Частная благотворительность въ Париж.
Частная благотворительность въ Париж.
(Maxime Du Camp: ‘La charit prive Paris’. 1885).
——
—-
——
—-
——
‘Русская Мысль’, кн. V—VI, 1885
Частная благотворительность в Париже, Дюкан Максим, Год: 1885
Время на прочтение: 33 минут(ы)
Жизнь міровыхъ городовъ, какъ Парижъ, представляетъ большой интересъ, а вопросъ о благотворительности принадлежитъ къ числу такихъ вопросовъ, которые сильно привлекаютъ къ себ общественное вниманіе. Руководствуясь этими соображеніями, мы сочли полезнымъ помстить на страницахъ Русской Мысли изложеніе, въ главныхъ чертахъ, недавно вышедшей книги Максима дю-Кана {Четвертый томъ сочиненія дю-Кана (Paris, ses organes, ses fonctions et sa vie dans la seconde moiti‘e du XIX siè,cle) былъ посвященъ общественной благотворительности.}, причемъ мы останавливаемся только на фактической сторон дла. Ред.
Въ 1881 году различныя учрежденія общественной благотворительности расходовали въ Париж 36.674,915 франковъ, въ богадльняхъ, пріютахъ и другихъ учрежденіяхъ находилось 150,699 человкъ, получали пособія на дому 213,900, всего 354,599 человкъ. Сумма частныхъ благотвореній не можетъ, разумется, быть исчислена точнымъ образомъ, но она весьма значительна въ столиц Франціи. Редакція Figaro, напримръ, въ десять лтъ собрала по подписк для благотворительныхъ цлей 3.541,063 франка.
Въ 1792 г. въ Канкал родилась Жанна Жюганъ (Jeanne Jugan). Семья была велика, жизнь исполнена труда и лишеній. Въ 1817 году Жанна покидаетъ семью и отправляется въ Сенъ-Серванъ, чтобъ поступить тамъ въ услуженіе. Перемнивши нсколько мстъ, она нанялась къ одной старой двушк, которая любила помогать бднымъ. Въ 1838 году двушка эта умерла и Жанна наняла мансарду въ маленькомъ дом предмстья (Сенъ-Серванъ лежитъ рядомъ съ Сенъ-Мало), занимаясь шитьемъ. Въ город не было благотворительныхъ учрежденій. Наступила суровая зима 1839 года. Море особенно бушевало и губило корабль за кораблемъ. Многимъ приходилось плохо. Одна бдная, старая и слпая женщина, со смертью сестры, выпрашивавшей для нея милостыню, находилась въ самомъ отчаянномъ положеніи. Жанна Жюганъ явилась въ ней на помощь, перевела больную старуху къ себ на мансарду и начала ухаживать за нею. ‘Вы будете мн матерью’,— сказала Жанна. Въ скоромъ времени нашла пріютъ въ мансард другая дряхлая женщина, долгое время служившая безплатно разорившимся господамъ и оставшаяся по ихъ смерти безъ всякихъ средствъ къ существованію. Въ 1841 году Жанна нанимаетъ другое помщеніе, и у нея уже двадцать безпомощныхъ, больныхъ или убогихъ женщинъ. Она выбивалась изъ силъ, работая для ихъ прокормленія. Средствъ на это не хватало, и Жанна стала собирать милостыню для своихъ несчастныхъ жилицъ. Ее знали и уважали въ Сенъ-Серван и давали ей то деньгами, то прямо сами, то поношеннымъ платьемъ. Добрый примръ вызвалъ и боле горячее сочувствіе: нсколько лицъ сложились и купили Жанн домъ, гд можно было довольно удобно размстить тхъ женщинъ, которыхъ она пріютила. Число этихъ послднихъ возрастало: въ 1844 году ихъ было 65.
Былъ въ Сенъ-Серван старый морякъ, неспособный отъ ревматизма ни къ какому движенію, который восемнадцать уже мсяцевъ лежалъ въ подвал, на прогнившей солом, питаясь подаяніемъ, которое бросали ему проходившіе бдняки. Жанна Жюганъ беретъ къ себ этого матроса. Вскор къ живущимъ у нея присоединяется пятилтняя больная сиротка, которая бродила по городу, выпрашивая милостыню, а за нею въ пріютъ радушно вводятся и другія несчастныя дти. Мэръ, муниципальный совтъ, священникъ Сенъ-Сервана, пораженные необычай нымъ самоотверженіемъ Жанны, представили объ ея подвиг записку во французскую академію, которая опредлила великодушной женщин монтіоновскую награду въ 3,000 франковъ. Жанна и не мечтала о такихъ деньгахъ.
Конечно, Жанн помогали и другіе люди. Шестидесятилтняя старуха, Фаншонъ Оберъ (Fanchon Aubert), убирала комнаты, оправляла постели. Кое-какія сбереженія и вс свои немудреныя вещи она отдала Жюганъ. Дв молодыя двушки, монахини, содйствовали Жанн всми своими силами, съ истиннымъ увлеченіемъ. Одна изъ нихъ, Марія-Тереза, въ мір Виргинія Треданіель (Virginia Trdaniel), уже скончалась, другая — Марія-Августина, въ мір Марія-Катерина Жаме (Marie-Catherine Jamet), еще жива и теперь настоятельница женскаго монастыря (Les petites soeurs des pauvres). Эти дв двушки придали пріюту Жанны Жюганъ трудовой и монастырскій характеръ: четыре труженицы не знали отдыха, раздляя день между молитвой и работой.
Въ 1838 году въ Сенъ-Серванъ былъ присланъ молодой священникъ, Ле-Пальеръ (Le Pailleur). Когда Жанна перехала изъ своей мансарды въ боле просторное помщеніе, священникъ продалъ, чтобъ ей помочь, свои золотыя и серебряныя вещи. Когда подаренный Жанн домъ былъ переполненъ, четыре труженицы задумали пристроить новый. Денегъ у нихъ не было, и вотъ он принялись сами копать землю, сбирать по полямъ камни для постройки. Это тронуло сенъ-серванскихъ рабочихъ, которые предложили свой даровой трудъ, явились новыя пожертвованія, и такъ было построено помщеніе еще для сорока бдняковъ. Аббатъ Ле-Пальеръ направлялъ все боле и боле возрастающую благотворительность, сосредоточивая ее на заботахъ о престарлыхъ, замученныхъ нуждою людяхъ. Молодыя женщины приходили помогать Жанн Жюганъ, собирали пожертвованія для ея пріюта, и дло развилось до того, что произведена была попытка основать отдленіе благотворительнаго учрежденія въ Ренн, куда съ этою цлью, совершенно не зная города, отправилась Марія-Августина съ четырьмя помощницами. Она наняла помщеніе для пріюта въ предмстья, гд было больше кабаковъ и разныхъ вертеповъ, чмъ честныхъ домовъ. Тогда совершилось трогательное явленіе: старые солдаты, бродяги, безпріютные, пьяницы,— вс приносили, что могли, для устройства богадльни. Въ томъ же году (1846) Марія-Августина была вызвана въ Динанъ, гд мэръ хотлъ устроить пріютъ для бдняковъ. Городъ уступилъ для пріюта старую, отвратительно устроенную тюрьму, но высокое самоотверженіе сеЛеръ и здсь пробудило сочувствіе. Черезъ годъ пожертвованія стали такъ значительны, что вся обстановка призрваемыхъ стала вполн удовлетворительною.
Въ 1849 году аббатъ Ле-Пальеръ съ Маріею-Терезою отправились въ Нантъ, чтобы тамъ основать убжище для дряхлыхъ стариковъ. Разршеніе на открытіе убжища затягивалось по бюрократическому обычаю. Ле-Пальеръ долженъ былъ ухать, не дождавшись его и оставивъ Маріи-Терез всего на всего двадцать франковъ. Черезъ три мсяца священникъ воротился: въ убжищ было уже сорокъ человкъ. Обрадованный Ле-Пальеръ сказалъ Маріи-Терез: ‘надо продолжать’.
Жанна Жюганъ скончалась въ 1879 году, Ле-Пальеръ еще живъ. Монашескій орденъ, основанный ими, иметъ въ настоящее время (1883 г.) 3,400 монахинь-труженицъ, сестеръ милосердія, и’. располагаетъ во Франціи и за предлами этой страны 217 домами,?д находятъ пріютъ 25,000 бдняковъ. Въ Париж открыто изъ этого числа пять домовъ, въ которыхъ помщается, среднимъ числомъ, 1,200 стариковъ и старухъ. Вс эти учрежденія устроены однообразно и во глав каждаго изъ нихъ стоитъ старшая сестра (La Bonne-Mè,re). Правила общежитія, суровыя для сестеръ, вс направлены къ тому, чтобы удобно жилось призрваемымъ. Сестры кормятъ, одваютъ, ухаживаютъ за больными, исполняютъ самыя черныя работы. Все это исполняется бодро, весело, съ неистощимою добротою. И вс средства для содержанія пріютовъ получаются сборомъ пожертвованій: у сестеръ нтъ никакихъ капиталовъ. Случалось, что благотворители предлагали значительные взносы на вчныя времена, и сестры отказывались отъ такихъ пожертвованій: ихъ уставъ предписываетъ имъ жить изо1 дня въ день подаяніями.
И въ Париж, въ этомъ великомъ город, на который сыплется столько клеветъ и проклятій, меньшія сестры бдныхъ находятъ теплый пріемъ, обильную милостыню, приблизительно половина которой поступаетъ припасами. Горькая судьба загоняетъ въ пріюты сестеръ и людей, знававшихъ счастливую долю, людей съ образованіемъ, съ стремленіемъ къ знанію. Дю-Еанъ встртилъ, напримръ, въ одномъ изъ парижскихъ пріютовъ старика, который читалъ Горація съ комментаріями Жана Бонда. Старикъ былъ прежде учителемъ.
Ежедневно каждый пріютъ посылаетъ для сбора денегъ двухъ сестеръ и особо устроенной экипажъ для сбора пожертвованій натурою (эти пять каретъ съ полною упряжкою пожертвованы и ремонтируются Морисомъ Биксіо, директоромъ общества малыхъ экипажей (compagnie des petites voitures). Добрыя дла раскрываютъ сердца для добрыхъ чувствъ и торговцы наполняютъ кареты сестеръ разнообразными припасами. Много даютъ большіе парижскіе рестораны, въ особенности ‘Htel du Louvre’ и ‘Brbant’. Особенно любятъ дряхлые жильцы пріютовъ кофе, который получается ими изъ кофейной гущи, сберегаемой въ ресторанахъ для сестеръ. Каждый пріютъ, иметъ птичникъ или же въ немъ откармливаются свиньи или зайцы. Одна изъ завдывающихъ пріютами не безъ гордости сказала дю-Кану: ‘одинъ разъ у насъ вс могли сть утку’. Сестры ничмъ не брезгаютъ и принимаютъ разломанные ящики, которые идутъ зимою на топку, куски стеарина отъ свчей, которые они потомъ опять превращаютъ въ свчи. Маленькіе лоскутки самыхъ разнообразныхъ тканей въ неутомимыхъ и искусныхъ рукахъ сестеръ превращаются въ страннаго вида, но очень полезныя одяла, занавски и т. п. Въ подобной работ принимаютъ участіе и пансіонеры, среди которыхъ находятся старые портные, портнихи и люди, знающіе другія ремесла. Пансіонеры, по мр силъ, помогаютъ сестрамъ на кухн и вообще въ хозяйств, но все это длается ими добровольно. За очень дряхлыми, впавшими въ дтство пансіонерами уходъ, конечно, особенно тяжелъ, но сестры все длаютъ съ безропотнымъ усердіемъ, съ теплымъ желаніемъ успокоить несчастныхъ, среди которыхъ встрчаются разбитые параличемъ, слпые, душевно-больные. И горькую исторію людскихъ пороковъ и несчастій могли бы разсказать меньшія сестры бдныхъ, но он молчатъ, бодро и дятельно ухаживая за виновными и невинными страдальцами. Замчено, что сестрамъ легче справляться съ мужчинами, чмъ съ женщинами, которыя отличаются большею требовательностью, большею раздражительностью. Въ извстные дни дряхлые пансіонеры получаютъ съ утра до вечера отпускъ изъ убжища (нкоторые, привыкшіе къ бродячей жизни, скрываются изъ пріютовъ, когда нсколько отдохнутъ въ немъ и поправятся). Случается, что старики и старухи возвращаются подъ хмлькомъ, но сестры стараются не замчать этого. Если, однако, опьянвшій бдняга напоминаетъ словами или образомъ дйствій въ убжищ недавно имъ оставленный кабакъ, то сестры вмшиваются и угрожаютъ запрещеніемъ отпуска. Сестры понимаютъ, что у призрваемыхъ ими несчастныхъ радость заключается въ забвеніи, которое можетъ пріобртаться иной разъ виномъ. У аббата Ле-Пальера сестры спрашивали: какъ различать слегка выпившаго отъ очень пьянаго? Добрый аббатъ отвчалъ слдующее: ‘Если старый бдняга не сможетъ различать осла отъ телги съ сномъ, запряженной четырьмя лошадьми, надо ему замтить, что онъ выпилъ, можетъ быть, черезъ-чуръ’.
Женщины въ пріютахъ отдлены отъ мужчинъ, но они, отъ времени до времени, въ назначенные дни, сходятся въ общемъ помщеніи, преимущественно въ часовн. Даже садъ раздленъ на мужскую и женскую половины. Мста въ пріютахъ постоянно вс заняты. Днемъ и ночью стучатся въ ихъ двери, такъ что на каждую вакансію приходится до пятидесяти несчастныхъ. У принимаемыхъ ничего не спрашиваютъ: всякій больной и убогій иметъ право на заботливое вниманіе сестеръ. Въ пріютахъ встрчаются итальянки, нмки, незнающія ни слова по-французски. Иногда въ пріютахъ устраиваются праздники, на которыхъ старики составляютъ оркестръ или хоръ, даже пытаются пускаться въ плясъ. Сестры принимаютъ въ этихъ развлеченіяхъ живое участіе.
Въ неустанномъ труд, въ тяжелой работ проходитъ жизнь меньшихъ сестеръ бдныхъ, и многія изъ нихъ рано умираютъ или поступаютъ въ монастыри, въ которыхъ ведется боле созерцательная жизнь. У сестеръ нтъ никакихъ отличій. Настоятельница или старшая изъ нихъ остается въ этомъ званіи только шесть лтъ, и по ихъ истеченіи ее отправляютъ въ другой домъ, простою сестрою.
Не мене замчательно другое благотворительное монашеское общество, основанное Жаномъ Сіудадъ (Jean Ciudad), который родился, почти четыре вка тому назадъ, въ Португаліи, въ маленькомъ город Монтеморъ-о-Ново. Восьми лтъ онъ бжалъ изъ родительскаго дома и сталъ пастухомъ. Двадцати пяти или двадцати шести лтъ Жанъ Сіудадъ, увлекаемый страстью къ приключеніямъ, поступилъ въ солдаты. Война велась въ т времена совсмъ на разбойничій манеръ. Начальникъ одного отряда отдалъ Сіудаду на храненіе свою часть награбленной добычи, Жанъ Сіудадъ скрылъ или потерялъ ее, за что и былъ приговоренъ въ повшенію. Веревка была уже у него на ше, когда проходившій мимо офицеръ помиловалъ его, но прогналъ со службы. Сіудадъ вернулся пасти стадо. Въ 1528 г. онъ вновь вступилъ въ военную службу и, подъ начальствомъ графа д’Оронеза, сражался съ турками въ Австріи. По возвращеніи на родину’ Жанъ Сіудадъ опять сталъ пастухомъ.
Въ это время варварійскіе пираты производили набги на европейскіе берега, захватывали людей на твердой земл, овладвали купеческими кораблями, грабили ихъ, уводили европейцевъ и продавали ихъ въ рибство. Въ конц двнадцатаго вка былъ основанъ монашескій орденъ, въ начал тринадцатаго къ нему присоединился другой, съ тою цлью, чтобы собирать милостыню и, посщая рынки рабовъ въ мусульманскихъ государствахъ, выкупать захваченныхъ христіанъ. Жанъ Сіудадъ, который опять перемнилъ свое занятіе и торговалъ кишами и рисунками, жилъ то въ Цеут, то въ Гибралтар, наконецъ, перебрался въ Гренаду. Ему было сорокъ три года, когда, во время проповди въ церкви святаго Себастіана, съ нимъ произошелъ припадокъ страстнаго раскаянія. Громкимъ голосомъ каялся онъ въ своихъ грхахъ, катался по земл, рвалъ себ бороду, одежду и бжалъ по улицамъ Гренады, моля у Бога милосердія. Вернувшись въ свою лавку, онъ разорвалъ свтскія книги, роздалъ свое имущество, свои деньги и въ одной рубашк вернулся въ церковь, гд возобновилъ свои вопли-раскаянія. Проповдникъ, который такъ повліялъ на Сіудада своею рчью ^ Жанъ д’Авила, выслушалъ его исповдь и подалъ ему благочестивые совты. Но волненіе Сіудада не успокоивалось, онъ валялся въ грязи, на площади и громко кричалъ о своихъ прегршеніяхъ. Надъ нимъ потшались, бросали въ него каменьями, покуда нсколько добрыхъ людей не отвели его въ больницу для сумасшедшихъ.
Душевно-больной, по воззрніямъ той эпохи, былъ одержимъ бсами, число которыхъ, по заявленіямъ знаменитыхъ заклинателей, достигало иной разъ громаднаго размра: изъ тла Маддены Мандоль, напримръ, заклинатель изгналъ боле 6,500 бсовъ. Въ числ способовъ изгнанія были жестокія истязанія. Жана Сіудада связали и били плетью. Черезъ нсколько времени онъ успокоился и его выпустили изъ госпиталя.
Сіудадъ отправился на богомолье, зимой, безъ денегъ, босой. Дорогою онъ собиралъ въ вязанку сухія втви и обмнивалъ ихъ на кусокъ хлба и на уголъ для ночлега. На пути у Жана Сіудада были виднія, которыя укрпляли его въ намреніи посвятить себя на служеніе страждущимъ. Онъ отправился посл богомолья въ Оронезу, гд протекла часть его молодости, и помстился въ госпитал для больныхъ. Ихъ несчастное положеніе растрогало его, и Сіудадъ началъ ходить въ городъ, гд собиралъ милостыню для своихъ нищихъ товарищей. Изъ Оронезы Жанъ отправился снова въ Гренаду. Здсь онъ сталъ торговать дровами, раздавалъ вырученныя отъ продажи деньги бднымъ, спалъ гд попало, подъ лстницей, на конюшн, куда его пускали добрые люди. Въ 1540 году,— Жану Сіудаду было сорокъ пять лтъ,— онъ набралъ пожертвованій, нанялъ домъ, обставилъ его, при помощи одного священника, необходимыми вещами, собралъ въ город сорокъ шесть нищихъ, больныхъ, полумертвыхъ и помстилъ въ своемъ пріют. Вечеромъ, освобождаясь отъ ухода за больными, Сіудадъ ходилъ по домамъ, прося милостыню, и ему давали остатки ужина. Настойчивое, исключительное самоотверженіе этого человка вызывало предположенія о сверхъестественномъ содйствіи. Богатые жители Гренады начали помогать Сіудаду, и онъ увеличилъ свой госпиталь. Слдуетъ отмтить, что до того времени больные не имли отдльныхъ постелей и по нскольку человкъ помщались на одной кровати. Легко можно представить себ-теперь весь ужасъ такого порядка вещей. Сіудадъ впервые сталъ власть каждаго больнаго на особую кровать. Во Франціи, даже въ Париж, только посл французской революціи была произведена подобная реформа. Въ 1785 году въ парижскомъ Htel-Dieu было 1,219 кроватей и 3,418 больныхъ. Жанъ Сіудадъ, принявшій имя Божьяго (Jean de Dieu), съ своими больными не употреблялъ, конечно, тхъ безчеловчныхъ средствъ, которыя ему самому пришлось на себ испытать въ гренадскомъ госпитал.
У Жана появились сотрудники, увлеченные его высокимъ примромъ. Толпа, когда-то бросавшая въ него каменьями, теперь привтствовала его, какъ святаго. Скоро осуществилась мечта Сіудада: онъ выстроилъ больницу, въ которой,— также благотворное нововведеніе,— страждущіе были распредлены по роду болзней. При больниц Сіудадъ открылъ ночлежный домъ для безпріютныхъ нищихъ, для путниковъ безъ средствъ.
Имя Жана стало славиться по всей Испаніи. Онъ постилъ многія мстности, собирая пожертвованія. Карлъ Y былъ тогда въ Германіи, дворъ, съ инфантомъ, впослдствіи Филиппомъ II, во глав, находился въ Вальядолидо. Филиппъ благосклонно принялъ самоотверженнаго покровителя нищихъ и больныхъ. Изнуренный тяжкими трудами и добровольнымъ лишеніемъ, Жанъ скончался въ 1550 году, пятидесяти пяти лтъ отъ роду. Католическая церковь причислила его къ лику святыхъ. Смерть Сіудада не помшала развитію его дла, и основанное имъ братство получило широкое распространеніе (Les frè,res de Saint-Jean de Dieu). Лопе де-Него написалъ о Жан поэму, Мурильо нарисовалъ одинъ случай изъ его жизни. Въ 1571 году братство получило окончательное устройство, какъ монашескій орденъ. Вскор братья распространились въ Италіи, основывая госпитали, ухаживая за больными. Въ начал XVII вка они появились въ Париж. Въ бурное время французской революціи орденъ былъ разсянъ, и лишь въ 1819 году началась вновь его правильная дятельность. Поучительный случай, содйствовалъ возрожденію ордена. Въ 1813 году въ рядахъ французскихъ войскъ, сражавшихся съ нмцами, были вспомогательные отряды маленькихъ германскихъ государствъ. Они покидали при первомъ удобномъ случа армію Наполеона и дезертировали къ своимъ. Одинъ изъ такихъ солдатъ, схваченный, какъ перебжчикъ, былъ осужденъ на разстрляніе. Обвинителемъ былъ капитанъ генеральнаго штаба Хагалонъ. Солдатъ говорилъ на суд, что не могъ сражаться противъ своихъ соотечественниковъ, что выше человческаго правосудія стоитъ верховная справедливость, которая его оправдываетъ. Солдатъ былъ разстрлянъ. Прошло нсколько лтъ. Капитанъ Магалонъ вышелъ въ отставку, но воспоминаніе о разстрлянномъ нмц постоянно мучило его, и капитанъ ршилъ посвятить остатокъ своихъ силъ несчастнымъ и больнымъ. Въ 1819 году, въ Марсели, ему удалось образовать братство, члены котораго самоотверженно ухаживали за больными въ нсколькихъ городскихъ госпиталяхъ. Имъ удалось въ скоромъ времени открыть убжище для бдныхъ душевно-больныхъ въ Лозер и принять въ свои руки госпиталь одной изъ ліонскихъ тюремъ. Въ 1823 году они учредили домъ для сумасшедшихъ въ Ліон, другой близъ Лилля, въ Ломмел, въ 1826 г., третій — въ 1833 г., въ Динан, близъ Сенъ-Сервана. Въ 1842 году братья основали лечебное заведеніе и въ Париж. Оно было предназначаемо преимущественно для бдныхъ учащихся Парижа, въ особенности для тхъ изъ нихъ, которые не уроженцы столицы Франціи. Но улучшеніе и удешевленіе путей сообщенія съ 1842 года повели къ тому, что больныхъ студентовъ мало у братьевъ въ настоящее время.
Въ 1858 году пять братьевъ ордена, благодаря щедрымъ пожертвованіямъ, получили возможность основать въ одномъ изъ отдаленныхъ предмстій Парижа (Vangirard) лечебницу для дтей. Домъ былъ старъ и малъ: въ 1860 году въ немъ было двадцать семь детей, и больше помщенія не было. Братья опять принялись за сборъ подаяній, сдлали пристройку и могли давать пріютъ уже ста пятидесяти дтямъ. Началась война съ Германіей, и братья открыли у себя госпиталь для солдатъ. Средства уменьшались, а расходы и заботы увеличивались. Бомбардированіе Парижа нанесло большой вредъ и братьямъ: ядра расшатали и испортили старое Зданіе, въ которомъ находилась ихъ лечебница. Настойчивый, самоотверженный трудъ братьевъ спасъ ихъ благодтельное предпріятіе: къ концу 1875 года было воздвигнуто новое зданіе, которое даетъ пріютъ 210 дтямъ. Этотъ результатъ не былъ бы достигнутъ, конечно, безъ содйствія вліятельныхъ благотворителей. Одинъ изъ нихъ говорилъ: ‘У меня шесть дтей, умныхъ и здоровыхъ, я полагаю, что отблагодарить за это счастье лучше всего дятельными заботами о больныхъ дтяхъ чужихъ людей’. Муниципальный совтъ Парижа оказываетъ братскому пріюту для больныхъ дтей ежегодное пособіе въ 1,500 франковъ, одно изъ доказательствъ того, что враги клерикализма являются друзьями страждущихъ людей. Во время коммуны, когда братьямъ и дтямъ, за которыми они ухаживали, грозила крайняя нужда, мэрія XV округа, по собственному побужденію, доставила имъ все необходимое для существованія.
Пріютъ беретъ плату за помщеніе и содержаніе, но плату ничтожную: высшій ея предлъ, почти никогда не достигаемый, равняется пятнадцати франкамъ въ мсяцъ. Нердко случается, что братья получаютъ только франкъ въ мсяцъ. Братья держатся, однако, за эту плату по слдующему соображенію: опытъ показалъ, что родители и родственники, отъ которыхъ не требуется никакого вознагражденія за содержаніе больныхъ дтей въ пріют, зачастую покидаютъ ихъ окончательно. Братья знаютъ теперь, что прекращеніе періодическаго платежа ничтожной суммы свидтельствуетъ о томъ, что отнын ребенокъ становится сиротою при живыхъ родителяхъ, что послдніе забросили его въ пріют. Братья принимаютъ дтей въ возраст отъ пяти до двнадцати лтъ, не допускаются въ пріютъ лишь эпилептики и идіоты. Какъ les petites soeurs des pauvres, братья составляютъ нищенствующій орденъ.
Дю-Канъ возмущается при вид худосочныхъ, искалченныхъ отъ рожденія дтей, но возмущается онъ, конечно, родителями этихъ несчастныхъ, которые невинно страдаютъ за пороки, за развратъ своихъ отцовъ и матерей. Мы замтимъ, однако, что значительную часть вины надо снять и съ послднихъ, такъ какъ пьянство и развратъ являются нердко результатомъ непосильной борьбы съ горькою нищетой.
Дю-Канъ описываетъ простое, но удобное помщеніе пріюта, въ которомъ единственнымъ украшеніемъ является статуя знаменитаго благотворителя Огюстена Кошенъ (Augustin Cochin). Въ довольно большомъ саду больше овощей и плодовыхъ деревьевъ, нежели цвтовъ и деревьевъ, служащихъ для украшенія и тни. Дти получаютъ сытную и хорошо изготовленную пищу. Ихъ обучаютъ грамот и ремесламъ, къ которымъ могутъ приспособиться ихъ больные члены. Несчастныя дти составляютъ даже оркестръ, игра котораго возбуждаетъ пріятныя ощущенія лишь въ нихъ самихъ. Въ прежнее время, по достиженіи восемнадцатилтняго возраста, воспитанники пріюта выходили изъ него и поступали на содержаніе общественной благотворительности, въ больницу для неизлечимыхъ. Теперь пріемъ въ эту больницу прекращенъ и братья должны оставлять своихъ увчныхъ питомцевъ у себя окончательно, что представляетъ, разумется, большія неудобства. Но они не унываютъ, слдуя словамъ Жана Сіудада: ‘длайте добро, братья!’
Въ Париж существуетъ сто двадцать шесть пріютовъ, въ которыхъ живутъ, получаютъ начальное образованіе и выучиваются какому-либо ремеслу 10,180 бдныхъ дтей. Изъ этихъ пріютовъ тридцать одинъ принадлежитъ сестрамъ ордена святаго Винсена де-Поля (soeurs de Saint-Vinsent—de—Paul). Духъ основателя этого ордена не погасъ въ сестрахъ (он называются les filles de la charit). Он проникаютъ и въ другія страны, съ одинаковою любовью заботятся о дтяхъ среди племенъ, исповдующихъ разнообразныя религіи.
Въ Париж дти, осужденныя за различные преступленія и проступки, помщаются въ особомъ зданіи, напротивъ пересыльной тюрьмы для приговоренныхъ къ каторжнымъ работамъ. Одинъ изъ смотрителей дтской тюрьмы говорилъ дю-Кану: ‘Здсь (la Petite-Boquette) мы семъ и садимъ, жатву собираетъ большая тюрьма (la Grande-Roquette)’. Дю-Канъ спросилъ: ‘Помстили бы вы сюда своего сына, если бы онъ сбился съ пути?’ Смотритель рзво отвтилъ: ‘Сюда? Чтобъ сдлать изъ него каторжника? Никогда! Я бы лучше задушилъ его’. ‘До тхъ поръ,— замчаетъ по этому поводу дю-Канъ, близко знакомый съ такъ называемою исправительною тюрьмою Petite-Boquette, покуда мсто заключенія не будетъ лечебницею въ нравственномъ смысл, до тхъ поръ нечего и говорить о тюремной реформ’. Дю-Канъ разсказываетъ слдующій случай. Двнадцатилтній мальчикъ, отецъ котораго куда-то скрылся, былъ выгнанъ любовникомъ матери на улицу. Ребенокъ бродилъ по улицамъ и, наконецъ, былъ арестованъ. На суд исправительной полиціи мальчикъ тронулъ судей своимъ безыскусственнымъ разсказомъ. Но статья 271 уголовнаго кодекса говоритъ ясно, что бродяги, не достигшіе шестнадцати лтъ, не могутъ быть наказаны тюремнымъ заключеніемъ, и что до двадцати лтъ они должны быть поставлены подъ надзоръ полиціи. Практически это значило, что мальчика надо было отправить въ petite-Boquette. Тогда ребенокъ заговорилъ: ‘Два мсяца я питался кочерыжками и спалъ на открытомъ воздух, чтобъ не красть, и вы хотите меня посадить въ тюрьму, какъ вора? Такова-то ваша справедливость?’ Слова несчастнаго мальчика произвели сильное впечатлніе, окончательное ршеніе было отложено, обратились къ добрымъ людямъ, которые спасли невольнаго бродягу, отдали его въ обученіе, и, вмсто каторжника, изъ ребенка вышелъ хорошій рабочій. Этотъ былъ спасенъ, но во Франціи бродяжничаетъ до 100,000 дтей, и Максимъ дю-Канъ говоритъ, что, при разумномъ отношеніи къ длу, они могли бы принести большую пользу своему отечеству, еслибъ ихъ, напримръ, поселили въ особыхъ колоніяхъ въ Алжиріи.
Въ сенскому департамент находится сто шестьдесятъ три пріюта для дтей, въ числ которыхъ только восемнадцать принимаютъ мальчиковъ. Въ мужскихъ пріютахъ, за рдкими исключеніями, воспитателями являются мужчины, что неблагопріятно отражается на маленькихъ дтяхъ. Нтъ достаточныхъ похвалъ для людей, которые спасаютъ отъ голода, разврата и преступленій бдныхъ дтей, брошенныхъ, подобно собакамъ, на улицы большихъ городовъ. Въ декабр 1841 года, въ Турин, домъ Боско (dom Bosco), неизвстный тогда священникъ, долженъ былъ служить обдню. Дьячокъ искалъ мальчика, который исполнилъ бы обязанности служки. Въ церкви, глазя на образа и статуи, ходилъ въ это время шестнадцатилтній мальчикъ, по имени Бартелеми Гарелли. Онъ не согласился на предложеніе дьячка, у нихъ началась крупная ссора, домъ Боско вмшался, успокоилъ мальчика и убдился, что онъ не уметъ перекреститься. Съ этой минуты домъ Боско ршилъ посвятить себя покинутымъ дтямъ, и въ настоящее время, благодаря ему, боле 80,000 дтей въ Италіи находятъ пріютъ и получаютъ возможность стать честными и дльными тружениками. Сходный случай послужилъ поводомъ къ основанію сиротскаго дома въ Париж (L’Orphelinat des Apprentis). Однажды вечеромъ, зимою 1865 г., аббатъ Руссель замтилъ мальчика, который копался въ какой-то грязной куч. ‘Что ты тутъ длаешь?’ — спросилъ аббатъ.— ‘Ищу чего-нибудь пость’,— отвчалъ ребенокъ. Руссель взялъ его къ себ, на другой день привелъ другаго маленькаго бродягу, а черезъ восемь дней у добраго аббата помщалось въ комнат уже шестеро дтей. Руссель былъ самъ бденъ, питомцы поглощали вс его доходы, и часто и ему, и имъ приходилось питаться лишь черствымъ хлбомъ. Пришли на помощь друзья аббата. Нужда кое-какъ устранялась, но у Руссел зародились уже обширные планы. Онъ узнаетъ, что въ Отйл продается вилла, правильне — баракъ, расположенный въ конц аллеи старыхъ тополей. Но откуда взять денегъ на покупку этой виллы, почти непригодной для жилья? Аббатъ Руссель ршился ходить за подаяніями. Въ иныхъ мстахъ его встрчали радушно и давали деньги, въ другихъ онъ встрчалъ или презрительное равнодушіе, или разсчитанную дерзость. Аббатъ не унывалъ. Домъ былъ купленъ и въ 1866 году открыто новое благотворительное учрежденіе (L‘Oeuvre de la premiè,re communion). Не легко было воспитывать и обучать маленькихъ бродягъ, которыхъ уже испортило печально проведенное первое дтство. Привыкшія къ дикой вол, дти отличались въ гимнастическихъ упражненіяхъ, продлывали съ большимъ удовольствіемъ удивительные скачки, но впадали въ разсянную мечтательность, когда имъ старались объяснить какое-либо грамматическое правило. Но преданность длу все превозмогаетъ, и неутомимый аббатъ могъ утшаться результатами своихъ усилій. Въ 1869 году онъ понялъ, что надо довести дло до конца. До этого времени пріютившіеся у Русселя малолтніе бродяги, по истеченіи извстнаго времени, помщались или въ благотворительныя училища, или въ различныя мастерскія. Тамъ они ускользали, конечно, отъ вліянія аббата. Руссель ршилъ открыть при своемъ убжищ профессіональное училище. Кое-какъ онъ приспособилъ съ этой цлью одну изъ пристроекъ дома. Но въ этотъ моментъ разразилась война, которая внесла столько разоренія, такое горе и озлобленіе среди французскаго народа. Война увеличила число безпріютныхъ сиротъ, мастерскія Парижа работали мало и помщеніе учениковъ было почти невозможнымъ дломъ. Но Руссель не падалъ духомъ и настойчиво велъ преподаваніе различныхъ ремеслъ.
Въ 1881 году во французскую академію поступило сообщеніе о дятельности аббата Русселя. Академія, въ торжественномъ засданіи, присудила ему награду въ 2,500 франковъ — наибольшая сумма, которую она могла тогда назначить. Въ это самое время у аббата Русселя было до 200,000 франковъ долга, заключеннаго имъ для того, чтобы кормить и обучать своихъ воспитанниковъ. Прекрасное учрежденіе находилось на краю погибели. Тогда Figaro, редактируемое Вильмесаномъ, напечатало статью — воззваніе къ благотворительности. Черезъ недлю подписка была прекращена: она дала 331,167 франковъ 35 сантимовъ и участвовали въ ней какъ богатые, такъ и очень бдные люди. Горячей статьи писателя было достаточно, чтобы возбудить сочувствіе къ доброму длу. Дю-Канъ имлъ право съ горделивою радостью воскликнуть: ‘О, France! Sois bnie pour ta charit!’ (О, Франція! Будь благословенна за твою благотворительность!).
Дти пользуются въ пріют аббата Русселя заботливымъ уходомъ. Имъ предоставлена возможная свобода, на ихъ физическое здоровье обращено большое вниманіе: Обстановка дома очень простая. Посл учебныхъ занятій днемъ и усиленной возни и гимнастическихъ упражненій вечеромъ, дти крпко и сладко засыпаютъ. Все управленіе пріютомъ свидтельствуетъ о томъ, что аббатъ Руссель хорошій педагогъ (ему теперь шестьдесятъ лтъ). Несмотря на это, побги изъ пріюта нердки: на первыхъ порахъ дти, привыкшія къ полной и безпорядочной свобод, къ бездльному передвиженію, тяготятся правильною жизнью благотворительнаго заведенія. Но не рдко также, что бглецы возвращаются добровольно. Посл легкаго выговора, бглецовъ радушно принимаютъ на прежнихъ основаніяхъ. Поэтому-то ребенокъ, который провелъ въ пріют недль шесть, почти никогда не убгаетъ изъ него.
Аббатъ Руссель,— говоритъ Максимъ дю-Канъ,— хорошо понялъ то, чего никакъ не могутъ понять многіе педагоги: вниманіе ребенка быстро утомляется, и каждый часъ серьезнаго занятія надо смнять достаточно продолжительнымъ отдыхомъ, физическою игрою, движеніемъ. Въ пріют встрчаются иностранцы, бельгійцы, русскіе, бразильцы, негры. Подъ благодтельнымъ вліяніемъ Русселя, маленькіе бродяги, полудикіе, напуганные или озлобленные, постепенно перерождаются, но нкоторые изъ нихъ не поддаются этому вліянію, потому что ихъ порочныя наклонности закрплены въ ряду поколній, развивались наслдственно. Попадаютъ въ пріютъ дти, отцы которыхъ на каторг, мать въ тюрьм. Но и при такихъ прискорбныхъ условіяхъ аббату удается нердко превращать своихъ питомцевъ въ честныхъ работниковъ. Иной разъ, однако, вс усилія пропадаютъ даромъ. Одинъ восьмилтній мальчикъ былъ охваченъ ужасомъ, когда его отецъ ударомъ ножа убилъ своего брата. Ребенокъ бжалъ изъ этого страшнаго родительскаго дома. Десять мсяцевъ скитался онъ по улицамъ Парижа, собирая разную дрянь, помогая кухаркамъ носить корзины съ провизіей, и этимъ зарабатывалъ себ двадцать, двадцать пять су въ день. Вечеромъ ребенокъ приходилъ въ какой-нибудь маленькій театръ и подъ конецъ спектакля покупалъ за пять су билетъ въ раекъ. Тамъ онъ, по окончаніи представленія, ловко прятался подъ скамейку и ночевалъ. Однажды онъ не могъ попасть въ театръ и заночевалъ въ строившемся дом, но во сн неосторожно выставилъ ноги. Полицейскій обходъ замтилъ мальчугана, арестовалъ и представилъ его судь. Тотъ былъ растроганъ судьбою несчастнаго малютки и отправилъ его не въ Ля-Рокеттъ, а въ пріютъ аббата Русселя. Изъ пріюта мальчикъ убгалъ пять разъ и пять разъ добровольно возвращался. Наконецъ, побги прекратились и ребенокъ привыкъ къ правильной трудовой жизни. Одинъ добрый человкъ взялъ его къ себ грумомъ. Мальчикъ исполнялъ свои обязанности безукоризненно, такъ что всякія сомннія на его счетъ исчезли. Но однажды ему поручили отнести драгоцнную вещь, и онъ безслдно скрылся: наслдственные пороки превозмогли доброе вліяніе пріюта. Бдняга рано или поздно будетъ схваченъ и попадетъ въ тюрьму. Другой малютка, девяти лтъ, получалъ отъ отца на свое пропитаніе (отецъ уходилъ на цлый день изъ дома) по восьми су. Онъ бродилъ по Парижу, голодалъ, не зналъ, что ему длать. Встртился онъ съ бглецомъ изъ пріюта аббата Русселя и узналъ у него, что въ пріют кормятъ до сыта. Тогда ребенокъ отправился къ аббату съ просьбою о принятіи его въ пріютъ, и просьба эта, конечно, была немедленно удовлетворена. Но такіе случаи рдки. Несчастныя дти попадаютъ обыкновенно въ руки воровскихъ шаекъ, которыя вырабатываютъ изъ нихъ ловкихъ помощниковъ въ своихъ предпріятіяхъ. Такихъ малолтнихъ преступниковъ аббатъ Руссель не-принимаетъ въ свой пріютъ.
Когда возвращается бглецъ изъ пріюта или когда его приводятъ назадъ, аббатъ встрчаетъ его такими словами: ‘А! ты явился. Дерму пари, что ты не завтракалъ… Поди, спроси себ хлба и сыра’. На другой день возвращеннаго бглеца аббатъ посылаетъ отнести письмо въ почтовый ящикъ. Мальчикъ гордится этимъ довріемъ и быстро исполняетъ порученіе. Руссель ласково треплетъ его за ухо, говоря: ‘Я знаю хорошо, что ты честный мальчикъ.’ Не было примра, чтобы ребенокъ убжалъ при такихъ условіяхъ. Одинъ мальчуганъ бгалъ шесть разъ изъ пріюта. Тогда аббатъ поручилъ ему наблюдать, чтобы никто не уходилъ тайкомъ изъ пріюта, и неисправимый бглецъ сталъ безукоризненно исполнять возложенную на него обязанность.
Дю-Банъ константируетъ печальное явленіе: крайнюю неопрятность дтей, съ которою трудно бороться при скудныхъ средствахъ, находящихся въ распоряженіи аббата Русселя. Между тмъ, чистота, говоритъ французскій писатель, есть видимая эмблема нравственности, и мыло составляетъ одно изъ полезнйшихъ учебныхъ пособій. Пусть лучше ребенокъ узнаетъ попозже, что cornu, не склоняется и провозится лишніе полчаса за умываньемъ. Тмъ не мене, доброе вліяніе пріюта несомннно. Со времени своего основанія онъ далъ убжище, обучилъ’ подготовилъ въ честной рабочей жизни многихъ изъ 6,000 дтей, которыя безъ пріюта погибли бы, спились бы и совершили скорбный рядъ преступленій {Дю-Канъ вычисляетъ, что изъ 100 пріемышей пріюта 80 спасаются для честнаго труда.}. Наиболе значительная мастерская Орфелината есть типографія (съ брошюровочнымъ и литейнымъ отдленіями) въ которой работаютъ сто двадцать семь воспитанниковъ пріюта. Аббатъ Руссель издаетъ два. журнала: La France illustre и L‘Ami des enfants. Оба они, впрочемъ, мало распространены. Общій доходъ отъ работы воспитанниковъ пріюта равнялся 27,645 франкамъ, а расходы по мастерскимъ составляли 29,294 франка (въ 1882 году), убытокъ составлялъ 2,351 фр. Все содержаніе пріюта въ по 1 франк. 77 сант., а съ издержками на поддержаніе дома 1 фр. 94 сант. Аббату Русселю необходимо напрягать вс усилія, чтобы обходиться такою незначительною, суммой. Дю-Канъ недаромъ ставитъ его съ основателемъ училища для глухо-ніыхъ, аббатомъ де-л’Епе, и съ Валентиномъ Гаюи (Hauy), основателемъ училища для слпыхъ.
Весьма поучительна исторія общества женщинъ (Les dames du Calvaire), несвязанныхъ никакимъ религіознымъ обтомъ и посвятившихъ себя уходу за тяжко-больными. 17 іюня 1811 года въ Ліон у довольно зажиточнаго торговца родилась дочь, Жанна-Франсуаза Шабо (Jeanne-Franoise Chabot). Двочку, когда она подрасла, отдали на воспитаніе въ монастырь, гд живому ребенку жилось очень плохо. Печальный случай освободилъ Жанну-Франсуазу изъ негостепріимнаго монастыря. Она разбила однажды кружку и потерпла за то тяжелое и унизительное наказаніе. Озлобленная двочка заявила тогда, что она подожжетъ монастырь. Благочестивыя монахини препроводили свою непокорную воспитанницу въ ея родительскій домъ.
Въ 1880 году mademoiseille Шабо вышла замужъ за Гарнье, человка небогатаго. Семья жида очень дружно, но двое дтей, родившихся у Гарнье, умерли, а къ двадцать третьему году жизни госпожа Гарнье стала вдовою. Денежныя дла были разстроены смертью мужа она ликвидировала его предпріятіе и получила 1,200 франковъ ежегодной ренты. Съ этихъ поръ началась ея благотворительная дятельность. Жанна-Франсуаза Гарнье помогала бднымъ, ходила за больными, не опасаясь заразъ, не гнушаясь грязью убогой нищеты. Однажды ей указали на несчастную женщину, которая, всми оставленная, сгнивала отъ язвъ въ отвратительномъ угл. Жанна-Франсуаза отправилась на этотъ чердакъ. Больная встртила ее грубо, но г-жа Гарнье приходила каждый день, ухаживала за больной, обмывала ее, убирала въ комнат. И, наконецъ, одеревенвшая отъ нужды и страданій женщина была растрогана (говорятъ, что она была поражена проказою), расплакалась и поцловала руку г-жи Гарнье. Послдняя выхлопотала ей мсто въ госпитал, но видъ несчастной былъ такъ ужасенъ, что подошедшій въ ней священникъ отступилъ было назадъ. Больная, значительно успокоенная, скоро умерла въ больниц.
Въ голов г-жи Гарнье созрла мысль учредить больницу для неисцлимыхъ женщинъ, ходить за которыми должны были вдовы. Она немедленно приступила въ ея осуществленію, наняла комнату и помстила туда молодую двушку, полусожженную во время пожара. Появились новыя больныя, къ г-ж Гарнье присоединились дв вдовы, увлеченныя ея благотворнымъ примромъ. Повторялось то же, что происходило съ неутомимыми и, самоотверженными основателями другихъ благотворительныхъ учрежденій. Маленькая лечебница черезъ непродолжительное время была переведена въ боле просторное помщеніе. Несчастная двушка) — первая больная, принятая г-жею Гарнье,— была такъ обезображена, представляла такой отвратительный видъ, что извощикъ отказался посадить ее въ свой экипажъ, и Жанна-Франсуаза перенесла ее на рукахъ. Дло быстро развивалось. Въ 1853 году было воздвигнуто собственно зданіе лечебницы. Но здоровье самой г-жи Гарнье было надломлено и она опасно заболла. Въ ея рукахъ, когда она боролась съ физическими страданіями, былъ золотой крестъ, подаренный ей одною обращенною Жанною-Франсуазою гршницею. Брестъ этотъ нкогда былъ носимъ католическимъ святымъ (Franois de Sales). Архіепископъ ліонскій, кардиналъ Бональдъ, принудилъ умирающую разстаться съ крестомъ, передать его въ церковь. Дю-Ванъ справедливо замчаетъ, что архіепископъ могъ бы немного подождать, черезъ три дня Жанна-Франсуаза Гарнье скончалась.
Ея смерть не остановила развитія основаннаго ею общества.
Въ 1873 году потеряла своего мужа, очень извстнаго парижскаго типографщика, госпожа Жуссе (Jousset). Увлеченная примромъ основательницы ліонскаго общества, она ршила основать подобное же учрежденіе въ Париж. Она създила въ Ліонъ, внимательно познакомилась съ дломъ и приступила къ осуществленію своей мысли. Собраны были нкоторыя средства, во глав учрежденія стала госпожа Леша (Lcht), также вдова, и въ конц 1874 года лечебница-пріютъ была открыта. Въ слдующемъ году ее постило несчастіе: домъ находился въ очень низкой мстности, близъ рки, и наводненіе принудило спасаться изъ дома. Сосди-рабочіе исправили вредъ, причиненный наводненіемъ, и отказались отъ всякаго вознагражденія. Въ 1879 году госпожа Леша скончалась и ея мсто заняла Жуссе. Въ 1880 году парижскія dames du Calvaire устроились въ собственномъ дом. Мы опускаемъ описаніе неизлечимо-больныхъ, изъязиленныхъ недугомъ женщинъ, за которыми ухаживаютъ въ этомъ дом: оно производитъ черезъ-чуръ тягостное впечатлніе, и всякій видлъ случаи подобнаго рода. Нельзя не преклониться передъ сестрами милосердія, передъ этими свтскими дамами, нердко красивыми и богатыми, которыя являются въ пріютъ для неизлечимыхъ и которыхъ не устрашаютъ ни гнойныя язвы, ни видъ нестерпимыхъ страданій. Нужно прибавить, что эти свтскія дамы лично исполняютъ самыя тяжелыя обязанности и что подвигъ ихъ остается тайною для блестящаго общества, въ которомъ он вращаются. Скромно исполнивъ все, что требуется отъ самой усердной больничной прислуги, dames de Calvaire вечеромъ дутъ на балъ или радушно принимаютъ гостей въ собственномъ салон.
По мр того, какъ развивались большіе города, среди ліхъ населенія возрастали нищета и болзни, а, вмст съ тмъ, увеличивались и усилія устранить т печальныя условія, которыми зло порождалось, и смягчить его пагубныя послдствія. Одно изъ наиболе благодтельныхъ въ этомъ отношеніи учрежденій есть общество, основанное въ Кастельподари (Castelnaudary) священникомъ Субираномъ (Louis-Jean-Marie de Soubiran).
Субиранъ родился въ Картаген, 25 августа 1797 года. Его родители эмигрировали изъ Франціи во время первой революціи. Вернувшись на родину, молодой Субиранъ въ 1820 году сталъ священникомъ въ Кастельподари. Вскор посл этого аббатъ основалъ полу-монастырь, полу-пріютъ для двочекъ, на подобіе учрежденнаго въ Гент въ 1234 году (bguinage, отъ фламандскаго beggen, просить). Но, замчаетъ дю-Канъ, аббатъ не разсчиталъ вліянія южнаго солнца: по вечерамъ мужская молодежь начала устраивать серенады передъ стнами пріюта, а двочки забывали благочестивыя наставленія и нердко танцовали до упаду. Аббатъ потерялъ надежду достигнуть желанныхъ результатовъ, и пріютъ былъ закрытъ. Субиранъ устремилъ свои усилія въ другую сторону. Въ 1854 году онъ учреждаетъ женскую монашескую-общину (communaut des Soeurs de Marie Auxiliatrice), которая должна была преслдовать благотворительныя цли.
Въ Кастельподари только 10,000 жителей, стало быть, благотворительное учрежденіе, здсь основанное, не могло принять большихъ размровъ, и сестры распространили свою дятельность на Тулузу, населеніе которой превосходитъ 120,000 жителей. Въ 1870 году аббатъ Субигранъ умеръ. Посл франко-прусской войны сестры появляются въ Париж. До тхъ поръ задачи общины были довольно неопредленны: она оказывала помощь двушкамъ, остававшимся безъ работы, давала имъ пріютъ за дешевую цну до пріисканія мста и т. д. Въ столиц пришлось поставить боле опредленную цль. Парижскій домъ сестеръ обладаетъ обширнымъ для этого города садомъ, при немъ существуетъ школа для живущихъ у сестеръ и для приходящихъ дтей, а главное зданіе служитъ убжищемъ для женщинъ. Послднее иметъ три отдленія. Въ первомъ живутъ вдовы или безродныя женщины, съ ничтожными средствами, которыхъ не хватило бы для самаго скромнаго существованія въ Париж, и которыя не терпятъ никакой нужды, благодаря удивительной бережливости и самоотверженію сестеръ. Во второмъ отдленіи помщаются учительницы безъ занятія и двушки, имющія въ виду докончить въ Париж свое образованіе. Ихъ положеніе нердко бываетъ очень затруднительнымъ и даже опаснымъ, вслдствіе неопытности молодыхъ двушекъ, нужды, ими переживаемой, и тхъ искушеній и соблазновъ, которыми богаты большіе города. Въ третьемъ отдленіи находятъ пріютъ работницы и служанки, временно остающіяся безъ занятій. Ничтожный взносъ (пять сантимовъ въ день), обезпечивая такимъ двушкамъ взаимную помощь, даетъ возможность обернуться, безъ голода и мучительной тревоги дождаться новаго заработка. Работницы встрчаютъ у сестеръ самый радушный пріютъ, а въ случа болзни — заботливый и умлый уходъ. Послднее особенно важно въ виду того, что и въ Париж среди трудящагося люда существуетъ паническій страхъ передъ больницами,— страхъ, основанный на скорбныхъ преданіяхъ, не имющій смысла въ настоящее время, но, тмъ не мене, трудно преодолимый.
Сестры скоро замтили, что между двушками, которыя являлись въ ихъ убжище до пріисканія работы, было немало больныхъ или крайне изнуренныхъ. У Сестеръ мелькала мысль о пріют для такихъ именно двушекъ, но не было средствъ, для осуществленія этой мысли. Однажды въ пріютъ поступила больная двушка, жизнь которой была полна лишеній и пороковъ. Передъ поступленіемъ къ сестрамъ она жила у стараго солдата, который далъ ей уголъ у себя, взявши ее съ улицы. Сестры выслушали печальный разсказъ молодой двушки и уговаривали ее бросить прежнюю жизнь. ‘Но куда же я днусь, если послушаюсь вашихъ совтовъ?— возразила больная.— У меня нтъ ни отца, ни матери, ни брата, ни сестры. Ваши правила дозволяютъ вамъ держать меня только три мсяца- куда же идти мн, какъ не къ старому солдату, меня пріютившему? Ау, еслибъ я могла остаться у васъ!’ Настоятельница сестеръ была тронута этими словами и оставила несчастную двушку окончательно въ пріют.
Черезъ нсколько времени посл этого, въ начал 1880 года… сестры, отправившись за сборомъ пожертвованій, зашли въ одну лавку съ просьбою дать имъ для больныхъ (преимущественно чахоточныхъ) нсколько кусочковъ фланели. Торговка заплакала и повела сестеръ въ темную и тсную каморку, гд лежала въ постели ея семнадцатилтняя дочь, изнуренная недугомъ, погибающая отъ недостатка свта и воздуха. Сестры разсказали объ этомъ случа настоятельниц, и больную двушку взяли въ пріютъ, дали ей комнату на солнечной сторон и начали ухаживать за ней. Сестры стали печально размышлять о томъ, какъ много молоденькихъ двушекъ погибаетъ въ Париж отъ грудныхъ болзней. Въ больницы принимаютъ только въ послднемъ період чахотки, когда болзнь уже непобдима и смерть недалека. Больницы иначе и поступить не могутъ, потому что отъ первыхъ проявленій чахотки до смерти отъ нея проходитъ много времени,нсколько лтъ (случается тридцать, сорокъ). Надо идти на помощь несчастнымъ, ршили сестры. На первыхъ же шагахъ ихъ встртила удача. Одна дама, принадлежащая къ одному изъ историческихъ французскихъ семействъ, вручила сестрамъ значительное пожертвованіе. Добрый примръ не остался безъ подражанія. На собранныя, такимъ образомъ, деньги сестры наняли въ Ливри четыре маленькихъ домика и тамъ поселились вскор пятнадцать больныхъ двушекъ. Чистый загородный воздухъ и заботливый уходъ сестеръ благодтельно дйствовали на этихъ несчастныхъ. Въ 1881 году составилось общество благотворителей, которое пріобрло замокъ Вилльпинтъ (Villepinte), въ восемнадцати километрахъ отъ Парижа, и отдало этотъ замокъ сестрамъ. Въ парижскомъ дом больныхъ осматриваютъ врачи и затмъ принятыя двушки отправляются въ Вилльпинтъ. Сестры оставляютъ у себя и тхъ двочекъ, которыя отличаются худосочіемъ и наклонностью къ груднымъ болзнямъ. Средства для содержанія этихъ послднихъ были даны дочерью одного знаменитаго парижскаго архитектора, имя котораго связано съ благодтельнымъ учрежденіемъ. Боле семидесяти чахоточныхъ двушекъ помщаются въ деревенскомъ пріют сестеръ. Имъ тамъ хорошо. Роковой недугъ задерживается, все, что можетъ сдлать въ настоящее время гуманность, опирающаяся на науку, все это длается въ Вилльпинт, хотя размры заведенія и незначительны, если принять во вниманіе общее число чахоточныхъ двушекъ въ Париж. Надъ каждою кроватью написано имя того лица, которое дало средства для содержанія больной {Для этого необходимъ капиталъ, приносящій ежегодно тысячу франковъ дохода.}. Значительное число поступающихъ въ Вилльпинтъ получаютъ облегченіе, а многія, болзнь которыхъ захвачена свое временно, выздоравливаютъ въ этомъ прекрасномъ пріют, лечебниц. Въ ней помщаются, за особое вознагражденіе, больныя женщины, которыя страшатся обыкновенныхъ госпиталей, страдающія грудными болзнями служащія въ магазинахъ и т. п.
Мы упомянули уже о дтскомъ пріют-лечебниц, соединенномъ съ учрежденіемъ сестеръ. Онъ основанъ г-жею Луизою Гошонъ (Louise Hochon), дочерью строителя Лувра, Гектора Лефюэля (Hector Lefuel), потерявшею единственнаго ребенка. Въ пріютъ принимаются двочки отъ 4 до 12 лтъ, предрасположенныя къ груднымъ болзнямъ. Открытіе его послдовало перваго декабря 1883 года. Пріютъ (Fondation Hoclion-Lefuel) служитъ-не только лечебницею, но и шкодою для дтей, завдуетъ имъ одна изъ сестеръ, энергичная, бодрая, веселая, которая уметъ и занять дтей, и порадовать ихъ.
Наряду съ учрежденіемъ, о которомъ мы привели эти краткія свднія, можно поставить. Общину слпыхъ сестеръ св. Павла, основанную Анною Бергюньонъ. Анна родилась въ Париж, въ 1804 году, въ небогатой семь. Съ дтства въ ея душ боролись два теченія: одно влекло ее къ религіозно-созерцательной монастырской жизни, я другое призывало къ самоотверженному труду на пользу ближняго. Шестнадцати лтъ, несмотря на сопротивленіе семьи, Анна поступила въ монастырь, но оставалась въ немъ только восемь мсяцевъ, потому что больная мать настоятельно призывала ее домой. Черезъ нсколько лтъ умеръ братъ Анны, поручивши ей свою трехлтнюю сиротку-дочку. Въ конц тридцатыхъ годовъ семь, я Бергюньонъ терпла большую нужду, и только неустанная работа Анны спасала ее отъ окончательнаго обнищанія. Несмотря на домашнія затрудненія, Анна не отказалась принять участіе въ дятельности благотворительнаго общества, которое просило ее заниматься съ нсколькими покинутыми двочками. Анн удалось даже завести мастерскую, въ которой подъ ея наблюденіемъ работали двнадцать двочекъ, Въ 1845 году умеръ ея отецъ и она ршилась тогда опять поступить въ монастырь, передавши швейную мастерскую надежному лицу. Но въ монастыр ея дятельная природа не нашла успокоенія и удовлетворенія. Анна снова возвращается въ міръ и съ усиленною энергіею принимается за прежнее дло. На помощь ей, совтомъ и дломъ, выступилъ докторъ Ратье, который испытывалъ особенное состраданіе къ слпымъ дтямъ и, собирая ихъ въ своей маленькой квартир, обучалъ восемь мальчиковъ и четырехъ двочекъ. Эти слпыя дти поступили въ мастерскую Бергюньонъ. Секретарь Общества покровительства слпыхъ узналъ о существованіи мастерской. Институтъ молодыхъ слпыхъ (L‘Institut des Jeunes-Aveugles) принимаетъ дтей отъ 10 лтъ и удерживаетъ до восемнадцати. Патронатъ испытываетъ большія затрудненія въ пріисканіи занятій для выпускаемыхъ изъ института, которые выходятъ оттуда, владя какимъ-либо ремесломъ. Въ 1850 году къ Анн были привезены дв первыя слпыя двушки изъ института. Число ихъ потомъ уведичивалось, и Анн приходилось много хлопотать, чтобы преодолвать недостатки ихъ характера и пріучать ихъ къ правильной трудовой жизни.
Анна Бергюньонъ ршила основать общину, въ которую принимались бы слпыя съ младенческаго возраста и оставались сначала ученицами и работницами, а потомъ сестрами общины до своей смерти. Живое сочувстіе и помощь Анна встртила въ этомъ случа со Стороны упомянутаго уже доктора Ратье. Въ 1853 году въ убжищ, которое было переведено въ боле обширное помщеніе, въ Вожирар, была, наконецъ, учреждена религіозная община (la communaut des Soeurs de Saint-Paul). Черезъ нсколько времени священникомъ новой общины согласился быть аббатъ Жюжъ (Juge), и безкорыстный трудъ этого аббата много содйствовалъ упроченію добраго дла. Изъ Вожирара убжище было перенесено въ другое мсто, вн Парижа (Bourg-la-Reine), но вдали отъ этого великаго города община, какъ оказалось, не могла существовать: расходъ въ деревн, разумется, сократился, но въ гораздо большемъ размр уменьшились пожертвованія, и Анн Бергюньонъ пришлось терпть немаловажныя лишенія. Возвращеніе въ столицу сопряжено было съ большими затрудненіями, главнымъ изъ которыхъ являлось отсутствіе денегъ, но все было преодолно настойчивою волею, имвшею въ виду достигнуть глубоко-человчную цль. Деньги были заняты, земля куплена, необходимыя постройки возведены. Въ 1858 году открылся парижскій домъ общины. Въ 1863 году Анна скончалась, но учрежденіе, обязанное ей своимъ возникновеніемъ, пріобрло уже прочную постановку.. Война съ Германіей, осада Парижа и мрачные дни коммуны чуть было не погубили общины сестеръ св. Павла. Но все было возстановлено усиліями сестеръ и новыми пожертвованіями (въ теченіе нсколькихъ лтъ община получала пособіе отъ сенской префектуры отъ 1,300 франковъ до 4,000).
Въ настоящее время въ общин 59 сестеръ, въ томъ числ двадцать слпыхъ: Такъ какъ он живутъ постоянно вмст, то взаимное пониманіе слпыхъ и зрячихъ достигаетъ высшей степени возможнаго. Все въ общин приноровлено къ потребностямъ слпыхъ, все устроено такъ, чтобъ устранять опасности, грозящія человку, который лишенъ зрнія.
Въ мастерской общины дю-Канъ нашелъ двадцать работницъ, въ возраст ютъ 25 до 50 лтъ, большею частью слпыхъ отъ рожденія. Нкоторыя ослпли въ младенчеств, отъ болзни, у другихъ глаза были выклеваны прирученными птицами, третьи лишились зрнія уже взрослыми. Одна изъ такихъ несчастныхъ была жертвою преступленія: въ нее выстрлилъ молодой парень, за котораго она отказывалась выйти замужъ. Другую четырнадцатилтнею двочкою ослпила безумная мать.
Въ трехъ классахъ училища слпыя двочки учатся читать и писать, а также вязать. Чтенію обучаютъ по систм Луи Брайль (Louis Braille) {Рельефныя точки соотвтствуютъ азбук, числамъ и т. д.}. Дю-Канъ описываетъ изобртеніе графа Бофора (comte de Jau de Beaufort), позволяющее слпымъ писать такимъ образомъ, что написанное читаютъ зряще глазами, а слпые ощупью. За подробностями отсылаемъ къ книг дю Кана (стр. 386—387) {Очень замчателенъ и приборъ, изобртенный для письма слпымъ Фуко (Foucaut), о которомъ говоритъ дю-Канъ на 385—386 стр. своей книги.}. Сестрамъ приходится иной разъ бороться съ безсердечіемъ родителей, за которыхъ стоитъ безжалостная буква закона и которые хотятъ изъ несчастія ребенка извлекать, прося милостыню, доходъ для себя.- При общин находится особая школа, куда являются для обученія слпыя дти достаточныхъ родителей.
Отмтимъ, что при общин, находится маленькая типографія, гд слпыя работницы печатаютъ книги для слпыхъ. Здсь Морисъ де-ла-Сизераннъ (Maurice de la Sizeranne) печатаетъ для слпыхъ (онъ самъ ослпъ въ дтств) повременное изданіе Le Louis Braille. Другой издаваемый Сизеранномъ журналъ Le Valentin Hay назначенъ для зрячихъ, которымъ слпой редакторъ объясняетъ нужды лишенныхъ зрнія. Дю-Канъ надется, что это дло разовьется и что сестры общины св. Павла будутъ въ состояніи обнаружить такую же дятельность, какъ лондонское общество для распространенія образованія среди слпыхъ и для пріисканія имъ занятій (British and foreign blind association for promoting the edication and employement of the blind).
Въ общин слпыхъ сестеръ си: Павла находились, въ то время, когда осматривалъ ее дю-Канъ, семьдесятъ слпыхъ. Всхъ слпыхъ во Франціи считается боле 31,600, изъ числа которыхъ, вроятно, не- мене одной трети женщинъ. 25,000 слпыхъ принадлежатъ къ недостаточнымъ или совсмъ бднымъ классамъ населенія. Несмотря на существованіе общины св. Павла и другихъ благотворительныхъ учрежденій для слпыхъ, въ этомъ отношеніи во Франціи остается сдлать еще многое.
Наряду со всми упомянутыми филантропическими обществами и учрежденіями, которыя имютъ въ виду устранить постоянное зло или облегчить хроническій недугъ, во Франціи существуютъ и общества съ иными благотворительными цлями. Эти послднія приходятъ на помощь человку при временной нужд или при несчастной случайности. Въ Парижъ, напримръ, многіе~приходятъ искать заработка. Ихъ захватываетъ здсь безденежье. Не имя ни пристанища, ни хлба, такіе люди могутъ по невол ршиться на преступленіе, чтобы добыть денегъ, чтобы утолить голодъ и заплатить за ночлегъ. Максимъ дю-Канъ, изучая парижскіе вертепы, постоянно встрчалъ въ нихъ загнанныхъ нищетою и не совершившихъ еще никакого преступленія людей, которыхъ полиція, очищая притоны, выпускала на свободу, но которымъ некуда было дваться. Отчего бы не построить для такихъ бдняковъ, спрашивалъ дю-Канъ, ночлежныхъ домовъ (dortoirs publics)? Но ему возражали, что въ Париж каждый день скопляется 50 или 60,000 человкъ, не знающихъ куда преклонить голову, что въ этомъ отношеніи провинція наводняетъ столицу Франціи. Для жителей и маленькихъ городковъ, и тихихъ деревенскихъ уголковъ Парижъ представляется неистощимымъ источникомъ свта, счастья и богатства. За эту мечту очень многимъ приходится горько расплачиваться, теряя въ борьб изъ-за куска хлба здоровье, человческое достоинство и совсть. Въ особенности ужасно бываетъ находиться въ подобномъ положеніи женщин. Черною работою женщина можетъ зарабатывать въ Париж, среднимъ числомъ, два франка въ день, на эти деньги трудно существовать, а сбереженія совершенно невозможны, и временная потеря работы или болзнь приносятъ съ собою голодъ въ буквальномъ смысл послдняго слова. Мы очень прислушались къ этому слову и оно не дйствуетъ на насъ безъ соотвтствующаго описанія, но всякое описаніе блдно передъ дйствительнымъ ужасомъ такого состоянія.
Частная благотворительность пришла на помощь и въ данномъ случа. Былъ основанъ ночлежный домъ, куда могли приходить безпріютныя женщины. Нсколько великосвтскихъ дамъ Парижа, убдившись въ томъ, что мало пользы давать ночлегъ лишеннымъ работы и всякихъ средствъ женщинамъ, собрали необходимую сумму денегъ и наняли довольно обширное помщеніе на Grande-Rue d’Auteuil. Здсь бездомныя женщины могли оставаться въ теченіе трехъ мсяцевъ. Въ это время ихъ обучали мастерству и пріискивали имъ занятіе. Управленіе домомъ вврено было сестрамъ монашеской общины (la communaut des religieuses de Notre-Dame du, Calvaire). Община эта возникла, въ 1833 году, въ Керси (Quercy), благодаря усиліямъ аббата Бонома (Bonhomme), и трудится, между прочимъ, на пользу глухо-нмыхъ.
Просматривая записи нашедшихъ пріютъ въ ночлежномъ дом, дю-Канъ убдился, что и въ этомъ случа главнымъ поставщикомъ обездоленныхъ является не Парижъ, а провинція: изъ двухъ сотъ женщинъ, поступившихъ въ ночлежный домъ въ ближайшее къ посщенію этого дома дю-Какомъ время, было только тридцать пять парижанокъ по рожденію.
Какъ только женщину принимаютъ въ пріютъ, ее немедленно раздваютъ и отправляютъ въ ванну. Грязныя лохмотья, въ которыхъ пришла несчастная, очищаются и, по мр возможности, приводятся въ благообразный видъ. Въ пріют даютъ чистое блье и одежду. Многіе протестуютъ противъ мытья, доказывая, что у нихъ нтъ никакой болзни. Иныхъ не удается убдить въ польз и необходимости чистоты тла, и такимъ прямо заявляютъ, что он обязаны подчиниться правиламъ благотворительнаго учрежденія. Въ длинномъ дортуар разставлены кровати, въ числ которыхъ нсколько дтскихъ. Въ пріютъ являются иной разъ женщины съ ребенкомъ на рукахъ, и, принимая мать, нельзя отказать въ пріем ея ребенка. Пріютъ (Hospitalit du travail) затруднялся въ средствахъ для содержанія такихъ дтей- но дочери парижанъ, воспитывающіяся въ дорогихъ пансіонахъ столицы, въ теченіе нсколькихъ лтъ складываются и доставляютъ пріюту необходимыя средства.
Въ теченіе 1881, 1882 и 1883 годовъ въ ночлежный домъ было принято 7,534 женщины, изъ которыхъ для 3,653 были найдены занятія. Въ настоящее время получаютъ мста до двухъ третей поступающихъ въ пріютъ женщинъ. Въ три названные года 1,815 женщинъ, которыя выписались изъ разныхъ больницъ, окончательно возстановили свои силы въ пріют и полумили возможность возобновить честную, трудовую жизнь. Максимъ дю-Канъ разсказываетъ одинъ случай, который выходитъ и, въ ряда обыкновенныхъ и свидтельствуетъ, какими удивительными фактами полна дйствительная жизнь. Въ март 1883 года въ убжище для слпыхъ (Hospice des Quinze-Vingts) явилась прямо со станціи ліонской желзной дороги слпая двадцатидевятилтняя двушка, Филиппина Б. Ее не приняли въ убжище, въ которое могутъ поступать только лица старше сорока лтъ. У Филиппины не было въ Париж ни родныхъ, ни знакомыхъ, не было у нея и денегъ. Слпая двушка была отправлена въ полицейскую префектуру, которая временно помстила ее у сестеръ Маріи-осифа. Оказалось, что Филиппина родилась (слпою) въ Аяччіо отъ неизвстныхъ родителей. Раннее дтство она провела у кормилицы, куда ее отдали, а потомъ городъ Аяччіо помстилъ Филиппину въ тулузскій пріютъ для слпыхъ. Двадцати шести лтъ она возвратилась на родину, разсчитывая жить здсь уроками слпымъ дтямъ. Разсчетъ не оправдался, и Филиппина впала въ нищету. Ее пріютила тогда добрая женщина. Филиппина обратилась къ министру внутреннихъ длъ, прося для себя мсто наставницы въ одномъ изъ училищъ для слпыхъ. Ей отвтили, что нтъ свободнаго мста. Филиппина ршилась посл этого сама хать въ Парижъ: она думала, что достаточно ей лично побесдовать съ министромъ внутреннихъ длъ, и она добьется учрежденія убжища для слпыхъ въ Корсик. Эта мысль овладваетъ несчастною двушкой, и она совершила ту безразсудную поздку, о которой было упомянуто. Парижская префектура навела по телеграфу справки въ Аяччіо. Отвтъ получился самый благопріятный для Филиппины Б., и тогда ее отвезли въ пріютъ для трудящихся (Hospitalit dn travail) Само собою разумется, что она осталась въ этомъ пріют и по истеченіи узаконеннаго трехмсячнаго срока. И это далеко не единственный случай, когда мсто временнаго и непродолжительнаго пребыванія обращается въ постоянный пріютъ для несчастныхъ, лишенныхъ заработка, здоровья и всякихъ жизненныхъ надеждъ. Къ сожалнію, помщеніе тсно (за него платятъ 8,500 франковъ въ годъ) и средства пріюта вообще недостаточны, а нужда все растетъ.
Пріютъ иметъ свою мастерскую, гд работаютъ вс, способныя къ какому-либо женскому ремеслу. Правила ночлежнаго дома не строги. Изъ него дозволяется уходить на опредленное время, но не въ заране назначенные сроки. Послднее длается для того, чтобы устранить возможность разныхъ предосудительныхъ уговоровъ. Женщина, воротившаяся въ пріютъ пьяною, не допускается до ночлега въ немъ. Противъ этого предписанія трудно возразить, но нельзя согласиться съ французскимъ публицистомъ, который признаетъ справедливомъ безусловное исключеніе такой, женщины навсегда изъ пріюта. Одинъ безобразный поступокъ, одно печальное, и, быть можетъ, совершенно случайное увлеченіе не должно влечь за собою такого безпощаднаго наказанія.
Въ то время, когда дю-Канъ постилъ убжище для безпріютныхъ, въ немъ было И5 женщинъ, и это число составляетъ приблизительно среднюю цифру. Помщеніе, какъ было уже замчено, тсно, содержаніе скромно, разумется, но вполн удовлетворительно. Расходы въ 1883 году равнялись 59,628 франкамъ (въ томъ числ 8,500 франковъ за наемъ помщенія и выдача бльемъ и одеждою на 8,300 фр.). Заработокъ живущихъ въ пріют не превышаетъ 19,000 франковъ. Правительство республики выдаетъ убжищу пособіе въ нсколько тысячъ франковъ. Все остальное получается путемъ частной благотворительности.
Кром пріюта, свднія о которомъ нами сообщены, въ Париж существуетъ еще нсколько ночлежныхъ домовъ, основанныхъ людьми, ясно понимающими весь ужасъ положенія бездомнаго человка. Въ средніе вка такіе дома учреждались монашескими орденами. Вс они закрылись въ давнее время и возобновленіе этого рода благотворительной дятельности относится уже, къ нашимъ днямъ. Въ 1872 году ночлежный домъ былъ открытъ въ Марсели и результаты получились весьма утшительные. Среди нкоторыхъ парижанъ, по почину графа Амедея Декарса (conte Amde Des Cars), возникла мысль устроить подобный домъ въ Париж. Надо было получить разршеніе отъ полицейской префектуры. Одинъ изъ видныхъ парижскихъ чиновниковъ, Лекуръ, самъ написавшій хорошую книгу о благотворительности въ Париж (La charit Paris, 1876), принялъ живое участіе въ новомъ филантропическомъ предпріятіи, во глав котораго стоялъ баронъ Ливуа (de Livios). Разршеніе было дано съ тмъ, чтобы ночлежный домъ давалъ убжище только по ночамъ и въ теченіе лишь трехъ дней для каждаго. Основатели пожертвовали около 50,000 франковъ и пріискали подходящее помщеніе на одной изъ окраинъ Парижа. 2 іюня 1878 года первый парижскій ночлежный домъ былъ открытъ. Въ немъ было двадцать кроватей. 11 іюня явилось уже тридцать семь человкъ, просившихъ ночлега, и шестнадцать изъ нихъ должны были спать на полу. Всть о ночномъ пріют быстро распространилась по Парижу, и черезъ мсяцъ пришлось удвоить число кроватей. Печать заговорила о благодтельномъ учрежденіи, стали притекать пожертвованія, и 8 октября 1878 года число кроватей достигло въ ночлежномъ дом 105. Врачи предложили безвозмездно свои услуги, большіе магазины прислали постельныя принадлежности и т. д. Въ это время въ Париж умиралъ человкъ оригинальнаго характера, крайне недоврчивый и благотворительный, въ одно и то же время. Онъ прочелъ въ газет извстіе о ночлежномъ дом и пожертвовалъ немедленно 15,000 франковъ на учрежденіе новаго такого же пріюта. На эти деньги, данныя Боденомъ-де-Ламазъ (Beaudenom de Lamaze), было нанято помщеніе, которое уступила извстная книгопродавческая фирма Гашеттъ, потерявши при этомъ 11,000 франковъ (помщеніе было передъ тмъ нанято на четыре года за 26,000 франковъ, по 6,500 франковъ ежегоднаго платежа). 12 іюня 1879 года открылся, такимъ образомъ, второй въ Париж Ночлежный домъ, названный домомъ Ламаза. Послдній пожертвовалъ для него, кром 15,000 франковъ, еще 100,000 франковъ при жизни и оставилъ на упроченіе дла, по завщанію, 111,000 франковъ. Два дома вмст давали пріютъ тремъ стамъ бднякамъ. Благодаря новымъ пожертвованіямъ, вскор былъ открытъ третій ночлежный домъ. Декретомъ президента французской республики отъ 11 апрля 1882 года общество, устраивавшее ночлежные дома, признано имющимъ общественно-полезное значеніе и ему предоставлены права юридическаго лица.
На ночлегъ принимаютъ съ 7 часовъ до 9 вечера (дозволяютъ ночевать и нсколько запоздавшимъ). Т, которые приходятъ пораньше, читаютъ книги изъ маленькой библіотеки, находящейся при ночлежномъ дом, другіе пишутъ письма и т. п. Бумага, чернила и марки доставляются безвозмездно благотворительнымъ обществомъ, и на это истрачено въ 1883 году 482 франка (3,218 писемъ). Съ 8 часовъ, въ присутствіи управляющаго домомъ, каштана, какъ его обыкновенно называютъ, вс имющіе и не имющіе документовъ записываются въ очередный списокъ, каждому выдается дощечка съ нумеромъ кровати. При этомъ капитанъ раздаетъ голоднымъ бднякамъ по доброму куску хлба/ Извстная, довольно значительная сумма денегъ расходуется для дезинфекціи одежды ночующихъ. Теплая вода всегда готова для ихъ омовенія. Поутру мытье обязательно для жильцовъ ночлежнаго дома. Мыло дается даромъ. Нечего и говорить, какой разнообразный людъ ищетъ пристанища въ домахъ, основанныхъ чисто-гуманнымъ стремленіемъ. Сюда являются и старики, и мальчики, и люди съ отвратительнымъ прошлымъ, и несчастливцы, случайно оставшіеся безъ заработка на улицахъ великаго города. Максимъ дю-Канъ встртилъ въ одномъ изъ ночлежныхъ домовъ молодаго человка, имющаго степень баккалавра словесности (bachelier è,s lettres). Онъ родился въ Люксембург и явился въ Парижъ съ большими надеждами, съ знаніемъ французскаго, англійскаго, нмецкаго и голландскаго языковъ. Бдняг не посчастливилось, вс припасенныя имъ деньги были истрачены и молодому человку оставалось только постучаться въ дверь ночлежнаго дома. И опять большинство нуждающихся оказывается провинціалами, изъ 1.985 именъ, пересмотрнныхъ Дюканомъ, только 319 принадлежали парижанамъ. Преобладаютъ въ ночлежныхъ домахъ молодые люди. Въ числ пожертвованій особенно трогательно видть маленькія суммы, присылаемыя рабочими при письмахъ, въ которыхъ выражается горячее сочувствіе доброму длу. Знаменитый художникъ Мейссонье, устроивъ выставку своихъ картинъ, пожертвовалъ четыре пятыхъ сбора на ночлежные дома (одна пятая была назначена имъ для бдныхъ въ Пуасси).
Интересныя свднія сообщилъ дю-Канъ и о дятельности парижскаго Человколюбиваго обществъ (la Socit philanthropique). Это общество было основано въ 1780 году, подъ вліяніемъ идей Жанъ-Жака Руссо, и ставило себ довольно неопредленныя задачи. Революція разрушила общество, но- оно возстановилось въ восьмой годъ первой республики и съ тхъ поръ не прерывало своей полезной дятельности {Въ 1883 году Человколюбивое общество роздало, между прочимъ, 2.876,168 порцій для бдныхъ.}. Въ то время, какъ открывался въ Париж ночлежный домъ для мужчинъ, Человколюбивое общество, по иниціатив одного изъ своихъ сочленовъ, Наста (Nast), озаботилось о ночномъ убжищ для женщинъ, которое было открыто 20 мая 1879 года. Правительство отдаетъ подъ него за ничтожную сумму (50 франковъ въ годъ) принадлежащій управленію общественной благотворительности домъ. Во глав женскаго ночлежнаго дома стоитъ госпожа Орни (Horny). И здсь стараются пріискать занятія бднымъ женщинамъ, что отчасти и удается: изъ 16,897 женщинъ, бывшихъ въ ночлежномъ дом съ 26 мая 1879 года по 31 декабря 1883 года, для 2,629 былъ найденъ надежный заработокъ. Многія изъ женщинъ приходили въ ночлежный домъ съ дтьми и для такихъ женщинъ устроена особая спальня на средства, предоставленныя съ этою цлью госпожею Оттингеръ (Hottingner). И здсь повторяется уже нсколько разъ отмченное нами явленіе: подавляющее большинство являющихся въ ночлежный домъ женщинъ не уроженки Парижа. Имъ даютъ поужинать, а на другой день позавтракать, вычищаютъ ихъ одежду, въ необходимыхъ случаяхъ выдаютъ новую, какъ и въ мужскихъ ночлежныхъ домахъ.
Однажды въ женскій ночлежный домъ зашелъ человкъ, извстный своимъ добрымъ сердцемъ, Эмиль Тома. Онъ внимательно осмотрлъ помщеніе, поглядлъ на женщинъ, которыя ищутъ въ немъ пріюта, и ушелъ, пожертвовавши двадцать франковъ. Вскор Эмиль Тома умеръ. Оказалось, что онъ оставилъ по завщанію 200,000 франковъ въ пользу убжища для безпріютныхъ женщинъ. Вслдъ затмъ m-lle Камила Фавръ (Camille Favre) пожертвовала для этой же цли 120,000 франковъ. На эти средства открыты два новыхъ ночлежныхъ дома для женщинъ, при одномъ изъ которыхъ учреждена дтская лечебница, гд даромъ осматриваютъ дтей и даромъ же даютъ имъ лкарства.
Несмотря на множество благотворительныхъ учрежденій, которыя существуютъ въ Париж, нищета и болзнь требуютъ новыхъ и энергическихъ усилій для борьбы съ ними. Особенно настоятельна потребность спасти дтей отъ ужасающей будущности, придти къ нимъ на помощь въ то время, когда горькая нужда не изнурила еще ихъ силы, не натолкнула ихъ еще на путь разврата и преступленія, и Максимъ дю-Канъ горячо взываетъ о помощи всмъ обездоленнымъ и погибающимъ. Онъ указываетъ, вмст съ тмъ, и на т великія услуги, какія принесла уже въ Париж частная благотворительность. Нельзя безъ ужаса подумать, что было бы съ столицею Франціи, еслибъ въ ней закрылись упомянутые нами пріюты, богадльни, ночлежные дома. Французскій публицистъ съ понятнымъ удовольствіемъ отмчаетъ, какъ много длается въ Париж для бдныхъ, и добрый примръ великаго города не долженъ остаться безъ полезнаго вліянія на другіе европейскіе города.