Венециянский купец, Шекспир Вильям, Год: 1596 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 66 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ВЕНЕЦІЯНСКІЙ КУПЕЦЪ,
ДРАМА
ВЪ ПЯТИ ДЙСТВІЯХЪ.

Сочиненіе Шекспира.

Перевелъ съ Англійскаго

Василій Якимовъ.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Печатано въ типографіи X. Гинце.
1833.

http://az.lib.ru

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Герцогъ Венеціанскій.

Князь Мароккскій, Князь Аррагонскій, женихи Порціи.

Антоніо, Венеціанскій купецъ.

Бассаніо, другъ его.

Салаіно, Саларино, Граціано, друзья Антоніо и Бассаніо.

Лоренцо, любовникъ Ессики.

Шейлокъ, Жидъ.

Тубалъ, Жидъ, другъ его.

Ланселотъ Гоббо, дуракъ, слуга Шейлока.

Старый Гоббо, отецъ Ланселота.

Салеріо, посланный изъ Венеціи.

Леонардо, слуга Бассаніо.

Балтазаръ, Стефано, слуги Порціи.

Порція, богатая наслдница.

Нерисса, ея служанка.

Ессика, дочь Шейлока.

Сенаторы Венеціи, Чиновники Суда, тюремные стражи, слуги и проч.

Дйствіе частію въ Венеціи, гостію въ Бльмонт, мстопребыванія Порціи.

ДЙСТВIЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Венеція. Улица.

Входятъ: Антоніо, Саларино и Слланіо.

Антоніо.

Не знаю, право, что мн грустно такъ,

Соскучилъ я, вы то же, говорите.

Но какъ я то схватилъ, какъ то нашелъ,

Какъ получилъ то, изъ чего оно,

Отколь взялось — придумать не могу!

Да вдь такимъ глупцомъ отъ грусти сталъ я,

Что узнаю себя съ большимъ трудомъ.

Саларино.

Душа твоя по Океану бьется,

Гд аргозы (1) твои, вздувъ гордый парусъ,

Какъ господа и граждане морей,

Или какъ водъ зыбучихъ монументы,

У ногъ своихъ купчишковъ мелкихъ видятъ,

А эти имъ почтенно бьютъ челомъ,

Какъ т межъ нихъ летятъ на тканыхъ крыльяхъ.

Саларино.

Признаться, Сиръ,— случись рыскнуть такъ мн,

Часть лучшая моихъ страстей была бъ

Съ надеждами моими за границей.

Я все бы рвалъ траву, (2) чтобъ узнавать,

Откуда втръ, — я не сводилъ бы глазъ

Съ картъ,— пристаней, рейдъ и плотинъ ища,

И все, что мн грозило бъ неудачей,

Заставило бъ меня грустить.

Саларино.

Втръ устъ

Моихъ, которымъ супъ я холожу,

Мн лихорадку бъ надувалъ, при мысли,

Какое въ мор зло — втръ слишкомъ сильный.

Не могъ бы я часовъ песочныхъ видть,

Чтобы не вспомнить отмелей и косъ, —

И вотъ богатый мой Андрей (3) застрялъ

Въ песк, нагнувшись главной мачтой ниже

Своихъ боковъ — поцловать свой гробь.—

Пошелъ бы я въ храмъ Божій, и взглянулъ

На каменное зданіе святыни,—

Ну — какъ мн въ ту жъ минуту не подумать

О камняхъ тхъ опасныхъ, коимъ стоитъ

Лишь тронуться за ребра корабля,

Чтобы товаръ весь разметать по бездн,—

Чтобы мой шелкъ одлъ морскія волны?

Ну, словомъ,— что за мигъ одинъ въ цн,

То черезъ мигъ — ничто!— Имя мысль,

Чтобъ мыслить такъ, какъ не имть мн мысли,

Что, такъ случись, сгрустнется по невол.

Ну полно же! Я знаю, что Антоніо

Груститъ съ того, что вспомнилъ о товарахъ.

Антоніо.

Поврьте, нтъ. Я благодаренъ счастью.

Мой рыскъ не одному повренъ судну,

Иль мсту, да и все мое имнье —

Не оборотъ текущаго лишь года.

Такъ нечего грустить мн за товары.

Саланіо.

Ну, такъ влюбленъ же ты!

Антоніо.

Тьфу, вздоръ какой!

Саланіо.

И не влюбленъ? Ну, такъ позволь же намъ

Сказать: ты грустенъ потому, что ты —

Не веселъ, и теб бы было такъ же

Легко смяться, прыгать и скакать:

Ты веселъ потому, что ты — не грустенъ.

Клянусь двуглавымъ Янусомъ! Природа

Частенько лпитъ чудаковъ: одинъ —

Глаза свои вамъ вчно полущуритъ,— (4)

Какъ попугай, смется подъ волынку,

Другой же такъ похожъ на уксусъ видомъ,

Что не оскалитъ зубъ своихъ въ улыбк,

Хоть поклянись самъ Несторъ, что смшно!

Входятъ: Бассаніо, Лоренцо и Граціано.

Саланіо.

Вотъ и Бассаніо вамъ идетъ сюда,

Вашъ благородный свойственникъ, а съ нимъ

Граціано и Лоренцо. До свиданья.

Теперь мы въ лучшей оставляемъ васъ

Компаніи.

Саларино.

Остался бъ я, пока

Развеселилъ бы васъ, да вотъ друзья

Достойнйшіе въ томъ предупредили

Меня.

Антоніо.

Но я и ваше высоко

Цню достоинство. Увренъ я,

Васъ вызываешь собственное дло,

А это подаетъ лишь случай вамъ —

Уйти.

Саларино.

Милорды, доброе вамъ утро.

Бассаніо.

(Къ Саланіо и Саларино)

Мои Синьоры оба вы, когда же

Повеселиться бъ намъ? Когда, скажите?—

Вы стали странны слишкомъ. Неужель

Такъ быть должно?

Саларино.

Мы будемъ ожидать васъ.

(Саларино и Саланіо уходятъ).

Лоренцо.

Милордъ Бассаніо, вы нашли теперь

Антоніо — мы васъ оставляемъ: впрочемъ,

Прошу васъ, въ часъ обда не забудьте,

Гд встртиться намъ должно.

Бассаніо.

Упущенья

Не будетъ у меня

Граціано.

Синьоръ Антоніо,

Вы будто нездоровы, — вы ужъ слишкомъ

Свтъ уважаете: теряетъ тотъ

Его, кто покупаетъ за большія

Заботы. Ей, вы чудно измнились!

Антоніо.

Я свтъ считаю свтомъ лишь, Граціано, —

Театромъ, гд всякъ долженъ роль играть.

Моя — скучна.

Граціано

Я роль возму шута. (5)

Пускай морщины старости приходятъ

Ко мн среди веселостей и смховъ,—

Скорй виномъ пусть печень горячится,

Чмъ холодетъ грудь отъ смертныхъ вздоховъ!

Съ чего тому, въ комъ кровь еще тепла,

Сидть какъ ддушка изъ алебастра?

Спать наяву, и наживать желтуху —

Угрюмостью? Я говорю теб,

Антоніо,— я люблю тебя, и это

Слова моей любви: есть люди, коихъ

Лице подергивается, какъ сливки,

И одвается, какъ прудъ стоячій,

Они хранятъ упорное молчанье

Съ намреньемъ — прикрыть себя тмъ мнньемъ,

Они-де мудры, важны и глубоки.

Какъ бы сказалъ иной: Я Сиръ оракулъ!

И лишь открою ротъ — молчи собака. (6)

Антоніо, знаю я и тхъ, которыхъ

Считаютъ мудрецами — за молчанье,

Которые — я въ томъ весьма увренъ —

Когда бъ заговорили, въ смертный грхъ

Ввели бы слушающихъ, ибо эти бъ

Своихъ назвали братьевъ — дураками. (7)

Объ этомъ я теб въ другой разъ больше…

Лишь не лови приманкою печали

Сей, пискаря безумцевъ — это мннье. (8)

Пойдемъ, Лоренцо добрый! До свиданья.

Я кончу увщанье, (9) пообдавъ.

Лоренцо.

Такъ мы жъ васъ оставляемъ до обда.

Я долженъ быть однимъ изъ нмо-мудрыхъ.

Граціано не даетъ сказать мн слова.

Граціано.

Ну, хорошо, ты поживи со мной

Два годика еще,— такъ знать не будешь,

Какъ собственный звенитъ языкъ твой.

Антоніо.

Прощайте, сдлаюсь я болтуномъ,

Чтобъ только угодить вамъ.

Граціано.

Благодарны

Мы вамъ, по чести. Ибо молчаливость

Похвальна только въ языкахъ копченыхъ,

Да въ двушкахъ еще неразвращенныхъ.

(Граціано и Лоренцо уходятъ).

Антоніо.

Неужели это похоже на что нибудь?

Бассаніо.

Граціано говоритъ безконечное множество ничего, больше, нежели кто либо во всей Венеціи. Его мысли то, что два пшеничныя зерна въ двухъ четверикахъ мякины, цлый день будешь искать ихъ, пока найдешь, а нашедши — увидишь, что они не стоятъ того, чтобъ ихъ искать.

Антоніо.

Ну, хорошо, скажите мн теперь,

Кто эта двушка, къ которой вы,

Клялись, тайкомъ сходить на поклоненье,—

Та, о которой общались вы

Сегодня мн сказать?

Бассаніо.

Не безъизвстно,

Антоніо, вамъ, какъ состоянье я

Свое разстроилъ, нсколько побол

Показывая роскоши затй,

Чмъ средства малыя сдержать могли.

Да я и не печалюсь, принужденъ бывъ

Понизить этотъ благородный тонъ.

Моя забота главная — сбыть съ рукъ,

Какъ слдуетъ, великіе долги,

Въ которые запутало меня,

Немного расточительное время.

Вамъ долженъ я, Антоніо, больше всхъ —

Монетой и любовью, а любовь

Мн ваша въ томъ порукой, что могу

Я передать намренья вамъ, планы,

Какъ отъ моихъ отдлаться долговъ.

Антоніо.

Я васъ прошу о томъ, Бассаніо добрый,

И, если только это не уходитъ —

Какъ не уходите и сами вы —

Изъ виду чести,— увряю васъ,

Мой кошелекъ, мое лице, мои

Отчаянныя средства вс — открыты

Для вашихъ нуждъ.

Бассаніо.

Въ школьные дни мои,

Когда случалось мн терять стрлу,

Такъ я металъ, подъ пару ей,— другую

Въ ту жъ сторону, но съ большимъ примчаньемъ,

Чтобъ первую найти, и такъ рыскуя

Обими, я об находилъ.

Я дтскій опытъ сей привелъ затмъ,

Что слдствія такъ святы, какъ невинность.

Я много долженъ вамъ, и, въ томъ виной

Слпая молодость,— то, что я долженъ,

Пропало: но, угодно если вамъ

Еще стрлу пустить туда жъ, куда

Вы первую пустили,— я увренъ,

Что, цль замтивъ, иль найду я об,

Иль принесу послдній рыскъ назадъ,

И благодарнымъ должникомъ за первый

Останусь передъ вами.

Антоніо.

Хорошо

Вы знаете меня, и время только

Теряете, чинясь съ моей любовью.

И въ правду, мн больнй сомннье ваше

На счетъ готовности моей, чмъ еслибъ

Весь капиталъ мой вы спустили съ рукъ.

Итакъ, скажите же, что длать мн,

Чего надетесь вы отъ меня,—

На все то я готовъ. Ну, говорите!

Бассаніо.

Есть въ Бельмонт богатая двица.

Она прекрасна, а — еще прекраснй,

Высокія достоинства ея.

Отъ глазъ ея когда-то я имлъ

Прекрасныя безсловныя посольства.

Ей имя — Порція, — ни чмъ не ниже

Катона дочери, супруги Брута.

Да и пространный свтъ не безъизвстенъ

На счетъ ея достоинствъ, потому,

Что въ домъ ея четыре втра дуютъ

Со всхъ морей, знатнйшихъ жениховъ.

Солнце — цвтные локоны висятъ

У ней, руну подобно золотому,

И Бельмонтъ тмъ въ Колхиду обращаютъ,

И ужъ не разъ искалъ ее Язонъ.

О мой Антоніо! еслибъ я имлъ

Лишь средства — быть соперникомъ кому,—

Душа моя предсказываетъ мн,

Что былъ бы я наврное счастливымъ.

Антоніо.

Ты знаешь, все мое имнье въ мор.

Я не имю денегъ, ни удобства

Потребную теперь доставишь сумму.

Итакъ иди, и пробуй, что кредитъ

Мой сдлать можетъ у Венеціанцевъ.

Онъ долженъ быть до крайности испытанъ!

Чтобъ было съ чмъ тебя отправить въ Бельмонтъ,

Къ прекрасной Порціи. Иди, тотчасъ,

Разузнавай,— я то же буду длать,—

Гд деньги есть, и нтъ сомннья въ томъ,

Что подъ мою поруку ихъ найдемъ.

СЦЕНА ВТОРАЯ.

Бельмонтъ. Комната въ дом Порціи.

Входятъ: Порція и Нерисса.

Порція.

По правд сказать, Нерисса, моя маленькая особа скучаетъ этимъ большимъ свтомъ.

Нерисса.

Скучать бы вамъ, сударыня, тогда, когда бы у васъ такъ же много было горя, какъ теперь имнія! Но я вижу, что т, которые кушаютъ слишкомъ много, такъ же бываютъ больны, какъ и томимые голодомъ. Но этому, не малое счастіе — быть ни богатымъ, ни бднымъ, излишество скоре доживаетъ до сдыхъ волосъ, а умренность живетъ доле.

Порція.

Хорошія мысли, и хорошо сказаны.

Нерисса.

Он были бы еще лучше, когда бы имъ слдовали.

Порція.

Если бы длать — было такъ же легко, какъ знать, что хорошо длать,— то часовни обратились бы въ церкви, а хижины бдныхъ людей во дворцы Государей. Хорошъ тотъ богословъ, который слдуетъ своимъ собственнымъ наставленіямъ. Мн легче научить двадцать человкъ тому, что хорошо длать, нежели быть одною изъ двадцати, чтобы слдовать моему собственному ученію. Мозгъ можетъ выдумывать законы для крови, но горячій темпераментъ перескакиваетъ черезъ холодное узаконеніе. Бшеная молодость такой заяцъ, что прыгаетъ черезъ сти калки — добраго совта. Но, это умствованіе не помогаетъ мн выбирать мужа. О, ужъ мн это слово: выбирать! Я не могу ни выбрать, кого хотла бы, ни отказать тому, кто мн не нравится, такъ воля живущей дочери связана волей умершаго отца. Не тягостно ли это, Нерисса, что я ни выбрать кого, ни отказать никому не могу?

Нерисса.

Вашъ батюшка былъ во всю жизнь свою добродтеленъ, а святые люди, при смерти своей, имютъ хорошія вдохновенія: по этому, въ лотере, которую онъ выдумалъ изъ этихъ трехъ ящиковъ: золотаго, серебрянаго и свинцоваго (по коей, кто выберетъ его мнніе, тотъ выберетъ васъ),— никто не выберетъ, какъ должно, кром того, кто, какъ должно, будетъ любить васъ.— Но есть ли у васъ какая склонность къ кому нибудь изъ этихъ славныхъ жениховъ, которые уже пріхали?

Порція.

Говори, пожалуй-ста, имена ихъ, ты будешь мн ихъ называть, а я буду теб ихъ описывать, а по моимъ описаніямъ ты можешь измрять мою склонность.

Нерисса.

Во-первыхъ, Неаполитанскій Принцъ. (10)

Порція.

Да, настоящій лошакъ: у него только и дла, что говорить о своей лошади, и онъ считаетъ большимъ пріобртеніемъ для своихъ отличныхъ достоинствъ то, что самъ можетъ ее подковывать. Я въ большомъ опасеніи, что Миледи, мать его, имла короткое знакомство съ кузнецомъ.

Нерисса.

Посл него, Графъ Палатинъ.

Порція.

Онъ то и дло, что хмурится, какъ бы хотлъ иной сказать: когда не хотите меня, ну, такъ и бытъ! Онъ слушаетъ забавные разсказы, и не улыбается. Я боюсь, онъ сдлается плачущимь Философомъ подъ старость, когда уже въ молодости такъ неблагопристойно печаленъ. Я скорй бы вышла за голову мертвеца съ костью въ зубахъ, нежели за кого либо изъ нихъ. Богъ да сохранитъ меня отъ этихъ двухъ!

Нерисса.

Что вы скажете о Французскомъ Лорд Monsieur le Bon?

Порція.

Богъ сотворилъ его, такъ и пускай себ идетъ за человка! Я знаю, конечно, гршно быть насмшницей, но онъ,— да, онъ иметъ лучшую лошадь, нежели Неаполитанецъ, лучшую худую привычку хмуриться, нежели Графъ Палатинъ. Онъ всякій человкъ — ни въ какомъ человк. (11) Запой дроздъ — онъ тотчасъ и прыгаетъ! Онъ сражается съ своею собственною тнью. Выйдти мн за него тоже, что выйдти за двадцатерыхъ мужей. Если бъ онъ меня презиралъ, то я бы ему это прощала: потому, что если бы онъ любилъ меня до безумія, то я бы никогда не отвчала ему.

Нерисса.

А что скажете вы Фольконбриджу, молодому Англійскому Барону?

Порція

Ты знаешь, я ему ничего не говорю, потому, что ни онъ не понимаетъ меня, ни я его. Онъ не знаетъ ни по-Латини, ни по-Французски, ни по-Италіянски, (12) а ты можешь прійдти въ судъ и утверждать подъ присягой, что Леди твоя на одинъ бдный шиллингъ знаетъ по-Англійски. Онъ — прекрасное изображеніе мущины: но, увы! кто можетъ разговаривать съ нмою куклой? Какъ онъ странно одтъ! Я думаю, онъ купилъ свой плащъ — въ Италіи, круглые …….. во Франціи, шапку — въ Германіи, а свое поведеніе — везд!

Нерисса.

Что вы умаете о Шотландскомъ Лорд, его сосд?

Порція.

То, что онъ добродушенъ, какъ сосдъ: онъ взялъ у Англичанина взаймы пощечину, и поклялся уплатить ему оную, когда будетъ въ состояніи. Я думаю, Французъ поручился за него, и подписался за другаго. (13)

Нерисса.

Какъ вамъ кажется молодой Германецъ, племянникъ Саксонскаго Герцога?

Порція.

Очень гадкимъ поутру, когда бываетъ трезвъ, и какъ нельзя больше гадкимъ посл обда, когда бываетъ пьянъ. Въ самыя лучшія минуты свои онъ не много хуже человка, а въ самыя худшія — не много лучше скотины. Ужъ какъ бы худо ни пришлось, я надюсь отдлаться отъ него!

Нерисса.

Если онъ вздумаетъ выбирать, и выберетъ надлежащій ящикъ, то вы откажетесь исполнить волю батюшки, когда откажетесь отъ него.

Порція.

Потому-то, опасаясь крайности, прошу тебя: поставь большой стаканъ Рейнскаго вина не на тотъ ящикъ, ибо, если самъ сатана будетъ внутри онаго, а это искушеніе снаружи,— я знаю, онъ выберетъ послднее. Я готова сдлать все на свт прежде, нежели выйду за мужъ за Грецкую губку. (14)

Нерисса.

Нечего бояться вамъ, Леди, что будете имть кого-либо изъ этихъ Лордовъ. Мн извстны ихъ намренія, они хотятъ возвратиться по домамъ, и не безпокоить васъ боле искательствомъ, если васъ нельзя иначе выиграть, какъ по завщанію батюшки, посредствомъ ящиковъ.

Порція.

Доживи я до старости Сивиллы, все умру съ невинностью Діаны, если не достанусь кому такъ, какъ хочетъ батюшка. Я рада, что эта толпа жениховъ такъ разсудительна, ибо нтъ ни одного между ними такого, чтобъ я сильно не желала его отсутствія, и я прошу Бога — послать имъ благополучный отъздъ.

Нерисса.

Не помните ли вы, Леди,— когда еще вашъ батюшка былъ живъ,— одного Венеціянца, ученаго и воина, который прізжалъ сюда вмст съ Маркизомъ Монферратскимъ?

Порція.

Да, да, это Бассаніо, такъ, кажется мн, его звали.

Нерисса.

Такъ точно, сударыня. Онъ изо всхъ мущинъ, какихъ только глупые глаза мои когда видли, былъ наиболе достоинъ прекрасной женщины.

Порція.

Я помню его хорошо, и помню, что онъ стоитъ похвалы твоей. — Ну, что новаго?

(Входить слуга.)

Слуга.

Эти четверо прізжіе, Леди, хотятъ быть у васъ, чтобы проститься съ вами, да еще передовой пріхалъ отъ пятаго, Мароккскаго Князя, и говоритъ, что Князь, господинъ его, будетъ сюда къ ночи.

Порція.

Если бы я могла принять пятаго съ такимъ же удовольствіемъ, съ какимъ могу проститься съ четырьмя другими, то я бы радовалась его прізду. Когда онъ иметъ свойства святаго, а цвтъ дьявола, то я лучше бы желала имть его своимъ духовникомъ, нежели мужемъ. Пойдемъ, Нерисса.— Человкъ, иди впередъ.— Тогда, какъ мы запираемъ ворота за однимъ женихомъ, другой стучится въ двери.

(Уходятъ).

СЦЕНА ТРЕТIЯ.

Венеція. Площадь.

Входятъ: Бассаніо и Шейлокъ.

Шейлокъ.

Три тысячи червонцевъ,— хорошо.

Бассаніо.

Да, Сиръ, на три мсяца.

Шейлокъ.

На три мсяца,— хорошо.

Бассаніо.

Въ этомъ, какъ я сказалъ теб, Антоніо поручится.

Шейлокъ.

Антоніо поручится,— хорошо.

Бассаніо.

Можешь ты помочь мн? Сдлаешь мн одолженіе? Узнаю ль я твой отвтъ?

Шейлокъ.

Три тысячи червонцевъ, на три мсяца, и Антоніо поручится —

Бассаніо.

Отвтъ твой на это?

Шейлокъ.

Антоніо — хорошій человкъ.

Бассаніо.

Не слыхалъ ли ты, чтобъ его обвиняли въ противномъ?

Шейлокъ.

О, нтъ, нтъ, нтъ, нтъ! Говоря, что онъ хорошій человкъ, я, вотъ изволите видть, хотлъ вамъ сказать, что онъ — достаточенъ. (15) Однако жь, его средства — только въ предположеніи: одинъ корабль его пошелъ въ Триполь, другой въ Индію, я слышавъ еще въ Ріальто, что что третій у него въ Мексик, четвертый въ Англіи, — и другіе грузы иметъ онъ, разсянные въ чужихъ краяхъ. Но, корабли вдь только судна, матросы — только люди: есть крысы на матерой земл, и есть крысы въ мор,— разбойники въ мор и на матерой земл, то есть, морскіе разбойники,— да кром того, вдь воды, втры и подводные камни такъ же — опасны! Этотъ человкъ, однакожъ — достаточенъ. Три тысячи червонцевъ… Я думаю, что его вексель я могу взять.

Бассаніо.

Будь увренъ, что можешь.

Шейлокъ.

Я желаю быть увренъ, что могу, а, чтобъ я могъ быть увренъ,— я хочу пообдуматься.— Могу я самъ поговорить съ Антоніо?

Бассаніо.

Если теб угодно съ нами обдать.

Шейлокъ.

Да, нюхать поросятину! сть отъ жилища, въ которое вашъ Пророкъ, Назареянинъ, загналъ дьявола! Я буду покупать съ вами, продавать съ вами, говорить съ вами, гулять съ вами, и такъ дале, но я не стану ни сть съ вами, ни пить съ вами, ни молиться съ вами.— Что новаго въ Ріальто?— Кто это идетъ сюда?

Входитъ Антоніо.

Бассаніо.

Это синьоръ Антоніо.

Шейлокъ.

(Въ сторону).

Какъ онъ глядитъ притворнымъ мытаремъ!

За то его я ненавижу, что

Онъ Христіанинъ, боле жъ за то,

Что, съ глупой простоты, взаймы даетъ

Онъ деньги безъ проценту, и чрезъ это

Въ Венеціи сбиваетъ цну съ росту.

О, еслибъ онъ ко мн попался въ руки,— (16)

Я бъ давнюю къ нему насытилъ злобу!

Онъ нашъ святой народъ терпть не можетъ,

И даже тамъ, гд боле всего

Сбираются купцы,— меня поноситъ,

Мой торгъ, мой трудовой барышъ, который

Онъ именемъ процента называетъ.

Да будетъ проклято мое колно,

Коли ему прощу!

Бассаніо.

Шейлокъ, ты слышишь?

Шейлокъ.

Считаю я, что у меня наличныхъ.

Но близкой смт памяти моей,

Я не могу представить тотчасъ суммы

Въ три тысячи червонцевъ. Ну, да правда!

Тубалъ, Еврей богатый, одного

Со мной колна, дастъ мн! А постойте!

На сколько мсяцевъ угодно вамъ?—

(Къ Антоніо.)

Не безпокойтесь, добрый мой синьоръ,

О вашей чести мы лишь говорили.

Антонiо.

Шейлокъ, я ни даю, ни занимаю,

Чтобъ брать процентъ, иль самому платить:

Но, чтобъ помочь при крайней нужд другу,—

Обычаи свой нарушить я хочу.

Уже онъ знаетъ, сколько вы хотите?

Шейлокъ.

Да, да, уже, три тысячи червонцевъ.

Антоніо.

И на три мсяца?

Шейлокъ.

Я позабылъ,—

Три мсяца, вы мн сказали такъ.

Такъ дайте жъ вексель, и — взглянуть позвольте,—

Послушай-те, однакожъ, вы сказали,

Мн кажется, что — ни даете вы

Взаймы, ни занимаете, съ процентомъ.

Антоніо.

Я въ жизнь свою не длаю того.

Шейлокъ.

Когда Іаковъ насъ овецъ Лавана,—

Іаковъ этотъ посл Авраама

Святаго (такъ какъ умная его

Мать постаралась за него) былъ третій

Владлецъ, да, онъ третій, третій былъ —

Антоніо.

Ну, что же онъ? проценты, что-ли, бралъ?

Шейлокъ.

Нтъ, онъ не бралъ процентовъ, да, процентовъ

Въ томъ смысл именно, какъ вы зовете.

Замтьте, что Іаковъ этотъ сдлалъ:

Когда Лаванъ и онъ промежъ собой

Условились, чтобъ пестрыя ягнята

Іакову въ уплату доставались,—

Овечки, осени къ концу,

Производили пестренькихъ ягнятокъ,—

И эти вс Іакововы были.

Вотъ путь былъ къ барышу! Благословенъ онъ!

Барышъ — благословенье, коль его

Не крадутъ люди.

Антоніо.

Сиръ, на рыскъ служилъ

Іаковъ, не былъ въ силахъ онъ то сдлать,

Но свыше все совершено.— Да это

Съ тмъ разв писано, чтобъ оправдать

Проценты? Злато и сребро твое

Не то ль, что овцы и бараны?

Шейлокъ.

Того вамъ не могу сказать, а часто

Даю ему плодиться. Но, синьоръ —

Антоніо.

Бассаніо, видишь, этотъ сатана

Ссылается на тексты изъ Писанья

Въ своихъ разсчетахъ. Подлая душа,

Свидтельство святое представляя,

Подобна улыбающейся шельм,

Хорошій плодъ — на видъ, внутри гнилой!

О, какъ снаружи хороша безчестность!

Шейлокъ.

Три тысячи червонцевъ — это сумма

Изрядная. Три мсяца въ году —

Постойте, сколько тутъ процентовъ выйдетъ?

Антоніо.

Ну, что же, одолжишь ты намъ, Шейлокъ?

Шейлокъ.

Синьоръ Антоніо, часто, да, частенько

Въ Ріальто бранивали вы меня

За деньги и проценты: я сносилъ

Съ терпньемъ все, плечами пожимая,—

Терпнье — признакъ нашего колна.

Вы называете меня неврнымъ,

Безчеловчною собакой,— вы

Плюете на Жидовскій мой кафтанъ,—

И все за то, что пользуюсь своимъ я.

Ну, хорошо. Теперь я вижу, что

Моя нужна вамъ помощь. Ну, пускай!

Вотъ вы пришли ко мн, и говорите:

Шейлокъ, намъ нужны деньги, — говорите

Мн это вы,— вы, бороду который

Оплевывалъ мою, и какъ чужую

Толкалъ меня собаку за порогъ,

Теперь, вотъ видите, вамъ нужны деньги.

Что мн сказать? Не долженъ ли сказать я

Да разв песъ иметъ деньги? Разв

Песъ можетъ дать три тысячи червонцевъ?

Иль долженъ я вамъ низко поклониться,

Попридержавъ дыханье, какъ невольникъ,

Въ полголоса сказать: прекрасный Сиръ!

На прошлой вы недли, въ среду,

Плевали на меня, въ такой-то день

Ногой меня толкали,— вотъ тогда-то

Собакой называли,— и за эти

Вамъ ласки я даю вотъ столько денегъ!

Антоніо.

Я въ искушеньи такъ назвать тебя

Опять! еще разъ плюнуть на тебя!

Еще толкнуть тебя! Когда ты хочешь —

Давать взаймы мн деньги, не давай

Мн ихъ, какъ ты даешь твоимъ друзьямъ.

(И гд же дружество беретъ съ друзей

Барышъ къ бездушному металлу?) Нтъ!

Давай ихъ мн, какъ твоему врагу!

Который если разорится,— ты

Безстыдне потребуешь взысканья!

Шейлокъ.

Вотъ видите, какъ горячитесь вы!

Я съ вами поступить хочу, какъ другъ,—

Забыть срамъ, коимъ вы меня марали,—

Вамъ въ нужд пособить, и ни полушки

Проценту за свои не взять съ васъ деньги,

А вы меня и слушать не хотите, —

Я предлагаю это вамъ, какъ ласку.

Антоніо.

Какъ ласку?

Шейлокъ.

Да, я докажу вамъ это.

Пойдемъ къ нотаріусу, у него

За вашею печатью вексель мн

Съ себя вы дайте, и, для шутки лишь

Забавной, если вы въ такой-то день,

Въ такомъ-то мст, сумму, или суммы

Такія, какъ мы скажемъ въ уговор,—

Мн не заплатите, такъ мы положимъ —

За неустойку вырзать фунтъ тла

У васъ въ томъ мст, гд угодно мн.

Антоніо.

Согласенъ! Приложу печать свою

Я къ векселю такому, и скажу:

Въ Евре очень много доброты!

Бассаніо.

Такого векселя ты за меня

Давать не долженъ, я скорй согласенъ

Остаться въ крайности.

Антоніо.

Ну, вотъ! Чего

Бояться, человкъ? Вдь неустойки

Не будетъ у меня. Въ теченье этихъ

Двухъ мсяцевъ,— за мсяцъ, стало быть,

До сроку,— ожидаю я уплаты

Въ три-трижды больше разъ, чмъ этотъ вексель.

Шейлокъ.

О, отче Авраамъ! Вотъ Христіане!

Жестокость собственныхъ поступковъ ихъ

И на другихъ подозрвать ихъ учитъ!

Прошу покорно это мн сказать!

Ну, не устой онъ въ день его,— какой

Барышъ настаивать мн на взысканье?

Фунтъ человческаго тла, взятый

У человка, не такой цны,

И не приноситъ пользы такъ, какъ мясо

Быковъ, барановъ и козловъ. По чести,

Я длаю такую дружбу съ тмъ,

Чтобъ ласку у него купить. Согласенъ

На то онъ будетъ — такъ, не то — прощай

А за любовь меня не обижай.

Антоніо.

Я этотъ вексель дамъ теб, Шейлокъ.

Шейлокъ.

Такъ мы же у Нотаріуса съ вами

Увидимся. Скажите напередъ ему,

Какъ написать забавный этотъ вексель.

А я пойду, сыщу червонцы тотчасъ,

Взгляну на домъ, оставленный смотрнью

Опасному канальи безполезной, (17)

И къ вамъ сію минуту возвращусь.

Антоніо.

Скоре, добрый Жидъ!—

Еврей сей обратится въ христіанство.

Добретъ онъ!

Бассаніо.

Я не люблю прекрасныхъ

Словъ при душ коварной.

Антоніо.

Вотъ еще!

Чего же намъ съ тобой бояться тутъ?

За мсяцъ корабли мои придутъ.

(Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Бельмонтъ. Комната въ дом Порціи.

Звукъ роговъ. Входитъ Мароккскій Князь и его свита. Порція, Нерисса и слуги.

Мароккскій Князь.

Да не противенъ будетъ вамъ мой цвтъ: —

Ливрея эта пламеннаго солнца,

Которому сосдъ я и землякъ.

Подай-те мн красавца странъ полночныхъ,

Отъ Феба гд едва лишь иней (18) таетъ,

И, въ знакъ любви къ вамъ, мы себ надрзы

Подлаемъ на тл, чтобы видть,

Чья кровь (19) краснй, его или моя.

Я говорю вамъ, Леди, этотъ видъ мой

Героевъ ужасалъ. Моей любовью

Клянуся, что почетнйшія двы

Климата нашего — его любили.

Я не ршился бъ цвтъ перемнить сей,

Какъ разв съ тмъ, чтобы похитить вашу

Любовь, моя прекрасная царица.

Порція.

При выбор, мной правитъ не одна

Разборчивость двичьихъ глазъ, при томъ,

Случайность жребія меня лишаетъ

Правъ — избирать свободно: впрочемъ, если бъ

Отецъ мой не связалъ меня, и волей

Своей мн не веллъ тому женой быть,

Кому достанусь такъ, какъ вамъ сказала,—

Тогда, конечно, знаменитый Князь,

Вы столько же прекрасны были бы

Для склонности моей, какъ и другой кто

Изъ жениховъ, которыхъ я досель

Успла видть.

Мароккскій Князь.

Я благодарю

Васъ и за то уже. И такъ прошу,

Ведите къ этимъ ящикамъ меня,

Отвдать счастья!— Съ этой саблей,

Подъ коей Софи палъ и Князь Персидскій,

Съ которой выигралъ я три сраженья

Съ Султаномъ Солиманомъ,— я готовъ

Предъ самымъ грознымъ взоромъ подъ луной

Стоять неустрашимо, презирать

Отважнйшую душу на Земл,

Рвать у медвдицы дтей сосущихъ,

Льва самаго дразнить, когда рыкаетъ

Онъ съ голоду,— чтобъ получить тебя лишь,

О Леди. Но, увы! когда Алкидъ

Играетъ съ Ликасомъ на кости, кто

Изъ нихъ другаго лучше,— можешь статься,

Слабйшая рука удачнй броситъ —

И Геркулесъ — ребенкомъ побжденъ!

Могу вдь такъ и я, слпой водимый

Фортуною, въ томъ обмануться, что,

Достойный мене меня, получитъ,—

И умереть съ печали.

Порція.

Вы должны

Судьб своей предаться, и — или

Не покушаться вовсе выбирать,

Или поклясться напередъ,— когда

Вы ошибетесь выборомъ своимъ,—

Не предлагать какой либо двиц

О брак вкъ. Такъ вы поразсудите!

Мароккскій Князь.

Согласенъ я! Къ судьб моей меня

Ведите!

Порція.

Прежде въ храмъ. Посл обда

Ршится жребій вашъ.

Мароккскій Князь.

Тогда ужъ такъ

И быть! Или блаженство мн на вкъ,

Или отверженный я человкъ!

(Трубятъ рога. Они уходятъ.)

СЦЕНА ВТОРАЯ.

Венеція. Улица.

Входитъ Ланселотъ.

Ланселотъ.

Совсть моя, наврно, поможетъ мн убжать отъ этого Жида, господина моего. Сатана ходить за мной по пятамъ, и искушаетъ меня, говоритъ мн: Гоббо, Ланселотъ Гоббо, добрый Ланселотъ, или: добрый Гоббо, или: добрый Ланселотъ Гоббо, ну! дай Богъ ноги! наостри лыжи! бги прочь! А совсть моя говоритъ: нтъ! берегись, честный Ланселотъ, берегись, честный Гоббо, или, какъ прежде сказано, честный Ланселотъ Гоббо,— не бгай, гнушайся наостреніемъ лыжъ, хорошо, а храбрецъ сатана все-таки велитъ мн убираться, въ дорогу, говоритъ сатана, бги прочь, говоритъ сатана, ради Бога, соберись съ духомъ, говоритъ сатана, и бги, хорошо, а совсть моя опять, повсившись на шею моему сердцу, говоритъ мн весьма благоразумно: мой честный другъ Ланселотъ, такъ какъ ты сынъ честнаго отца,— или лучше, сынъ честной матери,— ибо, по правд сказать, мой отецъ былъ нсколько прихотливъ, — онъ имлъ свой особенный вкусъ,— хорошо, совсть моя говоритъ: Ланселотъ, ни съ мста! Трогай, говоритъ сатана, — ни съ мста, говоритъ совсть. Совсть, говорю я, твой совтъ хорошъ, сатана, говорю я, твой совтъ хорошъ: если слушаться совсти, то мн надобно оставаться у Жида, господина моего, который (съ нами крестная сила) есть родъ дьявола, а если я убгу отъ Жида, то послушаюсь сатаны, который, съ позволенія сказать, есть самъ дьяволъ, своею особою. Заподлинно, Жидъ этотъ — истинное воплощеніе чорта, и по совсти сказать, совсть моя есть родъ жестокой совсти, коли она совтуетъ мн оставаться у Жида. Совтъ сатаны больше походитъ на дружескій. Я убгу, сатана. Пяты мои ожидаютъ твоихъ приказаній. Я убгу!

(Входитъ старый Гоббо съ корзиной.)

Гоббо.

Господинъ, молодецъ, послушайте! Скажите мн, сдлайте милость, дорогу къ господину Жиду.

Ланселотъ.
(Въ сторону.)

Ахъ, Боже мой! это мой законный отецъ, который, будучи хотя и не совсмъ слпъ, однакожъ довольно подслповатъ, не знаетъ меня. Я хочу его попробовать.

Гоббо.

Господинъ молодой джентлеменъ, скажите, пожалуй-ста, куда дорога къ господину Жиду?

Ланселотъ.

Повороти на-право при первомъ поворот, а при самомъ первомъ на-лво, при самомъ же первйшемъ не поворачивай ни на право, ни на лво, а повороти прямо — наискось къ дому Жида.

Гоббо.

Съ нами крестная сила! На эту дорогу трудно попасть.— Можете ли вы мн сказать: нкто Ланселотъ, который живетъ у него, живетъ-ли у него, или нтъ?

Ланселотъ.

Вы говорите о молодомъ господин Ланселот?—

(Въ сторону.)

Ну, замчайте жъ! Теперь я подпущу турусы на колесахъ.— Вы говорите о молодомъ господин Ланселот!’

Гоббо.

Не о господин, Сиръ, но о сын бднаго человка. Его отецъ, хотя я самъ то и говорю, есть честный бдный человкъ, но,— благодаря Бога, еще свжъ.

Ланселотъ.

Хорошо, пусть его отецъ будетъ, что ему угодно:— мы говоримъ о молодомъ господин Ланселот.

Гоббо.

О слуг вашей милости, и просто — Ланселот, Сиръ.

Ланселотъ.

Но я прошу васъ ergo, старичекъ, ergo, и я умоляю васъ, вы говорите о молодомъ господин Ланселот.

Гоббо.

О Ланселот, если угодно будетъ милости зашей.

Ланселотъ.

Ergo, господинъ Ланселотъ. Не говорите о господин Ланселот, батюшка: ибо молодой джентлеменъ, (согласно съ опредленіями судебъ, и такими-сякими чудными выраженіями трехъ сестеръ, и такими-сякими отраслями учености), по правд сказать, скончался, или, какъ вы бы сказали, по-просту, пошелъ на небеса.

Гоббо.

О, Боже сохрани! Малой-то вдь былъ истинный посохъ старости моей, истинная моя подпора!

Ланселотъ.

Да разв я похожъ на дубинку, или столбъ? на посохъ, или подпорку?— Знаете ль вы меня, батюшка?

Гоббо.

Ахъ, нтъ! Я васъ не знаю, молодой джентлеменъ, но — прошу васъ, скажите мн: малой-то мой (спаси Богъ душу его) живъ или умеръ?

Ланселотъ,

Вы меня не знаете, батюшка?

Гоббо.

Ахъ, Сиръ, я не довижу, и не знаю васъ.

Ланселотъ.

Да правду сказать, еслибъ у васъ и были глаза, то и тогда вы бы могли не знать меня. Умный тотъ отецъ, кто не знаетъ собственнаго своего сына. Хорошо, старый человкъ, я разскажу вамъ о сын вашемъ. Благословите меня! Правда высвтитъ. Убійство не можетъ скрыться долго, а сынъ человка можетъ. Но къ концу, правда откроется.

Гоббо.

Прошу васъ, Сиръ, встаньте. Я увренъ, что вы не Ланселотъ, мой сынъ.

Ланселотъ.

Сдлайте милость, оставимъ шутку въ сторону. Благословите меня! Я Ланселотъ, вашъ бывшій мальчикъ, вашъ настоящій сынъ, вашъ будущій ребенокъ.

Гоббо.

Я не могу поврить, чтобъ вы были мой сынъ.

Ланселотъ.

Я не знаю, что объ этомъ и думать: но я Ланселотъ, слуга Жида, и я уврена, что Маргарита, ваша жена, есть мать моя.

Гоббо.

Точно, ее зовутъ Маргаритой! Я готовъ присягнуть, что если ты Ланселотъ, то ты моя собственная плоть и кровь. Благодареніе Господу Богу! какая у тебя борода-то! На подбородк твоемъ больше волосъ, чмъ у Доббина, ломовой моей лошади, на хвост.

Ланселотъ.

Кажись бы, посл этого, что у Доббина-то хвостъ сталъ расти назадъ. (20) Я знаю, у него было больше волосъ на хвост, нежели у меня на бород, когда я въ послдній разъ видлъ его.

Гоббо.

Боже мой! какъ ты перемнился!— Какъ ладишь ты съ своимъ господиномъ? Я принесъ ему подарокъ. Какъ вы теперь ладите?

Ланселотъ.

Хорошо, хорошо. Но — что касается до меня,— какъ я уже разшевелился, чтобы бжать отъ него, то и не остановлюсь, пока хоть немножко промну себ ноги. Мой господинъ — настоящій Жидъ! Сдлай ему подарокъ! Подари ему петлю — повситься! Я умираю съ голоду, служа ему. Посмотри-ка ребра-то у меня, хоть считай ихъ себ по пальцамъ. Батюшка, я радъ, что вы пришли. Отдайте мн вашъ подарокъ для господина, Бассаніо, который, истинно скажу, даетъ безподобныя новыя ливреи. Если я не буду служить у него, то побгу такъ далеко, какъ у Господа Бога станетъ земли.— О рдкое счастіе! Вотъ идетъ этотъ человкъ! Къ нему, батюшка! Ибо я сдлаюсь Жидомъ, если еще останусь служить у Жида.

(Входитъ Бассаніо съ Леонардо и другими.)

Бассаніо.
(Слуг.)

Ты можешь сдлать это, но только поспшай, чтобъ ужинъ былъ готовъ около пяти часовъ. Отправь эти письма, отдай длать ливреи, и попроси Граціано, чтобъ тотчасъ пришелъ ко мн.

(Слуга уходитъ.)

Ланселотъ.

Къ нему, батюшка!

Гоббо.

Богъ помочь милости вашей!

Бассаніо.

Благодарю. Не хочешь ли ты чего отъ меня?

Гоббо.

Вотъ мой сынъ, Сиръ, бдный малый,—

Ланселотъ.

Не бдный малый, Сиръ, но слуга богатаго Жида,— который, слуга, желалъ бы, Сиръ, какъ вотъ, мой батюшка, со всею подробностью доложитъ,—

Гоббо.

Онъ имешь сильную анфецію, (21) Сиръ, какъ иной сказалъ бы, служить,—

Ланселотъ.

По правд сказать, все дло состоитъ въ томъ, что я служилъ Жиду, и имю желаніе, какъ, вотъ, мой батюшка со всею подробностью доложитъ,—

Гоббо.

Они съ своимъ хозяиномъ (съ позволенія милости вашей сказать) живутъ какъ кошка съ собакой.

Ланселотъ.

Короче, дло состоитъ въ томъ, что Жидъ, обидвши меня, заставляетъ меня, какъ вотъ, мой батюшка, будучи, какъ я надюсь, старый человкъ сфортипируетъ (22) вамъ,—

Гоббо.

Вотъ у меня блюдо голубей, которое я желалъ бы подарить вашей милости, а просьба моя состоитъ,—

Ланселотъ.

Короче, просьба эта иметъ соприкосновеніе со мною самимъ, какъ ваша милость узнаете отъ этого, вотъ, честнаго стараго человка, и хотя я говорю, старый человкъ, однакожъ, бдный человкъ, мой отецъ,—

Бассаніо.

Говори одинъ кто ни будь за обоихъ! Чего хотите вы?

Ланселотъ.

Служить вамъ, Сиръ.

Гоббо.

Этого только и недостаетъ намъ, Сиръ.

Бассаніо.

Я знаю хорошо тебя, твое

Исполнено желанье. Съ господиномъ

Твоимъ, Шейлокомъ, я ужъ говорилъ

Сего-дня, и тебя повысилъ онъ,

Когда назвать то можно повышеньемъ —

Оставить службу при Жид богатомъ,

И сдлаться слугою джентилемена,

Столь бднаго.

Ланселотъ.

Старая пословица весьма хорошо раздлена между моимъ господиномъ, Жидомъ, и вами, Сиръ: вы имете милость Божію, Сиръ, и онъ иметъ довольно.

Бассаніо.

Сказалъ ты хорошо. Теперь идите,

Отецъ и сынъ, проститесь съ господиномъ

Своимъ, Шейлокомъ, и потомъ ищите,

Гд я живу.

(Слугамъ своимъ.)

Ливрею дать ему

Богатй, чмъ товарищамъ его.

Чтобъ было сдлано!

Ланселотъ.

Батюшка, пойдемъ,— я не могу найти службы, что-ли?— Разв у меня нтъ языка во рту?— Хорошо, (смотритъ себ на руку) есть ли у кого въ цлой Италіи ладонь лучше этой? Съ нею можно поклясться надъ Святымъ Писаніемъ, что я буду счастливъ. Вотъ, здсь, простая линія жизни. Здсь небольшая частичка женъ. Пятнадцать женъ — ничего, одиннадцать вдовъ и девять двушекъ — обыкновенный доходъ для одного человка, а дале: три раза спастись отъ утопленія, и находиться въ опасности потерять жизнь на углу постели, — это — простой прыжокъ! Хорошо, если фортуна — женщина, такъ она славная двка за этотъ товаръ.— Батюшка, пойдемъ, я прощусь съ Жидомъ въ одно мгновенье ока.

(Ланселотпъ и старый Гоббо уходятъ)

Бассаніо.

Пожалуй-ста, мой добрый Леонардо,

Займись ты этимъ,— только лишь все скупишь,

И всмъ распорядишься,— возвращайся

Поспшно: праздникъ я даю моимъ

Почетнйшимъ знакомымъ въ эту ночь.

Такъ поспшай, иди!

Леонардо.

Употреблю на то мои вс силы.

(Входитъ Граціано.)

Граціано.

Гд баринъ твой?

Леонардо.

Вотъ, Сиръ, идетъ сюда.

(Леонардо уходитъ.)

Граціано.

Синьоръ Бассаніо, —

Бассаніо.

Граціано!

Граціано.

Имю просьбу къ вамъ.

Бассаніо.

Готовъ служить.

Граціано.

Не льзя же отказать мн, долженъ съ вами

Отправиться я въ Бельмонтъ.

Бассаніо.

Хорошо.

Отправиться ты долженъ, но, послушай,

Граціано, грубъ ты, дерзокъ на языкъ,

Способности, идущія къ теб,

И на глаза такіе, какъ у насъ,—

Он — не недостатки: но, вдь тамъ,

Гд неизвстенъ ты, он ужъ слишкомъ

Свободными покажутся. Прошу,

Принудь себя, пожалуй-ста, немного

Холодныхъ капель скромности смшать

Съ твоимъ кипучимъ духомъ, а не то,

Черезъ твои нескромные поступки

Я навлеку невыгодное мннье

На мст томъ, куда иду, и тмъ

Лишусь моихъ надеждъ.

Граціано.

Синьоръ Бассаніо,

Послушай-те меня лишь: если я

Степеннаго имть не буду платья,—

Учтиво говорить, и посылать

Лишь изрдка къ чертямъ,— не буду если

Часовника носить въ моемъ карман,

Смотрть смиренно,— больше же того,—

Когда изволитъ Прелесть говорить,—

Подъ шляпу прятать глазъ моихъ, вотъ такъ,

И воздыхать, и говорить: аминь!—

Не наблюдать всхъ вжливости правилъ,

Подобно тмъ, которые искусно

Показываютъ видъ глубокой скорби

Во угожденье бабушкамъ,— не врь

Мн съ этихъ поръ!

Бассаніо.

Ну, хорошо.

Увидимъ, какъ себя держать ты будешь.

Граціано.

Но только этотъ вечеръ не считаю!

Не ставь того мн въ строку, что сегодня

Мы будемъ длать.

Бассаніо.

Нтъ, то было бъ жалко.

Скорей бы васъ просилъ я нарядить,

Смлй какъ можно, вашу радость: ибо

Друзья у насъ есть, коимъ бы хотлось

Повеселиться. Но — прощайте! Мн

Есть дло.

(Уходитъ.)

СЦЕНА ТРЕТІЯ.

Тамъ же. Комната въ дом Шейлока.

Входятъ: Ессика и Ланселотъ.

Ессика.

Жалю, что отца такъ оставляешь

Ты моего. Нашъ домъ есть сущій адъ,

А ты, забавный дьяволъ, развлекалъ

Немного насъ въ минуты мрачной скуки.

Прощай! Возми себ червонецъ этотъ!

Да вотъ что, Ланселотъ: увидишь ты

За ужиномъ у господина скоро

Между гостьми, Лоренцо. Передай

Ему письмо вотъ это, только скрытно,

Прощай. Я не хочу, чтобъ мой отецъ

Насъ видлъ, какъ мы говоримъ съ тобой.

Ланселотъ.

Адьё!— Слезы говорятъ вмсто моего языка. Разпрекрасная язычница, разпрелестная Жидовка! Если Христіанинъ не сдлался плутомъ, и не произвелъ тебя, то я въ великомъ заблужденіи: но, адьё! эти глупыя капли нсколько заливаютъ мои твердый духъ, адьё!

Ессика.

Прощай, мой добрый Ланселотъ.

Ахъ, какъ мн ненавистенъ этотъ грхъ:

Стыжусь, что я дочь своему отцу.

Однакожъ, хоть я дочь ему по крови,

Но не по чувствамъ. О Лоренцо! если

Ты сдержишь слово,— участь ршена!

Я Христіанка и — твоя жена!

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ.

Тамъ же. Улица.

Входятъ: Граціано, Лоренцо, Саларино и Саланіо.

Лоренцо.

Да, мы уйдемъ, за ужиномъ, ко мн,

Переоднемся, и тотчасъ возвратимся.

Граціано.

Мы приготовились нехорошо.

Саларино.

Факелоносцевъ не приговорили.

Саланіо.

Все вздоръ, коли не сдлать на-порядкахъ.

По моему, ужъ лучше и не браться.

Лоренцо.

Теперь четыре лишь часа, осталось

Еще намъ два — приготовляться.

(Входитъ Ланселотъ съ письмомъ.)

Что новаго, любезный Ланселотъ?

Ланселотъ.

Если вамъ угодно будетъ вотъ это распечатать, такъ тамъ, кажется, извщаютъ о томъ.

Лоренцо.

Рука ея. Прекрасная рука,

Ей! и болй бумаги, на которой

Писала та прекрасная рука,

Которая писала!

Граціано.

Наврное, любовныя газеты.

Ланселотъ.

Съ вашего позволенія, Сиръ.

Лоренцо.

Куда ты идешь?

Ланселотъ.

Вотъ изволите видть, Сиръ: просить моего прежняго господина, Жида, ужинать сегодня къ новому господину, Христіанину.

Лоренцо.

Постой, возми вотъ это, да скажи

Любезной Ессик: я непремнно

Къ ней буду. По-секрету ей скажи!

Иди.

(Ланселотъ уходитъ).

Синьоры, не хотите ль вы

Приготовляться къ маскераду, къ ночи?

Я запасся однимъ факелоносцемъ.

Саларино.

Да, въ самомъ дл, я сей-чась пойду.

Саланіо.

И я.

Лоренцо.

Такъ вы меня ужъ и Граціано

Въ его ищите дом, черезъ часъ.

Саларино.

Ну, хорошо.

(Саларино и Саланіо уходятъ.)

Граціано,

Не отъ прекрасной ли письмо Еврейки

Лоренцо.

Я долженъ все теб сказать: она

Мн пишетъ, какъ мн взять ее изъ дому

Отца, какъ много денегъ у нее,

И камней драгоцнныхъ, и какое

Готово платье мальчика у ней.

Коль Жидъ, ея отецъ, дойдетъ до рая,

То черезъ дочь прелестную свою.

Да не посметъ ей мшать Фортуна,

Какъ разв лишь подъ тмъ однимъ предлогомъ,

Что дочь она неврнаго Жида.—

Пойдемъ со мной. Дорогой прочитаешь.

Теперь мн Ессика факелоносецъ.

(Уходятъ.)

СЦЕНА ПЯТАЯ.

Тамъ же, передъ домомъ Шейлока.

Входятъ: Шейлокъ и Ланселотъ.

Шейлокъ.

Ну, хорошо! увидишь ты, своими

Глазами ты увидишь, что за разность

Межъ старикомъ Шейлокомъ и Бассаніо, —

Эй, Ессика.— Не будешь объдаться,

Какъ длалъ у меня, — эй, Ессика!—

Но будешь спать, храпть, да платье рвать, —

Эй, Ессика, я говорю!

Ланселотъ.

Эй, Ессика!

Шейлокъ.

Кто звать теб велитъ?

Теб я не приказываю звать.

Ланселотъ.

Ваша милость обыкновенно говаривала, что я не могу ничего длать безъ приказанія.

(Входить Ессика.)

Ессика.

Меня зовете вы? Что вамъ угодно?

Шейлокъ.

На ужинъ, Ессика, я приглашенъ.

На, вотъ ключи мои!— За чмъ пойду я?

Не изъ любви я позванъ, льстятъ они мн:

Но все пойду, изъ ненависти, чтобъ

Пость на счетъ Христіанина мота.—

Смотри жъ за домомъ, Ессика, моимъ!—

Мн истинно не хочется идти.

Какое-то несчастіе грозитъ

Покою моему. Во сн сегодня

Я видлъ съ деньгами мшки.

Ланселотъ.

Прошу васъ, Сиръ, идите, мой молодой господинъ ожидаетъ вашего репрота (25).

Шейлокъ.

А я его

Ланселотъ.

Да они уговорились между собой,— я не скажу, что вы будете видть маскерадъ, а если будете, такъ не даромъ у носа моего шла кровь въ Черный Понедльникъ (24), въ шесть часовъ по-утру, — который пришелся въ этомъ году на тотъ самый день, когда за четыре года была середа на первой недл поста,— посл обда,—

Шейлокъ.

Какъ! маскерадъ тамъ? Ессика, послушай!

Вс двери позапри, и какъ услышишь

Ты барабанъ и нечестивый пискъ

Флейтъ кривошеевъ (25), не взлзай на окна,

И головы на улицу не суй

Открытую, чтобъ видть Христіанъ

Безумныхъ лакированныя рожи,

Но уши дома моего заткни:

Я разумю окна, да не внидетъ

Звукъ глупости въ мой домъ благоразумный.

Жезломъ Іакова! Я не имю

Охоты праздновать сего-дня ночью,

Но все пойду. Иди впередъ ты, братецъ.

Скажи, что буду я.

Ланселотъ.

Пойду впередъ, Сиръ.—

Сударыня, вы не смотря на это,

Смотрите въ окна.

Пойдетъ вдь мимо васъ

Христіанинъ, достойный вашихъ глазъ.

(Ланселотъ уходитъ.)

Шейлокъ.

Что говоритъ дуракъ, Агари племя,

А?

Ессика.

Онъ сказалъ: сударыня, простите,—

И больше ничего.

Шейлокъ.

Дуракъ довольно добрый, да обжора

Ужасная! А гд есть прибыль, медленъ,

Какъ черепаха, спитъ же въ сушки больше

Сурка. Я не люблю держать лнтяевъ,

11 для того тому его сдаю,

Кому, желалъ бы, чтобъ онъ помогалъ

Опустошать заемный кошелекъ.—

Ну, Ессика, ступай въ покои! Можетъ

Быть, скоро буду я. Такъ сдлай, какъ

Сказалъ я: двери за собой запри, —

Вяжи плотнй, найдешь врнй —

Пословица разсчетливыхъ людей.

(Уходитъ.)

Ессика.

Когда Фортуна отъ меня не прочь,—

Отца я потеряла, а вы дочь.

СЦЕНА ШЕСТАЯ.

Тамъ же.

Входятъ: Граціано и Саларино, въ маскахъ.

Граціано.

Вотъ тотъ навсъ, подъ коимъ насъ Лоренцо

Просилъ стоять.

Саларино.

Почти прошелъ ужъ часъ.

Граціано.

И странно, что онъ пропускаетъ часъ:

Любовники всегда бгутъ до часу.

Саларино.

Въ пять разъ быстрй летитъ сынокъ Венеры —

Скрплять любви вновь сдланный союзъ,

Чмъ давнишній поддерживать обтъ.

Граціано.

Всегда такъ. Кто встаетъ изъ-за стола

Съ тмъ острымъ аппетитомъ, какъ садится?

Какой конь поприще свое бжитъ

Въ другой разъ съ тмъ стремительнымъ огнемъ,

Съ какимъ его онъ въ первый пробжалъ?

Всего на свт ищутъ съ большимъ жаромъ,

Чмъ наслаждаются съ какимъ, нашедши.

Какъ юноша, или какъ расточитель,

Корабль идетъ подъ флагомъ изъ залива,

Ласкаемый въ объятьяхъ блуднымъ втромъ,

А возвращается, какъ мотъ, съ боками

Потертыми, безъ грузу, весь въ дирахъ,

И пущенный съ сумою — блуднымъ втромъ.

(Входить Лоренцо.)

Саларино.

Идетъ Лоренцо, — мы объ этомъ посл.

Лоренцо.

Друзья, прошу простить мн замедленье.

Не я, дла заставили васъ ждать.

Когда красть женъ вы вздумаете сами,

Такъ столько же и я вамъ постою.

Сюда! Пойдем-те. Здсь живетъ отецъ

Мой, Жидъ.— Го! Кто тамъ есть?

Ессика (изъ окна, въ плать мальчика.)

Вы кто? Скажите

Мн для увренности большей, хоть

Я поклянусь, что знаю голосъ вашъ.

Лоренцо.

Лоренцо, и твоя любовь.

Ессика.

Лоренцо,

Такъ, и моя любовь, конечно. И опять,

Кто знаетъ, кром васъ, Лоренцо, ваша ль

Я?

Лоренцо.

Небеса свидтели, и чувства

Твои, что ты моя.

Ессика.

Возмите ящикъ

Вотъ этотъ, стоитъ онъ труда. Я рада,

Что ночь. Меня не видно вамъ. Стыжусь

Своей я очень перемны! Впрочемъ,

Любовь слпа. Любовники не могутъ

Тхъ глупостей невинныхъ замчать,

Въ которыя они впадаютъ: ибо,

Когда бъ могли, то Купидонъ краснлъ бы,

Смотря, какъ въ мальчика я превратилась.

Лоренцо.

Сойди! Ты быть должна факелоносцемъ

Моимъ.

Ессика.

Какъ? Своему стыду должна

Свтить я? Онъ и такъ ужъ слишкомъ виднъ.

При этой должности меня узнаютъ,

А мн скрываться должно.

Лоренцо.

Ты же скрыта,

Любовь, въ семъ миломъ мальчика наряд.

Сойди жъ скорй!

Ночь мрачная такъ быстро пробгаетъ,

И къ ужину насъ у Бассаніо ждутъ.

Ессика.

Позапереть мн надобно вс двери,

И нсколько побольше взять червонцевъ.

Я тотчасъ къ вамъ приду.

(Скрывается.)

Граціано.

Ну шапкою моей клянусь! (26) она

Язычница, а не Жидовка! (27)

Лоренцо.

Проклятъ

Я будь, коль не люблю ее сердечно!

Она умна, сколь я могу судить,

Она прекрасна, коль мой вренъ глазъ,

Она врна, какъ то ужъ доказала:

И потому, сама себ подобна,

Умна, прекрасна и врна, она

Владть моей душею будетъ вчно.

(Входитъ Ессика, внизу.)

Какъ, ты ужъ здсь?

Пойдемъ-те, джентлемены! Маскерадъ

Друзей вдь насъ тамъ будетъ ожидать.

(Уходитъ съ Ессикой и Саларино.)

(Входитъ Антоніо.)

Антоніо.

Кто здсь?

Граціано.

Синьоръ Антоніо?

Антоніо.

Тьфу,

Граціано! Гд же вс другіе? Девять

Часовъ! Друзья васъ наши ожидаютъ.

Нтъ маскерада, — втръ подулъ, Бассаніо

Садиться хочетъ тотчасъ на корабль.

Я двадцать человкъ послалъ за вами.

Граціано.

Я радъ тому. Что мн и веселиться,

Когда могу сегодня въ путь пуститься!

(Уходятъ.)

СЦЕНА СЕДЬМАЯ.

Бельмонтъ. Косната въ дом Порціи.

Звукъ роговъ. Входятъ: Порція, Князь Мароккскій и свита той и другаго.

Порція.

(Слуг.)

Поди ты, занавсы поотдерни,

И Князю благородному сему

Открой вс ящики, особо каждый.—

Теперь извольте выборъ длать свой.

Мароккскій Князь.

Во-первыхъ, золотой. На немъ стоитъ:

Кто здсь возметъ, возметъ предметъ желанья многихъ.

Второй — серебряной. Онъ говоритъ:

Кто здсь возметъ, возметъ, чего онъ заслужилъ

Свинецъ же, въ-третьихъ, сказываетъ прямо:

Кто здсь возметъ, возметъ на рыскъ всмъ, что иметъ.

Какъ мн узнать, чтобъ выбрать настоящій?

Порція.

Въ одномъ изъ нихъ портретъ хранится мой,

Князь. Если изберете вы его,

Я буду ваша, съ нимъ.

Мароккскій Князь.

О, да управитъ богъ какой нибудь

Моимъ сужденьемъ! Дайте, посмотрю я,

Перечитаю надписи еще!

Что говоритъ свинцовый ящикъ?

Кто здсь возметъ, возметъ на рыскъ всмъ, что иметъ.

На рыскъ? За что же? за свинецъ? Рыскнуть,

И за свинецъ?— Сей ящикъ угрожаетъ,

Рыскующіе всмъ, въ надежд выгодъ

То длаютъ какихъ-либо особыхъ.

Духъ золотой за дрянью не польстится.

Нтъ! Рысковать не стану за свинецъ!

Что говоритъ двичій цвтъ сребра?

Кто здсь возметъ, возметъ, чего онъ заслужилъ.

Чего онъ заслужилъ! Стой здсь, Марокко!

Рукою твердой взвсь свою заслугу.

Коль цнишь ты себя своей цной,—

Ты заслужилъ довольно, но, за всмъ тмъ,

Довольно можетъ не достать до Леди.

Опять, и незаслуги опасаться —

Казалось бы лишь слабымъ униженьемъ

Себя.— Чего я заслужилъ!— Итакъ,

Здсь Леди! Я породой заслужилъ

Ее, дарами счастья, воспитаньемъ!

Но боле, чмъ этимъ всмъ, любовью

Я заслужилъ ее!— Что, еслибъ я

Не отошелъ отсель, и здсь избралъ бы?

Взглянемъ еще, что тамъ на золотомъ?

Кто здсь возметъ, возметъ предметъ желанья многихъ.

Здсь Леди! Міръ ее желаетъ весь!

Отъ четырехъ сторонъ земли идутъ

Сей ящикъ цловать, сію святую,

Дыханьемъ дышащую смертной. Степи

Гирканіи, обширныя пустыни

Аравіи пространной, проходимы

Теперь для Принцевъ, Порцію идущихъ

Прекрасную увидть. Царство водъ,

Котораго надменная глаза

Въ лице небесной тверди плюетъ, больше

Пути не преграждаетъ иностранцамъ:

Они идутъ, какъ будто чрезъ ручей,

Чтобъ Порцію прекрасную увидть.

Въ одномъ изъ ящиковъ сокрытъ ея

Небесный образъ. Вроятно ль, что

Въ свинц она? Проклятья мысль

Была бъ — такъ низко мыслить, слишкомъ

Нелпо было бъ — заключить портретъ

Ея въ гробъ мрачный. Иль я долженъ думать,

Что скрыта въ серебр она, какъ въ десять

Оно разъ выше чистаго свинцу?

Мысль преступленья! Никогда богатый

Столь камень не былъ вдлыванъ иначе,

Какъ въ золото. Есть въ Англіи монета:

Ликъ ангела (28) оттиснутъ золотой

На ней: но это оттискъ лишь одинъ,

А здсь, въ семь ящик, весь, цлый ангелъ

Покоится на лож золотомъ.

Подайте мн ключи. Здсь выборъ мой!

Пускай со мной что будетъ, то и будетъ!

Порція.

Возмите, Князь, его, и если тамъ

Сокрытъ портретъ мой,— ваша я тогда.

(Онъ отпираетъ золотой ящикъ.)

Мароккскій Князь.

О адъ! Что здсь я вижу? Мертвый трупъ,

Въ пустомъ глазу котораго воткнутъ

Бумаги свертокъ! Прочитаю я,

Что здсь написано.

Все ли злато, что сіяетъ?

Часто слухъ твой то внимаетъ.

Рдко ль жизнь свою теряетъ

Тотъ, кого мой видъ плняетъ?

Гробъ златой червей скрываетъ.

Кто такъ смлъ, какъ мудръ бываетъ,

Юнъ, да — какъ старикъ, смекаетъ,

Тотъ строкъ этихъ не читаетъ.

Прощай! Искъ твой застываетъ.

Онъ хладенъ, да, и нтъ труду наградъ.

Итакъ, прости, огонь, а здравствуй, хладъ.

Прощайте, Порція. Мн слишкомъ больно,

И не могу я медлить добровольно.

Уходитъ такъ всегда, кто проигралъ.

(Уходить.)

Порція.

Избавились! Ну, ящики закрой!

Кто черенъ такъ, всмъ выборъ имъ такой!

(Уходятъ.)

СЦЕНА ВОСЬМАЯ.

Венеція. Улица.

Входятъ: Саларино и Саланіо.

Саларино.

Вдь вотъ что, братъ: Бассаніо-то ухалъ.

Я видлъ самъ, а вмст и Граціано,

Но съ ними нтъ Лоренцо, я увренъ.

Саланіо.

Жидъ шельма поднялъ Герцога своимъ

Кричаньемъ, и пришелъ съ нимъ корабля

Искать Бассаніо.

Саларино.

Поздно слишкомъ онъ

Пришелъ, корабль уже былъ въ мор: впрочемъ,

Знать дали Герцогу, что на гондол

Одной Лоренцо былъ съ своею вмст

Любезной Ессикой, а сверхъ того,

Антоніо Герцога уврилъ, что

Ихъ не было на корабл съ Бассаніо.

Саланіо.

Я отъ роду не видывалъ такой

Помшанной, безмрной, странной страсти,

Что у Жида собаки, какъ онъ началъ

На улицахъ кричать: О дочь моя!

Мои червонцы! Дочь моя! Ушла

Съ Христіаниномъ!

О христіанскіе мои червонцы!

О правосудье! О законъ! Мои червонцы,

И дочь! Мшокъ червонцевъ, за моей

Печатью! Два мшка, съ моей печатью,

Червонцевъ, да, двойныхъ червонцевъ,— дочь

Моя украла у меня! И камни!

Два камня, два, два драгоцнныхъ камня,

Богатыхъ — у меня украла дочь

Моя! О правосудье! Отыщи

Двчонку! Камни съ ней мои, червонцы!

Саларино.

И вс, что есть въ Венеціи мальчишекъ,

Бгутъ за нимъ во слдъ, и припваютъ:

Его каменья, дочь, червонцы.

Саланіо.

Пусть

Антоніо добрый нашъ не упускаетъ

Дня своего, а то вдь онъ за это

Приплатится.

Салариніо.

Да, кстати ты напомнилъ.

Вчера съ однимъ я говорилъ Французомъ:

Онъ сказывалъ мн, что въ пролив моря,

Межъ Франціей и Англіей, разбился

Одинъ корабль изъ нашей стороны,

Богато нагруженный. Въ мысляхъ былъ

Антоніо у меня, при семъ разсказ,

И внутренно желалъ я, чтобы это

Былъ не его.

Саланіо.

Гораздо бъ лучше, еслибъ

Вы этотъ слухъ Антоніо передали,

Не вдругъ лишь, это огорчитъ его.

Салариніо.

На свт нтъ добре джентлемена.

Я видлъ ихъ съ Бассаніо разставанье,

Бассаніо говорилъ ему, что будетъ

Спшить своимъ возвратомъ, сколько можно.

А онъ ему: Не длайте того.

Не портьте дла для меня, Бассаніо,

Но до минутъ останьтесь самыхъ зрлыхь.

А что до векселя, что Жидь съ меня взялъ,—

Пусть онъ на мысль любви (29) къ вамъ не приходитъ.

Веселымъ будьте, помышляйте больше,

О сватаньи и изъявленьяхъ страсти,

Какія тамъ для васъ приличны будутъ.

За симъ, со вздутыми отъ слезъ глазами,

Лице отворотивъ, онъ подалъ руку

Ему свою изъ-за спины, и съ чувствомъ

Неизъяснимо-страстнымъ, руку онъ

Бассаніо жалъ — и такъ они разстались.

Саланіо.

Я мыслю, жизнь онъ любитъ для него лишь.

Пожалуй-ста, пойдемъ, найдемъ его,

И грусть его разгонимъ чмъ нибудь.

Саларино.

Пойдемъ.

(Уходятъ.)

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ.

Бельмонтъ. Комната въ дом Порціи.

Входятъ Нерисса и слуга.

Нерисса.

Скорй, пожалуй-ста! Отдерни тотчасъ

Завсы. Аррагонскій Князь даль клятву,

И тотчасъ выбирать сюда придетъ.

(Звукъ роговъ.— Входятъ: Князь Аррагонскій, Порція и свита, той и другаго.)

Порція.

Князь, вотъ здсь ящики стоять, когда

Возмете тотъ, гд я заключена,

То тотчасъ мы и бракъ нашъ торжествуемъ.

Но если нтъ, то вы должны, Милордъ,

Не тратя словъ, отсель удалиться.

Князь Аррагонскій.

Я клятву далъ — три вещи соблюдать:

Во-первыхъ, никому не открывать,

Какой я выбралъ ящикъ, дал, если

Возму не тотъ, весь вкъ свой не искать

Въ замужство двушки, и наконецъ,

Когда мн не удастся выборъ мой,—

Оставить тотчасъ васъ, и удалиться.

Обязанностямъ симъ клянется всякъ,

Рискующій за недостойность нашу.

Кн. Аррагонскій.

Итакъ, готовъ я! Счастлива да будетъ

Надежда сердца моего!

Вотъ золото, вотъ серебро, а вотъ

Свинецъ презрнный.

Кто здсь возметъ, возметъ рыскнувъ всмъ, что иметъ.

Гляди получше прежде, чмъ рискну я!—

Что золотой намъ скажетъ? Дай взгляну.

Кто здсь возметъ, возметъ предметъ желанья многихъ.

Предметъ желанья многихъ! Стало глупой

Толпы, которая на вншность смотритъ,

То знаетъ лишь, чему тупой глазъ учитъ,—

Которая не видитъ въ глубин,

Но, такъ какъ ласточка, гнздо свиваетъ

Открыто, на стн наружной, въ жертву

И на пути случайности. Нтъ! Выборъ,

Чего желаютъ многіе — не мой!

Я не хочу плясать съ толпою душъ,

И быть въ ряду съ непросвщенной чернью.

Итак, къ теб, сокровищникъ сребра!

Скажи еще разъ, что ты говоришь.

Кто здсь возметъ, возметъ, чего онъ заслужилъ.

Да и умно! Вдь кто же можетъ счастье

Обманывать, и заслужить почтенье

Безъ признака заслуги? Нтъ! Не думай

Никто носить достоинства безъ правъ!—

О, если бъ должности, чины, богатства

Не доставались беззаконно! Честь

Скупалась лишь носителя заслугой!

Какъ многіе тогда бы понакрылись,

Ходивъ дотоль съ открытой головой,

Какъ многіе узнали бъ подчиненность,

Которые досел подчиняютъ!

Какъ много бъ подлой черни отобралось

Межъ сменами неподдльной чести,

И какъ бы много чести отдлилось

Между мякины и руинъ временъ,

Чтобы явиться въ новомъ блеск! Точно!—

Но къ выбору приступимъ мы теперь.

Кто здсь возметъ, возметъ, чего онъ заслужилъ.

Хочу я взять заслуженное мною!

Подайте мн ключи — на этотъ ящикъ,

И тотчасъ я свое открою счастье!

Порція.

Стояли долго слишкомъ для того,

Что здсь находите.

Кн. Аррагонскій.

Что здсь? Портретъ

Слпаго дурака, который мн

Записку подаетъ. Дай прочитаю!

О, какъ на Порцію ты не похожъ!

Какъ отъ надеждъ, заслугъ моихъ далекъ!

Кто здсь возметъ, возметъ, чего онъ заслужилъ.

Я заслужилъ лишь голову глупца?

То мн цна? Я заслужилъ не больше?

Порція.

Ошибки длать, и судить — дв вещи

Различныя, и свойствъ противныхъ.

Кн. Аррагонскій.

Семь разъ это огонь очищалъ:

Семь разъ умникъ тотъ опытъ видалъ,

Кто подложнаго не выбиралъ.

Не одинъ вдь и тнь цловалъ,

И отъ ней поцлуй получалъ.

Есть живые глупцы, я знавалъ,

Въ серебр, какъ и этотъ провалъ.

Головой вкъ я буду твоей:

Отправляйтесь же, Сиръ, поскорй.

Дуракомъ еще больше мн быть,

Если время напрасно здсь длить.

Съ одной глупой пришелъ головой,

А иду вотъ еще и съ другой.

Прости, Прелесть: обтъ свой сдержать

Долженъ я, и съ терпньемъ страдать.

(Кн. Аррагонскій и свита уходитъ.)

Порція.

Мошк надо-жъ на свчк сгарать.—

О мудрые глупцы! Какъ выбираютъ,

То такъ умны, что черезъ умъ теряютъ!

Нерисса.

Присловье старое — не ересьба.

Повситься, жениться — все судьба.

Порція.

Поди, задерни занавсъ, Нерисса.

(Входитъ слуга.)

Слуга.

Гд Леди!’

Порція.

Здсь, а что угодно Лорду?

Слуга.

Миледи, у воротъ остановился

Венеціянецъ молодой, онъ прибылъ

Впередъ, что бъ о прізд господина

Сказать, отъ коего онъ вамъ привезъ

Усерднйшія поздравленья, то есть,

Кром привтствій и учтивыхъ фразъ,

Богатые подарки.

Но я еще не видывалъ такого,

Столь ловкаго посланника любви:

Апрльскій день, предвозвщая лто

Прекрасное, прелестнымъ никогда

Такъ не бывалъ, какъ сей передовой.

Порція.

Пожалуйста, довольно. Я боюсь,

Что ты ему еще въ родню причтешься.

Такъ праздничнаго не жалешь ты

Ума на похвалу ему! Пойдемъ,

Пойдемъ, Нерисса! Я желаю очень

Поспшную Амура видть почту,

Которая идетъ къ намъ такъ прекрасно.

Нерисса.

О богъ любви! когда бы то Бассаніо!

(Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ТРЕТІЕ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Венеція. Улица.

Входятъ: Саланіо и Саларино.

Саланіо.

Ну, что новаго въ Ріальто?

Саларино.

Да все еще тотъ же слухъ, что корабль Антоніо, съ богатымъ грузомъ, разбился въ пролив,— Гудвинсъ, кажется, называютъ мсто: весьма опасная и роковая коса, гд погребены скелеты многихъ кораблей, какъ говорятъ,— если только кума молва честная женщина на-слово.

Саланіо.

Я желалъ бы, чтобъ она, на этотъ разъ, такая была лгунья-кума, какая лишь когда раскусывала перецъ, или увряла своихъ сосдей, будто оплакивала смерть третьяго мужа. Но врно то,— безъ всякихъ околичностей, и не перезжая впоперегъ равной большой дороги рчи,— что добрый Антоніо, честный Антоніо,— о, если бъ я имлъ названіе, довольно хорошее для того, чтобы быть въ товариществ съ его именемъ!

Саларино.

Ну, оканчивай же.

Саланіо.

Г-мъ!— Что ты говоришь?— Ну, конецъ тотъ, что онъ лишился корабля.

Саларино.

Я желалъ бы, чтобъ это было концомъ потерь его.

Саланіо.

Дай скажу я кстати: аминь! чтобы дьяволъ не перешелъ дороги моей молитв, ибо онъ, вотъ, идетъ сюда въ образ Жида.

(Входитъ Шейлокъ.)

Ну, что, Шейлокъ? Что новаго между купцами?

Шейлокъ.

Вы знали,— никто такъ хорошо, никто такъ хорошо, какъ вы,— что дочь моя ушла.

Саларино.

Точно такъ. Я, съ моей стороны, зналъ портнаго, сшившаго ей крылья, на которыхъ она улетла.

Саланіо.

А Шейлокъ, съ своей стороны, зналъ, что она была ужъ на подлет, а въ эту пору он вдь такъ и смотрятъ, чтобъ оставить гнздышко.

Шейлокъ.

Она проклята за это!

Саларино.

Безъ всякаго сомннія, если дьяволъ будетъ ея судьею.

Шейлокъ.

Моя собственная плоть и кровь бунтуетъ!

Саланіо.

Тьфу ты! старое падалище бунтуетъ въ такихъ лтахъ?

Шейлокъ.

Я говорю, моя дочь есть плоть моя и кровь.

Саларино.

Между твоего плотью и ея больше разницы, чмъ между чернымъ Деревомъ и слоновой костью, между вашею кровью — больше нежели между краснымъ виномъ и Рейнскимъ.— Но скажи намъ, если ты слышалъ: потерплъ ли Антоніо какую потерю на мор, или нтъ?

Шейлокъ.

Вотъ мн еще другія тутъ хлопоты. Банкрутъ, расточитель, который едва осмливается показывать глаза въ Ріальто, — нищій, который выхаживалъ такимъ щеголемъ на площадь. Пускай лишь не забываетъ онъ своего векселя! Онъ все называлъ меня ростовщикомъ. Пускай лишь не забываетъ онъ своего векселя! Онъ давалъ взаймы деньги изъ Христіанскаго человколюбія. Пускай лишь не забываетъ онъ своего векселя!

Саларино.

Ну, я увренъ, если онъ не устоитъ, ты не возмешь его тла. На что оно годно!

Шейлокъ.

Ловить имъ рыбу. Если оно не будетъ питать ничего другаго, такъ будетъ питать мое мщеніе. Онъ обезчестилъ меня, и сдлалъ мн убытку на полмилліона, смялся при моихъ потеряхъ, насмхался надъ моими барышами, поносилъ нашъ народъ, вредилъ моей торговл, охлаждалъ моихъ друзей, поджигалъ моихъ непріятелей. И за что же это? Я Жидъ! Да разв у Жида глазъ нтъ? Разв у Жида нтъ рукъ, органовъ, членовъ, чувствъ, желаній, страстей? Не питается ли онъ тою же самою пищей? Не терпитъ ли ранъ отъ того же оружія? Не подверженъ ли тмъ же болзнямъ? Не лечится ли тми же лекарствами? Не грется ли тмъ же лтомъ, и не зябнетъ ли отъ той же зимы, какъ и Христіанинъ?— Когда колетъ насъ, разв нейдетъ кровь? Когда щекочешь насъ, разв мы не смемся? Когда намъ дать яду, разв мы не умираемъ? И когда обижаешь насъ, разв мы не должны мстить? Если мы подобны вамъ во всемъ прочемъ, такъ мы хотимъ быть подобными вамъ и въ этомъ. Когда Жидъ обижаетъ Христіанина, что тогда длаетъ его смиреніе? Мститъ! Когда Христіанинъ обижаетъ Жида, что тогда должно длать его терпніе, по примру Христіанъ? Ну, мстить! Я буду длать подлости, которымъ вы меня учите, и во чтобы ни стало, я превзойду учителей!

(Входитъ слуга.)

Слуга.

Джентлемены, Милордъ Антоніо теперь дома, и желаетъ поговорить съ вами.

Саларино.

Мы везд искали его.

(Входитъ Тубалъ.)

Саланіо.

Вотъ идетъ другой изъ этого колна, третьяго къ нимъ ужъ никакъ не подберешь, если самъ Сатана не обратится въ Жида.

(Саланіо, Саларино и слуга уходятъ)

Шейлокъ.

Ну, что, Тубалъ? Что новаго изъ Генуи? Нашелъ ли ты дочь мою?

Тубалъ.

Я часто приходилъ туда, гд слышалъ о ней, но найти ее не могъ.

Шейлокъ.

Ну, такъ, такъ, такъ, такъ! Пропалъ алмазъ! Стоитъ мн дв тысячи червонцевъ во Франкфурт! Проклятіе до сихъ поръ еще не падало на нашъ народъ, я только теперь оное чувствую. Дв тысячи червонцевъ въ этомъ! А другіе драгоцнные, драгоцнные камни!! Лучше бы дочь моя лежала мертвая у ногъ моихъ, но только съ драгоцнными камнями въ ушахъ! Лучше бы я видлъ ее на смертномъ одр у ногъ моихъ, но только чтобъ червонцы были въ ея гроб! Ничего о нихъ не слышно?— Ну, такъ!— Да я еще не знаю, сколько истрачено на поискъ!— Ну! Убытокъ за убыткомъ! Воръ столько унесъ, и столько надобно, чтобъ найти вора! И никакого удовлетворенія, отмщенія! Нтъ никакихъ несчастій, кром тхъ, кои упадаютъ на мои плеча,— никакихъ вздоховъ, кром моихъ, — никакихъ слезъ, кром тхъ, кои я лью!

Тубалъ.

Нтъ, и другіе люди также терпятъ несчастіе, — Антоніо, какъ я слышалъ, въ Гену,—

Шейлокъ.

Что, что, что? Несчастіе, несчастіе??

Тубалъ.

Лишился корабля, который шелъ изъ Триполя.

Шейлокъ.

Слава Богу, слава Богу! Да правда ли? Правда ли?

Тубалъ.

Я говорилъ съ нкоторыми изъ матросовъ, спасшихся отъ этого кораблекрушенія.

Шейлокъ.

Благодарю тебя, добрый Тубалъ: — хорошія новости, хорошія новости: ха, ха! Гд? въ Гену?

Тубалъ.

Дочь ваша истратила въ Гену, какъ я слышалъ, восемьдесятъ червонцевъ въ одну ночь.

Шейлокъ.

Ты вонзаешь въ меня кинжалъ!— Я никогда не увижу опять моихъ денегъ! Восемьдесятъ червонцевъ въ одну ночь! Восемьдесятъ червонцевъ!

Тубалъ.

Со мною вмст хали въ Венецію нкоторые изъ врителей Антоніо, — они клялись, что ему больше нечего длать, какъ объявить себя банкротомъ.

Шейлокъ.

Я очень радъ этому! Помучу я его! Потерзаю я его! Я очень радъ этому!

Тубалъ.

Одинъ изъ нихъ показывалъ мн перстень, который онъ получилъ отъ вашей дочери за обезьянку.

Шейлокъ.

Погибель на нее! Ты меня терзаешь, Тубалъ! Это бирюза — драгоцнный камень. Я получилъ его отъ Леаги, когда еще былъ холостымъ: я бъ не отдалъ его за цлую степь обезьянокъ!

Тубалъ.

Только Антоніо наврно разорился.

Шейлокъ.

Точно такъ! Это врно, это врно!— Поди, Тубалъ, найми мн чиновника, приговори за дв недли впередъ!— Я возму у него сердце, если онъ не уплатитъ, ибо, если его не будетъ въ Венеціи, то я буду такъ торговать, какъ хочу. Иди, иди, Тубалъ, а потомъ ищи меня въ нашей Синагог, иди, добрый Тубалъ, — въ нашей Синагогъ, Тубалъ.

(Уходятъ.)

СЦЕНА ВТОРАЯ.

Бельмонтъ. Комната съ дом Порціи.

Входятъ: Бассаніо, Порція, Граціано, Нерисса и свита. Выставлены ящики.

Порція.

Прошу васъ, не спшите, обождите

День, или два, пока ршитесь, ибо,

Возмете вы не то,— я не могу

Тогда быть вашей, для того, не много

Повремените. Что-то говоритъ мн,

(Но только не любовь), что не хотла бъ

Я васъ лишиться, а извстно то

Самимъ вамъ, что вдь ненависть намъ такъ

Совтовать не станетъ. Я, съ той цлью,

Чтобъ вы меня не поняли превратно,—

(Хоть въ двушк языкъ и мысль — одно)

Желала бы здсь насъ поудержать,

На мсяцъ, или на два, прежде, чмъ

На выборъ вы ршитесь. Я могла бъ

Васъ научить, какъ выбрать, но чрезъ это

Нарушила бъ я клятву. Никогда

Преступницей такою я не буду,

Хоть въ выбор меня вы ошибетесь.—

О, если такъ,— заставлена я буду

Тмъ возымть преступное желанье,

Что лучше бъ было мн нарушишь клятву.—

Проклятый взоръ! Вы сглазили меня,

На части подлили: половиной

Одной себя — я ваша, ваша я —

Другой, своя — хотла я сказать,

Но если и своя, то все же ваша,

И такъ вся ваша. О, мн это время

Коварное! Оно кладетъ преграду

Между владльцами и ихъ нравами.

Итакъ, и ваша, и не ваша. Если

Случится это — Счастью адъ, не мн. (30)

Я слишкомъ долго говорю, но это,—

Чтобъ выиграть намъ время, разширить

И продолжить его,— съ тмъ, чтобы вы

Избраньемъ не спшили.

Бассаніо.

О, позвольте

Мн сдлать выборъ: безъ того, живу

На пытк я.

Порція.

Бассаніо, какъ на пытк?

Такъ вы откройте же измну мн,

Которая въ любовь вмшалась вашу.

Бассаніо.

Ужасная измна та — сомннье,

Узнаю ль наслажденье я любви.

Такъ можетъ жить огонь со снгомъ въ дружб,

Какъ можетъ жить любовь моя съ измной!

Порція.

Такъ, но,— боюсь я,— говорите вы

На пытк, гд что-либо говорить

Принуждены бываютъ.

Бассаніо.

Общайте

Мн жизнь, и я вамъ въ истин признаюсь.

Порція.

Ну, хорошо! Признаться вамъ — и жить!

Бассаніо.

Признаться и любить — вотъ въ чемъ вся сущность

Признанья. О счастливое мученье,

Когда меня самъ учитъ мой мучитель,

Какъ отвчать, чтобы освободиться!—

Но къ счастью, къ ящикамъ меня ведите!

Порція.

Пойдемъ! Я заперта въ одномъ изъ нихъ.

Когда вы любите меня, найдете.—

Нерисса и другіе — стать поодаль!—

Пусть музыка играетъ при избраньи.

Пусть, не узнавъ, какъ лебедь онъ умретъ,

Томяся съ музыкой, а для сравненья

Полнйшаго, глаза мои — рка,

Постеля смерти. Выиграетъ онъ:

Какая музыка тогда? Тогда

Она подобна будетъ клику, съ коимъ

Врноподвластные свое склоняютъ

Чело ново-внчанному Монарху, —

Подобна тмъ пріятнымъ звукамъ, кои

Въ слухъ жениха, вздремавшій на зар,

Тснятся, и его зовутъ ко браку.

Вотъ онъ идетъ, не съ меньшимъ духомъ, съ большей

Любовью, чмъ младой Алкидъ, когда

Освобождалъ онъ плачущую Трою

Отъ дани двъ чудовищу пучины.

Какъ жертва, я стою, вдали, другія,

Дарданскія, съ лицемъ печальнымъ, жены

Подходятъ — видть окончанье дла.

Иди, Алкидъ! Живи ты, я живу!

Смотря на бой, страшнйшее волненье

Я чувствую, чмъ ты, идя въ сраженье.

(Музыка, межъ тмъ какъ Бассаніо разсуждаетъ самъ съ собою надъ ящиками.)

Псня.

Гд, скажи, любовь родится?

Въ сердц ль, въ голов ль таится?

Какъ плодится, чмъ крпится?

Отвтъ.

Одинъ взоръ ее рождаетъ,

Частый взглядъ ее питаетъ,—

Въ колыбели умираетъ (31).

Ну-те смертный ей трезвонъ!

Я начну вамъ,— динь, динъ, донъ!

Вс.

Динъ, динъ, донъ!

Бассаніо.

Наружный видъ самъ мене себя.

Прикрасой свтъ чаруется отъ вка.

Въ суд, гд есть столь лживый, подкупной

Процессъ, чтобы, приправленъ бывши рчью

Пріятною, не закрывалъ злыхъ длъ?

Въ религіи, гд столь проклятый грхъ,

Котораго бъ мужъ не одобрилъ важный,

И текстомъ бы не подтвердилъ, въ которомъ

Безуміе подъ краснымъ словомъ скрыто?

Порока нтъ столь глупаго, который

Не могъ бы добродтели примтъ

Показывать въ своихъ частяхъ наружныхъ.

Какъ много трусовъ, коихъ души такъ,

Какъ изъ песку ступени тверды, кои,

Однако жъ, бороды Алкидовъ храбрыхъ

И Марсовъ грозныхъ носятъ, у которыхъ,—

Заглянь имъ внутрь, такъ печень — молоко!

Они вдь лишь наружность принимаютъ

Геройствъ, чтобы заставить ихъ страшиться.

Взгляни на красоту, такъ ты увидишь,

Что покупается на всъ она, (32)

И производитъ чудеса въ природ,

Тхъ легче длая, кто больше носитъ!

Вотъ золотые локоны волосъ,

Завитые въ змю,— которые танцуютъ

Такими рзвыми прыжками съ втромъ

На мнимой красот: бываетъ часто,

Что это, просто, головы другой

Приданое, (33) а черепъ, ихъ питавшій,

Въ могил. Такъ прикраса есть лишь только

Обманчивый морей опасныхъ берегъ,

Красавицы Индйской покрывало,

И словомъ, призракъ истины, который

Временъ коварство носитъ для того,

Чтобъ самаго умнйшаго дурачить!—

И такъ, сіяющее злато, пища

Тяжелая Мидаса, не хочу

Тебя! Но и тебя я не хочу.

Ты, блдный, низкій поденьщнкъ людей!

Но ты, ты, непоказный мой свинецъ,—

Хоть больше ты грозишь, чмъ общаешь,—

Но простотой ты говоришь сильнй.

Ты мой! Я предаюсь судьб моей!

Порція.

Какъ вс другія страсти скрылись вдругъ!

Сомннія, отчаянья недугъ,

Трясущій страхъ, больное подозрнье.

О, удержи, любовь, свое стремленье!

Умрь восторги райскіе души,

Блаженной слишкомъ! Радость уменьши!

А то подъ тяжестью я упаду.

Бассаніо.

(Открываетъ свинцовый ящикъ.)

Что нахожу я здсь? Изображенье

Прекрасной Порціи? Какой полбогъ

Когда либо такъ близко былъ къ творенью (34)?

Уже ли движутся сіи глаза?

Иль, по зрачкамъ моимъ они катаясь,

Лишь кажутся въ движеньи для меня?

Вотъ губки, межъ собой подлены,

И сахарнымъ дыханіемъ разжаты, —

Преград (35) сей прилично быть межъ столь

Сердечными друзьями.— Въ волосахъ,

Роль паука (36) играетъ живописецъ.

Онъ сти сплелъ изъ золота, ловить

Сердца людей, гораздо крпче, чмъ

Какъ въ паутину комаровъ. А глазки

Ея! Какъ могъ онъ видть, чтобъ ихъ сдлать?

Одинъ лишь будь оконченъ, такъ я мыслю,

Онъ тотчасъ бы похитилъ у него

Глаза, а самъ остался бъ одинокимъ!

Но посмотрите! Сколько существо

Моей хвалы поноситъ эту тнь,

Оцнивая ниже, столько тнь

Отстала далеко отъ существа.

Вотъ содержанье счастья моего!

Вы на вншность не взирали,

Въ разъ ршились, угадали,

Счастье ваше отыскали,

Чтобъ другаго жъ не желали!

Это счастье берегите,

Коль цнитъ его хотите,

Къ Леди вашей подойдите,

Поцлуя попросите.

О, сверточекъ!

Прошу жь меня въ томъ, Леди, извинить.

(Цлуетъ се.)

Бумаги смыслъ: отдать, и получить.—

Какъ тотъ боецъ, что изъ награды бился,

Съ другимъ кмъ, думая, что отличился,—

Торжественный кликъ слыша одобренья,

Стоитъ, исполненный недоумнья,

Не вритъ самъ, ему ль хвалы той громъ:

Я, Леди, въ положеньи таковомъ,

Не знаю, правда ль, что мой видитъ глазъ.

Пока не подтвердится то отъ васъ.

Порція.

Вотъ, здсь я, Лордъ Бассаніо, такъ какъ есмъ.

Себ одной, имть я не желала бъ

Тщеславнаго желанья — лучшей быть,

Для васъ же, я желала бъ двадцать разъ

Себя утроить, въ тысячу еще

Быть разъ прекраснй и богаче.

Чтобъ высоко стоять на вашемъ счет,

Желала бъ я красотъ, богатствъ, достоинствъ,

Друзей — не знать и счету. Впрочемъ,

Я, въ полной сумм, сумма кой-чего.

Въ итог: я двица безъ ученья,

Ни въ школ я, ни въ свт не была,

Счастлива, что учиться не стара,

Счастливе жъ, что рождена не такъ,

Тупой, чтобы учиться не могла,

Еще жъ счастливе, что мягкій нравъ

Мой вамъ себя подъ власть передаетъ,

Какъ Лорду, повелителю, Царю.

Я и мое — вамъ! Ваше все теперь.

Лишь вотъ была я Леди въ этомъ дом,

Слугъ госпожой, самой себя царицей,

И, вотъ, сію минуту домъ сей, слуги,

И я сама — все вамъ, Милордъ. Я все

Даю вамъ съ перстнемъ симъ, который если

Вы потеряете, иль отдадите,

Знакъ будетъ то любви паденья вашей,

И право для меня — роптать на васъ.

Бассаніо.

Миледи, вы всхъ словъ меня лишили.

Лишь кровь изъ жилъ моихъ вамъ говоритъ.

Вс силы у меня въ такомъ смятеньи,

Въ какое вдругъ приходитъ посл рчи,

Прекрасно сказанной любимымъ Принцемъ,

Жужжащая, довольная толпа, —

Гд всякое что-либо, смсь составивъ,

Не выражаетъ ничего,— лишь радость,

И явную, и тайную.— Но если

Разстанется съ перстомъ симъ этотъ перстень,

Разстанется тогда съ нимъ жизнь. Тогда,

Скажите смло, что Бассаніо умеръ.

Нерисса.

Милордъ, и Леди, время намъ теперь,

Желаній нашихъ видвъ исполненье,

Сказать: счастливо жить, Милордъ, и Леди!

Граціано.

Бассаніо и вы, добрая Миледи,

Желаю вамъ всхъ радостей желанныхъ!

Я мыслю, вы желаете того жъ мн.

И если вы хотите свой союзъ

Торжествовать, то я прошу позволить

Мн самому жениться вмст съ вами.

Бассаніо.

Отъ всей души, коли жену ты сыщешь.

Граціано.

Благодарю! Вы мн ее сыскали.

Мой глазъ, Милордъ, быстръ такъ же, какъ и вашъ:

Вы госпожу нашли, а я служанку.

Любили вы, любилъ и я, отсрочки

Я не хочу знать такъ же, какъ и вы:

На ящикахъ лежало ваше счастье,

Съ нимъ и мое, какъ оказалось: ибо

Здсь волочась до вспоту, и клянясь,

Пока отъ клятвъ засохло горло, я

Потомъ (когда потомъ при общаньяхъ

Подъ-стать) взялъ общанье вотъ отъ этой

Красавицы — имть ея любовь,

Однако жъ съ тмъ, когда Фортуна ваша

Пріобртетъ вамъ госпожу ея.

Порція.

Нерисса, правда ль это?

Нерисса.

Точно такъ,

Миледи, если то угодно вамъ.

Бассаніо.

И вы, Граціано, не шутя тхъ мыслей?

Граціано.

Да тхъ, Милордъ.

Бассаніо.

Нашъ праздникъ скрасится женитьбой вашей.

Граціано.

Но это кто? Лоренцо и его

Язычница? Что, мой Венеціанецъ,

Старинный другъ, Салеріо?

(Входятъ: Лоренцо, Ессика и Салеріо.)

Бассаніо.

Лоренцо и Салеріо, я вамъ радъ,

Когда лишь юность власти здсь моей

Иметъ право длать вамъ привть.

Позвольте мн, дражайшая Миледи,

Принять моихъ друзей и земляковъ.

Порція.

Я имъ сама, Милордъ, душевно рада.

Лоренцо.

Благодарю честь вашу.— Я, Милордъ,

Совсмъ не думалъ здсь увидть васъ,

Но встртился нечаянно съ Салеріо,

И онъ меня идти съ нимъ упросилъ.

Салеріо.

Я для того имлъ свою причину.—

Синьоръ Антоніо кланяется вамъ.

(Подаетъ письмо Бассаніо.)

Бассаніо.

Но прежде, чмъ письмо я это вскрою,

Скажите мн, какъ другъ мой поживаетъ?

Салеріо.

Не боленъ онъ, коль не болитъ душей,

И боленъ онъ, когда душей страдаетъ.

Письмо сіе покажетъ вамъ, каковъ онъ.

Граціано.

Нерисса, обласкай ту иностранку.

Прими ее.— Салеріо, руку вашу!

Что новаго въ Венеціи? Здоровъ ли

Нашъ царственный купецъ, Антоніо добрый

Я знаю, что порадуется онъ

Успху нашему. Язоны мы!

Руно себ достали золотое!

Салеріо.

О, еслибъ вы достали то руно,

Которое онъ потерялъ!

Порція.

Проклятое что либо въ той бумаг,

Что крадетъ краску такъ съ лица Бассаніо!

Какой нибудь другъ умеръ, а иначе

Ни что на свт измнять не можетъ

Видъ человка съ твердою душей.

Какъ, хуже все и хуже? Да позвольте жъ,

Бассаніо, мн, я половина васъ:

Такъ половина слдуетъ и мн

Того, что вамъ письмо приноситъ это.

Бассаніо.

О Порція! здсь нсколько есть словъ,

Словъ непріятнйшихъ, какія только

Когда либо бумагу очерняли!

Когда я вамъ въ любви моей признался,

Я вамъ сказалъ: мое богатство въ жилахъ,

Я джентлеменъ, — и правду вамъ сказалъ я.

Теперь же вы увидите, что ставя

Себя ни въ что, какой я былъ хвастунъ!

Когда я вамъ сказалъ, что у меня

Нтъ ничего,— я долженъ, бы сказать,

Что меньше я еще, чмъ ничего.

У друга моего заемъ я сдлалъ,

Заставивъ друга — сдлать у врага,

Чтобъ пособить мн. Вотъ письмо, Миледи.

Бумага эта то жъ, что тло друга,

А слово каждое на ней, что рана

Открытая, точащая кровь жизни.

Но врно ль то, Салеріо, что его

Не удались вс предпріятья? Какъ?

И ни одно? Изъ Мексики, Тригюля,

Изъ Англіи, владній Варварійскихъ,

Изъ Лиссабона и Индйскихъ странъ?

И ни одинъ корабль не избжалъ

Ужаснаго прикосновенья камней,

Враждебныхъ торговцамъ?

Салеріо.

Да, ни одинъ,

Милордъ. Притомъ увидите, что если

Наличную онъ и иметъ сумму,

Чтобъ заплатишь Жиду,— Жидъ не возметъ.

Не видывалъ я отъ рожденья твари,

Которая, нося видъ человка,

Алкала бы — губить такъ человка!

И день и ночь онъ Герцога тревожитъ,

Республики свободу обвиняетъ,

Когда ему въ Суд откажутъ. Двадцать

Купцовъ, Суда почетнйшіе Члены,

И Герцогъ самъ — склонить его хотли:

Никто не могъ отговорить его

Отъ тяжбы и взысканья по бумаг!

Ессика.

Когда еще я у него была,—

Онъ клялся землякамъ своимъ: Тубалу

И Хусу, что скорй возметъ онъ тло

Антоніо, нежель двадцать разъ ту сумму,

Которую онъ занялъ у него.

И я уврена, Милордъ, что если

Законъ, власть, сила не откажутъ,

Придется худо бдному Антоніо.

Порція.

Въ такомъ вашъ другъ безцнный затрудненьи?!

Бассаніо.

Безцннйшій другъ, человкъ добрйшій,

Честнйшій, и неутомимый въ томъ,

Чтобъ одолжать, — одинъ изъ тхъ, въ которыхъ

Честь Римская является яснй,

Чмъ въ комъ, кто живъ подъ Италійскимъ небомъ.

Порція.

Какъ велика та сумма, что онъ занялъ?

Бассаніо.

Три тысячи червонцевъ, для меня.

Порція.

Не больше? Шесть ему отдайте тысячь,

И уничтожьте долгъ! Удвойте разъ

Еще шесть тысячъ, и утройте это,

Чтобъ волоса не потерялъ такой

Другъ за вину Бассаніо! Но сперва,

Со мною въ храмъ подите, и меня

Женою назовите, а потомъ

Въ Венецію, къ Антоніо, другу: ибо

Въ объятьяхъ Порціи вы не должны

Покоиться съ душею безпокойной.

Вы будете имть, для платы долга

Пустаго, денегъ — въ двадцать больше разъ!

Отдавъ его, съ собой возмите друга.

Мы жъ, между тмъ, съ Нериссой будемъ жить

Какъ двушки и вдовы. До свиданья.

Вамъ надо въ путь — въ день бракосочетанья.

Друзья, въ поклонъ, а вамъ — быть веселй!

Бывъ дорогъ мн, тмъ будете милй —

Однако же позвольте мн послушать

Письма отъ друга.

Бассаніо
(Читаетъ.)

‘Любезный Бассаніо! Вс мои корабли погибли, врители мои длаются неумолимыми, состояніе мое въ крайности, мой вексель Жиду просроченъ, и, поелику, уплативъ ему, я не могу остаться съ живыхъ, то есть долги между мною и вами уничтожатся, если только я буду видть васъ при моей смерти. Не смотря на то, наслаждайтесь. Если ваша любовь не совтуетъ вамъ хать, такъ пусть и письмо мое не совтуетъ.’

Порція.

О милый! все оставь, и позжай!

Бассаніо.

Отправясь въ путь, за вашимъ позволеньемъ,

Я поспшу: но прежде возвращенья,

Постели не помну отдохновеньемъ, —

Сонъ между насъ не вставитъ раздленья.

(Уходятъ.)

СЦЕНА TPЕTIЯ.

Венеція, улица.

Входятъ: Шейлокъ, Саланіо, Антоніо и темничный стражъ.

Шейлокъ.

Стражъ, ты смотри за нимъ!— Не говори

О милости мн.— Это тотъ дуракъ,

Что деньги безъ процента отдаетъ.

Стражъ, ты смотри за нимъ.

Антоніо.

Послушай, добрый

Шейлокъ!

Шейлокъ.

Хочу уплаты! Ты ни слова

Противу векселя не говори.

Ты звалъ меня собакой, безъ причины.

Собака, такъ зубовъ моихъ ты бойся!

Мн Герцогъ долженъ сдлать все по правд.

Дивлюсь теб я, ты, негодный стражъ,

Выходить съ -нимъ, какъ онъ тебя попроситъ.

Антоніо.

Но сдлай милость, выслушай меня!

Шейлокъ.

Хочу по векселю уплаты я, тебя жъ

Выслушивать я не хочу! Такъ ты

Не говори мн больше! Не хочу

Я быть смиренномудрымъ дуракомъ,

Своею головой качать, смягчаться.

Да воздыхать, и слушать христіанскихъ

Просителей. За мною не ходи!

Не говори! Хочу своей уплаты!

(Уходитъ.)

Саланіо.

Да это злйшая изъ всхъ собака,

Какія лишь живали у людей.

Антоніо.

Пускай его идетъ. Ходить за нимъ

Съ безплодной просьбой больше я не буду.

Моей онъ ищетъ жизни, мн извстна

Тому причина: часто избавлялъ

Отъ неустойки я предъ нимъ, тхъ, кои

Мн приносили жалобы во время.

За это онъ меня и ненавидитъ.

Саланіо.

Увренъ я, что Герцогъ никогда

Не согласится на законность платы.

Антоніо.

Закона Герцогъ удержать не можетъ.

Удобство то, какое иностранцы

Въ Венеціи имютъ,— если въ немъ

Имъ отказать,— падетъ вина на право

Республики, а вдь торговля въ ней

И выгоды въ рукахъ у всхъ народовъ.

Итакъ, пойдемъ. Печали и потери

Вс эти такъ измучили меня,

Что я едваль фунтъ тла сберегу

На-завтра кровопійц-кредитору.—

Ну, стражъ, пойдемъ! Дай Богъ лишь, чтобъ Бассаніо

Пришелъ увидть, какъ я буду долгъ

Его платить, тогда — я и спокоенъ!

(Уходитъ)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ.

Бельмонтъ. Комната въ дом Порціи.

Входятъ: Порція, Нерисса, Лоренцо, Ессика и Балтазаръ.

Лоренцо.

Миледи, хоть въ глаза вамъ говорю,

Вы благодарно мыслите о дружб

Богоподобной, — доказательство тому:

Вы такъ разлуку сносите съ Милордомъ.

Но, если бъ знали вы, кому такую

Вы длаете честь, какъ благороденъ

Тотъ джентлеменъ, кому послали помощь,

Какъ онъ привязанъ къ вашему супругу:

То вы бъ еще гордились дломъ больше,

Чмъ доброта обычная велитъ вамъ.

Порція.

О сдланномъ добр я не жалла,

Не буду и жалть. Друзья, которыхъ

Вы видите все время вмст, коихъ

Сердца несутъ одинъ яремъ любви,—

Должны имть, конечно, сообразность

Въ своихъ чертахъ, поступкахъ и душахъ.

По этому, я мыслю, что Антоніо,

Сердечнымъ другомъ будучи Милорду,

Похожъ, наврно, на Милорда. Если

То такъ,— какъ незначительна издержка

На выкупъ образа моей души

Изъ рукъ у адскаго ожесточенья!

Но это уже подходитъ къ самохвальству:

И для того о томъ ни слова больше.

Послушайте другое. Вамъ, Лоренцо,

Вручаю я въ моемъ хозяйство дом,

Пока Милордъ прідетъ, а сама

Я сдлала обтъ предъ Небомъ тайный —

Въ молитв жить и размышленьи,

Съ одною лишь Нериссою моей,

До тхъ поръ, какъ мужья къ намъ возвратятся.

Отсел есть въ двухъ миляхъ монастырь:

Тамъ будемъ мы съ ней жить. Я васъ прошу

Не отказать мн въ этомъ порученьи,

Которое моя любовь и нужда

Особая на васъ теперь кладутъ.

Лоренцо.

Отъ всей души, Миледи. Я во всемъ

Повиноваться буду вашей вол.

Порція.

Намренье мое слугамъ извстно,

И съ Ессикою васъ они признаютъ

Такъ какъ Бассаніо Лорда, и меня.

Итакъ прощайте, до свиданья!

Лоренцо.

Веселыхъ думъ и счастливыхъ часовъ

Желаю вамъ.

Ессика.

Желаю вамъ, Миледи,

Сердечныхъ всхъ отрадъ.

Порція.

Благодарю

Васъ за желанья ваши, и охотно

Желаю вамъ того жъ.— Прощайте, Ессика.

(Ессика и Лоренцо уходятъ.)

Ну, Балтазаръ!

Какъ я всегда считала честнымъ, врнымъ

Тебя, такъ будь всегда и впредь такимъ,—

Возми письмо вотъ, и скорй, какъ можно,

Ступай ты въ Падуу, — доставь его

Тамъ лично брату, доктору Белларіо,

И если онъ теб бумаги даешь

Какія, или платье, такъ доставь,

Смотри, ихъ поскорй, какъ только можно,

Для перевоза съ судномъ тмъ, что ходитъ

Въ Венецію. Часовъ не трать въ словахъ,

Ступай! Я до тебя туда пріду.

Балтазаръ.

Съ возможною поспшностью, Миледи.

(Уходитъ.)

Порція.

Пойдемъ, Нерисса. Я имю дло

Одно, о коемъ ты еще не знаешь:

Мужьевъ своихъ вдь мы увидимъ прежде,

Чмъ имъ на умъ придетъ.

Нерисса.

Но и они

Вдь насъ увидятъ?

Порція.

Да, должны, Нерисеа,

Въ такомъ лишь плать, что казаться будетъ

Имъ, будто мы не женщины. Я бьюсь

Съ тобою объ закладъ, что если мы

Наднемъ платье молодыхъ мужчинъ,

То лучшій молодецъ изъ двухъ — я выйду.

Я буду свой кинжалъ носить отважнй,

И говорить такъ, какъ при переход

Отъ мальчика къ мужчин,— полубасомъ,

А дробные два шага измню

Въ мужскую поступь,— буду говорить

О поединкахъ, какъ хвастливый щеголь,—

Разсказывать прекрасныя лжи, какъ

Почтенныя Миледи волочились

За мной, — я имъ не отвчалъ, — он

Вольными длались, и умирали, —

Не льзя же было мн, — но я жаллъ,

Желалъ по крайней мр, чтобъ не я

Причиной былъ ихъ смерти роковой, —

И двадцать лжей подобныхъ говорить

Такъ, что иной дастъ клятву, будто я

Ужъ больше году, какъ изъ школы вышелъ.

Я знаю тысячи нарядныхъ плутней

Хвастливыхъ этихъ Джаксовъ, и хочу

Все это показать на дл.

Нерисса.

Какъ!

Въ мущинъ должны мы обратиться?

Порція.

Тьфу!

Что за вопросъ? Какъ будто близъ тебя

Похабный переводчикъ!— Ну, пойдемъ же!

Я разскажу теб весь планъ свой, свъ

Въ коляску, ждетъ которая насъ подл

Калитки сада.— Мы не можемъ медлить:

Вдь двадцать миль намъ надобно измрить.

(Уходятъ.)

—

СЦЕНА ПЯТАЯ.

То же. Садъ.

Входятъ: Ланселотъ и Ессики.

Ланселотъ.

Да, истинно, — ибо, вотъ видите, грхи отца должны слагаться на дтей, — потому-то, я говорю вамъ, что боюсь за васъ. Я никогда не скрывалъ отъ васъ ничего, и теперь такъ же говорю вамъ, что меня это безпокоитъ. Такъ не печальтесь же, ибо, истинно, я думаю, что быть вамъ въ ад. Тутъ есть одна только надежда, которая можетъ вамъ быть нсколько въ пользу, но только это родъ незаконнорожденной надежды.

Ессика.

Какая жъ это надежда? Скажи пожалуй-ста.

Ланселотъ.

Ну, да! Вы можете отчасти надяться, что отецъ вашъ не производилъ васъ на свтъ,— что вы не Жидовская дочь.

Ессика.

Въ самомъ дл, это былъ бы родъ незаконнорожденной надежды, — такъ грхи моей матери взыщутся на мн!

Ланселотъ.

Въ правду! Ну, вамъ чуть ли не достанется сидть въ ад и по отцу, и по матери: такимъ образомъ, я, избгая Сциллы, отца вашего, попадаю въ Харибду — вашу мать. Ну! вамъ съ обихъ сторонъ бда.

Ессика.

Я буду спасена черезъ мужа, онъ меня сдлалъ Христіанкой.

Ланселотъ.

Но правд сказать, тмъ боле заслуживаетъ онъ брани. Насъ, Христіанъ, и прежде было довольно: именно столько, чтобъ хорошо жить одинъ подл другаго. Это дланіе Христіанами возвыситъ цну на свиное мясо. Если мы вс станемъ сть поросятъ, такъ скоро за деньги не будемъ видть ни одного куска ветчины на угляхъ.

(Входитъ Лорецію.)

Ессика.

Я скажу своему мужу, Ланселотъ, что говоришь ты. Вотъ онъ идетъ.

Лоренцо.

Я скоро стану ревновать къ теб, Ланселотъ, если ты съ моей женой будешь такъ шушукать по угламъ.

Ессика.

О, вамъ нечего бояться, Лоренцо! Мы разладили съ Ланселотомъ, — онъ говоритъ мн прямо, что мн нтъ прощенья на небесахъ, потому что я дочь Жида, и говоритъ еще, что вы не хорошій членъ общества, потому что, обращая Жидовъ къ Христіанству, возвышаете цну на свиное мясо.

Лоренцо.

Мн легче будетъ отвчать за это обществу, нежели теб за…

Ланселотъ.

Это ужъ слишкомъ, если Негритянка должна быть больше, нежели слдуетъ: но если она меньше, нежели честная женщина, то она, конечно, больше, нежели за что я почиталъ ее. (38)

Лоренцо.

Какъ всякій дуракъ можетъ играть словомъ! Я думаю, что лучшая прелесть остроты скоро обратится въ молчаніе, и разговаривать не будетъ прилично никому, кром попугаевъ.— Ступай въ комнаты, прикажи имъ готовиться къ обду!

Ланселотъ.

Это уже сдлано, Сиръ: они вс съ желудками.

Лоренцо.

Ахъ, Богъ мой! Какой острякъ! Такъ прикажи имъ — готовить обдъ.

Ланселотъ.

И это ужё сдлано, Сиръ, остается только накрыть столь.

Лоренцо.

Такъ не хочешь ли ты накрывать, Сиръ?

Ланселотъ.

Накрываться? Нтъ, Сиръ: я знаю свою обязанность. (39)

Лоренцо.

Опять привязка къ слову! Не хочешь ли ты все богатство твоего остроумія показать въ одну минуту? Прошу тебя понимать простаго человка, по его простому разумнію: поди къ своимъ товарищамъ, прикажи имъ накрывать столъ, подавать кушанье, а мы придемъ обдать.

Ланселотъ.

Что касается до стола, Сиръ,— онъ будетъ поданъ, что касается до кушанья, Сиръ, оно будетъ накрыто, а что касается до вашего прихода къ обду, Сиръ,— ну, это пусть будетъ такъ, какъ вашей милости заблагоразсудится.

(Уходитъ.)

Лоренцо.

О драгоцнный умъ! Какой сборъ словъ!

Дуракъ на память выучилъ запасъ

Кудрявыхъ словъ. Я многихъ зналъ глупцовъ,

Которые стоятъ на лучшемъ мст,

Но слплены бывъ такъ, какъ онъ, вредятъ

Они своихъ словъ остротою — длу.—

Какъ, Ессика, ты чувствуешь себя?—

Скажи мн, милая, свое ты мннье,

Какъ нравится теб жена Бассаніо?

Ессика.

Всхъ выше выраженій. Долгъ велитъ,

Чтобъ честную жизнь велъ Милордъ Бассаніо.

Блаженство онъ въ своей иметъ Леди,

Небеса, отрады на земл находить,

И если, на земл, онъ такъ не мыслитъ,

То никогда не будетъ въ небесахъ.

Когда бъ два бога при игр какой

Небесной, предназначили уплатой

Дв женщины какія на земл,

И Порція была бъ изъ нихъ одною:

Тогда къ другой еще бы что нибудь

Должно пойти въ придачу, ибо бдный

И грубый міръ ей равной не иметъ.

Лоренцо.

Такого точно мужа ты во мн

Имешь, какова она жена.

Ессика.

Нтъ, но спроси ты также у меня

Объ этомъ мннья.

Лоренцо.

Сдлаю сей-часъ.

Но мы сперва пойдемъ обдать.

Ессика.

Нтъ,

Хочу хвалить тебя я натощакъ.

Лоренцо.

Нтъ! то пойдетъ въ застольный разговоръ.

Тогда, что ты ни скажешь, все сварю

Я съ прочимъ за-урядъ.

Ессика.

Ну, хорошо:

Я расхвалю тебя.

(Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Венеція. Зала въ Суд.

Входятъ: Герцогъ, Сенаторы, Антоніо, Бассаніо, Граціано, Саларино, Саланіо и другіе.

Герцогъ.

Ну, что, Антоніо здсь?

Антоніо.

Здсь, Ваша Свтлость.

Герцогъ.

Мн жаль тебя: пришелъ ты отвчать

Истцу безчувственнаго сердца,— твари

Жестокой. Жалости не знаетъ онъ,

Нтъ ни одной въ немъ капли состраданья.

Антоніо.

Я слышалъ, Ваша Свтлость много взяли

Труда смягчать его ожесточенье.

Но если онъ неумолимъ, и нтъ

Законныхъ средствъ — освободишь меня,

Я ставлю противъ лютости его

Свое терпнье, и вооруженъ —

Снести съ спокойнымъ духомъ всю жестокость

И бшенство его.

Герцогъ.

Подите кто, Жида въ Судъ позовите.

Саланіо.

Онъ у двери стоитъ: вотъ и идетъ.

(Входитъ Шейлокъ.)

Герцогъ.

Дать мсто! Пусть онъ станетъ подл насъ.

Шейлокъ, вс думаютъ, и я такъ мыслю,

Что эту злость твою продлить ты хочешь

Лишь до развязки дла, а потомъ

Окажешь, вроятно, состраданье,

Насъ больше изумивъ тмъ, чмъ симъ зврствомъ,

И межъ тмъ, какъ теперь уплаты ищешь,

(Она есть отъ сего купца — фунтъ тла),—

Не только ты оставишь неустойку,

Но, тронутый, какъ человкъ, любовью,

Простишь еще и суммы половину,

Взоръ жалости на т потери бросивъ,

Которыя недавно онъ понесъ,

Которыхъ ужъ довольно для того,

Чтобъ царственнаго (40) уронить купца,

И состраданіе къ нему исторгнуть

Изъ каменныхъ, безчувственныхъ сердецъ,—

Изъ Турковъ непреклонныхъ и Татаръ,

Къ людолюбивости непріученныхъ.

Мы ждемъ пріятнаго отвта, Жидъ.

Шейлокъ.

Я Вашу Свтлость ужъ предупредилъ,

Чего хочу, и нашею святою

Субботою поклялся — получить

По векселю. Откажете вы въ этомъ,—

Подвергнете опасности права

И вольности республики своей…

Вы спросите меня: зачмъ хочу

Я лучше взять смердящаго фунтъ тла,

Чмъ получить три тысячи червонцевъ?

На это отвчать я не хочу,

Скажу лишь: такъ угодно мн. Отвтъ?

Что, если мой домъ безпокоитъ крыса,

И я хочу три тысячи червонцевъ

Отдать, чтобы ее мн отравили?—

Ну, что, отвтъ ли это?— Есть, иные,

Съ открытымъ ртомъ не любятъ поросенка

Другіе бсятся, увидвъ кошку,

Иные же, …………….. если

Гугилвая волынка заиграетъ.

Вдь симпатія, страсти госпожа,

Ей правитъ чрезъ любовь иль отвращенье.

Теперь отвтъ: какъ видимой причины

Нельзя представить, почему одинъ,

Съ открытымъ ртомъ не любишь поросенка,

Другой — безвредной, нужной кошки,— третій —

Надувшейся волынки, но, невольно,

Неизбжимому подверженъ сраму,

Обидному другимъ и самому:

Такъ я причины не могу представить,

И не хочу, другой, кром заклятой

Лишь ненависти и вражды

Къ Антоніо: вотъ съ чего я и ищу

На немъ того, что мн въ убытокъ служитъ.

Отвтъ ли это вамъ?

Бассаніо.

Нтъ, не отвтъ,

Безсердый человкъ, чтобъ оправдать

Твою жестокость.

Шейлокъ.

Я вдь не обязанъ

Теб моимъ отвтомъ угождать.

Бассаніо.

Вс ль убиваютъ то, чего не любятъ?

Шейлокъ.

Кто бъ не желалъ убить, что ненавидитъ ?

Бассаніо.

Обида всякая не есть уже

И ненависть.

Шейлокъ.

А захотлъ бы ты,

Чтобъ змй тебя два раза укусилъ?

Антоніо.

Припомните, съ Жидомъ вы говорите!

Вы такъ же можете на берегъ стать,

И повелть, чтобъ море стало ниже,

Вы такъ же можете спросить у волка,

На что онъ у овцы ягненка отнялъ,

Вы такъ же можете не приказать —

Нагорнымъ соснамъ помавать своими

Вершинами, и не шумть, когда

Ихъ раздражаетъ бшенство стихій.

Вы такъ же можете все, что на свт

Есть труднаго,— какъ можете, смягчить —

(Что столько трудно?) сердце у Жида.

Итакъ прошу васъ, предложеніи больше

Не длать, не употреблять дальнйшихъ

Средствъ, но скорй и проще, сколько можно,

Мн сдлать приговоръ, Жиду дать волю.

Бассаніо.

На мсто трехъ, шесть тысячъ вотъ червонцевъ!

Шейлокъ.

Когда бъ въ шести сихъ тысячахъ червонцевъ

Червонецъ каждый шесть частей имлъ,

И каждая была бы часть — червонецъ,—

Я все ихъ не взялъ бы: я захотлъ бы

По векселю уплаты!

Герцогъ.

Какъ ты можешь

Надяться на милость, если самъ

Ее ты не имешь?

Шейлокъ.

А какого

Суда бояться мн, когда я правъ?

У васъ есть много купленныхъ рабовъ,

Которыхъ вы такъ точно, какъ ословъ

Своихъ, своихъ собакъ и лошаковъ

Употребляете, для рабскихъ службъ,

За тмъ, что вы купили ихъ. Могу ль

Я вамъ сказать: пустите ихъ, на вашихъ

Наслдницахъ жените ихъ! Зачмъ

Подъ ношами потть имъ? Прикажите

Такія жъ мягкія постели имъ

Подлать, какъ у васъ, и пусть гортань

Ихъ лакомится съ тхъ же блюдъ, какъ ваша.

Вы скажете: рабы вдь эти наши.

Ну, такъ и я скажу: фунтъ этотъ тла,

Котораго я требую съ него,

Мн стоитъ дорого, есть мой, и я

Хочу имть его! Когда вы мн

Откажете,— тьфу вашъ законъ! Въ уставахъ

Венеціи нтъ силы ни какой!—

Я жду суда. Скажите, получу ль?

Герцогъ.

Я распустить могу моею властью

Собранье, если правовдъ Белларіо,

За коимъ я послалъ, чтобъ это дло

Ршить,— сегодня не прибудетъ.

Саларино.

Здсь

Ждетъ посланный отъ доктора съ письмомъ,

Пріхавшій изъ Падуи недавно.

Герцогъ.

Письмо сюда, и посланнаго съ нимъ!

Бассаніо.

Антоніо, не грусти. Э, не робй, другъ.

Пусть Жидъ возметъ мою плоть, кровь съ костьми,

И все, но ты не долженъ за меня

Ни капли крови уронить своей.

Я зараженная овца изъ стада,

Которой кстати умирать. Чмъ плодъ

Слабй, тмъ раньше падаетъ на землю.

Такъ и со мной пусть будетъ. Ты не можешь,

Бассаніо, больше мн служить, какъ разв,

Оставшись жить, надгробіе напишешь.

(Входитъ Нерисса, одтая въ платъе адвокатскаго писца.)

Герцогъ.

Изъ Падуи ты прибылъ, отъ Белларіо?

Нерисса.

(Подавая письмо.)

Изъ той, и отъ другаго, Ваша Свтлость.

Белларіо кланяется вамъ.

(Шейлокъ точитъ ножъ о свою обувъ.)

Бассаніо.

На что

Заботливо такъ точишь ножъ ты свой?

Шейлокъ.

Отъ этого банкрота плату рзать.

Граціано.

Не на подошв, на душ твоей (’41),

Жестокій Жидъ, остришь ты ножъ свой. Нтъ

Металла, ни скиры палача,

Въ-полъ острой такъ, какъ злость твоя остра.

Не могутъ просьбы размягчить тебя?

Шейлокъ.

Нтъ, какъ бы ты искусенъ въ оныхъ ни былъ.

Граціано.

О, будь же проклятъ, песъ неумолимый!

А жизнь твоя будь обвиненьемъ правд!

Едва меня ты не колеблешь въ вр,

И заставляешь думать съ Пиагоромъ,

Что души безсловесныхъ переходятъ

Въ тла людей: твой зврскій духъ жилъ въ волк!

Повшенный за сжранье человка,

Онъ испустилъ на вислиц душу

Свирпую свою, и въ ту минуту,

Какъ въ матери нечистой ты зачался,—

Излилъ себя — въ тебя! Ты жаждешь лишь,

Какъ лютый волкъ, хищенія и крови.

Шейлокъ.

Пока печать ты съ векселя сругаешь,

Такъ надорвешь себ печонку крикомъ.

Побереги свой умъ, молодчикъ добрый!

А то вдь онъ до смерти заболитъ.—

Я ожидаю здсь суда.

Герцогъ.

Белларіо въ семъ письм рекомендуетъ

Суду законовдца молодаго.

Гд онъ?

Нерисса.

Онъ здсь, и ждетъ, чтобы узнать,

Позволите ль впустить его.

Герцогъ.

О, очень

Радъ. Трое или четверо изъ васъ,

Сюда его учтиво проводите.

Межъ тмъ услышитъ Судъ письмо Белларіо.

(Писарь читаетъ:)

‘Увдомляю Вашу Свтлость, что я, при полученіи вашего письма, былъ боленъ, но въ то время когда пріхалъ ко мн вашъ посланный, у меня былъ, для дружескаго посщенія, молодой правовдъ изъ Рима, по имени Балтазаръ. Я сообщилъ ему о тяжб между Жидомъ и купцомъ Антоніо, мы перерыли много книгъ, онъ знаетъ мое мнніе, и оно, подкрплено бывъ его ученостью (обширность коей я не могу довольно похвалить), идетъ съ нимъ, по моей просьб, для удовлетворенія вашему желанію, вмсто меня. Прошу васъ, не смотря на недостатокъ у него лтъ, не допустить его терпть недостатокъ должнаго къ нему почтенія, ибо я не знаю молодого человка, съ такою старой головой. Поручаю его вашему благосклонному пріему, его судъ будетъ ему лучшею рекомендаціею.’

Герцогъ.

Вы слышите, что пишетъ намъ Белларіо,

Я думаю, что это ужъ тотъ Докторъ.

(Входитъ Порція, одтая въ плать Адвоката.)

Мн руку вашу! Отъ Белларіо вы

Пріхали?

Порція.

Такъ точно, Ваша Свтлость.

Герцогъ.

Радъ видть васъ. Прошу садиться! Вы

Уже знакомы съ тяжбою, о коей

Теперь идетъ въ Суд семь разсужденье?

Порція.

Я совершенно знаю это дло.—

Кто здсь купецъ, кто Жидъ?

Герцогъ.

Антоніо,

Съ Шейлокомъ старымъ, подойдите оба!

Порція.

Тебя зовутъ Шейлокъ?

Шейлокъ.

Шейлокъ меня

Зовутъ.

Порція.

Ты ищешь страннаго взысканья.

Но впрочемъ, ты такъ ищешь, что законъ

Венеціи тебя не остановитъ.

(Къ Антоніо.)

Бда вамъ отъ него! Не правда ли?

Антоніо.

Да, такъ онъ говоритъ.

Порція.

Вы признаёте

Вашъ вексель?

Антоніо.

Признаю.

Порція.

Такъ долженъ Жидъ

Быть милостивъ.

Шейлокъ.

Съ какой неволи долженъ?

Скажите это мн.

Порція.

Не знаетъ милость

Неволи никогда, и упадаетъ,

Какъ тихій дождь на землю съ высоты,

Сугубымъ будучи благословеньемъ:

Она и тхъ благословляетъ, кто

Творитъ ее, и тхъ, кто принимаетъ.

Сильнй всего она въ рукахъ у сильныхъ.

Она приличне короны самой

Монарху на престол. Скиптръ его

Владычества есть временнаго признакъ,

Величія и сана принадлежность,

Въ немъ скрыто то, чмъ страшны Короли,

Но милость выше этой мощи скипитра:

Владычество ея въ сердцахъ Царей,

Она есть свойство Бога самаго,

Земная власть тогда близка къ небесной,

Коль съ правдою соединяетъ милость.—

И такъ, Жидъ, хоть твой искъ и правъ, но вспомни,

Что никому изъ насъ нтъ передъ правдой

Спасенія. О милости мы молимъ,

И эта насъ молитва научаетъ,

Чтобъ мы творили милости дла.

Всмъ симъ хотлъ смягчить я правый искъ твой.

Но если ты не хочешь,— строгій Судъ сей

Ршенье дастъ противъ сего купца.

Шейлокъ.

Дла мои на голову мою!

Хочу закона, платы по условью!

Порція.

Онъ разв денегъ уплатить не можетъ?

Бассаніо.

Вотъ, я даю ему, передъ Судомъ,

Двойную сумму: если не довольно

Того,— я въ десятеро сверхъ еще

Ему платить согласенъ, и поставлю

На вексель руки, голову и сердце.

Коль не довольно этого, такъ явно,

Что злоба верхъ надъ честностью беретъ.—

Но я молю васъ, наклоните вы,

Одинъ хоть разъ, законъ по власти вашей.

Чтобъ сдлать больше правды, хоть немного

Неправды сдлайте, и обуздайте

Тмъ адское желанье сатаны.

Порція.

Тому не быть. Въ Венеціи нтъ власти —

Перемнять уставленный законъ.

На то смотрть начнутъ, какъ на примръ,

И чрезъ примръ, зла много вкрасться можетъ

Въ республику. Нельзя такъ.

Шейлокъ.

Даніилъ

Пришелъ судить! Ей, Даніилъ! О, мудрый

Судья! какъ васъ я много почитаю!

Порція.

Позвольте мн на вексель посмотрть.

Шейлокъ.

Вотъ онъ! Вотъ онъ, достопочтенный Докторъ!

Порція.

Шейлокъ, теб вдь предлагаютъ втрое.

Шейлокъ.

Поклялся я, поклялся я на небо!

Мн на душу взять клятвопреступленье?

Нтъ! нтъ! ни за Венецію!

Порція.

Ну! вексель

Просроченъ, и законно можетъ Жидъ

По оному отыскивать фунтъ тла,

И рзать у Антоніо подл сердца!

Будь милостивъ! Возми тройную сумму!

Вели порвать бумагу мн.

Шейлокъ.

Когда

Уплатится, согласно съ содержаньемъ.—

Мы видимъ ужъ, что вы судья достойный:

Вы знаете законъ, вы изложили

Весьма умно. Я васъ прошу закономъ,

Котораго достойной вы подпорой,—

Окончить приговоръ. Я вамъ своей

Душей клянусь! Нтъ силы въ язык

Такой у человка, чтобъ меня

Перемнишь. Я требую уплаты!

Антоніо.

Покорнйше прошу Судъ — произвесть

Ршеніе.

Порція.

Такъ Судъ вотъ и ршаетъ:

Вы приготовить грудь свою должны

Къ его ножу сей-часъ.

Шейлокъ.

О благородный

Судья! О юноша мой превосходный!

Порція.

Смыслъ и значеніе закона точно

Согласны съ неустойкой, о которой

Сей вексель говоритъ.

Шейлокъ.

Такъ точно, такъ!

О мудрый мой и праведный судья!

Какъ ты своей наружности старе!

Порція.

Итакъ, откройте вашу грудь!

Шейлокъ.

Да! грудь

Такъ вексель говоритъ. Не правда ли,

Судья мой благородный? Подл сердца —

Вотъ именно слова.

Порція.

Да, да.— Есть здсь

Всы, чтобъ свсить тло?

Шейлокъ.

У меня

Они готовы.

Порція.

Лекарь чтобъ здсь былъ,

Шейлокъ, на твой счетъ, рану завязать!

А то умреть онъ истеченьемъ крови.

Шейлокъ.

А упомянуто о томъ въ бумаг?

Порція.

Не сказано, но что жъ? Не худо, если

Ты сдлаешь изъ состраданья такъ.

Шейлокъ.

(Смотря на вексель.)

Того здсь нтъ, нтъ въ вексел того.

Порція.

Ну, что, купецъ? Вы не хотите ль

Сказать чего?

Антоніо.

Не много. Я совсмъ

Вооруженъ и приготовленъ.— Дайте,

Бассаніо, руку вашу мн. Прощайте!

Но не грустите, что такъ палъ я

За васъ. Тутъ милостиве гораздо

Фортуна поступаетъ, чмъ обыкновенно:

Она, обыкновенно, заставляетъ

Несчастнаго переживать богатство,

Глазами впалыми, съ челомъ въ морщинахъ,

Смотрть на нищенскій періодъ жизни.

Отъ этого томящаго мученья

Она меня избавила.— Почтенной

Супруг вашей мой поклонъ. Скажите

Ей, какъ Антоніо кончилъ жизнь, какъ васъ

Любилъ, съ какою твердостію умеръ,

И пусть, когда все кончится, посудитъ

Она, любимъ ли былъ когда Бассаніо.

Не кайтесь, что лишаетесь вы друга,

И онъ не кается, что платитъ долгъ вашъ

Когда лишь Жидъ заржетъ глубоко,—

Я оный заплачу мгновенно — сердцемъ.

Бассаніо.

Антоніо, я жену теперь имю,

Которая мн дорога какъ жизнь:

Но жизнь мою, жену и цлый свтъ

Я не цню твоей дороже жизни.

Все бъ потерялъ, пожертвовалъ бы всмъ,

Чтобы тебя отъ дьявола избавить.

Порція.

Жена была бъ вамъ мало благодарна,

Услышавъ, чмъ вы жертвуете здсь.

Граціано.

Жену мою, признаться, самъ люблю я,

Но я бъ желалъ ей мста въ небесахъ,

Чтобы могла просить какую силу —

Смягчить сего Жида безчеловчье.

Нерисса.

То хорошо, что ты желаешь такъ

Изъ за-спины у ней, желанье это

Надлало бъ, иначе, шуму въ дом.

Шейлокъ.

(Въ сторону.)

Вотъ это Христіанскіе супруги!

Имю дочь я. Я бы согласился

Скорй, чтобы изъ племени Варравы

Былъ кто ей мужемъ, чмъ Христіанинъ!

(Вслухъ.)

Мы тратимъ время. Длай приговоръ,

Пожалуй-ста.

Порція.

Фунтъ тла отъ сего

Купца принадлежитъ теб: его

Судъ присуждаетъ, а законъ даетъ.

Шейлокъ.

Преправосуднйшій судья!

Порція.

И долженъ ты отрзать это тло

Близъ сердца: такъ законъ нашъ позволяетъ

А Судъ теб такъ длать присуждаетъ.

Шейлокъ.

О преученйшій судья!— Ршенье!

Давай! готовься!

Порція.

Подожди немного.

Тутъ есть еще другое. Этотъ вексель

Ни капли крови не даетъ теб.

Вотъ точныя слова: фунтъ тла.

Такъ плату ты бери, бери фунтъ тла.

Но, ржа оное, коль ты прольешь

Одну лишь каплю Христіанской крови,—

То все твое имнье по законамъ

Венеціи должно конфисковаться

Въ казну республики.

Граціано.

О правосудный

Судья!— Жидъ, помни жъ!— О ученый

Судья!

Шейлокъ.

А есть такой законъ?

Порція.

Увидишь

Самъ исполненье: ибо такъ какъ ты

На правосудье настоишь,— то врь,

Найдешь его ты больше, чмъ желаешь,

Граціано.

Судья ученый!— Помни жъ, Жидъ!— Ученый

Судья!

Шейлокъ.

На предложенье я согласенъ.

По векселю мн заплатите втрое —

И пусть себ идетъ Христіанинъ.

Бассаніо.

Вотъ, деньги здсь.

Порція.

Постоите! Жидъ

Все правосудье долженъ получить.

Постойте! не спшите! Ничего

Не долженъ взять онъ, лишь одну уплату

По векселю.

Граціано.

Жидъ! праведный судья!

Судья ученый!

Порція.

Ну! готовься рзать

Ты тло. Крови же не проливай,

Да ржь не больше и не меньше — ровно

Фунтъ тла. Если ты отржешь больше,

Иль меньше фунта,— будь то легче лишь,

Или тяжел фунта, половиной

Двадцатой части скрупула,— когда

Въ всахъ при вс на-волосъ походу,—

Умрешь ты, а твое имнье будетъ

Конфисковаться!

Граціано.

Даніилъ второй,

Жидъ, Даніилъ!— Неврный! ну, поймалъ

Тебя я за бедро! (42)

Порція.

Что жъ сталъ ты, Жидъ?

Бери себ уплату!

Шейлокъ.

Капиталъ

Мой дайте, и позвольте мн идти.

Бассаніо.

Онъ приготовленъ для тебя. Вотъ, здсь.

Порція.

Онъ отказался отъ него предъ всми.

Онъ именно получитъ правосудье,

По векселю уплату.

Граціано.

Даніилъ,

Твержу все я, второй онъ Диніилъ.—

Благодарю тебя, Жидъ, что меня

Ты этому словечку научилъ.

Шейлокъ.

Не получу я просто капитала?

Порція.

Ты не получишь ничего, лишь плату

По векселю, подъ опасеньемъ смерти.

Шейлокъ.

Ну, такъ пусть чортъ его дастъ въ прокъ ему,

Не нужно ничего мн.

Порція.

Подожди, Жидъ.

Судъ на тебя претензію иметъ.

Въ Венеціи законъ есть, что когда

Доказано на иностранца будетъ,

Что прямымъ иль непрямымъ онъ путемъ

Хотлъ отнять у гражданина жизнь,

То тотъ, противъ кого онъ умышлялъ,

Беретъ его имнья половину,

Другую же беретъ себ казна,—

А жизнь преступника — въ ней воленъ Герцогъ,

Противъ другихъ всхъ голосовъ. Но ты

Находишься въ семъ положеньи: ибо

Изъ явнаго поступка видно, что

Ты прямо и непрямо умышлялъ

На жизнь отвтчика, и тмъ подвергся

Опасности, какъ тотчасъ изъяснилъ я.

Такъ на колна жъ! и проси пощады

У Герцога!

Граціано.

Проси, чтобъ онъ теб

Повситься позволилъ, поелику жъ

Твое имнье все взято въ казну,

И ужъ теб купить веревки нечмъ,

Такъ ты повиснешь на казенный счетъ

Герцогъ.

Чтобъ видлъ ты различье нашихъ душъ,—

Дарю теб жизнь прежде, чмъ ты просишь.

Имнья половина твоего —

Антоніо, а другая часть — казн.

Смиренье можетъ все пополнить пеней.

Порція.

Республик — пусть такъ, Антоніо — нтъ. (45)

Шейлокъ.

Нтъ! лучше жизнь! Но такъ не отдавайте.

Вы домъ берете мой, коль столбъ берете,

Которымъ подпертъ домъ, вы жизнь берете

Мою, когда берете средства жизни.

* Порція.

Какую милость для него, Антоніо,

Ты можешь оказать?

Граціано.

Веревку даромъ,

А больше ничего, прошу васъ Богомъ!

Антоніо.

Угодно, Герцогъ, вамъ то и Суду,

Чтобы простить ему одну часть пени,—

На то согласенъ я, съ тмъ, чтобы онъ

Въ распоряженье отдалъ мн другую,

Вручить, когда умретъ онъ, джентлемену,

Который дочь его укралъ недавно,

При двухъ условьяхъ сверхъ того: во-первыхъ,

За эту милость обратиться тотчасъ

Онъ долженъ въ Христіанство, во-вторыхъ,

Чтобъ онъ въ Суд семъ сдлалъ запись, въ силу

Которой онъ отдастъ по смерти все,

Что будетъ у него — Лоренцо, сыну,

И дочери своей.

Герцогъ.

Онъ долженъ сдлать

Такъ, а не то, я отмню прощенье,

Которое здсь тотчасъ произнесъ.

Порція.

Доволенъ ты, Жидъ? Что на это скажешь?

Шейлокъ.

Доволенъ.

Проція.

Напиши же запись, писарь.

Шейлокъ.

Позвольте мн отсель уйти, я боленъ.

Пришлите дло въ домъ: я подпишу.

Герцогъ.

Идти себ иди, но это сдлай.

Граціано.

Двухъ крестныхъ будешь ты имть отцовъ.

Когда бъ судьей былъ я,— ты бъ десять (44) ихъ

Еще имлъ — на вислицу весть

Тебя, а не къ купли.

(Шейлокь уходитъ.)

Герцогъ.

Сиръ, прошу

Ко мн откушать.

Порція.

Извините въ томъ

Меня, Сіятельнйшій Герцогъ. Долженъ

Я на ночь въ Падуу отсель поспть,

И хать тотчасъ мн необходимо.

Герцогъ.

Жалю я, что вамъ досуга нтъ.—

Антоніо! джентлемену благодарность!

Я мыслю, ты ему обязанъ много.

(Герцогъ, Сенаторы и свита уходятъ.)

Бассаніо.

Достойнйшій джентлеменъ! я и другъ мой

Посредствомъ вашей мудрости сегодня

Освободились отъ тяжелыхъ пеней.

За что три тысячи червонцевъ, должныхъ

Жиду, мы вамъ охотно отдаемъ

За обязательный вашъ трудъ.

Антоніо.

И сверхъ того стоимъ въ долгу у васъ

Любовью и услугой навсегда.

Порція.

Тотъ получилъ ужъ плату, кто доволенъ,

А я тмъ, что избавилъ васъ, доволенъ,

И это мн достаточная плата.

Я не былъ вкъ свои боле продажнымъ. (45)

Прошу со мной встрчаться какъ съ знакомымъ.

Счастливо оставаться.

Бассаніо.

Любезный Сиръ! еще просить васъ смю.

Возмите съ насъ какую память, такъ

Какъ долгъ, не такъ, какъ плату. Двухъ вещей

Прошу: не отказать мн, и простить.

Порція.

Вы настоите, и я уступаю.

(Къ Антоніо.)

Вы мн перчатки, чтобъ носить по васъ,

(Къ Бассаніо)

По васъ же,— вы мн дайте этотъ перстень.

Не прячьте рукъ назадъ. Я ничего

Не буду брать, а въ этомъ для любви

Ко мн вы не откажете, конечно.

Бассаніо.

Сей перстень, добрый Сиръ!— ахъ, онъ бездлка!

Мн стыдно было бъ подарить вамъ это.

Порція.

Но не хочу я ничего, лишь это.

Да что-то мн онъ нравится теперь.

Бассаніо.

Въ немъ больше скрыто, чмъ его цна.

Я дамъ вамъ перстень, самый дорогой

Въ Венеціи,— сыщу по объявленью.

За этотъ же — меня вы извините.

Порція.

Я вижу, Сиръ, вы щедры на посулы.

Сперва меня учили, какъ просить

Теперь же, видно, учите меня,

Какъ отвчать просящимъ,

Бассаніо.

Добрый Сиръ!

Сей перстень былъ мн дань моей женой,

Мн давъ его, она взяла съ меня

Обтъ — ни продавать, ни отдавать,

Ни потерять его.

Порція.

Такой предлогъ

Для многихъ служитъ средствомъ для того,

Чтобъ сберегать подарки (46).— Если ваша

Жена не сумасшедшая, и знаетъ,

Какъ перстень сей я заслужилъ,— она

Не станетъ никогда за то сердиться,

Что вы мн отдали его. Прощайте жъ!

(Порція и Нерисса уходятъ.)

Антоніо.

Пускай, Бассаніо, перстень онъ возметъ.

Пусть съ дружбою моей его услуга

Оцнятся въ наказъ (47) твоей жены.

Бассаніо.

Бги и догони его, Граціано.

Отдавши перстень, попроси его,

Когда лишь то возможно, въ домъ Антоніо.

Иди скорй!

(Граціано уходитъ.)

Ну, мы идемъ домой сію минуту.

А завтра рано утромъ демъ въ Бельмонтъ.

Пойдемъ, Антоніо.

(Уходятъ.)

СЦЕНА ВТОРАЯ.

Тамъ же. Улица.

Входятъ: Порція и Нерисса.

Порція.

Узнай, гд Жидъ живетъ, отдай ему

Вотъ дло, пусть его подпишетъ онъ.

Сегодня мы отсюда въ ночь подемъ,

И за день до мужьевъ ужъ будемъ дома.

Радъ будешь длу этому Лоренцо,

(Входитъ Граціано.)

Граціано.

Прекрасный Сиръ! я, къ счастью, васъ нагналъ.

Милордъ Бассаніо, больше поразмысливъ,

Послалъ вамъ перстень, и покорно проситъ

Пожаловать къ обду.

Порція.

Не могу.

Но перстень принимаю благодарно.

Такъ и сказать прошу. Еще жъ прошу

Васъ — указать Шейлоковъ домъ

Вотъ писарю.

Граціано.

Извольте.

Нерисса.

Сиръ, хотлъ

Сказать вамъ что-то я: —

(Порціи тихо.)

Попробую, достану ль перстень мужа,

Который онъ клялся беречь до гроба.

Порція.

Ручаюсь я, что это можно.

Тогда они, Богъ всть, намъ будутъ клясться,

Что перстни отдали свои мущинамъ.

А мы ихъ пристыдимъ, переклянемъ. (48)

Иди, скорй! Гд жду тебя, ты знаешь.

Нерисса.

Ну, добрый Сиръ! Покажете жъ мн домъ?

(Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

Бельмонтъ. Аллея передъ домомъ Порціи.

Входятъ: Лоренцо и Ессика.

Лоренцо.

Свтла луна, — въ такую ночь, какъ эта,

Когда зефиръ деревья цловалъ,

И заставлялъ молчатъ,— въ такую ночь,

Кажись, всходилъ Троилъ на стны Трои,

И душу выдыхалъ къ палаткамъ Грековъ,

Крессида гд лежитъ.

Ессика.

Въ такую ночь,

Со страхомъ Тисба по рос ступала,

И прежде тнь льва видла, чмъ льва,

И въ ужас бжала прочь.

Лоренцо.

Въ такую ночь,

Стояла, съ втвью ивовой въ рук,

Дидона у бреговъ шумящихъ моря,

И ей махала своему Энею:

Назадъ! къ ней! въ Карагенъ!

Ессика.

Въ такую ночь,

Медея чарныя сбирала травы,

Язона молодить.

Лоренцо.

Въ такую ночь

Обкрала Ессика казну Жида,

И изъ Венеціи ушла съ любезнымъ

Повсой въ Бельмонтъ.

Ессика.

Да въ такую ночь,

Лоренцо молодой клялся ей въ нжной

Любви, укравши душу у нее

Неоднократными обтами, а врныхъ

Хоть-бы одинъ-то!

Лоренцо.

Да въ такую ночь,

Премиленькая Ессика, какъ злая

Жена, злословила любовь ея,

А онъ ей то простилъ.

Ессика.

Желала бъ я тебя здсь переночить,

Когда бъ кто не пришелъ, — но вотъ идетъ.

(Входитъ Стефано.)

Лоренцо.

Кто скоро такъ идетъ въ молчаньи ночи?

Стефано.

Другъ.

Лоренцо.

Другъ? Какой другъ? Какъ зовутъ васъ, другъ?

Стефано.

Стефано я, и всть вамъ приношу,

Что госпожа моя передъ разсвтомъ

Прибудетъ въ Бельмонтъ: здитъ вкругъ она

Къ святымъ крестамъ, и на колнахъ молить

О счастливыхъ супружества часахъ.

Лоренцо.

Кто детъ съ ней?

Стефано.

Одинъ пустынникъ только,

Да двушка ея. Прошу, скажите мн,

Не возвратился ль господинъ ужъ мой?

Лоренцо.

Нтъ, да и не слыхали мы о немъ.—

Пойдемъ въ покои, Ессика, теперь,

И приготовимся къ какой нибудь

Обрядной встрч, дома госпожи.

(Входитъ Ланселотъ.)

Ланселотъ.

Эй, эй! Эй, го, го,! Эй, эй!

Лоренцо.

Кто кричитъ?

Ланселотъ.

Эй! Не видали ль вы господина Лоренцо, да госпожи Лоренцо! Эй, эй!

Лоренцо.

Перестань орать, человкъ. Здсь!

Ланселотъ.

Эй! Гд, гд?

Лоренцо.

Здсь.

Ланселотъ.

Скажите ему, что пріхалъ почтарь отъ моего господина, съ полнымъ рогомъ хорошихъ новостей. Господинъ мой будетъ сюда на разсвт.

(Уходитъ.)

Лоренцо.

Мой другъ, пойдемъ, и будемъ тамъ ихъ ждать.

А впрочемъ, ничего, — зачмъ туда?

Стефано, другъ, дай въ дом знать, что близко

Ужъ госпожа. А музыканты пусть

Сюда изъ комнатъ выйдутъ.—

(Стефано уходитъ.)

Какъ сладко спитъ луна на этомъ холм!

Здсь сядемъ мы, и музыки пусть звуки

Въ нашъ льются слухъ. Спокойствіе и ночь —

Проводники гармоніи пріятной.

Сядь, Ессика! Взглянь, какъ сводъ неба часто

Убитъ кругами свтло-золотыми.

Ни одного изъ видимыхъ тобой

Нтъ, что бъ не плъ, движеньемъ онъ, какъ ангелъ,

Средь хора юно-окихъ херувимовъ:

Гармонія та жъ и въ душахъ безсмертныхъ,

Но грязная пока грха одежда

Ее такъ грубо кроетъ,— не слышна намъ.

(Входятъ музыканты.)

Сюда! Діану гимномъ разбудите! (49)

Слухъ госпожи веселымъ троньте тушемъ,

И съ музыкой ее ведите въ домъ.

(Музыка.)

Ессика.

Какъ музыку я слушаю,— мн грустно.

Лоренцо.

То потому, что духъ твой въ напряженьи.

Взгляни на дикое, на вол стадо,

Иль молодыхъ семейство жеребятъ:

Какъ прыгаютъ и громко ржутъ они,

По пылкому у нихъ стремленью крови,

Когда же, вдругъ, услышатъ звукъ трубы,

Иль музыка до слуха ихъ проникнетъ,

Вотъ видишь, какъ они вс вмст, стали!…

Ихъ дикій глазъ такъ скромно устремленъ —

Отъ музыки пріятной. Потому-то,

Поэтъ предалъ, что будто бы Орфей

Каменья, дерева и рки двигалъ.—

Нтъ грубаго столь въ мір существа,

Чтобъ музыкой, на время, не смягчалось, —

Кто музыки въ себ не сознаетъ,

Гармоніей не трогается звуковъ,—

Способенъ тотъ предать, слукавить, сграбить.

Какъ ночь, темны души его движенья,

Какъ самый адъ, его желанья мрачны.

Не будемъ мы симъ людямъ доврять.

Послушай музыки!—

(Входятъ: Порція и Нерисса въ отдаленіи.)

Порція.

Вонъ, видишь свтъ, горитъ вдь это въ зал.

Въ какую даль свча лучи бросаетъ!

Такъ свтится добро въ порочномъ мір.

Нерисса.

Намъ, при лун, свчи не видно было.

Порція.

Такъ слава большая темнитъ меньшую.

Подвластный свтитъ ясно, будто Царь,

Когда Царя нтъ подл, а тогда,

Онъ и не виднъ, какъ потокъ страны

Въ пучин моря.— Музыка! Послушай!

Нерисса.

Вдь это ваша музыка, Миледи.

Порція.

Все хорошо, по отношеньямъ только. (50)

Пріятнй, кажется, звенитъ, чмъ днемъ.

Нерисса.

Тому причиной тишина, Миледи.

Порція.

Ворона столько же поетъ пріятно,

Какъ жаворонокъ, сели ихъ не слышишь.

И думаю, что самый соловей,—

Пой онъ лишь днемъ, когда гогочатъ гуси,—

Не лучшимъ бы казался музыкантомъ,

Какъ и крапивникъ.— Сколько есть вещей,

Которыя лишь случай прилучаетъ

Къ достойной похвал и совершенству.—

Стой, стой! Луна съ Эндиміономъ спитъ,

И пробудиться не желаетъ!

(Музыка перестаетъ.)

Лоренцо.

Голосъ

То Порціи, иль я обманутъ сильно.

Порція.

Меня онъ знаетъ, какъ слпой кукушку,

По голосу худому.

Лоренцо.

Дорогая

Миледи, рады вашему прізду!

Порція.

Мы за мужьевъ молились, и въ надежд,

Что отъ того идетъ все хорошо.

Они ужъ возвратились?

Лоренцо.

Нтъ еще,

Миледи, впрочемъ посланный пріхалъ

Впередъ — увдомить о ихъ прізд.

Порція.

Иди, Нерисса, прикажи слугамъ,

Чтобъ не показывали вовсе, что

Въ отсутствіи отсель мы находились,—

Ни ты Лоренцо,— Ессика, ни ты.

(Звукъ трубы.)

Лоренцо.

Супругъ вашъ близко, звукъ его трубы.

Мы не разсказчики, не бойтесь, Леди.

Порція.

Ночь, кажется, больной лишь только день, —

Блднй немного, — день, подобный дню

Тому, когда за облаками солнце.

(Входятъ: Бассаніо, Антоніо, Граціано и ихъ слуги.)

Бассаніо.

Съ антиподами бъ мы имли день,

Когда бы вы гуляли, какъ нтъ солнца. (51)

Порція.

Позволь свтить мн, только не для свта.

Жена для свта — мужу темнота,

Какой я для Бассаніо вкъ не буду!

Но все пусть Богъ у править! Рада очень

Васъ видть я, Милордъ.

Бассаніо.

Благодарю,

Миледи. Будьте такъ же рады другу,

Вотъ, моему. Антоніо это тотъ,

Которому я безъ конца обязанъ.

Порція.

Должны вы быть обязаны ему,

Когда онъ былъ такъ много ради васъ.

Антоніо.

Не больше, чмъ мн заплатитъ могли.

Порція.

Сиръ, я васъ очень рада видть въ дом,

Но показать должна то не въ словахъ:

Такъ и не длю учтивостей воздушныхъ. (52)

(Граціано и Нерисса говорятъ между собою въ сторон.)

Граціано.

Луной клянусь! меня ты обижаешь!

Ей! перстень отдалъ я писцу судьи!

Пусть будетъ……. кто взялъ его,

Когда ты такъ, любовь, берешь то къ сердцу!

Порція.

Эй! споръ уже? За что бы это такъ?

Граціано.

За золотой обручикъ, вздорный перстень,

Что мн она дала, — девизъ ему,

Для всхъ людей, какъ стихъ ножевщика

Къ ножу: люби меня, и не бросай!

Нерисса.

Что говорить вамъ о цн, девиз?

Вы мн клялись, какъ я его дала вамъ,

Что будете носить до часу смерти,

И что онъ вмст съ вами ляжетъ въ гробъ.

Коль не ко мн, такъ къ сильнымъ клятвамъ вы бъ

Должны имть почтенье, и — беречь.

Отдалъ писцу судьи! Я очень знаю,

Что тотъ писецъ, который взялъ его,

На бород волосъ носить не будетъ.

Граціано.

Нтъ! будетъ, какъ мужчиной станетъ зрлымъ.

Нерисса.

Да, если женщина мужчиной станетъ.

Граціано.

Рукою этой я клянусь! Я отдалъ

Его, ей! молодому человку!

Родъ мальчика, или скорй мальчишки,

Не выше онъ тебя, писецъ судьи,

Болтливый мальчикъ попросилъ, какъ платы.

Я отказать ему ей-ей не могъ.

Порція.

Вы худо сдлали, скажу вамъ правду,

Что, съ легкомысленностію такой,

Отдали первый отъ жены подарокъ —

Вещь, вздтую на вашу руку клятвой,

И врностью прикованную къ тлу.

Я перстень мужу своему дала,

Заставивъ клятву дать, что вчно онъ

Съ нимъ не разстанется. И онъ вотъ здсь.

Я смю клясться за него, что перстня

Не броситъ онъ, не сниметъ ни за вс

Богатства, коими владетъ міръ.

Граціано, слишкомъ ужъ немилосердо

Заставили жену вы — огорчаться.

Когда бъ то я была, о! я бъ взбсилась!

Бассаніо.

(Въ сторону.)

О, лучше бъ лвую отрзать руку,

И клясться въ томъ, что перстень потерялъ

Я, защищавъ его !

Граціано.

Милордъ Бассаніо отдалъ перстень свой

Судь, просившему о томъ, — и, точно,

Онъ это заслужилъ, а тамъ ужъ мальчикъ,

Его писецъ, немного написавшій,

И моего сталъ у меня просить,

И ни судья, ни писарь, не хотли

Другаго ничего, кром перстней.

Порція.

Какой вы перстень отдали, Милордъ?

Надюсь я, не тотъ, что получили

Вы отъ меня.

Бассаніо.

Когда бъ я могъ прибавить

Къ проступку ложь,— я бъ это отрицалъ.

Но, вотъ, вы видите, что на перст

Нтъ перстня у меня. Его ужъ нтъ!

Порція.

Такъ точно нтъ и въ сердц вашемъ правды.

Клянусь, что не войду я въ вашу спальню,

Пока не вижу перстня.

Нерисса.

(Къ Граціано.)

Такъ и я,

Пока не вижу своего.

Бассаніо.

Мои ангелъ!

Узнай лишь вы, кому я отдалъ перстень,

Узнай лишь вы, за что я отдалъ перстень,

И лишь представь, на что я отдалъ перстень,

И какъ невольно я оставилъ перстень,

Когда не брали ничего, лишь перстень,—

Вы своего смягчили бъ силу гнва!

Порція.

Знай вы, какой былъ доброты сей перстень,

Или хоть въ полъ той цну, кто далъ перстень,

Иль собственную честь — имть сей перстень,—

То вы наврно сберегли бы перстень.

Кто безразсудный столько человкъ,

Который бы, когда вы отказали

Ему въ томъ вовсе,— былъ нескроменъ такъ,

Чтобъ вещь просить, хранимую какъ святость?—

Что думать мн — примръ даетъ Нерисса.

Умру на томъ! у женщины мой перстень!

Бассаніо.

Нтъ, честію моей, душей, Миледи!

Не женщина, но Докторъ Правъ былъ то,

Который получить не захотлъ

Три тысячи червонцевъ отъ меня,

А перстня попросилъ, — я отказалъ ему,

И онъ ушелъ отъ насъ, съ негодованьемъ,

Онъ тотъ, кому обязанъ другъ мой жизнью.

Что бъ я сказать могъ, милая Миледи?

Я принужденъ былъ отослать къ нему!

Меня смшали вжливость и стыдъ.

Моя честь не могла такъ замараться

Неблагодарностью. Простите мн,

Миледи добрая! Клянусь я вамъ

Святыми этими свчами ночи,

Что еслибъ вы тамъ были, я увренъ,

Вы бъ сами у меня просили перстня,

Чтобъ Доктору достойному отдать.

Порція.

Пусть къ моему онъ не подходитъ дому:

Какъ скоро онъ любимый взялъ мой камень,

Который вы клялися мн беречь,—

Ему отказывать ни въ чемъ не буду,

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я

Должна его узнать, наврно такъ.

Не отлучайтесь ночью, и меня

Какъ Аргусъ берегите: если жъ нтъ,

И я одна останусь, врьте чести,

Которая еще принадлежитъ мн,

Что Докторъ — мой компаніонъ въ постель.

Нерисса.

А мн писецъ его! И такъ, смотрите,

Какъ будете вы оставлять меня,

Подъ собственной моей защитой!

Граціано.

Да, хорошо! пусть такъ! Но только, чтобъ

Я не поймалъ его! Когда жъ поймаю,

Такъ я ему перо писца сломаю.

Антоніо.

Я споровъ сихъ несчастною причиной.

Порція.

Не безпокойтесь, Сиръ. За всмъ тмъ, мы

Вамъ рады.

Бассаніо.

Порція, простите мн

Невольную обиду эту! Я,

При этихъ всхъ друзьяхъ, клянусь теб,

Клянусь теб прекрасными твоими

Глазами, въ коихъ вижу я себя.

Порція.

Прошу замтить только это! Въ двухъ

Моихъ глазахъ себя двойнымъ онъ видитъ:

На каждый глазъ — одинъ: — клянитесь мн

Собой двойнымъ, и это будешь клятва,

Которой я поврю.

Бассаніо.

Нтъ, послушай!

Прости вину мн эту,— и душей

Моей клянусь, что вчно не нарушу

Моей передъ тобою клятвы.

Антоніо.

(Порціи.)

Для пользъ его я тло отдавалъ,

Которое,— не будь того, кто перстень

Взялъ мужа вашего,— погибло бы.

Я смю разъ еще кредитоваться!

За неустойку — душу отдаю,

Что врности онъ вчно не нарушитъ

Съ намреньемъ!

Порція.

Вы за него порукой.

Отдайте жъ, вотъ ему, и прикажите,

Беречь его получше, чмъ другой.

Антоніо.

Клянитесь перстень сей беречь, Бассаніо!

Бассаніо.

Клянуся Небомъ!.. Да онъ самый тотъ,

Что Доктору я отдалъ!

Порція.

Отъ него

Я получила я, простите мн,

Бассаніо, съ этимъ перстнемъ Докторъ спалъ

Со мной.

Нерисса.

И вы меня простите, милый

Граціано: тотъ негодный мальчикъ, писарь

При Доктор, вотъ въ этомъ самомъ перстн,

Въ прошедшую ночь спалъ со мной.

Граціано.

Ну,

Все это такъ, какъ лтняя поправка

Дорогъ, когда он и такъ не худы.—

Такъ мы въ рогахъ, еще не заслуживъ?

Порція.

Повжливй!— Вы вс изумлены.

Прочтите, на досуг, вотъ письмо.

Его прислалъ изъ Падуи Белларіо, —

Увидите, что Порція — была

Тотъ Докторъ, а Нерисса — тотъ писецъ.

Лоренцо здсь свидтель, что отсель

Отправилась въ одно я время съ вами,

И вотъ теперь лишь только возвратилась,

Еще и не входила въ домъ.— Антоніо,

Я рада вамъ. Въ моемъ запас есть

Для васъ всть лучшая, чмъ ждете вы.

Вотъ, тотчасъ распечатайте письмо,

Найдете, что три вашихъ корабля

Съ богатымъ грузомъ, вдругъ прибыли въ гавань.

Вамъ не узнать, какой былъ странный случай,

Которымъ мн дошло письмо.

Антоніо.

Я нмъ.

Бассаніо.

Ты Докторомъ была, и не узналъ я?

Граціано.

А ты писцомъ, что мн рога приставитъ?

Нерисса.

Онъ никогда съ тобой такъ не поступитъ,

Не доживя до зрлаго мужчины.

Бассаніо.

Мой милый Докторъ! Вы товарищъ мн

Въ постел. Порція — вамъ безъ меня.

Антоніо.

Миледи, вы мн дали жизнь и жить.

Здсь вижу я, что корабли мои

Благополучно къ берегу пристали.

Порція.

Ну, что, Лоренцо?— Мой писецъ для васъ

Пріятную иметъ новость.

Нерисса.

Да,

И безо взятка отдаю ему

Ее. Вотъ, доставляю вамъ,

И Ессик, особенную запись

Въ томъ отъ Жида, что отдаетъ онъ вамъ

По смерти все, что будетъ у него.

Лоренцо.

Прекрасная Миледи! манну вы

Бросаете голоднымъ на пути.

Порція.

Почти уже и утро, а притомъ

Я знаю, что вы вовсе не довольны

Всмъ, такъ случившимся. Пойдемте въ домъ.

Съ вопросами на насъ тамъ нападайте,

И врный мы на вс дадимъ отвтъ.

Граціано.

Ну, хорошо! Во-первыхъ, отвчать

Моя должна Нерисса на вопросъ:

Что лучше ей: другой ли ночи ждать,

Иль въ эту, вотъ, ужъ на разсвт, спать.

Настанетъ свтъ, желать я Суду тьмы,

Чтобъ съ писаремъ поспали больше мы.

Труднйшая изъ всхъ на свт вещь,

Какъ перстень мн Нериссинъ уберечь!

(Уходятъ)

КОНЕЦЪ.

ПРИМЧАНІЯ.

1. (Argosies) аргозы, отъ Арго, корабля Аргонавтовъ, по изъясненію Попе. Джонсонъ же говоритъ, что такъ въ Шекспирово время назывались корабли большаго грузу.

2. Поднявъ вверхъ травку, или другое какое легкое тло, могущее гнуться отъ втра, узнавали направленіе онаго. Джонсонъ.

3. Имя корабля. Джонсонъ.

4. Peep through their eyes, (я перевелъ: полущуритъ). Живописное выраженіе лица при смх, когда глаза бываютъ полу-закрыты. Уарбуртонъ.

5. Т. е. не буду печалиться, всегда буду веселъ.— Роль дурака обыкновенно бываетъ смшна и забавна.

6. Это присловное выраженіе. Стивенсъ. Т. е. я уменъ такъ, что когда говорю, то ни кто не смй мн противорчить.

7. Авторъ хочетъ сказать: что нкоторые люди почитаются умными, пока молчать, когда же они начинаютъ говорить, то болтаютъ таеъ глупо, что слушающіе ни какъ не могутъ удержаться, чтобъ не назвать ихъ глупцами, и такимъ образомъ подвергаются осужденію, упоминаемому въ Св. Писаніи. Теобальдъ.

8. T. e.: заботиться слишкомъ о томъ, какое мнніе о теб имютъ люди.

9. Это намекъ на Пуританскихъ проповдниковъ: они говорили такія скучныя и длинныя проповди, что часть оныхъ, называемую увщаніе (exhortation) обыкновенно оставляли на посл обда. Уарбуртонъ.

10. Неаполитанцы въ Шекспирово время были отличные знатоки во всемъ, что относится къ искуству здить верхомъ. Стивенсъ.

11. Т. е.: все и ничто.

12. Это относится къ невжеству Англійскихъ путешественниковъ того времени. Уарбуртонъ.

13. Намекъ на всегдашнюю помощь, или лучше на всегдашнія общанія помощи, которыя Французы длали Шотландцамъ противъ Англичанъ. Здсь это осмивается. Уарбуртонъ.

14. Т. е.: за пьяницу.

15. Sufficient у Шекспира въ этомъ мст означаетъ то, что ручательство Антоніо Шейлокъ почитаетъ достаточнымъ, по-Русски же оно здсь и то значитъ, что Антоніо человкъ достаточный — богатый.

16. Въ подлинник: Если бъ я могъ схватитъ его за бедро! Выраженіе, взятое отъ борцовъ, по замчанію Джонсона. Генлей прибавляетъ къ сему, что это намекъ на борьбу Іакова съ Ангеломъ. Быт. XXXII, 24 и проч.

17. Онъ разуметъ Ланселота Гоббо, своего слугу.

18. Въ подлинник icicles — ледяныя сосульки.

19. Красная кровь почиталась признакомъ храбрости. Потому-то ниже говорится о трусахъ, что у нихъ печень бла, какъ молоко. Джонсонъ.

20. Двусмысліе. Но здсь разумется, что хвостъ не растетъ впередъ, а назадъ, т. е. длается короче, убавляется.

21. Infection.

22. Fortifier.

23. Онъ хотлъ сказать аппроша, приближенія, прихода.

24. Такъ названный потому, что Эдуардъ III потерялъ въ этотъ день, при осад Парижа, значительную часть войска. Грей.

25. Къ словамъ wry-neck’d fife, Месонъ длаетъ слдующее примчаніе: ‘Изъ этого видно, что флейты, въ Шекспирово время длались кривыя, а не прямыя, какъ теперь.’ — По этому примчанію должно бы перевесть: кривыя флейты. Мн кажется, гораздо ближе будетъ къ фразеологіи Шекспировой, всегда живописной, слово fife принять въ олицетворенномъ смысл, то есть, разумть подъ нимъ флейтщиковъ. Тогда wry-neck’d съ кривою шеей, кривошей, совершенно выражаетъ положеніе, въ какомъ находится шея играющихъ на флейт.

26. Намекъ на монаховъ, которые въ то время клялись этою принадлежностью своего одянія. Стивенсъ.

27. Здсь сыграно словомъ gentile, означающимъ язычницу, и прекрасную.

28. Кажется, это относится къ Королев Елисавет.

29. Мысль, занятую одной любовью.

30. Т. е. счастье будетъ виновато, что не благопріятствовало ему, а не она, которая всего ему желаетъ. Уарбуртонъ.

31. Когда человкъ, достигши глубокой старости, сдлается опять дитятей, какъ говоритъ Авторъ:

Last scene of all

Is second childishness, and more oblivion.

Послдняя сцена (жизни человческой) второе дтство, и совершенное забвеніе.

32. Авторъ разуметъ красоту искуствентую, т. е., все, чмъ скрашиваетъ себя кокетство напр. румяна, и пр. Такая красота покупается на всъ, за деньги. Кто больше обременяетъ себя оною, тотъ легче, т. е. втренне, и пр. и пр.

33. Данное природою другой голов.

34. На землю низходилъ.

35. Сахарному дыханью.

36. Живописецъ такъ искусно нарисовалъ волосы, какъ искусно паукъ сплетаетъ паутину.

37. Здсь игра словомъ Moor и more.

38. Игра словомъ cover — накрывать, что означаетъ и надвать шляпу.

39. Royal merchant — назывались Венеціанскіе купцы, имвшіе независимыя владнія на островахъ Архипелага, въ цвтущую эпоху Венеціи. Efh,ehnjy].

40. Здсь игра словами sole и soul, подошва и душа.

41. См. выше No 16.

42. Половину, слдующую казн, онъ можетъ замнить денежнымъ штрафомъ, а Антоніtву — нтъ. Мелонъ.

43. Такъ вышло бы двнадцать — Англійскихъ присяжныхъ. Теобальдъ.

44. Онъ никогда столько не получалъ за трудъ (взятковъ), какъ въ этомъ дл, имвъ случай оказать услугу такому человку.

45. Не т, которые получили отъ другихъ, но такіе, кои можно бы сдлать другимъ.

46. Это такой же оборотъ, какъ: оцнить домъ, землю и пр. въ столько или столько.

47. Своими увреніями и клятвами въ противномъ, побдимъ, одолемъ ихъ.

48. Діана есть луна, о которой выше сказано, что она спитъ. Джонсонъ.

49. Все хорошо относительно, по обстоятельствамъ. Джонсонъ.

50. Если бъ вы всегда ходили ночью, то у насъ былъ бы день, такъ какъ теперь на другомъ полушаріи. Мелокъ.

51. Т. е. Не трачу словъ.

Читайте также: