Великій умъ.
(Памяти Рудольфа Вирхова).
Я стою за свое право, и поэтому я признаю также право другихъ.
Вотъ моя точка зрнія въ жизни, въ политик, въ наук.
Вирховъ.
I.
II.
III.
IV.
Великий ум, Надеждин В. Я., Год: 1903
Время на прочтение: 15 минут(ы)
Въ 1839 году восемнадцатилтній Вирховъ явился въ экзаменамъ на аттестатъ зрлости въ гимназію небольшого прусскаго городка Кесслина. Въ представленной имъ краткой своей біографіи мы не находимъ никакихъ указаній на блестящія дарованія великаго ученаго, сдлавшія его впослдствіи ‘учителемъ цлаго міра’. Въ теченіе гимназическаго курса Вирховъ не обращалъ на себя ничьего вниманія, онъ былъ скроменъ и молчаливъ, въ своихъ успхахъ не поднимался выше средняго. Никто не думалъ, что тщедушному мальчику, едва вступающему въ жизнь, придется впослдствіи сыграть ту, поистин, великую роль, какая выпала на его долю. Но сочиненіе, написанное Вирховымъ на соисканіе аттестата,— этотъ первый самостоятельный трудъ, выполненный имъ, заключаетъ уже въ себ, по нашему мннію, смена величія, попавшія на плодородную почву и давшія столь пышные ростки. Выборъ темы, характеръ изложенія, энергичный тонъ, мстами звучащій настоящей поэзіей, мстами возвышающійся до проникновенной проповди,— уже указываютъ на то, какая сила таится въ юнц, только что начинающемъ самостоятельно мыслить. Вирховъ въ своемъ первомъ сочиненіи восплъ трудъ, считая его источникомъ радости и блаженства. ‘Ein Leben voll Arbeit und Muhe ist keine Last sondern eine Wohlthat’,— восклицаетъ Вирховъ. Жизнь представляется ему ареной великой борьбы, и надо напрягать вс усилія къ тому, чтобы одержать побду надъ стихійными силами, надъ всмъ тмъ, что мшаетъ истинному прогрессу. ‘Человкъ долженъ смло итти въ эту борьбу,— и благо ему, если онъ выйдетъ изъ нея побдителемъ’, —такъ заканчиваетъ свое сочиненіе Вирховъ {Der Kleine Virchow. Berlin 1901.}.
Маленькій Вирховъ какъ бы предсказалъ свою судьбу въ своемъ гимназическомъ произведеніи. Трудъ былъ единственнымъ кумиромъ, которому поклонялся Вирховъ. Въ теченіе всей своей жизни великій ученый не переставалъ работать, лихорадочно спшилъ всегда туда, гд онъ могъ оказаться полезнымъ своими знаніями и духовными силами. Глубокій старецъ, съ зачатками тяжелаго недуга, Вирховъ не пропускалъ ня одного интереснаго засданія, ни одного конгресса. Всюду и везд блисталъ онъ своимъ геніальнымъ умомъ, всюду будилъ человческую мечту.
Вирховъ оставался вренъ тмъ принципамъ, которые были изложены имъ въ цитированномъ выше сочиненіи. Съ самаго начала своей дятельности ринулся онъ въ борьбу со всми темными силами, заставляющими людей уклониться отъ естественнаго пути, и вышелъ побдителемъ. И не удивительно. Вирховъ — исполинъ, гигантъ мысли, истинный властитель думъ, освтившій яркимъ заревомъ тьму повседневной дйствительности, разгадавшій тайны природы и сообщившій научному мышленію толчекъ, отъ котораго оно пришло въ непрерывное движеніе. Наука въ томъ смысл, какъ она существуетъ теперь, пошла по пути прогресса только съ того времени, какъ началась плодотворная работа Вирхова. Смена знанія, заложенныя имъ, дали могучее дерево, покрывшее своими втвями весь міръ.
Когда говорятъ о Вирхов,— трудно согласиться, что то былъ одинъ человкъ, воплотившій въ себ столько драгоцнныхъ свойствъ. Трудно думать, что весь колоссальный трудъ, творцомъ котораго считается великій ученый, выполненъ однимъ лицомъ. Такъ и кажется, что подъ именемъ Вирхова понимаютъ какую-то собирательную единицу, цлую группу людей, работавшихъ надъ ршеніемъ многихъ задачъ, но стремившихся къ одной цли. Въ самомъ дл, въ нашъ вкъ спеціализаціи, возведенной въ принципъ, когда на каждомъ шагу только и приходится слышать проповдь узости и отрицательные отзывы о людяхъ ‘разбрасывающихся’,— вырастаетъ мощный гигантъ, основная черта котораго заключается въ разносторонности, въ стремленіи больше познать, глубже проникнутъ въ тайны природы. Вдь, во всхъ отрасляхъ знанія Вирховъ сумлъ сказать вское слово, всюду внесъ онъ нчто оригинальное, до него невдомое. Онъ былъ столь же великъ въ патологіи, какъ въ антропологіи, такъ же усердно работалъ онъ надъ разршеніемъ проклятыхъ научныхъ вопросовъ, какъ и обыкновенныхъ житейскихъ, съ которыми приходится сталкиваться человку въ ежедневномъ обиход. Всюду проявлялъ Вирховъ свою страстную жажду знанія, всюду велъ онъ ожесточенную борьбу противъ поборниковъ тьмы, старающихся всми силами скрывать отъ взоровъ любопытныхъ истину.
Меньше всего Вирховъ склоненъ былъ итти на уступки, падать ницъ предъ авторитетами и принимать на вру ихъ заявленія. Стремленіе впередъ заставляло его не останавливаться ни предъ разрушеніемъ старыхъ теорій, ни передъ низверженіемъ кумировъ. Онъ рубилъ все то, что мшало прогрессу знанія, и сумлъ вывести науку изъ темныхъ закоулковъ, которыми она шла, на широкій путь, озаряемый свтомъ его великаго генія, ого неувядшаго до самыхъ послднихъ минутъ жизни титаническаго духа. За все время своей плодотворной научной работы Вирховъ написалъ около 2000 трудовъ, и даже на* простое перечисленіе однихъ только названій его сочиненій потребовалось бы гораздо больше мста, чмъ то, которое имется въ нашемъ распоряженіи. Мы, поэтому, беремъ на себя боле скромную задачу. Мы укажемъ на основныя черты дятельности Вирхова, мы постараемся охарактеризовать то ‘новое слово’, которое сказалъ этотъ великій человкъ въ области науки, и мы увидимъ, что одна и та же идея легла въ основу научной и общественной дятельности Вирхова, всюду она была съ нимъ, и всюду она, точно маякъ, отбрасывала на далекія разстоянія отъ себя широкіе снопы свта… Но намъ придется оглянуться нсколько назадъ, посмотрть, какой хаосъ царилъ въ наук до Вирхова,— предъ нами тогда во всемъ величіи предстанетъ гигантская фигура генія, оказавшаго столько неоцнимыхъ услугъ человчеству.
Въ начал девятнадцатаго столтія въ Германіи надъ умами безконтрольно царила натурфилософія. Безжизненныя формулы, не имвшія подъ собой никакой твердой почвы, имли наибольшій успхъ и нераздльно господствовали въ передовомъ обществ. Натурфилософія стала маніей, — справедливо жалуется Вирховъ. Люди никакъ не могли попасть на врный путь опыта и наблюденія и укрывались за спекулятивными изысканіями о сущности явленій. Длая искусственная спеціальная терминологія скрывала за собой крайнюю пустоту мыслей. Шла непрерывная критика понятій, факты дйствительности приносились въ жертву безпочвенной логической работ, совершенно не основанной на реальныхъ данныхъ.
Метафизика имла успхъ. Она соотвтствовала стремленію людей найти сразу отвты на вс мучащіе ихъ вопросы. Жизнь есть проявленіе жизненной силы,— это положеніе манило своей простотой и законченностью. Кропотливый трудъ при такого рода, опредленіяхъ становится лишнимъ. Пріятно отдаться во власть мистическихъ представленій и не безпокоить себя дальнйшими сомнніями. Какъ правильно замтилъ Вирховъ {R. Virchow. Hundret Jahre allgemeiner Pathologie. Berlin 1895.}, стремленіе къ мистицизму такъ глубоко вкоренилось въ человческой природ, что едва ли существуютъ періоды, когда онъ не являлся бы своевременнымъ и не привлекалъ къ себ массу сторонниковъ.
Если только что приведенныя слова примнимы ко всякой эпох’ то они особенно подходятъ къ тому времени, о которомъ мы говоримъ. Метафизика торжествовала побду на всхъ пунктахъ, и только небольшая горсть лучшихъ людей понимала, что философія, въ сущности, безплодна, и что апріорныя основоположенія нисколько не помогаютъ выясненію истины. И, въ самомъ дл, что можно было сдлать при тхъ умозрительныхъ выводахъ, какіе господствовали въ наук, при фантастическихъ данныхъ, мало освщавшихъ явленія дйствительности? Теоріи смнялись теоріями, хитроумныя сплетенія громоздились безъ устали одни надъ другими, а истина только страдала отъ творческой фантазіи людей. Никто не могъ сказать, что онъ видлъ то, что описывалъ. Всякій рисовалъ себ только возможную картину, накладывая много красокъ тамъ, гд ихъ недоставало, и представляя боле блдный ландшафтъ, гд это ближе подходило къ замыслу автора. Исчезало съ горизонта одно апріорное сужденіе,— мсто его занимало другое, но сущность вещей отъ этого мало измнилась. Жизненные процессы не наблюдались непосредственно, они создавались воображеніемъ, а потому теоріи и отличались крайней сбивчивостью. Теорія безъ фактовъ, это — зданіе безъ фундамента. Гипотезы, основанныя исключительно на умозаключеніяхъ, какъ бы глубоки он ни были, только игра ума, нисколько не освщающая жизненнаго пути. ‘Наши теоріи,— говоритъ Клодъ Бернаръ {Claude Bernard. Introduction a l’etude de la medecine.},— далеко не представляютъ собой непоколебимыхъ истинъ: строя какую бы то ни было изъ нихъ, мы съ полной и совершенной достоврностью можемъ знать только одно,— именно, что вс эти теоріи, абсолютно говоря, ложны. Он представляютъ лишь частныя и временныя истины, необходимыя для насъ, какъ системы для роздыха на пути изслдованія, он выражаютъ только современное состояніе нашихъ знаній’. Такъ сурово отнесся Клодъ Бернаръ въ современнымъ теоріямъ, основаннымъ всецло на провренныхъ фактахъ, подтвержденныхъ прямыми опытами. Что же можно было сказать о теоріяхъ натурфилософовъ, не имвшихъ, подъ собой никакой реальной почвы, висвшихъ, точно въ воздух, не имя нигд точки опоры?
А эти теоріи свили себ прочное гнздо въ сердцахъ людей, считались непреложными истинами, противъ нихъ борьба признавалась столь же дерзкой, сколь и безплодной. И въ это то время на научное поприще выступаетъ Рудольфъ Вирховъ.
Мы видимъ, какъ тяжела и многосложна была работа Вирхова. Нужно было разрушить до основанія старое зданіе, построенное на зыбкой почв нелпыхъ игмышленій. Пришлось объявить ршительную борьбу всмъ старымъ теоріямъ, успвшимъ завладть умами и пріобрвшимъ значеніе общепризнанныхъ истинъ. Но, кром того, необходимо было на обломкахъ стараго возвести на прочномъ фундамент новое грандіозное зданіе, въ которомъ не было бы ничего взятаго на вру. И Вирховъ не отступилъ предъ трудностью задачи, обратившись на первыхъ порахъ къ выработк метода научныхъ изслдованій. ‘Итакъ, прежде всего нуженъ методъ’,— говоритъ Вирховъ, и въ этихъ словахъ отчасти вылилась цнность огромныхъ заслугъ, оказанныхъ великимъ ученымъ научной мысли. Путь логическихъ ухищреній оказался слишкомъ неврнымъ и шаткимъ,— онъ обманулъ вс ожиданія, оказался банкротомъ въ полномъ смысл этого слова,— и Вирховъ строго придерживался въ своей дятельности другого метода, ставшаго съ тхъ поръ господствующимъ въ наук.
Могучими орудіями изслдованія, единственно полезными для ршенія сложныхъ вопросовъ жизни, Вирховъ считалъ опытъ и наблюденіе. Никакія апріорныя сужденія не могутъ имть цны,— и только то, что мы видимъ, что мы въ состояніи повторить, иметъ для насъ опредленное значеніе. ‘Опытъ,— говоритъ Вирховъ,— остается навсегда врнымъ контролемъ для выводовъ, сдланныхъ на основаніи наблюденій, и рдко пользованіе имъ проходитъ безъ гого, чтобы передъ нами не открылись новые драгоцнные источники знанія’. ‘Ученіе о болзняхъ,— говоритъ въ другомъ мст Вирховъ,— не дло спекуляціи, гипотезъ, произвола или предвзятаго убжденія, не дисциплина, находящаяся въ полной зависимости отъ данныхъ патологической анатоміи, а великая самостоятельная и самодержавная наука фактовъ и экспериментовъ. Гипотеза иметъ въ ней лишь преходящую цнность: она — мать эксперимента’.
Само собой разумется, Вирховъ не стоитъ одиноко въ наук безъ всякой связи съ предшествующими теоріями и научными изысканіями. Лучшіе люди эпохи, предшествовавшей Вирхову, отлично поняли, что настала пора покончить съ фантазіей вры и высшихъ откровеній, что нужно обратиться на новый боле плодотворный путь. Еще до Вирхова оганнъ Мюллеръ возставалъ противъ догматическихъ истинъ, необоснованныхъ и непровренныхъ. оганнъ Мюллеръ ратовалъ уже за положительный методъ. Точно такъ же еще до Вирхова Джонъ Гунтеръ явился творцомъ эксперимента, показавъ его цнность для полученія важнйшихъ научныхъ выводовъ. Но заслуги Вирхова, именно, въ томъ и заключаются, что онъ отстоялъ опытъ и наблюденіе отъ всхъ обрушившихся на нихъ нападокъ, сумлъ доказать ихъ исключительное право на существованіе, какъ методовъ изслдованія, и навсегда изгналъ, по крайней мр, изъ области естествознанія и медицины вс нелпыя росказни, имющія въ своей основ лишь предположенія и догадки. Со времени Вирхова микроскопъ сталъ драгоцннымъ орудіемъ для ршенія вопроса о сущности заболванія,— и блестящіе успхи медицины служатъ лучшимъ доказательствомъ того, что принесъ съ собой человчеству положительный методъ, знамя котораго окончательно водрузилъ на земл Вирховъ.
Если бы Вирховъ ничего больше не сдлалъ, если бы даже онъ не оставилъ посл себя богатаго наслдія, въ которомъ еще не совсмъ разобрались, а далъ только методъ,— то и въ такомъ случа онъ былъ бы великъ. Достаточно было дать людямъ въ руки орудіе для борьбы противъ господствовавшаго догматизма, для ниспроверженія ходячихъ метафизическихъ истинъ, чтобы создать себ вчный нерукотворный памятникъ. Вирховъ самъ отлично понималъ, — какъ мы уже говорили выше, — всю роль и значеніе метода. ‘Не существуетъ,— говорилъ Вирховъ,— школы Мюллера въ смысл догматовъ, такъ какъ онъ не преподавалъ ихъ, но лишь въ смысл метода. Естественно-научная школа, которую онъ образовалъ, не знаетъ общности извстнаго ученія, а лишь общность твердо установленныхъ фактовъ, и еще того боле общность метода*. И эту то общность установилъ Вирховъ путемъ кропотливаго труда, безконечной и непрерывной научной работы.
Въ 1858 году въ новомъ патологическомъ институт раздалось вщее слово. Вирховъ развивалъ предъ многочисленной аудиторіей клточную теорію. Еще Шлейднъ и Шваннъ говорили о клтк, какъ объ элементарной составной части организма. Когда же пришлось установить источникъ происхожденія клтки, различныя стадіи ея развитія,— на сцену опять выступили догадки и предположенія, отнюдь не подвинувшія вопроса впередъ. Шваннъ училъ, что клтки образуются изъ какой — то безформенной субстанціи — жидкой или полутвердой консистенціи, и что изъ этой массы выкристаллизовываются, точно изъ маточнаго раствора, таинственныя клтки. Напрасно, однако, стали бы справляться у Шванна, видалъ ли онъ описываемый имъ процессъ кристаллизаціи. Непосредственное наблюденіе фактовъ казалось празднымъ дломъ, надъ которымъ не стоило трудиться для подтвержденія той или другой теоріи. Вирховъ поступилъ иначе: онъ установилъ, что элементомъ тканей является клтка, что только она является носительницей жизненныхъ процессовъ и виновницей заболваній. ‘Клтка живетъ: она способна къ своеобразнымъ движеніямъ, она нуждается въ питаніи, она размножается и создаетъ себ подобныя. Есть только одинъ путь образованія клточныхъ элементовъ — размноженіе уже предсуществовавшихъ клтокъ. Вс эти процессы Вирховъ наблюдалъ подъ микроскопомъ, доказавъ, что организмъ животнаго — дивная соціальная организація, созданная изъ отдльныхъ единицъ, вполн самостоятельныхъ по характеру своей дятельности, но воодушевленныхъ сознаніемъ общаго блага. Omnis cellula e cellula {Клтка происходить только отъ клтки.} — такова лаконическая фраза, впервые произнесенная Вирховымъ и ставшая затмъ лозунгомъ для всхъ служителей науки.
Теорія свободнаго образованія клтокъ не безъ боя уступила свою позицію. Мысль Вирхова, которая кажется намъ столь простой теперь, въ свое время вызывала рзкую полемику, какъ неслыханная ересь. Одержала, однако, верхъ истина, провозглашенная геніальнымъ ученымъ. ‘Вдь никто не видлъ, — говорилъ въ 1860 году Кей (Key),— свободнаго образованія клтокъ. Все ученье основывалось только на несовершенств наблюденія, на догадкахъ, которыми старались заполнить проблы знанія. Несмотря на это, многіе отстаиваютъ старую теорію, и, въ сожалнію, въ числ ея сторонниковъ оказываются такіе люди, которымъ лучше было бы положить оружіе, чмъ бороться неравными силами. Удивительно, какъ можно вступать въ горячій споръ, имя подъ рукой лишь поверхностныя сужденія, не опирающіяся на факты’.
Но правильность заключеній, къ которымъ пришелъ Вирховъ, была очевидна,— и истина, возвщенная имъ, вскор окончательно упрочилась въ наук и сдлалась исходнымъ пунктомъ для всхъ изслдованій.
И какіе пышные плоды успла уже дать великая мысль Рудольфа Вирхова. ‘Какъ только утвердилась целлюлярная (клточная) патологія,— говоритъ Геденіусъ {Berl. Klin. Wocheschrift,, No 41, 1901.},— тотчасъ же съ удивительной быстротой стали слдовать одно за другимъ геніальныя открытія и замчательныя наблюденія, прежде ускользавшія отъ пытливыхъ взоровъ людей. Новая теорія выросла, точно высокое мощное дерево. Его густыя втви спустились далеко во вс области знанія,— и подъ ихъ снью стали развиваться науки, крпла человческая мысль въ познаніи чудесъ природы’.
Клтка, встрченная вначал не совсмъ дружелюбно, пріобрла себ уже въ настоящее время вс права гражданства. Клтка все боле и боле отождествляется съ самостоятельнымъ существомъ,— и эта аналогія, не воображаемая только, но и дйствительная, привела уже въ замчательнымъ даннымъ, всецло явившимся результатомъ великой идеи, возвщенной міру Вирховымъ.
Клтка — микрокосмъ, въ которомъ совершаются дивные процессы, свидтельствующіе о богатомъ запас жизненной энергіи. Клтка для поддержанія своего существованія нуждается прежде всего въ пищ. Она выпускаетъ свои длинные щупальцы, захватываетъ ими различныя питательныя частицы и перерабатываетъ ихъ, согласно со своими потребностями. Въ ней, точно въ химической лабораторіи, подвергаются всевозможнымъ превращеніямъ заимствованныя изъ окружающей среды вещества,— и изъ продуктовъ разложенія приготовляются необходимые продукты. Клтка способна на самыя разнообразныя химическія манипуляціи. Она окисляетъ и раскисляетъ вещества, присоединяя и отнимая у нихъ кислородъ, она разлагаетъ сложныя тла на простыя и, наоборотъ, игъ двухъ или нсколькихъ простыхъ веществъ можетъ составить одно боле сложное. Часть воспринятаго питательнаго матеріала клтка употребляетъ для своихъ нуждъ, а все лишнее, отработанное, выдляется обратно. Словомъ, получается поразительная аналогія между клткой и живымъ организмомъ. Эта аналогія идетъ еще дальше и распространяется на такія тонкія черты, которыя и могутъ характеризовать собой высшія организованныя существа. Клтка отнюдь не подбираетъ всего того, что ей предлагается. Напротивъ, у нея на этотъ счетъ имются свои вкусы, специфическая способность выбирать изъ массы предлагаемаго матеріала только самое ‘[необходимое для жизни и роста. Тутъ дйствуетъ нчто въ род инстинкта, еще боле приближающаго клтки къ живымъ существамъ. Вспомнимъ только, что вс клтки извлекаютъ для себя питательный матеріалъ изъ одной и той же среды,— изъ крови. Изъ этой послдней черпаютъ необходимый для себя матеріалъ и нервныя, и мышечныя, и жировыя, и хрящевыя клтки. Но всякая беретъ строго ‘по чину’, беретъ только то, что ей необходимо и что ей приходится по вкусу. Она питается нормально до тхъ поръ, пока какая-либо сила не вызоветъ въ ней нарушенія внутренней гармоніи силъ. Но вотъ клтка заболла,— и мы видимъ, какъ недугъ прежде всего отражается на ея питаніи. Въ ней начинаютъ отлагаться вещества ненужныя, вредныя и мшающія ея нормальному развитію. Такъ, въ мягкихъ тканяхъ вдругъ начинаютъ появляться островки извести, въ мышцу сердца попадаетъ жиръ, сильно затрудняющій дятельность важнйшихъ для жизни организма клтокъ. Дальнйшія изслдованія показали, что въ самомъ строеніи клтки даны условія для ея разнообразныхъ функцій. Въ структур клточнаго элемента замчается строгая и послдовательная дифференціація ея отдльныхъ составныхъ частей. Протоплазма и ядро — эти дв главныя составныя части клтки,— распадаются на массу мелкихъ частицъ, играющихъ -опредленную роль въ обмн веществъ всего организма.
А когда наступаетъ удобный моментъ, когда для того даны благопріятныя условія,— клтки начинаютъ длиться, создавая массу элементовъ себ подобныхъ. Дленіе клтокъ наступаетъ лишь въ силу необходимости. Принципъ цлесообразности проявляется здсь во-вою, способствуя поддержанію нормальнаго состоянія тканей. Когда происходитъ разрушеніе клтокъ, сами погибшіе элементы раздражаютъ уцлвшіе, и они начинаютъ энергично размножаться. Ohne Reiz kein Leben (безъ раздраженія нтъ жизни),— такова непреложная истина, данная Вирховымъ.
Вотъ, что представляетъ собой клтка,— этотъ элементарный -организмъ, полный чудесныхъ неразгаданныхъ свойствъ. И лишь только Вирховъ сдлалъ свое великое открытіе, какъ тотчасъ стали подвергаться радикальнымъ измненіямъ вс прежнія воззрнія. Подъ яркимъ свтомъ великой идеи маститаго ученаго пали установившіеся старые предразсудки, и предъ главами всего человчества блеснула ничмъ не затуманенная истина.
Что же теперь? Быть можетъ, многое ивъ того, что писалъ Вирховъ, устарло, потерявъ въ наше время свое значеніе. Но истины, положенныя Вирховымъ въ основу своихъ работъ, никогда не утратятъ своей цнности. Принципъ, по которому наиболе врнымъ методомъ познавать вещи служитъ ихъ кропотливое наблюденіе, выслживаніе всхъ даже самыхъ мелкихъ ихъ свойствъ, создалъ всю богатую сокровищницу знаній — гордость человчества. Незыблемой также осталась истина о клтк, о ея свойствахъ и происхожденіи,— и жизненные процессы вышли изъ окутывавшей ихъ до того кромшной тьмы, изъ узкихъ рамокъ догмъ, въ которыхъ не могъ оставаться великій умъ.
Около полустолтія прошло со времени провозглашенія Вирховымъ своей незыблемой истины, и какъ далеко ушли мы впередъ за этотъ періодъ. Научныя открытія слдовали одно 8а другимъ съ лихорадочной поспшностью, въ лабораторіяхъ и тиши кабинетовъ кипла работа по изслдованію и разгадк тайнъ природы, а геній Вирхова всюду виталъ, всюду напоминалъ о себ. Народилась цлая отрасль знанія — ученіе о бактеріяхъ, этихъ невидимыхъ существахъ, виновникахъ многихъ тяжкихъ заболваній. Возникли новыя теоріи, новыя грандіозныя гипотезы, но вс он не представляютъ никакихъ уклоненій отъ завтовъ, данныхъ намъ великимъ учителемъ. Вся современная бактеріологія, вс ея блестящіе выводы только и основаны на ученіи о борьб между клтками и бациллами. Микроорганизмы, попадая въ тло животнаго, встрчаются съ цлымъ легіономъ клтокъ. Завязывается борьба не на жизнь, а на смерть. Толпы клтокъ обступаютъ со всхъ сторонъ дерзкихъ пришельцевъ, стараясь поглотить ихъ и переварить въ своихъ сокахъ. Эта то борьба организма ва свое существованіе при помощи цлаго ряда славныхъ воиновъ — клтокъ — и легла въ основу ученія о невоспріимчивости человка и животныхъ къ зараз или иммунитет. Творцомъ этого ученія является нашъ соотечественникъ И. И. Мечниковъ.
Но однимъ этимъ далеко не исчерпываются вс заслуги провозглашенной Вирховымъ идеи о клтк и о ея свойствахъ. Мечниковъ, развивая дальше зерно истины, заложенное въ почву великимъ ученымъ, пришелъ къ такому заключенію, что клтки играютъ нердко разрушительную роль по отношенію въ своимъ же собратіямъ. Когда ткани ослабваютъ на старости, и клтки ихъ лишаются своей нормальной сопротивляемости,— на нихъ набрасываются другого рода прожорливые элементы и уничтожаютъ слабыхъ членовъ общины. И ученіе о старости, едва только вступающее на путь развитія, обязано своимъ возникновеніемъ все той же клтк, открытой Вирховымъ. Но это еще не все. На сцену выступаетъ цлая отрасль знаній о клточныхъ ядахъ. Нтъ въ настоящее время ни одной лабораторіи, гд не производились бы работы, посвященныя этому интересному вопросу. Ежедневно открываемыя здсь детали позволяютъ строить широкіе планы относительно будущаго. Измнятся вс наши взгляды на лченіе болзней, борьба съ недугами будетъ боле врной и боле успшной, страданій на земл будетъ меньше, страхъ смерти навсегда исчезнетъ.
И весь этотъ прогрессъ, вс эти надежды и упованія стали только возможны, благодаря великому наслдію, оставленному Вирховымъ, благодаря тому перевороту, который онъ произвелъ въ области научныхъ изслдованій. Великій умъ, выше всего ставившій истину, ради нея бросившійся въ самую отчаянную и рискованную борьбу, Вирховъ вывелъ насъ изъ мистицизма и вры къ наблюденію и критик. Онъ открылъ передъ человчествомъ совершенно иной міръ, онъ придалъ всмъ явленіямъ совершенно другую окраску, онъ заставилъ забыть о метафизическихъ легендахъ и обратиться къ положительному методу, какъ единственно врному при изученіи тайнъ природы.
Та же любовь къ истин, та же страсть къ наблюденіямъ сказались въ Вирхов — общественномъ дятел. Великій ученый совмщалъ одновременно разнообразныя свойства. Учитель всего міра, потратившій массу труда на борьбу съ господствовавшими въ его время лжеученіями, Вирховъ въ то же время находилъ нужнымъ бороться за свои общественные идеалы,— и здсь онъ вносилъ ту же горячность, то же стремленіе къ детальному изученію различныхъ вопросовъ, что н въ область чистой науки. И здсь Вирхову посчастливилось: идеи, которыя онъ проповдывалъ въ сфер общественныхъ отношеній, сдлались достояніемъ всхъ культурныхъ странъ, методъ, приложенный имъ для изученія массовыхъ явленій, сталъ преобладающимъ въ соціальной наук.
Какъ часто приходится слышать, что человкъ науки не можетъ или даже не долженъ заниматься земными длами. Его роль — устанавливать законы, которыми управляется міръ и общество, а обязанность практическихъ дятелей сдлать ивъ научныхъ открытій наиболе удобное и полезное примненіе. Вся жизнь Вирхова представляетъ собой горячій протестъ противъ такого узкаго пониманія человкомъ своихъ правъ и обязанностей. Еще въ сороковыхъ годахъ прошедшаго столтія Вирховъ защищалъ т самыя истины, которыя теперь только робко высказываются отдльными авторами. Врачъ долженъ заниматься не однимъ только лченіемъ а и принимать мры для предупрежденія недуговъ. ‘Уже одно слово:— общественное здравоохраненіе,— писалъ Вирховъ,— говоритъ тому, кто уметъ сознательно мыслить, о полномъ и коренномъ измненіи въ нашемъ воззрніи на отношеніе государства къ медицин, это одно слово показываетъ тмъ, которые полагали и еще полагаютъ, что медицина не иметъ ничего общаго съ политикой, всю величину ихъ заблужденія’. Вирховъ предвидлъ рознь между врачами и обществомъ, если первые будутъ постоянно оставаться въ узкой сфер одного лченія. Онъ указывалъ имъ другое, боле широкое поле дятельности, манилъ ихъ туда, гд горе слышится.
Всю жизнь свою Вирховъ отдалъ на служеніе тмъ идеямъ, которыя онъ горячо проповдывалъ. Онъ постоянно спшилъ на помощь обездоленнымъ, писалъ доклады, взывалъ къ людямъ, власть имущимъ, и достигъ, какъ увидимъ ниже, столь блестящихъ результатовъ, о какихъ не могъ мечтать ни одинъ дятель. Вирховъ не уставалъ твердить, что врачи должны заниматься ршеніемъ важнйшихъ общественныхъ проблемъ, и даже въ послдней написанной имъ стать, въ его лебединой псн, нашла себ выраженіе эта плодотворная мысль. ‘Съ той поры,— говоритъ Вирховъ {R. Virchov. Zur Erinnerung. Bltter des Dankes fr meine Freunde. Archiv fr pathologische Anatomie und Physiologie und fr klinische Medicin. Bd. 167. 1902.},— какъ общественная гигіена стала интегральной частью государственнаго благоустройства, упреки врачамъ за ихъ занятія общественными вопросами потеряли всякое значеніе’.
Свою необыкновенную способность разбираться въ общественныхъ явленіяхъ Вирховъ впервые проявилъ въ 1848 году, когда онъ получилъ порученіе объздить мста Верхней Силезіи, пораженныя тифомъ, и представить докладъ о причинахъ разразившейся тамъ страшной эпидеміи. Вирховъ взялся за новое порученное ему дло со страстностью истиннаго общественнаго дятеля и съ прозорливостью и наблюдательностью настоящаго ученаго. Онъ прежде всего хладнокровно анатомировалъ явленіе, подлежавшее его обсужденію, познакомился со всми его деталями, въ точности изучилъ причины, породившія его. А ватмъ уже, когда истина предстала предъ Вирховымъ во всей своей нагот, онъ сталъ горячо рекомендовать необходимыя мропріятія, настаивая на возможно скоромъ ихъ проведеніи въ жизнь. Вирховъ здсь примнилъ тотъ же положительный методъ, который давалъ уже такіе обильные плоды въ наук. Онъ не полагался на ходячія формулы и истины, часто не имвшія подъ собой фактической основы. Онъ стремился проникнуть въ тайны наблюдаемыхъ явленій, старался изучить ихъ съ той подробностью, какая была необходима, по его мннію, для того, чтобы дать обстоятельный отвтъ на поставленный вопросъ.
Познакомившись въ Верхней Силезіи съ положеніемъ длъ, Вирховъ представилъ докладъ {R. Virehov. Mittheilungen ber die in Oberschlesien herrschende Typhus-Epidemie.}, обнимавшій свыше 180 страницъ. Этотъ докладъ представляетъ собой замчательное произведеніе, въ которомъ щедрой рукой разсыпано такъ много любви къ людямъ, жажды помочь несчастнымъ въ бд и столько же знанія, такое удивительное знакомство съ обстоятельствами, которыя было поручено ему изучить.
‘Эпидеміи,— говоритъ въ этомъ доклад Вирховъ,— представляютъ, какъ бы предостерегающія скрижали, въ которыхъ истинный государственный дятель можетъ прочесть, что въ ход развитія его народа наступило рзкое нарушеніе, проглядть которое не должна даже беззаботная политика’. И съ этой точки зрнія исходитъ въ своихъ разсужденіяхъ Рудольфъ Вирховъ, яркими красками рисуя бытъ верхнесилезцевъ, ихъ невжество, экономическій гнетъ, приведшіе къ полному обнищанію массъ. Въ этихъ факторахъ онъ видитъ главную причину обрушившихся на Силезію бдствій.
Но Вирховъ н ограничился однимъ изображеніемъ мрачныхъ картинъ. Онъ представилъ также очеркъ тхъ мропріятій, какія необходимо было предпринять въ цляхъ оздоровленія мстностей, охваченныхъ страшной эпидеміей. Онъ глубоко проникъ въ самую сущность предложеннаго его вниманію соціальнаго бдствія и сумлъ пойти дальше шаблонныхъ мропріятій, направленнныхъ къ лченію уже заболвшимъ. Его рецептъ содержитъ въ себ широкую программу общественныхъ реформъ, начиная отъ поднятія экономическаго благосостоянія трудящихся и кончая расширеніемъ ихъ умственнаго горизонта, пріобщеніемъ ихъ къ успхамъ культуры.
Горячая проповдь Вирхова не пропала даромъ. Его голосъ звучалъ слишкомъ громко и убдительно, факты, приведенные имъ, были слишкомъ краснорчивы, выводы, сдланные имъ на основаніи непосредственныхъ наблюденій окружающей дйствительности, имли гораздо больше силы, чмъ множество логическихъ доводовъ и горячихъ призывовъ къ милосердію. Когда черезъ нсколько лтъ разыгралась грозная эпидемія въ Спессарт, общественная молва уже указала на Вирхова, какъ на человка, который суметъ точно опредлить причины бдствія. Вирховъ и здсь не измнилъ своему обычному методу, и здсь онъ основательно изучилъ вопросъ, прежде чмъ высказать свое вское мнніе.
Когда въ 1859 году въ нкоторыхъ провинціяхъ Норвегіи стала свирпствовать проказа, норвежское правительство обратилось къ Вирхову съ порученіемъ изучить эту болзнь. Вирховъ и здсь строго слдовалъ своему принципу, оставаясь все время естествоиспытателемъ. Онъ не полагался на поверхностныя сужденія своихъ предшественниковъ, примнивъ къ ршенію заданной ему задачи тотъ самый естественно-историческій методъ, который оказался столь плодотворнымъ во многихъ отрасляхъ знанія. Вирховъ тотчасъ же занялся изысканіями по исторіи ужаснаго страданія, нарисовалъ мрачную картину распространенія этого недуга въ печальные годы средневковья и сдлалъ рядъ поучительныхъ выводовъ, не потерявшихъ еще своего значенія и до настоящаго времени.
Проходитъ еще нкоторое время,— и мы видимъ уже Вирхова за лихорадочной работой во время франко-прусской кампаніи. Его вниманіе обратила па себя ужасающая обстановка поздовъ, служившихъ для транспортированія раненыхъ. И Вирховъ самъ, по собственной иниціатив, организуетъ большой военно-санитарный поздъ, самъ отправляется во глав санитарнаго отряда на поле военныхъ операцій, принимаетъ тамъ дятельное участіе въ борьб съ разравившимися эпидеміями, внося всюду свою пытливость, свое поразительное знакомство съ дломъ, свое горячее стремленіе притти на помощь ближнимъ. Силъ не жаллъ Вирховъ, труда потратилъ массу, но добился-таки облегченія участи раненыхъ, до того подвергавшихся всевозможнымъ лишнимъ мученіямъ.
Мы видимъ, что въ дятельности великаго ученаго не было мертвыхъ моментовъ. Все время разбивалъ онъ рутинныя догматическія формулы то въ области науки, то въ сфер общественныхъ отношеній. Онъ не переставалъ проповдывать необходимости наблюденія и широкаго знакомства съ фактами для того, чтобы строить извстныя научныя гипотезы, или же ршать т или иныя соціальныя проблемы. Онъ не переставалъ учиться, для него самого дороже всего была истина,— и онъ врно служилъ ей въ теченіе всей своей плодотворной жизни.
Мы уже говорили, что если Вирховъ считается творцомъ метода въ медицин, то та же роль выпала на его долю и в