Конанъ-Дойль
Конанъ-Дойль
Усадьба ‘Подъ буками’.
Усадьба ‘Подъ буками’.
Съ почтеніемъ
Віолетта Гёнтеръ’.
‘Подъ буками’, вблизи Винчестера.
Съ почтеніемъ
Джефро Рюкэстль’.
Гёнтеръ’.
Усадьба ‘Под буками’, Дойль Артур Конан, Год: 1892
Время на прочтение: 24 минут(ы)
Конанъ-Дойль. Аристократъ-Холостякъ. (Изъ приключеній Шерлока Холмса).
Переводъ съ англійскаго А. Рпиной.
Изданіе Второе.
Москва. Типографія Вильде, Малая Кущовка, соб. домъ, 1908.
— Для человка любящаго искусство ради искусства,— замтилъ Шерлокъ Холмсъ, откладывая въ сторону листъ объявленій газеты ‘Daily Telegraph’,— очень часто самое большое удовольствіе доставляютъ именно маловажные случаи. Мн очень пріятно замтить, что вы, Ватсонъ, поняли эту истину и въ отчетахъ о нашихъ длахъ (долженъ сказать, иногда нсколько пріукрашенныхъ) отдали преимущество не ’causes clè,bres’ и не сенсаціоннымъ процессамъ, въ которыхъ мн доводилось принимать участіе, но случаямъ, быть-можетъ, ничтожнымъ самимъ по себ, давшимъ мн возможность воспользоваться моими способностями къ выводамъ и логическому синтезу.
— А все же,— съ улыбкой отвтилъ я,— я не могу считать себя вполн свободнымъ отъ обвиненій въ сенсаціонности, въ которыхъ укоряютъ мои воспоминанія.
— Вы, можетъ-быть, ошибались,— замтилъ Холмсъ, вынимая щипцами горящую головню и зажигая ею длинную черешневую трубку, которой онъ замнялъ обычную глиняную, когда бывалъ боле склоненъ спорить, чмъ углубляться въ размышленія,— вы, можетъ-быть, ошибались въ томъ, что хотли придать краски и жизнь вашимъ разсказамъ вмсто того, чтобы передавать только строгій послдовательный ходъ моихъ заключеній отъ причины къ слдствію. А это самое главное.
— Мн кажется, я всегда отдавалъ вамъ должное въ этомъ отношеніи,— замтилъ я нсколько холодно, такъ какъ меня отталкивалъ не разъ уже замчаемый мною эгоизмъ, игравшій большую роль въ странномъ характер моего друга.
— Нтъ, это не эгоизмъ и не самомнніе,— отвтилъ онъ, какъ это часто случалось съ нимъ скоре на мою мысль, чмъ на слова. — Если я требую полной справедливости къ моему искусству, то только потому, что считаю его безличнымъ: оно вн меня. Преступленіе — явленіе обыкновенное. Логика — рдкое. Поэтому-то вамъ слдуетъ обращать боле вниманія на логику, чмъ на преступленіе. Вы низвели лекціи на степень простыхъ разсказовъ.
Было холодное весеннее утро. Мы сидли на квартир въ улиц Бэкеръ посл завтрака у огня, который весело трещалъ въ камин. Густой туманъ нависъ надъ темными домами и въ желтыхъ тяжелыхъ клубахъ его окна противоположныхъ домовъ казались черными, безформенными пятнами… Газоввый рожокъ бросалъ свтъ на блую скатерть стола, на серебро и посуду, стоявшую на немъ. Шерлокъ Холмсъ все утро молча просматривалъ столбцы газетныхъ объявленій. Не найдя въ нихъ ничего интереснаго, онъ пришелъ въ дурное настроеніе и принялся отчитывать меня за мои литературные промахи.
— А между тмъ,— проговорилъ онъ посл долгаго молчанія, во время котораго онъ курилъ свою длинную трубку и смотрлъ въ огонь,— васъ, въ сущности, нельзя обвинить въ стремленіи къ сенсаціоннымъ темамъ, такъ какъ въ большинств случаевъ дла, которыми вы интересовались, не заключаютъ въ себ состава прсступленія. Дло короля Богеміи, странный случай съ миссъ Мэри Соутерлэндъ, тайна человка съ изуродованной губой и происшествіе съ аристократомъ-холостякомъ,— все это не имло противозаконнаго характера. Но зато, быть-можетъ, избгая всего сенсаціоннаго, вы обращали свое вниманіе на слишкомъ обыденные случаи.
— Можетъ-быть, это и правда,— отвтилъ я,— но зато мои замтки интересны и носятъ печать новизны.
— О, мой милый, какое дло публик, широкой публик, не умющей отличить ткача по зубамъ, а композитора по большему пальцу на лвой рук, какое ей дло до тонкостей анализа и дедукціи. Впрочемъ, я и не виню васъ, что вы интересуетесь тривіальными длами: время интересныхъ процессовъ прошло. Люди — или, по крайней мр, преступники — потеряли всякую оригинальность, всякую энергію. Что касается до меня лично, то моя профессія вырождается въ искусство отыскиванія потерянныхъ карандашей и совтовъ пансіонеркамъ. Кажется, въ этомъ отношеніи, я дошелъ до послдняго предла. Прочтите-ка письмо, которое я получилъ сегодня утромъ!
Онъ бросилъ мн смятое письмо. Оно было помчено предыдущимъ днемъ и отправлено съ площади Монтэгю.
‘Дорогой м-ръ Холмсъ! Мн необходимо посовтопаться съ вами, принимать ли мн предлагаеемое мсто гувернантки, или нтъ. Если позволите, я приду завтра въ половин одиннадцатаго.
— Вы знаете эту барышню? — спросилъ я.
— Нтъ.
— Теперь какъ разъ половина одиннадцатаго.
— Да. А вотъ и звонятъ. Наврно, это она.
— Можетъ-быть, происшествіе будетъ интересное. Помните, исторія съ голубымъ карбункуломъ казалась сущимъ пустякомъ, а потомъ дло-то вышло серьезное. А что если и теперь будетъ такъ!
— Будемъ надяться! Наши сомннія скоро разсятся. Если не ошибаюсь, это она.
Дверь въ комнату отворилась. Вошла молодая двушка. Она была просто, но опрятно одта. Умное, подвижное лицо, все усянное веснушками, и увренныя манеры обличали въ ней женщину, которой приходилось самой пробивать путь къ жизни.
— Извините, что обезпокоила васъ,— сказала она Холмсу. — Со мной произошелъ странный случай и такъ какъ у меня нтъ ни родныхъ, ни друзей то я ршилась обратиться къ вамъ, надясь, что вы будете такъ добры — посовтуете мн, какъ поступить.
— Пожалуйста, садитесь, миссъ Гентеръ. Радъ служить вамъ.
Я замтилъ, что новая кліентка произвела на Холмса благопріятное впечатлніе. Онъ оглядлъ ее своимъ испытующимъ взглядомъ, потомъ опустилъ глаза, сложилъ пальцы и приготовился слушать ея разсказъ.
— Пять лть я пробыла гувернанткой въ семь, полковника Сисиса Мунро,— начала свой разсказъ миссъ Гситеръ.— Два мсяца тому назадъ полковникъ получилъ назначеніе въ Галифаксъ, въ Новой Шотландіи, и увезъ дтей въ Америку. Я осталась безъ мста. Я стала помщать объявленія въ газетахъ, ходила по объявленіямъ — все безуспшно, Наконецъ, небольшой запасъ накопленныхъ мною денегъ сталъ приходить къ концу, и я положительно не знала, что длать.
‘Въ Вестъ-Энд есть извстная контора для пріисканія мстъ гувернанткамъ. Я заходила туда каждую недлго освдомляться, не найдется ли подходящаго мста. Основателемъ этого бюро былъ м-ръ Вэствэй, но ведетъ дло миссъ Стонеръ. Она сидитъ у себя въ контор, а желающихъ получить мсто впускаютъ поочередно.
‘На прошлой недл, когда я, по обыкновенію, вошла въ комнату миссъ Стонеръ, она была не одна. Рядомъ съ ней сидлъ страшно толстый человкъ съ улыбающимся лицомъ, толстымъ подбородкомъ, спускавшимся на шею, и съ очками на носу. При вид меня онъ привскочилъ на стул и поспшно обернулся къ миссъ Стонеръ.
,,— Вотъ это именно то, что нужно,— сказалъ онъ. — Лучше и быть не можеть. Чудесно! чудесно!
‘Онъ, казалось, былъ въ полномъ восторг и весело потиралъ руки. На меня онъ произвелъ хорошее впечатлніе.
‘— Вы ищете мста, миссъ? — спросилъ онъ.
‘— Да, сэръ.
‘— Гувернантки?
‘— Да, сэръ.
‘— А ваши условія?
‘— На моемъ послднемъ мст у полковника Спенса Мунро я получала четыре фунта въ мсяцъ,
‘— О, о! Безобразіе, чистое безобразіе! — вскрикнулъ онъ, всплескивая руками, какъ бы въ порыв горячаго гнва. — Какъ можно было предложить такую жалкую сумму такой милой барышн, обладающей такими талантами.
‘— Можетъ-быть, вы ошибаетесь насчетъ моей талантливости, сэръ,— сказала я.— Я знаю немножко французскій и нмецкій языки, музыку, рисованіе…
‘— Тсъ, тсь! — крикнулъ онъ.— Все это не иметъ никакого отношенія къ длу. Главное въ томъ чтобъ вы умли вести себя и держаться, какъ истая лэци. Не сумете — не годитесь для воспитанія ребенка, которому со временемъ придется играть большую роль въ исторіи страны. Сумете — какъ можно вамъ предложить мене ста фунтовъ? Для начала я предлагаю вамъ сударыня сто фунтовъ жалованья.
‘Вы можете себ представить, м-ръ Холмсъ, какъ заманчиво было подобнаго рода предложеніе для меня, у которой нтъ ни гроша въ карман. Джентльмэнъ, должно-быть, замтилъ мой недоврчивый взглядъ, вынулъ бумажникъ и открылъ его.
‘— У меня въ обыча,— проговорилъ онъ, улыбаясь такъ, что глаза его казались двумя блестящими линіями среди его пухлаго лица,— давать впередъ молодымъ барышнямъ половину ихъ жалованья, такъ чтобъ имъ было на что одться и ухать.
‘Никогда въ жизни, казалось мн, я не встрчала такого очаровательнаго и внимательнаго человка. Деньги мн были очень нужны, такъ какъ я задолжала лавочникамъ. Но, несмотря на это, предложеніе показалось мн нсколько страннымъ, и я ршилась узнать хоть что-нибудь прежде, чмъ согласиться взять мсто.
‘— Позвольте спросить, гд вы живете, сэръ? — спросила я.
‘— Въ Гэмпшир. Очаровательное мстечко. Называется усадьба ‘Подъ буками’ и находится въ пяти миляхъ отъ Винчестера. Красивая мстность, милая барышня, и прелестный старинный домъ.
‘— Я желала бы узнать, сэръ, въ чемъ будутъ состоять мои обязанности?
‘— Одинъ ребенокъ… славный, живой, шестилтній ребенокъ. О, если бы вы видли, какъ онъ убиваетъ таракановъ туфлей! Хлопъ! хлопъ! хлопъ! Не успешь оглянуться, какъ трехъ ужъ не бывало!
‘Онъ откинулся на спинку кресла, и глаза его опять исчезли среди морщинъ.
‘Меня нсколько удивило подобнаго рода разлеченіе ребенка, но видя, что отецъ смется, я подумала, что онъ просто шутитъ.
‘— Значитъ, мн придется заниматься только съ однимъ ребенкомъ? — спросила я.
‘— Нтъ, нтъ, милая барышня,— сказалъ онъ,— вамъ придется исполнять также приказанія моей жены, понятно такія, какія приличны для барышни. Вы личего не имете противъ этого?
‘— Буду рада, если могу быть полезной.
‘— Отлично. Вотъ, напримръ, относительно одежды. Мы, знаете, люди со странностями, но съ добрымъ сердцемъ. Такъ вотъ, если мы попросимъ васъ носить то платье, которое дадимъ вамъ, вы ничего не будете имть противъ этой маленькой причуды? а?
‘— Ничего,— отвтила я, сильно удивленная его словами.
‘— Не будете обижаться, если будемъ просить васъ сидть тутъ или тамъ?
‘— О, нтъ!
‘— А если мы попросимъ васъ остричь волосы?
‘Я еле поврила ушамъ. Какъ видите, м-ръ Холмсъ, волосы у меня густые и довольно рдкаго оттнка каштановаго цвта. Мн было бы жаль пожертвовать ими.
‘— Къ сожалнію, это невозможно,— отвтила я. Онъ пристально взглянулъ на меня, и я замтила, какъ тнь пробжала по лицу его.
‘— А я считаю это необходимымъ,— сказалъ онъ.— Это маленькая причуда моей жены, а какъ вы знаете, сударыня, съ женскими причудами пркходится считаться. Итакъ, вы не соглашаетесь остричься?
‘— Нтъ, сэръ,— твердо отвтила я.
‘— А, отлично… значитъ, дло кончено. А жаль, потому что въ другихъ отношеніяхъ вы совершенно подходите къ нашимъ условіямъ. Въ такомъ случа, мн нужно повидать другихъ барышенъ, миссъ Стонеръ.
‘Хозяйка сидла все время молча, перебирая бумаги. При послднихъ словахъ незнакомца она взглянула на меня такимъ недовольнымъ взглядомъ, что я невольно заподозрила, что мой отказъ заставляетъ ее терять хорошія деньги.
‘— Вы желаете оставаться въ списк? — спросила она.
‘— Да, миссъ Стонеръ.
‘— Но, право, это кажется вполн безполезнымъ, разъ вы отказываетесь отъ такихъ превосходныхъ предложеній,— рзко проговорила она.— Врядъ ли вамъ дождаться другого подобнаго. Прощайте, миссь Гёнтеръ.
‘Когда я вернулась домой, мистеръ Холмсъ, и увидла, что въ буфет у меня ничего нтъ, а на стол лежатъ неуплаченные счета, то невольно спросила себя, не сдлала ли я глупости. Ну, если у этихъ господъ какія-то странныя причуды, если они требуютъ необычайнаго повиновенія, то зато они и готовы давать хорошую плату за свои эксцентричности. Въ Англіи гувернантки рдко получаютъ сто фунтовъ въ годъ. Да и къ чему мн длинные волосы? Многимъ очень идутъ короткіе, можетъ-быть, пойдутъ и мн. Черезъ два дня я была вполн уврена, что я сдлала большую глупость и подумывала уже переломить свою гордость, пойти въ контору и узнать, не свободно ли еще это мсто, какъ вдругъ получаю письмо. Оно со мной, и и прочту его вамъ.
‘Дорогая миссъ Гёнтеръ. Миссъ Стонеръ была такъ добра, что дала мн вашъ адресъ. Пишу, чтобы спросить васъ, не перемнили ли вы своего ршенія. Моей жен хочется, чтобы вы согласились жить у насъ, такъ какъ вы очень понравились ей по моему описанію. Мы согласны давать вамъ по тридцати фунтовъ за три мсяца — т.-е. 120 ф. въ годъ, чтобы вознаградить васъ за мелкія непріятности, причиняемыя нашими причудами. Да вообще въ нихъ нтъ ничего затруднительнаго. Жена любитъ особый оттнокъ синяго цвта — bleu lectrique’ — и желаетъ, чтобы вы носили платье этого цвта по утрамъ. Вамъ не придется тратиться, такъ какъ у насъ осталось такое платье отъ нашей дорогой дочери Алисы (которая живетъ теперь въ Филадельфіи), оно будетъ, я думаю, какъ разъ впору вамъ. Не думаю также, чтобы вамъ было особенно непріятно сидть гд-либо въ указанномъ мст или заниматься, чмъ васъ попросятъ. Что же касается волось, то, какъ ни жаль обрзать такіе чудесные волосы, я долженъ настоять на этомъ, однако, надюсь, что увеличеніе жалованья вознаградитъ васъ за потерю. Ваши обязанности относительно ребенка очеыь легкія, прізжайте же, я буду ждать васъ въ Винчестер съ экипажемъ. Дайте знать, съ какимъ поздомъ прідете.
‘Вотъ, м-ръ Холмсъ, письмо, только-что полученное мной. Я ршилась принять это мсто. Однако, прежде чмъ сдлать ршительный шагъ, я обращаюсь къ вамъ за совтомъ’.
— Разъ вы ршились, то намъ не о чемъ и говорить, миссъ Гёнтеръ,— улыбаясь, проговорилъ Холмсъ.
— А вы посовтовали бы мн отказаться?
— Признаюсь, я не желалъ бы видть свою сестру на такомъ мст.
— Что это значитъ, м-ръ Холмсъ?
— Ахъ, у меня нтъ никакихъ данныхъ. Я не могу ничего сказать. Можетъ-быть, вы сами составили себ какое-нибудь мнніе?
— По-моему, возможно только одно предположеніе. М-ръ Рюкэстль показался мн очень добрымъ человкомъ. Можетъ-быть, жена его сумасшедшая и онъ желаетъ скрыть это, чтобы ее не засадили въ лчебницу, онъ исполняетъ вс ея капризы, чтобы предотвращать приступы бшенства.
— Конечно, это возможное, даже очень возможное предположеніе. Но, во всякомъ случа, это не очень-то пріятное мсто для молодой барышни.
— Но деньги, м-ръ Холмсъ, деньги!
— Да, конечно, жалованье хорошее, даже слишкомъ хорошее. Вотъ это-то и тревожитъ меня. Отчего они даютъ вамъ 120 ф., когда любая пойдетъ за 40? Наврно, есть какая-нибудь основательная причина.
— Я думала, что надо вамъ разсказать все, чтобы вы поняли, если понадобится потомъ ваша помощь. Я буду чувствовать себя сильне, зная, что вы стоите за моей спиной.
— Можете быть спокойны въ этомъ отношеніи. Дло общаетъ быть однимъ изъ самыхъ интересныхъ за послдніе мсяцы. Тутъ встрчаются совершенно новыя черты. Если вы будете въ недоумніи или опасности…
— Опасности! Какого рода опасности?
Холмсъ серьезно покачалъ головой.
— Опасности не будетъ, если мы сумемъ опредлить, въ чемъ она состоитъ,— сказалъ онъ.— Дайте мн телеграмму, и я пріду къ вамъ во всякое время дня или ночи.
— Этого достаточно,— проговорила она, вставая. Всякое выраженіе тревоги исчезло съ ея лица.
— Теперь я совершенно спокойно уду въ Гемпширъ. Сейчасъ же напишу м-ру Рюкэстлю, принесу въ жертву мои бдные волосы, а завтра отправлюсь въ Винчестеръ.
Она въ краткихъ словахъ поблагодарила Холмса, простилась съ нами обоими и поспшно вышла изъ комнаты.
— Ну, эта барышня суметъ постоять за себя,— проговорилъ я, прислушиваясь къ ея быстрымъ, ршительнымъ шагамъ.
— И отлично, такъ какъ, я думаю, ей скоро придется позвать насъ,— серьезно сказалъ Холмсъ.
Вскор предсказаніе моего пріятеля оправдалось. Въ продолженіе двухъ недль я часто думалъ о миссъ Гёнтеръ. Необыкновенно большое жалованъе, странныя условія, легкія обязанности,— все было ненормально, все указывало на нчто особенное. Я не могъ ршить, что это причуда или преступный замыселъ, не могъ ршить, что за человкъ, пригласившій миссъ Гёнтеръ — филантропъ или негодяй. Я замтилъ, что Холмсъ часто сидлъ, нахмуривъ брави, весь погруженный въ раздумье, но когда я заговорилъ о миссъ Гёнтеръ, онъ только махалъ рукой.
— Данныхъ, данныхъ! — кричалъ онъ. — Безъ глины не сдлать кирпичей,— и заканчивалъ словами, что не желалъ бы своей сестр подобнаго мста.
Наконецъ, поздней ночью, мы получили телеграмму. Я только что собирался уйти спать, а Холмсъ принялся за свои химическіе опыты. Я часто оставлялъ его вечеромъ среди ретортъ и пробирокъ и находилъ его утромъ въ томъ же положеніи. Онъ вскрылъ желтый конвертъ, пробжалъ телеграмму глазами и бросилъ ее мн.
— Посмотрите въ путеводител, какъ идутъ позда,— проговорилъ онъ, возвращаясь къ своимъ химическимъ опытамъ.
Телеграмма была короткая и ясная.
‘Пожалуйста, будьте завтра въ полдень въ гостиниц ‘Черный Лебедь’, въ Винчестер. Прізжайте. Я ничего не понимаю.
— Подете со мной? — спросилъ Холмсъ, подымая глаза.
— Очень бы хотлось.
— Такъ посмотрите расписаніе.
— Есть поздъ въ половин десятаго. Въ Винчестеръ приходитъ въ 12 ч. 30 м.,— сказалъ я, просмотрвъ расписаніе.
— Отлично. Пожалуй, лучше отложить анализъ ацетоновъ, такъ какъ завтра нужно быть вполн свжимъ.
На слдующій день въ одиннадцать часовъ мы подъхали къ древней англійской столиц. Все время пока мы хали, Холмсъ рылся въ газетахъ, но посл того какъ мы въхали въ Гэмпширъ, онъ отбросилъ ихъ и сталъ восхищаться окружавшимъ насъ видомъ. Стоялъ идеальный весенній день, По свтло-голубому небу съ востока на западъ неслись легкія блыя облачка. Солнце ярко свтило, но въ воздух чувствовалась живительная свжесть, вливавшая энергію въ душу человка, Повсюду среди свжей зеленой листвы мелькали красныя и срыя крыши фермъ.
— Ну, разв это не прекрасно?!— вскрикнулъ я съ энтузіазмомъ человка, только что покинувшаго туманы улицы Бэкеръ.
Холмсъ покачалъ головой съ серьезнымъ видомъ.
— Знаете, Ватсонъ, на людяхъ, подобныхъ мн, лежитъ проклятіе: на все смотришь съ точки зрнія своей спеціальности,— сказалъ онъ.— Вотъ вы смотрите на эти разбросанные домики и восхищаетесь ихъ красотой. Смотрю я — и единственно, что приходитъ мн ка мысль: какъ уединенно они стоятъ и какъ легко тутъ совершить преступленіе.
— Господи! — вскрикнулъ я. — Ну, кому придетъ въ голову мысль о преступленіи, когда смотришь на эти милыя, старыя жилища?
— Они всегда наполняютъ мою душу ужасомъ. Я глубоко врю, Ватсонъ, на основаніи опыта, что самыя глухія и скверныя улицы Лондона не хранятъ въ себ столько ужасныхъ воспоминаній о грх, сколько улыбающіяся, красивыя деревни
— Вы пугаете меня.
— Но вдь это же вполн ясно. Въ город общественное мнніе можетъ играть роль закона. Въ самой жалкой улиц крикъ истязуемаго ребенка или звукъ побоевъ, наносимыхъ какимъ-нибудь пьяницей, вызываетъ состраданіе или негодованіе сосдей, да и вс органы правосудія подъ рукой, такъ что всегда можно принести жалобу, и наказаніе слдуетъ за преступленіемъ. Но взгляните на эти маленькіе уединенные домики, наполненные, въ большинств случаевъ, бдными невжественными людьми, не имющими ни малйшаго понятія о закон, Подумайте о дьявольски жестокихъ, ужасныхъ вещахъ, которыя могутъ совершаться здсь изъ года въ годъ, и никто не будетъ ничего знать. Если бы барышня, которая обращается къ намъ за помощью, жила въ Винчестер, я нисколько бы не боялся за нее. Опасность въ томъ, что она живетъ въ пяти миляхъ отъ города. Однако, ясно, что ничто лично ей не грозитъ.
— Если она прізжаетъ въ Винчестеръ, чтобы повидаться съ нами, то, значитъ, можетъ и вообще ухать оттуда.
— Очевидно. Она свободна.
— Такъ въ чемъ же дло? Какъ объясняете вы это?
— Я придумалъ семь объясненій извстныхъ намъ фактовъ. Которое изъ нихъ врное — узнаемъ изъ новыхъ свдній, когорыя, безъ сомннія, ожидаютъ насъ. Вотъ и колокольня собора. Скоро мы услышимъ, что разскажетъ намъ миссъ Гёнтеръ.
‘Черный Лебедь’ — извстная гостиница на Гайстрит, вблизи станціи. Миссъ Гёнтеръ ожидала насъ тамъ. Завтракъ былъ приготовленъ въ отдльной комнат.
— Я такъ рада, что вы пріхали,— сказала она серьезнымъ тономъ.— Это чрезвычайно мило со стороны обоихъ васъ. Я, право, не знаю, что мн длать. Ваши совты будутъ имть громадное значеніе.
— Разскажите, пожалуйста, что случилось съ вами.
— Непремнно. Но мн нужно поторопиться, такъ какъ я общала м-ру Рюкэстлю, что вернусь къ тремъ часамъ. Я получила отъ него позволеніе отправиться въ городъ, хотя онъ и не подозрваетъ зачмъ.
— Ну-съ, говорите все по порядку, сказалъ Холмсъ, вытягивая къ камину свои длинныя ноги и приготовившись слушать.
— Во-первыхъ, не могу, по справедливости, сказать, чтобы м-ръ или м-съ Рюкэстль дурно обращались со мной. Но я не понимаю ихъ, и многое тревожитъ меня.
— Чего вы не понимаете?
— Ихъ поведенія. Но я разскажу вамъ все. Когда я пріхала, м-ръ Рюкэстль встртилъ меня на станціи и отвезъ меня въ экипаж въ ‘Подъ буками’. Мстность, какъ онъ говорилъ, дйствительно красивая, но самъ домъ некрасивъ. Это — большое, четырехугольное, квадратное зданіе, выкрашенное въ блую краску, на которой видны пятна отъ сырости и дурной погоды. Вокругъ дома разведенъ садъ, съ трехъ сторонъ онъ окруженъ лсами, съ четвертой идетъ поле, которое спускается къ Соутгэмптонской большой дорог, извивающейся ярдахъ въ ста отъ подъзда. Поле принадлежитъ м-ру Рюкэстлю, а лса — лорду Соутертону. Группа буковъ передъ домомъ дала названіе усадьб.
‘Хозяинъ, любезный какъ всегда, привезъ меня и познакомилъ съ женой и ребенкомъ. Наше предположеніе насчетъ м-съ Рюкэстль оказалось неврнымъ, м-ръ Холмсъ. Она вовсе не сумасшедшая, Это — молчаливая, блдная женщина лтъ тридцати. Она гораздо моложе мужа, которому, по-моему, не мене сорока пяти лтъ. Изъ ихъ разговора я узнала, что они женаты около семи лтъ, что онъ вдовецъ, и его единственная дочь отъ перваго брака ухала въ Филадельфію. М-ръ Рюкэстль сказалъ мн по секрету, что причиной ея отъзда было непобдимое отвращеніе къ мачех. Такъ какъ дочери должно быть не мене двадцати лтъ, то, понятно, ея положеніе въ дом при молодой мачех могло быть непріятнымъ.
‘М-съ Рюкэстль показалась мн такой же безцвтной по уму и характеру, какъ и по наружности. Она не произвела на меня никакого впечатлнія. Это — полная ничтожность. Очевидно, она страстно любитъ своего мужа и ребенка. Она все время смотрла то на одного, то на другого своими свтло-срыми глазами и предупреждала каждое ихъ желаніе. Мужъ также, по-своему, былъ добръ съ ней, и, вообще, они казались счастливыми супругами. И все же у этой женщины есть какое-то затаенное горе. По временамъ она погружается въ глубокое раздумье, и тогда на лиц ея появляется печальное выраженіе. Нсколько разъ я заставала ее въ слезахъ. Иногда я думала, что ее безпокоитъ характеръ сына, такъ какъ мн никогда не случалось встрчать такого избалованнаго и злого мальчика. Онъ малъ для своихъ лтъ, голова непропорціонально велика. Вся жизнь его, повидимому, проходитъ въ смн припадковъ дикаго бшенства промежутками угрюмаго расположенія духа. Единственное его развлеченіе — это причинять боль всякому слабйшему существу. Онъ выказываетъ замчательную изобртательность въ ловл мышей, птичекъ и наскомыхъ. Но мн не хочется говорить о немъ, м-ръ Холмсъ, и къ тому же онъ иметъ мало отношенія къ моему разсказу’.
— Я радъ всякой подробности,— замтилъ Холисъ,— какой бы пустячной она ни казалась вамъ,
— Постараюсь не пропустить ничего важнаго. Единственное, что сразу непріятно подйствовало на меня — это видъ и поведеніе прислуги. Слугъ только двое — мужъ и жена. Толлеръ — такъ зовутъ мужа — грубый, неуклюжій человкъ съ сдыми во лосами и бакенбардами и постояннымъ запахомъ водки. Съ тхъ поръ, какъ я живу въ дом, онъ два раза былъ совершенно пьянъ, но м-ръ Рюкэстль, кажется, не обратилъ вниманія на это. Его жена очень высокая, сильная женщина, съ кислымъ лицомъ, молчаливая, какъ м-съ Рюкэстль, но не такая любезная, какъ она. Это очень непріятная пара, но, къ счастью, я провожу большую часть дня въ дтской и въ моей комнат, которыя находятся въ одномъ углу дома.
‘Въ продолженіе двухъ дней по моемъ прізд жизнь моя шла совершенно спокойно, на третій м-съ Рюкэстль посл завтрака подошла къ мужу и шепнула ему что-то.
‘— О, да,— проговорилъ онъ, оборачиваясь ко мн.
‘— Мы чрезвычайно обязаны вамъ, миссъ Гёнтеръ, что вы согласились исполнить нашъ капризъ и обрзали свои волосы. Увряю васъ, что вы нисколько не подурнли отъ этого. Теперь посмотримъ, какъ вамъ пойдетъ платье цвта ‘blue lciricqe’. Оно лежитъ на постели у васъ въ комнат. Не будете ли вы такъ добры надть его.
‘Платье оказалось особеннаго голубого цвта изъ отличной матеріи, въ род бежа, но, несомннно, поношенное. Сшито оно было какъ-будто по моей мрк. При вид меня супруги Рюкэстль пришли въ какой-то неестественный восторгъ. Они дождались меня въ гостиной, очень большой комнат съ тремя окнами, доходящими до полу. У средняго окна, спиной къ нему, стоялъ стулъ, на который меня попросили ссть. М-ръ Рюкэстль ходилъ по комнат, разсказывая мн самыя смшныя исторіи. Вы не можете себ представить, какъ онъ былъ комиченъ. Я хохотала до слезъ. М-съ Рюкэстль, очевидно, не понимаетъ юмора, она не улыбнулась ни разу и все время сидла, сложивъ руки на колняхъ, съ печальнымъ, тревожнымъ выриженіемъ на лиц. Приблизительно черезъ чась м-рь Рюкэстль вдругъ замтилъ, что пора приниматься за дла и что я могу перемнить платье и идти въ дтскую къ Эдуарду.
‘Черезъ два дня повторилась та же церемонія — снова я перемнила платье, снова сла у окна и ото всей души смялась надъ смшными исторіями, которыя разсказывалъ мн м-ръ Рюкэстль. Репертуаръ у него былъ обширный, и разсказывалъ онъ неподражаемо. Потомъ онъ далъ мн романъ въ желтой обложк, повернулъ немного мой стулъ такъ, чтобы моя тнь не падала на книгу, и по просилъ меня почитать ему. Я читала минутъ десять, начавъ со средины главы. Внезапно онъ прервалъ меня на половин фразы, сказавъ, чтобы я переодлась.
‘Можете себ представить, м-ръ Холмсъ, какъ все это возбудило мое любопытство. Я замтила, что они всегда старались посадить меня спиной къ окну. Понятно, что меня охватило страстное желаніе узнать, что длается у меня за спиной. Сначала это казалось невозможнымъ, но скоро счастливая мысль пришла мн въ голову. У меня было сломанное ручное зеркальце. На слдующій разъ я спрятала кусочекъ стекла въ платк, поднесла его во время взрыва смха къ глазамъ и приноровилась такъ, чтобы видть, что длалось сзади меня. Признаюсь, меня ожидало разочарованіе — тамъ ничего не оказалось.
‘По крайней мр, таково было мое первое впечатлніе. При второмъ взгляд я замтила, что на Соутгэмптонской дорог стоитъ маленькій бородатый человкъ въ срой одежд и смотритъ въ мою сторону. Эта большая прозжая дорога, и на ней обыкновенно бываетъ много народа. Но этотъ человкъ стоялъ, облокотясь на изгородь, и пристально смотрлъ на домъ. Я опустила платокъ и, взглянувъ на м-съ Рюкэстль, увидала, что она смотритъ на меня проницательнымъ взглядомъ. Она ничего не сказала, но, я уврена, что она догадалась, что у меня въ рук было зеркало, въ которомъ я видла, что происходило за моей спиной. Она поднялась со стула.
‘— Джефро,— сказала она,— какой-то нахалъ смотритъ съ улицы на миссъ Гёнтеръ.
‘— Кто-нибудь изъ вашихъ друзей, миссъ Гёнтеръ?
‘— Нтъ, у меня нтъ здсь знакомыхъ.
‘— Что за дерзость? Пожалуйста, обернитесь и махните рукой, чтобы онъ ушелъ.
‘— Не лучше ли не обращать вниманія?
‘— Нтъ, нтъ, онъ станетъ, пожалуй, постоянно шататься тутъ. Пожалуйста, обернитесь и махните ему рукой вотъ такъ.
‘Я исполнила его желаніе, и м-съ Рюкэстль тотчасъ же спустила штору. Это было недлю тому назадъ, и съ тхъ поръ я не сидъла больше у окна, не надвала голубого платья и не видала этого человка на дорог’.
— Пожалуйста, продолжайте,— сказалъ Холмсъ. — вашъ разсказъ общаетъ быть чрезвычайно интереснымъ.
— Боюсь, что вы найдете его нсколько безсвязнымъ. Въ первый же день моего пребыванія въ усадьб, м-ръ Рюкэстль свелъ меня въ маленькій амбаръ у кухни. Подходя къ нему, я услышала громкій лязгъ цпи и какой-то шумъ, какъ-будто тамъ двигалось большое животное,
‘— Взгляните сюда! — сказалъ м-ръ Рюкэстль, риздвигая доски.— Ну, разв онъ не красавецъ?
‘Я взглянула въ щель и увидла въ темнот два горящихъ глаза и смутное очертаніе какой-то фигуры.
‘— Не бойтесь,— сказалъ м-ръ Рюкэстль, замтивъ, что я вздрогнула.— Это Карло, моя большая дворовая собака. Я называю ее моей, но въ дйствительности только старый Толлеръ, мой грумъ, уметъ справляться съ ней. Мы кормимъ ее только разъ въ день, да и то понемногу, такъ что она всегда бываетъ впроголодь. Толлеръ выпускаетъ ее по ночамъ, и не поздоровится тому, кто попадется ей на клыки.
‘Предостереженіе было не напрасно: черезъ два дня я случайно выглянула изъ окна около двухъ часовъ ночи. Стояла чудная лунная ночь, на лужайк передъ домомъ было свтло почти какъ днемъ. Я стояла у окна, очарованная тихой красотой разстилавшагося передо мной вида, какъ вдругъ замтила, что какое-то существо движется въ тни буковъ. Когда оно вышло на свтъ, то оказалось громадной собакой, величиной почти съ теленка. Она была страшно худая, коричнскаго цвта, съ черной мордой и опущеннымъ хвостомъ. Она медленно прошла по лужайк и исчезла въ тни на другой сторон. Сердце у меня сжалось отъ ужаса при вид этого безмолвнаго страшнаго часового. Никакой разбойникъ не испугалъ бы меня такъ.
‘А теперь я должна разсказать вамъ очень странный случай. Какъ вы уже знаете, я обрзала волосы въ Лондон. Узжая, положила ихъ на дно чемодана. Однажды вечеромъ, уложивъ ребенка, я начала разглялывать мебель въ своей комнат и убирать мои вещи. Между прочими вещами тутъ былъ старый комодъ, два верхнихъ ящика котораго были открыты и пусты, а нижній запертъ. Я наполнила верхніе бльемъ, но у меня осталось еще много вещей, и мн было непріятно, что я не могу воспользоваться третьимъ ящикомъ. Мн пришло въ голову, что его заперли случайно, и потому я вынула связку ключей и попробовала открыть ящикъ. Первый же ключъ вполн пришелся къ замку, и я открыла ящикъ. Ни за что вамъ не угадать, что было тамъ! Мои собственные волосы.
‘Я вынула ихъ изъ комода и начала разсматривать. Волосы были того же оттнка, какъ мои, и такъ же густы. Но какъ могли мои волосы очутиться въ этомъ комод? Дрожащими руками раскрыла я чемоданъ, вынула изъ него вс вещи и достала волосы. Я положила рядомъ об косы и увряю васъ, что ихъ нельзя было отличить одну отъ другой. Разв это не удивительно? Но какъ я ни ломала голову, я ничего не могла придумать. Я положила чужіе волосы обратно въ комодъ и ничего не сказала Рюкэстлямъ, такъ какъ чувствовала себя неправой въ томъ, что отперла ящикъ. ‘Можетъ-быть, вы замтыли, что я довольно наблюдательна по натур, м-ръ Холмсъ, и потому я скоро хорошо узнала планъ всего дома. Одинъ флигель казался вполн необитаемымъ. Дверь изъ него шла въ помщеніе Толлеровъ, но она была всегда заперта. Однако, однажды, подымаясь на лстницу, я встртила м-ра Рюкэстля, выходившаго изъ этой двери со связкой ключей въ рукахъ. Онъ совсмъ не походилъ на того веселаго человка, котораго я привыкла видть. Щеки у него были красныя, лобъ сердито нахмуренъ, а жилы на вискахъ напряглись отъ гнва. Онъ захлопнулъ дверь и быстро прошелъ мимо, не взглянувъ на меня и не сказавъ ни слова.
‘Это возбудило мое любопытство, и когда я пошла гулять со своимъ воспитанникомъ, то направилась въ ту сторону, откуда могла видть окна флигеля. Три изъ нихъ были грязны, а четвертое закрыто ставнями. Очевидно, во флигел никто не жилъ. Мистеръ Рюкэстль, веселый и радостный, какъ всегда, подбжалъ ко мн.
‘— Ахъ, не сердитесь на меня, милая барышня, что я прошелъ мимо васъ, не сказавъ ни слова,— проговорилъ онъ.
‘Я отвтила, что нисколько не обидлась.
‘— Кстати,— прибавила я,— у васъ тутъ много пустыхъ комнатъ, а въ одной изъ нихъ закрыты ставни.
‘Онъ взглянулъ на меня съ удивленіемъ и, какъ мн показалось, съ нкоторымъ смущеніемъ.
‘— Я очень увлекаюсь фотографіей,— сказалъ онъ,— и устроилъ тутъ мастерскую. Однако, милая барышня, какъ вы наблюдательны! Кто могъ бы подумать это!
‘Онъ говорилъ шутливымъ тономъ, но во взгляд, устремленномъ на меня, я прочла выраженіе неудовольствія и подозрнія.
‘Ну, м-ръ Холмсъ, какъ только я поняла, что во флигел есть что-то, чего я не должна знать, мной овладло страстное желаніе попасть туда. Это было не только пустое любопытство, хотя я и любопытна по природ. Скоре это было чувство долга — предчувствіе, что изъ этого выйдетъ что-то хорошее. Говорятъ о женскомъ инстикт, можетъ быть, онъ и говоритъ во мн. Я твердо ршилась воспользоваться первымъ удобнымъ случаемъ, чтобы пройти въ запретную дверь..
‘Случай этотъ представился только вчера. Слдуетъ сказать, что въ пустомъ флигел, кром мистера Рюкэстля, бываютъ также Толлеръ и его жена. Одинъ разъ я видла, какъ онъ пронесъ въ дверь большой холщевой мшокъ. Послднее время онъ сильно пилъ, а вчера вечеромъ былъ совершенно пьянъ. Подымаясь наверхъ, я замтила, что въ двери торчитъ ключъ. Наврно, это забылъ его Толлеръ. Мистеръ и миссисъ Рюкэстль были внизу съ ребенкомъ. Случай благопріятствовалъ мн. Я тихо повернула ключъ въ замк, открыла дверь и вошла.
‘Передъ мной былъ небольшой коридоръ, справа отъ него шелъ другой коридоръ, въ который выходили три двери. Первая и третья вели въ пустыя комнаты съ окнами, покрытыми густымъ слоемъ пыли. Средняя дверь была заперта на замокъ и, кром того, прикрыта снаружи широкимъ желзнымъ прутомъ, снятымъ, очевидно, съ кровати, одинъ конецъ шеста былъ прикрпленъ къ кольцу въ стн, а другой привязанъ веревкой. Въ замк ключа не было. Забаррикадированная дверь соотвтствовала какъ разъ запертому окну, но по пробивавшемуся изъ-подъ нея свту я замтила, что въ комнат не темно. Очевидно, тамъ было окно наверху. Я стояла, смотря на дверь и думая, какая тайна скрывается тутъ, когда внезапно услышала шаги въ комнат и при неясномъ свт, сквозившемъ изъ-подъ двери, увидла двигавшуюся тамъ тнь. Ужасный, безумный страхъ овладлъ мною. Натянутые нервы не выдержали — я повернулась и побжала, побжала, словно убгая отъ чьей-то страшной руки, старавшейся удержать меня. Я вылетла изъ двери и попала прямо въ объятія мистера Рюкэстля.
‘— Такъ это вы,— улыбаясь, проговорилъ онъ.— Я такъ и подумалъ, когда увидлъ, что дверь отперта.
‘— О, я такъ испугалась! — задыхаясь, сказала я.
‘— Ахъ, милая барышня, милая барышня! — если бы вы знали, какъ ласково говорилъ онъ. — Чего же вы такъ испугались, дорогая барышня?
‘Но онъ перехитрилъ: слишкомъ уже ласково говорилъ онъ, а потому я насторожилась.
‘— Я имла глупость войти въ пустой флигелъ,— отвтила я. — Но тамъ такъ пусто и темно, что я испугалась и выбжала вонъ. И какая страшная тишина!
‘— И это все? — спросилъ онъ, смотря на меня проницательнымъ взглядомъ.
‘— А что такое? — сказала я.
‘— Зачмъ, по вашему, я запираю эту дверь?
‘— Право, не знаю.
‘— А для того, чтобы туда не ходили т, которымъ тамъ длать нечего. Понимаете?
‘Онъ продолжалъ любезно улыбаться.
‘— Если бы я знала…
‘— Ну, теперь вы знаете. И если вы еще разъ переступите этотъ порогъ…— въ одно мгновеніе его улыбка перешла въ гримасу бшенства, а лицо приняло дьявольское выраженіе,— я брошу васъ Карло.
‘Я такъ испугалась, что, ничего не сознавая, пробжала къ себ въ комнату. Опомнившись, я увидла, что лежу на кровати. Тогда я подумала о васъ, мистеръ Холмсъ. Мн было необходимо посовтоваться съ кмъ-нибудь. Я боюсь жить тамъ, боюсь мистера Рюкэстля, его жены, прислуги, даже ребенка. Вс они наводятъ на меня ужасъ. Если же вы прідете,— думала я,— все будетъ хорошо. Конечно, я могла бы бжать изъ ихъ дома, но любопытство боролось во мн съ чувствомъ страха. Наконецъ,— я ршила послать вамъ телеграмму. Я надла шляпу и пальто, пошла на телеграфъ, за полмили отъ дома, дала вамъ телеграмму, и вернулась домой нсколько успокоенной. По мр того, какъ я подходила къ дому, мной овладлъ ужасъ при мысли, что собака спущена съ ции, но я вспомнила, что Толлеръ напился до полнаго безчувствія, а только онъ иметъ вліяніе на свирпаго Карло и ршается выпускать его. Я проскользнула къ себ въ комнату и долго не спала отъ радости, что увижу васъ. Сегодня утромъ я, безъ всякихъ затрудненій, получила позволеніе похать въ Винчестеръ, но должна вернуться къ тремъ часамъ, потому что Рюкэстли дутъ въ гости, а я остаюсь съ ребенкомъ, Ну, теперь я разсказала вамъ вс свои приключенія, м-ръ Холмсъ, и буду очень рада, если вы объясните мн, что все это значитъ, а главное — посовтуйте, что мн длать’.
Холмсъ и я съ напряженнымъ любопытствомъ слушали эту странную исторію. По окончаніи ея Холмсъ всталъ со стула и сталъ ходить по комнат, заложивъ руки въ карманы. Лицо его было чрезвычайно серьезно.
— Толлеръ все еще пьянъ? — спросилъ онъ.
— Да. Я слышала, какъ его жена говорила м-съ Рюкэстль, что ничего не можетъ подлать съ нимъ.
— Это хорошо. А Рюкэстли сегодня въ гостяхъ?
— Да.
— Нтъ ли въ дом погреба съ крпкимъ замкомъ?
— Есть. Тамъ держатъ вино.
— Вы все время дйствовали, какъ храбрая, разумная женщина, миссъ Гёнтеръ. Можете ли вы совершить еще одинъ подвигъ? Я не просилъ бы сдлать это, если бы не считалъ васъ исключительной женщиной.
— Попробую. Въ чемъ дло?
— Къ семи часамъ я и мой другъ прідемъ въ усадьбу ‘Подъ буками’. Рюкэстли удутъ къ этому времени, а Толлеръ, надюсь, будетъ не въ состояніи понять что-либо. Остается только миссисъ Толлеръ. Если бы вы могли послать ее за чмъ-нибудь въ погребъ, а затмъ запереть ее тамъ на замокъ, вы значительно бы помогли длу.
— Я сдлаю это.
— Превосходно! Тогда мы будемъ въ состояніи основательно изслдовать это дло. Конечно, возможно только одно объясненіе: васъ пригласили затмъ, чтобы вы изображали ту, которая заключена въ извстной вамъ комнат. Это вполн ясно. И если не ошибаюсь, узница не кто иная, какъ миссъ Алиса Рюкэстль, которая, какъ разсказываютъ, ухала въ Америку. Безъ сомннія, избрали именно васъ, какъ похожую на нее ростомъ, фигурой и цвтомъ волосъ. Ее остригли, вроятно, посл какой-нибудь болзни — вотъ почему и вамъ пришлось пожертвовать своими волосами. По странной случайности вамъ попалась ея коса. Человкъ, котораго вы видли на дорог, несомннно, ея другъ, а можетъ-быть, и женихъ. Видя васъ въ плать Алисы и такъ похожей на нее, онъ, по вашему смху и жестамъ, заключилъ, что миссъ Рюкэстль вполн счастлива и не нуждается боле въ его любви. Собаку выпускаютъ ночью, чтобы помшать ему видться съ двушкой. До сихъ поръ все ясно. Самымъ серьезнымъ обстоятельствомъ въ дл является характеръ ребенка.
— Какое отношеніе это можетъ имть къ длу?— вскрикнулъ я.
— Дорогой мой Ватсонъ, вы, какъ врачъ, постоянно опредляете наклонности ребенка, изучая его родителей. Разв не можетъ быть обратно? Я часто распознавалъ характеръ родителей, наблюдая ихъ дтей. Этотъ ребенокъ неестественно жестокъ, унаслдовалъ ли онъ эту жестокость отъ вчно улыбающагося отца (что, по-моему, весьма вроятно) или отъ матери — во всякомъ случа плохо бдной двушк, попавшей въ ихъ руки.
— Я уврена, что вы правы, мистеръ Холмсъ,— сказала наша кліентка.— Теперь мн припоминаются тысячи мелочей, по которымъ я вижу, что ваши предположенія вполн справедливы. О, не будемъ терять времени и поможемъ несчастной!
— Надо дйствовать осторожно, такъ какъ мы имемъ дло съ чрезвычайно хитрымъ человкомъ. Въ семь часовъ мы будемъ у васъ и, вроятно, скоро выяснимъ дло.
Ровно въ семь часовъ мы подошли къ усадьб, оставивъ экипажъ на постояломъ двор. По групп буковъ, темные листья которыхъ отливали темнымъ золотомъ при послднихъ лучахъ заходящаго солнца, мы узнали бы домъ, даже если бы миссъ Гёнтеръ не встртила насъ на крыльц.
— Устроили? — спросилъ Холмсъ.
Откуда-то снизу доносился громкій стукъ.
— Это стучитъ м-съ Толлеръ въ погреб,— сказала миссъ Гёнтеръ,— Мужъ ея храпитъ на полу въ кухн. Вотъ его ключи, такіе же есть и у мистера Рюкэстля.
— Прекрасно оборудовали дло! — въ восторг вскрикнулъ Холмсъ. — Теперь ведите насъ, и мы скоро покончимъ съ этой темной исторіей.
Мы отперли дверь, прошли коридоръ и очутились передъ запертой дверью, которую описывала намъ миссъ Гёнтеръ. Холмсъ перерзалъ веревку и снялъ засовъ. Онъ попробовалъ нсколько ключей, но безуспшно. Изнутри ничего не было слышно, и лицо Холмса омрачилось.
— Надюсь, мы не опоздали,— проговорилъ онъ.— Я думаю, миссъ Гёнтеръ, мы лучше войдемъ одни, безъ васъ. Ну, идите сюда, Ватсонъ, посмотримъ, не удастся ли намъ сломать дверь.
Дверь была старая и сразу подалась. Мы бросились въ комнату. Она была пуста. Кром кровати, столика и корзины блья въ ней мичего не было. Окно наверху оказалось открытымъ, а узница исчезла.
— Тутъ произошло нчто скверное,— сказалъ Холмсъ. — Молодецъ пронюхалъ о намреніяхъ миссъ Гёнтеръ и похитилъ свою жертву.
— Но какъ?
— Черезъ слуховое окно. Сейчасъ мы увидимъ, какъ онъ это сдлалъ.
Холмсъ взлзъ на крышу.
— Ага! — крикнулъ онъ.— Вотъ тутъ приставлена лстница. По ней онъ и спустился.
— Это невозможно,— возразила миссъ Гёнтеръ, — лстницы здсь не было, когда узжали Рюкэстли.
— Онъ вернулся домой и приставилъ ее. Повторяю, онъ умный и опасный человкъ. Я не удивляюсь, если онъ сейчасъ придетъ сюда. Смотрите, Ватсонъ, держите револьверъ наготов.
Онъ только-что усплъ проговорить эти слова, какъ въ дверяхъ комнаты показался очень толстый мужчина съ тяжелой дубиной въ рукахъ. При вид его миссъ Гёнтеръ вскрикнула и прижалась къ стн, Шерлокъ Холмсъ подскочилъ къ нему и закричалъ:
— Негодяй! Гд ваша дочь?
Толстякъ оглядлъ всхъ насъ, потомъ взглянулъ на открытое слуховое окно.
— Я долженъ васъ спросить объ этомъ,— громко крикнулъ онъ, — негодяи! шпіоны, воры! Я поймалъ васъ! Вы въ моихъ рукахъ! Погодите, голубчики.
Онъ повернулся и быстро побжалъ внизъ.
— Онъ побжалъ за собакой! — вскрикнула миссъ Гёнтеръ.
— У меня есть револьверъ,— сказалъ я.
— Закройте лучше входную дверь,— замтилъ Холмсъ, и мы вс бросились на лстницу, ко едва мы успли добжатъ до передней, какъ на двор послышался сначала лай собаки, а затмъ ужасный, раздираюшій душу крикъ. Какой-то пожилой человкъ съ краснымъ лицомъ, шатаясь, вышелъ изъ боковой двери.
— Боже мой! — вскрикнулъ онъ.— Кто-то отвязалъ собаку. Ее не кормили два дня. Скорй, скоре! не то будетъ поздно!
Мы съ Холмсомъ выбжали на дворъ, Толлеръ за нами. Громадное, голодное животное вцпилось въ горло Рюкэстля, который корчился на земл и кричалъ отъ боли. Я подбжалъ къ собак и выстрлилъ въ упоръ. Она упала, не разжимая своихъ острыхъ блыхъ зубовъ. Съ большимъ трудомъ мы разжали ей челюсти и внесли въ домъ Рюкэстля, живого, но страшно изуродованнаго. Мы положили его въ гостиной на диванъ и послали отрезвившагося Толлера за миссъ Рюкэстль, а я сдлалъ, что могъ, чтобъ облегчить его страданія. Мы вс стояли вокругъ раненаго, когда вдругъ отворилась дверь и въ комнату вошла высокая неуклюжая женщина.
— Миссисъ Толлеръ! — вскрикнула миссъ Гёнтеръ.
— Да, миссъ. М-ръ Рюкэстль выпустилъ меня, когда вернулся домой. Ахъ, миссъ, жаль, что вы не открыли мн своихъ плановъ, Я бы сказала вамъ, что ваши труды напрасны.
— Ага! — сказалъ Холмсъ, пристально смотря на нее.— Очевидно, миссисъ Толлеръ знаетъ больше всхъ остальныхъ.
— Да, сэръ, знаю и готова все разсказать.
— Тогда присядьте, пожалуйста, мы послушаемъ. Сознаюсь, что тутъ многое еще неясно для меня.
— Сейчасъ я объясню вамъ все,— сказала она.— Разсказала бы и раньше, если бы меня выпустили изъ погреба. Если дло дойдетъ до суда,— помните, что я вашъ другъ и была всегда другомъ миссъ Алисы:
‘Миссъ Алиса не была вообще счастлива съ тхъ поръ, какъ отецъ ея женился во второй разъ. Она не имла никакого голоса въ дом, и жилось ей плохо, но стало еще хуже съ тхъ поръ, какъ она познакомилась съ мистеромъ Фоулеромъ. Насколько я знаю, у миссъ Алисы есть свое отдльное состояніе, но она такъ тиха и терплива, что предоставляла м-ру Рюкэстлю распоряжаться всмъ. Онъ зналъ, что все измнится, когда появится женихъ, который потребуетъ выдачи состоянія, принадлежащаго невст. Тогда м-ръ Рюкэстль началъ уговаривать ее подписать бумагу, что она предоставляетъ ему пользоваться ея имуществомъ и въ томъ случа, если выйдетъ замужъ. Онъ такъ мучилъ ее этими уговорами, что у нея сдлалось воспаленіе мозга, и въ продолженіе шести недль она была при смерти. Наконецъ, ей сдлалось лучше, но отъ нея осталась лишь тнь,— чудные ея волосы были обрзаны. Однако, молодой человкъ остался вренъ ей и любилъ ее попрежнему’.
— Ага! — сказалъ Холмсъ. — Теперь я все понимаю. М-ръ Рюкэстль ршился прибгнуть къ систем одиночнаго заключенія?
— Да, сэръ.
— И привезъ миссъ Гёнтеръ изъ Лондона сюда, чтобы избавиться отъ непріятнаго постояиства мистера Фоулера?
— Да, сэръ.
— Но мистеръ Фоулеръ, какъ настойчивый человкъ — какимъ и слдуетъ быть истому моряку — повелъ осаду на домъ и, встртившись съ вами, убдилъ васъ, съ помощью металлическихъ или иныхъ аргументовъ, что ваши интересы совпадаютъ съ его интересами.
— Мистеръ Фоулеръ очень милый, щедрый господинъ,— невозмутимо сказала миссисъ Толлеръ.
— И такимъ образомъ онъ устроилъ, что у вашего мужа было всегда достаточно водки, а лстница была приготовлена, какъ только хозяинъ ушелъ изъ дома.
— Такъ точно, сэръ.
— Простите насъ за причиненное вамъ безпокойство, м-съ Толлеръ,— сказалъ Холмсъ. — Вы дйствительно разъяснили намъ все, какъ нельзя лучше. Вотъ идетъ врачъ и м-съ Рюкэстль. Я думаю, Ватсонъ, намъ нужно проводить миссъ Гёнтеръ въ Винчестеръ. Наше присутствіе здсь едва ли желательно.
Такъ была раскрыта тайна усадьбы ‘Подъ буками’. М-ръ Рюкэстль не умеръ, но остался навсегда калкой… поддерживаемымъ заботами его преданной жены. Они все еще живутъ со своими старыми слугами, которые, вроятно, слишкомъ хорошо знаютъ прежнюю жизнь Рюкэстля. Мистеръ Фоулеръ и миссъ Рюкэстль повнчались на другой же день посл побга. М-ръ Фоулеръ занимаетъ теперь какой-то постъ на остров св. Маврикія. Что касается миссъ Віолетты Гёнтеръ, то, къ сожалнію, мой пріятель Холмсъ пересталъ интересоваться ею, какъ только узналъ, въ чемъ состояла тайна Рюкэстля. Теперь она — начальникъ частнаго училища въ Уольсалл и, кажется, ведетъ свое дло очень успшно.