У врат царства, Гамсун Кнут, Год: 1895 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 88 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

КНУТЪ ГАМСУНЪ
СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
ВЪ 12 ТОМАХЪ

ПРИ БЛИЖАЙШЕМЪ УЧАСТІИ

К. БАЛЬМОНТА, Ю. БАЛТРУШАЙТИСА и С. ПОЛЯКОВА.
Т. VI.

ИЗД. ‘ШИПОВНИКЪ’ СПБ.
1909.

У ВРАТЪ ЦАРСТВА.

ПЕР. . КОМИССАРЖЕВСКАГО.

ПЬЕСА ВЪ 4 ДЙСТВІЯХЪ.

ЛИЦА:

ИВАРЪ КАРЕНО, КАНДИДАТЪ ФИЛОСОФІИ.

ЭЛИНА КАРЕНО.

ИНГЕБОРГЪ, СЛУЖАНКА КАРЕНО.

ЭНДРЕ БОНДЕЗЕНЪ, ЖУРНАЛИСТЪ.

КАРСТЕНЪ ЕРВЕНЪ, ДОКТОРЪ ФИЛОСОФІИ.

НАТАЛІЯ ХОВИНДЪ, ЕГО НЕВСТА.

ПРОФЕССОРЪ ГИЛЛИНГЪ.

НАБИВАТЕЛЬ ПТИЧЬИХЪ ЧУЧЕЛЪ.

ГОРОДСКОЙ ФОГТЪ (СУДЕБНЫЙ ПРИСТАВЪ) И ДВА СВИДТЕЛЯ.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Садъ въ предмстьи. Сзади и направо — половина стараго окрашеннаго въ желтый цвтъ дома съ верандой, на которую ведетъ лстница въ нсколько ступеней. Налво отъ дома,— невидимый для зрителей выходъ на улицу. Трава, кусты и большія деревья. Дороги содержатся плохо. Налво, на переднемъ план, подъ лиственнымъ деревомъ длинный столъ и скамья.

Съ улицы изрдка доносится шумъ колесъ прозжающаго экипажа. Послобденное время позднимъ лтомъ. Элина Карено, 23 лтъ, съ высокой грудью, свтлыми волосами въ бломъ передник съ нагрудникомъ и Ингеборгъ, молодая служанка, разбираютъ и складываютъ на стол блье. Он торопятся. На полу дв корзины для блья, одна большая, другая поменьше.

Эл. Карено. Ну, Ингеборгъ, осталось всего нсколько платковъ и разная другая мелочь, съ этимъ я справлюсь сама. Иди по своему длу. Да наднь платокъ.

Ингеборгъ. Хорошо. (Хочетъ итти),

Эл. Карено. Возьми съ собой корзину.

Ингеборгъ. Ахъ, я и забыла. (Беретъ большую корзину съ бльемъ и идетъ мимо веранды къ черной лстниц дома).

Эл. Кapeно. (Тихо напвая, продолжаетъ торопливо свою работу).

Ингеборгъ. (Сейчасъ-же возвращается съ платкомъ на голов). А больше ничего?

Эл. Кapeно. Ничего. Номера дома я не знаю. Но ты сама увидишь его у окна, онъ потрошитъ птицъ. Это всего пять минутъ отсюда. Попроси его притти какъ можно скоре. Я уже съ нимъ говорила, онъ знаетъ зачмъ.

Ингеборгъ. Хорошо. (Идетъ).

Эл. Кapeно. Скажи ему, самое позднее — завтра посл обда.

Ингеборгъ. (За сценой). Слушаю. (Слышно, какъ отворяется и захлопывается со стукомъ садовая калитка).

Эл. Карено. (Окончивъ работу, складываетъ блье въ корзину, снимаетъ съ головы платокъ и кладетъ его на блье). Ну, вотъ. (Слышенъ стукъ калитки). Иваръ Карено, 29 лтъ съ темными волосами, безъ бороды, въ весеннемъ плать, въ немного короткихъ брюкахъ и въ черной жесткой шляп, приходитъ съ улицы съ нсколькими книжками подъ мышкой. Хочетъ подняться по лстниц, замчаетъ свою жену и идетъ къ ней. Карено. (Улыбаясь). Моя маленькая крестьяночка, ты здсь?

Эл. Карено. (Ничего не отвчаетъ).

Карено. Сейчасъ я опять былъ у издателя. Сегодня онъ уже не сказалъ ‘нтъ’.

Эл. Карено. Значитъ онъ сказалъ ‘да’?

Карено. Не совсмъ. Нтъ, этого онъ не сказалъ. Онъ просилъ принести ему то, что готово изъ моей рукописи, общалъ просмотрть. Сказалъ, что надется взять.

Эл. Карено. (Указываетъ молча на садъ).

Карено. Я вижу. И очень теб благодаренъ. Это блье мн такъ мшало, когда я здсь работалъ. (Кладетъ книги на столъ и садится). Со мной еще кое-что случилось. Я встртилъ…

Эл. Карено. Какъ? Ты встртилъ Ингеборгъ? Господи, ты, можетъ быть, ее спросилъ, куда она идетъ?

Кapeно. Ингеборгъ я не встрчалъ. Разв она ушла?

Эл. Карено. Какъ это тебя интересуетъ!

Кapeно. Интересуетъ?..

Эл. Карено. Да, по крайней мр, мн такъ показалось. (Мняя тонъ). Ингеборгъ пошла по моему порученію.

Кapeно. Значитъ секретъ?

Эл. Карено. Твои разспросы, Иваръ, напрасны. Я все равно не скажу.

Карено. Не надо! Не надо!

Эл. Карено. Да, не надо, потому что это не твое дло. Не твое дло, до посл завтра. Это подарокъ ко дню твоего рожденія.

Карено. Хорошо, хорошо, вдь я сказалъ… Итакъ, сначала я встртилъ Бондезена, ты знаешь, Эндре Бондезена?

Эл. Карено. Нтъ, совсмъ не знаю.

Карено. Какъ, ты не знаешь? Эндре Бондезена? Ты то воришь, не знаешь?— Что это вдругъ съ тобой?

Эл. Карено. (Не отвчаетъ).

Карено. (Наклоняется и смотритъ ей въ глаза).

Эл. Карено. Мы совсмъ не понимаемъ другъ друга, Иваръ. Я стояла здсь и ждала, что ты спросишь еще разъ о моемъ секрет, и я бы теб кое-что разсказала. Самую чуточку. Это было бы такъ весело. И нтъ! (Качаетъ головой). И такъ всегда, и всегда.

Карено. (Смется). Послушай, Элина, ты, право, сегодня какая-то странная. Ты мн сказала, что это секретъ, я отвтилъ,— хорошо, пусть будетъ секретомъ. А черезъ минуту ты говоришь…

Эл. Карено. Мы полдня возились, чтобы убрать блье, оно убрано, а ты возвращаешься домой и не говоришь ни слова.

Карено. (Схватываетъ книги со стола). Ну, начинается!

Эл. Карено. Нтъ, не начинается, ничего не начинается. (Обходитъ столъ и обнимаетъ его). Ты вдь знаешь, Иваръ, я не бываю въ дух.— Я всегда такая.

Карено. Да, да. (Пауза).

Эл. Карено. Ну, не будемъ больше говорить объ этомъ. Хорошо? И поработали же мы! Я думаю, не прошло и часа, какъ ты ушелъ, а мы все успли сдлать. (Стряхиваетъ пыль съ его плеча). Кажется, теб скоро придется сдлать себ новое пальто. Вдь, это служитъ теб съ самой нашей свадьбы. Подумай, три года! Какъ ты думаешь?

Карено. (молчитъ ).

Эл. Карено. Какъ ты думаешь?

Карено. Ахъ, нтъ…

Эл. Карено. Нтъ? Что нтъ?

Карено. О чемъ ты говорила? Я задумался совсмъ о другомъ. (Обнимаетъ Элину). Что ты говорила, Элина?

Эл. Карено. (Отодвигается отъ стола). Ничего.

Карено. (Встаетъ). Клянусь теб, Элина, я не слыхалъ, что ты сказала. Иначе…

Эл. Карено. Нтъ, все это не то. Впрочемъ, все равно… Можетъ быть, Иваръ, я опять не права, я всегда…

Карено. Да, не права…

Эл. Карено. Я совсмъ не такъ много разговариваю съ тобой, чтобы ты могъ не слушать, когда я что-нибудь говорю.

Карено. Да, Элина, я долженъ былъ быть внимательне, но…

Эл. Карено. Я больше совсмъ не буду съ тобой говорить. Ты думаешь только о себ. Если ты не въ библіотек, куда ходишь за книгами, то сидишь и пишешь. Я вижу тебя, но не слышу отъ тебя ни одного слова. Если ты идешь гулять, то меня съ собой не берешь, идешь одинъ. А когда возвращаешься, опять садишься за писаніе.

Кapeно. Я лучше всего думаю, когда я одинъ, Элина.

Эл. Карено. Я понимаю, но мн отъ этого не веселе.

Карено. Это временно, право, только временно. Потерпи немного, и ты не раскаешься. (Отъ души). Какъ это мило, что ты убрала все это блье. Оно такъ напоминало мн снгъ, и я не могъ заниматься. Ты — милая, Элина.

Эл. Карено. (Подходитъ къ столу). Да? Ты находишь?

Карено. Да, да, ты такая милая. (Садится). Ну, теперь слушай. Я встртилъ Бондезена.

Эл. Карено. Я его не знаю,

Карено. Ахъ, да, ты его не знаешь. Ну, это газетный человкъ, журналистъ. Кром того, онъ еще измнилъ своей партіи, но это къ длу не относится. Онъ знаетъ все,— все, что говорятъ, что длаютъ. Опять вс возстали на меня.

Эл. Карено. Возстали на тебя?

Карено. За мою нмецкую статью.

Эл. Карено. Теб это сказалъ Эндрезенъ?

Карено. Бондезенъ. Нтъ, такъ прямо онъ мн этого не сказалъ, онъ только намекнулъ. Я спросилъ его, есть ли надежда, что на этотъ разъ меня встртятъ не негодованіемъ и бранными словами, онъ отвтилъ, что не надется. ‘И вы не должны этого ожидать’, сказалъ онъ.

Эл. Карено. Онъ сказалъ, что ты не долженъ былъ этого ждать?

Карено. Да, потому что, по его словамъ, я посягнулъ на одно изъ самыхъ громкихъ ученыхъ именъ.

Эл. Карено. Чье же это имя?

Карено. Профессора Тиллинга.

Эл. Кapeно. Господи, какъ же ты могъ и его затронуть.

Кapeно. Ты не должна такъ говорить, Элина. Я касаюсь неба и земли, почему же я не долженъ касаться профессора Тиллинга? Я касаюсь всего, что стоитъ на моемъ пути.

Эл. Карено. Да, да, я это сказала такъ, просто.

Карено. Да, я знаю, ты моя врная опора. Но въ настоящее время я не могу какъ слдуетъ отблагодарить тебя. Пока ты со мной, они не смогутъ меня погубить.

Эл. Карено. (Протягиваетъ руку черезъ столъ, снимаетъ съ него шляпу и гладитъ его волосы).

Карено. Потомъ я спустился въ библіотеку. Написалъ записку и получилъ книги. Вдругъ Аммануензисъ мн говорить, ‘Тутъ приходили и спрашивали вашъ адресъ’. Я спрашиваю — ‘Кто?’ А онъ отвчаетъ — ‘Профессоръ Тиллингъ’. (Смотритъ на нее).

Эл. Карено. Ахъ!

Карено. Да, невроятно! Теперь они вс волнуются.

Эл. Карено. Мн страшно не за тебя, Иваръ.

Карено. За меня теб нечего бояться. Нтъ человка, который бы могъ меня погубить.

Эл. Карено. Но если вс на тебя набросятся!

Карено. Теперь какъ разъ наоборотъ. Это я на всхъ бросаюсь.

Эл. Карено. Но вдь это одно и то же!

Карено. Нтъ. Погубить меня могутъ только долги. (Встаетъ и безпокойно ходитъ взадъ и впередъ по дорожк). Если я не получу скоро аванса, то они каждую минуту будутъ имть возможность притти и все описать. Они снимутъ крышу съ нашего дома.

Эл. Карено. Вещей, которыя оставлены намъ отцомъ и матерью, они не возьмутъ.

Карено. Надюсь, до этого не дойдетъ.

Эл. Карено. А если и дойдетъ?

Карено. Если они придутъ, то возьмутъ, вроятно, все, что найдутъ.

Эл. Карено. Это мы посмотримъ! Ты думаешь, и подсвчники?

Карено. Вдь они серебряные, Элина. Ихъ они возьмутъ прежде всего.

Эл. Карено. Ну это мы посмотримъ!

Карено. Но милая, какъ же ты этому помшаешь?

Эл. Карено. (Мняя тонъ). Да, ты правъ, какъ этому помшать… Я хотла сказать, какъ ты думаешь, зачмъ спрашивалъ твой адресъ профессоръ Тиллингъ?

Карено. Не знаю. Мн это все равно. Можетъ быть, онъ мн пришлетъ маленькое любовное письмо. Они обыкновенно всегда такъ начинаютъ свои аттаки. (Останавливается). Одно я могу теб сказать, Элина: не спроста сидитъ Тиллингъ въ библіотек, читаетъ мое сочиненіе, длаетъ свои замтки, а потомъ спраши ваетъ мой адресъ.

Эл. Карено. Правда? И я тоже думала.

Карено. Въ этомъ ты можешь быть уврена. Потому что профессору Тиллингу совсмъ не нужны свднія обо мн, о такой одинокой птиц, какъ я.

Эл. Карено. О такой одинокой птиц? О такомъ одинокомъ орл, какъ ты.

Карено. (Смясь). Ну, положимъ, не совсмъ орелъ. Но…

Эл. Карено. Но ты же не голубь.

Карено. (Молчитъ).

Эл. Карено. И не воронъ.

Карено. (Молчитъ).

Эл. Карено. И коршуномъ тебя нельзя назвать. А?

Карено. Я не понимаю, зачмъ ты перечисляешь всхъ этихъ птицъ.

Эл. Карено. Ты опять думаешь, что я сказала глупость. Но ты не правъ.

Карено. (Надваетъ шляпу). Ну, для этихъ разговоровъ у меня нтъ времени. Надо итти работать. Я хочу сегодня прежде, чмъ отдать рукопись, написать еще одну главу. Тогда начну послднюю четверть… Да, теб кланяется Ервенъ. Онъ сказалъ, что придетъ сегодня вечеромъ къ намъ.

Эл. Карено. Да?

Карено. И приведетъ Бондезена. Я просилъ его, чтобы онъ привелъ свою невсту. Наконецъ-то мы ее увидимъ.

Эл. Карено. Эндрезенъ? Это тотъ, который измнилъ своей партіи?

Карено. Бондезенъ. Да, говорятъ. Я его мало знаю, встрчалъ два-три раза вмст съ Ервеномъ. (Встаетъ).

Эл. Карено. Когда ты думаешь получить письмо, Иваръ?

Карено. Какое письмо?

Эл. Карено. Письмо отъ профессора.

Карено. Но, милая… Я даже не увренъ, что онъ мн напишетъ.

Эл. Карено. Можетъ быть, онъ придетъ самъ?

Карено. Нтъ, Элина.

Эл. Карено. (Робко). Разв это не можетъ быть?

Карено. Нтъ, нтъ. Это не можетъ быть. Съ какой стати профессоръ Тиллингъ придетъ сюда?

Эл. Карено. Можетъ быть, онъ живетъ даже не на этой улиц.

Карено. Нтъ, онъ живетъ здсь, выше. (Пожимаетъ плечами). Пусть себ живетъ тамъ, гд хочетъ. Я долженъ работать. (Идетъ задумчиво по саду, потомъ возвращается). А если я не получу аванса, сколько времени мы сможемъ просуществовать. Есть ли у насъ запасъ провизіи?

Эл. Кapeно. (Беретъ маленькую корзину и хочетъ итти за мужемъ). На нкоторое время хватитъ. (Опять ставитъ корзину на землю).

Карено. Да, а есть ли у насъ?.. (Полный надеждъ). Видишь ли, Элина, опредленнаго общанія онъ мн не далъ, онъ только сказалъ: ‘Принесите рукопись’, но сказалъ это такимъ увреннымъ, общающимъ тономъ. Онъ не отказалъ. Завтра я пойду къ нему съ рукописью.

Эл. Карено. Конечно, пойди.

Карено. Во всякомъ случа, если я постараюсь, намъ не придется ждать цлую вчность нашего спасенія. Въ тотъ день, когда я кончу свою книгу, у насъ будутъ деньги. Это ясно. Вопросъ только времени. Ахъ, эта опись имущества!

Эл. Карено. (Что-то шепчетъ).

Карено. Что?

Эл. Карено. Ахъ, ничего! Я не знаю, надо ли это говорить.

Карено. Если ты хочешь убдить меня обратиться къ твоимъ родителямъ, то лучше не длай этого.

Эл. Карено. Мн кажется, они самые намъ близкіе, къ нимъ-то можно обратиться.

Карено. Я теб уже тысячу разъ говорилъ. Они не помогутъ мн безкорыстно, они станутъ меня уговаривать, но я не уступлю имъ. Они богатые, богобоязненные крестьяне, и меня они не понимаютъ. Я не хочу этимъ сказать ничего дурного, они хорошіе люди, они молятся за меня. Я никогда еще ничего подобнаго не видлъ, они молятся, чтобъ мн жилось лучше, чтобы я сталъ со временемъ профессоромъ. Отвчать на это я ничмъ не могу. Я не смюсь надъ ними, Элина, я просто знаю, что не могу пожертвовать для нихъ ни однимъ своимъ словомъ.

Эл. Кapeно. Но ты могъ бы поручить мн поговорить съ родителями. Тебя и не должно все это касаться.

Карено. (Изумленно, ласково). Элина, ты такая добрая. Господи, какая ты добрая. Но я увренъ, что ты и сама не знаешь, чему этимъ меня подвергаешь. Вдь каждый разъ, когда ты возвращалась отъ своихъ родителей, ты должна была мн говорить: ‘Закрой глаза, Иваръ. Я принесла изъ дому подарки’.

Эл Карено. (Молчитъ).

Кapeно. (Беретъ ее за руку, смотритъ на нее. Они начинаютъ медленно ходить взадъ и впередъ).

Эл. Карено. Я въ первый разъ слышу, чтобы нуждающійся отказывался отъ помощи.

Карено. (Отпускаетъ ея руку, убдительно). Никто не долженъ меня поработить, никто, Элина. Я не позволю ни соблазнить себя, ни купить. Во мн течетъ кровь маленькаго упрямаго народа, я не изъ здшней страны, мой предокъ былъ финнъ, меня зовутъ Иваръ Карено. (Небольшая пауза).

Эл. Карено. А опись имущества?

Карено. Да, эта опись! (Вздрагиваетъ, калитка открывается и захлопывается). Что это?

Ингеборгъ. (Входитъ поспшно).

Карено. (Облегченно). Ахъ, это Ингеборгъ!

Эл. Карено. (Бросаетъ на него недоврчивый взглядъ). Да, Ингеборгъ! Только я не понимаю, почему надо этому радоваться.

Карено. Радоваться?… Нтъ… я боялся, что это пришли т, другіе… Милая Ингеборгъ, вдь ты не опишешь насъ, правда? Не снимешь крыши съ нашего дома? Дай Богъ теб счастья. Я совсмъ развеселился.

Ингеборгъ. (Удивленно). Я ходила по порученію барыни.

Кapeно. Можешь себ представить, эта маленькая радость очень хорошо на меня подйствовала. Я долженъ теб сказать, Элина, что, въ сущности, намъ нечего жаловаться. Нужно быть философомъ, не надо слишкомъ твердо сидть на одномъ мст, и въ жизни не должно быть всегда слишкомъ хорошо. Надо быть иногда въ затруднительномъ положеніи, для того, чтобы искать исхода. Пусть выгоняютъ насъ на улицу.

Эл. Карено. (Молчитъ).

Карено. Кром того, вдь это вопросъ времени, раньше или позже, но намъ будетъ лучше. Слава Богу, я еще несмотря на все, могу работать. Я имъ это докажу. (Уходитъ).

Ингеборгъ, (которая все время хотла что то сказать). Да, онъ придетъ.

Эл. Карено. Тсс!

Кapeно. (Оборачивается). Кто придетъ?

Эл. Карено. Ахъ, къ теб никто!

Карено. Да, ко мн никто! (Уходитъ въ домъ черезъ дверь на веранд).

Эл. Карено. Онъ придетъ?

Ингеборгъ. Онъ сказалъ, что придетъ завтра.

Эл. Карено. Хорошо.

Ингеборгъ. (Хочетъ итти).

Эл. Карено. А корзинки взять съ собой ты не можешь? Ты ничего не видишь. Богъ знаетъ, куда ты все время смотришь.

Йнгеборгъ. (Не понимая, смотритъ на нее, беретъ корзинку и идетъ чернымъ ходомъ въ домъ).

Эл. Карено. (Кричитъ ей вслдъ). Баринъ ничего не долженъ знать о томъ, гд ты была. Поняла?

Карено. (Возвращается съ книгами, бумагой и письменными принадлежностями). Гд Ингеборгъ?

Эл. Карено. Теб ея недостаетъ?

Карено. Я только хотлъ попросить ее заправить къ вечеру лампу. Я замтилъ, что она пуста.

Эл. Карено. А мн ты такихъ важныхъ вещей не довряешь?

Карено. Милая, хорошая, если ты хочешь сама, то это, конечно, еще лучше. По крайней мр, мои бумаги не будутъ разбросаны.

Эл. Карено. Очень странно, что ты всегда и прежде всего спрашиваешь объ Ингеборгъ. Когда меня нтъ, ты, наврное, обо мн никогда не спрашиваешь.

Карено. Что? Я не спрашиваю? (Смется). Ты думаешь, это можетъ быть?

Эл. Карено. Мн такъ кажется.

Карено. Но ты никуда не уходишь. Ты или въ комнат, или въ кухн, а тамъ я всегда могу тебя найти. Сидя возл тебя, я знаю, гд ты, знаю, что ты всегда со мной.

Эл. Карено. Ты не долженъ быть въ этомъ слишкомъ увренъ,

Карено. Что ты говоришь? Я не долженъ быть увренъ въ томъ, что ты всегда со мной?

Эл. Карено. (Мняя тонъ, принужденно смясь). Ты не долженъ быть слишкомъ увренъ въ томъ, что всегда знаешь, гд я.

Карено. (Смется). Ахъ, вотъ что. Ты хочешь перемнить жизнь? Перестать быть домосдкой? Хочешь бывать въ обществ?

Эл. Карено. (Молчитъ).

Карено. (Раскладывая свои бумаги на стол). Вотъ ты о чемъ думаешь, Элина. А я думаю о своей работ. (Горячо). О, сегодня я напишу великолпную главу. (Закуриваетъ трубку и беретъ перо. Слышно, какъ отворяется калитка).

Карено. Ахъ, Элина, посмотри, кто это.

Эл. Карено. Чужой господинъ. (Профессоръ Тиллингъ, 60 лтъ, сдой, въ большой срой войлочной шляп, съ толстой тростью и пенснэ на шнурк, входитъ медленно въ садъ. Останавливается и смотритъ на дверь на веранд, но замтивъ Карено и его жену, подходитъ къ столу),

Карено. (Встаетъ). Профессоръ…

Эл. Карено. (Тихо). Кто это, Иваръ?

Карено. (Не отвчаетъ).

Эл. Карено. Кто это? Ты не слышишь? Ахъ, ты невозможенъ!

Профессоръ. (Кланяется). Добрый день, милйшій Карено. Простите, что я такъ къ вамъ. (Кланяется его жен, которая отходитъ къ двери и оттуда слушаетъ ихъ разговоръ). Безъ церемоній. (Протягиваетъ ему руку). Я тоже живу здсь недалеко. Проходилъ мимо и захотлось къ вамъ зайти.

Карено. (Снявъ шляпу). Можетъ быть, господинъ профессоръ пожелаетъ войти въ домъ?

Профессоръ. О, нтъ, благодарю, зачмъ? Позвольте мн приссть здсь, у меня всего нсколько минутъ свободнаго времени. (Садится на скамейку, все время держитъ палку подъ мышкой, осматривается). У васъ садъ, г-нъ Карено? Вы здсь работаете?

Карено. Да, иногда.

И рофе ссоръ. Вы, конечно, очень много работаете, теперь вы уже не такой краснощекій, какъ нсколько лтъ тому назадъ, Я васъ хорошо помню, когда вы посщали мои лекціи.

Карено. Я и до сихъ поръ хожу на ваши лекціи. Такъ часто, какъ только могу.

Профессоръ. Да, правда? А я съ большимъ интересомъ слжу за вашей работой. Вдь вы отчасти мой ученикъ. У меня есть два ученика, за которыми я слжу съ интересомъ,— это вы и Ервенъ. Вдь вы знаете Ервена?

Карено. Да. Я его очень хорошо знаю.

Профессоръ. За послднее время вы, несомннно, имли на него вліяніе. На немъ замтенъ, то есть, замчался до настоящаго времени, налетъ вашей смлости, хотя онъ и далекъ отъ широты вашего умственнаго кругозора. Однако, несмотря на это, его докторская диссертація очень добросовстный трудъ.

Карено. Я ея еще не читалъ.

Профессоръ. Она будетъ теперь напечатана. Факультетъ, разумется, сразу же ее принялъ. Въ этой работ есть чувство мры, она написана спокойно. Его едва можно узнать. Настоящій переворотъ.

Кapeно. Переворотъ?

Профессоръ. Да, мн кажется, это можно такъ назвать. Полный переворотъ въ сравненіи съ прошлымъ. (Смется). Вдь Ервенъ былъ не изъ благоразумныхъ. Теперь онъ, кажется, одумался. О, Ервенъ этимъ чего-нибудь достигнетъ: черезъ нсколько дней онъ будетъ докторомъ, а потомъ стипендіатомъ. И вамъ, Карено, не мшало бы подумать о стипендіи. Почему же вы не сядете? (Подвигается на скамейк). Здсь мста хватитъ и на двоихъ.

Карено. (Кланяется, садится на край стола, и кладетъ шляпу рядомъ съ собой).

Профессоръ, Я читалъ ваше послднее сочиненіе. И долженъ сознаться, что очень цню вашъ талантъ. Я показалъ сегодня вашу работу профессору Ваалю и сказалъ: ‘Со временемъ онъ будетъ нашимъ коллегой ‘.

Кapeно. (Длаетъ движеніе.)

Профессоръ. Да, вы этого достойны, ваши способности должны быть оцнены. Я, конечно, не солидаренъ съ вами во многихъ вашихъ нападкахъ на Стюарта Милля и (смется) на меня. Вы, кажется, немножко насъ не поняли. Это случается.

Кapeно. Я занимался этой работой въ свободные часы. Она не должна считаться законченной.

Профессоръ. Я это понимаю. (Осматривается). Въ самомъ дл, у васъ здсь хорошо и уютно. Что это тамъ? (Показываетъ.) Тамъ на дерев? (Встаетъ и идетъ туда).

Кapeно. Это остатки ракетъ. Сожженный фейерверкъ. Осталось отъ прежняго жильца. Посл него все это такъ и осталось неубраннымъ.

Профессоръ. А кто здсь жилъ?

Кapeно. Поэтъ Иргенсъ.

Профессоръ. Какъ много красоты въ такомъ искусственномъ свт. Столько красокъ! (Возвращается къ скамейк и садится). Гмъ. Вы не обидитесь, если я, будучи старше васъ, дамъ вамъ парочку добрыхъ совтовъ. Если бы въ молодости какой-нибудь опытный человкъ оказалъ мн немного помощи, она очень бы мн пригодилась, но помощь пришла только тогда, когда я уже сбился съ пути. Такъ бываетъ въ большинств случаевъ. Вотъ я и надумалъ нанести вамъ маленькій визитъ. (Смотритъ на часы.) Самый коротенькій. Будетъ очень жаль, если на ваши способности не обратятъ вниманія, и, мн кажется, что, если вамъ не повезетъ, часть отвтственности упадетъ на меня.

Кapeно. Со стороны г-на профессора было очень любезно вспомнить обо мн.

Профессоръ. Видите ли, Карено, у меня есть,— не буду говорить высокое положеніе, я очень далекъ отъ этого — но все-таки извстное положеніе, я пользуюсь уваженіемъ. Въ лагер моихъ противниковъ ко мн относятся не вполн справедливо, я либераленъ и современенъ. Я ученикъ свободныхъ англійскихъ мыслителей, а многимъ это кажется ужасно радикальнымъ. Но въ общемъ, я все же имю маленькое имя и маленькое положеніе, мн кланяются на улиц, и не всегда пропускаютъ мимо ушей мое мнніе, тамъ, за границей, я теперь тоже не совсмъ неизвстенъ.— Но было время, когда все это было иначе, я тоже былъ когда-то молодъ, когда я былъ въ вашихъ лтахъ, я хотлъ длать тоже, что длаете теперь вы, прежде всего я хотлъ на что-нибудь нападать. (Смется). Я нападалъ даже на классиковъ. Теперь я смюсь надъ этимъ, а тогда я дйствительно думалъ, что эти старые писатели не вполн заслужили свою славу. Незрлая молодость,— вотъ что. Сколько, вы думаете, мн было тогда лтъ?

Карено. (Хочетъ отвчать).

Профессоръ. Двадцать девять. Можете сами судить. Я почти склонялся къ тому мннію, что классиковъ, ни какъ поэтовъ, ни какъ представителей культуры, не слдуетъ печатать въ наше время, поздне, слава Богу, я сумлъ лучше разглядть ихъ величину. Я говорилъ: эти старые писатели были хороши для своего времени, но ихъ произведенія,— говорилъ я,— въ смысл художественности, и ихъ трудоспособность,— въ смысл духовнаго откровенія,— все это далеко превзошли современные писатели. Въ то время я былъ слпъ для того, чтобы видть вчную недосягаемость классическихъ авторовъ. А что они сдлали для движенія культуры?— говорилъ я.— Ученіе Аристотеля о клоп, который, будто бы, происходитъ изъ пота животныхъ мнніе Виргилія, что пчелы зародились во внутренностяхъ гніющихъ животныхъ, мнніе Гомера, что больные люди одержимы демонами, выдумка Плинія — лечить пьяницъ совиными яйцами,— все это и многое другое казалось мн смшнымъ, ужасно смшнымъ. Конечно, теперь я бы написалъ совсмъ наоборотъ, и именно за это-то я и хвалилъ бы классиковъ, именно поэтому-то они и классики, теперь я смотрю глубже, чмъ тогда. Не знаю, знакомы ли вы съ этимъ моимъ сочиненіемъ, однимъ изъ первыхъ моихъ сочиненій.

Кapeно. Конечно.

Профессоръ. Юношеская работа. Я говорю о ней только какъ о примр, что и я переживалъ незрлые годы, и я важничалъ. (Смется). Я ясно помню, какъ я показалъ свою книгу профессору Ваалю, мы оба были тогда молоды. ‘Ты критикуешь классиковъ’, сказалъ онъ мн и, перелиставъ книгу, добавилъ, ‘Знаешь, Тиллингъ, кого ты осмялъ?’ ‘Нтъ’ — отвчалъ я. ‘Никого’ — сказалъ онъ. (Смется). Я очень хорошо помню, что онъ такъ именно и сказалъ. Ахъ да, это было такъ давно… Вы, Карено, теперь въ такомъ же положеніи, какъ я тогда. Простите, что я такъ откровенно говорю, мы, мыслители, можемъ говорить другъ съ другомъ съ глазу на глазъ откровенно, не правда ли? Надньте же шляпу, милый Карено.

Карено. (Надваетъ шляпу).

Профессоръ. Я совсмъ не замтилъ, что вы сидли безъ шляпы. Да, вы теперь переживаете ту же пору, что я тогда,— только вы боле рзки въ своихъ мнніяхъ и выраженіяхъ. Вы имете, конечно, полное право бросить мн въ лицо, что я поступалъ тогда такъ же, какъ вы теперь, но вы не можете не согласиться, что въ нападкахъ на величайшихъ современныхъ мыслителей гораздо больше,— какъ бы это сказать,— ну, скажемъ, незрлости, чмъ въ нападкахъ на классиковъ. Критика, которую вы написали на меня, нисколько мн не мшаетъ видть и признавать ваши большія способности. Но, когда вы обновителей нашего мышленія, Спенсера и Милля… когда вы доказываете, что они не что иное, какъ самые ординарные умы, тогда я перестаю даже уважать вашъ трудъ, несмотря на все мое сочувствіе къ вамъ.

Кapeно. (Заикаясь). Простите, г-нъ профессоръ, я не говорилъ, что оба эти англичанина ординарные умы, это недоразумніе. Я говорилъ о нихъ, какъ о серьезныхъ ученыхъ, достойныхъ уваженія, которые собрали множество фактовъ и систематизировали…

Профессоръ. Это одно и то же.

Кapeно. Я хотлъ показать разницу между понятіями ‘мочь’ и ‘знать’, между сильными, неустающими отъ заучиванія головами и мыслителями, пророками.

Профессоръ. Послушайте, я настолько либераленъ, насколько это возможно, я люблю юношество, потому что самъ былъ юнъ. Но молодежь не должна переступать извстныхъ границъ. Нтъ, этого она не должна. Долженъ быть одинъ извстный предлъ. Да, и къ чему все это, собственно говоря? Тотъ, на кого нападаютъ, остается стоять непоколебимо, а нападающій вредитъ только самому себ.

Кapeно. Но, г-нъ профессоръ, вы забываете, что съ такими воззрніями…

Профессоръ. Выслушайте меня до конца, Карено. Какъ это ни обыденно, но вы должны себ сказать, что это такъ. Придетъ день, когда вы поймете, что я правъ. Современная англійская философія не только, какъ вы говорите, ‘чудовищная горная цпь школьныхъ знаній’,— весь міръ ею живетъ, и вс мыслители въ нее врятъ. Суть философіи вовсе не въ томъ, чтобы говорить какъ можно больше остроумныхъ вещей, и съ философіей абсолютно не совмстимы грубость и неумстныя остроты. Бросьте писать вс эти трактаты, Карено. Совтую вамъ подождать, дать созрть вашимъ взглядамъ. Вмст со старостью приходитъ и мудрость.

Карено. Мн казалось, что если не высказать всего этого въ молодости, то оно такъ и останется невысказаннымъ.

Профессоръ. Вы думаете?

Карено. Да, потому что старость ведетъ за собой полсотни пережитыхъ лтъ, осторожность, старческое міровоззрніе…

Профессоръ. Ну, и оставьте все это невысказаннымъ. (Смясь). Все это останется невысказаннымъ, а міръ все-таки будетъ существовать. Или, можетъ быть, вы серьезно думаете, что человчество заволнуется и будетъ вздыхать надъ вашимъ послднимъ трактатомъ?

Карено, (Длаетъ движеніе).

Профессоръ. Вы сами увидите, если подумаете (ищетъ въ карман), что этого не будетъ. Я кое-что выписалъ изъ вашей… изъ вашей… Мн было бы интересно узнать, серьезно ли вы все это написали. (Вынимаетъ нсколько записочекъ). Вотъ они. (Ищетъ пенснэ) Вы критикуете англичанъ за ихъ гуманность, за ихъ, какъ вы выражаетесь, ‘такъ называемую гуманность’, вы осуждаете современное сочувственное отношеніе къ рабочимъ, находите его абсурднымъ. (Читаетъ). ‘Въ связи съ этимъ’… (Опять ищетъ пенснэ). У меня было… не потерялъ же я…

Карено. Ваше пенснэ? Позвольте…. вотъ оно. (Находитъ пенснэ на груди у профессора).

Профессоръ. Ахъ…. благодарю васъ, благодарю. (Читаетъ). ‘Въ связи съ этимъ, надо указать еще на другой фактъ, на современное сочувственное отношеніе къ рабочимъ, которое въ настоящее время замнило распространенный въ нкоторыхъ странахъ въ первой половин настоящаго столтія культъ крестьянства. Ни одно правительство, ни одинъ парламентъ, ни одна газета не пропускаетъ случая’… Гм! (Пропускаетъ нсколько строкъ). ‘И нашъ собственный либеральный профессоръ Гиллингъ потратилъ много силъ и таланта на то, чтобы защищать рабочее дло’. (Пропускаетъ). ‘Рабочіе потеряли всякое значеніе не только какъ двигательная сила, но и какъ необходимое общественное сословіе. Что же длаютъ правительства, парламенты и газеты?’ (Пропускаетъ). Да, вотъ это мсто. (Повысивъ голосъ). ‘Когда они были рабами’,— дло идетъ о рабочихъ, а вы называете ихъ рабами,— ‘когда они были рабами, у нихъ были свои обязанности, они работали. Теперь же вмсто нихъ работаютъ машины, съ помощью пара, электричества, воды и втра, и вслдствіе этого рабочіе становятся все боле лишними на земл. Изъ раба вышелъ рабочій, изъ рабочаго — паразитъ, который въ настоящее время участвуетъ въ міровой жизни безъ всякой задачи. И этихъ лицъ, которыя перестали быть даже ‘нужными’ людьми, государство старается сорганизовать въ политическую партію. Вамъ, господа, толкующимъ о гуманности, не слдовало бы нжничать съ рабочими, вы должны охранять насъ, остальныхъ людей, отъ нихъ, предупреждать ихъ размноженіе, вамъ слдовало бы ихъ истреблять’… Подобное этому вы развиваете и дальше. (Смотритъ на него поверхъ пенснэ). И это, дйствительно, ваше убжденіе?

Карено. Да.

Профессоръ. Такъ это ваше убжденіе? Вы рекомендуете установить самыя высокія пошлины на хлбъ, чтобы защитить крестьянина, который, по вашему, долженъ жить, и чтобы заставить голодать рабочаго, который, по вашему, долженъ умереть. (Снимаетъ пенснэ). Разв вы не читали, что мы вс писали по этому поводу?

Кapeно. (Хочетъ отвчать).

Профессоръ. Однихъ своихъ собственныхъ трудовъ, крупныхъ и мелкихъ, я бы могъ прислать вамъ шесть.

Кapeно. Я ихъ читалъ,

Профессоръ. Вы ихъ читали?

Кapeно. Да.

Профессоръ. Это почти невроятно. Право, невроятно. (Указываетъ на бумаги). Когда я все это прочиталъ, то сказалъ себ: ‘и это могъ написать мой ученикъ!’ Да, я такъ сказалъ потому, что мн было тяжело все это видть. (Мняя тонъ). Конечно, можно дойти и до этого, конечно, этому ничто не мшаетъ. Но вы, Карено, слишкомъ корректный человкъ для этого. Я понимаю,— вы не избалованы вниманіемъ, какъ только вы что-нибудь выпускали на свтъ, надъ вами сейчасъ же издвались, поднимали васъ на смхъ, лишая того вниманія, котораго вы заслуживаете. Вы говорили стнамъ. Поэтому вы и научились говорить слишкомъ громко, употреблять слишкомъ рзкія слова и заходить слишкомъ далеко. Я это вполн понимаю.

Карено. Г-нъ профессоръ, можетъ быть, и правъ, что все это имло на меня вліяніе, не знаю. Но все-таки…

Профессоръ. Не правда ли? Маленькое вліяніе это во всякомъ случа имло? Я имю основаніе такъ думать. Сочувствіе, котораго не достаетъ, можно такъ легко заслужить. Это въ высокой степени зависитъ отъ самого себя… Почему бы вамъ и не найти слушателей и читателей? Я смю думать, что если и вы ршите подождать нападать на что бы то ни было года два, то, по истеченіи этого времени, вамъ и не захочется нападать, и тогда вы найдете все то сочувствіе къ вашимъ мирнымъ изслдованіямъ, котораго вы ищете.

Карено. Г-нъ профессоръ, конечно, не думаетъ…

Профессоръ. Я вамъ объясняю, что я думаю. Простите, если я васъ прервалъ, но у меня очень мало времени. (Смотритъ на свои часы). Ну, нсколько минутъ все-таки еще осталось… Видите ли, я не запрещаю людямъ имть свои убжденія. Это не гармонировало бы съ моимъ міровоззрніемъ. Но убжденіе убжденію рознь. Одно дло — быть молодымъ и позволять своему темпераменту властвовать надъ собой, другое — давать созрть въ себ каждой своей мысли до полной въ ней увренности. Я васъ прошу объ этомъ подумать. Мы съ вами еще, конечно, встртимся. Если вы захотите меня навстить, я буду сердечно радъ. Я встрчаюсь съ вами съ большимъ удовольствіемъ. (Собираетъ бумаги и прячетъ ихъ).

Карено. (Встаетъ.)

Профессоръ. (Протягиваетъ ему черезъ столъ руку). Я съ большимъ удовольствіемъ съ вами встрчаюсь. Я жду многаго отъ васъ, Карено, и если вы будете длать свое дло, длать то, что вы должны, то… я, конечно, не могу говорить за другихъ такъ же, какъ за себя,— то вы несомннно можете ждать отъ насъ, вашихъ коллегъ, той поддержки, которую заслуживаете. (Встаетъ).

Эл. Карено. (Скрывается въ двери на веранд).

Профессоръ. (Указывая на рукописи, лежащія на стол). Вы заняты теперь большой работой?

Карено. Я работаю надъ послдней главой.

Профессоръ. А издатель у васъ есть? Или, быть можетъ, вы опять пошлете въ Германію?

Карено. Нтъ, я надюсь отдать эту работу издателю г-на профессора.

Профессоръ. (Удивленно). Да? Вы съ нимъ говорили?

Кapeно. Да, онъ хотлъ просмотрть рукопись.

Профессоръ. Такъ!.. (Думаетъ). Конечно, отнесите ему рукопись. Если я могу вамъ оказать какую-нибудь помощь, то я весь къ вашимъ услугамъ.

Кapeно. (Сердечно). Это слишкомъ любезно. Но я былъ бы такъ благодаренъ г-ну профессору. Въ настоящее время я въ сильно затруднительномъ положеніи.

Профессоръ. Я безусловно къ вашимъ услугамъ. И если бы понадобился маленькій авансъ, то мой издатель въ этомъ отношеніи очень coulant. Впрочемъ, простите, что я упомянулъ объ этомъ.

Карено. Да, авансъ былъ бы очень кстати.

Эл. Карено. (Снова появляется).

Профессоръ. Но дло въ томъ, что вамъ придется все это немножко пересмотрть. Я совсмъ не знаю, что вы здсь написали, но на основаніи всего того, что мы другъ съ другомъ говорили, вы понимаете… Во всякомъ случа, маленькій пересмотръ никогда не вреденъ. Ну, это уже ваше дло. Я предоставляю это на ваше усмотрніе. Вполн на ваше. Я сдлаю все, что могу. (Оборачивается, и что-то ищетъ).

Кapeно. Вы что-нибудь потеряли, г-нъ профессоръ?

Профессоръ. У меня была палка.

Карено. Она у г-на профессора въ рук.

Профессоръ. Да, совершенно врно. (Оглядывается).

Эл. Карено. (Исчезаетъ).

Профессоръ. У васъ здсь необыкновенно тихій уголокъ. Нтъ шарманокъ, почти не слышно шума экипажей. (Идетъ.) Вы занимаете весь домъ?

Карено. Да, до сихъ поръ занимали.

Профессоръ. Вы думаете перезжать? (Останавливается у лстницы). Итакъ, будьте здоровы, г-нъ Карено. (Протягиваетъ ему руку). Простите за то, что помшалъ, но старику доставило удовольствіе навстить васъ.

Карено. (Снимаетъ шляпу). Для меня это большая честь. Я очень вамъ благодаренъ, г-нъ профессоръ, за ваше дружественное отношеніе.

Профессоръ. Какъ я уже сказалъ, возьмите вашу рукопись и еще разъ просмотрите ее. Выбросьте оттуда вс плевелы. Сдлайте это для меня. Я хочу вамъ добра и принимаю искреннее участіе въ вашемъ развитіи. (Оба уходятъ. Слышно, какъ профессоръ прощается еще разъ. Калитка отворяется и захлопывается. Карено медленно возвращается, его жена поспшно сходитъ съ веранды).

Эл. Карено. Это профессоръ Гиллингъ!

Карено. Да.

Эл. Карено. Значитъ, я была права? Онъ пришелъ самъ?

Карено. Да, что ты на это скажешь? Я и представить себ не могъ. Нтъ, а все, что онъ говорилъ!

Эл. Карено. Я слышала почти все. Я не могла удержаться, Иваръ, онъ не видлъ, никто изъ васъ меня не видлъ. Я замчаю, Иваръ, что ты теперь доволенъ?

Карено. (Улыбаясь). Ты замчаешь?

Эл. Карено. Я слышала, какъ онъ называлъ и тебя и себя самого мыслителями…

Карено. Да, онъ это сказалъ.

Эл. Карено. И одинъ разъ онъ назвалъ тебя коллегой.

Карено. Да, онъ все время былъ необыкновенно любезенъ.

Эл. Карено. И теперь ты доволенъ, правда?

Карено. Да, я не отрицаю, что все это произвело на меня впечатлніе. Удивительне всего, что не какой-нибудь другой, а именно этотъ профессоръ сидлъ здсь и такъ со мною говорилъ. Если подумать, то это не такъ незначительно, какъ кажется.

Эл. Карено. А ты, можетъ быть, думаешь, я не понимаю? (Прыгаетъ нсколько разъ). Нтъ, я совсмъ стала дикой и сумасшедшей. Я горжусь, что… (беретъ его руку). Мыслитель!.. Но теперь и я хочу что-то сдлать.

Карено. Ты хочешь что-то сдлать?

Эл. Карено. И знаешь ты, что? (Пристально смотритъ на него). Я хочу отказать Ингеборгъ.

Карено. Что?

Эл. Карено. Отказать Ингеборгъ.

Карено. Это ты хочешь сдлать?

Эл. Карено. Кажется, теб непріятно? Ты совсмъ перемнился.

Карено. Почему теб пришло это въ голову?

Эл. Карено. Я сама до этого додумалась. Она мн мшаетъ. (Обнимаетъ его). Я хочу, чтобы во всемъ дом ты былъ только со мной, понимаешь? Никто не долженъ здсь быть, кром меня и тебя.

Карено. Это самая смшная изъ твоихъ причудъ.

Эл. Карено. Если теб такъ не хочется ее отпустить, то…

Карено. Мн не хочется?— Но кто же будетъ работать? Ты объ этомъ подумала?

Эл. Карено. Да, я буду работать. Такимъ образомъ, мы сбережемъ ея жалованіе. (Прижимается къ нему).

Карено. Элина! (Освобождается и смотритъ на нее). Ты это говоришь серьезно, Элина! Какъ это мило. Господи, какъ бы я былъ теб благодаренъ, если бы ты попробовала. Если не сможешь, то…

Эл. Кapeно. Конечно, смогу.

Карено. Только нкоторое время. Пока я не кончу свою работу. Потомъ мы можемъ снова ее взять.

Эл. Карено. Лучше взять другую двушку. Значитъ, ты ничего не имешь противъ разлуки съ Ингеборгъ?

Карено. Нтъ, почему же я?— Теперь ты, моя милая, ты будешь все длать и мн во всемъ тихо помогать.

Эл. Карено. О, я вижу, ты доволенъ, ты очень рдко такъ говоришь! (Бросается ему на шею). У меня сейчасъ такое чувство, какъ будто я могла бы…

Карено. Что съ тобой, Элина?

Эл. Карено. (Отпускаетъ его). Фи, стыдись, Иваръ, ты подумалъ что-нибудь!..

Карено. Я подумалъ? Нтъ, но…

Эл. Карено. Все равно, даже если ты и подумалъ. (Прыгаетъ).

Карено. Я радъ, что ты такая веселая. Послушай, что это за башмаки, въ которыхъ ты прыгаешь?

Эл. Карено. Посмотри самъ.

Карено. (Смотритъ). Туфли?

Эл. Карено. Ты перестанешь?

Карено. (Поднимаетъ подолъ ея платья). Конечно, туфли.

Эл. Карено. (Оглядывается). А вдругъ тебя кто-нибудь увидитъ?

Карено. (Не понимая), Меня увидитъ? Что жъ изъ этого?.. Знаешь, Элина, я думаю объ его словахъ, относительно издателя. Онъ сказалъ, что самъ поговоритъ съ нимъ.

Эл. Карено. (Снимаетъ туфлю и ударяетъ ею его по щек). Я покажу теб, въ какихъ башмакахъ я прыгаю!

Карено. Элина, оставь эти шутки.

Эл. Карено. А я не оставлю!

Карено. Ну, ну… Да, онъ сказалъ, что поговоритъ съ издателемъ.

Эл Карено. (Мняя тонъ). Кто хотлъ поговорить съ издателемъ?

Карено, Конечно, профессоръ. Разв ты не слыхала?

Эл. Карено. Нтъ.

Карено. Ты самаго главнаго не слыхала. Онъ хочетъ мн помочь получить авансъ, по крайней мр, онъ такъ сказалъ,

Эл. Карено. Нтъ, правда? Этого я не слыхала. Онъ сказалъ, что теб поможетъ?

Карено. Да. А это все равно, что авансъ у меня уже въ рукахъ. Но, посл этого онъ сказалъ еще другое, самое главное… послднее, что онъ сказалъ.

Эл. Карено. Что же это такое?

Карено. Онъ сказалъ, что мн придется немного пересмотрть мою книгу.

Эл. Карено. Да, но это…

Карено. Нтъ, Элина. Сдлать это будетъ очень трудно. Ну, не огорчайся такъ сразу. Онъ сказалъ это въ конц разговора, такъ, между прочимъ. Пересмотрть мою книгу, это значитъ ее переработать.

Эл. Карено. Этого онъ не можетъ требовать.

Карено. Онъ и не требовалъ. Онъ сказалъ,— немного пересмотрть. Но моя книга въ такомъ состояніи, что это невозможно. Не думай, что я упрямъ и не хочу уступить, а главное не безпокойся, потому что, если даже профессоръ Гилдингъ не захочетъ мн помочь, я все-таки получу авансъ.

Эл. Карено. Да, но лучше позволь ему теб помочь, позволь, Иваръ. Подумай только, если мы…

Карено. Тсс, не говори этого. Неужели ты думаешь, что я самъ не думаю все время объ этой описи имущества? Мы могли бы остаться здсь. Въ этомъ тихомъ, старомъ, желтомъ дом.

Эл. Карено. (Беретъ его за руку). Да. Мы вдвоемъ.

Карено. Ахъ, Элина, дло не въ моемъ желаніи. Врь мн,

Эл. Карено. Я врю.

Кapeно. (Обнимаетъ ее). Элина, ты такая добрая сегодня. Я такъ люблю тебя.

Эл. Карено. Да, правда? Мн больше ничего и не надо.

Карено. А теперь иди. Мн надо работать.

Эл. Карено. Нтъ, еще одну минутку. Сначала повеселимся немножко. Вдь, кажется, все идетъ на ладъ.

Карено. (Порывисто обнимаетъ ее). Послушай, иди. Я долженъ сегодня написать еще главу. (Онъ цлуетъ ее). Когда ты здсь, я теряю все самообладаніе. Иди, а то..

Эл. Карено. А то?

Карено. Больше я ничего не скажу.

Эл. Карено. А то?

Карено. А то я ничего не могу длать, ты сама это знаешь.

Эл. Карено. Скоро уже стемнетъ, Иваръ.

Карено. Нтъ, пройдетъ еще часа два, пока стемнетъ.

Эл. Карено. Да, часа два. Но работать ты не сможешь.

Карено. Но я долженъ.

Эл. Карено. Кром того, становится холодно.

Карено. (Не отвчая, начинаетъ приводить въ порядокъ свои бумаги).

Эл. Карено. Иваръ, а лампу заправить?

Карено. Да, пожалуйста.

Эл. Карено. И не трогать твоихъ бумагъ!

Карено. Да. Но почему же ты не идешь? Такихъ сумасшедшихъ я никогда не видлъ. (Ведетъ ее къ лстниц). Ну, маршъ наверхъ. (Отпускаетъ ее и возвращается къ столу).

Эл. Карено. Иваръ, а я буду трогать твои бумаги.

Карено. (Перелистываетъ рукопись и не отвчаетъ).

Эл. Карено. Я все перерою тамъ наверху, я сейчасъ въ такомъ настроеніи. (Смясь). Приходи, и увидишь, что я надлаю. (Уходитъ и запираетъ дверь).

Кapeно. (Закуриваетъ трубку, садится, беретъ перо и задумывается, Проходитъ разъ по дорожк, опять садится, нсколько разъ просматриваетъ рукопись, и что-то записываетъ).

Эл. Карено. (Изъ двери). Коллега! (Смется). Я веду себя очень дурно, коллега.

Карено. (Протягиваетъ къ ней руку, длаетъ знакъ уйти).

Эл. Карено. (Уходитъ).

Карено. (Вдругъ встаетъ). Нтъ! (Ходитъ опять по дорожк). Нтъ, говорю я.

Эл. Карено. (Выйдя изъ двери, тихо и нжно). Иваръ! Я только хотла сказать, что я тамъ ничего дурного не сдлала.

Карено. (Несмотря на нее). Что? (Подходитъ ршительно къ столу и вычеркиваетъ то, что написалъ).

Эл. Карено. Мн такъ бы хотлось побыть съ тобою.

Карено. (Смотритъ на нее, почти кричитъ). Элина! Изъ пересмотра, какъ я и думалъ, ничего не выходитъ.

Эл. Карено. Изъ чего не выходитъ?

Карено. Изъ пересмотра. Профессоръ не могъ думать, что я смогу это сдлать.

Эл. Карено. Ты не можешь исправить рукопись?

Карено. (Качаетъ головой). Что я написалъ, останется написаннымъ.

Эл. Карено. Останется?

Карено. И то, что я напишу съ этого часа, тоже останется.

Эл. Карено. Но, Иваръ, ты только что сказалъ, что хочешь это сдлать?..

Карено. Ты думаешь, я все не обдумалъ? Я предполагалъ, что это возможно. И я радовался, потому что тогда мы были бы спасены. Посмотри. (Показываетъ ей бумагу). Этими тремя строчками я опровергъ двадцать главъ моей книги. (Бросаетъ бумагу). Нтъ, въ этой комедіи я участвовать не буду.

Эл. Кapeно. (Садится на скамью, грустно). Но ты думаешь, что авансъ все-таки получишь?

Карено. Я не понимаю, какъ могъ профессоръ Тиллингъ сидть здсь и совтовать мн пересмотрть мою работу?

Эл. Карено. Ему, вроятно, стало насъ жаль, и онъ хотлъ намъ помочь.

Карено. Это то же самое, что приказать мн написать совсмъ другое, чмъ я думаю.

Эл. Карено. Да, да, профессоръ хотлъ теб добра. Онъ самъ это сказалъ.

Карено. (Смотритъ на нее). Ты опять загрустила, Элина?

Эл. Карено. (Молчитъ.)

Карено. Пока еще ничто не потеряно. Завтра рано утромъ я отнесу рукопись.

Эл. Карено. Ты увидишь, что все это доведетъ насъ до описи имущества.

Карено. Нтъ. Есть много надеждъ, что мы избавимся отъ нея.

Эл. Карено. (Печально.) Разв только это одно. Нтъ. Все вмст, все вмст ведетъ къ одному. Мы совсмъ нищіе. Посмотри хотя бы только на то, какъ ты одтъ.

Карено. Одтъ? Что ты, Элина! У меня вдь есть еще одно платье. Очень хорошее платье.

Эл. Карено. Значитъ, ты намренъ… Ты будешь продолжать писать такъ же, какъ писалъ до сихъ поръ?

Карено. Да, такъ же, какъ до сихъ поръ.

Эл. Карено. И противъ профессора Тиллинга?

Карено. Противъ профессора Гиллинга и всхъ другихъ. Вроятно, когда-нибудь кто-нибудь да будетъ меня читать.

Эл. Карено. Да, когда-нибудь, конечно.

Карено. Помочь этому нтъ средствъ, Элина. Не стоитъ тратить понапрасну словъ, они не помогутъ.

Эл. Карено. А я думала, что становится немного свтле. Я была такъ рада, что я… А все будетъ опять, какъ прежде. (Закрываетъ лицо руками).

Карено. Элина, ты должна сдлать то, что я теб уже разъ предлагалъ. Теб надо на нкоторое время, пока не пройдетъ кризисъ, похать къ себ домой.

Эл. Карено. (Опять встаетъ.) Ты опять мн это предлагаешь? Удивительно, какъ теб хочется отъ меня избавиться. Можетъ быть, у тебя есть для этого какая-нибудь тайная причина?

Карено, Тайная причина?

Эл. Карено. Я не знаю. Но ты знай, что домой я не поду.

Карено. Хорошо, хорошо. Ничего не подлаешь… Сегодня весь день пропалъ, я могъ бы теперь уже столько сдлать. Но глаза должна быть окончена. (Садится и приготовляется къ работ).

Эл. Карено. (Подходитъ къ нему).Я понимаю, что все это значитъ. Ты меня больше не любишь, Иваръ. Въ этомъ все дло. Ты только что сказалъ, что любишь меня, а я скажу теб, что это неправда. Я замчаю это и въ большомъ и въ маломъ и не только съ сегодняшняго дня. Для меня ты ничего не хочешь сдлать, даже самаго маленькаго, ты не безпокоишься о томъ, что у меня на душ, ты все только пишешь, а намъ живется все хуже и хуже. И въ довершеніе всего, ты хочешь еще послать меня къ родителямъ.

Карено. (Вставъ), Мн кажется, ты сошла съ ума. Я тебя не люблю?

Эл. Карено. Да, ты меня не любишь. Иначе ты бы не былъ такимъ. Но, будь покоенъ, Иваръ, потому что нельзя быть увреннымъ, что я всегда буду съ тобою. (Идетъ).

Карено. Сегодня ты уже второй разъ шутишь этимъ, Элина. На что ты намекаешь?

Эл. Карено. (На лстниц). Увидишь. (Уходитъ и закрываетъ дверь).

Карено. (Смотритъ нкоторое время вслдъ. Садится, беретъ перо).

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Комната Карено. Сзади дверь на улицу, надъ этой дверью въ стн крючокъ. Налво стеклянная дверь на веранду и дверь въ спальню, между ними этажерка, на которой среди другихъ вещей — два двусвчника. Направо большой рабочій столъ Карено со множествомъ бумагъ и книгъ, совсмъ позади на той же сторон, дверь въ кухню. Диванъ, стулья, зеркало въ золоченой рам, нсколько картинъ, все очень бдно. На полу, начиная отъ дверей, длинный, узкій коверъ.

Иваръ Карено. (Сидитъ и работаетъ при ламп).

Эл. Карено. (Тихо входитъ изъ кухни, ставитъ зажженную лампу на круглый столъ, кладетъ тутъ же работу и тихо уходитъ. Стучатъ въ заднюю дверь. Затмъ еще разъ сильне).

Карено. Войдите.

Докторъ Ервенъ. (Блдный мужчина съ темными волосами, съ бородой, 27 лтъ, входитъ въ сопровожденіи фрекенъ Ховиндъ, двадцатилтней брюнетки, и Эндре Бондезена, темнаго блондина, съ бородкой и усами, 35 лтъ, одтаго элегантно и по мод. Слышенъ голосъ Ервена въ двери: — Конечно, онъ дома. Пожалуйста… Нтъ, нтъ… Дамы впередъ…).

Кapeно. (Встаетъ удивленно) Какъ? Ервенъ? (Кладетъ перо въ сторону).

Ервенъ. Аккуратенъ… Аккуратенъ. Добрый вечеръ… (Представляетъ). Моя невста. А этого ты уже знаешь.

Кapeно. Какъ это мило. Садитесь. Пожалуйста, садитесь, фрекенъ.

Ервенъ. А госпожи Карено нтъ дома?

Кapeно. Она въ кухн. Я сейчасъ… (Отворяетъ дверь въ кухню и кричитъ). Элина… (Посл того, какъ жена что-то отвтила). У насъ гости. Дорогіе гости. Что?.. Только поскоре. (Затворяетъ дверь). Право, какъ это мило! Благодарю васъ, фрекенъ, за то, что вы не отказались навстить насъ. Для васъ вдь это порядочная прогулка.

Фрекенъ. Да, я живу внизу, въ город.

Ервенъ. Только мы пришли теб мшать.

Карено. И отлично. Я усталъ работать. И отлично… Ты, конечно, слышалъ, что вчера здсь былъ профессоръ Гиллингъ?

Ервенъ. А ты думаешь, я могу этого не знать? Удивительные слухи ходятъ объ этомъ. Когда онъ ушелъ, ты послалъ ему вслдъ оскорбительное письмо?

Карено. Нтъ, это неправда, я только защищалъ себя. Я написалъ только то, чего не могъ сказать. Всего нсколько словъ.

Ервенъ. Да, объ этомъ говорятъ..! А твоя книга подвинулась?

Карено. Сегодня утромъ я отнесъ три четверти ея издателю. Увидимъ, возьметъ ли онъ ее, онъ хотлъ дать отвтъ черезъ нсколько дней. А ты теперь докторъ. Поздравляю.

Ервенъ. (Съ напускной веселостью). Конечно, наконецъ-то докторъ. Я такъ счастливъ! Ого!

Эл. Карено. (Входитъ). Нтъ. Кто…

Ервенъ. (Ей навстрчу). Добрый вечеръ! Простите насъ но мы вамъ не помшаемъ. Мы не приносимъ съ собой скуки: мы вс веселы.

Эл. Карено. Это правда. Пожалуйста, не стсняйтесь.

Ервенъ. (Представляетъ). Итакъ, вниманіе. Госпожа Карено: это моя невста. Ее зовутъ Наталія Ховиндъ. Но такъ какъ мы съ ней добрые друзья, то я зову ее просто Натали, это ей больше нравится.

Фрекенъ. Какой лгунъ.

Ервенъ, (Представляетъ дальше). А это, это уже нчто другое. Это называется Эндре Бондезенъ. Мужчина, какъ вы видите, въ самомъ расцвт лтъ. Но вы не можете видть, что этотъ человкъ интересуется ршительно всмъ. Въ настоящее время онъ ходитъ и думаетъ, къ лицу ли ему полосатыя брюки.

Бондезенъ. Судя по началу, Ервенъ, ты будешь сегодня вечеромъ злымъ.

Эл. Карено. О, нтъ. Ервенъ никогда не бываетъ злымъ. Онъ приноситъ съ собой столько радости, что…

Ервенъ. Вы сказали ‘радости’? Благодарю васъ.

Бондезенъ. О, за послднее время онъ сталъ очень злымъ. Онъ сталъ злиться на всхъ, отчасти и на самого себя. Я не понимаю, что съ нимъ сдлалось.

Фрекенъ. На меня онъ никогда не злится.

Эл. Карено. Снимите вашу шляпу и кофточку, фрекенъ.

Фрекенъ. (Снимаетъ шляпу и кофточку).

Эл. Кapeно. (Садится рядомъ съ ней).

Карено. Господа, что же вы не снимете ваши пальто? (Мужчины снимаютъ пальто. Бондезенъ садится на диванъ).

Ервенъ. Конечно, Бондезенъ уже услся. Онъ влюбится въ васъ, г-жа Карено, это несомннно. Но вы ему не довряйте, потому что его страсть продолжается только 24 часа, она останавливается въ немъ только на ночевку.

Эл. Карено. (Улыбаясь). О, я сумю сдлать такъ, что она продлится и дольше.

Бондезенъ. Благодарю васъ!

Эл. Карено. (Бросивъ взглядъ на мужа). Я не знаю, за что вы меня благодарите.

Бондезенъ. За то, что вы отвтили ему за меня итакъ хорошо отвтили.

Эл. Карено, А я думала за то, что хотла продлить вашу страсть.

Бондезенъ. Это не стоило бы вамъ большого труда.

Эл. Карено. А я думаю, что вы принадлежите къ тмъ, кого удержать очень трудно.

Карено. (Ервену). Профессоръ говорилъ вчера очень тепло о теб.

Ервенъ. (Коротко). Да?

Карено. И хвалилъ твою диссертацію. Только онъ сказалъ, что… Я не совсмъ его понялъ. Что-то относительно переворота въ теб, полнаго переворота.

Ервенъ. (Вздрагивая). Переворота?

Карено. Онъ сказалъ, полный переворотъ.

Ервенъ. Въ какомъ смысл переворотъ? Я не понимаю… Что онъ хотлъ этимъ сказать?

Карено. Этого я не могъ у него спросить.

Ервенъ. Я не замчаю въ себ никакого переворота.

Карено. Разумется. Онъ указывалъ, главнымъ образомъ, на тонъ твоей работы: способъ выраженія сталъ спокойне.

Фрекенъ, Надюсь, что другой перемны въ теб не произошло, Карстенъ?

Ервенъ. По крайней мр, я самъ этого не замтилъ.

Фрекенъ. Надюсь.

Ервенъ. (Раздраженно). Лучше перестанемъ говорить обо мн. Уфъ!

Бондезенъ. Слышите? За послднее время онъ пересталъ выносить даже самого себя.

Ервенъ. Что касается профессора Тиллинга, то онъ — не могу противъ этого спорить,— либераленъ, гуманенъ. (Обращаясь къ Карено). Да, онъ очень гуманенъ. Такъ хорошо думаетъ о людяхъ, видитъ въ нихъ, какъ онъ выражается, ‘доброе начало’. Когда ему возражаютъ, онъ все это выслушиваетъ и очень часто соглашается. Да, онъ гуманенъ до крайности. Но интересенъ — не особенно.

Карено. Это правда.

Ервенъ. Да, онъ не очень интересенъ. Критикуетъ Гегеля, поетъ гимны женскому вопросу, защищаетъ всеобщее, прямое, равное и тайное избирательное право, Стюарта Милля. Онъ весь тутъ. Либераленъ, въ срой шляп и безъ грубыхъ ошибокъ.

Карено. Это, видишь ли потому, что онъ принадлежитъ къ другой школ.

Ервенъ. (Горячо). Конечно, онъ принадлежитъ къ совсмъ другой школ, чмъ я, онъ держится другого направленія. Но онъ считаетъ себя, на основаніи своихъ книгъ, выше всего. Ко всякимъ другимъ мнніямъ онъ относится съ снисходительностью. Быть до такой степени спокойнымъ,— даже дерзко. Мн безразлично, что бы ты ни возразилъ мн на это.

Карено. Я съ тобою и не спорю.

Ервенъ, Да? А мн показалось, что… Значитъ нтъ?

Карено. Я не сказалъ ни слова. Профессоръ Гиллингъ и я,— мы настолько далеки другъ отъ друга, насколько это возможно. Достаточно было его послушать вчера, онъ довольно безцеремонно обошелся съ моей нмецкой статьей. Разобралъ ее по косточкамъ.

Ервенъ. А о 1814 год онъ ничего не говорилъ?

Карено. Нтъ, а что?

Ервенъ. Онъ всегда говоритъ объ этомъ год. Самая крупная вещь съ 1814 года, говоритъ онъ, И это онъ говоритъ въ продолженіе двадцати лтъ о всякой вещи.

Карено. (Улыбаясь). Да, это правда. Я тоже это слышалъ.

Ервенъ. А его жену ты видлъ? Его послднюю жену? Тонка, какъ бочка.

Бондезенъ. Ты хочешь сказать — толста, какъ бочка?

Ервенъ. (Оборачивается и смотритъ на него). Да, я хотлъ сказать, толста, какъ бочка. Ты, Бондезенъ, очень логичный человкъ. Если бы кто-нибудь сказалъ, что дважды два — пять, то ты не замедлилъ бы отвтить: ‘Нтъ, дважды два — четыре.’

Бондезенъ. (Къ Эл. Карено). Отвтьте ему еще разъ за меня,— тогда онъ замолчитъ.

Эл. Карено. Еслы бы я дйствительно могла хорошо отвтить.

Бондезенъ. О, вы можете.

Эл. Карено. Тогда я лучше скажу это вамъ.

Фрекенъ. (Шутя). Можетъ быть, мн уйти?

Эл. Карено. Нтъ, я и тогда не скажу. (Бросивъвзглядъ на Карено). Сначала я хочу посмотрть, что вы за человкъ.

Бондезенъ. Что я за человкъ? Это вы и сейчасъ видите. Я такой, какимъ кажусь.

Эл. Карено. У васъ на галстух замчательно красивая булавка.

Бондезенъ. (Хочетъ вынуть булавку). Можетъ быть, вы хотите взять ее себ?

Эл. Карено. (Отказываясь, кладетъ свою руку на его). Нтъ, нтъ, нтъ. Вы съ ума сошли? (Рзко отдергиваетъ руку).

Бондезенъ. Вы не обожглись?

Эл. Карено. Немножко,

Бондезенъ. Ахъ, если бы это была правда.

Эл. Карено. (Бросивъ взглядъ на Карено). Что вы хотите этимъ сказать?

Карено. (Ервену). Такъ ты говоришь, что г-жа Тиллингъ еще молодая женщина?

Ервенъ. Лтъ тридцати. Расхаживаетъ въ плать ‘реформъ’. Я ей сказалъ, что платье безобразно. Знаешь, что она отвтила? (Передразнивая). ‘Я одваюсь не для того, чтобы…’ Нтъ, чортъ ее возьми, и какъ это было сказано.

Эл. Карено. Фи, Ервенъ, не надо браниться.

Ервенъ. (Передразнивая). ‘Я одваюсь не для того, чтобы нравиться мужчинамъ, а для того, чтобы сердить женщинъ…’ Ты представляешь ее себ?

Карено. (Смется). Она сказала, ‘чтобы сердитъ женщинъ’.

Ервенъ. (Передразнивая). ‘Чтобы сердить женщинъ!’

Бондезенъ. Съ ея точки зрнія, отвтъ не такъ уже плохъ.

Ервенъ. (Умоляющимъ голосомъ). Ради Бога перестань, Бондезенъ.

Бондезенъ. (Добродушно смется). Видли ли вы когда-нибудь такого тирана? Онъ не позволяетъ мн открыть рта.

Эл. Карено. Можетъ быть, кто-нибудь хочетъ кофе? (Никто не отвчаетъ). Больше у насъ ничего нтъ.

Ервенъ. О, да я съ удовольствіемъ выпью кофе.

Карено. Да, моя жена права, къ сожалнію, у насъ ничего другого нтъ.

Бондезенъ. Кофе — это великолпно! Если только это не доставитъ лишнихъ хлопотъ.

Эл. Карено. Иваръ, скажи черезъ дверь Ингеборгъ, чтобы она заварила кофе.

Карено. Хорошо. (Уходитъ въ кухню).

Ервенъ. (Осматриваетъ серебряные двусвчники). Какія красивыя вещи, ты замтила, Натали?

Фрекенъ. (Идетъ къ нему). Да, я сижу и все время смотрю на нихъ. Это подарокъ?

Эл. Карено. (Безпокойно смотря на кухонную дверь). Свадебный подарокъ. Нтъ, лучше всего, если я сама… (Идетъ къ кухонной двери, медлитъ, быстро отворяетъ и смотритъ. Уходитъ).

Бондезенъ. Послушай, Ервенъ, ты сегодня въ придирчивомъ настроеніи.

Ервенъ. Когда ты обращаешься ко мн, то долженъ называть меня докторъ Ервенъ. ‘Господинъ докторъ Ервенъ’.

Эл. Кapeно. (Входитъ и, оборачиваясь, говоритъ Карено). Нтъ, это невозможно. Пропалъ на цлые полчаса.

Карено. Я же теб сказалъ, что хотлъ только зажечь. У Ингеборгъ не было спичекъ.

Эл. Карено. (Садится). Да, эти подсвчники намъ подарили мои родители. Я ихъ очень люблю.

Фрекенъ. Я думаю.

Бондезенъ. Вы родились въ деревн, г-жа Карено?

Эл. Карено. Господи, разв это такъ сразу замтно?

Бондезенъ. Ахъ, совсмъ нтъ, но…

Эл. Карено. Мой мужъ называетъ меня всегда крестьянкой.

Карено. Съ самыми лучшими чувствами и въ самомъ лучшемъ смысл этого слова. (Гладитъ ее по голов. Ходитъ взадъ и впередъ).

Бондезенъ. Я слышалъ, что вы изъ деревни.

Эл. Карено. Я не могу себ представить, что вы гд-нибудь могли что-нибудь обо мн слышать, г-нъ Эндрезенъ.

Бондезенъ. Бондезенъ. Я журналистъ и долженъ вамъ сказать, что мн приходится много слышать.

Эл, Карено. О, я не сомнваюсь, что вы знаете много,

Бондезенъ. (Смотритъ на нее и смется. Эл. Карено бросаетъ взглядъ на своего мужа).

Ервенъ. Скажи, Карено, когда все это кончится?

Карено. (Останавливается). Нтъ. Да о чемъ ты говоришь? Что кончится?

Ервенъ. Да, эта жизнь, конечно. Вдь теб не всегда хорошо живется?

Кapeно. Да, не всегда.

Ервенъ. Ты хочешь сказать, что иногда живется и недурно. Значитъ, теб живется не очень плохо?

Кapeно. О, довольно плохо. Но мы надемся, что это временно. (Къ жен). Не правда ли, Ингеборгъ?

Эл. Карено. (Приподнимается). Ингеборгъ? Нтъ, это уже…

Карено. Что я говорю. Я хотлъ сказать, Элина. (Ходитъ).

Эл. Кapeно. Одинъ Богъ знаетъ, что ты хотлъ сказать, (Внезапно подвигается къ Бондезену). Представьте себ, я слышу, какъ тикаютъ ваши часы.

Бондезенъ. Надюсь, что мн не надо отодвигаться отъ васъ.

Эл. Кapeно, О нтъ. Вы сидите совсмъ не такъ близко.

Бондезенъ. Это не часы, Вы слышите, вроятно, какъ бьется мое сердце. (Эл. Карено, взглянувъ на Карено, наклоняетъ свое ухо къ Бондезену и слушаетъ, тихо смясь. Смются и разговариваютъ другъ съ другомъ).

Ервенъ. (Къ Карено), А мое положеніе таково, что… оно мн не кажется веселымъ. Я хотлъ узнать, что будетъ, если я самъ плюну себ въ лицо. Вотъ я это и сдлалъ.

Фрекенъ. (Встаетъ и идетъ къ нему). Что съ тобой сегодня, Карстенъ?

Ервенъ. Что? Ничего. Иди, Натали, и сядь на свое мсто. (Фрекенъ улыбается и возвращается на свое мсто).

Ервенъ. Вообще не слдовало бы никогда ни думать, ни писать для людей. Для чего все это? Идеальный человкъ долженъ быть подобенъ тому, кто, родившись идіотомъ, сидитъ въ двственномъ лсу и умираетъ съ голоду, не имя настолько соображенія, чтобы догадаться встать.

Кapeно. Ты это говоришь?

Ервенъ. Знаешь, если бы со временемъ земля завертлась въ другую сторону, я бы сказалъ: сдлай одолженіе, вертись, сколько угодно, не посвятивъ ея дурацкому вращенію ни одной мысли. Я говорю, мысли? Даже тни мысли я не посвятилъ бы этому… Мой мозгъ былъ бы, какъ слпорожденный.

Кapeно. Ну?

Ервенъ. Надо быть не человкомъ, вещью, неодушевленнымъ предметомъ. Если бы кто-нибудь остановилъ меня на улиц и спросилъ про дорогу, я хотлъ бы имть возможность ему отвтить: ‘Не знаю. Спросите лучше у слдующаго газового фонаря’.

Фрекенъ. Это все отъ того, Карстенъ, что ты усталъ отъ работы.

Ервенъ. (Продолжая). Что бы ни случилось, но я хочу перестать мыслить. И ты, Карено, долженъ поступить такъ же, искренно теб совтую. Живи тутъ въ этой проклятой стран Іафета, да еще мысли за другихъ. На что этимъ людямъ мысли, скажи мн, пожалуйста? Разв они не могутъ и безъ нихъ сажать картофель и писать разныя вещи? Ничего нельзя ни отъ кого ждать. Достаточно оглянуться на страну вокругъ насъ. Въ ней живутъ два милліона людей и всхъ ихъ зовутъ Олэ.

Бондезенъ. Сегодня онъ въ своей сфер.

Фрекенъ. Мн кажется, я его понимаю.

Эл. Кapeно. (Качая головой). А я, къ сожалнію, нтъ.

Бондезенъ. Я тоже, слава Богу, не понимаю.

Эл. Карено. Давайте говорить другъ съ другомъ о чемъ-нибудь боле понятномъ.

Бондезенъ. Напримръ, о томъ, что я очень близокъ къ тому, чтобы признаться вамъ…

Эл. Карено. Нтъ, этого вы не смете. (Громко). Вы не имете права признаваться мн…

Бондезенъ. Но вдь я…

Эл. Карено. (Смясь). Фи, стыдитесь, отодвиньтесь немножко.

Бондезенъ. Вы меня не поняли, это было самое невинное признаніе.

Эл. Кapeно. Правда?

Бондезенъ. Я хотлъ вамъ признаться въ томъ, что и васъ я не совсмъ понимаю. Не больше, чмъ Ервена. Въ васъ есть что-то такое, что меня все время, пока мы разговаривали, поражало.

Эл. Карено. Да?

Бондезенъ. То вы сметесь, веселы, и въ то время такъ молоды, такъ молоды… ‘

Эл. Кapeно. Ну?

Бондезенъ. То вы имете такой видъ, точно у васъ въ голов появилась какая-нибудь внезапная мысль, и тогда вы оглядываетесь, смотрите… куда-то вглубь комнаты. Я не знаю, куда вы смотрите…

Эл. Кapeно. (Въ напряженномъ состояніи). Что же дальше?

Бондезенъ. У васъ такой видъ, точно вы собираетесь заплакать.

Эл. Кapeно. (Сидитъ минутку спокойно, въ волненіи встаетъ и отходитъ отъ него).

Фрекенъ. (Ервену). Ты усталъ, Карстенъ?

Ервенъ. (Качаетъ головой).

Фрекенъ. Ты очень блденъ.

Ервенъ. (Качаетъ головой).

Кapeно. (Обнимая жену). О чемъ ты думаешь, Элина?

Эл. Карено. (Коротко). Ни о чемъ. (Возвращаетсякъ Бондезену, напряженно). Вы, вы такъ больше не должны говорить. Я стояла тамъ въ углу и смялась надъ вашими словами до смерти.

Бондезенъ. Жалко, чтобы не сдлали этого здсь,

Эл. Карено. Почему?

Бондезенъ. Я увидлъ бы еще разъ ваши блые зубки.

Эл. Кapeно. (Смясь). Вы находите, что у меня блые зубы?

Ервенъ. Я знаю, Карено, что ты задумалъ. Ты хочешь отвести въ сторону Бондезена и спросить его, что со мной сегодня вечеромъ. Не выпилъ ли я немножко.

Карено. (Останавливаясь). Нтъ, я и не…

Ервенъ. Нтъ, я ничего не пилъ, я просто взволнованъ.

Карено. Но, дорогой, никто и не думаетъ, что ты выпилъ.

Ервенъ. (Улыбаясь). Ты правъ, конечно. Пойди сюда, старый другъ, давай поговоримъ. Теб, кажется, не хочется со мной говорить.

Карено. (Идетъ къ нему, смясь). Мн не хочется?.. Послушайте, Бондезенъ, онъ, кажется, въ самомъ дл немножко выпилъ.

Ервенъ. Ни капли. Я просто необыкновенно радъ и веселъ.

Карено. Это незамтно. Хотя грустить теб не о чемъ.

Ервенъ. Конечно, не о чемъ. Но не будемъ говорить объ этомъ. Профессоръ Тиллингъ не пытался наставить тебя на путь истины?

Карено. (Смясь). Онъ давалъ мн хорошіе совты. Какъ онъ самъ выразился, ‘парочку добрыхъ совтовъ’.

Ервенъ. О, я знаю добрые совты профессора Тиллинга. Если онъ даетъ добрые совты, то это только съ цлью испортить какое-нибудь доброе намреніе. Только съ этой цлью.

Карено. Слышишь, Элина, Ервенъ того же мннія, что и я.

Ервенъ. (Возбужденно). И этого господина раздули до ‘таланта’. Копается во всевозможныхъ книгахъ и говоритъ: ‘Смотрите, вотъ это замчательно, отсюда можно почерпнуть здравый смыслъ’. А когда покончитъ съ одной книгой, то говоритъ: ‘Гд же слдующая книга, изъ которой я могъ бы почерпнуть немного здраваго смысла?’ И читаетъ слдующую… Нтъ, прилежаніе и талантъ не одно и то же, Талантъ это искра, это Богъ.

Фрекенъ. (Сіяя). Слышите, какъ онъ говоритъ! Искра! Богъ!

Бондезенъ. Ты несправедливъ къ профессору Гилпингу, Онъ вдь и за-границей пользуется извстностью.

Ервенъ. Да, пользуется. То есть большой извстности у него нтъ. (Смотритъ на Бондезена). Да ты-то какого чорта во всемъ этомъ понимаешь?

Эл. Карено. (Качая головой), Опять онъ бранится,

Бондезенъ. Я тоже съ нимъ не согласенъ, разумется въ политик. Но мн часто приходилось отзываться о немъ съ похвалой. Напримръ, когда онъ вторично женился, я написалъ о мст и времени его бракосочетанія. И когда новобрачная пара выходила изъ магистрата, ихъ уже ожидала большая толпа съ поздравленіями. О, кое чмъ мы все-таки обязаны профессору Гиллингу!

Ервенъ. (Обращается къ Карено и смется). Онъ думаетъ это серьезно, я въ этомъ увренъ.

Эл. Карено. (Бондезену). Это было очень мило съ вашей стороны. Въ самомъ дл, они вс его поздравляли?

Бондезенъ. Да, потому что вс знаютъ профессора Тиллинга.

Ервенъ. Ты правъ, Бондезенъ. Если бы не занялись имъ газеты, то онъ и до сихъ поръ былъ бы неизвстенъ. Но явились ему на помощь, явился ты, вы писали замтки, напоминали о немъ, раздували его, держали колесо въ ходу, и вотъ онъ сталъ геніемъ.

Бондезенъ. Мн кажется, что одно всеобщее уваженіе, которымъ пользуется профессоръ Тиллингъ, должно бы заставить тебя не доврять своему собственному мннію.

Ервенъ. Какъ разъ наоборотъ. Я не врю не своему, а его мннію.

Кapeно. (Утвердительно киваетъ головой).

Бондезенъ. Странно.

Эл. Кapeно. Да, странно.

Ервенъ. Пока талантливый человкъ держитъ свою голову высоко и спину прямо, на него будутъ или нападать или будутъ о немъ молчать, конечно, если это талантъ, который иметъ въ данное время какое-нибудь значэніе. Но какъ только онъ начнетъ сдаваться, опуститъ голову, чтобы избавиться отъ нападокъ, тогда общественное мнніе поворачивается въ его сторону, пресса становится доброжелательной и сочувственной. Вс стараются защитить его, выказываютъ рыцарскія чувства, начинаютъ признавать его заслуги. Такъ создается всеобщее уваженіе.

Фрекенъ. (Вскакиваетъ). Какъ хорошо онъ сегодня говоритъ! Это надо послушать. (Идетъ къ письменному столу и останавливается возл Карено).

Бондезенъ. Смшно, что я защищаю человка, который совсмъ не принадлежитъ къ моей партіи.

Эл. Карено. Это очень мило съ вашей стороны.

Ервенъ. Пожалуйста, найди другого стараго профессора, котораго теб не было бы смшно защищать. Если это возможно, найди такого среди своей партіи.

Бондезенъ. (Къ Эл. Карено). Онъ думаетъ, что это очень остроумно.

Ервенъ. Если хочешь, возьми ихъ всхъ. Въ общемъ вс профессора — самые допотопные люди на свт. Замтьте, что если кто изъ молодыхъ стремится къ другому, чмъ они, и обладаетъ достаточнымъ количествомъ благороднаго упорства, чтобы этого добиться, они сейчасъ же являются къ нему. Сначала съ парочкой добрыхъ совтовъ, потомъ начинаютъ уговаривать отказаться отъ своего намренія, затмъ оказываютъ противодйствіе и, наконецъ, примняютъ силу. Будь остороженъ, Карено, ты разсердилъ одного изъ достойныхъ уваженія холоповъ.

Карено. Я очень теб благодаренъ, Ервенъ. Ты говоришь какъ будто словами моего сердца. (Протягиваетъ ему руку). Давно уже я не находилъ такой поддержки.

Эл. Карено. Ервенъ не знаетъ нашихъ обстоятельствъ.

Карено. (Растроганный улыбается). Скажу теб откровенно, въ настоящее время намъ живется очень плохо. Мы такъ бдны, что скоро уже не сможемъ спасти себя. Мы ждемъ каждую минуту людей изъ суда, завтра или посл завтра, если я не найду исхода, опишутъ наши вещи. У меня только одн надежды! Во всякомъ случа, я не позволю себ входить въ сдлки, никогда.

Бондезенъ. Это зависитъ отъ того, не надо ли съ чмъ-нибудь считаться, нтъ ли какихъ-нибудь обязанностей.

Эл. Карено. (Киваетъ головой). Несомннно.

Фрекенъ. Я согласна съ г-немъ Карено.

Бондезенъ. Съ этимъ ‘благороднымъ упорствомъ’ чаще теряютъ, чмъ выигрываютъ.

Карено. (Не слушая его, Ервену). Ты вполн понимаешь мои чувства. (Оборачивается). Знаешь, Элина, если профессоръ Тиллингъ придетъ еще разъ, я его не приму.

Бондезенъ. (Добродушно). Этого еще не хватало. Вдь не такъ же плохо имть за своей спиной профессора Тиллинга. (Улыбаясь). Но вы, философы, вс на одинъ ладъ. Если вамъ придетъ что-нибудь въ голову, вы слдуете этому слпо. Намъ же приходится считаться съ обстоятельствами. Если все не длается такъ, какъ мы хотимъ, то мы должны надятся немножко и на постороннюю власть. На высшую власть. Это неизбжно.

Ервенъ. (Прислушиваясь, наклоняется). ‘Высшая власть’. И это говоришь ты, Бондезенъ?

Бондезенъ. Ахъ, не придирайся къ словамъ. Можно же говорить, что думаешь, конечно, очень мило быть свободомыслящимъ талантомъ, скептикомъ и тому подобнымъ, но въ конц концовъ этого все-таки недостаточно, удовлетворенія это не даетъ никакого, я знаю по опыту.

Эл. Карено. Да, не правда ли? Я то же самое говорила Ивару, но онъ не вритъ. Онъ, вроятно, даже и въ Бога не вритъ.

Карено. (Прислушиваясь). Мн показалось… показалось что стукнула калитка?

Фрекенъ. Мн тоже показалось.

Кapeно. (Безпокойно). Но притти теперь никто не можетъ. Такъ поздно.

Эл. Карено. (Бондезену). Какъ врно то, что вы говорите. Я рада, что мы одинаково думаемъ. Потому что я чувствую, что мы такъ же и поступаемъ.

Ингеборгъ. (Входитъ изъ кухни). Какой-то мужчина хочетъ видть барыню.

Эл. Карено. Меня, мужчина? Ахъ, знаю. Почему же онъ не пришелъ раньше? (Уходитъ вслдъ за Ингеборгъ).

Эл. Карено. Я должна позвать этого человка сюда. Но ты, Иваръ, не долженъ его видть. Ты долженъ уйти.

Карено. Ты сказала, я долженъ уйти?

Эл. Карено. Да, на минутку въ спальню. Ну! (Хочетъ его вывести).

Карено. Что за выдумка.

Эл. Карено. (Нетерпливо). Господи! Да или же, слышишь. Вдь не надолго же.

Карено. Въ спальню? Тамъ темно и никого нтъ. (Уходитъ, сопротивляясь).

Эл. Карено. (Запираетъза нимъ дверь на ключъ. Быстро). Дло въ томъ, что Ивару на дняхъ минетъ 29 лтъ.

Вс. А!

Эл. Карено. Тамъ принесли ему подарокъ. Я кое-что придумала, но только одинъ Богъ знаетъ, годится ли это для него.

Ервенъ. Вроятно, кисетъ для табаку?

Эл. Карено. Нтъ. (Насмшливо). Кисетъ для Ивара. Нтъ, я знаю, ему нужно что-нибудь необыкновенное. Тамъ пришелъ человкъ здсь кое-что посмотрть. Вы видите тамъ наверху крючокъ? (Показываетъ на заднюю дверь). Онъ остался съ того времени, когда здсь жилъ поэтъ Иргенсъ.

Фрекенъ. Да, я это вижу.

Эл. Карено. Мн хочется удивить Ивара и что-нибудь туда повсить. Я остановилась на птиц. Крючокъ, кажется, для этого раньше и служилъ.

Ервенъ. Птицу? Конечно, чучело?

Эл. Карено. Да, чучело птицы. Вы думаете, я сошла съ ума, да? (Короткое молчаніе).

Бондезенъ. Я нахожу, что это удивительная мысль.

Эл. Карено (Недоврчиво). Вы находите?

Бондезенъ. Да, я нахожу.

Эл. Карено. (Искренно). Милые мои, вы не должны надо мной смяться. Мн такъ хотлось сдлать ему сюрпризъ, но я ничего не могла придумать. Собственно говоря, птица не подарокъ. (Смотритъ растерянно).

Бондезенъ. Это необыкновенная идея.

Фрекенъ. Я тоже нахожу, что вы очень мило придумали.

Эл. Карено. (Грустно.) Нтъ вы этого не находите. (Отворяетъ дверь въ кухню и тмъ же голосомъ зоветъ). Пожалуйста, войдите.

Набиватель чучелъ. (Входитъ, кланяется нсколько разъ).

Эл. Кapeно. Благоцарю васъ за то, что вы пришли.

Набиватель. (Кланяется). Надюсь, вс присутствующіе здсь господа извинятъ, если я помшалъ.

Эл. Карено. (Показываетъ). Я думала повсить ее туда.

Набиватель. Туда? Хорошо.

Эл. Кapeно. Вамъ не кажется, что и прежде тамъ висла птица?

Набиватель. (Осматриваясь). Да, насколько я вижу, тамъ висло чучело большой птицы.

Эл. Кapeно. Значитъ ничего нельзя имть противъ того, что и теперь повсить тамъ чучело. Какъ вы думаете, Ервенъ?

Ервенъ. (У письменнаго стола разсянно играетъ большими ножницами). Я думаю, что и прежде тамъ сидла птица. Несомннно. Во времена поэта Иргенса. (Кладетъ ножницы и медленно идетъ къ остальнымъ).

Эл. Карено. Ахъ! да я васъ совсмъ не объ этомъ спрашиваю. Я лучше буду говорить съ вами, г-нъ Эндрезенъ.

Бондезенъ. Бондезенъ.

Эл. Кapeно. Ахъ, простите. Постараюсь теперь запомнить.

Ервенъ. Ничего, г-жа Карено, не все ли равно, какъ его называть. Называйте Эндрезенъ, онъ вполн заслужилъ это имя, да и многія другія имена.

Набиватель. Какую же птицу мы выберемъ? Орелъ не подойдетъ?

Фрекенъ. Конечно орла.

Эл. Карено. Нтъ, ради Бога, что-нибудь поскромне. Я знаю, онъ не любитъ орловъ. Онъ сказалъ: ‘Я не орелъ!’ Какъ вы думаете, г-нъ Бондезенъ?

Бондезенъ. Да… я не знаю его вкуса, но…

Эл. Карено. Голубь также не годится. Для него. Я думала о сокол.

Набиватель. (Кланяясь). Я только что хотлъ сказать что и я подумалъ о сокол.

Ервенъ. Вы набиваете чучела птицъ?

Набиватель. (Кланяясь.) Да, это моя профессія.

Ервенъ. Вроятно, довольно трудная профессія.

Набиватель. Искусство. Ловкость. Конечно, когда работа длается тонко.

Ервенъ. Надо длать такъ, чтобы чучела выглядли, какъ настоящія птицы.

Набиватель. Да, какъ настоящія птицы. Какъ живыя птицы. Надо набить грудь, придать гордую осанку, вставить глаза, придать характерное выраженіе. А на подставк дать такое положеніе, чтобы казалось, что она сейчасъ полетитъ.

Ервенъ. А чмъ вы набиваете своихъ чучелъ?

Набиватель. Конопатью, соломой. Одинъ употребляетъ одно, другой другое, но конопать употребляютъ вс.

Ервенъ. Вроятно, я зайду къ вамъ на дняхъ и куплю себ такую птицу.

Фрекенъ. Ты?

Набиватель. (Кланяется). Вы мн доставите большое удовольствіе. Такая птица можетъ съ успхомъ замнить общество. Она стоитъ и думаетъ, совсмъ какъ человкъ.

Ервенъ. Молча и глубокомысленно думаетъ о разныхъ вещахъ.

Набиватель. Я могу ихъ устроить и такъ, чтобы въ случа надобности, он кое-что говорили. Если ихъ нажать.

Ервенъ. Да? Такъ я хочу такую, которая могла бы говорить, о чемъ она думаетъ.

Набиватель. Да, но научить ихъ говорить по человчески нельзя. Он могутъ издавать только какой-нибудь звукъ. Я къ нимъ такъ привыкъ, что могу придавать всевозможный смыслъ этому звуку. Тогда он доставляютъ большое удовольствіе.

Эл. Кapeно. (Которая все время пыталась заговорить^ Значитъ, остановимся на сокол. Вы говорите, что онъ у васъ готовъ.

Набиватель. Да, онъ стоитъ въ мастерской.

Эл. Карено. Съ распростертыми крыльями?

Набиватель. (Киваетъ). Съ распростертыми крыльями.

Эл. Карено. Ну, хорошо. Но вы должны принести его завтра рано утромъ.

Набиватель. (Кланяется). Будетъ исполнено. (Идетъ къ двери, Ервену). Если вы пожелаете птицу, то…

Ервенъ. (Мрачно). Да, я зайду.

Эл. Карено. Только не забудьте. Крылья должны быть распростерты.

Набиватель. Онъ у меня уже готовъ. У меня много готовыхъ. Крылья раскрыты, какъ во время полета. (Опять кланяется). Добрый вечеръ. Надюсь, господа извинятъ. (Уходитъ).

Эл. Карено. Добрый вечеръ. (Отворяетъ ему кухонную дверь и идетъ за нимъ). Постойте, я заплачу вамъ сейчасъ же. (Уходитъ).

Ервенъ. А ты, Бондезенъ, не подалъ руки своему коллег.

Бондезенъ. Какому коллег?

Ервенъ. (Указываетъ движеніемъ головы на кухню). Вотъ этому.

Бондезенъ. (Къ фрекенъ Ховиндъ). Опять онъ остритъ. (Слышно, какъ Карено тихо стучитъ въ дверь изъ спальни).

Фрекенъ. А мы и забыли выпустить г-на Карено. (Идетъ и отворяетъ дверь).

Карено. (Входитъ, осматривается). Хотлъ бы я знать, что вы здсь длали.

Бондезенъ. О, если бы вы знали. (Садится).

Эл. Карено. (Возвращается).

Kapeно. (Жен). Я только что спрашивалъ, что вы здсь длали, но никто ничего не отвтилъ.

Эл. Карено. Такъ и надо, теб нельзя этого знать. (Проходитъ мимо него и садится).

Карено. А, секреты! Тогда другое дло.

Фрекенъ. (Внезапно подвигается къ нему и беретъ его за руку). Бдный вы, бдный! Мы къ вамъ жестоки.

Карено. (Смясь). Это вы-то? О, нтъ, фрекенъ!

Фрекенъ. Вы не должны огорчаться, потому что мы не сдлали ничего дурного.

Эл. Карено. (Взглянувъ на нее). Господи, и она тоже начинаетъ.

Бондезенъ. (Наклоняется, прислушиваясь). Вы что-то сказали?

Ингеборгъ. (Входитъ). Кофе подавать?

Эл. Карено. Да, пожалуйста.

Ингеборгъ. (Уходитъ).

Эл. Карено. Идите сюда, фрекенъ, и садитесь къ намъ. Если только можете отъ нихъ оторваться.

Фрекенъ. (Садится къ нимъ. Ингеборгъ входитъ съ кофе. Вс собираются вокругъ круглаго стола, и каждый беретъ свою чашку).

Эл. Карено. Благодарю, Ингеборгъ, можешь идти. (Обращаясь къ Карено, посл того, какъ Ингеборгъ ушла). Не понимаю, чего она стоитъ и таращитъ глаза. (Карено и Ервенъ берутъ свои чашки и идутъ къ письменному столу).

Ервенъ. (Искусственно весело). Ты что-нибудь сказалъ, Бондезенъ?

Бондезенъ. Нтъ.

Ервенъ. А мн показалось, что ты предлагалъ мн сигару.

Бондезенъ. Сигару ты можешь получить. Если дамы позволятъ теб курить. (Подаетъ ему свой портсигаръ),

Карено. Простите. Но я не могу предложить вамъ сигаръ. (Даетъ Ервену закурить, закуриваетъ свою трубку и прячетъ коробку со спичками обратно въ карманъ. Ходитъ взадъ и впередъ).

Эл. Карено. Разв ты не видишь, Иваръ, что и другіе хотятъ закурить?

Кapeно. (Не слышитъ).

Эл. Карено. (Бондезену). Онъ ничего не видитъ и не слышитъ.

Бондезенъ. Ничего. Я могу закурить и здсь. (Встаетъ и закуриваетъ о лампу).

Эл. Карено. Ай, не обожгитесь!

Бондезенъ. (Закуривая). Это ваша нечистая совсть предостерегаетъ меня?

Эл. Карено. Почему?

Бондезенъ. Потому что вы боитесь, какъ бы я не обжегся еще сильне.

Эл. Карено. Я васъ не понимаю. Я такая безтолковая.

Бондезенъ. Въ начал вечера вы такъ не заботились обо мн. Вы сидли и очень хладнокровно превратили меня въ пламя.

Эл. Карено. (Смется). А вы, конечно, очень хладнокровно продолжали горть.

Бондезенъ. Вы ошибаетесь.

Эл. Карено. О, нтъ! Сядьте, г-нъ Эндрезенъ.

Бондезенъ. Вы даже не можете запомнить моего имени. (Садится).

Эл. Карено. Ахъ, простите. Теперь я его уже наврное запомню.

Бондезенъ. Какъ вы искренно это сказали. И вы улыбнулись, а ваши губки были красны.

Эл. Карено. (Становится внимательной, смотритъ на него безпокойно). Поговоримъ лучше о чемъ-нибудь другомъ. (Ервену). Кажется, Ервенъ, ваше настроеніе измнилось. Только что вы говорили такъ остроумно

Ервенъ. (Съ ножницами въ рукахъ). Я? Я стою и думаю.

Эл. Карено. Думаете, но…

Ервенъ. Молча и глубокомысленно думаю о разныхъ вещахъ.

Эл. Карено. Да, но вы сказали, когда пришли сюда, что вы веселы.

Ервенъ. (Внезапно). Да, да. Отчего мн и не быть веселымъ? Разумется! Будь здоровъ, Карено! (Рзко бросаетъ ножницы на столъ и чокается своей чашкой съ Карено).

Карено. За твое здоровье. (Пьютъ. Карено кладетъ передъ нимъ нсколько журналовъ въ свтлыхъ обложкахъ). Ты это читалъ?

Ервенъ. Не спрашивай, что я читалъ. Я совсмъ ничего не читаю, и никогда больше читать не буду.

Фрекенъ. Карстенъ? Ты отвчаешь такъ странно.

Карено. (Беретъ одинъ изъ журналовъ). Здсь напечатаны кое-какія неглупыя вещи. Самое новое изъ нашей области. Я думалъ, что ты бы могъ воспользоваться кое-чмъ для своей докторской диссертаціи.

Ервенъ. (Проходитъ нсколько разъ по комнат, быстро останавливается). Ты возвращаешься уже второй разъ къ этой диссертаціи, Карено. Я не понимаю, чего ты отъ меня хочешь? Ты меня, какъ будто, въ чемъ-то подозрваешь…

Карено. Подозрваю? (Смотритъ удивленно на всхъ). Что съ нимъ?

Ервенъ. (Съ возрастающимъ возбужденіемъ). Диссертація готова, если теб это интересно. Она уже и напечатана. И сегодня я получилъ гонораръ. Вотъ онъ. (Сильно ударяетъ себя по боковому карману). Что ты хочешь еще знать?

Фрекенъ. (Подходитъ къ нему). Карстенъ, Карстенъ! (Къ Карено). Онъ въ самомъ дл боленъ! (Къ Ервену). Милый Карстенъ, скажи мн, что съ тобой? (Обнимаетъ его).

Кapeно. Я отказываюсь понимать, что онъ говоритъ.

Ервенъ. (Освобождаясь). Прости меня. Я прощаюсь съ тобой. Видишь ли, сегодня я, какъ бы, прощаюсь съ тобой. (Подходя къ столу). Еще разъ за твое здоровье, Карено, и да здравствуетъ практическое благоразуміе!

Карено. Съ удовольствіемъ, если теб это доставитъ удовольствіе. (Чокается съ нимъ).

Ервенъ. Да, это доставляетъ мн удовольствіе. И да здравствуетъ презрніе къ самому себ. Да здравствуетъ конопать и пакля. (Голосъ его обрывается, онъ роняетъ чашку на полъ).

Фрекенъ. Послушай, что съ тобой? (Вс смотрятъ на него).

Ервенъ. (Пристально смотритъ внизъ на чашку, спокойно). Простите. Конечно, я не долженъ былъ это длать. (Къ Карено). Больше это не повторится.

Фрекенъ. Ты переутомился. Я уврена, что все отъ этого.

Ервенъ. Больше всего жаль кофе, (Устало улыбаясь). Я хотлъ сказать маленькую рчь. И такъ хорошо началъ, но… Простите, г-жа Карено.

Эл. Карено. Я принесу вамъ еще кофе. Можетъ быть, еще кто-нибудь хочетъ кофе? (Никто не отвчаетъ. Она идетъ въ кухню).

Ервенъ. Ты такъ смотришь на меня, Карено, точно я какое-то чудо.

Карено. Сегодня ты совсмъ не похожъ на себя.

Ервенъ. (Холодно). Я точно такой же, какъ всегда. По крайней мр, въ эту минуту, (Нервно пожимаетъ плечами).

Бондезенъ. Не пора ли намъ уходить?

Ервенъ. Уходить? Я не собираюсь.

Бондезенъ. По моему, хоть совсмъ не уходить.

Ервенъ. Садись, Натали.

Эл. Карено. (Приноситъ кофе). Пожалуйста. Вамъ лучше?

Ервенъ. (Смется). Да. Теперь лучше. Вы вс думаете, что мн было дурно. Я просто уронилъ чашку.

Эл. Карено. Ну, не стоитъ больше объ этомъ говорить… Не хочетъ ли кто-нибудь пойти на веранду? Оттуда мы услышимъ шумъ города.

Фрекенъ. Да, пойдемте на веранду!

Бондезенъ. (Поднимаясь). А мн можно съ вами? (Эл. Карено, фрекенъ Ховиндъ и Бондезенъ уходятъ на веранду и затворяютъ за собою дверь).

Ервенъ. Послушай, Карено… мн хочется… Ты вдь не обидишься, если я кое-что теб скажу? Теб нужны сейчасъ деньги. Я могу теб одолжить…

Карено. Что?

Ервенъ. Я могу теб одолжить. (Опускаетъ руку въ карманъ). Ты сейчасъ въ затруднительномъ положеніи, а я нтъ. (Вынимаетъ пачку бумажекъ изъ конверта). Это гонораръ, который я сегодня получилъ. (Считаетъ).

Карено. Зачмъ ты вытащилъ эти бумажки?

Ервенъ. Я хочу ихъ отдать теб. Прошу тебя, безъ глупостей.

Карено. (Останавливая его). Ты съ ума сошелъ. Я увренъ что эти деньги теб самому нужны.

Ервенъ. Нтъ, я же теб говорю, что теперь он мн не нужны. (Считаетъ). Неужели нельзя помочь немного другъ другу? По крайней мр, я избавлю тебя отъ описи. (Протягиваетъ ему деньги). Будь такъ добръ, сосчитай самъ.

Карено. (Напряженно). Ты серьезно, Ервенъ?

Ервенъ. О чемъ же тутъ думать? Не думаешь ли ты, что эти деньги заработаны нечестно? Что я себя за нихъ продалъ?

Кapeно. Зачмъ ты это говоришь?

Ервенъ. Я вдь не знаю, что ты можешь подумать.

Карено. Я тебя не совсмъ понимаю… Но если бы ты могъ… Если бы ты могъ обойтись безъ… Завтра я жду судебнаго пристава. Они придутъ, и все опишутъ. Это такъ же врно, какъ-то, что я стою здсь. И тогда мы будемъ принуждены освободить эту квартиру.

Ервенъ. (Снова суетъ ему деньги). Возьми же, говорю я теб.

Карено. Половины всего этого боле, чмъ достаточно, чтобы заплатить вс мои долги.

Ервенъ. Ну, это неправда!

Карено. Боже избави! Я надюсь, что у меня никогда не будетъ такого большого долга!

Ервенъ. Ну, хорошо, возьми половину. (Отсчитываетъ половину, остальное прячетъ въ карманъ). И больше я ничего не хочу слышать.

Карено. Я верну теб, когда… Ты вдь знаешь, что три четверти моей книги я уже кончилъ, и ты получишь деньги, какъ только…

Фрекенъ. (Входитъ, ежась). Брр!.. какъ тамъ холодно! (Оставляетъ дверь открытой).

Ервенъ. (Тихо). Спрячь деньги.

Карено. Благодарю, благодарю Ервенъ! (Беретъ деньги и стоитъ, держа ихъ въ рукахъ. Эл. Карено и Бондезенъ входятъ).

Эл. Карено. Куда вы исчезли, фрекенъ?

Карено. Знаешь, Элина, что сдлалъ Ервенъ?

Ервенъ. Тсс!..

Карено. (Поднимая кверху деньги). Посмотри, какъ я разбогатлъ! Все это мн одолжилъ Ервенъ.

Эл. Карено. Не можетъ быть?

Карено. Я ему говорилъ, а онъ ничего не хотлъ слушать. Я знаю, что ему самому нужны деньги.

Epвeнъ. Боже мой, скажи хоть ты ему, Натали! (Вырываетъ у Карено деньги и прячетъ ихъ ему въ боково и карманъ). Вотъ!

Эл. Карено. Это совсмъ неожиданная помощь!

Фрекенъ. (Порывисто бросается къ Ервену и обнимаетъ его). Это хорошо, очень хорошо, Карстенъ! Такъ и надо.

Ервенъ. (Освобождаясь). Не стоитъ изъ-за этого такъ волноваться. Я не понимаю, отчего мы вс стоимъ и смотримъ другъ на друга. Даже ты, Бондезенъ, стараешься о чемъ-то думать.

Бондезенъ. Нтъ, о чемъ же мн думать?

Ервенъ. Ты меня раздражаешь. Вдь не укралъ я эти деньги! И не продалъ себя за нихъ! Пока еще я свободный человкъ.

Бондезенъ. Но очень непріятный! Хе-хе-хе! этого отрицать нельзя. Это-то ужъ врно. Хе-хе! (Беретъ со стола журналы). Вы, господинъ Карено, объ этихъ журналахъ говорили?

Карено. Я могу ихъ дать вамъ прочитать, если вы хотите.

Бондезенъ. Я очень благодаренъ, вы угадали мое желаніе. Я немного интересуюсь этимъ вопросомъ. (Прячетъ журналы въ карманъ, обращаясь къ Эл. Карено). Я верну ихъ завтра утромъ.

Эл. Карено. Что?

Бондезенъ. Журналы. Я взялъ до завтра нсколько журналовъ. Когда вашъ супругъ бываетъ дома?

Эл. Карено. О, это различно.

Бондезенъ. Ну, хорошо, я ихъ во всякомъ случа занесу. (Эл. Карено и Бондезенъ садятся на прежнее мсто).

Бондезенъ. Вы не озябли на веранд?

Эл. Карено. Озябла? Нтъ. Я никогда не зябну.

Бондезенъ. Вамъ всегда тепло?

Эл. Карено. Да. Если это не намекъ.

Бондезенъ. А если и намекъ?

Кapeно. (Стоитъ задумчиво). Да, что бы ни было, дай мн все-таки поблагодарить тебя, Ервенъ. (Беретъ его руку и долго ее держитъ въ своей).

Фрекенъ, Я никогда еще не видала, чтобы благодарили такъ искренно!

Кapeно. (Улыбаясь). Правда?

Фрекенъ. Я бы съ удовольствіемъ оказала вамъ маленькую услугу, если бы могла!

Эл. Карено. Господи, какая она кокетка! Посмотрите, какъ она пристаетъ къ моему мужу.

Бондезенъ. Кто это? Фрекенъ Ховиндъ?

Эл. Карено. Вы ее знаете?

Бондезенъ. Не больше, чмъ вы? А что?

Эл. Карено. Она вамъ нравится?

Бондезенъ. О, да, конечно. А вамъ нтъ?

Эл. Карено. Нтъ. Я вообще не люблю дамъ. Я ихъ не выношу: я говорю, что чувствую. (Улыбаясь, смотритъ на него). Господи, я вдь не сказала съ ней за все время ни одного слова.

Бондезенъ. Да, но сейчасъ не зовите ее сюда!

Эл. Карено. А я хотла это сдлать.

Бондезенъ. (Умоляя). Ради Бога, не сейчасъ. Потому что я тогда не смогу больше съ вами говорить.

Эл. Карено. Мы можемъ говорить взглядами. (Зоветъ). Фрекенъ Ховиндъ! Вы все время держитесь въ сторон отъ насъ.

Фрекенъ. (Подходитъ).

Бондезенъ. Я уже усплъ надость г-ж Карено.

Эл. Карено. Я отвчаю вамъ взглядомъ.

Ервенъ. Да, вотъ что, Карено, я принесъ теб экземпляръ моей диссертаціи. (Ищетъ въ пальто, вынимаетъ изъ кармана книгу въ темномъ переплет, его руки немного дрожатъ). Возьми ее лучше теперь, пока ты веселъ. Такъ лучше. Завтра или на этихъ дняхъ просмотри ее. (Кладетъ книгу на столъ). Я положу ее здсь.

Кapeно. (Хочетъ подойти и взять книгу).

Ервенъ. Нтъ, оставь пока. (Кладетъ на нее прессъ папье).

Карено, Хорошо, хорошо, благодарю.

Ервенъ. Но читай ее снисходительно.

Карено. (Смется). Твоей книг, вроятно, и не понадобится никакого снисхожденія.

Ервенъ. (Пристально смотритъ на него, повторяетъ). Снисходительно!

Бондезенъ. Какъ они торжественны. Они говорятъ: ‘Снисходительно!’

Фрекенъ. Простите! (Проходя мимо госпожи Карено). Нтъ, сидите, пожалуйста. Останавливается около Карено и смотритъ то на на него, то на Ервена.

Эл. Карено. (Слдитъ за ней глазами). Опять ей туда понадобилось!

Бондезенъ. Да, опять ей понадобилось.

Эл. Карено. Ну, а мы останемся здсь. (Быстро подвигаетъ свой стулъ ближе къ Бондезену).

Бондезенъ. У васъ такой видъ, точно вы хотите заплакать.

Эл. Карено. (Притворно весело). И не думала. А теперь разскажите что-нибудь веселое.

Бондезенъ. Вы часто ходите зимой въ театръ?

Эл. Карено. Я въ театръ? Почему это васъ интересуетъ?

Бондезенъ. Я думалъ, что если бы вы пожелали… У меня есть даровой билетъ. У меня всегда бываютъ даровые билеты.

Эл. Карено. (Громко). Правда? Вы хотите взять меня съ собой въ театръ? Мн все равно, хотя бы даже на галлерею. Я уже и забыла, когда получала это удовольствіе.

Кapeно. (Тихо жен). Послушай, Элина, Ингеборгъ наврно еще сидитъ. Нельзя ли теперь отпустить ее спать?

Эл. Карено. (Одно мгновенье смотритъ на него). О, да, почему же нтъ? (Занятая словами Карено, обращается къ Бондезену разсянно). Да если бы вы дали мн билетъ въ… (Внезапно встаетъ). Я сама скажу Ингеборгъ, если это непремнно надо сказать. (Быстро идетъ мимо Бондезена и говоритъ что-то тихо въ кухонную дверь: возвращается. Фрекенъ Ховиндъ и Ервенъ тихо говорятъ другъ съ другомъ, ищутъ свои пальто).

Карено. Вы собираетесь уже уходить? Куда вамъ спшить? Я только подумалъ, что Ингеборгъ…

Фрекенъ. О, право, уже пора.

Эл. Карено, Вы собираетесь уже уходить? (Бондезену, который тоже всталъ). И вы тоже? (Взглядывая на Карено). Ахъ, да, я и забыла. Умете вы гадать? (Протягиваетъ ему ладонь).

Бондезенъ. (Беретъ ея руку, разсматриваетъ, пожимаетъ). Нтъ, этого я не умю.

Эл. Карено. (Громко). О, это не важно, Я сказала это только затмъ, чтобы вы взяли мою руку. У васъ такія теплыя руки.

Ервенъ. Вотъ твое пальто, Бондезенъ. (Подаетъ ему пальто).

Эл. Карено. Нтъ, онъ хочетъ васъ отъ меня оторвать. Дайте, я вамъ помогу. Пустите, это такъ весело. (Помогаетъ Бондезену надть пальто). Вотъ такъ! (Вс прощаются).

Ервенъ. (Отводитъ Карено въ сторону, умоляя). Не забудь, Карено: будь снисходителенъ къ моей книг, Дорогой, прошу тебя!

Кapeно. (Шутливо). Настолько снисходителенъ, насколько это возможно. (Серьезно). Не дурачь меня. (Вс уходятъ черезъ дверь въ глубин, которая остается открытой, слышно, какъ вс еще разъ прощаются).

Эл. Карено. (Входитъ, начинаетъ собирать на подносъ чашки. Слышенъ стукъ калитки. Карено входитъ).

Карено. (Обнимаетъ жену). Ну вотъ, мы опять одни.

Эл. Карено. (Молчитъ).

Карено. (Вынимаетъ изъ кармана деньги). Элина, мы спасены! Посмотри!

Эл. Карено. Теб было весело сегодня?

Карено. (Прячетъ деньги). Да, но Ервенъ былъ такой странный. Скажи, ты его поняла?

Эл. Карено. Нтъ, да я совсмъ и не о немъ думала.

Карено. Онъ мн показался совсмъ другимъ, чмъ всегда. Но онъ такой добрый, одолжилъ мн денегъ безъ всякихъ разговоровъ… Теперь можно одну лампу погасить, а? (Гаситъ). Впрочемъ, я ее сейчасъ же опять заправлю, очень можетъ быть, что сегодня мн придется просидть за работой всю ночь.

Эл. Карено. (Опечаленная). Нтъ, не длай этого.

Карено. (Весело). Мн нужно, Элина, по правд сказать, у меня сегодня нтъ никакого желанія ложиться спать. (Потираетъ руки). Я въ такомъ прекрасномъ расположеніи духа. Нтъ, видла ли ты что-нибудь подобное! (Достаетъ деньги и разсматриваетъ ихъ). Первое, что я завтра сдлаю, это пойду къ фогту и заплачу деньги. (Прячетъ деньги и обнимаетъ Элину). Что ты притихла, Элина?

Эл. Карено. За то ты такъ необыкновенно оживленъ.

Карено. У меня есть основаніе для этого.

Эл. Карено. Мн кажется, что ты даже необыкновенно оживленъ. Воображаю, какъ ты сердишься на меня въ глубин души, но не хочешь этого показать.

Кapeно. За что мн на тебя сердиться?

Эл. Карено. Если ты находишь, что я сегодня вечеромъ слишкомъ много говорила съ Бондезеномъ, то такъ прямо мн и скажи.

Карено. (Удивленно смотритъ на нее, качаетъ головой). Сегодня вечеромъ я никого не понимаю. И ты становишься какой-то странной? Почему я могу находить, что ты слишкомъ много разговаривала съ Бондезеномъ? Разв онъ велъ себя неприлично?

Эл. Кapeно. Можетъ быть, я обращала на него слишкомъ много вниманія. Я этого не отрицаю. Но онъ мн такъ понравился. Онъ такъ уметъ… Ты замтилъ, какъ изящно онъ былъ одтъ?

Карено. Кто? Бондезенъ? Нтъ, я почти не смотрлъ на него. Разв онъ былъ изящно одтъ?

Эл. Карено. Ты ни разу не взглянулъ на него!

Карено. Конечно, я смотрлъ на него. Даже нсколько разъ, и замтилъ, что онъ одвается очень изящно. Если ты это находишь. Онъ долженъ такъ одваться, потому что часто бываетъ въ обществ… Пока я не забылъ, надо заправить лампу. Ингеборгъ, вроятно, уже легла. (Беретъ книгу Ервена и разсматриваетъ переплетъ). Этотъ Ервенъ написалъ обширный трудъ. Я заране радуюсь, что прочитаю его. (Кладетъ книгу на столъ и идетъ въ кухню, дверь остается открытой).

Эл. Карено. (Устало падаетъ на стулъ).

Карено. (Входитъ съ жестянкой для керосина). Ты бы пошла спать, Элина. Ужъ поздно.

Эл. Карено. А мн показалось, что Бондезенъ теб не понравился. Мн даже показалось, что ты даже возненавидлъ его за то, что онъ такъ много говорилъ со мной.

Карено. (Наливаетъ лампу). Совсмъ нтъ. Это было бы мило! (Смется). Возненавидть!

Эл. Кapeно. Ты далъ Ервену спичку, чтобы зажечь сигару, а Бондезену не далъ. Разв ты сдлалъ это не нарочно?

Карено. Я это сдлалъ? Я не предложилъ ему спичекъ? А разв онъ курилъ?

Эл. Кapeно. Онъ закурилъ сигару о лампу.

Кapeно. Это было очень невжливо. Но онъ, конечно, на обидлся. Я далъ ему потомъ нсколько журналовъ. (Уноситъ жестянку, оставивъ дверь открытой).

Эл. Карено. (Встаетъ, ломаетъ руки, съ тоской). Нтъ, нтъ, ничто не помогаетъ! (Плачетъ).

Карено. (Изъ кухни). Что ты говоришь?

Эл. Карено. (Не отвчаетъ).

Карено. Мн послышалось, ты что-то сказала?

Эл. Карено. (Овладвая собою). Я сказала,— покойной ночи. (Медленно идетъ въ спальню).

Кapeно. (Входитъ). Да, ты права, ложись, Элина. Я еще немного поработаю. Но сначала просмотрю книгу Ервена.

Эл. Карено. (Медленно уходитъ).

Карено. (Садится передъ письменнымъ столомъ, немного прибавляетъ свту въ ламп, беретъ книгу Ервена и читаетъ. На лиц его появляется выраженіе мало по малу возрастающаго недоумнія, открываетъ книгу посредин и читаетъ). Нтъ! (Съ возрастающимъ волненіемъ перелистываетъ и читаетъ то тамъ, то здсь). Нтъ, онъ измнилъ свой образъ мыслей. Ервенъ измнилъ! (Вскакиваетъ, бгаетъ по комнат, опять заглядываетъ въ книгу). Измнникъ!

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Комната Карено на слдующій день. Одна лампа догорла и потушена, другая догораетъ. День.

Карено. (Сидитъ еще за работой блдный и усталый. Встаетъ, отворяетъ дверь въ кухню и зоветъ). Ингеборгъ! (Когда она отвтила). Пожалуйста, пойди сюда.

Ингеборгъ. (Входитъ).

Карено. Ты не занята? Можешь сходить сейчасъ по моему порученію?

Ингеборгъ. Да.

Кapeно. Къ господину Ервену, Карстену Ервену, который такъ часто у насъ бывалъ. Онъ живетъ… Это всего нсколько минутъ отсюда.

Ингеборгъ. Да.

Карено. Отнеси ему это письмо. (Беретъ со стола уже написанное письмо). Можешь итти не переодваясь.

Ингеборгъ. (Протягиваетъ руку).

Карено. Подожди, я вложу туда еще деньги. Видишь? (Вкладываетъ въ письмо пачку банковыхъ билетовъ и запечатываетъ конвертъ). Это деньги, которыя онъ забылъ здсь вчера.

Ингеборгъ. Хорошо. (Протягиваетъ руку).

Карено. Но ты должна повидать его лично и отдать ему письмо въ руки, слышишь?

Ингеборгъ. Хорошо. (Беретъ письмо). А лампу погасить не надо? На двор уже день.

Кapeно. Разв? (Гаситъ лампу, идетъ къ двери на веранду, отдергиваетъ занавсъ. Солнце освщаетъ комнату. Ингеборгъ хочетъ ему помочь). Нтъ, иди. Письмо у тебя?

Ингеборгъ. Да. (Идетъ по направленію къ кухн).

Кapeно. Постой. Если Ервенъ тебя о чемъ-нибудь спроситъ… Если онъ тебя спроситъ, не веллъ ли я ему кланяться, то можешь сказать — да. я веллъ ему кланяться.

Ингеборгъ. Хорошо.

Кapeно. А если онъ не спроситъ, ничего не говори.

Ингеборгъ. Нтъ, нтъ. (Уходитъ).

(Слышенъ стукъ калитки. Карено снова садится за работу перелистываетъ бумаги, пишетъ. Калитка стучитъ снова. Вслдъ затмъ стучатъ въ кухонную дверь. Еще разъ,— громче).

Карено. Ингеборгъ, это ты?

Набиватель. (Входитъ съ большимъ сверткомъ въ газетной бумаг, кланяется). Прошу извинить. Въ кухн не было никого.

Карено. Вы принесли хлбъ? Пожалуйста, положите его тамъ.

Набиватель. Нтъ, барыня…

Карено. Она еще не встала. (Берется за боковой карманъ). Вы, можетъ быть, пришли за деньгами?

Набиватель. (Кланяется). Я долженъ былъ принести вотъ это. (Снимаетъ бумагу и высоко поднимаетъ чучело птицы).

Карено. (Съ неудовольствіемъ). Ой, что это такое?

Набиватель. Чучело, которое заказала мн барыня. Соколъ.

Карено. Это, очевидно, ошибка. Вы говорите, соколъ?

Набиватель. Нтъ, это не ошибка.

Kapeно. (Подходитъ). Кто заказала? Барыня?

Набиватель. (Кланяясь). Да.

Карено. (Берется за боковой карманъ). Но я, право, не знаю, есть ли… Сколько это стоитъ? Можетъ быть, вы отнесете его назадъ. (Ищетъ въ карманахъ). Потому что, къ сожалнію, у меня сейчасъ нтъ денегъ, я зайду за нимъ посл.

Набиватель. (Кланяясь). За птицу уже заплачено.

Кapeно. А, тогда, пожалуйста, положите ее тамъ. (Идетъ къ письменному столу).

Набиватель. Это изъ тхъ птицъ, которыя думаютъ.

Карено. Да, да.

Набиватель. Но говорить ничего не могутъ.

Кapeно. Положите ее гд-нибудь. Положите на полъ. (Пишетъ).

Набиватель. Вы не желаете ее повсить?

Кapeно. Нтъ, благодарю васъ.

Набиватель. Крылья раскрыты такъ, словно она сейчасъ полетитъ. Это была лучшая птица въ моемъ лсу. Я показывалъ ее постителямъ, какъ образецъ. Разв вы ею недовольны?

Карено. (Встаетъ), Простите, не будете ли вы такъ любезны положить птицу тамъ.

Набиватель. (Поспшно кладетъ птицу и кланяется). Добраго утра,

Карено. Добраго утра. (Садится).

Набиватель. Прошу извинить… (Уходитъ. Слышенъ стукъ калитки).

Эл. Карено. (Входитъ, еще оправляя свое платье). Съ добрымъ утромъ, Иваръ. Ты все еще работаешь?

Карено. Я сейчасъ кончаю. (Торопливо пишетъ нсколько строкъ).

Эл. Карено. Видишь, какъ я долго спала, а ты опять не ложился лею ночь?

Кapeно. (Кладетъ перо). Я былъ прилеженъ сего дня ночью. Необыкновенно прилеженъ.

Эл. Кapeно. (Протягиваетъ ему руку). Поздравляю, Иваръ.

Карено. (Съ удивленіемъ беретъ ея руку). Я не въ первый разъ такъ прилежно работаю.

Эл. Кapeно. Нтъ, я поздравляю тебя съ сегодняшнимъ днемъ. Неужели ты опять забылъ? Вдь теб сегодня двадцать девять лтъ.

Кapeно. Ахъ, да, правда.

Эл. Карено. (Замтивъ сокола). Какъ? Онъ уже приходилъ?

Кapeно. Кто? Да. Только что приходилъ какой-то человкъ. Онъ что-то оставилъ. Я его не понялъ. (Показывая). Онъ положилъ гд-то тамъ, онъ сказалъ: птица.

Эл. Карено. (Уныло). Какъ все это неудачно вышло!

Кapeно. Онъ сказалъ, что ты ее заказала.

Эл. Кapeно. Да, я заказала ее для тебя. Къ сегодняшнему дню. Но теперь весь сюрпризъ испорченъ. И я вижу, ты совсмъ не радъ. (Въ отчаяніи). Господи. (Садится).

Карено. (Смотритъ съ гримасой на сокола). Такъ эта птица для меня?

Эл. Карено. Да. Это соколъ. Я хотла теб его подарить.

Карено. Какая странная выдумка. Такую пустую набитую шкуру,

Эл, Карено. Да, конечно, я опять сдлала глупость. Въ прошломъ году я теб подарила картину, и она тоже теб не понравилась.

Карено, Но вдь это было изображеніе Христа, Элина.

Эл. Карено. Ты не долженъ такъ говорить. Да, это было изображеніе Христа. Это была очень дорогая литографія. Даже мои родители посовтовали мн ее купить.

Кapeно. Она же и виситъ надъ моей постелью.

Эл. Карено Когда онъ приходилъ? Почему онъ не повсилъ птицу?

Карено. Я не могъ послать его къ теб, пока ты не встала?

Эл. Карено. (Напряженно). Можетъ быть, ты не хочешь, чтобы птица висла здсь? (Показывая). Тамъ, на крюк?

Карено. Тамъ? Ты хочешь ее тамъ повсить?

Эл. Карено. Нтъ. Пусть она валяется въ спальн. Уфъ! (Быстро встаетъ, беретъ сокола и втаскиваетъ его въ дверь спальни, затмъ отворяетъ дверь въ кухню). Ингеборгъ, разв ты мн не общала принять птицу, когда ее принесутъ?

Карено. Ингеборгъ ушла. Я ее послалъ.

Эл. Карено. (У двери въ кухню). Ты?

Карено. Я ее послалъ къ Ервену. (Встаетъ). Я долженъ теб сказать, Элина, что деньги, которыя онъ мн вчера далъ, я ему отослалъ.

Эл. Карено. (Подходитъ къ нему ближе, внимательно смотритъ на него). Это, конечно, неправда?

Карено. Это правда. Ты знаешь, что сдлалъ Ервенъ? Вся его книга — измна. (Беретъ книгу Ервена въ руки, взволнованно). Подумай, Элина, и Ервенъ тоже покорился. (Бросаетъ книгу на столъ). Ервенъ тоже!

Эл. Карено. Что сдлалъ Ервенъ?

Карено. Онъ измнилъ. Отказался отъ всхъ своихъ прежнихъ убжденій. (Беретъ книгу, перелистываетъ). Каждой страницей онъ продаетъ себя. Вотъ отчего онъ велъ себя такъ вчера. (Ходитъ по комнат). Отъ Ервена ничего не осталось.

Эл. Карено. (Посл паузы).Ты думаешь, Ервенъ сдлалъ это умышленно?

Карено. Умышленно? Вся его книга не что иное, какъ длинный переходъ къ англичанамъ и профессору Гиплингу.

Эл. Карено. Значитъ я была права.

Карено. Въ чемъ, Элина!

Эл. Карено. Да, въ томъ, что я говорила о профессор Гиллинг. Если даже Ервенъ перешелъ на его сторону.

Кapeно. (Не отвчая, ходитъ взадъ и впередъ). Вотъ почему онъ былъ вчера такой странный. Онъ зналъ, что сдлалъ. (Останавливается задумчиво). Я только не понимаю его наглости, такъ говорить! Такъ смяться надъ профессоромъ Тиллингомъ!

Эл. Карено. И первое, что ты сдлалъ сегодня, это отослалъ ему деньги? Я тебя не понимаю. (Бросается на стулъ).

Карено. Неужели ты думаешь, что я могъ бы взять теперь у него деньги? Посл того, какъ онъ напалъ на меня сзади?

Эл. Карено. Да разв онъ нападаетъ именно на тебя.

Кapeно. Да, и на меня. (Подходитъ къ столу, открываетъ книгу Ервена). Читай. (Указываетъ. Эл. Карено не хочетъ смотрть). Нтъ, взгляни только на оглавленіе. И здсь уже три нападки на меня. Даже въ заглавіяхъ,

Эл. Карено. Ты долженъ отнестись спокойно къ тому, что онъ нападаетъ на тебя. Вдь ты же самъ на всхъ нападаешь.

Карено. (Бросаетъ книгу на столъ, ходитъ взадъ и впередъ).

Эл. Карено. Мн кажется, что Ервенъ не придаетъ этимъ нападкамъ никакого значенія. (Карено не отвчаетъ). Вчера онъ былъ здсь и отнесся къ теб такъ дружески, какъ всегда. (Карено не отвчаетъ). Ясно, что онъ ничего противъ тебя не иметъ. (Карено не отвчаетъ). Во всякомъ случа съ его стороны было очень любезно предложить теб деньги.

Кapeно. Я не могу ихъ взять.

Эл. Кapeно. Да, если ты имешь возможность отказаться отъ нихъ, тогда другое дло.

Кapeно. Да, но какія деньги предложилъ мн Ервенъ? Гонораръ за его книгу, гонораръ за его нападки на меня,— это продажныя деньги. И ихъ онъ предложилъ мн, (Раздраженно). Ахъ, оставь Ервену его деньги! Можетъ быть, я сегодня получу отъ издателя благопріятный отвтъ. Поддержи меня, Элина!

Эл. Карено. Нтъ, какъ я сказала, такъ и будетъ,— насъ опишутъ.

Кapeно. Нтъ, я этому не врю. Что-то во мн говоритъ, что этого не будетъ. (Беретъ себя за голову). Я долженъ теперь заснуть. У меня начинаетъ кружиться голова. Потомъ я встану и снова примусь за работу. О, ты увидишь, что я могу сдлать! (Взволнованно). Сегодня ночью, когда я писалъ, у меня было столько мыслей въ голов. Ты не повришь, но я нашелъ разршеніе всмъ вопросамъ, я постигъ жизнь, я почувствовалъ приливъ силъ.

Эл. Кapeно. (Около этажерки, поднимаетъ двусвчники одинъ за другимъ, какъ бы про себя). А не можетъ спасти даже этихъ вещей.

Кapeно. Не грусти, Элина. У меня большіе планы. Случай съ Ервеномъ произвелъ на меня сильное впечатлніе. Мн казалось сегодня ночью, что я совсмъ одинъ въ мір. Между людьми и вншнимъ міромъ стоитъ стна, но теперь эта стна стала тоньше, и я постараюсь разломать ее и посмотрть. И посмотрть! Ты вришь въ меня?

Эл. Карено. Я ничего не понимаю.

Кapeно. Подожди, повторяю теб, подожди, дай мн только окончить работу. Они могутъ сейчасъ лишить насъ крова, но когда-нибудь намъ будетъ хорошо, я въ этомъ увренъ,

Эл. Кapeно. Ты очень часто это говорилъ.

Карено. Но теперь я въ этомъ увренъ. И такъ какъ сбудется то, въ чемъ я увренъ, то мн и не надо брать денегъ Ервена. До чего вы хотите меня довести! Я буду лучше просить милостыню. Къ счастью есть человкъ, который читаетъ теперь мою рукопись и видитъ, чего я стою.

Эл. Карено. А что ты будешь длать, если издатель откажетъ? (Ходитъ взадъ и впередъ, мучительно). Господи! я такъ устала отъ всего этого. Все это тянется цлыхъ три года. И никогда не будетъ иначе.

Карено. Три года страданій совсмъ не такъ долго для такого человка, какъ я. Для человка, который стучится къ людямъ со своими свободными, какъ птица, мыслями. Даже десять лтъ и то не долгій срокъ. Обо всемъ этомъ я думалъ сегодня ночью. (Слышенъ стукъ калитки).

Эл. Карено. Ну, хорошо, увидимъ, У тебя даже глаза по., краснли, Иваръ, пойди и засни. Тебя разбудить?

Карено. Нтъ, я самъ проснусь. Я встану, наврно, черезъ четверть часа. Я только подремлю. (Уходитъ въ спальню).

Эл. Карено. (Прислушивается у двери въ глубин, отворяетъ ее и заглядываетъ, снова затворяетъ. Отворяетъ дверь въ кухню). Ингеборгъ, это ты?

Ингеборгъ. Да. (Входитъ красная, задыхаясь).

Эл. Карено. Я слышу, ты уходила?

Ингеборгъ. Да, я только что вернулась.

Эл. Карено. Милая Ингеборгъ, сходи, пожалуйста, еще разъ, только сначала пошь.

Ингеборгъ. Я уже ла.

Эл. Кapeно. Уже ла? (Идетъ къ этажерк и беретъ двусвчники). Надо ихъ немножко почистить. А когда вычистишь, то (отвернувшись) отнеси ихъ въ городъ и постарайся получить подъ нихъ деньги.

Ингеборгъ. Я должна ихъ…

Эл. Карено. (Нервно перебиваетъ). Да, ты меня понимаешь. Однимъ словомъ получить подъ нихъ деньги. Подсвчники мн пока не понадобятся.

Ингеборгъ. Хорошо, хорошо.

Эл. Карено. Только не потеряй квитанцію. Она еще важне денегъ. (Ингеборгъ беретъ подсвчники).

Эл. Карено. Ты сдлаешь это, Ингеборгъ?

Ингеборгъ. Хорошо. (Идетъ).

Эл. Карено. Спасибо. (Беретъ работу, садится у круглаго стола и шьетъ. Выраженіе лица тревожное, движенія усталыя. Встаетъ, смотритъ черезъ дверь веранды, снова садится и шьетъ. Услышавъ стукъ калитки, она напряженно прислушивается, встаетъ и быстро идетъ къ двери въ глубину. Она въ сильномъ волненіи. Стучатъ).

Эл. Карено. (Отворяетъ). Ахъ! войдите.

Бондезенъ. (Входитъ). Съ добрымъ утромъ!

Эл. Карено. Съ добрымъ утромъ! (Протягиваетъ ему руку).

Бондезенъ. Господинъ Карено уже ушелъ?

Эл. Карено. Нтъ, онъ спитъ, онъ всю ночь работалъ. Присядьте. (Садится).

Бондезенъ. (Достаетъ изъ кармана нсколько журналовъ). Вотъ эти журналы. (Садится). А вы сидите совсмъ одна?

Эл. Карено. Одна, одна.

Бондезенъ. Этого вы не должны длать. Вы бы пошли гулять. Сегодня такой солнечный день.

Эл. Карено. Я стояла у дверей веранды и смотрла на солнце.

Бондезенъ. Вамъ нужно выйти на воздухъ, нанять экмпажъ, прокатиться, взять лодку, погрести.

Эл. Карено. (Безпокойно). Нтъ, объ этомъ вы мн и не говорите.

Бондезенъ. Сегодня за городомъ устраивается большой пикникъ.

Эл. Карено. (Невольно). Неужели? И вы тоже подете?

Бондезенъ. Да, я ду.

Эл. Карено. (Перемнивъ тонъ). Послушайте, г-нъ Бондезенъ, я вела себя вчера немножко несдержанно. Надюсь, вы не осудили меня за это?

Бондезенъ. Нисколько.

Эл. Карено. Мн было бы это очень непріятно.

Бондезенъ. Я? Нисколько. Я все время былъ вполн увренъ, что вы были, какъ вы говорите, несдержанны совсмъ не для меня, а для кого-то другого.

Эл. Карено. Для кого другого?

Бондезенъ. Вы даже говорили не для меня, а для другого.

Эл. Карено. Вы не замтили этого. Вы не могли этого замтить.

Бондезенъ. Я просто былъ постороннимъ свидтелемъ, Я присутствовалъ при игр, но не принималъ въ ней участія. Я былъ ширмой.

Эл. Карено. Нтъ, вы преувеличиваете. Вы преувеличиваете. Но не будемъ больше говорить объ этомъ… А вы слышали про Ервена?

Бондезенъ. Что онъ перешелъ въ другую партію? Я узналъ объ этомъ сегодня утромъ и сейчасъ же написалъ о немъ маленькую статейку.

Эл. Карено. Противъ него?

Бондезенъ. (Улыбаясь). Нтъ, не противъ него. Потому что теперь его необходимо поддержать.

Эл. Карено. Да, неправда ли? Вдь въ томъ, что онъ сдлалъ, нтъ ничего ужаснаго?

Бондезенъ. (Смется). Нтъ, конечно, нтъ. Съ моей точки зрнія.

Эл. Карено. Не правда ли?

Бондезенъ. Потому что мы вс должны пойти по этому пути раньше или позже.

Эл. Кapeно. Какъ же это?

Бондезенъ. Потому что вс дти станутъ въ свое время взрослыми. Если не умрутъ.

Эл. Кapeно. Да, въ такомъ случа, это вполн естественно.

Бондезенъ. (Пожимая плечами). Боже мой, я самъ пережилъ это переходное время, былъ радикаломъ, свободомыслящимъ, наконецъ наступило время, когда я одумался.

Эл. Карено. И что же вы сдлали?

Бондезенъ. Сначала я усумнился въ теоріи объ обезьянахъ…

Эл. Карено. А потомъ?

Бондезенъ. Потомъ было еще много другого, но я перешагнулъ черезъ все это.

Эл. Карено. И перешли въ противную партію

Бондезенъ. Честно и открыто перешелъ въ противную партію. Началъ работать въ другой газет и защищать другіе интересы.

Эл. Карено. И вы смогли это сдлать? Для этого надо много мужества.

Бондезенъ. Обстоятельства такъ сложились, что я не могъ поступить иначе. Въ этомъ заключалось все мое мужество.

Эл. Карено. На васъ вроятно вс напали?

Бондезенъ. Да, въ газетахъ. Но у меня была и поддержка. Когда надо выбраться на дорогу…

Эл. Карено. Я чувствую, что поступила бы такъ же, какъ вы. Въ конц концовъ надо успокоиться, стать твердо на ноги.

Бондезенъ. Вы совершенно правы. Надо перестать бросаться то направо, то налво, надо успокоиться.

Эл. Карено. Какъ вы думаете, Иваръ со временемъ тоже перемнитъ свои взгляды?

Бондезенъ. Я надюсь. Я не врю, чтобы господинъ Карено, единственный изъ всхъ насъ, не выбрался на истинную дорогу, но для этого нужно время.

Эл. Кapeно. Да, къ сожалнію, вроятно, понадобится много времени.

Бондезенъ. Вы говорите къ сожалнію? (Улыбаясь). А что если бы васъ подслушалъ вашъ мужъ?

Эл. Карено. Мн все равно.

Бондезенъ. Что вамъ все равно?

Эл. Карено. Ахъ, ничего. Мой мужъ спитъ.

Бондезенъ. Какая тишина въ этомъ дом!

Эл. Карено. Что вы будете длать за городомъ?

Бондезенъ. Веселиться. Выпьемъ немножко шампанскаго, потанцуемъ.

Эл. Карено. Вы будете танцовать? Я еще не такъ стара, а уже забыла, какъ танцуютъ.

Бондезенъ. Подемте вмст, вамъ будетъ такъ весело.

Эл. Карено. Нтъ, что вы? Разв я могу хать за городъ съ вами!

Бондезенъ. Мы вс будемъ васъ носить на рукахъ.

Эл. Карено. (Перемнивъ тонъ). Господинъ Бондезенъ, вы правы. Мое вчерашнее поведеніе относилось главнымъ образомъ къ другому человку.

Бондезенъ. Вы можете и не говорить объ этомъ, я и самъ это видлъ.

Эл. Карено. Ахъ Боже мой, я была въ такомъ отчаяніи и хотла это показать.

Бондезенъ. И достигли своей цли?

Эл. Карено. Нтъ, ничего не достигла.

Бондезенъ. Жаль, потому что вы приложили не мало старанія.

Эл. Карено. (Отъ души). Не осуждайте меня! Я очень прошу васъ! Если бы вы могли понять мое состояніе! Знаете вы, что длается у насъ въ дом? Сегодня утромъ онъ отослалъ назадъ Ервену деньги, и мы опять въ прежнемъ положеніи. Онъ не думаетъ ни обо мн, ни о себ. Онъ думаетъ только о своей работ, исключительно о своей работ. Это продолжается уже, три года. Но онъ говоритъ, что три года пустяки, даже десять лтъ, по его мннію, не долгій срокъ. Я подумала, что если онъ такъ себя ведетъ, это значитъ, что онъ меня не любитъ. Я никогда его не вижу, По ночамъ онъ работаетъ, работаетъ до разсвта. Это ужасно! Я была способна сжечь вс его рукописи. Я ревновала его къ Ингеборгъ, отказала ей…

Бондезенъ. Ингеборгъ? Кто это?

Эл. Кapeно. Наша прислуга.

Бондезенъ. Которая подавала вчера кофе?

Эл. Кapeно. Да.

Бондезенъ. (Улыбается и качаетъ головой).

Эл. Карено. Я знаю, что это было глупо. Но я для него совершенно не существовала, и мн казалось, что должна же быть какая-нибудь причина этого. А сегодня утрсмъ принесли сокола, знаете? Вы думаете онъ захотлъ его тутъ повсить?

Бондезенъ. Гд же онъ захотлъ его повсить?

Эл. Карено. Онъ совсмъ его не хотлъ. Я это замтила. Теперь соколъ валяется въ спальн на полу. Такъ всегда и всегда.

Бондезенъ. (Откашливаясь). Дло въ томъ, что вы еще слишкомъ молоды для того, чтобы быть замужемъ. Все дло въ этомъ.

Эл. Кapeно. Да, правда. Я слишкомъ молода для этого.

Бондезенъ. И онъ долженъ былъ бы это понять.

Эл. Карено. Но онъ этого совсмъ не понимаетъ. Онъ такъ увренъ, что я всецло принадлежу ему (посл паузы), но онъ не долженъ быть въ этомъ слишкомъ увренъ.

Бондезенъ. Что вы хотите этимъ сказать?¹

Эл. Карено, (Молчитъ).

Бондезенъ. Вы хотите доказать ему, что онъ ошибается?

Эл. Карено. (Молчитъ).

Бондезенъ. Простите, если мой вопросъ былъ нескроменъ. Но я такъ бы хотлъ вамъ чмъ-нибудь помочь.

Эл. Карено. (Взглянувъ на него). Я очень вамъ благодарна зато, что вы пришли, г-нъ Бондезенъ. Я ждала васъ. Мн было такъ грустно, а вы приносите съ собой столько жизни. Вы сказали: ‘съ добрымъ утромъ’, и казалось, что для васъ было счастьемъ сказать эти слова.

Бондезенъ. Это правда. Пожелать вамъ добраго утра.

Эл. Карено. Вчера я васъ немножко боялась. Помните, что вы сказали по поводу этихъ журналовъ?.

Бондезенъ. Да.

Эл. Карено. Вы сказали, что принесете ихъ назадъ сегодня и спросили, когда мой мужъ бываетъ дома.

Бондезенъ. Да, и..?

Эл. Карено. Знаете, у меня было такое чувство, какъ будто вы спрашиваете, когда моего мужа не бываетъ дома, и я стала немножко васъ бояться.

Бондезенъ. Вы и теперь меня боитесь? (Беретъ ее за руку).

Эл. Кapeно. (Отодвигаетъ немного отъ него стулъ). Нтъ.Теперь нтъ… Но не истолковывайте и этого въ дурную сторону. Я не очень смла, но все-таки…

Бондезенъ. (Улыбаясь). Будьте покойны, я ничего никакъ не истолковываю. Я все еще сижу здсь и изображаю послушную ширму.

Эл. Карено. Ширму? теперь? Вы это думаете, вы? (Измнивъ тонъ). А много дамъ дутъ съ вами за городъ? Вы подете въ экипажахъ?

Бондезенъ. Да, они уже заказаны. Шампанское и музыку мы веземъ съ собой.

Эл. Карено. А Ервенъ тоже детъ съ вами? И фрекенъ Ховиндъ?

Бондезенъ. Они уже приглашены.

Эл. Карено. И вы часто устраиваете такія прогулки?

Бондезенъ. Сегодня совсмъ особенный случай. Сегодня мы празднуемъ рожденіе одного изъ нашей компаніи.

Эл. Карено. (Вздрагивая). Рожденіе?

Бондезенъ. Да. Что съ вами?

Эл. Карено. Ничего, я только вспомнила, что у насъ тоже сегодня рожденіе. (Грустно улыбается.) Только оно у насъ не празднуется.

Бондезенъ. А, разв сегодня день рожденія г-на Карено?

Эл. Карено. Да.

Бондезенъ. Поздравляю… Ну, музыка и шампанское это просто глупыя выдумки. Можно прекрасно провести день рожденія и безъ этого.

Эл. Карено. Но вдь это праздникъ. Когда я говорю слово ‘праздникъ’, я вижу веселыхъ мужчинъ съ цвтами въ петлицахъ, въ шляпахъ на затылк, улыбки, слышу смхъ, ‘застегните мн перчатку, завяжите мн башмакъ!’ ‘Съ удовольствіемъ, фрекенъ’ — и вс веселятся, а потомъ кто-нибудь влзетъ на камень и говоритъ рчь, и, если она не удается, вс громко смются. А затмъ играетъ музыка.

Бондезенъ. И танцуютъ.

Эл. Карено. Да, танцуютъ. (Безпокойно встаетъ, съ улыбкой). Какъ смшно, я сижу здсь, а мысли мои тамъ.

Бондезенъ. (Настойчиво). Разв вы не можете быть тамъ?

Эл. Карено. Нтъ, нтъ, ни въ коемъ случа. (Взглянувъ на веранду, поворачивается, подходитъ къ нему ближе, стоитъ одну минуту и смотритъ на него сзади).

Бондезенъ. (Оборачиваясь). На что вы смотрите?

Эл. Карено. (Садится). Почему вы сказали, что вы ширма?

Бондезенъ. Ну да, ширма или Эндрезенъ или NN… Это все одно и то же.

Эл. Карено. Я сегодня ни разу не назвала васъ Эндрезенъ.

Бондезенъ. Да, вы меня такъ не называли, и это меня удивляетъ.

Эл. Карено. Я запомнила ваше имя, я думала о васъ.

Бондезенъ. (Беретъ ее за руку). Это правда?

Эл. Карено. Да. Правда. И я ждала васъ. (Отнимаетъ свою руку и встаетъ. Въ другомъ тон). Вы принесли журналы? Благодарю. Я передамъ ихъ ему. (Кладетъ журналы на столъ).

Бондезенъ. (Всталъ одновременно съ ней). Вы хотите меня прогнать? (Она не отвчаетъ). Вы меня ждали?

Эл. Карено. Да, мн хотлось поговорить съ кмъ-нибудь.

Бондезенъ. Милая г-жа Карено, вы не разсердитесь, если я вамъ что-то скажу.

Эл. Карено. (Опустивъ глаза). Нтъ, не говорите.

Бондезенъ. Я только хочу сказать, что я откажусь отъ поздки. Я не поду за городъ.

Эл. Карено. Почему?

Бондезенъ. Меня больше не тянетъ. Я буду чувствовать себя одинокимъ, если васъ не будетъ съ нами.

Эл. Карено. Нтъ, вы не должны такъ говорить. Вы не должны забывать, что…

Бондезенъ. (Въ сильномъ возбужденіи). Я ни о чемъ не помню. Мн все равно. Увижу я васъ сегодня вечеромъ? Пойдете вы гулять? Пойдете вы въ городъ?

Эл. Кapeно. (Невольно). Нтъ, только не въ городъ.

Бондезенъ. Гд хотите. Здсь? На улиц? (Порывисто обнимаетъ ее и цлуетъ).

Эл. Карено. Нтъ!’Нтъ! Пустите меня! (Сама страстно обнимаетъ его, опускаетъ руки, вырывается, прерывисто дыша). Что вы длаете? Вы совсмъ… Вы забываете…

Бондезенъ. (Умоляюще). Боже мой, послушайте…

Эл. Карено. Тсс!.. (Прислушивается, тяжело дыша). Онъ проснулся. Уходите, уходите! Нтъ, останьтесь! Не уходите.

Бондезенъ. (Обнимаетъ ее). Здсь на углу, въ восемь часовъ?

Эл. Карено. (Быстро). Да.

(Въ эту минуту отворяется дверь спальни, входитъ Карено. Увидя ихъ, онъ отступаетъ назадъ. Бондезенъ отнимаетъ руку отъ таліи Эл. Карено).

Карено. Ахъ!

Бондезенъ. (Кланяясь). Я хотлъ… я принесъ…

Эл. Карено. Ты такъ мало спалъ?

Карено. (Овладвъ собой). Я совсмъ не могъ спать. (Медленно идетъ на средину комнаты).

Бондезенъ. Я принесъ журналы, которые вы такъ любезно дали мн вчера. Я очень вамъ благодаренъ. (Подходитъ къ письменному столу и беретъ журналы, руки его дрожатъ). Здсь есть очень интересныя вещи. (Отдаетъ журналы Карено).

Карено. Благодарю васъ. (Кладетъ журналы на столъ, идетъ медленно къ двери на веранду, смотритъ въ садъ, задумчиво). Хорошая сегодня погода.

Бондезенъ. Удивительная. Не втрено, солнце, тепло.

Кapeно. (Оборачиваясь). Элина, а кофе будетъ?

Эл. Карено. (Длаетъ нсколько шаговъ по направленію къ кухн).

Бондезенъ. Для осени удивительно, теплая погода.

Карено. (Отходитъ отъ двери на веранду). Да, хорошая. Если такъ продолжится, по крайней мр, можно работать, сидя въ саду. (Жен). Принеси мн пость.

Эл. Карено. Сейчасъ, сейчасъ. Я еще и сама не пила кофе. (Идетъ къ кухонной двери).

Бондезенъ. (Беретъ шляпу). Еще разъ благодарю васъ за журналы. (Кланяясь). Добраго утра.

Карено. Добраго утра!

Эл. Карено. (Провожаетъ Бондезена до двери въ глубин). Я вамъ отворю. Прощайте, прощайте. (Выпускаетъ Бондезена, идетъ опять къ кухонной двери, не глядя на Карено). Почему же ты не заснулъ? Теб это необходимо.

Карено. Послушай, Элина, что это была за… странная поза, въ которой я тебя засталъ, когда вошелъ.

Эл. Карено. Поза, какая поза?

Карено. Показаться мн не могло. Меня точно укололо въ сердце.

Эл. Карено. Я не знаю, о чемъ ты говоришь?

Карено. Но Боже мой, разв онъ тебя не обнималъ, этотъ человкъ?

Эл. Карено. (Не отвчаетъ).

Карено. Этого еще никогда не было. Онъ обнялъ тебя обими руками. Зачмъ онъ это сдлалъ?

Эл. Карено. (Равнодушно). Совсмъ не обими руками.

Карено. Я не понимаю, что это за поведеніе. Ты не должна позволять этому человку быть такимъ дерзкимъ.

Эл. Карено. Я не знаю о комъ ты говоришь? Бондезенъ совсмъ не дерзкій.

Карено. (Нкоторое время пристально смотритъ на нее). Да, ну хорошо, зачмъ онъ приходилъ сегодня?

Эл. Карено. Онъ принесъ журналы, которые взялъ у тебя.

Кapeно. Да, но кром того? Для того, чтобы вынуть изъ кармана нсколько тетрадей, не нужно столько времени

Эл. Карено. (Отворяетъ дверь въ кухню и смотритъ туда).

Карено. Ты слышишь? Я спрашиваю, что ему еще здсь было нужно?

Эл. Карено. Еще? Что ему еще было нужно? Я не знаю, что ему было нужно. Мы просто сидли, разговаривали.

Кapeно. О чемъ?

Эл. Карено. Не прикажешь ли давать теб отчетъ.

Кapeно. Да, конечно. Это необходимо, какъ мн кажется.

Эл. Карено. (Смется). Ахъ, скоро мн будетъ совсмъ не интересно, что ‘теб кажется’.

Карено. Что ты говоришь?

Эл. Карено. Ничего. Ради Бога, не доводи до того, чтобы мы выцарапали другъ другу глаза… Я хотла сказать, что кофе готовъ. Принести сюда?

Карено. Сюда являются люди по самымъ страннымъ дламъ. И когда я случайно вхожу, то вижу… Но мн все равно. Если ты сама въ этомъ ничего не находишь, то…

Эл. Карено. Принести теб сть?

Карено. (Быстро.) Благодарю. Я сказалъ, нтъ.

Эл. Карено. (Уходитъ на кухню).

Карено. (Въ сильномъ волненіи ходитъ по комнат, останавливается, смотритъ пристально на полъ, качаетъ головой и снова ходитъ. Бросается на стулъ. Слышенъ стукъ калитки. Стучатъ. Карено встаетъ).

Ервенъ. (Входитъ, останавливается на минуту въ дверяхъ и говорить принужденно развязно). Съ добрымъ утромъ, Карено!

Карено. Съ добрымъ утромъ!

Ервенъ, Я только на минуту. (Протягиваетъ руку. Карено пожимаетъ ее, не смотря на него).

Ервенъ. У тебя сегодня разстроенный видъ.

Кapeно. (Не отвчаетъ).

Ервенъ. (Боязливо, шутливо). Сегодня ты меня не спрашиваешь, не усталъ ли я? (Нершительно улыбается и садится).

Карено. Я не очень радъ видть тебя сегодня, Ервенъ.

Ервенъ. Я это вижу. Ты прислалъ мн сегодня утромъ письмо.

Карено. Да. Благодарю тебя за услугу, но взять отъ тебя денегъ я не могу.

Ервенъ. (Посл паузы). Я хотлъ тебя объ этомъ очень просить.

Кapeно. Если ты пришелъ только за этимъ, то можешь спокойно уйти назадъ. Это все, что я могу теб сказать.

Ервенъ, Если я не ошибаюсь, между нами стала моя книга?

Кapeно. Да, твоя книга.

Ервенъ. Ты, значитъ, не замтилъ въ ней ничего особеннаго? Ты не замтилъ того, что стоитъ между строкъ?

Кapeно. Нтъ, что же тамъ?

Ервенъ. (Молчитъ).

Кapeно. Нтъ, не замтилъ.

Ервенъ. Я думалъ, что ты, который такъ хорошо меня знаешь, замтишь, какого страшнаго труда мн стоило написать эту книгу такъ, какъ я ее написалъ.

Кapeно. Я не могу сказать, что замтилъ это. Пожалуй, вначал, ты какъ будто колеблешься, опускаешь глаза.

Ервенъ. И такихъ мстъ много.

Кapeно. Ну да, немножко краски на щекахъ, маленькое смущеніе, но скоро ты овладлъ собой, и писалъ дальше.

Ервенъ. Я былъ вынужденъ сдлать это.

Карено. Да? Вынужденъ?

Ервенъ. Если бы я написалъ диссертацію иначе, то никогда не получилъ бы докторской степени.

Карено. А стать докторомъ теб было необходимо.

Ервенъ. Да. Иначе я не получилъ бы стипендіи.

Кapeно. Кто это сказалъ?

Ервенъ. Профессоръ Тиллингъ.

Кapeно. Да, это другое дло, если онъ такъ сказалъ.

Ервенъ. Съ того дня, какъ профессоръ Тиллингъ пришелъ и далъ мн свой добрый совтъ, я зналъ, чего мн держаться. Вдь рука опредляетъ номеръ перчатки.

Кapeно. А стипендія теб была необходима? Безъ нея ты не могъ жить?

Ервенъ. Нтъ, но безъ стипендіи я не могъ жениться.

Карено. Какъ ты все это обдумалъ, Ервенъ. Знаешь, все это показываетъ тебя въ удивительномъ свт.

Ервенъ. Я понимаю, что все это должно казаться теб ужаснымъ.

Карено. Да, мн кажется. И посл того какъ сдлка была совершена и товаръ проданъ, ты приходишь и суешь мн въ руки деньги. Въ мои руки! эти деньги! Я даже не знаю, какъ это назвать. Врне,— я слишкомъ хорошо знаю, какъ это назвать.

Ервенъ. Да, ты это хорошо знаешь?

Карено. Разумется, слово у меня на язык. Теперь все ясно. Наши дороги расходятся, ты ничего не теряешь, ты получаешь свою награду. Я только не понимаю твоего поведенія вчера вечеромъ, твоего издвательства надъ профессоромъ Тиллингомъ. Что это значило? Я никогда тебя такимъ не видлъ, ты былъ смле, чмъ всегда, наносилъ ему ударъ за ударомъ, убивалъ его своимъ презрніемъ. Я не понимаю, чего ты хотлъ этимъ достигнуть.

Ервенъ. Я ничего не хотлъ, Для меня было облегченіемъ свободно излить душу въ оставшіеся часы, пока ты еще ничего не зналъ.

Карено. Жалкое облегченіе!

Ервенъ. (Порывисто, сжимая руки). Но я все тотъ же, какимъ былъ прежде, меня заставляли признать ученіе, несогласное съ моимъ убжденіемъ. Но въ глубин души я все тотъ же. Менл не удастся поколебать никогда,

Карено. Ха-ха-ха! Да, не правда ли? Да, стой твердо на своемъ! Въ глубин души! Ха-ха-ха!

Ервенъ. (Обиженно). Теб смшно? Что ты знаешь обо всемъ этомъ? Я говорю теб, что я твердо стою на своей прежней точк зрнія.

Карено. (Съ удивленіемъ смотритъ на него). Да, да, Ервенъ. Но прости меня, мн сейчасъ некогда. И мн очень трудно говорить съ тобой дальше. (Разбираетъ бумаги на стол).

Ервенъ. (Покорно). Я ухожу.

Карено. Нашъ дальнйшій разговоръ ни къ чему не приведетъ.

Ервенъ. Я хочу отъ тебя, Карено, только одного. Возьми деньги. Сдлай это, очень прошу тебя.

Карено. (Медленно). Неужели у тебя не осталось никакого стыда?

Ервенъ. Для меня это очень важно. И я не сталъ бы умолять тебя, если бы видлъ другой исходъ. Натали пришла сегодня ко мн. Мы говорили о теб. Когда я получилъ твое письмо, она была возл меня, увидала деньги, и потребовала, чтобы я показалъ ей письмо, и я показалъ.

Карено. Ну?

Ервенъ. Она вернула мн кольцо.

Карено. Кольцо?

Ервенъ. Она взяла назадъ свое слово.

Кapeно. Нтъ, этого она не сдлала.

Ервенъ. (Вынимаетъ кольцо изъ жилетнаго кармана и смотритъ на него). Она сняла его съ пальца и отдала мн.

Карено. Она ничего не сказала?

Ервенъ. Она сказала, что догадывается, что я сдлалъ что-нибудь дурное. Она поняла это изъ твоего письма.

Карено. И она ушла, не объяснившись?

Ервенъ. О нтъ, она объяснилась. Ты видлъ вчера, какая она увлекающаяся, доврчивая, страстная. Она не пойдетъ ни на какія сдлки. Она была такъ рада, что я могъ дать теб денегъ, и что ты ихъ взялъ. И когда сегодня я получилъ ихъ обратно, она не могла не догадаться.

Карено. Вотъ видишь, Ервенъ. Награды, самыя разнообразныя награды!

Ервенъ. Но ты можешь еще спасти меня. Я ее спросилъ: ‘Ты отдаешь мн это кольцо навсегда?— ‘ Да ‘, сказала она. ‘ Но, можетъ быть, я смогу еще все исправить, еще не поздно? Я пойду къ Карено и объясню ему все’.— ‘Да, или къ Карено’,— сказала она.

Карено. Я не могу теб помочь.

Ервенъ. Она теб вритъ. Ты произвелъ на нее впечатлніе. (Опустивъ руку въ карманъ). Возьми деньги.

Карено. Нтъ, денегъ я |не возьму. (Беретъ пачку бумагъ).

Ервенъ. Ты идешь въ садъ работать?

Карено. Да, когда ты уйдешь. Почему ты спрашиваешь?

Ервенъ. Такъ, просто.

Карено. Я хочу быть одинъ.

Ервенъ. (Умоляя). Карено, прежде чмъ уйти…

Карено. (Топая ногой). Ервенъ!..

Ервенъ. (Идетъ къ двери).

Карено. (Ему вслдъ). Еще одно: ступай и раздай свои деньги попамъ. (Возвращается къ столу).

Ервенъ. (Уходитъ. Калитка захлопывается).

Эл. Кapeно. (Входитъ).

Карено. Здсь былъ Ервенъ.

Эл. Кapeно. (Молчитъ).

Кapeно. Я говорю, здсь былъ Ервенъ.

3 л.. Карено. Да, я слышала, что ты сказалъ.

Карено. Но я не слышалъ, что ты отвтила. Можетъ быть, тебя это не интересуетъ?

Эл. Карено. Говоря откровенно, нтъ.

Карено. Посл сегодняшняго гостя ты интересуешься только собой.

Эл. Карено. Но, милый Иваръ, какое мн дло до того, былъ ли здсь Ервенъ или не былъ? (Беретъ работу).

Кapeно. Дла Ервена очень плохи. Его невста взяла назадъ свое слово.

Эл. Карено. Взяла назадъ слово?

Карено. Вернула ему кольцо.

Эл. Карено. Почему?

Карено. Вроятно потому, что она его разлюбила. Она догадалась, что онъ себя продалъ.

Эл. Карено. (Пожимая плечами).

Карено. Я съ нею согласенъ. Она поступила гордо. Теб, вроятно, это не кажется?

Эл. Карено. Я ничего въ этомъ не понимаю.

Карено. (Раздраженно). Да, ты права. Ты такъ далека отъ этого. Ты бы этого не сдлала.

Эл. Карено. Да, у меня, вроятно, больше терпнія. Я бы терпла. Ну, нсколько лтъ.

Карено. Потому что твоей гордости ничего не стоитъ согнуться.

Эл. Карено. Ты правъ. Я очень многому подчиняюсь.

Kapeно. Да, ты многому подчиняешься.

Эл. Кapeно. Напримръ, всему тому, что я переношу отъ тебя.

Карено. Отъ другихъ ты переносишь гораздо больше.

Эл. Карено. Что ты хочешь этимъ сказать?

Кapeно. Я хочу этимъ сказать, что ты позволяешь чужому человку обнимать себя и не даешь ему пощечины.

Эл. Карено. (Пожимаетъ плечами). Опять!

Карено (Ходитъ взадъ и впередъ). Такой ничтожный ожирвшій молокососъ. Есть наскомыя, которыя называются жирными оводами, а это — гадъ,

Эл. Карено. (Молчитъ).

Карено. За то хорошо одтъ! Не правда ли, онъ хорошо одтъ?

Эл. Карено. (Молчитъ).

Карено. У него, кажется, вышитые платки?

Эл. Карено. У него, вроятно, есть для этого средства.

Карено. Еще бы! И они ему къ лицу.

Эл. Карено. Конечно.

Карено. Что же васъ такъ сблизило? Впрочемъ, меня это не касается, вдь я только твой мужъ.

Эл. Карено. Если бы я тебя не знала, то могла бы подумать, что ты ревнуешь.

Карено, (Останавливаясь). Ревную? Нтъ, послушай, Элина!

Эл. Карено. Тогда не говори такъ!

Карено. Ревную? Ха-ха-ха! (Ходитъ взадъ и впередъ). Но посл того, что я видлъ собственными глазами, я могу ожидать еще большаго. Я это видлъ. (Показывая). Я вышелъ изъ этой двери. И ты ему позволяла. Естественно, является вопросъ, что же послдуетъ за этимъ? Свиданіе?

Эл. Карено. (Посл минутнаго раздумья, внезапно и несдержанно). Да, свиданіе! (Бросаетъ работу на столъ, встаетъ и длаетъ шагъ къ нему). Свиданіе!

Кapeно. (Стоитъ минуту и смотритъ на нее удивленно, съ упрекомъ). Элина!

Эл. Кapeно. Да, свиданіе! Что ты еще хочешь знать?

Кapeно. (Холодно). Ничего. Я только хочу быть далеко отсюда, чтобы мн не приходилось входить въ неподходящую минуту.

Эл. Карено. (Снова берется за работу).

Карено. Все это начинаетъ становиться забавнымъ. Теб не кажется?

Эл. Карено. О, да. Веселый день рожденія. Большой семейный праздникъ.

Кapeно. Этого никогда не было за вс три года. Вроятно, я плохо тебя зналъ раньше. (Останавливается около этажерки).

Эл. Карено. (Бросаетъ работу и встаетъ). Нтъ, это становится невыносимымъ!

Карено. О, сиди, Элина. Я ухожу. Я буду работать.

Эл. Кapeно. (Садится).

Карено. Комната опять въ твоемъ полномъ распоряженіи. Для чего хочешь… Но я вижу, нтъ подсвчниковъ! Гд они?

Эл. Карено. (Смущенно). Подсвчники?

Карено. Я спрашиваю, гд они?

Эл. Карено. Я попросила Ингеборгь ихъ почистить.

Карено. У насъ въ дом, повидимому, происходятъ необыкновенныя вещи. Не могу же я ничего обо всемъ этомъ не знать. Ты говоришь, что отдала подсвчники Ингеборгь?

Эл. Карено. Да.

Карено. (Собираетъ свои письменныя принадлежности) Если принесутъ письмо, закричи мн въ садъ. (Уходитъ на веранду).

Эл. Карено. (Сидитъ, глубоко задумавшись, затмъ встаетъ и быстро ходитъ взадъ и впередъ. Ея лицо и движенія выражаютъ мучительное безпокойство. Слышенъ стукъ калитки. Вслдъ затмъ изъ кухни входитъ Ингеборгъ. Въ рукахъ у нея свертокъ). Ну?

Ингеборгъ. (Развертываетъ свертокъ.) Они не взяли подсвчниковъ, Я была у двоихъ.

Эл. Карено. Не взяли?

Ингеборгъ. Нтъ. Они говорятъ, что они не настоящіе. (Ставитъ подсвчники на этажерку).

Эл. Карено. Что? Подсвчники не настоящіе?

Ингеборгъ. Нтъ, они сказали, что это не настоящее серебро, а накладное.

Эл. Карено. Не можетъ быть! Подсвчники, которые намъ подарили родители.

Ингеборгъ. Да, но они оба это сказали, и я подумала, что не стоитъ ходить къ другимъ.

Эл. Карено. Это неправда! Неужели ты думаешь, что отецъ и мать, такіе честные люди, стали бы намъ дарить поддльныя вещи.

Ингеборгъ. Если барыня хочетъ, я попытаюсь еще разъ.

Эл. Карено. Ахъ, нтъ, оставимъ пока. Я только не хотла бы, Ингеборгъ, чтобы ты думала, что они посеребрены. Вдь мы получили ихъ отъ родителей.

Ингеборгъ. Я и не думаю.

Эл. Карено. Ну, благодарю. Больше мн ничего не надо. Не говори только никому объ этомъ, понимаешь? Не говори, куда ты ходила.

Ингеборгъ. Зачмъ же. (Уходитъ).

Эл. Карено. (Разсматриваетъ подсвчники, стучитъ по нимъ, слушаетъ). Не настоящіе! (Ставитъ подсвчники на мсто, отворяетъ дверь на веранду и зоветъ). Иваръ, пойди на минутку.

Карено. (Сейчасъ же появляясь). Принесли письмо?

Эл. Карено. Я только хотла показать теб подсвчники.

Карено. Да, а письма не приносили?

Эл. Карено. Я говорю, я хотла показать теб подсвчники. Вотъ они. Ты вдь увренъ, что у насъ въ дом происходятъ необыкновенныя вещи!

Карено, (Съ раскаяніемъ). Элина, милая, не говори такъ?

Эл. Карено. А что ты думалъ, я сдлала съ подсвчниками?

Карено. Я просто безпокоился.

Эл. Карено. Да, но я хочу знать.

Карено. Я ничего не думалъ. Я только подумалъ, что если дло дойдетъ до того, что придетъ фогтъ, то онъ долженъ найти все, что у насъ есть. Вотъ что я подумалъ. Ты должна мн простить, Элина.

Эл. Карено. Нельзя быть такимъ придирчивымъ. Ты становишься все раздражительне и подозрительне. Въ конц концовъ, я не смогу двинуться, чтобы теб не понадобилось знать, почему и зачмъ.

Карено. Нтъ, я не буду слдить за тобой. Я уже думалъ объ этомъ.

Эл. Карено. Я должна давать подробное объясненіе каждому пустяку. Я уврена, что, если я выйду сегодня вечеромъ только на улицу, только за калитку,— сейчасъ же поднимется цлая исторія.

Карено. Да нтъ же, Элина!

Эл. Карено. Очень можетъ быть, что ты даже пойдешь за мной и будешь слдить.

Карено. Что ты говоришь! Не будь же теперь ты сама придирчива. Иди на улицу, длай, что хочешь, я буду спокойно сидть здсь. Неужели ты считаешь меня настолько пошлымъ? (Обнимаетъ ее).

Эл. Карено. (Освобождается). О, нтъ, этого не надо.

Карено. Элина, не будемъ больше ссориться. Я сидлъ тамъ въ саду и думалъ объ этомъ. Не надо.

Эл. Карено. Мн тоже такъ кажется.

Карено. Онъ не приставалъ къ теб сегодня, этотъ Бондезенъ? Скажи мн только это.

Эл. Кapeно. Нтъ, конечно, нтъ.

Карено. Я боялся только этого. Мн показалось, что онъ стоялъ слишкомъ близко къ теб. И его рука… И онъ смотрлъ на тебя такими чувственными глазами. Этого я не могъ перенести. Ты не должна на меня за это сердиться, Элина. Я ничего не могъ съ собой подлать. Кром того, я такъ усталъ, я не спалъ сегодня всю ночь.

Эл. Карено. Такъ почему же ты не заснешь?

Карено. Сейчасъ? Нтъ, сейчасъ я хочу работать. Послднее время мн такъ мшали. У меня былъ настоящій пріемъ. Ахъ, съ каждымъ часомъ я чувствую себя все сильне. Меня не смогутъ побдить, напротивъ… Ты на меня не смотришь, Элина? Ты слушаешь меня такъ равнодушно.

Эл. Карено. Я слышу, что ты говоришь.

Кapeно. Да, но у тебя такой равнодушный видъ, ты думаешь о другомъ. (Эл. Карено беретъ работу и садится).

Карено. Мы чуть было не вцпились другъ другу въ волосы. (Смется). Это было не хорошо. Но теперь мы опять по прежнему добрые друзья, не правда ли? Пожалуй, мы стали еще лучшими друзьями.

Эл. Карено. Который теперь часъ?

Карено. Я пойду въ кухню и посмотрю. (Хочетъ итти.)

Эл. Карено. Нтъ, благодарю. Это не важно.

Карено. Сегодня я долженъ получить отвтъ отъ издателя. Каждую минуту я жду письма и надюсь, что отвтъ будетъ благопріятный. Сегодня должны кончиться вс наши тревоги. Правда, Элина?

Эл. Карено. Кто живетъ на томъ углу,— ты не знаешь?

Карено. На углу?— Нтъ.

Эл. Карено. Тамъ окна всегда такъ освщены.

Карено. (Улыбаясь). Какія странныя вещи приходятъ теб въ голову. Но все равно, спрашивай еще, Элина. Я не знаю, который часъ и кто живетъ на углу улицы, но все равно, спрашивай меня еще что-нибудь. До тхъ поръ, пока мы снова не станемъ прежними друзьями.

Эл. Карено. (Смотритъ черезъ черную вуаль и начинаетъ ее выпрямлять).

Карено. Ты приводишь въ порядокъ свои вещи. Что это значитъ?

Эл. Карено. (Не отвчаетъ).

Кapeно. Я вижу, ты еще не совсмъ помирилась со мною. Но я ничего не говорю. Вдь ты меня все-таки любишь? Да? (Подходитъ и смотритъ на нее). У тебя такіе блестящіе волосы. (Осторожно касается ея волосъ).

Эл. Карено, (Порывисто отстраняется).

Карено. (Улыбаясь). Милая, я только хотлъ… Ты стала такая нервная… и такая задумчивая. О чемъ ты думаешь? (Садится возл нея). О чемъ, моя маленькая крестьяночка? (Обнимаетъ ее).

Эл, Карено. Ахъ, нтъ, не мучь меня! (Отодвигается).

Карено. Неужели ты не можешь забыть сегодняшней ссоры? Элина! Я уже ее забылъ. Какое мн дло до того, что теб сказалъ Бондезенъ! Я ничего больше не хочу знать, ничего. Ты, наврно, сама смешься надъ нимъ, я увренъ. Такой жеманный кривляка, а не мужчина!

Эл. Карено. Я не понимаю, какое теб доставляетъ удовольствіе бранить все время Бондезена. Поврь, мн ты не доставляешь этимъ никакого удовольствія.

Карено. Но, милая, дорогая…

Эл. Карено. Я совсмъ другого мннія о Бондезен, чмъ ты.

Карено. Другого? Ну, да: для себя самого онъ достаточно хорошъ. (Встаетъ).

Эл. Карено. Да, и для насъ тоже.

Карено. Такъ, можетъ быть, ты о немъ все время думаешь?

Эя. Карено. (Не отвчаетъ).

Карено. (Съ возрастающимъ волненіемъ) Я тебя прошу, отвть мн только на это.

Эл. Карено. (Кладетъ вуаль и встаетъ). Нтъ. Боже мой это можетъ довести до сумасшествія. Ты меня пытаешь! (Уходитъ въ кухню).

Карено. (Смотритъ ей вслдъ, со страхомъ и тоской). Она меня больше не любитъ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

На слдующій день. Комната Карено. Послобденное время. Солнце. Эл. Карено приготовляетъ красное платье.

Карено. (Входитъ съ веранды). А письма еще нтъ?

Эл. Карено. Нтъ, я никакого письма не видла. Когда придетъ почтальонъ, ты самъ услышишь, какъ стукнетъ калитка.

Карено. Да, правда. Объ этомъ я и не думалъ… Моя работа что-то не двигается сегодня. Такъ много разныхъ странныхъ мыслей приходитъ въ голову. Когда ты уходишь, все съ тобой уходитъ.

Эл. Карено. (Мняя разговоръ) А ты увренъ, что получишь сегодня письмо?

Карено. Да, его должны принести сегодня… Я не хочу тебя мучить, Элина, но мн стало такъ грустно вчера вечеромъ, когда тебя такъ долго не было дома,— Это все, что я хотлъ теб сказать.

Эл. Карено. Но вдь я ушла совсмъ ненадолго.

Карено. О, нтъ нтъ. Я ничего не имю противъ. И меня совсмъ не интересуетъ, что ты тамъ длала. Не думай этого. Ты вернулась такая радостная. Господи! какая ты была свжая, когда сняла вуаль.

Эл. Карено. Ты это замтилъ?

Кapeно. Я ходилъ по комнат и думалъ,— вернешься ты черезъ полчаса, черезъ часъ или два, даже черезъ три часа, все равно ты вернешься не ко мн. Да, не ко мн… Вотъ о чемъ я здсь думалъ.

Эл. Карено. (Встаетъ). Я забыла налить твою лампу. (Беретъ лампу и уходитъ въ кухню).

Кapeно. (Бродитъ по комнат. Входитъ Ингеборгъ съ налитой лампой).

Карено. Это ты, Ингеборгъ? Ты принесла лампу?

Ингеборгъ. Да, меня послала барыня.

Карено. Благодарю. А барыня въ кухн?

Ингеборгъ. Да.

Кapeно. Скажи, Ингеборгъ, ты не знаешь, сколько стоютъ вышитые платки?

Ингеборгъ. Нтъ.

Карено. Во сколько, напримръ, обойдутся дв три штуки?

Ингеборгъ. Не знаю. Вышитые платки?

Карено. Да, знаешь, на которыхъ сверху что-нибудь вышито? Ну, да это не важно… Пожалуйста, вычисти мой черный костюмъ,— знаешь, черный, и хорошенько. Я хочу его надть.

Ингеборгъ. Да. Сейчасъ?

Карено. Да, пожалуйста, сейчасъ… Послушай, Ингеборгъ, по твоему этотъ Бондезенъ, который былъ здсь третьяго дня, дйствительно такъ необыкновенно изященъ?

Ингеборгъ. Какой Бондезенъ? Г-нъ, который сидлъ тамъ (показываетъ),— когда я принесла кофе?

Карено. Да.

Ингеборгъ. Нтъ, разв онъ такъ красивъ?

Карено. Неправда ли, въ немъ не было ничего поразительнаго?

Ингеборгъ. Я этого не говорила.

Карено. Да, да. Мн только такъ показалось… А теперь будь такъ добра и вычисти мое платье. Мн оно нужно.

Ингеборгъ. (Идетъ въ спальню и выходитъ съ чернымъ сюртукомъ и щеткой и уходитъ на веранду).

Эл. Карено. (Входитъ съ тряпкой и начинаетъ вытирать пыль). Кapeно. Ты ждешь гостей?

Эл. Карено. Гостей? Нтъ.

Карено. Я стою и смотрю на тебя, Элина. Мн кажется, я никогда не видлъ тебя такой молодой. Сегодня ты совсмъ двушка.

Эл. Карено. Сегодня я такая же, какъ и всегда. Карено. О, нтъ, ты вся сіяешь. У тебя совсмъ новое выраженіе. Какъ, ты опять уходишь?

Эл. Карено. Да.

Карено. Ты бжишь изъ комнаты, какъ только я вхожу. Останься, я могу уйти.

Эл. Карено. У меня есть дло въ кухн. (Уходитъ).

Ингеборгъ. (Входитъ съ платьемъ и проноситъ его въ спальню).

Карено. Благодарю, Ингеборгъ. (Уходитъ въ спальню и запираетъ дверь).

Эл. Карено. (Выглядываетъ). Гд баринъ?

Ингеборгъ. (Показываетъ на спальню). Онъ тамъ.

Эл. Карено. Что онъ длаетъ?

Ингеборгъ. Переодвается. Надваетъ черный костюмъ. Я его чистила. (Уходитъ).

Эл. Карено. (Удивлена, садится и беретъ работу. Въ дверь въ глубин осторожно стучатъ. Входитъ Бондезенъ).

Эл. Карено. (Испуганно). Господи! Это вы?

Бондезенъ. Здравствуйте, благодарю васъ за вчерашній вечеръ!

Эл. Карено. Вы только что пришли? Я не слышала, какъ стукнула калитка.

Бондезенъ. Я изучилъ эту калитку. Ее можно отворять безъ всякаго шума.

Эл. Карено. Ради Бога! Вы должны сейчасъ же уйти.

Бондезенъ. Нтъ, не сейчасъ. Правда?

Эл. Карено. (Указываетъ на спальню).

Бондезенъ. (Невольно отступаетъ). А!

Эл. Карено. (Со сдержанной страстностью). Нтъ, не уходите, не уходите! Да, уйдите, но вернитесь посл. Приходите позднй, тогда я, вроятно, буду одна. Пройдитесь по улиц. Но сегодня вечеромъ я не могу къ вамъ выйти.

Бондезенъ. О, вы должны! Вы мн вчера общали. Съ тхъ поръ я ни о чемъ другомъ не думаю.

Эл. Карено. Я тоже все время думала объ этомъ. Ни о чемъ другомъ. Вы находите дурнымъ, что я это говорю? Я перестала сама себя понимать. (Прижимаетъ руку ко лбу). И въ этомъ вы виноваты. (Взглядываетъ на него и улыбается).

Бондезенъ. Разв вы слишкомъ долго были вчера со мной?

Эл. Карено. Нтъ, объ этомъ я съ нимъ и не говорила. Я не вхожу ни въ какія объясненія съ нимъ. Потомъ я попрошу у него прощенія, но сейчасъ я о немъ не думаю. Вы помните, когда вы были здсь въ первый разъ?

Бондезенъ. Да, третьяго дня вечеромъ.

Эл. Карено. Вы сидли вотъ тамъ. Вы не были ширмой, какъ вы говорите. Пожалуй, сначала, но не все время. Вы даже сказали одинъ разъ что-то, что меня взволновало.

Бондезенъ. Что же я сказалъ?

Эл. Карено. Не помню. Можетъ быть, просто вашъ голосъ взволновалъ меня. Я теперь уже не помню словъ, но вы взволновали меня. И я отошла отъ васъ.

Бондезенъ. (Обнимаетъ ее).

Эл. Карено. (Нжно освобождаясь). Нтъ, нтъ, не длайте этого. Я и безъ того достаточно гршна. Будьте хорошимъ. Общайте мн это.

Бондезенъ. Я общаю.

Эл, Карено. Иначе, я не хочу васъ больше видть. Я все-таки выйду сегодня вечеромъ, мы сдлаемъ длинную прогулку, далеко, въ деревню. Можете ли вы исполнить мою большую просьбу: проводите меня домой? Это три мили отсюда.

Бондезенъ. Съ удовольствіемъ. Мы подемъ.

Эл. Карено. Да, пожалуйста, подемъ. Я хочу похать домой и остаться тамъ на нкоторое время. Иваръ ничего не иметъ противъ. Онъ это часто говорилъ. И теперь я это сдлаю. (Оглядывается). Здсь смерть. Даже часы не тикаютъ, не слышно голосовъ, ни одного звука. Мертвая тишина и бумага. Сегодня я услышала на улиц шумъ экипажа, я выбжала и посмотрла ему вслдъ, пока онъ не исчезъ. А потомъ я опять вернулась сюда, ко всему этому. Ахъ! (Складываетъ руки на груди, прижимаетъ ихъ къ себ, стоитъ, откинувшись назадъ).

Бондезенъ. (Съ увлеченіемъ). Прелестное, большое дитя!

Эл. Карено. Можетъ быть, это нехорошо?

Бондезенъ. Нтъ, удивительно.

Эл. Карено. Я чувствую въ себ жизнь.

Бондезенъ. Можно мн вамъ сказать одно слово?

Эл. Карено. Нтъ.— Теперь вы должны итти. Но я поговорю съ вами, когда вы вернетесь немного погодя, тогда мы сейчасъ же съ вами подемъ. Я ему все скажу. Я скажу, что поду домой. Вы находите меня ужасной?

Бондезенъ. Васъ?

Эл. Карено. Да. Меня, которая такъ поступаетъ.

Бондезенъ. Я молюсь на васъ.

Эл. Карено. Этого вы не должны. Я только проснулась, опять проснулась, вы понимаете? Когда я вчера увидла васъ, и вы взяли меня за руку, во мн снова проснулась жизнь. Когда-нибудь я разскажу все это Ивару. Господи! и на колняхъ буду просить у него прощенія. Но теперь я ничего не могу.

Бондезенъ, Тсс… (Указываетъ, напряженно прислушиваясь на дверь въ спальню).

Эл. Карено. (Закидываетъ назадъ голову и улыбается). Вы боитесь? О, вы не должны бояться. Я не думаю, что мы въ опасности, но вы все-таки уходите и не думайте обо мн дурно, Знаете, у васъ зеленые глаза. Ахъ, если бы я могла быть уврена, что вы будете милымъ и добрымъ!

Бондезенъ. Я же общалъ.

Эл. Карено. (Смотритъ на него и улыбается). У васъ, такъ дрожатъ губы! Да, я это замтила. Теперь ступайте!

Бондезенъ. Итакъ, приблизительно черезъ полчаса. (Хочетъ ее обнять).

Эл. Кapeно. (Отстраняясь). Да, черезъ полчаса. (Запираетъ за нимъ дверь. Въ сильномъ волненіи длаетъ нсколько шаговъ, беретъ себя за голову, улыбается, садится, взволнованно дыша, за работу. Входитъ Карено въ черномъ костюм. Его вншній видъ измнился въ выгодную для него сторону. Элина поднимаетъ на него глаза.)

Карено. (Извиняясь). Я только хотлъ… Сегодня такая хорошая погода.— Ты права, за послднее время я сталъ старообразнымъ. (Смущенно улыбаясь). Теперь я опять похожъ на юношу.

Эл. Карено. И какъ будто выросъ.

Карено. Ты находишь? Я кажусь выше?

Эл. Карено. (Не отвчаетъ).

Карено (Стараясь поддержать разговоръ). Это отъ сюртука. Или ты думаешь, отъ брюкъ?

Эл. Карено. (Нетерпливо). Я не знаю, Иваръ.

Карено. Ты все мечтаешь? (Улыбаясь). Если бы твой лобъ былъ прозрачнымъ, и я могъ бы увидть, о чемъ ты думаешь, то увидлъ бы, вроятно, что-нибудь замчательное.

Эл. Кapeно. (Не отвчаетъ).

Карено. (Осторожно подходитъ). Что это ты шьешь, Элина?

Эл. Карено. (Не отвчаетъ).

Карено. Что-то очень тонкое. Конечно, не для меня.

Эл. Карено. (Устало). Это мое старое платье.

Карено. Я только что замтилъ, что у меня на жилетк не хватаетъ двухъ пуговицъ. На старой жилетк. Не понимаю, какъ это могло случиться.

Эл. Карено. Я пришью.

Карено. Я очень буду теб благодаренъ, если ты будешь такъ добра… Теб такъ идетъ шитье, Элина. У тебя такой скромный видъ. И у тебя такая красивая рука!

Эл. Карено. (Нервно отодвигается).

Карено. Боже меня сохрани, я ничего теб не сдлаю. Сиди спокойно. (Слышенъ стукъ калитки).

Эл. Карено. (Вскакиваетъ). Вроятно, принесли письмо. (Бжитъ къ двери въ глубин, отворяетъ). Нтъ, это Ервенъ. Здравствуйте, дорогой Ервенъ…

Ервенъ. (Входитъ, сдержанно). Здравствуйте. (Подаетъ руку Карено и его жен).

Эл. Карено. Вы здоровы?

Ервенъ. О, да, благодарю васъ… Я хотлъ сказать теб нсколько словъ, Карено… Нтъ, не уходите, у меня нтъ секретовъ.

Эл. Карено. (Дружески). Я все равно хотла уйти. У меня хозяйство. (Уходитъ въ кухню).

Ервенъ. Я прихожу все по тому же длу, Карено.

Карено. Да?

Ервенъ. Я серьезно прошу тебя помочь мн. Ты и не подозрваешь, что я испытываю. Теперь уже на карту поставленъ не экзаменъ, или ученая степень, а вся жизнь.

Карено. И ты хочешь повліять на меня инымъ путемъ? Я не могу говорить съ тобой. (Поворачивается къ нему спиной),

Ервенъ. Натали неумолима. Выслушай же, что я теб скажу.

Кapeно. Разв ты могъ ожидать отъ нея другого?

Ервенъ. (Хватая себя за голову). Она говоритъ, что между нами все кончено. Она прочитала мою книгу и поняла, что это,— какъ она выразилась,— произведеніе продавшаго себя человка. Она сошла съ ума. Она просто истеричка.

Кapeно. Ни то, ни другое. Она просто честный человкъ.

Ервенъ. Но ты можешь все спасти. Она сказала: ‘если ты помиришься съ Карено, и онъ возьметъ деньги, то это значитъ, что твой поступокъ не такой дурной…’

Карено. Но то, что сдлалъ ты, очень дурно.

Ервенъ. Карено, если ты недостаточно силенъ, чтобы подняться до того, чтобы взять эти деньги, пожать эту руку, которую теб протягиваетъ старый товарищъ, то это значитъ, что я тебя плохо зналъ.

Карено. (Рзко). То, что ты сдлалъ, очень скверно. Ты совершилъ подлогъ. Ты измнилъ, обманулъ!— Это — подлость.

Ервенъ. Называй, какъ хочешь, Карено, но я пришелъ теперь сюда, чтобы снова подняться. Да! Чего ты требуешь отъ меня?

Карено. (Смотритъ на него). Ты самъ не знаешь, что говоришь.

Ервенъ. Чего ты требуешь?

Карено, (Холодно). Ничего.

Ервенъ. (Съ возрастающимъ возбужденіемъ). Ради Бога,

Карено. Будь сострадательнымъ сегодня. (Опускается на стулъ).

Карено. (Идетъ въ глубину).

Ервенъ. (Вскакивая), Ты уходишь? Нтъ, еще не бывало, чтобы деньги жгли человка, и онъ бы не могъ отъ нихъ избавиться.

Карено. Но мн не нужны твои деньги: Я жду письма, и когда оно придетъ, наступитъ конецъ моей нужд.

Ервенъ. Да, но мн это не поможетъ. Она ничего не хочетъ слышать. Когда я прихожу, она проситъ меня уйти. Но ты можешь меня спасти. Передъ тобой человкъ, котораго ты можешь спасти.

Карено. Послушай, Ервенъ. Мое терпніе истощилось.

Ервенъ. (Измнивъ тонъ). Какъ подвигается твоя работа, Карено?

Карено. (Съ удивленіемъ смотритъ на него).

Ервенъ. Вроятно, она появится еще въ этомъ году? Это будетъ большая книга? Впрочемъ, это не мое дло. Я хотлъ теб сказать, что, можетъ быть, изъ нашего послдняго разговора теб показалось, будто я вовсе не думаю того, о чемъ пишу въ своей диссертаціи, будто я написалъ все это въ угоду профессору Тиллингу. Если это такъ, то ты ошибаешься. Я не зналъ, что говорилъ, я былъ въ отчаяніи.

Карено. Ха-ха-ха! И профессоръ Тиллингъ тутъ не при чемъ?

Ервенъ. Ты можешь смяться, сколько теб угодно. Нельзя написать цлую книгу, если самъ не вришь въ то, о чемъ пишешь. По крайней мр, я такъ думаю.

Карено. Слдовательно, ты стоишь непоколебимо на точк зрнія твоей книги?

Ервенъ. Разумется.

Карено. Ха-ха-ха! Запиши это, Ервенъ, а то опять забудешь! Ха-ха-ха!..

Ервенъ. (Съ отчаянной настойчивостью). Врядъ ли и ты и я. мы сможемъ это забыть. Совсмъ не стыдно мнять свои убжденія, и я не намренъ этого скрывать. Ты, вроятно, объ этомъ услышишь.

Кapeно. Я уже слышалъ. Я уже слишкомъ много слышалъ.

Ервенъ. (Идетъ къ двери). Ты еще больше услышишь объ этомъ. Я протянулъ теб руку,— ты ее оттолкнулъ. Я еще здсь, я еще не ушелъ. Я жду твоего ршенія.

Кapeно. Кажется, ты начинаешь угрожать?

Ервенъ. Ты возьмешь деньги?

Кapeно. Ты можешь итти. Мое терпніе истощилось. И не возвращайся, я не кочу тебя больше знать. Вонъ! (Указываетъ ему на дверь).

Ервенъ. (Длаетъ нсколько шаговъ назадъ, стоитъ согнувшись, дрожащимъ голосомъ). Хорошо. Я уйду и больше не приду. Но ты услышишь обо мн. Куда бы ты ни пошелъ, я буду слдовать за тобой по пятамъ. Запомни мои слова.— Я не шучу. Пиши диссертацію, издавай свою толстую книгу, твое имя еще не успетъ прозвучать, какъ я его уничтожу. Какъ только ты высунешь голову, Карено, я буду толкать ее назадъ. Всю твою жизнь я буду стоять за тобою и давить тебя. Ты думаешь я этого не смогу? Запомни мои слова. За мной теперь стоятъ сильные люди, вс двери открыты передо мной. Я буду бороться съ тобою во всхъ газетахъ, и съ каждымъ годомъ ты будешь все утомленне и бдне, со временемъ ты станешь разбитымъ человкомъ, который ничего не можетъ создать. Можетъ быть, тогда ты придешь и постучишь въ мою дверь, но тогда меня не будетъ дома. Посмотри на меня Карено,— я говорю теб это длятого, чтобы ты не забылъ. Сегодня ты разбилъ мою жизнь, теперь очередь за мной. Волнуйся, борись,— но я сдержу свое слово. Вотъ что я хотлъ сказать! Прощай! (Уходитъ).

Элина Карено. (Тихо вошла во время этой рчи и остановилась у двери въ кухню).

Карено. (Смотритъ то на жену, то на дверь, въ которую вышелъ Ервенъ). Ты поняла этого человка?

Эл. Карено. Я только слышала, что вы громко спорили.

Карено. Ты понимаешь, онъ мн угрожаетъ!

Эл. Карено. Зачмъ онъ приходилъ?

Карено. Съ Ервеномъ случилось что-то скверное, я его совсмъ не узнаю, все, что было въ немъ цннаго, пропало. Боже мой, онъ стоялъ здсь и угрожалъ мн! Карстенъ Ервенъ — мн! Ну, нечего объ этомъ говорить. Онъ простился и больше не вернется.

Эл. Карено. Онъ просилъ у тебя помощи?

Карено. Да, но я не могъ ему помочь… Ты чистила перчатки? Я слышу, отъ тебя пахнетъ бензиномъ.

Эл. Карено. Онъ сказалъ, что ты ему разбилъ жизнь.

Карено. Нтъ, это отвратительно. Я не хочу о немъ думать… На теб пыль, Элина. Постой-ка. (Смахиваетъ пыль съ ея плеча).

Эл. Карено. Ты могъ ему помочь и не сдлалъ этого?

Карено. Да. Я не хотлъ… Постой, волосъ.

Эл. Карено. Ничего. (Идетъ къ столу).

Карено. (Идетъ за ней). Я хотлъ снять волосъ.

Эл. Карено. Ахъ, Господи, да оставь его. (Смахиваетъ сама волосъ, садится и шьетъ).

Карено. Ты находишь красивыми двубортные сюртуки, Элина? Мой однобортный, но мн онъ больше нравится.

Эл. Карено. Ты сегодня совсмъ не можешь работать, Иваръ?

Карено. Нтъ. У меня маленькій застой въ работ. Мн ничего не хочется длать, только болтать съ тобою. Со мною еще никогда этого не бывало. Все время болтать и ничего не длать. Но сегодня ночью, я, вроятно, буду работать… Впрочемъ, если ты хочешь, я попробую, пойду въ садъ и попробую. (Идетъ къ двери на веранду). Почему ты не хотла, чтобы я снялъ волосъ съ твоего платья, Элина?

Эл. Кapeно. (Невольно улыбаясь). Ты все еще объ этомъ думаешь?

Карено. (Машинально улыбаясь). Да. Мн бы очень хотлось увидть, мой ли это волосъ?

Эл. Карено. Вроятно.

Карено. Онъ былъ свтле моихъ волосъ.

Эл. Карено. Значитъ, это былъ мой волосъ.

Карено. Нтъ, онъ былъ темне твоихъ,

(Эл. Карено становится внимательна и нервно чиститъ свое платье).

Карено. Онъ былъ русый. (Смотритъ на нее). Такого цвта, какъ волосы Ингеборгъ.

Эл. Карено. (Быстро). Да, значитъ это былъ волосъ Ингеборгъ.

Карено. Да, вроятно.

Эл. Карено. Можно подумать, что мы дти. Мы говоримъ безъ конца о волоск Ингеборгъ.

Карено. (Чистосердечно). Милая Элина, я тебя такъ люблю, мн такъ хочется говорить съ тобою, найти что нибудь, о чемъ говорить съ тобой. Но за послдніе дни ты такъ измнилась, и это наводитъ меня на разныя мысли. Я не думалъ, что это волосъ Ингеборгъ. Если ты говоришь, я врю. Но я думалъ совсмъ другое. (Слышенъ стукъ калитки).

Эл. Карено. Перестань думать объ этомъ. Попробуй, пойди въ садъ поработать.

Карено. Почему ты это говоришь?

Эл. Карено. Почему я это говорю?

Карено. Ты кого-нибудь ждешь?

Эл. Карено, Ты самъ услышишь, какъ стукнетъ калитка, если кто-нибудь придетъ.

Кapeно. А мн показалось, что она только что стукнула.

Эл. Карено. Такъ подожди и посмотри, кто это.

Карено. (Искренно). О, нтъ, Элина. Я этого не сдлаю. Это не мое дло. Я пойду въ садъ и постараюсь работать. Я лучше всего себя чувствую, когда я работаю. (Отворяетъ дверь на веранду).

Ингеборгъ. (Входитъ съ пакетомъ и письмомъ, передаетъ ихъ Карено). Вотъ, пожалуйста. (Уходитъ).

Карено. Это мн? Отъ издателя. (Распечатываетъ письмо и читаетъ. Элина Карено наблюдаетъ за нимъ). Такъ. (Хватаетъ себя за голову). Это отвтъ отъ издателя. А вотъ и рукопись. Онъ прислалъ мн ее назадъ. (Закусываетъ губу и нсколько разъ киваетъ головой).

Эл. Карено. Что онъ отвтилъ?

Карено. Онъ отказываетъ. Вотъ моя книга. ‘Посылая рукопись’,— пишетъ онъ. Нтъ, онъ не можетъ ее издать, профессоръ Тиллингъ прочиталъ ее и сказалъ, что ее надо передлать. (Протягиваетъ ей письмо и начинаетъ ходить взадъ и впередъ).

Эл. Карено. (Прочитавъ письмо). Вотъ видишь!

Карено. (Беретъ письмо). ‘Посылая рукопись’,— пишетъ онъ. Точно я смастерилъ драму или стихи. (Бросаетъ письмо на столъ и ходитъ). Въ такомъ случа я постараюсь издать ее въ Германіи.

Эл. Карено. А ты не думаешь, что и тамъ теб придется передлывать?

Карено. Нтъ. Тамъ я покупаю себ перчатки по своей мрк. Профессоръ Тиллингъ не иметъ тамъ никакого значенія. Мы живемъ въ эпоху свободы личности, и я… Вотъ письмо, котораго я такъ ждалъ, оно пришло, и… (Элина Карено встаетъ, кладетъ платье и разсматриваетъ его).

Карено. Уже готово?

Эл. Кapeно. Да. Осталось только выгладить.

Карено. (Въ волненіи). Боже мой, какъ я одинокъ! Ноя добьюсь своего, Элина. Существовали же люди съ еще боле крайними убжденіями, чмъ я. Когда-нибудь меня поймутъ. Передлать! Что долженъ я передлать? Я долженъ говорить ‘да’ тамъ, гд я теперь говорю ‘нтъ’? (Развертываетъ пакетъ и вынимаетъ тетрадь за тетрадью). Смотри. Все это — о господств массы, и я ниспровергаю его. Я говорю, это ученіе для англичанъ, это Евангеліе, которое проповдуютъ на базар, проповдуется на лондонскихъ докахъ, и посредственности признали его власть и право на существованіе. Вотъ это — о дерзновеніи, это — о ненависти, это — о мести, все этическія начала, которыя теперь въ упадк. Обо всемъ этомъ я пишу. Нтъ, слушай внимательне, Элина, и ты поймешь. А это — о вчномъ мир.— Вс находятъ, что вчный миръ прекрасенъ, а я говорю, что это ученіе, достойное того телячьяго мозга, который его выдумалъ. Я осмиваю вчный миръ изъ-за его наглаго пренебреженія къ гордости. Пусть будетъ война, нечего заботиться о томъ, чтобы сохранить столько то и столько то жизней, потому что источникъ жизни бездоненъ и неистощимъ, надо способствовать гордому шествію человчества впередъ и впередъ. Если бы я переработалъ свой трудъ, то долженъ былъ бы написать противоположное тому, что я теперь пишу. Смотри. Вотъ это — заключеніе. Здсь, на этихъ развалинахъ, я возвелъ новое зданіе, гордый замокь, Элина. Я самъ отомстилъ за себя. Я врю въ прирожденнаго властелина, въ деспота по природ, повелителя, въ того, кто не избирается, а самъ длается вождемъ кочующихъ племенъ этой земли. Я врю и надюсь только на одно,— на возвращеніе величайшаго террориста, квинтъ-эссенціи человка, Цезаря… Посмотри, сколько я работалъ надъ этимъ. (Въ сильномъ волненіи). Это кровь моего сердца, Элина.

Эл. Карено. Во всемъ этомъ я ничего не понимаю.

Кapeно. Но я теб объясню. Я говорю откровенно и сильно, а этого они не могутъ простить. Какое же это мирное изслдованіе!— говорятъ они. А что такое мирное изслдованіе? Складывать камень на камень… Они говорятъ,— философія, мышленіе это — мирное изслдованіе. Нтъ, это не философія, Элина! Философія это небесная молнія, падающая на меня съ высоты и озаряющая меня. Нельзя заниматься расчетами тамъ, гд можно только смотрть и восторгаться милостью небесъ.

Эл. Карено. Объяснять мн все это — совершенно безполезно.

Карено. Я только хочу, чтобы ты поняла, тогда ты будешь смотрть на меня иначе.

Эл. Карено, Я все-таки не пойму,

Карено. Вдь прежде ты слушала, когда я что-нибудь объяснялъ. Ты даже однажды прочла большую книгу и поняла ее. Вдь это было недавно, всего нсколько дней назадъ.

Эл. Карено. (Мняя разговоръ, ршительно). Я думаю, что мн лучше всего ухать на нкоторое время къ родителямъ. Вдь ты самъ этого хотлъ.

Карено. (Останавливаясь). Ты хочешь ухать?

Эл. Карено. (Ршительно). Да. Я думаю, это будетъ лучше всего. И такъ какъ ты этого хочешь…

Карено. Нтъ, теперь я этого не хочу. Только не теперь!

Эл. Карено. А я хочу теперь.

Карено. Когда же ты это ршила? Нтъ, обстоятельства складываются все хуже и хуже.

Эл. Карено! О нтъ, исполняется только то, что ты хочешь!

Кapeно. Какъ же я со всмъ справлюсь. Я останусь въ дом одинъ.

Эл. Карено. Ингеборгъ будетъ теб готовить.

Карено. Но Ингеборгъ тоже уходитъ.

Эл. Карено. Нтъ, я ей уже сказала, что она можетъ остаться.

Карено. Правда?

Эл. Карено. Теперь пусть она остается вмсто меня. Она будетъ смотрть за домомъ.

Карено. За всмъ этимъ что-то есть.

Эл. Карено. Да, мы не можемъ ей заплатить жалованіе. Поэтому мы и принуждены ее оставить.

Карено. А! Ну, пусть остается. Пока я не смогу ей заплатить… Нтъ, мн кажется, что наши обстоятельства складываются все хуже и хуже… Никогда мн такъ не хотлось, чтобы ты не узжала.

Эл. Карено. Я много разъ отказывалась, когда ты мн это предлагалъ.

Карено. Поэтому-то ты и приводила въ порядокъ свои вещи? Чистила перчатки, поправляла платье?

Эл. Карено. Да, поэтому.

Карено. (Безпокойно ходитъ взадъ и впередъ.). Вотъ что! Конечно, намъ жилось нелегко, но я все-таки продолжалъ бы, продолжалъ бы стоять непоколебимо на своемъ… (Возвращаясь къ ней). Не узжай, Элина. Только не теперь.

Эл. Карено. Господи! какъ часто я просила тебя такъ же настойчиво, какъ просишь ты теперь, Иваръ!

Карено. Ты такъ далеко отошла отъ меня за послдніе дни, не отдаляйся же еще больше. Пусть все останется хоть такъ, какъ теперь. Я не буду надодать теб, я буду сидть въ саду. Но только ты будь здсь.

Ингеборгъ. (Входитъ). Утюгъ готовъ, барыня. (Уходитъ).

Эл. Кapeно. Сейчасъ иду.

Карено. Ты твердо ршила хать, Элина?

Эл. Кapeно. Да. (Уходитъ).

Карено. (Ходитъ нсколько разъ взадъ и впередъ. Онъ -въ сильномъ волненіи, шепчетъ и шевелитъ губами. Вдругъ останавливается, идетъ въ спальню и возвращается съ чучеломъ сокола, становится на стулъ и вшаетъ сокола надъ дверью въ глубин).

Эл. Карено. (Входитъ съ утюгомъ).

Кapeно. (Сходя со стула). Я подумалъ… Ты не находишь. Элина… Ему очень хорошо здсь. Въ самомъ дл, онъ украшаетъ комнату. Я не думалъ, что онъ такъ хорошо сюда подойдетъ. Посмотри.

Эл. Карено. (Гладитъ свое красное платье).

Карено. Ты не находишь, что онъ веселый собесдникъ? (Глухо смется). Взгляни же, Элина. Нельзя поврить, что такое пустое чучело можетъ такъ высоко летать!

Эл. Карено. Меня онъ больше не интересуетъ.

Карено. (Отступаетъ назадъ и смотритъ на сокола). Я смотрю, и онъ нравится мн все больше и больше. Онъ замчательно сдланъ. Знаешь, онъ похожъ на профессора Тиллинга. Это удивительно, какъ онъ мн его напоминаетъ! Глаза, выраженіе клюва, если можно такъ выразиться… Можетъ быть, теб не нравится, что я говорю, будто онъ похожъ на профессора Тиллинга? Но то, что я это говорю, еще не значитъ, что онъ въ самомъ дл на него похожъ. Во всякомъ случа, это удивительная птица. Если вчера я забылъ тебя поблагодарить за нее, Элина, то это меня искренно огорчаетъ.

Эл. Карено. Нтъ, поблагодарить ты не забылъ.

Карено. Я готовъ попросить у тебя за это прощенія.

Эл. Карено. Ты не знаешь, прошло ли уже полчаса съ тхъ поръ, какъ ты переодвался въ спальн?

Карено. Съ тхъ поръ? Почему ты спрашиваешь?

Эл. Карено. Потому что я хочу знать.

Карено. Нтъ полчаса еще не прошло. Нтъ ли у тебя чего-нибудь въ кухн?

Эл. Карено. Чего-нибудь въ кухн?

Карено. Да, я хотлъ сказать, чего-нибудь пость. Чего-нибудь такого, что не долго готовить.

Эл. Карено. Тамъ готовится.

Карено. Видишь ли, Элина, если бы это было возможно, я передлалъ бы свою книгу. Ты должна мн поврить. Знаешь, что мн кажется? Мн кажется, что ты уже никогда не вернешься, если теперь удешь.

Эл. Карено. Что за странныя мысли.

Карено. Ты тамъ и останешься. Это мн подсказываетъ мое чутье.

Эл. Карено. Вдь не за-границу же я узжаю.

Карено. Ты замтила, я не спросилъ тебя, когда ты узжаешь? Я не хочу этого знать. Ты не должна мн это говорить. Щади меня, пока это возможно.

Эл. Карено. Милый Иваръ, я тебя совсмъ не узнаю! Я не понимаю, что съ тобою!

Карено. Прежде я ничего не имлъ противъ этого! Я говорилъ,— позжай на нкоторое время. Но съ тхъ поръ все измнилось, теперь я не спокоенъ и не увренъ… Но, какъ хочешь.

Эл. Карено. Да, да.

Карено. (Осматривается). Подсвчники блестятъ, пыль вытерта, все чисто и красиво. Вотъ здсь ты сидла, когда работала. Когда я писалъ, ты сидла такъ тихо, точно мышка. Ты всегда тутъ сидла. Какъ-то разъ ножницы упали на полъ. Помнишь? Ты покраснла и сказала — ‘прости’. ‘Ты сказала — ‘прости’. Да благословитъ тебя Богъ, дитя мое. Ты попросила у меня прощенія! И все это было такъ недавно, всего нсколько дней тому назадъ.

Эл. Карено. Я не понимаю, что съ тобой.

Карено. Я тебя мучаю, я сейчасъ уйду… Значитъ, ты хочешь ухать, Элина?

Эл. Карено. Ахъ, Господи, перестань говорить объ этомъ. Вдь не навсегда же.

Карено. Со всмъ остальнымъ бы я справился. Это было бы не такъ трудно. (Эл. Карено длаетъ нетерпливое движеніе). Я ухожу. Ты стоишь передо мною, и я чувствую твою теплоту. Когда ты выпрямляешься, я вижу, какъ ты дышишь. Словно никогда раньше я не видлъ этого, не видлъ, чтобы ты такъ дышала. У тебя такая блая шея. Зачмъ раньше я тебя такъ мало цловалъ? Теперь ты этого [не хочешь. Ты стоишь, насторожившись, боишься, что я подойду. Ты любишь другого Элина?

Эл. Кapeно. (Молчитъ).

Карено. (Страстно). Вдь ты не любишь другого? Вдь я люблю тебя, я хочу цловать тебя, (Длаетъ шагъ къ ней).

Эл. Карено. (Быстро поднимаетъ утюгъ). Если ты посмешь! (Они пристально смотрятъ другъ на друга).

Карено. Брось утюгъ къ чорту! Кого ты ждешь съ нимъ?

Эл. Карено. Я жду тебя.

Карено. Прости, Элина! (Отступаетъ назадъ).

Эл. Карено. (Опускаетъ утюгъ).

Карено. Прости, Элина! (Уходитъ на веранду).

Эл. Кapeно. (Безъ силъ опускается на стулъ. Черезъ минуту встаетъ и зоветъ). Ингеборгъ!

Ингеборгъ. (Отвчаетъ что-то изъ кухни, входитъ).

Эл. Карено. Убери, пожалуйста, утюгъ… Послушай, Ингеборгъ, я хочу създить къ роднымъ. Пока меня не будетъ, смотри хорошенько за домомъ.

Ингеборгъ. Барыня детъ къ роднымъ?

Эл. Карено. Да. Домой, въ деревню. Это всего три мили отсюда.

Ингеборгъ. На нсколько дней?

Эл. Кapeно. Этого я еще не знаю. Конечно, на нсколько дней… Когда будешь вытирать пыль, не забудь Картину въ спальн, гд изображенъ Христосъ.

Ингеборгъ. Хорошо.

Эл. Кapeно. Да, и здсь тоже помни о всхъ вещахъ. Только не трогай бумагъ моего мужа. Лучше пусть он останутся пыльными, чмъ ты переложишь ихъ съ мста на мсто. И не забудь каждый день наливать лампу, чтобы ему не приходилось длать это самому.

Ингеборгъ. Въ которомъ часу барыня узжаетъ?

Эл. Кapeно. Днемъ. Вотъ сейчасъ. Я только переоднусь. (Беретъ красное платье и идетъ въ спальню). Больше ничего. Если что понадобится купить, бери внизу въ лавк. Бери съ собой книжку.

Эл. Карено. (Уходитъ въ спальню, Ингеборгъ — въ кухню).

Карено. (Входитъ взволнованный, грустный, тревожно осматривается, отворяетъ дверь въ кухню). Жена здсь? (Получивъ отвтъ). Въ спальн? (Идетъ къ спальн, стучитъ тихо въ дверь, получивъ въ отвтъ отказъ). Нтъ, я и не хочу входить. Я ршилъ, я иду къ издателю. (Ищетъ шляпу).

Голосъ Эл. Карено. Я не слыхала, что ты сказалъ? (Дверь пріотворяется).

Карено. Я сказалъ, что пойду къ издателю. Кое что въ моей книг я могу передлать. Я это обдумалъ. Отрывокъ о либерализм вызвалъ протестъ профессора Гиллинга. Я его вычеркну. И кое-какія другія излишне рзкія мннія я тоже могу вычеркнуть. Все-таки останется еще большая книга. (Грубо). Я ее передлаю.

Голосъ Эл. Карено. Ты хочешь это сдлать?

Карено. Я вернусь съ авансомъ.,

Гол. Эл. Карено. Какъ хочешь. (Дверь закрывается).

Кapeно. (Снова стучитъ) Что ты тамъ длаешь? Теперь ты мною довольна? (Прислушивается). Я ухожу. (Хватаетъ свертокъ съ рукописью и быстро идетъ черезъ дверь въ глубин. Вслдъ затмъ слышенъ громкій стукъ калитки, Бондезенъ тихо входитъ, осматривается, стучитъ въ дверь).

Эл. Карено. (Быстро выходитъ изъ спальни въ красномъ плать, лифъ еще не застегнутъ, вскрикиваетъ и скрывается).

Голосъ Эл. Карено. Одну минуту.

Бондезенъ. Вы мелькнули, какъ видніе.

Голосъ Эл. Карено. Я сейчасъ выйду. Сейчасъ.

Бондезенъ. Но въ красномъ плать! (Садится).

Эл. Карено. (Входитъ, останавливается у двери, радостно смотритъ на него).

Бондезенъ. (Вскакивая) Ахъ! (Идетъ ей на встрчу. Любуясь ею). Боже!

Эл. Карено. (Улыбаясь). Вотъ я и въ красномъ плать. Вамъ нравится? (Протягиваетъ ему руку). Садитесь, пожалуйста. Мы, правда, удемъ? Какъ я вамъ благодарна!

Бондезенъ. Экипажъ ждетъ внизу на улиц. (Садятся). Куда пошелъ вашъ мужъ? Я встртилъ его на улиц, я почти столкнулся съ нимъ.

Эл. Карено. Мой мужъ въ город.

Бондезенъ. (Замчаетъ сокола). А птица все-таки попала на свое мсто.

Эл. Карено. Да. Объ этомъ я разскажу вамъ по дорог. Теперь все начинаетъ становиться на свое мсто, но теперь уже слишкомъ поздно. Теперь я хочу ухать, я это ему сказала, онъ знаетъ… Какъ я боялась, что вы придете раньше. Или совсмъ не придете.

Бондезенъ. (Любуясь). Большое дитя!.. Ну, одвайтесь!

Эл. Кapeно. Вы очень хотите?

Бондезенъ. Вамъ еще нуженъ отвтъ? (Беретъ ее за руку).

Эл. Карено. Какъ я рада, что и вы этого хотите.

Бондезенъ. Почему?

Эл. Карено. Потому что значитъ я не одна. Къ сожалнію, по мн сразу видно, что я рада. Онъ говоритъ, что вокругъ меня сіяніе, и у меня новое выраженіе. Вы тоже это находите?

Бондезенъ. Да, вы вся сіяете.

Эл. Карено. Правда? Я хочу это сдлать теперь, потому, что, Богъ знаетъ, смогу ли я посл. Мы удемъ. Я буду воображать себя молоденькой двушкой, а вы…

Бондезенъ. А я?

Эл. Карено. ‘Повяло весною’ — вы это знаете? Я люблю васъ каждой частичкой своего сердца. Посмотрите на меня.

Бондезенъ. (Хочетъ обнять ее).

Эл. Карено. Нтъ, нтъ. Сидите. Здсь только что былъ Ервенъ. Онъ очень несчастенъ. Онъ умолялъ помочь ему, но Иваръ не захотлъ.

Бондезенъ. Ервенъ опять приходилъ?

Эл. Карено. Да, но Иваръ былъ неумолимъ. И я теперь тоже… Верхъ экипажа поднятъ?

Бондезенъ. Да.

Эл. Карено. Можетъ быть, лучше его открыть?

Бондезенъ. Одвайтесь же, дорогая.

Эл. Карено. (Встаетъ). Вы сказали ‘дорогая’. (Откидываетъ голову и смотритъ на него). Теперь я совсмъ близко отъ васъ. (Внезапно) Ахъ! (Вдругъ обнимаетъ, его, быстро цлуетъ и бжитъ черезъ комнату).

Бондезенъ. (Вскакиваетъ).

Эл. Карено. Нтъ, нтъ, сидите. Я сейчасъ пойду и однусь. Мн надо кое-что привести въ порядокъ. (Уходитъ въ спальню и выноситъ, спрятавъ подъ рукой, жилетку Карено. Стоитъ у дверей). Выйдите на минутку на веранду.

Бондезенъ. Вы хотите остаться одна?

Эл. Карено. Да.

Бондезенъ. Ухожу безъ особаго желанія, но… (Уходитъ на веранду).

Эл. Карено. (Начинаетъ быстро пришивать пуговицы къ жилету).

Бондезенъ. Входитъ.

Эл. Карено. (Прячетъ жилетку) Нтъ, я еще не совсмъ готова.

Бондезенъ. Да, но разв я не могу войти? Я не могу больше оставаться безъ васъ.

Эл. Карено. Мн только надо пришить дв пуговицы вотъ къ этой жилетк. Вотъ и все. Я не хотла обидть васъ. Это жилетка Ивара.

Бондезенъ. Вы можете сейчасъ объ этомъ помнить?

Эл. Карено. Я не хочу, чтобы онъ даже въ пустякахъ страдалъ изъ-за меня, потому что сегодня я сама радуюсь. Но думаю я только о васъ.

Бондезенъ. Это правда?

Эл. Кapeно. А вы не врите? Я теперь не понимаю, какъ мн могъ нравиться кто-нибудь кром васъ.

Бондезенъ. (Отступая). Вы длаете меня совсмъ глупымъ.

Эл. Карено. А вы меня. Сядьте. Вы мн не мшаете. Одинъ разъ я прочитала книгу, въ ней не было ничего особеннаго, но я запомнила одну фразу: ‘Вы жжете меня, какъ пламя’.

Бондезенъ. (Обнимаетъ ее).

Эл. Карено. Нтъ! (Улыбаясь, показываетъ на стулъ).

Бондезенъ. (Садится).

Эл, Карено. Теперь я готова, почти совсмъ готова… У вашего кучера есть бичъ?

Бондезенъ. У кучера? Конечно!

Эл. Карено. Но онъ не долженъ имъ бить лошадей. Я буду сама держать бичъ. Никто не долженъ страдать въ то время, когда я рада.

Бондезенъ. Хорошо. Вы сами будете держать бичъ.,

Эл. Карено. Теперь я готова! Я только позову Ингеборгъ. (Кладетъ жилетъ въ спальню, на ходу беретъ кофточку, отворяетъ дверь въ кухню). Ну, Ингеборгъ, я узжаю. Смотри хорошенько за домомъ.

Ингеборгъ. (Въ дверяхъ). Хорошо. Счастливаго пути!

Эл. Карено. Благодарю. (Киваетъ). И поклонись моему мужу.

Ингеборгъ. Могу я чмъ-нибудь помочь?

Эл. Карено. Нтъ, благодарю. Г-нъ Бондезенъ мн уже помогъ. (Улыбаясь, киваетъ и закрываетъ дверь. Слышенъ стукъ калитки).

Бондезенъ. (Вскакиваетъ). Это онъ. (Быстро помогаетъ Элин одть кофточку).

Эл Карено. Нтъ, это кто-нибудь другой. Онъ не могъ вернуться съ полъ дороги. Значитъ, онъ передумалъ.

Бондезенъ. (Затаивъ дыханіе).Да, шаги въ коридор.

Эл, Карено. Если это онъ, я могла бы съ нимъ проститься.

Бондезенъ. Вы это серьезно?

Эл. Карено. А вы всего боитесь? (Улыбаясь, закидываетъ голову). Мн такъ хорошо съ вами. Подождите минутку. Опасность такъ мала. Я пойду по саду очень медленно.

Бондезенъ. А я пойду впередъ. (Хочетъ итти).

Эл. Карено. Нтъ, нтъ, я тоже иду. Но я громко стукну калиткой, чтобы онъ зналъ, гд я.

Бондезенъ. (Затаивъ дыханіе). Ну идемъ! Вы идете?

Эл. Карено. (Радостно). Иду! иду! (Оба уходятъ черезъ дверь на веранду).

Кapeно. (Медленно входитъ изъ двери въ глубин, подходитъ, колеблясь, къ двери спальни и стучитъ). Элина, я вернулся. (Прислушивается). Я опять передумалъ. (Прислушивается, громче). Элина, я не могу. Ты можешь говорить, что хочешь. (Прислушивается, стучитъ, бшено). Я не стану передлывать, ты слышишь? Я не въ состояніи. (Стучитъ снова). Почему ты не отвчаешь? Тебя тамъ нтъ? (Отворяетъ дверь и заглядываетъ).

Ингеборгъ. (Входитъ удивленная).

Карено. Барыня въ кухн?

Ингеборгъ. Нтъ, барыня ухала.

Карено. Ухала?

Ингеборгъ. Да, барыня похала къ роднымъ.

Карено. Какъ? Уже?

Ингеборгъ. Да, они только что прошли черезъ садъ.

Карено. Кто ‘они’?

Ингеборгъ. Барыня и Бондезенъ.

Карено. Бондезенъ.

Ингеборгъ. Только что ушли. Барыня велла кланяться. Можетъ быть, ихъ догнать?

Карено. Съ нею Бондезенъ? (Опускается на стулъ. Калитка громко стукаетъ).

Ингеборгъ. Они захлопнули калитку.

Карено. (Вскакиваетъ, отворяетъ дверь на веранду и выбгаетъ).

Ингеборгъ. (За нимъ). Можетъ быть, мн?..

Карено. (Возвращается, борясь самъ съ собой). Нтъ, оставь, они уже ухали… Благодарю, мн больше ничего не надо, Ингеборгъ. (Снова опускается на стулъ)Ингеборгъ. (Направляется къ двери въ кухню).

Карено. (Овладвъ собою). Я все забылъ, Ингеборгъ. Вдь мы же условились, что она подетъ. Я просто забылъ. Ты понимаешь?

Ингеборгъ. Да, да.

Кapeно. За послднее время я такъ много работалъ и такъ мало спалъ, что сталъ все забывать… Да, да. Это все такъ и должно было быть, И Бондезенъ былъ такъ любезенъ, что согласился ее проводить. Онъ мн общалъ… Благодарю, Ингеборгъ, мн больше ничего не надо.

Ингеборгъ. Хорошо…

Карено. А если кто-нибудь придетъ,— меня нтъ дома. Я долженъ работать. Калитку можешь запереть.

Ингеборгъ. Хорошо. (Уходитъ).

Кapeно (Ходитъ взадъ и впередъ. Онъ часто прикладываетъ руку ко лбу и сжимаетъ его, идетъ къ письменному столу, машинально перелистываетъ рукопись, отбрасываетъ ее и снова ходитъ взадъ и впередъ. Въ это время слышенъ стукъ калитки. Вслдъ затмъ входитъ Ингеборгъ).

Ингеборгъ. Три господина вошли въ садъ.

Кapeно. Меня нтъ дома. Я долженъ работать. (Садится къ письменному столу).

Ингеборгъ. Да, но я должна была ихъ впустить,— это городской фогтъ.

Кapeно. (Вскакиваетъ). Городской фогтъ! (Овладвъ собою). Попроси войти.

Ингеборгъ. (Уходитъ).

Карено. (Стоитъ согнувшись, стучатъ, онъ выпрямляется). Войдите. (Входятъ Городской фогтъ и два свидтеля. У одного подъ мышкой протоколъ).

Кapeно. (Кланяется).

У ВРАТЪ ЦАРСТВА.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Читайте также: