Удержитесь!
(Изъ сочиненій Графа Сегюра.)
А. Величко.
——
Удержитесь!, Сегюр Луи-Филипп, Год: 1818
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Во время послдней прогулки съ особеннымъ вниманіемъ смотрлъ я, какъ одинъ молодой франтъ несся на прекрасномъ рысак въ блестящей виски {Модная Англійская колясочка о двухъ колесахъ. Перев.}, онъ летлъ вдоль большой аллеи Елисейскихъ полей съ такою быстротою, которая доставила бы ему въ древности внокъ на играхъ Олимпійскихъ. — Вс удивлялись ему, особливо женщины, мимо которыхъ онъ мчался, завидовали судьб прелестной Нимфы, сидвшей въ плнительномъ положеніи на сей легкой тріумфальной колесниц.
Старичекъ, украшевной сдинами, опиравшійся на суковатую трость, вовсе не раздляя общаго удивленія, громко кричалъ: удержитесь! — Шумной ропотъ неудовольствія былъ отвтомъ на его слова, какъ вдругъ, въ нсколькихъ шагахъ отъ васъ, легкая коляска неожиданно чмъ-то была задта, опрокинулась, изломалась, разбитый возница въ смущеніи кинулся поднимать свою спутницу, которая, упавши на песокъ, пострадала только отъ стыдливости. Слетвъ съ высоты славы, они въ смятеніи позвали къ себ стоявшаго неподалеку извощика, и спшили укрыться отъ нескромныхъ взоровъ любопытной толпы, боле насмшливой, нежели сострадательной. — ‘Я ихъ остерегалъ,’ говорилъ старичекъ, ‘они меня не слушали. Никто никогда не хочетъ удерживаться!’
День былъ весьма жаркой, я слъ на одну изъ тхъ скамеекъ, которыми полезное обыкновеніе нашего времени щедро надляетъ мста народнаго гулянья. Сосди мои говорили о приключеніи, котораго были мы свидтелями, скоро потомъ разговоръ обратилcя на послднія моды и происшествія. Молодой человкъ, съ усами, въ лтнихъ, ослпительной близны шароварахъ, служившихъ защитою двумъ огромнымъ подкованнымъ сапогамъ отъ пыли и грязи, съ жаромъ выхвалялъ новйшіе обычаи, человкъ среднихъ лтъ, одтый постаринному, съ негодованіемъ осуждалъ наготу женщинъ, окороченное платье стариковъ, причесанныхъ la Titus, мотовство на кашемирскія ткани, дорого стоящія бднымъ мужьямъ, военной нарядъ многихъ молодыхъ людей, которыхъ доспхи гремятъ только въ галлереяхъ Пале Рояля. Разговоръ сначала былъ одушевленный остроуміемъ, живой, плнительный, онъ постепенно становится жарче и превращается въ сильной споръ. Старикъ, дотол слушавшій въ молчаніи, опятъ закричалъ: удержитесь! — Ему не внимаютъ, споръ продолжается, и черезъ нсколько минутъ кончится свиданіемъ въ Булоньскомъ лсу — свиданіемъ, которое, вроятно, будетъ стоить жизни одному изъ собесдниковъ.
Я оставилъ мсто гулянья, размышляя о спасительномъ совт старика, безполезно повторенномъ, и пошелъ въ Пале-Рояль. Каждый вечеръ бываю я въ театр. Изображеніе страстей на сцен меня трогаетъ и развлекаетъ, дйствительныя страсти общества томятъ меня и оскорбляютъ. Если человческія заблужденія владычествуютъ и на сцен, какъ везд, то по крайней мр на ней всякое дурачество остроумне и безвредне.
При вход и въ партеръ, замтилъ я вдали того самаго старика, коего строгій видъ, быстрые взгляды и лаконическая краткость словъ меня поразили, я слъ подл него. Представляля новую піесу, показавшуюся мн достойною и похвалы и охужденія: я замтилъ погршности въ план, и много красотъ въ подробностяхъ. Сдлавшись слишкомъ богаты, стали мы взыскательны, въ пресыщеніи своемъ не скоро предаемся очарованію и восторгу, притомъ же самолюбіе портитъ наши удовольствія, мы утончили свой вкусъ до такой степени, что ни чмъ не можемъ любоваться, — во всемъ видимъ недостатки, слушаемъ боле какъ хладнокровные судьи, а не какъ зрители чувствительные.
Такъ разсуждалъ я по окончаніи акта: сосдъ мой, не говоря ни слова, соглашался со мною движеніемъ головы. Наблюденія другаго рода скоро заступили мсто прежнихъ. Авторъ, какъ обыкновенно водится, имлъ у себя защитниковъ и противниковъ, одни пришли съ намреніемъ вознести его до небесъ, а другіе унизить. Первые выставляли вс красоты сочиненія, послдніе указывали на монологи растянутые, темные и на частыя повторенія. Раздраженные противорчіемъ защитники піесы простерли свое удивленіе до восторга, охужденія противниковъ обратились въ колкости. — Въ ето время молчаливый старикъ закричалъ что есть силы, стуча въ полъ своею палкой: удержитесь! Его не слушаютъ, литтературное преніе обращается въ площадной споръ, ругательства слдуютъ за риторическими фигурами, побои за ругательствами. Нсколько пуль сей жестокой битвы долетло и до насъ. Между тмъ полиція, позволяющая сражаться въ театр только на сцен, развела ратоборцевъ, и съ должнымъ безпристрастіемъ взяла подъ караулъ хлопавшихъ въ ладоши и свиставшихъ, побдителей и побжденныхъ.
Пронеслась буря, но окончаніе піесы охладило самолюбіе Автора, онъ неимлъ ни лестной почести совершеннаго успха, ни стыда, сопровождающаго паденіе. Многіе изъ господъ драматическихъ авторовъ подобны шарамъ, наполненнымъ легкими парами, неподвижно стоящимъ между небомъ и землею. Друзья, служащіе имъ парашютомъ, спускаютъ ихъ внизъ тихо и безъ шуму.
По окончаніи спектакля проходилъ я вмст съ своимъ старикомъ тотъ славный садъ, гд представляется столько предметовъ любопытныхъ и неприятныхъ, столько роскоши и пороковъ и праздности и дятельности. Вдругъ, сверхъ ожиданія, вижу, что строгій спутникъ мой пошелъ къ одной мрачной алле — къ роковому входу въ обитель пагубы, называемую домомъ игры! Я пошелъ за нимъ, желая разсмотрть сей, новый тартаръ, въ которомъ царствуетъ Корыстолюбіе! У входа его — улыбающаяся Надежда, при выход мрачное Отчаяніе.
Нсколько времени глядли мы на блдныхъ служителей причудливой Фортуны: замчали въ нихъ различныя движенія радости и печали, производимыя своенравіемъ ея приговоровъ. Молодой человкъ, столь же блестящій, столь же непостоянный, какъ богиня, вскор обратилъ на себя особенное вниманіе наше. Все ему удавалось. Число, имъ выбранное, всегда выигрывало {Здсь Авторъ говоритъ объ игр, извстной подъ названіемъ рулетки. Прим. Пер.}, перемнялъ ли онъ цвтъ, и жребій, по видимому послушный его вол, перемнялся съ цвтомъ. Изумленные банкиры вышли изъ своего обыкновеннаго хладнокровія, и съ досадою платили подать, которую привыкли собирать. Гора золота возвышалась передъ симъ счастливымъ игрокомъ. Старикъ приближается, треплетъ его по плечу и тихо говоритъ? удержитесь!
Безразсудный, отвчаетъ громкимъ смхомъ, и удвоиваетъ игру Счастіе перемняется, потери слдуютъ за потерями, гора обрушилась, сокровище исчезло, дерзновенный проклинаетъ судьбу, и опустошаетъ кошелекъ свой, онъ проигрываетъ все. Между тмъ старикъ громко восклицаетъ: удержитесъ! Неблагодарный воспламеняется гнвомъ, оскорбляетъ его, грозитъ ему, занимаетъ у сосдей, и довершаетъ свою погибель. Блдный, въ изступленіи, онъ рветъ на себ волосы, оставляетъ адское собраніе, въ которомъ едва замчаютъ его отсутствіе, и бжитъ, повторяя, что глубина Сены ему единственное прибжище. — Мы спшимъ по слдамъ несчастнаго, я зову его: ничто остановить его неможетъ. Внизу лстницы встрчаемъ въ слезахъ молодую женщину: она бросается къ ногамъ изступленнаго, которой ее отталкиваетъ, представляетъ ему кошелекъ, ящичекъ драгоцнныхъ каменьевъ, предлагаетъ ему все, и не можетъ убдить его, наконецъ самымъ неяснымъ голосомъ взываетъ: для любви, для дтей своихъ удержись! Отчаянный тогда начинаетъ плакать, бросается въ ея объятія, и слдуетъ за нею. — ‘Она спасла его,’ сказалъ старикъ. ‘Ето послднее удержись говоритъ его сердцу, мое удержитесь говорило только уму его.’
Оставшись одинъ съ мудрымъ старикомъ, и тронутый до слезъ его послдними словами, я спросилъ: Кто вы таковы? Я слушалъ хладнокровно краснорйшихъ витій, превосходныя творенія нашихъ философовъ боле возбуждали, нежели удовлетворяли мое любопытство, — они боле помрачили мой умъ нежели просвтили, исцливъ отъ многихъ заблужденій, заставили сомнваться во многихъ истинахъ: вы произносили одно слово, и однимъ словомъ поселяете къ себ довренность и уваженіе.
Другъ мой,— сказалъ старикъ: я давно живу на свт, много видлъ, много заблуждался. Поперемнно слдовалъ я разнымъ системамъ, долговременное размышленіе и медлительная опытность всю мою философію соединили въ одно правило: удержитесь.
Если бы люди умли удерживаться, находили бы счастіе въ кроткихъ чувствованіяхъ, и никогда бы не предавались страстямъ. Единственно отъ неумнія удерживаться мужество обращается въ дерзость, строгость въ жестокость, доброта въ слабость, бережливость въ скупость, щедрость въ расточительность, любовь въ ревность, желаніе отличія въ честолюбіе, набожность въ изуврство, свобода въ своеволіе, гордость въ высокомріе, покорность въ раболпство, похвала въ лесть, сужденіе въ колкость Государства уподобляются въ семъ отношеніи людямъ, когда желаютъ распространить свое могущество слишкомъ далеко и слишкомъ поспшно: никто не уметъ и не хочетъ удерживаться!
Персидскіе Монархи не хотли, чтобы берега морей и предлы обширныхъ владній ихъ удерживали, могущество ихъ сокрушается передъ малыми городами Греціи, которыхъ воинственные обитатели наконецъ испровергаютъ престолъ Персидскій.
Сколько Восточныхъ Государей, нежелая видть воли своей удерживаемою законами, были рабами рабовъ своихъ, и погибли отъ ихъ рукъ, невозбудивъ кончиною никакого вниманія вн своихъ чертоговъ!
Александръ Великій, котораго никакое завоеваніе не можетъ насытить, никакой законъ не можетъ укротитъ, изнемогаетъ въ Вавилон, и гибнетъ во цвт своего возраста, потому что разсудокъ неудерживалъ его въ развратныхъ наслажденіяхъ.
Греки, не умя удерживать себя въ пылкой любви къ вольности и безумномъ желаніи господствовать, раздляются, посредникомъ въ своихъ междоусобіяхъ избираютъ иноземца, и впадаютъ въ рабство.
Напрасно Катонъ взываетъ къ Римлявамъ: удержитесь! — Они алчутъ сокровищь всего свта, отъ которыхъ изнемогаютъ ихъ силы, портятся нравы, разрушается вольность, и которыя предаютъ ихъ сперва тиранамъ, наконецъ варварамъ.
Въ послдовавшія времена, сколько безумствъ, сколько преступленій отъ неумнья удерживаться! сколько пылало костровъ отъ того, что благочестіе не могло укротить изуврства! сколько убійствъ отъ того, что сильные вельможи не хотли чтить ни законной власти, ни правъ народныхъ!
Какихъ несчастій избавился бы Карлъ XII, умя владть собою! Онъ необратился бы въ бгство подъ Полтавою, удержавъ себя въ Нарв. И сколько могъ бы я привести разительнйшихъ примровъ {Кто доказалъ разительне Наполеона, какія гибельныя послдствія влечетъ за собою неумнье удерживаться!…. Прим. перев.}! Сколько пролилъ крови одинъ народъ, когда, захотвъ возвратить свои права, переступилъ границы вольности, между тмъ какъ всегда должно удерживать себя въ ея предлахъ!
Нтъ столь превосходнаго качества, которое несдлалось бы порокомъ, вышедъ за черту умренности, всякое добро, бывъ увеличено, обращается во зло. Самое лучшее дяніе — распространеніе славы Божіей, безчеститъ ревнителей своихъ, когда они, неудерживая, излишняго рвенія, вмсто того чтобъ просвщать неврныхъ, сожигаютъ ихъ.
Согласитесь со мною, кром умренности нтъ другой надежнйшей добродтели, нтъ другой полезнйшей мудрости. Единственное средство къ улучшенію людей заключается въ слов: удержитесь!
Вмсто того, чтобы учить молодыхъ людей прыгать, здить верхомъ, танцовать и бгать, въ тысячу разъ боле содйствовали бы ихъ счастію, уча ихъ удерживаться.
Да не почтутъ моихъ совтовъ робкими т, коихъ прельщаетъ слава! Сильнйшій изъ людей, славнйшій изъ героевъ Миологіи, недерзнувъ броситься въ океанъ бурный и неизвстный, самъ назначилъ предлъ своему стремленію, и на воздвигнутыхъ столпахъ изобразилъ: nec plus utra (недале)?
Прекрасно! — сказалъ незамченный нами толстякъ, оканчивая четвертую рюмку мороженаго: Nec plus ultra! Мн кажется, ето значитъ, что ни въ какомъ случа не должна быть ultra (излишняго), такъ я думаю, славная, новая мысль!…
Видите! — сказалъ мн старикъ: латынь моя не пропала безъ пользы, впрочемъ, всякой изъ насъ разуметъ вещи по своему.
Чмъ мене утонченности въ нравственныхъ правилахъ, тмъ мене ложныхъ изъясненій, а потому я всегда буду ограничиваться однимъ словомъ: удержитесь!
15го Октября 1818 года.
С. Петербургъ.
Сегюр Л.Ф. де Удержитесь! / (Из сочинений графа Сегюра), [Пер.] А.Величко // Вестн. Европы. — 1818. — Ч.101, N 20. — С.241-252.