляющій, который ‘изображаетъ собою полуграмотнаго человка, испытаннаго въ способности давать доходъ, но не имющаго ни малйшаго представленія объ агрономіи, о какихъ либо экономическихъ законахъ, о какихъ либо культурныхъ началахъ, а потому все управленіе его сводится къ тому, чтобы, держась тхъ же примитивныхъ способовъ обработки земли, которые обычны у крестьянъ, извлечь возможно большій доходъ посредствомъ возможно боле дешеваго пріобртенія рабочихъ рукъ’. Вслдствіе отсутствія общественнаго землевладнія, на нашемъ Юго-Запад образовался многочисленный классъ безземельныхъ крестьянъ, мелкихъ фермеровъ. Естественно, что они находятся въ полной зависимости отъ крупныхъ землевладльцевъ и ихъ Фишеровъ, русскаго и иностраннаго происхожденія. ‘Убійственный и большею частію недобросовстный формализмъ мстной казенной мировой юстиціи, продолжаетъ г. Тарасовъ, даетъ возможность управляющему налагать на крестьянъ всякаго рода незаконные штрафы, взыскиваемые преимущественно отработкомъ, причемъ оштрафованные предпочитаютъ подчиниться насилію, чмъ защищать свое право предъ ненавистнымъ и сфинксообразнымъ служителемъ емиды’. Нетрудно предвидть послдствія такого порядка вещей. ‘Кругомъ — скрытая злоба, сдержанный вопль, а обруситель-помщикъ и его усердный управляющій съ торжествомъ смотрятъ на дисциплинированнаго ими мужика и не вдаютъ того, что тотъ же самый мужикъ, помня по преданіямъ гнетъ ляховъ и жидовъ и набги сосднихъ басурманъ и не забывъ еще крпостнаго права, не всегда длаетъ сравненіе въ пользу современности… Смотрть ли на это равнодушно?!’

Напомнимъ читателю, что профессоръ ярославскаго лицея, г. Tapaсовъ, — новый сотрудникъ Руси, принадлежитъ къ числу наиболе горячихъ и энергичныхъ защитниковъ ‘теоріи недостаточности крестьянскихъ надловъ’, что онъ усердно работалъ надъ ярославскимъ проектомъ земскаго банка для пріобртенія земель крестьянами. Спросимъ теперь газету Русь: будто ужъ мы, либералы, защищающіе то же, что защищаетъ одинъ изъ сотрудниковъ почтенной газеты, говоримъ только вздоръ, оказываемся невждами и недобросовстными людьми? Странный пріемъ опроверженія.

Тотъ же г. Тарасовъ напечаталъ въ Голос {Голосъ, No 12.} опроверженіе статьямъ гг. Самарина и Земледльца о^вопрос, который наши лендъ-лорды, въ насмшку, называютъ аграрнымъ. Сочиненіе г. Земледльца (‘Еще нсколько словъ объ опыт г. Янсона’) мы оставимъ въ поко, потому что авторъ обнаруживаетъ хотя я весьма охранительную, но чрезвычайно странную развязность, утверждая, напримръ, безъ всякихъ, конечно, доказательствъ, что г. Янсонъ, ‘очень слабый экономистъ’. Быть можетъ, г. Земледлецъ ‘очень крпкій экономистъ’, но намъ, къ сожалнію, его ученые труды неизвстны. Другое дло г. Самаринъ. Мы уже замтили, что не вполн одобряемъ нкоторые изъ полемическихъ пріемовъ этого извстнаго общественнаго дятеля, но отдали полную справедливость его знанію дла. Не можемъ отказать себ въ удовольствіи привести возраженія профессора Тарасова противъ слдующаго положенія г. Санарина:

‘Для выдачи ссудъ сельскимъ обществамъ, на покупку ими земель въ указанныхъ выше случаяхъ, вполн достаточно губернскимъ земствамъ отчислять на этотъ предметъ часть своего запаснаго капитала. Ссуды должны быть выдаваемы наличными деньгами и на самыхъ льготныхъ условіяхъ, притомъ, чмъ общество бдне и чмъ боле оно нуждается въ помощи, тмъ льготне должны быть и условія’.

Г. Тарасовъ говоритъ, что въ этомъ сужденіи четыре крупныя ошибки.

‘Во-первыхъ, земельный кредитъ для крестьянъ не будетъ обременителенъ не только тогда, когда онъ будетъ стоить 7 ¹/₂%, какъ это разсчитано въ большей части проектовъ, но даже и тогда, когда онъ будетъ стоить 10%, что возможно при самыхъ неблагопріятныхъ условіяхъ. Г. Самаринъ, очевидно, смшиваетъ здсь кредитъ для землевладльцевъ-рантьеровъ, оплачивающихъ этотъ кредитъ рентой, съ кредитомъ для землевладльцевъ, получающихъ одновременно ренту, прибыль на капиталъ и заработную плату. Между тмъ, этихъ двухъ кредитовъ отнюдь не слдуетъ смшивать, такъ какъ, если уплата 7 ¹/₂%, вычетомъ изъ ренты можетъ быть обременительна и даже раззорительна, то уплата тхъ же 7 ¹/₂%, вычетомъ изъ ренты, прибыли и заработной платы можетъ быть не выгодна только въ совершенно исключительныхъ, анормальныхъ случаяхъ, которыхъ, поэтому, обобщать не слдуетъ. Г. Самарину должны быть извстны случаи покупки крестьянами земли при посредств кредита, оказаннаго имъ на условіяхъ, гораздо боле обременительныхъ какъ по срокамъ уплаты, такъ и по высот процентовъ, тжъ не мене, и такой вредитъ былъ иногда выгоднымъ для крестьянъ.’

‘Во-вторыхъ, г. Самаринъ напрасно погршаетъ противъ истины, утверждая, будто бы вс эти проекты банковъ исходятъ изъ принципа (?) общаго малоземелія крестьянъ. Не только не вс, но даже ни одинъ проектъ не исходитъ изъ этого предположенія, не говоря уже о томъ, что если-бъ даже сдлано было такое предположеніе, то, вдь, оно нисколько не обязывало бы всхъ крестьянъ непремнно пользоваться услугами земскаго банка, слдовательно, практика не преминула бы доказать ошибочность предложенія, если только оно въ самомъ дл ошибочно. Нтъ никакого основанія думать, что учрежденіемъ земскихъ банковъ можно во что бы ни стало заставить крестьянъ пользоваться долгосрочнымъ кредитомъ и, притомъ, кредитомъ, по мннію г. Самарина, раззорительнымъ. Сверхъ того, странно, что г. Самаринъ порицаетъ открытіе земскихъ банковъ для всхъ крестьянъ, а не для однихъ только бдныхъ крестьянскихъ обществъ, неужели же, для совершенія кредитныхъ сдлокъ съ крестьянскими обществами, земскіе банки должны требовать отъ крестьянскихъ обществъ удостовренія о бдности?’

‘Въ-третьихъ, примръ одного тверскаго земства, разумется, нельзя обобщать, если относиться серьёзно и объективно къ вопросу. Равно какъ заключеніе, къ которому пришла тверская земская управа о ненужности банковъ, не имютъ значенія вердикта для всхъ земскихъ банковъ во всей Россіи. Вообще, примръ тверской губерніи могъ бы имть значеніе, приписываемое ему г. Самаринымъ, только тогда, когда въ этой губернія, при чрезвычайномъ господств тхъ золъ, противъ которыхъ должны бороться земскіе банки, существовалъ бы земскій банкъ и, не смотря на это, операціи этого банка были бы ничтожны. Но г. Самарину, вдь извстно, что приводимый имъ примръ не удовлетворяетъ ни одному изъ указанныхъ условій.’

‘Наконецъ, въ-четвертыхъ, трудно понять, какимъ образомъ и отчего можетъ быть желательна замна гласнаго, публичнаго, спеціальнаго кредитнаго учрежденія произвольною ассигновкой случайныхъ суммъ для производства кредитныхъ операцій, туго поддающихся контролю, а потому допускающихъ лицепріятіе, кумовство и т. п., тмъ боле, что г. Самаринъ желаетъ, чтобъ эти, какъ бы домашнія, операціи совершались не на одинаковыхъ для всхъ условіяхъ. Если-бъ наши земства состояли сплошь изъ однихъ Катоновъ и Аристидовъ, то и тогда такое предпочтеніе лучшаго худшему не можетъ быть рекомендуемо, а г. Самарину, разумется, небезъизвстно, какіе элементы нердко проникаютъ въ наше земство.’

Самъ г. Янсонъ, въ опроверженіе нападеній г. Самарина, напечаталъ въ Порядк дв статьи, отличающіяся какъ замчательною дловитостію, такъ и безукоризненнымъ, спокойнымъ, исполненнымъ достоинства тономъ. Въ виду того, что вопросъ, о которомъ идетъ споръ между Русью и всми другими органами нашей печати, кром Московскихъ Вдомостей и ихъ петербургскихъ Отголосковъ, принадлежитъ къ самымъ важнымъ вопросамъ русской жизни, мы надемся, что читатели не постуютъ за нсколько выдержекъ изъ статей почтеннаго профессора.

‘Крестьянское хозяйство теперь идетъ вширь, а не въ глубь, почему? потому что оно сразу относительно-малой величиной надловъ и невозможностію переселеній поставлено въ такое положеніе, что можетъ бывать только такъ сказать верхи, то, что Богъ даетъ. Несомннно, что, если бы были допущены переселенія, то надлы сами собою пришли бы въ соотвтствіе съ условіями хозяйства’. Г. Янсонъ думаетъ (въ январьскомъ обозрніи мы высказывали эту же мысль), ‘что, если бы надлы были даже вполн достаточны для обезпеченія быта и повинностей, то и тогда промыслы существовали бы, вслдствіе одного стремленія крестьянъ къ увеличенію своихъ средствъ и вслдствіе прибыли населенія’.

Намъ сообщаютъ, что орловское губернское земское собраніе, согласно ходатайству елецкаго земства, ршило поднятъ вопросъ объ организаціи переселеній. Это предложеніе возбудило страшное негодованіе орловскихъ лендъ-лордовъ, которые желали бы навки прикрпить мужика къ собственной земл путемъ лже-свободнаго договора, вызываемаго горькою нуждою крестьянина. По слухамъ, правительство иметъ въ этомъ отношеніи иные взгляды, и ходатайство орловскаго земства легко можетъ осуществиться. Съ другой стороны, и промыслы, въ особенности кустарные, привлекаютъ къ себ все большее и большее вниманіе земскихъ собраній. Въ конц прошлаго года вышелъ въ свтъ второй выпускъ VI тома ‘Сборника статистическихъ свдній по московской губерніи’ (составленъ г. Боголповымъ). Въ немъ заключается, по обыкновенію, множество драгоцннйшихъ свдній.

Г. Боголповъ описываетъ игрушечный, камушный {Производство мелкихъ вещей изъ стекла.}, позументный, зеркальный, кистовязный, тележный, грохоплетный, сусальный, портняжный и обручный промыслы. Игрушечное производство занимаетъ 1358 человкъ (въ 447 мастерскихъ) {Не вошли малочисленные игрушечники московскаго и клинскаго уздовъ.}), сумма производства превышаетъ 400,000 р. Камушный промыселъ даетъ заработокъ 107 м. и 69 и., годовое производство равняется 32,000 р. Позументовъ вырабатывается на сумму по меньшей мр въ 963,000 p., рабочихъ занято боле 2750 ч., въ 408 промышленныхъ единицахъ. Зеркальное производство достигаетъ 69, 590 р. (рабочихъ — 294, заведеній — 144). Кистовязъ (15 заведеній, 42 человка) производитъ товара на 18, 800 р. Въ тележномъ промысл участвуютъ 507 рабочихъ (291 заведеніе), цнность годоваго производства опредляется въ 116,609 р. Грохоплетчиковъ-хозяевъ — 10 человкъ (рабочихъ 124), сумма производства — 69,000 р. Общая цнность сусальнаго (годоваго) производства равняется 242,600 р., промыселъ занимаетъ 231 человка, въ 54 мастерскихъ. Портныхъ въ московской губерніи — 4,696 ч. (въ томъ числ отхожихъ 3,877). Общей суммы заработка опредлить оказалось невозможно (портной получаетъ въ годъ отъ 20 до 200 р.) Обручники вырабатываютъ на 56,000 р. (число рабочихъ около 200 ч.).

Изъ приведенныхъ цифръ видно, какое огромное значеніе имютъ промыслы въ жизни крестьянскаго населенія московской губерніи. Въ добросовстномъ и отчетливомъ труд г. Боголпова находится и подробное описаніе техники производства, и указаніе на его вліяніе въ экономическомъ и нравственномъ отношеніяхъ. Портняжій, напримръ, промыселъ развращаетъ населеніе, въ нкоторыхъ по крайней мр мстностяхъ. Общій же недостатокъ, общее зло заключается прежде всего въ слабомъ развитіи образованія, въ скудости техническихъ свдній и въ существующихъ условіяхъ кредита. Такъ въ игрушечномъ производств крупные производители имютъ кредитъ 8%, а мелкіе изъ 60—120%. Ясно, что правильная постановка этого дла, т. е. устройство ссудной кассы для кустарей, было бы одною изъ наиболе значительныхъ услугъ земскихъ учрежденій и быстро подняло бы благосостояніе многихъ селеній.

Въ конц втораго выпуска VI тома Сборника московскаго земства находятся изслдованія г-жи Горбуновой о кружевномъ промысл. Встртить добросовстный и толковый женскій трудъ, посвященный столь важнмму для народнаго благосостоянія вопросу, особенно пріятно. Работа г-жи Горбуновой смло выдержитъ сравненіе съ лучшими статистико-экономическими работами подобнаго рода. Авторъ внимательно и подробно изучилъ кружевное дло и основательно познакомился съ западно-европейскою литературою вопроса. Вслдствіе этого, монографія г-жи Горбуновой пріобртаетъ большое значеніе. И въ кружевномъ промысл сказываются печальныя послдствія невжества и безъисходной зависимости отъ капитала. ‘Вслдствіе того, что нтъ случая сбывать свой товаръ прямо покупателямъ, изъ среды кружевницъ вырабатывается типъ посредниковъ-коммиссіонеровъ, типъ торговокъ. Нужда заставляетъ крестьянокъ брать у торговки впередъ деньги за товаръ, еще не произведенный’. Неграмотныя женщины не могутъ вести строгаго счета полученнымъ деньгамъ и запутываются окончательно. ‘Является кабала отдльныхъ личностей, изъ торговки мало-по-малу вырабатывается типъ женщины-кулака’.

Г-жа Горбунова приходитъ къ слдующимъ выводамъ. Машина везд, и на Запад, и у насъ, захватываетъ все большую и большую область производства кружевъ. Не смотря на вс мры, принятыя въ Европ правитильствами, различными обществами и частными лицами, число кружевницъ уменьшается. Плохихъ кружевъ не стоитъ плести: он вытсняются боле дешевыми, машинными. Хорошія же кружева требуютъ и подготовки и капитала. Но за этими кружевами работницы скоро слпнутъ.

Статистическія работы нашихъ земствъ все глубже и глубже вскрываютъ экономическое положеніе и бросаютъ свтъ на нравственное и умственное состояніе населенія. Уже теперь накопился огромный матеріалъ, часть котораго прекрасно разработана, уже собранныхъ свдній достаточно для того, чтобъ убдиться въ горькой нужд сельскаго населенія и принять цлесообразныя мры для ея устраненія. Разстройство народнаго и государственнаго хозяйства обезсиливаетъ Россію и давно озабочиваетъ общество и правительство. Скажемъ нсколько словъ о новомъ финансовомъ мропріятіи послдняго.

1-го января въ Правительственномъ Встник напечатаны государственная роспись доходовъ и расходовъ на 1881г. и Высочайшій указъ о прекращеніи новыхъ выпусковъ кредитныхъ билетовъ и объ установленіи правильныхъ отношеній между государственнымъ казначействомъ и государственнымъ банкомъ. Уже нсколько лтъ наше правительство печатаетъ для свднія общества бюджетъ расходовъ и доходовъ и сообщаетъ о количеств выпущенныхъ бумажныхъ денегъ. Это было на первыхъ порахъ важнымъ шагомъ впередъ, но въ настоящее время такихъ полумръ недостаточно. Заявленіе власти о прекращеніи выпуска кредитныхъ билетовъ представляетъ собою новое, хотя и незначительное движеніе къ лучшему. Государственное хозяйство должно быть ясно, отчетливо, открыто, оно должно находиться подъ контролемъ организованнаго общественнаго мннія. Мы ршительно не понимаемъ, почему разсмотрніе нашего бюджета представителями отъ земствъ и городовъ могло бы быть непріятно власти. почему оно послужило бы къ умаленію ея достоинства. Наоборотъ, именно, въ финансовыхъ вопросахъ русское земство высказывало взгляды, наиболе согласные съ видами правительства. Высочайшая власть отмнила соляной акцизъ, отмны котораго горячо желало общество, правительство, въ лиц г. министра финансовъ, возвщаетъ, что предстоитъ отмна подушной подати, о чемъ ходатайствовало земство. Общественное мнніе, черезъ посредство журналовъ и газетъ (читатели знаютъ, что въ числ этихъ журналовъ была и Русская Мысль), высказывалось за прекращеніе выпуска бумажныхъ денегъ и за сокращеніе расходовъ, въ особенности военныхъ. Мы уже упомянули объ исполненіи перваго изъ этихъ желаній, которое правительство признало согласнымъ съ истинными интересами государства. Что касается до втораго, то вотъ что читаемъ мы въ Всеподдан&#1123,йшемь доклад министра финансовъ о государственной росписи доходовъ и расходовъ на 1881 годъ:

‘Естественный ростъ государственныхъ доходовъ иметъ извстные предлы. Въ теченіе послдняго двадцатилтія доходы государственнаго казначейства боле чмъ удвоились, и тмъ не мене они сполна поглощаются обыкновенными государственными расходами’.

‘Не смотря на возстановленіе мирнаго направленія въ нашей вншней политик, около трети расходной смты ассигнуется на потребности военнаго министерства. При такихъ условіяхъ, министръ финансовъ считаетъ своимъ долгомъ выразить убжденіе въ неотложной необходимости принятія, по указанію Вашего Императорскаго Величества, такихъ мръ, которыя могли бы содйствовать сокращенію средствъ, расходуемыхъ нын страною для содержанія ея военныхъ силъ.’

‘Достиженіе столь важной цли несомннно послужитъ къ развитію народнаго благосостоянія и прочнаго могущества Россіи.’

Такимъ образомъ, и въ данномъ случа убжденіе общества и взгляды правительства вполн совпадаютъ. Власти, руководящей мирнымъ развитіемъ Россіи, нечего прятать отъ народа. Трудовыя деньги, сбираемыя съ мужика и съ другихъ членовъ общества, идутъ на народныя нужды. Распредленіе податной тягости, съ одной стороны, и установленіе размра расходовъ по каждой стать смты, съ другой стороны, всего правильне можетъ быть совершено путемъ полюбовнаго соглашенія между представителями власти, министрами, и представителями общества, земскими гласными. Съ нашею мыслью должны согласиться вс т, для кого существованіе крпкой, исконной связи между верховною властью и народомъ не пустая фраза, вс т, кто не боится достойнаго опыта въ этотъ отношеніи. Мы смло утверждаемъ, что не боимся такого опыта, что ждемъ отъ него благодатныхъ послдствій, и думаемъ, что искренное и честное заявленіе задушевныхъ желаній весьма значительной части русскаго общества не безполезно для русскаго правительства.

——

Мы позволимъ себ обратиться къ правительству съ великою просьбою, которую готовы назвать даже мольбою: неужели нельзя прекратить административной ссылки? Неужли судъ, созданный Верховною властью, не оградитъ достаточно достоинства власти и интересовъ государства? Въ печати каждый день появляются все новыя и новыя извстія о потрясающемъ душу положенія людей, которые, какъ дикіе зври, произволомъ мстной администраціи, загоняются въ поселки среди лсовъ и болотъ. У этихъ людей остались отцы, матери, сестры, друзья, знакомые, и до послднихъ смутно доходятъ слухи о лишеніяхъ и страданіяхъ административно-сосланныхъ. Ростетъ недовольство, горе и озлобіеніе, подымаясь все выше и выше…. Могущественное правительство (а неужели русское правительство недостаточно могуче?) можетъ многое простить, ко многому отнестись снисходительно и великодушно. Мы просимъ у правительства именно послдняго. Посмотримъ, что длается въ провинція, какое множество злоупотребленій раскрываютъ ревизующіе сенаторы. Разверните любой выпускъ большей части нашихъ газетъ и вы непремнно встртите корреспонденцію, гд описывается тяжелое житье поднадзорнаго въ губернскихъ городахъ, еще боле печальное житье его въ уздныхъ городахъ, я наконецъ невыносимая жизнь въ поселкахъ и починкахъ.

Вотъ что пишетъ нашъ вятскій корреспондентъ:

‘До сихъ поръ о положеніи политическихъ ссыльныхъ въ г. Вята почти не появлялось корреспонденцій. Объясняется это очень просто: Вятская губернія вообще, а самый городъ Вятка въ особенности, обращены мстнымъ начальникомъ края г. Тройницкимъ…. въ сатрапію! Еще не такъ давно за безобидныя сравнительно корреспонденція изъ Вятки можно было угодить въ Восточную Сибирь (какъ это случилось съ однимъ изъ поднадзорныхъ г. Бородинымъ), газета помстившая корреспонденцію, какимъ-то чудомъ проваливалась потомъ на почт, если-же получалась въ здшней публичной библіотек, то ее, безъ всякихъ объясненій, не выдавали читателямъ (такъ было въ декабр, истекшаго года, съ ‘Недлей’). Вотъ факты, съ которыхъ приходится намъ начать нашу грустную повсть о Вятк, этой древней республик Великаго Новгорода’

Г. Тройницкій, начальникъ губерніи, усвоилъ себ мудрое правило, по которому онъ можетъ длать что угодно и не только съ политическими ссыльными, спеціально отданными во власть ему, но и съ остальными обывателями города.

Начнемъ съ первыхъ.

Немногимъ счастливцамъ изъ высланныхъ въ Вятскую губернію удается остаться въ губернскомъ город. Но и это ничтожное счастье обыкновенно не продолжительно. Стоитъ вамъ, напр., получить письмо съ воли, не разборчиво подписанное или вовсе безъ подписи, и вотъ васъ немедленно заподозрваютъ въ государственной измн, хотя бы самое письмо было вполн безобидно. Васъ начинаютъ, что называется тягать, вызываютъ въ канцелярію губернатора, длаютъ цлый допросъ, злополучное письмо подшиваютъ къ длу {О каждомъ изъ ссыльныхъ ведется особое дло, куда подшиваются различныя бумаги, прошенія, письма и т. п. Все это вмст составляетъ иногда очень интересный матеріалъ.}, а васъ самихъ въ тотъ-же день высылаютъ въ инородческое село или какой-нибудь починокъ въ район одного изъ отдаленныхъ уздныхъ городовъ. Или еще проще: вы имли дерзость гулять въ одномъ саду съ губернаторомъ, — громко, по человчески, разговаривать и — о, ужасъ!— небрежно размахивать палкой въ то время, какъ проходилъ мимо губернаторъ, котораго вы къ-тому-же совершенно не замтили. На другой день, о васъ длается запросъ къ правителю канцеляріи, къ вашему поведенію присовокупляется отягчающее вину обстоятельство гулянья по саду, причемъ вы выдаетесъ: послдняго обстоятельства совершенно достаточно, чтобы административная кара воспослдовала немедленно…. Такъ были высланы изъ Вятки въ 1880 году двое молодыхъ людей, изъ которыхъ одинъ г. Г—овъ освобожденъ въ настоящее время по распоряженію высшей администраціи. Въ случа-же жалобы на дйствія губернатора г. министру, ваша жалоба немедленно будетъ разорвана на клочки, у васъ же подъ носомъ г. Тройницкимъ.

Если бы вы пожелали имть въ Вятк какой-нибудь заработокъ, то этого вамъ здсь, при всемъ вашемъ стараніи, не удастся. Для занятія какого-нибудь мста, напр., въ земской управ или еще гд {Даваніе уроковъ, какъ извстно, воспрещено оффиціально министерствомъ.}, необходимо пройти опошляющій человческую личность искусъ низкопоклонничества, холопства, поздравленій съ праздникомъ губернатора, и только тогда, и то еще не наврное, результатъ будетъ достигнутъ. Нужно имть въ виду, что мстный обыватель безъ разршенія губернатора никакого занятія дать вамъ не ршится, но если-бы дерзновенный и нашелся, то самъ онъ легко можетъ угодить подъ надзоръ полиціи или даже — ужъ не знаемъ на какомъ основаніи, ибо губернаторамъ такого права не дано — быть высланнымъ въ уздъ! Таковы были условія существованія здшнихъ ссыльныхъ недавно, таковыми же остаются они и теперь, вслдствіе чего многимъ изъ нихъ въ матеріальномъ отношеніи приходилось и приходится довольствоваться скуднымъ казеннымъ пособіемъ еще боле ничтожнымъ, чмъ, напримръ, въ Архангельской губ., такъ какъ здсь привилегированные подучаютъ не по 8 руб., а только по 6. не привилегированные же по 1 р. 50 коп. въ мсяцъ. Да и этого пособія ссыльный легко можетъ лишиться опять въ вид одной изъ мръ административнаго взысканія.

Съ лтнихъ мсяцевъ прошедшаго года начались освобожденія. Вятскіе ссыльные, число которыхъ простиралось до 20, пріободрились, повеселли и смлй начали смотрть въ глаза административному произволу. Разочарованіе, однако, не заставило долго себя ждать. Во-первыхъ, освобожденія шли очень туго: до сего времени освобождено только 5, во-вторыхъ, никакихъ новыхъ вяній, какъ оказалось въ послдствіи, мстная администрація и знать не хотла. Начать съ того, что на лицъ освобожденныхъ мстная администрація продолжала смотрть по прежнему, какъ на понадзорныхъ и старалась длать имъ всевозможныя придирки. Такъ, одному изъ такихъ освобожденныхъ разршено было возвратиться въ столичный городъ для окончанія университетскаго образованія подъ поручительствомъ ректора. Мстная администрація слово поруки поняла довольно своеобразно. По ея мннію, освобожденнаго слдовало препроводить подъ стражей къ ректору университета и тамъ отдать подъ полицейскій надзоръ университетскаго начальства.

Если такимъ образомъ Вятская администрація смотрла на освобождаемыхъ, то тмъ мене могли измниться ея взгляды на тхъ, кожу суждено было остаться. Положеніе послднихъ, напротивъ, еще боле ухудшилось. Уже самый фактъ освобожденія товарищей, какъ бы передаетъ ихъ на горшій произволъ администраціи, ибо послдняя длала о нихъ зазорные отзывы, а тутъ эти отзывы получаютъ санкцію…. Къ этому присоединилось еще новое обстоятельство, которымъ губернаторъ не замедлилъ воспользоваться по своему. Какъ извстно, въ настоящее время молодые люди, находящіеся подъ надзоромъ полиціи, отбываютъ воинскую повинность на общемъ основаніи. Изъ числа подлежащихъ отбыванію воинской повинности, былъ призванъ здсь нкто г. Игнатовъ, бывшій студентъ медицинской хирургической академіи. Судьба этого человка въ особенности печальна. Около двухъ лтъ провелъ онъ въ тюрьм, почти столько-же въ ссылк, я вотъ теперь ему предстоятъ полтора года солдатства, но какого солдатства? Въ начал, здшніе доктора дали единодушный отзывъ, что у него страданіе сердца {Такъ называемая angina pectoris, очень серьезная и мучительная болзнь. Даже просто ходьба увеличиваетъ страданія и опасность (Жакку: Руководство къ внутр. патологіи, 237).} и на испытаніе положили въ больницу. Тогда г. Тройницкій лично является въ больницу и съ увренностію знатока заявляетъ, что это маленькое нервное разстройство, которое скоро пройдетъ. Нужно-ли прибавлять, что посл губернаторскаго визита отзывъ мстныхъ эскулаповъ внезапно измняется и разбитый болзнію человкъ съ той минуты считается годнымъ на службу. Но на этомъ не оканчиваются испытанія Игнатова. На служб его третируютъ, какъ государственнаго преступника (?!) по настоянію губернатора отдаютъ въ особую роту подъ начальство офицера изъ, такъ называемыхъ, бурбоновъ, съ которымъ отказываются имть дло даже его сотоварищи. Этотъ бурбонъ, на первыхъ же порахъ, огорошиваетъ новобранца откровеннымъ заявленіемъ, что вы ученый, а я военный и вамъ меня не передлать!’ Затмъ Игнатова буквально заключаютъ въ казарму, ему не дозволяется никуда выходить иначе, какъ подъ присмотромъ унтеръ-офицера и т. п. Не трудно понять, что подобное положеніе не хуже, но и не лучше каторги и что тутъ вопросъ идетъ о такомъ существованіи, которое неизбжнымъ, роковымъ образомъ должно повести интеллигентнаго, чувствующаго человка или къ преступленію или къ самоубійству!

Думаемъ, что одного краснорчія подобныхъ фактовъ вполн достаточно, чтобы прійти въ уныніе и ужасъ. Но наша картина оставалась бы неполной, если бы мы не добавили, что вятскій губернаторъ въ одинаковомъ плненіи держитъ и мстныхъ обывателей.

О томъ, какъ г. Тройницкій истреблялъ мировыхъ судей по губерніи уже извстно изъ газетъ, не знаемъ, извстенъ ли тотъ фактъ, что таковому же истребленію нсколько ране подверглись женщины-врачи. Въ настоящее время г. Тройницкій занятъ истребленіемъ учительницъ на томъ основаніи, что не дло и не призваніе женщины учить ребятъ! О томъ, какъ г. Тройницкій подвергалъ обыскамъ лицъ, пользующихся положеніемъ и извстностью въ город, мы уже умолчимъ. Г. Тройницкій продлывалъ совершенно безнаказанно гораздо худшія вещи, такъ, въ прошломъ году по губернаторскому доносу, уволенъ со службы одинъ изъ бдныхъ чиновниковъ государственнаго банка Селинкинъ. Дло въ томъ, что когда-то жена этого чиновника, пользовавшагося прекрасной репутаціей, имла неосторожность вести дневникъ, попавшійся въ послдствіи въ руки предусмотрительнаго начальства. Дневникъ не понравился, а когда въ прошломъ году начальникамъ губерній было предоставлено право аттестовать или даже увольнять лицъ, находящихся на государственной или земской служб, г. Тройницкій не замедлилъ воспользоваться своимъ правомъ. Раскассировавъ нсколькихъ лицъ въ уздахъ, онъ не забылъ и самого губернскаго города, гд, за неимніемъ жертвъ, обрушился на несчастнаго Селинкина. И вотъ человкъ, ни въ чемъ не повинный, чахоточный, почти ослпшій отъ работы, буквально выбрасывается на улицу съ четырьмя маленькими дтьми и съ больною то же чахоткой женой! Какъ не деревяненъ, вообще, здшній обыватель, но эта исторія съ Селинкинымъ ршительно возмутила всхъ, до непосредственнаго начальства злополучнаго чиновника включительно. Въ Селинкин приняли участіе и на первый разъ предложили ему частное мсто. Но, увы! г. Тройницкій нисколько не тронулся участью семейства, для котораго онъ послужилъ главной причиной несчастья. По его настоянію, Селинкину очень скоро отказали и отъ частнаго мста! Теперь, это семейство, доведенное до полной нищеты и раззоренія нуждается уже прямо въ общественной благотворительности. Но, и несмотря на это, рука губернаторскихъ усмотрній и до сего времени надъ нимъ не оскудваетъ: такъ, на дняхъ, г. Тройницкій запретилъ близкой родственниц Селинкина держать на хлбахъ гимназистокъ.

Заканчивая нашу корреспонденцію, мы должны прибавить, что въ виду общаго произвола мстной администраціи, не знающей границъ, остающіеся ссыльные теряютъ всякую надежду на освобожденіе. А между тмъ, въ числ ихъ есть дв женщины, изъ которыхъ одна нсколько мсяцевъ лежитъ въ постели, не будучи въ состояніи ходить, другая же, мать двоихъ дтей, наканун чахотки. Послдняя, страдая отъ постояннаго плеврита, вотъ уже сколько времени тщетно просится на югъ,— г. Тройницкій и это считаетъ за небольшое разстройство, которое скоро пройдетъ!’

Въ другомъ письм, изъ вятской же губерніи, намъ сообщаютъ, что административно-ссыльные должны посылать свои письма на цензуру уже не исправниковъ, а начальника губерніи. Можно себ представить, съ какою быстротою удается больному или взмученному человку увдомить о себ мать, отца или дтей. Одному ссыльному, получившему ушибъ конечности, при которомъ гангрена является обыкновеннымъ слдствіемъ, а оперативное лченіе неизбжнымъ, пришлось подавать особое прошеніе губернатору о дозволеніи хать для этой цли въ городъ.

Довольно этихъ мрачныхъ картинъ. Высшее правительство уже обнаружило великодушныя намренія по отношенію къ административно-ссыльнымъ, — необходимо принять мры, чтобы эти намренія не парализировались произволомъ, недобросовстностію и безтолковостію мстной администраціи. Довольно широкій просторъ, фактически предоставленный въ послднее время печати {Къ сожалнію, только столичной, провинціальная же до сихъ поръ находится въ очень тяжеломъ положеніи.}, уже повелъ въ раскрытію множества темныхъ длъ, уже принесъ значительную долю пользы правительству по обществу. Представители послдняго, земскіе гласные начинаютъ торжественно признавать великую важность независимаго печатнаго слова. Голосъ сообщаетъ, что нкоторые изъ гласныхъ петербургскаго губернскаго земскаго собранія внесли предложеніе о поднесеніи всеподданнйшаго благодарственнаго адреса Государю Императору за нкоторую свободу, дарованную въ послднее время печати. Гласные предлагаютъ вмст съ тмъ выразить надежду на то, что свобода эта будетъ обезпечена закономъ {До настоящей минуты, когда мы оканчиваемъ это обозрніе, нтъ еще свдній о судьб вышеупомянутаго предложенія.}.

Читатели знаютъ, что истекшій мсяцъ ознаменовался взятіемъ Геокъ-Тепе и отставкою кіевскаго генералъ-губернатора, г. Черткова. Передъ наступленіемъ великаго дня 19 февраля русскому человку естественно испытывать самыя радужныя ожиданія, хотя эти ожиданія приходится, вотъ уже не мало лтъ, возобновлять ежегодно. Пожелаемъ, чтобы на ныншній разъ нкоторая, по крайней мр, доля ихъ получила осуществленіе.

Мы кончили обозрніе, когда полученъ былъ No Страны съ прекрасною статьею объ умиротвореніи и необходимомъ для этого милосердіи. Петербургская газета, честности и гражданскому мужеству которой мы всегда отдавали полную справедливость, выступила съ напоминаніемъ о судьб Н. Г. Чернышевскаго, который семнадцать лтъ томится за безжалостно-холодномъ свер Сибири, безъ семья, безъ общества, заживо-погребенный…. Къ царскому милосердію обращается Страна, къ нему обращаемся и мы. Совершено-ли государственное преступленіе Н. Г. Чернышевскимъ или нтъ, правъ или неправъ судъ, постановившій суровый приговоръ, — во всякомъ случа семнадцать лтъ каторги и тяжелой ссылки могутъ искупить и не такое преступленіе: Н. Г. Чернышевскій принадлежитъ къ числу рдкихъ до уму русскихъ людей. Онъ, безспорно, одинъ изъ лучшихъ и наиболе даровитыхъ русскихъ экономистовъ. Соціалистическая окраска нкоторыхъ изъ его сочиненій не есть такое зло, за которое общество и государство иногда не прощаютъ.

В. Г.

‘Русская Мысль’, No 2, 1881

OCR Бычков М. Н.

Читайте также: