В. В. Хлбниковъ. ‘Ошибка смерти’. Москва. Изд-во ‘Лирень’. Ц. 60 к.
В. В. Хлбниковъ. ‘Ошибка смерти’. Москва. Изд-во ‘Лирень’. Ц. 60 к.
Мих. Д—въ
‘Приазовскій край’. 1916. No 342. 29 декабря.
В. В. Хлебников. ‘Ошибка смерти’. Москва. Изд-во ‘Лирень’. Ц. 60 к, Хлебников Велимир, Год: 1916
Время на прочтение: 2 минут(ы)
А литературные клоуны все не унываютъ. Что имъ до того, что публика устала смотрть на ихъ бездарныя кривлянія, что примелькались и по надоли и глупыя и грубыя маски, что уже ржутъ глазъ ихъ кричащіе шутовскіе наряды, что утомляютъ слухъ дребезжанія украшающихъ ихъ тупыя головы бубенчиковъ. Съ дланнымъ визгомъ, съ искусственнымъ смхомъ-смхунчикомъ продолжаютъ выбгать они на арену, кружатся по ней, какъ заводные толпы и выкрикиваютъ въ пространство очередныя безсмыслицы. Добро бы еще, если бы здсь былъ элементъ подлинной изступленности, если бы ‘плевки въ небо’ посылались этими обиженными судьбой шутами въ состояніи осіяннаго безуміемъ экстаза. Но напрасный трудъ искать въ ‘предчувствіяхъ’ Хлбникова и его собратій по литературной клоунад хотя бы слабый намекъ на это священное безуміе, на бредъ творчества. Разсчетъ, жалкій разсчетъ ремесленника на то, чтобы ошеломить, ‘ошарашить’ покупателя своихъ издлій — сквозитъ здсь въ каждой утомительно-нудной, съ усиліемъ связанной строк, въ каждомъ образ, сквозь нарочитость котораго на читателя смотритъ усталое, помятое, скопчески-тупое лицо самого себя презирающаго шута.
И въ этомъ трагизмъ положенія Хлбникова и ему подобныхъ. Презирая себя, они продолжаютъ кружиться, показывать свои размалеванныя лики, давать пощечины здравому смыслу, плевать въ небо, — въ тщетной надежд вновь пробудить къ себ уже пресытившееся вниманіе. Да что вниманіе? В. Хлбниковъ съ унизительной откровенностью — заявляетъ даже: ‘и мн опорой будетъ палка, одно лишь слово ваше ‘жалко’… Какъ мало нужно теперь этимъ изломавшимся, и самимъ себ трусливо лгущимъ шутамъ, когда-то нагло вщавшимъ, что они несутъ миру новое откровеніе. Только жалости…
И для того, чтобы ухватиться за эту ставшую для нихъ единственно возможную опору они кружатся на древ, какъ заводные куклы, и, устами Хлбникова, въ безсильной имитаціи творческаго изступленія вопитъ:
— Прославимъ мертвые рзцы и мертвенную драку.
Шею сломимъ нарчьямъ, точно гусятамъ
Намъ наскучили ихъ Га-га-га.
Наднемъ намордникъ вселенной
Чтобъ не кусала насъ юношей
И пойдемъ около блыхъ и узримъ борзыхъ съ хлыстами и тонкіе
Лютики выкрасимъ, кровью руки
Разбитой о бивни вселенной, о морду вселенной
И изъ Пушкина труповъ кумирныхъ
Пушекъ надлаемъ сна.
Жалкіе шуты. Имъ наскучили ‘га-га-га нарчій’, которымъ они собираются сломить шею. Они желаютъ надть намордникъ вселенной… Кажется, какъ изступленно все это, какъ дерзко. Но ни изступленія, ни дерзости нтъ здсь. Просто жалости, состраданія къ себ просятъ истомившіеся отъ кривляній, надорвавшіеся отъ визга шуты и падаютъ на эстраду крупныя капли пота изъ-подъ ихъ нагло-кричащихъ, грубо размалеванныхъ масокъ…