‘За два года’. Сборникъ статей изъ ‘Искры’. Часть первая.
Въ погон за союзами.
Въ погон за союзами.
(23 апрля 1905 года, No 98).
Ф. Дань.
В погоне за союзами, Дан Федор Ильич, Год: 1905
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Соціалдемократія иметъ, какъ извстно, привилегію возбуждать великую нелюбовь и даже ненависть со стороны всхъ другихъ политическихъ партій, всегда единодушныхъ, когда дло идетъ о нападкахъ на соціалдемократическую партію. Партія пролетаріата, впервые нашедшая ключъ къ сердцу народныхъ массъ, впервые съумвшая пробудить и воспитать ихъ политическую мысль, организовать и мобилизовать ихъ на почв отстаиванія ихъ классовыхъ интересовъ, для борьбы противъ существующаго режима и тмъ дать реальную опору для борьбы всхъ слоевъ образованнаго ‘общества’, эта партія не перестаетъ подвергаться самымъ ожесточеннымъ нападкамъ со стороны свободолюбивыхъ элементовъ этого самаго ‘общества’.
Еще въ послднемъ номер ‘P. P.’ (No 64) г. ‘Бывшій соціалдемократъ’ нашелъ въ себ достаточно вкуса, чтобы использовать въ этомъ направленіи противъ соціалдемократіи отрывки изъ ‘недоконченной рукописи’ И. П. Каляева, приговореннаго теперь къ смертной каэни. О, конечно, г. Б. С. сдлалъ это ‘не для полемики съ соціалдемократами’! Но вамъ кажется все же весьма характерной эта ненависть въ соціалдемократіи, заставляющая даже дань удивленія передъ героизмомъ облекать въ форму полемики противъ ‘Искры’. Вдь не пришло же въ голову г. Б. С. противоставлять революціонность настроенія Каляева, ну, скажемъ, хоть ‘постепеновщин’ того ‘Освобожденія’, съ которымъ ‘Революціонная Россія’, посл парижскаго брака и до сихъ поръ — оффиціально, по крайней мр,— не развелась! Очевидно, очень ужъ досадила всмъ ужасная гршница — соціалдемократія! И самымъ ходячимъ упрекомъ противъ нея, несомннно, является обвиненіе въ помх всевозможнымъ ‘координированнымъ’ дйствіямъ, во внесеніи раскола и раздробленія въ ряды оппозиціи, въ ослабленіи дружнаго ‘натиска’ на правительство и пр., и пр.
Было счастливое время, когда трогательное согласіе и единеніе господствовали почти на всемъ пол оппозиціонной журналистики. Отъ отца ныншнихъ соц.-рев.— ‘Русскаго Богатства’ — до праматери ныншнихъ ‘умренныхъ’ купеческой и земской линіи — ‘Встника Европы’ — царилъ одинъ и тотъ же неопредленный сро-розовый цвтъ, въ которомъ тонули вс оттнки политической мысли и вс разногласія.
Но было ли это единеніе признакомъ силы оппозиціи? Нтъ, оно служило неопровержимымъ доказательствомъ ея слабости, оно подчеркивало чисто оборонительную позицію, которую — и то съ сомнительнымъ успхомъ — приходилось занимать всмъ ‘прогрессивнымъ’ элементамъ. Отсутствіе политическаго дробленія оппозиціи и мирное сожительство всего оппозиціоннаго лагеря означали ничто иное, какъ малую практическую цнность политическихъ программъ. ‘Идеалъ’ — политическая свобода — былъ такъ далекъ, что было совершенно нелишне опредлять конкретне свое отношеніе къ нему. Можно было довольствоваться самыми туманными формулами, благодаря туманности своей объединявшими всхъ.
Выступленіе пролетаріата въ середин девяностыхъ годовъ показало правильность разсчетовъ соціалдемократіи. Оно же впервые предъявило оппозиціонному ‘обществу’ оппозиціонный ‘народъ’ и тмъ самымъ повысило шансы оппозиціи вообще. Политическая свобода начала выступать изъ окутывавшаго ее тумана и пріобртать боле опредленныя очертанія. Вмст съ тмъ предъ всми оппозиціонными группами предстала необходимость соотвтственно усилить и опредленность своей политической позиціи. Эта большая опредленность означала повышеніе силы оппозиціи. Но она же означала начинающееся дробленіе ея. Изъ-подъ покрова общаго сходства всхъ оппозиціонныхъ группъ, основывавшагося на отрицательномъ отношеніи ихъ къ существующему режиму, начали выглядывать, хотя сначала и весьма слабо, индивидуальныя физіономіи, индивидуальность которыхъ обусловливалась взглядами на методы и цли положительной политической борьбы.
Внимательный анализъ показалъ бы, что уже въ эту эпоху, подъ вліяніемъ первой волны пролетарскаго движенія, намтились общими штрихами вс т направленія, которыя теперь, на нашихъ глазахъ, консолидируются въ политическія партіи. Первый же натискъ рабочаго класса на существующій государственный порядокъ, натискъ, въ значительной степени стихійный, воздйствовалъ на оппозиціонное ‘общество’ такимъ образомъ, что ‘раскалывалъ’ его, одновременно повышая совокупность его силъ и оппозиціонности. Роль соціалдемократіи, истолковывавшей историческій смыслъ стихійнаго движенія рабочихъ массъ, показывавшей его соціальные корни и вроятное будущее, сводилась въ этомъ отношеніи лишь къ ускоренію и интенсификаціи этого процесса, одновременнаго и неразрывно связаннаго другъ съ другомъ наростанія силы оппозиціи и ея разслоенія.
Въ томъ же самомъ направленіи шло воздйствіе рабочаго движенія и его авангарда — соціаддемократіи — на либерализмъ и демократію и втеченіе всего остального періода, отдляющаго насъ отъ середины 90-хъ годовъ. Съ ростомъ рабочаго движенія и усиленіемъ его классоваго характера, выражающимъ растущую опредленность тхъ задачъ, которыя онъ себ ставитъ, растутъ и надежды на возможность политическаго переворота въ Россіи, изъ области ‘мечтаній’ конституція переходить въ область совершенно очевидной возможности. А вмст съ тмъ растетъ опредленность политической физіономіи оппозиціонныхъ группъ, растетъ ихъ сила и ихъ ‘дробленіе’.
Разумется, литературная критика соціалдемократіи, являвшаяся лишь отраженіемъ фактической критики рабочаго движенія, казалась, какъ кажется и до сихъ поръ, либерально-демократическимъ группамъ, черпавшимъ изъ этого самаго движенія свои силы, досаднымъ нарушеніемъ гармоніи и единства въ борьб съ самодержавной бюрократіей. Не понимая того процесса, который толкалъ ихъ впередъ, он или отрицали свою эволюцію, или считали ее плодомъ самопроизвольнаго развитія и роста своей политической мысли. И въ каждый данный моментъ своего развитія он требовали ‘единенія’ на основ достигнутаго ими уровня. Отсюда — любовь въ туманнымъ и неопредленнымъ формуламъ, которыя, поскольку он относились къ будущимъ формамъ политической свободы и соціальныхъ преобразованій, могли выразить все, что угодно, или ничего, и отсюда же — великая нелюбовь въ соціалдемократіи, которую сама классовая позиція ея заставляла ставить политическіе вопросы все въ боле и боле острой и опредленной форм и создавать такимъ образомъ реактивъ для опредленія классовой природы всхъ другихъ оппозиціонныхъ группъ.
Въ высшей степени характерно, что соціалдемократія первая выработала себ программу, опредленно и ясно формулирующую не только конечныя, но и ближайшія цли ея. Въ томъ вопрос объ уничтоженіи абсолютизма и политической свобод, по отношенію котораго и раздается все боле стованій насчетъ дробленія силъ, соціалдемократія первая оказала въ точныхъ и конкретныхъ терминахъ, чего именно она хочетъ. И до самаго послдняго времени (мы оставляемъ въ сторон окраины и націоналистическія партіи) соціалдемократія одна только имла программу, такъ что, въ сущности, одна только соціалдемократія и была политической партіей, вс прочія оппозиціонныя и революціонныя группы были и остались лишь направленіями, формулировавшими только общіе штрихи своей дятельности и своихъ цлей.
Это отсутствіе программъ и дало возможность чуть не наканун переживаемаго нами революціоннаго періода, уже успвшаго такъ безпощадно обнажить классовую подоплеку многихъ ‘народолюбивыхъ’ направленій, поставить на очередь вопросъ объ ‘объединеніи’ сихъ. ‘Освобожденіе’ объявляло въ это время, что русское освободительное движеніе ‘не носитъ на себ печати классовой ограниченности’, а ‘соціалисты’ ‘Рев. Россіи’ (No 54, стр. 6) увряли, будто ‘крайняя лвая конституціоналистовъ’ ‘уже теперь’ выражаетъ ‘гласно нкоторыя симпатіи къ соціализму’!
Попытка ‘объединенія’ удалась. Парижскій ‘блокъ’ и ноябрьскій земскій създъ — это, въ сущности, одна непрерывная цпь, такъ какъ освобожденцы, принимавшіе участіе и здсь и тамъ, служили соединительнымъ звеномъ.
Правда, о.-р-ы хвалились, будто своимъ ‘блокомъ’ имъ удалось отдлить ‘такіе элементы, которые чужды специфическимъ классовымъ интересамъ аграрно-буржуазнаго ядра и тяготютъ ко многимъ тенденціямъ соціалистической демократіи’ (это г. Струве-то!), элементы, которые якобы не желаютъ вести никакихъ переговоровъ съ правительствомъ о ‘взаимодйствія’ съ нимъ для ‘умиротворенія страны’, (‘P. Р.,’ No 56, стр. 6) и т. п. Но, во 1-хъ г. Струве теперь уже печатно заявилъ, что ‘разговаривать’ съ правительствомъ онъ пересталъ не въ эпоху ‘блока’, а лишь посл 9-го января, а во 2-хъ ‘P. Р.’ (No 55, стр. 2—3) сумла втолковать массу прекрасныхъ вещей (въ томъ числ и всеобщее и пр. избирательное право) и въ резолюціи земскаго създа, удивляясь лишь въ своей неизреченной наивности, почему это у земцевъ явилась ‘странная мысль — говорить лишь далекими намеками въ вопрос, который для рабочихъ массъ иметъ самое жгучее значеніе’! Такимъ образомъ очевидно, что, по признанію самихъ с.-р-омъ, политическая платформа ‘блока’ и земскаго създа была, въ сущности, одна и та же. Желанное ‘единеніе’ было достигнуто, и можно было позволить себ двойной залпъ ругательствъ по адресу ‘узости’, ‘доктринерства’, ‘сектантской нетерпимости’ соціалдемократіи, которая одна оставалась теперь за порогомъ святилища объединенной оппозиціи.
Торжество ‘единенія’ продолжалось, однако, недолго. Не усплъ еще ‘блокъ’ совершить ни единаго дйствія, какъ грянула январьская буря и однимъ ударомъ разрушила такъ старательно возведенное зданіе. Если до январьскихъ событій рабочій классъ, поскольку движеніе его было стихійнымъ и не обращалось непосредственно противъ абсолютизма, игралъ, въ значительной степени, лишь роль разрушительной и дезорганизующей правительственный механизмъ силы, то теперь положеніе измнилось. Начиная съ 9-го января, все большая и большая часть рабочаго класса ставитъ себ сознательной цлью борьбу не только за политическую свободу вообще, но и за опредленныя, конкретныя формы ея, именно т, которыя намчены въ программ соціалдемократіи. Такое открытое выступленіе широкихъ массъ на непосредственную борьбу и знаменуетъ собой начало революціи. Политическая свобода и связанныя съ ней соціально-экономическія преобразованія становятся, такъ сказать, осязательными. Выдвигается рядъ соціально-политическихъ проблемъ, которыя можно почти нащупать руками и отъ которыхъ нельзя отговориться туманными фразами. Дло идетъ ‘въ серьезъ’ и классовые интересы заставляютъ отнестись къ нему ‘въ серьезъ’.
Посл 9-го января на нашихъ глазахъ совершается не только распаденіе объединенной оппозиція, но и образованіе политическихъ партій съ опредленной политической и соціально-экономической программой. Классовый характеръ рабочаго движенія заставляетъ выдлиться въ особую группу промышленный либерализмъ. Вовлеченіе въ движеніе крестьянства даетъ толчокъ образованію ‘правой’ и ‘лвой’ партіи земскаго либерализма.
Вмст съ тмъ, соціаддемократія перестала пользоваться привилегіей вести одновременно борьбу на два фронта, хотя и различными методами: противъ самодержавной бюрократіи и противъ всхъ другихъ, хотя бы и ‘прогрессивныхъ’, партій, поскольку ихъ дятельность противорчитъ классовымъ интересамъ пролетаріата. Всякая новообразующаяся партія сейчасъ же начинаетъ такую же войну противъ всхъ, во имя представляемыхъ ею классовыхъ интересовъ. Купеческая партія прямо заключаетъ ‘конвенцію’ противъ требованій рабочихъ, Шиповская партія, открывая войну противъ самой идеи ограниченія абсолютизма, тмъ самымъ направляетъ свою программу не только противъ рабочей и крестьянской демократіи, но и противъ купечества и противъ своихъ же, боле либеральныхъ, собратій — земцевъ, которые думаютъ опасаться отъ аграрной революціи аграрной реформой или полуреформой, вмсто того, чтобы бросаться по Шиповскому рецепту въ объятія самодержавнаго правительства. Только что родившись, наши ‘націоналъ-прогрессисты’ не только требуютъ цензовыхъ выборовъ, но считаютъ нужнымъ сейчасъ же нарочито подчеркнуть свое твердое намреніе бороться противъ всеобщаго избирательнаго права. Вотъ онъ, истинный смыслъ знаменитаго пункта 7-го земской резолюціи о ‘равенств политическихъ правъ’ всхъ гражданъ!.
Такъ постепенно, съ ходомъ революціи и съ усиленіемъ революціоннаго натиска на старый режимъ, спадаютъ идеалистическіе покровы, обнажаются классовые интересы и растетъ ‘дробленіе’. Та либеральная буржуазія, которую видла раньше одна соціалдемократіл, встаетъ теперь передъ всми во всей своей сил и организованности. И, быть можетъ, теперь даже ‘соціалисты’ изъ ‘Рев. Россіи’ поймутъ, почему соціалдемократія не могла связывать себя съ почтенной компаніей парижской конференціи и петербургскаго създа.
Они, впрочемъ, и сами чувствуютъ теперь — и уже съ точки зрнія не только ‘соціалистичности’, но я ‘революціонности’ — нкоторый конфузъ отъ своихъ похожденій въ поискахъ за ‘союзомъ’. Мы еще разсчитываемъ вернуться къ этому вопросу, а пока — совтуемъ читателю хоть бгло пробжать и сравнить NoNo 55, 56, 61 и 64 ‘Революціонной Россіи’, чтобы увидть: куда приводитъ ‘безпокойная ласковость взгляда’, ищущаго ‘единенія’ и ‘союза’ во что бы то ни стало.
И теперь, когда намъ указываютъ на вставшіе на революціонный путь элементы демократіи и совтуютъ заключить блокъ съ ними, мы скажемъ: мы знаемъ, знаемъ такъ же хорошо, какъ знали это раньше относительно гг. Шиповыхъ, Трубецкихъ, Струве и пр. и пр., что эволюція этихъ элементовъ далеко еще не кончилась, что настанетъ моментъ, когда ‘печать классовой ограниченности’, лежащая на нихъ и видимая нами, станетъ видна и всмъ такъ же ясно, какъ она видна теперь соц.-рев. относительно г. Струве. Мы знаемъ, что главная сила нашей партіи — въ ея классовомъ характер, который только и даетъ намъ возможность политически сплачивать, организовывать и мобилизовать все большія и большія массы пролетаріата. А только процессъ такой политической мобилизаціи дйствительно подготовляетъ народъ къ активной борьб.
Вступить въ блокъ съ буржуазно-демократическими, хотя бы и революціонными элементами, значитъ сглаживать острыя грани классоваго характера вашей партіи, ибо только при этомъ условіи соглашеніе для опредленной цли пріобртаетъ хоть какой-нибудь смыслъ. Но сдлать это, значитъ уменьшить размахъ нашей работы, революціонизирующей рабочее движеніе, а вмст съ тмъ подрзать и питающуюся этимъ движеніемъ революціонность буржуазной демократіи.