Трактат Аристотеля о государстве Афинском, Виноградов Павел Гаврилович, Год: 1892 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 29 минут(ы)

НАУЧНЫЙ ОБЗОРЪ.

**Трактатъ Аристотеля о государств Аинскомъ *).**

*) Помщая настоящій обзоръ литературы по недавно открытому трактату Аристотеля, считаю долгомъ предупредить, что я буду имть въ виду, главнымъ образомъ, первую, историческую часть трактата. Наиболе обстоятельный изъ извстныхъ мн библіографическихъ обзоровъ по сдланъ проф. Бузескуломъ въ журнал Министерства Народнаго Просвщенія 1899 г., іюль. Ср. также обзоръ проф. В. А. Шеффера. Berliner Philologische Wochenschrift 1892, октябрь.

Первые дни 1891 года ознаменовались извстіемъ, которое привело въ волненіе всхъ, для кого классическое образованіе сколько-нибудь сдлалось духовнымъ достояніемъ. На столбцахъ Times появилось сообщеніе, что въ Египт найденъ папирусъ съ большею частью знаменитаго трактата Аристотеля о государственномъ стро Аинъ,— трактата, составлявшаго самую интересную изъ ста пятидесяти восьми работъ объ отдльныхъ государствахъ Греціи, которыя приписывались въ древности Аристотелю и извстны были въ отрывкахъ по ссылкамъ различныхъ древнихъ писателей. Помимо филологической важности новаго источника, помимо интереса классиковъ-гуманистовъ къ работ знаменитаго философа, являлись ожиданія, что новый текстъ существенно пополнитъ, а, можетъ быть, и измнить утвердившіяся представленія о ход греческой исторіи, освтить съ неожиданной точки зрнія характерныя для античной жизни обобщенія аристотелевой политики. Пишущему эти строки пришлось быть въ Берлин какъ разъ въ начал прошлаго года: въ этомъ центр нмецкой культуры находка англичанъ отозвалась съ силою политическаго событія. Въ ученыхъ кругахъ только о ней и говорили, — обсуждали возможность поддлки, съ нетерпніемъ ждали текста, догадывались о его содержаніи. Лучшій знатокъ Аристотеля въ Берлин, Дильсъ, съ радостнымъ лицомъ сообщалъ свои соображенія по поводу краткихъ извстій въ Times,— поддлка казалась ему невозможною, авторство Аристотеля несомнннымъ, содержаніе трактата замчательнымъ.

Наконецъ, появился самый текстъ пріобртеннаго британскимъ музеемъ папируса въ изданіи молодого англійскаго филолога Кеніона. Мн опять-таки пришлось при весьма интересной обстановк наблюдать за первымъ впечатлніемъ, произведеннымъ этою публикаціей,— на этотъ разъ въ Париж: Госсулье младшій длалъ въ Академіи Надписей докладъ объ изданіи Кеніона. Присутствовали: Ренанъ, Перро, Дареcтъ, Жираръ, Бреаль и другіе. Англійскаго издателя строго судили за поспшность и нкоторыя ошибки, но по существу признавали капитальное значеніе новаго текста для пересмотра всей аинской исторіи. Одинъ изъ академиковъ не безъ ироніи высказывался о томъ, какъ отъ толчка, даннаго этимъ папирусомъ, разсыплется множество старательно налаженныхъ комбинацій и освященныхъ постояннымъ повтореніемъ суеврій.

Эта весенняя встрча трактата, если можно такъ выразиться, отозвалась въ настроеніи первыхъ печатныхъ отзывовъ. Со всхъ сторонъ, правда, посыпались предложенія измнить напечатанный Кеніономъ текстъ въ томъ или другомъ параграф. По содержаніе памятника привтствовали, какъ своего рода историческое откровеніе. Такіе авторитетные филологи, какъ Дильсъ, Блассъ, Кейлъ въ Германіи, Гомперцъ въ Австріи, Вейль во Франціи, посвятили ему прочувствованныя статьи въ ученыхъ и общелитературныхъ журналахъ. Вышедшая въ іюн мсяц 1891 года книжка Адольфа Бауэра {Literarische und historische Forschungen zu Aristoteles (Mnchen, 1891).}, профессора въ Грац, можетъ еще служить обращикомъ господствовавшаго въ первое время увлеченія.

Онъ заводитъ рчь издалека: эллинамъ мы обязаны началомъ философскаго изслдованія и свободнаго художественнаго творчества. Эллины же первые стали заниматься исторіей, какъ искусствомъ, и первые возвели ее на степень науки. Боле всего сдлали въ данномъ случа укидидъ и Аристотель. Одинъ далъ примръ прагматическаго, строго-реальнаго изложенія вншней политической жизни, сцпленія обстоятельствъ, которыми объясняются борьба народовъ и ея исходъ. Другой выдвинулъ внутреннюю исторію учрежденій въ связи съ направляющими ихъ партіями и соціальными движеніями. Цли обоихъ различны, и потому ихъ повствованія сильно отличаются другъ отъ друга, даже когда касаются однихъ и тхъ же событій. Но между ними есть и родство, объясняющее сходство пріемовъ и многихъ результатовъ. Оба недоврчиво относятся къ преданіямъ о сдой старин, оба подвергаютъ матеріалъ тщательной предварительной проврк, оба придаютъ особенное значеніе косвеннымъ выводамъ изъ второстепенныхъ подробностей преданія, изъ случайно сохранившихся переживаній древности.

Аристотель, какъ и укидидъ, не задавался цлью обстоятельно изложить историческія судьбы Аинъ. Введеніе къ разсказу современника о Пелопонесской войн весьма кратко сопоставляетъ нсколько существенныхъ фактовъ изъ предшествующей исторіи: авторъ философской Политики задался главною цлью изобразить подробно и точно дйствовавшія въ его время аинскія учрежденія и къ этому руководству по государственному праву прибавилъ историческій очеркъ, отмчавшій важнйшіе признаки и причины одиннадцати измненій, которымъ подвергался до его времени аинскій строй. Отъ подобнаго очерка было бы нелпо требовать равномрнаго освщенія картины или упоминанія о всхъ частностяхъ, которыя случайно дошли до насъ и почему-нибудь кажутся намъ важными. Подробно передана только исторія олигархической конституціи 411 года и такъ называемой тираніи тридцати, т.-е. политическія событія, прямо предшествовавшія дйствовавшему при Аристотел порядку.

Многіе особенности и проблы объясняются обстоятельствами, при которыхъ писалъ Аристотель. Трактатъ составленъ въ промежутк между 329 и 324 годами. Въ это время Греція находилась вполн въ зависимости отъ Александра Македонскаго, хотя ея городскія общины сохранили — каждая — свои учрежденія и самостоятельность въ длахъ внутренняго управленія. Аристотель ни единымъ словомъ не упоминаетъ о послдствіяхъ Европейской битвы и повсюду говоритъ, какъ будто аинская демократія не обязана была считаться ни съ чьею верховною волей. Помимо формальной правильности такой постановки дла съ точки зрнія государственнаго права, философъ могъ имть и политическую цль — напомнить, насколько велика свобода города подъ покровительствомъ царя, и расположить аинянъ къ уступкамъ относительно требованій Александра, напримръ, въ вопрос о возвращеніи гражданскихъ правъ изгнаннымъ. Вроятно, именно поэтому онъ такъ сильно настаивалъ на благодтельномъ примиреніи партій посл несчастій и раздоровъ Пелопоннесской войны, на польз и справедливости общей амнистіи. Къ современной аинской демократіи Аристотель относился благосклонно, но это не мшаетъ ему осуждать политику раздачъ народу. Время Перикла представляется ему поэтому началомъ упадка. Главное для этого ученаго — объективное изображеніе сложнаго государственнаго механизма, интереснаго политическаго процесса. Вновь открытый трактатъ показываетъ, что отчасти справедливо обычное мнніе, будто работы Аристотеля о государственныхъ учрежденіяхъ 158 городовъ составляли подготовительный матеріалъ для обобщеній Политики. Везъ сомннія, данныя для нихъ собирались издавна и потому послужили косвенно и для Политики, по редакція такъ называемыхъ Политій очень поздняя и преслдуетъ самостоятельныя цли.

Хотя историческій очеркъ Аристотеля представляетъ, такимъ образомъ, только введеніе къ главной, антикварной части, тмъ не мене, онъ заключаетъ въ себ столько новаго, что по нему приходится передлать вс ходившія до сихъ поръ представленія о развитіи Аинскаго государства. Между прочимъ, совершенно перестраиваются хронологическія рамки, въ которыхъ разыгрывалась аинская исторія, и, вмст съ тмъ, открываются новыя, неожиданныя точки зрнія и комбинаціи событій. Трактатъ впервые даетъ возможность точно опредлить время попытки Пилона захватить тиранію, главные моменты раздора партій посл реформы Солона, періоды господства и изгнанія Писистрата. Но главная перестановка происходитъ въ размщеніи фактовъ пятидесятилтія между походомъ Ксеркса и Пелопоннесскою войной. Исходнымъ пунктомъ должно служить неожиданное сообщеніе, что емистоклъ былъ однимъ изъ главныхъ зачинщиковъ реформы ареопага, произведенной въ 462 году. До сихъ поръ думали, что емистоклъ былъ изгнанъ изъ Аинъ остракизмомъ въ 471 году и около 465 года переселился въ Персію. Его соединеніе съ Эфіальтомъ при реформ ареопага не только бросаетъ новый свсь на послднюю, но принуждаетъ отодвинуть главные факты военной дятельности Кимона, въ пятидесятые годы, вмсто шестидесятыхъ. А это измняетъ взглядъ на исторію аинскаго союза и на борьбу Аинъ съ Персіей. Выходитъ, что аиняне первоначально больше пользовались этою борьбой, какъ предлогомъ для составленія громаднаго союза и постепеннаго подчиненія городовъ. Наступательную войну въ обширныхъ размрахъ началъ уже Кимовъ и началъ поздно — посл сверженія ареопага: она пошла, въ конц-концовъ, неудачно, такъ что Периклъ принужденъ былъ се прекратить. Эта комбинація не дана прямо у Аристотеля, но хронологическая перестановка длаетъ ее обязательной. Точно также мняется въ новомъ трактат освщеніе дятельности Перикла. Онъ уже не является пособникомъ Эфіальта въ сверженіи ареопага,— эта роль, очевидно, была приписана ему позднйшими историческими сочиненіями, для которыхъ онъ былъ типичнымъ демократомъ и потому долженъ былъ принимать участіе во всхъ главныхъ демократическихъ мрахъ V вка. Напротивъ, Аристотель подчеркиваетъ ограниченіе правъ гражданства и возстановленіе областныхъ судей при Перикл: и то, и другое — мры не демократическія, а разсчитанныя на то, чтобы стснять начавшійся во время персидскихъ войнъ приливъ населенія въ городъ и гражданское общество. Участіе Перикла въ устройств раздачъ также ограничивается введеніемъ платы присяжнымъ. И хронологически дятельность Перикла стсняется въ промежутк между 451 и 429 годомъ, вмсто прежнихъ невроятныхъ сорока лтъ.

Особенно цнны основанные на документальныхъ данныхъ отдлы объ олигархіи 411 года и о тираніи тридцати. Въ первомъ Аристотель пополняетъ разсказъ въ VIII книг укидида. Второй существенно исправляетъ свднія въ Hllenica Ксенофонта. Для этой послдней части историческаго изложенія Аристотель, можетъ быть, пользовался Эфоромъ. Во всякомъ случа, его слова выставляютъ въ новомъ свт какъ дятельность срамена, представителя средней партіи, которому особенно сочувствовалъ Аристотель, такъ и поступки ненавистнаго Критія. Односторонность, пристрастіе, отрывочность изложенія у Ксенофонта получаютъ какъ бы документальное разоблаченіе.

Таковы главныя положенія Бауэра. Онъ не старался просто выдлить то новое, что представляетъ трактатъ, и прошелъ молчаніемъ цлый рядъ пунктовъ, по которымъ слова Аристотеля даютъ драгоцнныя дополненія къ нашимъ свдніямъ. Барра особенно поражаютъ мста, гд новый свидтель становится въ рзкое, непримиримое противорчіе со всмъ, что говорили другіе свидтели, онъ спшить опредлить размры переворота который находка британскаго музея должна произвести въ нашихъ взглядахъ. но какъ разъ случаи рзкаго столкновенія между свидтельствами могли имть обоюдоострое значеніе. Если они вызывали на пересмотръ установившихся мнній, то они же могли возбудить и критическое отношеніе къ вновь появившемуся источнику. Р. Шёлль {Beilage zur Allgemeinen Zeitung. Mnchen, 1891. 9 и 11 Mai (NoNo 107 и 108). См. также статью В. Бузескула въ Журн. Мин. Нар. Просв. 1891 г., іюнь, и статью Walker’а въ Classical Review 1892 г.} отнесся не такъ восторженно, какъ Бауэръ, къ перспектив безчисленныхъ перестановокъ хронологіи и переверстокъ въ комбинаціи событій, которую открывало извстіе о пребываніи емистокла въ Авинахъ въ 462 г. Недоумніе по этому поводу сдлалось однимъ изъ главныхъ основаній для изслдованія Ф. Кауэра {Hat Aristoteles die Schrift vom Staate der Athener geschrieben? Ihr Ursprung und ihr Wert fr die ltere athenische Geschichte (Stuttgardt, 1891).}, которое можно поставить во глав второй группы работъ о вновь открытомъ трактат,— работъ критическихъ и даже отрицательныхъ.

II.

Основная дата, отъ которой исходятъ вс разсчеты Бауэра, сама вызываетъ величайшія сомннія, чтобы не сказать боле. Она связана съ совершенно анекдотическимъ разсказомъ о хитрости емистокла, которому будто бы грозило въ 462 году обвиненіе передъ ареопагомъ. Онъ усплъ, однако, натравить другъ на друга ареопагъ и вожака народной партіи, Эфіальта, убдивъ об стороны въ томъ, что одна замышляетъ противъ другой. Разршеніемъ этой комедіи ошибокъ было отнятіе у ареопага политической власти и большей части судебныхъ длъ. Помимо подозрительнаго легкомыслія всего этого эпизода и противорчія между нимъ и всми другими извстіями о судьб емистокла и реформ ареопага, пріуроченіе его къ 462 году идетъ наперекоръ сообщеніямъ — ни мало, ни много — укидида. Послдній подробно передаетъ, какъ емистоклъ посл остракизма въ Аинахъ и цлаго ряда приключеній въ Греціи бжалъ въ Персію, гд незадолго передъ тмъ вступилъ на престолъ Артаксерксъ, на дорог онъ чуть не попалъ въ руки аинскому флоту, блокировавшему Наксосъ. Артаксерксъ вступилъ на престолъ въ 465 году, и если предположить, что въ 462 году емисток.ть еще одерживалъ политическіе успхи въ Аинахъ, то придется принять, что появленіе въ Персіи побдителя при Саламин произошло не ране, какъ лтъ черезъ пять-шесть посл 465 года, и тогда не было основанія говорить, что Артаксерсъ недавно вступилъ на престолъ. Время осады Наксоса также можно опредлить точно. Она предшествовала возстанію Тазоса и пораженію аинянъ при Драбеск во ракіи,— предшествовала, значить, 466—465 году. Выходить, что емистоклъ проплылъ мимо Наксоса не поздне 466 года, прибыль въ Эфесъ въ 465 и оттуда послалъ письмо къ Артаксерксу, который только что вступилъ на престолъ. Это прямо вытекаетъ изъ данныхъ укидида, приходится выбирать между показаніями новаго трактата и укидида, который и ближе къ событіямъ, и съ полнымъ основаніемъ признается самымъ серьезнымъ и освдомленнымъ изъ нашихъ свидтелей по аинской исторіи V вка. Есть и другія указанія въ томъ же направленіи, по отмченнаго достаточно, чтобы опровергнуть утвержденіе трактата, что емистоклъ подстрекалъ Эфіальта произвести реформу ареопага. Нечего распространяться, насколько существенно въ данномъ случа хронологическое изслдованіе. Его сухія, мелочныя, на первый взглядъ, наблюденія устраняютъ сразу все сплетеніе комбинацій и предположеній, которое выставлено Бауэромъ. Нтъ надобности отдлять Перикла отъ Эфіальта въ исторіи крупнйшей демократической реформы Y вка, нтъ надобности, можно сказать, упразднять политическую дятельность Кимона, стсняя ее въ пятидесятые года и періодъ, послдовавшій за паденіемъ ареопага, вмсто того, чтобы видть въ этомъ паденіи фактъ, тсно связанный съ переломомъ въ карьер именно Кимона. Нтъ надобности придумывать маловроятную исторію аинскаго союза, которая начинается не наступленіемъ противъ Персіи, а порабощеніемъ союзниковъ, продолжается не постепеннымъ усиленіемъ Аинъ на счетъ союза, а вспышкой неудачной войны противъ Персіи и т. д.

Главное, разъ повствованіе трактата опровергнуто въ такомъ существенномъ пункт, надо признать дорогу открытой для всякаго рода критическихъ сомнній и поправокъ. Критика Кауэра развертывается широко. Онъ отмчаетъ рядъ непозволительныхъ, по его мннію, пробловъ. Ничего не сказано о переход отъ кровной мести къ государственному преслдованію убійства, не упомянутъ законъ Солона объ амнистіи потерявшимъ гражданскія права, не упомянуто и о разныхъ другихъ постановленіяхъ Солона, не приведено никакихъ законовъ времени Писистратиловъ, о реформ Клисена сообщены отрывочныя и неясныя свднія, въ изложеніи исторіи Перикла ни слова нтъ о клерухіяхъ. За то преподносятся легкомысленные анекдоты и сообщаются ненужныя мелочи. Къ чему было останавливаться на грязныхъ выдумкахъ объ отношеніяхъ между Солономъ и Низистратомъ? Какое серьезное значеніе иметъ дополненіе къ Геродоту, что двушка, изображавшая богиню Аину при первомъ возвращеніи Писистрата, была, по словамъ нкоторыхъ, ракіянка родомъ? Не боле существенны поправки къ укидиду въ разсказ объ изгнаніи Писистратиловъ.

Многое является прямо неправильнымъ. Можно ли поврить, что Аристидъ рчью убдилъ аинянъ оставить земледльческія занятія, собраться въ городъ и кормиться тамъ на счетъ государства? При описаніи задолжанія народной массы передъ реформой Солона обремененные долгами мелкіе землевладльцы изображены арендаторами, которые не въ состояніи нести слишкомъ тяжелые оброни. Денежныя раздачи и уплаты народу, вытекавшіе изъ самой сущности демократіи и признанныя такими въ Политик Аристотеля, представляются въ трактатахъ случайнымъ средствомъ въ борьб Перикла противъ Кимона. Совершенно неслыханными являются извстія о томъ, что Драконъ радикально измнилъ государственное устройство, ввелъ жребій для избранія на должности, установилъ цензъ въ 10 минъ для архонтовъ и казначеевъ, въ 100 минъ для стратеговъ и начальниковъ конницы, учредилъ совтъ 401, пользовался уже существовавшимъ тимократическимъ раздленіемъ на четыре извстные класса. Дальнйшій разсказъ о Солон находится въ противорчіи съ этими неожиданными извстіями, да, кром того, сообщается объ избраніи архонтовъ по жребію изъ 40 кандидатовъ, выставленныхъ филами, между тмъ какъ и въ Политик, и въ самомъ трактат есть указанія на гораздо боле позднее введеніе жребія.

Однимъ словомъ, въ цломъ ряд пунктовъ раскрываются недомысліе, легкомысліе, противорчія, несогласія съ Политикой, пользованіе плохими источниками. Съ другой стороны, Пауэръ признаетъ, что въ трактат имется рядъ весьма цнныхъ данныхъ: исторія архоптата, напримръ, получила впервые раціональную постановку, интересны сообщенія о политическихъ партіяхъ, ссылки на элегіи Солона увеличили число извстныхъ намъ отрывковъ, въ исторіи Писистратиловъ многое объясняется сношеніями съ Аргосомъ, политика емистома получаетъ новое освщеніе тмъ, что ставится въ связь съ преобладаніемъ ареопага въ эпоху персидскихъ войнъ и т. п. Какъ же быть? Какъ объяснить себ странное соединеніе цннаго и негоднаго въ новомъ источник? Кауэръ думаетъ найти исходъ въ примненіи къ новому трактату наблюденій, сдланныхъ Валентиномъ Розе {Aristoteles Pseudepigraplms. Lips. 1863.}, и Уэснеромъ {Organisation der wissenschaftlichen Arbeit Pruss. Jahrb., 53 (1884).}. Не можетъ быть сомннія, что прочитанное въ Лондон сочиненіе объ аинскомъ государственномъ стро и другія подобныя же Политіи, счетомъ 158, еще въ древности приписывались Аристотелю: Плутархъ, Цицеронъ и даже Тимей, который уже былъ на свт, когда, умиралъ Аристотель, считали ихъ произведеніями стагирскаго философа. Но Розе совершенно основательно замтилъ, что Аристотелю тотчасъ посл его смерти стали уже приписывать сочиненія, ему не принадлежавшія. Политіи, очевидно, не преслдовали той, такъ сказать, соціологической цли, которую философъ ставилъ изученію государственнаго быта и исторіи (Никомахова этика). Если Розе пошелъ, можетъ быть, слишкомъ далеко въ своемъ скептицизм, то Уэснеръ вышелъ на врную дорогу, указавъ, что школа Аристотеля, такъ называемые перипатетики, выставили множество работниковъ., которые продолжали дло учителя, собирали и перерабатывали самыя разнообразныя свднія, руководствуясь боле или мене принципами учителя, но вносили, въ то же время, много своего, что не можетъ быть поставлено на счетъ мудреца и иногда очень далеко отъ мудрости.

Кауэръ думаетъ уловить явные признаки такой двойственной работы. Мало того, что хорошія наблюденія и цнныя данныя стоятъ рядомъ съ дтскими оплошностями,— въ своемъ политическомъ направленіи работа, такъ сказать, косить въ разныя стороны. Трактатъ обнаруживаетъ симпатіи автора къ умренному олигархическому направленію, представителемъ котораго былъ срамепъ. Политика Перикла осуждается. Это подходитъ къ воззрніямъ, которыя не разъ высказывалъ Аристотель въ своей Политик. Какъ извстно, одъ безусловно порицалъ соединенную съ раздачами демократію, которая водворилась мало-по-малу со времени Перикла (см. наприм., Polit. IV, с. 1266а, 1293b, 1293a, 1301а). И вдругъ въ конц 41 главы лондонскаго папируса мы читаемъ, что демосъ овладлъ всми длами, потому что къ нему перешло судебное главенство. ‘И это хорошо, такъ какъ немногіе скоре подпадаютъ вліянію личныхъ соображеній и корысти, чмъ масса’. Это неожиданное восхваленіе демократіи, очевидно, не можетъ быть приписано Аристотелю, въ немъ сказалось личное мнніе его ученика. И такъ, вновь открытый трактатъ есть школьная работа, на которой отозвалось направленіе Аристотеля и, можетъ быть, кое-гд даже замтны слды его собственной руки, но которая въ цломъ исполнена, все-таки, малоопытнымъ ученикомъ.

Съ строгою критикой положеній трактата мы встрчаемся не у одного Кауэра. Недовріе къ описанію Драконова законодательства вызвало также статью Гедлама въ Classical Review {The constitution of Draco 1891, No 4.}. Особенно же развили, это возраженіе Т. Ренакъ {Aristote ou Kritias? 1891, т. IV. Cp. также статью проф. Шульца въ Филологическомъ Обозрніи за 1891 годъ.} въ Revue des tudes grecques. Сопоставленіемъ отдльныхъ положеній четвертой главы, гд описывается устройство Дракона и конституція 411 года, оба писателя старались показать, что разсказъ о древней реформ составился подъ прямымъ вліяніемъ событій и законодательныхъ мръ 411 года. ‘Въ это время искали новизны, которая была бы стариной’,— говорить Ренакъ. Составителемъ олигархической конституціи было поручено народомъ заняться историческими изысканіями. Ученыя теоріи пріобртали прямое практическое значеніе, и только ученою поддлкой можно объяснить появленіе якобы Драконовскаго плана управленія, которымъ до мелочей можно было воспользоваться въ разгаръ Пелопоннесской войны. И тамъ, и здсь выбираютъ должностныхъ лицъ по жребію изъ числа гоплитовъ, и тамъ, и здсь вводится тридцатилтній возрастъ для занятія должностей, своеобразное чередованіе при ихъ замщеніи, штрафы за неявку въ политическія собранія. Не мудрено, что допущенъ и анахронизмъ тимократическихъ классовъ лтъ за тридцать до реформы Солона. Ренакъ полагаетъ, что можно даже опредлить, откуда заимствована подложная Драконова конституція. Ея авторомъ былъ знаменитый: Критій, который, какъ намъ извстно, написалъ нсколько Политій и, между прочимъ, характеристику аинскаго государственнаго строя. Ему же вроятно, принадлежитъ и злонамренный анекдотъ о емистокл, который надлалъ столько хлопотъ произведенною имъ хронологическою путаницей.

Геддамъ и Ренакъ, во всякомъ случа, имютъ въ виду только отмтить и устранить искажающіе посторонніе элементы трактата (Scories — Reinach). Ф. Рюль идетъ гораздо дальше. Его статья въ Rheinisches Museum {Ueber die von М-r Kenyon verffentflichte Schrift vom Staate der Athener, 1891, 3-tes lieft. Въ 1892 г. послдовала вторая статья подъ заглавіемъ: Der Staat der Athener und kein Ende.} написана грубымъ, раздраженнымъ тономъ и не оставляетъ за трактатомъ даже тхъ достоинствъ, которыя признаетъ Кауэръ. Дло идетъ о смси ученическаго невжества и недомыслія съ диллеттантизмомъ. Знаменитая рукопись, которую провозгласили чуть не откровеніемъ, въ дйствительности полна поразительной чепухи.

Я не буду возвращаться къ тмъ пунктамъ, которые уже отмчены были при изложеніи брошюры Кауэра. Кром нихъ, Рюль длаетъ не мало и другихъ замчаній. Съ самаго же начала онъ настаиваетъ на неумніи автора расположить матеріалъ. Текстъ лондонскаго папируса начинается обрывкомъ разсказа объ истребленіи сообщниковъ Килона — о томъ святотатств, которое бросило свою тнь на всю аинскую исторію. Затмъ слдуетъ характеристика гнета эвпатридовъ въ соціальномъ и политическомъ отношеніи, она, конечно, должна была бы предшествовать разсказу о попытк Килона, предполагавшей именно этотъ гнётъ. Господство эвпатридовъ. называется древнимъ строемъ, первымъ строемъ государства, хотя по общему плану это уже второй строй, а первымъ надо считать порядокъ, установленный Іономъ. При этомъ авторъ постоянно отклоняется въ историческіе экскурсы. Самое соціальное неустройство Аттики передано очень неясно, потому что одно и тоже выраженіе ()употреблено для обозначенія скуднаго заработка сельскихъ рабочихъ и высокой арендной платы оброчнаго крестьянина. Драконово законодательство, помимо всхъ остальныхъ возбужденныхъ имъ недоумній, изложено такъ, что очень трудно различить, какія должности были выборными по голосованію, какія по жребію. Относительно реформы Солона авторъ даже не съумлъ выбрать между двумя извстіями о сложеніи долговъ: онъ прямо высказался за полное сложеніе, а въ то же время допустилъ извстіе о демократической цли перечеканки монеты, которое получаетъ смыслъ, только если принять частичное сложеніе долга — скидку въ 27%, соотвтственно пониженію цнности денежныхъ знаковъ. Повствованіе о раздорахъ изъ-за замщенія архонтскихъ мстъ затемняется неожиданнымъ прибавленіемъ, что спорили изъ-за мста архонта, какъ будто дло было только о первомъ архонт. Хронологія Писистрата и Писистратиловъ безнадежно перепутана. О самомъ Писистрат подносится рядъ наивныхъ анекдотовъ, имющихъ цлью возвеличить тиранію и тирана, относительно его сыновей длаются разныя ничтожныя поправки или придирки къ укидиду, и, въ то же время, искаженъ основной и всмъ извстный фактъ, что заговоръ Гармодія и Аристогитона былъ вызванъ Гиппархомъ, а не Тетталомъ, какъ сказано почему-то въ трактат. Описаніе Клисеновой реформы противорчило указаніямъ Аристотелевой Политики, тамъ сказано, что число культовъ было уменьшено и частные родовые культы обращены въ государственные: въ трактат утверждается, что въ отношеніи родовъ, фратрій и культовъ все осталось по старому. Исторія персидскихъ войнъ поставлена въ зависимость отъ такого случайнаго и единичнаго факта, какъ раздача ареопагомъ по 8 драхмъ на воина передъ саламинскимъ походомъ. Къ тому же, извстія о роли ареопага и емистокла противорчатъ другъ другу. Между Аристидомъ и емистокломъ совершенно произвольно проводится контрастъ, какъ между руководителемъ внутренними длами и военоначальникомъ. Килонъ совершенно неумстно названъ молодымъ человкомъ при вступленіи его въ политическую дятельность. Для характеристики эпохи самыхъ блестящихъ побдъ и высшаго военнаго могущества аинянъ авторъ не нашелъ ничего лучшаго, какъ замтить, что аинскими флотами и войсками командовали въ шестидесятыхъ годахъ V вка неумлые аристократы, такъ что въ каждомъ поход оставалось на мст по дв и по три тысячи гражданъ. Описаніе дятельности Перикла — скудное, жалкое, не упомянуто даже о клерухіяхъ и постройкахъ. Въ исторіи Пелопоннесской войны авторъ не счелъ нужными, назвать Алкивіада, а въ разсказ объ аришузскомъ процесс сдлалъ грубую ошибку: онъ считаетъ, что казнили всхъ десять стратеговъ, между тмъ какъ подверглись казни только шестеро. Антикварная часть вообще лучше исторической, но и тамъ найдется не мало крупныхъ недоразумній. Въ результат своего рзкаго осужденія Гюль категорически заявляетъ, что лондонскій текстъ невозможно приписывать Аристотелю и что каждое извстіе, сообщаемое имъ, должно считаться недостоврнымъ, пока не будетъ доказано противное.

По самоувренности и грубости тона не уступаютъ Рюлю заявленія извстнаго члена венгерской академіи наукъ, Ю. Шварца. И въ прибавленіи къ своей Демократіи, и въ особомъ доклад, напечатанномъ въ Ungarische Revue, этотъ безпощадный обличитель филологическаго невжества презрительно отозвался о работ Кеніона ‘и его послдователей’ и потребовалъ, чтобы впредь не считали трактатъ принадлежащимъ Аристотелю, а признали на него права Димитрія Фалерскаго, который управлялъ Аинами отъ 317 до 307 года и написалъ нсколько сочиненій о политик вообще и аинской государственной исторіи въ особенности. Двухъ-трехъ сопоставленій между Политикой Аристотеля и текстомъ Британскаго музея оказалось достаточно, чтобы показать представителю точныхъ государственныхъ знаній, что взгляды Аристотеля и автора трактата рзко противорчатъ другъ другу. Аристотель говоритъ, что Драконъ далъ законы, не измняя формы правленія, трактата же приписываетъ Дракону конституціонныя мры, Аристотель считаетъ, что Солонъ предоставилъ народу избирать архонтовъ,— авторъ трактата, что избраніе ихъ было предоставлено жребію. Аристотель, неважный метойкъ, не могъ пользоваться архивами, онъ не имлъ возможности — да, повидимому, и охоты — сообщать такую массу данныхъ изъ государственнаго права и практики, какую дастъ трактатъ. Иное дло Димитрій Фалерскій, государственный человкъ, молодой, блестящій и т. д., и т. д. Едва ли стоитъ останавливаться дале на этихъ голословныхъ фантазіяхъ, которыя никого, впрочемъ, и не убдили. Для насъ иметъ интересъ только попытка, очевидно, неудачная — подыскать для папируса Британскаго музея другого автора.

Гораздо серьезне сомннія, высказанныя относительно авторства Аристотеля англійскими филологами, снизошедшими до обстоятельнаго и даже кропотливаго изслдованія новаго источника. Ньюманъ {Classical Review 1891 г., No 4.}, извстный издатель Политики Аристотеля, обратилъ вниманіе на своеобразность слога новаго памятника. Это не поспшные и небрежные наброски, какъ можно было бы предположить на основаніи нкоторыхъ странностей содержанія и шероховатостей въ ход мысли: слогъ тщательно обработанъ, разсчитанъ, очевидно, на обнародованіе книжки, а не на пользованіе самимъ авторомъ для освженія памяти. Стилистическая картина, однимъ словомъ, совершенно иная, нежели въ извстныхъ намъ сочиненіяхъ Аристотеля. Другіе эллинисты, въ особенности Гербертъ Ричардсъ {Classical Review 1891 г., No 7. Объ Un-aristotelan Words см. статью Бузескула въ Журн. Мин. Нар. Просв. 1892 г., іюль.}, задались цлью сопоставить лексическій матеріалъ и грамматическіе пріемы завдомо Аристотелевыхъ сочиненій съ языкомъ и грамматикой вновь открытаго трактата. И опять получилось заключеніе, что Аристотель не могъ быть авторомъ трактата.

Такимъ образомъ, при всей разниц точекъ зрнія, пріемовъ, отдльныхъ результатовъ, составилась значительная группа ученыхъ, которые отвергаютъ авторство Аристотеля, нкоторые совсмъ, другіе для существенныхъ частей трактата. Въ большинств случаевъ, этотъ отрицательный выводъ соединяется съ осужденіемъ извстной части содержанія.

III.

За волной порицанія послдовала волна защиты. Свирпый педантизмъ Гюля, заносчивость, чтобы не сказать — нахальство, Шварца, поспшность талантливаго Кауэра естественно вызывали на рзкій отпоръ. Уже филологическія изысканія англичанъ не всхъ привели къ одному и тому же отрицательному выводу. Ученый и осмотрительный Гедламъ очень старательно подобралъ случаи ‘зіянія’ между гласными {On the Use of the Hiatus in the (Glas. Rev. 1891 г. No 6).} (hiatus) въ новомъ трактат, опредлилъ правила, устраняющія это явленіе, и допущенныя исключенія, и оказалось, что и правила, и исключенія до мелочей сходны съ отношеніемъ къ hiatus въ несомннныхъ сочиненіяхъ Аристотеля. Авторитетный Гомперцъ заявилъ рзкій протестъ противъ пріемовъ Ричардса и другихъ критиковъ слога и грамматики въ новомъ трактат. По его мннію, отмченныя различія между трактатомъ и несомннно Аристотелевыми сочиненіями не имютъ серьезнаго значенія, напротивъ, можно привести большое число своеобразныхъ выраженій и оборотовъ, свидтельствующихъ о принадлежности трактата Аристотелю. Онъ же составилъ опроверженіе по пунктамъ, направленное непосредственно противъ Рюля, по косвенно задвающее и Кауэра {Die Schrift von Staatswesen der Athener und ihr neuester Bewrtheiler (Wien, 1891 г.).}.

Общая цль этой интересной работы — доказать, что Политія Аинянъ иметъ первоклассное значеніе, какъ историческій источникъ, а направленныя противъ нея обвиненія почти вс объясняются недоразумніями самихъ критиковъ. Прежде всего, необходимо совершенно отказаться отъ манеры упрекать автора за проблы или опущенія. Здравый смыслъ требуетъ наслдить, по возможности, причины, почему объ однихъ фактахъ сказано, о другихъ умолчано. Вмсто этого, сопоставляютъ весь свой багажъ свдній по исторіи Аинъ съ отрывочными сообщеніями Аристотеля, отмчаютъ нкоторые излишки и провозглашаютъ умолчаніе Аристотеля преступнымъ и безсмысленнымъ. Вдь, при такомъ пріем и знаменитая Археологія укидида не выдержитъ ни малйшей критики.

Иногда шумъ, поднятый изъ-за яко бы ‘грубыхъ недоразумній’ источника, устраняется какою-нибудь нехитрою поправкой чтенія (см., наприм., 9, 10). Иногда критикъ обнаруживаетъ своими возраженіями собственное недостаточное знаніе греческаго языка или недостаточную внимательность. Вольно Гюлю приписывать слову двоякій смыслъ въ предложеніи, въ которомъ оно, очевидно, иметъ только одно точное значеніе арендной платы. Вольно ему возмущаться переходомъ отъ архонтовъ въ множественномъ къ архонту въ единственномъ, когда въ послднемъ случа слово употреблено коллективно, какъ общее названіе должности. Между магистратами, избранными народомъ и избранными жребіемъ въ конституціи Дракона, совершенно правильно провелъ различіе еще Кеніонъ. Существованіе тимократическихъ дленій при Дракон, и даже еще, ране, не иметъ ничего страннаго. Сказано, вдь, уже въ третьей глав, что въ эвнатридекомъ государств выбирали начальниковъ по знатности и богатству. И съ общераспространенными извстіями о реформ Солона нтъ неразршимаго противорчія,— послдній, очевидно, установилъ постоянное соотвтствіе между существовавшими классами и политическими правами. По всмъ вроятіямъ, тогда же были введены и названія классовъ по числу мръ дохода, между тмъ какъ раньше они именовались общими терминами — всадники, зевгиты, теты. Хронологію Писистрата и Писистратиловъ привелъ въ порядокъ Кеніонъ. Главное, путаница въ отдльныхъ фактахъ не удивитъ никого, кто знакомъ съ палеографіей чиселъ. Въ греческихъ рукописяхъ постоянно происходятъ подобныя и еще худшія недоразумнія. А фактическія свднія объ эпох тирановъ не только не наивны, а, напротивъ, драгоцнны и существенно пополняютъ наши прежнія свднія. Описаніе реформы Елисеева останавливаетъ безпристрастнаго наблюдателя поразительнымъ соотвтствіемъ между Политикой Аристотеля и вновь открытою Политіей. Извстія о переверстк филъ и демовъ существенно дополняютъ короткое сообщеніе Политики, а мсто о культахъ ничего не доказываетъ по двумъ причинамъ: въ Политик Аристотель говоритъ о цломъ ряд мръ, изъ которыхъ одн примнялись въ Аинахъ, другія въ Кирен. Почему относить уменьшеніе числа культовъ къ Аинамъ, а не къ Кирен? А затмъ въ лондонскомъ текст дло идетъ не о государственномъ распредленіи культовъ и родовъ, которое было, конечно, измнено Клисеномъ, а о прав каждаго частнаго лица слдовать своимъ прирожденнымъ культамъ и родственнымъ связямъ. Только сопоставленіе обоихъ мстъ собственно и дастъ полную картину реформы, которая, въ одно и то же время, устранила родовой порядокъ въ политическомъ отношеніи и сохранила его въ религіозномъ.

Рюль (и Кауэръ) порицаетъ автора трактата за то, что онъ выставилъ Аристида какъ бы зачинщикомъ радикальной перемны отъ земледльческаго труда и раздробленнаго пребыванія народной массы въ деревняхъ къ поселенію въ город и пользованію государственными средствами для своего прокормленія. Переворотъ иметъ капитальное значеніе, и Аристотель приписываетъ Аристиду первый толчокъ къ нему. Длаетъ онъ это въ форм, боле свойственной древнему, чмъ современному писателю — въ форм какъ бы прямого обращенія къ народу. Если отбросить эту нсколько своеобразную форму, то останется важное извстіе, которымъ надо дорожить, а не пренебрегать. Извстіе о томъ, что емистоклъ участвовалъ въ сверженіи ареопага, не точно, какъ показалъ Шёлль. Вычеркнемъ его,— самъ Рюль признаетъ, что эта отдльная неврность не подрываетъ авторства Аристотеля. Найдутся и другія ошибки. Дйствительно, неврно, напримръ, что аиняне приговорили и казнили посл побды при Аргипузахъ десять стратеговъ. но какъ разъ этотъ случай особенно заслуживаетъ вниманія — и не въ цляхъ разрушенія трактата. Ошибка, ошибка несомннная, но еслибъ та же ошибка оказалась хотя бы въ Апологіи Сократа, составленной Платономъ, имли бы мы право сказать, что Апологія свидтельствуете о грубомъ невжеств ея автора и не могла быть написана Платономъ? А, вдь, дло стоите именно такъ,— Апологія говорите о казни 10 стратеговъ. Рядъ своихъ опроверженій Гомперцъ заканчиваетъ протестомъ противъ обычая создавать какого-то отвлеченнаго и непогршимаго Аристотеля и объявлять несовмстнымъ съ его достоинствомъ всякую субъективную окраску, небрежность изложенія, неточность свдній. Такимъ путемъ можно придти разв къ тому, что за идеальнымъ Аристотелемъ вообще никакихъ сочиненій не останется. Въ дйствительности, мы имемъ дло съ громадною начитанностью, трезвымъ умомъ и глубокимъ пониманіемъ государственной жизни, которыя объясняютъ великое множество капитальныхъ данныхъ въ Политіи, но нисколько не ручаются за непререкаемую истину всхъ подробностей. Надо сврять и пользоваться, а не отвергать огуломъ драгоцнный матеріалъ потому, что въ него замшалось нсколько сору.

Бузольтъ въ Philologue {1891 г. В. 50, Н. 3.} разобралъ вопросъ о сомнительной четвертой глав, посвященной законодательству Дракона. Онъ призналъ, что между ея содержаніемъ и постановленіями конституціи 411 года есть поразительное сходство, но, спрашивается, чмъ объясняется оно: поддлкой разсказа о Драконовскомъ порядк со стороны олигарховъ или, наоборотъ, заимствованіемъ архаическихъ чертъ реформаторами 411 года? Послднее еще естественне перваго, а въ частностяхъ, которыя намъ сообщаются, нтъ ничего такого, что было бы немыслимо въ конц VII вка. Путемъ довольно, впрочемъ, запутаннаго разсчета Бузольтъ старается отстоять даже низкій цензъ въ 10 минъ для архонтовъ.

Нимейеръ въ Jahrbcher fr Philologie und Pedagogik {143 В. 1891 г.} и Петеръ Мейеръ въ особой брошюр {Des Aristoteles Politik und die .} коснулись коренного вопроса о противорчіяхъ, яко бы существующихъ между Политикой Аристотеля и вновь открытымъ текстомъ. Не особенно удовлетворяетъ объясненіе, которое даетъ Мейеръ по поводу разногласія въ описаніи реформы Дракона. Послдняя глава II книги Политики, въ которой сказано, что Дракопъ далъ законы, но не конституцію, признается подлинною и длается попытка доказать, что и по трактату выходятъ только законы, а не конституція. Гораздо проще было держаться обычнаго взгляда, по которому заподозривается Pol. II, 12. По другія замчанія заслуживаютъ вниманія. Относительно избранія архонтовъ при Солон противорчія, въ сущности, нтъ, потому что трактатъ хотя и упоминаетъ о жребіи, но ограничиваетъ его такимъ небольшимъ кругомъ кандидатовъ, что самое опредленіе этихъ кандидатовъ было вполн естественно назвать избраніемъ.

Между Политикой и трактатомъ не только нтъ непримиримыхъ противорчій, напротивъ, между ними замчается рядъ совпаденій, которыя нельзя объяснить случайностью. Въ трактат видное мсто занимаетъ, напримръ, извстіе, что ареопагъ выдвинулся во время персидскихъ войнъ и занялъ руководящее положеніе въ государств. На то же обстоятельство есть короткое указаніе уже въ Политик, которое осталось мало замченнымъ, а теперь получило настоящее значеніе. Мры, приписываемыя Писистрату, совершенно соотвтствуютъ программ дйствій тирановъ, какъ она изложена въ политик. Есть и другія частности, но главное, общее политическое направленіе лондонскаго текста до мелочей подходитъ къ ученію Политики. Та же антипатія къ полной демократіи и необходимо связаннымъ съ нею раздачамъ, то же стремленіе къ среднимъ формамъ и ‘смшанному’ устройству. Сужденіе 41 главы, которое Кауэръ выдвинулъ, чтобы подкрпить свою гипотезу объ участіи двухъ лицъ въ составленіи трактата, не только не противоречитъ духу Политики, но представляетъ одинъ изъ самыхъ разительныхъ примровъ совпаденія. Въ самомъ дл, папирусъ Британскаго музея признаетъ преимущество демократіи надъ олигархіей не вообще и во всхъ длахъ, а въ отправленіи правосудія {Объ аинскихъ судахъ въ связи съ трактатомъ Аристотеля см. статью проф. Мищенко въ Журн. Мин. Нар. Просв. за 1892 г., сентябрь. Эта статья и изслдованіе Дареста въ Journal des Savants, Mai, 1891, представляются мн наиболе цнными изъ работъ, посвященныхъ второй, антикварной части трактата. Часть эта пока, едва затронута научною критикой.}. И какъ разъ спеціальный и своеобразный мотивъ такого предпочтенія особенно обстоятельно разъясняется въ Политик. Въ демократіи меньше данныхъ для испорченности судей, чмъ при господств немногихъ, подобно тому, какъ большое количество воды трудне подвергается порч, чмъ малое.

!!!!!!!!!!!!!!!!

IV.

Нсколько въ сторон отъ поля битвы между защитниками и врагами лондонскаго папируса начинаетъ образовываться самостоятельная группа изслдователей, которая отстраняется отъ чисто-отрицательной критики и отъ апологіи. Эта позиція опредлилась именно вслдствіе хода борьбы и выяснившихся односторонностей неумреннаго восхваленія и неумреннаго порицанія. Рано или поздно должно было оказать ршительное вліяніе то соображеніе, что можно признать особенности и слабыя мста въ трактат и попытаться объяснить ихъ не устраненіемъ Аристотеля изъ задачи, а, напротивъ, могущественнымъ воздйствіемъ положенія, обстановки, субъективныхъ взглядовъ. Намеки на это есть, конечно, и въ разобранной уже литератур, но тамъ они обрываются на отдльныхъ сопоставленіяхъ и уступаютъ мсто адвокатскимъ или прокурорскимъ рчамъ. Въ первый разъ мысль о руководящей тенденціи трактата, которая должна сдлаться ключомъ къ его объясненію, проведена въ очень странномъ произведеніи, еще боле характерномъ для нашего времени, чмъ для исторіи антикварныхъ вопросовъ. Я разумю брошюру Пауля Касселя: Vom, neuen Aristoteles und seiner Tendent. Авторъ упоминаетъ въ посвященіи книжки, что онъ когда-то, пятьдесятъ лтъ тому назадъ, работалъ въ семинаріи Ранке. Слдъ идей знаменитаго историка, пожалуй, замтенъ въ этомъ позднемъ отпрыск. Ранке умлъ съ несравненнымъ искусствомъ показать, какъ на политической мысли и исторіографическихъ работахъ извстнаго поколнія отзывается злоба дня. Этюды о раздленіи властей, о теоріи цареубійства, съ одной стороны, многочисленные критическіе обзоры и экскурсы — съ другой, даютъ просто классическіе образцы подобнаго рода изслдованій. Но брошюра ученика Ранке — хорошій педагогическій примръ каррикатурнаго преувеличенія, до котораго людская ограниченность можетъ довести самую плодотворную идею. Авторъ совершенно безконтрольно, можно сказать, до потери сознанія, отдался руководству квасного патріотизма, въ самой наивной и смхотворной форм. Чего только у него нтъ! Македонцы являются избраннымъ племенемъ, которое примсью своего здороваго варварства спасло греческую культуру отъ гніенія, какъ свжая кровь германцевъ сохранила культурную живучесть западнаго, римскаго міра. И немудрено, вдь, македонцы были германцы! Объ этомъ свидтельствуютъ нмецкія имена ихъ ркъ {Въ данномъ случа Касселя приходится обвинить въ ужасномъ плагіат: онъ заимствовалъ свою аргументацію не у кого иного, какъ у капитана Флюэллена (см. Шекспиръ: ‘Генрихъ V’, сц. VII. Флюэлленъ) (Да, это такъ). ‘Александръ родился въ Македоніи, и я могу уврить васъ, капитанъ, что если вы бросите взглядъ на карту, то найдете большое сходство между Македоніей и Монмоусомъ. Въ Македоніи есть рка, въ Монмоус ее зовутъ Вайя, а какъ зовутъ другую — совсмъ вышло изъ моей памяти, но это не большая бда: он об похожи одна на другую, какъ два пальца на руку, и въ обихъ есть семга. Если вы разсмотрите жизнь Александра и жизнь Гарри Монмоусъ, то вы найдете между ними большое сходство, потому что вс вещи имютъ свою фигуру. Александръ, какъ вы знаете, въ припадк гнва, ярости, бшенства и неудовольствія, когда, притомъ, мозгъ его былъ немножко пьянъ, убилъ на пиру своего лучшаго друга Клита’ и т. д. (пер. Гербеля). Я обязанъ этимъ, разоблаченіемъ моему ученику и пріятелю, М. М. Покровскому.}. Истинная тенденцій Аристотеля, которая все объясняетъ,— его убжденный монархизмъ. Тиранія и олигархія просто переходныя формы отъ демократіи, и он губятъ государство. ‘Единственно монархія,— мысль эта чувствуется за всми остальными,— единственно монархія, господство исполняющаго свой долгъ монарха обладаетъ прочностью, успхомъ, могуществомъ. Аристотель былъ заклятый врагъ демократическаго строя. Его идеалъ была древняя, наслдственная, патріархальная, добросовстная монархія. Живи онъ въ Пруссіи, онъ писалъ бы не иначе, чмъ писалъ, въ дйствительности, при двор Филиппа и Александра’ (стр. 10). Понятно, почему онъ такъ обстоятельно разсказываетъ о Писистрат, онъ хотлъ показать средство тираніи и демократіи. Исторія освобожденія Аинъ отъ тирановъ также передана характерно: изгналъ ихъ Клеоменъ, царь спартанскій. ‘Значитъ, не демократія, а монархія, наслдственная и законная монархія, какъ она существовала въ Спарт, устранила тирановъ’ (стр. 21). Затмъ идетъ исторія превращенія Аинъ въ демократическое государство подъ вліяніемъ развитія мореплаванія. Аристотель осуждаетъ и то, и другое. ‘Вдь, Македонія не была морскою державой, и Александръ Великій не былъ морскимъ героемъ’ (стр. 26). Въ общемъ выходить, что текстъ, опубликованный Кеніономъ, есть настоящій политическій памфлетъ и составленъ въ посрамленіе демократіи, которую необходимо было подорвать въ мнніи аинянъ, чтобы расчистить дорогу монархическимъ убжденіямъ. Не знаю, какъ другимъ, но для меня книжка Касселя является доказательствомъ, что бываютъ формы политической маніи, не мене опасныя, чмъ религіозное сумасшествіе. Я нсколько подробне остановился на этомъ произведеніи, чмъ, можетъ быть, заслуживало его содержаніе. Но оно любопытно, какъ рзкое проявленіе болзни, которою страдаетъ далеко не одинъ Кассель. Рядомъ съ нимъ приходится поставить работу очень извстнаго и, въ самомъ дл, заслуженнаго историка, который, исходя отъ того же самого по себ законнаго желанія опредлить роль тенденціи, представилъ рядъ остроумныхъ, иногда увлекательныхъ, часто шаткихъ догадокъ и заключеній. Дло идетъ о стать Ниссена въ Rheinisches Museum. Уже Гомперцъ совершенно основательно протестовалъ противъ созданія отвлеченнаго мудреца Аристотеля — какого-то кумира, къ которому невозможно приступиться съ примнимыми ко всмъ людямъ возможностями ошибки или увлеченія. Ниссенъ берется изгнать этотъ ‘безкровный призракъ’ изъ области политическихъ работъ Аристотеля.

Прежде всего, онъ проводить рзкое разграниченіе между этими политическими писаніями и философскими. По его мннію, Политика принадлежитъ къ послднимъ, описанія государственнаго устройства греческихъ городовъ — къ первымъ. Политика даетъ рядъ обобщеній, частью добытыхъ діалектическимъ путемъ, частью извлеченныхъ изъ наблюденій. Политіи даютъ именно наблюденія и описанія, но въ такомъ вид, который совершенно не годится для философскихъ обобщеній и долженъ быть истолкованъ иными цлями. Центръ тяжести переносится въ практику администраціи, изложеніе запутывается во множеств мелочей, которыя не даютъ ршительно никакой пищи философскому мышленію. Он введены и не ради своего историческаго значенія. Антикварная часть аинской Политіи занята описаніемъ дйствующихъ учрежденій, которое во время Аристотеля не имло историческаго интереса, а историческія главы представляютъ только очеркъ и введеніе. Притомъ, Аристотель не любилъ историческихъ занятій и не придавалъ особеннаго значенія добываемому ими матеріалу. Он прямо сравниваетъ исторію и поэзію въ своей политик и отдаетъ предпочтеніе второй, потому что, какъ онъ выражается на своемъ условномъ язык, поэзія описываетъ общее въ явленіяхъ ( ), а исторія разсматриваетъ въ нихъ частное ( ‘ ). За то конецъ Никомаховой этики представляетъ такое же опредленное указаніе относительно цли политическихъ занятій автора. Онъ порицаетъ софистовъ, которые воображаютъ, что можно заниматься законодательствомъ, не изучивъ предварительно разнообразія политическихъ формъ и процессовъ. Эти лжеучители похожи на людей, которые пустились бы лечить по случайно извстнымъ имъ рецептамъ, не познакомившись предварительно съ свойствами человческаго организма, проявленіями и причинами захватывающихъ его болзней. Истинное законодательство должно опираться на знакомство съ дйствующими въ разныхъ комбинаціяхъ учрежденіями. И вотъ именно этой практической цли,— подготовить нужный законодателю политическій матеріалъ,— отвчали Политіи. Съ ними близко соприкасались другія работы Аристотеля, также разршавшія непосредственно настоятельные вопросы. Онъ оставилъ книги о законахъ, которыя, надо думать, были посвящены законодательной реформ, произведенной авторомъ въ его родной Стагир. А подготовительнымъ изслдованіемъ къ этому законодательству была, надо думать, книга о таблицахъ Солона. Составлены были ‘приговоры’ (), которые, надо думать, разбирали международные споры греческихъ городовъ, поступившіе на разсмотрніе Филиппа посл битвы при Хероне. Изслдованія Аристотеля сдлались, надо думать, основаніемъ территоріальной разверстки Греціи и продержались въ этомъ смысл вплоть до римскаго завоеванія. Одна сторона Политій и какъ разъ та, которая на первый взглядъ кажется особенно недостойною философа и критическаго ученаго,— легенды объ основаніи государствъ (), географическія и этнографическія словопроизводства,— иметъ тсную связь какъ разъ съ этими запросами практики. Вдь, греческіе города основывали свои территоріальныя притязанія особенно охотно на подобныхъ словопроизводствахъ и легендарныхъ генеалогіяхъ. Но этимъ не исчерпывается и меньшая часть собраннаго въ Политіяхъ матеріала. Для какой же цли предназначались масса справокъ о дйствовавшихъ въ Греціи учрежденіяхъ и обзоры ихъ историческаго происхожденія? Надо думать, для Александра Великаго, который только что закончилъ свои побдоносные походы. До насъ дошелъ памятникъ довольно апокрифическаго вида — арабскій переводъ письма, адресованнаго, яко бы, Аристотелемъ своему знаменитому ученику. Ниссенъ не задумывается признать его подлиннымъ и видитъ въ немъ ключъ къ объясненію Политій. Аристотель совтуетъ въ этомъ посланіи заняться законодательствомъ по окончаніи военной дятельности. Н вотъ характеристики государственнаго строя должны были послужить руководящимъ пособіемъ при задуманныхъ обширныхъ преобразованіяхъ. Въ такомъ вмшательств философа въ практическую политику не было ничего страннаго,— все пребываніе Аристотеля въ Аинахъ объясняется Ниссеномъ, какъ политическая миссія. Онъ и его школа исполняли тамъ роль тхъ университетовъ, которые служатъ не только паук, но и политик: авторъ, можетъ быть, имлъ при этомъ въ виду Страсбургъ.

То, что извстно изъ содержанія Политій, подтверждаетъ, по мннію Ниссена, эту гипотезу. Во-первыхъ, трактатъ объ Аинахъ умаляетъ значеніе героевъ, врод емистокла и Перикла. Онъ, такъ сказать, приправляетъ мстную традицію на македонскій ладъ. Громадное собраніе административныхъ свдній, конечно, было не дломъ одного человка. Аристотель руководилъ работой и, вроятно, особенно живое участіе принималъ въ составленіи трактата объ Аинахъ, какъ о главномъ греческомъ государств. Но кром него прямо упоминается, какъ участникъ въ этомъ дл, еофрасть, а не трудно догадаться, что работала цлая школа. Только такимъ кооперативнымъ способомъ можно было составить 158 очерковъ, мстами очень детальныхъ, насколько можно судить по дошедшему до насъ антикварному отдлу Аинской Политіи. Мало того, подобныя детали немыслимо было достать безъ обширной и, притомъ, оффиціальной переписки. Сохранилось извстіе, что Александръ приказалъ своимъ войскамъ собирать, свднія и коллекціи для зоологическихъ работъ Аристотеля, и оно объясняетъ необыкновенно обширное знакомство философа съ животными формами. Еще боле естественно предположить, что Аристотель воспользовался помощью своего могущественнаго покровителя для административныхъ справокъ по греческимъ городамъ. И такъ, если врить Ниссену, мы имемъ въ текст лондонскаго папируса цнный отрывокъ изъ трудовъ законодательной коммиссіи при македонскомъ правительств, предсдателемъ которой былъ Аристотель. Понятно, что при такой непосредственно практической постановк дла не приходится искать въ трактат ни философскаго умозрнія, ни безпристрастной исторіи. Тенденція умренной олигархіи, ясно высказанная въ текст, совершенно умстна. Ея вліяніе съ очевидностью обнаружилось вскор посл изданіи трактата. Въ 323 году умеръ Александръ, въ 322 г.— Аристотель, и въ этомъ же году возгорлась такъ называемая ламійская война,— отчаянная попытка аинянъ и другихъ грековъ свергнуть македонское иго. Македонскій правитель Антипатръ побдилъ и немедленно переустроилъ Аины по образцу, рекомендованному Аристотелемъ. 12,000 человкъ потеряли право гражданства, и государство было передано въ руки гоплитовъ,— совершенно согласно поученіямъ Аристотелевой Политіи.

Не трудно замтить, что Ниссенъ допустилъ въ своей работ много недоказанныхъ, а иногда и невроягныхъ предположеній. Но нельзя по признать, что точка отправленія врна. Мы не имемъ никакого основанія считать Аристотеля непогршимымъ историкомъ, потому что онъ великій философъ. Только не лучше ли было бы заняться не догадками о точныхъ обстоятельствахъ, при которыхъ составлена каждая книга Аристотеля,— для этого у насъ слишкомъ мало данныхъ,— а изученіемъ пріемовъ и источниковъ, которые направили Аристотеля въ извстную сторону, открыли ему извстныя данныя и ввели въ извстныя ошибки?

Нельзя сказать, чтобъ эта точка зрнія совсмъ не выдвигалась въ литератур. У Кауера можно найти нсколько недурныхъ замчаній относительно пользованія источниками въ трактат. Профессоръ Штернъ вполн справедливо подчеркнулъ методологическое требованіе, чтобы при сужденіи объ извстіяхъ трактата были, прежде всего, опредлены его первоисточники {Одесса, 1892 г.}. Де-Санктисъ {Rivista di filoloyia, 1891.} и Маканъ {Journal of Hellenic Studies, XII, 1.} сдлали первыя значительныя попытки въ этомъ направленіи, причемъ итальянскій ученый ограничился анализомъ извстій отъ времени Елисеева до переворота 411 года. И у него, и у англійскаго изслдователя получились въ общемъ не особенно благопріятные для трактата результаты. Маканъ даже прямо высказался противъ авторства Аристотеля. По наиболе важныя и любопытныя изслдованія въ намченномъ направленіи произведены были уже въ послднее время Фердинандомъ Дюмлеромъ и Бенедиктомъ Низе.

Статья Дюмлера появилась въ Гермес подъ заглавіемъ Die des Kritias. Уже самый заголовокъ сообщаетъ о ея главномъ результат. Разсмотрніе вновь открытаго трактата, дйствительно, не оставляетъ никакого сомннія, что въ числ его источниковъ на видномъ мст стояло сочиненіе знаменитаго Критія, ученика Сократа и софистовъ, начавшаго свою карьеру аинскимъ демократомъ, затмъ бжавшаго изъ Аинъ, пытавшагося поднять ессалійскихъ пенестовъ на соціальный переворотъ и вернувшагося въ Аины, чтобы прославиться своимъ кровожаднымъ предводительствомъ въ эпоху 30 тирановъ.

О Критіи подумалъ первый пріятель Дюмлера, Фабриціусъ. Онъ обратилъ вниманіе на обвиненіе Солона въ томъ, что тотъ далъ знать своимъ друзьямъ о задуманномъ уничтоженіи долговыхъ обязательствъ. Друзья будто бы поспшили набрать побольше денегъ взаймы и накупить на нихъ земли. Когда послдовало уничтоженіе долговъ, ихъ кредиторы разорились а сами они разбогатли. Аристотель передаетъ этотъ злостный разсказъ и не подвергаетъ сомннію самый фактъ финансовой операціи, а только выгораживаетъ Солона, отрицая его личное участіе въ такомъ позорномъ дл. У Плутарха въ біографіи Солона происшествіе разсказано подробне и добавлены имена, недобросовстныхъ заемщиковъ. Они оказываются предками Конона, Алкивіада и Каллія. Есть и другіе признаки, указывающіе на составленіе анекдота во время партійной борьбы и литературной полемики конц Пелопоннесской войны. Что рчь идетъ о работ Критія, выясняется, главнымъ образомъ, изъ сравненія 9 и 35 главъ нашего трактата. Въ первой приводится и критикуется мнніе какого-то олигарха, нападавшаго на законодательство Солона за его неясность и двусмысленность и предполагавшаго, что законодатель нарочно хотлъ усилить этимъ вмшательство и вліяніе судовъ. Въ 35-й глав сообщается, что именно Критій принялъ мры къ упрощенію законовъ Солона и къ устраненію изъ нихъ всего двусмысленнаго и темнаго. Въ приведенныхъ случаяхъ Аристотель имлъ въ виду Критія, но полемизировалъ противъ него. Надо думать, что въ другихъ мстахъ онъ имъ прямо воспользовался — не въ описаніяхъ реформы Дракона или паденія ареопага, однако, которыя Дюмлеръ считаетъ результатомъ самостоятельнаго изслдованія, а, напримръ, при характеристик Кимона и партій его времени. Интереснымъ дополненіемъ служатъ мннія, приведенныя изъ рчей Исократа: знаменитый ораторъ длаетъ въ нихъ рядъ намековъ и нападеній на политику 30 тирановъ и на взгляды Критія. Повторяю, посл статьи Дюмлера можно считать вполн установленнымъ, что политическій памфлетъ Критія послужилъ однимъ изъ источниковъ аинской политики Аристотеля {A tout seigneur tout honneur. Не слдуетъ забывать, что первый поднялъ вопросъ о пользованіи критеріемъ Т. Ренакъ. Дюмлеръ, какъ это часто случается, почти игнорируетъ своего предшественника.}. Мене удачными и весьма проблематичными кажутся мн соображенія Дюмлера о пользованіи надгробною рчью, составленною софистомъ Горнемъ.

Статья Низе появилась въ Зибельской Historische Zeitschrift. Низе заявилъ себя тонкимъ знатокомъ и критикомъ Гомеровскаго эпоса, и его замчанія во всякомъ случа заслуживаютъ вниманія. До нкоторой степени онъ примыкаетъ къ Кауэру и Рюлю. Правда, онъ вполн убжденъ въ авторств Аристотеля, но за то онъ признаетъ основательными большую часть возраженій, которыя длаются противъ трактата. Дло объясняется просто: при описаніи современныхъ учрежденій во второй части Аристотель говорить по собственному наблюденію, и тутъ его свидтельства имютъ великое значеніе. А въ историческомъ очерк онъ не затруднялъ себя самостоятельнымъ документальнымъ изученіемъ и ни въ чемъ не проявилъ глубокаго пониманія исторической жизни.

Первыя 41 глава трактата представляютъ ничто иное, какъ выборку государственно-правовыхъ фактовъ изъ общедоступныхъ историческихъ сочиненій IV вка, главнымъ образомъ, изъ какой-нибудь Аггиды, т.-е. мстной исторіи Аттики. Чтобы доказать свое мнніе, Низе возвращается, во-первыхъ, къ списку прегршеній, составленному Кауэромъ и Рюлемъ, и прибавляетъ еще кое-какія несообразности и противорчія. Во всхъ случаяхъ, когда Аристотель исправляетъ или измняетъ разсказъ Геродота или укидида, Пизе отвергаетъ поправки, объявляетъ ихъ произвольными, недоказанными. Пользованіе Аттидами или Аттидой можно, дйствительно, считать установленнымъ. Нашъ критикъ не видитъ, однако, въ этомъ никакого ручательства за достоврность содержанія. Аттиды распредляли матеріалы древней исторіи по годамъ, и упоминаніе архонтовъ придавало имъ и придаетъ теперь трактату Аристотеля вншній видъ точности, документальности. Но въ чемъ ручательство, что это размщеніе по архонтамъ иметъ серьезныя основанія? Низе безъ дальнйшихъ разсужденій устраняетъ извстія о первомъ остракизм, год возвращенія Аристида и т. п. Съ полнымъ скептицизмомъ относится Низе ко всмъ фактамъ, переданнымъ о времени Елисеева. Аристотель даетъ рядъ анекдотовъ о Писистрат, вс его анекдотическіе разсказы не боле какъ позднйшія выдумки. Затмъ, юнъ сообщаетъ свднія объ ареопаг, реформ Дракона, Солоновомъ устройств,— все это основано на соображеніяхъ и догадкахъ и не иметъ никакой достоврности. Надо отдать справедливость смлости нмецкаго критика: онъ обращается уже не противъ одного Аристотеля, а противъ всего, что считалось въ данномъ случа установленнымъ. Читатель испытываетъ нкоторое головокруженіе, когда у него исчезаетъ совтъ 400, о которомъ онъ училъ въ гимназіи, когда оказывается, что Солонъ никакого переустройства учрежденій не произвелъ, а только составилъ гражданское, уголовное и полицейское законодательство. На этой работ можно сдлать странное психологическое наблюденіе, о которомъ, конечно, не приходилось и помышлять при первомъ ознакомленіи съ литературой. Не мала и усердно работаютъ ученые, особенно нмецкіе, надъ интересною находкой, приступаютъ къ ней со всми предписанными наукой предосторожностями, сплошь и рядомъ начинаютъ съ правильныхъ и цнныхъ наблюденій. Но затмъ всми овладваетъ какое-то загадочное безуміе, которое прямо уноситъ изслдователей въ область нелпаго. Одни поражены фанатическимъ увлеченіемъ и непрерывно славословятъ, другіе проникаются берсеркерскою яростью, третьи думаютъ разгадать вс тайны автора съ помощью простой подстановки политическихъ понятій современной Германіи, четвертые во имя критики пытаются стяжать славу Герострата и Колумба, разрушить и создать новую исторію Аинъ V вка. Кто знаетъ, можетъ быть, старый папирусъ, пролежавшій восемнадцать вковъ въ египетской гробниц и непочтительно вынесенный на свтъ Божій англичанами, заколдованъ и приносить несчастіе всмъ, кто имъ занимается?

Утшительно то, что заговоръ, повидимому, поражаетъ изслдователей преимущественно въ конц ихъ работы. Въ начал и въ середин многимъ можно воспользоваться. Конечно, цль настоящей статьи была охарактеризовать движеніе литературы, а не изучать источникъ по существу. Тмъ не мене, мн кажется не лишнимъ и совершенно возможнымъ закончить литературный обзоръ указаніемъ на нкоторыя общія положенія, которыя представляются уже достаточно установленными. Ихъ по мало, и они не лишены значенія.

1) Обнародованный Кеніономъ трактатъ составленъ или самимъ Аристотелемъ, или подъ его непосредственнымъ наблюденіемъ и отвтственностью.

2) Между показаніями и языкомъ трактата, съ одной стороны, Политики — съ другой, нтъ неразршимыхъ противорчій или различій.

3) Сочиненіе, посвященное Аинамъ, входило въ составъ большого собранія Политій, составленнаго школой Аристотеля съ главною цлью описать дйствующія учрежденія греческихъ государствъ и при этомъ дать очерки ихъ исторіи.

4) Непосредственною цлью служить македонской политик или ниспроверженію демократіи эти работы не задавались.

5) При возстановленіи фактовъ отдаленнаго прошлаго Аристотель и его ученики пользовались пріемами, напоминающими методы современныхъ изслдователей, въ особенности толкованіемъ переживаній и косвенными выводами. Въ этомъ отношеніи Аристотель слдовалъ примру укидида.

6) Однимъ изъ главныхъ источниковъ при изложеніи исторіи Аинъ послужили такъ называемыя Атгиды, въ которыхъ народныя легенды были пріурочены къ лтописной рамк. Кром того, въ Аттидахъ сохранился рядъ цнныхъ извстій изъ документальныхъ источниковъ.

7) Однимъ изъ главныхъ предшественниковъ Аристотеля по обработк политической исторіи Аинъ былъ олигархъ Китій. Аристотель пользовался его сочиненіемъ, хотя нердко полемизировалъ противъ его взглядовъ.

Наиболе цннымъ вкладомъ трактата въ древнйшую исторію Аинъ является характеристика происхожденія архонтата.

9) Извстія о реформ Дракона возбуждаютъ сильныя сомннія и, можетъ быть, ведутъ начало отъ попытки олигарховъ V вка придать своимъ плацамъ освященіе древности.

10) Извстія о формахъ избранія архонтовъ не заключаютъ въ себ ничего невозможнаго или безусловно противорчиваго, хотя изложены они нескладно.

11) Сообщенія относительно борьбы партій, а также свднія о первыхъ примненіяхъ остракизма совершенно новы и очень важны.

12) Исторія Писистрата и Писистратиловъ интересна по общей благопріятной оцнк ранней тираніи и по характернымъ разнорчіямъ съ Геродотомъ и укидидомъ, которыми, однако, Аристотель прямо пользовался {Интересную попытку освтить пріемы Аристотеля при пользованіи Геродотомъ представляетъ статья М. М. Покровскаго въ Журн. Мин. Нар. Просв. за октябрь настоящаго года.}.

13) Роль ареопага сильно выдвигается трактатомъ, особенно важно освщеніе ея въ эпоху персидскихъ войнъ.

14) Долго державшееся представленіе о землевладльческомъ направленіи въ политик Аристида окончательно устранено вновь открытымъ памятникомъ.

15) Разсказъ объ участіи емистокла въ сверженіи ареопага не заслуживаетъ доврія. Въ данномъ случа Аристотель воспользовался несомннно негоднымъ источникомъ.

16) Значеніе Перикла умалено вслдствіе принципіальнаго осужденія Аристотелемъ политики денежныхъ раздачъ.

17) Эпизоды объ олигархіи 411 года и тираніи 30-ти разсказаны съ безпримрною обстоятельностью на основаніи документальныхъ данныхъ. Они совершенно выдляются изъ остальнаго изложенія.

18) Эта неравномрность, вроятно, стоитъ въ связи съ личными идеалами Аристотеля, который и въ Политик склоняется въ сторону господства достаточныхъ среднихъ классовъ, а въ Аинской Политіи высказываетъ особенное сочувствіе ерамену, какъ представителю средняго направленія.

Помимо выставленныхъ положеній, можно было бы сдлать еще великое множество замчаній, но они потребовали бы подробнаго обоснованія. Кое-чего придется коснуться, но уже въ другой разъ и въ другомъ мст. Въ настоящее время мн хотлось только подчеркнуть положенія, непосредственно вытекающія изъ появившейся пока литературы. Въ заключеніе остается повторить замчаніе, которое пришлось сдлать раньше: успхъ дальнйшей разработки зависитъ отъ опредленія источниковъ трактата, отношенія къ нимъ автора, его исторіографическихъ пріемовъ.

Павелъ Виноградовъ.

‘Русская Мысль’, кн.XI, 1892

НАУЧНЫЙ ОБЗОРЪ.

Трактатъ Аристотеля о государств Аинскомъ *).

Читайте также:

**Трактатъ Аристотеля о государств Аинскомъ *).**