У царских врат, Гамсун Кнут, Год: 1895

Драматургия
Время на прочтение: 91 минут(ы)
Скачать в PDF

Кнутъ Гамсунъ.
Полное собраніе сочиненій.
Томъ IV.
Изданіе В. М. Саблина.
МОСКВА. — 1910.
http://az.lib.ru

У царскихъ вратъ.
Драма въ 4-хъ дйствіяхъ.

Переводъ В. М. Саблина.

Изданіе 4-е.
ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Иваръ Карено, кандидатъ философіи.
Фрy Элинa Карено.
Ингеборгъ, служанка у Карено.
Эндре Бондесенъ, журналистъ.
Д-ръ философіи Кaрстенъ Iервенъ.
Фрэкенъ Натали Ховиндъ, невста Іервена.
Профессоръ Гиллингъ.
Чучельникъ.
Сyдебный пристaвъ съ двyмя свидтелями.

ПЕРВОЕ ДЙСТВІЕ.

Садъ въ предмсть города. На заднемъ план направо видна часть стараго, выкрашеннаго въ желтую краску дома съ верандой, на которую ведетъ лстница въ нсколько ступеней. Налво отъ дома — невидный для публики выходъ на улицу. Лужайки, кустарникъ и большія деревья. Дорожки содержатся плохо.
Подъ однимъ изъ лиственныхъ деревьевъ налво на переднемъ план четырехугольный длинный столъ и скамья.
Съ улицы по временамъ доносится шумъ прозжающихъ мимо экипажей.
Время — посл полудня, позднимъ лтомъ.

Фру Kapено, двадцати трехъ лть, полная, со свтлыми волосами, въ бломъ фартук съ нагрудникомъ, и Ингеборгъ, молодая горничная, разбираютъ и складываютъ на стол блье. Он спшатъ. На земл стоятъ большая и маленькая бльевыя корзины.

Фру Карено. Ну, Ингеборгъ, теперь осталось только нсколько носовыхъ платковъ и другихъ мелочей. Это я и одна сдлаю. Иди теперь, куда я тебя посылала. Набрось только платокъ.
Ингеборгъ. Хорошо, барыня. Хочетъ итти.
Фру Карено. Захвати съ собой корзину.
Ингеборгъ беретъ большую корзину, наполненную бльемъ, идетъ мимо веранды къ задней лстниц дома.
Фру Карено быстро продолжаетъ работу и что-то напваетъ.
Ингеборгъ выходитъ сейчасъ же назадъ съ платкомъ на голов. Больше ничего не надо, барыня?
Фру Карено. Нтъ. Я не знаю номера дома, но ты сама узнаешь его по окнамъ: онъ набиваетъ чучела птицъ. Это минутъ пять отсюда. Попроси его притти какъ только ему будетъ можно. Я уже говорила съ нимъ, онъ знаетъ.
Ингеборгъ. Хорошо. Идетъ.
Фру Карено. Скажи ему, самое позднее — завтра днемъ!
Ингеборгъ. Ея уже не видно. Хорошо.

Слышно, какъ отворяется калитка и захлопывается однимъ ударомъ.

Фру Карено кончаетъ работу, складываетъ блье въ корзину, развязываетъ головной платокъ и кладетъ его поверхъ блья.
Ну, вотъ и готово!

Снова слышенъ стукъ отворяемой калитки.

Иваръ Карено, 29 лтъ, съ темными волосами, безъ бороды, въ весеннемъ пальто, нсколько коротковатыхъ брюкахъ, черной твердой шляп, приходитъ со стороны улицы, держы подъ мышкой нсколько книгъ. Онъ хочетъ подняться по лстниц, но замчаетъ жену и идетъ къ ней.

Карено, улыбаясь. Моя маленькая крестьяночка здсь?
Фру Карено ничего не отвчаетъ.
Карено. Я опять былъ у издателя. Сегодня онъ уже не говоритъ ‘нтъ’.
Фру Карено. Значитъ, онъ согласенъ?
Карено. Не совсмъ. Нтъ, онъ еще не согласенъ. Онъ говоритъ, чтобы я принесъ ему рукопись. Тогда онъ посмотритъ. Впрочемъ, онъ сказалъ, что подумаетъ.
Фру Карено молча показываетъ на садъ.
Карено. Да, вижу. Благодарю. Блье мн такъ мшало, когда я садился здсь работать. Кладетъ книги на столъ и садится. Но со мной еще вотъ что случилось. Я встртилъ…
Фру Карено. Какъ, ты встртилъ Ингеборгъ? Боже мой, ты не спросилъ ее, куда она идетъ?
Карено. Я не встрчалъ Ингеборгъ. Разв ея нтъ дома?
Фру Карено смотритъ на него. Какъ ты этимъ интересуешься!
Карено. Интересуюсь?
Фру Карено. Да, мн такъ показалось. Мняя тонъ. Ингеборгъ пошла по порученію. Для меня.
Карено. Такъ, секреты?
Фру Карено. Послушай, Иваръ, лучше не спрашивай. Все равно, я не скажу.
Карено. Нтъ, нтъ!
Фру Карено. Конечно, нтъ. Ты не долженъ объ этомъ знать до послзавтра. Это подарокъ ко дню твоего рожденья.
Карено. Да нтъ же, говорю теб… Итакъ, во-первыхъ, я встртилъ Бондесена. Ты знаешь Эндре Бондесена?
Фру Карено. Нтъ, не знаю.
Карено. Какъ, не знаешь? Эндре Бондесена? Нтъ, ты, правда, его не знаешь? Впрочемъ, что съ тобой?
Фру Карено не отвчаетъ.
Карено наклоняется впередъ и смотритъ ей въ глаза.
Фру Карено. Какіе мы съ тобой разные люди, Иваръ! Я стояла и ждала, что ты спросишь меня о моей тайн, и тогда бы я теб немножко разсказала о ней. Совсмъ, совсмъ немножко. Это было бы такъ весело. Но, нтъ. Покачиваетъ головой. И такъ бываетъ часто, очень часто.
Карено смется. Послушай, Элина, ты сегодня какая-то странная. Ты говоришь мн, что это секретъ, я отвчаю: хорошо, пусть это остается секретомъ. А потомъ ты вдругъ говоришь…
Фру Карено. Весь день мы провозились съ уборкой блья, и вотъ оно все убрано, а ты приходишь домой — и не говоришь ни слова.
Карено, схватывая книги со стола. Ну, втеръ не въ ту сторону подулъ!
Фру Карено быстро. Нтъ, нтъ, это совсмъ не такъ. Обходитъ столъ, подходитъ къ нему и обнимаетъ его за плечи. Я не бываю не въ дух, Иваръ, ты знаешь, я всегда такая.
Карено. Да, конечно.
Короткая пауза.
Фру Карено. Ну, и не будемъ больше говорить объ этомъ. И поработали же мы, знаешь! Я думаю, тебя не было дома не больше часа, и въ это время мы все сдлали. Опирается грудью ему на плечо. Я вижу, теб слдовало бы купить себ новое пальто. Ты его носишь съ самой свадьбы. Ужъ цлыхъ три года! Какъ ты думаешь, а?
Карено молчитъ.
Фру Карено. Какъ ты думаешь?
Карено. Ахъ, нтъ…
Фру Карено. Нтъ? Почему?
Карено. О чемъ ты меня спросила? Я задумался совсмъ о другомъ. Обнимаетъ Элину. Что ты говорила, Элина?
Фру Карено, отходя отъ стола. Ничего.
Карено встаетъ. Элина, увряю тебя, я не слыхалъ, что ты сказала, иначе…
Фру Карено. Нтъ, нтъ, да это все равно… Что ты смотришь на меня, Иваръ? Можетъ быть, я опять не права, только…
Карено. Совершенно не права…
Фру Карено. Я совсмъ не такъ много разговариваю съ тобой, чтобы ты могъ не слушать, когда я что-нибудь говорю.
Карено. Да, Элина, мн слдовало бы быть внимательне, но все-таки…
Фру Карено. Нтъ, право, я совсмъ не разговариваю съ тобой. Ты думаешь только о себ. Ты или уходишь въ библіотеку за книгами, или сидишь и пишешь. Я тебя вижу, но не слышу отъ тебя ни слова. Если ты идешь гулять, то никогда не берешь меня. А возвратившись, опять садишься писать.
Карено. Мн легче думается, когда я одинъ, Элина. Это временно, Элина, право временно. Потерпи немного, ты не раскаешься. Искренно. Нтъ, какъ это мило, что ты убрала блье! Оно такъ напоминало мн снгъ, я ничмъ не могъ заняться. Ты — прелесть, Элина.
Фру Карено, подходя къ столу. Да, ты такъ находишь?
Карено. Да, да, ты прелесть. Садится. А теперь слушай. Я встртилъ Бондесена.
Фру Карено. Я его не знаю.
Карено. Ахъ, да! Это журналистъ. Онъ, кажется, переходилъ изъ одной партіи въ другую, но это къ длу не относится. Онъ все знаетъ, знаетъ, кто что говоритъ, кто что длаетъ. Да, ну такъ противъ меня опять страшно возбуждены.
Фру Карено. Противъ тебя? Опять возбуждены?
Карено. Да, по поводу моей нмецкой статьи.
Фру Карено. Теб это сказалъ Эндесенъ?
Карено. Бондесенъ. Нтъ, онъ не сказалъ мн это прямо, но далъ понять. Я спросилъ его, могу ли я, по его мннію, надяться, что на этотъ разъ меня не встртятъ нападками и бранью. Онъ сказалъ, что на это особенно разсчитывать нельзя.
Фру Карено. Онъ сказалъ, что на это нельзя разсчитывать?
Карено. Нтъ, потому что, по его словамъ, я нападаю на нашего величайшаго ученаго.
Фру Карено. На кого же ты нападаешь?
Карено. На профессора Гиллинга.
Фру Карено. Господи, ты и его не оставляешь въ поко?
Карено. Ты не должна такъ говорить, Элина. Я выступаю противъ неба и земли, почему же я пощажу профессора Гиллинга? Я борюсь со всмъ, что стоитъ на моемъ пути.
Фру Карено. Да, да, я только такъ сказала.
Карено. Да, я знаю, ты — мой врный другъ. Я не могу пока достаточно отблагодарить за все это, но я цню это. Пока ты со мной, они не сломятъ меня.
Фру Карено протягиваетъ черезъ столъ руку, снимаетъ съ него шляпу и гладитъ его волосы.
Карено. Потомъ я пошелъ въ библіотеку. Я написалъ билетики и получилъ свои книги. Вдругъ библіотекарь мн говоритъ: ‘Здсь приходили и спрашивали вашъ адресъ’.— ‘Кто?’ спрашиваю я. — ‘Профессоръ Гиллингъ’, отвчалъ онъ. Глядить на нее.
Фру Карено. А!
Карено. Что, каково! Они начинаютъ волноваться!
Фру Карено. Мн страшно за тебя, Иваръ.
Карено, улыбаясь. Нтъ, за меня теб нечего бояться. Нтъ на свт человка, который могъ бы мн что-нибудь сдлать.
Фру Карено. А если вс на тебя набросятся.
Карено. Да, но выходитъ-то наоборотъ. На всхъ бросаюсь я.
Фру Карено. Да, правда.
Карено. Меня обезчестить можетъ только одно. Долги могутъ меня обезчестить. Встаетъ и въ безпокойств ходитъ взадъ и впередъ по дорожк. И если мн не удастся на-дняхъ получить авансъ, они каждую минуту могутъ притти и все описать. Они оставятъ насъ безъ крова.
Фру Карено. Но они не возьмутъ вещей, которыя намъ достались отъ отца и матери.
Карено. Надюсь, такъ далеко дло не зайдетъ.
Фру Карено. А если бы даже и до этого дошло. Я просто такъ сказала.
Карено. Да, если они придутъ, то заберутъ все, что найдутъ.
Фру Карено. Поглядла бы я! Ты думаешь — и подсвчники?
Карено. Вдь это же серебро, Элина. Они возьмутъ ихъ прежде всего.
Фру Карено. Посмотрю я, какъ они это сдлаютъ.
Карено. Но, милая, какъ же ты этому помшаешь?
Фру Карено, мняя тонъ. Да, ты правъ, этому не помшаешь!.. Что я хотла спросить,— какъ ты думаешь, зачмъ профессоръ Гиллингъ спрашивалъ твой адресъ?
Карено. Не знаю, мн это безразлично. Онъ, вроятно, пришлетъ мн маленькое снисходительное письмецо. Они имютъ обыкновеніе такъ поступать. Продолжая стоять. Одно только я скажу теб, Элина: важно уже то, что профессоръ Гиллингъ сидитъ въ библіотек, читаетъ мою статью, длаетъ замтки, а потомъ справляется о моемъ адрес,— этого онъ, конечно, не станетъ длать для перваго встрчнаго.
Фру Карено. Нтъ, не правда ли? Я это тоже сейчасъ же подумала.
Карено. Въ этомъ ты можешь быть уврена. Казалось бы, профессору Гиллингу совсмъ не зачмъ наводить справокъ о такой невдомой птиц, какъ я.
Фру Kapено. О, да, о такой невдомой птиц,— о такомъ невдомомъ орл, какъ ты.
Карено, улыбаясь. Ну, не орелъ, положимъ. Но все-таки…
Фру Карено. Ты же вдь и не голубь!
Карено молчитъ.
Фру Карено. Ну, и не воронъ.
Карено молчитъ.
Фру Карено. Да и коршуномъ тебя нельзя назвать, а?
Kapено. Я не понимаю, почему ты мн перечисляешь всхъ птицъ?
Фру Карено. Вотъ ты опять думаешь, что я сказала глупость. А это совсмъ не глупость.
Карено надваетъ шляпу. Ну, мн некогда разбирать этого. Я долженъ итти работать. Прежде чмъ отдать рукопись, я хочу написать еще главу. А тогда я начну и послднюю четверть… Да, теб кланяется Іервенъ. Онъ сказалъ, что зайдетъ какъ-нибудь вечеркомъ.
Фру Карено. А!
Карено. Онъ приведетъ съ собой и Бондесена. Я просилъ его притти съ невстой. Такимъ образомъ, мы, наконецъ, увидимъ ее.
Фру Карено. Эндерсенъ? Это который переходилъ отъ одной партіи къ другой?
Карено. Бондесенъ. Да, про него говорятъ. Впрочемъ, я его мало знаю, встрчалъ его нсколько разъ съ Іервеномъ. Встаетъ.
Фру Карено. А когда ты думаешь получить письмо, Иваръ?
Карено. Какое письмо?
Фру Карено. Письмо отъ профессора.
Карено. Да, но, дорогая… вдь еще не наврное, что онъ мн напишетъ!
Фру Карено. Можетъ быть, онъ самъ придетъ?
Карено. О, нтъ, Элина.
Фру Карено смущенно. Разв этого не можетъ случиться?
Карено. Ни, ни, ни! Нтъ, этого не можетъ случиться. Скажи на милость, зачмъ профессору Гиллингу приходитъ сюда? Желалъ бы я знать.
Фру Карено. Да къ тому же онъ, можетъ быть, живетъ совсмъ въ другой сторон.
Карено. Ну, нтъ, живетъ онъ немного повыше, на нашей же улиц. Что же изъ того! Пожимая плечами. Пусть себ живетъ, гд ему угодно. Ну, мн надо итти работать. Идетъ задумчиво по саду и возвращается. А если мн не удастся ничего достать, сколько времени мы еще можемъ протянуть? Есть у насъ запасъ провизіи?
Фру Карено взяла маленькую корзинку и хочетъ итти за мужемъ. На нкоторое время хватитъ. Ставитъ корзину.
Карено. Да, а есть у насъ?.. Съ надеждой. Видашь ли, Элина, онъ ничего не общалъ мн положительнымъ образомъ. Онъ сказалъ: ‘Принесите рукопись’. Онъ произнесъ это такимъ общающимъ тономъ. Онъ не отказалъ мн. Завтра я отнесу рукопись.
Фру Карено. Да, да.
Карено. Вдь не вчность же пройдетъ до тхъ поръ, пока мы выпутаемся, если я буду продолжать работать. Потому что деньги у меня будутъ, какъ только я кончу книгу. Это ясно. Дло только въ томъ, какъ обойтись теперь. Ахъ, эта опись!
Фру Карено что-то бормочетъ.
Карено. Что?
Фру Карено. Ничего! Я никогда не ршусь этого сказать.
Карено. Если ты опять хочешь говорить о своихъ родителяхъ, то лучше молчи.
Фру Kapено. Вдь они же самые близкіе, къ кому можно обратиться.
Карено. Разв я не говорилъ теб этого тысячи разъ! Они не помогутъ безвозмездно, они стали бы уговаривать меня, а я не пойду ни на какія уступки имъ. Они богатые и богобоязненные крестьяне, они меня не понимаютъ. Я этимъ ничего не хочу сказать, они честные люди, они молятся за меня. Я еще этого никогда не видалъ, они обращаютъ мольбы къ небу, чтобы я лучше устроился и сдлался профессоромъ. Я ничего не хочу возражать противъ этого. Я не насмхаюсь надъ ними, Элина, но, право, не знаю, могу ли я пожертвовать для этого хоть однимъ своимъ словомъ.
Фру Карено. Но ты могъ бы предоставить мн устроить это съ отцомъ и матерью. Теб нечего и знать объ этомъ.
Карено изумленъ, сердечно. Элина, ты такая добрая! Боже мой, какая ты добрая! Но я увренъ, ты сама не знаешь, къ чему ты хочешь меня привести. Каждый разъ, возвращаясь отъ своихъ родителей, ты должна будешь кричать мн: ‘Закрой глаза, Иваръ! Потому что я несу оттуда полныя руки даровъ!’

Фру Карено молчитъ. Карено беретъ ее за руку, смотритъ на нее. Они медленно идутъ, останавливаются.

Фру Карено. Я никогда не слыхала, чтобы отказывались отъ помощи, когда она нужна.
Карено выпускаетъ ея руку, проникновенно. Никто и ничто не должны сломить меня, Элина. Я не позволю ни обольстить, ни подкупить себя. Во мн течетъ кровь маленькаго непокорнаго народа, я не изъ здшней страны. Мой предокъ былъ лопарь, меня зовутъ Иваръ Карено.

Короткая пауза.

Фру Карено. А опись?
Карено. Да, опись! Вздрагиваетъ, слыша стукъ садовой калитки. А! что это?
Ингеборгъ быстро входитъ.
Карено радостно. Ахъ! Это Ингеборгъ!
Фру Карено, недоврчиво взглядывая. Да, это Ингеборгъ. Не понимаю, чему тутъ радоваться.
Kapено. Чему радоваться? Нтъ… Я боялся, что это пришли т, другіе, чтобы… Милая Ингеборгъ, вдь ты не станешь насъ описывать? Не лишишь насъ крова? Богъ да благословитъ тебя, двушка, я совсмъ повеселлъ.
Ингеборгъ удивленно. Я ходила по порученію барыни.
Карено. Можешь себ представить, эта маленькая радость такъ хорошо подйствовала на меня. Вообще, я долженъ теб сказать, Элина, намъ, собственно, нечего жаловаться. Разъ ты философъ, совсмъ не нужно прочно устраиваться и имть довольство въ жизни! Надо жить подъ открытымъ небомъ и переходить отъ двери къ двери. Пусть лишаютъ насъ крова.
Фру Карено молчитъ.
Карено. Повторяю, это только вопросъ времени, когда намъ удастся устроиться получше. Слава Богу, я вдь могу работать. Я имъ покажу. Идетъ.
Ингеборгъ все время порывалась что-то сказать. Да, онъ придетъ.
Фру Карено. Тсс!
Kapено, оборачиваясь. Кто придетъ?
Фру Карено. Ахъ, это не къ теб!
Карено. Да, не ко мн! Уходитъ черезъ веранду въ домъ.
Фру Карено. Онъ придетъ?
Ингеборгъ. Да, онъ сказалъ, завтра днемъ.
Фру Карено. Хорошо.
Ингеборгъ хочетъ итти.
Фру Карено. Что же ты не заберешь съ собой и корзину? Ты ни за чмъ не смотришь. Богъ тебя знаетъ, что у тебя въ голов.
Ингеборгъ смотритъ на нее, не понимая, беретъ корзину и идетъ по задней дорожк въ домъ.
Фру Карено кричитъ ей вслдъ. Слушай, баринъ не долженъ знать, куда ты ходила. Понимаешь?
Карено возвращается cъ книгами, бумагой и письменными принадлежностями. Гд Ингеборгъ?
Фру Карено. Теб ужъ скучно безъ нея?
Карено. Я только хотлъ ей сказать, чтобы она оправила мн къ вечеру лампу. Я видлъ, что она не налита.
Фру Карено. А ты не можешь поручить этого мн?
Kapено. Милая, дорогая, разумется, лучше всего, если ты сдлаешь это сама. Мои бумаги, по крайней мр, останутся въ порядк.
Фру Карено. Прямо удивительно, что ты всегда и прежде всего спрашиваешь объ Ингеборгъ. Ты, наврное, никогда не справляешься обо мн, когда меня нтъ дома.
Карено. Что? Разв это правда? Улыбаясь. Какіе пустяки!
Фру Карено. Мн такъ кажется.
Карено. Но ты всегда дома. Ты или въ комнатахъ, или въ кухн, я тебя всегда могу найти. Я всегда знаю, гд ты у меня.
Фру Карено. О, теб не слдовало бы быть такъ увреннымъ въ этомъ.
Карено. Что такое? Я не долженъ быть увренъ, что ты всегда со мной?
Фру Карено, измнивъ тонъ, принужденно улыбаясь. Я хотла сказать,— въ томъ, гд я. Ты не долженъ быть увренъ, гд ты меня можешь найти.
Карено, смясь. Ахъ, вотъ какъ, теперь ты хочешь поиграть на другой струнк? Перестать быть домосдкой? Пропадать цлые дни?
Фру Карено молчитъ.
Карено, раскладывая на стол бумаги. Такъ вотъ, Элина, о чемъ ты думаешь? А я думаю о своей работ. Тепло. О, сегодня я напишу чудную главу. Закуриваетъ трубку и беретъ перо.

Слышно, какъ хлопаетъ калитка.

Kapено. Ахъ, Элина, погляди, кто это!
Фру Карено. Какой-то незнакомый господинъ.

Профессоръ Гиллингъ, 60 лтъ, съ сдыми волосами, въ большой срой войлочной шляп, толстомъ пальто и съ пенснэ на шнурк, входитъ медленно въ садъ. Останавливается и смотритъ на веранду, замчая Карено и жену, идетъ къ столу.

Карено встаетъ. Профессоръ…
Фру Карено тихо. Кто это, Иваръ?
Карено не отвчаетъ.
Фру Карено. Кто это? Разв ты не слышишь? Ахъ, какой ты несносный.
Профессоръ кланяется. Здравствуйте, любезный Карено. Простите, что я такъ безцеремонно Кланяется Фру Карено, которая отходитъ, стоитъ въ дверяхъ веранды и слушаетъ разговоръ являюсь къ вамъ. Протягиваетъ руку. Я живу здсь неподалеку и зашелъ къ вамъ, проходя мимо.
Карено, снявъ шляпу. Не хотите ли войти, господинъ профессоръ?
Профессоръ. Ахъ, нтъ, благодарю васъ. Позвольте мн приссть здсь, у меня въ распоряженіи всего нсколько минутъ. Садится на скамейку, все время держитъ палку подъ мышкой, осматривается. У васъ и садъ, господинъ Карено? Вы здсь работаете?
Kapено. Да, иногда.
Профессоръ. Вы, вроятно, очень много работаете? Вы потеряли свой прежній румянецъ. Я отлично васъ помню, когда вы ходили на мои лекціи.
Карено. Я и теперь хожу на ваши лекціи, господинъ профессоръ. Всегда, когда у меня есть время.
Профессоръ. Вотъ какъ? Да, я съ большимъ интересомъ прочелъ вашу работу. Улыбаясь. Потому что вдь вы нкоторымъ образомъ — мой ученикъ, еще съ давнихъ временъ. За двумя учениками я слжу съ интересомъ — это вы я Іервенъ. Вы вдь знакомы съ Іервеномъ?
Kapено. Да. Я близко знакомъ съ нимъ.
Профессоръ. За послднее время вы, несомннно, сильно вліяли на него. На немъ есть — или по крайней мр былъ до послдняго времени — отпечатокъ вашей силы, хотя онъ и очень далекъ отъ широты вашего умственнаго горизонта. Но его докторская диссертація все-таки очень дльная работа.
Карено. Я еще ее не читалъ.
Профессоръ. Она будетъ напечатана. Факультетъ, разумется, ее сейчасъ же принялъ. Въ ней столько умренности и благоразумія, что вы бы его и не узнали, полный переворотъ.
Карено. Переворотъ?
Профессоръ. Да, мн кажется, я называю это правильно. Полнйшій переворотъ сравнительно съ прежнимъ. Улыбаясь. Потому что Іервенъ не былъ изъ самыхъ благоразумныхъ. Но теперь онъ, повидимому, одумался. О, Іервенъ этимъ уже кое-чего достигъ, черезъ нсколько дней онъ — докторъ, затмъ и стипендіатъ. Ни у кого нтъ на это больше правъ, чмъ у него. Стипендія вдь не шутка, вамъ тоже слдовало бы подумать объ этомъ, Карено. Не присядете ли и вы? Поворачивается на лавк. Здсь хватитъ мста на двоихъ.
Карено кланяется, садится на край стола к откладываетъ въ сторону шляпу.
Профессоръ. Я читалъ вашу послднюю работу. Долженъ признаться, я питаю большое уваженіе къ вашему таланту. Я показывалъ ее сегодня утромъ профессору Валю и сказалъ: ‘современемъ онъ будетъ нашимъ коллегой’.
Карено длаетъ движеніе.
Профессоръ. Да, это надо признать за вами, вашихъ способностей отрицать нельзя. Собственно, я не вполн согласенъ со многими вашими нападками на Стюарта Милля и, улыбаясь, на меня. Намъ кажется, что вы немного ошибаетесь. Это всегда можетъ случиться.
Карено. Я писалъ эту работу въ свободные часы. Она не иметъ претензіи исчерпать вопросъ.
Профессоръ. Нтъ, я это понимаю. Осматривается. Да, право, у васъ здсь очень мило и уютно. Что это тамъ? Указываетъ. Тамъ на дерев? Встаетъ и идетъ къ дереву.
Карено идетъ за нимъ. Это ракетныя трубки, остатки соженнаго фейерверка. Это осталось посл прежняго жильца. А я такъ и не снялъ ихъ.
Профессоръ. А кто здсь жилъ?
Карено. Поэтъ Иргенсъ.
Профессоръ, осматривая. Въ такомъ искусственномъ освщеніи много красокъ. Столько яркихъ красокъ. Возвращается назадъ къ лавк и садится. Гм… Не сердитесь, если я, какъ старикъ, позволю себ дать вамъ парочку добрыхъ совтовъ. Если бы я въ молодости встртилъ помощь опытнаго человка, то это было бы мн очень полезно. Но помощь пришла, когда я уже заблудился. Такъ почти всегда случается. Вотъ я и подумалъ, не зайти ли мн къ вамъ сегодня. Смотритъ на часы. Короче говоря, было бы очень жаль, если бы ваши блестящія способности прошли незамченными, и мн кажется, что на мн лежитъ нкоторая отвтственность за это.
Карено. Со стороны господина профессора было очень любезно вспомнить обо мн.
Профессоръ. Видите ли, Карено, у меня есть — не скажу, блестящее, это было бы слишкомъ,— но извстное положеніе, нчто вполн опредленное. Во всякомъ случа въ лагер моихъ враговъ ко мн относятся не слишкомъ справедливо, я либеральный и современный человкъ, ученикъ свободомыслящаго англійскаго мыслителя, а многимъ это кажется ужасно радикальнымъ. Ну, однимъ словомъ, у меня есть положеніе и маленькое имя. Мн кланяются на улиц, и мое мнніе не всегда, можетъ быть, проходитъ незамченнымъ. Имя мое небезызвстно и за границей. Но не всегда было такъ. Въ свое время и я былъ молодъ, очень молодъ. Въ вашемъ возраст я хотлъ длать то же, что длаете вы теперь. Мн хотлось прежде всего возстать противъ чего-нибудь. Смется. Я возставалъ какъ разъ противъ классиковъ! Теперь мн это только смшно, но тогда я искренно думалъ, что эти старые писатели не вполн заслужили свою славу. Молодо-зелено, видите ли. Какъ вы думаете, сколько мн было тогда лтъ?
Карено хочетъ отвчать.
Профессоръ. Двадцать девять лтъ. Теперь судите сами. Да, я почти держался того мннія, что классики, ни какъ поэты, ни какъ носители культуры, не заслуживали того, чтобы ихъ перепечатывали въ наше время. Поздне, я, слава Богу, перемнилъ взглядъ на ихъ значеніе. Я говорилъ: эти старинные авторы были хороши для своего времени, но — говорилъ я — ихъ произведенія, въ смысл искусства, и ихъ авторская производительность, какъ умственныя откровенія, далеко уступаютъ современнымъ поэтамъ. Въ то время я былъ совершенно слпъ къ вчной недосягаемости классиковъ. А что они дали, какъ носители культуры? Ученіе Аристотеля о Цимекс, который происходитъ изъ пота животныхъ, утвержденіе Виргилія, что пчелы зарождаются во внутренностяхъ лнивыхъ животныхъ, мнніе Гомера, что больные люди одержимы демонами, выдумки Плинія лчить пьяницъ совиными яйцами — все это и многое другое казалось мн смшнымъ, ужасно смшнымъ. Я могъ бы, конечно, теперь написать совсмъ другую уже книгу, чтобы воздать громкую славу классикамъ, потому что они продолжаютъ быть ими, только я въ этомъ дл понимаю теперь нсколько больше, чмъ тогда. Я не знаю, читали ли вы это мое давнишнее сочиненіе.
Карено. Разумется.
Профессоръ. Юношеская работа! Я привожу ее только какъ примръ, что и я переживалъ переходное время. Смется. Я такъ хорошо помню, какъ я принесъ книгу профессору Валю,— тогда мы оба были молоды. ‘Вотъ критика на классиковъ’, сказалъ я. Онъ перелисталъ книгу и сказалъ: ‘Знаешь, Гиллингъ, кого ты высмялъ?’ ‘Нтъ’, отвчалъ я. ‘Никого’, сказалъ онъ. Смется. Я ясно помню, что онъ это сказалъ. Да, давно это было… Вы, Карено, находитесь теперь въ такомъ же положеніи, какъ и я тогда. Простите, что я это такъ прямо высказываю, мы, мыслители, вдь можемъ откровенно говорить съ глазу на глазъ, не правда ли? Но, любезный Карено, надньте же шляпу.
Карено надваетъ шляпу.
Профессоръ. Я совсмъ не замтилъ, что вы сидите безъ шляпы… Итакъ, вы переживаете тотъ же кризисъ, что нкогда переживалъ и я, только вы гораздо сильне въ своихъ взглядахъ и слог. Вы можете, конечно, съ полнымъ правомъ мн возразить, что я длалъ то же, что длаете вы теперь, но вы, конечно, согласитесь со мной, что въ нападкахъ на великихъ современныхъ мыслителей больше — какъ бы это сказать?— ну, юности, чмъ въ нападкахъ на старыхъ поэтовъ. Ваша критика на меня нисколько не мшаетъ мн видть и признавать ваши громадныя способности, надюсь, вы въ этомъ не сомнваетесь. Но если вы и Спенсера и Милля, этихъ обновителей нашей мысли,— если вы и ихъ трактуете какъ заурядные, дюжинные умы, то это задваетъ меня, несмотря на все уваженіе къ вашему труду и на то, что я уже былъ подготовленъ къ этому.
Карено съ запинкой. Простите, господинъ профессоръ, я никогда не трактовалъ этихъ англичанъ какъ заурядные умы. Это недоразумніе. Я говорилъ о нихъ, какъ о достойныхъ уваженія крупныхъ ученыхъ, которые собрали и привели въ связь массу фактовъ…
Профессоръ. Это одно и то же.
Карено. Я хотлъ также показать разницу между понятіями знать и мочь, между крпкой, неутомляющейся головой школьника, заучивающаго цлую массу вещей, и мыслителемъ, созерцателемъ.
Профессоръ. Послушайте, я либераленъ, и я люблю молодость, потому что самъ былъ молодъ. Но молодость не должна переходить извстныхъ границъ. Нтъ, не должна. извстныхъ границъ благоразумія. Да и къ чему? То, на что вы нападаете, стоитъ прочно и будетъ стоять, а нападающій вредитъ только себ.
Карено. Но, господинъ профессоръ, вы забываете, что съ такой точки зрнія…
Профессоръ. Любезный Карено, выслушайте меня до конца. Наступитъ день, когда вы признаете истину моихъ словъ. Современная англійская философія не только ‘чудовищная горная цпь школьныхъ знаній’, какъ вы говорите, потому что — весь міръ живетъ ею, и вс мыслители врятъ въ нее. Философія вовсе не отрицаетъ остроумія, но что она строго запрещаетъ — это неумстныя шутки. Бросьте писать свои статьи, Карено. Совтую вамъ подождать съ этимъ, пока взгляды не созрютъ и не придутъ въ ясность. Съ годами приходитъ и мудрость.
Карено. Я думаю только, что если этого не выскажешь въ юности, то ужъ никогда потомъ не скажешь.
Профессоръ. Правда? нтъ?
Карено. Нтъ, потому что тогда подходитъ старость, пятьдесятъ лтъ со своими расчетами и взглядами старика…
Профессоръ. Такъ и оставьте это невысказаннымъ. Смется. Тогда это просто остается невысказаннымъ. А міръ продолжаетъ стоять. Неужели вы думаете, что человчество придетъ въ безпокойство и будетъ вздыхать о вашей послдней работ?
Карено длаетъ движеніе.
Профессоръ. Нтъ, подумавъ, вы сами согласитесь. Ищетъ въ карман. Я сдлалъ выписку изъ вашей… изъ вашей… Мн интересно знать, вполн ли серьезно вы это написали. Вынимаетъ нсколько бумагъ. Вотъ она. Ищетъ пенснэ. Вы насмхаетесь надъ англичанами за ихъ гуманность, за ихъ ‘такъ называемую гуманность’, какъ вы выражаетесь, вы обсуждаете гуманное обращеніе съ рабочими и находите его абсурднымъ.Читаетъ. ‘Въ связи съ этимъ’… Опять ищетъ пенснэ. У меня было… Я не могу…
Карено. Пенснэ? Простите… Вотъ оно… Находитъ пенснэ на груди профессора.
Профессоръ. А… благодарю, благодарю. Читаетъ. ‘Въ связи съ этимъ слдуетъ привести и другое явленіе: современное гуманное обращеніе съ рабочими, которое замнило въ наши дни возросшій въ половин столтія въ нкоторыхъ странахъ культъ крестьянина. Никакое правительство, никакой парламентъ, никакая газета не пропустятъ…’ Н-да. Пропускаетъ нсколько строкъ. ‘И нашъ собственный, либеральный профессоръ Гиллингъ употребилъ много силы и таланта, сражаясь за рабочій вопросъ’. Пропуская. ‘Рабочіе же только что перестали быть растительной силой, и ихъ положеніе, какъ необходимаго класса, уничтожено. Но что же длаютъ правительства, парламентъ, газеты?..’ Пропуская. Да, вотъ главное. Возвышая голосъ. ‘Когда они были рабами’,— дло идетъ о рабочихъ, а вы называете ихъ рабами,— ‘когда они были рабами, у нихъ была своя функція, они работали. Теперь же на мсто ихъ работаютъ машины, паромъ, электричествомъ, водой и втромъ, а рабочіе благодаря этому становятся излишнимъ классомъ на земл. Изъ раба вышелъ рабочій, а изъ рабочаго — паразитъ, который живетъ теперь на свт безъ всякаго назначенія. И этихъ людей, которые потеряли даже положеніе необходимыхъ членовъ общества, государство стремится, кром того, возвысить въ политическую партію. Господа, говорящіе о гуманности, вы не должны ласкать рабочихъ, вы должны скоре охранять насъ отъ ихъ существованія, помшать имъ усиливаться, вы должны истребить ихъ…’ И эту мысль вы развиваете еще дальше. Смотритъ на него поверхъ пенснэ. Вы дйствительно такъ думаете?
Kapено. Да.
Профессоръ. Вы дйствительно такъ думаете? Вы рекомендуете высокія хлбныя пошлины, чтобы оградить крестьянина, который долженъ жить, и заставить умереть съ голоду рабочаго, который не долженъ существовать? Снимаетъ пенснэ. Разв вы не читали того, что вс мы читали по этому вопросу?
Карено хочетъ отвчать.
Профессоръ. Я могъ бы вамъ прислать до шести крупныхъ и мелкихъ сочиненій, написанныхъ однимъ только мною.
Карено. Я ихъ читалъ.
Профессоръ. Вы ихъ читали?
Карено. Да.
Профессоръ. Этому съ трудомъ можно поврить. Да, дйствительно, съ трудомъ. Указываетъ на бумаги. Читая это, я говорилъ себ: ‘И это вышло изъ-подъ пера одного изъ моихъ учениковъ!’ Я говорилъ это, потому что мн дйствительно было тяжело это видть. Другимъ тономъ. Конечно, и до этого можно дойти. Но вы, Карено, слишкомъ добры для этого. Конечно, вы не привыкли, чтобы васъ слушали, надъ вами только насмхались и вышучивали васъ, когда вы что-нибудь писали, лишали васъ вниманія, котораго вы заслуживали. Вы говорили глухой стн. Поэтому вы были принуждены громко кричать, высказывать крайнія мннія, однимъ словомъ, итти все дальше. Я это вполн понимаю.
Kapено. Можетъ быть, господинъ профессоръ и правъ, что это на меня такъ дйствовало, я не знаю. Но все-таки…
Профессоръ. Не правда ли? Во всякомъ случа, немного, да вліяло? Я ставлю себя на ваше мсто. Но вдь вы же можете найти отголосокъ въ слушателяхъ. Это сильно зависитъ отъ самого себя. Почему бы вамъ и не найти для себя публики! Я ршусь утверждать, что если вы положите за правило переждать нсколько лтъ,— вы прекратите свои нападки и найдете сочувствующихъ читателей для вашихъ мирныхъ статей.
Карено. Господинъ профессоръ не хочетъ, конечно, сказать…
Профессоръ. Я хочу пояснить свою мысль. Простите, что я вынужденъ васъ прервать, но у меня такъ мало времени. Смотритъ на часы. Ну, еще минутки дв… Видите ли, я не запрещаю людямъ имть свое мнніе. Это шло бы въ разрзъ со всмъ моимъ міросозерцаніемъ. Но есть мннія и мннія. Одно дло — быть молодымъ и подчиняться движеніямъ своей крови, другое — давать созрть каждой мысли въ твердое убжденіе. Да, въ твердое убжденіе. Никто не родится зрлымъ человкомъ, зрлость мысли надо развивать въ себ, она приходитъ только, когда перейдешь за извстный возрастъ… Я попросилъ бы васъ подумать объ этомъ. Мы, конечно, еще встртимся. Если вы соберетесь навстить меня, то найдете сердечный пріемъ. Я питаю къ вамъ большое расположеніе. Собираетъ бумаги и прячетъ ихъ.

Карено поднимается.

Профессоръ протягиваетъ ему черезъ столъ руку. Большое расположеніе. Я ожидаю отъ васъ многаго, Карено, и, если вы создадите то, что должны создать, то… я, конечно, не могу ручаться за другихъ, какъ за себя, но тогда вы, разумется, можете ждать отъ насъ, вашихъ коллегъ, поддержку, которую вы заслуживаете. Встаетъ.

Фру Карено исчезаетъ въ дверяхъ веранды.

Профессоръ указываетъ на рукопись, лежащую на стол. Вы заняты большой работой?
Карено. Да, она такъ и рвется изъ-подъ пера. Я работаю надъ послдней частью.
Профессоръ. У васъ уже есть издатель? Впрочемъ, вы, вроятно, опять отправите въ Германію?
Карено. Нтъ. Я надюсь войти въ соглашеніе съ издателемъ господина профессора.
Профессоръ пораженъ. Да? Вы говорили уже съ нимъ?
Карено. Да, онъ хотлъ прочитать рукопись.
Профессоръ. Такъ! Раздумывая. Отнесите ему рукопись. Если я могу вамъ быть при этомъ полезенъ, то я весь къ вашимъ услугамъ.
Карено чистосердечно. Это слишкомъ любезно, но я былъ бы такъ благодаренъ за это господину профессору! Потому что въ настоящее время я въ нсколько затруднительномъ положеніи.
Профессоръ. Конечно, я весь къ вашимъ услугамъ. А если дло пойдетъ о маленькомъ аванс, то и въ этомъ отношеніи мой издатель долженъ будетъ согласиться. Впрочемъ, простите, что я коснулся этого вопроса.
Kapено. Да, авансъ былъ бы мн кстати.

Фру Карено снова появляется.

Профессоръ. Дло только въ томъ, что вамъ придется немного приспособиться, немного пересмотрть работу. Я не знаю, что вы написали, но изъ нашего разговора вы поняли… Маленькій пересмотръ никогда не вредитъ. Ну, вы это увидите сами, я предоставляю это вамъ. Вполн вамъ. Я сдлаю, что могу. Осматривается и что-то ищетъ.
Карено. Вы что-то ищете, господинъ профессоръ?
Профессоръ. Со мной была палка.
Kapсно. Она у васъ въ рукахъ, господинъ профессоръ.
Профессоръ. Да, правда! Оглядывается.

Фру Карено проскальзываетъ въ домъ.

Профессоръ. У васъ необыкновенно тихій уголокъ. Нтъ шарманокъ, да и экипажей почти не слышно. Идетъ. Вы занимаете весь домъ?
Карено. Да, мы занимали его весь.
Профессоръ. Вы думаете перехать? Останавливается передъ дверью. Итакъ, до свиданья, милйшій Карено. Протягиваетъ ему руку. Простите, что старику вздумалось зайти къ вамъ.
Карено снимаетъ шляпу. Вы оказали мн большую честь. Благодарю васъ, господинъ профессоръ, за ваше вниманіе.
Профессоръ. Итакъ, возьмите вашу рукопись и проглядите ее. Вырубите дикіе побги. Дайте мн полюбоваться на это! Я хочу вамъ добра и принимаю участіе въ вашемъ развитіи.

Оба выходятъ. Слышно, какъ профессоръ еще разъ прощается. Слышенъ стукъ садовой калитки. Карено медленно идетъ назадъ. Жена его медленно сходитъ съ веранды.

Фру Карено. Это былъ профессоръ Гиллингъ?
Карено. Да.
Фру Карено. Такъ я была права? Онъ самъ пришелъ?
Карено. Да, что ты на это скажешь! Я не могъ себ этого и представить. Да и все, что онъ говорилъ!
Фру Карено. Я почти все слышала. Я не могла удержаться, Иваръ, я стояла въ дверяхъ веранды.
Карено, улыбаясь. Ты стояла въ дверяхъ веранды?
Фру Карено. Да, почти все время. Онъ меня не видалъ, право, Иваръ, никто изъ васъ не видалъ меня. Ты доволенъ, Иваръ, я это вижу.
Карено, улыбаясь. Ты это замтила?
Фру Карено. Я слышала, какъ онъ и тебя и себя назвалъ мыслителями.
Kapено. Да, онъ это сказалъ.
Фру Карено. И одинъ разъ онъ назвалъ тебя коллегой.
Карено. Да, вообще онъ былъ необыкновенно любезенъ.
Фру Карено. Ты очень радъ, правда?
Карено. Конечно, не скрою, это произвело на меня впечатлніе. Такъ удивительно, что вотъ самъ профессоръ Гиллингъ сидлъ здсь и говорилъ со мной. Въ сущности, вдь это — не пустяки.
Фру Карено. Неужели ты думаешь, я этого не понимаю? Прыгаетъ вокругъ него. Нтъ, я совсмъ поглупла отъ радости. Я такъ рада, что… Беретъ его за руку. Мыслитель!.. Ну, теперь и я что-то сдлаю.
Карено. Ты хочешь что-то сдлать?
Фру Карено. И знаешь, что? Пристально смотритъ на него. Я отпущу Ингеборгъ.
Карено. Что?
Фру Карено. Отпущу Ингеборгъ.
Карено. Ты хочешь это сдлать?
Фру Карено. Это теб, кажется, непріятно, ты совсмъ измнился!
Карено. Когда же это пришло теб въ голову?
Фру Карено. Я сама додумалась до этого. Она стоитъ у меня на дорог. Обнимаетъ его. Я хочу, чтобы ты бы былъ со мной одной, понимаешь? Здсь никто не долженъ жить, кром тебя и меня.
Карено. У тебя еще никогда не было такихъ смшныхъ фантазій.
Фру Карено. Ну, если теб такъ непріятно, что она уходитъ, то…
Карено. Мн — непріятно? Но только кто же будетъ длать всю работу? Ты подумала объ этомъ?
Фру Карено. Всю работу буду длать я. Такимъ образомъ мы сохранимъ жалованье. Обнимаетъ его.
Карено. Но, но, Элина! Освобождается и смотритъ на нее. Ты серьезно думаешь, Элина? Какъ это хорошо съ твоей стороны. Боже мой, какъ бы я былъ теб благодаренъ, если бы ты это попробовала. Если это не пойдетъ, то…
Фру Kapено. Все пойдетъ прекрасно.
Карено. Только нкоторое время. Пока я не кончу работу. Потомъ мы опять можемъ ее взять,
Фру Карено. Да, только лучше другую двушку. Ты ничего не имешь противъ, если мы разстанемся съ Ингеборгъ?
Карено. Нтъ, почему же? Милая, дорогая, ты такъ тихо и незамтно помогаешь мн!
Фру Карено. Я вижу, ты доволенъ, ты рдко говоришь такъ, какъ сейчасъ. Внезапно бросается ему на грудь. О, мн кажется, я могла бы…
Kapено. Но, Элина! что съ тобой?
Фру Карено. Выпуская его. Фу, стыдись, Иваръ, что ты вообразилъ.
Карено. Я, вообразилъ? Я ничего не подумалъ, но…
Фру Карено. Ну, да ничего, если ты и вообразилъ себ что-нибудь. Прыгаетъ.
Карено. Какъ пріятно видть, что ты такъ искренно радуешься! Въ какихъ это башмакахъ ты такъ прыгаешь?
Фру Карено. Погляди самъ.
Карено заглядывая. Это туфли?
Фру Карено. Перестанешь ты?
Карено поднимаетъ подолъ ея платья. Ну, конечно, это туфли.
Фру Карено оглядывается. Ну, подумай, если тебя кто-нибудь увидитъ!
Карено, не понимая. Меня увидитъ? Да, ну такъ что же?.. Нтъ, послушай, я думаю о томъ, что онъ сказалъ объ издател.
Фру Карено. Снимаетъ туфли и ударяетъ его по щек. Вотъ въ какихъ башмакахъ я прыгаю!
Карено. Ну, Элина, брось эти штуки.
Фру Карено. Нтъ, Иваръ, я совсмъ не расположена перестать шутить.
Карено. Но, но… Да, онъ сказалъ, что хочетъ поговорить съ издателемъ.
Фру Карено, покорившись. Кто хотлъ поговорить съ издателемъ?
Карено. Профессоръ, конечно. Разв ты не слыхала?
Фру Карено. Нтъ.
Карено. Ты не слыхала самаго важнаго. Онъ хочетъ помочь мн получить авансъ.
Фру Карено. Нтъ, правда? Я этого не слыхала. Онъ сказалъ, что хочеть теб въ этомъ помочь?
Карено. Да, а это почти то же, что имть уже деньги въ рукахъ. А потомъ, самое главное… послднее, что онъ сказалъ.
Фру Карено. Что же это?
Карено. Онъ говорилъ, что мн, можетъ быть, придется немного пересмотрть мою книгу.
Фру Карено. Да, но это…
Карено. Въ этомъ-то вся суть, Элина. Это-то именно мн и трудно сдлать. Ну, не печалься. Онъ бросилъ это такъ, мимоходомъ, въ конц разговора. Пересмотрть мою книгу это попросту значитъ — ее передлать.
Фру Карено. Нтъ, этого онъ не можетъ потребовать…
Kapено. Да онъ этого совсмъ и не требуетъ. Онъ сказалъ — немножко проглядть. Но моя книга такъ написана, что это невозможно. Да, но не думай, что я только упрямлюсь, не хочу подчиниться. И не мучь себя этимъ. Потому что авансъ я получу и безъ помощи профессора Гиллинга.
Фру Карено. Да, но пусть онъ теб поможетъ, Иваръ, пусть поможетъ. Ты тогда будешь гораздо увренне. Подумай только, если мы будемъ обезпечены…
Карено. Тсс! не говори объ этомъ! Ты думаешь, я не думаю все время объ описи? Тогда мы, вроятно, могли бы остаться здсь. Въ этомъ тихомъ старомъ желтомъ дом.
Фру Карено беретъ его за руку. Да, вдвоемъ.
Карено. Ахъ, Элина, дло не за моей доброй волей. Будь уврена въ этомъ.
Фру Карено. Я знаю.
Карено обнимаетъ ее. Элина, ты такъ добра сегодня! Я люблю тебя!
Фру Карено. Да, правда? Ничего больше мн и не нужно.
Карено. А теперь иди. Я долженъ работать.
Фру Карено. Нтъ, погоди минутку. Порадуемся немного. Теперь все такъ хорошо устраивается.
Kapено, быстро ее обнимая. Послушай, иди! Я хочу и долженъ сегодня написать еще главу. Цлуетъ ее. Когда ты здсь, я теряю вс мысли. Иди же, иначе…
Фру Карено, улыбаясь. Иначе?
Карено. Не скажу.
Фру Карено. Иначе?
Карено. Ты знаешь, что иначе я ничего не напишу.
Фру Карено. Скоро уже стемнетъ, Иваръ.
Карено. Стемнетъ еще черезъ два часа.
Фру Карено. Ну да, черезъ два часа. Но все-таки ты, вроятно, не сможешь работать.
Карено. Но я долженъ работать.
Фру Карено. И холодно становится.
Карено не отвчаетъ и начинаетъ приводить въ порядокъ бумаги.
Фру Карено. Да, Иваръ, оправить теб лампу, а?
Kapено. Да, пожалуйста.
Фру Карено. И не путать твоихъ бумагъ?
Карено. Нтъ. Но что же ты не уходишь? Я никогда не видалъ такой безумной женщины. Ведетъ ее къ лстниц. Ну, бги. Отходитъ отъ нея и идетъ къ столу.
Фру Карено на веранд. Иваръ, я спутаю вс твои бумаги!
Карено перелистываетъ рукопись и не отвчаетъ.
Фру Карено. Я все переверну вверхъ дномъ, мн такъ хочется. Смется. Вотъ приходи,— увидишь, я это сдлаю. Входитъ и затворяетъ дверь.
Карено зажигаетъ трубку, садится, беретъ перо и погружается въ мысли. Проходитъ разъ по дорожк, снова садится, перечитываетъ нкоторыя мста рукописи, что-то пишетъ.
Фру Карено изъ дверей веранды. Коллега! Смется. Послушай, коллега, что я тамъ только натворила.
Карено отмахивается рукой.
Фру Карено уходитъ домой,
Карено внезапно встаетъ. Нтъ! Обходитъ по дорожк. Нтъ, говорю я!
Фру Карено, выходя изъ дверей веранды, тихо и нжно. Я хотла только сказать, что я не сдлала ничего дурного.
Kapено, не глядя. Что? Идетъ быстро къ столу и зачеркиваетъ, что написалъ.
Фру Карено. Мн такъ хотлось бы побыть съ тобой.
Карено взглядываетъ, зоветъ. Элина! Изъ пересмотра, конечно, ничего не выходитъ.
Фру Карено, сходя внизъ. Изъ чего не выходитъ?
Карено. Да изъ пересмотра рукописи. Онъ не могъ же думать этого.
Фру Карено. Ты не можешь ее исправить?
Карено, качая головой. Что я написалъ, то такъ и останется.
Фру Карено. Останется?
Карено. И что я теперь напишу, то такъ и будетъ написано.
Фру Карено. Но, Иваръ, ты только что сказалъ, что у тебя нтъ недостатка въ доброй вол.
Карено. Ты думаешь, я не думалъ объ этомъ? Это, должно быть, возможно, думалъ я про себя. И я радовался тому, что это можетъ быть возможно, потому что тогда мы были бы спасены. Итакъ, я написалъ нсколько строкъ. Смотри. Показываетъ ей бумагу. Этими тремя строчками я отрицаю двадцать главъ моей книги. Бросаетъ бумагу. Нтъ, этой комедіи я не могу играть.
Фру Карено садится на лавку, мрачно. Но ты думаешь, что ты все-таки получишь авансъ?
Карено. Я прямо не могу теперь понять, какъ это профессоръ Гиллингъ сидлъ здсь и предлагалъ мн пересмотрть рукопись.
Фру Карено. Ему, вроятно, было жаль насъ, и онъ хотлъ намъ помочь.
Kapено. Онъ могъ бы точно такъ же приказать мн написать противоположное тому, что я думаю.
Фру Карено. Да, да, профессоръ хотлъ теб добра. Онъ это самъ говорилъ.
Карено смотритъ на нее. Ты опять совсмъ разстроилась, Элина?
Фру Карено молчитъ.
Kapено. Но вдь еще ничего не потеряно. Завтра рано утромъ я отнесу рукопись.
Фру Карено. Ахъ, ты увидишь, дло дойдетъ до описи.
Карено. Нтъ! Все говоритъ за то, что этого можно будетъ избгнуть…
Фру Карено уныло. Да разв это одно. Все идетъ одно къ одному! Мы совсмъ обднли! Погляди хоть на то, какъ ты одтъ.
Карено. Одтъ? Утшься, Элина. У меня вдь есть еще пара. Прекрасная пара.
Фру Карено. Да, какъ знаешь… Ты будешь, значитъ, писать, какъ и прежде?
Карено. Да, какъ и прежде.
Фру Карено. Противъ профессора Гиллинга?
Карено. Противъ профессора Гиллинга и другихъ. Когда-нибудь меня начнутъ слушать.
Фру Карено. Да, когда-нибудь, конечно.
Карено. Да, противъ этого ничего не подлаешь, Элина. Нечего и слова тратить попустому.
Фру Карено. Я думала, теперь станетъ немножко легче. Я была такъ рада, что я… Нтъ, и теперь все пойдетъ, какъ прежде. Закрываетъ лицо руками.
Карено. Элина, ты должна сдлать то, что я теб уже предлагалъ. Ты должна похать къ роднымъ, пока не пройдетъ это время.
Фру Карено встаетъ. Ты опять предлагаешь мн это? Удивительно, какъ легко ты готовъ разстаться со мной. У тебя должна быть на это какая-нибудь тайная причина?
Карено. Тайная причина?
Фру Карено. Да, я не знаю. Но ты слышалъ, что я сказала: я не поду домой.
Карено. Нтъ, нтъ! Оставимъ это… У меня пропалъ цлый день, я могъ бы уже столько написать! Но глава должна быть кончена. Садится и собирается писать.
Фру Карено подходитъ къ нему. Да, я вижу, что это значитъ. Ты меня больше не любишь, Иваръ. Вотъ въ чемъ дло. Ты только что сказалъ, что любишь, но это неправда. Я вижу это и въ крупномъ, и въ мелочахъ, и не съ сегодняшняго дня. Ты не хочешь ничего для меня сдлать, ты не заботишься о томъ, что у меня на сердц, ты только пишешь, а у насъ идетъ все хуже и хуже. А теперь ты хочешь меня отправить домой.
Карено всталъ. Ты, кажется, съ ума сошла? Я тебя не люблю?
Фру Карено. Да, ты меня не любишь. Иначе ты былъ бы другимъ. Но ты можешь успокоиться, Иваръ, потому что это еще совсмъ не наврное, что я неизмнно буду съ тобой. Идтъ.
Карено. Ты уже второй разъ шутишь этимъ сегодня, Элина. Что ты хочешь сказать этимъ?
Фру Карено на лстниц на веранду. Ты увидишь. Уходитъ въ домъ и затворяетъ дверь.

Карено неподвижно смотритъ ей вслдъ. Садится и беретъ перо.

ВТОРОЕ ДЙСТВІЕ.

Комната у Карено. На заднемъ план дверь, ведущая на улицу, надъ дверью въ стн крюкъ. Налво стеклянная дверь на веранду и двери въ спальню, между дверями этажерка, на которой между прочими вещами стоятъ подсвчники съ двойными ручками. Направо большой рабочій столъ Карено съ массой бумагъ и книгъ, совсмъ позади на той же сторон дверь въ кухню. Софа, столы, стулья, зеркало въ золотой рам, нсколько картинъ, все очень скромное. На полу наискось къ двери узкій длинный коверъ.

Иваръ Карено сидитъ и пишетъ при свт лампы. Фру Карено выходитъ тихо изъ кухни, ставитъ зажженную лампу на круглый столъ, кладетъ сюда же работу и снова тихо выходитъ.

Въ дверь на заднемъ план стучатъ. Еще разъ сильне.

Карено. Войдите!

Докторъ Іервенъ, блдный, съ темными волосами, 27-ми лтъ, съ большой бородой, входитъ въ сопровожденіи Фрэкенъ Ховиндъ, двадцатилтней брюнетки, и Эндре Бондесена, 35-ти лтъ, темный шатенъ, полный, усы, пенснэ, нарядно и модно одтъ. Голосъ Iервена слышенъ еще въ дверяхъ: ‘Конечно, онъ дома! Пожалуйста! Нтъ, нтъ,— дамы впередъ!

Карено встаетъ, удивленный. Какъ? Іервенъ? Откладываетъ перо.
Іервенъ. Именно. И-мен-но. Добрый вечеръ. представляя. Моя невста, а его ты уже знаешь.
Kapено. Нтъ, вотъ это отлично! Садитесь. Прошу васъ, фрэкенъ.
Іервенъ. А Фру Карено дома?
Карено. Да, она въ кухн. Я сейчасъ… Отворяетъ кухонную дверь и кричитъ. Элина! Выслушавъ ея отвтъ. У насъ гости. Важные гости. Что?.. Только поскорй. Затворяетъ дверь. Нтъ, это прямо великолпно! Тысячу разъ благодарю, фрэкенъ, что вы зашли къ намъ. Для васъ это порядочная прогулка.
Фрэкенъ. Да, я живу внизу, въ город.
Іервенъ. Знай только, что мы пришли основательно помшать теб.
Карено. И превосходно сдлали. Я такъ усталъ! Это отлично!.. Ты, вроятно, слышалъ, вчера здсь былъ профессоръ Гиллингъ?
Іервенъ. Неужели ты думаешь, я этого не знаю! Объ этомъ идутъ всевозможные толки. Говорятъ, ты послалъ ему посл его ухода рзкое письмо?
Карено. Нтъ, неправда, я только слегка вступился за себя. Я написалъ только то, что не усплъ ему сказать. Всего нсколько словъ.
Іервенъ. Да, болтаютъ… Ты уже далеко подвинулся со своей книгой?
Карено. Три четверти я отнесъ сегодня утромъ издателю. Увидимъ, возьметъ ли онъ ее, онъ хотлъ извстить меня черезъ нсколько дней. А ты уже докторъ! Поздравляю.
Іервенъ притворно весело. Ну, разумется, я уже докторъ. Я такъ счастливъ! Хо-хо!
Фру Карено входитъ. Нтъ, вотъ это!
Іервенъ ей навстрчу. Добрый вечеръ. Простите наше нашествіе. Мы недолго задержимъ васъ. Да къ тому же мы не принесли вамъ скуки, мы вс такъ веселы.
Фру Kapено. Совершенно врно. Здравствуйте.
Іервенъ, представляя. Смотрите, Фру Карено: это моя невста. Ее зовутъ Натали Ховиндъ. Но, такъ какъ мы добрые друзья, то я зову ее просто Натали, ей такъ больше нравится.
Фрэкенъ, ударяя его. Нтъ, что за лгунъ!
Іервенъ, представляя дальше. А вотъ это уже совсмъ другое дло. Это Эндрэ Бондесенъ. Мужчина, какъ видите, въ расцвт лтъ. Но отъ васъ скрыто то, что этотъ человкъ интересуется всмъ. Поэтому онъ разгуливаетъ и размышляетъ, не пойдутъ ли къ нему полосатыя брюки.
Бондесенъ. Ты сегодня въ настроеніи зло острить, Іервенъ.
Фру Карено. О, нтъ, Іервенъ никогда не остритъ зло. Онъ приноситъ съ собой столько радости, что…
Іервенъ. Вы сказали — ‘радости’? О, благодарю васъ.
Бондесенъ. О, да, за послднее время онъ сталъ очень злымъ. Онъ сердился на всхъ, впрочемъ, не меньше и на самого себя. Я не знаю, что съ нимъ сдлалось.
Фрэкенъ. На меня онъ никогда не сердился.
Фру Карено. Не хотите ли снять шляпу, фрэкенъ?

Фрэкенъ снимаетъ шляпу и кофточку. Фру Карено садится рядомъ съ ней.

Карено. Что же вы не раздваетесь, господа?

Мужчины снимаютъ пальто. Бондесенъ садится къ дамамъ.

Іервенъ. Ну, конечно, Бондесенъ уже тамъ услся. Онъ влюбится въ васъ, Фру Карено, въ этомъ нтъ никакого сомннія. Но не довряйте ему. Его страсть длится не больше двадцати четырехъ часовъ, переночуетъ въ немъ и исчезаетъ.
Фру Карено, улыбаясь. О, я ужъ постараюсь, чтобы его страсть длилась дольше.
Бондесенъ. Благодарю васъ.
Фру Карено, бросая взглядъ на Карено. Да, но я не знаю, за что вы благодарите меня!
Бондесенъ. За то, что вы отвтили ему за меня, и такъ превосходно отвтили.
Фру Карено. А! Я думала за то, что я хотла постараться продолжить вашу страсть.
Бондесенъ. Это, конечно, не стоило бы намъ большого труда.
Фру Карено. О, я уже вижу, что вы изъ тхъ, кого удержать довольно трудно.
Карено къ Іервену. Профессоръ отзывался вчера о теб очень тепло…
Іервенъ коротко. Вотъ какъ!
Карено. И хвалилъ твою диссертацію. Только онъ сказалъ, что… Я не совсмъ его понялъ, но выходило такъ, что въ теб произошелъ переворотъ, полнйшій переворотъ.
Іервенъ, вздрагивая. Переворотъ?
Карено. Полнйшій переворотъ, по его словамъ.
Іервенъ. Какого рода переворотъ? Я не понимаю… Что онъ хотлъ этимъ сказать?
Карено. Этого я не могъ у него спросить.
Іервенъ. Я не замчаю въ себ никакой перемны.
Карено. Разумется! Онъ, вроятно, думалъ о тон, въ какомъ написана твоя работа, что твой слогъ сталъ выдержанне.
Фрэкенъ. Въ теб, конечно, не произошло другой перемны, а, Карстенъ?
Іервенъ. Нтъ, насколько я знаю.
Фрэкенъ. Надюсь.
Іервенъ раздраженно. Перестанемъ говорить обо мн!
Бондесенъ. Да, перестаньте! Онъ самъ не щадилъ себя за это время.
Іервенъ. Профессоръ Гиллингъ, несомннно,— я не буду съ этимъ спорить — либеральный и гуманный человкъ. Обращаясь къ Карено. Да, гуманный, слышишь! Такъ хорошо думаетъ о людяхъ и видитъ въ нихъ, какъ онъ выражается, ‘доброе начало’. А если ему противорчатъ, то онъ все это выслушиваетъ и во многомъ отдаетъ справедливость своему противнику. Да, онъ гуманенъ въ высшей степени. Но онъ не широкаго полета.
Карено. Да, дйствительно.
Іервенъ. Онъ не особенно широкаго полета, нтъ. Нападаетъ на Гегеля, на политику правой и ученіе о Святой Троиц и выступаетъ на защиту женскаго вопроса, всеобщаго избирательнаго права и Стюарта Милля. Онъ весь тутъ. Либералъ въ срой шляп и безъ грубыхъ промаховъ.
Карено. Да, видишь ли,— онъ принадлежитъ къ другой школ.
Іервенъ горячо. Да, разумется. Онъ принадлежитъ къ другой школ, чмъ я. Онъ другого направленія. Но онъ твердо стоитъ на своемъ, слдуетъ своимъ книгамъ — и ему все ясно. Прекрасно быть такимъ спокойнымъ, какъ онъ. Мн безразлично, что бы ты мн ни отвтилъ на это.
Карено. Я теб ничего не возражаю.
Іервенъ. Такъ ничего? Мн казалось, ты… Нтъ.
Карено. Ршительно ничего. Профессоръ Гиллингъ и я, мы стоимъ слишкомъ далеко другъ отъ друга. Послушалъ бы ты его вчера, онъ не очень-то нжно обошелся съ моей нмецкой статьей. Онъ ее всю раскритиковалъ.
Iepвенъ. Онъ ничего не говорилъ о 1814 год?
Карено. Нтъ, а что?
Іервенъ. Ему слдовало бы это сказать. Наиболе значительная вещь съ 1814 года, говоритъ онъ. И это онъ повторяетъ уже двадцать лтъ о каждой вещи.
Карено, улыбаясь. Впрочемъ, это правда. Я это тоже слышалъ.
Іервенъ. Ты видлъ его жену? Я говорю о его послдней жен? Тонкая, какъ спичка.
Бондесенъ. Толстая, какъ спичка, хочешь ты сказать?
Iepвенъ оборачивается и смотритъ на него. Да, неправда ли, я хотлъ сказать: толстая, какъ спичка? Да, Бондесенъ, ты очень логиченъ. Если теб кто-нибудь скажетъ, что два и три — пять, но ты отвтишь: ‘Нтъ, два и два — четыре!’
Бондесенъ. Отвтьте ему еще разъ за меня, сударыня. Тогда онъ замолчитъ.
Фру Карено. Если бы я дйствительно могла хорошо отвтить!
Бондесенъ. О, вы, конечно, сумете.
Фру Карено. Тогда я лучше скажу это вамъ.
Фрэкенъ шутливо. Можетъ быть, мн уйти?
Фру Карено. Нтъ, я этого все-таки не скажу. Взглядывая на Карено. Я сначала хочу посмотрть, что вы за человкъ.
Бондесенъ. Что я за человкъ? Вы видите сами. Я таковъ, какимъ выгляжу.
Фру Карено. Я никогда не видала такой прекрасной булавки для галстука.
Боннесенъ хочетъ ее вынуть. Вы желали бы ее имть?
Фру Карено удерживаетъ его руку своей. Нтъ, нтъ, нтъ! Вы съ ума сошли? Быстро отнимаетъ руку.
Бондесенъ. Вы точно обожглись?
Фру Карено. Немножко.
Бондесенъ. О, если бы это была правда!
Фру Карено, взглядывая на Карено. Вы хотли этимъ что-то сказать!
Карено Іервену. Такъ Фру Гиллингъ еще молодая женщина?
Іервенъ. Лтъ тридцати. Она носитъ костюмъ ‘реформъ’. Я ей говорилъ, что это очень некрасиво. Знаешь, что она отвчала? Передразнивая. ‘Я одваюсь не для того, чтобы…’ Нтъ, чортъ возьми, и какъ это было сказано!
Фру Карено. Фи, Іервенъ, что за выраженія!
Іервенъ, передразнивая. ‘Я одваюсь не для того, чтобы нравиться мужчинамъ, но чтобы злить женщинъ…’ Представляешь ты ее себ?
Карено смется. Она сказала, чтобы злить женщинъ?
Іервенъ, передразнивая. ‘Чтобы злить женщинъ’.
Бондесенъ. Это недурной отвтъ. Съ ея точки зрнія.
Іервенъ. Богъ да благословитъ тебя, Бондесенъ!
Бондесенъ добродушно смется. Ну, видали вы когда-нибудь подобнаго тирана! Онъ не позволяетъ мн рта открыть.
Фру Карено. Не хотите ли, господа, кофе? Никто не отвчаетъ. У насъ нтъ выпить ничего другого.
Іервенъ. О, пожалуйста, я съ удовольствіемъ выпью чашку кофе.
Карено. Къ сожалнію, жена права. У насъ ничего нтъ, кром кофе.
Бондесенъ. Ну вотъ еще, кофе — прекрасный напитокъ. Если только это не доставитъ лишнихъ хлопотъ.
Фру Карено. Иваръ, открой дверь и крикни Ингеборгъ сварить намъ кофе.
Карено. Хорошо. Уходитъ въ кухню.
Іервенъ, разсматривая серебряные подсвчники. Какія прекрасныя вещи! Ты обратила на нихъ вниманіе, Натали?
Фрекенъ подходитъ. Я все время любуюсь ими. Это подарокъ Фру Карено?
Фру Карено, безпокойно поглядывая на кухонную дверь. Это свадебный подарокъ… Нтъ, лучше всего мн пойти самой… Подходить къ двери, медлитъ, сразу отворяетъ и заглядываетъ. Уходитъ.
Бондесенъ. Послушай, Іервенъ, что ты все время сегодня придираешься!
Іервенъ. Ты долженъ говорить ‘докторъ Іервенъ’, когда обращаешься ко мн. ‘Господинъ докторъ Іервенъ’.
Фру Карено входитъ и говоритъ, оборачиваясь назадъ къ Карено. Нтъ, что же это! Ты пропадалъ цлые полчаса.
Карено. Я хотлъ зажечь, понимаешь. У Ингеборгъ не было спичекъ.
Фру Карено садится. Хорошо. Эти подсвчники намъ подарили папа и мама. Они мн очень нравятся.
Фрэкенъ. О, еще бы!
Бондесенъ. Вы не городская уроженка, сударыня?
Фру Карено. Боже мой, неужели это по мн такъ сразу и видно?!
Бондесенъ. Ахъ совсмъ нтъ, но…
Фру Карено. Потому что мой мужъ называетъ меня всегда крестьяночкой.
Карено. Разумется, въ самомъ лучшемъ смысл. Въ лучшемъ значеніи этого слова. Гладитъ ее до волосамъ. Ходитъ взадъ и впередъ.
Бондесенъ. Нтъ, я просто слышалъ, что вы не изъ города.
Фру Карено. Я не могу себ представить, чтобы вы гд-нибудь что-нибудь могли слышать обо мн, господинъ Эндресенъ.
Бондесенъ. Бондесенъ. Да,— я журналистъ, и долженъ вамъ сказать, что, благодаря этому, мн многое приходится слышать.
Фру Карено. О, я не сомнваюсь, что вы знатокъ своего дла.

Бондесенъ смотритъ на нее и улыбается. Фру Карено бросаетъ взглядъ на мужа.

Іервенъ. Ну, скажи, Карено,— когда же ты, наконецъ, со всмъ этимъ поладишь?
Карено останавливается. О, нтъ. Что ты сказалъ? Съ чмъ полажу?
Іервенъ. Со своими длами, конечно. Разв они у тебя иногда не шатаются?
Карено. Да, дло не всегда идетъ гладко.
Іервенъ. Но и не всегда негладко, хочешь ты сказать? Ну, такъ это еще не такъ плохо.
Карено. О, довольно плохо. Но мы надемся, что это только временно. Обращаясь къ жен. Не правда ли, Ингеборгъ?
Фру Карено, приподнимаясь. Ингеборгъ? Нтъ, это уже слишкомъ…
Карено. Ахъ, прости! Я хотлъ сказать — Элина. Ходитъ взадъ и впередъ.
Фру Карено. Богъ тебя знаетъ, о чемъ ты думаешь. Вдругъ подвигается ближе къ Бондесену. Представьте себ, я слышу, какъ идутъ ваши часы.
Бондесенъ. Надюсь, я могу остаться на своемъ мст!
Фру Карено. О да, вы сидите совсмъ не такъ близко.
Бондесенъ. Это, вроятно, вы слышите біеніе моего сердца, сударыня.

Фру Карено, взглядывая на Карено, наклоняетъ ухо къ Бондесену, улыбается. Они смются и болтаютъ.

Іервенъ къ Карено. Видишь ли, то, что со мной случилось… совсмъ не весело. Нтъ. Я хотлъ поглядть, какой будетъ результатъ, если я самъ плюну себ въ лицо. Вотъ я это и сдлалъ.
Фрэкенъ встаетъ и подходитъ къ нему. Что съ тобой сегодня, Карстенъ?
Іервенъ. Что? Со мной ничего. Ступай и садись на свое мсто, Натали.
Фрэкенъ улыбается и идетъ назадъ на свое мсто.
Іервенъ къ Карено. Вообще, не слдовало бы желать думать и писать для людей. Къ чему? Идеаломъ должна быть жизнь прирожденнаго идіота въ двственномъ лсу — сидть и голодать и не имть настолько разума, чтобы подняться.
Карено. Ты это говоришь?
Іервенъ. Подумай, время бы шло, земля вертлась,— по-моему, пожалуйста, вертись себ сколько угодно, хе-хе-хе,— а я не подарилъ бы ни одной мысли ея дурацкому движенію. Я говорю, мысли? Ни одного даже проблеска ея, слышите? Мой мозгъ покоился бы, какъ слпорожденный.
Карено. Да, да!
Іервенъ. Никто не былъ бы человкомъ, но — предметомъ, вещью. Если бы кто-нибудь остановилъ меня на улиц и спросилъ про дорогу, мн хотлось бы, чтобы я могъ ему отвтить: ‘я не знаю. Спроси у другого газоваго фонаря’.
Фрэкенъ. Карстенъ, ты усталъ отъ работы.
Іервенъ продолжаетъ. Во всякомъ случа, я хочу отказаться отъ мышленія. И ты тоже долженъ это сдлать, Карено, я теб это откровенно совтую. Надо жить на этой проклятой земл Іафета и еще мыслить за другихъ. Что людямъ длать съ мышленіемъ, скажи пожалуйста? Разв они и безъ этого не могутъ сажать картофель и писать картины? Ни отъ кого ничего не будемъ ожидать. Оглянись кругомъ на всю область. Въ ней живетъ два милліона людей, и всхъ ихъ зовутъ Олэ.
Бондесенъ. Сегодня вечеромъ онъ въ своей сфер.
Фрэкенъ. Мн кажется, я это понимаю.
Фру Карено, покачивая головой. Я, къ сожалнію — нтъ.
Бондесенъ. Я тоже, слава Богу.
Фру Карено. Мы съ вами будемъ лучше разговаривать о чемъ-нибудь боле понятномъ.
Бондесенъ. Напримръ, о томъ, что я близокъ къ тому, чтобы сдлать вамъ признаніе, сударыня.
Фру Карено. Ахъ, нтъ, вы этого не должны. Говоритъ намренно громко. Вы не должны длать признанія.
Бондесенъ. Но это только…
Фру Карено, улыбаясь. Фу, стыдитесь, отодвиньтесь-ка немного.
Бондесенъ. Вы меня не поняли, это очень невинное признаніе.
Фру Карено. Правда?
Бондесенъ. Я хотлъ вамъ сознаться, что я васъ тоже не совсмъ хорошо понимаю. Не больше, чмъ Іервена. Въ васъ есть что-то, что поражало меня все время, пока мы разговаривали.
Фру Карено. Да?
Бондесенъ. Когда вы сметесь и веселы, вы становитесь совсмъ, совсмъ молоденькой…
Фру Карено. Ну?
Бондесенъ. Но иногда вы точно задумываетесь о чемъ-то, и тогда вы такъ странно оглядываетесь… по всей комнат. Я не знаю, чего вы ищете взглядомъ…
Фру Карено внимательно. Дальше!
Бондесенъ. Да, и тогда вы словно готовы заплакать.
Фру Карено сидитъ неподвижно, взволнованно встаетъ и отходитъ.
Фрэкенъ къ Іервену. Ты усталъ, Карстенъ?
Iepвенъ покачиваетъ головой.
Фрэкенъ. Ты очень блденъ.
Iepвенъ качаетъ головой.
Карено обнимаетъ жену. Ну, Элина, о чемъ ты замечталась?
Фру Карено коротко. Ни о чемъ. Идетъ назадъ къ Бондесену, принуждая себя. Нтъ, вы не должны больше такъ говорить, я ушла въ уголъ и покатывалась отъ смха надъ этимъ.
Бондесенъ. Жаль, что не здсь.
Фру Карено. Почему это?
Бондесенъ. Я бы увидлъ ваши блые зубки.
Фру Kapено, улыбаясь. Вы находите, что у меня такіе блые зубы?
Iepвенъ. Я знаю, что ты задумалъ, Карено. Ты хочешь отвести въ сторону Бондесена и спросить, что со мной сегодня вечеромъ. Не пьянъ ли я попросту.
Карено остался стоять. Нтъ, я никогда и не…
Іервенъ. Я ничего не пилъ, я только разгорячился.
Карено. Но, милый, никто и не думаетъ, что ты пьянъ.
Iepвенъ, улыбаясь. Конечно, нтъ. Разумется. Подойди же, старый дружище, и поговоримъ. Выходитъ, что ты не хочешь побесдовать со мной, мн такъ кажется.
Карено идетъ къ нему, смется. Я не хочу?.. Послушайте, господинъ Бондесенъ,— не выпилъ ли онъ, дйствительно, немножко?
Іервенъ. Ни капли. Но видишь, я такъ страшно радъ. Такъ безконечно счастливъ.
Карено. Мн этого не кажется. Хотя теб не отъ чего, собственно, печалиться.
Іервенъ. Конечно, нтъ. Впрочемъ, не будемъ говорить объ этомъ… Что, профессоръ Гиллингъ не пытался вчера совратить тебя немножко?
Карено, улыбаясь. Онъ давалъ мн хорошіе совты. Парочку добрыхъ совтовъ, какъ онъ выразился.
Іервенъ. Да, я знаю добрые совты профессора Гиллинга. Если онъ съ ними является, то только затмъ, чтобы поколебать въ другомъ то или другое хорошее намреніе. Вотъ и все.
Карено. Слышишь, Элина, Іервенъ думаетъ то же, что и я.
Іервенъ возбужденно. Вообразить, что этого человка раздули въ человка одухотвореннаго! Онъ роется и вычитываетъ разныя полезныя книги и говоритъ: ‘Вотъ это превосходно, отсюда можно почерпнуть много разумнаго’. А когда онъ напишетъ книгу, то говоритъ: ‘Изъ какой еще книги могу я почерпнуть что-нибудь разумное?’ И онъ читаетъ слдующую… Нтъ, одухотворенность — не прилежаніе. Одухотворенность — это искра, это Богъ.
Фрэкенъ восторженно. Слушайте, какъ онъ сказалъ! Искра! Богъ!
Бондесенъ. Ты несправедливъ къ профессору Гиллингу. Онъ и за границей составилъ себ громкое имя.
Іервенъ. Совершенно врно. То-есть громкаго имени у него нтъ. Смотритъ на Бондесена. Да ты-то что, чортъ возьми, въ этомъ понимаешь?
Фру Карено, качая головой. Опять онъ ругается.
Бондесенъ. Я не держусь съ нимъ однихъ взглядовъ, въ политик, разумется. Но мн часто приходилось упоминать о немъ въ газет. Напримръ, когда онъ женился во второй разъ, я сообщилъ заране о мст и времени бракосочетанія. Такъ что, когда молодые вышли изъ магистрата, ихъ уже ждала и привтствовала довольно большая толпа народа. О, да, все-таки профессору Гиллингу мы кое-чмъ да обязаны.
Іервенъ смотритъ на Карено и улыбается. Онъ такъ дйствительно думаетъ, я убжденъ, онъ такъ думаетъ.
Фру Карено къ Бондесену. Это было очень мило съ вашей стороны. Публика дйствительно стояла и привтствовала ихъ?
Бондесенъ. Да. Потому что профессоръ Гиллингъ всмъ извстенъ.
Іервенъ. Да, ты правъ, Бондесенъ. Если бы газеты не занялись имъ, когда онъ вступилъ въ критическій возрастъ, онъ былъ бы и теперь неизвстенъ. Но пришли другіе, явился ты, вы писали о немъ замтки, напоминали о немъ, выставляли его, раздували его, не смолкали ни на минуту. И вотъ онъ — великій ученый.
Бондесенъ. Я нахожу, что всеобщее уваженіе, которымъ пользуется профессоръ Гиллингъ, должно бы заставить тебя нсколько не доврять своему мннію.
Іервенъ. Нтъ, совершенно напротивъ. Это заставляетъ меня не доврять его мннію о себ.
Карено киваетъ головой.
Бондесенъ. Это изумительно.
Фру Карено. Да, это изумительно.
Іервенъ. Пока умственно богато одаренный человкъ высоко держитъ голову и не гнетъ спины, о немъ или замалчиваютъ или нападаютъ на него. Но какъ только онъ начинаетъ сдаваться, опускаетъ голову и чувствуетъ себя побжденнымъ, тогда общественное мнніе мняется, тогда пресса становится сочувственной, благорасположенной, къ нему относятся великодушно, въ немъ отыскиваютъ заслуги. И вотъ создается всеобщее уваженіе.
Фрэкенъ, увлеченная. Нтъ, какъ онъ хорошо заговорилъ. Это стоитъ послушать. Идетъ къ письменному столу и становится рядомъ съ Карено.
Бондесенъ. Это, право, смшно: я долженъ защищать человка, который совсмъ не принадлежитъ къ моей партіи.
Фру Карено. Это прекрасно съ вашей стороны.
Іервенъ. Пожалуйста, возьми другого стараго профессора. Если ты можешь найти такого среди правой.
Бондесенъ къ фру Карено. Онъ думаетъ, что это очень остроумно.
Іервенъ. Возьми ихъ всхъ, если хочешь. Въ общемъ вс столтніе старцы на земл — профессора. Замтьте, кто молодъ, желаетъ другого, чмъ они, и иметъ настолько святого огни, чтобы быть въ состояніи что-нибудь передлать, они уже тутъ какъ тутъ около него. Сначала идутъ добрые совты, затмъ начинается отстраненіе, противодйствіе и насиліе. Чередъ за тобой, Карено, ты разсердилъ одного изъ почтенныхъ холоповъ.
Карено. Благодарю тебя, Іервенъ. Ты говорилъ такъ, точно читалъ въ глубин моего сердца. Протягиваетъ ему руку. Давно ужъ я не получалъ такой поддержки.
Фру Карено. Іервенъ не знаетъ нашихъ обстоятельствъ.
Карено, взволнованно улыбаясь. Совершенно откровенно признаюсь, дла наши идутъ въ настоящее время очень плохо. Мы такъ бдны, что скоро намъ не будетъ никакого спасенія. Мы ждемъ судебнаго пристава, завтра или послзавтра насъ опишутъ, если я не найду какого-нибудь исхода. А у меня только одн прекрасныя надежды. Но во всякомъ случа я никогда себ не позволю входить въ сдлки.
Бондесенъ. Это зависитъ отъ того, надо ли съ чмъ-нибудь считаться, нтъ ли какихъ-либо опредленныхъ обязанностей.
Фру Карено, утвердительно кивая. Безъ сомннія!
Фрэкенъ. Я стою за господина Карено.
Бондесенъ. Съ этимъ ‘святымъ огнемъ’ часто теряютъ больше, чмъ выигрываютъ!
Карено, не слушая его, къ Іервенъ. То, что ты говоришь, вполн совпадаетъ и съ моимъ чувствомъ. Оборачиваясь. Я хочу только сказать теб, Элина,— если профессоръ Гиллингъ придетъ еще разъ, я не приму его.
Бондесенъ добродушно. О, этого не доставало! Совсмъ не такъ плохо имть за спиной профессора Гиллинга. Улыбаясь. Но вы, философы, всегда такъ! Если вамъ что-нибудь придетъ въ голову, то вы идете напроломъ. Мы, другіе, вс мы должны сообразоваться съ отношеніями. Если все идетъ навыворотъ, то мы должны, какъ бы это сказать, надяться немножко и на другую власть. На высшую власть.
Эрвенъ наклоняется впередъ, прислушивается. И это ты, Эндре Бондесенъ, говоришь — ‘высшая власть’?
Бондесенъ. Ахъ, не придирайся! Можно же говорить, что думаешь, конечно, очень красиво быть свободомыслящимъ и скептикомъ, и все такое, но съ теченіемъ времени это становится недостаточнымъ, это не даетъ полнаго удовлетворенія. Я говорю по своему опыту.
Фру Карено. Да, правда! Я это такъ часто говорила Ивару, но онъ не обращаетъ на это вниманія. Онъ, конечно, и въ Бога не вруетъ.
Карено, прислушиваясь. Мн показалось… Мн показалось, что стукнула калитка?
Фрэкенъ. Да, я тоже слышала шумъ.
Kapено безпокойно. Но теперь никто не можетъ притти. Уже поздно.
Фру Карено къ Бондесену. Какую правду вы сказали! Я рада, что мы съ вами одинаково думаемъ. Я чувствую, что это такъ.
Ингеборгъ входить изъ кухни. Тамъ пришелъ человкъ, который хочетъ говорить съ барыней.
Фру Карено. Со мной? Пришелъ человкъ? Ахъ, да, я знаю. Что же онъ не пришелъ раньше? Выходить съ Ингеборгъ.
Фрэкенъ. Говори еще, говори еще, Карстенъ! Ты такъ чудесно говоришь. О, ты непоколебимъ!
Фру Карено входитъ. Я должна позвать его сюда. Но ты, Иваръ, не долженъ его видть. Ты долженъ уйти.
Карено. Я долженъ уйти’?
Фру Карено. Пойди пока въ спальню. Ну! Хочетъ его выпроводить.
Карено. Я еще никогда не слыхалъ такихъ капризовъ.
Фру Kapено нетерпливо. Ахъ, Господи, да иди же, слышишь! Вдь не надолго!
Карено. Въ спальню! тамъ темно! Вдь ненадолго.
Фру Карено запираетъ за нимъ дверь. Быстро просіявъ. Дло въ томъ, что на-дняхъ Ивару будетъ двадцать девять лтъ.
Остальные. А!
Фру Карено. Тамъ принесли подарокъ. Я придумала, только не знаю, подойдетъ ли это.
Іервенъ. Конечно, кисетъ для табаку?
Фру Карено. Нтъ. Насмшливо. Кисетъ для Ивара! Нтъ, я знаю, что ему надо что-нибудь замчательное. Вотъ тамъ пришелъ человкъ, который долженъ ршить. Тутъ наверху есть крюкъ, видите? Показываетъ на дверь на заднемъ план. Онъ остался съ тхъ поръ, какъ здсь жилъ поэтъ Иргенсъ.
Фрэкенъ. Я его вижу.
Фру Карено. Ну, такъ вотъ, мн хочется удивить Ивара и посадить на него что-нибудь. Я подумала о птиц. Вроятно, крюкъ для этого и былъ вбитъ.
Іервенъ. Птицу? Конечно — чучело?
Фру Карено. Да, чучело птицы. Разв это глупо придумано? Короткое молчаніе.
Бондесенъ. Я нахожу, что это замчательная идея.
Фру Карено недоврчиво. Вы находите?
Бондесенъ. Да, нахожу.
Фру Карено искренно. Милые, вы не должны смяться надо мной. Мн такъ бы хотлось немножко поразить его, и я ничего не могу придумать. Собственно, птица и не подарокъ. Уныло смотритъ.
Бондесенъ. Но это великолпная идея, сударыня!
Фрэкенъ. Я тоже нахожу, что вы прекрасно придумали.
Фру Карено печально. Нтъ, вы этого, конечно, не находите! Отворяя дверь въ кухню, кричитъ въ томъ же тон. Пожалуйста, войдите!
Чучельникъ входитъ, нсколько разъ кланяется.
Фру Карено. Благодарю, что вы пришли.
Чучельникъ, кланяясь. Прошу извинить, если помшалъ.
Фру Карено, указывая. Я думаю помстить ее тамъ.
Чучельникъ. Тамъ наверху? Хорошо.
Фру Карено. Вы не думаете, что тамъ раньше висла птица?
Чучельникъ, осматривая. Конечно, тамъ висло чучело большой птицы.
Фру Карено. Такъ что не будетъ ничего неподходящаго, если тамъ опять будетъ висть птица? Какъ вы думаете, Іервенъ?
Іервенъ у письменнаго стола, разсянно играетъ большими ножницами. Мн тоже кажется, что тамъ раньше сидла птица. Конечно. Во времена поэта Иргенса. Кладетъ ножницы и медленно идетъ къ остальнымъ.
Фру Карено. Да вдь я совсмъ не то спрашиваю. Я лучше буду говорить съ вами, господинъ Эндресенъ.
Бондесенъ. Бондесенъ.
Фру Карено. О, простите! Я постараюсь запомнить.
Іервенъ. Ничего, Фру Карено, называйте его, какъ хотите. Называите его Эндресенъ, онъ заслуживаетъ это имя и еще многія другія.
Чучельникъ. А какого сорта птица? Скажемъ, орелъ?
Фру Kapено. Нтъ, ради Бога, кого-нибудь поскромне. ‘Я не орелъ’ — сказалъ онъ. Какъ вы думаете, господинъ Бондесенъ?
Бондесенъ. Д-да… я не знаю вкуса, такъ что…
Фру Карено. Голубь тоже не подходитъ. Собственно для него. Нтъ, я думала о сокол.
Чучельникъ, кланяясь. Я только что хотлъ предложить сокола.
Іервенъ. Вы набиваете чучела птицъ?
Чучельникъ, кланяясь. Да, это мое ремесло.
Іервенъ. Это, вроятно, довольно трудное занятіе?
Чучельникъ. Искусство. Работа должна быть тонко сдлана.
Iepвенъ. Вы должны стараться, чтобы фигуры имли естественный видъ.
Чучельникъ. Какъ настоящія птицы, да. Какъ живыя птицы. Надо набить имъ грудь, сдлать ее выпуклой, вставить глаза, сообщить характерное выраженіе. Придать имъ на подставк такое положеніе, чтобы казалось, что он готовы сейчасъ улетть.
Іервенъ. Скажите, чмъ вы набиваете такихъ птицъ?
Чучельникъ. Конопатью, соломой. Одинъ употребляетъ одно, другой — другое. Но конопать мы вс употребляемъ.
Іервенъ. Я, вроятно, скоро приду и тоже куплю у васъ такую птицу.
Фрэкенъ. Ты?..
Чучельникъ. Я буду очень радъ. Такая птица можетъ замнить общество. Она стоитъ словно человкъ и размышляетъ.
Іервенъ. Молча и глубокомысленно думаетъ обо всхъ явленіяхъ, да…
Чучельникъ. Я могу ее и такъ сдлать, что она будетъ говорить. Если ее подавить.
Іервенъ. Вотъ какъ? Такъ я хочу имть такую, чтобы она говорила, о чемъ сама надумала.
Чучельникъ. Да, но вдь ее нельзя научить говорить что-нибудь человческимъ языкомъ. Птицы издаютъ только крикъ. Я-то такъ ужъ привыкъ къ нимъ, что могу въ ихъ крикъ вкладывать все, что угодно. Тогда они доставляютъ очень много удовольствія.
Фру Карено, которая все время хотла заговорить.
Итакъ, остановимся на сокол. Вы говорили, у васъ есть готовый?
Чучельникъ, утвердительно кивая. Есть готовый, сударыня.
Фру Карено. Съ распростертыми крыльями?
Чучельникъ, утвердительно кивая. Съ распростертыми крыльями.
Фру Карено. Отлично! Вы должны принести его завтра рано утромъ!
Чучельникъ, кланяясь. Слушаю. Идетъ къ двери. Къ Іервенъ. Если вы хотите птицу, то…
Іервенъ мрачный. Да, я зайду за ней.
Фру Карено. Не забудьте только, чтобы крылья были распростерты.
Чучельникъ. Онъ у меня уже готовъ, сударыня, такой, и еще много другихъ. Крылья въ полномъ размах. Кланяется нсколько разъ. Добрый вечеръ. Прошу извинить. Уходитъ.
Фру Карено. Добрый вечеръ. Открываетъ дверь въ кухню. Идетъ за нимъ. Постойте, я заплачу вамъ сейчасъ. Уходитъ.
Іервенъ. Ты не подалъ руки своему коллег, Бондесенъ.
Бондесенъ. Какому коллег?
Іервенъ указываетъ кивкомъ головы на кухню. Вотъ этому.
Бондесенъ и фрэкенъ Ховиндъ. Опять онъ остритъ.

Слышно, какъ Карено тихонько стучитъ въ дверь изъ спальни.

Фрэкенъ. А мы совсмъ и забыли выпустить господина Карено. Идетъ и отпираетъ дверь.
Карено входитъ, оглядывается. Хотлъ бы я знать, чмъ вы здсь занимались.
Бондесенъ. Хе! если бы вы только знали! Садится.
Фру Карено снова входитъ.
Карено къ жен. Я спрашиваю, что вы здсь длали, и мн никто не отвчаетъ.
Фру Карено. Все сдлано, но ты не долженъ Этого знать. Проходитъ мимо него и садится.
Карено. Ахъ, опять секреты! Ну, тогда дло другое.
Фрэкенъ вдругъ бжитъ къ нему и схватываетъ его за руку. Нтъ, бдный! Право, мы не хорошо поступаемъ съ вами.
Kapено, улыбаясь. О, нтъ, фрэкенъ.
Фрэкенъ. Но вы не должны этимъ огорчаться. Мы это сдлали не со злымъ умысломъ.
Фру Карено, бросая на нее взглядъ. Господи, теперь она начинаетъ!
Бондесенъ, наклоняясь, впередъ прислушивается. Вы что-то сказали?
Ингеборгъ входитъ. Подавать кофе, барыня?
Фру Карено. Да, пожалуйста.
Ингеборгъ, уходитъ.
Фру Карено. Не хотите ли приссть къ намъ, фрэкенъ? Если вы только можете разстаться съ ними.
Фрэкенъ садится около нихъ.

Ингеборгъ входитъ съ кофе. Вс собираются кругомъ круглаго стола и каждый получаетъ чашку.

Фру Карено къ Ингеборгъ. Благодарю, Ингеборгъ, ты можешь итти. По уход Ингеборгъ, обращаясь къ Карено. Я не понимаю, чего она стоитъ и глазетъ.

Карено и Іервенъ ставятъ свои чашки на письменный столъ.

Іервенъ натянуто-весело. Ты что-то сказалъ, Бондесенъ?
Бондесенъ. Нтъ!
Іервенъ. А мн показалось, ты мн предложилъ сигару.
Бондесенъ. Могу предложить теб сигару. Если только дамы разршатъ теб курить. Предлагаетъ всмъ портсигаръ.
Карено. Боже мой, я долженъ извиниться, что не могу предложить сигаръ. Вотъ огонь, Іервенъ. Подаетъ Іервену огонь, зажигаетъ самъ свою трубку и кладетъ спичечницу назадъ въ карманъ. Ходитъ взадъ и впередъ.
Фру Карено. Разв ты не видишь, Иваръ, что и другимъ надо закурить.
Карено не слышитъ.
Фру Карено Бондесену. Онъ ничего не видитъ и не слышитъ.
Бондесенъ. Не бда. Я могу и здсь закурить. Встаетъ и закуриваетъ отъ лампы.
Фру Карено. Ай! не обожгитесь!
Бондесенъ, закуривая. Это ваша совсть предостерегаетъ меня?
Фру Карено. Почему?
Бондесенъ. Потому что вы не хотите, чтобы я обжегся еще сильне.
Фру Карено. Я не понимаю васъ. Я такая непонятливая.
Бондесенъ. Раньше вы не заботились такъ обо мн. Вы сидли тамъ и съ величайшимъ хладнокровіемъ поджигали меня.
Фру Карено смется. Ахъ, и вы, конечно, горли съ большимъ хладнокровіемъ?
Бондесенъ. Вы ошибаетесь.
Фру Карено. Совсмъ нтъ. Садитесь, господинъ Эндресенъ.
Бондесенъ. Вы ни разу не можете запомнить моего имени. Садится.
Фру Карено. Ахъ, простите! Теперь-то я его запомню.
Бондесенъ. Какъ вы искренно это сказали! И вы улыбались. И губки ваши были красны.
Фру Карено становится внимательна, смотритъ на него, съ безпокойнымъ движеніемъ. Да, но поговоримъ лучше о чемъ-нибудь другомъ. Къ Іервену. Что вы притихли, Іервенъ? Вы начали такъ остроумно болтать.
Іервенъ съ большими ножницами въ рук. Я? Я стою и мечтаю.
Фру Карено. Да, мечтаете, но все-таки…
Іервенъ. Мечтаю молча и глубокомысленно.
Фру Карено. Да, но объ этомъ уговору не было. Вы сказали, когда пришли, что вы веселы?
Іервенъ внезапно. Д-да, да и почему мн не быть веселымъ? Разумется! Рзко бросаетъ ножницы на отолъ и чокается своей чашкой съ Карено. Будь здоровъ, Карено!
Карено. Будь здоровъ! Пьютъ, показываетъ ему нсколько журналовъ въ свтлыхъ обложкахъ. Читалъ ты это?
Іервенъ. Не спрашивай, читалъ ли я. Я совсмъ ничего не читаю. И никогда больше не буду читать.
Фрэкенъ. Но, Карстенъ! Ты отвчаешь изумительно кратко.
Карено беретъ одинъ изъ журналовъ. Здсь напечатаны вещи неглупыя. Послднія извстія изъ нашей области. Я думалъ, что ты могъ бы воспользоваться ими для своей докторской диссертаціи.
Іервенъ длаетъ по комнат нсколько быстрыхъ шаговъ останавливается. Ты возвращаешься во второй разъ къ этой диссертаціи, Карено. Я не понимаю, чего ты хочешь. Ты какъ будто подозрваешь меня въ чемъ-то.
Карено. Подозрваю? Смотритъ на всхъ въ изумленіи. Ну, слышали вы что-нибудь подобное?
Іервенъ съ возрастающимъ возбужденіемъ. Диссертація готова, если теб это интересно. Она напечатана, и я получилъ сегодня гонораръ. Вотъ онъ. Ударяетъ себя громко по боковому карману. Что теб еще нужно знать?
Фрэкенъ подходитъ къ нему. Карстенъ, Карстенъ! Къ Карено. Нтъ, онъ положительно боленъ! Къ Іервену. Дорогой Карстенъ, скажи, что съ тобой? Обнимаетъ его.
Карено. Я перестаю понимать, что онъ говоритъ.
Іервенъ, освобождаясь. Прости меня. Я прощаюсь съ тобой. Видишь ли, сегодня я, нкоторымъ образомъ, прощаюсь съ тобой. Подходя къ столу. Еще разъ будь здоровъ, Карено. Да здравствуетъ практическое благоразуміе!
Карено. Съ удовольствіемъ. Если теб этого хочется. Чокается съ нимъ.
Іервенъ. Да, это доставляетъ мн удовольствіе. И да здравствуетъ презрніе къ самому себ. Да здравствуетъ конопать, солома и пакля. Голосъ его срывается, онъ роняетъ на полъ чашку.
Фрэкенъ. Послушай,— что съ тобой? Вс смотрятъ на него.
Іервенъ смотритъ внизъ на чашку, спокойно. Простите, я, конечно, не долженъ былъ этого длать. Къ Карено. Но это больше не повторится.
Фрэкенъ. Ты переутомился. Я уврена въ этомъ.
Іервенъ. Больше всего жаль кофе. Блдно улыбаясь. Мн казалось, что я долженъ сказать маленькую рчь. И я такъ хорошо началъ, но.. Извините меня, Фру Карено.
Фру Карено. Я налью вамъ еще кофе. Хочетъ еще кто-нибудь кофе? Такъ какъ никто не отвчаетъ, уходитъ въ кухню.
Іервенъ. Чего ты смотришь на меня, Карено, какъ на какое-то чудо?
Карено. Ты сегодня совсмъ не похожъ на себя.
Іервенъ холодно. Я совершенно такой, какъ всегда. По крайней мр въ эту минуту. Рука его нервно вздрагиваетъ.
Бондесенъ. Не пора ли намъ итти?
Іервенъ. Итти? По-моему, нтъ.
Бондесенъ. Да по-моему — хоть совсмъ не уходить.
Іервенъ. Садись, Натали.
Фру Карено вноситъ кофе. Пожалуйста. Вамъ лучше?
Іервенъ смется. Да, Фру Карено. Теперь лучше. А вы вс думаете, что мн было дурно. Вдь я только уронилъ чашку.
Фру Карено. Ну, нечего объ этомъ больше и говорить… Не хочетъ ли кто-нибудь пойти на веранду? Мы услышимъ оттуда городской шумъ.
Фрэкенъ. Да, пойдемте на веранду!
Бондесенъ, поднимаясь. Разршите мн пойти съ вами?

Фpу Карено, фрэкенъ Ховиндъ и Бондесенъ выходятъ на веранду и затворяютъ за собой дверь.

Іервенъ. Послушай, Карено, я хотлъ бы… Ты вдь не обидишься, если я теб скажу? Теб нужны деньги, я могу дать теб взаймы.
Карено. Что?
Іервенъ. Я могу дать теб взаймы. Берется за карманъ. Ты сейчасъ въ стснительныхъ обстоятельствахъ, а я нтъ. Вынимаетъ пачку бумажекъ изъ конверта. Это гонораръ, который я сегодня получилъ. Считаетъ.
Карено. Къ чему ты выкладываешь свои деньги?
Іервенъ. Я хочу ихъ дать теб. Прошу тебя.
Карено, останавливая его. Ты сошелъ съ ума. Увренъ, теб самому нужны деньги.
Іервенъ. Нтъ, я же теб говорю, он мн не нужны. Считаетъ. Какъ же не помочь немного другъ другу? Я, по крайней мр, избавлю тебя отъ описи. Протягиваетъ ему деньги. Будь такъ добръ, пересчитай самъ.
Карено напряженно. Это серьезно, Іервенъ?
Іервенъ. Чего же ты еще раздумываешь? Не думаешь ли ты, что это — безчестныя деньги? Что я за нихъ продалъ себя?
Карено. Нтъ, что ты говоришь?
Іервенъ. Да вдь я не знаю, чего ты еще колеблешься!
Карено. Я только не пойму сразу. Но если бы ты могъ? Если бы ты могъ обойтись безъ нихъ… Потому что завтра я жду судебнаго пристава, они придутъ и все опишугъ, это такъ же врно, какъ я стою здсь. И тогда мы должны выхать изъ дома.
Іервенъ снова протягиваетъ деньги. Возьми же, говорю я теб.
Карено. Къ тому же, и половины этого боле чмъ достаточно, чтобы заплатить мои долги.
Іервенъ. Ну это-то неправда!
Карено. Боже тебя сохрани, дружище! Я надюсь никогда не сдлать такого крупнаго долга!
Іервенъ. Хорошо, поршимъ на половин. Отсчитываеть половину и прячетъ въ карманъ. И больше я ничего не хочу слышать.
Карено. Я отдамъ теб, когда… Ты вдь знаешь, моя книга почти кончена, и ты получишь деньги, какъ только…
Фрэкенъ входитъ, ежась. У, тамъ такъ холодно! Оставляетъ дверь открытой.
Іервенъ тихо. Возьми деньги.
Карено. Благодарю, благодарю, Іервенъ! Беретъ деньги и стоитъ, держа ихъ въ рукахъ.

Фру Карено и Бондесенъ входятъ.

Фру Kapено. Вы исчезли, фрэкенъ?
Карено. Знаешь, Элина, что сдлалъ Іервенъ?
Іервенъ. Тсс!..
Карено, показывая деньги. Погляди, какъ Я разбогатлъ. Мн одолжилъ ихъ Іервенъ.
Фру Карено. Не можетъ быть?
Карено. Я тоже говорилъ. Но онъ ничего не хотлъ слушать. Я знаю, что ему самому нужны деньги.
Іервенъ. Ахъ, какой ты, скажи хоть ты ему Натали! Вырываетъ деньги у Карено и прячетъ ему въ боковой карманъ. Вотъ!
Фру Карено. Это такая неожиданная помощь!
Фрэкенъ подбгаетъ и обнимаетъ Іервена. Это прекрасно, прекрасно, Карстенъ! Такъ и должно быть.
Іервенъ, освобождаясь. Не будемъ же приходить отъ этого въ такое состояніе. Я не понимаю, почему мы вс стоимъ и смотримъ другъ на друга. Даже ты, Бондесенъ, позволяешь себ что-то воображать?
Бондесенъ. Нтъ, что же мн воображать?
Іервенъ. Да, ты раздражаешь меня. Вдь я же не укралъ эти деньги. И не продался за нихъ. Я вдь свободный человкъ…
Бондесенъ. Но очень непріятный. Хе-хе-хе, этого отрицать нельзя. Это-то ужъ врно. Хе-хе! Береть со стола журналы. Вы говорили объ этихъ журналахъ, господинъ Карено?
Карено. Я могу ихъ вамъ дать прочитать, если хотите.
Бондесенъ. Весьма благодаренъ, вы отгадали мое желаніе. Меня интересуетъ ознакомиться немного ближе съ этимъ вопросомъ. Прячетъ журналы въ карманъ пальто, обращаясь къ фру Карено. Я принесу ихъ завтра утромъ.
Фру Карено. Что?
Бондесенъ. Журналы. Я взялъ до завтра нсколько номеровъ. Когда вашъ супругъ бываетъ дома?
Фру Карено. О, это очень разно.
Бондесенъ. Ну, хорошо, я ихъ занесу во всякомъ случа.

Фру Карено и Бондесенъ садятся на прежнее мсто.

Бондесенъ. Вы не озябли на веранд, сударыня?
Фру Карено. Озябла? Нтъ. Я никогда не зябну.
Бондесенъ. Вамъ всегда тепло?
Фру Карено. Да, я это могу сказать про себя. Если вы не видите въ этомъ какого-то другого смысла.
Бондесенъ. А если вижу?
Карено, стоитъ задумчиво. Да, дай мн все-таки поблагодарить тебя, Іервенъ. Беретъ его за руку и долго держитъ въ своей.
Фрэкенъ. Я никогда не видала, чтобы благодарили такъ искренно!
Карено, улыбаясь. Правда, нтъ?
Фрэкенъ. Я бы охотно оказала вамъ маленькую услугу, если бы могла!
Фру Карено. Боже мой, какая она кокетка! Посмотрите, какъ она льнетъ къ моему мужу.
Бондесенъ. Про кого вы говорите? Про фрэкенъ Ховиндъ?
Фру Kapено. Вы ее знаете?
Бондесенъ. Очень мало.
Фру Карено. Она вамъ нравится?
Бондесенъ. О, да. Конечно. А вамъ — нтъ?
Фру Карено. Нтъ. Я вообще не очень люблю дамъ. Я ихъ не переношу, я говорю, что чувствую. Улыбается и смотритъ на него. Боже мой, я совсмъ не подумала, что за все время сказала съ ней всего нсколько словъ.
Бондесенъ. Да, но не зовите ее сюда!
Фру Карено. А я именно это и собиралась сдлать.
Бондесенъ умоляюще. Но не теперь. Не сейчасъ. Потому что тогда я не могу больше съ вами говорить.
Фру Карено. Мы можемъ бесдовать взглядами. Зоветъ. Фрэкень Ховиндъ! Вы все удаляетесь отъ насъ.
Фрэкенъ подходитъ.
Бондесенъ. Я уже достаточно наскучилъ Фру Карено.
Фру Кaрено. Я вамъ отвчаю взглядомъ.
Іервенъ. Да, вотъ что, Карено, я принесъ теб одинъ экземпляръ моей диссертаціи. Ищетъ въ пальто, вынимаетъ книгу въ темномъ переплет, его руки немного дрожатъ. Получи ее теперь, пока ты веселъ. Завтра или на этихъ дняхъ прогляди ее. Кладетъ книгу на стелъ. Вотъ она.
Карено хочетъ подойти и взять книгу.
Iервенъ. Нтъ, оставь ее пока. Кладетъ на нее прессъ-папье.
Карено. Да, да, во всякомъ случа, тысячу разъ благодарю тебя.
Іервенъ. Но читай ее со снисхожденіемъ.
Карено смется. Нтъ, къ твоей книг я, конечно, не буду имть никакого снисхожденія.
Іервенъ пристально смотритъ на него, повторяеть. Имй къ ней снисхожденіе!
Бондесенъ. Смотрите, какъ они торжественны. Имй къ ней снисхожденіе!
Фрэкенъ. Простите! Проходя къ Фру Карено. Нтъ сидите, пожалуйста. Становится около Карено и смотритъ по очереди на него и Іервена.
Фру Карено слдитъ за ней глазами. Опять ей къ нимъ понадобилось!
Бондесенъ. Да, опять ей къ нимъ понадобилось.
Фру Карено. Ну, а мы останемся здсь. Однимъ движеніемъ подвигаетъ свой стулъ ближе къ Бондесену.
Бондесенъ. Теперь у васъ опять такой видъ, что вамъ хочется заплакать.
Фру Карено притворно весела. Нисколько. А теперь разсказывайте что-нибудь.
Бондесенъ. Бываете вы зимой часто въ театр?
Фру Карено. Я въ театр! Почему это васъ интересуетъ?
Бондесенъ. Я думалъ, если бы вы пожелали… У меня есть даровой билетъ, у меня всегда бываютъ даровые билеты.
Фру Карено громко. Да вы, правда, хотите пригласить меня съ собой въ театръ? Все равно, хоть бы даже и на галлерею. Я ужъ и забыла, когда имла это удовольствіе.
Карено тихо къ жен. Послушай, Элина, Ингеборгъ наврное еще сидитъ. Разв ее нельзя отпустить теперь спать?
Фру Карено смотритъ на него секунду. О, да, почему нтъ? Вся занятая этими словами, обращается въ Бондесену, разсянно. Да? если вы это сдлаете, если дадите мн билетъ въ… Внезапно встаетъ. Я сама скажу это Ингеборгъ. Если ужъ это надо сказать. Спшно идетъ мимо Бондесена и говоритъ тихо въ кухонную дверь, снова возвращается.

Фрэкенъ Ховиндъ и Іервенъ говорятъ между собой, ищутъ свои пальто.

Карено. Нтъ, вдь вы посидите еще? Куда же спшить? Я только думалъ, что Ингеборгъ…
Фрэкенъ. О, нтъ, ужъ пора.
Фру Карено. Какъ, вы уже уходите? Къ Бондесену, который тоже поднялся. И вы тоже? Взглядывая на Карено. Ахъ, да, я забыла. Умете гадать? Протягиваетъ ему ладонь.
Бондесенъ беретъ ея руку, разсматриваетъ, пожимаетъ. Нтъ, я въ этомъ не искусенъ.
Фру Карено громко. О, это не бда. Я сказала это для того чтобы вы взяли мою руку. Потому что у васъ такія теплыя руки.
Іервенъ. Вотъ твое пальто, Бондесенъ. Даетъ ему пальто.
Фру Карено. Нтъ, право, онъ хочетъ разлучить меня съ вами. Дайте, я вамъ помогу. Да, да, это такъ весело. Помогаетъ Бондесену надть пальто. Такъ.

Вс прощаются.

Іервенъ отводитъ Карено въ сторону, умоляюще. Но не забудь, Карено: будь снисходителенъ къ моей книг! Дорогой, прошу тебя!..
Карено шутливо. Такъ снисходителенъ, какъ только возможно. Серьезно. Перестань же дурачить меня.

Вс уходятъ черезъ дверь на заднемъ план, она остается открытой, и слышно, какъ вс еще разъ прощаются. Фру Карено входитъ, начинаетъ собирать на подносъ чашки. Слышно, какъ хлопаетъ калитка. Карено входитъ.

Карено обнимаетъ жену. Такъ, ну вотъ мы опять и одни.
Фру Карено молчитъ.
Карено вынимаетъ изъ кармана деньги. Нтъ, Элина, вотъ мы и спасены! Посмотри-ка!
Фру Карено. Теб было весело сегодня?
Карено прячетъ деньги. Да. Но Іервенъ былъ такой странный. Скажи, ты поняла, что онъ говорилъ?
Фру Карено. Нтъ. Да я совсмъ о немъ и не думала.
Карено. Онъ мн показался совсмъ другимъ, чмъ прежде. Но онъ очень добрый человкъ, онъ далъ мн денегъ безъ всякихъ разговоровъ… Теперь можно потушить одну лампу? Тушитъ. Впрочемъ, я ее сейчасъ налью, очень можетъ быть, что мн опять придется просидть за работой всю ночь.
Фру Карено опечаленная. Нтъ, не длай этого ни за что.
Карено весело. Но, Элина, у меня, право, нтъ сегодня никакого желанія ложиться спать. Потирая руки. Я въ такомъ прекрасномъ расположеніи духа. Нтъ, видала ты что-нибудь подобное! Вынимаетъ банковые билеты и разсматриваетъ ихъ. Первое, что я сдлаю, это завтра же утромъ пойду къ фогту и заплачу деньги. Прячетъ опять деньги и обнимаетъ Элину. Что ты притихла, Элина?
Фру Карено. За-то ты необыкновенно оживленъ.
Карено. У меня есть причины на это.
Фру Карено. Такъ необыкновенно оживленъ. Воображаю, какъ въ глубин души ты разсерженъ на меня, но ты этого не хочешь показать.
Карено. За что я буду на тебя сердиться?
Фру Карено. Если ты находишь, что сегодня вечеромъ я слишкомъ много говорила съ Бондесеномъ, то скажи это прямо.
Карень удивленно смотритъ на нее, покачиваетъ головой. Я никого не понимаю сегодня вечеромъ. Ты опять становишься какой-то странной? Почему мн находить, что ты слишкомъ много разговаривала съ Бондесеномъ? Разв онъ позволялъ себ лишнее?
Фру Карено. Что же, правда, я обращала на него слишкомъ много вниманія. Я не отрицаю. Но онъ мн такъ понравился. Ты замтилъ, какъ онъ былъ изящно одтъ?
Карено. Кто? Бондесенъ? Нтъ, я не обратилъ на него никакого вниманія. Онъ былъ изящно одтъ?
Фру Карено. Да, ты ни разу не взглянулъ на него!
Карено. Конечно, я глядлъ на него. И даже нсколько разъ. Я уже замтилъ, что онъ одвается очень элегантно, ну да. Какъ ты и говоришь. Онъ долженъ такъ одваться, потому что онъ всегда бываетъ въ обществ… Знаешь, надо оправить лампу. Ингеборгъ, должно быть, уже легла. Беретъ книгу Іервена и разсматриваетъ переплетъ. Вроятно, Іервенъ написалъ дльную работу. Я уже заране радуюсь, что прочту ее. Кладетъ книгу на столъ и уходитъ въ кухонную дверь, оставшуюся открытой.
Фру Карено усталымъ движеніемъ падаетъ на стулъ.
Карено входитъ съ жестянкой съ керосиномъ. Иди спать, Элина. Уже поздно.
Фру Карено. Мн показалось, что Бондесенъ теб не понравился. Что ты его даже возненавидлъ за то, что онъ такъ много говорилъ со мной.
Карено наливаетъ лампу. Совсмъ нтъ. Это было бы прекрасно. Смется. Подумай, возненавидть!
Фру Карено. Когда ты далъ Іервену спички, чтобы зажечь сигару, то ты не подалъ ихъ Бондесену. Ты сдлалъ это не нарочно?
Карено. Я это сдлалъ? Я не передалъ ему спичекъ? Да разв онъ не курилъ?
Фру Карено. Онъ закурилъ сигару о лампу.
Карено. Это было очень невжливо съ моей стороны. Ну, вроятно, онъ не обидлся. Я одолжилъ ему потомъ нсколько журналовъ. Уноситъ жестянку съ керосиномъ, оставляя дверь открытой.
Фру Карено встаетъ, ломаетъ руки, печально. Нтъ, ничто, ничто не помогаетъ! Разражается слезами.
Карено изъ кухни. Что ты говоришь?
Фру Карено не отвчаетъ.
Карено. Мн послышалось, ты что-то сказала.
Фру Карено, овладвая собой. Я сказала — спокойной ночи. Медленно идеть къ спальн.
Карено входить. Да, правда, ложись, Элина. Я еще немного поработаю. Только сначала просмотрю книгу Іервена.
Фру Карено медленно выходить.
Каренр садится передъ письменнымъ столомъ, немного припускаетъ въ ламп свта, беретъ книгу Іервена и читаетъ. На лиц его появляется выраженіе все возрастающаго изумленія, онъ открываетъ посредин и читаетъ. Нтъ! Съ возрастающимъ волненіемъ перелистываетъ и читаетъ то тамъ, то здсь. Нтъ, онъ измнилъ свой образъ мыслей, Іервенъ измнилъ свой образъ мыслей! Вскакиваетъ, бгаетъ по комнат, снова заглядываетъ въ книгу. Измнникъ!

ТРЕТЬЕ ДЙСТВІЕ.

Комната Карено на слдующее утро. Одна лампа уже потушена, другая догораетъ. Дневной свтъ.

Карено сидитъ за работой, блдный, съ усталымъ выраженіемъ.

Карено встаетъ, отворяетъ дверь въ кухню и зоветъ. Ингеборгъ! Она откликается. Пожалуйста, войди сюда на минутку.
Ингеборгъ входитъ.
Карено. Можешь ты сейчасъ сходить по моему порученію?
Ингеборгъ. Да.
Карено. Къ господину Іервену, Карстену Іервену, который такъ часто у насъ бываетъ. Ты знаешь, онъ живетъ здсь неподалеку.
Ингеборгъ. Да.
Карено. Отнеси ему это письмо. Беретъ со стола уже написанное письмо. Можешь итти.
Ингеборгъ протягиваетъ руку.
Карено. Подожди, я вложу въ него деньги. Видишь? Вкладываетъ въ письмо пачку банковыхъ билетовъ и запечатываетъ конвертъ. Онъ забылъ вчера эти деньги.
Ингеборгъ. Хорошо. Протягиваетъ руку.
Карено. Но ты должна вызвать его самого и передать ему письмо въ собственныя руки. Слышишь?
Ингеборгъ. Хорошо. Беретъ лампу. Лампу можно потушить? Ужъ совсмъ свтло.
Карено. Правда… Тушитъ лампу, идетъ изъ двери на веранду, отдергиваетъ занавсъ, врывается солнечный свтъ. Ингеборгъ хочетъ ему помочь. Нтъ, иди. Письмо у тебя?
Ингеборгъ. Да. Идетъ по направленію къ кухн.
Карено. Постой, Ингеборгъ… Если Іервенъ что-нибудь тебя спроситъ… Если онъ спроситъ, не веллъ ли я ему кланяться, то можешь сказать, что я прислалъ ему поклонъ.
Ингеборгъ. Да.
Карено. Но если онъ не спроситъ,— ничего не говори.
Ингеборгъ. Нтъ, нтъ! Уходить.

Слышно, какъ хлопаетъ калитка.

Карено снова садится за работу, перелистываетъ бумагу, пишетъ. Калитка снова хлопаетъ. Вслдъ затмъ раздается стукъ въ кухонную дверь. Еще разъ — громче.

Карено. Ингеборгъ, это ты?
Чучельникъ входитъ, несетъ большой свертокъ, въ газетной бумаг, кланяется. Прошу извинить. Въ кухн никого не было.
Карено. Вы принесли хлбъ? Пожалуйста, положите его въ кухн.
Чучельникъ. Нтъ, барыня…
Карено. Жена еще не встала. Берется за боковой карманъ. Вы, вроятно, пришли за деньгами?
Чучельникъ кланяется. Я долженъ былъ принести вотъ это. Снимаетъ бумагу и высоко поднимаетъ чучело птицы.
Карено съ неудовольствіемъ. Что это такое?
Чучельникъ. Чучело птицы, которую мн заказала барыня. Это соколъ.
Карено. Это, вроятно, ошибка. Вы говорите, соколъ?
Чучельникъ. Нтъ, я не ошибаюсь.
Карено подходитъ. Вамъ это заказала барыня?
Чучельникъ, кланяясь. Да, точно такъ-съ.
Карено берется за боковой кармамъ. Но я, право, не знаю, есть ли у меня… Сколько это стоитъ? Можетъ быть, вы это отнесете назадъ? Ищетъ въ карманахъ. Къ сожалнію, у меня сейчасъ нтъ денегъ.
Чучельникъ, кланяясь. За птицу уже заплачено.
Kapено. Заплачено? Тогда, пожалуйста, положите ее тамъ. Идетъ къ письменному столу.
Чучельникъ. Это — изъ тхъ птицъ, что думаютъ.
Карено. Да!
Чучельникъ. А сказать ничего не могутъ.
Карено. Положите гд-нибудь. Ну, на полъ. Пишетъ.
Чучельникъ. Вы не желаете, чтобы я его повсилъ?
Карено. Благодарю, нтъ.
Чучельникъ. И крылья размахнулись во всю ширину. Это была лучшая птица въ моемъ лсу, я его показывалъ постителямъ, какъ образецъ. Вы имъ недовольны?
Карено встаетъ. Простите, не будете ли вы такъ любезны положить тамъ птицу.
Чучельникъ торопливо кладетъ птицу и кланяется. Добрый день!
Карено. Добрый день. Садится.
Чучельникъ. Прошу извинить! Уходитъ.

Калитка снова хлопнула.

Фру Карено входитъ, поправляетъ что-то на плать. Доброе утро, Иваръ. Ты все еще работаешь!
Карено. Я кончаю. Торопливо пишетъ нсколько строкъ.
Фру Карено. Какъ я долго спала. Ты опять не ложился всю ночь?
Карено откладываетъ перо. Я былъ прилеженъ сегодня ночью. Необыкновенно прилеженъ.
Фру Карено протягиваетъ ему руку. Поздравляю, Иваръ.
Карено съ удивленіемъ пожимая ей руку. Да, но вдь я такъ прилежно работаю не въ первый разъ.
Фру Карено. Нтъ, я говорю о сегодняшнемъ дн, я поздравляю тебя съ сегодняшнимъ днемъ! Неужели ты опять забылъ? Вдь теб сегодня двадцать девять лтъ.
Карено. Ахъ, да, правда!
Фру Карено, замтивъ сокола. Какъ? Ужъ онъ приходилъ?
Карено. Кто? Да, правда, здсь приходилъ какой-то человкъ. Онъ что-то тамъ оставилъ. Я его не понялъ. Указывая. Онъ гд-то тамъ положилъ. Онъ сказалъ, что это птица.
Фру Карено уныло. Нтъ, надо же, чтобы это такъ неудачно вышло!
Карено. Онъ сказалъ, это ты ее заказала.
Фру Карено. Да, я заказали ее для тебя. Для сегодняшняго дня. Но теперь весь сюрпризъ испорченъ. И я вижу, ты совсмъ этому не радъ. Въ отчаяніи. Нтъ, Господи! Садится.
Карено взглядываетъ съ гримасой на сокола. Такъ эта птица для меня?
Фру Карено. Да. Это соколъ. Я хотла теб подарить его.
Kapено. Что за странная идея. Пустую, набитую шкуру.
Фру Карено. Да, конечно, я опять сдлала глупость. Въ прошломъ году я теб подарила картину, и теб тоже не понравилось.
Карено. Но вдь ты мн подарила изображеніе Христа, Элина.
Фру Карено. Ты не долженъ объ этомъ такъ говорить. Это была литографія Христа. Могу тебя уврить, это была очень дорогая картина, и даже родители посовтовали мн ее купить.
Карено. Ну, она вдь и красуется надъ моей постелью.
Фру Карено. Когда онъ приходилъ? Почему онъ не повсилъ сразу птицу?
Карено. Но вдь я же не могъ послать его къ теб раньше, ты еще спала!
Фру Карено напряженно. Ты, можетъ быть, не хочешь, чтобы птица висла здсь? Указывая. Тутъ, на крюк?
Карено. Здсь? Теб такъ хочется?
Фру Карено. Нтъ. Пусть она виситъ въ спальн. Быстро встаетъ, беретъ сокола и втаскиваетъ его въ дверь спальни, затмъ отворяетъ дверь въ кухню. Ингеборгъ! Вдь ты же общалась принять птицу, когда онъ ее принесетъ?
Kapено. Ингеборгъ нтъ дома. Я ее послалъ по своему длу.
Фру Карено у двери въ кухню. Да?
Карено. Я ее послалъ къ Іервену. Встаетъ. Я долженъ теб сказать, Элина, что я отослалъ ему назадъ деньги, которыя онъ мн вчера далъ.
Фру Карено подходитъ къ нему ближе, внимательно смотритъ на него. Не можетъ быть!
Карено. Это правда. Ты знаешь, что сдлалъ Іервенъ? Вся эта книга — измна. Беретъ книгу Іервена въ руки, съ волненіемъ. Подумай, Элина, и Іервена тоже сломили. Бросаетъ книгу на столъ. И Іервена тоже.
Фру Карено. Что сдлалъ Іервенъ?
Карено. Онъ повернулъ въ другую сторону. Отказался отъ всхъ своихъ прежнихъ взглядовъ. Беретъ книгу и перелистываетъ. Продалъ себя, страница за страницей. Вотъ отчего онъ вчера велъ себя такъ. Идетъ по комнат. Теперь отъ Іервена ничего не осталось…
Фру Карено посл паузы. Скажи, Іервенъ это сдлалъ намренно?
Карено. Намренно? Вся его книга — длинный переходъ къ англичанамъ и профессору Гиллингу.
Фру Карено. Такъ значитъ я была права?
Карено. Въ чемъ права, Элина?
Фру Карено. Ну, относительно профессора Гиллинга. Если и Іервенъ перешелъ на его сторону…
Карено ходитъ, не отвчая, взадъ и впередъ. Вотъ почему онъ вчера былъ такъ разстроенъ. Онъ зналъ въ глубин души, что онъ сдлалъ. Останавливается, задумчиво. Я только не понимаю его наглости. Какъ онъ говорилъ! Какъ онъ вышучивалъ профессора Гиллинга!
Фру Карено. И первое, что ты сдлалъ сегодня, это отослалъ ему назадъ деньги? Нтъ, я тебя не понимаю. Бросается на стулъ.
Карено. Не можешь же ты думать, что я возьму отъ него деньги?
Фру Карено. Да? Я этого не думаю?
Карено. Посл этого? Посл того, какъ онъ напалъ на меня сзади?
Фру Карено. Да, но разв онъ нападаетъ собственно на тебя?
Карено. И на меня тоже. Подходитъ къ столу, открываетъ книгу Іервена. Читай. Указываетъ, фру Карено не хочетъ взглянуть. Нтъ, взгляни, это только оглавленіе. И здсь уже три нападки на меня. Даже въ заглавіяхъ.
Фру Карено. Что же, если онъ выступаетъ противъ тебя, ты долженъ это перенести, потому что ты самъ на всхъ нападаешь.
Карено бросаетъ книгу на столъ, ходитъ взадъ и впередъ.
Фру Карено. Я думаю, Іервенъ не придаетъ этимъ нападкамъ такого большого значенія. Карень не отвчаетъ. Вчера онъ приходилъ сюда и такъ же дружески обращался съ тобой, какъ и прежде. Карено не отвчаетъ. Повидимому, онъ ничего не иметъ противъ тебя. Карено не отвчаетъ. Во всякомъ случа, съ его стороны было прекрасно предложить теб денегъ.
Карено. Я не могу ихъ принять.
Фру Карено. Да, если можно этого не длать, тогда вопросъ другой.
Kapено. Да, но какія деньги предложилъ мн Іервенъ? Это плата за его книгу, плата за его нападки на меня, эти деньги — въ крови. И ихъ онъ предложилъ мн.
Фру Карено. Ты!
Карено. Вдь это же насмшка. Онъ отлично знаетъ, что совершилъ измну, и теперь хочетъ имть сообщниковъ. Продолжая стоять. Нтъ, накажи меня Богъ, я никогда не видалъ подобной наглости!
Фру Карено. Какъ это странно. Какъ только загорится для насъ свтъ, сейчасъ онъ и погаснетъ.
Карено. Да, сейчасъ счастье не за насъ. Но это только временно. Раздражаясь. Ахъ, пусть только Іервенъ получитъ свои деньги! Я, можетъ быть, сегодня же получу отъ издателя благопріятный отвтъ. Поддержи меня, Элина.
Фру Карено. Нтъ, какъ я и говорила, дло дойдетъ до описи.
Карено. Нтъ, я этому не врю. Что-то во мн говоритъ это. Хватаетъ себя за лобъ. Я долженъ теперь заснуть немного, у меня начинаетъ шумть въ голов. Элина, я скоро встану, черезъ нсколько минутъ, и тогда я опять уйду. О, ты увидишь, что я могу сдлать! Возбужденно. Сегодня ночью, когда я писалъ, мысли толпились у меня въ мозгу. Ты этому не повришь, но я разршилъ вс вопросы, я постигъ жизнь. Мн казалось, что ко мн приливали великія силы.
Фру Карено около этажерки, поднимаетъ одинъ подсвчникъ за другимъ, какъ бы про себя. Да, и нельзя спасти даже этого.
Карено. Не печалься, Элина. Потому что у меня великіе планы. Случай съ Іервеномъ произвелъ на меня впечатлніе. Мн казалось ночью, что я одинъ, одинокъ на земл. Между людьми и вншнимъ міромъ стоитъ стна, но теперь эта стна стала тонкой, и я хочу попытаться разломать ее, высунуть голову и поглядть. Повторяетъ. И поглядть. Ты мн вришь?
Фру Карено. Я въ этомъ ничего не понимаю.
Карено. Подожди только, повторяю теб: подожди, пока я не кончу работу. Они могутъ выгнать насъ изъ дому, но когда-нибудь намъ будетъ еще лучше. Это я знаю.
Фру Карено. Ты это часто говорилъ.
Карено. Но теперь-то я это знаю. И такъ какъ это будетъ, то я не займу денегъ у Іервена. До чего вы хотите довести меня? Скоре я буду просить милостыню. Но, къ счастью, существуетъ человкъ, который читаетъ теперь мою рукопись и видитъ, въ чемъ тутъ дло.
Фру Карено. А что ты будешь длать, если издатель теб откажетъ? Тогда все надо начинать сначала. Ходитъ взадъ и впередъ, съ мученіемъ. Боже мой, нтъ, я такъ устала отъ всего этого. Это тянется уже цлыхъ три года. И никогда не будетъ иначе.
Карено. Но три года совсмъ не такое долгое бдствіе для такого человка, какъ я. Для человка, который, какъ я, стучится къ людямъ со своими свободными, какъ птица, мыслями. Даже и десять лтъ не долгій срокъ. Объ этомъ думалъ я сегодня ночью. Слышно, какъ хлопаетъ калитка.
Фру Карено почти ршительно. Ну, да тамъ увидимъ. У тебя даже глаза покраснли, Иваръ, пойди, засни немного. Разбудить тебя?
Карено. Нтъ, я самъ проснусь. Я наврное, встану черезъ четверть часа. Я только подремлю. Уходитъ въ спальню.
Фру Карено прислушивается у дверей на заднемъ план, отворяетъ и выглядываетъ, снова затворяетъ. Отворяетъ дверь въ кухню. Ингеборгъ, это ты?
Ингеборгъ. Да. Входитъ красная, задыхаясь.
Фру Карено. Я слышала, тебя не было дома?
Ингеборгъ. Да, я только что вернулась.
Фру Карено. Милая Ингеборгъ, сходи, пожалуйста, по моему порученію. Позавтракай только сначала.
Ингеборгъ. Я уже пола.
Фру Карено. Ты уже позавтракала? Идетъ къ этажерк и беретъ канделябры. Ингеборгъ, надо немного почистить эти подсвчники. М когда ты это сдлаешь, то отнеси, отвернувшись, то отнеси ихъ въ городъ и попытайся получить подъ нихъ деньги.
Ингеборгъ. Ихъ надо…
Фру Карено нервно перебиваетъ ее. Да, ты меня понимаешь. Да, получить подъ нихъ деньги. Эти нсколько дней мн не нужны подсвчники.
Ингеборгъ. Да, да.
Фру Карено. Только не потеряй квитанцію! Потому что это еще важне денегъ.
Ингеборгъ беретъ подсвчники.
Фру Карено. Ты сдлаешь это, Ингеборгъ?
Ингеборгъ. Конечно. Идетъ.
Фру Карено. Благодарю тебя! Калитка хлопаетъ.

Фру Карено беретъ работу, садится у круглаго стола и шьетъ. Выраженіе лица печальное, движенія усталыя. Она встаетъ, смотритъ черезъ дверь веранды, снова садится и шьетъ. Калитка опять хлопаетъ, она напряженно прислушивается, встаетъ и быстро идетъ къ двери на заднемъ план. Она въ сильномъ волненіи. Стучатъ.

Фру Карено отворяетъ. Ахъ! Войдите, прошу васъ.
Бондесенъ входить. Доброе утро, сударыня.
Фру Карено. Доброе утро. Протягиваетъ ему руку.
Бондесенъ. Господинъ Карено уже ушелъ?
Фру Карено. Нтъ, онъ спитъ, онъ работалъ цлую ночь. Не хотите ли приссть? Садится сама.
Бондесенъ вынимаетъ изъ кармана нсколько номеровъ журнала. Вотъ журналы. Садится: А вы сидит здсь одна, сударыня?
Фру Карено. Одна, одна!
Бондесенъ. Этого бы вамъ не слдовало длать. Вамъ нужно бы пойти гулять. Сегодня такой солнечный день.
Фру Карено. Я стояла у дверей веранды и смотрла на солнце.
Бондесенъ Но вы бы должны выйти и показаться ему. Взять телжку и прокатиться, ссть въ лодку и грести.
Фру Карено безпокойно. Нтъ, не говорите объ этомъ.
Бондесенъ. Сегодня за городомъ большой пикникъ.
Фру Карено Вотъ какъ! И вы тоже пойдете?
Бондесенъ. Да, я тоже ду.
Фру Карено, перемнивъ тонъ. Послушайте, господинъ Бондесенъ, я вела себя вчера нсколько несдержанно. Я надюсь, вы не истолковали этого въ дурную сторону.
Бондесенъ. О, нисколько.
Фру Карено. Мн было бы это очень непріятно.
Бондесенъ. Я ничего не истолковывалъ. Я все время былъ вполн увренъ, что вы были, какъ вы говорите, несдержанны, совсмъ не для меня, а для кого-то другого.
Фру Карено. Для кого другого?
Бондесенъ. Что вы въ сущности говорили не для меня, а для другого.
Фру Карено. Вы не замтили этого? Какъ? Вы этого не поняли.
Бондесенъ. Я просто былъ здсь козломъ отпущенія. Я долженъ былъ присутствовать при игр, но не принимать въ ней участія. Я былъ ширмой.
Фру Карено. Нтъ, вы преувеличиваете. Боже мой, какъ вы преувеличиваете! Ну, не будемъ больше говорить объ этомъ… Нтъ, а вы слышали про Іервена?
Бондесенъ. Что онъ перешелъ въ другую партію? Я узналъ объ этомъ сегодня утромъ. И я сейчасъ же написалъ о немъ маленькую статейку.
Фру Карено. Противъ него?
Бондесенъ, улыбаясь. Нтъ, не противъ него. Потому что теперь его надо поддержать.
Фру Карено. Да, не правда ли? Потому что вдь въ томъ, что онъ сдлалъ, нтъ ничего ужаснаго?
Бондесенъ смется. Нтъ, собственно говоря,— ничего. Съ моей точки зрнія.
Фру Карено. Не правда ли?
Бондесенъ. Потому что вс мы идемъ этимъ путемъ. Раньше или позже.
Фру Карено. Какъ же это?
Бондесенъ. Да, потому что каждый ребенокъ вырастаетъ. Если онъ не умираетъ.
Фру Карено. Да, если на это такъ глядть, то это вполн естественно.
Бондесенъ, пожимая плечами. Ахъ, господи, я самъ пережилъ этотъ кризисъ. Былъ радикаломъ, свободомыслящимъ, отважнымъ, такъ что — одно удовольствіе. Потомъ наступила минута, когда я началъ размышлять.
Фру Карено. Что же вы тогда сдлали?
Бондесенъ. Прежде всего я усомнился нсколько въ теоріи объ обезьянахъ, потомъ я постепенно пересталъ швыряться Sinclairs-Lied и тмъ ‘was unten in Frederikshall geschah’, потому что это тоже своего рода теорія объ обезьянахъ.
Фру Карено. Да, и потомъ?
Бондесенъ. О, потомъ было еще много другого. Но я перешагнулъ черезъ все.
Фру Карено. И перешли въ противную партію?
Бондесенъ. Честно и открыто въ противную партію. Я началъ работать въ другой газет и защищать другое дло.
Фру Карено. И вы это смогли? Вдь для этого надо много мужества.
Бондесенъ. Дло сложилось такъ, что я не могъ поступить иначе. Въ этомъ и было мое мужество.
Фру Карено. Но на васъ, вроятно, сильно нападали?
Бондесенъ. Да, въ газетахъ. Х-хо! у меня была своя поддержка. И когда дйствительно надо выбиться на дорогу…
Фру Карено. Да, въ самомъ дл, я чувствую, что поступила бы точно такъ же, какъ вы. Такъ-то въ конц концовъ приходишь къ покою и становишься на твердую почву.
Бондесенъ. Вы совершенно правы. Перестаешь рваться то туда, то сюда, успокаиваешься, обртаешь внутренній миръ.
Фру Карено. Какъ вы думаете, Иваръ со временемъ тоже измнитъ свои взгляды?
Бондесенъ. Мн бы хотлось такъ думать. Я не понимаю, почему господинъ Карено единственный среди насъ не выберется на дорогу. Но на это можетъ понадобиться время.
Фру Карено. Да, къ сожалнію, на это, вроятно, понадобится много времени.
Бондесенъ, улыбаясь. Вы говорите ‘къ сожалнію’. А что, если бы послушалъ вашъ мужъ?
Фру Карено. Мн это было бы безразлично.
Бондесенъ. Что вамъ было бы безразлично, сударыня?
Фру Карено. Ахъ, ничего. Мой мужъ спитъ.
Бондесенъ. Какая тишина во всемъ дом!
Фру Карено. Что вы будете длать за городомъ?
Бондесенъ. Веселиться. Немножко шампанскаго, немножко танцевъ.
Фру Карено. И танцы? Я совсмъ еще не такъ стара, а ужъ почти забыла, что значитъ танцовать.
Бондесенъ просительно. Подемте вмст. Вамъ будетъ очень весело.
Фру Карено. Нтъ, что вы! Разв я могу хать на пикникъ?
Бондесенъ. Мы васъ будемъ на рукахъ носить!
Фру Карено, перемнивъ тонъ. Господинъ Бондесенъ, вы совершенно правы, мое вчерашнее оживленіе относилось главнымъ образомъ къ другому человку.
Бондесенъ. Вы можете не указывать на это, я и самъ вижу, сударыня.
Фру Карено. Ахъ, Боже мой, я была въ такомъ отчаяніи! И это я тоже хотла показать.
Бондесенъ. И достигли своей цли?
Фру Карено. Нтъ. Ничего не достигла.
Бондесенъ. Жаль, потому что вы приложили не мало старанія.
Фру Карено искренно. Не сердитесь на меня! Пожалуйста! Если бы вы только поняли мое положеніе. Какъ вы думаете, что у насъ длается? Сегодня утромъ онъ отослалъ Іервену деньги, и вотъ мы опять въ прежнемъ положеніи. Онъ не думаетъ обо мн, онъ не думаетъ и о себ тоже, только о своей работ, всецло и единственно о своей работ. Такъ ужъ цлыхъ три года. Но онъ говоритъ, что три года — это пустяки, даже и десять лтъ, по его мннію, не долгій срокъ. Я и подумала, если онъ такъ себя ведетъ, значитъ онъ меня больше не любитъ. Я его ночью и не вижу, онъ сидитъ за своимъ столомъ и работаетъ до разсвта. Все это такъ ужасно. У меня все спуталось въ голов. Я могла бы, кажется, сжечь вс его рукописи, ревновала его къ Ингеборгъ, отказала ей отъ мста…
Бондесенъ. Ингеборгъ? Кто это?
Фру Карено. Горничная.
Бондесенъ. Которая вчера подавала кофе?
Фру Карено. Да.
Бондесенъ улыбается и покачиваетъ головой.
Фру Карено. Нтъ, я знаю, это было глупо. Но я для него совсмъ не существовала, и на это, казалось мн, должна же быть причина. А сегодня утромъ принесли сокола, знаете сокола? Вы думаете, ему захотлось его здсь повсить?
Бондесенъ. А гдже онъ хотлъ его повсить?
Фру Карено. Онъ, конечно, совсмъ его и не желалъ, это я замтила. Теперь соколъ стоитъ въ спальн на полу. Нтъ, и такъ идетъ постоянно.
Бондесенъ, откашливаясь. Дло въ томъ, что вы еще очень молоды, сударыня, чтобы быть замужней женщиной, вотъ и все…
Фру Карено. Да, я слишкомъ молода для этого. Это правда.
Бондесенъ. И это ему слдовало бы понять.
Фру Карено. Но онъ этого совсмъ не понимаетъ. Онъ такъ увренъ, что я всецло и безраздльно принадлежу ему. Посл паузы. Но онъ не долженъ быть такъ увреннымъ.
Бондесенъ. Что вы хотите этимъ сказать?
Фру Карено молчитъ.
Бондесенъ. И теперь вы хотите доказать ему противное?
Фру Карено молчитъ.
Бондесенъ. Простите, если мой вопросъ былъ нескроменъ. Я только былъ бы очень радъ, если бы могъ въ чемъ-нибудь вамъ быть полезнымъ.
Фру Карено, взглядывая на него. Я очень вамъ благодарна, что вы пришли, господинъ Бондесенъ. Я немного ждала васъ. Мн было такъ грустно, а вы приносите съ собой столько жизни. ‘Доброе утро!’ сказали вы. И казалось, что для васъ было счастьемъ сказать эти слова,
Бондесенъ. Это правда. Пожелать вамъ добраго утра.
Фру Карено. Вчера я, васъ немного боялась. Помните, когда вы спросили объ этихъ журналахъ?
Бондесенъ. Да.
Фру Карено. Вы сказали, что принесете ихъ назадъ сегодня. И вы спросили, когда мой мужъ бываетъ дома.
Бондесенъ. Да, помню, и?..
Фру Карено. Поврьте, у меня было такое чувство, будто вы спрашиваете, когда моего мужа не бываетъ дома. И мн стало немного страшно васъ.
Бондесенъ. Вы и теперь боитесь меня? Беретъ ее за руку.
Фру Карено отодвигаетъ немного стулъ. Нтъ, теперь нтъ… Но не истолковывайте и этого въ другую сторону, я не очень смла, но все-таки…
Бондесенъ, улыбаясь. Будьте покойны, я ничего не перетолковываю. Я все еще сижу здсь и изображаю собой ширмы?
Фру Карено. Ширмы? Теперь? Вы это серьезно думаете, вы? Измнивъ тонъ. Съ вами за городъ детъ много дамъ? Вы подете въ экипажахъ?
Бондесенъ. Да. Они уже заказаны. Шампанское и музыку мы веземъ съ собой.
Фру Карено. Іервенъ детъ съ вами? И фрэкенъ Ховиндъ тоже?
Бондесенъ. Они приглашены.
Фру Карено. И вы часто совершаете такія прогулки?
Бондесенъ. Сегодня случай особенный. Сегодня мы празднуемъ рожденіе одного изъ нашей компаніи.
Фру Карено, вздрагивая. Рожденіе?
Бондесенъ. Да. Что же изъ этого?
Фру Карено. Ничего. Я только вспомнила, что у насъ сегодня тоже рожденіе. Грустно улыбаясь. Но у насъ оно не празднуется.
Бондесенъ. А? Сегодня день рожденія господина Карено?
Фру Карено. Да.
Бондесенъ. Поздравляю… Ну, да вдь музыка и шампанское — это просто глупыя выдумки. Можно прекрасно провести день рожденья и безъ этого.
Фру Карено. Ахъ, во всякомъ случа это праздникъ. Вдумайтесь только въ это слово: праздникъ! Мн представляется все: веселые мужчины съ цвткомъ въ петличк, шляпа на затылк, шумъ, смхъ. ‘Застегните мн перчатку, завяжите мн шнурокъ отъ башмака! Съ удовольствіемъ, фрэкенъ, вы очень веселитесь?’ А потомъ кто-нибудь становится на камень и говоритъ рчь, и если она не удается, вс громко смются. А затмъ играетъ музыка.
Бондесенъ. И начинаютъ танцовать.
Фру Карено. Да, начинаютъ танцовать. Безпокойно, встаетъ съ улыбкой. Какъ смшно, я сижу здсь, но всми мыслями тамъ.
Бондесенъ настоятельно. Разв вы не можете тамъ быть?
Фру Карено. Нтъ, нтъ, конечно, нтъ. Взглядываетъ черезъ дверь веранды, поворачиваетъ, подходить къ нему ближе, стоитъ одну минуту и смотритъ на него сзади.
Бондесенъ, оборачиваясь. На что вы смотрите?
Фру Карено, садится. Почему вы сказали, что вы — ширмы?
Бондесенъ. Ну да, ширмы, или Эндресенъ, или NN, это вдь все равно.
Фру Карено. Я сегодня не называла васъ Эндресенъ. Или нтъ?
Бондесенъ. Да, вы меня такъ не называли. Это меня удивляетъ.
Фру Карено. Я запомнила ваше имя. Я думала о васъ.
Бондесенъ беретъ ее за руку. Это правда?
Фру Карено. Да, правда. И я ждала васъ сейчасъ. Отнимаетъ свою руку, встаеть, въ другомъ тон. Итакъ, вы принесли журналы? Благодарю, я передамъ ихъ ему. Кладетъ журналы на столъ Карено.
Бондесенъ всталъ одновременно съ ней. Вы хотите, чтобы я уходилъ? Она не отвчаеть. Итакъ, вы меня ждали?
Фру Карено. Да, потому что мн хотлось поговорить съ кмъ-нибудь.
Бондесенъ. Вы очень разсердитесь, если я вамъ что-то скажу?
Фру Карено, опустивъ глаза. Да, не говорите.
Бондесенъ. Я только хочу сказать, что я отказываюсь отъ сегодняшняго пикника. Я не ду.
Фру Карено. Почему же?
Бондесенъ. Онъ меня больше не прельщаетъ. Я буду чувствовать себя одинокимъ, если васъ не будетъ.
Фру Карено. Нтъ, голубчикъ, вы не должны такъ говорить. Вы не должны забывать, что…
Бондесенъ въ сильномъ возбужденіи. Я ни о чемъ не помню. Я ни о чемъ не забочусь. Увижу я васъ сегодня вечеромъ? Пойдете вы гулять, пойдете вы въ городъ?
Фру Карено невольно. Нтъ, только не въ городъ.
Бондесенъ. Куда хотите. Здсь? Тамъ, за садомъ? Обнимаетъ ее и цлуетъ.
Фру Карено. Нтъ! Нтъ! Пустите меня!
Сама страстно обнимаетъ ого, сейчасъ же вырывается, съ прерывистымъ дыханіемъ. Нтъ, что вы длаете? Вы совсмъ… Вы забываете…
Бондесенъ умоляюще. Боже мой, послушайте…
Фру Карено. Тсс!.. Прислушивается, тяжело дыша. Онъ проснулся. Уходите, уходите! Нтъ, останьтесь! Не уходите…
Бондесенъ обнимаетъ ее. Здсь внизу, на углу, въ восемь часовъ.
Фру Карено быстро. Да.

Въ эту минуту отворяется дверь спальни, и входитъ Карено. Онъ отступаетъ назадъ при этомъ вид. Бондесенъ отнимаетъ руку отъ таліи Фру Карено.

Карено. А!
Бондесенъ, кланяясь. Я хотлъ… Я принесъ…
Фру Карено къ мужу. Ты больше не спишь?
Карено, сдерживаясь. Нтъ. Я совсмъ не могъ спать. Медленно идетъ на середину комнаты.
Бондесенъ. Я принесъ журналы, которые. вы любезно мн одолжили. Тысячу разъ благодарю. Подходитъ къ письменному столу и беретъ журналы, руки его дрожатъ. Здсь есть необыкновенно интересныя вещи. Подаетъ журналы Карено.
Карено. Благодарю. Кладетъ журналы на столъ, подходитъ медленно къ двери на веранд, смотритъ въ садъ, задумчиво. Сегодня, кажется, прекрасная погода.
Бондесенъ. Замчательная. Не втрено, солнце, тепло.
Карено, оборачиваясь. Элина, ты дашь мн что-нибудь позавтракать?
Фру Карено длаетъ нсколько шаговъ по направленію къ кухн.
Бондесенъ. Сегодня такъ тепло. Даже удивительно для осени.
Карено отходить отъ двери на веранду. Да, хорошо, если такъ продолжится. Тогда я могу работать въ саду. Къ жен. Принеси мн пость.
Фру Карено. Да, да, сейчасъ. Я вдь еще и сама не завтракала. Идетъ къ кухонной двери.
Бондесенъ беретъ шляпу. Еще разъ благодарю васъ, господинъ Карено. Кланяясь. Добраго утра.
Карено. Добраго утра.
Фру Карено провожаетъ Бондесена до двери на заднемъ план. Я отопру. Прощайте, прощайте. Выпускаетъ Бондесена, идетъ опять къ кухонной двери. Не глядя на Карено. Почему же ты хоть немного не поспалъ? Теб это было необходимо.
Карено. Послушай, Элина, что это собственно была за… Войдя, я засталъ васъ въ очень странномъ положеніи.
Фру Карено. Положеніи? Что?
Карено. Мн кажется, я видлъ ясно. Меня такъ и укололо въ сердце.
Фру Карено. Не понимаю, о чемъ ты говоришь.
Карено. Но, ради всего святого, разв онъ тебя не обнималъ?
Фру Карено не отвчаетъ.
Карено. Мн еще никогда не приходилось этого видть. Онъ обнималъ тебя? Зачмъ онъ это сдлалъ?
Фру Карено равнодушно. Онъ не обнималъ меня.
Карено. Я не понимаю, что это за манера вести себя. Ты не должна позволять этому чело вку быть такимъ дерзкимъ.
Фру Карено. Я не знаю, о комъ ты говоришь. Господинъ Бондесенъ совсмъ не велъ себя дерзко со мною.
Карено пристально смотритъ на нее нкоторое время. Да? Ну, хорошо… Зачмъ онъ приходилъ сегодня?
Фру Карено. Онъ принесъ журналы, которые бралъ у тебя.
Карено. Да, но кром этого? Вынуть изъ кармана нсколько тетрадей журнала не требуетъ столько времени.
Фру Карено отворяетъ кухонную дверь и заглядываетъ въ нее.
Карено. Ты не слышишь? Я спрашиваю, что ему здсь еще было нужно?
Фру Карено. Еще? Что ему еще было нужно? Я не знаю, что ему было еще нужно. Мы просто сидли, разговаривали.
Карено. О чемъ?
Фру Карено. Что такое, я должна теб давать отчетъ!
Карено. Да, конечно. Это необходимо, какъ мн кажется.
Фру Карено смется. Ахъ, мн скоро станетъ совершенно неинтересно, что ‘теб кажется’.
Карено. Что ты говоришь?
Фру Карено. Ничего. Ради Бога, не будемъ горячиться и ссориться… я хотла сказать, что бутерброды ужъ готовы. Принести ихъ?
Карено. Сюда являются люди по самымъ страннымъ дламъ. А когда я случайно вхожу, то застаю… Но мн это все равно. Если ты сама ничего въ этомъ не находишь, то…
Фру Карено. Принести теб сть?
Карено быстро. Благодарю, нтъ, я ужъ сказалъ.

Фру Карено уходитъ въ кухню.
Карено ходитъ въ сильномъ волненіи по комнат, останавливается, смотритъ пристально на полъ, покачиваетъ головой и снова ходитъ. Бросается на стулъ.
Слышенъ стукъ садовой калитки. Стучатъ. Карено встаетъ.

Іервенъ входитъ. Останавливается на минуту въ дверяхъ. Говоритъ въ легкомъ тон. Добраго утра, Карено.
Карено. Добраго утра.
Іервенъ. Я зашелъ на минутку. Протягиваетъ руку. Карено пожимаетъ ее, не глядя на него. Ты выглядишь сегодня какимъ-то разстроеннымъ.
Карено не отвчаетъ.
Іервенъ, боязливо шутя. Ты не спрашиваешь, не усталъ ли я? Нершительно улыбается и садится.
Карено. Я не очень радъ тебя видть сегодня, Іервенъ.
Іервенъ. Я это вижу. Ты прислалъ мн сегодня утромъ письмо.
Карено. Да. Благодарю тебя, но я не могу взять отъ тебя деньги.
Іервенъ посл паузы, просительно. Я бы тебя очень просилъ объ этомъ.
Kapено. Нтъ, если ты пришелъ только за этимъ, то можешь спокойно отправляться назадъ. Вотъ что я теб скажу.
Іервенъ. Если я не ошибаюсь, между нами стала моя книга?
Карено. Да, твоя книга.
Іервенъ. Ты, значитъ, не замтилъ въ ней ничего особеннаго? Ты не разглядлъ то, что она говоритъ между строкъ?
Карено. Нтъ. Что же?
Іервенъ молчитъ.
Карено. Нтъ, я не замтилъ.
Іервенъ Я думалъ, что ты, который такъ хорошо знаешь меня, увидишь, какого страшнаго труда стоило мн написать такъ эту книгу.
Карено. Я не могу сказать, что она произвела на меня такое впечатлніе. Въ начал еще, пожалуй, да. Ты словно раздумывалъ и былъ въ нершимости, ты потуплялъ глаза.
Іервенъ. Въ ней много такихъ мстъ.
Карено. Ну да, немного краски на щекахъ и легкое смущеніе! Но ты скоро совладалъ съ собой и писалъ дальше.
Іервенъ. Я былъ вынужденъ къ этому.
Карено. Да? Вынужденъ?
Іервенъ. Если бы я написалъ мою диссертацію въ другомъ тон, я никогда не получилъ бы докторской степени.
Kapено. Да? А теб надо было стать докторомъ?
Іервенъ. Да, иначе я не получилъ бы стипендіи.
Карено. Этого я не думаю. Кто это сказалъ?
Іерэенъ. Професеоръ Гиллингъ.
Карено посл паузы. Да, это дло другое. Если онъ это сказалъ.
Іервенъ. Съ того дня, когда профессоръ Гиллингъ пришелъ ко мн и далъ мн этотъ добрый совтъ, я зналъ, чего мн держаться. Вдь, рука опредляетъ размръ перчатки.
Kapено. И стипендію теб необходимо было имть? Непремнно? Иначе ты не могъ жить?
Іервенъ. Нтъ. Безъ стипендіи я не могъ жениться.
Карено. Какъ ты все это обдумалъ, Іервенъ! Но знаешь, все это начинаетъ обрисовывать тебя въ удивительномъ свт!
Іервенъ. Я не понимаю, что теб должно такъ казаться.
Карено. Да, мн такъ кажется… И посл того, какъ торгъ былъ заключенъ и товаръ проданъ,— ты приходишь и кладешь мн въ руку деньги. Въ мою руку! Эти деньги! Послушай, я даже не знаю, какъ это назвать! То-есть, я слишкомъ хорошо знаю, какъ это назвать.
Іервенъ. Да, ты это хорошо знаешь.
Карено. Разумется, слово горитъ у меня на язык. Ну, все ясно. Наши дороги идутъ врозь, ты тутъ ничего не теряешь, ты получаешь свою награду. Я только не понимаю всего твоего поведенія вчера вечеромъ, твоего горячаго отрицанія профессора Гиллинга. Что это значило? Я никогда не слыхалъ тебя такимъ, ты былъ дерзновенне, чмъ когда-либо, наносилъ ему ударъ за ударомъ, убивалъ его своимъ презрніемъ. Я не понимаю, что ты хотлъ этимъ заслужить.
Іервенъ. Я ничего не хотлъ этимъ заслужить, мн казалось только, что у меня есть еще отсрочка, пока ты ничего не узналъ. Для меня было облегченіемъ — свободно двигаться въ оставшіеся мн часы.
Карено. Жалкая отсрочка.
Іервенъ страстно, сжимая руки. Но я все тотъ же, что и былъ! Меня принудили признать ученіе, несогласное съ моими убжденіями, но въ глубин души я — прежній. Меня не удастся сбить съ мста, никогда.
Kapено. Ха-ха-ха! Нтъ, не правда ли? Нтъ, стой твердо въ глубин души, всегда стой твердо. Ха-ха-ха!
Іервенъ обиженно. Теб это смшно? Что ты знаешь объ этомъ? Я непоколебимо стою на своей прежней точк зрнія, увряю тебя въ этомъ.
Карено смотритъ на него нкоторое время удивленно. Да, да, Іервенъ. Но прости, у меня сейчасъ нтъ времени. И мн стоитъ большого труда говорить съ тобой дольше. Начинаетъ приводить въ порядокъ бумаги на стол.
Іервенъ встаетъ, покорно. Я ухожу.
Карено. Нашъ дальнйшій разговоръ ни къ чему не приведетъ.
Іервенъ. Я хочу теб сказать одно, Карено. Возьми деньги. Сдлай это! Я настоятельно тебя прошу.
Карено медленно. Но неужели у тебя не осталось стыда?
Іервенъ. Мн это страшно важно, а я не сталъ бы умолять тебя, если бы было другое средство. Натали сегодня пришла ко мн, мы говорили о теб. Она замтила деньги.
Карено. Да, и…?
Іервенъ. Она потребовала прочитать письмо. И я ей далъ его.
Карено. Ну?
Іервенъ взволнованно. Она вернула мн кольцо.
Карено. Кольцо?
Іервенъ. Она взяла назадъ свое слово.
Карено. Что? Нтъ, она не сдлала этого…
Іервенъ вынимаетъ кольцо изъ жилетнаго кармана, смотритъ на него. Она сняла его съ пальца и подала мн.
Карено. Она ничего не сказала?
Іервенъ. Она сказала, что догадалась, что я сдлалъ что-то дурное. Это она поняла изъ твоего письма.
Карено. И потомъ она ушла? Не объяснившись?
Іервенъ. О, нтъ, она объяснилась. Ты видлъ вчера, какая она увлекающаяся, доврчивая, страстная. Никакихъ компромиссовъ. Она такъ радовалась, что я могъ предложить теб деньги и что ты ихъ взялъ. Но сегодня я получилъ ихъ обратно,— и этого нельзя было не понять.
Карено. Вотъ видишь, Іервенъ! Награда, награда во всхъ видахъ.
Іервенъ. Но ты еще можешь спасти меня. Я спросилъ ее: ты возвращаешь мн кольцо, это навсегда?— Да,— отвчала она.— Но, можетъ быть это еще поправимо?— сказалъ я, еще не поздно? Я пойду къ Карено и объясню ему, въ чемъ дло.— Да, иди къ Карено,— сказала она.
Kapено. Я не могу помочь теб.
Іервенъ. Она вритъ теб, ты произвелъ на нее впечатлніе. Она говоритъ только о теб. Опустивъ руку въ карманъ. Возьми деньги!
Карено медленно. Нтъ, я не возьму денегъ.
Беретъ пачку бумагъ.
Іервенъ. Ты идешь въ садъ работать?
Карено. Да. Когда ты уйдешь. Почему ты объ этомъ спрашиваешь?
Іервенъ. Такъ просто.
Карено. Я хочу быть тамъ одинъ.
Іервенъ умоляюще. Карено, прежде чмъ уйти…
Карено, топая ногой. Іервенъ!
Іервенъ идетъ къ двери.
Карено ему вслдъ. Еще одно: пойди и отдай свои деньги попамъ. Возвращается къ столу.

Іервенъ уходитъ.

Калитка хлопаетъ.

Фру Карено входитъ.
Карено. Приходилъ Іервенъ.
Фру Карено молчитъ.
Карено. Я говорю, приходилъ Іервенъ.
Фру Карено. Да, я слышала, что ты сказалъ.
Карено. Но я не слыхалъ, что ты отвтила. Тебя это, можетъ быть, не интересуетъ?
Фру Карено. Собственно говоря, нтъ.
Карено. Ты занята только собой посл сегодняшняго гостя.
Фру Карено. Но, милый Иваръ, что же мн изъ того, что здсь былъ Іервенъ? Беретъ свою работу.
Карено. Іервену приходится плохо. Невста ему отказала.
Фру Карено. Отказала?
Карено. Вернула ему кольцо.
Фру Карено. Почему же?
Карено. Почему? Вроятно, потому, что она его разлюбила. Она догадалась, что онъ продалъ себя.
Фру Карено пожимаетъ плечами.
Карено. Я съ ней согласенъ. Она поступила гордо. Теб этого, вроятно, не кажется?
Фру Карено. Въ этомъ я ничего не понимаю.
Карено раздраженно. Да, ты права. Ты такъ далека отъ этого. Ты бы этого не сдлала.
Фру Карено. Нтъ, у меня, вроятно, больше терпнія. Я бы потерпла. Ну, нсколько лтъ.
Карено. Потому что твоей гордости немного стоитъ согнуться.
Фру Карено. Ты правъ. Я многому подчиняюсь.
Карено. Да, ты многому подчиняешься.
Фру Карено. Напримръ, все то, что я переношу отъ тебя.
Карено. Прости, ты гораздо больше переносишь отъ другихъ.
Фру Карено. Что ты хочешь этимъ сказать?
Kapено. Я хочу этимъ сказать, что ты здсь стоишь, позволяешь обнималъ себя чужому человку и не даешь ему пощечины.
Фру Карено, пожимая плечами. Опять объ этомъ!
Карено ходить взадъ и впередъ. Такой ничтожный, ожирвшій человкъ. Есть личинки, которыхъ называютъ жирными, а это — гадъ. Такъ я думаю.
Фру Карено молчитъ.
Карено. Но онъ прекрасно одтъ! Не правда ли, онъ прекрасно одтъ?
Фру Карено молчитъ.
Карено. У него, кажется, вышитые носовые платки?
Фру Карено. У него, вроятно, есть на это средства.
Карено, Конечно. И это такъ идетъ къ нему.
Фру Карено. Да, правда,
Карено. На чемъ же вы такъ сошлись? Я не потому спрашиваю, чтобы меня это касалось, вдь я только твой мужъ.
Фру Карено. Если бы я не знала тебя лучше, я подумала бы, что ты ревнуешь.
Карено, останавливаясь. Ревную? Нтъ, послушай, Элина!
Фру Карено. Ну, такъ не говори такъ!
Карено. Ревную? Ха-ха-ха! Ходить взадъ и впередъ. Нтъ, но по тому, что я видлъ собственными глазами, я могу ожидать еще большаго. Я видлъ это. Указывая. Я вышелъ изъ той двери. И ты позволяла это. Естественно является вопросъ: что же будетъ затмъ? Свиданіе?
Фру Карено посл минутнаго раздумья, внезапно и несдержанно. Да. Свиданье. Бросаетъ работу на столъ, встаетъ и длаетъ шагъ впередъ. Свиданье!
Карено стоитъ съ минуту и смотритъ на нее, полуудивленно, полуупрекая. Элина!
Фру Карено. Конечно, свиданье. Что ты еще хочешь знать?
Карено холодно. Ничего. Я желалъ бы только быть далеко отсюда, чтобы мн больше не приходилось входить въ неподходящія минуты.
Фру Карено снова берется за работу.
Карено. Это начинаетъ становиться забавнымъ. Теб не кажется?
Фру Карено. Конечно. Веселое рожденье, большой семейный праздникъ.
Карено. Этого ни разу не случалось за вс три года. Я, вроятно, не совсмъ хорошо зналъ тебя раньше. Останавливается около этажерки.
Фру Карено отбрасываетъ работу и встаетъ. Нтъ, это больше невыносимо.
Карено. О, сиди, Элина, я ухожу. Я долженъ работать.
Фру Карено садится.
Карено. Комната опять въ твоемъ полномъ распоряженіи. Для чего желаешь… Но я вижу, подсвчниковъ нтъ. Гд они?
Фру Карено неувренно. Подсвчники?
Карено. Я спрашиваю, куда они длись?
Фру Карено. Я попросила Ингеборгъ ихъ вычистить.
Карено. Да, потому что въ дом, повидимому, происходятъ необыкновенныя вещи. Я же не могу находиться въ полномъ невдніи всего, что происходитъ. Итакъ, ты отдала Ингеборгъ вычистить подсвчники?
Фру Карено. Да.
Карено собираетъ свои письменныя принадлежности. Если принесутъ письмо, позови меня изъ сада. Выходитъ черезъ дверь веранды.

Фру Карено сидитъ, глубоко задумавшись, затмъ встаетъ и быстро ходитъ взадъ и впередъ. Въ ея лиц и движеніяхъ выражается мучительное безпокойство.

Слышенъ стукъ калитки. Вслдъ затмъ изъ кухни выходитъ Ингеборгъ. Въ рукахъ у нея свертокъ.

Фру Карено. Ну?
Ингеборгъ развертываетъ свертокъ. Нтъ, они не взяли подсвчниковъ. Я была у двоихъ.
Фру Карено. Не взяли?
Ингеборгъ. Нтъ. Они говорятъ, что они не настоящіе. Ставитъ подсвчники на этажерку.
Фру Карено. Что? Подсвчники не настоящіе?
Ингеборгъ. Нтъ, это не настоящее серебро, они говорятъ, что подсвчники только посеребрены.
Фру Карено. Не можетъ быть! Подсвчники, которые намъ подарили родители!
Ингеборгъ. Да, но они оба это сказали. И тогда я подумала, что не стоитъ ходить къ другимъ.
Фру Карено. Это неправда! Неужели ты думаешь, что мои родители, такіе честные люди, будутъ намъ дарить поддльныя вещи?
Ингеборгъ. Если барыня желаетъ, я могу попытаться еще разъ.
Фру Карено. Ахъ, нтъ, оставьте. Я бы только не хотла, Ингеборгъ, чтобы ты думала, что они только посеребрены. Потому что вдь мы ихъ получили изъ дому.
Ингеборгъ. Я тоже такъ думаю.
Фру Карено. Благодарю, больше мн ничего не надо. Не говори только объ этомъ, понимаешь? Не разсказывай, куда ты ходила.
Ингеборгъ. Конечно, нтъ. Уходить.
Фру Карено разсматриваетъ подсвчники, стучитъ по нимъ, слушаетъ. Посеребреные? Ставитъ подсвчники на мсто, отворяетъ дверь веранды и зоветъ. Иваръ, поди на минутку!
Карено, сейчасъ же появляясь. Пришло письмо?
Фру Карено. Я только хотла показать теб подсвчники.
Карено. Да, а письма не принесли?
Фру Карено. Я говорю, я хотла показать теб подсвчники. Вотъ они. Ты же знаешь, что у насъ въ дом происходятъ необыкновенныя вещи.
Карено съ раскаяніемъ. Не говори такъ, милая Элина.
Фру Карено. А какъ ты думаешь, что я сдлала съ подсвчниками?
Карено. Я просто не былъ спокоенъ за нихъ.
Фру Карено. Да, но я хочу это знать.
Карено. Я ничего больше не думалъ. Я подумалъ только, если дло дойдетъ до того, что придетъ судебный приставъ, то онъ долженъ найти все, что у насъ есть. Вотъ что мелькнуло у меня въ голов. Ты должна меня простить, Элина.
Фру Карено. Не слдуетъ быть такимъ безразсуднымъ. Ты становишься все несносне и несносне. Въ конц концовъ, я не могу пошевельнутся, чтобы ты не пожелалъ узнать, почему и зачмъ.
Карено. Нтъ, я не буду слдить за тобой. Я уже думалъ объ этомъ.
Фру Карено. Я должна давать подробное объясненіе самымъ ничтожнымъ мелочамъ. Я уврена, что, если я выйду, напримръ, сегодня вечеромъ только за калитку, сейчасъ же поднимется цлая исторія.
Карено. Нтъ, Элина.
Фру Карено. Можетъ быть, ты даже пойдешь слдомъ за мной и будешь за мной подсматривать.
Карено. Нтъ, что ты только говоришь! Не будь же и ты теперь безразсудной. Иди гулять, длай, что хочешь, я спокойно буду сидть здсь. Неужели ты думаешь, что я настолько пошлъ? Обнимаетъ ее.
Фру Карено, освобождаясь. О, нтъ, это — нтъ.
Карено. Элина, не будемъ ссориться. Я сидлъ тамъ въ саду и думалъ объ этомъ. Не нужно этого.
Фру Карено. Я тоже нахожу.
Карено. Онъ не былъ съ тобой сегодня нахаленъ, этотъ Бондесенъ? Скажи мн только это.
Фру Карено. Нтъ, конечно, нтъ.
Карено. Я этого боялся. Мн показалось, что онъ стоялъ слишкомъ близко къ теб. И его рука… И онъ глядлъ на тебя съ видомъ знатока. Этого я и не могъ перенести. Ты не должна за это сердиться на меня, Элина, Я ничего не могъ подлать. Кром того, я такъ усталъ, я не спалъ сегодня ночь.
Фру Карено. Такъ почему же ты не спишь?
Карено. Теперь? Нтъ, теперь я хочу работать. Послднее время мн такъ мшали, у меня былъ настоящій пріемъ. Ахъ! съ каждымъ часомъ я чувствую себя все сильне! Это не должно меня подкосить, напротивъ… Ты не смотришь на меня, Элина? Такъ равнодушно слушаешь меня?
Фру Карено. Я слушаю, что ты говоришь.
Карено. Да, но у тебя такой равнодушный видъ, ты думаешь совсмъ о другомъ.
Фру Карено беретъ работу и садится.
Карено. Мы сегодня поссорились. Смется. Это было нехорошо съ нашей стороны. Но теперь мы опять добрые друзья попрежнему, не правда ли? Мы даже стали теперь еще лучшими друзьями.
Фру Карено. Не знаешь ли, который часъ?
Карено. Я пойду въ кухню и погляжу. Хочетъ итти.
Фру Карено. Нтъ, благодарю, это не важно.
Карено. Сегодня я долженъ получить отвтъ отъ издателя. Я каждую минуту жду письма. И я надюсь, что получу удовлетворительный отвтъ. Сегодня должны кончиться вс наши затрудненія, Элина. Что ты тогда скажешь?
Фру Карено. Кто живетъ на углу,— не знаешь?
Карено. На углу? Нтъ.
Фру Карено. Тамъ всегда окна такъ освщены.
Карено, улыбаясь. Что у тебя за фантазіи! Не спрашивай еще, Элина. Я не знаю, который часъ и кто живетъ на углу улицы, но спрашивай меня еще что-нибудь. Пока ты совсмъ не станешь моимъ прежнимъ другомъ.
Фру Карено смотритъ черезъ черную вуаль и начинаетъ ее выпрямлять.
Карено. Ты приводишь свои вещи въ такой порядокъ. Что это можетъ значить?
Фру Карено не отвчаетъ.
Карено. Я вижу, ты еще не совсмъ помирилась со мной. Но я ничего не говорю противъ. Но ты меня еще любишь? А? Подходитъ и смотритъ на нее. У тебя такіе блестящіе волосы на затылк. Осторожно касается ея волосъ.
Фру Карено откидывается однимъ движеніемъ.
Карено, улыбаясь. Милая, я только хотлъ… Ты стала такая нервная. И такая задумчивая. О чемъ ты думаешь? Садится около нея. О чемъ, моя маленькая крестьяночка? Обнимаетъ ее.
Фру Карено. О, нтъ, не мучь меня! Отодвигается.
Карено. Ты не можешь забыть сегодняшней ссоры, Элина? Я ее уже забылъ. Что мн волноваться о томъ, что теб говорилъ Бондесенъ! Я больше ничего не хочу знать. Ты сама смешься надъ всмъ этимъ, я увренъ. Такой жеманный кривляка, а не мужчина!
Фру Карено. Не понимаю, что теб за удовольствіе задирать все время Бондесена. Поврь, мн ты не доставляешь этимъ никакого удовольствія.
Карено. Но, милая, дорогая…
Фру Карено. Я смотрю на Бондесена иначе, чмъ ты.
Kapено. Правда? Ну, да, для себя онъ достаточно хорошъ. Встаетъ.
Фру Карено. Да, и для насъ тоже.
Карено. Можетъ быть, именно о немъ ты и думаешь все время?
Фру Карено не отвчаетъ.
Карено съ возрастающимъ волненіемъ. Прошу, отвть мн только на это!
Фру Карено откладываетъ вуаль и встаетъ. Нтъ, Боже мой, вдь съ ума можно сойти. Умереть можно отъ твоихъ разспросовъ. Уходитъ въ кухню.
Карено смотритъ ей вслдъ съ тоской. Она меня больше не любитъ!

ЧЕТВЕРТОЕ ДЙСТВІЕ.

На слдующій день. Комната Карено. Посл полудня. Солнечный день.

Фру Карено приводитъ въ порядокъ красное платье.

Карено входитъ черезъ дверь веранды.

Kapено. А письма все еще нтъ?
Фру Карено. Нтъ, я не видала письма. Впрочемъ, ты самъ услышишь, какъ стукнетъ калитка, когда придетъ почтальонъ.
Карено. Да, правда. Я не подумалъ объ этомъ… Сегодня моя работа что-то не идетъ. Мн приходятъ въ голову разныя другія мысли. Когда ты уходишь, все уходитъ съ тобой.
Фру Карено, отклоняя разговоръ. Ты увренъ, что получишь сегодня письмо, Иваръ?
Kapено. Да, оно должно притти сегодня… Я не хочу тебя мучить, Элина, но вчера вечеромъ, когда тебя такъ долго не было дома, мн стало невыразимо грустно. Я только это я хотлъ теб сказать.
Фру Карено. Да вдь я не долго пробыла.
Карено. Нтъ, конечно, нтъ. Пойми, я ничего не имю противъ. Разумется. И я совсмъ не хочу знать, что ты длала вн дома. Не думай этого. Ты вернулась такая радостная. Господи, какая ты была свженькая, когда сняла вуаль!
Фру Карено. Ты находишь?
Карено. А я ходилъ взадъ и впередъ по комнат и думалъ, вернешься ли ты черезъ полчаса, или черезъ часъ, или даже черезъ два-три часа, ты все-таки вернешься не ко мн. Не ко мн лично. Вотъ что я думалъ.
Фру Карено встаетъ. Я налью твою лампу, пока я не забыла. Веретъ лампу и уходить въ кухню.

Карено бродитъ по комнат. Сейчасъ же входитъ Ингеборгъ съ налитой лампой.

Карено. Это ты принесла лампу, Ингеборгъ.
Ингеборгъ. Да, барыня велла мн отнести ее сюда.
Карено. Благодарю. А барыня въ кухн?
Ингеборгъ. Да.
Карено. Скажи, Ингеборгъ, ты не знаешь, сколько стоятъ вышитые платки?
Ингеборгъ. Нтъ.
Kapено. Во сколько, напримръ, обойдутся дв-три штуки?
Ингеборгъ. Не знаю. Вышитые платки?
Карено. Да, знаешь, они сверху вышиты? Ну, да это все равно… Пожалуйста, вычисти мою черную пару — знаешь, черную — хорошенько. Я хочу ее надть.
Ингеборгъ. Да. Сейчасъ?
Карено. Да, пожалуйста, сейчасъ… Послушай, Ингеборгъ, ты находишь, что у него такой необыкновенно изящный видъ, у этого Бондесена, который здсь былъ третьяго дня?
Ингеборгъ. Какой Бондесенъ? Господинъ, который сидлъ тамъ, указывая — когда я принесла кофе?
Карено. Да.
Ингеборгъ. Нтъ, разв онъ такъ хорошъ?
Карено. Не правда ли? Въ немъ не было ничего поразительнаго?
Ингеборгъ. Нтъ, но этого я тоже не сказала.
Карено. Конечно, нтъ. Мн только показалось… А теперь ты будешь такъ добра и вычистишь мое платье. Мн нужно.

Ингеборгъ идетъ въ спальню, выходитъ съ чернымъ сюртукомъ и щеткой и проходятъ въ дверь на веранду. Фру Карено выходитъ съ пыльной тряпкой и начинаетъ сметать пыль.

Карено. Ты ждешь гостей?
Фру Карено. Гостей? Нтъ.
Карено. Я стою и смотрю на тебя, Элина. Мн кажется, я никогда не видалъ тебя такой молодой. Ты выглядишь совсмъ двушкой.
Фру Карено. Я сегодня, вроятно, такая же, какъ и всегда.
Карено. О, нтъ, вокругъ тебя какое-то сіяніе, у тебя совсмъ новое выраженіе. Какъ, ты опять уходишь?
Фру Карено. Да.
Карено. Ты начала прибирать комнату, когда я вошелъ. Оставайся. Я могу и уйти.
Фру Карено. У меня еще есть дло въ кухн. Уходить.

Ингеборгъ входитъ съ платьемъ и проноситъ его въ спальню.

Карено. Благодарю, Ингеборгъ. Уходитъ въ спальню и запираетъ дверь.
Фру Карено выглядываетъ. Гд баринъ?
Ингеборгъ показываетъ на спальню. Онъ тамъ.
Фру Карено. Что же онъ длаетъ?
Ингеборгъ. Переодвается. Онъ надваетъ черную пару. Я ее чистила. Уходитъ.

Фру Карено смотритъ удивленно, садится и беретъ работу. Въ дверь на заднемъ план осторожно стучатъ. Входитъ Бондесенъ.

Фру Карено испуганно. Господи! Это вы?
Бондесенъ. Добрый день. Благодарю васъ за вчерашній вечеръ.
Фру Карено. Вы сейчасъ пришли? Я не слыхала, какъ стукнула калитка.
Бондесенъ. Нтъ, я изучилъ эту калитку. Ее можно отворять безъ всякаго шума.
Фру Карено. Но, ради Бога, вы должны сейчасъ же уйти.
Бондесенъ. Нтъ, не сейчасъ. Правда?
Фру Карено указываетъ на спальню.
Бондесенъ невольно отступаетъ назадъ. А!
Фру Карено съ сдержанной страстностью. Нтъ, не уходите, не уходите! Да, уходите, но возвращайтесь. Приходите немного погодя, тогда я, вроятно, буду одна. Обойдите кругомъ по улиц. Но сегодня вечеромъ я не могу уйти.
Бондесенъ. О, да, вы должны! Вы мн это вчера общали, съ тхъ поръ я не думалъ ни о чемъ другомъ.
Фру Карено. Я тоже объ этомъ думала все время. Ни о чемъ другомъ. Вы находите дурнымъ, что я это говорю? Я больше сама себя не понимаю. Прижимаетъ руку ко лбу. И въ этомъ вы виноваты. Взглядываетъ на него и улыбается.
Бондесенъ. Разв васъ слишкомъ долго не было дома?
Фру Карено. Нтъ, мы объ этомъ съ нимъ совсмъ не говорили. Я не вхожу въ объясненія. Посл я попрошу у него прощенія, но теперь я о немъ не думаю… Помните, какъ вы были здсь первый разъ?
Бондесенъ. Да, третьяго дня вечеромъ.
Фру Карено. Вы сидли здсь. Вы не были ширмой, какъ вы говорите. Ну да, сначала, но это продолжалось не все время. Одинъ-то разъ во всякомъ случа вы сказали что-то, что меня взволновало.
Бондесенъ. Что же я сказалъ?
Фру Карено. Я не помню. Можетъ быть, это вашъ голосъ. Я не помню словъ, но вы взволновали меня, и я встала.
Бондесенъ обнимаетъ ее.
Фру Карено, нжно освобождаясь. Нтъ, нтъ, не длайте этого. Я и безъ того довольно виновата. Хотите вы дйствительно мн добра?
Бондесенъ. Я вамъ это общаю.
Фру Карено. Потому что иначе я не хочу васъ больше видть. Я выйду сегодня вечеромъ, мы сдлаемъ длинную прогулку, далеко, туда, за городъ. Можете вы сдлать для меня такъ много, чтобы проводить меня домой? Это три мили.
Бондесенъ. Да, съ удовольствіемъ. Мы подемъ съ вами.
Фру Карено. Да, пожалуйста, подемте. Я хочу похать домой и погостить тамъ нкоторое время. Иваръ ничего не иметъ противъ, онъ это часто говорилъ. И теперь я это сдлаю. Оглядывается. Здсь смерть. Даже часы не тикаютъ, ни одного звука, мертвая тишина и бумага. Сегодня я услыхала на улиц шумъ экипажа, я выбжала и глядла ему вслдъ, пока онъ не исчезъ. Потомъ я вернулась назадъ опять къ этой тишин. А! Складываетъ руки на груди, прижимаетъ ихъ къ себ, стоитъ, откинувшись назадъ.
Бондесенъ съ увлеченіемъ. Большое, прелестное дитя!
Фру Карено. Можетъ быть, я сдлала нехорошо?
Бондесенъ. Нтъ, великолпно!
Фру Карено. Я чувствую въ себ жизнь.
Бондесенъ. Можно мн сказать?
Фру Карено. Нтъ. Теперь вы должны итти. Но я хочу поговорить съ вами, когда вы вернетесь немного погодя. Тогда я сейчасъ же поду съ вами. Я ему все разскажу, я скажу, что поду домой. Вы находите меня ужасной?
Бондесенъ. Васъ?
Фру Карено. Меня, которая такъ поступаетъ.
Бондесенъ. Я боготворю васъ.
Фру Карено. Но вы этого не должны. Я только снова проснулась. Снова проснулась, понимаете? Когда я вчера вышла къ вамъ и вы схватили меня за руку, во мн проснулась жизнь. Когда-нибудь я разскажу это Ивару. Боже мой, я на колняхъ буду вымаливать у него прощеніе. Но теперь я этого сдлать не могу.
Бондесенъ. Тсс! Указываетъ, напряженно прислушиваясь, на дверь спальни.
Фру Карено откидываетъ голову назадъ и улыбается. Вы боитесь? Нтъ! Этого совсмъ не слдуетъ. Я не думаю, что это опасная минута. Но все-таки уходите. И не думайте обо мн дурно, да? Знаете, Бондесенъ, у васъ зеленые глаза. Если бы я была уврена, что вы хотите быть милымъ и добрымъ!
Бондесенъ. Вдь я же общалъ.
Фру Карено смотритъ на него и улыбается. И потомъ у васъ такая дрожащая улыбка. Да, это въ васъ есть. А теперь ступайте!
Бондесенъ. Итакъ, черезъ полчаса или около того? Хочетъ ее обнять.
Фру Карено, отклоняясь. Да, черезъ полчаса. Запираетъ за нимъ дверь.

Фру Карено въ сильномъ волненіи длаетъ нсколько шаговъ, хватаетъ себя за голову, улыбается, садится, взволнованно дыша, за работу. Карено входитъ, въ черной пар, нсколько измнившійся въ выгодную для него сторону. Фру Карено взглядываетъ.

Карено, извиняясь. Я только хотлъ… Сегодня такая прекрасная погода. И ты права, за послднее время я какъ-то обтрепался. Смущенно улыбаясь. Теперь я опять похожъ на юношу.
Фру Kapено. Мн кажется, ты точно даже выросъ.
Карено. Ты находишь? Я кажусь выше?
Фру Карено не отвчаетъ.
Карено старается поддержать разговоръ. Это отъ сюртука. Или ты думаешь,— отъ брюкъ?
Фру Карено нсколько нетерпливо. Я не знаю, Иваръ.
Карено. Ты все въ мечтахъ. Улыбаясь. Если бы твой лобъ былъ прозрачный, и я могъ бы увидть, о чемъ ты думаешь, мн представилось бы, вроятно, что-нибудь замчательное.
Фру Карено не отвчаетъ.
Карено подходитъ осторожно. Что это ты шьешь, Элина?
Фру Карено не отвчаетъ.
Карено. Что-то очень тонкое. Какъ я могу догадаться, не для меня.
Фру Карено устало. Это мое старое платье.
Карено. Я только что замтилъ, что у меня на жилетк не хватаетъ двухъ пуговицъ. На другой жилетк. Я не понимаю, какъ это могло случиться.
Фру Карено. Я ихъ пришью.
Карено. Да, очень теб благодаренъ, если ты будешь такъ мила… Къ теб такъ идетъ шитье, Элина. У тебя такой домовитый видъ и такая красивая рука!
Фру Карено нервно отодвигается.
Карено. Боже сохрани, я ничего теб не сдлаю. Сиди спокойно. Слышенъ стукъ калитки.
Фру Карено вскакиваетъ. Это, вроятно, письмо. Бжитъ къ двери на заднемъ план, отворяетъ. Нтъ, это Іервенъ. Добрый день, дорогой Іервенъ.
Іервенъ входитъ, держитъ себя сдержанно. Добрый день. Подаетъ руку господину и госпож Карено.
Фру Карено. Какъ поживаете?
Іервенъ. Хорошо, благодарю васъ… Я хотлъ сказать теб нсколько словъ, Карено… Нтъ, не уходите. У меня нтъ тайнъ.
Фру Карено дружески. Я какъ разъ хотла итти. Вдь у меня хозяйство. Уходитъ въ кухню.
Іервенъ. Я прихожу все по тому же длу, Карено.
Kapено. Да?
Іервенъ. Я серьезно прошу тебя помочь мн. Ты и не подозрваешь, что я испытываю. Теперь уже на карту поставленъ не экзаменъ или ученая степень, но вся жизнь.
Карено. Теперь ты хочешь попытать новыя средства? Я не могу больше говорить съ тобой. Поворачивается къ нему спиной.
Іервенъ. Натали непоколебима. Слушай же, что я теб говорю.
Карено. Разв ты могъ ожидать другого?
Іервенъ, хватая себя за голову. Она говоритъ, что между нами все кончено. — Ты не можешь такъ думать, отвчалъ я. Но да, она такъ думаетъ. Она прочла мою книгу и, по ея словамъ, поняла изъ нея, что это — произведеніе продавшаго себя человка… Она просто безумная, истеричка.
Карено. Нтъ, ни то ни другое. Она просто — честный человкъ.
Іервенъ, продолжая. Но ты можешь все спасти, она полагается въ этомъ на тебя. Я пришелъ только за тмъ, чтобы сказать теб это. ‘Если ты опять сойдешься съ Карено и убдишь его взять деньги, то поступокъ твой, значитъ, не такъ дуренъ’,— сказала она.
Карено. Но то, что ты сдлалъ, очень дурно.
Іервенъ. Карено, если ты недостаточно силенъ, чтобы подняться на такую высоту и принять эти деньги, эту руку, которую протягиваетъ теб твой старый товарищъ, то я тебя плохо знаю.
Карено сурово. То, что ты сдлалъ, очень дурно. Ты совершилъ обманъ, подлогъ, измну! О, это невыразимая низость.
Іервенъ. Ну, называй, какъ хочешь, мой поступокъ. Теперь я пришелъ сюда, чтобы снова подняться. Да, чтобы снова подняться. Чего ты требуешь?
Карено смотритъ на него. Ты самъ не знаешь, что ты говоришь.
Іервенъ. Чего ты требуешь?
Карено холодно. Ничего.
Іервенъ съ возрастающимъ возбужденіемъ. Во имя неба, Карено, будь милосердъ сегодня. Опускается на стулъ.
Карено идетъ къ заднему плану.
Іервенъ, вскакивая. Ты уходишь? Я еще буду просить тебя. Нтъ, еще никогда не бывало, чтобы деньги жгли человка и онъ не могъ освободиться отъ нихъ.
Карено. Но мн просто-напросто не нужны твои деньги. Я жду письма, и когда оно придетъ, наступитъ конецъ моей нужд.
Іервенъ. Да, но мн это не поможетъ. Я погибъ. Она не хочетъ слушать моихъ доводовъ, когда я прихожу, она только проситъ меня уйти. А между тмъ ты можешь спасти меня. Передъ тобой человкъ, котораго ты можешь спасти.
Карено. Послушай, Іервенъ, мое терпніе истощилось.
Іервенъ другимъ тономъ. Какъ далеко подвинулась твоя работа, Карено?
Карено смотритъ на него съ удивленіемъ.
Іервенъ. Она, вроятно, появится еще въ этомъ году? Это будетъ большая книга? Впрочемъ, это меня не касается… Я хотлъ теб сказать,— можетъ быть, послдній разговоръ произвелъ на тебя такое впечатлніе, что я не думаю того, что написалъ въ своей диссертаціи? Что я написалъ это только въ угоду профессору Гиллингу? Нтъ, совсмъ не такъ. Я только былъ въ отчаяніи и не зналъ, что говорилъ.
Карено. Ты сказалъ, что ты былъ вынужденъ признать ученіе, противное твоимъ мнніямъ.
Іервенъ. Да, это не слдуетъ понимать буквально. У меня были сомннія, это правда, но когда я глубже вдумался въ вопросъ, я увидлъ, что вышелъ на настоящій путь.
Карено. Ха-ха-ха! И профессоръ Гиллингъ тутъ ни при чемъ?
Іервенъ. О, ты можешь смяться, сколько теб угодно. Цлую книгу нельзя написать съ твердымъ убжденіемъ, если самъ не вришь въ него. Я, по крайней мр, такъ не поступаю. Я не такая втреная птица. Да и не слабая голова тоже.
Карено. Итакъ, ты стоишь ‘непоколебимо твердо’ на точк зрнія твоей книги.
Іервенъ коротко. Само собой разумется.
Карено. Ха-ха-ха! Запиши это, Іервенъ, а то ты опять забудешь. Ха-ха-ха!
Іервенъ съ отчаянной настойчивостью. Ни для одного изъ насъ, конечно, нтъ основаній забывать это. Ни для тебя, ни для меня. Нтъ никакого стыда измнить свои воззрнія, и я совершенно не имю намренія умалчивать о перемн въ моихъ взглядахъ. Ты, вроятно, услышишь объ этомъ.
Карено. Но я уже слышалъ объ этомъ. Я слишкомъ достаточно наслушался объ этомъ.
Іервенъ. Ты еще больше услышишь объ этомъ. Идетъ къ двери. Я протянулъ теб руку,— ты оттолкнулъ ее. Я еще здсь, я еще не ушелъ. Я жду твоего ршенія.
Карено. Мн кажется, ты начинаешь грозить?
Іервенъ. Возьмешь ты деньги?
Карено. Ты можешь итти. Мое терпніе истощилось. Не приходи больше, я тебя больше не знаю. Вонъ! Указываетъ ему на дверь.
Іервенъ длаетъ нсколько шаговъ назадъ, стоитъ, согнувшись, дрожащимъ голосомъ. Хорошо. Я уйду и больше никогда не приду. Но ты услышишь обо мн. Какъ только ты пошевелишься, я буду слдовать за тобой по пятамъ. Запомни мои слова, я не шучу. Пиши диссертацію, издавай свою книгу, я буду беззвучно побивать твое имя. Какъ только ты высунешь голову, Карено, я снова буду топить ее. Всю твою жизнь я буду стоять за тобой и давить тебя. Ты думаешь, я этого не смогу? Запомни мои слова: за мной теперь стоятъ могущественные люди, вс двери распахнулись передо мной. Я буду побивать тебя во всхъ газетахъ и съ каждымъ годомъ я буду длать тебя утомленне и бдне, со временемъ ты станешь истощившимся человкомъ, который ничего не можетъ создать. Можетъ быть, ты тогда придешь и постучишь въ мою дверь, но меня не будетъ дома. Погляди на меня, Карено, я говорю теб это, чтобы ты не забылъ. Сегодня ты лишилъ меня всего, теперь чередъ за мной. Шевелись, борись — я сдержу свое слово. Вотъ что я хотлъ сказать. Прощай. Уходитъ.

Фру Карено тихо вошла во время послдней рчи и остановилась у дверей въ кухню.

Карено, смотритъ поперемнно то на жену, то на дверь, въ которую вышелъ Іервенъ. Ты поняла, что онъ говорилъ?
Фру Карено. Я слышала, что вы громко спорите.
Kapено. Онъ мн грозитъ!
Фру Карено. Зачмъ онъ приходилъ?
Карено. Съ Іервеномъ что-то неладно. Я его больше не узнаю, въ немъ пропало все самое лучшее. Господи, онъ стоялъ здсь и грозилъ мн! Карстенъ Іервенъ… мн! Ну, нечего объ этомъ больше говорить. Онъ сказалъ послднее прости и больше не вернется.
Фру Карено. Онъ просилъ помочь ему въ чемъ-нибудь?
Карено. Да, но я не могъ ему помочь… Ты чистила перчатки? Я слышу, отъ тебя пахнетъ бензиномъ.
Фру Карено. Онъ сказалъ, что ты ему все разбилъ.
Карено. Да, это слишкомъ отвратительно. Я не хочу о немъ думать… Ты запылилась, Элина, постой-ка. Смахиваетъ пыль съ ея плеча.
Фру Карено, позволяя ему это. Ты могъ ему помочь — и не сдлалъ этого?
Карено. Да. Я не хотлъ… Постой, еще волосъ.
Фру Карено. Ничего. Идетъ къ столу.
Карено идетъ за ней. Я хотлъ снять волосокъ.
Фру Карено. Ахъ, Господи, да оставь его. Смахиваетъ сама волосокъ, садится и шьетъ.
Карено. Ты находишь красивыми двубортные сюртуки, Элина? Мой — однобортный, но это мн больше нравится.
Фру Карено. Ты сегодня совсмъ не можешь работать, Иваръ?
Карено. Нтъ, у меня маленькій застой въ работ. Мн ничего не хочется длать, только болтать съ тобой. Со мной еще никогда этого не было. Все время болтать и ничего не длать. Но сегодня ночью я, вроятно, опять буду работать… Впрочемъ, если ты скажешь,— я опять попробую, пойду въ садъ и попробую. Идетъ къ двери веранды. Почему ты не хотла, чтобы я снялъ волосъ отъ твоего платья, Элина?
Фру Карено, невольно улыбаясь. Ты все еще объ этомъ думаешь!
Карено, тоже улыбаясь. Да. Мн бы очень хотлось видть, мой ли это волосъ.
Фру Карено. Вроятно.
Карено. Онъ былъ свтле моихъ волосъ.
Фру Карено. Такъ это былъ мой волосъ.
Карено. Нтъ, онъ былъ темне твоихъ.
Фру Карено становится внимательна и нервно чиститъ себя.
Карено. Онъ былъ русый. Смотритъ на нее. Такого цвта, какъ волосы Ингеборгъ.
Фру Карено быстро. Да, значитъ — это былъ волосъ Ингеборгъ.
Карено. Да, вроятно.
Фру Карено. Можно подумать, что мы дти. Мы разсуждали безъ конца о волоск Ингеборгъ.
Карено чистосердечно. Дорогая Элина, я тебя такъ люблю, мн такъ хочется говорить съ тобой, найти что-нибудь, о чемъ говорить съ тобой. Но за послдніе дни ты такъ измнилась, и это наводитъ меня на многія думы. Я не думалъ, что это волосъ Ингеборгъ. Ну, да разъ ты говоришь, такъ это ея, но я думалъ совсмъ другое.

Слышенъ стукъ калитки.

Фру Карено. Полно, не отдавайся разнымъ мыслямъ. Попробуй лучше опять пойти въ садъ поработать.
Карено. Почему ты это говоришь?
Фру Карено. Почему я это говорю?
Kapено. Ты кого-нибудь ждешь?
Фру Карено. Ты же самъ слышишь, какъ хлопаетъ калитка, когда кто-нибудь входитъ.
Карено. Да, мн показалось, что она стукнула.
Фру Карено. Такъ подожди и погляди, кто это.
Карено искренно. О нтъ, Элина, я этого не сдлаю, я не потому остаюсь здсь. Я пойду въ садъ и постараюсь работать. Я лучше всего себя чувствую, когда работаю. Отворяетъ дверь на веранду.
Ингеборгъ входитъ съ пакетомъ и письмомъ, передаетъ ихъ Карено. Вотъ, пожалуйста. Уходитъ.
Карено. Это мн? Отъ издателя. Распечатываетъ письмо и читаетъ, Фру Карено наблюдаетъ за нимъ. Такъ. Хватаетъ себя за голову. Это отвтъ отъ издателя. А вотъ и рукопись. Онъ прислалъ мн ее назадъ. Закусываетъ губу и нсколько разъ киваетъ головой.
Фру Карено. Что онъ отвтилъ?
Карено. Онъ отказываетъ. Вотъ моя книга. ‘Препровождая рукопись’,— пишетъ онъ. Нтъ, онъ не можетъ ее издать, профессоръ Гиллингъ прочелъ ее и сказалъ, что ее надо передлать. Протягиваетъ ей письмо и начинаетъ ходить взадъ и впередъ.
Фру Карено, прочтя письмо. Да, вотъ видишь!
Карено. Онъ ясно пишетъ, что профессоръ Гиллингъ не могъ допустить напечатанія этой рукописи, прежде чмъ она не будетъ основательно пересмотрна.
Фру Карено. Да, я вижу.
Карено беретъ письмо. ‘Препровождая пакетъ съ рукописью’, пишетъ онъ. Точно я накропалъ драму или стихи! Бросаетъ письмо на столъ и идетъ. Ну, такъ я попытаюсь издать ее въ Германіи.
Фру Карено. А ты не думаешь что и тамъ ее придется передлать?
Карено. Нтъ, моя рука покупаетъ перчатку по своей мрк, профессоръ Гиллингъ не иметъ тамъ никакой власти. Мы живемъ въ эпоху личности, и я это… Посмотри, вотъ то письмо, котораго я такъ ждалъ. Вотъ оно пришло. Ахъ, да…
Фру Карено встаетъ, кладетъ платье и осматриваетъ его.
Карено. Оно готово?
Фру Карено. Да. Осталось только выгладить.
Карено, волнуясь. Господи Боже мой, какъ одиноко я стою! Но я добьюсь своего, Элина. На свт были люди съ боле крайними взглядами чмъ мои, и когда-нибудь настанетъ время, что меня поймутъ. Передлать! Что я долженъ передлать? Я долженъ говорить ‘да’ тамъ, гд я теперь говорю ‘нтъ’? Развертываетъ пакетъ и, продолжая говорить, вынимаетъ тетрадь за тетрадью. Смотри, все это — о господств большинства, и я ниспровергаю его. Это ученіе для англичанъ, пишу я, евангеліе, которое предлагается на рынк, проповдуется на лондонскихъ докахъ, о томъ, какъ привести посредственность къ власти и праву. Вотъ это — о сопротивленіи, это — о ненависти, это о мести — этическія силы, которыя теперь въ упадк. Обо всемъ этомъ я писалъ. Нтъ, слушай немного внимательне, Элина,— и ты поймешь. Это вотъ — о вчномъ мир. Все находятъ, что вчный миръ былъ бы прекрасною вещью, а я говорю, что это — ученіе, достойное телячьяго мозга, который его выдумалъ. Да. Я осмиваю вчный миръ изъ-за его наглаго пренебреженія къ гордости. Пустъ придетъ война, нечего заботиться о томъ, чтобы сохранить столько-то и столько-то жизней, потому что источникъ жизни бездоненъ и неистощимъ, важно только, чтобы люди бодро шли впередъ. Смотри, вотъ это — главная статья, о либерализм. Я не щажу либерализма, я нападаю на него отъ глубины души. Но этого не понимаютъ. Англичане и профессоръ Гиллингъ — это либералы, а я не либералъ, и одно только это и понимаютъ. Я не врю въ либерализмъ, я не врю въ выборы, я не врю въ народное представительство. Все это я и высказалъ. Читаетъ. ‘Этотъ либерализмъ, который ввелъ снова старый неестественный обманъ, будто толпа людей въ два локтя вышиной можетъ сама выбрать себ вождя въ три локтя вышиной…’ Ты сама понимаешь, такъ постоянно длается… Если бы я пересмотрлъ мою работу, я долженъ былъ бы написать прямо противоположное тому, что я говорю. Смотри! Вотъ это заключеніе. Здсь, на этихъ развалинахъ, я возвелъ новое зданіе, гордый замокъ, Элина. Я самъ отмстилъ за себя. Я врю въ прирожденнаго властелина, въ деспота по природ, въ повелителя, въ того, кто не выбирается, но самъ становится вождемъ кочующихъ племенъ этой земли. Я врю и надюсь только на одно,— на возвращеніе величайшаго террориста, квинтъэссенціи человка, Цезаря… Посмотри, сколько я работалъ надъ этимъ. Съ порывомъ чувства. Все это написано кровью моего сердца, Элина.
Фру Карено. Я въ этомъ ничего не понимаю.
Карено. Я тебя объясню. Я говорю откровенно и сильно, и этого мн не могутъ простить. Нтъ, это — не спокойное изслдованіе, говорятъ мн. А что такое спокойное изслдованіе? Складывать камень за камнемъ… Спокойное изслдованіе это философія, мышленіе. Нтъ, это не значитъ мыслить, Элина! Человку недостаетъ какого-то ничтожнаго органа, который могъ бы слдить, какимъ образомъ дятельностъ мозга доходитъ до состоянія сознанія. Мы только подозрваемъ, что мы мыслимъ, можетъ быть, мы мыслимъ, можетъ быть, нтъ, мы не можемъ проконтролировать это. Мы просто вримъ въ это. Понимаешь теперь? И я говорю,— философія не есть спокойное изслдованіе, потому что философія, это — небесная молнія, падающая на меня съ высоты и озаряющая меня. Нельзя считать, можно только смотрть и восторгаться милостью небесъ.
Фру Карено. Знаешь, объяснять мн это совершенно безполезно.
Карено. Я только хочу, чтобы ты поняла. Тогда ты будешь смотрть на меня иначе.
Фру Карено. Я все-таки не понимаю.
Карено. Но прежде ты слушала, когда я что нибудь объяснялъ. Ты даже прочла однажды большую книгу о Nikolaus von Cues и поняла ее. Это было не такъ давно, всего нсколько дней тому назадъ.
Фру Карено, перемняя разговоръ, твердымъ тономъ. Я думаю, что лучше всего мн ухать на нкоторое время къ родителямъ. Вдь ты самъ этого хотлъ.
Карено, останавливаясь. Ты серьезно?
Фру Карено. Да. Я вижу, это будетъ умне всего. И такъ какъ ты этого хочешь…
Карено. Нтъ, я больше не хочу этого. Только не теперь.
Фру Карено. Я хочу этого теперь.
Карено. Когда ты на это ршилась? Нтъ, это будетъ еще хуже!
Фру Карено. О, нтъ, теперь желаніе исполняется.
Карено. Какъ же я со всмъ справлюсь? Я останусь одинъ въ дом.
Фру Карено. Ингеборгъ будетъ готовить теб, что нужно.
Карено. Но Ингеборгъ тоже уходитъ.
Фру Карено. Нтъ, я уже ей сказала, что она можетъ остаться.
Карено. Правда?
Фру Карено. Теперь пусть она себ остается. Она будетъ смотрть за домомъ.
Карено. Здсь что-то не такъ.
Фру Карено. Да просто — мы не можемъ ей заплатить того, что она заработала. Поэтому мы принуждены ее держать.
Карено. Ахъ! Ну, такъ пусть остается. Пока я не буду въ состояніи ей заплатить… Нтъ, теперь, мн кажется, все пойдетъ хуже и хуже. Никогда мн такъ не хотлось, чтобы ты осталась, какъ теперь.
Фру Карено. Я довольно долго противилась, когда ты мн это предлагалъ.
Карено. Поэтому-то ты въ послднее время приводила въ порядокъ свои вещи? Чистила перчатки, поправляла платье?
Фру Карено. Да, поэтому.
Карено безпокойно ходить взадъ и впередъ. Да, вотъ что! Конечно, счастье намъ не улыбалось, но я преодоллъ бы вс трудности, я устоялъ бы прямо, непоколебимо. Но это! возвращаясь къ ней. Не узжай, Элина! Только не теперь!
Фру Карено. Господи, какъ часто я просила тебя такъ же настойчиво, какъ просишь ты теперь, Иваръ!
Карено. Ты и такъ была далеко за послдніе дни, не отходи же еще дальше. Пусть останется хоть такъ, какъ теперь. Я не буду надодать теб своимъ присутствіемъ, я буду сидть въ саду. Но только ты будь дома.
Ингеборгъ входитъ. Утюгъ готовъ, барыня. Уходитъ.
Фру Карено. Сейчасъ иду. Идетъ къ кухонной двери.
Карено. Ты твердо ршила ухать, Элина?
Фру Карено. Да. Уходитъ.

Карено ходитъ нсколько разъ взадъ и впередъ. Онъ въ сильномъ волненіи, бормочетъ и шевелитъ губами. Вдругъ останавливается, идетъ въ спальню и возвращается съ чучеломъ сокола, становится на стулъ и вшаетъ сокола надъ дверью на заднемъ план. Фру Карено входитъ съ утюгомъ.

Карено, сходя со стула. Я подумалъ… Ты не находишь, Элина… Онъ очень подходитъ сюда. Право, онъ украшаетъ. Я не думалъ, что онъ такъ хорошо подойдетъ сюда. Погляди-ка.
Фру Карено гладитъ свое красное платье.
Карено. Ты не находишь, что это — веселый собесдникъ? Глухо смется. Взгляни же, Элина. Можно ли было подумать, что такой пустой малый сможетъ взлетть такъ высоко?
Фру Карено. Онъ меня больше не интересуетъ.
Карено отступаетъ назадъ и смотритъ на сокола. Я смотрю на него,— и онъ нравится мн все больше и больше. Онъ замчательно сдланъ. Знаешь, онъ похожъ на профессора Гиллинга. До чего онъ мн его напоминаетъ! Глазами, выраженіемъ клюва, если можно такъ выразиться… Да, но теб, можетъ быть, не нравится, что я говорю, что онъ похожъ на профессора Гиллинга? Само собой разумется, это ничего не значитъ. Во всякомъ случа — великолпная птица. Если я вчера забылъ тебя поблагодарить за нее, Элина, то это меня искренно огорчаетъ.
Фру Карено. Нтъ, ты не забылъ поблагодарить.
Карено. Я готовъ исправить это.
Фру Карено. Не можешь ли ты мн сказать, прошло уже полчаса съ тхъ поръ, какъ ты переодлся въ спальн?
Карено. Съ тхъ поръ? Почему ты спрашиваешь?
Фру Карено. Мн очень бы хотлось это знать.
Карено. Полчаса еще не прошло. Есть у тебя что-нибудь въ кухн?
Фру Карено. Есть ли у меня что-нибудь въ кухн?
Карено. Да, я хотлъ сказать — что-нибудь, что не долго готовить.
Фру Карено. Да, тамъ готовится.
Карено. Видишь ли, Элина, если бы было возможно, я сдлалъ бы многое и переписалъ бы книгу. Такъ, измнилъ бы везд понемногу. Ты должна мн въ этомъ поврить.
Фру Карено. А если это невозможно?
Карено. Я именно стою и думаю отъ этомъ.
Фру Карено. Ты это такъ часто длалъ.
Карено. Знаешь, что мн кажется? Что ты уже никогда больше не вернешься, если сейчасъ удешь.
Фру Карено. Что за странныя мысли!
Карено. Ты тамъ и останешься. Это подсказываетъ мн мое чувство.
Фру Карено: Вдь я же не за границу узжаю.
Kapено. Ты замтила, я не спросилъ тебя, въ какой день ты узжаешь? Потому что я не хочу этого знать. Ты не должна мн этого говорить. Щади меня, пока возможно.
Фру Карено. Милый Иваръ, я тебя прямо не узнаю!
Карено. Раньше я не имлъ ничего противъ этого, създи ненадолго, говорилъ я. Съ тхъ поръ столько произошло, я больше не спокоенъ и не увренъ. Но, какъ хочешь.
Фру Карено. Да. Хорошо.
Карено осматривается. Подсвчники блестятъ, пыль вытерта. Все должно быть чисто и красиво. Здсь ты сидла, когда ты что-нибудь работала. А когда я писалъ, ты сидла тихо, какъ мышка. Ты всегда тутъ сидла. Одинъ разъ маленькія ножницы упали на полъ, помнишь? Ты вся покраснла и сказала: ‘Прости!’ Ты сказала ‘прости’. Богъ да благословитъ тебя, дитя, ты попросила у меня прощенья! И это было не такъ давно, всего нсколько дней назадъ.
Фру Карено. Я не понимаю, что съ тобой.
Карено. Я тебя мучаю, я сейчасъ уйду… Ты, значитъ, хочешь ухать, Элина?
Фру Карено. Ахъ, Господи, перестань же говорить объ этомъ. Вдь не навсегда же. Никогда не слыхала ничего подобнаго.
Карено. Со всмъ другимъ я бы справился. Это было не такъ трудно. Фру Карено длаетъ нетерпливое движеніе. Я ухожу… Ты стоишь передъ моими глазами, я ощущаю твою теплоту. Когда ты выпрямляешься, я вижу, какъ ты дышишь. Словно никогда раньше не видалъ этого. Что-то именно стояла тамъ и дышала! У тебя такая блая шея. Почему я раньше такъ рдко цловалъ тебя? Теперь ты этого не хочешь. Ты стоишь, насторожившись, не подойду ли я. Ты любишь другого, Элина?
Фру Карено молчитъ.
Карено страстно. Ты же не любишь никого другого? Я люблю тебя, я хочу цловать тебя. Длаетъ шагъ впередъ.
Фру Карено быстро поднимаетъ утюгъ. Посмй только! Они пристально смотрятъ другъ на друга.
Карено. Брось къ чорту утюгъ! Кого ты поджидаешь съ нимъ?
Фру Карено. Тебя.
Карено. Прости, Элина! Отступаетъ назадъ.
Фру Карено опускаетъ утюгъ.
Карено. Прости, Элина! Выходить черезъ дверь веранды.
Фру Карено обезсиленно опускается на стулъ. Черезъ минуту встаетъ и зоветъ. Ингеборгъ!
Ингеборгъ отвчаетъ изъ кухни, входить.
Фру Карено. Возьми, пожалуйста, утюгъ… Послушай, Ингеборгъ, я хочу създить къ роднымъ. Пока меня не будетъ, смотри за домомъ хорошенько.
Ингеборгъ. Барыня детъ къ роднымъ?
Фру Карено. Да. Домой, въ деревню. Это всего три мили отсюда.
Ингеборгъ. На нсколько дней?
Фру Карено. Да, не знаю еще. Конечно, на нсколько дней… Когда будешь вытирать пыль, не забудь картину въ спальн, на которой изображенъ Христосъ.
Ингеборгъ. Хорошо.
Фру Карено. Да, и здсь тоже, помни о всхъ вещахъ. Только не трогай бумагъ моего мужа. Лучше, пусть он запылятся, чмъ ты переложишь ихъ съ мста на мсто. И не забудь каждый день наливать лампу, чтобы ему не приходилось это длать самому.
Ингеборгъ. Когда барыня узжаетъ?
Фру Карено. Днемъ. Вотъ сейчасъ. Я только переоднусь. Беретъ красное платье и идетъ въ спальню.
Больше ничего. Если что-нибудь понадобится купить, сойди внизъ въ лавку. Захвати книжку.

Фру Карено въ спальн, Ингеборгъ въ кухн.

Карено входитъ, разгоряченный, опечаленный, тревожно осматривается, отворяетъ дверь въ кухню. Жена здсь? Получивъ отвтъ. Въ спальн? Идетъ къ спальн, стучитъ тихо въ дверь, получивъ въ отвтъ отказъ. Нтъ, я и не хочу входить. Я только передумалъ, я иду къ издателю. Ищетъ шляпу.

Дверь пріотворяется.

Голосъ Фру Карено. Я не слыхала, что ты сказалъ.
Kapено. Я сказалъ, что пойду къ издателю. Кое-что въ моей книг я могу измнить. Я обдумалъ это. Заключительная глава, о либерализм, вызвала отпоръ со стороны профессора Гиллинга. Хорошо, я вычеркну ее, она не обязательна. И то или другое излишне рзкое мнніе я тоже вычеркну. И посл этого останется еще большая книга. Грубо. Я передлаю книгу.
Голосъ Фру Карено. Ты это сдлаешь?
Карено. Я вернусь съ авансомъ. Я возьму деньги.
Голосъ Фру Карено. Какъ хочешь. Дверь запирается.
Карено снова стучится. Теперь ты мною довольна? Что ты тамъ длаешь? Прислушивается. Я ухожу. Хватаетъ свертокъ съ рукописью и быстро идетъ черезъ дверь за заднемъ план.

Вслдъ затмъ слышно, какъ громко хлопаетъ калитка.

Бондесенъ тихо входитъ, осматривается, стучитъ въ дверь. Фру Карено быстро выходитъ изъ спальни, въ красномъ плать, лифъ еще не застегнутъ, вскрикиваетъ и скрывается.

Голосъ Фру Карено. Одну минуту.
Бондесенъ. Вы мелькнули, какъ видніе.
Голосъ Фру Карено. Я сейчасъ выйду. Сейчасъ.
Бондесенъ. Но въ красномъ плать! Садится.
Фру Карено входитъ, останавливается у двери, радостно смотритъ на него.
Бондесенъ, вскакивая. А! Идетъ ей навстрчу, любуясь ею. Боже!
Фру Карено, улыбаясь. Вотъ я и въ красномъ плать, вамъ нравится? Протягиваетъ ему руку. Садитесь, пожалуйста. Мы, правда, удемъ? Какъ я вамъ благодарна!
Бондесенъ. Экипажъ ждетъ внизу на улиц.
Фру Карено. Вы можете громко говорить. Это ничего не значитъ. Садится.
Бондесенъ. Куда пошелъ вашъ мужъ? Я видлъ его на улиц, я почти столкнулся съ нимъ.
Фру Карено. Мой мужъ въ город. Вы съ нимъ почти столкнулись?
Бондесенъ. Около калитки. Я свернулъ въ сторону.
Фру Карено. Я такъ много пережила за эти полчаса! Я такъ боролась! Я разскажу это вамъ по дорог. Но теперь я свободна!
Бондесенъ замчаетъ сокола. А! птица все-таки попала на мсто
Фру Карено. Да. Я и это разскажу вамъ по дорог. Ахъ, теперь все становится на свое мсто, но уже слишкомъ поздно. Теперь я хочу ухать, я это ему сказала, онъ знаетъ… Какъ я боялась, что вы придете раньше! Или совсмъ не придете.
Бондесенъ, любуясь. Большое дитя!.. Одвайтесь же!
Фру Карено. Вы очень хотите?
Бондесенъ. Вамъ еще нуженъ отвтъ? Беретъ ее за руку.
Фру Карено. Какъ я рада, что и вы этого хотите.
Бондесенъ. Почему же?
Фру Карено. Потому что, значитъ, не одна я. Къ сожалнію, по мн это сейчасъ видно. Онъ говоритъ, что вокругъ меня новое сіяніе и у меня другое выраженіе. Вы это тоже находите?
Бондесенъ. Да, вы вся сіяющая.
Фру Kapено. Правда?.. Я хочу это сдлать теперь, потому что одинъ Богъ знаетъ, смогу ли я это сдлать когда-нибудь поздне. Ми удемъ. Я молоденькая двушка, а вы…
Бондесенъ. А я?
Фру Карено, улыбаясь. ‘Весна проносится надъ землей’ — вы это знаете? Я люблю васъ въ каждомъ уголк своего сердца. Взгляните на меня.
Бондесенъ хочетъ привлечь ее къ себ.
Фру Карено. Нтъ, нтъ. Садитесь… Здсь только что былъ Іервенъ, онъ несчастенъ, онъ громко просилъ помочь ему. Но Иваръ не хотлъ ему помочь.
Бондесенъ. Іервенъ опять сюда приходилъ?
Фру Карено. Да. Но главное то, что Иваръ былъ неумолимъ. И я такая же… Верхъ въ экипаж поднятъ?
Бондесенъ. Да.
Фру Карено. Можетъ быть, его слдовало бы открыть?
Бондесенъ. Одвайтесь же, дорогая.
Фру Карено встаетъ. Вы сказали, ‘дорогая’. Откидываетъ голову и смотритъ на него. Теперь мы съ вами друзья. Вдругъ обнимаетъ его, быстро цлуетъ и бжитъ черезъ комнату.
Бондесенъ вскакиваетъ.
Фру Карено. Нтъ, нтъ, сидите. Я сейчасъ пойду и однусь. Мн надо кое-что привести въ порядокъ. Входитъ въ спальню и выноситъ, спрятавъ въ рукахъ, жилетку Карено, стоитъ у дверей. Выйдите на минутку на веранду.
Бондесенъ. Вы хотите остаться одна?
Фру Карено. Да.
Бондесенъ. Я ухожу очень неохотно, но… Выходитъ на веранду.

Фру Карено начинаетъ быстро пришивать пуговицы къ жилетк. Бондесенъ снова входитъ.

Фру Карено прячетъ жилетку. Нтъ, я еще не совсмъ готова.
Бондесенъ. Да, но разв я не могу войти? Я не могу дольше оставаться безъ васъ.
Фру Карено. Мн только надо пришить дв пуговицы къ этой жилетк, вотъ и все. Я не хотла огорчать васъ, это — жилетка Ивара.
Бондесенъ. Вы можете теперь помнить объ этомъ!
Фру Карено. Я общала. Я не хочу, чтобы онъ хоть въ пустякахъ страдалъ изъ-за меня, потому что теперь я сама рада. Но я думаю только о васъ.
Бондесенъ. Это правда?
Фру Карено. Вы этому не врите? Я не понимаю, какъ мн могъ нравиться кто-нибудь другой.
Бондесенъ длаетъ движеніе назадъ. Вы заставляете меня глупть.
Фру Карено. А сначала вы меня! Садитесь. Вы мн мшаете. Однажды мн пришлось прочесть одну вещь, въ ней не было ничего особеннаго, но я запомнила одну фразу: ‘Вы стоите и жжете меня, какъ пламя’!
Бондесенъ обнимаетъ ее.
Фру Карено. Нтъ! Указываетъ, улыбаясь, на стулъ.
Бондесенъ садится.
Фру Карено. Теперь я готова, почти совсмъ готова… У кучера есть кнутъ?
Бондесенъ. У нашего кучера? Конечно.
Фру Карено. Да, но онъ не долженъ бить лошадей. Я сама буду держать кнутъ. Никто не долженъ страдать изъ-за меня въ то время, какъ я радуюсь.
Бондесенъ. Хорошо. Вы сами будете держать кнутъ.
Фру Карено. Такъ — готово! Я только позову Ингеборгъ. Кладетъ жилетъ въ спальню, на ходу беретъ кофточку, отворяетъ дверь въ кухню. Ингеборгъ, Я узжаю. Смотри хорошенько за домомъ.
Ингеборгъ въ дверяхъ. Хорошо. Счастливаго пути.
Фру Карено. Благодарю. Киваетъ. И поклонись моему мужу.
Ингеборгъ. Могу я чмъ-нибудь помочь?
Фру Карено. Нтъ, благодарю, господинъ Бондесенъ мн уже помогъ. Затворяетъ дверь.

Слышенъ стукъ калитки.

Бондесенъ вскакиваетъ. Это онъ. Быстро помогаетъ Фру Карено одть кофточку.
Фру Карено. Нтъ, это кто-нибудь другой. Онъ, значитъ, передумалъ. Нтъ, этого онъ не сдлаетъ.
Бондесенъ. Да, это онъ. Пройдемте здсь. Направляется къ двери на веранду.
Фру Карено. Я могла бы съ нимъ проститься, если это онъ.
Бондесенъ. Вы это говорите серьезно?
Фру Карено. Вы всего боитесь. Улыбается и, сіяя, закидываетъ голову назадъ. Мн теперь такъ хорошо. Съ вами. Подождите минутку. Опасность такъ ничтожно мала. Я во всякомъ случа пойду по саду очень медленно.
Бондесенъ. Такъ я пойду впередъ. Хочетъ итти.
Фру Карено. Нтъ, нтъ, я иду. Но я сильно стукну калиткой, чтобы онъ слышалъ, гд я.
Бондесенъ, задыхаясь. Ну, въ путь! Идете вы?
Фру Карено, ликуя. Да! Да! Оба уходятъ черезъ дверь на веранду.
Карено медленно входитъ черезъ дверь на заднемъ план, подходитъ, колеблясь, къ двери спальни и стучитъ. Элина, я вернулся. Прислушивается. Я опять передумалъ. Прислушивается, громче. Элина, я этого не могъ. Ты можешь говорить, что хочешь. Прислушивается, стучитъ въ бшенств. Я не передлаю, слышишь ты? Я не въ состояніи. Стучитъ снова. Почему ты ничего не отвчаешь? Тебя тамъ нтъ? Отворяетъ дверь и заглядываетъ.

Ингеборгъ входитъ удивленная.

Карено. Барыня въ кухн?
Ингеборгъ. Нтъ, барыня ухала,
Карено. Ухала?
Ингеборгъ. Да, барышня похала къ роднымъ домой.
Карено. Какъ, теперь?
Ингеборгъ. Я слышала, какъ они сейчасъ прошли черезъ садъ.
Карено. Кто ‘они’?
Ингеборгъ. Барыня и Бондесенъ.
Карено. Бондесенъ?
Ингеборгъ. Они сейчасъ ушли. Барыня велла передать вамъ поклонъ. Догнать ихъ?
Карено. Съ Бондесеномъ? Опускается на стулъ.

Калитка громко хлопаетъ.

Ингеборгъ. Вотъ они захлопнули калитку.
Карено вскакиваетъ, отворяетъ дверь на веранду и выбгаетъ.
Ингеборгъ за нимъ. Можетъ быть, лучше мн?
Карено возвращается, борясь съ самимъ собою. Нтъ, оставь, они уже ухали… Благодарю, мн больше ничего не нужно, Ингеборгъ. Снова опускается на стулъ.

Ингеборгъ направляется къ двери кухни.

Карено, овладвъ собой. Я совсмъ запутался, Ингеборгъ. Вдь мы же говорили, что она должна похать. Это просто я забылъ, ты понимаешь?
Ингеборгъ. Да, да.
Kapено. За послднее время я такъ много работалъ и такъ мало спалъ, что обо всемъ позабылъ. Да, да, это все такъ и должно было быть. И Бондесенъ былъ такъ любезенъ, что согласился проводить ее. Онъ мн это общалъ… Благодарю, Ингеборгъ, мн больше ничего не нужно.
Ингеборгъ. Хорошо.
Карено. Если кто-нибудь придетъ,— меня нтъ дома. Я долженъ работать. Всмъ отказывай.
Ингеборгъ. Хорошо. Уходитъ.

Карено ходитъ взадъ и впередъ. Черезъ короткіе промежутки прикладываетъ руку ко лбу и сжимаетъ его, идетъ къ письменному столу, машинально перелистываетъ рукопись, отбрасываетъ ее и снова ходитъ взадъ и впередъ. Въ это время слышенъ стукъ калитки. Вслдъ затмъ входитъ Ингеборгъ.

Ингеборгъ. Тамъ пришли двое господъ.
Карено. Меня нтъ дома. Я долженъ работать. Садится къ письменному столу.
Ингеборгъ. Да, но я должна была впустить ихъ — это судебный приставъ.
Карено вскакиваетъ. Судебный приставъ! Овладвъ собой. Попроси войти.

Ингеборгъ уходитъ.

Карено стоитъ согнувшись, стучатъ, онъ выпрямляется. Войдите!

Входятъ Судебный приставъ и два свидтеля.

Карено кланяется.

Гамсун Кнут
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Драма жизни, Гамсун Кнут, Год: 1896
  2. Драма жизни, Гамсун Кнут, Год: 1896
  3. Вечерняя заря, Гамсун Кнут, Год: 1898
  4. У врат царства, Гамсун Кнут, Год: 1895
  5. Закат, Гамсун Кнут, Год: 1898
  6. Игра жизни, Гамсун Кнут, Год: 1896
  7. У врат царства, Гамсун Кнут, Год: 1895
  8. Царица Тамара, Гамсун Кнут, Год: 1903
Электронная библиотека